Судебное толкование в применении уголовного закона: история и современность

Кр. Осакве полагает, что российское право находится на переходной стадии развития, отмечая при этом, что "его пока нельзя отнести к семье западного права вообще, к системе романо-германского права в особенности". Между тем он склоняется к позиции, что российское право "движется в сторону присоединения к германской подгруппе в семье романо-германского права".

Наибольшее распространение в научной литературе получила точка зрения авторов, относящих Россию к семье континентального права. В пользу этого говорит, прежде всего, преимущественно кодифицированный характер законодательства этих государств, иерархичность юридических источников и принцип верховенства закона, наличие писаных конституций, являющихся основой всего законодательства, а также то обстоятельство, что на становление и развитие как российского, так и континентального права оказало влияние римское право.

Противники официального признания судебного правотворчества в российской правовой доктрине указывают именно на данный факт, отмечая при этом, что традиционно судебная практика не рассматривается в качестве источника права в романо-германской правовой семье. Считается, что правовая норма должна иметь законодательное происхождение. Однако в настоящее время ситуация в значительной степени изменилась.

Решения высших судебных органов, содержащие толкование уголовно-правовых норм, воспринимаются нижестоящими судами в качестве образца правильного применения норм уголовного закона и, как результат, источника уголовного права.

Так, в ФРГ такой авторитет придан решениям Федерального конституционного суда. Так же обстоит дело в Аргентине и Колумбии в отношении решений верховных судов по конституционным вопросам. В Швейцарии кантональные суды связаны решением Федерального суда, признавшего неконституционным кантональный закон. В Португалии авторитетом прецедента обладают решения пленума Верховного суда, опубликованные в официальном органе. Правотворческая роль судебной практики официально признана в Испании, где обжалование судебных решений в Верховный суд допускается, согласно закону, в случае если в них нарушена "doctrina legal": имеется в виду судебная практика, основанная на ряде решений Верховного суда. В ФРГ считается, что, если какое-то правило подтверждено постоянной судебной практикой, оно рассматривается как норма обычая и должно применяться судами в таковом качестве.

Конституция Казахстана к числу источников права относит нормативные постановления Конституционного Совета и Верховного Суда Республики. Источником права в Румынии, Армении, Грузии, Кореи, Словакии, Хорватии являются решения органа конституционного судопроизводства, которым может быть аннулирована любая правовая норма. В Турции дополнительным источником права признаются решения Кассационного Суда и Государственного совета. В Беларуси согласно ст. 47 Закона "О судоустройстве и статусе судей в Республике Беларусь" разъяснения Пленума Верховного Суда по вопросам применения законодательства являются обязательными для судов, иных органов и должностных лиц, применяющих закон. Особое место в системе источников права Беларуси занимают акты Конституционного Суда. На Украине в качестве источника права рассматриваются постановления Пленума Верховного Суда и акты Конституционного Суда Украины. Определенное значение в качестве источника права Узбекистана имеет практика высших судов. Верховный суд Узбекистана публикует периодические бюллетени, содержащие тексты основных постановлений, руководящих разъяснений и решений или определений по отдельным делам.

В Дании, наряду с законодательством, большую роль в качестве источника права играют и судебные прецеденты. В целом суды обязаны следовать решениям, принятым по аналогичным делам вышестоящими судами, в первую очередь Верховным судом.

Во Франции источником права являются решения Кассационного суда. Нередко судебная практика шла в обход законодателя и по существу творила правовые нормы. Так, вплоть до принятия нового УК, уголовное законодательство Франции не знало института крайней необходимости, однако фактически, благодаря решениям Кассационного суда, такой институт был введен в практику. Именно судебная практика выработала условия правомерности причинения вреда в "состоянии необходимости" и стала использовать их в качестве оправдательного факта до какого-либо решения этого вопроса со стороны законодателя.

В Греции формально судебные решения не являются источником уголовного права. Однако на практике все выглядит далеко не так. Исследователи отмечают, что в правовой системе Греции фактически действует прецедентное право. Это проявляется, с одной стороны, в том, что Верховный суд страны принимает весьма важные по своему характеру решения, фактически приравниваемые к прецеденту, а с другой, - в том, что в своей деятельности нижестоящие суды Греции "обычно приспосабливаются к решениям вышестоящих судов", хотя "технически они никак не связаны этими решениями".

Аналогичным образом складывается ситуация в Финляндии, Норвегии, Швеции, Голландии, Польше и других государствах континентальной правовой семьи, где формально судебная практика как источник права отрицается, а фактически существует и применяется. Например, в соответствии с реформой 1971 г. Верховный суд Швеции был косвенно наделен правотворческой функцией. Высшей судебной инстанции были даны права рассматривать дела, представляющие интерес в плане установления определенных направлений в правоприменительной деятельности.

В пользу признания судебной практики в качестве источника права свидетельствует и тот факт, что решения конституционных судов ряда государств континентального права обязательны для всех субъектов права.

Так, в силу ст. 134 Конституции Италии, Конституционный суд выносит решения по спорам, касающимся конституционности законов и имеющих силу закона актов государства и областей. Если Суд объявляет о неконституционности какого-либо положения закона или акта, имеющего силу закона, такое положение теряет силу (ст. 136 Конституции Италии).

Аналогичное правило действует и в Германии. Решения Федерального конституционного суда Германии о неконституционности нормативно-правового акта, согласно параграфу 31 (I) Закона о Федеральном конституционном суде, обязательны, по Конституции, для всех органов и для всех судов, а также для законодательной и исполнительной власти. Такие решения Конституционного суда имеют силу закона (параграф 31 (II) Закона о Федеральном конституционном суде).

Признавая уголовно-правовую норму неконституционной, орган конституционного судопроизводства отменяет ее. При рассмотрении дел в будущем суды будут ссылаться на решение Конституционного суда, которым норма признана не соответствующей Основному закону государства. В юридической литературе данное явление получило название "механизм прямого воздействия нормативного характера".

Кроме того, выделяют механизм косвенного воздействия, который состоит в том, что одна или несколько высших судебных инстанций наделяются правом контролировать, не оказывая непосредственного воздействия как на саму норму, так и на иерархию норм, интерпретацию норм права обычными судами в процессе рассмотрения конкретных дел.

Справедливости ради следует отметить, что на законодательном уровне обязанность нижестоящих судов следовать толкованию правовых норм, данному вышестоящими судебными органами в своих решениях, не закреплена. Тем не менее юридическая наука и судебная практика идут по пути признания обязательности толкования уголовного закона, данного высшими судами, что способствует единообразному пониманию и применению уголовного закона.

В соответствии с Законом о судоустройстве Италии одной из функций Кассационного суда является обеспечение "точного соблюдения и единообразного толкования законов", в результате чего Кассационный суд вырабатывает определенную линию в решении судами однородных дел, называемую юриспруденциальными направлениями. Данные направления закрепляются в издаваемых им максимах.

Кассационный суд Франции выносит постановления только по конкретным делам, однако они оказывают существенное влияние на судебную практику и обеспечивают единообразное применение законов в масштабе всей страны, поскольку служат ориентиром при разбирательстве судами аналогичных дел или в трактовке тех или иных правовых институтов. В этом смысле особое значение имеют постановления палаты по уголовным делам, нередко самостоятельно решающей многие важные вопросы уголовной политики.

В судебных решениях часто содержатся ссылки на предыдущие решения, что способствует единообразию судебной практики.

Кроме того, с каждым годом количество сборников судебной практики в странах континентального права увеличивается, что свидетельствует о возрастающей ее роли. В связи с этим справедливо утверждение Р. Давида, что "сборники и справочники пишутся не для историков права или социологов и не для удовольствия их читателей - они создаются для юристов-практиков, и их роль объяснима лишь тем, что судебная практика является в прямом смысле источником права".

Значительное число решений публикуется вместе с заметками и комментариями судей, ученых-юристов.

В ряде стран романо-германской правовой семьи действуют электронные базы данных судебных решений, что ускоряет и облегчает их использование.

Вместе с тем следует отметить, что, к сожалению, публикуются не все судебные решения и не в полном объеме, что сказывается на эффективности их применения. Такая процедура существует, например, во Франции, Швеции, Финляндии и ряде иных государств, где верховные суды сами выбирают решения, подлежащие публикации. Интерес представляет механизм отбора решений в Польше. Первоначально решения для публикации выбирает готовивший их судья, затем подключаются другие члены суда, окончательный выбор делает Бюро судебных решений, состоящее из судей, представителей Министерства юстиции, ученых.

В ряде стран (Франция, Испания, Норвегия, Германия) публикации подлежит полный текст судебного решения. В Италии, напротив, решения Верховного суда публикуются в виде коротких абстрактов, содержащих только юридический принцип, без указания фактов и доводов обоснования решения. Указанные положения не затрагивают решений органов конституционного судопроизводства, которые, как правило, публикуются в полном объеме.

Единообразному применению закона содействует и обобщение судебной практики верховными судами стран романо-германской правовой семьи.

В пользу обязательности решений высших судебных инстанций, содержащих толкование уголовно-правовых норм, говорит и усложненная процедура изменения в правопонимании. Так, Верховный федеральный суд Германии включает в себя пять сенатов по уголовным делам. Если один из сенатов в своем решении по конкретному делу формулирует определенное толкование уголовно-правовой нормы, отличающееся от предыдущего, правовой вопрос выносится на разрешение пленарного заседания Большого сената, включающего представителей остальных сенатов. Только Большой сенат санкционирует изменение в правопонимании уголовно-правовой нормы. В Конституции Германии закреплено, что если конституционный суд земли намерен отойти от прецедента Конституционного суда Германии, то он должен изложить свои намерения Федеральному конституционному суду в особой форме.

В своем решении суд обязан доказать, что, руководствуясь в первую очередь законом и правом, он толкует и применяет правовую норму более правильным образом. Наиболее значимым доводом в подобных случаях является доказательство того, что в новом судебном акте достигается большая, чем в прецеденте, гарантия юридической определенности.

Кроме того, законодательство государств романо-германской правовой семьи предоставляет высшим судебным органам полномочия по пересмотру решений нижестоящих судов и, в случае ошибочности, их отмену. Следовательно, в случае дачи судом интерпретации нормы уголовного закона, отличной от разъяснений высших судебных органов, есть вероятность, что решение будет отменено или изменено, если станет предметом рассмотрения вышестоящего суда.

В законодательстве стран континентального права (например, в Австрии, Германии, Италии) нашел свое отражение принцип обязательной мотивации судебных решений, что служит серьезной гарантией от принятия произвольных решений.

В пользу тезиса о практической роли прецедентов как источников права говорит также и то, как справедливо утверждает М.Н. Марченко, что среди юристов стран романо-германского права все больше доминирует мнение, согласно которому право создается отнюдь не только государством. Поиск права - "это задача, которая должна выполняться всеми юристами, каждым в своей сфере и с использованием всех методов", включая методы практикующих в суде юристов.

Таким образом, судебный прецедент как источник права зародился в средневековой Англии. Его становлению и развитию способствовал ряд условий: отделение судебной власти от законодательной и исполнительной, получение независимости; наличие высокого уровня квалификации судей; создание централизованных судебных органов; установление публикаций судебных отчетов.

В общем виде правило прецедента сводится к следующему: каждый суд обязан следовать решению вышестоящего суда, а также связан своими собственными решениями. Вышестоящая судебная инстанция может отвергнуть прецедент нижестоящего суда, а в отдельных случаях и свое ранее вынесенное решение. При этом следует отметить, что обязательностью обладает не судебное решение в целом, а его мотивировочная часть, то есть правоположение, на котором основаны выводы суда.

На современном этапе роль закона как источника уголовного права в англо-саксонской правовой семье значительно возросла, роль прецедента сместилась в сторону толкования уголовных статутов. Закон в системе "общего права" не имеет смысла, пока он не истолкован судами. Фактически закон мертв без прецедентов, которые истолковывают, разъясняют и уточняют смысл правовых предписаний. В Англии традиционно считается, что принятый закон начинает "жить", становится правовым запретом или велением только будучи применен судьей.

Главная особенность романо-германской правовой семьи заключается в том, что основным источником права выступает закон. Вместе с тем судебная практика в романо-германской правовой семье фактически выполняет роль источника уголовного права, особенность которого состоит в том, что он возникает и существует в точном соответствии с законом и на его основе и не имеет перед ним приоритета. В странах континентального права наблюдается постепенный отказ от признания закона единственным источником уголовного права.

Глава 2. Роль судебного толкования уголовного закона в современном российском уголовном праве

2.1 Решения Конституционного Суда РФ и их роль в применении уголовного закона

судебный толкование уголовный право

Конституционный Суд РФ осуществляет толкование Конституции РФ и соответствующих нормативных правовых актов при рассмотрении и разрешении всех дел, отнесенных законом к его компетенции. В результате такого толкования он формулирует правовые позиции.

Законодательного определения понятия "правовые позиции" нет. О нем упоминается лишь в двух статьях Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" - статьях 29 и 73. Согласно ст. 29 решения и другие акты Конституционного Суда РФ выражают соответствующую Конституции РФ правовую позицию судей, свободную от политических пристрастий. Ст. 73 содержит норму, в соответствии с которой, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда Российской Федерации, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание.

В общем виде правовые позиции можно определить как обязательное для всех субъектов права толкование конституционных норм и норм отраслевого законодательства, данное Конституционным Судом РФ в своих решениях. В юридической литературе даются различные определения данного понятия.

Практика Конституционного Суда РФ показывает, что правовые позиции формулируются в любых решениях Конституционного Суда. Так, согласно п. 1 резолютивной части Определения Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2004 г. N 466-О выявленный в настоящем Определении конституционно-правовой смысл положений части третьей статьи 127 УИК Российской Федерации является общеобязательным и исключает любое иное ее истолкование в правоприменительной практике. Аналогичное положение содержится и в п. 2 резолютивной части Определения Конституционного Суда РФ от 4 ноября 2004 г. N 342-О, в соответствии с которым выявленный в настоящем Определении конституционно-правовой смысл положений части первой статьи 74 УК Российской Федерации и части первой статьи 399 УПК Российской Федерации является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

Анализ работ ряда авторов (Н.В. Витрука, Г.А. Гаджиева, В.В. Кошелевой, Е.Ю. Терюковой и других) позволяет выделить два признака правовых позиций:

1) общий характер, т.е. они распространяются не только на конкретный случай, который был предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ, но и на все аналогичные ситуации;

2) общеобязательность, т.е. они имеют такую же юридическую силу, что и решения Конституционного Суда РФ и обязательны на всей территории Российской Федерации для всех без исключения субъектов права.

Указанный вывод следует:

во-первых, из норм ч. 5 ст. 125 Конституции РФ, ст. 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде РФ", в соответствии с которыми Конституционный Суд РФ является единственным органом, обладающим правом официального толкования Конституции РФ, следовательно, содержание правовых позиций в решениях Конституционного Суда о толковании Основного Закона Российского государства не может подвергаться сомнению или игнорироваться;

во-вторых, из положений ст. 6 указанного закона, в силу которой решения Конституционного Суда РФ (правовые позиции являются их составной частью) обязательны на всей территории РФ для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений;

в-третьих, из предписаний ч. 2 ст. 79 указанного закона, в соответствии с которой юридическая сила постановления Конституционного Суда РФ о признании акта неконституционным не может быть преодолена повторным принятием этого же акта. На это обстоятельство обращается внимание и в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П "По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации" (абз. 2 п. 4), что еще раз подчеркивает обязательность правовых позиций для законодательных органов;

в-четвертых, из норм ст. 80 указанного закона, в которой закреплена обязанность государственных органов и должностных лиц по приведению законов и иных нормативных актов в соответствие с Конституцией РФ в связи с решением Конституционного Суда РФ;

в-пятых, из норм ст. 81 указанного закона, согласно которой неисполнение, ненадлежащее исполнение либо воспрепятствование исполнению решения Конституционного Суда РФ влечет ответственность, установленную федеральным законом. В частности, такая ответственность предусмотрена УК РФ (ст. ст. 285, 286, 293, 315 - злоупотребление должностными полномочиями, их превышение, халатность, неисполнение решения суда или иного судебного акта);

в-шестых, из Определения Конституционного Суда РФ от 7 октября 1997 г. N 88-О, в котором отмечается, что правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на котором основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц.

Кроме того, на общеобязательность обращается внимание и в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П "По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации" (п. 4), в соответствии с которым постановления Конституционного Суда обязывают всех правоприменителей, включая другие суды, действовать в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации; решения Конституционного Суда Российской Федерации, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют общее значение.

Изложенное свидетельствует об общем характере и обязательности правовых позиций для всех без исключения субъектов права. Что касается новых правовых позиций Конституционного Суда РФ, содержащихся в его определениях, то их следует считать обязательными только для самого Суда. Кроме того, в своих решениях об отказе в принятии обращения к производству он должен точно следовать ранее выраженным правовым позициям, иначе дело должно рассматриваться по существу.

С данной проблемой тесно связан вопрос об изменении правовых позиций Конституционного Суда. ФКЗ "О Конституционном Суде РФ" предусматривает возможность пересмотра правовой позиции. Аналогичные нормы содержатся в законодательстве Германии, Испании. Указанное положение представляется нам верным, так как таким образом Конституционный Суд может исправить допущенную им ошибку.

Дискуссионным и достаточно сложным остается вопрос о том, являются ли решения Конституционного Суда РФ источником права. Существуют две точки зрения. Сторонники первой (Н.А. Богданова, В.В. Лузин, В.С. Нерсесянц, В.В. Тарасова и другие) считают, что решения Конституционного Суда не являются источником права.

Приверженцы второй позиции (А.А. Белкин, Л.Г. Бирюкова, Н.В. Витрук, Г.А. Гаджиев, А.Б. Дорохова, В.Д. Зорькин, Е.В. Колесников, В.В. Лазарев, К.В. Ображиев, Б.С. Эбзеев и другие) полагают, что решения Конституционного Суда - источник права. Соглашаясь с указанным мнением, мы считаем, что решения Конституционного Суда представляют собой дополнительный источник российского уголовного права. В этой связи интерес представляет рассмотрение позиции А.А. Белкина. Автор считает, что решения Конституционного Суда представляют собой источники российского права, но источники особого рода, которые он именует производными. При этом А.А. Белкин выделяет следующие основные их признаки как производных источников права. Во-первых, решения Конституционного Суда заимствуют исходный материал в иных источниках права, прежде всего, в Конституции. Соответственно, судебное правотворчество оказывается формально связанным некоторыми первичными источниками права. Во-вторых, само творение права в решениях Конституционного Суда протекает как интерпретация конституционных и иных положений, но как раз в этом Конституционный Суд практически ничем не ограничен. В-третьих, Конституционный Суд принимает решения по конкретным обращениям и применительно к конкретным актам, что - опять-таки формально - сужает значение правотворческих элементов в содержании его постановлений, заключений и определений.

Ссылки на решения Конституционного Суда встречаются и в решениях судов общей юрисдикции, что вполне оправданно. Игнорирование судебными органами решений Конституционного Суда РФ повлечет за собой отмену или изменение вынесенных ими решений, что еще раз подтверждает вывод об их обязательности. Так, Президиум Верховного Суда РФ отменил определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в связи с тем, что Судебная коллегия, отменив приговор Курского областного суда и направив дело на новое расследование, не учла Постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г., которым были признаны неконституционными нормы, возлагающие на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору в случае невосполнимой в судебном заседании неполноты расследования.

Таким образом, правовые позиции представляют собой прецедент толкования конституционных норм и норм отраслевого законодательства, который дополняет своим содержанием конституционную норму и создает возможность для ее более точного и единообразного применения. Представляется, что правовые позиции по юридической силе находятся между конституционными нормами и нормами федеральных законов.

Официальное толкование отдельных положений Конституции РФ практически невозможно осуществить, не формулируя новых положений. Хотя Суд формально не создает новый закон, а только указывает, каким он должен быть в соответствии с Конституцией, тем не менее, он фактически закладывает его новую основу и предопределяет правила, которые должны действовать до его принятия. Как негативный законодатель Конституционный Суд отменяет отдельные положения уголовного закона в силу их несоответствия Конституции. Как позитивный Конституционный Суд дает законодателю рекомендации осуществить необходимое нормативно-правовое регулирование в соответствии с правовыми позициями, сформулированными им в своих решениях.

В свете изложенного мы разделяем точку зрения К.В. Ображиева о том, что, если позитивная уголовно-правовая норма признана неконституционной, в соответствующих ситуациях суды обязаны выносить свои решения на основе постановления Конституционного Суда, отменяющего эту норму. Негативная уголовно-правовая норма, содержащаяся в резолютивной части постановления Конституционного Суда, становится правовой основой решения суда общей юрисдикции по уголовному делу.

Так, в 1995 г. Конституционный Суд РФ признал, что положение ст. 64 УК РСФСР о том, что бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы является одной из форм измены Родины, противоречит как нормам самой Конституции о правах и свободах человека и гражданина, так и общепризнанным принципам и нормам международного права. В соответствии суды обязаны были в соответствующих случаях выносить оправдательные приговоры, ссылаясь именно на конкретное решение Конституционного Суда.

В ряде случаев Конституционный Суд, не признавая норму неконституционной, дает ей толкование в соответствии с конституционными принципами, в результате чего ее регулятивное воздействие меняется, т.е. она продолжает действовать и применяться на практике, но в ином значении. Это представляется правильным, так как в случае признания нормы неконституционной ее вообще не будет, что создаст большие трудности в правоприменительной практике. Таким образом, Конституционный Суд РФ осуществляет толкование Конституции РФ и Уголовного кодекса при рассмотрении и разрешении дел, отнесенных законом к его компетенции. В результате такого толкования он формулирует правовые позиции. Анализ юридической литературы и законодательства приводит к выводу о том, что в общем виде правовые позиции представляют собой обязательное для всех субъектов права толкование конституционных норм и норм отраслевого законодательства, изложенное Конституционным Судом РФ в своих решениях. Правовые позиции представляют собой прецедент толкования конституционных норм и норм отраслевого законодательства, который дополняет своим содержанием конституционную норму и создает возможность для ее более точного и единообразного применения. Правильное и своевременное применение судебными органами решений Конституционного Суда РФ способствует конституционализации судебной практики. В современных условиях, ввиду огромного количества постановлений и определений Конституционного Суда РФ, судьям становится сложнее ориентироваться в них. В связи с этим целесообразно вести учет правовых позиций, подлежащий официальному опубликованию. Представляется верным предложение Н.В. Витрука о разработке системы мер организационно-технического порядка, направленной на учет и разъяснение правовых позиций Конституционного Суда, на оказание помощи в консультировании и координации законотворческой и правоприменительной деятельности на уровне Федерации и в субъектах Федерации.

2.2 Роль постановлений Пленума Верховного Суда РФ в применении уголовного закона

Верховный Суд РФ, являясь высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики. Такие разъяснения находят свое выражение в постановлениях Пленума.

Постановление Пленума Верховного Суда - один из видов судебных решений, которое является комплексным, основывается на совокупности казуальных судебных решений. В постановлениях Пленума, как правило, обобщаются толкования, высказанные в судебных решениях по конкретным делам.

В юридической литературе дискуссионным является вопрос относительно обязательности постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Существуют две точки зрения. Сторонники первой (Л.Д. Гаухман, С.А. Иванов, В.С. Нерсесянц, Е.А. Прохорова, А.И. Рарог и другие) утверждают, что постановления Пленума не являются обязательными, а носят лишь рекомендательный характер.

Приверженцы второй точки зрения считают, что постановления Пленума Верховного Суда РФ имеют обязательный характер. Прежде всего, данный вывод основан на Федеральном конституционном законе от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации". Пункт 1 ст. 6 данного Закона содержит норму, в соответствии с которой вступившие в законную силу постановления судов, мировых судей и судов субъектов РФ, а также их законные распоряжения, требования, поручения, вызовы и другие обращения являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, других физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории РФ.

Обязательность постановлений Пленума Верховного Суда следует и из норм Закона РСФСР от 8 июля 1981 г. "О судоустройстве РСФСР" (действует в части, не противоречащей Конституции РФ и ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации"), ст. 56 которого закрепляет, что Верховный Суд изучает и обобщает судебную практику, анализирует судебную статистику и дает руководящие разъяснения судам по применению законодательства РФ при рассмотрении судебных дел, осуществляет контроль за выполнением судами руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ.

Как справедливо В.В. Демидов, то обстоятельство, что, в отличие от содержания ст. 56 Закона РСФСР "О судоустройстве РСФСР", в ст. 126 Конституции Российской Федерации не говорится о том, что указанные разъяснения являются руководящими, не означает, что их можно игнорировать. Напротив, толкование текста ст. 126 Конституции дает основание для вывода о том, что дача Верховным Судом РФ разъяснений по вопросам судебной практики является таким же равноценным его полномочием, как и другие полномочия, перечисленные в этой статье.

Например, в соответствии с ч. 2 ст. 9 УК РФ возраст несовершеннолетнего, совершившего уголовно-противоправное деяние, определяется на момент совершения деяния независимо от времени наступления последствий. Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 14 февраля 2000 N 7 "О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних" разъяснил, что лицо считается достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день рождения, а по истечении суток, на которые приходится этот день, то есть с ноля часов следующих суток. При установлении судебно-медицинской экспертизой возраста подсудимого днем его рождения считается последний день того года, который назван экспертами, а при определении возраста минимальным и максимальным числом лет суду следует исходить из предлагаемого экспертами минимального возраста такого лица (п. 7).

В постановлениях Пленума также разъясняются понятия, лишь обозначенные в законе. В частности, ст. 228 УК РФ предусматривает ответственность за незаконные приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, не раскрывая этих понятий. Верховный Суд РФ в своем Постановлении от 15 июня 2006 г. N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" указал, что следует понимать под изготовлением, приобретением, хранением и т.д.

Применительно к экологическим преступлениям УК РФ не раскрывает понятия "причинение вреда здоровью", "иные тяжкие последствия", "незаконная порубка", "незаконная охота" и т.д. Это делает Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 5 ноября 1998 г. N 14 "О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения". В частности, Пленум указал, что причинение вреда здоровью человека (ст. ст. 246, 247, 248, 250, 251, 252, 254 УК РФ) выражается в расстройстве здоровья, временной или постоянной утрате трудоспособности, причинении тяжкого, средней тяжести или легкого вреда одному или нескольким лицам (п. 4).

Нередко постановления Пленума выполняют также функцию восполнения пробелов в праве. Например, закон упоминает о таком понятии, как "лицо, ранее отбывавшее лишение свободы", не раскрывая его. Помощь в уяснении данного понятия с целью единообразного применения закона оказал Пленум Верховного Суда РФ, который в своем Постановлении от 12 ноября 2001 г. N 14 "О практике назначения судами видов исправительных учреждений" дал толкование понятия "лица, ранее отбывавшего лишение свободы". Пленум разъяснил, что ранее отбывавшим лишение свободы следует считать лицо, которое за совершенное им в прошлом преступление было осуждено к наказанию в виде лишения свободы и отбывало его в исправительной колонии, тюрьме, лечебном исправительном учреждении, лечебно-профилактическом учреждении (статья 74 УИК РФ) либо в следственном изоляторе для производства следственных действий, участия в судебном разбирательстве или в связи с оставлением для выполнения работ по хозяйственному обслуживанию (статьи 77, 77.1 и 77.2 УИК РФ), если судимость за это преступление не была снята или погашена на момент совершения нового преступления.

В примечании 1 к ст. 285 УК РФ дается понятие должностного лица. Однако закон не раскрывает такие понятия, как "представитель власти", "организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции". Это делает Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе".

Наглядным примером восполнения пробелов выступает и Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г. N 5 "О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности" (Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 6 февраля 2007 г. N 8 "О признании утратившими силу некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации" признано утратившим силу), в котором были даны разъяснения судам о порядке определения размера материального ущерба, наступившего в результате преступного посягательства на чужую собственность.

Судьи, следователи, другие правоприменительные работники всегда учитывают разъяснения Пленума Верховного Суда РФ по вопросам применения норм материального и процессуального права, что способствует правильному исполнению закона и еще раз подтверждает вывод об их обязательности.

Например, заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об отмене постановления судьи в части определения судьбы вещественных доказательств и направлении дела на новое судебное рассмотрение, считая, что решение судьи противоречит разъяснению, данному в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 февраля 1978 г. "О судебной практике по делам о контрабанде". Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 11 января 2001 г. протест удовлетворила.

Калужским областным судом Бритенков осужден по ст. 15 и п. "б" ст. 102 УК за покушение на убийство из хулиганских побуждений. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила, переквалифицировав действия Бритенкова на ст. ст. 15 и 103 УК. Заместитель Генерального прокурора РФ поставил в протесте вопрос об отмене кассационного определения и направлении дела на новое кассационное рассмотрение в связи с неправильным изменением квалификации действий осужденного. По мнению заместителя Генерального прокурора РФ, областной суд правильно, с учетом разъяснения, данного в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. "О судебной практике по делам об умышленных убийствах", квалифицировал действия Бритенкова по ст. 15 и п. "б" ст. 102 УК как покушение на умышленное убийство из хулиганских побуждений. Президиум Верховного Суда РФ 1 июля 1993 г. протест удовлетворил.

В мотивировочной части приговоров, наряду с нормами материального права, часто встречается ссылка на постановления Пленума Верховного Суда. В частности, в Постановлении Московского областного суда от 18 января 2001 г. в обосновании решения сделана ссылка на Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе", в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 мая 1993 г. сделана ссылка на Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 4 мая 1990 г. N 3 "О судебной практике по делам о вымогательстве", в Постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 5 апреля 1995 г. сделана ссылка на Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г. и Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 1992 г. "О судебной практике по делам об умышленных убийствах", в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 июля 1999 г. содержится ссылка на Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. N 9 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" и т.д.

В то же время необходимо помнить, что судебное толкование уголовного закона является вторичным и производным по отношению к уголовному закону. Оно подчинено ему, является конкретизацией буквы закона, наполняя ее реальным содержанием, и в конечном счете является необходимым условием реализации воли самого же законодателя. Кроме того, в самих постановлениях Пленума содержатся указания к их исполнению. Так, Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 29 сентября 1994 г. N 6 "О выполнении судами Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. N 3 "О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей" обратил внимание судов на необходимость осуществлять проверку законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей в строгом соответствии с законом и с учетом разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

Решения судей, игнорирующих сформулированное Пленумом правило, могут быть отменены вышестоящим судом в связи с неправильным применением уголовного закона. При этом в качестве основания для отмены решения делается ссылка на закон, который толкуется вышестоящим судом в таком смысле, в каком этот орган его понимает и применяет на практике. Вопросы квалификации, применения положений Общей части уголовного закона, а также иные вопросы находят свое выражение в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Поэтому вышестоящий судебный орган, отменяя или изменяя решение нижестоящего суда, ссылается на закон, толкование которого содержится в разъяснениях Пленума.

Указанный вывод подтверждается и сложившейся судебной практикой. Так, Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 1 декабря 1993 г. был отменен приговор, вынесенный Московским областным судом. Как указано в Постановлении Президиума, квалифицируя действия Ефимова по каждому эпизоду умышленного убийства как самостоятельные преступления, суд не учел разъяснений, данных в п. п. 12 и 14 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. "О судебной практике по делам об умышленных убийствах", о том, что в случае, когда виновный совершил умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах и не был осужден за него, а затем совершил такое же преступление, оба деяния должны квалифицироваться лишь по ст. 102 УК с соответствующими пунктами, включая п. "и" этой статьи закона, а также о том, что умышленное убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах, предусмотренных двумя и более пунктами ст. 102 УК, должно квалифицироваться по всем этим пунктам. Наказание же в таких случаях не должно назначаться по каждому пункту в отдельности. При таких данных приговор и кассационное определение подлежат отмене, а дело - направлению на новое судебное рассмотрение.

Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 13 сентября 2001 г. был изменен приговор Петрозаводского городского суда, отменено постановление президиума Верховного суда Республики Карелия. Президиум Верховного суда Республики Карелия указал в постановлении, что, при наличии совокупности преступлений, суд обязан выполнить требования ст. 69 УК РФ и уголовный закон не содержит запрета в отношении сложения условных наказаний при совокупности преступлений. Как указала Судебная коллегия, вывод о возможности сложения условных наказаний ошибочен. В п. 29 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 июня 1999 г. "О практике назначения судами уголовного наказания" разъяснено: если в отношении условно осужденного лица будет установлено, что оно виновно еще и в другом преступлении, совершенном до вынесения приговора по первому делу, правила ст. 69 УК РФ применены быть не могут, поскольку в ст. 74 УК РФ дан исчерпывающий перечень обстоятельств, на основании которых возможна отмена условного осуждения. В таких случаях приговоры по первому и второму делу исполняются самостоятельно.

Таким образом, иное толкование уголовного закона, чем данное в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ, повлекло за собой отмену и изменение указанных выше судебных актов.

В связи с принятием Конституции РФ у судов возникло множество вопросов по применению ее положений, в частности, ч. 2 ст. 23 и ст. 25. С целью недопущения разнобоя в правоприменительной деятельности Пленум Верховного Суда РФ принял 24 декабря 1993 г. Постановление N 13 "О некоторых вопросах, связанных с применением ст. ст. 23 и 25 Конституции Российской Федерации", в котором дал ряд разъяснений. Так, Пленум указал, что материалы, подтверждающие необходимость ограничения права гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, проникновения в жилище, предоставляются судье уполномоченными на то органами и должностными лицами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством и Законом Российской Федерации "Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации" (п. 3). По результатам рассмотрения материалов судьей выносится мотивированное постановление о разрешении провести оперативно-розыскные или следственные действия, связанные с ограничением указанных выше прав или с проникновением в жилище, либо об отказе в этом (п. 4).

Новый Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности", который привел ранее установленный порядок ограничения конституционных прав граждан на неприкосновенность частной жизни и жилища в соответствие с Конституцией РФ, был принят 5 июля 1995 г. Указанное выше Постановление сыграло важную роль в стабилизации судебной практики, в течение полутора лет обеспечивало прямое действие данных положений Конституции РФ.

Таким образом, цель разъяснений заключается не только в том, чтобы акцентировать внимание судов на необходимость правильного и единообразного толкования законов, но и в том, чтобы обязать их разрешать дела в точном соответствии с законом, что, в свою очередь, еще раз подтверждает вывод об обязательности постановлений Пленума Верховного Суда РФ для всех без исключения субъектов права. Следует подчеркнуть, что, хотя отдельные положения постановлений Пленума имеют характер не разъяснений, а рекомендаций соответствующим судам, такого рода рекомендации также обязательны для судов, поскольку в соответствии со ст. 126 Конституции Российской Федерации на Верховный Суд РФ возложена обязанность по осуществлению судебного надзора за деятельностью судов общей юрисдикции.

Разъяснения даются по вопросам судебной практики на основании рассматриваемых судами дел, являются результатом ее обобщения. В них разъясняются те вопросы, которые вызывают сомнения и неясности у судебных органов, порождают разобщенность в отправлении правосудия, ошибки и неправильные решения. Разъяснению подлежат лишь те нормативные акты, которые суды применяют в процессе правосудия. Они обращены в первую очередь к судебным органам и являются формально обязательными для них. В то же время они обязательны для всех иных лиц и органов, которые в той или иной форме непосредственно участвуют в судебной деятельности.

Таким образом, мы полагаем, что постановления Пленума Верховного Суда РФ являются дополнительным источником уголовного права, особенность которого состоит в том, что он не может устанавливать, изменять или отменять уголовно-правовые запреты. Предназначение постановлений сводится к даче разъяснений по применению уголовного закона в точном соответствии с его буквой и духом. Толкование норм уголовного закона, данное Верховным Судом РФ по конкретному делу, учитывается судьями при разрешении аналогичных дел. Данное положение не умаляет статус закона, а, наоборот, вносит дополнение в сферу регулирования общественных отношений, наполняя его реальным содержанием, раскрывая смысл правовой нормы, заложенный в нее законодателем.

Следует заметить, что в юридической литературе дискуссионным является вопрос относительно того, могут ли постановления Пленума Верховного Суда РФ создавать правовые нормы. Сторонники первой точки зрения (П.Е. Недбайло, В.С. Нерсесянц, А.С. Пиголкин, Е.А. Прохорова и другие) утверждают, что постановления Пленума не могут и не должны создавать новых норм права. Приверженцы второй (К.А. Волков, С.С. Пирвагидов и другие) считают, что положения постановлений данного судебного органа обладают всеми признаками правовой нормы. Разделяя указанную позицию, мы полагаем, что по своим правовым характеристикам большая часть положений постановлений Пленума Верховного Суда РФ представляют собой правовые нормы: они ориентированы на неопределенный круг лиц, рассчитаны на многократное применение, обладают общеобязательным характером, являются официальным выражением государственной воли, охраняются принудительной силой государства. Здесь важно подчеркнуть, что речь идет не о новых правовых нормах, а о нормах, конкретизирующих, детализирующих закон и, в конечном счете, раскрывающих волю законодателя.

2.3 Роль толкования уголовного закона судами общей юрисдикции в решениях по конкретным делам

В решениях Верховного Суда РФ по конкретным делам формулируется понимание правовой нормы уголовного закона, которое в дальнейшем повсеместно используется в практической деятельности судами и органами предварительного расследования. В связи с этим вызывает многочисленные споры вопрос о том, обязательно ли указанное выше понимание правовой нормы при разрешении аналогичных дел в будущем и, соответственно, выступает ли оно источником уголовного права.

По данному вопросу существуют две точки зрения. Приверженцы первой утверждают, что решение Верховного Суда РФ по конкретному делу не может служить источником уголовного права и имеет силу лишь в рамках конкретного дела.

Сторонники второй позиции считают, что толкование нормы права, данное при рассмотрении конкретного дела, обязательно при разрешении аналогичных дел в будущем и представляет собой не что иное, как источник права.

С нашей точки зрения, решения Верховного Суда РФ приобретают качество источника права именно потому, что в судебной системе только этот орган способен обеспечить единообразное понимание и применение имеющихся норм, чем содействует реализации конституционных принципов законности, равенства граждан перед законом и судом, судебной защиты.

Следует отметить, что нижестоящие суды играют важную роль в формировании правовой позиции. Рассматривая уголовные дела в качестве суда первой инстанции, нижестоящие суды применяют нормы права к конкретным жизненным обстоятельствам, уясняя и разъясняя при этом их смысл. Практически любое судебное решение содержит в себе указание на применяемую в данном случае правовую норму и ее толкование. Разъяснение нормы, переплетаясь с самим судебным решением, фактически становится его составной частью.

Существует мнение, что казуальное толкование Верховным Судом уголовно-правовой нормы воспринимается нижестоящими судами в силу убедительности, аргументированности, но не обязательности. Так, Ю.Е. Пудовочкин, С.С. Пирвагидов указывают, что ссылки исследователей на то, что судьи в своей практической деятельности воспринимают решения Верховного Суда как непосредственное руководство к действию, никак не могут служить основанием для признания за такими решениями характера судебного прецедента. Отказ от признания общеобязательного значения судебных решений обосновывается: во-первых, свойственной отечественной правовой системе континентальной (романо-германской) традицией; во-вторых, значительным влиянием на содержание судебного решения субъективных факторов; в-третьих, что более важно, отсутствием у судебного решения свойства источника права, поскольку судебное решение не содержит правовой нормы, не создает ее - оно лишь выступает в качестве образца понимания этой нормы, толкует ее. Кроме того, признание за решениями Верховного Суда по конкретному делу характера судебного прецедента может подорвать и принцип независимости судей в том его виде, как он сформулирован Конституцией РФ: "судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону".

В.С. Нерсесянц полагает, что ошибочно трактовать различные решения, попавшие в обзор судебной или арбитражной практики, как судебный прецедент (в смысле нового источника права). Подобные обзоры, публикации в судебных бюллетенях и т.д. - это лишь авторитетная информация о правоприменительной практике (к тому же выборочная и фрагментарная), способ выражения той правоприменительной политики по конкретным делам, которой придерживаются высшие судебные инстанции. Судьи могут как следовать подобным рекомендациям, так и придерживаться собственного понимания и толкования действующего права.