Понятие о специальных знаниях в уголовном судопроизводстве

В 1978 году популярным становится положение, согласно которому «по своей логической структуре заключение эксперта на каждый отдельный вопрос, поставленный ему следователем, является силлогизмом». А. И. Винберг, Н. Т. Малаховская. Судебная экспертология (общетеоретические и методологические проблемы судебных экспертиз). Учебное пособие. Волгоград. 1978. С. 34 Вообще же силлогистической логикой пользуются и следователь, и прокурор и суд при установлении фактических данных.

Авторы, указывающие на данную особенность, в частности, писали следующее. «Большая посылка силлогизма эксперта является положением науки или практики, в которых эксперт является специалистом, а судья (следователь) не обладает достаточными знаниями, поэтому эксперт автономен в ее подыскании и выборе. Меньшая посылка есть факт, установленный следствием. Поэтому приоритет в доказательстве истинности меньшей посылки принадлежит судье или следователю. Эксперт может принимать участие в доказывании меньшей посылки, устанавливая ее истинность известными ему криминалистическими методами, но в этой операции он подконтролен судье или следователю, играет подчиненную роль» ⁶⁸_.

Для иллюстрации данного положения приводится следующий пример:

1. Если бы следы пальцев рук, обнаруженные на куске стекла, найденного на месте происшествия, были следами пальцев рук подозреваемого К., то они имели бы достаточное количество совпадающих особенностей узора с отпечатками пальцев рук подозреваемого К.

2. Следы пальцев рук, обнаруженные на куске стекла, найденного на месте происшествия, не имеют совпадающих особенностей узора с отпечатками пальцев рук подозреваемого К.

Вывод: следы пальцев рук, обнаруженные на куске стекла, найденного на месте происшествия, не являются следами пальцев рук подозреваемого К».

В начале XXI века эта идея получила свое развитие на волне научного спора о сравнении заключения специалиста и эксперта, но уже несколько под другим углом. Так А.В. Кудрявцева утверждает, что в заключении специалиста отражаются исследования в форме простого логического силлогизма, где большей посылкой являются фактические обстоятельства дела, малой посылкой - специальные знания, а вывод предстает в форме умозаключения. Кудрявцева А.В. Заключение и показания специалиста как источник доказательств в уголовном процессе России II Вопросы правовой теории и практики: Межвузовский сборник научных трудов. Омск, 2007. Вып. 3. С. 120 - 126.

На этом заканчивается история развития мысли о силлогистической форме мышления сведущих лиц в уголовном процессе. Для начала следует частично не согласиться со сложившейся точкой зрения и подвергнуть некоторой критике вышеуказанных авторов.

Во-первых, в силлогизме (терминология формальной логики!) любая посылка (суждение) состоит больше чем из одного понятия, как минимум из двух (субъект, предикат или средний термин). Какое из этих понятий относится к специальному знанию - авторы не указывают, а объединяют их под единым знаменателем, что чревато приравниванием также и их содержания.

Во-вторых, в случае, если оба понятия в посылке составляют понятия специальные, то по законам формальной логики и правилам построения силлогизма одно из них должно в итоге оказаться в заключении. Таким образом, мы получили бы заключение эксперта с выводами, неясными до конца правоприменителю. Да и кто видел такие выводы? Часть заключения эксперта, содержащая выводы, как правило, написана обычным и понятным человеческим языком. Конечно, известны случаи когда, например, следователь вынужден обращаться к эксперту (в то числе и неформально) за разъяснением непонятных ему терминов, надеясь, что при дальнейшем движении дела прокурор и судья сами во всем разберутся, но такие случаи являются скорее ошибкой эксперта в построении «понятного» вывода.

Думается, что, утверждая о наличии специального знания в большей (или меньшей) посылке силлогизма, авторы скорее пользовались методологией элементарного акта доказывания и не детализировали при этом указанное умозаключение по правилам формальной логики. С одной стороны, авторы действительно правы, так как в каком то смысле они указывают на специальное знание как на знание, занимающее в умозаключении место обосновывающего. И здесь мы находим еще одно подтверждение нашего указанного выше тезиса.

С другой стороны, применяя терминологию формальной логики, они не учитывают ее законов. Резюмируя все исследования по данному вопросу и предлагая собственное видение проблемы, обозначим теперь свою позицию касательно иллюстрации элементарного акта доказывания как разложенного на составляющие части суждения, применяя при этом классическую логику, в том числе схему силлогизма.

Развивая мысль о специальном знании как «незнании знания или знании о незнании», знании «обосновывающем» для следователя, прокурора, дознавателя или судьи, мы последовательно подходим к предположению, что в содержании того материала, что представляется сведущим лицом, например, в той части заключения эксперта (специалиста), что именуется «выводы», не должно содержаться понятий специального знания. То есть вывод не должен представлять из себя «незнание о знании или знание о незнании», а должен превратиться в «знание о знании». Предположив такую идею, попробуем доказать ее.

Нам думается, что более реалистичной схемой обозначения логической деятельности эксперта явилось бы указание в ней на нахождение специального знания (или как пишут некоторые авторы «опытного положения») в так называемом «среднем термине», то есть в той части суждения, которая по законам логики, исключается из заключения.

Схематически силлогизм может изображаться так:

P (предикат) >М (средний термин) Большая посылка

S (субъект) > М (средний термин) Малая посылка

S (субъект) > P (предикат)Заключение

Для примера можно рассмотреть простой силлогизм, включающий в себя средний термин (М), субъект (S) и предикат (Р), заключенных в большую и малую посылку с заключением.

1) огнестрельным повреждением с близкого расстояния (P) является всякое, вокруг которого имеется поясок металлизации, внедрившиеся порошинки и следы спаления (М);

2) вокруг данного повреждения^) имеются поясок металлизации, порошинки и следы спаления (М);

3) данное повреждение^) является огнестрельным повреждением с близкого расстояния (P) Эйсман А.А. Заключение эксперта. Структура и научное обоснование. М., 1967. С. 65

S (субъект) > P (предикат) Заключение

Здесь возникает главный вопрос - понятен ли субъекту доказывания каждый из терминов? Говоря точнее, относятся ли эти термины к его «знанию» или же представляют область неведомого, пока еще непознанного, «незнания».

Если мы предполагаем, что в содержании той части заключения эксперта (специалиста), что именуется «выводы» не должно содержаться понятий специального знания, так как в них должны содержаться только "знания о знании", значит ни субъект, ни предикат умозаключения специальным знанием не являются. Остается только средний термин.

Кроме того, как видно «обычному человеку» из содержания понятия, составляющего средний термин, установить его без специальных знаний не получится.

Ставя эксперимент на себе, автор уверен, что непросто без обращения к специальной литературе ответить на вопрос, что же такое действительно поясок металлизации, внедрившиеся порошинки и следы спаления. Таким образом, и сделать умозаключение, не обладая данным специальным знанием и не имея возможности оперировать термином в рамках силлогизма, невозможно. Если же обратиться к субъекту и предикату данного силлогизма, то установление содержания составляющих их понятий проблемы не составит - они общеизвестны.

Аналогичным образом можно разложить на части силлогизма любые умозаключения в исследовательской части заключения.

Средним термином в данном силлогизме является понятие «поясок металлизации, внедрившиеся порошинки и следы спаления». Средний термин силлогизма - это понятие, входящее в обе посылки и отсутствующее в заключении. Крайние термины - это понятия, которые в заключении являются субъектом и предикатом. В данном случае это «данное повреждение» и «огнестрельное повреждение с близкого расстояния».

По правилам простого силлогизма отношение крайних терминов устанавливается благодаря их отношению к среднему термину. В заключении средний термин «уходит» и остается только голый вывод.

Р (предикат)> M (средний термин)Большая посылка

S(субъект)> M (средний термин) Малая посылка эксперта, результат будет тот же - специальное знание «уходит» из окончательных выводов, если эксперт не допускает ошибку и не оставляет некие термины нераскрытыми. Данное доказательство полностью подтверждает выдвинутое предположение о нахождении «специального знания» в среднем термине силлогизма, а не в какой либо из его посылок.

Из этого следует вывод, что в случае появления в силлогизме понятий, содержание которых неизвестно субъекту доказывания, следователь или судья не смогут произвести умозаключение. В таком случае правоприменитель не сможет получить необходимые фактические данные. Более того, если судья или следователь попытается это сделать, то подменит собой эксперта либо специалиста, что повлечет за собой смешение процессуальных функций. Для этого и привлекаются в дело сведущие люди.

Рассмотрение процесса дедукции невозможно без упоминания

обиндукции. Объективной основой неразрывного единства индукции и дедукции является взаимосвязь отдельного и всеобщего.

Как в объективной действительности отдельное существует в той связи, которая ведет к всеобщему, так и в мышлении индуктивное движение знания от единичного (частного) к общему с самого начала взаимосвязано с противоположным процессом движения знания от общего к единичному (частному). Так, например, то общее, из которого дедуцируется частное, само является зачастую продуктом индуктивного обобщения. Формальная логика. Отв. ред. Чупахин И.Я., Бродский И.Н. Ленинград, «Издательство Ленинградского универститета», 1977. С 126

Ф. Энгельс писал, что «индукция и дедукция связаны между собой столь же необходимым образом, как синтез и анализ. Вместо того чтобы односторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо стараться применять каждую из них на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собой, их взаимное дополнение друг друга» Энгельс Ф. Диалектика природы. М. I960. С. 180.

Начинается индукция обычно с анализа и сравнения данных наблюдения или эксперимента. При этом, по мере расширения множества этих данных, может выявиться регулярная повторяемость какого-либо свойства или отношения. Наблюдаемая в опыте многократность повторения при отсутствии исключений внушает уверенность в её универсальности и естественно приводит к индуктивному обобщению -- предположению, что именно так будет обстоять дело во всех сходных случаях. Если все эти случаи исчерпываются уже рассмотренными в опыте, то индуктивное обобщение тривиально и является лишь кратким отчётом о фактах. Такую индукцию называют полной, или совершенной, и часто рассматривают как дедукцию, так как её можно представить схемой дедуктивного умозаключения .

Уже высказывалось мнение, что экспертиза представляет собой разновидность научного исследования, в котором невозможно выделить и обособить индуктивный или дедуктивный метод Петрухин И.Л. Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном процессе. Юридическая литература. М., 1964. С. 22.

Как писал Аристотель, там, где есть средний термин, заключение выводится посредством него, а там где его нет - посредством индукции. Для наглядности можно представить, что в индукции функцию среднего термина выполняет "меньший" термин силлогизма Аристотель. Аналитика первая и вторая II URL: http://www.proza.ru/2012/06/10/1543 (дата обращения 12.09.2014)

Следовательно, A_k+i вплоть до А„ вероятно имеет признак В.

Касательно неполной индукции давно подмечено, как обнаружив сходство либо различие и установив что либо относительно частных, принадлежавших части класса случаев, (обозначается в схеме как А_ь А₂, А₃, ..., А„).

Рассмотрим схему полной индукции:

Множество А состоит из элементов: А_ь А₂, А₃, ..., А„.

• Aj имеет признак В

• А₂ имеет признак В

• Все элементы от А₃ до А„ также имеют признак В

Следовательно, все элементы множества А имеют признак В.

Теперь рассмотрим полную индукцию на нашем примере: Огнестрельное повреждение с близкого расстояния (А) состоит из элементов: поясок металлизации (АД внедрившиеся порошинки (А₂), следы спаления (А₃), ..А„.

• поясок металлизации (Aj) имеется вокруг данного повреждения (В)

• внедрившиеся порошинки (А₂) имеются вокруг данного повреждения (В)

• следы спаления (А₃) имеются вокруг данного повреждения (В)

• все элементы до А„ также имеют признак В

Следовательно, данное повреждение (B) является огнестрельным повреждением с близкого расстояния (A).

Меньший термин (обозначается в схеме как А_ь А₂, А₃, ..., А„) отсутствует в выводе. Вновь подтверждается тезис об «уходе» специального знания, в этот раз в качестве "меньшего" термина, из конечного заключения.

Для рассмотрения нашей проблемы сейчас неважно, какой вид индукции (полная или неполная) применятся. Зачастую индукция действительно бывает неполной, а слово «вероятно» в выводе опускают, когда посчитают нужным исходя из сложившейся практики.

Для справки обозначим схему неполной индукции.

Множество А состоит из элементов: А_ь А₂, А₃, ..., А„.

• Aj имеет признак В

• А₂ имеет признак В

Все элементы от А3 до Ak также имеют признак B человек затем переносит это сходство (различие) на весь класс. Так поступают и в «житейских» ситуациях, и в науке. Многократная практика санкционирует это перенос и потому индукция позволяет сделать более или менее правильный вывод Формальная логика. Отв. ред. Чупахин И.Я., Бродский И.Н. Ленинград, «Издательство Ленинградского универститета», 1977. С 122.

Рассматривая виды индукции применительно к индивидуальной идентификации, Ю.К. Орлов утверждал, что речь может идти только о неполной индукции, поскольку количество идентификационных признаков, присущих любому конкретному объекту, в принципе, бесконечно, и никакое исследование не в состоянии их исчерпать. Вывод о совпадении всех идентификационных признаков может строиться лишь на основе совпадения определенной их части, то есть по схеме неполной индукции .

Указанная особенность подтверждается и в учении материалистической диалектики. Вероятность индуктивных заключений связана с принципиальной незавершенностью человеческого опыта, на что особое внимание обращал еще В.И. Ленин См. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 29, С. 162.

Таким образом, развивая догадки процессуалистов и криминалистов о значении обосновывающего знания, мы на примере дедукционного и индукционного умозаключения показали главное - неважно как именуется обосновывающее знание (средний или меньший термин). Методологически важно, что специальное знание играет роль связующего, но исключенного из окончательного заключения звена в цепи умозаключений процесса доказывания. Специальным знанием в уголовном процессе, в сущности, является то, чем обосновывают, но не то, что получают в итоге.

Подводя черту рассуждениям, мы приходим к выводу, что находит свое окончательное подтверждение гипотеза об определении обосновывающего знания в умозаключении как знания специального, объединяющего аргумент и заключение. Уточняя эту гипотезу, отмечаем, что средний термин силлогизма в дедуктивном умозаключении и меньший термин в индуктивном иллюстрируют работу обосновывающего знания в цепи построения правильного умозаключения, а специальное знание «уходит» из конечного заключения.

При всем при этом, о вероятности заключений говорить не приходится. Достоверное и вероятное - это не те категории, которые подвергаются здесь рассмотрению.

Кроме того, своего рассмотрения требует проблема отграничения специального и иного знания в уголовном процессе. Так как процесс познания в целом регулируется едиными законами, всегда остается неясным, как определить «незнание» субъекта доказывания конкретно в уголовном процессе? Какие критерии используются для такой индивидуализации, а также по каким признакам проводится «остановка» субъекта в процессе познания по уголовному делу и где проводится граница между специальным и юридическим знанием. Эти вопросы будут рассмотрены в следующем параграфе.

Здесь же сформулируем краткие выводы:

Во-первых, методологически верным является употребление термина знания как результата и познания как процесса.

Во-вторых, в делении понятия «специальные знания» на знания в области науки, техники, искусства и ремесла нарушены логические законы деления понятия.

В-третьих, сущность специального знания - это «незнание знания» или «знание о незнании» как взаимопроникающие явления.

В-четвертых, в элементарном акте доказывания к специальному знанию следует относить обосновывающее знание, исключенное из конечного заключения, как в дедуктивном и индуктивном умозаключении под ним следует понимать средний и меньший термин соответственно.

2. Границы специальных и юридических знаний

Понимание сущности специального знания невозможно без понимания его границ. Иными словами, невозможно дать определение некому объекту, без перечисления признаков, отличающего этот объект от иных объектов. Поэтому, с одной стороны, все вышеуказанные определения специального знания, так или иначе, уже касались этой проблемы, а с другой - в науке указанный вопрос получил самостоятельное развитие.

На современном этапе развитие идеи отграничения идет по двум направлениям. Представители первого направления (например, Ю. К. Орлов, Е. В. Селина, Л. F. Шапиро, Е.П. Гришина, Т.В. Сахнова, Л.В. Лазарева) пытаются определить границы специальных знаний.

Представители второго направления отдельно указывают, что установить критерии разграничения специальных знаний с общедоступными невозможно (например, Е. Р. Российская, А. А. Эксархопуло).

Так как мы придерживаемся позиции, отстаиваемой представителями первого направления, остановимся сначала на критическом анализе доводов, приводимых учеными, отстаивающими вторую точку зрения.

Еще И.Я. Фойницкий справедливо указывал на изменчивый характер границы между «специальными и общедоступными знаниями» Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. СПб., 1899. С. 317.. В. К. Случевский писал: «Создать точный критерий к определению того, в каких случаях надлежит вызывать экспертов невозможно, и вполне от усмотрения органа судебной власти зависит определить, когда обращаться за содействием их» Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. СПб, изд. 4. С. 322.

А.А. Экскархопуло полагает: «Найти критерии, которые объективно отграничивали бы специальное от неспециального, невозможно, а невозможно уже потому, что то, что вчера было специальным... то, чем профессионально не владеет в силу новизны один следователь, другой уже использует вполне квалифицированно, личным примером "преобразуя" знание специальное в общедоступное» Эксархопуло А.А. Правовые основы использования специальных познаний и технических средств в расследовании уголовных дел II Проблемы раскрытия преступлений в свете современного уголовно-процессуального законодательства. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти И.Ф. Герасимова. Екатеринбург. 6 - 7 февраля 2003 г. С. 526.

Е.Р. Российская уверена, что «соотношение специальных и общеизвестных знаний по своей природе изменчиво, зависит от уровня развития социума и интегрирования научных знаний в повседневную жизнь человека. Расширение и углубление знаний о каком-то явлении, процессе, предмете приводит к тому, что знания становятся более дифференцированными, системными, доступными все более широкому кругу лиц. В конечном итоге сфера обыденных знаний обогащается» Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе / Российская Е.Р.. - 2-е изд., перераб. и доп. М. Норма, 2008. С. 10.

Она приводит такой пример, когда в конце 1980-х гг. на разрешение судебной экспертизы, производство которой было поручено ей, был поставлен вопрос о назначении плоского предмета прямоугольной формы, размером 90 х 94 мм, в центре которого располагался металлический диск диаметром 25 мм. С одного края на предмет была надета прямоугольная металлическая подвижная пластина, при перемещении которой в сторону была видна прорезь, закрытая тонкой коричневой пленкой. Непросто в этом описании узнать магнитную дискету для персонального компьютера. Сейчас этот вопрос решается на уровне общеизвестного знания Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе / Российская Е.Р.. - 2-е изд., перераб. и доп. М. Норма, 2008. С. 10.

Действительно, соотношение специальных и общеизвестных знаний изменчиво. Однако мы полагаем, что такое отграничение теоретически возможно и необходимо, но почему? Здесь хочется заметить важное обстоятельство. Решение вопроса об отграничении специального знания от общедоступного неизбежно ставит и вопрос

оботграничении специального знания от любого иного. Если же мы абсолютно отказываемся от такого отграничения, то ставим себя некоторым образом в затруднительное положение при определении случаев применения специального знания.

Постановка вопроса об отграничении специального и общедоступного знания - это половинчатое решение проблемы. Правильнее, возможно, было бы ставить вопрос не просто о разграничении общедоступного и специального знания, а о разграничении знания, присущего следователю, дознавателю, прокурору или судье и знания специального, то есть в каком-то смысле об отграничении в единстве некой отрасли юридического (уголовно-процессуального) знания и фоновых (присущих как общедоступное) знаний правоприменителя от некого иного (специального) знания.

В общенаучной теории познания (гносеологии) любая объективная действительность познаваема, любое знание может быть открыто. Если мы утверждаем, что в законе существует и активно применяется понятие «специальные знания», а для оперирования им привлекаются «сведущие лица», значит, соответственно, в законе общий процесс познания имеет свою границу, в том числе в уголовном судопроизводстве. Тогда, по логике, здесь действует закон исключенного третьего - знание либо познаваемо, либо нет. Либо знание, либо незнание. Третьего не дано. Специальное знание является, как было описано выше, незнанием для адресата доказывания, или знанием о незнании. Значит, адресат не может знать и понимать категорию специальное знание, хотя может понимать свое незнание, ставить проблему.

Потенциально для любого человека специальное знание познаваемо. Но вот в конкретный момент времени, в конкретной области знания и конкретным субъектом - нет. Как писал Ф. Энгельс, «с исторической точки зрения это имело бы некоторый смысл: мы можем познавать только при данных нашей эпохой условиях и лишь настолько, насколько эти условия позволяют. Энгельс Ф. Диалектика природы. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 555-556. Еще А.А. Эйсман писал, что знания физика, являются, в некотором роде, специальными для химика и наоборот.

Возможно, поэтому для процесса познания в законе (не только в уголовном процессе) был введен термин «специальное». Чтобы зафиксировать процесс в одной точке, чтобы индивидуализировать этот процесс. Сам факт существования данного понятия в законодательстве с начала XIX века непреклонно свидетельствует об объективной необходимости разграничивать сферы человеческого знания.

Описанный нами в предыдущем параграфе процесс познания, то есть перехода от незнания к знанию и от неполного и неточного знания ко все более полному и точному, ничем не отличается от обычного познания по уголовному делу, это лишь его общий скелет, примененный по отношению к категории специальное знание. Но зачем законодатель ввел категорию специальное знание? Почему на протяжении почти двухсот лет в судопроизводстве существует институт сведущих людей? Значит, отражая объективную действительность, законодатель хотел показать, что нечто в рамках конкретного процесса познания конкретными субъектами все же непознаваемо или не должно быть познаваемо.

Думается, поэтому, в частности, нормативная терминология о специальном знании стремиться к унификации. Примером тому могут служить нормы Федерального закона «О государственной судебноэкспертной деятельности», единые для всех форм процесса: гражданского, уголовного, административного, конституционного. Сравнительный анализ статей Уголовного, Гражданского, Арбитражного процессуальных кодексов, Кодекса об административных правонарушениях в части, касающейся судебных экспертиз, показывает, что основания и порядок назначения судебной экспертизы, права и обязанности эксперта, условия назначения повторных и дополнительных экспертиз во всех кодексах практически одинаковы Российская Е.Р. Специальные познания и современные проблемы их использования в судопроизводстве II Журнал российского права", N 5, 2001..

Перечень обязательных случаев назначения экспертизы, представленный в современном УПК РФ, не стоит считать уникальным, приписывая ему какие-то особые свойства. Не стоит также и отталкиваться исключительно от него в рассуждениях об отграничении специального знания.

Полагаем надо воспринимать его как один из примеров применения специального знания. Думается, перечень этот сложился исторически, как традиционное вовлечение в уголовный процесс в качестве сведущих лиц представителей врачебной профессии. В истории отечественного правотворчества было немало и других примеров.

Так, например, УПК Узбекской ССР (п. 5 ст. 67), Армянской ССР (п. 4 ст. 68), БССР (п. 5 ст. 75), УССР (п. 4 ст. 76) требовали обязательного назначения экспертизы для установления половой зрелости потерпевшей по делам о половых преступлениях. УПК Литовской ССР (п. 5 ст. 86) требовал обязательного проведения экспертизы по делам о подделке денежных знаков. УПК Азербайджанской ССР (п. 6 ст. 73) предусматривал обязательное проведение экспертизы для проверки оспариваемых обвиняемым документов ревизии, проведенной без его участия, если они послужили основанием к возбуждению уголовного дела.

Таким образом, мы утверждаем, что сама возможность отграничения специального знания не только возможна, но даже необходима.

Позиция ученых о поиске критериев разграничения более распространена в литературе. Сторонники отграничения специального знания пытаются найти перечень объективных критериев, по которым можно было бы провести некий водораздел. Так Т.В. Сахнова полагает, что проблема разграничения обыденного и специального знания применительно к гражданскому и арбитражному процессу есть проблема определения критериев потребности в специальных знаниях. За исключением случаев, специально предусмотренных в законе, решение этого вопроса отдано на усмотрение следователя, суда, органа, рассматривающего административное правонарушение. Т.В. Сахнова предлагает следующие критерии потребности:

1) норма права (материального или процессуального), содержащая специальные элементы в определенной форме;

2) уровень развития научных знаний, позволяющий использовать их для практических целей;

3) наличие объективной связи между способом применения научных знании и юридической целью их использования .

Е.П. Гришина, в свою очередь, выделяет иной перечень. По ее мнению, необщеизвестность и необщедоступность специальных знаний, используемых в уголовном судопроизводстве, можно определить как свойства, отвечающие следующим критериям:

1) известность ограниченному кругу лиц;

2) ограниченная распространенность;

3) основной источник получения - специальное образование;

4) закрепление - профессиональная, ремесленная, творческая, промысловая деятельность;

5) условия приобретения - проживание в определенных бытовых, этнических, климатических и иных особых условиях (например, криминогенных);

6) сфера применения - уголовно-процессуальные отношения;

7) соотношение с социально-бытовой сферой - выход за рамки простого житейского опыта, общесоциального представления Гришина Е.П. Дифференциация общеизвестных, общедоступных и специальных знаний, используемых в производстве по уголовным делам II Уголовное судопроизводство. 2009. N 4. С. 27 - 29..

Еще один перечень критериев, но уже в более широком смысле, предлагает Л.В. Лазарева:

1) уровень современного развития различных отраслей человеческой деятельности;

2) устоявшиеся в обществе взгляды на те или иные стороны человеческой деятельности;

3) возможность в применении достижений науки и техники;

4) решаемые специфические задачи конкретного расследования;

5) возможность решения таких задач на основе достижений науки, техники, искусства и ремесла;

6) характер (квалификация) расследуемого преступления и т. п. Лазарева Л.В. Указ. соч. С. 86

Л.Г. Шапиро выделяет следующие основные положения, касающиеся отнесения знаний к категории специальных и условия их применения:

1) отнесение тех или иных знаний к числу специальных зависит от того, в границах общего или специального образования изучаются предметы и явления действительности;

2) познания перестают быть специальными, как только они становятся общедоступными, общеизвестными;

3) к специальным познаниям не относятся методологические науки, т.к. они основополагающие для всех частных наук и исследований;

4) специальные познания в уголовном процессе не включают в себя профессиональные познания адресата доказывания;

5) в уголовном процессе должны использоваться новейшие современные специальные познания;

6) обязательным признаком специальных познаний является наличие у лица теоретических знаний, а факультативным - практического опыта;

7) адресат не может использовать свои познания из других областей познания в качестве доказательств, поскольку в противном случае нарушаются основополагающие принципы уголовного процесса, закрепленные в УПК Шапиро Л.Г. Использование специальных познаний при расследовании преступных уклонений от уплаты налогов / Под ред. В.В. Степанова. Саратов: СГАП, 2001. С. 18-19.

Е.П. Гришина указывает на еще один очень важный аспект проблемы. Она пишет, что использование специальных знаний в уголовном судопроизводстве ограничено неким пределом, нижняя граница которого означает известность этих знаний определенному ограниченному кругу лиц, а верхняя - уровень научных достижений в конкретной отрасли, поскольку необъяснимые с научной точки зрения, недостаточно освещенные в специальной литературе и неапробированные практикой знания не могут использоваться в доказывании по уголовным делам .

Нельзя не согласиться с приведенными здесь критериями отграничения. Мы же, в свою очередь, попытаемся внести свой вклад в развитие идеи о возможности отграничения специального знания в рамках уголовного судопроизводства.

Для того, чтобы понять назначение «специального» в рамках какой то отрасли знания, для начала стоит задаться вопросом, в чем состоит общая методология отграничения отраслей человеческого знания вообще? Она заключена все в той же формуле: «От субъективной идеи человек идет к объективной истине через практику»²⁰. На триединстве: «практика - познание - знание» строится вся логика рассуждения.

Человек познает окружающий мир не ради познания. Его целью является изменение мира, преобразование природной и социальной действительности в соответствии со своими исторически развивающимися потребностями Принципы материалистической диалектики как теории познания (под ред. Лекторский В.А. Мареев С.Н. Сорокин А.А.). М., Наука. 1984. С. 271. Это вопрос о взаимосвязи знания, познания и практики.

Практическая деятельность с объектами окружающего мира составляет суть человеческой жизнедеятельности. В ходе познания происходит «распределение целостных познавательных деятельностей в соответствии с богатством особенного содержания» Принципы материалистической диалектики как теории познания (под ред. Лекторский В.А. Мареев С.Н. Сорокин А.А.). М., Наука. 1984. С. 229. Практика является критерием отграничения различных отраслей человеческого знания в ходе процесса познания, как, например, каждая наука в системе знания отражает особенную область осваиваемого человеком мира.

Практическая деятельность не только требует и порождает процесс умозаключения, но и служит критерием его истинности .

Каждая наука, как и любая отрасль человеческого знания, это определенный способ производства и организации знаний о тех объектах, практическим преобразованием которых она занимается. Разные объекты - разные отрасли знаний.

Объект -- это то, что еще подлежит научному изучению с помощью познавательных средств и приемов соответствующей отрасли знания. Выделение познания в относительно самостоятельную область означает и выделение специально предмета познания .

Объект познания отличается от предмета. Один и тот же объект может изучаться, например, разными науками, причем каждая наука изучает данный объект с позиций своего особого предмета и метода. Любая совокупность знаний, составляющая науку, возникает естественно-историческим путем, порождается в конечном счете потребностями практики. Последняя формирует предмет научного исследования, уточняет и изменяет его в зависимости от потребностей общественного производства и возможностей общества Ворожцов В.П., Москаленко А.Т., Шубина М.П. Гносеологическая природа и методологическая функция научной теории. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1990. С. 16..

В весьма упрощенном виде можно сказать, что объект познания

— это то, что мы о нем знаем до его изучения, а предмет -- это изученный объект, то, что мы знаем о нем после познания.

Нужно также понимать, что предмет разграничивает любую отрасль знаний во взаимосвязи с методом. Методы «возникают в ходе внутреннего развития какой-то системы теоретического знания, на основе вновь открытых фундаментальных закономерностей, служащих основой нового метода познания». Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки. С. 310 Метод - это своего рода отражение изучаемого объекта, как и объект, изучаемый посредством метода, определен только этим методом. Поэтому принято говорить более конкретно, что предмет - это объект через призму метода.

Как отмечает Т. Павлов, «научный метод -- это внутренняя закономерность движения человеческого мышления, взятого как субъективное отражение объективного мира, или, что одно и то же, как „пересаженная" и „переведенная" в человеческом сознании объективная закономерность, используемая, сознательно и планомерно, как орудие объяснения и изменения мира» Т. Павлов. Теория отражения. М., 1948, стр. 401..

Согласно философскому словарю предмет познания - это зафиксированные в опыте и включенные в процесс практической деятельности человека стороны, свойства и отношения объектов, исследуемые с определенной целью в данных условиях и обстоятельствах Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 4-е изд. М.: Политиздат, 1981. 445 с..

Диалектический материализм признает и воздействие объекта на субъект познания и активную роль последнего. Поскольку объект познания выступает через призму познавательной активности субъекта, совершающейся на основе и ради практики и проверяемой практикой, он является предметом познания, который, однако, не может быть полностью сведен к объекту познания Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 4-е изд. М.: Политиздат, 1981. 445 с..

Итак, любая отрасль знания может быть отграничена как минимум по трем критериям: объект, предмет и метод. А. И. Ракитов обращал на это внимание при формулировании общих требований, которым удовлетворяет любая наука А. И. Рахитов. Понятие науки и ее структура как объект общей теории науки. Проблемы методологии и логики наук. Томск, 1965 (вып. 2), С. 105-106.. Однако это отграничение должно пониматься не мертво, только во взаимосвязи с субъектом познания.

О делении знания по трем указанным основаниям на виды существует масса точек зрения (выделяют ненаучное, донаучное, паранаучное, лженаучное, квазинаучное, антинаучное, псевдонаучное знание) Кохановский для аспирантов С. 8. Кроме того, в обществе наличествуют мифологические, художественные, религиозные, искусствоведческие и иные знания . Так или иначе все отрасли знания принято делить две категории: научные и ненаучные.

Любые из этих отраслей знания могут (но не обязаны) быть «специальными» в праве. Примеры об использовании нетрадиционных видов знания, таких как парапсихология и экстрасенсорика имеются и в уголовном процессе .

Л.Е. Владимиров, анализируя взгляды на экспертизу и определяя правовую природу заключения экспертов, высказывал точку зрения о разделении сведущих лиц на два разряда: «на экспертов научных и ненаучных» Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула: Автограф, 2000. С. 238, 299..

И.И. Трапезникова пишет, что не всегда возможно четко разделить, когда сведущее лицо в процессе познания (исследования)

применяет исключительно научные знания, а когда обыденные. Это система взаимосвязанных элементов, поэтому необходимо при определении специального знания исходить в первую очередь из целей применения знания и умений, требований процессуальной формы, а не из принадлежности знания, умения к какому-либо виду

знания . По аналогичному принципу (объект, предмет, метод) построены все учебники, например, в гуманитарном образовании. Исключительность любой отрасли права начинается с объекта, предмета и метода. Каждая отрасль права имеет свой особый объект, свой особый предмет и свой особый метод правового регулирования в пределах общего объекта, общего предмета и общего метода правовой регуляции .

Фактически, над вопросом об отграничении различных отраслей знаний и должны работать исследователи-процессуалисты, пытаясь выделить среди этой массы форм знания ту, что должна принадлежать с одной стороны к разделу «специального», а с другой - общеизвестного и исключительно «уголовно-процессуального» (принадлежащего следователю, дознавателю, прокурору и судье).

Верно рассуждает Е.Р. Российская, когда говорит: «Для того чтобы говорить о юридических экспертизах как специальных, необходимо определить их предмет и объект исследования, и границы этих специальных знаний» По материалам межвузовского круглого стола, проведенного в Московской государственной юридической академии им. О.Е. Кутафина 16.01.2009 года П СПС Консультант Плюс.

При ответе на вопрос об отграничении специального знания мы предлагаем пользоваться обозначенной выше общенаучной методологией и терминологией.

Таким образом, для отнесения, с одной стороны, знания в категории специального, а с другой - общеизвестного или исключительно «уголовно-процессуального» (принадлежащего следователю, дознавателю, прокурору и судье) мы предлагаем три базовых критерия:

1) объект познания;

2) предмет познания;

3) метод познания.

В то же время три этих критерия должны пониматься не мертво, а лишь во взаимосвязи с субъектом познания. К.Маркс писал: «Главный недостаток всего предшествующего материализма -- включая и фейербаховский -- заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берётся только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно» К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. III, 1952 г., стр. 27.

Исходя из публичного характера уголовного процесса, полагаем, что в уголовном процессе субъектом познания традиционно должен считаться субъект доказывания (правоприменитель). Значит именно объект, предмет и метод правоприменителя должны быть определяющими при выделении единой «уголовно-процессуальной» отрасли знания, в которую входят и знания общеизвестные с одной стороны, и знания профессиональные для следователя, дознавателя, прокурора, судьи с другой.

Объект, предмет и метод - довольно обширные категории, их раскрытие представляет большую проблему, особенно для правоприменителя. Так, например, по мнению А.А. Давлетова предмет уголовно-процессуального познания - это система юридических свойств (сторон) исследуемых по уголовному делу явлений действительности, постижение которой позволяет разрешить задачи уголовного судопроизводства. К сторонам (свойствам)

относятся: уголовно-правовая, гражданско-правовая, криминогенная, уголовно-процессуальная и доказательственная .

Однако мы не будем останавливаться на этом подробнее, но отметим, что указанная выше формулировка предмета уголовнопроцессуального познания затрагивает еще одну важную проблему. Эта проблема имеет особое значение и обладает собственной историей, логикой и аргументацией, к которым мы сейчас и обратимся. Последовательное развертывание вопроса «специального» приводит нас именно к этому.

Дело в том, что вопрос об отнесении правовых знаний к категории «специальных» всегда стоял особняком. Юристы делятся здесь на две группы: первые не признают правовые знания специальными, вторые наоборот - выделяют отрасли права, понятные и доступные одним юристам, но являющиеся одновременно «специальными» для других.

Здесь очень важно отметить следующий факт - решение проблемы об отношении юридического знания к специальному является частным способом решения проблемы об отграничения специального знания вообще. Точнее, в уголовном судопроизводстве решение об отграничении «уголовно-процессуального» знания от иных отраслей правового знания помогает понять, какое знание следует считать «специальным» в рамках уголовного процесса.

Первая точка зрения по данной проблеме является классической и берет свое начало еще в позапрошлом веке. В систематическом комментарии к Уставу уголовного судопроизводства под общей редакцией профессора М.Н. Гернета указывалось: «Заключение экспертов как сведущих по той или иной специальности людей является компетентным в отношении исключительно технических вопросов, оно ни в коем случае не может касаться вопросов юридических» Устав уголовного судопроизводства. М., 1914. С.702..

Некоторое подтверждение доказываемого тезиса имело место и в советское время. Более осторожно по данной теме высказывался

А.И. Винберг: «Общеизвестно, что эксперт в своем акте не должен высказывать мнения о виновности данного лица, о юридической квалификации совершенного им деяния (убийство, подлог, мошенничество, растрата, членовредительство и т.п.), так как эти вопросы не составляют его компетенцию. Пленум Верховного суда СССР по ряду дел указывал, что экспертиза не может брать на себя функции следователей или суда и приходить к выводам о виновности лиц, юридической квалификации совершенного преступления и т.п., так как в этих случаях эксперты превышают свою компетенцию и выходят за рамки своей специальности». Винберг А.И. Основные принципы советской криминалистической экспертизы. Государственное издательство юридической литературы. М., 1949. С. 61

В Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 г. N1 «О судебной экспертизе по уголовным делам» было разъяснено, что «суды не должны допускать постановку перед экспертом правовых вопросов как не входящих в его компетенцию (например, имело ли место хищение либо недостача, убийство или самоубийство и т.п.)».

В то же время некоторые советские процессуалисты признавали иностранное право в качестве специального знания и допускали возможность назначения соответствующих экспертиз Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1959. С. 239; Советский уголовный процесс / Под ред. проф. Д.С. Карева. М.: Изд-во "Высшая школа", 1968. С. 154; См.: Петрухин И.Л. Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном процессе. М.: Юрид. литература, 1964. С. 127. . Сегодня аналогичное установление можно встретить, например, в статье 14 АПК РФ, согласно которой «в целях установления содержания норм иностранного права суд может обратиться в установленном порядке за содействием и разъяснением в Министерство юстиции Российской Федерации и иные компетентные органы или организации Российской Федерации и за границей либо привлечь экспертов».

Вне всякого сомнения, авторы правы в том, что каждый участник уголовного судопроизводства наделен присущей только ему компетенцией. Делай то, что должен - и будь, что будет. Врач или химик не вмешиваются в компетенцию следователя или судьи.

Но, в то же время, критикуя приведенную позицию, отметим один важный факт. Наглядно на примере его демонстрирует в своей книге И.Л. Петрухин Петрухин И.Л. Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном процессе. Юридическая литература. М., 1964. С. 118. Причиной смерти в уголовно-правовом отношении является противоправное либо правомерное поведение человека. В этом смысле причиной смерти может быть преступление, например, убийство. Право установления юридических причин смерти принадлежит суду и следователю. Компетенцию судебномедицинского эксперта составляет установление медицинских причин смерти. Судебно-медицинский эксперт может констатировать смерть от потери крови, шока, асфиксии и т.п.

Не всегда учитывается, что профессионально-технические правила во многих случаях санкционируются государственной властью и становятся содержанием законов и других нормативных актов. Петрухин И.Л. Указ соч. С. 124 Становится ясно, что если специальные научные правила, относящиеся к компетенции эксперта, одновременно закреплены в норме права, то вывод эксперта о нарушении этих правил и будет выводом о нарушении норм права.

Примеров таких случаев можно вспомнить очень много: судебно-медицинская экспертиза (тяжесть телесных повреждений, причина смерти), судебно-бухгалтерская экспертиза (совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, банкротство, включения в налоговую декларацию ложных сведений), судебно-психиатрическая экспертиза (состояние невменяемости, аффекта), судебно-химическая экспертиза (признание исследуемого вещества относящимся к наркотическому), судебно-баллистическая (признание исследуемого объекта относящимся к огнестрельному или холодному оружию) и т.п.

И.И. Трапезникова отмечает, что в теории уголовно-процессуального права и в практике уголовного судопроизводства, несмотря на общий запрет на постановку перед экспертом вопросов правового характера, в тех случаях, когда норма права содержит в себе технические правила и предписания, установлено правило, что перед экспертом должен ставиться вопрос о соответствии (несоответствии) определенных действий специальным правилам Трапезникова И.И. Понятие "специальные знания" в российском уголовном процессе. Комментарий к статьям 57, 58, 80 УПК РФ // СПС Консультант Плюс.

Актуальным здесь было бы указать на очень точное высказывание А. А. Эксархопуло: «Право решать правовые вопросы и право принимать правовые решения - понятия не тождественные» Эксархопуло А. А. Специальные познания и их применение в исследовании материалов уголовного дела. С. 66.

Указанный факт является очень важным в вопросе признания специальным знанием знания юридического, потому что сегодня популярной становится противоположная классической точка зрения. Так тот же А.А. Эксархопуло указывает: "К числу стереотипов прежде всего следует отнести точку зрения о том, что специальными не являются познания в области права Эксархопуло А.А. Специальные познания в уголовном процессе и их нетрадиционные формы // Вестник криминалистики. Вып. 2. М.: Спарк, 2001. С. 26..

Неклассическую точку зрения можно назвать «компетентностнои», так как ее сторонники , при определении границ специального знания, берут за основу компетенцию субъекта применения знания.

Еще в 1980 году Г.М.Надгорный предлагал рассматривать специальные знания как «знания, не относящиеся к общеизвестным, образующие основу профессиональной подготовки по научным, инженерно-техническим и производственным специальностям, а также необщеизвестные знания, необходимые для занятия какими- либо иными видами деятельности» Надгорный Г.М. Гносеологические аспекты понятия "специальные знания" II Криминалистика и судебная экспертиза. Киев, 1980. Вып.21..

Специальное знание - это сугубо правовая категория, продукт особенностей уголовно-процессуального доказывания Трапезникова И.И. Понятие "специальные знания" в российском уголовном процессе. Комментарий к статьям 57, 58, 80 УПК РФ П СПС Консультант Плюс. Следователь (дознаватель) должен определить подлежащую применению область специальных знаний, что обусловливается необходимостью решения вопросов, выходящих за пределы правовых знаний субъекта расследования, и обстоятельствами, подлежащими установлению по конкретному делу .

Специфика специальных знаний, по мнению Е.И. Зуева, применительно к уголовному судопроизводству заключается в том, что они реализуются в сфере уголовно-процессуальных отношений Зуев Е.И. О понятии специальных познаний в уголовном процессе II Вопросы теории криминалистики и судебной экспертизы. Материалы научной конференции. Декабрь. 1969. Вып. 1. М., 1969. С. 73..

В.Н. Махов предлагает относить к "специальным знаниям" правовые знания, исключая профессиональные знания следователей и судей. "...Профессиональные знания следователя (судьи) - это правовые знания. Но далеко не все, а знания прежде всего уголовного права, уголовного процесса, криминалистики. Изучив в вузе хозяйственное, трудовое, международное право и некоторые другие отраслевые правовые науки, следователи могут сами разобраться в несложных юридических вопросах из соответствующих отраслей права. Но и среди юристов существует специализация. И со стороны следователя было бы неправильным игнорировать углубленные познания юристов, специализирующихся в какой-то узкой сфере правовой деятельности, выходящей за пределы его профессиональной деятельности" Махов В.Н. Использование знаний сведущих лиц при расследовании преступлений. М., 2000. С. 46 - 47..

Е.Р. Российская пишет: «Распространять сегодня на конкретного следователя, дознавателя, прокурора, судью обязанность быть вполне компетентным во всех вопросах всех известных сегодня отраслей и подотраслей права, знание которых может потребоваться в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел, означало бы поставить следователя, суд в весьма затруднительное, если не сказать безвыходное, положение, когда «знать право они обязаны», но реально освоить эти знания в объеме, необходимом для принятия квалифицированных и ответственных решений, не могут» Эксархопуло А.А. Специальные познания и их применение в исследовании материалов уголовного дела. СПб, 2005. С. 68..