Причины и последствия "Славной революции". Характерные черты конституционной монархии в Англии

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. «Славная революция» 1688г. Билль о правах 1969 года. Акт об устроение 1701 г.

Причина реставрации монархии во второй половине XVII в. заключалась, прежде всего, в узости социальной базы английской революции. Буржуазия могла сохранить свои позиции, лишь идя на уступки феодальному дворянству. Союз между ними был закреплен в Бердской декларации 1660 г. В ней Карл II даровал прощение всем лицам, принявшим участие в борьбе с королем, если те в течение 40 дней со дня опубликования данного акта дадут обещания быть лояльными подданными. В декларации провозглашалась свобода совести. Монарх поклялся признать действительными все заключенные во время революции сделки. Имения, конфискованные у короны, подлежали безусловному возврату Карлу II без всякой компенсации с его стороны. Но король не получил назад свою собственность. Вместо этого парламент назначил ему жалование (цивильный лист) в размере 1280 тыс. фунтов стерлингов в год. В 1660 г. был издан Акт об упразднении остатков феодализма и установлении акциза, по которому землевладельцы освобождались от феодальных повинностей в пользу короны и присвоили себе право частной собственности на поместья, на которые ранее они имели лишь феодальное право. В союзе, заключенном буржуазией с феодальным дворянством, главенствующую роль играла земельная аристократия, настойчиво требовавшая возвращения к порядкам времен абсолютизма.

В стране были восстановлены наследственные монархия и палата лордов, подтверждена верховная власть короны в церковных делах. Захудалые местечки снова получили места в парламенте. Карл II начал преследовать «цареубийц», под которыми понимались все республиканцы. «Утром этого дня, - пишет один из очевидцев, - трупы Кромвеля, Айртона и Брэдшоу были на санках привезены в Тайберн, потом вынуты из гробов, облачены в саваны и повешены за шеи и так висели до захода солнца. После того, как их сняли, у трупов были отсечены головы». Созванный в 1661 г. парламент в силу преобладания в нем сторонников короля получил название Кавалерского. Опираясь на него и пользуясь временной поддержкой буржуазии, Карл II правил почти самодержавно. Он начал формировать собственную армию.

Со временем политика Карла II стала встречать все растущее противодействие в самом господствующем классе, где происходило размежевание по вопросу об отношении к монархии, на стороне которой было среднепоместное дворянство (сквайры), лишившиеся части своих земель в период революции и теперь стремившиеся вернуть их с помощью короны. Поддерживала монарха и англиканская церковь, чье учение было признано государственной религией. Сторонников короля называли «тори». Их противниками являлись виги, находившие поддержку в кругах джентри (нетитулованное среднее и мелкое дворянство), купцов, финансистов, крупных предпринимателей и наиболее знатных аристократов. Виги считали, что монарх должен действовать в интересах всего господствующего класса Англии. Они отрицали божественное происхождение монархии. Права и обязанности короля, по их мнению, определялись «договором с народом», под которым они понимали правящие круги.

По мере усиления абсолютистских тенденций у Карла II возникли трения даже с чудовищно продажным Кавалерским парламентом. Последний был недоволен тем, что страной правил Тайный совет, члены которого назначались и несли ответственность только перед короной. Палата общин не одобряла преследования пуритан. Подвергалась критике внешняя политика королевского правительства (его зависимость от Франции, продажа крепости Дюнкерк Людовику XIV и т.п.). Кроме того, всеобщее осуждение вызывала разгульная жизнь Карла II, его постоянные кутежи, поглощавшие огромные суммы. После Карла II на трон взошел Яков II Стюарт. Его политика грозила обратным перераспределением церковных земель, захваченных буржуазией и джентри. Это привело к кратковременному объединению вигов и тори. Произошел дворцовый переворот 1688 г. с целью замены Якова II более «удобным» монархом. Этот переворот получил название «Славная революция». Она, по существу, завершила оформление компромисса между фактически господствующей в важных сферах жизни общества буржуазией и официально правящей земельной аристократией.

Политическая власть в центре и на местах оставалась в основном в руках знатных землевладельцев в обмен на гарантии соблюдения интересов финансовой верхушки буржуазии. Указанный компромисс заложил основы прочного консенсуса между ведущими политическими силами по основополагающим вопросам социально-политического развития страны, который стал важнейшей чертой английской политической культуры в XIX и XX вв. Отныне разногласия между этими силами не должны были носить «принципиального» характера, способного нарушить такое соглашение и политическую стабильность в английском обществе. Важнейшим политическим результатом такого компромисса стало утверждение в Англии конституционной монархии, получившей закрепление в двух актах парламента: Билле о правах 1689 г. и Акте об устроении 1701 г.

Провозглашенная в Англии после казни короля республика просуществовала до реставрации монархии в 1660 г. Реакционная политика Стюартов вызвала широкое недовольство. В 1688 г. Стюарты были свергнуты; в 1689 г. был принят “Билль о правах”, закреплявший государственно-правовые гарантии законности и правопорядка. Переворот 1688 г., вошедший в историю под названием “Славная революция”, оформил становление в Англии конституционной монархии.

Политико-правовые итоги “Славной революции” получили теоретическое обоснование в трудах английского философа Джона Локка (1632-1704 гг.).

В произведении “Два трактата о правлении” (1690 г.; в иных переводах - “Два трактата о государственном правлении”, “Два трактата о правительстве”) Локк дал критику теологическо-патриархальной теории Фильмера и изложил свою концепцию естественного права. Концепция Локка подводила итог предшествующему развитию политико-правовой идеологии в области методологии и содержания теории естественного права, а программные положения его доктрины содержали важнейшие государственно-правовые принципы гражданского общества.

Как и другие теоретики естественно-правовой школы, Локк исходит из представления о “естественном состоянии”. Важная особенность учения Локка в том, что он обосновывает идею прав и свобод человека, существующих в догосударственном состоянии. Естественное состояние, по Локку, - “состояние полной свободы в отношении действий и распоряжения своим имуществом и личностью”, “состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными, никто не имеет больше другого”.

К естественным правам относится собственность, которая трактовалась широко: как право на собственную личность (индивидуальность), на свои действия, на свой труд и его результаты. Именно труд, по Локку, отделяет “мое”, “твое” от общей собственности; собственность - нечто, неразрывно связанное с личностью: “То, что человек извлек из предметов, созданных и предоставленных ему природой, он слил со своим трудом, с чем-то таким, что ему неотъемлемо принадлежит и тем самым делает это своей собственностью”.

Обоснование частной собственности направлялось как против уравнительных теорий (коль скоро люди не равны по трудолюбию, способностям, бережливости - собственность не может быть равной), так и еще более против феодального произвола, посягательств абсолютной монархии на имущество подданных (произвольные налоги, поборы, конфискации).

В естественном состоянии, рассуждал Локк, все равны, свободны, имеют собственность (с появлением денег она стала неравной); в основном это - состояние мира и доброжелательности. Закон природы, утверждал Локк, предписывает мир и безопасность. Однако любой закон нуждается в гарантиях. Закон природы, предписывающий мир и безопасность, был бы бесполезен, если бы никто не обладал властью охранять этот закон, обуздывая его нарушителей. То же и естественные права людей - каждый обладает властью охранять “свою собственность, т.е. свою жизнь, свободу и имущество”.

Естественные законы, как и всякие другие, утверждал Локк, обеспечиваются наказанием нарушителей закона в такой степени, в какой это может воспрепятствовать его нарушению. Одной из важнейших гарантий закона и законности Локк считал неотвратимость наказания. В естественном состоянии эти гарантии недостаточно надежны, ибо неупорядоченное использование каждым своей власти наказывать нарушителей закона природы то карает чрезмерно сурово, то оставляет нарушение безнаказанным. К тому же происходили споры из-за понимания и толкования конкретного содержания естественных законов, ибо “закон природы не является писаным законом и его нигде нельзя найти, кроме как в умах людей”.

Для создания гарантий естественных прав и законов, считал Локк, люди отказались от права самостоятельно обеспечивать эти права и законы. В результате общественного соглашения гарантом естественных прав и свобод стало государство, имеющее право издавать законы, снабженные санкциями, использовать силы общества для применения этих законов, а также ведать отношениями с другими государствами.

В духе юридического мировоззрения Локк рассуждал об основаниях распространения власти на тех, кто не участвовал в заключении первоначального соглашения (дети и иностранцы), о праве народа пересмотреть первоначальное соглашение в случае тиранического правления, нарушения естественных прав или их гарантий. Наиболее важны те положения теории Локка, в которых категории естественного права соединяются с теоретически осмысленным опытом английской буржуазной революции.

Поскольку, по Локку, государство создано для гарантии естественных прав (свобода, равенство, собственность) и законов (мир и безопасность), оно не должно посягать на эти права, должно быть организовано так, чтобы естественные права были надежно гарантированы. Главная опасность для естественных прав и законов проистекает из привилегий, особенно из привилегий носителей властных полномочий. “Свобода людей в условиях существования системы правления, - подчеркивал Локк, - заключается в том, чтобы жить в соответствии с постоянным законом, общим для каждого в этом обществе и установленным законодательной властью, созданной в нем; это свобода следовать моему собственному желанию во всех случаях, когда этого не запрещает закон, и не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека”.

Согласно теории Локка, абсолютная монархия - один из случаев изъятия носителя власти из-под власти законов. Она противоречит общественному договору уже по той причине, что суть последнего в установлении людьми равного для всех суда и закона, а над абсолютным монархом судьи вообще нет, он сам судья в собственных делах, что, конечно же, противоречит естественному праву и закону. Абсолютная монархия - всегда тирания, так как нет никаких гарантий естественных прав. Вообще же, когда кто-то изъят из-под власти законов, имеет привилегии, люди начинают думать, что они находятся по отношению к такому человеку в естественном состоянии, поскольку никто кроме них самих не может защитить их прав от возможных посягательств со стороны привилегированного. Отсюда - одно из основных положений теории Локка: “Ни для одного человека, находящегося в гражданском обществе, не может быть сделано исключение из законов этого общества”.

Пределы власти государства при всех формах правления - естественные права подданных. Государственная власть, писал Локк, не может брать на себя право повелевать посредством произвольных деспотических указов, наоборот, она обязана отправлять правосудие и определять права подданного посредством провозглашенных постоянных законов и известных, уполномоченных на то судей. Власть не может лишить какого-нибудь человека части его собственности без его согласия. Локк считал правомерным и необходимым восстание народа против тиранической власти, посягающей на естественные права и свободу народа. Но главное в том, чтобы организация самой власти надежно гарантировала права и свободы от произвола и беззакония. Отсюда проистекает теоретически обоснованная Локком концепция разделения властей, воспроизводящая ряд идей периода английской революции.

Гарантия и воплощение свободы - равный для всех, общеобязательный, незыблемый и постоянный закон. Законодательная власть является высшей властью в государстве, она основана на согласии и доверии подданных. Локк - сторонник представительной системы, принятия законов представительным учреждением, избираемым народом и ответственным перед ним, так как народу всегда принадлежит верховная власть отстранять или изменять состав законодательного органа, когда народ видит, что законодательная власть действует вопреки оказанному ей доверию. К законодательной власти Локк относил также деятельность уполномоченных на то судей; в этом сказалась особенность английского права, одним из источников которого является судебная практика.

Законодательная и исполнительная власти не должны находиться в одних руках, рассуждал Локк, в противном случае носители власти могут принимать выгодные только для них законы и исполнять их, делать для себя изъятия из общих законов и другими способами использовать политические привилегии в своих частных интересах, к ущербу для общего блага, мира и безопасности, естественных прав подданных.

Поэтому орган, осуществляющий законодательную власть, не должен заседать постоянно - слишком велик соблазн для депутатов узурпировать власть целиком, создать для себя привилегии, править тиранически. К тому же принять закон - недолгое дело; постоянно заседающий законодательный орган опасен для стабильности законов; определенные права депутатов, данные им на время заседания парламента, не должны превращаться в привилегии, выводящие их из-под власти законов. В этих рассуждениях Локка, аналогичных некоторым идеям левеллеров, был выражен опыт времен революции, осуждение попыток “Долгого парламента” сосредоточить в своих руках всю полноту власти в интересах только какой-либо из политических группировок.

Не менее опасно, заявлял Локк, наделение законодательной властью монарха и правительства - их политические привилегии неизбежно направляются против естественных прав подданных. Законодательная власть - высшая власть в том отношении, что законы строго обязательны для правительства, чиновников и судей. Монарх - глава исполнительной власти - имеет так называемые прерогативы - право распускать и созывать парламент, право вето, право законодательной инициативы, даже право в интересах общего блага совершенствовать избирательную систему для более равного и пропорционального представительства.

Но деятельность монарха и правительства должна быть строго подзаконна, причем монарх не должен препятствовать регулярным созывам парламента. Одним из частных случаев тиранического правления, давшего народу право на восстание, Локк называет взятый из английской истории пример, когда исполнительная власть препятствовала созыву и работе законодательного органа.

Идею разделения властей Локк теоретически обосновывал такими чертами природы человека, как способность разума создавать общие правила и руководствоваться ими (отсюда законодательная власть), способность своими силами выполнять эти решения, прилагать общие правила к конкретным ситуациям (отсюда суд, исполнительная власть), наконец, способность определять свои отношения с другими людьми (этим обусловливается так называемая союзная, или федеративная, власть, ведающая международными отношениями). Вместе с тем из слабости человеческой природы, склонности к искушениям теоретически выводилась необходимость специальных гарантий законности и прав граждан (в том числе разделения властей, недопустимости политических привилегий).

Теория разделения властей отражала опыт английской революции и ее итоги.

Политическое учение Локка оказало большое влияние на последующее развитие политической идеологии. Особенно широкое распространение имела теория естественных неотчуждаемых прав человека, использованная Джефферсоном и другими теоретиками американской революции и вошедшая затем во французскую Декларацию прав человека и гражданина 1789 г. Большое влияние на развитие государственно-правовой идеологии и конституций оказала также теория разделения властей, которую вслед за Локком развивали Монтескье и другие теоретики.

Обоснование естественных прав, выражавших основные требования буржуазии в области права (свобода, равенство, собственность), принесло Локку славу основателя либерализма; исследование гарантий этих прав, их защиты от произвола власти, обоснование разделения властей ставит его в первые ряды теоретиков парламентаризма; наконец, стремление ограничить деятельность государства охранительными функциями кладет начало идеям правового государства.

Ряд идей Локка выходил далеко за рамки обоснования и защиты только буржуазных интересов. Уже понятие трудовой собственности давало логические обоснования для противоположных взглядов: от апологетического взгляда на любую собственность как на “продукт труда и бережливости” до радикального требования предоставления права собственности только тем, кто эту собственность создает и увеличивает (последний мотив позже часто звучал в эгалитарных и социалистических теориях). Разработанная Локком теория разделения властей применима к обоснованию защиты не только буржуазного правопорядка, но и вообще гражданского общества от произвола всякой авторитарной власти.

Гуманистическое содержание политико-правового учения Локка более всего выражено в концепции естественных прав человека. Это учение впоследствии критиковалось за то, что Локк назвал мало прав и не ставил вопрос об их материальных гарантиях. Однако в XVII в. важнее всего было добиться признания естественных прав личности, которые до того отрицались и попирались феодально-абсолютистскими государствами. Созданная Локком концепция прав человека на свободу, равенство и собственность, не зависящих от государства, развивалась и дополнялась в последующие века, когда существенно пополнился перечень “формальных” прав и свобод правами и свободами социальными, которые, однако, практически неосуществимы без их хотя бы поначалу и формального, но фундаментально-генетического основания.

Билль о правах 1689 г. устанавливал, что монарх не имеет права без согласия парламента приостанавливать законы и производить изъятие из них. Взимание налогов также должно было происходить лишь с одобрения парламента. Оно требовалось и на содержание постоянного войска в мирное время в пределах королевства. Билль закреплял некоторые привилегии английских подданных: право на ношение оружия и подачу петиций короне. Статья 3 декларировала свободные выборы. Провозглашалась свобода слова в парламенте.

Английская буржуазия и аристократия, наученные опытом правления Стюартов, создавших путем подлогов и подкупа послушный им парламент, заседавший потом неопределенное время, хотели установить точные сроки полномочий данного органа. Систематическое обновление Палаты общин создавало некоторые гарантии от подкупа ее властями. Принятый 22 декабря 1694 г. Трехгодичный акт установил, что парламент необходимо созывать не менее одного раза в три года и срок его полномочий должен быть не более трех лет.

Однако король сохранил в целости ряд своих прерогатив: право объявлять войну и командовать ополчением, созывать парламент и распускать его. Он мог обеспечить избрание в парламент угодных ему лиц, назначать епископов, назначать новых светских пэров, предоставлять нужным людям различные пожалования, пенсии.

Следовательно, «Славная революция» еще не содержала прочных гарантий превращения Англии в парламентскую монархию. Первое время после нее многие политики полагали, что главное заключается в «смене лиц», а не «порядка вещей».

Значение Билля о правах 1689 г. нельзя умалить. С момента принятия Билля о правах закреплено два принципа: регулярное проведение парламентских выборов и запрет монарху что-либо делать без разрешения парламента. Билль, по сути, является конституционным актом буржуазного государства. Первым монархом, получившим корону от парламента, стал Вильгельм Оранский.

Высший представительный орган стал выделять ассигнования королю на определенных условиях, добился регулярного проведения сессий, контролировал государственные расходы, утвердил принцип ответственности правительства перед парламентом. Стало очевидным, что возросло его вмешательство в решение вопросов внутренней и внешней политики. Выросла роль палаты общин, по сравнению с палатой лордов. Вильгельм III опирался в начале царствования на тори, затем - на вигов, что означало становление двухпартийной системы.

Выражением борьбы между тори и вигами явилось издание в 1701 г. «Акта о престолонаследии» (его называют еще «Актом об устроении»). Этот закон был направлен против попыток реакционных феодалов восстановить в Англии абсолютизм. В нем предписывалось, что в будущем каждый английский монарх должен исповедовать англиканскую веру. Это исключало использование католицизма в качестве идеологического обоснования самодержавной монархии.

Чтобы затруднить образование в парламенте сильной придворной партии, помешать установлению королевского контроля за деятельностью этого органа, закон вводил правило, по которому лицо, занимающее какую-либо платную должность или место, подчиненное монарху, и получающее пенсию от короны, не могло быть членом Палаты общин.

Помилование короля считалось недействительным по делам импичмента. Тем самым палата общин получила в свои руки грозное оружие для контроля за королевской администрацией.

Опасаясь королевского произвола, победившая буржуазия и вигская аристократия резко ограничили вмешательство монарха в судебную деятельность, установив, что судью нельзя отстранить от должности, «пока он ведет себя хорошо». Практически судьи стали несменяемыми. Все билли приобретали законную силу лишь после одобрения их парламентом. Короли были обязаны управлять страной в строгом соответствии с ее правом.

Виги опасались, что Вильгельм III и его преемники, не являясь уроженцами Англии, смогут, опираясь на преданных им министров- соотечественников, установить в государстве абсолютистский режим. Поэтому постановлялось, что ни одно лицо, родившееся за пределами Англии, Шотландии и Ирландии или принадлежащих им владений (за исключением, когда родители - англичане), даже в случае натурализации не может стать членом Тайного совета, парламента или занимать какую-либо должность, облаченную доверием.

Решения, принятые Тайным советом, обязательно должны скрепляться подписью того из его членов, кто дал согласие на данную акцию (принцип контрасигнатуры).

Акт 1701 г. устанавливал порядок престолонаследия: после смерти бездетного Вильгельма III его преемницей являлась Анна Датская, а при отсутствии у последней наследников корона переходила к ганноверским курфюрстам. Виги считали, что на английском престоле должны сидеть невлиятельные немецкие князьки, не представляющие ни малейшей угрозы для парламента. Фактически английская форма правления эволюционировала от абсолютизма к конституционному дуализму двух властей: законодательной (парламента) и исполнительной (короля).

2. Развитие конституционной монархии в Англии

Главными направлениями эволюции британской монархии в течение XVIII в., заложившими основы британской модели парламентаризма, были дальнейшее ограничение королевской власти и утверждение новых принципов взаимоотношений исполнительной и законодательной власти - становление "ответственного правительства". Важнейшей особенностью этих изменений стало то, что они не были, как правило, оформлены какими-либо новыми конституционными актами, а сложились в процессе политической практики как результат соперничества двух партий за право формировать "правительство его величества". Английская конституция приобрела благодаря этому уникальную форму и не менее уникальное содержание, ибо помимо таких источников, как акты парламента и судебные прецеденты, не менее, а порой и более важное значение приобрели выходящие за рамки права и не подлежащие судебной защите конституционные обычаи (соглашения), именуемые иначе "конвенциональными нормами".

Монарх продолжал оставаться главой государства, но постепенно превращался фактически лишь в номинального главу исполнительной власти. Первые прецеденты, способствующие этому, возникли уже в первые десятилетия XVIII в., особенно при королях Ганноверской династии (с 1714 г.). Право короля отвергать законы, принятые парламентом (абсолютное вето), перестало применяться с 1707 г. Король Георг I (1714-1727), не знавший английского языка, перестал являться на заседания кабинета, что повлекло за собой важные политические последствия. Прежде всего такое "отчуждение" короля от кабинета способствовало сосредоточению функций по руководству кабинетом в руках его премьер-министра. Кабинет стал действовать от имени "Его Величества", но практически самостоятельно. Положение монарха в дальнейшем было определено максимой, гласившей, что "король царствует, но не управляет". Правда, влияние монарха на политику кабинета нередко бывало очень значительным, а фактически утраченные королем прерогативы юридически до сих пор остаются в его распоряжении, и отдельные короли пытались их использовать не только в XVIII, но и в XIX в. И все же это стало исключением, а не практикой, "резервом" на случай чрезвычайной ситуации.

Параллельно с концентрацией названных прерогатив монарха в руках кабинета решался вопрос об ответственности исполнительной власти перед парламентом. Теперь эта ответственность могла быть перенесена с короля на его министров. Первым шагом к возникновению новой системы взаимоотношений кабинета и парламента были акты 1705- 1707 гг. о должностях, которые, отменив соответствующие положения Акта 1701 г., открыли министрам возможность избираться в нижнюю палату парламента и тем самым представлять в ней кабинет. В 1708-1715 гг. стал утверждаться принцип формирования кабинета на однопартийной (тори или виги), а не на смешанной основе. Все более типичной становилась ситуация, когда кабинет не мог долгое время находиться у власти, не имея поддержки (доверия) большинства в палате общин, и победившая на выборах партия, имеющая такое большинство, сформировала кабинет, а другая образовывала в парламенте организованную оппозицию и так называемый "теневой кабинет". В конце XVIII в. начинают устанавливаться еще два важных правила. В случае утраты кабинетом доверия парламента он либо уходил в отставку в полном составе (солидарная ответственность), либо мог распустить палату общин и назначить новые выборы.

Первый случай коллективной отставки кабинета имел место в 1782 г. из-за проигрыша Британией войны с американскими колониями, а первый роспуск нижней палаты кабинетом - в 1784 г. Так возникла система взаимных сдержек палаты общин и кабинета, в условиях которой кабинет должен был оценивать политическую ситуацию, как в парламенте, так и в стране в целом и в случае правительственного кризиса принимать одно из двух решений.

Таким образом, в течение XVIII в. в принципе сформировались такие черты будущей системы британского парламентаризма, как "партийное правление" и регулярная смена кабинета в зависимости от одобрения его политики в палате общин. Однако многие из этих черт еще не приобрели законченного выражения, а роль королевской власти и аристократической палаты лордов оставалась весьма значительной. Дальнейшее развитие парламентаризма было невозможно, пока сама система формирования нижней палаты парламента имела феодальный характер и обеспечивала джентри командные посты в руководстве обществом. Унаследованная от эпохи феодализма и восстановленная в период реставрации монархии система представительства в парламенте позволяла многочисленным "гнилым местечкам" с незначительным числом жителей посылать в палату общин депутатов, фактически назначавшихся местным лендлордом. В то же время крупные города, выросшие в период промышленного переворота, вообще не имели своего представительства. Активным избирательным правом со времен сословно-представительной монархии обладали в графствах только фригольдеры с 40 шиллингами годового дохода. Что же касается права быть избранным, то здесь имущественный ценз был неимоверно высоким. По Акту 1710 г. пассивным избирательным правом наделялись лица, которые имели от земельной (недвижимой) собственности доход в размере 600 ф. ст. в год в графствах и 300 ф. ст. в городах. Изменить такую избирательную систему были призваны избирательные реформы XIX в.

конституционный монархия революция славный

3. Конституционные преценденты. Кабинет министров. Ответственное правительство

При создании единой национальной системы права Англии ведущая роль принадлежала не Парламенту, а королевским судьям и судам. Очевидно потому, что система королевского суда возникла здесь на целое столетие раньше, чем появился прообраз современного Парламента.

Когда норманны ввели новый орган управления -- Королевский совет (Curia Regis), на него возлагались проверка правильности уплаты налогов, а также судебные и законотворческие функции. Возможно, этот орган следует рассматривать как некий прообраз того, что впоследствии стало современным английским Парламентом и судебной системой. При Генрихе I (1100--1135) курия постепенно превращается в высшее казначейство страны, наделенное к тому же судебными функциями. Фактически это был первый главный королевский суд, введенный как противовес местным судам.

Первоначально судьи королевского суда сопровождали короля в составе его свиты, когда он объезжал свои владения. На местах королевские чиновники по поручению короля разрешали жалобы и споры, с которыми к королю обращались местные жители. Поскольку в каждой местности действовали свои обычаи и обыкновения, судьи вынуждены были их учитывать и применять. Во многом этому способствовала распространенная к тому времени практика приглашения в суд присяжных заседателей.

Присяжные заседатели были местными жителями. Они хорошо представляли местные обычаи и условия и помогали суду принять справедливое решение с учетом устоявшихся местных норм и правовых обыкновений. Вскоре дел стало так много и они стали настолько сложными, что было решено не тратить время на переезды.

Впоследствии назначаемые королем судьи посылались с объездами по всей стране для организации правосудия, разрешения споров и осуществления того, что сегодня называется производством по уголовным делам. По возвращении из поездок судьи встречались, сравнивали записи судебных решений, обсуждали дела, которые приходилось решать. Надо заметить, что во времена норманнского правления записи судебных решений велись с исключительной скрупулезностью и методичностью. Все это помогало внедрению единой системы права на всей территории страны.

Следует, однако, учитывать, что в Англии в раннефеодальный период помимо королевского суда существовало еще несколько видов судов. Так, житель средневековой Англии мог обратиться в местный суд общины, который использовал нормы общего права. Имелись суд барона (феодала) и королевский суд (суд короля). В городах и сельской местности действовали свои суды. Каждый суд руководствовался обычаями той местности, на которую распространялась его юрисдикция. В каждом городе и сельской местности имелись свои правовые обычаи. Но в целом правовые обычаи в городах были более прогрессивными, чем на селе. Они ориентировались на потребности зарождающегося товарного производства и на торговлю. Обычаи сельской местности, напротив, тяготели к старине, патриархальности и натуральному хозяйству.

Например, средневековые городские суды признавали обязательный характер контрактов и не придавали решающего значения характеру юридической формы, в которой контракты заключались. Судьи городских судов старались не культивировать применение таких форм доказательства, как поединок, ордалии (испытание огнем, водой и т.д.) и других юридических процессуальных форм судебных доказательств, наиболее характерных для феодального права. Система общего права, поддерживаемая централизованной королевской властью, все больше тяготела к применению городского права как современного и более прогрессивного.

Кроме светского суда житель средневековой Англии мог обратиться в церковный суд, который руководствовался положениями и требованиями канонического права. По существу, это была система параллельного права и правосудия. Однако роль канонического права постепенно ослаблялась. Если поначалу юрисдикция церковных судов распространялась не только на служителей церкви, но и на прихожан, в том числе по гражданским и уголовным делам, то позднее она была пересмотрена за счет изъятия из нее дел разных категорий. В церковных судах дела разрешались на основе канонического, а не обычного, или общего, права.

Только к концу XIV в. общее право в Англии начинает вытеснять обычай, а нормы общего права постепенно получают приоритет в судебном обиходе. Этим процессам, конечно, во многом способствовали профессионализация юридической деятельности в стране и формирование особых профессиональных корпораций юристов. Именно с XIV в. в стране появляются корпорации профессиональных юристов-адвокатов. В корпорациях предъявляются высокие профессиональные требования ко всем вступающим в их ряды, вырабатываются нормы профессиональной этики. Деятельность корпораций юристов способствовала не только росту профессионального мастерства и распространению юридических знаний среди населения, но и преемственности в развитии правовой системы Англии и консолидации права в единую национальную систему его норм, требований и принципов.

Как мы отметили, юрисдикция королевских судов распространялась на территорию всей страны, а судьи были членами королевского двора и традиционно селились в одном и том же квартале Лондона. Они имели возможность тесно общаться друг с другом и невольно сравнивать решения, принимаемые ими по сходным делам, но на основании разных местных правовых обычаев. Так появлялись общие позиции и взгляды. Возникнув как "судейское право", общее право, таким образом, вначале противопоставлялось местным правовым обычаям. Но общие взгляды, которые разделяли судьи, были по существу выражением их профессионального мнения.

В конце XIV в. в связи с окончательным переходом к профессиональному принципу деятельности корпуса судей и к адвокатуре обычное право окончательно поглощается общим правом. "Каким-то путем, который не может быть точно определен, -- пишет исследователь истории английского права Э. Дженкс, -- королевские судьи, встречавшиеся между своими разъездами в Лондоне для рассмотрения дел в централизованных королевских судах и Вестминстере, пришли к соглашению о необходимости объединить различные местные обычаи в общем или едином праве, нормы которого могли бы одинаково применяться по всей стране".

Надо отметить, что задолго до этого, еще в XIII в., английские судьи в отличие от судей, практиковавших римское право, обращались к предшествующим судебным решениям. Королевские судьи, вырабатывая свой подход, а тем самым нормативный массив общего права как единой национальной системы, стремились не противоречить своим же собственным решениям, принятым ими ранее. В помощь судьям с 1282 г. в Англии начинают ежегодно издаваться специальные сборники судебных решений. Они были призваны систематизировать прецеденты и тем самым облегчить анализ и обобщение судебной практики в стране.

Опора на предшествующие судебные решения отличает судебную практику Англии от практики судов тех стран, которые претерпели рецепцию римского права. Рецепции римского права в Англии не произошло.

Тем не менее, нормы римского права оказали весьма заметное влияние на развитие английского права в начальный период, были хорошо известны в Англии и даже применялись в судах. Кроме того, в университетах Оксфорда и Кембриджа были организованы кафедры по изучению римского права. Источники римского права признавались церковными и торговыми городскими судами Англии. Отдельные институты римского права были восприняты даже судебной практикой тех судов, на которые распространялась юрисдикция общего права. Например, это известные требования римского права о возмещении материального ущерба в двойном размере.

Однако достаточно широкого признания, как в других странах Европы того периода, римское право в Англии не получило. И дело здесь не только в особенностях экономического и политического развития Англии эпохи Средневековья.

Важно, что в Англии судебная практика изначально развивалась не на основе применения к конкретным фактам и обстоятельствам абстрактных законоположений, спущенных судам сверху, из центра, а по принципу подобия. Согласно этому принципу, дела, основанные на сходных фактах, должны разрешаться судами сходным образом. Все это привело к тому, что английские суды очень скоро перешли к практике отдельного разрешения вопросов, относящихся к установлению фактической стороны дела, и вопросов, относящихся к выяснению содержания и требований права. В силу этого на судей было возложено решение вопросов права, а на присяжных -- выяснение вопросов реальных фактов дела, его конкретных обстоятельств.

Закреплению принципа подобия как общей методологии организации и отправления правосудия в Англии во многом способствовало то, что практикующие юристы в этот период получали профессиональную подготовку в специальных школах, а не в университетах. Университеты того времени традиционно тяготели к латыни, изучению римского и канонического права и испытывали сильное влияние церкви и каноников.

Профессиональные школы юристов, будущих судей и адвокатов, напротив, организовывали при адвокатских корпорациях и на средства корпораций. В их программах было мало общего с программами университетов, но основные юридические кадры выходили из юридических школ, а не из университетов. А это очень важно, так как в юридических школах основное внимание уделяли живой практике английских судов. В школах не изучали абстрактных норм и положений римского права, тех законов и норм, которые были во многом чужды потребностям феодального хозяйства Англии того времени, да и к тому же имели иностранное происхождение.

Так, римское право тяготело к жестким, отточенным формулировкам. Его нормы предписывали судам принимать определенные решения, от которых нельзя было отойти даже в том случае, когда этого требовали местные нравы и обычаи, не говоря уже о требованиях справедливости. Логика римского права предписывала судье: если обнаружится то-то и то-то при отсутствии таких-то обстоятельств, то ответчик обязан уплатить должнику такую-то сумму денег.

Как видим, нормы и принципы римского права по своему духу и источнику были ориентированы на такие суды, которые были лишены всякой правовой самостоятельности. Иными словами, нормы и принципы римского права были рассчитаны на что угодно, только не на английский суд, во всяком случае, на такой суд, каким его понимали уже тогда, да и понимают сейчас сами англичане. Если бы оказалось так, что английским судьям в силу исторического политического развития страны были навязаны дух и логика римского права, или если бы английские судьи приняли римское право по каким-то иным причинам, то, вероятнее, всего, судебная власть в Англии превратилась бы в некий придаток королевской власти или Парламента.

По-видимому, такой исход дела был изначально чужд и настроениям, и представлениям, уже успевшим достаточно глубоко укорениться в общественном сознании английского народа. У английских судей просто не было другого выхода, как принять на себя часть власти.

Ко времени становления общего права как системы норм, противостоящих правовым обычаям на местном уровне, прецедентное право уже устоялось и успело обрасти уходящими в глубокое прошлое традициями, оформилось как система, получило значительное развитие и закрепилось территориально. По существу, прецедентное право -- это практика многочисленных английских судов переходного к феодальному государству периода. Оно и послужило добротной практической и нормативной основой для перехода к самой идее общего права.

Считается, что общее право возникло как право, которое распространяется на всех жителей и все территориальные образования Англии и Уэльса. Исторически сложилось так, что в Англии и Уэльсе единое (общее) право было сформировано через деятельность судов. Поэтому во многом для Англии термины "общее право" и "прецедентное право" -- это одно и то же. Иными словами, их можно употреблять как синонимы.

Британская конституционная система обладает, на наш взгляд, рядом уникальных особенностей. На первое место мы поставили бы континуитет, преемственность ее развития. В качестве сравнения можно привести французскую конституционную систему, которая подобна слоеному пирогу, состоящему из более чем десятка частей. В свою очередь каждый слой, соприкасаясь с другими, может быть похож на них или отличаться по составу и вкусу. На относительно небольшом временном отрезке французская конституционная история вобрала в себя несколько монархий, империй, 5 республик, которые получили свое оформление в текстах 14 конституций и конституционных хартий. Английскую же правовую систему можно уподобить, пожалуй, коктейлю, где все ингредиенты тщательно смешаны. Данная система развивалась на протяжении столетий на основе принципа преемственности и непрерывности и в своей эволюции практически не знала серьезных потрясений такого масштаба и количества, как французская, менявших кардинально направления ее развития.

Второй особенностью исследуемой системы является неписаный характер британской Конституции и ее состав. Вы не найдете статута или судебного решения, которые бы провозглашали Великобританию конституционной парламентарной монархией. Сложность и вместе с тем интерес при анализе данной модели заключаются в понимании сущности английской Конституции, ее важнейшего компонента -- конституционных соглашений. Именно соглашения выступают формой выражения механизмов сдерживания и контроля ветвей власти. По мнению Р. Давида, «английское конституционное право казалось бы абсурдным, если его излагать без учета конституционных обычаев, которым теоретически не придается юридический характер, но которые господствуют в английской политической жизни».1

Достаточно распространенной является точка зрения ряда отечественных авторов, что конституционные соглашения -- это правовые обычаи. Например, профессор В.В. Маклаков считает, что конституционные соглашения -- это система обычного права и никто «не может заставить соблюдать конституционный обычай, для этого нет какого-либо специального органа».2 Подобное отождествление кажется нам весьма спорным. Различие правового обычая и конституционного соглашения как источников права очевидно: первый пользуется судебной защитой, второй -- нет.3 Правда, тогда возникает вопрос, а можно ли считать конституционные соглашения в принципе источником права. Вопрос настолько сложный, что ответить на него однозначно очень трудно. В какой-то степени автор попытался сделать это в данной статье.

Следует также подчеркнуть, что очень часто в отечественной правовой и политологической литературе ставят знак равенства между конституционными конвенциями и обычаями Парламента (The law and custom of parliament).

Целая группа конституционных обычаев, большей частью нигде не зафиксированных, кроме научной литературы, включает в себя нормы, регулирующие полномочия, процедуры, привилегии и иммунитеты каждой из палат Парламента.4 К числу важнейших сфер, которые также регулируются парламентскими обычаями, относятся полномочия должностных лиц палат (спикера Палаты общин, лидеров партийных фракций, «хлыстов»), правила дебатов, принципы формирования комитетов, система «pairing» и т. д.

Статутное право в виде актов Парламента лишь в незначительной степени подтверждает существование указанных обычаев. Некоторая часть парламентских обычаев содержится в Постоянных правилах палат (The Standing Orders). Проблема заключается в том, что достаточно сложно определить статус самих Постоянных правил. К категории законов, с юридической точки зрения, их отнести нельзя, скорее -- это внутренние правовые акты палат, закрепляющие парламентские конституционные традиции.

Конституционные соглашения (Conventions of the Constitution). Что случится, если королева откажется одобрить билль, принятый Парламентом? Что произойдет, если Кабинет проигнорирует вотум недоверия, вынесенный Палатой общин? Эти и многие другие вопросы не являются предметами регулирования статутного или общего права. Ответы на них нужно искать в анализе конвенциональных соглашений.

По мнению А. Дайси, конституционные соглашения представляют «правила, регулирующие осуществление всех оставшихся еще у короны дискреционных полномочий -- как тех, которыми пользуется сам король, так и тех, которые осуществляются министерством».5 При этом А. Дайси неоднократно отмечал, что конституционные соглашения не пользуются правом на судебную защиту. Ни один суд не может признать действия члена Кабинета незаконными на том основании, что правительство не пользуется доверием палаты.

Главная проблема, с которой мы сталкиваемся при анализе конвенциональных соглашений, заключается в следующем: является ли деление законов и соглашений столь ясным и недвусмысленным, как считал А. Дайси. Сэр А. Дженнингс подвергал сомнению такую позицию А. Дайси,6 поскольку конституционные соглашения постепенно признаются судами. В известном деле 1942 г. Liversidge v. Anderson, рассмотренном Судебным комитетом Палаты лордов, указывалось, что государственный секретарь ответствен перед Парламентом (answerable to Parliament) за выполнение своих обязанностей, самых важных и конфиденциальных по своей природе.7 Таким образом, соглашение, закрепляющее принцип министерской ответственности перед Парламентом, непосредственно было признано высшей судебной инстанцией.

Однако гораздо чаще конституционные соглашения иным образом проникают в ткань судебных решений. В тексте самого судебного решения может отсутствовать прямое упоминание о конкретном конституционном соглашении, но при внимательном изучении вы понимаете, что позиция суда основывается на нем или суд как минимум признает его существование. «Тот факт, что суды не применяют конституционные конвенции, не означает, что они подспудно не признают их существование», -- отмечал Худ Филлипс.8

Наконец, некоторые конституционные соглашения получили свое признание в актах Парламента. Например, А. Дайси в конце XIX столетия упоминал в качестве конституционного соглашения обязанность верхней палаты подчиниться воле Палаты общин. Данное соглашение фактически было реализовано в Актах о Парламенте 1911 и 1949 гг., которые давали преимущество нижней палате в законодательном процессе. Можно привести десятки других примеров признания конституционных соглашений таким путем.

Почему не кодифицированы хотя бы важнейшие конвенциональные соглашения? Это позволило бы избежать многих разночтений в их толковании и применении. Ответ может быть тривиальным. Британская Конституция является гибкой, и данное свойство Конституции связано с характером конвенциональных соглашений. Позвольте высказать два замечания. Во-первых, расхожее мнение о гибкости конвенциональных соглашений и как следствие этого самой конституции -- в ряде случаев миф. На наш взгляд, конституционное соглашение, регулирующее право монарха созвать Парламент, является предельно жестким. Сложно представить ситуацию, когда британский Парламент не созывается на ежегодную сессию даже в условиях войны. Другой пример -- прерогатива монарха по роспуску Палаты общин. Конституционное соглашение предусматривает, что глава государства осуществляет это важнейшее право только по совету премьер-министра. Автор затрудняется привести пример различной интерпретации данного конституционного соглашения за последние триста лет. Во-вторых, определенная гибкость, по нашему мнению, -- свойство всех нормально функционирующих организмов, включая правовые. Конституция, перестающая быть гибкой, рискует превратиться в ржавый меч, которым никто не пользуется, и он теряет свое предназначение. Лишь один пример -- Конституция США 1787 г. В Америке существует доктрина «живой» конституции, поскольку за судьями общих судов резервируется право дать новое толкование Основному Закону, исходя из потребностей политического и экономического развития страны. Создатели Конституции Соединенных Штатов не могли предусмотреть всех кризисных ситуаций, с которыми могло столкнуться американское государство в ходе развития. Поэтому должен существовать механизм, способ изменения конституции, позволивший бы адекватно реагировать на фундаментальные изменения в обществе и сознании людей.9

Другая причина, по которой конституционные соглашения не трансформированы в форму законов, -- сложность кодификации. Наибольшую трудность представляет кодификация конституционных соглашений в сфере королевских прерогатив по отношению к премьер-министру и Кабинету. В принципе, можно в акте Парламента зафиксировать положение о праве королевы назначить главой Кабинета лидера парламентского большинства. Но как быть, если у парламентского большинства нет ярко выраженного лидера или отсутствует само парламентское большинство.

Кодификация может породить еще одну сложнейшую конституционную проблему. Вообразим себе на минуту ситуацию, при которой королева отказывается назначить лидера победившей партии премьер-министром. Предоставим каждому из читателей придумать свою версию развития дальнейших событий...

Не следует сбрасывать со счетов и верность англичан своим вековым традициям. Форма и состав британской Конституции придают ей определенный шарм и своеобразие. Сама кодификация конституционных соглашений давно осуществлена, только не в законах, а в работах авторитетных английских ученых в области конституционного права.

Не лишен смысла и такой вопрос: так ли необходима кодификация конституционных соглашений, когда им неукоснительно следуют все участники политического процесса. Например, в стране, где абсолютно все совершеннолетние граждане во время обеда держат нож в правой руке, а вилку в левой, так ли необходимы административные правила, фиксирующие указанные нормы этикета?