Особенность существования Русской Правды

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГЛАВА 1. ОБЫЧНОЕ ПРАВО И РУССКО-ВИЗАНТИЙСКИЕ ДОГОВОРЫ

1.1 Обычное право

Источником права в дофеодальных государствах, возникших в результате разложения первобытно-общинного строя, является обычное право. Исходя из того, что основными очагами классового общества у восточных славян были города -- центры Руси, то возникавшие правовые нормы стали называться русским правом, или Русской Правдой. Норманисты всячески старались доказать, что русское право -- это норманское, скандинавское право. Восточно-славянское же право признавалось ими примитивным. А между тем уровень общественно-экономического развития восточного славянства в IX в. и тем более в X в. был настолько высок, что издание здесь законов в отмену или в изменение норм обычного права было вполне возможно. Издание законов было осуществимо технически, так как факт существования письменности у руссов установлен задолго до принятия ими христианства. Достаточно указать, что уже Константин Философ (около середины IX в.) нашел в Херсонесе евангелие и псалтырь, написанные русскими письменами. Имеются известия, что хазары заимствовали свою письменность от руссов. Тем не менее памятники законодательства до нас не дошли.

Для установления основных черт права в дофеодальный период Русского государства мы вынуждены прибегать к анализу норм обычного права. Однако у нас имеются важные источники, относящиеся непосредственно к рассматриваемому периоду, которые могут нас познакомить с некоторыми важными моментами в истории русского права данного периода. Такими источниками являются русско-византийские договоры.

1.2 Русско-византийские договоры

Обзор литературы.

Летопись сообщила нам о заключении русскими князьями четырех договоров с Византией в 907, 911, 945 и 971 гг. Первый договор дошел до нас не в подлинном тексте, а в пересказе летописца.

Об этих договорах византийские источники никаких известий не содержат, поэтому вопрос о происхождении их, о взаимном отношении, об их источниках давно сделался предметом оживленного спора. Сторонники низкого уровня общественно-экономического развития Киевской Руси, в частности норманисты, старались доказать, что русско-византийские договоры являются позднейшими подлогами.

Первоначально мнение о подложности договоров 911 и 945 гг. было высказано немецким историком Шлецером . (Шлецер, Несотр, русские летописи на древнеславянском языке, т.II, СПБ, 1816.)Он основывался на том, что договор написан от имени трех византийских императоров: Льва, Александра и Константина. Он утверждал, что таких трех императоров вместе не было ни в 911 г., ни в другое время. Доказательством подложности договоров было, по Шлецеру, также и то, что византийские источники молчат о них и что рассказ о походе Олега на Константинополь носил баснословный характер (Там же, стр694, 751, 758 - 759; т. III, стр. 90, 208 - 209)

Помимо этого о подложности русско-византийских договоров говорили представители скептической школы в русской исторической науке-- Каченовский (М.Т. Каченовский, Об источниках русской истории «Вестник Европы», ч. XVIII, № 3, 1801 г., стр. 203 - 204.) и Виноградов(В. Виноградов, О скудности и сомнительности древней русской истории, от основания русского государства до смерти Игоря, «Вестник Европы», ч. XVIII,№ 17 - 18, СПБ, 1830 г., стр. 9, 15, 19 и др.)

С течением времени взгляд о том, что русско-византийские договоры являются подложными был опровергнут. Так, было установлено Кругом в его исследовании, посвященном византийской хронологии, что Александр и при жизни Льва именовался императором; Константин же, еще будучи младенцем, был коронован. А затем было исчерпывающим образом доказано, что текст русско-византийских договоров был переведен на русский язык с византийского (греческого) языка, причем при подстановке греческих слов многие обороты речи и смысл отдельных фраз могли быть легко поняты51. Здесь надо отметить заслуги Н. А. Лавровского, посвятившего этому вопросу специальное исследование52. После же работы Ламзи- на 53, доказавшего в основном историчность похода князя Олега на Византию в 997 г., последние сомнения в подлинности договоров должны были отпасть. И тогда историки могли перейти к решению других вопросов, относящихся к этим весьма важным памятникам древне-русского права. Здесь центром внимания сделался вопрос о том, какое право было положено в основу в русско-византийские договоры.

Так, В. Никольский 54 считал, что в русско-византийских договорах было отражено варяжско-византийское право, К. Г. Стефа- новский55 -- славяно-греческое, В. И. Сергеевич 56 -- чисто греческое право, Д. Я. Самоквасов 57 -- чисто славянское право. Ряд исследователей, например, П. Цитович 58 и Г. Ф. Шершеневич 59 отказывались признавать в этих договорах элементы того или иного национального права. Они видели в них наличие особого договорного международного права.

Были поставлены и другие вопросы, относящиеся к вопросу о происхождении и значении русско-византийских договоров в истории русского права. Так, много внимания было уделено уяснению взаимоотношения договора 907 и 911 гг. Карамзин считал, что в 907 г. был заключен совершенно самостоятельный договор. К этому мнению затем присоединились Срезневский и Бестужев-Рюмин. Эверс не согласился с Карамзиным. Он признал договор 907 г. только предварительным соглашением, на основе которого позднее (в 911 г.) заключен был формальный мирный договор. К взгляду Э'зерса присоединился Тобин, а затем из нозейших авторов -- Лонгинов. Шахматов отрицал существование договора 907 г. и считал текст летописи об этом договоре сознательной интерполяцией летописца.

Наконец, М. Д. Приселков объясняет появление рассказа летописца о договоре 907 г. тем, что в его распоряжении был не полный текст договора 911 г., а обрывки, которые и были использованы и пересказаны летописцем К

Появляются работы, посвященные обстоятельному комментарию текста русско-византийских договоров. Среди этих работ надо, кроме работы В. И. Сергеевича, указать на хрестоматию по истории русского права М. Ф. Владимирского-Буданова (вып. 1), работы А. В. Лонгинова 60, Д. М. Мейчика3.

В самое последнее время было обращено внимание на язык русско-византийских договоров. Академик С. П. Обнорский привел в специальной статье, посвященной этому вопросу, исчерпывающие доказательства того, что перевод русско-івизантийских договоров был сделан с греческого на болгарский (т. е. болгарином), а затем был исправлен книжниками61.

Происхождение русско-византийских договоров, В настоящее время можно считать совершенно опровергнутыми взгляды Шлеце- ра, Каченовского и Виноградова о подложности русско-византийских договоров. Рядом последующих работ (Круга, Лавровского и др.) доказано, что никаких несообразностей в их тексте нет. В частности, было доказано, что упоминание в договоре 911 г. сразу о трех византийских императорах вовсе не является анахронизмом, что молчание византийских источников о русско- византийских договорах находит свое объяснение в том, что византийские хроники содержат пробелы в отношении тех лет, когда договоры были составлены. Доказано было, что Олег действительно совершил свой поход на Царьград, хотя в рассказе об этом походе содержались некоторые баснословные элементы, которые легко отделимы от сообщений достоверных.

Однако, отрицая подложность русско-византийских договоров, трудно настаивать на том, что их текст дошел до нас без всяких изменений. Несомненно, что за триста -- четыреста лет их списывания переписчиками летописей текст их мог подвергнуться более или менее значительным изменениям. Возможно, что имеются и пропуски в тексте.

Если вопрос о подлинности или подложности русско-византий- єких договоров является окончательно решенным, то происхождение некоторых договоров до сих пор все еще не выяснено. Наибольшие трудности представляет вопрос о происхождении договора 907 г.

Из обзора литературы о договорах видно, что имеются следующие взгляды о взаимоотношении договора 907 г. и договора 911 г. С одной стороны, эти договоры признавали (Карамзин, Срезневский, Бестужев-Рюмин) совершенно самостоятельными договорами.

С другой стороны, некоторые исследователи (Эверс, Тобин, Лонгинов и др.) считают, что договор 907 »г. является только предварительным соглашением, на основе которого позднее (в 911 г.) был заключен формальный мирный договор.

Третьи (как, например, Шахматов) отрицают существование договора 907 г. и считают текст летописи, рассказывающей об этом договоре, сознательной интерполяцией летописца. А, как было ука" зано, М. Д. Приселков дает свое объяснение тому, что в договоре 907 г. содержатся в пересказе постановления, получившие подробную регламентацию в договоре 911 г. Он предполагает, что князь Святополк Изяславович предоставил Нестору возможность для составления «Повести временных лет» пользоваться княжеской казной, где хранились договоры русских с греками, причем эти договоры не находились в должном состоянии. Части их уже не было, часть договора 911 г. была оторвана от остального текста, что и дало Нестору повод считать оторванный кусок за остаток текста более раннего договора с Византией. Был и другой экземпляр, полный, который Нестор привел через несколько строк летописи целиком. Взгляд М. Д. Приселкова был принят и В. В. Мавродиным Мнение о том, что договор 907 г. является самостоятельным договором, не имеющим отношения к договору 911 г., вызывает серьезные возражения, которые, на наш взгляд, лучше всего были выражены Сергеевичем2. Он указал, что в передаче летописца в этом договоре содержатся такие статьи, которые едва ли были возможны, если учесть победоносный исход похода Олега на Царь- град. По его мнению, нельзя допустить, что «в 907 г., когда русские полчища стояли еще у ворот Константинополя, греки нашли удобнее вести с предводителями переговоры с целью ограничить русских купцов». Он полагает, что «предложение таких ограничительных статей победителю, который еще занимал греческую территорию, представляется мало вероятным». «Трудно думать, -- пишет он далее, -- что греки повели речь о порядке приезда Руси в Грецию, об остановке их у св. Мамы, о входе в город после описи в числе 500 человек, не более, и при том одними воротами, без оружия и с царевым мужем, -- в то самое время, когда множество (по исчислению летописца до 80 000) варягов, славян, чюди, кривичей и др. стояло под самым городом и предавалось по обыкновению всяческим насилиям и грабежу»

Возражение Сергеевича может быть с успехом направлено и против мнения, что в договоре 907 г. содержатся только предварительные положения, которые затем были регламентированы и развиты в письменном договоре 911г. Достаточно учесть, что в последнем договоре нет ограничительных пунктов 907 г. (о местопребывании у св. Мамы и пр.). Трудно понять, почему непосредственно после победы в договоре 907 г. содержались эти ограничительные пункты, а в 911 г., когда Византия не видела непосредственной опасности от полчищ Олега, этих пунктов нет.

Предположения М. Д. Приселкова говорят о его большой научной фантазии, но они мало убедительны. Здесь и Нестор, пишущий «Повесть временных лет», и князь Святополк Изяславич, якобы предоставивший летописцу пользоваться казной, где был неполный текст с оторванным куском и текст полный. Все это--голые предположения.

Нам думается, что мнение Шахматова о том, что особого договора в 907 г. не было заключено или, вернее, было заключено только соглашение о мире и о контрибуции, более обоснованно. Сер. геевич, на наш взгляд, правильно указывал, что греки должны были добиваться скорейшего удаления воинов Олега с их территории и что с этой целью они должны были поспешить дать выкуп, который Олег у них потребовал, а не возбуждать переговоров, которые могли только замедлить очищение их земли I

Анализ летописного рассказа о договоре 907 г. показывает* что в этом рассказе имеются явные повторения и вставки, которые прерывали последовательное течение мысли. Составитель, несомненно, имел под своими руками разнообразный материал, из которого он и старался построить нечто целое, но это ему не удалось. Во всяком случае следы пользования текстом договоров 91! н 944 гг. (ограничительные статьи) несомненны.

Касаясь происхождения договора 945 г., необходимо прежде всего отметить, что происхождение этого договора, по данны е советских исследователей, должно быть отнесено не к 945, а к 944

Мы оперируем общепринятой датой -- 945 г.

В литературе давно был поставлен вопрос о взаимоотношении договора 911 и договора 945 (944) гг. Здесь, что касается 911 и 945

г., то еще Эверс, а затем Тобин высказали мысль, что договор 945 г. есть только дополнительный к первому, а потому содержит одни прибавочные статьи, дополняющие или изменяющие статыт договора Олега. С этой точки зрения статьи договора 911 г., не измененные договором 945 г., продолжали действовать, хотя и не были повторены. Но Сергеевич правильно, на наш взгляд, отвел эти соображения Эверса. Он указал, что в обоих договорах есть постановления, в которых нельзя усмотреть никакого различия. Если в одном случае нашли нужным повторить старое правило, отчего же не сделано этого и в другом? «Кроме того, -- говорит Сергеевич, - договор 945 года ссылается иногда на прежний мир, прямо подтверждая его статьи. Если такой подтвердительной ссылки нет, это значит, что составители нового договора не находили нужным настаивать на сохранении той или другой статьи первого мира» !.

Несомненно, речь шла не о дополнении к прежнему миру 911 г., а об обновлении его. Что касается договора 972 г., то никаких сомнений ло вопросу о его происхождении в настоящее время не высказывается.

Вопрос об источниках русско-византийских договоров. Обратимся теперь ко все еще не решенному вопросу о том, какое право лежит в основе русско-византийских договоров. Как было указано, по этому вопросу имеется много разных мнений. Несомненно, мнение Сергеевича о том, что в договорах было положено в основу греческое право, не может быть принято, поскольку в самом тексте их говорится о применении норм «Закона русского» (удары мечом и пр., о взыскании с вора троекратной стоимости вещи). Далее, санкция за некоторые преступления не является специфичной для греческого права (например, смертная казнь за убийство).

Нельзя принять и мнение Самоквасова о том, что в договорах отразилось чисто славянское право. Прежде всего, само понятие «славянское право» является голой абстракцией. Система права отдельных славянских народов в IX--X в. значительно различалась. Едва ли одинаковом было обычное право и у племен восточного славянства. А главное, если мы будем считать, что Русская Правда является памятником, который лучше, чем иные, отразил в развитом виде систему права восточного славянства, то оказывается, что между нормами Русской Правды и нормами русско-византийских договоров имеется большое различие. Достаточно учесть, что за кражу взыскивалось не вознаграждение в размере троекратной стоимости вещи, а заранее установленные уроки.

Нельзя принять взгляд Цитовича и Шершеневича и других исследователей, что в русско-византийских договорах получило свое отражение «договорное», международное право, которое не было ни славянским, ни византийским. Дело в том, что трудно представить, что в X в. могла сложиться такая абстрактная система права, оторванная от национальной основы. А главное, в самом тексте имеются нормы, которые надо счесть нормами русского права («Закон русский») или нормами, в которых проявляются основные положения греческого права (что, между прочим, в некоторых случаях показано В. И. Сергеевичем).

Отказ видеть в русско-византийских договорах или чисто греческое или чисто славянское или так называемое «договорное», «международное» право, должен повлечь за собой признание наличия в них смешанного права, нормы которого были установлены в результате компромисса между договаривающимися сторонами. Составители договоров сделали, на наш взгляд, довольно искусную62попытку приспособить греческое (византийское) право, характерное для развитого феодального общества, к русскому праву («Закону русскому»), т. е. к системе права варварского, дофеодального государства. Но что собой представляет это русское право -- «Закон русский»? Является ли оно «славянским» правом, т. е. некоей абстракцией в стиле Самоквасова, или правом восточного славянства? Мы уже указали, что представление о «славянском» или, вернее, «общеславянском» праве не может быть принято, поскольку славяне в X в. находились на разных ступенях общественно-экономического развития, и, следовательно, в системах их права должны были существовать большие различия. Но и восточное славянство также не было однородно по своему общественно-экономическому развитию. Достаточно вспомнить существование такого племени, как вятичи, которые и к XII в. не вышли еще из стадии родо-племенных отношений. Следовательно, не могло быть какой-то единой системы права племен восточного славянства. «Закон русский» означает систему права, сложившуюся в основных центрах руси, той социальной группы, которая возникла в результате разложения первобытнообщинного строя восточного славянства. Эта социальная группа создавала очаги классового общества. Несомненно, крупных различий между отдельными центрами руси не было, и, следовательно, могла возникнуть единая система русского права, которую можно противопоставить системе греческого права.

Значение русско-византийских договоров. Русско-визангийские договоры имеют большое значение в истории русского права. Они не только являются бесспорными памятниками прочных экономических, политических и культурных связей Киевского дофеодального государства с Византией, но и дают возможность установить уровень правосознания и правовой мысли в IX--X вв. А самое главное, они показывают, что уже в эти века существовала целая система русского права («Закона русского»), которая предшествовала системе права Русской Правды.

ГЛАВА 2. РУССКАЯ ПРАВДА

В советской исторической науке существовал и существует непрекращающийся интерес к Русской Правде. Всеми осознано громадное значение этого памятника не только для установления основных моментов в развитии права Киевской Руси, но и для установления основных черт ее общественно-экономи-ческого строя

Неудивительно, что этот памятник уже давно сде-лался предметом исследования в русской исторической литературе, причем можно установить ряд различий во взглядах на его происхождение представителей дворянско-креиостнической и буржуазной историографии. Наиболее ярко выразил взгляды дворянско-крепостнической школы на происхождение Русской Правды Н. М. Карамзин. Модернизируя власть первых киевских князей, Карамзин считал, что они с самого момента образования Киевского государства издавали законы. По его мнению, Русская Правда как Краткая, так и Пространная является памятником законодательства одного князя -- Ярослава Владимировича: «Еще в Олегово время Россия не имела законы, но Ярослав, может быть, отменил некоторые, исправил другие, и первый издал законы письменные на языке славянском»*.'

Являясь ярым норманистом, Карамзин считал. что основанием «Русской Правды был" древнейший закон скандинавский...»

Характерной особенностью взглядов буржуазной историографии на Киевскую Русь является представление о весьма низком уровне ее общественно-экономического развития. Буржуазные историки в силу этого полагали, что нормы Русской Правды могли сложиться только под воздействием чужеземного права. Признавая, что княжеское законодательство могло быть источником Русской Правды, они тем не менее отвергали мысли об официальном ее происхождении.

Буржуазные исследователи всячески старались затушевать классовую сущность норм Русской Правды и, конечно, решительно отказывались связывать их происхождение с общественно-экономическим развитием Киевского государства.

Отсюда характернейшей особенностью буржуазных исследований о Русской Правде является все-мерное стремление к догматическому изучению ее норм.

"Первым распространителем и защитником буржуазных взглядов на Русскую Правду был Н. В. Калачов. В основу своих взглядов он положил следующее утверждение: «Русская Правда есть сборник, составленный частными лицами и в разное время таким же образом дополненный» "2.( 2Н. В. К а л а ч о в, Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды, вып. I, изд.

Н. В. Калачов разделил списки Русской Правды на четыре редакции (фамилии), причем в основу этого деления он положил случайный факт -- нахождение тех или иных списков в различного рода сборниках.

Следовательно, классификация списков Русской Правды, предложенная Н. В. Калачовым, органически была не в состоянии показать развитие текста Русской Правды в зависимости от общественно-экономического, политического и правового развития Киевской Руси.

Издавая Русскую Правду по известным ему спискам, Н. В. Калачов разбил текст на отделы в зависимости от того, касаются ли те или иные статьи государственного, гражданского, уголовного или процессуального права, т. е. дал образец чисто догматического подхода к юридическому памятнику.

Последующие исследователи, например: Н. Дювернуа(1 Н.Дювернуа, Источники права и суд в древней Рос сии, М., 1869.), П. Мрочек-Дроздовский2(2 П. Мрочек-Дроздовский, Исследования о Русской Правде, вып. I, Ученые записки MOCKOBCKI го Университета, и др., продолжали развивать основные положения буржуазной историографии о Русской Правде.

Благодаря применению порочных методов буржуазные исследователи не могли решить основныевопросы происхождения и истории текста Русской Правды. Существовало много непримиренных мнений по этим вопросам. Кажется, не было двух исследователей, которые бы держались одного мнения, например,в вопросе об источниках Русской Правды.-=4

Одни буржуазные исследователи считали источником ее норм скандинавское права, другие -- римское право , третьи -- византийское право

Существовали даже разные взгляды при решении

Bon^fJTa~lTflj7HTjpirTeT€ КрвткотНтАро^ратпго^ , --

Та-кт---некоторые^ исследователи (Соболевский) На- '

стаивали "на JTOM. что JffiStKjffi"' Правда "возникла в

результате^ сокращения Пространшид^ --->

Марксистско-ленинская историко-юридическая наука указанным взглядам буржуазных исследователей по вопросу о Русской Правде должна противопоставить следующие положения.

Советскими историками разбит тезис о низком уровне общественно-экономического, политического и правового развития восточного славянства VIII-- XIII вв., и поэтому надо решительно отвергнуть взгляд на Русскую Правду как на сборник права, возникший в результате заимствования чужеземного права. Русская Правда -- это сборник русского права.

На основе указаний Ленина и Сталина советскими историками было установлено что в Киевской Руси стали развиваться феодальные отношения, -- исходя из этого, Русскую Правду следует признать сборником возникавшего русского феодального права. А так как в развитии феодальных отношений надо отмечать разные моменты, то и в истории текста Русской Правды следует учитывать отдельные пласты ее норм. Для того чтобы облегчить изучение этих отдельных пластов текста Русской Правды, надо дать такую классификацию списков Русской Правды, которая могла бы отразить это развитие норм феодального права. Далее, поскольку как в издании отдельных норм феодального права, так и в составлении сборника этого права должна была быть заинтересована русская феодальная власть, то надо признать официальное происхождение Русской Правды.

Эти основные положения марксистско-ленинской историко-юридической науки должны предопределить решение и отдельных вопросов о происхождении Русской Правды и истории ее текста.

Советскими историками сделано много в деле изучения Русской Правды. Так, было завершено издание текста Русской Правды, о котором ранее могли только мечтать буржуазные историки. В 1935 г. Русская Правда была издана Академией Наук УССР по пяти редакциям и семи спискам, причем были учтены все известные в науке списки. В 1940 г. Русская Правда была издана и Институтом истории Академии Наук СССР под редакцией акад. Б. Д. Грекова, причем были привлечены к изданию новооткрытые после 1935 г. списки. Акад. Б. Д. Греков с наиболь-шей четкостью стал развивать взгляды о происхож-дении Русской Правды, которые предопределялисьуказанными общими принципами марксистско-ленинской методологии.

В советское время появился ряд исследований текста. Достаточно указать на работы И. А. Страто-нова1, В. М. Чернова2, Н. А. Максимейко3, акад. С. П. Обнорского4 и т. д. В 1941 г. вышло в свет «Ис-следование о Русской Правде» М. Н. Тихомирова5.

М. Н. Тихомиров, один из крупнейших специалистов по источниковедению, пересмотрел вопрос о происхождении текста всех редакций Русской Правды на основе изданного двумя академиями материала, а также на основе богатого знакомства с другими источниками права и сделал весьма удачную попытку восстановления первоначального текста так называемой Пространной Правды.

Однако приходится признать, что многие из этих работ о Русской Правде не свободны от ряда буржуазных извращений.

В частности, очень часто выводы исследователей Русской Правды о происхождении той или иной ее редакции или об источниках этой редакции не находятся в соответствии с данными об уровне общественно-экономического и политического развития Киевской Руси.

На изучении Русской Правды (ее происхождения, источников и значения) до сих пор не отразились достижения советской исторической науки в отношении изучения Киевской Руси. Исследователи не учитывают того, что если Киевское государство в XI в. становится феодальным государством, то в этом феодальном государстве должны развиваться и нормы феодального права. Отсюда исследователи обычно не делают следующих выводов в отношении Русской Правды: 1) что _нормы Русской Правды -- это нормы возникшего и "развивающегося феодального права^ а не сборники старых обычаев; 2) что основным источником этих норм являются постановления и судебные решения князей; 3) что, как общее правило, древнейшие редакции Русской Правды имеют официальное происхождение. Далее, многие работы написаны без учета того, что Русская Правда является прежде всего источником права. Исследователи подходят к Русской Правде только как к памятнику письменности, как к литературному памятнику. И. А. Стратонов, К вопросу о составе и происхождении краткой редакции Русской Правды, Изв. Общ. археол., ист. и этногр. при Казанском Унив., т. XXX, вып. 4, Казань.

В. М. Чернов, До питания про редакцп <-Русько1 Правди», К., 1920, и пр.

Н. А. Максимейко, Опыт критического исследования Русской Правды, вып. 1, Московская редакция Русской Правды (Проблемы источниковедения), Сб. 3, М.--Л., 1940, и др.

С. П. Обнорский, Очерки по истории русского литературного языка старшего периода. М.--Л., 1946.

М. Н. Тихомиров, Исследование о Русской Правде, изд. А. Н. СССР, М.--Л., 1941.

Русская Правда дошла до нас в большом количестве списков(около 100), которые значительно различаются между собой. Первоначально исследователи все списки делили на две редакции - Краткую и Пространную. Калачов первоначально в работе «Предварительные юридические сведения» стал делить все списки на четыре фамилии, но затем в своем школьном издании Русской Правды он установил три редакции: Краткую, Пространную и Сокращенную из Пространной.

Сергеевич издал Русскую Правду по четырем редакциям. В качестве первой редакции он дал первую часть Краткой Правды(Правду Ярослава); второй редакцией он счел так называемую Правду Ярославичей(вторую часть Краткой Правды). Третью редакцию составила Пространная Правда, а четвертую - Сокращенная редакция из Пространной.

2.1 Исторический обзор

Изучение Русской Правды началось еще со времени Татищева, который оратил внимание на этот памятник древнейшего русского права. Он решил издать его1.( В.Н. Татищев, « законы древне русские, для пользы всех любомудрых, собранные и неколико истолкованные тайным советником Василием Татищевым 1738 года», ч. 1, СПБ, стр, 1 - 22.) по своего рода сводному тексту из двух списков, так называемой Краткой Правды, один из них теперь называется Академический, а другой находится в так называемой Ростовской летописи. Из работы Татищев разделил Краткую Правду на две части. Происхождение первой он приписал Ярославу, а второй - его сыновьям. Татищев считал, что первая часть является более древним законом, который был издан новгородцам Ярославом в 1017 году, и что вторая часть являлась дополнением к этому закону. Правду Ярослава он разделил на семнадцать статей, а правду Ярославичей на тридцать пять. Работо Татищева была подготовлена к изданию в 1736 году, но она увидила свет только в 1786 году в «Положении Древней Российской Вивлиофики»

Общие взгляды Карамзина на происхождение Русской Правды очень хорошо определяются следующим его положением: «Еще в Олегово время россияне имели законы, но Ярослав может быть отменил некоторые, исправил другие, и первый издал законны письменные на языке славянском. Они, конечно, были государственными или общими, хотя древние списки их сохранились единственно в Новгороде и заключают в себе некоторые особенные или местные учреждения»3( Н.М. Карамзин, История государства Российского, т II,ПРИМ.91, СТР 40). Следовательно, Карамзин считал Русскую правду памятником официального княжеского законодательства, приписывал ее составление князю Ярославу. Только некоторые статьи Русской Правды он считал прибавлениям к «Законам Ярославовым».

После Карамзина Русская Правда становится предметом внимания со стороны Эверса. (Г.Эверс, Древнейшее русское право в историческом его раскрытии, перев. И.Платонова, СПБ, 1835.)Эверсон считает,что Краткая Правда состоит из двух частей: из Правды Ярослава и Правды Ярославичей. Происхождение Правды Ярослава он относит к 1020 г., а происхождение Правды Ярославичей - ко времени 1054 - 1063 гг. пространную правду он считает Правдой ХII столетия, причем для него остался нерешенным вопрос о частном или официальном происхождении этой Правды.(Там же, стр. 358 - 367)

Одним из важных моментов в историографии Русской Правды являются работы Тобина.( Tobien, Sammlung Britisch bearbeiteter Quellen der Geschichte desrussischen Rechts. Die Prawda Russkaja und die altesten Tractate Russlands. Dorpat, 1844.) Тобин разделил списки Правды на две редакции: Краткую и Пространную. Краткая Правда состоит из двух частей: первую часть она приписывает Ярославу, вторую - Владимиру Мономаху. По мнению Тобина, Древнейшая Правда была действующим источником права для всей Руси, а не только для Новгорода. Тобин является сторонноиком взгляда об официальном происхождении Русской Правды( Там же, стр. 19 - 21, 29)

Одновременно с работой Тобина вышла в свет работа Н.В. Калачова.( Н.В. Калачов, Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды, вып. 1, СПБ, 1846.) Калачов в своей работе дал весьма обстоятельный обзор изданий и сочинений, относившихся к Русской Правде; представил подробный обзор известных ему списков Русской Правды, разделил их на четыре «фамилии»; разбил тест Русской Правды на разделы, посвященные государственному, гражданскому, уголовному праву; указал на юридические памятники, находившиеся в особенной связи с Русской Правдой.

Вопросом о происхождении Русской Правды занимался Ланге.(Н. Ланге, Исследование об уголовном праве Русской Правды. Архив исторических и практических сведений, относящихся до России, кн. 1, СПБ,1858; кн. III и V, СПБ, 1860.) Ланге возвращается к мысли об официальном происхождении Русской Правды, причем он считает, что Краткая Правда состоит из двух уставов Ярослава - первоначального и дополнительного, а Пространная Правда из Устава, изданного Изяславом, и Устава Владимира Мономаха.

Среди других работ надо указать на работу Дювернула( Н.Дювернула, Источники права и суд в древней России, М., 1869.). В своей работе автор высказывал ряд мыслей о происхождении Краткой Правды(по его мнению, эта Правда составляла единое целое, но она состояла из Правды Ярослава и правды Ярославичей), на работу Сергеевича, взгляды которого на происхождение Русской Правды менялись (в последнее время он настаивал на делении Русской Правды на четыре редакции, причем первой редакцией являлась та часть Краткой Правды, которая была известна под названием Правды Ярослава, а второй - так называемая Правда Ярославичей), Ключевского,который, деля Русскую Правду на две редакции, доказывал, что «текст Русской Правды сложился в сфере не княжеского, а церковного суд, в сфере церковной юрисдикции, нуждами и целями которой и руководился составитель Русской Правды в своей работе»(В.О. Ключевский, Курс русской истории, ч. I, изд. 5-е, стр.259.)

Руская Правда сделаласьпредметом особого внимания со стороны западноевропейских исследователей. Так,появилось четырехтомное исследование Гетца, посвященное Русской Правде.(L.K. Goetz, Das russische Recht., B. I - IV .)Он делит списки на четыре редакции. Первую редакцию составляет первая часть Краткой Правды(Правда Ярослава) - Древнейшая Правда. Эта редакция содержит право восточных славян, существовавшая до Владимира. Местом ее возникновения, вероятно, был Киев. Она, по Гетцу, чисто «частного происхождения». Вторая редакция( Правда Ярославичей) является руководством для судей. Она возникла в Киеве в эпоху Ярослава. Третей редакцией, по Гетцу, является так называемая Пространная Правда. По его мнению, одним из источников этой редакции является германо-скандинавское право.

Первым же крупным трудом по Русской Правде явилось исследование М.Н. Тихомирова( М.Н. Тихомиров, Исследование о Русской Правде, происхождение текстов, изд. Академии наук СССР, М. - Л.,1941.), в котором он дает сравнительно краткий , но содержательный обзор литературы издания Русской Правды, а затем, останавливается на вопросе об основных редакциях Русской Правды. Он признает только три редакции: Краткую, Пространную и Сокращенную.

Переходя к началу анализа Краткой Правды, он отмечает четыре основных ее источника - Древнейшую Правду, возникшую в Новгороде в 1036 г., Правду Ярославичей, основная часть которой возникла в Киеве в 1072 г., Покон вирный и Устав Мостников».

Пространная Правда, источником которой являются: Краткая Правда, Устав Владимира Мономаха, протограф Сокращенной Правды, по мнению Тихомирова возникла в 1210 - 1215 гг. в Новгороде. Сокращенную Правду Тихомиров считает не сокращенной из Пространной, а самостоятельным памятником конца XIV или начала XV в., вероятнее всего возникшим в Новгородской земле. Пространная Правда являлась неофициальным сборником, составленным не без участия церковных кругов.

2.2 Русская правда в сборниках и кормчих

История текста Русской Правды может быть установлена только в результате изучения тех Сборников и Кормчих, в составе которых она находилась.

Краткая Правда была помещена в Новгородскую I летописи откуда она затем была выписана Татищевым. С текста Татищева был сделан ряд копий и списков.

Нам известны шесть списков Новгородской I летописи, в которых содержится текст Краткой Правды. Несмотря на простоту и несложность истории текста Краткой Правды в памятниках сложного состава, в литературе, тем не менее, давно уже ведется спор, как и когда Русская Правда была помещена в текст Новгородской I летописи. Как известно, Русская Правда помещена в летописи после рассказа о помощи, оказанной Новгородом князю Ярославу в борьбе его с князем Свято* полком. Рассказав о раздаче новгородцам денег, летописец, далее, продолжает: «Дав им Правду и Устав списав, тако рекши им: по сей грамоте ходите; якоже списах вам, такоже держите. А се есть Правда Русскаа». После этого непосредственно следует текст Краткой Правды. Рассказ летописи помещен под 1016 г. Татищев, подготовляя текст Русской Правды к изданию, не сомневался в достоверности данного летописного известия и Русскую Правду называл «Правом или законом, данным новгородцам от великого князя Ярослава Владимировича в 1017 г.» К

Но уже со времен Розенкампфа достоверность этого известия стала подвергаться сомнению. Розенкампф114 обратил внимание на то, что в древнейших списках летописи текст Русской Празды неприводится. В особенности доказал необоснованность мнения Та- тищева А. А. Шахматов 115, один из известных исследователей древнерусских летописей. Шахматов, впрочем, не отрицает, что в древ^ нейших летописях вслед за рассказом о пожаловании Ярославом грамоты действительно приводится текст грамоты Ярослава, но эта грамота ничего общего не имела с Русской Правдой и была особым уставом, определяющим финансовые отношения Новгорода к великому князю. Возражения против гипотезы Татищева были настолько серьезны, что с течением времени в литературе с ней перестали считаться. Но в сравнительно недавнее время она стала возрождаться, хотя и в значительно модифицированном виде. Один из исследователей краткой редакции Русской Правды, Страто- нов,116 стал доказывать, что в первоначальном тексте летописи приводилась не вся Краткая Правда, а только ее первая часть (Правда Ярослава), Вторая же часть -- Правда Ярославичей -- представляет собой кодекс, составленный в 1036 г. детьми Ярослава по его поручению во время его поездки в Новгород. Стратонов отмечает в составе Краткой Правды еще третью часть, представляющую собой устав, определявший финансовые отношения между новгородцами и княжеским посадником и другими должностными лицами (вирниками), «Покон вирный», который якобы был дан Ярославом Новгороду, когда в Новгороде был посажен им сын его Владимир. Все эти грамоты, по мнению Стратонова, были сведены. ч одно целое авторами летописных сводов, и полученный сводный чх текст образовал Краткую Правду. Авторы летописных сводов- Этот сводный текст приписали Ярославу и стали помещать вслед за рассказом о даче грамоты Ярославом в 1016 г. Стратонов от- зодит указания исследователей, что в древнейших списках летописей, в том числе и в Синодальном списке Новгородской I летописи, текст Русской Правды не приводится. Он, ссылаясь на Шахматова, указывает, что составители летописных сводов младшего извода пользовались более древними летописными сводами, чем сам Синодальный список, и в этих сводах мог быть приведён текст Русской Правды. Стратонов, чтобы сильнее обосновать историческую достоверность о даче Ярославом грамоты Новгороду, доказывает, что Правда Ярослава есть так называемая Уставная грамота, подобно Двинской и Белозёрской грамотам.

Это оригинальное мнение о происхождении краткой редакции Русской Правды и истории её текста в Новгородской I летописи Стратонов крайне слабо аргументирует. В частности, его предположение, что в 1036 г. был издан кодекс Ярославичами (которые, кстати, были малолетними в это время) и что Ярославом был дан Новгороду «Покон вирный», ровно ни на чем не основано. Оно не может найти ни малейшей опоры ни в летописных данных, ни в содержании этих памятников.

Против принятия этой необоснованной гипотезы Стратонова, которую в определенной части стал разделять и М. Н. Тихомиров можно привести ряд возражений. Прежде всего необходимо указать, что Шахматов в «Обозрении русских летописных сводов *XIV--XVI вв.» -- в работе, которая «сложившись с первых шагов [его] в изучении летописных сводов, сопровождала потом это изучение во все последующее время, отражая на себе и моменты расширения материала изучения и моменты углубления и перестройки прежде изученного» 2, нигде не говорит о том, что младшие изводы Новгородской I летописи (Академический и Комиссионный) имели своим источником более древние летописные споцы, нежели Синодальный список. Шахматов древнейшим источником Комиссионного списка считает протограф Синодального списка, а Древнейшим источником Академического -- Новгородскую I летопись 1421 г.3.

Главное же -- Русскую Правду никоим образом нельзя отождествлять с Уставными грамотами Московского государства. Уставные грамоты наместничьего управления в Московском государстве Даются в период, когда делаются первые попытки ограничить произвол кормленщиков, когда наметился кризис системы корм- ления. Далее, текст Русской Правды ни по своей дипломатике, ни по содержанию не может быть отождествлен с Уставными грамотами. В Уставных грамотах определяются и регламентируются кормы и судебные пошлины наместников, между тем как Русская Правда представляет собой сборник уголовного и уголовно-процессуального права, в котором ни слова не говорится о кормах княжеской администрации. Да там и не могло говориться об этом, поскольку система кормления стала развиваться в период оформления феодального политического аппарата, т. е. в конце XI и начале XII в.

Доказывать, что в 1016 г. могла быть дана князем Ярославом Уставная грамота Великому Новгороду -- это значит решительно *не понимать сущности политической организации в период возникновения феодального государства и одновременно не понимать предпосылок и условий выдачи таких специфических для конца XV -- начала XVI в. актов, как Уставные грамоты наместничьего управления.

А. А. Шахматов, как указано, считал, что в древнейших летописных сводах было приведено содержание грамоты Ярослава, но эта грамота ничего общего с Русской Правдой не имела; она определяла те или другие вольности новгородские. По мере усиления вли117 яния московских князей новгородские летописи стали перерабатываться, причем при этой переработке исключались древние документы, подтверждавшие наличие у Новгорода особых прав со времен Ярослава. При этой переработке, по мнению Шахматова, и произошла замена грамоты Ярослава Русской Правдой, поскольку в летописной традиции Русская Правда связывалась с именем Яро* слава. договор русский правда суд

Взгляд Шахматова также основан на ряде предположений, но он правдоподобнее необоснованных гипотез Стратонова. Как бы то ни было, включение текста Русской Правды в Новгородскую I летопись могло произойти только при возникновении позднейших изводов этой летописи -- Академического и Комиссионного.

А. А. Шахматов 118 привел ряд серьезных соображений в пользу того, что одним из источников Академического списка Новгородской I летописи был список Комиссионный. Этот список мог быть составлен лишь после 1448 г., поскольку его составитель пользовался Новгородским летописным сводом, датирующимся этим годом. Таким образом, мы обязаны включением Краткой Русской Правды в состав летописи составителю Комиссионного списка или его протографа.

Русская Правда древнейшей редакции могла сохраниться скорее всего в Новгороде, поскольку Новгород не переживал тех жестоких потрясений, которые пришлось перенести Киеву, Владимиру и всем древним русским городам. Достаточно указать, что

Древяейшйе подлинные документы, дошедшие до нас, относятся именно к Новгороду (например, княжеские грамоты, купчие, договоры с тверскими князьями).

Словом, Стратонов, как мы имели возможность в этом убедиться, не привел серьезных соображений в защиту своего мнения О том, что так называемая Правда Ярослава была помещена в текст древнейших летописей после рассказа о событиях 1016 г.

Установив, что Русская Правда краткой редакции впервые была внесена в текст составителем Комиссионного списка или его протографа, нам нетрудно проследить ее дальнейшую историю.

Переписчики Новгородской I летописи, воспроизводившие её по спискам Комиссионному и Академическому, переписывали и содержавшийся в этих списках текст Русской Правды2.

Остальные списки Краткой Правды являлись списками Татищева или копиями с них.

Итак, история текста Краткой Правды в летописях (а она содержится только там) ни в коем случае не дает возможности приурочивать ее возникновение к 1016 г. Тот факт, что она приведена только в новгородских летописях, объясняется не тем, что она возникла в Новгороде, а тем, что ее текст скорее всего мог сохраниться в Новгороде, поскольку Новгород не подвергался разгрому ни со стороны татар, ни со стороны других внешних врагов русского народа.

Обратимся к истории текста Русской Правды других редакций в Сборниках и Кормчих. Вне всякого сомнения, когда Русская Правда была действующим источником права, она переписывалась отдельно. Но эти древнейшие списки не дошли до нас. Русская Правда сделалась нам известной потому, что она входила в состав различного рода Сборников. Эти Сборники пользовались большой известностью среди образованных людей того времени.

История одного из распространенных изводов второй редакции Русской Правды, Троицкого, в Сборниках и Кормчих в значительной степени определилась тем, что список этого извода вошел в состав особого Сборника, состоявшего из русских юридических памятников; существование этого Сборника в древнерусской письменности нами было доказано в работе «К истории древнерусских юридических сборников (XIII в.)»3. В качестве самостоятельного литературного целого этот Сборник до нас не дошел.

Наиболее яркие следы существования этого сборника мы находим в юридическом сборнике Мериле Праведном, древнейший список которого относится к середине XIV в. Нами было установлено, что в первоначальном протографе Мерила Праведного Сборник русских юридических памятников состоял из Сборника княжеских церковных уставов и Русской Правды II редакции Троицкого извода.

Этот Сборник русских юридических памятников вошел составной частью в Сборник 30 глав, глава 27 которого содержала сборник княжеских церковных уставов, глава 28 -- Суд Ярославль Володимерича, Правда Русская, глава 29 -- Устав Владимира Всеволодовича.

Сборник 30 глав вошел в состав Мерила Праведного без всяких изменений.

Переписчики и редакторы Кормчих XV--XVII вв., стремившиеся включить в их состав русские статьи, брали их из Сборника 30 глав и Мерила Праведного.

Имеется большое количество Кормчих, в которых воспроизводилась большая часть статей сборника Мерило Праведное. При присоединении Мерила Праведного к Кормчим опускали оглавление к Сборнику 30 глав и нумерацию статей. В этом случае статья Суд Ярославль Володимерича, Правда Русская, . которая была самостоятельной статьей в Сборнике из русских юридических памятников и Сборнике 30 глав (глава 28), органически сливалась с Уставом князя Владимира Всеволодовича (глава 29).

Но есть большое число Кормчих, в которых Русская Правда Троицкого извода II редакции помещалась как памятник, состоящий из двух самостоятельных частей -- Суд Ярославль Володимерича и Устав Владимира Всеволодовича. В Кормчих этого вида каждая из этих частей помещена в качестве особой главы.

Что переписчики и редакторы Кормчих рассматривали Русскую Правду как памятник, состоящий из двух частей, в особенности обнаруживается из того, что составитель так называемой Году- новской Кормчей 119 поместил Устав Владимира Всеволодовича перед Судом Ярославль Володимерича.

Несомненно, что из какого-то сборника -- или из сборника, состоящего из русских юридических памятников, или из Сборника 30 глав -- взял церковный Устав князя Владимира и Русскую Правду составитель Синодальной Кормчей.

Один из переписчиков Кормчей, в которой содержался список Троицкого извода, не понимая смысла постановлений Русской Правды и в то же время учитывая их противоречие современным переписчику правовым нормам, решил сократить список Троицкого извода, переработав некоторые его постановления. Так появилась V редакция Руской Правды (Сокращенная из Пространной).

Троицкий извод П редакции встречается в Сборниках ш Кормчих, получивших распространение в Северо-Восточной Руси и затем в Московском государстве.

История Русской Правды в новгородских памятниках письменности в значительной степени предопределялась тем, что она вошла в качестве основной статьи Сборника, в котором русские статьи дополнялись Судебником царя Константина (Закон судный людем) и другими статьями.

Анализ текста этого Сборника показывает, что в первоначальном протографе Судебник царя Константина не был органически объединен с Русской Правдой, а составлял отдельную статью.

Другой вид сборника вошёл в состав Софийской I летописи, откуда он был заимствован в летописные и канонические сборники.

Этот сборник помещался в летописи под 1019 г. Состав его следующий: 1). Русская Правда III редакции (Карамзинский список), 2) Закон судный людем обширной редакции, 3) Церковный Устав Владимира, 4) Правила св. отец 165 на обидящая святыя Церкви, 5) Правила о церковных людях и о десятинах, 6) Церковный устав Ярослава.

Из анализа статей этого сборника нетрудно установить, что в его протографе Устав князя Ярослава о мостех составлял отдельную статью, а затем был присоединён к тексту Русской Правды»

Анализируя различные редакции сборника, необходимо прит- ти к выводу, что в его первоначальный состав входила Русская Правда, Устав князя Ярослава о мостех, Закон судный людем, а затем уже происходило объединение этих статей с текстом Русской Правды, благодаря чему возникла новая редакция этого- памятника.

История текста Русскрй Правды, Сборников и Кормчих, в состав которых она входила, дает нам возможность сделать ряд весьма интересных выводов.

Прежде всего необходимо констатировать, что Русская Правда входила в состав сборников, которые включали только русские юридические памятники. Можно считать доказанным существование таких сборников уже в начале XIII в.

Эти сборники были сборниками действовавшего русского права. Хотя в состав этих сборников входили церковные уставы, ?ем не менее их нельзя считать сборниками, применявшимися только церковными судами. И светским, княжеским судьям необходимо было знать церковные уставы для того, чтобы не вторгаться в церковную юрисдикцию. В Новгороде сборник, состоявший из- русских статей, был дополнен Законом судным людем или Судебником царя Константина, болгарской переработкой еврейского и византийского права.

По мере того как Русская Правда включалась в состав крупных сборников и Кормчих, она подвергалась изменениям. Одно из крупнейших изменений заключалось в том, что переписчики стали рассматривать Устав Ярослава (Суд Ярославль Володимеро- вича) и Устав Володимира Всеволодовича как один памятник, Вследствие этого они перестали графически (киноварью или вязью или указанием на различные главы) отображать самостоятельное и разновременное происхождение этих двух памятников. Другим крупным фактом являлось то, что к тексту Русской Правды присоединялись Устав князя Ярослава о мостех (III редакция) и Судебник царя Константина (IV редакция).

В XV--XVI вв. Троицкий список Русской Правды подвергся серьезной переработке. Один из переписчиков объединил некоторые статьи его с памятником, который переписывался отдельно от Русской Правды и назывался «О муже кроваве». А затем этот переработанный текст, дошедший до нас в списке, в Академическом издании называвшемся III Царским, одним из переписчиков Кормчей был переработан и сокращен. Возникла новая редакция Русской Правды (Сокращенная из Пространной, или V редакция).