Особенности правового регулирования мнимых и притворных сделок

– притворные сделки, которые прикрывают действительную сделку;

– притворные сделки, прикрывающие недействительную сделку [Мельникова, 2014, С. 9].

Как указано в п. 2 ст. 170 ГК РФ к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила. То есть, в первом случае скрытая сделка будет порождать у сторон соответсвующие гражданские права и обязанности, например, сделки с неравноценным встречным предоставлением, в которых скрывается договор дарения. Еще в дореволюционной литературе неоднократно указывалось о возможности применения норм о притворности в отношении «акта купли-продажи продажной цены ниже ее действительного размера» [Гамбаров, 2003, С. 289]. Следует отметить, что не все сделки с заниженной ценой квалифицируются как недействительные, а только те, «которые выступают в противоречие с абсолютными запретами закона». Так, при снижении цены имущества по договору купли-продажи в несколько раз меньше рыночной, следует однозначный вывод, что сделка совершена во избежание уплаты налогов.

Во втором случае скрытая сделка, как и прикрывающая, будет признана недействительной. Как правило, скрываются противозаконные сделки и сделки в обход закона. При квалификации недействительности таких сделок применяется правовая конструкция ст. ст. 10 и 168 ГК РФ. Зачастую такие сделки совершаются с нарушением положений корпоративного права о крупных сделках и сделках с заинтересованностью.

Так, в Определении от 13 декабря 2016 г. Верховным Судом Российской Федерации было установлено следующее: нижестоящими судами установлено, что прикрываемая сделка является для общества крупной сделкой, которая должна была быть совершена с соблюдением положений статьи 46 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью». Квалифицируя ее как крупную, суды учли, что по сделке был отчужден весь имущественный комплекс общества Т, что повлекло, в том числе, прекращение хозяйственной деятельности данного общества. Кроме того, суды указали на наличие у прикрываемой сделки признаков заинтересованности. Судами прикрываемая сделка была признана недействительной по ст. ст. 10 и 168 ГК РФ, поскольку было установлено отсутствие одобрения прикрываемой сделки по отчуждению земельного участка и объектов недвижимости, а также она была совершена без встречного предоставления обществу Т со стороны общества Я и повлекла за собой причинение убытков обществу Т и его участнику, и привела к прекращению хозяйственной деятельности указанного общества. Также, судами было указано, что совершение предшествующими в цепочке взаимосвязанных сделок покупателями между собой незначительных взаиморасчетов не свидетельствует о том, что прикрываемая сделка по отчуждению имущественного комплекса носила возмездный характер, и, что общество Т в результате совершения спорной сделки получило имущественную выгоду от общества Я [Определение ВС РФ по делу № А53-12144/2014].

На практике распространены случаи, когда в качестве прикрывающей заключается для вида несколько взаимосвязанных сделок. В цепочке таких сделок, как правило, участвуют третьи лица - посредники, из-за чего стороны в прикрывающей и скрытой сделке зачастую не совпадают. Но это не исключает квалификации данных сделок как притворных [Вакула, 2016. С. 119]. Например, гражданин И., выступающий директором организации, совершает сделку купли-продажи имущества по заниженной цене с другой организацией, которая в то же время заключает договор с третьей организацией, единственным участником которой является брат гражданина И. При заключении такой сделки И. напрямую с его братом были бы нарушены корпоративные нормы о сделках с заинтересованностью.

Таким образом, для притворных сделок характерны следующие признаки:

– стороны имеют цель замаскировать путем совершения сделки свои подлинные намерения, прикрыть сделку, которую они в действительности имеют в виду;

– сторонами не совершаются те действия, которые предусматриваются данной сделкой;

– в большинстве случаев притворные сделки совершаются с какими-либо противоправными целями, т.е. для того, чтобы обойти установленные законом запреты и ограничения;

– зачастую стороны в прикрывающей и скрытой сделках совпадают, однако, несовпадение в них сторон не является препятствием для квалификации сделки по п.2 ст. 170 ГК РФ.

Исходя из вышеизложенного, следует отметить, что различие мнимых и притворных сделок в следующем: в случае с мнимыми сделками, стороны совершают их для создания ложных представлений о своих действительных намерениях, а притворные сделки совершаются с целью прикрыть иную сделку, которую на самом деле собираются совершить. Притворная сделка характеризуется более сложной конструкцией поскольку состоит из двух сделок: притворной, совершаемой для прикрытия другой сделки, и скрытой сделки, которая в действительности совершается субъектами гражданского оборота. Мнимой может быть признана только та сделка, в которой воля на ее совершение имеется у обеих сторон. Напротив, для квалификации сделки притворной достаточно и воли одной стороны на совершение прикрывающей сделки. Общим в мнимых и притворных сделках является то, что при их доказывании необходимо определить действительные намерения сторон.

Мнимая сделка не является сделкой как таковой, поскольку в соответствии со ст. 153 ГК РФ сделка имеет цель создать, изменить или прекратить гражданские права и обязанности, на что цели сторон мнимой сделки не направлены. Однако законодатель поместил нормы о мнимых и притворных сделках в главу 9 ГК РФ, поскольку стороны мнимой сделки инсценируют сделку с целями, отличными от определенных законом в статьях особенной части ГК РФ о конкретной сделке.

Необходимо отметить, что суды достаточно часто не удовлетворяют требования истцов о признании мнимой сделки недействительной, ссылаясь на факт частичного исполнения сделки. Суды обосновывают свой отказ, руководствуясь позицией Постановления Постановления Пленума ВАС РФ N 2521/05: исполнение (полное или частичное) договора одной из сторон свидетельствует об отсутствии оснований для признания договора мнимой сделкой. Недобросовестные субъекты гражданского оборота, пользуясь данной неопределенностью в судах, совершают частичное исполнение сделок купли-продажи, к примеру, внося в Федеральную службу государственной регистрации, кадастра и картографии записи о переходе право собственности, что является частичным исполнением сделки.

В целях недопущения в дальнейшем вынесения судами таких решений, следует дополнить абз. 2 п. 86 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», текстом следующего содержания:

«Частичное исполнение сделки не свидетельствует об отсутствии оснований для признания договора мнимой сделкой. Следует учитывать, что стороны такой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение, что и будет являться частичным исполнением сделки».

Замена понятий мнимая или притворная сделка термином «фиктивная сделка» некорректна, поскольку в гражданском законодательстве такое понятие не упоминается и не позволяет разграничить мнимые и притворные сделки. Напротив, данный термин вносит неопределенность в толкование исследуемого основания недействительности сделок. Несмотря на наличие схожих признаков таких правовых категорий как «фиктивный брак», «фиктивное банкротство» с мнимыми и притворными сделками, термин «фиктивный» следует применять только с определенными законодателем понятиями.

В отличие от мнимой сделки притворная отвечает требованиям сделки, так как направлена на возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Однако данной сделкой стороны намерены прикрыть другую, скрытую сделку. Сама притворная сделка всегда очевидна, и, как правило, в её содержании нет ничего противозаконного.

Стоит отметить, что притворная сделка может скрывать ту же сделку, но на иных условиях. К примеру, если в договоре купли-продажи стороны указали меньшую сумму, с целью снизить налоговую нагрузку, хотя на самом деле имели ввиду другую. В таком случае к сделке, которую стороны действительно имели ввиду, будут применяться относящиеся к ней правила, то есть такая скрытая сделка будет признана действительной, если не будет иных пороков сделки. Сама притворная сделка может состоять из цепочки нескольких сделок, в которых могут участвовать иные лица, так называемые посредники. Таким образом, стороны притворной и скрытой сделки могут не совпадать.

2. Механизм правоприменения недействительности мнимых и притворных сделок

2.1 Злоупотребление правом и обход закона при совершении мнимых и притворных сделок

Наряду с недействительными сделками в системе гражданских правоотношений существуют и иные формы нарушений права. Относительно недавно в ст. 10 ГК РФ были включены термины «обход закона» и «злоупотребление правом». Поскольку мнимые и притворные сделки связаны с обманными действиями сторон, их нередко подменяют указанными правовыми категориями. Как и в случае обхода закона, субъективная сторона мнимых и притворных сделок включает в себя скрытую цель. Так, в суды зачастую подаются исковые заявления о признании договора недействительным со ссылкой на статьи 10, 168 и 170 ГК РФ. Согласно ст. 10 ГК РФ не допускаются действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

В целях полноценного понимания вышеназванных правовых категорий следует обратиться к позициям ученых-юристов, а также сложившейся судебной практике. В доктрине существуют различные подходы толкования понятия «обход закона». юридический притворный закон

Так, еще дореволюционные юристы определяли данное понятие как вид притворных сделок. Согласно Д.И. Мейеру в отдельных случаях, когда закон запрещает определенное действие, для достижения его результатов совершается притворное действие, которое законом прямо не запрещено [Мейер, 2003, С. 36]. Также, Г.Ф. Дормидонтов утверждал, что лица, совершая как сделки в обход закона, так и притворные сделки, не нарушая буквальное содержание закона, хотят достигнуть при помощи них тех практических последствий, которые противоречат законодательным нормам [Волков, 2016, С.106].

Иную позицию занимал И.Б. Новицкий, который относил обход закона к отдельной категории действий, не связанных с притворными сделками. «Притворная сделка сама по себе - сделка законная, но стороны вовсе не желают ее, и потому она не получает силы: этой сделкой стороны прикрывают какую-то, по общему правилу, незаконную сделку. Сделка в обход закона также по своему содержанию законна, причем стороны именно эту сделку и хотят совершить. Однако эта, сама по себе законная, сделка должна по мысли сторон привести к незаконному результату. Стороны не совершают какой-то другой сделки («прикрытия»), а само содержание сделки определяют так, чтобы обойти препятствия, которые они встречают в законе, и все-таки прийти к своей цели, хотя и не прямым путем» [Там же, С.107].

О.С. Иоффе определял сделки в обход закона как противозаконные сделки, в которые могут быть включены притворные сделки.

В.В. Витрянский отмечал, что «обходные» сделки следует квалифицировать как несоответствующие требованиям закона, согласно ст. 168 ГК РФ. Действительно, к настоящему времени сложилась судебная практика применения ст. 168 ГК РФ, в соответствии с которой признавалась недействительной сделка, нарушающая нормы ст. 10 ГК РФ - обход закона с противоправной целью [Волков, 2013, С. 31].

Так, в связи с неисполнением обществом обязанности по выплате гражданину П. и гражданину Ш. действительной стоимости доли, истцы обратились в суд с требованием о ее взыскании. Решением арбитражного суда в пользу каждого из истцов взыскано 101 575 рублей. После вынесения судом данного решения общество продало недвижимое имущество на сумму 2 000 000 рублей гражданину Б. Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, признавая недействительным сделку общества с третьим лицом, направленным на вывод активов из-под взыскания, указал, что нижестоящие суды обоснованно исходили из того, что оспариваемая истцами сделка совершена с нарушением установленного законом запрета на злоупотребление правом, поскольку в результате обществом произведено отчуждение всего недвижимого имущества, что повлекло нарушение прав и охраняемых законом интересов истцов, выразившееся в невозможности исполнения постановления суда о взыскании в их пользу действительной стоимости доли. Данная сделка признана судом недействительной по ст. 10 и 168 ГК РФ [Решение Арбитражного суда Кировской области по делу № А28-11132/2014].

Вызывает сомнения позиция некоторых ученых, согласно которой обход закон, как следствие ошибки, недоработки законодателя, является правомерным действием, допустимым для совершения гражданами. По мнению Е.Д. Суворова, намерение субъекта при обходе закона направлено на достижение хозяйственного результата, противоречащего охраняемому законом интересу. Однако закон, при обеспечении такой охраны, устанавливает запрет лишь на известные пути его достижения. В свою очередь, для достижения такого результата применяются те правовые инструменты, которые не запрещены законом. Таким образом, необходимый результат достигается без нарушения законодательства. Разделяя понятия притворная сделка и сделка, совершенная в обход закона, автор утверждает, что, заключая притворную сделку, стороны вовсе не желают этого притворного действия. В то время как при обходе закона само поведение желаемо, поскольку оно поможет прийти к тому результату, при достижении которого будет нарушен обеспечиваемый законом интерес [Суворов, 2009, С.139].

Трудно согласиться с вышеуказанным мнением, так как, исходя из субъективной стороны притворной сделки следует, что она совершается всегда умышленно. В подтверждение своей позиции Е.Д. Суворов приводит в пример обход преимущественного права покупки доли в хозяйственном обществе, однако сделки дарения признаются судами притворными, поскольку по всем признакам соответствуют таковым.

Например, в одном из дел судом было установлено, что участник общества с ограниченной ответственностью - гражданин Н., заключил договор дарения части принадлежащей ему доли в уставном капитале общества третьим лицам гражданину Ш. и гражданину Ф. в размере 1% каждому, после чего между гражданином Ш. и гражданином Ф. был заключен договор купли-продажи последнему доли в уставном капитале ООО Н. в размере 8%, что свидетельствует о том что воля сторон была направлена в конечном итоге на возмездное отчуждение всех принадлежащих гражданину Н. долей в уставном капитале общества - 10%. Суд верно отметил, что в рассматриваемом случае договор дарения третьему лицу части доли в уставном капитале общества и последующий договор купли-продажи оставшейся части доли указанному лицу квалифицируются как единый договор купли-продажи. При этом, сделка по дарению незначительного количества долей совершена с целью обойти установленные законом правила о преимущественном праве покупки доли другими участниками общества. Поэтому указанные договоры дарения и купли-продажи будут признаны притворными, прикрывающими единый договор купли-продажи [Постановление Арбитражного суда Центрального округа N Ф10-4313/2016 по делу N А35-8091/2013].

Понятие «обход закона» выходит за рамки частного права и может быть отнесено как к законным, так и к противозаконным действиям. Не случайно законодатель указал в ст. 10 ГК РФ о запрете обхода закона с противоправной целью. Данное правонарушение выражается в использовании норм права в ущерб их внутреннему смыслу и назначению в праве, независимо от наличия в таком правонарушении мнимых или притворных сделок. Статья 10 ГК РФ должна применяться лишь в случаях, когда отсутствует специальная норма права, регулирующая конкретное правонарушение.

Нельзя не согласиться с А.Г. Карапетовым, утверждавшим, что применение ст. 10 ГК и ст. 168 ГК должно носить резервный и субсидиарный характер: данная правовая конструкция должна применяться только в случаях невозможности применения специальных оснований недействительности сделки [Карапетов, 2017, С. 26]. Как правило, в большинстве случаев такое специальное регулирование обнаруживается, а именно применяется п.1 или п. 2 ст. 170 ГК РФ. Зачастую обход закона применяется в нарушение установленных императивных норм. Если совершается притворная сделка с целью обхода закона, то квалифицировать ее стоит именно как притворную.

Аналогичная позиция содержится в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25: «к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена. В частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений статьи 10 и пунктов 1 или 2 статьи 168 ГК РФ. При наличии в законе специального основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому основанию (например, по правилам статьи 170 ГК РФ)».

При совершении мнимой сделки также, как и при обходных сделках используются договорные конструкции, которые способствуют сторонам достигнуть своих целей, например, избежания ответственности. Если данная сделка доказывается и квалифицируется как мнимая, то применение положений об обходе закона не допустимо. В том случае, если совершено несколько сделок с разным субъектным составом и с осложненными обстоятельствами, в которых сложно квалифицировать их мнимыми, невозможно обойтись без ст. 10 ГК РФ. Так, к таким сложным сделкам можно отнести действия взаимозависимых лиц, совершивших реальную передачу вещи и оплату договора, при этом, имущество лишь формально переходит к покупателю, а истинный бенефициар оставляет за собой право фактически пользоваться имуществом. Несмотря на очевидность мнимости такого рода сделок, в большинстве случаев кредиторам не удается доказать их недействительность по п. 1 ст. 170 ГК РФ.

Д.Б. Коротков, исследуя правовую природу сделок между аффилированными лицами пришел к заключению, что данные сделки следует квалифицировать недействительными по ст. 168 ГК РФ, как нарушающие требования п. 3 ст. 1 и ст. 10 ГК РФ. Из п. 3 ст. 1 ГК РФ следует, что граждане, при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при своих обязанностей должны действовать добросовестно. Так, действия по исполнению сделки при наличии между аффилированными лицами предварительной договоренности о возвращении исполненного или сохранения фактического контроля над имуществом за продавцом, должны признаваться недобросовестными [Коротков, 2015, С. 188]. Данная позиция была подтверждена и судебной практикой.

Так, в одном деле суд установил взаимосвязанность совершенных ответчиками сделок, которая выражалась в том, что обществом было отчуждено практически все имущество предприятия, необходимое для осуществления самостоятельной производственной деятельности. В дальнейшем все проданное по оспариваемым договорам имущество в короткие сроки было отчуждено покупателем ООО Л. аффилированному лицу - ООО П. в целях искусственного создания фигуры добросовестного приобретателя.

Судом первой инстанции правильно установлено совершение сделок со злоупотреблением правом, что послужило основанием со ссылками на ст. 10 и 168 ГК РФ к признанию их недействительными по критериям ничтожности. При таких обстоятельствах доводы сторон о совершении сделок с заинтересованностью, вопросы их последующего одобрения, которые суд апелляционной инстанции посчитал значимыми, не имеют самостоятельного правового значения для разрешения спора и могут рассматриваться в совокупности и взаимосвязи с иными доказательствами, свидетельствующими о злоупотреблении правом сторон в сделках. Последующее одобрение ничтожной сделки не делает ее действительной [Постановление ФАС Центрального округа по делу N А36-3149/2012].

При рассмотрении таких судебных дел, ответчики могут ссылаться на недопустимость ограничения действия принципа свободы договора, а также недопустимость вмешательства кого-либо в частные дела лица. Здесь следует иметь ввиду, что принципы гражданского права взаимообусловлены и построены таким образом, что ограничить действие одного принципа может только иной принцип. Однако в силу фундаментальной и нормообразующей юридической природы принципа права, один принцип гражданского права может быть ограничен лишь отчасти. В данном случае будет разумным ограничить принцип свободы договора принципом добросовестности. Так, принцип недопустимости вмешательства суда в частные дела сторон будет ограничен обязанностью суда соответствующим образом реагировать на заявление пострадавшего кредитора, права которого были нарушены недобросовестными действиями аффилированных лиц [Кузнецова, 2011, С. 93].

Действительно, действия взаимозависимых лиц должны квалифицироваться не как мнимые сделки, а как злоупотребление правом, выразившееся в нарушении основополагающего принципа гражданского права, предусмотренного п. 3 ст. 1 ГК РФ.

Таким образом, признаки мнимых и притворных сделок схожи с признаками обхода закона. Однако обход закона помимо общих с указанными сделками признаков, включает в себя и иные, так как предметом обходной сделки может быть договор, цепочка договоров; правовые принципы, права и обязанности сторон; пробелы в праве и т.д [Волков, 2016, С. 107].

Обход закона - это нарушение права, которое проявляется в буквальном использовании лицом норм права в ущерб их внутреннему смыслу, независимо от наличия в этом нарушении притворных или мнимых договоров.

Понятие «обход закона» представляется довольно общим, выходящим за рамки частного права, и может трактоваться по-разному, в том числе, как для законных, так и противозаконных действий. Данное понятие является образным выражением, которое может употребляться для обозначения совершения неправомерных действий, которые пытаются представить как видимые. Поэтому термин обход закона является более широким и может употребляться в качестве обозначения совершения как мнимой, так и притворной сделки.

Таким образом, понятие обход закона носит общий характер по отношению к основаниям недействительности сделки. На практике статьи 10 и 168 ГК РФ должны применяться, когда у суда не обнаруживается того или иного специального механизма для защиты от злоупотреблений. Стоит отметить, что в большинстве случаев такое специальное регулирование обнаруживается и оно устанавливает не ничтожность, а оспоримость сделки. Эти специальные нормы должны вытеснять применение ст. 10 ГК в тех областях, которые попадают в рамки гипотезы таких специальных норм.

2.2 Субъекты, обладающие правом на иск о признании недействительными мнимых и притворных сделок

Как уже было ранее отмечено, мнимые и притворные сделки относятся к ничтожным. В соответствии с п. 3 ст. 166 ГК РФ потребовать применения последствий недействительности ничтожной сделки кроме стороны сделки, вправе также иное лицо, в предусмотренных законом случаях. Там же указано, что такое требование может быть удовлетворено в случае, если лицо, предъявившее требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

Стоит отметить, что о наличии заинтересованности лица в признании мнимой или притворной сделки недействительной не будет свидетельствовать только факт обращения в суд. Такая заинтересованность должна быть доказана. Так, в Апелляционном определении Московского городского суда от 18.01.2016 указано: «Заинтересованность в оспаривании ничтожной сделки и применении последствий ее недействительности определяется тем, что существование недействительной сделки лишает заинтересованное лицо права, возлагает на него обязанность либо создает препятствия в реализации права по сравнению с тем, как это было бы, если бы ничтожная сделка не существовала» [Апелляционное определение Московского городского суда по делу N 33-0228/2016].

Судебная практика не дает четкого ответа на вопрос, кем является заинтересованное лицо. Однако многие суды выделяют необходимость юридически значимого интереса лица. Причем этот интерес в оспаривании сделки должен быть не просто юридическим, но материально-правовым. На наш взгляд, определение субъекта, имеющего право на оспаривание недействительности мнимой или притворной сделки через категорию личного материально-правового интереса целесообразно, но на практике не сложилось четкого определения «материально-правового интереса». Думается, что позиция, изложенная в Постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 12.02.2016 является наиболее корректной: «Лицо считается имеющим материальный интерес в деле, если оно требует защиты своего субъективного права или охраняемого законом интереса, а предъявляемый иск является средством такой защиты. Иными словами - это лицо, правовое положение которого претерпело бы те или иные изменения, если бы сделка на самом деле была действительной» [Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда N 09АП-59993/2015-ГК по делу N А40-103373/15].

Как правило, путем совершения мнимых и притворных сделок нарушаются права третьих лиц, поэтому определение материальной заинтересованности лица, имеющего право на применение к данным сделкам последствий недействительности так необходимо.

Согласно п. 78 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 в случае отсутствия иного способа защиты права заинтересованного лица, и возможности его защиты путем применения последствий недействительности ничтожной сделки, иск такого лица может быть удовлетворен. В таком иске должен быть указан законный интерес, защита которого будет обеспечена в результате реституции. В соответствии со ст. 136 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) суд оставит заявление без движения в случае отсутствия этого указания [Федеральный закон от 14.11.2002 N 138-ФЗ].

Следует указать на особенности оценки материальной заинтересованности при оспаривании притворных и мнимых сделок.

Общество обратилась в арбитражный суд с иском о признании сделки, заключенной между гражданином Л. и гражданином Е., по передаче 100% долей в уставном капитале общества недействительной; о применении последствий недействительности сделки в виде аннулирования записи в Едином государственном реестре юридических лиц, согласно которой учредителем общества является гражданин Е.

Суд первой инстанции, отказывая в удовлетворении исковых требований, указал, что как на дату подачи иска, так и на дату рассмотрения дела по существу отсутствует вступивший в законную силу судебный акт, устанавливающий наличие задолженности гражданина Л. перед обществом. Из материалов дела не следует, что в случае наличия такой задолженности гражданин Л. не имеет достаточных средств для ее погашения. Суд пришел к выводу, что общество не является заинтересованным лицом, правомочным оспаривать сделку между ответчиками, то есть не является надлежащим истцом.

Апелляционный суд не согласился с выводами суда первой инстанции, признал спорную сделку недействительной (ничтожной) и применил последствия недействительности ничтожной сделки, указав, что общество в исковом заявлении ссылалась на сокрытие гражданина Л. имущества от обращения взыскания на него и воспрепятствование реализации обществом прав кредитора. Из материалов дела следует, что в рамках другого дела общество взыскивало солидарно с общества 2 и гражданина Л. 30 000 000 руб. инвестиционного взноса по Договору инвестирования [Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа N Ф07-13793/2016 по делу N А56-82345/2015].

Научное сообщество относительно материальной заинтересованности в применении последствий недействительности мнимой или притворной сделки приходит к выводу о том, что третье лицо должно доказать возможность восстановления своих прав в результате применения последствий недействительности сделки. Например, С.В. Потапенко считает, что суды должны признавать субъектами требования о признании недействительной ничтожной сделки тех, чьи права и интересы могут быть затронуты при применении последствий недействительности сделки, несмотря на то, что непосредственно их имущественное состояние не изменится [Потапенко, 2009, С.32].

Согласно А.Ю. Бежецкому возможно выражение заинтересованности лица как в прямом, так и косвенном нарушении его прав и интересов совершенной сделкой. Главным критерием наличия заинтересованности лица является тот факт, что правовыми последствиями недействительности ничтожной сделки будут затронуты его права и законные интересы.

Данная позиция находит свое подтверждение и на практике. Так, обществу было отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации в связи со следующим. Статья 449 ГК РФ предусматривает возможность признания судом торгов, проведенных с нарушением правил, установленных законом, недействительными по иску заинтересованного лица, и направлена на реальное восстановление нарушенных прав такого лица. При этом нарушения порядка проведения торгов не могут являться основаниями для признания торгов недействительными по иску лица, чьи имущественные права и интересы данными нарушениями не затрагиваются и не могут быть восстановлены при применении последствий недействительности заключенной на торгах сделки [Определение ВС РФ N 305-ЭС17-23346 по делу N А40-193384/2016].

Суды по результату исследования и оценки обстоятельств проведения аукциона сделали обоснованный вывод о том, что заявленные истцом как лицом, не участвовавшим в аукционе или не допущенным к аукциону, права не могут быть восстановлены посредством удовлетворения рассматриваемого иска.

Утверждение заявителя о том, что при подаче заявки на участие в аукционе она была бы отклонена, носит гипотетический характер и не может являться основанием для вывода о нарушении его прав результатами аукциона [Определение Верховного Суда РФ от 26.02.2018 N 305-ЭС17-23346 по делу N А40-193384/2016].

Правом оспаривания рассматриваемых сделок также наделен ряд правоохранительных органов.

Согласно п. 4 ст. 166 ГК РФ суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях. Из смысла данной нормы следует, что суд имеет право, но не обязан применить последствия недействительности ничтожной сделки, что порождает некоторые проблемы его практического применения.

Например, в отношении оценки сделки как ничтожной, в Постановлении ФАС Московского округа отмечалось, что «довод суда о том, что он не вправе давать оценку сделке, так как этот вопрос выходит за рамки его компетенции, несостоятелен, поскольку ст. 166 ГК РФ установлено, что ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом, и с учетом данной нормы закона суд должен был дать оценку сделке, заключенной лицом, правоспособность которого прекратилась задолго до совершения этой сделки» [Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 07.05.2014 по делу N А71-7401/2014]. Данный подход обосновывается тем, что суд как орган публичной власти при выявлении нарушений обязан на них реагировать.

Под публичными интересами следует понимать интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды. Само по себе несоответствие сделки законодательству или нарушение ею прав публично-правового образования не свидетельствует о том, что имеет место нарушение публичных интересов [Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 25].

При рассмотрении вопроса возможности признания сделки ничтожной по инициативе суда, следует так же обратить внимание на возможность признания сделки ничтожной по другим основаниям, не заявленным истцом. Согласно п. 3 ст. 196 ГПК РФ суд вправе выйти за пределы заявленных истцом требований в предусмотренных федеральным законом случаях. При этом суд может выйти за пределы как предмета, так и основания иска. Так, к одним из положений, допускающих выход за пределы исковых требований следует отнести и п. 4 ст. 166 ГК РФ о применении последствий недействительности ничтожной сделки по свой инициативе. Учитывая данный факт, следует считать, что суд наделен не только применять последствия недействительности ничтожной сделки, но и самостоятельно признать сделку ничтожной по иному основанию.

С требованием о признании сделок недействительными могут обращаться и органы прокуратуры. Согласно ст. 45 ГПК РФ прокурор имеет право обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц, интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, а также граждан, не способных по уважительным причинам самостоятельно обратиться в суд.

До недавнего времени существовала проблема возможности оспаривания судебными приставами-исполнителями мнимых и притворных сделок, совершенных в рамках исполнительного производства должникам. Сотрудникам службы судебных приставов отказывали в принятии заявлений о признании сделок недействительными и применении последствий недействительности на том основании, что в соответствии с п.1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ у судебных приставов нет права на обращение в суд с таким исковым заявлением, поскольку они не являются стороной сделок и не имеют материально-правового интереса в них.

Указанная проблема была разъяснена Постановлением Пленума ВС РФ от 17 ноября 2015 г. № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства». В п. 42 данного Постановления указано, что судебный пристав-исполнитель вправе совершать действия, необходимые для своевременного, полного и правильного исполнения исполнительных документов, если они соответствуют задачам и принципам исполнительного производства и не нарушают защищаемые федеральным законом права должника и иных лиц.

Так, Верховный Суд РФ, отменяя определения нижестоящих инстанций, ссылается на ч. 1 ст. 64 Федерального закона "Об исполнительном производстве" и п. 42 Постановления Пленума ВС РФ от 17 ноября 2015 г. № 50. Согласно приведенным выше нормам права и акту их толкования на службу судебных приставов возложена обязанность принимать любые, не противоречащие закону меры для обеспечения принудительного исполнения судебных актов, актов других органов и должностных лиц.

В данном случае подача судебными приставами искового заявления о признании договоров купли-продажи прицепа недействительными была обусловлена необходимостью полного, правильного и своевременного исполнения исполнительного документа, предписывающего взыскание с должника денежных сумм в пользу взыскателя (кредитора должника). Следовательно, судебный пристав-исполнитель наряду с кредитором должника имеет охраняемый законом интерес в признании данных сделок недействительными, поскольку он в силу закона обязан совершить действия, направленные на принуждение должника исполнить судебный акт, защитивший права кредитора должника.

С учетом изложенного и того, что действующее законодательство не содержит запрета на обращение судебного пристава-исполнителя с данным иском, выводы судов первой и апелляционной инстанций представляются неправильными, в связи с чем вынесенные ими судебные акты подлежат отмене, а материал - направлению для рассмотрения в суд первой инстанции со стадии принятия искового заявления к производству» [Определение Верховного Суда РФ от 18.04.2017 N 77-КГ17-7].

Следует отметить, что налоговые органы также вправе оспаривать мнимые и притворные сделки. Налоговая инспекция, руководствуясь статьей 170 ГК РФ, в целях обеспечения поступления налогов в бюджет Российской Федерации, имеет право предъявить иск в суд о признании недействительными сделок, совершенных лишь формально, для вида, либо с намерением прикрыть иную сделку. Данное правомочие государственных налоговых органов необходимо для реализации поставленных задач по сбору налогов [Копина А.А., 2016, С. 15].

Более того, согласно подпункту 3 пункта 2 статьи 45 Налогового кодекса Российской Федерации (далее - НК РФ) [Федеральный закон № 146-ФЗ] налоговые органы вправе изменять юридическую квалификацию сделки, совершенной налогоплательщиком. Из п. 77 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 следует, что, налоговый орган, установив в ходе налоговой проверки факт занижения налоговой базы при неправильной юридической квалификации сделки налогоплательщиком и оценки налоговых последствий их исполнения, имеет право, руководствуясь подпунктом 3 пункта 2 статьи 45 НК РФ, самостоятельно осуществить изменение юридической квалификации сделок и обратиться в суд с требованием о взыскании доначисленных налогов. Суд, оценив доказательства, представленные налоговым органом и налогоплательщиками, может прийти к выводу о том, что налогоплательщик не учел операции либо учел не в соответствии с их действительным экономическим смыслом. На основании доказательств суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика, исходя из подлинного экономического содержания данной операции или совокупности операций в их взаимосвязи [Постановление Пленума ВС РФ №25].

В дополнение к указанной позиции Верховного Суда РФ, в пункте 8 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12.10.2006 отмечается, что при изменении юридической квалификации гражданско-правовых сделок в соответствии со статьей 45 НК РФ, судам следует учитывать, что мнимые и притворные сделки являются недействительными независимо от признания их таковыми судом в силу положений статьи 166 ГК РФ [Постановление Пленума ВАС РФ N 53].

Таким образом, помимо сторон сделки иск о признании недействительной мнимой или притворной сделки может подать иное заинтересованное лицо. Однако в законодательстве РФ данное понятие отсутствует, судебная практика так же не дает четкого определения. На наш взгляд, наиболее правильным будет понимание заинтересованного лица, как лица, имеющего юридически значимый интерес в деле. Более того, согласно положениям ГПК РФ прокурор имеет право подавать заявления о признании недействительной ничтожной сделки и применении последствий ее недействительности в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина, если тот по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд.

2.3 Правовые последствия признания недействительными мнимой и притворной сделок

Признание оспоримой сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, применение последствий недействительности ничтожной сделки отнесены статьей 12 ГК РФ к способам защиты гражданских прав. В результате признания сделки недействительной наступают соответствующие юридические последствия. Юридические последствия недействительности сделки всегда выражаются в определенных действиях, носящих компенсационный характер. Наступление данных последствий и является целью лица, оспаривающего мнимую или притворную сделку.

Еще со времен римского права существует такое общее гражданско-правовое последствие недействительности сделки как реституция, когда претор мог по просьбе потерпевшего отменить юридическое последствие и вернуть все совершенное в первоначальное состояние: от латинского restitutio - восстановление. Римская реституция носила преобразовательный характер. Б. Виндшейд констатировал, что при реституции возвращение сторон в положение, существовавшее до заключения сделки, заключается в том, что у юридического факта отнимается то правовое действие, которое было произведено [Виндшейд, 1874, С. 54].

В отличие от преобразовательного характера Римской реституции, реституция в гражданском праве РФ имеет иной эффект: она направлена на возврат имущества, переданного по недействительной сделке, а не на аннулирование сделки. Реституция по ГК РФ - правовое последствие неосновательного предоставления, которое было произведено по недействительной сделке, а не самой сделки [Tузова, 2004, С. 16].

В гражданском законодательстве выделяется два вида реституции: односторонняя и двусторонняя. При односторонней реституции исполненное по сделки возвращается только одной стороне. Другая, недобросовестная сторона, в свою очередь, все полученное по сделке передает в счет государства, то есть имущество подлежит конфискации. Данный вид реституции применяется по отношению к сделкам, совершенным с целью, противной основам правопорядка или нравственности согласно ст.169 ГК РФ. Второй вид предусмотрен п.2 ст.167 ГК РФ и является общим последствием недействительности сделки. В соответствии с указанной нормой каждая из сторон должна вернуть все полученное в натуре, либо, в случае невозможности, в денежном выражении.

Следует отметить, что требование возврата индивидуально-определенных вещей, переданных во исполнение недействительной сделки, по правилам п. 2 ст. 167 ГК РФ, может быть заявлено только стороне по недействительной сделке. Поэтому собственник не вправе в целях реституции своей вещи требовать признания недействительности всех последующих сделок по отчуждению его вещи, совершенных после первой недействительной сделки, во исполнение которой была передана вещь. Такой вывод основывается на правовой позиции, сформулированной в Постановлении Конституционного Суда РФ [Постановление Конституционного Суда РФ N 6-П].

К одним из дополнительных последствий недействительности сделки можно отнести положения ГК РФ о неосновательном обогащении, так как, согласно ст. 1103 ГК РФ правила, предусмотренные главой 60 ГК РФ, подлежат применению также к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке.

Возможность применения правил о неосновательном обогащении к правовым последствиям недействительности сделки подтверждена в п. 12 Информационного письма Президиума ВАС РФ [Информационное письмо Президиума ВАС РФ N 49].

Однако, Определением суда было отмечено, что реституция, являясь самостоятельным гражданско-правовым институтом, отличным по своей правовой сущности от института взыскания неосновательного обогащения, обладает рядом особенностей: публичный характер, взаимный (двусторонний) характер, наличие некоторых черт обязательства, посессорность и др. Положения ГК РФ о применении двусторонней реституции не связывают обязанность стороны недействительной сделки вернуть другой стороне все полученное с наличием условий, предусмотренных ст. 1102 ГК РФ: факт приобретения (сбережения) имущества, отсутствие правовых оснований такого приобретения (сбережения) [Определение Верховного Суда РФ по делу N 310-ЭС14-79].

В ГК РФ установлено, что мнимые и притворные сделки являются недействительными вне зависимости от признания их таковыми судом. То есть, данные сделки не должны исполняться с момента их заключения. Тем не менее, в силу трудностей в их квалификации, на практике данные сделки обязательны к исполнению до признания их судом недействительными по признаку мнимости или притворности.

Несмотря на то, что на практике применяются требования о признании ничтожной сделки недействительной, в ст. 12 ГК РФ наряду с таким способом защиты, как право на иск «о признании оспоримой сделки недействительной» должно быть право на иск «о признании ничтожной сделки недействительной».

По отношению к мнимым сделкам применяется общее правовое последствие в виде двусторонней реституции. Так, по иску заместителя прокурора суд применил последствия недействительности сделки в виде двусторонней реституции, обязав Некоммерческую организацию Ф. возвратить Федеральному государственному автономному учреждению О. нежилое здание общей площадью 3.004,3 кв.м.; Федеральное государственное автономное учреждение О. возвратить Некоммерческой организации Ф. 57 938 рублей с учетом НДС [Постановление Девятого Арбитражного апелляционного суда по делу № А40-147371/2015].

В отличии от мнимых, юридические последствия притворных сделок имеют более сложный характер, так как последние состоят из двух связанных между собой сделок, гражданско-правовые последствия которых могут различаться, учитывая конкретные обстоятельства дела. Так, в п. 2 ст. 170 ГК РФ указан особый подход к скрытой сделке, согласно которому к данной сделке применяются соответствующие ей правовые последствия. Что касается прикрывающей сделке, то она всегда является недействительной. Недействительность прикрывающей сделки характеризует отсутствие одного из необходимых признаков сделки - соответствие воли волеизъявлению сторон.

Скрытая сделка может являться как недействительной, так и действительной. Например, в случае противоречия такой сделки закону, к ней будут применяться положения статьи 168 ГК РФ. Принцип свободы договора взаимосвязан со специальными последствиями притворных сделок ввиду того, что стороны вправе заключить не предусмотренный законом договор. Именно поэтому к скрытой сделке применяются соответствующие юридические последствия.

Так, судом правомерно удовлетворено требование о признании недействительным договора дарения квартиры, поскольку фактически спорный договор является притворной сделкой, так как был направлен на прикрытие сделки по купле-продаже указанной квартиры [Апелляционное определение Пермского краевого суда по делу N 33-352/2015].

Аналогичное решение было принято Арбитражным судом г. Москвы от 25 февраля 2013 года. Суд признал недействительным договор купли-продажи недвижимого имущества, заключенный между Обществом и Учреждением, а также применил последствия недействительности сделки, по которым обязал Общество возвратить Учреждению здание.

Стоит отметить, что участник хозяйственного общества в соответствии с п. 2 ст. 93 ГК РФ, п. 18 ст. 21 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ вправе требовать перевода на себя прав и обязанностей покупателя доли в уставном капитале в случае совершения другим участником последовательных притворных сделок дарения и продажи частей доли третьему лицу в обход правила о преимущественном праве покупки доли.

Зачастую мнимые и притворные сделки совершаются с целью уклонения от уплаты налогов, получения налогового вычета. Как уже отмечалось, налоговые органы могут переквалифицировать сделку, применив налоговые последствия недействительности сделки, учитывая ничтожность таких сделок.

Согласно п. 77 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 23.06.2015 оценка налоговых последствий финансово-хозяйственных операций, совершенных во исполнение договоров, производится налоговыми органами в предусмотренном НК РФ порядке [Постановление Пленума ВС РФ №25].

Налоговые последствия при признании сделки мнимой отличаются от налоговых последствий признания её притворной.

В случае признания налоговым органом сделки мнимой - совершенной лишь для вида, не направленной на возникновение, изменение или прекращение правоотношений, то каких-либо изменений в финансово-хозяйственном состоянии налогоплательщиков не происходит. То есть, никто из сторон сделки не получает экономических преимуществ и не несет издержек. В таком случает налоговые последствия отсутствуют, в связи с чем, налоговая инспекция производит расчет налогов, не учитывая мнимые сделки.

Так, в одном из дел суды трех инстанций пришли к единому выводу о заключении между налогоплательщиками мнимых договоров. Судами установлено, что обществу правомерно доначислены 466 639 рублей налога на прибыль организаций, 78 325 740 рублей налога на добавленную стоимость, начислено 19 058 600 рублей пеней и 14 124 135, 49 рубля штрафов. Вынося данное решение, налоговая инспекция исходила из того, что заявителем неправомерно применены налоговые вычеты по НДС и включены в расходы, которые уменьшают прибыль, суммы затрат по взаимоотношениям с ООО Ф. и ООО Т. [Определение Верховного Суда РФ N 304-КГ18-2056 по делу N А27-5003/2016]. Между хозяйственными обществами был создан формальный документооборот, заключенные сделки следует квалифицировать, как мнимые, поскольку спорные расходы и вычеты не обусловлены разумной деловой целью.

Признавая сделку притворной, налоговая инспекция должна установить конкретную сделку, которая была прикрыта, то есть определить, на что именно были направлены намерения сторон. Только после выявления истинной сделки, инспекция производит расчет налоговых обязательств в зависимости от последствий скрытой сделки.

В деле по оспариванию обществом решения налоговой инспекции судом апелляционной инстанции было установлено, что денежные средства, которые были получены налогоплательщиком по договорам займа, фактически являлись предварительной оплатой в счет будущей поставки товаров. Налогоплательщик таким образом путем заключения с покупателями договоров займа и составления с ними актов взаимозачетов для погашения задолженности после отгрузки товара, уклонился от уплаты значительной суммы налогов, которые должны были быть начислены на суммы предварительной оплаты в счет предстоящих поставок товаров. Налоговая инспекция правомерно переквалифицировала договоры займа, не облагаемые налогом, в договоры поставки, предусматривающие аванс - предварительную оплату, поэтому денежные средства, которые были получены по спорной сделке, были определены в качестве доходов. Суд, принимая решение в пользу налогового органа, руководствовался статьями 166, 170, 431, 486, 487, 823 ГК РФ, а также разъяснениями, изложенными в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.10.2006 N 53 "Об оценке арбитражными судами обоснованности, полученной налогоплательщиком налоговой выгоды" и отметил, что доказательства, приведенные налоговой инспекцией, подтверждают получение предпринимателем необоснованной налоговой выгоды путем создания схем ухода от уплаты НДС с полученного авансового платежа в результате совершения притворных договоров займа [Определение Верховного Суда РФ N 304-КГ17-21503 по делу N А70-14068/2016].

Проанализированная судебная практика показывает, что относительно применения налоговых последствий мнимых и притворных сделок выработался достаточно устойчивый механизм действий при признании их недействительными, несмотря на то, что отсутствует его четкое законодательное регулирование.

Резюмируя вышеуказанное, следует отметить, что, как и в теории, в правоприменении недействительности мнимых и притворных сделок имеются пробелы. Во всех случаях заключение мнимых и притворных сделок будет являться злоупотреблением правом, выражающимся в злоупотреблении гражданами таким основополагающим принципом гражданского права, как свобода договора. Указанные сделки совершаются с целью обхода закона, однако следует понимать, что правовая конструкция «обход закона» имеет более широкое значение, и может включать в себя как мнимые и притворные сделки, так и иные действия.