Соотношение требований из неосновательного обогащения с другими требованиями о защите гражданских прав

В отличие от ст. 1104, которую мы уже разбирали, ст. 1105 зиждется на той посылке, что возврат в натуре имущества, ни определенного родовыми признаками, на что рассчитана ст. 1104 ГК, ни тем более индивидуально-определенного, невозможен. В этом случае на приобретателя возлагается обязанность возместить потерпевшему действительную стоимость имущества, причем на момент его приобретения. Дело, однако, в том, что к моменту возмещения стоимости имущества она может измениться -- либо уменьшиться, либо возрасти. Если стоимость имущества упала, то ее все равно надо возместить, исходя из действительной стоимости имущества на момент его приобретения. Таким образом, в этом случае потерпевшему достается даже какой-то приварок. По-видимому, законодатель исходит здесь из того, что если бы имущество находилось в хозяйственной сфере потерпевшего, то он вовремя принял бы меры, чтобы «обезопасить» себя от обесценения имущества (например, реализовал его). Если же стоимость имущества по сравнению с той, какой она была в момент приобретения, возросла, то разница составляет убыток потерпевшего, который подлежит возмещению. В этой части иск потерпевшего следует квалифицировать как деликтный. Не так-то просто определить, на какой момент должна быть установлена стоимость имущества, если она возросла, -- на тот момент, когда приобретатель узнал о неосновательности обогащения, или на момент, когда к нему предъявлен иск, или, наконец, на момент вынесения судом решения об удовлетворении иска (ср. п. 1 ст. 1105 и п. 1 ст. 395 ГК). По-видимому, с учетом конкретных обстоятельств дела можно остановиться на любом из этих трех моментов, причем от этого зависит размер подлежащих возмещению убытков. Если приобретатель возместил стоимость имущества немедленно после того, как узнал о неосновательности обогащения, убытки возмещению не подлежат.

Напомним, что в ч. 3 ст. 473 ГК 1964 г. ничего не говорилось ни об изменении стоимости имущества, ни о взыскании убытков, а в ГК 1922 г. правила, аналогичного тому, которое закреплено в п. 1 ст. 1105 нового ГК, вообще не было.

В п. 2 ст. 1105 установлено правоположение, аналога которому нет ни в ГК 1922 г., ни в ГК 1964 г. Имеется в виду ситуация, когда лицо временно, но притом неосновательно пользовалось чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами. В этом случае указанное лицо должно возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования, но уже на тот момент, когда пользование закончилось, и в том месте, где оно происходило. Колебания цены в ту или другую сторону здесь значения не имеют, цена пользования фиксируется на момент, когда пользование закончилось (завершилось). Учитывается при этом цена в том месте, где пользование происходило, а если оно происходило в разных местах, то в месте, где пользование закончилось.

Вполне возможно, что в ГК 1922 и 1964 гг. этот случай специально не был предусмотрен, поскольку для его урегулирования сочли достаточными общие нормы о неосновательном обогащении.

Новой для обязательств из неосновательного обогащения является и ст. 1106, которая предусматривает последствия неосновательной передачи права другому лицу. Что имеется в виду? Лицу действительно принадлежит какое-либо право (например, право собственности или право кредитора по обязательству). Указанное лицо считает, что оно связано обязательством с каким-то другим лицом, хотя на самом деле этого обязательства либо вовсе нет, либо оно является недействительным. И вот во исполнение этого обязательства (несуществующего или недействительного) носитель права передает указанному лицу свое право, хотя оснований для этого не было. В этом случае лицо, передавшее право, может требовать восстановления прежнего положения, в том числе возвращения ему документов, удостоверяющих переданное право (ср. п. 2 ст. 385 ГК).

В ст. 1107 и 1108 ГК речь идет о возмещении потерпевшему неполученных доходов и о возмещении приобретателю затрат на имущество, подлежащее возврату.

Правила ст. 1107 и 1108 ГК частично вобрали в себя то, что было закреплено в ст. 400 ГК 1922 г. и в ч. 5 ст. 473 ГК 1964 г., но к этому не сводятся. Но вначале обратим внимание на чисто техническую ошибку, допущенную при подготовке части второй ГК к опубликованию. В ст. 1108 ГК должна быть сделана отсылка не к ст. 1106, а к ст. 1107 ГК.

Вернемся теперь к существу вопроса. Правила п. 1 ст. 1107 и ст. 1108 во многом перекликаются с тем, что записано в ст. 303 ГК. Судьба доходов и затрат (расходов) зависит от того, знал или должен был знать приобретатель о неосновательности обогащения. Если он об этом знал или во всяком случае должен был знать, то с этого момента он обязан возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые он извлек или должен был из имущества извлечь. С того же момента он обязан возместить приобретателю все необходимые затраты на содержание и сохранение имущества, которые он понес, с зачетом полученных приобретателем выгод. В дополнение к этим правилам, которые были предусмотрены и в ст. 400 ГК 1922 г. (в ч. 5 ст. 473 ГК 1964 г. почему-то речь шла лишь о судьбе доходов, но не о судьбе затрат), ст. 1108 ГК устанавливает, что приобретатель утрачивает право на приобретение затрат, если он умышленно удерживал имущество, подлежащее возврату.

Что же касается п. 2 ст. 1107 ГК, то о нем мы уже подробно говорили.

Наконец, в ст. 1109 перечислены случаи, когда неосновательное обогащение не подлежит возврату. Эта норма отличается большей полнотой по сравнению как со ст. 474 ГК 1964 г., так и тем более со ст. 401 ГК 1922 г. Но и здесь придется сделать одно предварительное замечание. По-видимому, есть известное несоответствие между заголовком и абз. 1 ст. 1109 ГК. Заголовок гласит: «Неосновательное обогащение, не подлежащее возврату». Из этого может быть сделан вывод, что неосновательное обогащение есть, но возврату оно не подлежит. На несколько иной подход ориентирует абз. 1 ст. 1109: «Не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения». Из этой формулировки может быть сделан вывод, что неосновательного обогащения нет. Более точным представляется заголовок ст. 474 ГК 1964 г.: «Имущество, не подлежащее возврату».

Обратимся теперь к конкретным случаям, предусмотренным ст. 1109 ГК.

Не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения имущество, переданное во исполнение обязательства до наступления срока исполнения, если обязательством не предусмотрено иное (см. п. 1 ст. 1109 ГК). В п. 1 ст. 474 ГК 1964 г. соответствующее правило не сопровождалось оговоркой: «если обязательством не предусмотрено иное». В ГК 1922 г. аналогичного правила вовсе не было. Итак, что же здесь имеется в виду? О досрочном исполнении обязательства речь идет в ст. 315 ГК.

Должник вправе исполнить обязательство до срока, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо не вытекает из его существа. В отношении обязательств, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, это правило перевернуто: досрочное исполнение таких обязательств допускается только в случаях, когда это предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства.

С учетом общих положений о досрочном исполнении обязательств вернемся к п. 1 ст. 1109 ГК. По-видимому, имеется в виду тот случай, когда досрочное исполнение обязательства допускается. Если обязательство было исполнено досрочно, а затем должник, поняв, что он мог досрочно обязательство и не исполнять, потребовал возврата исполненного как неосновательное обогащение, то его требование удовлетворению не подлежит. Неосновательного обогащения здесь нет, поскольку должник вправе был исполнить обязательство до срока. Этим правом он и воспользовался. Иными словами, исполнение обязательства опирается на правовое основание. Но что означает в данном случае оговорка: «если обязательством не предусмотрено иное» и почему в числе оснований, препятствующих договорному исполнению обязательства, в отличие от ст. 315 ГК, не предусмотрены ни закон (иные правовые акты), ни существо обязательства? Наконец, затрагивает ли правило п. 1 ст. 1109 ГК досрочное исполнение обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью, и если затрагивает, то как? Разобраться в этих вопросах непросто. Не вполне ясно, кто может требовать возврата досрочно исполненного: только тот, кто такое исполнение произвел, или, при определенных обстоятельствах, и тот, кто исполнение принял?

Следующий случай, предусмотренный в ст. 1109, перекликается с правилами, которые были сформулированы как в ст. 401 ГК 1922 г., так и в п. 2 ст. 474 ГК 1964 г. Правда, во всех этих нормах соответствующие правила сформулированы по-разному. Объясняется это сферой действия натуральных обязательств на момент закрепления данного правила в законодательстве. Наиболее узко она была очерчена в ГК 1964 г., а наиболее широко -- в ГК 1922 г.

Согласно п. 2 ст. 1109 ГК не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока исковой давности. В п. 2 ст. 474 ГК 1964 г. это правило сопровождалось оговоркой: «в случаях, когда такое исполнение допускается законом». Эта оговорка корреспондировала с правилом, закрепленным в ч. 2 ст. 89 ГК 1964 г., из которого вытекало, что исполнение обязанности после истечения исковой давности в отношениях между социалистическими организациями допускалось лишь в случаях, предусмотренных законодательством Союза ССР.

Ныне ограничений для исполнения обязанности после истечения исковой давности в законе не предусмотрено (ср. ст. 89 ГК 1964 г. и ст. 206 ГК). Соответственно этому в п. 2 ст. 1109 ГК не воспроизведена оговорка, которая сопровождала правило п. 2 ст. 474 ГК 1964 г.

Дело, однако, не только в этом. И п. 2 ст. 1109 ГК, и п. 2 ст. 474 ГК 1964 г. рассчитаны на случаи, когда обязательство поначалу было снабжено исковой защитой, но затем вследствие истечения исковой давности ее лишилось. Значительно шире соответствующее правило было сформулировано в ст. 401 ГК 1922 г. -- не вправе требовать возврата уплаченного исполнивший обязательство, хотя бы лишенное исковой силы, но не являющееся недействительным в силу закона. Под действие ст. 401 ГК могли быть подведены не только обязательства, которые лишились исковой защиты вследствие пропуска исковой давности, но и обязательства, которые были лишены ее с самого начала. Так, в 20-е годы практика признавала неправомерными требования возврата уплаченных денег, проигранных в карты, игры или пари. Эти требования лишены исковой защиты, но если соответствующие суммы были добровольно уплачены, то в силу ст. 401 ГК 1922 г. требовать их возврата нельзя.17 Можно было бы привести и другие примеры. Вполне возможно, что эти случаи подпадают под действие п. 4 ст. 1109 ГК, а потому и не охватываются п. 2 той же статьи.

В п. 3 ст. 1109 ГК объединены случаи, которые в ст. 474 ГК 1964 г. были распределены по двум пунктам -- 3-му и 4-му, а в ГК 1922 г. и вовсе отражены не были. В силу п. 3 ст. 1109 ГК не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения заработная плата и приравненные к ней платежи, пенсии, пособия, стипендии, возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, алименты и иные денежные суммы, предоставленные гражданину в качестве средства к существованию, при отсутствии недобросовестности с его стороны и счетной ошибки.

К платежам, приравненным к заработной плате, могут быть отнесены платежи по авторскому договору (ср. абз. 3 п. 3 ст. 25; абз. 3 п. 1 ст. 64; абз. 3 п. 2 ст. 855 ГК). Обратим внимание на то, что денежные суммы, перечисленные в п. 3 ст. 1109 ГК, не подлежат возврату при наличии одновременно двух условий: во-первых, если нет недобросовестности со стороны получателя и, во-вторых, если нет счетной ошибки. При отсутствии хотя бы одного из этих условий (например, получатель недобросовестен или допущена счетная ошибка) полученные суммы подлежат возврату. За простую неосторожность получатель недобросовестным признаваться не может, необходимо наличие умысла или грубой неосторожности.

Наконец, сравнительно новым для нашего гражданского законодательства является п. 4 ст. 1109 ГК, согласно которому не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности. Мы говорим: «сравнительно новым» -- потому, что частично эти случаи могли быть подведены под действие ст. 401 ГК 1922 г. Какие случаи имеет в виду п. 4 ст. 1109 ГК? Например, одно лицо случайно причинило вред другому. По общему правилу, причинитель при отсутствии его вины юридически не обязан к возмещению вреда (п. 2 ст. 1064 ГК). Но если, зная об этом, он полностью или частично возместит вред, то в силу п. 4 ст. 1109 ГК он не может требовать возврата денежных сумм и иного имущества, предоставленного в целях возмещения вреда. А вот другой пример. Автор переполучил авторский гонорар. Недобросовестности автора и счетной ошибки не было. Но если автор, зная об отсутствии юридического обязательства, добровольно возвратит переполученные суммы, то он не сможет потребовать их возврата. То же имеет место при предоставлении соответствующих сумм и иного имущества в целях благотворительности, причем в этом случае не имеет значения, знало ли лицо, требующее возврата имущества, об отсутствии обязательства, или нет. Имущество возврату не подлежит.

Возникает вопрос: определены ли исчерпывающе в ст. 1109 ГК случаи, когда имущество не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения, или нет? По-видимому, перечень этих случаев носит примерный характер, в подтверждение чему можно сослаться на п. 1 ст. 951 ГК. Если имущество или предпринимательский риск застрахованы сверх страховой стоимости, договор в той части страховой суммы, которая превышает страховую стоимость, является ничтожным. Однако уплаченная излишне часть страховой премии, которая исчислялась из расчета завышенной страховой суммы, возврату в этом случае не подлежит.

Институт обязательств из неосновательного обогащения в том виде, в каком он представлен в новом ГК, только еще складывается. Впереди его обкатка. Трудно сказать, какая судьба ему уготована. Но то, что сфера его применения значительно расширится, не подлежит сомнению. Не исключено, что прав А.Л. Маковский, который пишет: «То, что предусмотрено в Кодексе, означает признание существования в праве наряду с “генеральным деликтом” во многом еще более “генеральной кондикции”».

До принятия части второй ГК проблема соотношений требований обсуждалась главным образом в плане допустимости конкуренции исков и изменения основания исковых требований. Исследователи не могли не задумываться над тем, возможен ли переход от одного иска к другому или изменение основания иска в тех случаях, когда это необходимо для установления истины по делу, которая именовалась тогда объективной или материальной, а также для обеспечения наиболее полной и всесторонней защиты прав и законных интересов сторон в гражданском процессе. Особенно часто эта проблема обсуждалась применительно к соотношению вещно-правовых и обязательственно-правовых исков; исков о недействительности сделок с иными требованиями о защите гражданских прав; договорных и внедоговорных исков, а также деликтных исков и исков из неосновательного обогащения. Большинство ученых стояли на позициях недопустимости конкуренции исков, но с теми или иными оговорками признавали возможным изменение основания иска в тех случаях, когда иск не может быть доказан по тому основанию, по которому он первоначально предъявлен. Пожалуй, наиболее оживленно дебатировался вопрос о соотношении деликтного иска и иска из неосновательного обогащения, когда причинение вреда одному лицу сопровождается приращением или сбережением имущества у другого лица. Именно в этих пределах (минус на стороне одного лица и плюс на стороне другого) проблема и обсуждалась. Если же причинение вреда одному лицу не влечет образования имущественной выгоды у другого, то основания для удовлетворения иска из неосновательного обогащения отсутствуют.

В ст. 1103 ГК речь идет о соотношении требований о возврате неосновательного обогащения с требованиями о возврате исполненного по недействительной сделке; об истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения; с требованиями одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством; о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица.

К указанным требованиям могут применяться и требования из неосновательного обогащения, если иное не установлено Гражданским кодексом, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующих отношений.

Из этих положений может быть сделан вывод, что требования из неосновательного обогащения не столько вытесняют требования, перечисленные в ст. 1103 ГК, сколько “сопровождают” их, причем такое сопровождение может и не понадобиться. Если, скажем, неуправомоченный отчуждатель подарил вещь третьему лицу, то иск собственника об истребовании вещи в тех случаях, когда между истцом и ответчиком не производятся расчеты по доходам и расходам, никакими другими требованиями, в том числе и из неосновательного обогащения, не сопровождается. То же имеет место тогда, когда из причинения вреда другому лицу причинитель никакой имущественной выгоды не извлекает. Дело, однако, не в конкретных примерах, которые могут свидетельствовать и об обратном, а в правильной юридической квалификации соответствующих исковых требований, которые могут не называться собственным именем и располагаться в самых различных структурных подразделениях системы гражданского законодательства. Примером тому служит ст. 1104 ГК, которая помещена в главе 60 “Обязательства вследствие неосновательного обогащения” и вроде бы должна охватывать требования именно из неосновательного обогащения. Однако о кондикционных требованиях речь идет лишь в п. 1 ст. 1104 ГК, да и то при условии, что возврату подлежит не индивидуально-определенное имущество, которое истребуется по виндикационному иску, а имущество, определенное родовыми признаками. Именно такое толкование п. 1 ст. 1104 ГК представляется правильным, поскольку возврату потерпевшему подлежит имущество, составляющее неосновательное обогащение приобретателя. Индивидуально-определенное имущество принадлежит истцу и неосновательного обогащения того, кто его приобрел, не составляет.

Но если в п 1 ст 1104 ГК в очерченных пределах действительно речь идет о кондикционном иске, то в п 2 ст 1104 ГК предусмотрен типичный деликтный иск. Вернемся, однако, к ст 1103ГК Как же требования из неосновательного обогащения соотносятся с требованиями о возврате исполненного по недействительной сделке. Вопрос о соотношении требований, вытекающих из недействительности сделок, с другими требованиями обсуждался в цивилистической науке задолго до обновления гражданского законодательства как в 50-е, так и в последующие годы.

Рассмотрим соотношение кондикционного иска с виндикацией. Демаркационная линия между кондикцией и виндикацией может быть проведена достаточно четко если из незаконного владения ответчика истребуется имущество, которое принадлежит истцу на праве собственности, то налицо виндикация Если же истребуется имущество, определенное родовыми признаками и не выделенное из общей имущественной массы ответчика (например, бревна, которые не снабжены особой меткой и обезличены в общей массе бревен, принадлежащих ответчику), то речь идет о кондикционном иске. В то же время кондикционный иск, как, впрочем, и иск из причинения вреда, может сопровождать виндикационный иск, что имеет место при производстве расчетов по доходам и расходам, при ухудшении состояния имущества и т.д. Иными словами, здесь может сложиться та же ситуация, что и при определении последствий недействительности сделок.

Пожалуй, сложнее всего определить соотношение требований из неосновательного обогащения с требованиями одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством. Ведь иск из неосновательного обогащения -- иск внедоговорный, если же стороны связаны между собой договорным обязательством, то указанные требования вроде бы никак не могут соотноситься друг с другом. Полагаем, однако, что это не так. Римское право к числу обязательств из неосновательного обогащения относило требование о возврате предоставления, цель которого не осуществилась. По-видимому, на эти случаи в первую очередь и рассчитано соответствующее правило ст. 1103 ГК. Но этим дело не ограничивается. Нередки случаи, когда отношения сторон, связанных между собой договором, далеко выходят за пределы собственно договорных отношений. Типичный тому пример ситуация, которая может возникнуть при неисполнении денежного обязательства.

Наибольшие споры в цивилистической литературе, предшествовавшей появлению ст. 1103 ГК, вызывал вопрос о разграничении деликтного и кондикционного исков. Широко было представлено мнение, которое сводится к тому, что водораздел между этими исками проводится в зависимости от того, действовало ли неосновательно обогатившееся лицо виновно или невиновно. Если оно действовало виновно, то интересы лица, за счет которого обогащение произошло, защищаются с помощью деликтного иска; если невиновно, то они защищаются кондикционным иском.

Иногда разграничение указанных исков проводилось даже в зависимости от степени вины Считалось, что деликтный иск, если на стороне причинителя образуется имущественная выгода, подлежит предъявлению лишь при наличии такой формы вины, как умысел. Если же умысла в поведении неосновательно обогатившегося нет, то интересы потерпевшего защищаются кондикционным иском. Такого мнения придерживались, в частности, В. А. Рясенцев и А. М. Белякова.

Сопоставим эти взгляды с тем, как подходит к соотношению деликтного и кондикционного исков ст. 1103 ГК. Как ни разграничивать указанные иски, бесспорно одно. при их разграничении законодатель не только не предлагает руководствоваться принципом вины, а как раз напротив, прямо декларирует отказ от этого принципа как критерия их разграничения. Именно этим объясняется прямое указание на то, что правила о неосновательном обогащении подлежат применению также к требованиям о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица.

Констатация этих очевидных фактов не избавляет от необходимости ответить на вопрос, каков критерий разграничения деликтного и кондикционного исков. Подчеркнем еще раз, что вопрос этот возникает в тех случаях, когда причинение вреда одному лицу сопровождается образованием какой-либо имущественной выгоды у другого лица. По-видимому, в этих случаях именно потерпевшему должно быть предоставлено право выбора того иска, который в наибольшей степени обеспечивает удовлетворение его интересов. Сказанное не означает, что определение юридической природы обязательства тем самым отдается на откуп самому потерпевшему, зависит от субъективного восприятия им этого обязательства. Объективная природа обязательства такова, что оно во многих случаях на равных основаниях может быть отнесено как к деликтному, так и к кондикционному. Разумеется, возможность выбора у потерпевшего имеется далеко не всегда. Если, скажем, неосновательное обогащение произошло вследствие обстоятельств, вообще не связанных с поведением обогатившегося лица, то потерпевший может обеспечить свои интересы только с помощью кондикционного иска. Но если есть основания для предъявления как того, так и другого иска, то именно потерпевшему должно быть предоставлено право выбора. При этом один иск может сопровождать другой, как это имеет место, например, когда наряду с иском о возврате неосновательно приобретенного имущества (мы уже говорили о том, при каких обстоятельствах такой иск будет кондикционным) или о возмещении его стоимости, предъявляется иск о возмещении вреда, причиненного недостачей или ухудшением имущества. Первый иск кондикционный, второй -- деликтный.

Подключению обязательств из неосновательного обогащения к другим правовым институтам, главным образом при начислении процентов за неправомерное пользование чужими денежными средствами по ст. 395 ГК, значительное внимание уделено в совместном постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г.

Взимание процентов в обязательствах из причинения вреда предусмотрено в пп. 23 и 24 постановления от 8 октября 1998 г. Трудно, однако, согласиться с тем, что отношения по возмещению вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, являются гражданско-правовыми лишь тогда, когда возмещение производится лицом, с которым пострадавший не состоял в трудовых отношениях, а потому лишь в этих случаях при невыплате или несвоевременной выплате денежных средств по возмещению вреда на указанное лицо может быть возложена обязанность по уплате процентов, установленных ст. 395 ГК.

Отношения по возмещению вреда жизни или здоровью гражданина являются гражданско-правовыми, независимо от того, состоял ли гражданин с причинителем вреда в трудовых отношениях или нет. Соответственно этому на причинителя вреда или на страховщика при невыплате или несвоевременной выплате денежных средств по возмещению вреда может быть возложена обязанность по уплате процентов, установленных ст. 395 ГК, хотя бы пострадавший и состоял с причинителем вреда в трудовых отношениях.

Особое внимание уделено применению правил о неосновательном обогащении при определении последствий недействительности сделок. Если одна из сторон получила по недействительной сделке денежные средства, а другая -- товары, работы или услуги, следует исходить из предположения о равном размере взаимных обязательств сторон Соответственно этому нормы о неосновательном денежном обогащении (ст. 1107 ГК) могут быть применены к отношениям сторон лишь при наличии доказательств, что полученная одной из сторон денежная сумма явно превышает стоимость переданного другой стороне. Проценты в порядке ст. 395 ГК подлежат начислению лишь на ту часть денежной суммы, которая превышает стоимость полученного от другой стороны. При этом и при равном размере взаимных обязательств сторон к их отношениям применяются последствия, установленные законом для данного вида недействительных сделок.

Если к отношениям сторон по оспоримой сделке, признанной судом недействительной, могут быть применены нормы об обязательствах из неосновательного обогащения, то проценты за пользование чужими денежными средствами начисляются на сумму неосновательного обогащения с момента вступления решения суда в законную силу. Но если суд установит, что приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств ранее этого момента, то проценты в соответствии с п. 2 ст. 1107 ГК начисляются с того момента, когда приобретатель об этом узнал или должен был узнать. Возникает вопрос с какого момента начислять проценты, если речь идет о ничтожной сделке. Опять-таки либо с момента вступления в силу решения суда о применении последствий недействительности ничтожной сделки либо с момента, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения, если он об этом узнал или должен был узнать до вступления в силу решения суда При этом следует исходить из предположения о том, что приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения уже с момента совершения ничтожной сделки.

Как в случае признания недействительной оспоримой сделки, так и применяя последствия недействительности ничтожной сделки, проценты начисляются в порядке ст. 395 ГК.

При применении последствий недействительности займа (кредита, коммерческого кредита) сторона, которая пользовалась заемными средствами, обязана уплатить проценты за пользование денежными средствами за весь период пользования этими средствами. Проценты и здесь начисляются в размере, предусмотренном п. 1 ст. 395 ГК. Но если договор займа предполагается безвозмездным, т.е. подпадает под действие абз. 2 п. 3 ст. 809 ГК, то проценты подлежат уплате с того момента, когда сторона, обязанная к уплате процентов, узнала или должна была узнать о неосновательности пользования средствами. Проценты и в этом случае начисляются в размере, предусмотренном п. 1ст. 395 ГК.

Как быть, если при займе (кредите, коммерческом кредите) в сделке (ничтожной или признанной недействительной как оспоримой) был определен размер процентов. В каком размере проценты подлежат уплате определенном в сделке или предусмотренном п. 1 ст. 395 ГК. По-видимому, в размере, предусмотренном п.1 ст.395 ГК, поскольку речь идет о недействительной сделке.

Если по ничтожной сделке или сделке, признанной недействительной как оспоримой, заемщик уплачивал проценты, то неосновательно приобретенными кредитором могут быть признаны лишь суммы, превышающие проценты, которые могли быть начислены за период пользования по учетной ставке банковского процента. Имеются в виду заем, кредит и коммерческий кредит.

Если по иску лица, получившего денежную сумму, признана недействительной оспоримая сделка, которая предусматривала уплату процентов на подлежащую возврату сумму, суд может прекратить действие сделки на будущее время. В этом случае проценты в соответствии с условиями сделки и в установленном ею размере начисляются до момента вступления в силу решения суда о признании оспоримой сделки недействительной. После этого момента проценты за пользование денежными средствами начисляются на основании п. 2 ст. 1107 ГК.

Проведенный анализ практики рассмотрения Арбитражным судом Красноярского края и Федеральным арбитражным судом Восточно-Сибирского округа дел по спорам, связанным с обязательствами из неосновательного обогащения, свидетельствует о том, что в судах округа на сегодняшний день еще не сложились единообразные подходы к рассмотрению такого рода дел.

Наиболее сложным как в теоретическом, так и в практическом плане, является вопрос о соотношении требования, возникшего из кондикционного обязательства (обязательства из неосновательного обогащения), с другими требованиями о возврате имущества, такими, как виндикация, реституция (как последствие исполнения недействительной сделки), возврат полученного сверх должного по договору и т.д. - так называемый вопрос о конкуренции исков.

Рассматривая вопрос о конкуренции исков, О.С. Иоффе в монографии "Обязательственное право" высказывает мысль о том, что, поскольку спорящие стороны состоят в одном правоотношении, а спор возник по поводу определенного его нарушения, речь может идти лишь о единственном иске, но не о выборе между несколькими исками, их конкуренции. А для того, чтобы не смешивать разнообразные иски на практике, нужно четко уяснить различие в их содержании и условиях предъявления.

Согласно традиционно сложившимся подходам преимущественное значение перед всеми другими исками о защите гражданских прав имеет договорный иск. Это, в свою очередь, означает, что если стороны связаны договором, нарушение которого породило спор, контрагент может предъявить только договорный, а не какой-либо иной иск.

Так, постановлением кассационной инстанции от 24.02.2000 по делу № A78-3838-11/143-ФО2-189/00-С2 оставлено без изменения решение Арбитражного суда Читинской области об отказе в иске обществу с ограниченной ответственностью "Реформы - новый курс" о взыскании с общества с ограниченной ответственностью "Мостоотряд-47 "Забайкалье" суммы неосновательного обогащения в размере 50 000 000 руб. и процентов за пользование чужими денежными средствами в размере 45 000 000 руб. по следующим основаниям.

Для возникновения обязательства из неосновательного обогащения, предусмотренного главой 60 Гражданского кодекса Российской Федерации, необходимо, чтобы обогащение одного лица произошло за счет другого и чтобы такое обогащение произошло при отсутствии к тому законных оснований или последующем их отпадении. Термин "обогащение" означает приобретение или сбережение имущества обогатившимся. Такое обогащение должно произойти за счет другого лица. При этом обязательство из неосновательного обогащения может возникнуть только в случае отсутствия законных оснований к обогащению. Обогащение признается неосновательным, если приобретение или сбережение имущества одним лицом за счет другого произошло при отсутствии к тому оснований, предусмотренных законом, иными правовыми актами или сделкой.

Как следует из искового заявления, вексель передан ответчику истцом по сделке, поэтому у истца отсутствуют правовые основания требовать действительную стоимость векселя как сумму неосновательного обогащения.

Если правонарушение выразилось в том, что вещь, принадлежащая одному лицу, оказалась в незаконном обладании другого и имеется у него в натуре (и при этом между этими лицами отсутствуют какие-либо договорные отношения по поводу данной вещи), то в этом случае должен быть предъявлен не деликтный или кондикционный, а виндикационный иск. Причинить имущественный вред - значит уменьшить состав имущества потерпевшего. Но если вещь находится в чужом незаконном владении, сохранена в натуре и собственник может ее изъять - значит он не потерял права собственности на нее. Формально состав его имущества не уменьшился, а потому имущественный ущерб ему не причинен. Состав же имущества незаконного владельца не увеличился, и, следовательно, он не обогатился за счет собственника. Поэтому и нужно истребовать саму вещь, а не ее стоимость или вырученную от ее реализации сумму.

Ответ на вопрос о соотношении иска, вытекающего из деликтного обязательства и кондикционного иска, дан в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.01.2000 года № 49, где указано, что требование из неосновательного обогащения может быть заявлено и в случае причинения вреда, если будет установлен факт обогащения причинителя вреда. Иными словами, если в результате причинения внедоговорного вреда правонарушитель за счет потерпевшего приобрел какое-либо имущество либо неправомерно сберег свое, то в этом случае, наряду с деликтным обязательством, речь должна идти и о возникновении обязательства из неосновательного обогащения.

При решении вопроса о квалификации соответствующих отношений как обязательства из неосновательного обогащения следует иметь в виду, что указанные обязательства в соответствии со статьей 1102 Гражданского кодекса РФ возникают только при наличии двух условий одновременно:

приобретение или сбережение одним лицом (приобретателем) имущества за счет другого лица (потерпевшего), что подразумевает под собой увеличение (при приобретении) или сохранение в прежнем размере (при сбережении) имущества на одной стороне, явившееся следствием соответствующего его уменьшения или неполучения на другой стороне;

необходимо, чтобы указанное приобретение или сбережение имущества одним лицом за счет другого произошло при отсутствии достаточных к тому оснований, предусмотренных законом, иными правовыми актами или сделкой.

Неосновательное приобретение имущества помимо природных событий может быть обусловлено тем, что исполняется либо не существующая перед данным лицом обязанность, либо такая обязанность, которая существовала ранее и однажды уже была исполнена.

Неосновательное сбережение имущества, в свою очередь, характеризуется тем, что лицо должно было израсходовать часть своих средств, но не израсходовало и сберегло за счет другого лица.

Так, Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа своим постановлением от 24.08.2000 оставил без изменения решение Арбитражного суда Красноярского края от 27.04.2000 по делу № А33-3049/00С1, которым были удовлетворены исковые требования истца - общества с ограниченной ответственностью "Сибмарко" к Государственному унитарному предприятию "Красноярская железная дорога" о взыскании с последнего 64 656 руб. суммы неосновательно приобретенных денежных средств и 4 563 руб. 64 коп. - процентов за неправомерное пользование чужими денежными средствами.

В ходе рассмотрения дела судами первой, апелляционной и кассационной инстанций было установлено, что истец в ноябре 1999 года перечислил на расчетный счет ответчика 89 000 руб. предварительной оплаты за услуги по перевозке груза. Эти услуги были оказаны на сумму 24 344 руб. В феврале 2000 общество с ограниченной ответственностью "Сибмарко" заявило о возврате остатка денежных средств в сумме 64 656 руб. Арбитражный суд, рассматривая спор, пришел к выводу, что у ответчика отсутствуют основания для удержания указанной суммы денежных средств, и в соответствии со статьей 1102 ГК РФ удовлетворил требования истца. Судом признан неосновательным довод ответчика о том, что названная сумма является предварительной оплатой за осуществление перевозки, поскольку в материалах дела отсутствуют доказательства, подтверждающие заключение между истцом и ответчиком договора на перевозку грузов.

Пунктом 1 статьи 1107 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что лицо, которое неосновательно получило или сберегло имущество, обязано возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые оно извлекло или должно было извлечь из этого имущества с того времени, когда узнало или должно было узнать о неосновательном обогащении.

Обращаясь к анализу данного вопроса, Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа в своем постановлении от 03.05.2001 по делу № А33-11563/00-С1 указал на то, что в предмет доказывания по таким делам должны входить следующие обстоятельства:

1. Факт получения ответчиком имущества, принадлежащего истцу.

2. Факт пользования ответчиком этим имуществом.

3. Размер доходов, полученных в результате использования имущества (например, факт получения арендной платы).

4. Период пользования суммой неосновательного обогащения.

Передача одним лицом другому имущества на основании договора, в котором отсутствуют его существенные условия, либо договора, который не прошел требуемой законом государственной регистрации, влечет возникновение между указанными лицами обязательства из неосновательного обогащения.

Данный вывод исходит из того, что в соответствии со статьей 432 Гражданского кодекса РФ договор считается заключенным, если между сторонами в требуемой в подлежащих случаях форме достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора. Согласно пункту 3 статьи 433 Гражданского кодекса Российской Федерации договор, подлежащий государственной регистрации, считается заключенным с момента его регистрации, если иное не установлено законом. Реальный же договор считается заключенным с момента передачи имущества (пункт 2 статьи 433 ГК РФ). Следовательно, несоответствие договора указанным выше требованиям влечет за собой признание соответствующего договора незаключенным. Незаключенный же договор не влечет возникновение договорных обязательств и не может быть оценен как недействительный. Поэтому последствием передачи имущества, выполнения работ, оказания услуг по незаключенному договору является возникновение обязательства из неосновательного обогащения.

С учетом изложенного Арбитражный суд Красноярского края, рассмотрев дело по иску открытого акционерного общества "НГМК" к обществу с ограниченной ответственностью "НПО "Элта" о взыскании 55 млн. руб. неосновательного обогащения (дело № А33-5641/00-С1), удовлетворил требования истца.

В обоснование принятого решения арбитражный суд указал на следующие обстоятельства. Представленный истцом договор от 20.03.97 является договором доверительного управления имуществом, регламентированным главой 53 Гражданского кодекса РФ. В соответствии с пунктом 1 статьи 1016 Гражданского кодекса РФ к существенным условиям договора доверительного управления относится (наряду с прочим) условие о сроке действия договора. Поскольку представленный договор не позволяет определить такой срок, и, следовательно, соглашение о существенном условии договора не достигнуто, то в силу статьи 1012 Гражданского кодекса РФ договор считается незаключенным.

Однако векселя открытого акционерного общества "Красноярскэнерго" истцом были переданы ответчику во исполнение данного договора. Поэтому общество с ограниченной ответственностью "НПО "Элта" неосновательно получило векселя в счет договора от 20.03.97, который является незаключенным. Так как суду не представлены доказательства о наличии спорных векселей у ответчика, то оснований для требования о возврате в натуре неосновательно полученных векселей не имеется. В этом случае согласно статье 1105 Гражданского кодекса РФ ответчик должен возместить истцу действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения. Действительная стоимость векселей на момент приобретения составила 60 млн. руб. На основании изложенного суд признал исковые требования обоснованными и подлежащими удовлетворению.

При решении вопроса о начислении процентов за неправомерное пользование чужими денежными средствами, предусмотренных статьей 395 Гражданского кодекса РФ, на сумму неосновательного обогащения, необходимо учитывать, что согласно пункту 2 статьи 1107 Гражданского кодекса РФ указанные проценты подлежат начислению с того момента, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения. Данное обстоятельство обусловлено тем, что проценты по статье 395 Гражданского кодекса РФ представляют собой меру ответственности за нарушение денежного обязательства (в нашем случае - кондикционного), следовательно, необходимым условием ее применения является наличие вины в действиях (бездействии) нарушителя обязательства (в кондикционных обязательствах таковым является лицо, обогатившееся за счет другого лица).

В случае невозможности возвратить в натуре неосновательно полученное или сбереженное имущество (в том числе и когда речь идет о невозможности возвратить в натуре результаты выполненной потерпевшим работы) приобретатель согласно пункту 1 статьи 1105 ГК РФ должен возместить потерпевшему действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения, а также убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества, если приобретатель не возместил его стоимость немедленно после того, как узнал о неосновательности обогащения.

Так, в постановлении Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 30.06.98 года по делу № А19-7357/97-27-ФО2-669/98-С2 указано, что, поскольку возвратить выполненные работы невозможно, ответчик обязан возместить стоимость указанных работ, которая составляет 180 150 руб.

В судебной практике являются распространенными случаи применения пункта 2 статьи 1105 ГК РФ, предусматривающего последствия неосновательного обогащения, выразившегося в неосновательном сбережении лицом своего имущества в результате временного пользования чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами. Следует иметь в виду, что неосновательно обогатившееся таким образом лицо должно возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования, по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило.

О кондикционном обязательстве такого вида, в частности, идет речь в деле № А33-5858/00-С1 (неосновательное пользование чужими услугами при транспортировке электрической энергии по сетям), в деле № А33-229/00-С2 (неосновательное сбережение имущества в результате неосновательного пользования чужими услугами по перекачке стоков от жилых домов по сетям).

При этом потерпевший обязан доказать размер, стоимость неосновательно сбереженного имущества, исходя из цен, существовавших до того времени, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило.

Так, Арбитражный суд Красноярского края, рассмотрев дело № А33-10023/99-С1 по иску открытого акционерного общества "Энергетик" к открытому акционерному обществу "Красноярскэнерго" о взыскании суммы неосновательного обогащения за счет использования подстанции г. Шарыпово, принадлежащей истцу, пришел к выводу о необходимости отказать в удовлетворении исковых требований, мотивировав свой вывод тем, что истец не доказал размер платы за услуги по передаче электроэнергии, который был установлен в данном регионе в порядке, предусмотренном Федеральным законом "О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в РФ", на основании которого и определяется сумма неосновательного обогащения ответчика.

Указанный вывод суда был признан законным и обоснованным, а соответствующее решение суда оставлено без изменения постановлением кассационной инстанции от 4 апреля 2000 года.

Если лицо пользуется спорным помещением без договора и не оплачивает коммунальные услуги и стоимость пользования помещением собственнику, то правоотношения сторон в соответствии со статьей 1102 и пунктом 2 статьи 1105 ГК РФ подлежат квалификации как обязательства из неосновательного обогащения.

Руководствуясь указанным доводом, Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа своим постановлением от 28.09.2000 оставил без изменения решение суда первой и постановление апелляционной инстанций по делу о взыскании с индивидуального предпринимателя суммы неосновательного обогащения, выразившееся в неосновательном пользовании коммунальными услугами и чужим нежилым помещением без намерения приобрести его в собственность (дело № А78-1353/00-С1-21/46-Ф02-2037/00-С2).

Мотивируя свое постановление, кассационная инстанция исходила из следующих обстоятельств.

Между истцом и ответчиком 31.12.99 был подписан договор аренды нежилого помещения сроком действия один год. В связи с тем, что договор не прошел требуемую законом государственную регистрацию, в соответствии с пунктом 2 статьи 651 ГК РФ он является незаключенным.

Имея в виду, что ответчик пользовался спорным помещением, однако не в полной мере оплатил коммунальные услуги, стоимость пользования помещением, услуги связи, правоотношения сторон по заявленному иску подлежат квалификации как обязательство из неосновательного обогащения. Исходя из изложенного, арбитражным судом было принято решение о взыскании с ответчика 7 636 руб. 67 коп. неосновательного обогащения, выразившееся в пользовании нежилыми помещением и коммунальными услугами без договора.

3.2 Имущество, не подлежащее возврату в качестве неосновательного обогащения

Случаи, когда неосновательное обогащение не подлежит возврату, перечислены в ст. 1109 ГК. Необходимо сделать одно предварительное замечание. Имеется известное несоответствие между заголовком и абз. 1 ст. 1109 ГК. Заголовок гласит- “Неосновательное обогащение, не подлежащее возврату”. Из этого может быть сделан вывод, что неосновательное обогащение есть, но возврату оно не подлежит. На несколько иной подход ориентирует абз. 1 ст. 1109: “Не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения”. Из этой формулировки может быть сделан вывод, что неосновательного обогащения нет. Более точен заголовок ст. 474 ГК 1964 г.: “Имущество, не подлежащее возврату”. Обратимся теперь к конкретным случаям, предусмотренным ст. 1109 ГК.

Не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения имущество, переданное во исполнение обязательства до наступления срока исполнения, если обязательством не предусмотрено иное (см. п. 1 ст. 1109 ГК). Что здесь имеется в виду? О досрочном исполнении обязательства речь идет в ст. 315 ГК. Должник вправе исполнить обязательство до срока, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо не вытекает из его существа. В отношении обязательств, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, это правило перевернуто досрочное исполнение таких обязательств допускается только в случаях, когда это предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства.

С учетом общих положений о досрочном исполнении обязательств вернемся к п. 1 ст. 1109 ГК. По-видимому, имеется в виду тот случай, когда досрочное исполнение обязательства допускается. Если обязательство было исполнено досрочно, а затем должник, поняв, что он мог досрочно обязательство и не исполнять, потребовал возврата исполненного как неосновательного обогащения, то его требование удовлетворению не подлежит Неосновательного обогащения здесь нет, поскольку должник вправе был исполнить обязательство до срока. Этим правом он и воспользовался. Иными словами, исполнение обязательства опирается на правовое основание. Но что означает в данном случае оговорка “если обязательством не предусмотрено иное” и почему в числе оснований, препятствующих договорному исполнению обязательства, в отличие от ст. 315 ГК, не предусмотрены ни закон (иные правовые акты), ни существо обязательства"? Наконец, затрагивает ли правило п. 1 ст. 1109 ГК досрочное исполнение обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью, и если затрагивает, то как? Разобраться в этих вопросах не просто. Не вполне ясно, кто может требовать возврата досрочно исполненного- только тот, кто такое исполнение произвел, или, при определенных обстоятельствах, и тот, кто исполнение принял.

Следующий случай предусмотрен в п. 2 ст. 1109 ГК не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока исковой давности. В п. 2 ст. 474 ГК 1964 г. это правило сопровождалось оговоркой “в случаях, когда такое исполнение допускается законом”. Эта оговорка корреспондировала с правилом, закрепленным в ч. 2 ст. 89 ГК 1964 г., из которого вытекало, что исполнение обязанности после истечения исковой давности в отношениях между социалистическими организациями допускалось лишь в случаях, предусмотренных законодательством Союза ССР.

Ныне ограничений для исполнения обязанности после истечения исковой давности в законе не предусмотрено (ср. ст. 89 ГК 1964 г и ст. 206 ГК). Соответственно этому отпала оговорка, которая сопровождала правило п. 2 ст. 474 ГК 1964 г. В п. 2 ст. 1109 ГК она не воспроизведена.

Дело, однако, не только в этом. И п. 2 ст. 1109 ГК, и п. 2 ст. 474 ГК 1964 г рассчитаны на случаи, когда обязательство поначалу было снабжено исковой защитой, но затем вследствие истечения исковой давности ее лишилось. Значительно шире соответствующее правило было сформулировано в ст. 401 ГК 1922 г. - не вправе требовать возврата уплаченного исполнивший обязательство, хотя бы лишенное исковой силы, но не являющееся недействительным в силу закона. Под действие ст. 401 ГК 1922 г. могли быть подведены не только обязательства, которые лишились исковой защиты вследствие истечения исковой давности, но и обязательства, которые не были обеспечены этой защитой с самого начала. Так, в 20-е годы практика признавала неправомерными требования возврата уплаченных денег, проигранных в карты, игры или пари. Эти требования лишены исковой защиты, но если соответствующие суммы добровольно уплачены, то в силу ст. 401 ГК 1922 г. требовать их возврата было нельзя. Можно было бы привести и другие примеры. Вполне возможно, что эти случаи подпадают под действие п. 4 ст. 1109 ГК, а потому и не охватываются п. 2 той же статьи.