Корпоративные отношения как субъект гражданского права

1) относились к имущественным или к личным неимущественным отношениям;

2) были основаны на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников.

Помимо этого, из содержания ст. 2 ГК РФ можно сделать еще один существенный для настоящей работы вывод, состоящий в том, что для включения каких-либо общественных отношений в систему гражданско-правового регулирования не имеет значения факт их принадлежности к внутренним или внешним отношениям, главное чтобы они отвечали обозначенным выше признакам. Именно по этой причине в нормах названной статьи и отсутствует какое-либо указание на необходимость признания этих отношений внутренними или внешними.

Сказанное позволяет не согласиться с мнением В.П. Мозолина о том, что «в ст. 2 ГК отношения, регулируемые гражданским законодательством, ограничены так называемыми внешними имущественными отношениями между субъектами гражданского права, а также осуществлением защиты неотчуждаемых прав и свобод человека и других нематериальных благ».

В отношении характера корпоративных правоотношений (имущественном или неимущественном) в отечественной цивилистике нет единства мнений. Можно выделить несколько подходов к решению данного вопроса. Сторонники первого подхода (Е.С. Антонова, С.Н. Братусь, A.B. Савиков, C.B. Соловьева, С.Ю. Филиппова и др.) указывают на неоднородность корпоративных правоотношений. При этом признается наличие у участника общества как имущественных (право на дивиденд, право на ликвидационную квоту), так и неимущественных (право на управление, право на информацию) прав.

Другие исследователи (O.A. Красавчиков, B.C. Кононов, П.В. Степанов, Е.А. Суханов,) признают однородность корпоративных правоотношений. Однако в отношении характера корпоративных правоотношений они высказывают различные мнения: одни считают, что корпоративные правоотношения имеют имущественную природу, другие высказываются за их неимущественный характер.

Для установления характера корпоративных правоотношений необходимо тщательным образом проанализировать их сущность, а также выявить особенности их содержания. Приступая к решению поставленной задачи, следует отметить, что правоотношения, связанные с получением участниками части чистой прибыли хозяйственного общества, выплачиваемой им в качестве дивидендов, а также правоотношения по получению участниками ликвидационной квоты складываются по поводу материальных благ и опосредствуют экономические отношения присвоения этих благ. В связи с этим их имущественная природа не вызывает сомнений.

Рассматривая корпоративные правоотношения с точки зрения единства имущественных и личных неимущественных правоотношений В.А. Рахмилович указывает, что «статья 150 ТК РФ, устанавливающая гражданско-правовую» природу и защиту личных неимущественных прав, как принадлежащих гражданину от рождения, так и приобретенных, позволяет утверждать, что и личные неимущественные корпоративные отношения относятся к гражданским правоотношениям и защищаются гражданским правом». Не вдаваясь в подробный анализ позиции В.А. Рахмиловича хотелось бы отметить, что действующее законодательство достаточно объемно и четко регулирует отношения, связанные с правом участника на управление обществом и правом на получение информации о его деятельности. Причем анализ буквы закона бесспорно свидетельствует как раз о правовом регулировании, а не о защите подобного рода отношений. Профессор A.M. Эрделевский, признавая за правом на управление и правом на информацию неимущественную природу, указывает на ряд проблем, которые возникают в связи с таким признанием. По его справедливому замечанию «возникают трудности с отнесением этих прав к числу личных, поскольку под личными неимущественными правами применительно к гражданину доктрина и гражданское законодательство понимают не имеющие имущественного содержания неотчуждаемые абсолютные права, неразрывно связанные с личностью гражданина». Неимущественные же права участников корпоративных организаций, по его мнению, являются относительными и отчуждаемыми. Учитывая это следует согласиться с П.В. Степановым, который указывает на то, что «абсолютность и не отчуждаемость личных неимущественных прав находится в полной противоположности к относительности и отчуждаемости прав корпоративных».

O.A. Красавчиков характеризует правоотношения, элементами которых есть право на управление и право на информацию, как организационные. Под ними он понимает разновидность гражданских правоотношений, которые направлены на упорядочение (нормализацию) иных общественных отношений, действий их участников либо формирование (реорганизацию, ликвидацию) определенного социального образования. Эти правоотношения он выделяет в третий вид неимущественных гражданских правоотношений, т. к.: в них на первый план выдвигается организационный элемент. По его мнению, организационные правоотношения могут быть связаны как с имущественными, так и с неимущественными правоотношениями, но их отличают следующие особенности:

1) особенность содержания, охватывающего организационные действия, направленные на упорядочение «организуемых» отношений;

2) особенность объекта, в качестве которого выступает упорядоченность отношений, связей, действий участников «организуемых» отношений;

3) особенность непосредственной цели, состоящей в достижении упорядоченности, организованности соответствующего акта, который входит в организуемое отношение.

Как справедливо указывает B.C. Кононов «на первый взгляд корпоративные правоотношения соответствуют всем характеристикам организационных правоотношений, но при ближайшем их рассмотрении становиться ясно, что существенный признак связи организационных и организуемых отношений состоит в том, что действия одних субъектов направляют действия других субъектов». Из анализа связи субъектов корпоративных правоотношений усматривается, что действия участников по формированию воли общества хотя и направляют его действия, но они признаются правопорядком действиями самого общества, осуществляемыми высшим органом его управления, а не действиями участников. В связи с этим необходимо согласиться с B.C. Кононовым, по мнению которого такие отношения предпочтительнее именовать «самоорганизационными». Данный факт является лишним подтверждением того, что организационных правоотношений, как таковых, в чистом виде не существует.

Те правоотношения, которые O.A. Красавчиков и другие ученые относят к числу организационных, выполняют лишь служебную роль для имущественных или неимущественных правоотношений, выступая в качестве одной из их сторон. При этом следует отметить, что организационное начало присущее большинству гражданских правоотношений (в т. ч.: корпоративным), но оно не может быть вычленено из правоотношения, частью которого оно является и превратиться в самостоятельное правоотношение.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что правоотношения, связанные с правом участника на управление обществом и правом на получение информации о его деятельности, как и сами эти права не могут быть отнесены к числу неимущественных, т. к.: не отвечают характеристикам и природе последних. Более того, структура содержания обозначенных правоотношений свидетельствует об их имущественном характере. Так, в процессе реализации права на управление хозяйственным обществом участники в некоторых случаях осуществляют непосредственное управление (в т. ч.: и распоряжение) его имуществом. Такая ситуация возможна в частности при утверждении общим собранием крупной сделки или сделки с заинтересованностью. Очевидно, что правоотношения по управлению (включая распоряжение) имуществом ни при каких условиях не могут быть отнесены к числу неимущественных, т. к.: их предметом выступает имущество. К тому же реализация права на управление происходит не ради самого процесса управления (управление ради самого управления бессмысленно), а ради эффективного осуществления корпоративной организацией деятельности, направленной на достижение целей ее создания. Поскольку основной целью создания и деятельности корпоративной организации является извлечения прибыли, то и основной целью управления ею (участия в нем) должно являться принятие решений, направленных на максимальное извлечение обществом прибыли. Прибыль общества может быть направлена либо на распределение среди его участников, либо на дальнейшие развитие его деятельности, что в свою очередь предполагает извлечение еще большей прибыли. Но рано или поздно существенная часть прибыли корпоративной организации (в случае ее наличия) все равно выплачивается ее участникам в виде дивиденда в размере, про порционном доле участия каждого из них в уставном капитале. То же самое можно сказать и относительно права на получение информации, т. к.: в процессе его реализации участник преследует цель принятия на основании полученной им информации наиболее оптимальных и взвешенных решений по управлению обществом для получения им наибольшей прибыли, которая впоследствии будет распределена среди участников. Сказанное позволяет заключить, что реализация участником права на управление и права на информацию имеет конечной целью получения материальных выгод от участия в корпоративной организации. Другими словами интерес, являющийся предпосылкой этих прав и целью их реализации, является имущественным. Это означает, что сами эти права, равно как и правоотношения, в рамках которых они возникают должны характеризоваться как имущественные.

Кроме всего прочего следует также отметить факт того, что участие в корпоративной организации является ничем иным как частным проявлением экономических отношений по присвоению материальных благ коллективом, т. е., отношений экономической собственности группы лиц. Нормативное закрепление прав, связанных с участием в таких организациях, является правовым признанием тех или иных возможностей лиц, участвующих в процессе коллективного присвоения. Как отмечалось в литературе, общее собрание является собранием экономических собственников хозяйственного общества и его имущества. Таким образом, в основе всех корпоративных правоотношений лежат отношения экономической собственности (присвоения), что является еще одним подтверждением их имущественной природы. Представляется, что в силу приведенных выше обстоятельств Д.В. Ломакин, признавая неимущественный характер права на управление и права на получение информации, все же не смог не признать имущественную природу всего комплекса прав акционеров и, соответственно, акционерного правоотношения в целом, чем и выявил противоречивость своей позиции.

В результате приведенного анализа я пришла к выводу об однородности и имущественном характере корпоративных правоотношений.

Для того чтобы корпоративные правоотношения, как один из видов имущественных правоотношений, могли быть охарактеризованы как гражданско-правовые необходимо также, чтобы они основывались на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников.

Профессор В.П. Мозолин отмечает, что «под равенством в данном случае понимается юридическое равенство участников гражданских правоотношений». Такое равенство означает «отсутствие принудительной власти одного участника частноправовых отношений над другим». Другими словами «важно, чтобы участники не находились в состоянии административного или какого-либо иного подчинения, т. е., чтобы право одинаково подходило к определению их статус. Следует помнить, что равенство гражданско-правового статуса участников не зависит от функции, которая возлагается на них в конкретном правоотношении. Сказанное означает, что субъекты гражданского права могут не обладать одинаковым набором правомочий в каждом конкретном правоотношении. Наоборот, в абсолютном большинстве случаев они обладают различными наборами прав и обязанностей в зависимости от занимаемого ими места в гражданском правоотношении. Но у субъекта гражданского правоотношения в любом случае отсутствует «право веления» в отношении своих контрагентов.

Вопрос о наличии юридического равенства субъектов корпоративных правоотношений в последнее время становится все более дискуссионным и, как следствие, актуальным. Дело в том, что некоторые ученые оспаривают факт юридического равенства хозяйственного общества и его участников, равно как и факт равенства самих участников общества.

В первом случае в качестве аргумента приводится возможность участников формировать волю корпоративной организации, а во втором - возможность неравномерного распределения между участниками голосов на общем собрании, прибыли общества, а также неравенство при осуществлении иных корпоративных прав. Через оспаривание равенства субъектов корпоративных правоотношений оспаривается и их гражданско-правовая природа. Так, В.П. Мозолин, говоря о том, что корпоративные правоотношения возникают в момент заключения учредительного договора (договора о создании АО) и прекращаются в момент ликвидации корпоративной организации, не признает за этими договорами гражданско-правовую природу. По его мнению, это «договоры юридически равных участников в момент их заключения, но неравных в период действия данных договоров. Иными словами, речь идет о договорах об установлении неравенства их участников в осуществлении принадлежащих им прав в период деятельности хозяйственных товариществ и обществ в связи с коммерческим неравенством внесенного в товарищество или общество капитала». По мысли В.П. Мозолина «именно в этом состоит специфика юридической природы рассматриваемых договоров, не позволяющая относить их к числу гражданско-правовых договоров».

Существование в науке такой позиции делает необходимым исследование корпоративных правоотношений на предмет их соответствия несоответствия принципу юридического равенства субъектов этих правоотношений. Анализ принципов построения взаимоотношений участников корпоративных правоотношений показывает, что независимо от распределения прав и обязанностей в каждой конкретной ситуации, т. е., независимо от роли лица в конкретном корпоративном правоотношении (управомоченного или обязанного субъекта), они не могут быть охарактеризованы как правоотношения, основанные на административном или каком-либо ином подчинении, поскольку управомоченная сторона не наделена в отношении обязанного субъекта «правом веления», а обладает лишь возможностью предъявления гражданско-правового притязания. Так, участник не имеет принудительной власти над хозяйственным обществом (далее - хоз. обществом), а может лишь поучаствовать в формировании его воли через участие в общем собрании. Если же его участие в формировании воли общества приведет к осуществлению последним необходимых участнику действий, они (действия) будут совершаться обществом не потому, что участник ему «велел» («повелевал») осуществить их, а потому, что было принято соответствующее решение высшим органом его управления - общим собранием. То есть, общество осуществило указанные действия на основании своего собственного решения и по своему усмотрению без какого-либо принуждения со стороны участника. Даже когда участник владеет долей в уставном капитале общества, гарантирующей абсолютное большинство голосов в его выевшем органе управления, это не влечет возникновения между ними правоотношений, основанных на каком-либо подчинении, т. к.: любое волеизъявление (решение) общего собрания участников юридически признается волеизъявлением (решением) самого общества. В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения субъектом корпоративных правоотношений возложенной на него обязанности, управомоченное лицо не может давать ему каких-либо предписаний об устранении правонарушения, а может лишь предъявить к нему гражданско-правовое притязание. Другими словами, обязанный субъект в корпоративном правоотношении не подчинен управомоченному, но формально связан возможностью предъявления к нему гражданско-правового притязания. Противоположная ситуация складывается в правоотношениях, основанных на административном или каком-либо ином подчинении: обладающее функцией веления лицо может, как правило, самостоятельно добиться необходимого ему поведения со стороны подчиненного субъекта, в т. ч.: и осуществления возложенных на него обязанностей (напр., путем издания распорядительного или предписывающего акта), а в случае ненадлежащего исполнения его требований принять меры принудительного характера. Следует также учитывать, что в правоотношениях, основанных на правовом неравенстве их участников, возможность одного субъекта определять поведение другого связана с фактом наделения его функцией веления в отношении контрагента, а в корпоративных правоотношениях эта возможность определяется исключительно фактом принадлежности одному из участников субъективного права.

К тому же, в административных или иных основанных на подчинении правоотношениях решение вопроса о наделении одного субъекта функцией веления, а другого функцией подчинения осуществляется не зависимо от того, является ли первый в каком- либо конкретном правоотношении лицом управомоченным (носителем права) а последний - лицом обязанным (носителем обязанности). В корпоративных правоотношениях наоборот, определяющим является факт наличия у одного лица права, а у другого соответствующей этому праву обязанности.

Отличие некоторых правоотношений, построенных по принципу власти подчинения, от правоотношений корпоративных усматривается и в субъектном составе. Так, обязательным субъектом административных правоотношений является орган государственного управления, который «проявляет себя функционально именно в качестве такового». Субъектами корпоративных правоотношений являются сама корпоративная организация и ее участники. Даже в случае, когда участником хоз. общества является государство в лице его соответствующего органа, ему предоставляется такой же правовой статус, как и иным участникам общества, т. е., в соответствии со ст. 124 ГК РФ государство выступает в качестве субъекта гражданского, а не административного права. В связи с этим оно обладает правами и несет обязанности наравне с другими участниками. И лишь в исключительных случаях государству предоставляются дополнительные гарантии.

В отношении утверждений о «неравенстве» участников общества, вызванного неравенством внесенного в общество капитала (неравномерного распределения голосов на общем собрании, прибыли общества и т. д.), представляется целесообразным отметить, что все участники общества обладают одним и тем же комплексом прав, предусмотренным п. 1 ст. 67 ГК РФ, а также нормами Закона об АО и Закона об ООО, но объем этих прав ставиться в зависимость от размера принадлежащей каждому участнику доли участия в обществе. Чем больше доля участия - тем больший объем, а не комплекс корпоративных прав участников, и наоборот.

Следовательно, правильно вести речь о неравенстве объема прав, принадлежащих участникам хозяйственного общества, вызванном соответствующим распределением уставного капитала общества. Но неравенство объема прав участников не есть юридическое неравенство самих участников общества. Право в данном случае одинаково подходит к определению статуса каждого из участников, а именно предоставляет объем прав соразмерный доли участия в уставном капитале общества. С таких позиций следует рассматривать и правовую природу учредительного договора ООО и договора о создании АО. Думается, что приведенная позиция совпадает с тенденциями современной правовой доктрины и вектором судебно-арбитражной практики.

Все выше обозначенное свидетельствует о том, что корпоративные правоотношения строятся на началах юридического равенства их участников. Следовательно, и этот аргумент (утверждение о неравенстве субъектов корпоративных правоотношений) ученых, отстаивающих самостоятельное отраслевое значение корпоративного права, представляется достаточно спорным. Имущественная самостоятельность участников корпоративных правоотношений основана на разделении имущества хоз. общества и его участников.

Очевидным свидетельством ее наличия является признание принципа разделения имущественных сфер юридического лица и его участников одним из основополагающих признаков всех юридических лиц, не только корпоративных. Данное положение закреплено в п. 1 ст. 48 ГК РФ, содержащем нормативное определение юридического лица. Б.Б. Черепахин в процессе анализа данного принципа обращал внимание на то, что «чем более обособлено имущество юридического лица от имущества его участников, тем совершеннее конструкция юридического лица». В связи с тем, что корпоративные организации являются наиболее совершенной конструкцией юридического лица, обособление имущественных сфер хоз. общества и его участников носит наиболее выраженный, по сравнению с другими видами юридических лиц, характер.

Признак имущественной обособленности хоз. общества и его участников проявляется также в том, что общество, как правило, приобретает право собственности на имущество, переданное участниками в качестве вклада в его уставный капитал. Сказанное устраняет возможность единовременного наличия каких-либо вещных прав участников на это имущество. Вместе с этим следует учитывать, что имущество может принадлежать обществу не только на праве собственности, но и на ограниченном вещном и/или исключительном праве, а также может пребывать в его наличии как право требования. Все это имущество юридически обособляется и учитывается на балансе общества. Им оно отвечает по своим долгам и обязательствам, которые не смешиваются с долгами и обязательствами участников. Все это приводит к тому, что общество и его участники владеют, пользуются и распоряжаются разным имуществом и выступают в гражданском обороте как имущественно самостоятельные субъекты. Автономия воли субъекта правоотношения означает признание правопорядком его воли в качестве необходимого условия возникновения правоотношения. Для установления факта наличия отсутствия автономии воли у участников корпоративных правоотношений, прежде всего, необходимо обратиться к положениям ГК РФ. Абз. 2 п. 1 ст. 2 ГК РФ к числу субъектов гражданского права относит физических и юридических лиц, РФ, субъектов РФ, а также муниципальные образования. Данный факт уже сам по себе свидетельствует, о признании российским правопорядком воли участников корпоративных правоотношений, т. к.: признается возможность их участия в отношениях, регулируемых гражданским правом. В иных положениях гражданского законодательства осуществляется детализация правовых возможностей и юридических обязанностей тех или иных субъектов гражданского права.

К примеру, в ст. 9 Федерального закона «Об акционерных обществах» (далее - Закон об АО) и ст. 11 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее - Закон об ООО) отмечается, что создание хоз. общества путем учреждения осуществляется по решению учредителей (учредителя). В процессе учреждения общества учредители принимают и иные решения, связанные с созданием общества. Они также заключают между собой учредительный договор (договор о создании) и утверждают устав общества. После государственной регистрации общества учредители приобретают статус его участников, которые принимают участие в управлении обществом, реализуют право на информацию и иные корпоративные права. В ст. 49 ГК РФ, п. 4 ст. 2 Закона об АО, п. 2 ст. 2 Закона об ООО указывается, что хоз. общество может от своего имени приобретать и осуществлять гражданские права, а также нести юридические обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом.

Эти положения являются безоговорочным свидетельством признания воли, как самой корпоративной организации, так и ее участников. Следует также учитывать, что воля общества по важнейшим вопросам формируются на общем собрании путем сложения воль его участников. ГК РФ, Закон об АО и Закон об ООО предусматривают специальную процедуру формирования воли общества, нарушение которой приводит к непризнанию правопорядком сформированной таким образом воли. Из положений п. 2 ст. 49 Закона об АО и п. 8 ст. 37 Закона об ООО усматривается, что воля общества и воля его конкретного участника могут как совпадать, так и отличатся, поскольку воля общества по основным вопросам его деятельности формируется на основании выраженной в установленном порядке воли участников, обладающих большинством от общего количества голосов. Из этого правила есть исключения, направленные на недопущение злоупотреблений со стороны мажоритарных участников.

Проведенный выше анализ показывает, что корпоративным правоотношениям свойственны все, без исключения, признаки гражданских правоотношений, в связи с чем необходимо признать их гражданско-правовую природу.

2.2 Место корпоративных отношений в предмете гражданско-правового регулирования

Установив частноправовой характер корпоративных правоотношений, представляется необходимым определить их место в системе гражданских правоотношений. Решение указанной задачи создаст возможность переосмысления некоторых положений гражданского законодательства и цивилистической доктрины для их последующего совершенствования. В процессе достижения поставленной цели следует определить место корпоративных правоотношений в системе абсолютных и относительных правоотношений, а также установить их соотношение с вещными и обязательственными правоотношениями. Гражданские правоотношения в зависимости от субъектного состава и характера связи, существующей между субъектами, делятся на абсолютные и относительные. В правовой литературе под абсолютными правоотношениями понимаются такие гражданские правоотношения, в которых управомоченному лицу противостоит неопределенный круг обязанных субъектов. Например, в правоотношениях, складывающихся между собственниками и третьими лицами, а также в правоотношениях, имеющих место между обладателями исключительных прав на произведения науки, литературы, искусства и иные результаты интеллектуальной деятельности, праву собственника или исключительному праву обладателя корреспондируется обязанность неопределенного круга лиц не нарушать данные права. Относительными же правоотношениями принято считать такие гражданские правоотношения, в которых управомоченному лицу противостоит строго определенное обязанное лицо. Другими словами, в относительных правоотношениях стороны строго определены, а их права и обязанности строго корреспондируются между собой. Субъективному праву лица управомоченного противопоставляется соответствующая обязанность лица обязанного. К примеру, праву покупателя требовать передачи ему купленной вещи корреспондирует обязанность продавца передать покупателю эту вещь.

К относительным правоотношениям в частности относятся договорные и внедоговорные обязательства.

Практическое значение деления гражданских правоотношений на абсолютные и относительные заключается в том, что субъективное право в абсолютном правоотношении может быть нарушено любым лицом, в то время как субъективное право в относительном правоотношении может быть нарушено лишь строго определенным лицом. Следовательно, право управомоченного лица в абсолютном правоотношении подлежит защите от нарушений со стороны любого лица, а субъективное относительное право защищается от нарушений со стороны определенного лица. Учитывая то, что корпоративные правоотношения возникают между хоз. обществом и его участниками, принимая во внимание характер взаимосвязи их субъектов (праву участника противостоит аналогичная обязанность общества и наоборот) можно сделать вывод об их относительной природе. Данный вывод остается незыблемым и в случаях, когда число акционеров ОАО составляет десятки тысяч, т. к.: идентифицирующие данные каждого акционера будут отражены в специально предназначенном для этого документе - реестре акционеров, а в случае передачи акций в номинальное держание либо доверительное управление - в базе данных номинального держателя или доверительного управляющего, которые в свою очередь будут зарегистрированы в реестре акционеров в качестве доверительного управляющего или номинального держателя акций.

Состав участников ООО (ОДО) и их идентифицирующие данные также фиксируются в учредительных документах общества и в Едином государственном реестре юридических лиц. Следует учитывать и то, что приобретатель акций становиться акционером АО лишь с момента внесения соответствующей записи в реестр акционеров общества, а приобретатель доли в уставном капитале ООО (ОДО) может осуществлять права и нести обязанности участника только после уведомления общества о состоявшейся уступке доли. Все это безусловно свидетельствует в пользу относительной природы корпоративных правоотношений. Вопрос о месте корпоративных правоотношений в системе вещных и обязательственных правоотношений является одним из самых спорных в современной науке.

В основе классификации гражданских правоотношений на вещные и обязательственные лежит способ удовлетворения интересов управомоченного лица. Носитель права в вещных правоотношениях может осуществлять это право, а следовательно и удовлетворять свой интерес за счет полезных свойств вещи без содействия обязанных лиц путем непосредственного воздействия на принадлежащую ему вещь (напр., путем ее использования).

Если кто-либо будет препятствовать ему в удовлетворении его интереса, он вправе использовать вещно-правовые способы защиты. В связи с тем, что удовлетворение интереса носителя вещного права за счет полезных свойств самой вещи не связано с переходом прав на эту вещь к другому лицу, вещные правоотношения характеризуются как «правоотношения, фиксирующие статику имущественного положения субъектов». В обязательственном же правоотношении интерес носителя права может быть удовлетворен только при условии, что ему будет оказано содействие со стороны обязанного лица (лиц) путем совершения им определенных действий в его пользу (напр., действий по передаче имущества, выполнению работ, оказанию услуг).

С учетом того, что удовлетворение интереса носителя обязательственного права происходит за счет действий обязанных лиц по представлению ему соответствующих материальных благ (прав на них), обязательственные правоотношения следует охарактеризовать как «правоотношения, опосредующие динамику имущественных отношении». Невзирая на споры, существующие в науке по поводу правомерности классификации гражданских правоотношений на вещные и обязательственные, представляется целесообразным рассмотрение корпоративных правоотношений в контексте этих двух групп правоотношении. При этом стоит отметить, что новейшее российское законодательство не всегда однозначно подходило к решению вопроса о природе корпоративных правоотношений. По справедливому замечанию В.В. Долинской «об ошибочности вещно-правовой концепции свидетельствуют следующие аргументы. Судьба имущества, внесенного в уставный капитал, отлична от судьбы остального имущества акционера. Законодатель допускает вносить в качестве вклада в уставный капитал не только вещи, но и иное имущество, права, имеющие денежную оценку. При утрате вклада, внесенного в уставный капитал (гибели вещи), права акционера не прекращаются. При ликвидации акционерного общества акционер получает не свой первоначальный вклад, а стоимостное выражение части имущества акционерного общества, пропорциональной его участию в уставном капитале». Все сказанное В.В. Долинской в отношении акционеров и их прав в равной степени относится и к участникам ООО и ОДО, а также их правам. В действующем законодательстве содержатся указания на обязательственную природу корпоративных правоотношений (п. 2 ст. 48 ГК РФ, ст. 2 Закона об АО). Данная позиция представлена и в науке. Но такое понимание природы корпоративных правоотношений разделяется далеко не всеми исследователями. Некоторые авторы указывают на смешанный характер корпоративных правоотношений, относя право на получение дивидендов и право на ликвидационную квоту к числу обязательственных, а право на управление и право на информацию к числу корпоративных. В последнее время все больше отечественных цивилистов высказываются в поддержку самостоятельности корпоративных правоотношении в системе гражданских правоотношении. Из всех существующих в науке точек зрения на природу правоотношений, складывающихся на основе участия лиц в хозяйственных обществах: наиболее обоснованной, представляется позиция ученых, отстаивающих их корпоративную природу. Делая такой вывод, следует все же признать определенную близость корпоративных и обязательственных правоотношений, поскольку первые, равно как и вторые, являются имущественными и в то же время относительными гражданскими правоотношениями. Именно эта близость «дала возможность законодателю квалифицировать корпоративные отношения как разновидность обязательственных». Вместе с тем необходимо констатировать наличие существенных отличий между ними. Как уже отмечалось, в обязательственном правоотношении интерес управомоченного может быть удовлетворен только при условии, что ему будет оказано содействие со стороны обязанного лица (лиц) путем совершения им определенных действий в его пользу. Данное положение не всегда будет справедливо в отношении корпоративного правоотношения, т. к.: в определенных случаях интерес участника может быть удовлетворен при отсутствии содействия со стороны корпоративной организации, т. е., без совершения последней определенных действий в пользу участника. Более того, удовлетворение интереса участника иногда возможно не только в случае бездействия, но даже противодействия со стороны хоз. общества. Ярким примером такого противодействия или бездействия может служить противоправный отказ общества от созыва внеочередного общего собрания (далее - ОС) по требованию его участника или не совершение им действий по созыву такого ОС в установленный срок после соответствующего обращения участника. В этом случае интерес участника может быть удовлетворен путем самостоятельного созыва внеочередного ОС.

Указанная возможность в отношении акционеров предусмотрена п. 8 ст. 55 Закона об АО, согласно которому в случае если в течение установленного законом срока советом директоров общества не принято решение о созыве внеочередного ОС или принято решение об отказе в его созыве, внеочередное ОС акционеров может быть созвано органами и лицами, требующими его созыва. Такими органами и лицами являются: ревизионная комиссия (ревизор) АО, аудитор, а также акционер, владеющий не менее чем 10% голосующих акций общества. В этом случае названные органы и лица наделяются всеми необходимыми для созыва и проведения внеочередного ОС полномочиями. Аналогичное право в отношении участников ООО (ОДО) предусмотрено п. 4 ст. 35 Закона об ООО.

Судебная практика: «Граждане Иванов Н.В., Чеблуков И.Г., Шкиренко В.М. обратились в Арбитражный суд Новосибирской области с иском к открытому акционерному обществу по производству технических газов имени Кима Ф.И. (далее - общество «Сибтехгаз», общество) о признании недействительным решения совета директоров общества «Сибтехгаз» об отказе в проведении внеочередного общего собрания акционеров, оформленного протоколом от 14.06.2011 №191, обязании общества провести внеочередное общее собрание акционеров в форме совместного присутствия в течение 70 дней с момента вынесения решения по настоящему делу с повесткой дня о досрочном прекращении полномочий совета директоров, избранного на годовом общем собрании акционеров, и избрании в совет директоров Галдиной А.В., Григорьевой С.В., Сваровской Н.П., Старостиной Т.В., Шафранской О.А. Как установлено судами и подтверждается материалами дела, Иванов Н.В., Чеблуков И.Г. и Шкиренко В.М., являясь владельцами более 10 процентов голосующих акций общества «Сибтехгаз», 08.06.2011 направили в адрес общества требование о проведении внеочередного общего собрания акционеров в форме совместного присутствия, предложив внести в повестку дня собрания вопросы о досрочном прекращении полномочий совета директоров, избранного на годовом общем собрании, и об избрании в связи с этим новых членов совета директоров, а также включить в список кандидатов для избрания в совет директоров Галдину А.В., Григорьеву С.В., Сваровскую Н.П., Старостину Т.В., Шафранскую О.А. Решением совета директоров общества «Сибтехгаз», оформленным протоколом от 14.06.2011 №191, отказано в проведении собрания по следующим основаниям.

В силу пункта 5 статьи 53 Федерального закона от 26.12.1995 №208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее - Закон об акционерных обществах, Закон) выдвинутые кандидаты не подлежат включению в список кандидатур для голосования по выборам в соответствующий орган акционерного общества, в частности в случае несоответствия предложения о выдвижении кандидатов пункту 4 названной статьи Закона. Иванов Н.В., Чеблуков И.Г. и Шкиренко В.М., полагая, что отказ совета директоров в созыве собрания противоречит положениям статей 53, 55 Закона об акционерных обществах и ограничивает их право на участие в управлении обществом, обратились в арбитражный суд с настоящим иском.

Признавая правомерным отказ совета директоров общества «Сибтехгаз» в созыве собрания, суды первой и кассационной инстанций не учли, что пункт 6 статьи 55 Закона об акционерных обществах, носящий императивный характер, содержит исчерпывающий перечень оснований для отказа в созыве внеочередного общего собрания акционеров по требованию акционеров, являющихся владельцами не менее чем 10 процентов голосующих акций акционерного общества. В соответствии с названной нормой такими основаниями являются:

- несоблюдение установленного статьей 55 и (или) пунктом 1 статьи 84.3 Закона порядка предъявления требования о созыве внеочередного общего собрания акционеров несоблюдение требований к количеству акций (не менее 10 процентов голосующих акций), принадлежащих акционерам (акционеру), требующим созыва внеочередного общего собрания акционеров;

- несоответствие вопросов, предложенных для внесения в повестку дня внеочередного общего собрания акционеров, требованиям компетенции общего собрания и (или) требованиям Закона и иных правовых актов Российской Федерации.

В обжалуемом решении совета директоров общества «Сибтехгаз» не приведено ни одно из перечисленных оснований.

Кроме того, из положений пункта 5 статьи 53 Закона об акционерных обществах следует, что одним из оснований для отказа во включении выдвинутых кандидатов в список кандидатур для голосования по выборам в соответствующий орган акционерного общества является несоответствие предложения о выдвижении кандидатов требованиям, предусмотренным пунктом 4 статьи 53 Закона.

Согласно пункту 4 статьи 53 Закона предложение о выдвижении кандидатов должно содержать имя и данные документа, удостоверяющего личность каждого предлагаемого кандидата, наименование органа, для избрания в который он предлагается, а также иные сведения о нем, предусмотренные уставом или внутренними документами общества.

По смыслу указанных норм совет директоров акционерного общества может отказать во включении кандидатов в список кандидатур для голосования по выборам в соответствующий орган такого общества в случае, если в предложении не содержатся сведения, перечисленные в пункте 4 статьи 53 Закона, и сведения, необходимость указания которых предусмотрена уставом или внутренними документами акционерного общества. При этом проверка соответствия кандидатов каким-либо требованиям советом директоров не осуществляется.

Следовательно, отказ во включении кандидатов в список кандидатур для голосования по мотиву несоответствия предлагаемых кандидатов требованиям Положения противоречит статье 53 Закона об акционерных обществах. При названных обстоятельствах постановление суда кассационной инстанции подлежит отмене согласно пункту 1 части 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации как нарушающее единообразие в толковании и применении норм права.

Постановление суда апелляционной инстанции подлежит оставлению без изменения, так как соответствует законодательству и материалам дела».

Судебной практики: Ненадлежащее уведомление (не уведомление) члена совета директоров (наблюдательного совета) общества о проведении заседания является существенным нарушением Закона об акционерных обществах, что влечет признание решения совета директоров (наблюдательного совета) недействительным.

Самостоятельное удовлетворение участником своего интереса усматривается и при внесении им вопросов в повестку дня ОС, а также при выдвижении кандидатур в органы общества. Еще одним отличием корпоративных правоотношений от правоотношений обязательственных является их направленность. Обязательственные правоотношения направлены на оформление процесса экономического обмена, т. е., являются гражданско-правовой формой конкретных актов товарообмена, из которых складывается имущественный оборот. Основной же направленностью корпоративных правоотношений является не оформление товарообмена, а организация и обеспечение процесса управления корпоративными организациями и закрепленным за ними имуществом для достижения заявленных целей. Кроме этого, они устанавливают возможность участия в имущественных результатах деятельности хоз. обществ и иные правовые последствия такого участия. С учетом такой направленности корпоративных правоотношений участникам предоставлена возможность принимать участие в формировании воли общества, которое является самостоятельным по отношению к ним субъектом права.

Такая ситуация не типична для обязательств, субъекты которых по общему правилу не могут непосредственно участвовать в формировании воли контрагента. Тем не менее, указанное свойство корпоративных правоотношений не превращает их в отношения, основанные на принципе власти-подчинения, т. к.: управомоченный в корпоративном правоотношении не наделен в отношении обязанного субъекта «правом веления», а обладает лишь возможностью предъявления гражданско-правового притязания.

В отличие от объекта обязательства объект корпоративных правоотношений не обладает свойством определенности, т. е., действия, являющиеся их объектом, не конкретизированы. Это свойство объекта корпоративных правоотношений в равной степени относится к действиям по участию в управлении делами хоз. общества, действиям, связанным с выплатой дивидендов, ликвидационной квоты и предоставлением информации о деятельности общества, а также действиям по внесению вкладов в уставный капитал и имущество общества. Все вышесказанное оказывает свое воздействие и на содержание корпоративных правоотношений. Во-первых, такие правомочия, входящие в состав содержания права на управление, как: правомочие на участие в ОС и голосование на нем, правомочие по самостоятельному созыву и проведению внеочередного ОС, правомочие по внесению предложений в повестку дня ОС, правомочие по выдвижению кандидатур в органы общества реализуются участником путем совершения им собственных активных действий. Это свидетельствует о том, что в структуре этого корпоративного права на первый план выходит правомочие на собственные положительные действия его носителя. Оно как бы затмевает собою правомочие требования известного поведения со стороны обязанного лица. Такая структура содержания не свойственна ни одному субъективному праву. Во-вторых, обязательственное право требования всегда ограничено во времени, в то время как корпоративное право практически не ограничено временными рамками и обусловлено только фактом существования корпоративной организации. Данное утверждение остается непоколебимым даже с учетом наличия длящихся обязательств, т. к.: их существование все равно в какой-то степени обусловлено временными рамками, как-то: сроком, достижением определенных целей или указанием на иные условия их прекращения. Единственным же основанием прекращения корпоративных правоотношений и, соответственно, корпоративных прав является ликвидация хоз. общества, а также его преобразование в не корпоративную форму юридического лица. Говорить о срочности существования корпоративных прав в таком случае нельзя, поскольку общество может существовать в течение неограниченного периода времени. В-третьих, по общему правилу в обязательстве исполнение должником своей обязанности погашает право требования кредитора. В корпоративных же правоотношениях управомоченный не утрачивает своего корпоративного права (кроме права на ликвидационную квоту) даже после многократного исполнения другой стороной возложенных на нее корпоративных обязанностей.

В-четвертых, в отличие от прав обязательственных корпоративные права не могут передаваться кому-либо в отдельности друг от друга и в разных объемах. К примеру, участник не может уступить право на дивиденды или право на управление другому лицу без отчуждения всех иных корпоративных прав и обязанностей. Участник также не может уступить одно корпоративное право водном объеме, а остальные - в другом. Это утверждение остается незыблемым даже в случае передачи прав на привилегированные акции, хотя владельцы таких акций по общему правилу не обладают правом на участие в управлении делами АО, но могут иметь право на «повышенный» дивиденд. Акционеры владельцы привилегированных акций имеют право голоса лишь по вопросам в случаях, прямо предусмотренных Законом об АО, которое предоставляется им исключительно в целях защиты их прав и законных интересов: В одной привилегированной акции каждого типа закреплен одинаковый объем корпоративных прав и обязанностей, которые могут отчуждаться приобретаться лишь в аналогичном размере, т. к.: нельзя уступить 100% права на получение дивидендов, закрепленного одной привилегированной акцией, и право голоса на ОС при решении вопроса о ликвидации АО, не уступая при этом права голоса по другим вопросам, при решении которых привилегированные акции становятся голосующими, а также других корпоративных прав, закрепленных этой акцией: В этом случае речь идет лишь о том, что в зависимости от вида (типа), акций в них может содержаться различный объем и набор корпоративных прав.

Отчуждение, корпоративных прав и обязанностей возможно лишь путем отчуждения, принадлежащей участнику доли участия (ее части) в уставном капитале: корпоративной организации. В результате такого отчуждения участник утрачивает корпоративные права в объеме, соответствующем размеру отчуждаемой доли участия, т. е., либо в полном объеме, либо в определенной его части.

Это же правило относится и к «переводу долга» по корпоративным обязанностями.

Следует также помнить, что корпоративные права и обязанности отчуждаются вместе и единовременно. Нельзя передать корпоративные права, не передав корпоративных обязанностей и наоборот. Кроме этого, общество не может «перевести долг», возникающий из корпоративной обязанности перед его участником на другое лицо.

Оно также не может исполнить корпоративную обязанность в пользу третьего лица, даже в случае согласия на это самого участника. Вместе с этим участник не вправе исполнять свою корпоративную обязанность перёд обществом в пользу третьего лица (не самого общества). Законодательство также не содержит возможности исполнения корпоративной обязанности участника третьим лицом, равно как и исполнение третьим лицом корпоративной обязанности общества перед его участником.

2.3 Особенности гражданско-правового регулирования корпоративных отношений

Для того чтобы окончательно рассеять сомнения в правильности сделанных выводов следует рассмотреть возможность применения к корпоративным правоотношениям общих положений об обязательствах, установленных подразделом 1 раздела 3 ГК РФ. В соответствии с п. 1 ст. 308 ГК РФ в обязательстве в качестве каждой из его сторон (кредитора или должника) могут участвовать одно или одновременно несколько лиц. Очевидно, что положения этой правовой нормы не применимы к корпоративным правоотношениям, поскольку не зависимо от того какое место в корпоративном правоотношении занимает хоз. общество множественность лиц на его стороне недопустима, т. к.: несколько обществ не могут совместно выпускать одни и те же акции доли. Если же лицо становится участником двух или более обществ, то правоотношения, складывающиеся между ним и каждым из таких обществ, следует рассматривать отдельно, независимо друг от друга. Их смешение не допускается. Глава 23 ГК РФ устанавливает возможность обеспечения исполнения обязательств. Согласно п. 1 ст. 329 ГК РФ исполнение обязательств может обеспечиваться неустойкой, залогом, удержанием имущества должника, поручительством, банковской гарантией, задатком и другими способами, предусмотренными законом или договором. Приведенные положения в равной степени могли бы применяться и в процессе исполнения корпоративных обязанностей в случае признания за корпоративными правоотношениями обязательственной природы. Однако думается, что обязательственно-правовые конструкции обеспечения исполнения обязанностей не могут применяться в рамках корпоративных правоотношений, т. к.: это противоречит самой их сущности. В подтверждение выдвинутой позиции рассмотрим следующую ситуацию: участником была нарушена обязанность по неразглашению конфиденциальной информации общества, что привело к возникновению у него убытков в период наличия у участника права требовать выплаты объявленных дивидендов, которые согласно решению ОС подлежат выплате не в денежной, а в натуральной форме путем передачи участникам в собственность определенных вещей. В случае признания возможности обеспечения исполнения корпоративных обязанностей способами, указанными в ст. 329 ГК РФ, в приведенной выше ситуации до момента возмещения участником убытков, причиненных вследствие нарушения обязанности по неразглашению конфиденциальной информации, общество получило бы возможность применения нормы ст. 359 ГК РФ об удержании вещи, подлежащей передаче участнику в качестве дивидендов.

Если бы в роли участника выступала коммерческая организация, общество вправе было бы удерживать вещь, подлежащую передаче участнику в качестве дивиденда, даже при отсутствии у него убытков от разглашения конфиденциальной информации. Это в свою очередь означало бы, что общество, прикрываясь институтом обязательственного права, может не выполнять решение о выплате дивидендов, принятое ОС, как высшим органом его управления. Но такое положение дел прямо противоречит действующему законодательству:

- во-первых, п. 1 ст. 42 Закона об АО и ст. ст. 28, 29 Закона об ООО возлагают на хоз. общества обязанность по выплате объявленных дивидендов в случае отсутствия указанных в законе обстоятельств, ограничивающих их выплату;

- во-вторых, ст. ст. 69, 70 Закона об АО и ст. ст. 40, 41 Закона об ООО устанавливают общую обязанность исполнительных органов общества исполнять принятые ОС и советом директоров решения. Аналогичные противоречия будут возникать и при применении к корпоративным правоотношениям иных, предусмотренных ст. 329 ГК РФ, способов обеспечения исполнения обязательств. Так, бесспорной представляется невозможность обеспечения исполнения корпоративной обязанности участника по оплате принадлежащей ему доли участия залогом, задатком, удержанием какого-либо его имущества и т. д., поскольку корпоративное законодательство не допускает такой возможности. Ровно также участник не может удерживать имущество, подлежащее передаче обществу в качестве вклада в уставный капитал, до момента исполнения обществом какой-либо корпоративной обязанности, например по предоставлению участнику той или иной информации, т. к.: п. 1 ст. 34 Закона об АО и п. 1 ст. 16 Закона об ООО определяются сроки внесения участником(ами) вклада(ов) в уставный капитал общества, нарушение которых влечет за собой гражданско-правовую ответственность участника(ов) независимо от причин пропуска указанных сроков. Сказанное подтверждает правильность выдвинутого выше тезиса. С этой точки зрения примечательно, что ни Закон об АО, ни Закон об ООО не предусматривают возможности обеспечения исполнения корпоративных обязанностей способами, предусмотренными ст. 329 ГК РФ. При таком подходе носители корпоративных прав получают максимальные законодательные гарантии осуществления и защиты принадлежащих им прав. Более того, если бы корпоративные правоотношения относились к числу обязательственных, то существовала бы возможность их прекращения по основаниям, предусмотренным Главой 26 ГК РФ для обязательств, в случае отсутствия в этой главе прямого запрета на применение тех или иных ее положений к корпоративным правоотношениям. Глава 26 ГК РФ не содержит запрета на применение к корпоративным правоотношениям таких оснований прекращения обязательств как: отступное, зачет встречных однородных требований, прощение долга в случае, когда участником является гражданин либо некоммерческая организация. Однако использование в сфере корпоративных правоотношений указанных способов прекращения обязательств противоречит не только природе этих правоотношений, но и положениям закона. Так, п. 2 ст. 67 ГК РФ, п. п. 3, 5 ст. 9, п. п. 2, 3 ст. 34 Закона об АО, а также п. 1 ст. 9, абз. 4 п. 1 ст. 11, п. 1 ст. 12, абз. 2 п. 2 ст. 15 Закона об ООО обязывают участника внести в качестве вклада в уставный капитал общества то имущество, которое указано в решении об учреждении общества и его учредительном договоре (договоре о создании). В силу этого правоотношения, в рамках которых возникает обязанность участника по внесению вклада, не могут лавировать, а также прекращаться путем предоставления отступного или зачетом встречных однородных требований, не говоря уже о недопустимости применения к ним правил о прощении долга. Сказанное находит свое нормативное подтверждение также в п. 1 ст. 16 Закона об ООО, устанавливающим запрет на освобождение учредителя общества от обязанности внесения вклада в уставный капитал общества, в т. ч.: путем зачета его требований к обществу. По аналогичным причинам не могут быть прекращены указанными выше способами и правоотношения, элементом которых является обязанность хоз. общества по выплате участникам объявленных дивидендов и ликвидационной квоты, предоставлению им определенной в законе информации и т. д.