Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

• КУРСОВАЯ РАБОТА

на тему: «Вина юридических лиц в нарушении договорных обязательств в гражданском праве Республики Беларусь»

• Содержание
• Введение
• 1. Понятие вины в гражданском праве
• 1.1 Понятие вины в нарушении договорных обязательств в современном гражданском праве Республики Беларусь
• 1.2 Определение вины в гражданском праве
• 2. Вина в нарушении договорных обязательств в гражданском праве
• 2.1 Формы и степени вины в нарушении договорных обязательств в гражданском праве
• 2.2 Пределы вины в нарушении договорных обязательств в гражданском праве Республики Беларусь
• 3. Особенности вины юридических лиц республики Беларусь
• 3.1. Вина юридических лиц в нарушении договорных обязательств в гражданском праве Республики Беларусь
• Заключение
• Список использованных источников
• Введение

1. Понятие вины в гражданском праве

1.1 Понятие вины в нарушении договорных обязательств в современном гражданском праве Республики Беларусь

В соответствии с ч.1 ст. 372 ГК лицо, не исполнившее обязательство либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законодательством или договором предусмотрены иные основания ответственности.

Как известно, впервые принцип вины в белорусском гражданском праве был сформулирован в ГК Республики Беларусь 1964 года. Данный принцип рассматривался (и вполне обоснованно) как основное начало гражданско-правовой ответственности. Хотя и тогда из него в силу диспозитивности нормы-принципа имелись в гражданском законодательстве небольшие изъятия.

В гражданском праве основные начала (принципы) сформулированы в ст. 2 ГК Республики Беларусь. Среди них принципа ответственности за вину нет. Можно предположить, что принцип договорной ответственности за вину вытекает из совокупности правовых норм. И это будет верным предположением. Исследование вины как принципа договорной ответственности не должно ограничиваться ч. 1 ст. 372 ГК, Напротив, из закрепленной там нормы следует, что анализу должны подвергаться все нормы, регулирующие договорные отношения.

Феномен вины используется в самых разных областях социальной жизни. В теории права традиционно выделяют десять групп общественных отношений [2, С.291]. Для возникновения ответственности за нарушение общественных отношений соответствующего вида, по общему правилу, необходима вина (или чувство вины) нарушителя. Когда решается вопрос о привлечении к юридической ответственности, наличие вины правонарушителя влечет безусловное применение к нему мер правовой ответственности. Это общее правило распространяется и на гражданско-правовую ответственность.

Однако я особо хочу подчеркнуть, что понимание и значение вины в современном гражданском праве не должно сводиться к признанию ее исключительно условием гражданской ответственности. Истинное значение вины в гражданском законодательстве шире и состоит в том, что она является условием применения гражданско-правовых санкций.

Гражданское законодательство содержит немало норм, где применение санкций, не являющихся мерами ответственности, обусловливается виной нарушителя. Нельзя не согласиться с Т.И. Илларионовой, которая отмечала: «Казалось бы, наличие значительной группы санкций подобного характера, используемых для пресечения неправомерных действий независимо от содержания субъективной стороны последних, только подтверждает тезис об ограничительной роли вины и ее форм в гражданском праве. Между тем это не так. В качестве основания мер защиты вина в ее конкретных формах действительно не играет существенной роли. Но в ряде случаев она служит одним из факторов, определяющих границы возможного применения указанных правовых последствий». Анализ действующего законодательства и теоретических исследований позволил нам прийти к выводу, что (в отличие от вины как условия договорной ответственности) вина, по общему правилу, не выступает условием применения санкций, не являющихся мерами ответственности. Каждый случай применения таких санкций только за виновное нарушение договорного обязательства определяется законом отдельно. Именно в этом, в частности, с практической точки зрения заключается необходимость разграничения санкций (ст. 11 ГК), являющихся мерами ответственности и не являющихся таковыми.

В белорусском гражданском праве вина рассматривается как общее для всех форм договорной ответственности условие, поскольку такие формы являются санкциями за гражданское правонарушение. Однако сразу же нужно оговориться, что ст. 372 ГК именуется «Основания ответственности за нарушение обязательства». Поэтому требует разрешения вопрос; указание на вину как на основание, а не условие является результатом сознательного изменения ее назначения или это случайность?

В юридической литературе новейшего времени отмечается, что «по основаниям возникновения юридическую ответственность можно разделить на объективную и субъективную. К объективной относится гражданско-правовая ответственность, возникающая по факту причинения вреда. Здесь факт причинения вреда - объективное основание ответственности; норма закона, ее предусматривающая, - формальное основание. Субъективной будет ответственность, возникающая только при наличии у субъекта правонарушения вины как обязательного признака правонарушения, С этой позиции вину можно считать субъективным основанием ответственности».

Вина по общему правилу, знающему принципиальные исключения, выступает условием договорной ответственности во всех случаях. В качестве исключения из правила законом или договором могут быть предусмотрены случаи ответственности независимо от вины.

Единственное, что стороны не могут сделать в договоре ни при каких условиях, - они не могут исключить свою ответственность за вину в форме умысла.

Заключенное ранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства ничтожно (п. 4 ст. 372 ГК).

Наиболее крупное принципиальное изъятие из нормы о вине как необходимом условии договорной ответственности предусмотрено в п. 3 ст. 372 ГК. В соответствии с данной нормой если иное не предусмотрено законодательством или договором, лицо, не исполнившее обязательство либо исполнившее его ненадлежащим образом при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение обязательства невозможно вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. вина нарушение договор юридическое лицо

В основе этой нормы лежит, как правило, то, что ГК Республики Беларусь относится к предпринимателю как к профессионалу, как к тому, кто, действуя в обороте, знает больше и может больше, и с кого, соответственно, должен быть и больший спрос, чем с обычного гражданина или с некоммерческой организации.

Неодобрительно против преждевременной, по его мнению, нормы о безвиновной ответственности лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, выступил Г.К. Матвеев, который заметил, что введение в действие указанной нормы «в период еще неразвитого рыночного оборота было довольно неожиданным...» [3, c.98].

В том же направлении высказался В. Плотников. Он отметил справедливость возможности безвиновной ответственности субъектов предпринимательства в их договорных отношениях с не предпринимателями. Но в отношениях между субъектами предпринимательства подчеркнул, что «наличие возможности безвиновной ответственности -- недостаток, способный повлечь и негативные последствия» [4, c.28].

На мой взгляд, рассматриваемая норма о безвиновной ответственности субъектов предпринимательства нужна по следующим соображениям. Во-первых, как было отмечено, чтобы, исходя их общеправового принципа социальной справедливости, защитить права и законные интересы потребителей; во-вторых, чтобы придать (при взаимодействии предпринимателей между собой) договорным отношениям большую определенность и стабильность.

Норма об освобождении от ответственности субъекта предпринимательской деятельности только при наличии непреодолимой силы также является диспозитивной: она может быть изменена соглашением сторон или законом.

Презумпция виновности является отраслевым принципом, характерным только для гражданского права. Это начало гражданско-правовой ответственности наглядно демонстрирует то расстояние, которое отделяет гражданское право от, скажем, права уголовного, где прямо противоположный принцип - презумпции невиновности - является незыблемым. В целом здесь уместны слова М.И. Брагинского: «Совершенно ясно, что тем самым выражается принципиальное различие в социальном назначении той и другой отрасли» [5, c.211].

1.2 Определение вины в гражданском праве

2. Вина в нарушении договорных обязательств в гражданском праве

2.1 Формы и степени вины в нарушении договорных обязательств в гражданском праве

Хотя Гражданский кодекс Республики Беларусь указывает, что вина может быть в форме умысла или неосторожности (п.1 ст. 372 ГК), но в современной гражданско-правовой науке единого подхода к классификации форм вины нет.

Господствующей в современном гражданском праве можно назвать точку зрения, согласно которой вина может быть как в форме умысла, так и неосторожности, причем последняя делится также по степеням на грубую и простую (легкую).

На мой взгляд, последняя точка зрения наиболее верна, но относительно обозначения степеней неосторожности я считаю, что поскольку в Гражданском кодексе Республики Беларусь прямо называется только грубая неосторожность, то другая степень, видимо, должна именоваться негрубая неосторожность (а не простая, легкая и т.п.). Такая терминологическая замена имеет своей целью подчеркнуть, что весь объем понятия неосторожности составляют два, и только два, элемента: грубая и негрубая неосторожность.

В современном гражданском праве много сторонников сохраняет традиционное определение умысла, позаимствованное еще в советский период у уголовно-правовой науки.

Умышленно действует тот, кто осознавал противоправный характер своих действий, предвидел возможный противоправный результат и желал его или хотя бы сознательно допускал.

Но с другой стороны наметилась тенденция к ревизии этого казалось бы незыблемого определения умысла. Некоторыми учеными в наше время предложены определения, в той или иной мере отличающиеся от традиционного[9, c.448].

С. Киселев обращает внимание, что «в практике применения норм уголовного права решение вопроса о форме и виде вины, как правило, не вызывает сложностей. Применительно к гражданским правоотношениям это положение могло бы выглядеть так: «Проступок признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего поведения (действия или бездействия) и желало его наступления или предвидело возможность или неизбежность наступления антиобщественных последствий и желало' их наступления. Проступок признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего поведения (действия или бездействия), предвидело возможность наступления антиобщественных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия, либо относилось к ним безразлично» [10, c.18].

Менее конкретна дефиниция Н.Д. Егорова: «вина в форме умысла имеет место тогда, когда из поведения лица видно, что оно сознательно направлено на правонарушение» [11, c.576].

Изложенные подходы заслуживают самого пристального внимания. Но, на мой взгляд, они также имеют недостатки. Главным недочетом определения умысла тех авторов, которые позаимствовали его из науки уголовного права, как мне кажется, является игнорирование ими социального назначения обеих отраслей права. Вина в гражданском праве является по общему правилу условием ответственности и на размер ответственности она, как правило, не влияет; для наступления ответственности в подавляющем большинстве случаев достаточно наличия любой формы вины правонарушителя. Поэтому разделение умысла на прямой и косвенный, на мой взгляд, нецелесообразно.

Умысел - вопреки закону заново сформированная и реализованная лицом воля, противоречащая объявленной воле этого же лица, которая повлекла нарушение договорного обязательства.

Ряд определений неосторожности как формы вины выработала гражданско-правовая наука. Традиционной считается дефиниция неосторожности, воспринятая из уголовно-правовой науки.

Вина в форме неосторожности имеет место, когда лицо, хотя и не предвидит неблагоприятных последствий своего противоправного поведения, но по обстоятельствам дела должно было и могло их предвидеть. [12, c.95]

Гражданскому праву известна также вина в форме грубой неосторожности. Примером может служить норма п. 2 ст. 791 ГК, устанавливающая ответственность хранителя за утрату, недостачу или повреждение вещей, принятых на хранение, после наступления обязанности поклажедателя взять эти вещи обратно лишь при наличии со стороны хранителя умысла или грубой неосторожности. [13]

Таким образом, неосторожность как форма вины в гражданском праве имеет степени: грубая неосторожность и негрубая (простая, легкая) неосторожность. Гражданско-правовая наука до настоящего времени не выработала четкого критерия разграничения степеней неосторожности.

В качестве критерия выделения грубой неосторожности предлагают признавать не проявление должником той минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно было бы ожидать от всякого участника имущественного оборота, окажись он на месте должника, и непринятие должником очевидных мер в целях надлежащего исполнения обязательств.

Грубая неосторожность также иногда определяется авторами, как «совершение поступка, неправильность которого очевидна для всякого, совершающего его» [14, c.431].

Я полагаю, что исходя из анализа общего определения неосторожности, приемлемым критерием отграничения грубой неосторожности от негрубой можно считать комплексный (объективно-субъективный) подход.

Объективно-субъективный критерий я считаю возможным совместить с количественно-качественным критерием отграничения грубой неосторожности от негрубой.

При грубой неосторожности:

- лицом предпринимаются не все меры, которые оно могло предпринять для исполнения данного обязательства;

- степень заботливости и осмотрительности лица в принятых в п.1 мерах минимальная либо отсутствует вовсе.

В литературе отмечается, что «вину в форме грубой неосторожности практически невозможно отличить от умышленной вины. Во всяком случае, ни кредитор, ни суд не в состоянии определить, имел ли должник изначальное намерение не исполнить обязательство или исполнить его ненадлежащим образом либо создать невозможность его исполнения.

При негрубой неосторожности:

- лицом предпринимаются все меры, которые оно могло предпринять для исполнения данного обязательства;

- степень заботливости и осмотрительности лица в принятых в п.1 мерах выше минимальной, но ниже требуемой по характеру обязательства и условиям оборота.

В науке давно ведется спор о возможности закрепления в гражданском законодательстве принципа зависимости размера гражданско-правовой ответственности от форм и степени вины. Некоторые ученые расценивали отсутствие такого принципа как пробел в законе. Они полагали, что такое положение свидетельствует о несогласованности закона и практики [15, c.67].

Другие категорически возражали, заявляя, что «соразмерение ответственности со степенью вины противоречило бы началу полного возмещения вреда», что подобного общего принципа «нет и не может существовать» [16, c.124].

В силу различных причин де-факто договор может предусматривать, что наличие вины любой из сторон (или конкретной стороны) не является условием привлечения ее к ответственности. Следовательно, лицо, умышленно или неосторожно нарушившее обязательство, по смыслу текста такого договора, тем не менее, освобождается от привлечения к ответственности.

Де-юре такая ситуация подпадает под действие п.4 ст. 372 ГК, который содержит императивную норму: заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства ничтожно. Следовательно, нарушитель указанного выше договора будет освобожден от ответственности не ранее, чем докажет отсутствие своей вины в форме умысла.

Согласно ст. 375 ГК Республики Беларусь если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло по вине должника и кредитора, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника. Суд также вправе уменьшить размер ответственности должника, если кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, либо не принял разумных мер к их уменьшению.

Это правило соответственно применяется и в случаях, когда должник в силу законодательного акта или договора несет ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства независимо от своей вины (п.2 ст.375 ГК).

В деле применения ответственности за нарушение гражданско- правового обязательства большая роль отводится суду. Именно суд может наиболее полно оценить действия, как должника, так и кредитора по обеспечению исполнения обязательства. Оценка судом поведения сторон, и в частности, поведения кредитора, может послужить решающим фактором в определении размера ответственности должника за допущенное им нарушение обязательства.

2.2 Пределы вины в нарушении договорных обязательств в гражданском праве Республики Беларусь

3.1 Вина юридических лиц в нарушении договорных обязательств в гражданском праве Республики Беларусь

Проблема вины юридических лиц является довольно актуальной в современном гражданском праве.

В соответствии со ст. 44 ГК Республики Беларусь юридическим лицом признается организация, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество, несет самостоятельную ответственность по своим обязательствам, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, исполнять обязанности, быть истцом и ответчиком в суде, прошедшая в установленном порядке государственную регистрацию в качестве юридического лица либо признанная таковым законодательным актом.

Признак «ответственности юридического лица» уже советскими авторами рассматривался как «primus inter pares» («первый среди равных»). В новейшей юридической литературе эта точка зрения не только не предана забвению, но становится выражением одной из тенденций в понимании сущности юридического лица.

С учетом того большого значения, которое придается наукой и практикой признаку ответственности юридического лица, необходимо выяснить основание и условия наступления гражданско-правовой ответственности юридических лиц.

Взгляды ученых на вину юридического лица во многом предопределялись пониманием ими сущности юридического лица. Объяснению сущности юридического лица в мировой цивилистике посвящено множество теорий .

Если говорить о вине юридического лица, то можно прийти к выводу, что - это допущенная в связи с осуществляемыми трудовыми функциями вина его администрации или (и) работников. Но во взглядах и этой части ученых имеется много существенных различий. В этой связи можно выделить четыре вектора понимания ими вины юридического лица.

Первое направление. Многие ученые считали наиболее правильным подход, при котором вина одного или нескольких работников свидетельствует о вине юридического лица в целом.

Так, С.Н. Братусь полагал, что «необходимым условием ответственности юридического лица является вина конкретного исполнителя, состоящего либо членом юридического лица, либо его работником... Работник при выполнении своих обязанностей не противостоит юридическому лицу в качестве отличного от него субъекта права... Ответственность юридического лица в этом случае является ответственностью не за чужие, а за свои действия» [20, c.211].

Второе направление. Лишь отдельные цивилисты полагали, что вину юридического лица образует исключительно вина органа этого юридического лица.

Например, И.Н. Петров считал, что в случаях, когда речь идет о вине юридического лица, имеется в виду вина хозоргана как психическое отношение к противоправному действию (бездействию) органа юридического лица, должностных лиц, на которых возложено руководство его деятельностью. Вина органа юридического лица должна признаваться во всех случаях нарушений обязательств и в результате действия (бездействия) при исполнении трудовых обязанностей, совершенных его работниками . Позднее в другой работе автор более подробно разъяснил свою позицию, указав, что «вина органа юридического лица за действия своих работников (при исполнении ими своих служебных обязанностей) является виной за необеспечение как надлежащей организации деятельности, так и самой деятельности всех звеньев юридического лица» [21, c.115].

Третье направление. Многие цивилисты полагали, что о вине юридического лица свидетельствует вина коллектива.

Именно такую позицию занимал Г.К. Матвеев. Он подчеркивал, что «виновность предприятия есть виновность лиц, его составляющих, а также лиц, организующих его деятельность. Такая конструкция вины юридического лица обусловлена характером его деятельности как деятельности организованного коллектива, в котором все его звенья объединены общей производственной целью» [15, c.218]. «Но виновность юридического лица не представляет собой простой суммы индивидуальных провинностей... она представляет собой новое качество. Это особая вина коллектива, так как психологическим содержанием ее служит порочная воля (и сознание) участников этого коллектива, а не отдельных индивидуумов, осуществляющих свою деятельность независимо от коллектива либо вне связи со своими служебными обязанностями» [15, c.216].

Четвертое направление. В отличие от названных направлений исследования собственный комплексный подход к пониманию вины юридического лица в рамках теории коллектива предложил B.C. Якушев. Автор за основу конструирования вины юридического лица взял психическое отношение к своим поступкам и их последствиям каждого работника, но не считал возможным сводить вину предприятия к вине работников. Одних психических процессов, по мнению B.C. Якушева, недостаточно, необходимы социальные факторы: не только вина одного работника, который не организовал должным образом работу (хотя в этом заключена причина нарушения), но и наличие других факторов (необеспечение сырьем, отсутствие контроля). Вина конкретных работников трансформируется, сливаясь, формируясь и выливаясь в вину предприятия. Автор, таким образом, полагал, что вина предприятия качественно новое явление и не отождествляется с виной отдельных работников, а формируется «с учетом поведения не только работника, но и органа»[22, c.235].

Сторонником принципа учета вины юридического лица является Б.И. Пугинский. Анализ арбитражной практики привел его к выводу о непригодности психологической характеристики к пониманию вины предприятия. Поэтому Б.И. Пугинский рассматривает вину юридического лица как несовершения определенных объективных действий: неприложения необходимых усилий, неиспользование прав и возможностей и т.п. [23, c.30]

Хотелось бы определить свою позицию по вопросу о вине юридических лиц в нарушении договорных обязательств.

Согласившись с тем, что то или иное понимание сущности юридического лица оказывает огромное влияние на понимание вины юридического лица, я считаю необходимым сказать, что, на мой взгляд, сущность юридического лица состоит в том, что такое лицо является неделимым элементом (субъектом) исключительно правовой действительности. Вне этой действительности юридическое лицо существовать не может. Поэтому с точки зрения физической действительности (реальности) юридическое лицо рассматривается некоторыми учеными как юридическая фикция.

На мой взгляд, неверно представлять в целом социальную действительность в виде органов юридических лиц. Еще более неправильно рассматривать вину юридического лица с точки зрения «теории коллектива». Будучи субъектом правовой действительности, юридическое лицо обладает легальными признаками. Среди них «признака коллектива» нет. Другими словами, признак коллектива не является существенным для юридического лица, поэтому такое лицо не утрачивает статуса юридического лица при отсутствии признака коллектива. Следовательно, теория коллектива не может быть признана годной для использования ее при конструировании вины юридического лица.

Особенно отчетливо несостоятельность этой теории стала заметна после принципиального допущения современным гражданским законодательством возможности создания и деятельности компаний одного лица.

Итак, юридическое лицо, обладая правоспособностью и дееспособностью, является элементом (субъектом) правовой действительности (реальности). Правовая действительность является несравненно более широким понятием, чем юридическое лицо. Хотелось бы отметить, что еще одним субъектом правовой действительности может выступать гражданин (физическое лицо), который рассматривается в качестве такого субъекта постольку, поскольку отвечает требованиям правосубъектности (т.е. обладает правоспособностью и дееспособностью), а не в силу того простого факта, что он в физической реальности является человеком.

Движение в правовой действительности, а также взаимодействие с физической реальностью юридическое лицо, будучи единым (и делимым лишь условно), осуществляет при помощи определенных своих частей.

Юридические лица свободны в заключении договоров (п.1 ст. 391 ГК), то есть соглашений об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей (п.1 ст. 390 ГК).

Согласно п. 1 ст. 49 юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законодательством и учредительными документами. Порядок назначения или избрания органов юридического лица определяется законодательными актами и учредительными документами.

Орган юридического лица традиционно определяется в юридической литературе как часть юридического лица, которая формирует и выражает во вне его волю. Их действия признаются действиями самого юридического лица. Обязательность существования у юридического лица органов, которые представляют его перед третьими лицами, - основополагающий принцип гражданского права.

Все органы юридического лица могут быть классифицированы на учредительные и исполнительные. Учредительные органы юридического лица создаются исключительно для формирования его воли («волеобразующие органы»); эту волю выражают во вне исполнительные органы («волеизъявляющие органы»).

Вместе с тем исполнительные органы в пределах своей компетенции объединяют в себе функции волеобразования и волеизъявления. Например, в унитарных предприятиях, а также во многих видах учреждений единоличный руководитель (директор) одновременно является единственным волеобразующим и волеизъявляющим органом.

В соответствии с действующим гражданским законодательством Республики Беларусь полномочия исполнительного органа хозяйственного общества по решению общего собрания участников хозяйственного общества могут быть переданы по договору другой коммерческой организации (управляющей организации) или индивидуальному предпринимателю (управляющему) (ч. 9 ст. 53 Закона Республики Беларусь "О хозяйственных обществах" []

Правовая природа отношений между управляющим и управляемым им хозяйственным обществом состоит в том, что управляющий заступает на место исполнительного органа такого общества, а исполнительный орган самоустраняется. Передача полномочий по управлению хозяйственным обществом управляющему отнюдь не подразумевает, что исполнительный орган исчезает раз и навсегда, напротив, происходит замещение на известный срок должности (поста) исполнительного органа другим самостоятельным лицом.

В предусмотренных законодательными актами случаях юридическое лицо может приобретать гражданские права и принимать на себя гражданские обязанности через собственника имущества (учредителей, участников) (п.2 ст. 49 ГК). Например, согласно п.1 ст. 69 ГК Республики Беларусь Каждый участник полного товарищества вправе действовать от имени товарищества, если учредительным договором не установлено, что все его участники ведут дела совместно либо ведение дел поручено отдельным участникам.

Таким образом, в качестве промежуточного вывода мы получили, что гражданское законодательство устанавливает четкий порядок формирования и изъявления юридическим лицом своей воли («объявленная воля»), необходимой для заключения договора и принятия гражданских обязанностей (и прав). По общему правилу, формирование и изъявление воли юридического лица на заключение гражданско-правого договора осуществляет исполнительный орган как часть юридического лица. Сформированная и изъявленная в пределах своей компетенции воля исполнительного органа всегда и безусловно является в целом волей юридического лица. В тех случаях, когда закон устанавливает специальный порядок заключения юридическим лицом договора путем включения функции (полномочия) формирования воли и функции (полномочия) изъявления воли в компетенцию разных органов одного юридического лица, то под угрозой признания договора недействительным такой порядок должен быть соблюден.

После того, как юридическое лицо приняло на себя гражданские обязанности (и права), оно должно исполнить принятые на себя договорные обязанности для достижения правового результата в рамках заключенного гражданско-правового договора.

Договорное обязательство - это относительное правоотношение. Его участниками являются только кредитор (кредиторы) и должник (должники). Все остальные лица легально называются «третьими лицами». Поэтому для ответа на вопрос о том, каким образом, посредством чего юридическое лицо может исполнять договорное обязательство, необходимо выделить те его части, которые с точки зрения гражданского права мыслятся в понятии юридического лица, и тех лиц, которые «не растворяются» в юридическом лице и, следовательно, являются третьими лицами по отношению к договорному обязательству юридического лица.

Как мы уже отмечали, частью юридического лица являются его органы. Также для целей исполнения договорного обязательства частью юридического лица (при их наличии) признаются работники юридического лица. Прямо и недвусмысленно это вытекает из нормы ст. 373 ГК, где говорится о том, что действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника. Должник отвечает за эти действия, если они повлекли неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства.

Но если к исполнению своего договорного обязательства юридическое лицо привлечет некое лицо не на основании трудового договора (контракта), а на основании гражданско-правового договора, то такое лицо должно рассматриваться как «третье лицо», и его действия Гражданским кодексом не будет квалифицировать как действия самого должника-юридического лица.

Поэтому о «реализованной воле» юридического лица, исполняющего обязательство в связи с конкретным договором, нам остается судить по действиям (бездействию) составных частей этого лица (работников и органов юридического лица).

Заслуживает внимания не утратившая свежести и в целом правильная характеристика процесса формирования воли юридического лица и его значения для права, данная С.Н. Братусем. Он подчеркивал, что «право интересуется не психологическим процессом образования воли, а объективным ее выражением, ее результатом или содержанием, получающим объективное и независимое по отношению к изъявителю воли существование и развитие... Воля юридического лица - это именно его воля, хотя психологически она вырабатывается и изъявляется его органами, то есть живыми людьми» [25, c.67].

Юридическое лицо, будучи должником, всегда должно исполнять обязательство надлежащим образом. Если будет доказано, что оно не исполнило обязательство или исполнило его ненадлежащим образом, то нужно найти причину такого поведения. Юридическое лицо может указать на субъективный случай либо на объективный случай (непреодолимая сила) как на причину нарушения обязательства, тогда оно невиновно. Но если оно не сможет этого сделать, то тогда нужно сделать вывод, что причина неисполнения договорного обязательства в нем, в юридическом лице. И вина заключается в том, что сформировав и изъявив в договоре свою волю («объявленная воля»), юридическое лицо, изменив ее в одностороннем порядке, не стало ей следовать, что отразилось, спроецировалось на «реализованной воле» этого же юридического лица.

Таким образом, суть вины юридического лица в нарушении договорного обязательства заключается в том, что его объявленная воля без всяких реабилитирующих в силу закона причин не соответствует его реализованной воле. Таким образом, можно дать следующее определение вины юридического лица-должника в нарушении договорного обязательства:

Вина юридического лица-должника - это умышленно или неосторожно реализованная воля юридического лица, которая отлична от его объявленной воли и которая обусловила непринятие им всех возможных при необходимой заботливости и осмотрительности мер, чем повлекла нарушение договорного обязательства.

Главная особенность вины юридического лица заключается в том, что будучи, как правило, коллективным субъектом в физической реальности, оно всегда является единым и неделимым субъектом в правовой реальности. В этом, видимо, заключается та научая разноголосица, которая имеется, о которой уже говорилось. Если рассматривать юридическое лицо с точки зрения физической действительности, то он с неизбежностью делает вывод о том, что вину юридического лица составляет вина работников, администрации и т.д. Если же рассматривать вину юридического лица, «погружаясь» в гражданско-правовую действительность, то юридическое лицо вбирает в себя и работников, и администрацию и др., поскольку последних как самостоятельных субъектов гражданско-правовой действительности просто не существует.

Совершаемые от имени юридического лица действия по исполнению обязательства могут быть продиктованы волей исполнителя, который и не подозревает о том, что он совершает действия в. связи с существующим договорным обязательством данного юридического лица. Таким образом, такой «разрыв» между объявленной волей и реализованной волей возможен только в физической реальности. В юридической реальности описанное полностью исключается, поскольку здесь существует единый и неделимый источник воли и действий - юридическое лицо. Поэтому только у такого юридического лица непосредственно, без промежуточных «вин» возникает вина в нарушении договорного обязательства.