Размещено на http://www.allbest.ru/

Контрольная работа

Основные начала правового регулирования отношений в сети Интернет в Российской Федерации

Содержание

• 1. Методы и особенности правового регулирования
• 2. Источники интернет-права
• 3. Субъекты правоотношений в сети Интернет
• 4. Инфраструктурные элементы сети Интернет
• 5. Особенности правоотношений в сети Интернет
• Литература


1. Методы и особенности правового регулирования

Аналогичные примеры, разумеется, можно найти и в российской правовой системе. Одним из наиболее значимых изменений и правовом регулировании сети Интернет в России стало принятие Федерального закона от 05.05.2014 № 97-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам упорядочения обмена информацией с использованием информационно- телекоммуникационных сетей». Данный Закон получил широкое освещение в российских и зарубежных СМИ как «Закон о блогерах» См., например: Корченкова //. К обязанностям блогеров предложили добавить права // Коммерсант. [Электронное издание]. URL: http://w\vw.kommersant.ru/doc/2613l42 (дата обращения: 14.01.2016)., поскольку он ввел в Закон об информации ст. 10.2 «Особенности распространения блогером общедоступной информации», частично систематизировав существующие правовые нормы применительно конкретно к «блогерам», частично установив новые правила. Однако более значимым для интернет-индустрии и менее заметным по публикациям в СМИ было введение ст. 10.1 «Обязанности организатора распространения информации в сети «Интернет»».

Согласно п. 1 ст. 10.1 Закона об информации организатор распространения информации -- «лицо, осуществляющее деятельность по обеспечению функционирования информационных систем и (или) программ для электронных вычислительных машин, которые предназначены и (или) используются для приема, передачи, доставки и (или) обработки электронных сообщений пользователей сети «Интернет»». Такое общее определение, как уверенно можно сказать, лишено формальной определенности и допускает излишне широкое толкование При буквальном прочтении под такое определение может попадать любой чат в онлайн- игре, любительский интернет-форум и т.п.. Вместе с тем на практике оно было преимущественно нацелено (и применяется, в основном, таким образом) па регулирование социальных сетей и иных коммуникационных интернет-сервисов.

Одной из ключевых обязанностей таких коммуникационных интернет-сервисов является хранение на территории РФ информации о фактах приема, передачи, доставки и (или) обработки голосовой информации, письменного текста, изображений, звуков или иных электронных сообщений пользователей сети Интернет и информацию об этих пользователях в течение шести месяцев с момента окончания осуществления таких действий, а также предоставление указанной информации правоохранительным органам. Обратим внимание, что речь не идет о хранении и обязанности предоставления на основе специальной нормы, делающей исключение из установленной процедуры, самого содержания сообщений пользователей, -- оно, по общему правилу, должно охватываться тайной переписки («иных сообщений»), установленной ч. 2 ст. 23 Конституции РФ.

Очевидно, данная норма, в контексте системных проблем правового регулирования отношений в сети Интернет, содержит как минимум одну проблему, требующую разрешения -- эго проблема юрисдикции в смысле действия данного положения Закона об информации в пространстве. Данная проблема может быть раскрыта в двух аспектах: общем, а именно может ли данная норма российского федерального закона создавать права и обязанности для зарубежных компаний, а если да -- то в каком объеме и на каких основаниях, и частном, а именно, о каких пользователях здесь идет речь? Закон об информации не раскрывает понятие и критерии пользователей, однако, что важно в контексте рассматриваемой проблемы законодательного регулирования инновационных технологий, указанная частная проблема определения юрисдикции раскрывается на уровне подзаконного акта См. п. 12 Правил хранения организаторами распространения информации в инфор-мационно-телекоммуникационной сети Интернет информации о фактах приема, передачи, доставки и (или) обработки голосовой информации, письменного текста, изображений, зву-ков или иных электронных сообщений пользователей информационно-телекоммуникацион-ной сети Интернет и информации об этих пользователях, предоставления ее уполномочен-ным государственным органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность или обеспечение безопасности Российской Федерации, утвержденных постановлением Прави-тельства РФ от 31.07.2014 № 759.. Оказывается, что организатор распространения информации должен обеспечивать хранение такой информации и ее представление правоохранительным органам не во всех случаях, а только в случаях, если пользователь, обобщая, связан с территорией РФ А именно, речь идет о пользователях: а) зарегистрировавшихся с использованием сете-вых адресов, определяемых организатором как используемые на территории Российской Федерации; 6) авторизовавшихся с использованием таких сетевых адресов; в) указавших при регистрации документ, удостоверяющий личность, выданный российскими органами власти; г) использующих для доступа устройства или программы, содержащие геолокацион- ные метаданные, указывающие на Россию; д) указавших в качестве контактных телефонные номера, выделенные российскими операторами связи.. Здесь мы в очередной раз можем усмотреть признаки теста «минимума контактов» в российском законодательстве в части разрешения проблемы определения юрисдикции в сети Интернет.

Данный пример характерен для правового регулирования отношений в сети Интернет тем, что разрешение системной правовой проблемы регулирования отношений в сети Интернет вынесено на уровень подзаконного акта. В общем, это объективно обусловлено темпами инновационного развития сети Интернет. С точки зрения консервативного взгляда на право, разумеется, такой подход можно подвергнуть критике: разрешение одного из ключевых общих вопросов фрагментарно вынесено на уровень подзаконного акта, который в целом должен издаваться исключительно во исполнение закона. Однако скорость, с которой развиваются современные информационные технологии, позволяет предположить, что в ближайшем будущем могут, например, появиться иные существенные признаки связи пользователей с территорией РФ и, как следствие, с российской юрисдикцией, которые либо должны будут стать существенным дополнением к имеющемуся списку, либо в принципе сделают его неактуальным. Вынесение подобных критериев на уровень законодательства, с учетом медленных темпов и сложности процедуры внесения изменений в закон (или принятия нового закона), по сравнению с принятием подзаконного акта, пусть даже на уровне Правительства Pci), не отвечало бы потребностям правового регулирования в области отношений в сети Интернет.

С точки зрения теории и социологии права нельзя обойти стороной также и различные источники «мягкого права» (soft law) в широком смысле слова: международные отраслевые стандарты, «кодексы» и правила поведения, добровольно принимаемые участниками правоотношений, прочие формы саморегулирования в сети Интернет и гражданско-правовых обычаев. В зависимости от правовой природы таких правил, они могут легитимироваться в российской правовой системе как минимум в двух формах: в качестве условий договора (в первую очередь, включаемых посредством отсылки к определенным наборам правил) или в качестве обычая. Напомним, что согласно п. 1 ст. 5 ГК РФ обычаем признается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской или иной деятельности, не предусмотренное законодательством правило поведения, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе Обратите внимание, что такая формулировка появилась в редакции Федерального закона от 30.12.2012 № 302-ФЭ. До этого ст. 5 ГК РФ говорила только об «обычае делового оборота». Таким образом, на сегодняшний день допустимо говорить об обычаях не только в предприни-мательской деятельности, что актуально как раз для отношений в сети Интернет..

К числу международно-правовых источников интернет-права, с учетом общего подхода, можно отнести те международные интернет-права акты, которые связаны с регулированием различных аспектов современного информационного общества, и при этом прямо или косвенно затрагивают вопросы правового регулирования отношений в сети Интернет.

1) Окинавская хартия глобального информационного общества 2000 г.;

2) Концепция ООП об использовании электронных сообщений в международных договорах 2005 г.;

3) Декларация о свободе обмена информацией в Интернете 2003 г.;

4) Европейская декларация о правах человека и верховенстве права в информационном обществе 2005 г.;

5) Конвенция о преступности в сфере компьютерной информации 2001 г. (так называемая Будапештская конвенция о киберпреступности);

6) Европейская конвенция о трансграничном телевидении 1989 г.;

7) Конвенция Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуальных злоупотреблений 2007 г.;

8) Соглашение между Правительством Российской Федерации и Европейским сообществом о сотрудничестве в области науки и технологий 2000 г.;

9) Соглашение о сотрудничестве в области информации 1992 г.;

10) Соглашение о сотрудничестве государств -- участников Содружества Независимых Государств в борьбе с преступлениями в сфере компьютерной информации 2001 г.;

11) Декларация принципов построения информационного общества

Кроме того, в контексте развития Евразийского экономического сообщества следует также отметить, что акты ЕАЭС также затрагивают отдельные аспекты, связанные с правовым регулированием отношений в сети Интернет, в том числе связанные с криптографическими технологиями.

В целом юридическая наука допускает различные основания для классификации источников права на национальном права, в нашем случае -- источников интернет-права. При этом, разумеется, первым из источников следует рассматривать Конституцию РФ. Поскольку интернет-право в рамках предлагаемого подхода рассматривается как комплексный правовой институт, нормы, регулирующие правовые отношения в сети Интернет, обоснованно можно разделить на общие и специальные. Как правило, сложно подвергнуть такой классификации сами источники права, за отдельными исключениями. Конституцию РФ, в этом смысле, можно отнести к числу общих источников интернет-права, поскольку на данный момент она не содержит каких-либо специальных норм, ориентированных на регулирование соответствующих отношений.

Закон о персональных данных определяет персональные данные как любую информацию, относящуюся к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу (п. 1 ст. 3 Закона о персональных данных). Данное определение соответствует определению, содержащемуся в Конвенции о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных 1981 г., согласно которой персональные данные означают любую информацию об определенном или поддающемся определению физическом лице (п. «а» ст. 2 Конвенции о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных 1981 г.). В то же время при буквальном толковании такое определение позволяет отнести к понятию персональных данных практически любую информацию, поскольку практически любая информация (например, температура Солнца, поскольку она с точки зрения отдельных научных подходов косвенно может сказываться на физическом состоянии субъекта персональных данных) относится к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу -- естественно, в самом общем смысле все физические лица без исключения являются определенными или определяемыми. Можно сказать, что в законодательном тексте отсутствуют слова «на основании такой информации». Соответственно, на практике не теряют актуальности дискуссии относительно того, какая именно информация (набор данных) может рассматриваться в качестве персональных данных. Судебная практика на данный момент склоняется к тому, что такая информация должна позволять идентифицировать лицо. Но в некоторых случаях и этого критерия недостаточно. Однако если вспомнить, что рассматриваемое положение Конституции РФ воспроизводится в ст. 2 Закона о персональных данных («Целью настоящего Федерального закона является обеспечение защиты прав и свобод человека и гражданина при обработке его персональных данных...»), то это следует учитывать в системном толковании определения персональных данных. Одним из результатов такого толкования может быть вывод о том, что если определенный набор данных не может быть использован для нарушения прав и законных интересов субъекта персональных данных, то это будет дополнительным аргументом против квалификации такой информации как персональных данных.

Если говорить о следующих уровнях в иерархии источников интернет-права, то значительная часть кодексов и иных федеральных законов, а также принятых во их исполнение подзаконных актов может рассматриваться как общие источники интернет-права, которые могут также включать в себя отдельные специальные нормы. В большинстве отраслей права и законодательства можно найти нормы, которые будут, в числе прочего, распространяться на отношения, развивающиеся в связи и по поводу использования сети Интернет, а причина этого заключается в том, что значительная часть общественных отношений в условиях информационного общества может реализовываться, в том числе посредством сети Интернет. Поэтому неудивительно, что многие правовые тексты крайне релевантны для интернет-права, например общая часть ГК РФ.

Собственно, ГК РФ по очевидным причинам может рассматриваться как один из наиболее актуальных общих источников интернет-права, содержащих при этом отдельные специальные нормы. Большая часть норм Общей части ГК РФ широко применяется в регулировании отношений в сети Интернет. Наиболее простым примером может быть разд. III «Общая часть обязательственного права» и его подраздел 2 «Общие положения о договоре», на основании которых разрешается значительное число споров, вытекающих из отношений в сети Интернет. Например, п. 3 ст. 434 ГК РФ, определяющий, что письменная форма договора считается соблюденной, если письменное предложение заключить договор принято в порядке, предусмотренном п. 3 ст. 438 ГК РФ. В свою очередь, п. 3 ст. 438 ГК РФ говорит о совершении лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора, что считается, по общему правилу, акцептом. Эти положения часто применяются в отношении лицензионных соглашений и соглашений с конечным пользователем, заключаемых в сети Интернет, например, посредством простановки «галочки» в графе «Принимаю условия пользовательского соглашения» или иной аналогичной. Последующие действия пользователя по использованию интернет-сервиса можно считать акцептом оферты, изложенной в соответствующем пользовательском соглашении, на условиях такой оферты Подробный анализ данного способа квалификации договоров, заключаемых посред-ством сети Интернет, см.: Савельев Л. И. Электронная коммерция в России без ЭЦП: иллю-зия или реальность? // Вестник гражданского права. 2013. № 3. С. 43--88..

Многие другие общие нормы ГК РФ как части первой, так и всех остальных частей, активно используются в правовых отношениях в сети Интернет. Нормы части второй ГК РФ используются в ситуации с различными видами договоров, опосредуемых сетыо Интернет. Особое место при этом занимают положения гл. 39 ГК РФ о возмездном оказании услуг, поскольку в актуальной судебной практике наблюдается переход от правовой квалификации отношений в рамках многих интернет-сервисов (программных и информационных сервисов, социальных сетей, онлайн-игр и др.) от квалификации исключительно через лицензионные отношения в смысле интеллектуальной собственности, к квалификации как услуг. К практическим примерам в данной области можно отнести концепцию SaaS -- «Software as a Service» («Программное обеспечение как услуги»), применимую в широком круге отношений, включая отношения по облачному хранению и обработке данных, а также многопользовательские игры, в которых приобретение игрового контента за реальные деньги начинает рассматриваться не как получение лицензии в смысле интеллектуальных прав, а как услуги по организации игрового процесса. Раздел IV ГК РФ «Международное частное право» имеет серьезное значение для определения юрисдикции в смысле права, подлежащего применению к различным отношениям. Наконец, часть четвертая ГК РФ тесно связана с интернет- правом через призму проблематики интеллектуальных прав и их защиты.

ГК РФ при этом содержит в различных своих частях и целый ряд специальных норм интернет-права. Так, п. 5 ст. 152 ГК РФ в редакции Федерального закона от 02.07.2013 № 142-ФЗ содержит специальное положение о праве гражданина требовать удаления сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, доступных в Интернете, а также опровержения данных сведений тем же способом. Пункт 3 ст. 152.1 ГК Pci) устанавливает аналогичное (за исключением, соответственно, опровержения) право требовать удаления изображения, неправомерно размещенного в сети. Пункт 1 ст. 1212 ГК РФ, хотя и прямо не использует термин «Интернет» или его эквиваленты, по сути, устанавливает право определения применимого права для отношений с участием потребителя и главным образом при использовании сети Интернет. Статья 1253.1 ГК РФ содержит принципиальную норму, определяющую особенности ответственности информационного посредника в информационно-телекоммуникационной сети. ГК РФ содержит и отдельные нормы, где упоминание сети Интернет носит сугубо утилитарный характер, например п. 4 ст. 222 ГК РФ содержит обязанность размещать в Интернете информацию о сносе самовольной постройки.

Другие кодексы и федеральные законы, а также принятые во их исполнение подзаконные акты, также содержат общие и, в меньшей степени, некоторые специальные нормы. Перечислять все из них не имеет принципиального значения для данной части настоящего издания, но в качестве примера можно привести ГПК РФ. Понятно, что многие споры, вытекающие из правоотношений в сети Интернет, подлежат разрешению в судебном порядке в соответствии с правилами гражданского судопроизводства. При этом ГПК РФ содержит и отдельные принципиальные специальные нормы, существенным образом влияющие на отдельные правовые отношения в сети Интернет. Так, ст. 144.1 ГПК РФ устанавливает порядок принятия предварительных обеспечительных мер защиты авторских и (или) смежных прав и информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети Интернет. Пункт 10 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ устанавливает, что суды в Российской Федерации вправе рассматривать дела с участием иностранных лиц даже в случае, если организация-ответчик не находится на территории РФ или гражданин-ответчик не имеет места жительства в Российской Федерации, а также отсутствуют какие-либо специальные основания для признания юрисдикции в случае, если по делу о защите прав субъекта персональных данных, в том числе о возмещении убытков и (или) компенсации морального вреда, истец имеет место жительства в Российской Федерации. Хотя прямо об Интернете в данном пункте и не говорится, большинство способов, которыми в таких условиях могут быть нарушены права субъекта персональных данных, предполагают именно использование Интернета.

Помимо указанных выше источников интернет-права, которые, скорее, относятся к общим источникам, есть несколько федеральных законов, которые могут быть отнесены, скорее, к специальным источникам интернет-права. Здесь следует отметить, что разграничение источников интернет-права на общие и специальные представляет собой не более чем утилитарную формальную модель, и, разумеется, в «специальных» источниках также могут присутствовать и присутствуют общие нормы, которые используются не только в связи с отношениями в сети Интернет.

В Российской Федерации на момент написания настоящего издания отсутствует какой-либо нормативный правовой акт, который содержал бы термин «Интернет» или его эквиваленты в своем названии. Вместе с тем за последние годы основным специальным нормативным правовым актом, регулирующим правовые отношения в сети Интернет, стал Закон об информации. В условиях цифровой эпохи это неудивительно, поскольку предмет большей части информационных правоотношений в ней имеет цифровое выражение, а оборот информации обеспечивается за счет информационно-телекоммуникационных сетей и, прежде всего, сети Интернет.

Какие положения Закона об информации следует отметить как наиболее принципиальные? Прежде всего, Закон об информации содержит несколько ключевых определений, имеющих межотраслевое значение. В частности, «информационно-телекоммуникационная сеть» (п. 4 ст. 2), «сайт в сети «Интернет»» (п. 13 ст. 2), «страница сайта в сети «Интернет»» (п. 14 ст. 2), «доменное имя» (п. 15 ст. 2), «сетевой адрес» (п. 16 ст. 2), «владелец сайта в сети «Интернет»» (п. 17 ст. 2), «провайдер хостинга» (п. 18 ст. 2). Кроме того, отдельные определения вытекают из содержания последующих специальных норм, регулирующих определенные информационные отношения. Закон об информации содержит основные нормы, императивно регулирующие деятельность «организаторов распространения информации в сети «Интернет»» (ст. 10.1) -- сервисов электронной почты, социальных сетей и иных коммуникационных интернет-сервисов, а также нормы, императивно регулирующие деятельность «блогеров» В Законе об информации была принята транслитерация данного популярного термина с использованием одной буквы «г» вместо более привычных двух. (ст. 10.2).

При этом Закон об информации также содержит ряд специальных норм о блокировке интернет-сайтов. Статьи 15.1 -- 15.6 Закона об информации содержат различные категории, основания и процедурные особенности блокировки интернет-сайтов по различным основаниям, от категорий «информации, запрещенной к распространению в сети «Интернет»» исторически появившихся первыми -- например, детской порнографии, до нарушения законодательства о персональных данных.

Несмотря на то, что Закон об информации сейчас стал практически основным нормативным правовым актом, который содержит именно специальные нормы, ориентированные на регулирование правовых отношений в сети Интернет, есть немало оснований для критики юридической техники данного закона. Помимо использования громоздких формулировок и терминов Например, Закон об информации использует термин, который в дальнейшем воспро-изводится и в подзаконных актах, в том числе в названиях таких подзаконных актов: «Еди-ный реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в сети “Интернет” и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в сети “Интернет”, содержащие информацию, рас-пространение которой в Российской Федерации запрещено». Сложно назвать данный тер-мин удачным., в Законе нарушается несколько принципов юридической техники. Например, очевидно, что различные термины должны иметь различное значение -- это понятное правило для правовых текстов (которое, заметим, отличается от стиля литературного языка, но на то есть особые основания, а именно необходимость ясности и однозначности нормативных предписаний). Например, ч. 1 ст. 15.1 Закона об информации говорит об «ограничении доступа к сайтам в сети «Интернет»». Часть 1 ст. 15.2 и ч. 1 ст. 15.3 Закона использует в том же контексте термины «информационно-телекоммуникационные сети, в том числе сеть «Интернет»». В свою очередь, ч. 1 ст. 15.4 Закона использует в аналогичном случае уже термин «информационный ресурс», а в ч. 1 ст. 15.5 говорится уже просто об «ограничении доступа к информации в сети «Интернет»». В действительности, речь идет об одном и том же объекте (одной и той же ситуации). Более корректно было бы говорить, вероятно, об «ограничении доступа к информационному ресурсу в информационно-телекоммуникационной сети» (необязательно Интернет, поскольку в перспективе нельзя исключать возникновения сетей, действующих на основании иного протокола). При этом Закон об информации не содержит определения понятия «информационный ресурс [информационно-телекоммуникационной сети]», а включат только более узкое понятие «сайта в сети «Интернет»». Определения Закона об информации также могут заслуживать критики в силу своей принципиальной многозначности. Можно согласиться, разумеется, с тем, что проблема соответствия темпа развития технологий и изменения законодательства позволит в принципе когда-либо сформулировать более адекватные определения и подходы, однако свободное отношение к определениям в законодательном тексте вряд ли можно рассматривать как решение данной проблемы. В то же время Закон об информации, несомненно, играет принципиальную роль в правовой квалификации широкого круга правовых отношений в сети Интернет, и его наличие с текущим уровнем юридической техники более предпочтительно, чем отсутствие какого бы то ни было регулирования в принципе.

Одним из таких особых актов является Закон о персональных данных. Несмотря на то, что данный закон содержит небольшое количество случаев прямого использования термина Интернет и иных специальных терминов, соответствующих реалиям современных информационно-телекоммуникационных технологий, ясно, что на нынешнем этапе развития информационного общества использование персональных данных (которые являются частным случаем информации как таковой) осуществляется преимущественно с использованием информационно-телекоммуникационных сетей. Обработка персональных данных без использования вычислительной техники представляет собой уже либо менее частую, либо менее значимую ситуацию.

1) согласно ч. 2 ст. 18.1 Закона о персональных данных (еще в первоначальной редакции), оператор, осуществляющий сбор персональных данных с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, обязан опубликовать в соответствующей информационно-телекоммуникационной сети документ, определяющий его политику в отношении обработки персональных данных, и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных, а также обеспечить возможность доступа к указанному документу с использованием средств соответствующей информационно-телекоммуникационной сети. Иными словами, если оператор действует в Интернете, политика персональных данных должна быть опубликована в сети;

2) в соответствии с недавними «поправками о локализации» согласно ч. 5 ст. 18 Закона о персональных данных при сборе персональных данных, в том числе посредством информационно-телекоммуникационной сети Интернет, оператор обязан обеспечить запись, систематизацию, накопление, хранение, уточнение (обновление, изменение), извлечение персональных данных граждан Российской Федерации с использованием баз данных, находящихся на территории РФ, за отдельными исключениями. Как будет показано далее, данная норма имеет принципиальное значение для регулирования отношений в сети Интернет, а ее значение выходит далеко за область проблематики персональных данных как таковой, поскольку она фактически закрепляет начала одного из подходов к регулированию отношений в сети Интернет и определению юрисдикции.

В числе прочих нормативных правовых актов, носящих в целом общий характер, но в силу ориентированности на регулирование особого рода информационных отношений, которые в условиях цифровой эпохи фактически следует рассматривать как отношения в информационно-телекоммуникационных сетях, -- Закон о СМИ. Данный Закон интересен, в том числе и тем, что он был принят еще даже до Конституции РФ, но при этом сохранил свое действие без системных изменений и по сей день. При этом наиболее принципиальные изменения в Закон о СМИ вносились как раз в той части, в которой Закон о СМИ затрагивал вопросы регулирования отношений в сети Интернет. Па сегодняшний день, например, данный нормативный правовой акт содержит отдельное понятие сетевого издания. Под сетевым изданием согласно ст. 2 Закона о СМИ понимается сайт в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, зарегистрированный в качестве СМИ в соответствии с данным Законом. Примечательно, что в соответствии с действующим подходом статус интернет-сайта как СМИ, соответственно, определяется на основании не объективного, а субъективного критерия: если владелец интернет-сайта зарегистрировал свой сайт как СМИ, то сайт будет обладать таким статусом, а если ист -- то не будет. И то и другое с практической точки зрения имеет как положительные, так и отрицательные стороны, в зависимости от конкретной практической ситуации.

Еще одним федеральным законом, устанавливающим общие нормы, которые в условиях цифровой эпохи в значительной степени ориентированы на отношения в сети Интернет, является Закон о рекламе. Реклама, как персональные данные и СМИ, может рассматриваться как отдельный квалифицирующий признак информации в целом, поэтому значительная часть норм данного Закона, определяющая правила, применимые к содержанию рекламного контента, все в большей степени относится к правовым отношениям в сети Интернет. Кроме того, специальная норма ч. 1 ст. 18 Закона о рекламе определяет, что распространение рекламы по сетям электросвязи (еще один общий термин, который, в свою очередь, включает в себя и информационно-телекоммуникационные сети), в том числе посредством использования телефонной, факсимильной, подвижной радиотелефонной связи, допускается только при условии предварительного согласия абонента. Недавняя практика ФАС России, на которую возложены обязанности но контролю в сфере рекламы, показывает, что в современных условиях термин «абонент», использованный в данной норме, первоначально ориентированной на технический уровень, в котором Интернет еще не играет принципиальной роли, следует трактовать расширительно, не только в контексте законодательства о связи. «Абонент» в данном случае используется и для обозначения пользователей сети Интернет. При этом само правило о предварительном согласии па получение рекламных материалов представляет собой не что иное, как правило «opt-in», как оно известно, в зарубежных юрисдикциях.

Делая обобщение относительно действия специальных (или как бы «скорее, специальных, чем общих» -- в условиях цифровой эпохи) нормативных правовых актов, нацеленных на регулирование правовых отношений в сети Интернет, следует отмстить, что они в целом находятся но отношению к Закону об информации, в некотором смысле, как части к целому.

И персональные данные, и СМИ, и реклама, а также любые иные специализированные квалифицирующие признаки информации, к которым можно отнести и отдельные нормы части четвертой ГК РФ, в том числе об интеллектуальных правах на объекты авторского права, применяются в дополнение к нормам Закона об информации и должны иметь приоритет над последними, как основанные на специальных нормах. В числе таких нормативных правовых актов следует упомянуть также Закон о защите детей.

Отдельно следует отметить как минимум еще две группы нормативных правовых актов, регулирующих физический уровень интернет-архитектуры. Это, в первую очередь, законодательство о связи, а также законодательство об информационной безопасности.

В наиболее общем смысле к источникам позитивного законодательства, предметом которого выступают правовые отношения в сети Интернет, могут быть отнесены и иные нормативные правовые акты, которые регулируют различные аспекты информационного взаимодействия, поскольку такое взаимодействие сейчас с необходимостью опосредуется информационно-телекоммуникационными сетями.

Правовая система Российской Федерации относится к романо-германской правовой семье, практики в развитии в которой основным источником права является нормативный правовой акт, а не судебный прецедент. Официально судебный прецедент не признается в качестве источника права во многих странах романо-германской правовой семьи, в том числе и в России.

Вместе с тем сложно переоценить роль судебной (и еще досудебной -- правовой) практики в развитии правового регулирования отношений в сети Интернет в Российской Федерации. Это происходит по той очевидной причине, что суды, как правило, сталкиваются с системными правовыми проблемами регулирования отношений в сети Интернет еще задолго до законодателя, поскольку не могут отказать истцам в праве на судебную защиту.

В этом контексте также нельзя обойти вниманием практику Конституционного Суда РФ, отдельные решения которого специально ориентированы на разрешение проблем правового регулирования отношений в сети Интернет, хотя и не могут рассматриваться как источники права с точки зрения многих теоретических подходов. На данный момент самым ярким примером, пожалуй, будет Постановление от 09.07.2013 № 18-П Постановление Конституционного Суда РФ от 09.07.2013 № 18-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1, 5 и б статьи 152 Гражданского кодекса Россий-ской Федерации в связи с жалобой гражданина Е. В. Крылова».. Данное Постановление было связано с Решением Сургутского городского суда

Ханты-Мансийского автономного округа -- Югры от 01.06.2010, которым была признана часть сведений, распространенных на сайте «Сургутский форум» неизвестными пользователями, порочащими честь и достоинство гражданина и не соответствующими действительности, а другая часть -- негативными оценочными мнениями и суждениями, совершенными в унизительной и оскорбительной формах, несовместимыми с природой права на свободное выражение мнений и убеждений, выходящими за допустимые пределы осуществления этого права, умаляющими честь и достоинство гражданина. Помимо ряда ценных заключений в части нематериальных благ, данное Постановление развивает подход к решению проблемы ответственности информационных посредников. В частности, Конституционный Суд РФ в нем заключил, что на информационного посредника может быть возложена обязанность по удалению противоправного контента, но такая обязанность не выражает юридическую ответственность информационного посредника, поскольку на нем, при прочих равных условиях, не лежит вина за совершенное правонарушение, тогда как виновными лицами будут пользователи, даже если они неизвестны и установить их невозможно.

правовой акт регулирование интернет