Уголовный процесс западных государств и России: сравнительное теоретико-правовое исследование англо-американской и романо-германской правовых систем

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

Специальность 12. 00. 09 - уголовный процесс,

криминалистика и судебная экспертиза;

оперативно-розыскная деятельность

Автореферат диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ЗАПАДНЫХ ГОСУДАРСТВ И РОССИИ: СРАВНИТЕЛЬНОЕ ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЙ И РОМАНО-ГЕРМАНСКОЙ ПРАВОВЫХ СИСТЕМ

СТОЙКО Николай Геннадьевич

Санкт-Петербург - 2009

Работа выполнена на кафедре уголовного процесса и криминалистики государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет».

Научный консультант:

доктор юридических наук, профессор, почетный профессор Санкт-Петербургского государственного университета, заслуженный деятель науки Российской Федерации Лукашевич Владимир Захарович

Официальные оппоненты:

доктор юридических наук, профессор Вандышев Валерий Васильевич

доктор юридических наук, профессор Головко Леонид Витальевич

доктор юридических наук, профессор Смирнов Александр Витальевич

Ведущая организация:

Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации

Защита состоится «22» октября 2009 года в 16 часов на заседании совета Д 212.232.66 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199026, Санкт-Петербург, В.О., 22-я линия, д.7.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке имени А.М. Горького при Санкт-Петербургском государственном университете (199034, г.Санкт-Петербург, Университетская набережная д. 7/9).

Автореферат разослан 2009 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат юридических наук, доцент Н.А. Сидорова

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы диссертационного исследования выражается в следующем.

Международная правовая интеграция, в которую во все большей мере вовлекается Россия, предполагает осуществление деятельности по координации ее собственной правовой политики с правовой политикой других стран. Движение нашего государства по этому пути вполне очевидно. Свидетельством тому является широкомасштабная судебно-правовая реформа, сопровождающаяся использованием зарубежного и международного опыта, правовыми заимствованиями, признанием международного права частью российской правовой системы и приведением ее в соответствие с международными правовыми стандартами. Можно сказать, что оформившаяся ранее главным образом в западных странах (вследствие интернационализации современных обществ под воздействием социально-экономических и иных факторов) тенденция к сближению национальных правовых систем стала характерной и для России.

Правда, указанная тенденция в области уголовно-процессуального права до последнего времени была менее выражена и заметна чем в других отраслях права. Подобный консерватизм объясняется в какой-то мере естественным нежеланием любого государства ограничивать свою монополию на власть и культурным наследием каждой страны. Более того, нужно иметь в виду, что в последнее время наряду с процессами глобализации, обусловившими необходимость правовой интеграции, прослеживаются процессы усиления национальной культурной автономизации (самоидентификации, поддержания и развития национальных традиций, языка, религии и т. п.), затрагивающие и сферу права. Поэтому закономерно, что взаимовлияние и взаимопроникновение национальных уголовно-процессуальных законодательств (и шире -- правовых систем) происходят, главным образом, через посредство международного права (общепризнанные принципы, стандарты правосудия и защиты прав человека, договоры о взаимной помощи и сотрудничестве и т. п.).

Вместе с тем сказанное совершенно не исключает необходимости в создании сходных (на национальном уровне) и единых (на международном уровне) механизмов правового регулирования однородных общественных отношений, т. е. в определенной гармонизации (согласовании официальных правовых доктрин, концептуальных подходов, принципов, программ правовых действий и т. п.) и унификации (принятии основанных на общих межнациональных стандартах правовых актов или норм, действующих взамен или наряду с национальными) национальных законодательств и практики их применения. Дело заключается в том, что перед государствами, включенными в процесс интернационализации, стоят одинаковые проблемы в сфере уголовной юстиции: рост преступности (в особенности однотипных и транснациональных преступлений); недостаточное финансирование органов уголовной юстиции; слабая координация между ними; сложность, запутанность и иногда архаичность законодательства; повышение требовательности к органам уголовной юстиции с точки зрения соблюдения прав человека; судебная волокита и судебные ошибки; неэффективная защита потерпевших от преступлений; утрата общественного доверия к уголовной юстиции. См. об этом, напр.: Criminal procedure systems in the European Community / Ed. C. Van Den Wyngaert. London, 1993. P. 6; Уголовная юстиция: проблемы международного сотрудничества. Международный научно-исследовательский проект. М., 1994. С. 22-26.

Перечисленные проблемы ясно показывают, что все государства, включенные в процесс интеграции, независимо от их желания вынуждены сотрудничать друг с другом, даже если они не подготовлены к согласованию своих законодательств. Речь идет о координации усилий в области пресечения и предупреждения международной преступности, обеспечения выдачи преступников, оказания взаимной помощи в осуществлении судебных разбирательств и исполнении наказаний, т. е. о том, что уже породило международную систему уголовной юстиции и побуждает к новаторской трансформации международного права в национальные законодательства (например, в области защиты прав и свобод человека и гражданина).

Однако следует заметить, что отмеченная выше тенденция к сближению национальных уголовно-процессуальных законодательств и практик вызывает сопротивление сложившихся культурных исторических форм судопроизводства (как относительно устойчивых и постоянно воспроизводимых). Данное явление имеет общий и естественный характер. Его игнорирование или недооценка, некритическое отношение к нему не только опасны для процессов гармонизации и унификации национальных законодательств, но и грозят дестабилизацией национальных правопорядков.

Для России, переживающей переходный период, сопровождающийся очередной в ее истории модернизацией правового строя с учетом западного опыта, сказанное особенно актуально, а в области уголовного процесса (в связи с принятием нового УПК РФ) уже превратилось в проблему теории и практики, которая в течение ряда лет является предметом порой довольно острых дискуссий: меняется ли наш уголовный процесс и в какую сторону; принесли ли произведенные нововведения пользу или вред и были ли в достаточной мере подготовленными и своевременными; становится ли отечественное судопроизводство (и должно ли быть) ближе англо-американской системе или остается (и должно оставаться) в лоне романо-германской системы; возможна ли интеграция этих систем и в каких пределах; нужны ли нам дальнейшие перемены и на какой основе.

Очевидно, что любая правовая трансляция, радикально меняющая уголовный процесс, обречена на провал, если не усиливает существующие структуры власти (а также профессионализм конкретного правоприменителя), их способность достигать поставленных перед ними политических и правовых целей. Поскольку не исключена вероятность того, что мы находимся именно в такой ситуации, важно провести сравнение российского уголовного процесса с наиболее влиятельными национальными системами судопроизводства, относящимся к разным его типам (англо-американскому и романо-германскому). Это необходимо для того, чтобы не допустить простого возврата в прошлое в ходе возможных контрреформ, а учесть собственный исторический опыт в контексте базовых ценностей, накопленных мировой уголовно-процессуальной практикой.

Степень разработанности темы исследования определяется тем, что традиционно уголовный процесс западных государств рассматривается на примере Англии и Уэльса, США, Германии и Франции, чьи правовые системы относятся к числу наиболее изучаемых в юридической науке; причина тому -- их общемировая историческая значимость и огромное влияние, которое они оказали на другие страны. В юридической литературе (как западной, так и российской) накоплен значительный материал, касающийся в той или иной мере сравнения судопроизводства названных стран (а также стран, близких к ним по типу). Этому посвящены работы Алексеева Н.С., Александрова А.И., Апаровой Т.В., Боботова С.В., Бойцовой В.В., Бойцовой Л.В., Бутова В.Н., Власихина В.А., Головко Л.В., Гуценко К.В., Жалинского А.Э., Жидкова О.А., Жигачева И.Ю., Калиновского К.Б., Ковалева В.А., Лубенского А.И., Лукашевича В.З., Махова В.Н., Мельниковой Э.Б., Мещерякова Ю.В., Михайлова П.Л., Михайловской И.Б., Нажимова В.П., Наумова А. В., Николайчика В.М., Николюка В.В., Полянского Н.Н., Пешкова М.А., Рерихт А.А., Решетниковой И.В., Решетникова Ф.М., Семухиной О.Б., Смирнова А.В., Строговича М.С., Филимонова Б.А., Филиппова С.В., Чельцова-Бебутова М.А., Шагиняна А.С., Шестаковой С.Д. и других отечественных авторов советского и постсоветского периода времени. В дореволюционный период большое внимание указанной проблематике уделяли Баршев Я., Гартунг Н., Духовский М.В., Розин Н.Н., Случевский В., Фойницкий И.Я. и другие ученые. Среди западных правоведов можно выделить исследования Ashworth A., Barton L. G., Burnham W., Damaska M. R., Hatchard J., Huber B., King M., Packer H., Vogler R., Брантса К., Йорга Н., Осакве К. , Уайнреба Л., Фильда С., Флетчера Дж., Фридмэна Л. и других авторов.

Вместе с тем многие работы перечисленных выше и иных авторов носят в меньшей степени аналитический сравнительно-правовой характер, а в большей мере являются описанием уголовного процесса соответствующих стран (то есть материалом для сравнения). Значительное число работ, хотя и содержат не мало весьма интересных и ценных (в теоретическом и практическом отношении) положений, не имеют общей сравнительно-правовой направленности. Сравнительный метод в них используется как вспомогательный и не предполагает проведения завершенного научного и/или практического сравнения. Те же исследования, которые можно назвать сравнительно-правовым изучением уголовного процесса, в силу разных причин не учитывают или не достаточно учитывают современные правовые и уголовно-политические реалии (устаревший материал для сравнения, преимущественно формально-правовой анализ, отказ от обсуждения вопросов совместимости правовых институтов и проблем борьбы с преступностью). Вне таких реалий дать сколько-нибудь достоверную оценку российского уголовного процесса и/или уголовного процесса указанных выше стран в сравнительно-правовом контексте практически невозможно.

Подобная оценка не проводилась, давно назрела и представляет собой важное самостоятельное перспективное направление научных исследований, результаты которых могут существенно повлиять на модернизацию уголовного судопроизводства в России. Вот почему настоящая работа является первым комплексным сравнительным исследованием уголовного процесса западных государств и России, соединяющим в себе теоретический, формально-правовой и уголовно-политический подход.

Объектом исследования являются:

формально-правовые отношения, возникающие между основными участниками уголовного судопроизводства рассматриваемых стран;

уголовно-политические отношения, опосредующие правовое взаимодействие основных участников уголовного судопроизводства сравниваемых стран.

Предметом исследования выступают идеологическое, политическое и правовое содержание уголовно-процессуальной деятельности в России и западных государствах, а также закономерности (тенденции) сближения и расхождения ее мировых типов и национальных видов (на примере Англии и Уэльса, США, Германии, Франции и России).

Целью исследования является определение того, возможно ли слияние англо-американского и романо-германского типа судопроизводства или доминирование (преобладание, подавление) одного типа над другим либо сохранение глубоких межтиповых различий, а также того, в каких направлениях должен развиваться российский уголовный процесс в сравнительно-правовой перспективе. Достижение поставленной цели предполагает решение таких задач как теоретическое обоснование необходимости использования в сравнительно-правовом исследовании сочетания типологического (как эталонно-правового), ценностно-правового и модельного (уголовно-политического) подходов; формулирование общих для всех сравниваемых стран уголовно-процессуальных стратегий и условий их совместимости; выявление ценностей, объединяющих и разделяющих сравниваемые разновидности уголовного процесса; установление сходных и отличных способов удержания (защиты) этих ценностей; оценку значимости общих уголовно-процессуальных стратегий для сближения национальных уголовно-процессуальных систем и развития российского уголовного процесса. судопроизводство правовой уголовный процессуальный

Методологической основой исследования служит сравнительный метод, необходимо предполагающий диалектическое изучение правовых систем. Сравнительный метод сочетается с другими общенаучными и специальными методами познания: формально-логическим, системно-структурным, историко-правовым и т.п.

Методика исследования предполагает межсистемное, кросснациональное, теоретическое микросравнение (изучение специфических характеристик уголовно-процессуального права пяти правовых систем, относящихся к разным правовым семьям, в научных целях) с использованием элементов макросравнения (сопоставление базисных характеристик правовых систем в пределах разных правовых семей), внутрисистемного сравнения (сопоставление правовых систем в пределах одной правовой семьи) и функционального (практического) сравнения. Приемы сравнительного анализа: концептуальный, проблемный и текстуальный. Исследовательские подходы: типологический, ценностно-правовой и модельный.

Теоретической базой исследования явились результаты теоретических исследований в области философии, социальной теории, конфликтологии, сравнительного правоведения, общей теории права и государства, а также криминологии, уголовного права и уголовно-процессуального права.

Правовой и информационной основой исследования выступили законодательство сравниваемых стран (уголовно-процессуальное и уголовное) и прецеденты, их описания в трудах крупных отечественных и зарубежных специалистов, а также справочные материалы.

Эмпирическую базу исследования составили статистические данные о состоянии преступности и борьбе с ней в сравниваемых странах, данные опросов работников российских правоохранительных органов (всего - 501 чел.), в том числе данные, полученные методами скрытого интервьюирования и решения казусов (129 чел.). Кроме того, проводилось анкетирование адвокатов (148 чел.), осужденных (173 чел.), потерпевших (250 чел.), граждан, не являвшихся участниками уголовного процесса (123 чел.) и студентов-юристов (89 чел.), а также наблюдения судебных процессов (191). В диссертации нашли отражение правозащитная деятельность автора (в том числе в качестве председателя Общественной наблюдательной комиссии Красноярского края), а также его опыт по правовому консультированию практических работников по конкретным уголовным делам (41).

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые на монографическом уровне производится оценка сходств и различий уголовного процесса западных государств и России, основанная на целостном сравнительно-правовом исследовании, опирающаяся на широкое понимание права и учитывающая формально-правовые позиции и объективные предпочтения (притязания) участников судопроизводства в уголовно-политическом контексте. В диссертации разрабатываются критерии сравнения типологически и национально различающихся друг от друга видов уголовного процесса; обосновываются теоретические положения, характеризующие возможности и пределы сближения этих видов в рамках англо-американской (общее право) и романо-германской (континентальное право) правовой семьи; доказывается тезис о недопустимости масштабных заимствований из континентально-правовой (германской и французской) уголовно-процессуальной системы в англо-американскую, и наоборот; раскрывается опасность подобных заимствований для российского уголовного судопроизводства, грозящих ему разрушением собственных правовых основ; определяется принадлежность отечественного процесса к романо-германскому типу и, в этом смысле, вероятность его максимального сближения с германским и французским судопроизводством, а также сглаживания расхождений с английским и американским судопроизводством через единые международно-правовые стандарты и принципы; выявляются общие тенденции развития уголовного процесса (вне прямой зависимости от его типа) и общая закономерность уголовного-политического сближения его национальных видов.

Новизну диссертационного исследования определяют следующие положения, выносимые на защиту:

Существующий в теории традиционный типологический подход не способен дать объяснение современному состоянию уголовного судопроизводства и нуждается в модификации. Сравнение, проводимое в его рамках, является, по сути, механистическим или формально-процессуальным, абстрагирующимся в определенной мере от отраслевой конкретики, принимающим во внимание доктрины, сформировавшиеся в предшествующий исторический период и сохраняющиеся в силу правовых традиций. Поэтому он нуждается в модификации, когда в пределах одной правовой традиции (западной, например) отбираются образцы (эталоны), в качестве которых выступают судопроизводства отдельных стран. В западном праве речь идет об английском (и его американском варианте), германском и французском уголовном процессе, обладающем общепризнанной исторической значимостью и влиятельностью. По этим «эталонным» видам судопроизводства типизируются и классифицируются другие национальные процессы, изучается их сближение и расхождение, и/или сближение и расхождение уголовно-процессуальных систем стран континентального и общего права. Такой подход обращен к актуальному состоянию права и может быть назван эталонно-правовым.

Изучение актуального состояния права требует обращения к формообразующим элементам уголовного процесса (внешней форме и структуре) для анализа сходств и различий и его содержательным ценностям для выявления и объяснения важнейших исторических исходов его (уголовного процесса) развития: сближения, слияния, расхождения. Это предполагает привлечение сопоставимых данных (по сравниваемым странам) на двух уровнях: сравнение национальных видов уголовного процесса в целом и сравнение отдельных элементов этих видов процесса. Причем выделяемые на первом уровне базовые уголовно-процессуальные ценности должны использоваться для объяснения связей между элементами уголовного процесса на втором уровне, когда существование различных национальных видов уголовного процесса выступает в качестве необходимой предпосылки сравнительно-правового исследования, а интерпретируемые явления сравниваются в концептуально преобразованном виде. Такой подход может быть назван ценностно-правовым.

Обращение к ценностям и элементам уголовного процесса в свою очередь вызывает необходимость в построении его модели как инструмента для сравнения, когда судопроизводство рассматривается в качестве объективной правовой реальности, в которой цели, принципы и функции выступают в роли соорганизующего, упорядычивающего и структурирующего начала, отражающего совместность деятельности различных субъектов в широком уголовно-политическом контексте. Такой подход именуется модельным.

С точки зрения модельного подхода уголовный процесс -- это соорганизованная, многоуровневая, совместная деятельность субъектов (участников) уголовного процесса, обладающих правовыми статусами и играющих (исполняющих) правовые роли, объединенная общими целями, принципами и функциями, выражающими отношения государства, общества и отдельных граждан к преступности и борьбе с ней. В таком случае модель уголовного процесса есть концептуальное выражение его осуществления на практике (или иначе -- уголовно-процессуальная стратегия), определяющее суть уголовной политики в области уголовного процесса.

В целях сравнительного анализа с позиций всех трех обозначенных подходов следует выделить шесть основных стратегий (общих моделей), тесно связанных с уголовной политикой современных государств: защиты прав и свобод обвиняемого, уголовного преследования, социальной поддержки обвиняемого, социальной поддержки потерпевшего, рациональности и эффективности уголовного судопроизводства, примирения. Каждая из этих моделей обладает определенным набором признаков, отражающих ту или иную идеологическую или политическую перспективу вне зависимости от формально-правового контекста.

В уголовно-политическом отношении процессуальные стратегии вполне согласуются между собой (хотя практически могут вступать в столкновение друг с другом), если рассматриваются в качестве общегосударственных инструментов, призванных обеспечить потребности общества в сдерживании преступности и контроле над ней, возмещении убытков от нее и предупреждении совершения новых преступлений (т. е. являются уголовно-политической реакцией на преступность); осуществляются путем чередования, усиления одних и ослабления интенсивности других, расширения или сужения сферы своего применения и т. п. в зависимости от конкретной социальной ситуации; направлены (вне зависимости от субъективных нужд и притязаний) на достижение общих социально-интегративных целей публичного реагирования на преступления, обеспечения справедливости (меры социального согласия) и поддержания баланса интересов между потерпевшим (жертвой) и обвиняемым (преступником).

В сравнительно-правовом отношении согласованность и совместимость названных стратегий зависит от того, как и с помощью каких средств и способов (типологически правовых и/или национально-правовых) они реализуются в деятельности основных участников судопроизводства -- органов государства, обвиняемых, потерпевших, общественности (местных сообществ). Эти средства и способы определяются функционально (путем предписывания определенной функции и соответствующих им прав и обязанностей), производны от целей, за каждой из которых стоят какие-то актуальные интересы (притязания), достигаемые в условиях, заданных общими принципами уголовного процесса. По целям и принципам уголовный процесс сравниваемых стран, главным образом совпадает, по функциям - в основном разделяется в типологически правовом отношении. Совпадение определяется процессом уголовно-политического сближения уголовного судопроизводства современных государств, разделение - сохранением глубоких межтиповых различий.

Эффективность борьбы с преступностью, уровень защиты прав и свобод человека не находится в прямой зависимости от функциональных типовых (англосаксонский и романо-германский тип) либо видовых (германский, французский вид) различий. Обе системы сориентированы на соблюдение и защиту прав человека, требующих надлежащей правовой процедуры (процессуальной справедливости), и на контроль над преступностью, требующий обнаружения истины и наказания преступников (материальной справедливости).

Российский уголовный процесс по своим функциональным характеристикам является континентально-правовым и ближе всего к немецкому и французскому судопроизводствам (следственность и иерархичность), структурные и функциональные особенности которых были заимствованы и творчески переработаны на протяжении двух прошедших столетий. Наличие англосаксонского (по типу) института суда присяжных на тип системы не влияет. Изменение типовой принадлежности отечественного судопроизводства в результате масштабных правовых заимствований равнозначно потере национальной идентичности.

Развитие уголовного процесса в России происходит на собственной исторической основе с учетом международно-правового опыта. Наиболее значимые заимствования, осуществленные в ходе судебно-правовой реформы, касаются области прав человека и суда (стандарты правосудия, общепризнанные принципы, судебный контроль в стадии предварительного расследования и суд присяжных). Все они находятся в процессе адаптации и сами по себе деструктивного влияния на практику не оказывают. Российский уголовный процесс в новых прямых правовых заимствованиях не нуждается, но существует объективная потребность в использовании опыта реализации общих уголовно-процессуальных стратегий.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что в его ходе был решен комплекс сравнительно-правовых проблем, разработана научная база для дальнейшего изучения уголовного процесса сравниваемых стран, полученные результаты внесли вклад в исследование процессов правовой интеграции современных государств.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что обосновываемые в ней положения, выводы и рекомендации могут быть использованы (учтены) в правотворческой деятельности, при оценке реформы российского уголовного судопроизводства, а также планировании будущих реформ.

Апробация и внедрение результатов исследования выразилась в том, что результаты диссертационного исследования нашли свое отражение в монографиях, пособиях и других печатных работах, а также в учебнике, рекомендованном УМО по юридическому образованию для студентов юридических вузов. Общее число изданий, опубликованных автором по теме диссертации - 71 (объем личного участия - 90, 1 п.л.), в том числе за рубежом - 3. В период докторантуры опубликовано 23 работы (объем личного участия - 43,9 п.л.), включая 2 монографии, 1 научно-практическое издание, 2 учебных пособия, 16 научных статей, научных докладов и тезисов, 2 учебно-методических пособия. В изданиях, рекомендованных ВАК, опубликовано 8 статей, в других центральных изданиях - 6.

Отдельные положения диссертации докладывались на заседаниях кафедры уголовного процесса и криминалистики Санкт-Петербургского государственного университета, кафедры уголовного процесса, прокурорского надзора и правоохранительной деятельности Томского государственного университета и кафедры уголовного процесса Сибирского федерального университета, а также международных (11), всероссийских (3) и региональных (5) научно-практических конференциях, в том числе в период докторантуры - на 4 международных и 1 всероссийской конференции.

Материалы диссертационного исследования использовались при проведении научно-практических занятий с судьями, прокурорскими работниками и адвокатами (г. Красноярск: 2001 - 1, 2002 - 2, 2003 - 4, 2005 - 1, 2006 - 1, 2007 - 5, 2008 - 3, 2009 - 2; г. Санкт-Петербург: 2003 - 1, 2004 - 1). Они внедрены в учебный процесс юридического института Сибирского федерального университета, юридического института Томского государственного университета, Юридического института (г. Санкт-Петербург) по курсам «Уголовный процесс» и «Правоохранительные органы», спецкурсам «Сравнительное право», «Сравнительное уголовно-процессуальное право», «Защита личных прав и свобод в уголовном процессе США» и «Уголовный процесс зарубежных стран (сравнительно-правовой аспект)», а также рекомендуются студентам для дополнительного изучения на юридическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета.

Структура диссертации: введение, четыре главы и заключение, библиографический список и приложение.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются степень разработанности избранной темы, объект и предмет изучения, его нормативная, информационная и эмпирическая база, формулируются цели и задачи, методология и методика их достижения, излагаются выносимые на защиту положения, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость полученных результатов, а также их апробация.

Глава первая «Теоретические основы сравнительного изучения уголовного процесса западных государств и России» представляет собой теоретическую базу исследования. Она состоит из трех параграфов.

§ 1. «Типологический подход к сравнительному изучению уголовного процесса западных государств и России: основные типологии».

Разновидности уголовного процесса в Англии и Уэльсе, США, Германии, Франции и России представляют собой конкретные правовые реальности, сложившиеся в результате длительной исторической эволюции. На теоретическом уровне сравнения они типизируются путем выделения общих существенных признаков и классифицируются путем распределения по родственным группам на основании типичных сходств и различий.

Можно выделить несколько основных типологий (типологизаций) уголовного процесса: сравнительно-исторические и сравнительно-правовые.

В сравнительно-историческом подходе предлагалось делить уголовный процесс по этапам его исторического развития на частно-обвинительный (активные стороны и нейтральный пассивный судья), розыскной (активный суд, обвинитель -- доноситель, обвиняемый -- объект исследования для суда, тайное письменное производство, допустимость пытки, формализм и мелочность правил), состязательный, или смешанный (сочетание розыскных и состязательных начал). Однако данное деление вступает в явное противоречие с современными теоретическими представлениями ученых сравниваемых нами стран, согласно которым английский суд, например, с неизбежностью является выразителем правительственных интересов (J.A.G. Griffiths и др.), а германские и французские прокуроры и защитники служат интересам правосудия в той же мере, что и независимый от произвола сторон суд (L. Heinze, A. Vach, J. Pradel и др.).

Альтернативная данному делению историческая типология М.А. Чельцова-Бебутова (рабовладельческий, феодальный, буржуазный и социалистический типы), будучи чрезмерно идеологизированной, также не смогла отразить того, что существовало в действительности, хотя и не потеряла своего научного значения в силу указания на взаимосвязь права и форм его реализации с экономическими, политическими и иными конкретно-историческими условиями.

В связи с этим обращает на себя внимание появление в современной литературе ряда типологий, так или иначе объясняющих смену исторических типов уголовного процесса (или указывающих на нее) с новых (не вульгарно классовых) социально-теоретических позиций (Ю.В. Мещеряков, С.Д. Шестакова, А.В. Смирнов).

Сравнительно-правовые типологии предельно идеализированы и используются для характеристики современных форм уголовного судопроизводства. Данные в вариациях -- обвинительный и состязательный, розыскной (инквизиционный, следственный) и состязательный («процессуальный»), -- они как бы встраиваются в более широкую типологию правовых семей, когда соответствующие идеальные типы процесса рассматриваются как модели, используемые для анализа какой-либо группы родственных процессов: общего и континентального (романо-германского) права, общего, континентального и социалистического (так называемое двух_ и трехстороннее деление) (J. Hatchard, B. Huber, Дж. Флетчер, Л. Бартон, О.Б. Семухина и др.). Таким путем указанные ученые строят свои идеальные модели и проводят типологизацию уголовного судопроизводства, имеющую более современные аналоги и не допускающую смешения сравнительно-исторической и сравнительно-правовой классификаций. Однако выводы этих авторов по ряду моментов также вступают в противоречие с действительностью.

Появление вышеприведенных трактовок закономерно. В силу ряда причин «классическая» интерпретация не способна дать объяснение современному состоянию уголовного судопроизводства. Во-первых, она предполагает анализ сравниваемых процессуальных систем, главным образом, на нормативно-правовом уровне, вне социального (прежде всего уголовно-политического) контекста. Сравнение проводится, по сути, механистически или формально-процессуально. Во-вторых, в качестве оснований деления на рассматриваемые типы процесса берутся, в первую очередь, те, которые проявляют себя на уровне соответствующих им правовых семей, т. е. на более общем уровне, абстрагирующемся в определенной мере от отраслевой конкретики. Как следствие -- неизбежность потери каких-то существенных для того или иного типа судопроизводства признаков и ограниченная возможность обнаружения всех тенденций по его изменению. В-третьих, во внимание принимаются доктрины, сформировавшиеся в предшествующий исторический период и сохраняющиеся в силу правовых традиций (например, теория преимущественно частно-исковой природы английского процесса или отсутствия правового спора в германском и французском процессе), при этом не используются или недостаточно используются достижения смежных юридических наук. В результате, в частности, в англосаксонском типе без внимания остается досудебное производство, существенное сокращение сферы применения состязательного метода (суда присяжных), а в романо-германском совсем не учитывается или лишь частично учитывается реальное расширение состязательных (конфронтационных) начал.

Сказанное, по нашему мнению, обусловливает необходимость еще одного типологического подхода. Он может быть назван эталонно-правовым, когда в пределах одной правовой традиции (западной, например) отбираются образцы (эталоны), в качестве которых выступают судопроизводства отдельных стран. В западном праве речь идет об английском (и его американском варианте), германском и французском уголовном процессе, обладающем общепризнанной исторической значимостью и влиятельностью. По этим «эталонным» видам судопроизводства типизируются и классифицируются другие национальные процессы, изучается их сближение и расхождение, и/или сближение и расхождение уголовно-процессуальных систем стран континентального и общего права. Причем сравнительный анализ, проводимый в рамках этого подхода, должен быть тесно связан с уголовной политикой, рассматривающей уголовный процесс как уголовно-политическую реакцию государства на преступность. Ибо вне контекста стратегических (политических) целей, которые государство ставит перед органами юстиции, невозможно дать ответы на вопросы о принципиальных (содержательных, ценностных, а не только формально-правовых) сходствах и различиях уголовного процесса английского, немецкого и французского образцов (в рамках правовых семей или групп). Ведь не исключено, что по своим базовым (уголовно-политическим) характеристикам (ценностям) они уже готовы к объединению либо продолжают сохранять основополагающие различия, или совпадают по базовым ценностям, но существенно расходятся по способам и средствам их воплощения в жизнь. Такой подход (типологический по принципу) нацелен, скорее, не на построение типологии (она здесь лишь следствие), а на выявление общего и особенного, типичного и своеобразного во всех изучаемых национальных видах уголовного процесса с позиций как определяемого уголовной политикой содержания (базовых ценностей), так и формального построения (процедур, правил).

Вот почему сравнение российского уголовного процесса с названными национальными видами уголовного процесса (как и сравнение между ними) нужно проводить, исходя из эталонно-правового подхода, рамки которого не только не исключают иных подходов, но и позволяют учесть их достоинства и недостатки. В контексте серьезного реформирования судопроизводства в нашей стране, сопровождающегося широким заимствованием западного опыта, это представляется особенно значимым.

§ 2. «Ценностно-правовой подход к сравнительному изучению уголовного процесса западных государств и России: объект, предмет и метод».

Право ценностно (объективно и субъективно) представлено в социальном мире и отдельных его частях (реальностях), являясь условием его существования и развития. По отношению к этим социальным реальностям право будет не только формообразующим (тем, что придает им форму правовых), но и качественно определяющим (тем, что придает им ценность правовых). Данное различение очень важно для сравнительного исследования, потому что независимо от избранного в качестве универсального определения (измерения) права, оно всегда берется во взаимосвязи с другими реальностями и субъектом. В этой связи общие понятия объекта и предмета исследования нуждаются в переопределении: объект -- часть правовой реальности, созданная человеком и существующая для человека конкретно-историческая данность (институциональный правовой порядок), предмет -- ее стороны, аспекты, непосредственные объекты ценностного отношения (стратегии, доктрины, законодательство, прецеденты, правовые учреждения и правоприменительная практика, фактическое поведение, и т. п.). Причем объекты (вне зависимости от концептуального определения права) выделяются социологически, а рассматриваются коммуникативно: в ценностной правовой взаимосвязи (отношении) друг с другом и субъектом (участниками). Сравнение при этом будет выступать в качестве особой процедуры оценивания соответствующих явлений (объектов).

Очевидно, что аналогичным образом можно структурировать любые национальные виды судопроизводства (в том числе и интересующих нас стран), для достижения целей и задач сравнения которых значимо их изучение в следующих измерениях: в нормативном, т. е. как законодательства, прецедентов и практики их применения (использования); в институциональном, т. е. как системы и структурной организации органов уголовной юстиции; в фактическом, т. е. как типичного поведения участников уголовного процесса; в идеальном, т. е. как правовых доктрин, стратегий, выраженных в них или определяемых ими целей, принципов, функций уголовного судопроизводства. В идеальном измерении речь идет о ценностном содержании уголовного процесса, в нормативном, институциональном и фактическом -- о ценностном воплощении уголовного процесса в определенных предметных формах. В этом смысле ценности -- то, что со-держится, а предметные формы -- то, что у-держивает.

Хотя приведенные выше определения формы и содержания уголовного процесса не являются традиционными, они принципиально оправданы. Дело в том, что ценность -- это и отношение к праву (в любом его измерении) как уже сформировавшемуся феномену, и сущность его бытия, и то, что предшествует праву, предопределяет право как форму своего существования. Иными словами, право (форма) есть превращенное, определенное содержание (ценность). В этом смысле правовые ценности (содержание) реальны и требуют выражения в соответствующей структуре (форме), которая, таким образом, организует данное содержание, развертывая его в нормативной системе уголовного процесса, судах и правоохранительных органах, целенаправленных действиях субъектов, уголовной политике, доктринах, принципах и т. п. Будучи развернутым содержанием, форма влияет на него, зависит от него, образует с ним единство, но не сводится к нему. Форма может менять и меняет содержание объекта, но лишь в случае, когда сам объект способен к преобразованию. От того, поддается ли такой объект как уголовный процесс преобразованию или нет, зависят ответы на вопросы о сближении судопроизводства рассматриваемых стран, а также возможность «новой» формы уголовного процесса России влиять на изменение «старого» содержания. Вот почему под непосредственным содержанием уголовного процесса следует понимать то, что его обусловило и обусловливает как социальный феномен -- ценности, конституированные в уголовно-процессуальной форме (внешне -- в облике законов, прецедентов, учреждений уголовной юстиции и т. д., внутренне -- во взаимосвязи разнообразных элементов (частей) уголовного процесса).

При этом в сравнительном анализе нужно учитывать как базовые ценности, воплощенные в выделенных непосредственных объектах, так и конкретные ценности, воплощенные в отдельных элементах. Базовые ценности могут быть определены через идеальное измерение права: доктрины, принципы и т. п., представленные в виде моделей уголовного процесса. Как результат концептуализации актуальной практики и политики в области уголовного процесса, эти модели являются теоретическим выражением его высших легитимных ценностей (т. е. сущности). Конкретные ценности могут быть определены через нормативное, институциональное и фактическое измерения права: законодательство, прецеденты, правовые учреждения, правоприменительная практика, и т. п., представленные в виде решений, реализующих их действий, процедур, методов и стадий. Такое сравнение может быть названо сопоставительным, качественно интерпретативным методом, в котором большое значение придается моделям, выступающим в качестве теоретически сконструированных единичных объектов сравнения (реальных или воображаемых), широко используемых в компаративистике, в том числе и при изучении уголовного процесса.

§ 3. «Модельный подход к изучению уголовного процесса западных государств и России: понятие уголовно-процессуальной стратегии».

Вопрос общетеоретического определения модели уголовного процесса до сих пор остается открытым и с очевидностью требует ответа, значимого с точки зрения дальнейшего развития как национально-правовых, так и сравнительно-правовых исследований. В науке модели рассматриваются в качестве специфического средства и формы научного освоения действительности и в этом смысле своеобразной рамки исследования. Иначе говоря, в общенаучном смысле модель имеет не только чисто описательную, но и объяснительную, а также прогностическую функции. Сказанное в полной мере распространяется и на понятие модели уголовного процесса, которая, как и любая другая, будет характеризоваться определенными признаками. Важнейшие из них -- совместность деятельности субъектов уголовного процесса, их статусно-ролевое взаимодействие, рационально упорядоченное в системе отношений (уголовно-процессуальных и уголовно-правовых), практике их реализации (правоприменительной) и типизированном поведении. Отсюда на первое место в определении уголовного процесса выступает способ соорганизации взаимодействующих между собой субъектов или со-организующее начало. Таким началом являются цели, принципы и функции уголовного процесса. На всех без исключения уровнях они имеют определяющее значение: на идеальном -- как отражающие стратегическую и доктринальную (ценностно-правовую) рамку деятельности; на нормативном -- согласованность правовых эталонов; на институциональном -- организационную соотнесенность и соподчиненность органов уголовной юстиции; на правоприменительном -- их процессуальную взаимозависимость и урегулированность отношений между собой и другими субъектами (опосредованную объективным уголовно-правовым отношением); на фактическом -- типичность, повторяемость и воспроизводимость действий, взаимодействий и ситуаций. Причем на любом уровне цели, функции и принципы одновременно и непосредственно входят в его содержание и форму, указывая на то, что со-держится (ценности) и то, что удерживает (способ). Следовательно, уголовный процесс -- это соорганизованная, многоуровневая, совместная деятельность субъектов (участников) уголовного процесса, обладающих правовыми статусами и играющих (исполняющих) правовые роли, объединенная общими целями, принципами и функциями, выражающими отношения государства, общества и отдельных граждан к преступности и борьбе с ней.

Если сказанное справедливо, то модель уголовного процесса есть концептуальное выражение его осуществления на практике или иначе -- уголовно-процессуальная стратегия. Другими словами, она (модель) определяет (описывает) суть уголовной политики в области уголовного процесса. Отсюда, модель уголовного процесса -- это стратегия, описывающая и объясняющая его через соответствующие «объединительные» цели, принципы и функции (или с их помощью), которые могут рассматриваться на правовом (уголовно-процессуальном) и социальном (уголовно-политическом) уровнях.

Глава вторая «Основные уголовно-процессуальные стратегии в теоретическом контексте» посвящена уголовно-политическому содержанию судопроизводства и включает в себя два параграфа.

§ 1. «Содержание уголовно-процессуальных стратегий».

При всем различии авторских подходов, поставленных исследовательских задач и предпочтений выработанные учеными разных стран модели уголовного процесса могут быть объединены в рамках шести уголовно-процессуальных стратегий (общих моделей): 1) защиты прав и свобод обвиняемого; 2) уголовного преследования; 3) социальной поддержки обвиняемого; 4) социальной поддержки потерпевшего; 5) рациональности и эффективности уголовного судопроизводства; 6) примирения. Такое объединение должно производиться, главным образом, по целевому и функциональному признакам, выделенным на основе анализа существующих в науке (главным образом западной) моделей.

Стратегия защиты прав и свобод обвиняемого выражена в моделях надлежащего правосудия (H. Packer) и согласования интересов государства и обвиняемого (J. Griffiths), а также одноранговой и иерархической, (M.R. Damaska), партисипативной и консенсуальной моделях (F. Tulkens, M. Van de Kerchove). Цель, которую она выражает, -- справедливость (процедурная и материальная); функция, которую она предписывает органам уголовной юстиции, -- обеспечение защиты прав и свобод обвиняемого; принципы, которым она следует - автономия суда и разделение сторон, процедурное равноправие и самостоятельность сторон в исследовании доказательств, контроль сторон за ходом судопроизводства и разрешение дела только судом, вероятная невиновность обвиняемых перед судом. К стратегии уголовного преследования относятся модель контроля над преступностью (H. Packer) и сходные с ней модели пристыживания и порицания (M. King), принудительной юстиции (F. Tulkens, M. Van de Kerchove), власти (M. King), а также надлежащего поведения (J. Braithwaite). Соответствующая этой стратегии цель уголовного процесса -- наказание, функция -- установление уголовного правоотношения, принципы - ограничение правового контроля за органами уголовного преследования, суровость уголовной репрессии, отчуждение и подавление обвиняемых, их вероятная виновность перед судом. К стратегии социальной поддержки обвиняемого относится модель реабилитации (M. King). Идеальной целью уголовного процесса в рассматриваемой модели является реабилитация (восстановление обвиняемого в таком состоянии его индивидных и личностных качеств, при котором он будет способен самостоятельно справляться с обращенными к нему социальными требованиями и тем самым воздерживаться от любых форм отклоняющегося поведения), функцией -- определение и разрешение личностных проблем обвиняемого, принципами - приоритет социально-педагогического и социально-психологического воздействия над уголовно-правовым, индивидуальный подход к каждому обвиняемому и неформализованная судебная процедура, недопустимость направления дела в суд при условии незначительной общественной опасности обвиняемых и крайне низкой эффективности возможного карательного воздействия на них, участие специалистов (социальных работников, педагогов, психологов и т.п.) в процессе сбора информации, выработки и принятия решений в отношении обвиняемых. Стратегия социальной поддержки потерпевших наиболее ярко отражена в модели участия потерпевшего в деле и так называемой «благотворительной модели уголовного правосудия» (J. Dignan, M. Cavadino). Целью уголовного процесса, построенного в соответствии со стратегией социальной поддержки потерпевших, будет прежде всего реабилитация жертв преступлений, функцией -- определение и разрешение их личностных проблем, принципами - участие потерпевшего в уголовном деле, равенство прав потерпевшего и обвиняемого, учет и удовлетворение реабилитационных потребностей потерпевшего, приоритет его компенсационных притязаний и обеспечение личной безопасности. Стратегии рациональности и эффективности уголовного судопроизводства соответствует модель «бюрократической» эффективности (M. King, Н. Кристи). Она отражает давление на уголовный процесс органов уголовной юстиции, стремящихся ввести в него ресурсосберегающие правила и процедуры. Основная цель здесь -- сократить, оптимизировать издержки и расходы, добиться того, чтобы уголовные дела обвиняемых (подозреваемых) как можно быстрее и эффективнее рассматривались в суде. Основная функция -- управление уголовным процессом. Основные принципы - стандартизация судопроизводства, экономичность и разделение труда, быстрота и простота, нейтрализация и минимизация конфликтов. Стратегия примирения раскрывается в моделях восстановительного правосудия и общественного правосудия (Х. Зер, J. Dignan, M. Cavadino) , а также близких им моделях переговорной юстиции (F. Tulkens, M. Van de Kerchove), личностно-ориентированной (Н.Г. Стойко) и дискурсивно-состязательной (А.В. Смирнов). Уголовный процесс, ориентированный на стратегию примирения, должен быть нацелен на урегулирование криминальных конфликтов (столкновений интересов). Его функция -- решать конфликты, т. е. добиваться исчерпания противоречий, вызванных совершением преступлений, на основе волеизъявления и к взаимному удовлетворению сторон (потерпевшего и обвиняемого). Его принципы - участие потерпевшего и обвиняемого в выработке решения, использование посредничества и примирительных процедур, неформальная обстановка ведения процесса, разрешение дела представителями общественности в условиях правового контроля за ними, общественный и правовой контроль за принятием решений.

Представленные выше модели отражают прежде всего уголовно-политическую природу уголовного процесса (как части уголовной юстиции вообще). Многие из них даже не имеют непосредственного процессуального «вида». В то же время все они есть результат концептуализации практики и в своем единстве образуют определенную идеологическую и политическую перспективу, вытекающую из ряда процессуальных «деталей», данных в описаниях соответствующих стратегий. В этом смысле каждая из вышеизложенных стратегий-моделей сама по себе уже может быть использована для анализа уголовного процесса сравниваемых нами стран без специального «перевода» на уголовно-процессуальный уровень. Другое дело, что такой «перевод» становится неизбежным, как только мы начнем говорить о том, чьи интересы стоят за той или иной стратегией, кто конкретно и каким образом (путем выдвижения каких целей, исполнения каких функций, реализации каких принципов) их достигает или должен достигать. Фактически речь идет о «коллективном» распределении социально заданных целей и функций, формулировании соответствующих принципов и, таким образом, о согласованности и совместимости выделенных нами общих моделей.

§ 2. «Согласование уголовно-процессуальных стратегий».

Возможно ли согласованное и совместимое осуществление выделенных нами стратегий на двух уровнях -- уголовного процесса вообще и его основных участников? В целом на данный вопрос может быть дан положительный ответ, но при условии двух теоретических допущений: все общие модели (стратегии) так или иначе, в той или иной мере реализуются (проявляются) в уголовном процессе (законодательстве, практике его применения, фактическом поведении и т. п.); ни одна из моделей не рассматривается в качестве альтернативы уголовному судопроизводству вообще как способу уголовно-правового реагирования на преступность. Сказанное означает, что цели, функции и принципы в уголовном процессе должны корреспондировать разным стратегиям одновременно, образуя единую систему. Однако уже в самом первом приближении экстраполяция рассматриваемых стратегий на практику показывает серьезное напряжение между ними, которое может разрешиться в трудном выборе одного из таких вариантов: обвинять ли подозреваемого и, значит, инициировать судебное разбирательство, надеяться ли на признание им своей вины (сделку о признании вины), прекратить ли уголовное дело. Тем не менее отмеченные выше противоречия относительно легко преодолеваются (по крайней мере, теоретически), если уголовно-процессуальные стратегии: 1) рассматриваются в качестве общегосударственных инструментов, призванных обеспечить потребности общества в сдерживании преступности и контроле над ней, возмещении убытков от нее и предупреждении совершения новых преступлений (т. е. являются уголовно-политической реакцией на преступность); 2) осуществляются путем чередования, усиления одних и ослабления интенсивности других, расширения или сужения сферы их применения и т. п. в зависимости от конкретной социальной ситуации; 3) направлены (вне зависимости от субъективных нужд и притязаний) на достижение общих социально-интегративных целей публично-правового реагирования на преступления, обеспечения справедливости (меры социального согласия) и поддержания баланса интересов между потерпевшим (жертвой) и обвиняемым (преступником).