Компенсация морального вреда в трудовых правоотношениях

Институционная теория принята в Индии, Канаде, США, Франции и Японии. Договорная теория является основой трудовых отношений в Австрии, Бельгии, ФРГ, Швейцарии.

В нашей стране, в отношении дисциплинарной ответственности, реализуется концепция, согласно которой права и обязанности работников и управленцев определяются не соглашением сторон, а действующими законами.

Стоит отметить особую форму дисциплинарного взыскания (наряду с выговором, штрафом, переводом на другую работу, понижением в должности, отказ повысить в должности, отстранение от работы) - отстранение из предосторожности. Предприниматель имеет возможность удалить работника с предприятия сразу после совершения проступка на время, необходимое для проведения расследования. В ФРГ, Новой Зеландии и Великобритании наёмный работник при этом будет получать зарплату. Зарплату позволено удерживать в США, Канаде, Франции и Швейцарии. В Индии и Шри-Ланке предусматривается выделение наказанному работнику пособия.

Кандидат экономических наук А. А. Силин считает, что в силу определённых объективных и субъективных факторов Федеративная Республика Германии (ФРГ) является после второй мировой войны эталоном оптимального регулирования между трудом и капиталом в условиях рыночной экономики.

Изучение доступных литературных источников и нормативных актов приводит к определённым умозаключениям.

Нормы ТК РФ не устанавливают специфического, отличного от имеющегося понятия морального вреда в ГК РФ. Известными условиями ответственности работодателя за причинение морального вреда являются: наличие вины (материальные и моральные убытки); противоправность действия, причинившего вред (действия или бездействия, представляющие опасность для жизни и здоровья работника); причинная связь между противоправным действием и причинением вреда.

Специалистами подчёркивается, что в сравнении с Кодексом законов о труде РСФСР приумножение в ТК РФ совокупности норм, связанных с компенсацией морального вреда в трудовых правоотношениях, не повышает уровня эффективности данного метода правовой защиты в современном обществе. Оценивая содержание Трудового кодекса, следует отметить наличие критических замечания о значительном количестве отсылочных норм, а также норм, которые не имеют достаточной логической связи между собой, не согласование ряда статей с Конституцией РФ и с действующими нормами других отраслей законодательства России. В связи с этим актуальным представляется постановка о решение вопроса о внесении изменений и дополнений в Трудовой кодекс РФ.

ТК РФ устанавливает обязанность работодателя возмещать вред, причиненный работникам в связи с исполнением ими трудовых функций, а также компенсировать моральный вред в предусмотренном порядке. Вместе с тем специалистами отмечается, что вред, причиненный работнику при повреждении здоровья, либо в связи со смертью работника вследствие несчастного случая на производстве или при профессиональном заболевании работодатель не возмещает. Возмещение вреда возлагается не на работодателя, а на страховщика - Фонд социального страхования Российской Федерации.

Базовой нормой, определяющей правила компенсации морального вреда причинённого работнику, является ст. 237 ТК РФ «Возмещение морального вреда, причиненного работнику». Возмещение производится в денежной форме в размерах, определяемых соглашением сторон трудового договора.

Возмещение морального вреда, причиненного работнику неправомерным поведением работодателя, не зависит от наличия материального ущерба у работника и его возмещения. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Учёными утверждается, что в современной технократической цивилизации материальное благосостояние общества имеет высокую корреляцию с фактором нравственности в трудовых отношениях. От умения работодателя контактировать с работниками зависит уровень экономического развития и культурный статус нашей страны.

Компенсация морального вреда выступает сегодня в качестве универсального совершенствующегося метода защиты трудовых прав. Однако эффективное развитие данного правового института возможно, на наш взгляд, при условии исторической преемственности и адекватной логике выбранных способов его модернизации. В этой связи особый интерес представляет ретроспективное изучение вопросов возмещения морального вреда.

Глава 2. История трудового законодательства по вопросам возмещения морального вреда

2.1 Основные этапы развития трудового права России

Мы не ставим своей задачей подробно рассмотреть развитие трудового права в различные исторические периоды. Отметим лишь основные тенденции, что позволит глубже осмыслить причинно-следственные связи в генезисе прав трудящихся, в числе которых находится право на возмещение морального вреда.

Изучение литературных источников показывает, что Советское трудовое право сформировалось в ходе коренных революционных преобразований. После захвата власти большевиками 25 октября 1917 г. Одним из первых законодательных преобразований стал Декрет Совета народных комиссаров о 8-часовом рабочем дне, принятый 29 октября 1917 года. Декрет внес в прежнее законодательство существенные новшества в пользу работников. Наряду с указанным Декретом до начала Гражданской войны новой властью были приняты нормативные акты, касавшиеся отпусков, инспекции труда, бирж труда, коллективных договоров, рабочего контроля, порядка рассмотрения трудовых споров.

В первой советской Конституции, принятой 10 июля 1918 г., вопросам труда было уделено минимальное внимание. В Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, составлявшей часть Конституции, было объявлено о том, что в целях уничтожения паразитических слоев общества и организации хозяйства в России вводится всеобщая трудовая повинность. В самом тексте Конституции в единственной статье, касавшейся труда (ст. 18), акцент был сделан на том же. С конца 1918 по 1920 г. в России шла Гражданская война, сопровождавшаяся иностранной военной интервенцией. В работе государственных органов преобладали насильственные методы, зачастую в самой суровой, жестокой форме, вполне соответствовавшей духу времени и идеологическим установкам диктатуры пролетариата.

Многие меры экономической и социальной политики того времени, получившей название «военный коммунизм», были вызваны экстремальной обстановкой, требовавшей незамедлительной мобилизации всех имевшихся скудных ресурсов, крайнего напряжения сил ради выживания новой власти.

В декабре 1918 г. был принят Кодекс законов о труде - первый относительно широкий и комплексный по содержанию акт советского трудового законодательства, своего рода «конституция труда», положившая начало череде последующих кодификаций этого законодательства и заложившая основу дальнейшего развития советского трудового права. КЗоТ подытожил законодательство о труде первого года советской власти и закрепил многие нормы предшествовавших ему юридических актов о труде, в том числе коллективных договоров, дополнил ранее действовавшие нормы. КЗоТ 1918 г. наглядно отразил особенности социальной политики советского государства в период «военного коммунизма», в которой сочетались принуждение к труду, зачастую в самой жесткой и даже жестокой форме, и довольно высокий для тех лет уровень трудовых прав работников, охраны труда; профсоюзам предоставлялись особые права и полномочия в сфере правового регулирования труда. Привлечение к труду осуществлялось путем установления всеобщей трудовой повинности, введение которой полностью соответствовало теоретическим установкам и политической линии правящей партии и представляло собой их практическую реализацию.

В порядке дополнения КЗоТа 29 января 1920 г. был издан декрет СНК «О всеобщей трудовой повинности». Этот декрет предусматривал привлечение трудящихся к единовременному или периодическому выполнению независимо от рода занятий на постоянной работе других видов трудовой повинности: топливной, строительной, дорожной, гужевой, борьбы с последствиями различного рода бедствий.

Таким образом, для каждого трудящегося вводились два вида трудовой повинности: работа на предприятии и дополнительное участие в различных общественно необходимых работах.

В начале 20-х годов в соответствии с решениями X съезда РКП(б) советская власть объявила о введении новой экономической политики. Новая кодификация трудового законодательства в 1922 г, имела целью заменить КЗоТ 1918 г., созданный для осуществления красногвардейской атаки на капитал, новым Кодексом, призванным регулировать трудовые отношения в условиях перехода к рынку.

Характерной особенностью нового закона о труде стало положение о гарантии минимального уровня прав трудящихся, предоставление возможности его повышения посредством соглашения сторон, локального регулирования труда, в то время как Кодекс 1918 г., как правило, твердо фиксировал уровень этих прав и не допускал их изменения в любую сторону.

Кодекс отменил трудовую повинность, существовавшую в период «военного коммунизма».

Демонтаж трудового законодательства периода нэпа был направлен на его приспособление к нуждам и потребностям командно-административной системы.

Эволюция правового регулирования труда в период после нэпа и до начала Великой Отечественной войны нашла отражение в принятых в 30-е и в начале 40-х годов нормативных правилах. В их числе - введение прямого государственного принуждения к труду под страхом уголовной ответственности.

Формально в качестве главного источника правового регулирования труда действовал КЗоТ 1922 г. с многочисленными поправками и дополнениями. С 1938 по 1952 г. Кодекс не переиздавался. В 1952 г. он был издан в качестве нумерованного издания, рассылавшегося по спискам. В аннотации к названному изданию КЗоТа указывалось, что он предназначен для служебного пользования работников суда и прокуратуры.

После смерти И.В.Сталина (1953) и XX съезда КПСС (февраль 1956 г.) начался новый этап в истории нашей страны. Основной тенденцией, характеризующей данный этап в целом, была постепенная либерализация социалистического строя, советской государственной общественной системы, которая особенно отчетливо проявилась в развитии трудового законодательства. Последнее модернизировалось, освобождалось от наиболее одиозных черт сталинской эпохи, приобретало более демократический характер.

2.2 Становление института компенсации морального вреда в России

Как отмечает А. М. Эрделевский, в России до революционных преобразований уголовное и уголовно-процессуальное законодательство содержало правовую систему, относительно эквивалентную современному институту компенсации морального вреда.

Компенсация за оскорбление личности взыскивалась в процессе гражданского судопроизводства. Однако при этом необходимым условием являлась косвенная связь оскорбления с материальными интересами потерпевшего гражданина. В рассматриваемом историческом периоде, гражданское законодательство не включало порядка, детерминирующего возможность компенсации морального вреда.

Состав дореволюционных юристов включал преимущественно дворянство. Российское дворянство реагировало на оскорбление личности в соответствии с критериями поведения данного сословия. Если дворянин удовлетворялся выплатой денег за нанесенное ему оскорбление, то данная форма компенсации с достаточной вероятностью способствовала купированию его как члена приличного общества. В то время естественной формой ответа на оскорбления являлась дуэль, а требование о выплате денежной компенсации не соответствовало представителям аристократического общества. Дореволюционные российские правоведы в большинстве своем считали предъявление такого требования недопустимым.

В учебнике Г.Ф. Шершеневича отражено кредо юристов прошлого времени, которое заключалось в негативном отношении к денежной компенсации за нравственный вред. Позволить себе воспользоваться данной нормой имел человек по меркам того времени непорядочный. По мнению автора, малосостоятельные лица имели возможность сознательно смоделировать ситуацию оскорбления своих нравственных чувств и таким образом получить с богатого гражданина определённую денежную сумму. Таким образом, рассматриваемый закон интерпретировался как препятствие на пути укрепления в каждом человеке уважения к личности и его отмена рассматривалась как крупный шаг вперед.

Гражданское законодательство послереволюционной России не предусматривало защиты способом возмещения морального вреда. Российский менталитет до 1990 г не допускал такой формы защиты.

Наше законодательство в период существования СССР имело лишь понятие имущественного вреда и не предусматривало компенсации морального вреда в имущественной форме. Считали, что потерпевший может требовать наказания лица, причинившего ему страдания, переживания, душевную боль и т. п., в уголовном или административном порядке, но не может требовать денежной компенсации. В работах многих ученых-цивилистов настойчиво высказывались предложения предусмотреть в определенных случаях возмещение и морального вреда . Эта задача получила решение лишь в 90-х годах - в отдельных законах, а затем в ст. 151, 1099-1101.

В периодически предъявлявшихся исках о возмещении морального вреда в денежной форме суды однозначно отказывали. Основания для этого отличались от воззрений Российского общества до 1917 года. Идея о возмещении морального вреда воспринималась как буржуазная и потому недостойная государства социалистической формации. В частности, в работе А. Зейца имеются утверждения о неправомерности установления денежной меры достоинства советского гражданина, несмотря на то, что с одной стороны «презренный металл» рассматривался оппозицией как источник положительных эмоций, сглаживающий остроту переживаний потерпевшего, а с другой - как наказание имущественного характера для причинителя вреда.

Судя по научным работам И. Брауде и Б. Утевского борьба идей наблюдалась примерно до 30-х годов. В дальнейшем полемика по данному вопросу прекратилась. В социальном сознании укрепилось понимание недостойности оценивания и имущественного возмещения морального вреда. Материал об имеющихся редких случаях присуждения имущественных компенсаций преподносился печатью в несколько сатирическом виде и воспринимался как пример несоциалистического сознания.

В работе Н. С. Малеина отмечено, что иски о возмещении морального вреда без оговорок рассматривались судом, если смерть или повреждение здоровья гражданина СССР имели место в странах с капиталистическим строем. Мотивом такого отношения автор видит возможность получения государством валюты.

При анализе работ A. M. Беляковой (1979), С. Н. Братуся (1976), В. А. Тархова (1973), М. Я. Шиминовой (1979) можно убедиться, что обсуждение возможности компенсации морального вреда вновь активизировалось в 60-х годах. Стоит отметить состояние законодательства того хронологического периода других государств. В ПНР, ЧССР, ВНР, ГДР имелась реальная технология возмещения морального вреда. Таким образом, юристами СССР осознавалась целесообразность создания института материального возмещения нематериального ущерба. Причина этого заключалась в желательном соответствии социалистическим критериям названных стран и наличии регулирования законодательством как имущественных, так и неимущественных межличностных отношений граждан.

Проблематичность объективной оценки возмещения морального вреда в имущественной форме также являлась причиной против укрепления рассматриваемого института. В изучаемом историческом диапазоне гражданскому праву был свойствен принцип эквивалентного возмещения. Однако при причинении вреда личным неимущественным правам и другим нематериальным благам данный принцип не работал.

Такое положение в начале 90-х годов привело к несостоятельности всех доводов против возмещения морального вреда в денежной форме. Закон СССР «О печати и других средствах массовой информации», принятый 12 июня 1990 г., официально ввёл в российское гражданское право понятие морального вреда. Ст. 39 Закона определяла возможность решения суда о возмещении морального вреда, причиненного гражданину в результате распространения средством массовой информации (СМИ) не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина. Также моральный вред компенсируется, если гражданину причиняется иной неимущественный ущерб. По решению суда СМИ, а также виновные должностные лица и граждане возмещают моральный вред денежной форме, в размере, определяемом судом. Отметим, что Закон не раскрывал смысловой сущности рассматриваемого понятия.

Существенный шаг вперед в этом отношении был сделан принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 31 мая 1991 г. где моральный вред конкретно определялся как физические или нравственные страдания.

Российские законодатели пошли по пути внесения норм о возмещении морального вреда в отдельные законодательные акты: Закон РФ от 19 декабря 1991 г. «Об охране окружающей природной среды», Закон РФ от 27 декабря 1991 г. «О средствах массовой информации», Закон РФ от 7 февраля 1992 г. «О защите прав потребителей». Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденные постановлением ВС РФ от 24 декабря 1992 г., Закон РФ от 22 января 1993 г. «О статусе военнослужащих» и др.

Такая законодательная ситуация вызывала сомнения в возможности применения системы генерального деликта к возмещению морального вреда, а столь значительное число нормативных актов, регулирующих отношения в этой области наряду с регулированием разнохарактерных видов общественных отношений, порождало дополнительные сложности в правоприменительной практике, усугублявшиеся разными сроками принятия и введения в действие указанных нормативных актов.

Пленум Верховного Суда № 11 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» от 18 августа 1992 г. дал пояснения об определении размера компенсации в связи с защитой чести и достоинства от порочащих публикаций и распространения недостоверных сведений.

В 1995 - 1996 гг. были введены в действие части первая и вторая Гражданского кодекса РФ. Они содержат несколько иной по сравнению с предшествующими нормативными актами подход к институту компенсации морального вреда. В этом специалисты видят причины противоречий в судебной практике. Определение морального вреда содержалось в ст. 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик. Содержание понятия морального вреда было раскрыто Пленумом Верховного Суда Российской Федерации (ВС РФ) в постановлении от 20 декабря 1994 г. №10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда». Постановление Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 содействовало установлению единообразия в вопросе конкуренции нормативных актов при применении законодательства о возмещении морального вреда. Содержание постановления не установило единообразия в решении вопроса о размере компенсации морального вреда. В нем содержится суждение о возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Мнение о верности этого суждения разделяют не все специалисты.

Стоит отметить ситуацию с появлением п. 3 ст. 30 Закона РСФСР «О собственности», принятого спустя полгода после принятия Декларации о государственном суверенитете России. Этой нормой устанавливалось право собственника требовать от государства возмещения ущерба, причиненного преступлением, с последующим взысканием этих средств государством с причинителя вреда, что весьма позитивно отражало признание государством своей ответственности за состояние правопорядка в обществе, особенно если учесть отсутствие подобной нормы в Законе СССР «О собственности».

Вполне можно было предполагать возмещение в этом порядке и морального вреда, причиненного собственнику преступлением. Редакция этой нормы требовала разработки подзаконного акта, который разъяснил бы порядок ее применения. Неясность Закона в этом отразилась в судебных процессах.

Законом РФ от 14 мая 1993 г. о республиканском бюджете на 1993 г. действие п. 3 ст. 30 было приостановлено на 1993 год. Указ Президента РФ от 22 декабря 1993 г. продлил приостановление на 1994 г., а Федеральный закон о федеральном бюджете на 1994 год подтвердил это продление. Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. о введении в действие части первой Гражданского кодекса РФ отменил Закон РСФСР «О собственности» вместе с п. 3 ст. 30. Одновременно этим же Федеральным законом признан утратившим силу Закон РСФСР о предприятиях и предпринимательской деятельности, кроме ст. 34 и 35. Однако п. 3 ст. 30 Закона о собственности законодатель не затронул, нарушив тем самым сформулированную в ст. 52 Конституции РФ гарантию: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».

В развитии системы компенсации морального вреда заслуживает внимания появление этого института в уголовном законодательстве в связи с введением в ст. 128 УК РСФСР «Разглашение сведений, составляющих врачебную тайну» причинения значительного морального вреда в качестве квалифицирующего признака. В ст. 61 УК РФ 1996 г. в качестве одного из обстоятельств, смягчающих наказание, предусмотрено добровольное возмещение морального вреда, причиненного в результате преступления. Понятие «моральный вред» было введено и в ст. 30 Семейного кодекса РФ, вступившего в силу 27 января 1996 г. Как мы уже отмечали категория «моральный вред» появилась в гражданском праве с целью сохранения понятийной преемственности с уголовно-процессуальным кодексом. В ст. 53 УПК РСФСР указано, что потерпевший есть лицо, которому преступлением причинен «моральный, физический или имущественный вред». Содержание данной статьи являлось, одной из причин считать моральный вред категорией права.

В 50 - 60-е гг. возможность возмещения морального вреда отрицалась и в советской теории трудового права. Считалось, что возмещение морального вреда денежной или иной имущественной ценностью не есть восстановление чести человека, а углубление и усиление морального вреда. Такой способ был чужд советскому праву.

В 80 - 90-е гг. XX в. в советской науке трудового права личные неимущественные работника исследовались в русле программных документов, социальной политики партии. Социализму был присущ трудовой характер образа жизни: одинаковая для всех обязанность трудиться становится правилом социалистического общежития, а отношение к труду - решающим критерием нравственной оценки личности. В трудовом законодательстве можно было бы прямо указать на задачу содействовать развитию способностей личности. Исследовались также вопросы правового регулирования социалистического соревнования, мер морального и материального поощрения, оценки трудовой инициативы работников, их трудовых починов.

Отношения, возникающие в связи с причинением вреда (хотя бы и при наличии трудовых отношений между причинителем и потерпевшим), являлись гражданско-правовыми, что следовало, в частности, из ст. 3 Основ, где причинение вреда было указано в качестве одного из оснований возникновения гражданских прав и обязанностей. Поэтому возмещение морального вреда по правилам ст. 131 Основ в связи, например, с незаконным увольнением вовсе не являлось применением гражданского законодательства к трудовым отношениям. Это был акт применения гражданского закона к гражданским правоотношениям, основанием возникновения которых являлось причинение морального вреда.

С прекращением действия Основ вопрос об их применении, заслуживает внимания, т. к. в правосознании правоприменителя существовала порочная практика прошлого, когда суды целенаправленно отказывали в гражданско-правовой защите личных неимущественных прав работников под надуманным предлогом о неприменимости норм гражданского права к трудовым отношениям.

С момента принятия в 1993 г. Конституции РФ возможность компенсации морального вреда стала следовать из собственно трудового законодательства. В ст. 2, 159 КЗоТ среди прав работника указывается право на возмещение ущерба, причиненного повреждением здоровья в связи с работой. Применяли эту норму, и в частности употребляемый в ней термин «здоровье», с учетом ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, объявляющей общепризнанные принципы и нормы международного права составной частью ее правовой системы, и п. 1 ст. 12 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах от 19 декабря 1966 г.

Суды нередко отказывали в компенсации морального вреда работникам, чьи трудовые права были нарушены работодателем, что чаще всего было связано с незаконным увольнением. Судебные решения основывались при этом на мнении о допустимости компенсации морального вреда только в случаях, предусмотренных Законом, и отсутствии соответствующих новелл в КЗоТ. Такая позиция не была поддержана постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 20 Декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсаций морального вреда». В частности в п. 4 указывалось, что отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда. Данное постановление помогло сформировать единообразие в правоприменительной практике в решении вопроса о компенсации морального вреда при рассмотрении судами споров, вытекающих из трудовых отношений. Вместе с тем отмечается неодинаковая мера обоснованности применения такого подхода с позиций Основ и ГК. В частности, в соответствии с п. 3 ст. 1 Основ к трудовым отношениям, с признаками, указанными в п. 1 этой статьи, гражданское законодательство используется при обстоятельствах, когда эти отношения не регулируются трудовым законодательством.

Рассматриваемая ситуация была связана с такими явлениями как нежелание работников вступать в конфликт с работодателем по поводу отдельных нарушений трудового договора из-за боязни потерять рабочее место; неуверенность работника в реальной исполнимости судебного решения; неосведомленность работника по поводу своих прав и способов их защиты.

Наряду с иными причинами, появление института компенсации морального вреда в трудовом законодательстве связывают с результатами активной деятельности судов.

По мнению Н. Сидоренко, с одной стороны, гарантией принятия любого законного и обоснованного судебного решения является правильное истолкование действующего закона, а с другой - именно судебная практика служит иногда основой для принятия нового закона.

Нередко суды, удовлетворяя основные требования о восстановлении на работе, отказывали в удовлетворении требований о компенсации морального вреда, ссылаясь на отсутствие основании компенсации, то есть на то, что гражданину фактически не были причинены физические или нравственные страдания.

До принятия ТК судебную практику можно было с условностью разделить на три этапа. Первый - судебная практика по делам о восстановлении на работе до принятия Основ гражданского законодательства 1991 года (с 1971 по 1992 год). Второй - после введения в действие Основ и части первой Гражданского кодекса Российской Федерации (с 1992 по 1997 год). Третий - после внесения изменений и дополнений в КЗоТ РСФСР (с 1997 по 1999 год).

Компенсация по причинённому работнику моральному вреду во время действия Кодекса законов о труде РСФСР рассматривалась в ст. 213. В данной статье указывались обстоятельства возможного причинения морального вреда: случаи неправомерного увольнения или незаконного перевода граждан на другую работу. По требованию работника Суд имел право вынести решение о возмещении ему денежной компенсации морального вреда.

С 20 марта 1997 г. возможность компенсации морального вреда при нарушении трудовых прав была прямо предусмотрена в новой редакции ст. 213 КЗоТ и суды стали присуждать компенсацию морального вреда за нарушение работодателями личных неимущественных прав работников. В 1997 г. был опубликован Закон РФ «О внесении изменений и дополнений в статью 213 Кодекса законов о труде Российской Федерации», дополнивший ст. 213 частью пятой следующего содержания: «В случаях увольнения без законного основания или с нарушением установленного порядка увольнения либо незаконного перевода на другую работу суд вправе по требованию работника вынести решение о возмещении работнику денежной компенсации морального вреда, причиненного ему указанными действиями. Размер этой компенсации определяется судом».

С принятием Федерального закона от 17 марта 1997 года № 59-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в статью 213 Кодекса законов о труде Российской Федерации» был положен конец дискуссии по поводу компенсации морального вреда по делам о восстановлении на работе. Требования работника о возмещении морального вреда могли быть удовлетворены одновременно с основным иском о восстановлении на работе или отмене незаконного перевода или же самостоятельно, но только после рассмотрения основного искового требования. Таким образом, решалась главная проблема: был восполнен пробел в законодательстве по поводу возмещения морального вреда по трудовым спорам.

Резюмируя вышеизложенное, отметим, что в дореволюционной России имелась правовая норма, позволяющая компенсировать причинение морального вреда. Однако в силу верховенства аристократического менталитета рассматриваемый закон интерпретировался как барьер в ходе воспитания в каждом человеке уважения к личности. Отмена данной нормы была желаема юристами, т.к. её действие могло развить в гражданах корыстные потребности в денежной наживе на основе нравственного оскорбления.

Гражданское законодательство послереволюционной России не предусматривало категории морального вреда и метода его компенсации. Идея о возмещении морального вреда интерпретировалась как буржуазная и потому неуместная в сознании советского человека, для которого измерение чести и достоинства в денежном эквиваленте было проявлением антисоциалистического и безнравственного мировоззрения.

Необходимость полного соответствия принципу эквивалентного возмещения в гражданском праве при причинении вреда личным неимущественным правам и другим нематериальным благам, а также положительный пример функционирования института компенсации морального вреда в ряде стран способствовали признанию в законодательстве и судебной практике нашей страны права граждан на компенсацию морального вреда.

Существование в течение 74 лет тоталитарного политического режима в нашей стране с присущими ему вариантами правового регулирования труда нередко имело трагические последствия для народов. С точки зрения оценки итогов прошедшего столетия, весьма важно извлечь из этого необходимые уроки на будущее. Тоталитаризм оставил значительный след в истории современности. Процесс освобождения от составляющих элементов тоталитарного уклада в общественной жизни, в массовом сознании и психологии далеко не завершен.

Исторические преобразования в различных сферах российского государства стимулировали совершенствование правовых отношений общества.

На наш взгляд существенная связь между способами производства материальных благ и духовным состоянием конкретного человека способствовало постепенной гуманизации трудовых правоотношений в период действия КЗоТ. Изначальное отсутствие в данном законодательном акте норм, позволяющих работникам защищать права путём компенсации причиненного морального вреда и последующие преобразования КЗоТ, соответствующие данному способу защиты, не способствовали должному балансу между требованиями общественной практики и положением в законодательстве.

Необходимость правового регулирования трудовых отношений в условиях развития рыночной экономики и демократизации общества, а также важность придания гражданским отношениям цивилизованного характера вызвали социальный запрос на подготовку и издание ТК РФ, вступившем в силу с 1 февраля 2002 г., где компенсация морального вреда представлена в виде универсального способа правозащиты трудящихся.

Глава 3. Компенсация морального вреда в судебной практике

3.1 Компенсация морального вреда в гражданских правоотношениях

Рассмотрение теории возмещения морального вреда выступает одним из методов познавательной работы, который не может быть достаточным без выполнения соответствующего анализа практической деятельности судов.

Логика содержания данной главы задана целью, которая корреспондирует выбранному объекту и предмету изучения выбранной темы. Если объектом нашего исследования выбран моральный вред в гражданских и трудовых правовых отношениях, а предметом - возмещение морального вреда в трудовых правоотношениях, то представляется целесообразным изучить судебную практику по гражданским делам и уделить особое внимание аспекту деятельности судов по компенсации морального вреда в трудовых отношениях. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Рассмотрим действие данного требования на следующем примере.

Заявительница обратилась в суд с иском к организации о компенсации морального вреда, ссылаясь на следующее. Ее дочь, работавшая у ответчика бригадиром колесного парка цеха ходовых частей, во внеурочное время пришла в цех для передачи ключей. Возвращаясь, она упала в канал отстойника для обмывки деталей тележек, содержащий раствор каустической соды, и от полученных химических ожогов скончалась. В связи с гибелью единственной дочери (1978 года рождения) истица просила взыскать с ответчика в качестве компенсации морального вреда 100 тыс. рублей.

Решением районного суда требования истицы удовлетворены частично: с ответчика взыскана сумма компенсации морального вреда 15 тыс. рублей.

С выводом суда об установлении компенсации в таком размере согласиться нельзя. Судом первой инстанции правильно указано, что использование ответчиком установки для обмывки деталей тележки требует неукоснительного соблюдения инструкции по ее применению, поскольку данный объект производственного назначения обладает свойствами повышенной опасности причинения вреда жизни и здоровью. В нарушение инструкции на отстойнике канала перелива отсутствовала крышка, проход в зону отстойника не был оборудован защитным ограждением и предупреждающими знаками.

Из содержания постановления о прекращении уголовного дела (в связи с амнистией) в отношении начальника цеха ходовых частей следует, что последний не контролировал выполнение мастерами инструкции по применению установки, чем совершил деяние, предусмотренное ч. 2 ст. 109 УК РФ.

Приведенные причины привели к несчастному случаю с дочерью истицы со смертельным исходом.

В силу п. 2 ст. 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Как отмечено в решении, суд «полагает, что истица пережила огромные нравственные страдания в связи с потерей единственной дочери; неизгладимой является боль утраты близкого человека; для матери смерть дочери в любом возрасте является огромным горем».

Между тем назначенная судом к взысканию в пользу истицы в качестве компенсации морального вреда сумма в 15 тыс. рублей явно несоразмерна нравственным страданиям, испытываемым истицей в связи со смертью единственной дочери.

Более того, суд не учел, что ответчик - это юридическое лицо, которое должно обеспечить безопасность людей при нахождении на территории предприятия.

По изложенным основаниям президиум краевого суда удовлетворил протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации и вынес новое решение об удовлетворении исковых требований заявительницы в полном объеме.

Анализ данного дела показывает, что суд, реализуя принцип разумности и справедливости, может существенно ошибаться при вынесении решения о размере компенсации морального вреда. Возможной причиной данной ошибки является отсутствие чётких объективных критериев в определении степени перенесённых страданий потерпевшего.

В случае нарушения нематериальных благ незаконными действиями государственных органов причинение морального вреда предполагается и доказыванию подлежит лишь размер денежной компенсации. Об этом свидетельствует следующее судебное дело.

Р. и А-вы обратились в суд к правительству Москвы и департаменту финансов г. Москвы с иском о компенсации морального вреда, причиненного им незаконным отказом комиссий по вопросам регистрации граждан по месту пребывания и по месту жительства в г. Москве в регистрации по месту жительства в г. Москве.

Решением Тверского районного суда г. Москвы от 14 сентября 1999 г., оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам Московского городского суда, в иске отказано.

Президиум Московского городского суда оставил без удовлетворения протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации об отмене судебных постановлений.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации 28 ноября 2000 г. аналогичный протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации удовлетворила, и судебные постановления отменила, указав следующее.

Отказывая в иске, суд первой инстанции исходил из того, что истцы не представили доказательств причинения им морального вреда упомянутыми действиями комиссии по вопросам регистрации граждан по месту пребывания и по месту жительства в г. Москве. С таким выводом согласиться нельзя.

В силу ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

К нематериальным благам относится, в частности, право свободного передвижения и выбора места пребывания и жительства (ч. 1 ст. 150 ГК РФ).

Вступившим в законную силу решением суда установлено совершение в отношении Р. и А-вых неправомерных действий, нарушающих их право свободного передвижения и выбора места жительства (нематериальные блага), выразившихся в незаконном отказе в регистрации их по месту жительства в г. Москве.

В таком случае причинение морального вреда предполагается и подлежит доказыванию размер компенсации этого вреда, так как в соответствии с ч. 2 ст. 151 ГК РФ при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства, степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.

Следовательно, довод надзорной инстанции о том, что компенсация морального вреда по общему правилу допускается при наличии вины причинителя, а в ходе судебного разбирательства не было установлено ограничения каких-либо прав истцов в связи с отсутствием регистрации в г. Москве, в частности, ограничения трудовых прав, а также прав на получение медицинской помощи и жилой площади, необоснован.

Таким образом, неправильное применение судом материального закона повлекло вынесение по делу незаконного решения.

Поэтому Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации решение Тверского районного суда г. Москвы, определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда и постановление президиума Московского городского суда отменила, а дело направила на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

В данной ситуации суд первой инстанции не учел, что при сложившихся обстоятельствах причинение морального вреда не подлежит доказыванию, а предусматривается исходя из соответствующей статьи ГК РФ. Суд неправильно принял решение, т.к. неверно выбрал предметом рассмотрения материальные права, в то время как нарушено было нематериальное благо.

Анализ следующего примера судебной практики показывает, что требование истицы о компенсации морального вреда, причиненного незаконными арестом и заключением под стражу ее мужа, подлежит удовлетворению.

Л. обратился в суд с иском к прокуратуре Брянской области о возмещении материального вреда в сумме 29 тыс. рублей и компенсации морального вреда в сумме 100 тыс. рублей, ссылаясь на то, что 13 мая 1999г. был незаконно задержан и три месяца незаконно содержался в местах лишения свободы, в результате чего ему причинен материальный ущерб и моральный вред, ухудшилось состояние здоровья и пострадала его репутация.

7 февраля 2000 г. он умер, после чего в дело вступила его жена Ш., которая просила признать незаконными действия работников милиции и прокуратуры, признать Л. жертвой ареста и заключения под стражу, признать факт нарушения ее права на уважение семейной жизни, взыскать с Генеральной прокуратуры РФ, МВД России и Министерства юстиции РФ по 1 млн. рублей, а также компенсацию морального вреда в размере: 40 тыс. рублей - с Генеральной прокуратуры РФ, 40 тыс. рублей - с МВД России, 20 тыс. рублей - с Министерства юстиции РФ.

Заочным решением Советский районный суд г. Брянска от 15 октября 2001 г. иск удовлетворил частично, признал незаконными действия работников Советского РОВД г. Брянска, изолятора временного содержания г. Брянска и бездействие работников прокуратуры Советского района г. Брянска; признал, что было допущено нарушение права Ш. на уважение семейной жизни; с Министерства финансов РФ за счет казны Российской Федерации в пользу, истицы взыскал компенсацию морального вреда в сумме 10 тыс. рублей, а в остальной части иска отказал.

Судебная коллегия по гражданским делам Брянского областного суда 15 ноября 2001 г. заочное решение в части компенсации морального вреда отменила, а в остальной части оставила без изменения; по делу вынесла новое решение об отказе Ш. в иске о компенсации морального вреда.

Заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации в протесте поставил вопрос об отмене кассационного определения в части отмены заочного решения и вынесения нового решения и об оставлении в силе заочного решения.

Президиум Брянского областного суда 7 августа 2002 г. протест удовлетворил, указав следующее.

Отмену заочного решения в части компенсации истице морального вреда и вынесение нового решения об отказе в этой части иска кассационная инстанция мотивировала тем, что моральный вред был причинен не истице, а ее мужу, но в связи с его смертью не может быть компенсирован; возмещение же вреда за нарушение права на уважение семейной жизни законом не предусмотрено.

Между тем с этим выводом согласиться нельзя, поскольку он основан на неправильном толковании и применении норм материального права.

Как видно из дела, Л. вместо однофамильца был незаконно задержан работниками Советского РОВД г. Брянска по подозрению в совершении убийства и помещен в изолятор временного содержания. Три месяца он незаконно находился под стражей в следственных изоляторах г. Брянска и г. Коломны Московской области, что причинило моральный вред как ему, так и его жене.

Однако судебная коллегия областного суда не учла эти обстоятельства, а, отказывая в иске о компенсации морального вреда, сослалась на отсутствие закона, регулирующего данные правоотношения.

Между тем согласно ч. 1 ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 20 декабря 1994г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» разъяснил, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, неприкосновенность частной жизни и т. п.).

Суд первой инстанции правильно признал, что Ш. незаконными арестом мужа и заключением его под стражу был причинен моральный вред, который подлежит компенсации.

При таких обстоятельствах у кассационной инстанции не имелось предусмотренных ст. 306 ГПК РСФСР оснований к отмене решения в части компенсации морального вреда.

Учитывая, что материалами дела подтверждено нарушение права Л. на уважение частной и семейной жизни, закрепленное ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 23 Конституции Российской Федерации, умалено достоинство ее личности, которое в соответствии со ст. 21 Конституции Российской Федерации охраняется государством, вынесенное кассационной инстанцией решение об отказе ей в иске о компенсации морального вреда подлежит отмене, а заочное решение - оставлению в силе как законное и обоснованное.

Проведенный анализ показывает, что в системе гражданских правоотношений один из супругов может испытывать нравственные страдания и претендовать на компенсацию морального вреда, если нарушаются нематериальные блага другого супруга.

Рассмотрим практику применения ст. 151 ГК РФ, согласно которой, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права, либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Гражданин обратился в областной суд с заявлением о признании не действующим и не подлежащим применению закона субъекта Российской Федерации и взыскании компенсации морального вреда.

Областной суд, признав положения этого закона противоречащими федеральному законодательству, отказал гражданину в части взыскания компенсации морального вреда, указав следующее.

Статья 1099 ГК РФ, устанавливающая общие положения компенсации морального вреда, при определении оснований и размера такой компенсации отсылает к правилам главы 59 и ст. 151 ГК РФ.

Согласно ст. 151 ГК РФ компенсация морального вреда предусмотрена в случае, если нарушены личные неимущественные права либо совершены действия, посягающие на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом.

В обоснование своих требований о компенсации морального вреда по данному делу заявитель сослался на то, что в связи с изданием обжалуемого нормативного акта его предпринимательская деятельность была приостановлена и он не получил предполагаемого дохода, т. е. нарушены его имущественные права.

Поскольку ст. 151 Кодекса не предусматривает компенсации морального вреда при нарушении имущественных прав граждан, в рассматриваемом случае она не может применяться.

Действующее же законодательство не устанавливает взыскания компенсации морального вреда при нарушении прав граждан принятием нормативного акта, противоречащего федеральному законодательству.

В следующем случае суд кассационной инстанции отменил решение суда об отказе в иске о компенсации морального вреда. Постановление президиума областного суда об отмене определения суда кассационной инстанции отменено как вынесенное с нарушением требований ст. 327 и 330 ГПК РСФСР.

5 октября 1995 г. пятилетний сын X. во время нахождения в детском саду «Мальвина» упал с горки и получил травму. Ребенок стал инвалидом и нуждался в санаторном лечении.

X. обратилась в суд с иском к ОАО «Тольяттиазот», на балансе которого находился детский сад, о компенсации морального вреда в сумме 2 млрд. неденоминированных рублей, ссылаясь на то, что ответчик не обеспечил безопасных условий пребывания ее ребенка в детском дошкольном учреждении (дети находились на горке без присмотра), поэтому обязан компенсировать им обоим физические и нравственные страдания.

Решением Комсомольского районного суда Самарской области от 11 февраля 1999 г. в удовлетворении иска отказано в связи с отсутствием вины сотрудников детского сада в причинении мальчику травмы.

Отсутствие вины ответчика в причинении морального вреда истице и ее сыну суд обосновал показаниями сотрудников детского сада, родителей находившихся в детском саду детей и постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении воспитательницы С.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 8 июня 1999 г. решение суда первой инстанции было отменено по тем мотивам, что оно вынесено без выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон, без надлежащей оценки имеющихся в деле доказательств.

Постановлением президиума Самарского областного суда от 7 октября 1999 г. определение кассационной инстанции отменено с оставлением без изменения решения Комсомольского районного суда Самарской области, так как, по мнению президиума, выводы суда первой инстанции об отсутствии вины ответчика в причинении истице морального вреда без достаточных оснований поставлены под сомнение.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации 20 июля 2001 г. протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, в котором ставился вопрос об отмене постановления президиума как вынесенного с нарушением норм материального и процессуального права, удовлетворила по следующим основаниям.

Как установлено в ст. 150 ГК РФ, жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные, права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.