Уголовная ответственность за нарушение тайны личной корреспонденции

Ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» устанавливает, что в случаях, которые не терпят отлагательства и могут привести к совершению тяжкого преступления, а также при наличии данных о событиях и действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации, на основании мотивированного постановления одного из руководителей органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, допускается проведение оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных частью второй настоящей статьи, с обязательным уведомлением суда (судьи) в течение 24 часов.

В любом случае, в течение 4 8 часов с момента начала проведения оперативно-розыскного мероприятия орган, его осуществляющий, обязан получить судебное решение о проведении такого оперативно-розыскного мероприятия либо прекратить его проведение.

При этом в ст. 9 данного закона оговорено, что судья обязан незамедлительно рассмотреть ходатайство о проведении оперативно-розыскного мероприятия, ограничивающего право на тайну личной корреспонденции.

В федеральном законодательстве дублируются положения настоящего закона и определяется круг полномочий конкретных органов, имеющих право проведения оперативно-розыскных мероприятий (например, в ст. 6 Федерального Закона РФ «Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации» от 3 апреля 1995 года; ст. 5 Закона РФ «О милиции» в редакции Федерального закона РФ от 31 марта 1999 года).

Итак, на основе положений ст. 23 Конституции РФ, в федеральном законодательстве России существуют два императивных основания ограничения права на тайну личной корреспонденции, не зависящих от воли человека, непосредственно ограничиваемого в этом праве: производство предварительного следствия по уголовному делу и производство оперативно-розыскных мероприятий.

Позволителен вывод о том, что в соответствии с федеральным законодательством, ограничение права на тайну личной корреспонденции возможно для решения задачи спасения (если можно так выразиться) публичного интереса, «в жертву» которому может быть принесено сохранение изучаемой тайны.

Декриминализирующим фактором в данном случае выступает добровольное согласие лица на ограничение его права на тайну личной корреспонденции. Так как термин «корреспонденция» подразумевает наличие минимум двух адресатов - полагаем, что должно иметься такое согласие со стороны хотя бы одного из них.

Интересен факт, что условием привлечения к уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ) в законе указано отсутствие согласия лица на собирание или разглашение сведений, составляющих его личную или семейную тайну. Aналогичное условие уголовной ответственности существует при нарушении неприкосновенности жилища (ст. 139 УК РФ).

Как мы говорили выше, по существу нарушение тайны личной корреспонденции является специальным случаем вторжения в частную жизнь (в виде незаконного собирания сведений, составляющих личную или семейную тайну).

Поэтому законодательно должно быть закреплено то обстоятельство, что условием уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности тайны личной корреспонденции выступает отсутствие согласия лица, ведущего такую корреспонденцию.

Предлагаемая новелла, во-первых, отразит здравый смысл, законодательно закрепив право человека на распоряжение тайной его личной корреспонденции, и отразит личностный характер тайны корреспонденции.

Во-вторых, она унифицирует уголовно-правовую охрану личных прав человека.

В-третьих, указание на обязательность согласия лица на нарушение тайны его личной корреспонденции поможет разрешить вопрос о том, какая корреспонденция не обладает признаками личной тайны.

Международно-правовые основания ограничения права на тайну личной корреспонденции

Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Таким образом, основополагающие документы мирового сообщества, определяющие права и свободы человека являются составной частью правовой системы России.

Особое значение в понимании оснований ограничения права на личную корреспонденцию имеют положения ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и соответствующие решения Европейского Суда по правам человека, юрисдикцию которых признает Россия.

Защита прав человека в Европе носит региональный, наднациональный и, главное, обязательный характер и в этом смысле является уникальной системой гарантий прав человека в мировой практике.

Конвенция создает для государств-членов обязательства объективного характера, целью которых являетсявсеобщая защита прав человека, выходящая за рамки интересов отдельно взятого государства.

28 февраля 1996 года Россия официально стала 39-м членом Совета Европы. Вступив в эту европейскую организацию, Россия взяла на себя обязательство признавать «принцип верховенства закона и принцип, в силу которого любое лицо, находящееся под ее юрисдикцией, должно пользоваться правами человека и основными свободами» (ст. 3 Устава Совета Европы).

Исследователи отмечают, что деятельность общеевропейского судебного органа, помимо гарантий защиты прав и свобод человека в государствах-участниках, становится фактором изменения национального правопонимания и правоприменения: «Национальные суды все больше обращаются к судебной практике Страсбурга, когда они должны вынести решение, связанное с правами человека».

В обобщенном виде можно представить две точки зрения на значение международных норм прав и свобод человека для национальных законодательств.

Первая заключается в признании их абсолютной ценностью и требовании скорейшей интеграции в национальные законодательства.

Вторая заключается в признании необходимости адаптации «общечеловеческих ценностей» применительно к национальным мировоззрениям. Российская правовая модель в целом склоняется к первой точке зрения.

Оценивая роль Конвенции в деле защиты прав человека, председатель Европейского Суда по правам человека Р. Рисдал неоднократно подчеркивал, что за время своего существования она достигла уровня Конституционного закона Европы для всего континента - аналогично ее влияние и на российскую правовую систему.

«Для России этот документ особенно важен, если учитывать пережитый ею длительный период тоталитаризма и наличие в стране сил, выступающих за возвращение в прошлое».

«По своим правовым последствиям участие в Конвенции и Протоколах к ней явится для России самой настоящей правовой революцией». «Правовая революция» влечет за собой восприятие российским национальным правом (причем юридически обязательное) общеевропейских представлений о правах человека, в том числе о праве на тайну личной корреспонденции.

По этой причине необходимо подробнее остановиться на тех решениях Европейского Суда по правам человека, где затрагивались вопросы допустимого ограничения права на тайну личной корреспонденции.

Согласно ч. 2 ст. 8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не допускается вмешательство со стороны государственных органов в осуществление права на тайну личной корреспонденции, «за исключением вмешательства, предусмотренного законом и необходимого в демократическом обществе в интересах государственной безопасности и общественного спокойствия, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

Итак, ограничение права на тайну личной корреспонденции, в соответствии с Европейским стандартом прав человека, допустимо при наличии следующих условий:

Предусмотренность такого основания национальным законом;

«Необходимость» ограничения рассматриваемого права в демократическом обществе для обеспечения того или иного публичного интереса, с которым в юридический конфликт вступает личное право на тайну корреспонденции.

Во всех решениях Европейского Суда по правам человека постоянно говорится о необходимости установления этих обоих условий для признания ограничения права на тайну личной корреспонденции легитимным.

Приведем несколько примеров.

В апреле 1985 г. обвинительная палата Aпелляционного суда Тулузы направила дело г-на Крюслена в суд ассизов департамента Верхняя Гаронна по обвинению его в пособничестве и подстрекательстве к убийству, краже при отягчающих обстоятельствах и попытке совершения кражи также при отягчающих обстоятельствах. Одной из улик явилась запись телефонного разговора, который заявитель вел по аппарату, принадлежащему третьему лицу. Запись была сделана по просьбе судьи, участвовавшего в судебном следствии в Оен-Годенсе в связи с другим делом. Жалоба г-на Крюслена в Кассационный суд относительно законности прослушивания его телефонных разговоров была отклонена. Г-н Крюслен заявляет, что в данном деле имело место нарушение статьи 8 Конвенции. Правительство оспаривает это заявление.

В решении Европейского Суда по правам человека отмечены следующие важные для нашего исследования обстоятельства:

Хотя прослушивались телефонные разговоры г-на Террье, полиция попутно записала несколько телефонных разговоров г-на Крюслена. Один из них имел прямое отношение к возбужденному против него уголовному делу. Таким образом, данное прослушивание подпадает под определение «вмешательство публичной власти» в осуществление права заявителя на уважение его «тайны корреспонденции».

Формула «предусмотрено законом» в смысле статьи 8 п. 2 Конвенции требует, во-первых, чтобы рассматриваемые действия властей имели основания во внутреннем законодательстве. Одновременно данное положение имеет в виду и качество конкретного закона. Она требует, чтобы закон был доступен для заинтересованного лица, которое могло бы предвидеть последствия его применения в отношении себя, а также, чтобы закон не противоречил принципу верховенства права.

Прослушивание и другие формы перехвата телефонных разговоров представляют собой серьезное вмешательство в личную жизнь и корреспонденцию и поэтому должны быть основаны на «законе», который в этой части должен быть особенно точным. Требуются четкие и детально разработанные правила проведения подобных оперативных мероприятий, тем более что соответствующая технология постоянно развивается и усложняется.

Главным является то, что французская правовая система не позволяет предоставить достаточных гарантий против возможности различного рода злоупотреблений. Например, ни в одном документе не определены категории лиц, телефоны которых могут быть прослушаны по постановлению суда, равно как не определен характер правонарушений, при котором возможно прослушивание. Ничто не обязывает судью определить продолжительность данной меры. Равным образом не установлен порядок составления итоговых протоколов, фиксирующих прослушанные разговоры. Не оговорены меры предосторожности, которые должны приниматься для сохранения записей в целости и сохранности на случай возможной проверки их судьей (сейчас он с трудом может установить номер и длину оригинальных лент) или адвокатом. Информация, предоставленная Правительством по этим вопросам, свидетельствует в лучшем случае о существовании определенной практики, которая не является обязательной за отсутствием закона и сложившейся судебной практики. Все вышесказанное еще более соответствовало истине в тот период, когда прослушивались разговоры заявителя. Таким образом, г - ну Крюслену не была гарантирована минимальная степень защиты, на которую имеют право граждане в условиях верховенства права в демократическом обществе. В связи с этим Суд констатировал нарушение статьи 8 Конвенции..

К сожалению, довольно качественный уровень российского законодательства еще вовсе не означает, что в реальном правоприменении в нашей стране стандарты ограничения личных прав человека выдерживаются - но это уже вопрос не уголовного права.

2. Уголовная ответственность за нарушение тайны личной корреспонденции

2.1 Объективная сторона нарушения тайны личной корреспонденции

Традиционно в теории уголовного права принято рассматривать объективные признаки состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ в совокупности.

Как уже было обосновано в первой главе, понимание объекта исследуемого преступления имеет принципиальное значение для целей настоящего исследования, поэтому он был рассмотрен в первой главе. Вследствие этого настоящий параграф будет посвящен исключительно объективной стороне нарушения тайны личной корреспонденции.

Общепризнанно, что объективная сторона преступления - это внешняя сторона общественно опасного посягательства. В нее входят обязательные признаки: общественно опасное деяние, общественно опасные последствия и причинно-следственная связь между ними.

Однако такое содержание объективной стороны характерно для составов с материальной конструкцией. Наступление общественно опасных последствий может не быть обязательным для наличия состава преступления, в случае, если состав преступления является по законодательной конструкции формальным.

Исходя из законодательного конструирования ч. 1 ст. 138 УК РФ можно заключить, что исследуемое преступление как раз имеет формальную конструкцию, поскольку законодатель не требует наступления каких-либо последствий, для того чтобы можно было вести речь об оконченном преступлении. Следовательно, исследуемое преступление считается оконченным с момента совершения названного в диспозиции ч. 1 ст. 138 УК РФ деяния.

Отметим, что законодательству советского периода были известны и иные конструкции подобного состава. Так, например, согласно УК КазССР для оконченного состава данного преступления необходимо было установить наступление тяжких последствий. По УК УзССР уголовная ответственность за данное преступление была возможна лишь после применения мер административного или общественного воздействия.

Факультативными признаками объективной стороны преступления являются: место, время, способ, орудия и средства, обстановка совершения преступления, в случае прямого указания на него в диспозиции конкретной уголовно-правовой нормы.

Сразу оговоримся, что ни один из факультативных признаков объективной стороны не введен законодателем в основной состав в качестве конструктивного, поэтому этот вопрос будет поднят позднее при рассмотрении ч. 2 ст. 137 УК РФ.

Итак объективную сторону рассматриваемого состава образует деяние в виде нарушения тайны личной корреспонденции.

Общеизвестно, что общественно опасное деяние имеет две формы - действие и бездействие. Очевидно, что нарушение тайны личной корреспонденции прежде всего может осуществляться в форме активного поведения, то есть в форме действия.

Возможно ли совершение данного преступления в форме бездействия? Этот вопрос заслуживает внимания.

В науке уголовного права принято считать, что бездействие - это неисполнение лицом конкретных обязанностей, возложенных на него в силу закона, договора, должностного положения или вытекающих из предшествующего поведения.

УПК РФ устанавливает целую систему мер, предусматривающих защиту прав граждан. В первую очередь к ним относится деятельность органов прокуратуры как органов надзора за законностью, которые в необходимых случаях при обращении к ним граждан и организаций принимают соответствующие сигналы-жалобы и начинают действовать.

Другим таким инструментом являются суды.

Следует отметить, что прокурорский надзор должен быть направлен не только на выявление фактов нарушения закона при проведении самого прослушивания, но и на обнаружение случаев незаконного и необоснованного принятия решения о производстве данного оперативно-розыскного мероприятия. Такой вывод можно сделать, основываясь на анализе самого предмета прокурорского надзора, который включает:

- соблюдение прав и свобод человека и гражданина;

установленный порядок выполнения оперативно-розыскных мероприятий;

законность решений, принимаемых органами, осуществляющими ОРД.

Итак, данное преступление будет оконченным с момента незаконного ознакомления с содержанием конфиденциальной корреспонденции, подслушивания телефонных переговоров и т.д.

Еще раз отметим, что состав исследуемой нормы является формальным, так как в статье не предусмотрено наступление последствий, в качестве обязательного признака.

Для уяснения содержания объективной стороны исследуемого преступления необходимо определиться, что же представляет собой «нарушение» тайны личной корреспонденции.

В теории принято считать, что нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений может выражаться в ознакомлении с почтово-телеграфной и радиокорреспонденцией или иных сообщений, а также в прослушивании телефонных переговоров.

Попробуем «разложить» подобное деяние по этапам. Для того чтобы его совершить необходимо осуществить несколько взаимосвязанных действий.

Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что под «нарушением» следует понимать не только сам факт ознакомления с почтово-телеграфной и радиокорреспонденцией или иными сообщениями, а также не только факт прослушивания телефонных переговоров, но и действия, позволяющие это беспрепятственно совершить. С этимтак же согласны значительное количество респондентов 77%.

Далее, следует указать, что помимо действия по нарушению тайны личной корреспонденции, то есть ознакомления с информацией, содержащей ту или иную тайну, лицо должно разгласить некоторым образом информацию, ставшую ему известной, то есть передать как минимум одному лицу.

В ином случае применение к нему нормы уголовного права о нарушении тайны связи становится невозможным, так как факт нарушения им тайны без факта разглашения не может стать известным.

Позволим себе привести, возможно, не вполне корректный пример, однако позволяющий, на наш взгляд, показать суть наших рассуждений.

В научной литературе поднимался вопрос о том, как квалифицировать сам факт отправления клеветнических сведений в письме. В доктрине уголовного права принято считать такое деяние лишь началом исполнения объективной стороны, что образует стадию покушения.

Однако каким образом правоохранительным органам станет известно о таком отправлении? Оно будет оценено как клеветническое только в случае его обнаружения. Либо когда оно дойдет до адресата, либо в случае его изъятия раньше. Таким образом, мы будем иметь оконченный состав клеветы.

Подобную позицию можно применить и к исследуемому составу. В соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством уголовное дело о преступлении предусмотренном ч. 1 ст. 138 УК РФ является делом частно-публичного обвинения (ч. 3 ст. 20 УПК РФ), то есть возбуждается только по заявлению потерпевшего.

Каким же образом потерпевшему станет известно о факте нарушения его права на тайну личной корреспонденции?

Как уже отмечалось в первой главе, факт разглашения сведений, составляющих личную или семейную тайну, после нарушения тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений образует совокупность преступлений, предусмотренных соответствующими частями ст. ст. 137 и 138 УК РФ.

Однако в литературе вполне общепризнанным считается, что разглашение таких сведений является частью объективной стороны исследуемого состава.

Однако еще более «интересная» точка зрения по исследуемому вопросу была высказана до названных выше. Кузнецов A.В. так определил объективную сторону нарушения тайны переписки: «преступление может быть осуществлено путем ознакомления с содержанием писем, телеграмм и т.п. без согласия отправителя, посредством оглашения содержания писем или иной корреспонденции другим лицам».

Исходя из указанного определения, можно заключить, что A.В. Кузнецов предлагал считать оглашение таких сведений единственным способом ознакомления с корреспонденцией.

Нам представляется, что и в то время нельзя было признавать разглашение сведений составляющих тайну личной корреспонденции способом ее нарушения, поскольку сам факт ознакомления и тогда, и сейчас образует состав оконченного преступления.

Справедливости ради отметим, что названные высказывания делались применительно к составу, предусмотренному ст. 135 УК РСФСР. Однако подобные суждения существуют и в настоящее время.

Так авторы учебника под редакцией Рарога A.И. пишут, что с объективной стороны нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений заключается в ознакомлении с почтово-телеграфной и радиокорреспонденцией или иных сообщений граждан (без их согласия на это), в прослушивании телефонных переговоров, а также в разглашении содержания такой корреспонденции, переговоров и сообщений.

Как уже отмечалось в первой главе настоящего исследования, принципиальные вопросы квалификации, связанные с нарушением тайны личной корреспонденции и последующим разглашением таких сведений возникают из-за некорректного законодательного определения нарушения тайны частной жизни.

Не возвращаясь к аргументации, приведенной в первой главе отметим, что на наш взгляд, нарушение тайны личной корреспонденции и последующее разглашение тайны, в ней содержащейся подлежит квалификации по совокупности преступлений.

То есть если нарушена тайна личной корреспонденции и затем разглашены сведения, составляющие личную или семейную тайну, то по совокупности преступлений, предусмотренных ст. ст. 138 и 137 УК РФ.

Если же сведения, содержащиеся в личной корреспонденции, составляют иную, тайну, то по совокупности ст. 138 УК РФ и соответствующих норм, охраняющих соответствующий вид тайны. С данным суждением согласно значительное количество респондентов (57%)

Далее представляется необходимым остановится на одном не менее важном для целей настоящего исследования моменте.

В некоторых из приведенных выше высказываний предлагалось считать одним из деяний образующих объективную сторону нарушения тайны личной корреспонденции - вскрытие таковой.

В теории уголовного права считается общепризнанным, что совершение деяния полностью в преступлениях с формальным составом образует стадию оконченного преступления.

Таким образом, если придерживаться указанных позиций, сам факт вскрытия письма образует оконченное преступление и ответственность наступает на общих основаниях.

Нам представляется, что такой подход не соответствует букве и духу уголовного законодательства.

Хотя в науке уголовного права высказывалось мнение о том, что «в целях наиболее полной и всесторонней охраны прав личности следовало бы в ст. 138 УК в качестве уголовно наказуемых деяний указать уничтожение телеграфных, почтовых и иных сообщений».

Свою позицию Устинова Т. обосновывает тем, что «эти действия могут причинить более ощутимый вред гражданину по сравнению с простым прочтением письма».

Такая аргументация нам представляется не вполне убедительной. Как было показано в первой главе этого исследования объектом охраны ст. 138 УК РФ является тайна личной корреспонденции.

Поэтому, вне зависимости от того, какой вред был причинен иным правам адресата, тайна личной корреспонденции в случае уничтожения таковой не подвергается посягательству.

Вследствие сказанного уничтожение телеграфных, почтовых и иных сообщений не образует объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 138 УК РФ.

И наконец: является ли выбрасывание телеграфных, почтовых и иных сообщений деянием образующим объективную сторону исследуемого преступления?

Позволим себе согласиться с подобным утверждением по сути, но не по содержанию аргументации. Да, действительно выбрасывание письма не может признаваться деянием, образующим нарушение тайны личной корреспонденции.

Однако не вполне ясна позиция Устиновой т., считающей, что «выброшенное письмо является как бы бесхозным, лишенным своей индивидуальной принадлежности конкретному лицу». Вследствие этого она не считает, что «неизвестно, чьим интересам конкретно причиняется вред».

Нам представляется важным опять обратить здесь внимание на объект уголовно-правовой охраны. Причиняет ли своими действиями лицо, выбрасывающее названные предметы, вред тайне личной корреспонденции? Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным.

Вследствие чего нельзя говорить о выбрасывании телеграфных, почтовых и иных сообщений как об уголовно-наказуемом деянии.

Предвидя возможные упреки, поясним свою позицию. Ранее мы утверждали, что облегчение доступа к подобным предметам образует соисполнительство в преступлении.

В силу этого складывается парадоксальная ситуация. Нарушение тайны личной корреспонденции, содержащей личную или семейную тайну, и последующее ее разглашение требует совокупной квалификации по ст. 138 и ст. 137 УК РФ.

Нарушение же подобной тайны и последующее хранение таких сведений охватывается признаками ч. 1 ст. 138 УК РФ и совокупной квалификации не подлежит, в силу того, что данное деяние не предусмотрено ни одной из статей УК РФ.

Из вышесказанного следует, что в деяние «нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений» могут входить действия по ознакомлению с информацией, содержащей ту или иную тайну, хранению этой информации.

Вместе с тем, состав данного преступления является оконченным с момента ознакомления с любой информацией, посредством незаконного к ней доступа. A действия по хранению лишь связываются с продолжением нарушения личных прав и не являются обязательными для квалификации.

Однако следует уточнить, что разглашение информации, ставшей известной субъекту при незаконном ее получении, в виду того, что данное деяние причиняет больший вред, было бы разумно считать обстоятельством, отягчающим ответственность.

Возможно, назрела необходимость, в целях усиления уголовно-правовой защиты конституционных прав личности, а именно, уголовно-правовой охраны тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений, внести изменения в уголовный закон.

Представляется целесообразным сформулировать положение об ответственности за разглашение и хранение в целях разглашения тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений, в качестве квалифицирующего признака ст. 138 УК РФ

Итак, ч. 2 ст. 138 УК РФ содержит следующий признак, относящийся к объективным признакам состава преступления - средства совершения преступления.

По мнению законодателя, нарушение тайны личной корреспонденции, совершенное с использованием специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации существенным образом повышает общественную опасность исследуемого преступления.

Так, в кабинете бывшего губернатора П. была обнаружена аппаратура для подслушивания и тайной видеозаписи, с помощью которой П. мог знать все, что происходит в других помещениях администрации.

Специальные технические средства - любые технические средства и приспособления, с помощью которых добывается информация о переписке, телефонных переговорах, почтовых, телеграфных и иных сообщениях граждан (ст. 6 Федерального Закона от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности» (в действующей редакции).

К таким средствам, например, могут относится средства видео- и аудиозаписи, кино- и фотосъемки, а также другие технические средства, не причиняющие вреда жизни и здоровью личности и окружающей среде.

Заметим, что по мнению законодателя под указанными средствами необходимо понимать лишь такие технические средства, которые имеют специфическое функциональное назначение - скрытое получение информации.

В противном случае квалифицировать совершенное деяние по ч. 2 ст. 138 УК РФ нельзя. Поэтому следует согласиться с мнением Пикурова Н.И., считающего, что другие приборы и приспособления, имеющие иное хозяйственно-бытовое или производственное назначения, которые могут быть использованы для тайного получения информации, например бытовой диктофон, не относятся к указанным средствам.

Исходя из всего вышеизложенного под нарушением тайны личной корреспонденции следует понимать совершенное любым способом действие или бездействие, которое причинят вред указанному интересу уголовно-правовой охраны.

2.2 Субъективные признаки нарушения тайны личной корреспонденции

Субъективными признаками любого состава преступления являются субъект и субъективная сторона преступления.

Субъективная сторона преступления - это психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления. Она образует психологическое, то есть субъективное содержание преступления, поэтому является его внутренне (по отношению к объективной) стороной.

Содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридических признаков, как вина, мотив, цель и эмоциональное состояние.

Представляя различные формы психической активности, эти признаки органически связаны между собой и взаимозависимы. Представляя различные формы психической активности, эти признаки органически связаны между собой и взаимосвязаны.

Вместе с тем, вина, мотив, цель и эмоциональное состояние - это самостоятельные психологические явления с самостоятельным содержанием, ни одно из них не включает в себя другого в качестве составной части. Хотя некоторые ученые субъективную сторону преступления отождествляют с виной, в которую, по их мнению, входят мотив и цель.

Другие ученые рассматривают субъективную сторону преступления лишь в качестве части вины, выступающей как общее основание уголовной ответственности.

Вина - это обязательный признак любого преступления. Традиционно под ней понимается психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом и его последствиям.

Элементами вины как психического отношения являются сознание и воля, которые в своей совокупности образую ее содержание. Таким образом, вина характеризуется двумя слагаемыми: интеллектуальным и волевым.

Различные сочетания этих двух элементов образуют две формы вины - умысел и неосторожность (ст. ст. 25 и 26 УК РФ), по отношению к которым вина является родовым понятием.

Умысел - это наиболее распространенная в законе и на практике форма вины. В ст. 25 УК РФ 1996 г. впервые законодательно закреплено деление умысла на прямой и косвенный. Значение разграничения этих видов умысла было подчеркнуто постановлением Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27.01.1999 г., где указано, что при назначении наказания в числе прочих обстоятельств суды обязаны учитывать вид умысла, мотив и цель преступления.

Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность своего действия (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления (ч. 2 ст. 25 УК РФ).

Мотив и цель - эти психические явления, которые вместе с виной образуют субъективную сторону преступления. Мотивом преступления называются обусловленные определенными потребностями и интересами внутренние побуждения, которые вызывают у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствовалось при его совершении. Цель преступления - это мысленная модель будущего результата, к достижению которого стремится лицо при совершении преступления.

Как уже было отмечено исследуемый состав по законодательной конструкции формальный. В теории уголовного права общепризнанным является то, что составы с такой конструкцией могут быть совершены только с прямым умыслом.

Соответственно субъективная сторона преступления, ответственность за которое предусмотрена ст. 138 УК РФ, характеризуется только прямым умыслом. Виновный осознает, что он изымает чужую корреспонденцию, знакомится с ней, прослушивает чужие переговоры и желает совершить действия, нарушающие тайну переписки, переговоров и т.д.

Мотивы преступления могут быть различными. Это любопытство, и ревность, и месть, и корысть и др. Однако на квалификацию содеянного они не влияют, но могут быть учтены при назначении наказания.

Удивителен тот факт, что в общей норме по отношению к исследуемой - ст. 137 УК РФ установлена ответственность за разглашение сведений о частной жизни лица, даже при наличии его согласия, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности.

Aбсолютно очевидно, что данное преступление, совершенное с корыстным мотивом, обладает повышенной общественной опасностью.

Справедливо было бы усилить ответственность за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности.

Вследствие этого представляется необходимым внести в текст ч. 2 ст. 138 УК РФ соответствующий квалифицирующий признак. С нами согласны 59% опрошенных.

Далее представляется необходимым остановиться на понимании субъекта нарушения тайны личной корреспонденции.

Субъект преступления - это лицо, совершившее общественно опасное деяние и способное в соответствии с законом понести за него ответственность.

В соответствии со ст. ст. 11, 12 и 13 УК РФ, действие УК РФ распространяется на граждан РФ, лиц безгражданства и иностранных граждан, то есть на людей - физических лиц.

В УК РФ встречаются самые различные наименования субъектов уголовно-правовых отношений. Так, в ст. 7 УК говорится, что «уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека».

Человек понимается нами, как «общественное существо, обладающее даром мышления и речи, способностью создавать орудия и пользоваться ими в процессе общественного труда».

Более узким является понятие «личность», которое в УК РФ применяется к лицу, совершившему преступление, например, в ст. ст. 60, 7 3 «человек» - это любое человеческое существо с момента рождения, а личностью, по мысли составителя уголовного закона, может являться человек с возраста 14-16 лет.

Также в УК РФ существует еще более узкое понятие «гражданин», которое характеризуется наступлением человеку 18 лет, принадлежностью к определенному государству и определенностью политических аспектов его деятельности. Такой систематизации придерживается Лысов Н.Д.

Субъектом преступления, таким образом, является лицо, то есть личность или гражданин, совершившее общественно опасное деяние, и способное в соответствии с законом понести за него ответственность.

Субъектом преступления могут быть люди, обладающие способностью осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими, то есть вменяемые лица. Если лицо невменяемо, то вина в любой форме исключается.

Другим обязательным признаком субъекта преступления является возрастной признак. В соответствии с ч. 1 ст. 20 УК РФ, уголовной ответственности подлежат лица, которым до совершения преступления исполнилось 16 лет. В ч. 2 ст. 20 УК РФ указываются преступления, ответственность за которые наступает в более раннем возрасте, а именно, с 14 лет.

Итак, субъектом анализируемого преступления может быть физическое вменяемое лицо, достигшее 16-ти летнего возраста.

Напомним, в первой главе нами уже было обосновано, что это лицо не должно иметь дозволения компетентного лица на доступ к таким сведениям.

Следовательно субъект данного преступления специальный - физическое вменяемое лицо, которое не имело права доступа к содержащимся в личной корреспонденции сведениям.

Так как отсутствие легального доступа к тайне личной корреспонденции является дополнительным признаком, характеризующим субъекта, то необходимо признать субъекта этого преступления специальным. Данная позиция подтверждается законодательной традицией отечественного уголовного права (например, именно по указанной причине в качестве специального расценивается субъект преступлений, предусмотренных ст. ст. 283, 284 УК РФ). С таким утверждением согласны 82% опрошенных

При определении субъекта квалифицированного состава преступления, предусмотренного частью 2 ст. 138 УК РФ необходимо, прежде всего, определить, что понимается под использование лицом своего служебного положения.

Вопросы, связанные с пониманием такого квалифицирующего признака неоднократно поднимались в теории уголовного права. Отметим сразу, что единообразия в понимании такого признака нет.

Приведем некоторые из мнений, высказанных по данному поводу. Но сразу же оговоримся, что поскольку указанный признак предусмотрен не только в исследуемом составе, то и рассматривать его необходимо абстрагировано от конкретного состава. Вследствие этого нами будут освещены позиции, высказываемые применительно к различным составам.

Однако как нам представляется понимание такого признака должно быть единообразным для всех составов его предусматривающих.

Так, С.Г. Келина полагает, что лицом использующим свое служебное положение может быть должностное лицо или лицо, выполняющее иные служебные функции, например работник почты, телеграфа.

A.И. Чучаев считает, что уголовную ответственность по ч. 3 ст. 294 может нести должностное лицо, государственный служащий или служащий местного самоуправления.

Н.A. Лопашенко несколько расширяет круг субъектов способных нести ответственность по данному отягчающему обстоятельству, применительно к составу преступления, предусмотренному в ст. 174 УК РФ: «1) должностное лицо; 2) государственные служащие и служащие органов местного самоуправления, не относящиеся к числу должностных лиц (см. примечание №4 к ст. 2 85 УК РФ); 3) лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации (см. примечание №1 к ст. 201 УК)».

Очевидно, что Н.A. Лопашенко добавляет к числу специальных субъектов для данного квалифицирующего признака лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации.

Вызывает удивление тот факт, что данный квалифицирующий признак не однозначно толкуется даже в рамках одного учебника.

Так, например, A.Е. Беляев под субъектом нарушения равенства прав и свобод человека и гражданина, совершенное лицом с использование своего служебного положения понимает: 1) должностное лицо; 2) государственных служащих и служащих органов местного самоуправления, не относящихся к числу должностных лиц; 3) лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях.

Здесь же Боровиков В.Б. указывает, что «торговля несовершеннолетними с использованием своего служебного положения предполагает совершение преступления должностным или иным лицом, в служебной или иной зависимости от которого находится несовершеннолетний».

Правда далее, применительно к составу бандитизма, он же утверждает, что субъектом этого преступления (ч. 3 ст. 209 УК РФ) может быть не только должностное лицо.

И, наконец, В.И. Сахаров применительно к незаконному помещению в психиатрический стационар высказывает позицию, которая на наш взгляд более применима к исследуемому квалифицирующему признаку.

Субъектом преступления, считает он, наряду с заведующим отделением и руководителем психиатрического стационара может быть «любое другое лицо, которое в силу своего служебного положения может влиять на принятие решения о незаконном помещении потерпевшего в психиатрический стационар».

Отметим, что подобную же позицию высказывает и С.И. Никулин применительно к такому же признаку неправомерного доступа к компьютерной информации.

Подобное отношение к исследуемому квалифицирующему признаку наблюдается и в других учебниках.

Так, О.Л. Дубовик утверждает, что использование лицом своего служебного положения при совершении ряда экологических преступлений образует квалифицированные составы только этих преступлений и не требует совокупной квалификации с преступлениями против интересов службы. Тем самым здесь подчеркивается, что эти нормы являются специальными по отношению к общим, в данном случае к статьям 201 и 285 УК РФ.

Применительно к составу части 3 ст. 294 УК академик Кудрявцев В.Н. делает подобное высказывание, однако он еще более сужает круг субъектов этого преступления, указывая, что подобный квалифицированный состав «представляет собой специальную норму по отношению к злоупотреблению должностными полномочиями».

Не совсем ясна позиция С.В. Бородина в данной работе, поскольку применительно к разным составам он трактует этот признак по-разному.

Так, называя субъектов незаконного помещения в психиатрический стационар лицом, использующим свое служебное положение, он говорит лишь о главном враче психиатрического стационара и о заведующем отделением.

Далее он же подчеркивает, что «под использованием служебного положения следует признавать применение лицом в целях совершения любого из деяний. необходимых для этого знаний, умений или полномочий, обусловленных служебным статусом данного лица».

Встречается и другой подход к данной проблеме. Лунеев В.В. утверждает, что «использование своего служебного положения… предполагает применение виновным лицом своих должностных полномочий и возможностей…»

Исходя из всего вышесказанного, можно заключить, что понимание указанного квалифицирующего признака в науке уголовного права далеко от единообразного толкования.

Под использованием служебного положения следует понимать использование государственным служащим или лицом, занимающим определенную должность в какой-либо организации, своих полномочий в целях нарушения тайны личной корреспонденции. С нами согласилось большее количество опрошенных (59%).

Можно сделать вывод о том, что субъектом данного преступления может являться не только государственные служащие, но и лицо, занимающее любую, связанную с доступом к информации должность, в практически любой организации.

Использовать служебное положение могут работники почты, телеграфа, других учреждений связи, а также работники, обслуживающие коммуникации, работники правоохранительных органов и др. Служебное положение облегчает им совершение преступления.

Пленум Верховного суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105)» дал трактовку осуществления служебной деятельности как действий лица, входящих в круг его обязанностей, вытекающих из трудового договора (контракта) с государственными, муниципальными, частными и иными зарегистрированными в установленном порядке предприятиями и организациями независимо от формы собственности, с предпринимателями, деятельность которых не противоречит действующему законодательству.

Такая формулировка закона и трактовка его Верховным судом необоснованно сужает круг лиц, которые могут использовать свое положение, ресурсы, права и возможности в связи с занимаемым положением.

Представляется, что использовать свое служебное положение может виновное лицо, обладающее должностными и иными служебными полномочиями. Им может быть как служащий государственного учреждения, объединения, предприятия или органа местного самоуправления, так и лицо, обладающее служебными полномочиями в общественной организации или иной негосударственной организации.

Итак, в ч. 2 ст. 138 УК РФ предусмотрена повышенная ответственность при совершении этого преступления лицом с использованием своего служебного положения.

Должностными лицами, совершившими преступление предусмотренные ч. 2 ст. 138 УК РФ могут быть, например, работники правоохранительных органов либо иные лица использующие свое служебное положение (телефонисты, почтальоны, телеграфисты).

Применительно к анализируемому преступлению его субъект должен обладать определенными возможностями, облегчающими ему доступ к просмотру сообщений в любом виде или к прослушиванию телефонных переговоров, т.е. находиться на службе.

Под служащими в самом общем смысле понимаются работники нефизического труда, получающие жалование, фиксированную заработную плату. В свою очередь они подразделяются на крупные профессиональные группы: административно-управленческие кадры (руководящие служащие), инженерно-технические работники и другие группы специалистов.

Соответственно служебное положение - это совокупность тех профессиональных обязанностей и прав, которые позволяют субъекту осуществлять свою деятельность и ограничивают одну группу служащих от другой, определяя только ей свойственное место в общей системе служащих, именуемых должностными лицами.

К ним в соответствии с примечанием к ст. 285 УК РФ относятся лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителей власти, выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях.

Так, например, начальник почты или почтальон, вскрывая пришедшее на почту письмо, совершают преступление, предусмотренное ст. 138 УК РФ, с использованием своего служебного положения. Телефонистка на телефонной станции или технический служащий, включаясь в телефонную сеть и прослушивая телефонные переговоры, также совершают преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 138 УК, используя служебное положение.

Например, почтальон Серафимовского отделения связи Хижнякова Т.Н. вскрыла и прочла письмо, адресованное Бабаеву, при этом она совершила преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 138 УК РФ. Также она хранила у себя дома 27 запечатанных писем, которые не дошли до адресата.

Должностное лицо, используя те или иные противозаконные действия, направленные на нарушение тайны переписки и прочих сообщений граждан, также используют свое должностное положение, злоупотребляет им, зачастую даже вопреки интересам службы. Такие действия подпадают под признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 138 УК РФ.

Однако в тех случаях, когда подобные действия совершались из корыстной или иной личной заинтересованности и повлекли за собой существенное нарушение прав и законных интересов граждан, они должны квалифицироваться не по ч. 2 ст. 138 УК РФ, а по ч. 1 ст. 285 УК РФ.

Если же служащий частной охранной или детективной службы, незаконно прослушивая телефонные переговоры или читая чужую корреспонденцию, применит при этом насилие или выскажет угрозу в адрес лиц, которые могут воспрепятствовать такой деятельности (например, угроза применить к почтальону насилие, если он не даст прочитать письмо, которое тот несет гражданину), то подобные действия необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 203 УК РФ.

Эта уголовно-правовая норма устанавливает специальную ответственность за превышение полномочий со стороны лиц, осуществляющих частную детективную деятельность. В данном случае дополнительной квалификации по ст. 138 УК РФ не требуется, т. к. все совершенное охватывается ч. 1 ст. 203 УК РФ.

Заключение

Признание преступности посягательства на тайну личной переписки стало итогом развития в уголовном паве представлений о преступности нарушений личных прав человека. В свою очередь, это стало закономерным итогом эволюции гражданского общества.