Ничтожные сделки

Принципы определения момента, с которого начинают начисляться указанные проценты при применении последствий недействительности оспоримой сделки, сформулированы в совместном постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 13 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 14 от 8 октября 1998 г. «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами 1¹ О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 13 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 14 от 8 октября 1998 года //Вестник ВАС РФ. 1998. № 11. С.3.

».

В п. 28 Постановления указывается, что в этом случае проценты за пользование чужими денежными средствами на основании п. 2 ст. 1107 ГК подлежат начислению на сумму неосновательного денежного обогащения с момента вступления в силу решения суда о признании сделки недействительной, если судом не будет установлено, что приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств ранее признания сделки недействительной.

При применении последствий недействительности сделки займа (кредита, коммерческого кредита) сторона, пользовавшаяся заемными средствами, обязана возвратить полученные средства кредитору, а также уплатить проценты за пользование денежными средствами на основании п. 2 ст. 167 ГК за весь период пользования средствами. В тех случаях, когда договор был заключен между гражданами на сумму, не превышающую пятидесятикратного установленного законом минимального размера оплаты труда, и не связан с осуществлением предпринимательской деятельности хотя бы одной из сторон, сторона обязана уплатить кредитору проценты за пользование средствами с момента, когда она узнала или должна была узнать о неосновательности пользования средствами (п. 29 Постановления).

При признании недействительной по иску лица, получившего денежную сумму, оспоримой сделки (займа, кредита, коммерческого кредита), предусматривавшей уплату процентов на переданную на основании этой сделки и подлежащую возврату сумму, суд с учетом обстоятельств дела может прекратить ее действие на будущее время (п. 3 ст. 167 ГК). В этом случае проценты в соответствии с условиями сделки и в установленном ею размере начисляются до момента вступления в силу решения суда о признании оспоримой сделки недействительной. После вступления в силу решения суда проценты за пользование денежными средствами начисляются на основании п. 2 ст. 1107 ГК (п. 31 Постановления).

Необходимо отметить, что последствия недействительных сделок, установленные в ст. 167, 169--179 ГК РФ, применяются к двух- и многосторонним недействительным сделкам. В случае недействительности односторонней сделки (например, недействительности сделки, заключающейся в принятии наследства лицом, не входящим в круг наследников по закону или завещанию, или лишенным судом права наследования, или по недействительному завещанию) применяются непосредственно нормы гл. 60 ГК о возврате неосновательно приобретенного имущества.

В правоприменительной практике вызывал сложности вопрос о конкуренции норм, о последствиях недействительности сделок с нормами главы 20 ГК о защите права собственности и других вещных прав. Существо коллизии состоит в том, что требованию о возврате исполненного по недействительной сделке, основанному на п. 2 ст. 167 ГК, иногда может быть противопоставлено возражение, основанное на недопустимости истребования от добросовестного приобретателя возмездно приобретенного имущества. Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ выразил следующий подход к этому вопросу в п. 25 постановления от 25 февраля 1998 г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»: если по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, и собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате переданного покупателю имущества, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю (ст. 302 ГК), в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано; если при этом право собственности подлежит государственной регистрации, такое решение суда является основанием для регистрации перехода права собственности к покупателю1¹ О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав: Постановление Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 года № 8 //Вестник ВАС РФ. 1998. № 10. С.3..

Кроме основных последствий недействительности сделки, закон предусматривает и дополнительные имущественные последствия, заключающиеся в обязанности виновной стороны возместить другой стороне понесенный ею реальный ущерб (расходы, утрату и повреждение имущества).

Закон устанавливает специальные сроки исковой давности для требований, связанных с недействительностью сделок (ст. 181 ГК). Так, срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности сделки составляет десять лет и начинает течь со дня начала ее исполнения.

Исцеление как логико-юридическая проблема имеет значение лишь применительно к ничтожности. Исцеление (конвалидация, подтверждение) оспоримой сделки представляет с точки зрения последствий качественно иное явление. Хотя и в том, и в другом случае происходит "исцеление" пороков, вследствие чего сделка рассматривается как свободная от них с самого начала, последствием исцеления оспоримости, в отличие от исцеления ничтожности, выступает не придание сделке юридической силы (ибо она и так действительна с момента ее совершения), а просто отпадение у подтвердившего сделку лица права на ее дальнейшее оспаривание.

Такой эффект не вступает в противоречие с идеей оспоримости, а потому не имеет исключительного характера: исцеление оспоримости, состоящее в устранении дефектов сделки, возможно всегда и по логике даже не требует специального указания на это в законе. Поэтому иногда данный эффект не считают конвалесценцией в собственном смысле (сделка и так имеет силу)1¹ Тузов Д.О. Конвалидация ничтожных сделок в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. 2004. №7. С.147..

Общим условием возникновения права на конвалидацию для предусмотренных в ГК случаев "исцелимости" является ничтожность сделки. При этом основание ничтожности должно допускать возможность исцеления. Сказанное означает, с одной стороны, что сделка не должна иметь иных пороков, обусловливающих ее ничтожность, помимо отсутствия требуемой нотариальной формы или недееспособности субъекта. Так, не может быть исцелена двусторонняя сделка (договор) при отсутствии соглашения сторон (т.е. когда имеется лишь внешняя видимость соглашения). Невозможно также, как уже было отмечено выше, исцеление сделки, содержание которой не соответствует закону, если только закон в изъятие из общего правила о ничтожности такой сделки (ст. 168 ГК) не предусматривает иных последствий нарушения. Например, вполне может быть исцелена сделка недееспособного участника общей долевой собственности по возмездному отчуждению своей доли в нарушение преимущественного права покупки других сособственников.

В данном случае допущенное при совершении сделки нарушение закона само по себе не влечет ее недействительности (недействительность здесь обусловлена лишь недееспособностью субъекта, но не нарушением преимущественного права покупки); другое дело, что после исцеления подобной сделки возможен перевод прав и обязанностей покупателя на одного из сособственников по иску последнего (п. 3 ст. 250 ГК). Иными словами, незаконность содержания акта является препятствием к его исцелению лишь в том случае, когда она выступает самостоятельным основанием ничтожности.

С другой стороны, не препятствует исцелению существование наряду с основанием ничтожности таких пороков, с которыми обычно связывается оспоримость сделки (в частности, пороков воли). Это объясняется тем, что сами по себе указанные пороки не влекут недействительности, а являются лишь основанием для оспаривания акта (которое в рассматриваемом случае может произойти после его исцеления). Однако, если как право на оспаривание, так и право на конвалидацию принадлежат одному и тому же лицу и это лицо требует признания сделки действительной, указанные пороки, по-видимому, утрачивают свое юридическое значение, ибо требование о конвалидации следует в то же время рассматривать и как отказ от последующего оспаривания исцеленной сделки1¹ Костик И.Э. О вещных аспектах теории гражданско-правового регулирования. Сборник научных трудов. Вып. 6. М.: Академия права и управления, 2004. С. 59..

Не препятствует конвалидации и одновременное наличие двух оснований ничтожности, допускающих исцеление. Так, если малолетний самостоятельно совершил выгодную для себя сделку по отчуждению принадлежащего ему имущества под выплату ренты, которая по причине малолетства отчуждателя не была нотариально оформлена, но стороны или только малолетний произвели по ней исполнение, такая сделка вполне может быть признана действительной по иску законного представителя малолетнего, поскольку оба основания ее ничтожности допускают конвалидацию.

Вместе с тем иск об исцелении в данной ситуации не может быть предъявлен дееспособной стороной, ибо факт исполнения ею сделки давал бы ей право на иск только в связи с нарушением нотариальной формы, но не в связи с малолетством контрагента, тогда как конвалидация сделки предполагает исцеление всех ее пороков. По этой же причине, если сделка исполнена только дееспособной стороной, иск о конвалидации не может предъявить и законный представитель малолетнего, так как исцеление порока формы предоставлено усмотрению стороны, исполнившей сделку (п. 2 ст. 165 ГК). Таким образом, конвалидация сделки, ничтожной одновременно по двум основаниям, возможна лишь при условии, что оба эти основания допускают конвалидацию и что право на иск в обоих случаях принадлежит одному и тому же лицу.

Другие условия возникновения права на конвалидацию зависят от конкретного основания ничтожности. Для сделок, недействительных вследствие нарушения требуемой по закону или соглашению сторон нотариальной формы, условиями исцеления являются: а) полное или частичное исполнение сделки хотя бы одной из сторон и б) уклонение другой стороны от нотариального удостоверения сделки1¹ Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. М.: Юридическая литература, 1994. С.76.. В том случае, если исполнение полностью или частично произведено обеими сторонами, уклонение любой из них от нотариального удостоверения сделки дает другой стороне право на иск о конвалидации.

Смысл рассматриваемого условия конвалидации состоит в необходимости получения ясных доказательств завершенности волеизъявления сторон сделки. С этой точки зрения действия, совершенные в порядке заключения реального договора (конститутивное предоставление), имеют то же самое значение, что и действия, совершенные во исполнение уже заключенного реального или консенсуального договора (исполнительное предоставление). Более того, в отличие от вторых, они прямо указывают на волю сторон связать себя договором, в то время как исполнительные действия, несмотря на всю их важность, свидетельствуют об этом лишь косвенно.

Так, в рассмотренном выше примере с договором ренты передача рентополучателем имущества рентодателю и принятие этого имущества последним, хотя и не являются исполнением, ясно свидетельствуют о том, что воля сторон, направленная на заключение договора ренты, получила свое окончательное выражение. При таких обстоятельствах неоправданно было бы ставить условием конвалидации совершение предоставления еще и плательщиком ренты - уплату им рентных платежей (собственно исполнение).

Кроме того, поскольку закон дает право на иск о конвалидации только стороне, полностью или частично исполнившей сделку (оценка обоснованности данного положения будет дана ниже), подобный подход вообще исключал бы возможность исцеления реального договора по инициативе той из его сторон, чье предоставление имеет исключительно конститутивный характер (в нашем случае - по инициативе получателя ренты), а это неминуемо привело бы к неравенству контрагентов в преддоговорных отношениях. В связи с изложенным предпочтительным представляется второй, расширительный, вариант толкования, согласно которому для возникновения права на конвалидацию достаточно осуществления любого предоставления по сделке - не только исполнительного, но и конститутивного.

Целесообразно было бы также внести изменения в существующую редакцию п. 2 ст. 165 ГК, заменив слова "Если одна из сторон полностью или частично исполнила сделку, требующую нотариального удостоверения..." словами "Если по сделке, требующей нотариального удостоверения, стороны или одна из них произвели полное или частичное предоставление...".

Уточнения требует и второе условие исцеления рассматриваемого вида ничтожных сделок, поскольку оно не исчерпывает всех возможных ситуаций, когда возникает необходимость обращения в суд с требованием о конвалидации. Может случиться так, что нотариальному удостоверению договора препятствует не уклонение другой стороны от явки к нотариусу, а некоторое обстоятельство, не зависящее от ее воли. Например, после принятия исполнения по сделке контрагент умирает или вследствие психического расстройства признается недееспособным, над ним устанавливается опека, а орган опеки и попечительства не дает согласия на сделку (п. 2 ст. 37 ГК), без которого нотариус отказывается ее удостоверить.

Невозможность нотариального удостоверения может иметь место и тогда, когда гражданин безвестно отсутствует (независимо от того, признан ли он безвестно отсутствующим в судебном порядке) и его отсутствие не связано с уклонением от явки к нотариусу. При этом сами по себе смерть, недееспособность или безвестное отсутствие не должны препятствовать исцелению порока формы, ибо воля умершего, недееспособного или безвестно отсутствующего гражданина уже получила ранее свое адекватное выражение при заключении и исполнении договора. В связи с этим п. 2 ст. 165 ГК после слов "а другая сторона уклоняется от такого удостоверения сделки," следует дополнить фразой "или же таковое становится невозможным по иным причинам, не зависящим от заинтересованной стороны".

Что касается сделок, ничтожных вследствие недееспособности одной из сторон, то для их конвалидации необходимо, чтобы они были совершены к выгоде недееспособного и чтобы, следовательно, их конвалидация была в интересах последнего (п. 2 ст. 171, п. 2 ст. 172 ГК). Речь идет, разумеется, о реальной, объективной выгоде сделки для недееспособного, а не об одной только ее направленности к его выгоде. К тому же "выгодность" сделки должна определяться не на момент ее совершения, а на момент рассмотрения спора судом, причем с учетом возможных и прогнозируемых последующих изменений рыночной конъюнктуры, поскольку лишь при этом условии будет выполнено требование закона о том, чтобы конвалидация производилась в интересах малолетнего или гражданина, признанного недееспособным вследствие психического расстройства.

В необходимых случаях для решения вопроса о соответствии сделки и ее конвалидации интересам недееспособного суд вправе назначать экспертизу (п. 1 ст. 79 ГПК РФ), а также привлекать к участию в деле государственные органы и органы местного самоуправления, в том числе органы опеки и попечительства, для дачи заключения по делу (п. 2 ст. 47 ГПК РФ).

Таковы условия возникновения права на конвалидацию ничтожной сделки, или, иными словами, права на иск (в материальном смысле) о признании ничтожной сделки действительной. Только при наличии всех этих условий применительно к каждому из рассмотренных видов "исцелимых" сделок возникает соответствующее право.

В случае ничтожности сделки вследствие несоблюдения требуемой нотариальной формы право на конвалидацию согласно буквальному содержанию п. 2 ст. 165 ГК имеет лишь сторона, полностью или частично исполнившая эту сделку. Данное правило представляется не вполне обоснованным, ибо не учитывает возможной ситуации, когда от нотариального удостоверения сделки уклоняется именно та сторона, которая ее исполнила. Такое поведение может быть вызвано, например, тем, что, исполнив сделку, эта сторона затем обнаруживает невыгодность для себя ее условий и, намереваясь истребовать исполненное обратно, уклоняется как от нотариального удостоверения, так и от принятия встречного исполнения другой стороны, чем делает невозможным обращение последней в суд с требованием о конвалидации. Данное положение не соответствует принципу равенства участников гражданских отношений и должно быть устранено в законодательном порядке.

Думается, что при условии осуществления полного или частичного предоставления по сделке, кем бы оно ни было выполнено, и уклонении одной из сторон от ее нотариального удостоверения либо в иных случаях, когда надлежащее оформление сделки становится невозможным, право на конвалидацию должно предоставляться заинтересованной стороне независимо от того, произвела ли она сама предоставление или же только приняла предоставленное контрагентом. Соответственно, п. 2 ст. 165 ГК может быть изложен в следующей редакции:

Если по сделке, требующей нотариального удостоверения, стороны или одна из них произвели полное или частичное предоставление и какая-либо сторона уклоняется от нотариального удостоверения сделки или же таковое становится невозможным по иным причинам, не зависящим от заинтересованной стороны, последняя вправе требовать по суду признания сделки действительной. При удовлетворении судом иска последующее нотариальное удостоверение сделки не требуется".

Исцеление сделки, ничтожной в связи с недееспособностью одной из ее сторон, производится по требованию законного представителя недееспособного (п. 2 ст. 171 и п. 2 ст. 172 ГК). Не вызывает, однако, сомнений, что носителем охраняемого законом интереса в исцелении сделки, а следовательно, и субъектом права на иск о ее конвалидации является сам недееспособный, а не его законный представитель. Заявляя соответствующее требование, последний действует от имени и в интересах недееспособного, осуществляя его, а не свое субъективное право, т.е. выступает в качестве судебного представителя. Поэтому его процессуальный статус не следует отождествлять с правовым положением так называемого процессуального истца, предъявляющего иск в защиту законных интересов "других лиц" в порядке ст. 46 ГПК РФ и действующего хотя и в чужих интересах, но от собственного имени (п. 2 ст. 4 ГПК РФ).

Если признать законного представителя недееспособного - пусть только в рамках процесса о конвалидации сделки - процессуальным истцом, возникла бы абсурдная ситуация, в которой одно и то же лицо (законный представитель) одновременно выполняло бы две процессуальные функции: с одной стороны, функцию процессуального истца, предъявившего иск, а с другой, учитывая требование п. 2 ст. 38 ГПК РФ о привлечении к участию в деле в этом случае и самого обладателя субъективного материального права или охраняемого законом интереса (либо его законного представителя - ст. 52 ГПК РФ), - функцию представителя так называемого "материального" истца. Таким образом, законный представитель недееспособного действует в процессе о конвалидации именно в качестве судебного представителя.

Сказанное означает, в частности, что при последующем признании недееспособного гражданина дееспособным, а также в случае приобретения несовершеннолетним дееспособности в полном объеме эти граждане реализуют свое право на иск об исцелении сделки, совершенной ими в период недееспособности, самостоятельно, хотя нормы п. 2 ст. 171 и п. 2 ст. 172 ГК не дают на этот счет каких-либо указаний. Данное положение, вытекающее из системного толкования норм гражданского и гражданского процессуального законодательства, было бы целесообразно, однако, непосредственно закрепить в законе.

Право на конвалидацию ничтожной сделки есть охранительное субъективное право (притязание), осуществляемое исключительно в судебном порядке, поэтому условиями его реализации для обоих предусмотренных в ГК случаев исцеления сделок являются:

а) предъявление заинтересованным лицом соответствующего требования в суд и б) все иные обстоятельства, именуемые условиями реализации права на удовлетворение иска. В числе последних следует назвать соблюдение срока исковой давности (или, в случае несоблюдения такового, отсутствие заявления стороны в споре о применении исковой давности). Поскольку ст. 181 ГК не содержит каких-либо указаний относительно продолжительности давностного срока по требованиям о конвалидации ничтожных сделок, то к этим требованиям подлежит применению общий, трехлетний, срок исковой давности (ст. 196 ГК).

Исцеление ничтожной сделки производится конститутивным, или преобразовательным решением суда, особенность которого, как известно, состоит в том, что оно имеет материально-правовое действие (в данном случае, как правило, правообразующее), т.е. служит юридическим фактом, завершая юридический состав, предусмотренный конкретной нормой материального права.

ГЛАВА 2. ОТДЕЛЛЬНЫЕ ВИДЫ НИЧТОЖНЫХ СДЕЛОК И ИХ ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

2.1 Сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности

Статья 169 ГК РФ указывает на недействительность сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности.

Сделки, совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности, ничтожны потому, что представляют собой серьезные и опасные нарушения действующего законодательства, носят антисоциальный характер и посягают на существенные государственные и общественные интересы.

Непосредственным объектом по ст. 169 ГК РФ служат не просто законы и иные правовые акты, но непременно те, которые содержат основы правопорядка.

Объективную сторону антисоциальных сделок составляют серьезные и особо опасные нарушения закона, чаще всего являющиеся преступными действиями, посягающими на основы правопорядка и нравственности.

Субъективная сторона антисоциальных сделок характеризуется прямым или косвенным умыслом одной или обеих сторон, вступающих в такую сделку. Круг сделок, относимых к сделкам, противным основам правопорядка и нравственности, формируется судебной практикой в соответствии с законами и иными правовыми актами.

Согласно ст. 169 ГК РФ «сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна» (абз. 1). В соответствии с той же статьей (абз. 2, 3) недобросовестная сторона (а если недобросовестны обе стороны, то это касается каждой из них) не вправе истребовать обратно предоставленное ею по таким сделкам (недопущение реституции). Как имущество, предоставленное фактически, так и то, что причиталось взамен предоставленного, но не было передано, подлежат взысканию в доход государства -- Российской Федерации (конфискация). Речь применительно к данной статье должна идти о сделках, предоставления по которым зачастую являются уголовно наказуемыми действиями или граничат с таковыми либо, во всяком случае, резко осуждаются общественной моралью.

Данной статьей установлена совершенно нетипичная для гражданского права санкция, позволяющая взыскивать полученное по такой сделке (а также причитавшееся в возмещение полученного) в доход государства и выполняющая таким образом карательную функцию, -- конфискация.

В публикациях последних лет, появившихся в связи с упоминавшимися судебными делами, неоднократно отмечалось, что ст. 169 ГК РФ -- «оружие, применяемое избирательно при отъеме бизнеса», что «статья удобна для конфискации имущества, полученного законным путем, без изменения законодательства»1¹ Пепеляев С.Г. По-большевистски // Налоговед. 2007. № 7. С.18., что, как «отражающая принцип экспроприации экспроприаторов», «она едва ли не главнейшая правовая угроза бизнесу», что «в самой ее основе -- беззаконие, пожертвование правом в угоду политической целесообразности»2² Астахов С. Наказание конфискацией: ВАС рассмотрит вопрос об «антисоциальных» сделках // Российская бизнес-газета. 2008. 22 января. № 637. С.3..

Карательный характер рассматриваемой санкции предполагает, что в основе ее применения лежит правонарушение, за совершение которого она установлена как мера ответственности. Это подтверждается и содержанием ст. 243 ГК РФ, предусматривающей единственный случай прекращения права собственности безвозмездно против воли собственника и характеризующей безвозмездное изъятие имущества в доход государства (конфискацию) как санкцию за совершение преступления или иного правонарушения.

Уже беглое ознакомление с содержанием ст. 169 ГК РФ позволяет утверждать, что в качестве правонарушений, составляющих предпосылки недопущения реституции и конфискации, не могут рассматриваться сами предусмотренные указанными статьями сделки. Недействительная сделка как таковая не является юридическим фактом, а следовательно, и правонарушением. Противоправность, обусловливающая в соответствии с законом обращение предоставленного по сделке в доход государства, характеризует иные, хотя и связанные с ней, действия, находящиеся за пределами сделки или составляющие лишь один из ее элементов1¹ Тузов Д.О. Теория недействительности сде-лок: опыт российского права в контексте европейской пра-вовой традиции. М.: Юристъ, 2007. С. 38

; при этом сама сделка в состав правонарушения не входит.

Такие действия могут сопутствовать совершению сделки или же заключаться в ее исполнении. Речь идет о произведенных по сделке имущественных предоставлениях. Их тесная связь со сделкой состоит в единстве цели, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Именно имущественные предоставления образуют объективную сторону правонарушения, предусмотренного ст. 169 ГК РФ в качестве основания недопущения реституции и применения конфискации. Лишь с момента, когда стороны приступают к осуществлению имущественных предоставлений по сделке, начинает выполняться объективная сторона правонарушения. Без реального предоставления хотя бы одной стороной конфискация невозможна.

Существенная специфика санкции, установленной ст. 169 ГК РФ, состоит не только в ее нетипичном для гражданского права штрафном характере, но также (и в этом -- отличие от идентичной по характеру санкции ст. 179 ГК РФ) в неопределенности оснований ее применения, заключающихся в заведомом противоречии цели сделки основам правопорядка или нравственности. Статья 169 ГК РФ -- яркий пример так называемых каучуковых параграфов (или clausulae generales, согласно другой, более нейтральной терминологии), открывающих простор судейскому усмотрению. Достаточным подтверждением этому в российском праве уже явилась практика рассмотрения арбитражными судами дел по искам налоговых органов.

Сама проблема неопределенности критериев недействительности сделок отнюдь не нова. Основания признания сделки недействительной, подобные содержащимся ныне в ст. 169 ГК РФ и известные практически всем правопорядкам мира, были знакомы и русскому дореволюционному законодательству. Статья 1528 ч. 1 т. X Свода законов Российской империи устанавливала, что цель договора «должна быть непротивна законам, благочинию и общественному порядку»1¹ Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М.: Проспект, 2005. С.237.. «Непротивность благочинию», по разъяснению Правительствующего Сената, означала соответствие договора понятиям нравственности".

Судя по дореволюционной юридической литературе, применение ст. 1528 и 1529 Свода законов имело основное значение в практике признания ничтожными сделок, совершенных несостоятельными кредиторами в отношении своих имений с целью избежать взыскания по долгам, а также сделок, совершенных с нарушением специального порядка отчуждения имений2² Федоров В.Г. Право опровержения действий, совер-шенных должником в ущерб кредиторов. СПб.: Репринтное издание, 1996. С.44..

Практически неизменным осталось рассматриваемое основание недействительности и в проекте русского Гражданского уложения 1905 г., ст. 94 которого устанавливала: «Недействительны сделки, противные закону, добрым нравам или общественному порядку».

С 1917 по 1922 г., в период правового вакуума в регулировании имущественных отношений в России, допускалось тем не менее в соответствии с Декретом о суде № 1 применение законов Российской империи в части, не противоречащей новым декретам и революционному правосознанию. По этой причине возможность применения в конкретном случае норм старого права (в том числе о недействительных сделках) зависела от судьи.

В первом советском Гражданском кодексе 1922 г. положение о недействительности сделок, противных добрым нравам или общественному порядку, отсутствовало. Этим Кодексом было установлено три основания признания сделки недействительной по причине порочности содержания: совершение сделки (а) противной закону, (б) в обход закона и (в) направленной к явному ущербу для государства (ст. 30). Хотя ГК РСФСР 1922 г. отказался от такого основания недействительности, как противоречие сделки нравственности или «добрым нравам», некоторые авторы все же считали, что в случае противоречия нравственности (которая объективно выражалась в правилах социалистического общежития) сделка должна признаваться ничтожной1¹ Гражданский кодекс РСФСР // Хрестоматия по истории отечественного государства и права 1917-- 1991 гг. / под ред. О. И. Чистякова. М.: Норма, 1997. С. 111.

² Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. // Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917-1991 гг./ под ред. О. И. Чистякова. М.: Юристъ, 2007. С.256..

Но самой главной особенностью положений ГК 1922 г. о недействительности сделок явилось то, что впервые в истории российского гражданского права за предоставления по сделкам рассматриваемой категории были установлены конфискационные санкции (ст. 147).

С принятием ГК РСФСР 1964 г2. критериями недействительности сделки по интересующему нас основанию стали интересы государства и общества (ст. 49). Сохранив конфискационную санкцию за совершение рассматриваемых сделок, данный Кодекс тем не менее значительно модифицировал условия ее применения.

Во-первых, для применения конфискационных последствий стало необходимым установление умышленной вины субъекта, чего формально не требовалось по ГК 1922 г. (им предусматривались лишь объективные условия применения данной санкции, изложенные в ст. 30, прямую ссылку на которую содержала ст. 147, эту санкцию устанавливавшая).

Во-вторых, было зафиксировано общее правило о недействительности всех сделок, не соответствующих требованиям закона (ст. 48 ГК 1964 г.), которое распространялось на любые недействительные сделки, если не имелось основания применять специальные нормы о недействительности, в том числе ст. 49 ГК 1964 г., предусматривавшую конфискационные последствия. При этом в виде общего последствия предоставления по недействительной сделке в ст. 48 ГК 1964 г. предусматривалась лишь реституция. ГК 1922 г. не знал подобного общего правила о недействительности: его функцию фактически выполняла ст. 30, применение которой в этом качестве было, впрочем, сопряжено с известным неудобством, ибо исходя из систематического толкования ст. 30 и 147 конфискационные последствия приходилось применять в отношении сторон любой сделки, объективно не соответствовавшей закону и подведенной под действие ст. 30, без учета субъективного момента вины.

Не знало конструкции общего и специального правила о недействительности сделок и русское дореволюционное законодательство. Однако неверно было бы видеть в этом обстоятельстве сходство законодательных подходов к вопросу недействительности сделок в Своде законов, с одной стороны, и в ГК РСФСР 1922 г. -- с другой. Их качественное различие состояло в том, что если ГК 1922 г. устанавливал в ст. 147 санкцию в виде обращения имущества в доход государства, то Свод законов такой санкции не знал: последствием исполнения недействительной сделки в любом случае являлась реституция (выражающаяся in concreto, в частности, в виндикации и кондикции).

До принятия ГК 1964 г. в литературе укоренилось мнение о невозможности применения ст. 147 ГК РСФСР 1922 г. ко всем без исключения недействительным сделкам, квалифицируемым по ст. 30 этого ГК (хотя буквальное содержание соответствующих норм диктовало именно такой вариант толкования). По данному пути пошла также практика судов и госарбитражей: конфискационные последствия применялись в случае исполнения лишь такой недействительной сделки, содержание которой противоречило наиболее важным требованиям закона; кроме того, требовалось установление вины субъекта (хотя и не обязательно в форме умысла)1¹ Иоффе О.С. Советское гражданское право. Общая часть Л., 1967. С. 238..

Гражданский кодекс РФ 1994 г. существенно не изменил описанный подход к регулированию недействительности сделок, получивший выражение в ГК 1964 г. Изменились лишь критерии основания недействительности: место «интересов государства и общества» заняли «основы правопорядка или нравственности». Таким образом, ст. 169 ГК РФ имеет дело с двумя критериями -- основами правопорядка и основами нравственности, а следовательно, говорить следует о двух возможных основаниях недействительности, базирующихся на этих критериях.

Основы правопорядка. При толковании ст. 169 ГК РФ «правопорядок» должен, как представляется, пониматься в общем значении этого термина, т. е. в смысле правовой системы государства. Соответственно «основами правопорядка» следует признать основополагающие принципы правовой системы2² Су-ханов Е.А. Антисоциальные сделки в науке и практике // ЭЖ-Юрист. 2005. № 8. С.10..

Тем не менее какие бы толкования ни давались термину «правопорядок», упоминание последнего в законе в качестве квалифицирующего признака при отсутствии его легального определения способно вызвать (и вызывает) существенные затруднения и разногласия в правоприменительной практике. Тем более если речь идет не только о критерии основания недействительности, но также о квалифицирующем признаке действия как правонарушения, за которое законом установлена карательная санкция. Для правильной квалификации деяния как правонарушения, с одной стороны, и для разграничения различных правонарушений -- с другой, необходимо точное определение объекта правонарушения в законе. Только при этом условии допустимо установление за соответствующее деяние штрафной ответственности, каковой является безвозмездное обращение имущества в доход государства. В конечном счете это необходимо для обеспечения самого правопорядка.

Основы нравственности. Указание на нравственность как критерий действительности сделки вновь было введено в российское гражданское право, впервые после Октябрьской революции, лишь с принятием в 1994 г. части первой ГК РФ. Этим объясняется отсутствие в отечественной цивилистике советского периода теоретических работ, которые исследовали бы данное понятие с гражданско-правовой точки зрения.

Нравственность - в широком смысле - особая форма общественного сознания и вид общественных отношений.

Нравственность - в узком смысле - совокупность принципов и норм поведения людей по отношению друг к другу и обществу.

Нравственность представляет собой ценностную структура сознания, общественно необходимый способ регуляции действий человека во всех сферах жизни, включая труд, быт и отношение к окружающей среде1¹ Современный словарь по общественным наукам / под ред. О.Даниэлян, Н. Панов. М.: Эксмо, 2009. 410 с..

Нравственность следует отличать от нравов или, согласно терминологии проекта русского Гражданского уложения 1905 г. (ст. 94) и многих иностранных законодательств, «добрых нравов». В отличие от нравов, близких к понятию повседневного образа жизни, основы морали идейно выражаются в заповедях, принципах, в общих фиксированных представлениях. «Поэтому господствующие в данный момент нравы могут быть оценены моралью с точки зрения ее общих принципов, идеалов, критериев добра и зла, и моральное воззрение может находиться в критическом отношении к фактически принятому образу жизни»2² Тузов Д.О. Теория недействительности сде-лок: опыт российского права в контексте европейской пра-вовой традиции. М.: Юристъ, 2007. С. 50.

.

Возникает вопрос: кто должен определять в каждом конкретном случае соответствие цели сделки основам нравственности? Очевидно, это будет судья, но в таком случае имеет ли он право применять при разрешении дела свои собственные этические воззрения или же он должен руководствоваться каким-то иным критерием? По мнению Лотмара, «судья должен основываться не на своих личных представлениях о нравственности, а на морали, признаваемой и применяемой народом в данное время». Но никакое общество не является однородным. В любом социуме имеет место дифференциация по группам в зависимости от имущественного положения, религиозной, национальной и т.п. принадлежности составляющих их лиц. Дифференциация имеется и внутри одной социальной группы. Перед судьей опять возникает вопрос: морали какой группы отдать предпочтение?

В цивилистической доктрине было высказано мнение, что таковой должна быть «этически господствующая группа», которую составляют «прилично и справедливо мыслящие люди», «духовные вожди народа». Но, как замечал И.А. Покровский, тогда решение о том, кто же эти люди, будет зависеть исключительно от тех или других личных воззрений судьи на этот счет. То есть любые попытки придать термину «нравственность» более или менее определенное значение неизбежно приводят к отправному началу рассуждений1¹ Покровский И.А. Основные проблемы граж-данского права. М.: Статут, 2009. С. 216..

Согласно другому мнению критерием оценки в рассматриваемом случае должна быть общественная мораль. Однако, не говоря о сложности самого определения понятия общественной морали, отметим, что, даже если бы и было точно установлено, какой именно системой нравственных предписаний должен руководствоваться судья при оценке сделки, это не решало бы окончательно проблему квалификации.

Для решения (хотя бы частичного) проблемы неопределенности в применении ст. 169 ГК РФ, если вообще настаивать на ее сохранении в Гражданском кодексе, гипотетически можно было бы использовать два пути. Во-первых, можно было бы закрепить в этой статье примерный перечень возможных нарушений основ правопорядка и нравственности. Статья 1529 ч. 1 т. X Свода законов, например, содержала примерный перечень оснований ничтожности сделок, противоречащих «законам, благочинию и общественному порядку» (пять оснований). Но этот вариант все же не в состоянии окончательно устранить существующую неопределенность в отношении тех сделок, которые не попадут в примерный перечень. Да и установление самого такого перечня -- задача непростая, не говоря уже об опасности произвольной интерпретации входящих в него пунктов.

Нет единства мнений, причем среди самих судей, и по наиболее злободневному вопросу о том, можно ли рассматривать в качестве противных основам правопорядка и нравственности сделки, с помощью которых стороны желают уклониться от уплаты налогов1¹ Эрделевский А.М. Антисоциальные сделки в арбитражной практике // Закон. 2008. № 6. С.73..

Не решен этот вопрос по существу и в Постановлении Пленума ВАС РФ «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 гражданского кодекса российской федерации» от 10.04.2008, в котором лишь устанавливается, когда налоговые органы компетентны предъявлять в суд иски о признании сделок ничтожными и о взыскании полученного по таким сделкам в доход государства, а когда нет, и конкретизируется предмет доказывания и судебного исследования по делам о применении ст. 169 ГК РФ2² О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 гражданского кодекса Российской Федерации: Постановление ВАС РФ от 10 апреля 2008 года N 22 // Вестник ВАС РФ. 2008. № 5. С.4..

Следует обратить внимание и на еще одно важное обстоятельство. Несмотря на весьма оптимистичную позицию, занятую по рассматриваемой проблеме Конституционным Судом РФ, -- позицию, согласно которой «понятия «основы правопорядка» и «нравственность», как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они не являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и применение соответствующих законоположений»1¹ Об отказе в принятии жалобы к рассмотрению открытого акционерного общества «Уфимский нефтеперерабатывающий завод: Определение Конституционного Суда РФ от 08.06.2004 года № 226-О // Российская газета. 2004. 14 июня. С. 8., -- до сих пор нельзя говорить не только о каких-либо признаках единообразия в понимании и применении ст. 169 ГК РФ, но даже о попытках раскрыть и разграничить содержание понятий основ правопорядка, с одной стороны, и основ нравственности -- с другой. Во всех до сих пор известных случаях применения ст. 169 ГК РФ или просто ссылок на нее речь идет о возможности или невозможности квалификации тех или иных сделок в качестве противных «основам правопорядка и нравственности», как указано в названии ст. 169 ГК РФ. При этом забывается о разделительном союзе «или» в самом тексте указанной статьи.

Подобный синкретизм нашел соответствующее отражение и на терминологическом уровне: все чаще говорят об антисоциальных сделках, понимая под ними сделки обеих категорий и не интересуясь проблемой разграничения между ними. Понятно, что это объясняется общностью установленной ст. 169 ГК РФ санкции в виде конфискации полученного по таким сделкам, но одновременно является и вполне закономерным следствием крайней неопределенности содержащихся в этой статье критериев, предрасполагающей к их объединению в один общий -- столь же неопределенный, но по крайней мере единственный -- критерий «антисоциальности».

С точки зрения субъективной стороны, для квалификации сделки по ст. 169 ГК РФ необходимо наличие хотя бы у одной из сторон цели, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (абз. 1 ст. 169); в абз. 2 и 3 той же статьи говорится, кроме того, об умысле. В доктрине существуют разные мнения по поводу количества и значения субъективных признаков рассматриваемого состава. Так, В.К. Райхер выделял три таких признака: заведомость, умысел и цель2² Райхер В.К. Об особом виде противозаконных сделок // Актуальные вопросы советского гражданского права. М.: Юридическая литература, 1984. С.55.; В.П. Шахматов -- только цель и умысел, отмечая, что «заведомость и характеризует умышленную вину субъекта противоправной сделки»1¹ Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. Томск, 1997. С. 222..

Представляется верным выделять в рассматриваемом составе два признака субъективной стороны. Во-первых, это цепь как идеальный образ желаемого результата (волевой момент), а во-вторых, заведомость как осознанность стороной (сторонами) того, что поставленная цель противна основам правопорядка или нравственности (интеллектуальный момент)2² Скловский К.И. Актуальные проблемы применения статьи 169 ГК РФ в судебной практике // Закон. 2007. № 5. С.78.

. Вместе с тем признаки означают осознание субъектом противоречия результата основам правопорядка или нравственности и желание его достичь, т. е. умысел.

Такое понимание соответствует формулировке ст. 169 ГК РФ; в первом ее абзаце упомянуты указанные два элемента -- цель и заведомость -- для того, чтобы подчеркнуть осознанное противоречие цели основам правопорядка или нравственности, а во втором и третьем абзацах эти элементы заменены единым охватывающим их понятием умысла.

В зависимости от наличия или отсутствия признака заведомости можно выделить такие сделки, в которых стороны не осознают и не могут осознавать противность цели основам правопорядка или нравственности, хотя желаемая цель объективно им противоречит (отсутствие заведомости). Если заведомость отсутствует у обеих сторон, то квалификация сделки и соответствующих предоставлений по ст. 169 ГК РФ должна быть с точки зрения действующего законодательства, по всей видимости, исключена. Напротив, предусмотренный ст. 169 ГК РФ состав выполняется, если сторона (или обе стороны) осознавала порочность цели (наличие заведомости).

Рассмотрим конфискацию, предусмотренную ст. 169 ГК РФ с точки зрения ее соответствия основным началам гражданского законодательства.

Коренное отличие конструкции недопущения реституции, основанной на римском праве и традиционно принятой в современных западных правопорядках, от конструкции недопущения реституции в праве российском и некоторых других (постсоциалистических) стран состоит в том, что если первая основана на принципе soluti retentio (недопущение реституции в отношении предоставившей стороны означает удержание другой стороной, получателем, предоставленного), то вторая неразрывно соединена со взысканием полученного по сделке в доход государства.

Конфискация находила в политике советского государства на первых этапах его развития самое широкое применение, а потому и ее закрепление в ГК в качестве санкции за исполнение противозаконных сделок было в тех условиях более чем естественным.

Сегодня закономерно возникает вопрос об обоснованности и целесообразности сохранения этой меры в современном Гражданском кодексе. Прежде всего следует отметить, что при конфискации в том виде, в каком она установлена в настоящее время, не может быть речи о соразмерности между общественной вредностью содеянного и строгостью наказания -- фундаментальном принципе штрафной ответственности.

Тезис о несоразмерности конфискации по ст. 169 ГК РФ степени тяжести правонарушения сегодня приобрел в России особую актуальность в связи с судебными делами по искам налоговых органов о признании ничтожными сделок, направленных, по мнению этих органов, на уклонение от уплаты налогов. Имущество, передаваемое по сделкам, может в несколько раз превышать по стоимости сумму неуплаченного налога, как это имело место, например, в деле по иску налогового органа о взыскании в доход государства акций предприятий ТЭК. Справедливо отмечается, что «в такой ситуации отсутствует баланс частных и публичных интересов. Фактически конституционная обязанность по уплате налогов, которая не оспаривается, ставится выше таких конституционных принципов, как равная защита всех форм собственности, соразмерность применяемой ответственности (налоговой санкции в виде конфискации имущества) совершенному правонарушению (неуплате налога), принцип стабильности гражданского оборота».

Кроме того, как известно, за неуплату налога Налоговый кодекс РФ2 устанавливает достаточно эффективные санкции: с нарушителя взыскиваются сумма самого неуплаченного налога, пеня, а также -- в качестве меры ответственности -- штраф в размере 40% от неуплаченной суммы. Более того, при наличии в действиях налогоплательщика состава соответствующего преступления виновный подлежит также уголовной ответственности, в том числе в виде лишения свободы. Применение при таких условиях еще и конфискации по ст. 169 ГК РФ противоречит другому фундаментальному принципу штрафной ответственности -- ne bis in idem.

Практика применения ст. 169 ГК РФ приводит к тому, что невозможность охватить формально-определенными составами административных проступков и уголовных преступлений все случаи существенного нарушения государственных интересов восполняется, по сути, субсидиарным действием норм ГК, устанавливающих штрафную ответственность, не отличающуюся по своей тяжести от административной или уголовной, в том числе за правонарушения, описанные с использованием крайне неопределенных признаков, каковыми являются критерии основ правопорядка и нравственности.

Все сказанное не означает, однако, что институт «гражданско-правовой» конфискации, представленный ст. 169 ГК РФ, необходимо развивать и совершенствовать. Если в угоду традиции и сохранять ст. 169 ГК РФ как устанавливающую основание недействительности сделки (что, как было показано выше, также нежелательно), то институт конфискации, думается, в любом случае должен быть исключен из гражданского законодательства как инородное тело, не соответствующее сущности и принципам частного права, не говоря уже об отмеченной неопределенности самих критериев, по которым сделка должна признаваться недействительной, а к ее сторонам -- применяться конфискационные санкции, неопределенности, открывающей широкое поле для судейского усмотрения и практически превращающей конфискацию из юридического средства в средство политическое.

Если сторона недействительной сделки, делая предоставление, совершило тем самым правонарушение, заслуживающее имущественного наказания, в законе должны быть четко описаны составы подобных правонарушений, установлена четкая процедура применения наказаний за их совершение, предусмотрены гарантии соблюдения законности при применении этих наказаний. Но все это -- задача публичного, а не частного (гражданского) права.

2.2 Мнимые и притворные сделки

Мнимые и притворные сделки российский законодатель рассматривает как недействительные (ничтожные). Мнимая и притворная сделки (ст. 170 ГК) весьма сходны по основаниям их недействительности: в обоих случаях имеет место несовпадение сделанного волеизъявления с действительной волей сторон.

В теории гражданского права традиционно выделяют четыре условия действительности сделки: законность содержания, наличие у сторон необходимого объема правоспособности и дееспособности для ее заключения, соблюдение формы сделки и соответствие волеизъявления воле сторон сделки1¹ Илларионова Т.И.Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая. М.: Норма, 1998. С.280.. При нарушении любого из перечисленных условий, если законом не установлено иное, сделка является недействительной. Однако вопрос о месте мнимых и притворных сделок среди недействительных не нашел однозначного ответа в цивилистической литературе.

О.С. Иоффе считал, что мнимые и притворные сделки следует рассматривать в общем ряду противозаконных сделок1¹ Иоффе О.С. Советское гражданское право. Л., 1967. С.223.. В настоящее время аналогичную позицию занимает И.В. Матвеев, который мнимые и притворные сделки включает в группу недействительных сделок с пороками содержания.