Понятие и формы уровней проявления правового нигилизма и его особенности в российском обществе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понятие и формы уровней проявления правового нигилизма и его особенности в российском обществе

ПЛАН

ВВЕДЕНИЕ

1.Нигилизм как общесоциальное явление

2. Понятие и источники правового нигилизма

3. формы выражения правового нигилизма

3.1 Прямые умышленные нарушения действующих законов и иных нормативно-правовых актов

3.2 Массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний

3.3 Издание противоречивых, параллельных или взаимоисключающих правовых актов

3.4 Подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью

3.5 Конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях

3.6 Нарушения основных прав человека

3.7 Теоретическая форма правового нигилизма

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

правовой нигилизм

Проблема правового нигилизма в учебной литературе по теории государства и права до сих пор не рассматривалась. В научном плане она также в должной мере пока не исследована. Между тем потребность в ее изучении давно назрела, так как названные социально-юридические феномены широко распространились в практической жизни, сознании людей, политике, культуре, законотворчестве, государственной и общественной деятельности. Необходимо иметь хотя бы общее представление о сути этих аномалий, их деструктивной роли, причинах, формах проявления, путях устранения. Данная работа - попытка теоретического осмысления поставленных вопросов. Современное российское общество характеризуется множеством различных противоречий, среди которых наблюдается и такое, как причудливое переплетение, с одной стороны, тотального правового нигилизма, а с другой,- наивного правового идеализма. Как ни странно, оба эти явления, казалось бы разновекторные и несовместимые, мирно уживаются и образуют вместе общую безрадостную картину юридического бескультурья. В первом случае законы откровенно игнорируются, нарушаются, не исполняются, их не ценят, не уважают; во втором, напротив, им придается значение некой чудодейственной силы, способной одним махом разрешить наболевшие проблемы. Массовое сознание требует принятия все новых и новых законов чуть ли не по каждому вопросу. Указанные крайности - следствие многих причин, без преодоления которых идея правового государства неосуществима.

1. НИГИЛИЗМ КАК ОБЩЕСОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ

Нигилизм вообще (в переводе с лат.- ничто) выражает отрицательное отношение субъекта (группы, класса) к определенным ценностям, нормам, взглядам, идеалам, отдельным, а подчас и всем сторонам человеческого бытия. Это - одна из форм мироощущения и социального поведения. Нигилизм как течение общественной мысли зародился давно, но наибольшее распространение получил в прошлом столетии, главным образом в Запад ной Европе и в России. Он был связан с такими философами леворадикального на правления, как Якоби, Прудон, Ницше, Штирнер, Хайдеггер и др. Нигилизм многолик, он может быть нравственным, правовым, политическим, идеологическим, религиозным и т. д., в зависимости от того, какие ценности отрицаются, о какой сфере знаний и социальной практики идет речь-культуре, науке, искусстве, этике, политике, экономике. Между ними много оттенков, нюансов, взаимопереходов. Каждая из разновидностей этою течения имеет свою историю. Русский писатель И.С. Тургенев вывел в своих романах яркие образы героев-бунтарей, отвергавших многие постулаты окружавшей их действительности и предлагавших новые идеи. Нигилистами были революционные демократы, резко критиковавшие современные им порядки и призывавшие к замене их более справедливыми. Нигилизм носил революционный характер. Например, о своем Базарове Тургенев писал, что если он называется нигилистом, то надо читать: революционером1. В 1866 г. М.А. Бакунин в знаменитых письмах к А.И. Герцену советовал последнему "искать молодую поросль новой молодежи в недоученных учениках Чернышевского и Добролюбова, в Базаровых, в нигилистах - в них жизнь, в них энергия, в них честная и сильная воля".

Четкая характеристика социального нигилизма, широко распространившегося в начале XX столетия в определенных слоях русского общества, была дана в знаменитом сборнике "Вехи", вышедшем в 1909 г. и получившем впоследствии широкий общественный резонанс. Один из его авторов, а именно С.Л. Франк, с особым пафосом подчеркивал, что если бы можно было одним словом определить умонастроение нашей интеллигенции, то нужно назвать его морализмом. "Русский интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и дурные, добрые и злые. Морализм этот есть лишь отражение ее (интеллигенции - Н. М.) нигилизма. ... Под нигилизмом я разумею отрицание или непризнание абсолютных (объективных) ценностей".

Общей (родовой) чертой всех форм нигилизма является отрицание, но не всякое отрицание есть нигилизм. Отрицание шире, оно органически присуще человеческому сознанию, диалектическому мышлению. Поэтому далеко не всех, кто что-либо отрицает, можно считать нигилистами. В противном случае сам термин "нигилизм" теряет свой смысл и растворяется в более объемном понятии "отрицание".Следовательно, нигилистическое отрицание и диалектическое отрицание-разные вещи. Гегелевский закон отрицания отрицания никто пока не отменил. В историческом плане нельзя безоговорочно негативно, с позиций голого отрицания, оценивать различные освободительные движения, их идеологов и участников, так как это объективные закономерные процессы. Тем более, если речь идет об эволюционном развитии. Ф. Энгельс, имея в виду движущие силы формационных периодов и смену последних, писал: "Появление молодой буржуазии нашло свое отражение в либерально-конституционном движении, а зарождение пролетариата - в движении, которое обычно называют нигилизмом".

Здесь термин "нигилизм" употребляется в положительном контексте. Вообще, борьба против антинародных, тоталитарных режимов, произвола правителей, диктаторов, попрания свободы, демократии, прав человека и т.д. не является нигилизмом в собственном смысле этого слова. Самовластие тиранов во все времена осуждалось. Еще Руссо заметил: "Деспот не может жаловаться на свергающее его насилие". Это значит, что не всякая революция есть зло.Когда нигилизм становится естественным (объективным) отрицанием старого, консервативного, реакционного, он перестает быть нигилизмом. К примеру, отрицание многих мрачных и даже трагических страниц из нашего недавнего прошлого, прежде всего в государственной и политико-правовой сфере жизни общества, справедливо и оправданно, так как представляет собой неизбежный процесс обновления.Позитивный заряд несет в себе конструктивная критика недостатков, порочных или отживших порядков, несовершенства тех или иных институтов, действующих законов, политико-правовой системы - вообще, отрицательных явлений действительности. В этом смысле вполне естественным было, например, диссидентское и правозащитное движение в СССР в 50-70-х годах, осуждение брежневщины, застоя, не говоря уже о более ранних сталинских беззакониях. Как прогрессивную, оценивает история деятельность русских революционных демократов - Герцена, Добролюбова, Чернышевского и других, выступавших против царизма, самодержавия, социального угнетения. Однако в целом нигилизм, в традиционном его понимании, воспринимается в большинстве случаев как явление деструктивное, социально вредное, особенно в наше время. Нередко нигилизм принимает разрушительные формы. В крайних своих проявлениях он смыкается с различными анархическими, лево и праворадикальными устремлениями, максимализмом, большевизмом и необольшевизмом, политическим экстремизмом. Нигилизм - стереотип мышления любого радикалиста, даже если он этого не осознает. Характерным признаком нигилизма является не объект отрицания, который может быть лишь определителем его конкретного вида, а степень, т. е. интенсивность, категоричность и бескомпромиссность этого отрицания - с преобладанием субъективного, чаще всего индивидуального начала. Здесь выражается гипертрофированное, явно преувеличенное сомнение в известных ценностях и принципах. При этом, как правило, избираются наихудшие способы действия, граничащие с антиобщественным поведением, нарушением моральных и правовых норм. Плюс отсутствие какой-либо позитивной программы или, по крайней мере, ее абстрактность, зыбкость, аморфность (А.И. Новиков). Социальный нигилизм особенно распространился у нас в период "перестройки" и гласности. Он возник на волне охватившего всю страну всеобщего негативизма, когда многое (если не все) переоценивалось, переосмысливалось, осуждалось и отвергалось. С одной стороны, была видна очистительная функция нигилизма, а с другой,- его побочные последствия, издержки, ибо сплошной поток негатива сметал на своем пути и позитивные начала.Расчистка "авгиевых конюшен" сопровождалась такими явлениями, как безудержное самобичевание, развенчание и осмеяние прежнего опыта, сложившихся культурно-исторических традиций и привычек, изображение уходящего времени только в черных красках. Лейтмотивом этих умонастроений было: "У нас все плохо, у них все хорошо". С пьедесталов летели имена и ценности, в которые еще вчера беззаветно верили. Зацикленность на обличительстве, уничижительной критике граничила подчас с утратой чувства национально-государственного достоинства, формировала у людей и всего общества комплекс неполноценности, синдром вины за прошлое. Раздавались даже призывы к всеобщему покаянию. В то же время значительные слои населения резко осуждали "танцы на гробах", выступали против забвения памяти и заветов предков. На крайности этого "самошельмования", потерю меры обращали внимание многие зарубежные деятели. Между тем копание в прошлом особого успеха не принесло. При этом ошибки предшественников не помогли избежать новых. Отсюда иронические остроты публицистов: мы одержали "сокрушительную победу".Отречение от всего, что было "до того", от старых фетишей объективно подпитывало нигилистические разрушительные тенденции, которые не уравновешивались созидательными. Как справедливо отмечалось в литературе, "у нас было два пиковых проявления тоталитарного мышления и сознания: тотальная апологетика послереволюционного прошлого и тотальное его ниспровержение". Такие же оценки давала пресса: "Мы буквально соревновались в уничтожении общественных идеалов: кто страшнее вывернет наизнанку все, чему раньше поклонялись. Пора одуматься" (Отто Лацис/Известия. 1993. 14 декабря). С этим созвучен более поздний вывод о том, что "мы и сейчас в большевистской манере пытаемся утвердить новые утопии, не считаясь ни с чем. ...Между тем переход от тоталитарного общества к нормальному, гражданскому, невозможно осуществить по-большевистски одномоментно". Сегодня нигилизм выражается в самых различных ипостасях: неприятие определенными слоями общества курса реформ, нового уклада жизни и новых ("рыночных") ценностей, недовольство переменами, социальные протесты против "шоковых" методов осуществляемых преобразований; несогласие с теми или иными политическими решениями и акциями, неприязнь или даже вражда по отношению к государственным институтам и структурам власти, их лидерам; отрицание не свойственных российскому менталитету "западных" образцов поведения, нравственных ориентиров; противодействие официальным лозунгам и установкам; "левый" и "правый" экстремизм, национализм, взаимный поиск "врагов". Среди значительной части населения преобладают фрондистские настроения, негативное отношение к происходящему, ко многим фактам и явлениям действительности. Инакомыслие не подавляется, но оно существует. Подрываются духовные и моральные основы общества, вместо них утверждаются меркантилизм, потребительство, культ денег, наживы; идеальное вытесняется материальным. Соответственно изменились критерии престижа личности, ее социальной роли, признания.Общественное мнение стало менее чувствительным, мягко говоря, к нарушениям нравственных норм. У многих сохраняется устойчивая ностальгия по прошлому, в их сознании еще живет образ СССР. Сам процесс "смены вех", идеологической переориентации миллионов людей, включая "вождей",-трудный и болезненный, он предполагает ломку всей системы старых взглядов и отношений, отказ от укоренившихся привычек и традиций.Нигилизм "сверху" проявляется в форсировании социальных преобразований, левацком нетерпении добиться всего и сразу путем "красногвардейских атак" на прежние устои, в популизме конъюнктуре, демагогии, разрушительном зуде, обвальной приватизации, призывах как можно быстрее покончить с советским наследием, "империей зла", коллективистской идеологией и психологией. Были и такие "нигилисты", которые предлагали без промедления превратить единую страну в 40-60 "независимых государств". Устойчиво развивалась тенденция: "весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...".Эволюция, этапность, постепенность уже мало кого тогда устраивала -только "революция", хотя "план по революциям" как выражаются журналисты, давно Россией перевыполнен. В наши дни заметны сдвиги к силовым приемам решения политико-государственных проблем. Дают о себе знать злоупотребления новой постсоветской номенклатуры, бюрократии. Как видим спектр социального нигилизма весьма пестр и богат, переливает всеми цветами радуги. Так или иначе он поразил все слои общества, оба его политических фланга, а также центр.

правовой нигилизм

2. ПОНЯТИЕ И ИСТОЧНИКИ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА

Правовой нигилизм - разновидность социального нигилизма как родового понятия. Сущность его - в общем негативно-отрицательном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней, причин - в юридическом невежестве, косности, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения. Подобные антиправовые установки и стереотипы есть "элемент, черта, свойство общественного сознания и национальной психологии... отличительная особенность культуры, традиций, образа жизни". Речь идет о невостребованности права обществом. Одним из ключевых моментов здесь выступает надменно-пренебрежительное, высокомерное, снисходительно-скептическое восприятие права, оценка его не как базовой, фундаментальной идеи, а как второстепенного явления в общей шкале человеческих ценностей, что, в свою очередь, характеризует меру цивилизованности общества, состояние его духа, умонастроений, социальных чувств, привычек. Стойкое предубеждение, неверие в высокое предназначение, потенциал, возможности и даже необходимость права - таков морально-психологический генезис данного феномена. Наконец, отношение к праву может быть просто индифферентным (безразличным, отстраненным), что тоже свидетельствует о неразвитом правовом сознании людей.Играет свою негативную роль и простое незнание права. Актуально звучат слова И.А. Ильина о том, что "народ, не знающий законов своей страны, ведет внеправовую жизнь или довольствуется ... неустойчивыми зачатками права. ...Народу необходимо и достойно знать законы, это входит в состав правовой жизни. Поэтому нелеп и опасен такой порядок, при котором народу недоступно знание права. ...Человеку, как существу духовному, невозможно жить на земле вне права". Правовой нигилизм имеет в нашей стране благодатнейшую почву, которая всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва постоянно удобряется, так что "неурожайных" лет практически не было. Как и раньше, живем в море беззакония, которое подчас принимает характер национального бедствия и наносит обществу огромный и невосполнимый ущерб. Корни же этого недуга уходят в далекое прошлое. В специальной литературе отмечается, что юридические доктрины в России отражали широкий диапазон взглядов-"от правового нигилизма до правового идеализма. ... Идея закона ассоциировалась скорее с главой государства, монархом, нежели с юридическими нормами. В общественном сознании прочно утвердилось понимание права исключительно как приказа государственной власти". Представления о праве как указаниях "начальства" настойчиво культивировались в народе - то, что исходит сверху, от властей, то и есть право. Но еще Л. Фейербах заметил: "В государстве, где все зависит от милости самодержца, каждое правило становится шатким". Даже такой ценитель и пропагандист права, как В.А. Кистяковский, в своей известной статье в защиту права пишет: "Право не может быть поставлено рядом с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня. Значение его более относительно". Данное высказывание отводит праву отнюдь не первое и даже не второе место и общем культурном наследии человечества. Давно сказано: на Руси всегда правили люди, а не законы. Отсюда - наплевательское отношение к закону как свойство натуры русского обывателя. Расхожими стали горькие слова Герцена о том, что жить в России и не нарушать законов нельзя. "Русский, какого бы звания он ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; совершенно так же поступает и правительство". С этим созвучна и мысль (Салтыкова-Щедрина о том, что суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. Известны крайне отрицательные суждения Л.Н. Толстого о праве, который называл его "гадким обманом властей". Так что несоблюдение законов - устойчивая российская традиция Все это, как пишет В.А. Кистяковский, дало повод одному из поэтов-юмористов того времени сочинить следующие стихи вложенные в уста К.С. Аксакова:

По причинам органическим

Мы совсем не снабжены

Здравым смыслом юридическим,

Сим исчадьем сатаны.

Широки натуры русские,

Нашей правды идеал

Не влезает в формы узкие

Юридических начал...

К сожалению, мы не только не избавились от этого застарелого порока, но в полной мере унаследовали его, а во многом "обогатили". На протяжении длительного времени право в обществе "реального социализма" всячески умалялось, принижалось, в нем не видели истинно демократического и общепризнанного краеугольного института, высокой социальной и культурной ценности. Право скорее терпели как необходимое декоративное украшение, формальный атрибут, фасад, свойственные любому "благопристойному" государству. Ведь в сталинской Конституции и некоторых других актах были внешне вполне демократические и гуманные нормы о правах и свободах личности, гарантиях ее неприкосновенности, участия в общественных делах и т. д. Действовало социальное законодательство. Но в целом право считалось "неполноценной и даже ущербной формой социальной регуляции, лишь на время и лишь в силу печальной необходимости заимствованной у прежних эксплуататорских эпох". Это было, по сути, лицемерно-маскирующее признание права авторитарным режимом, который не очень-то и нуждался в нем, так как использовал в основном волюнтаристские методы правления. В то же время из права максимально выжимали его карательные возможности и немало "преуспели" в этом. Командно-бюрократическая система не только не боролась с правовым нигилизмом, но по-своему опиралась на него, ибо он прекрасно вписывался в эту систему. О правовом нигилизме даже не говорили, как будто его не существовало. В этой двойственности, своеобразном политическом флирте-корни рассматриваемого явления. С одной стороны, право - рудимент и помеха, с другой - оно с полной отдачей использовалось как инструментально-принудительное средство. В период сталинщины процветал как правовой нигилизм, так и правовой тоталитаризм. Ведь колесо репрессий крутилось в юридических формах, разыгрывались "театрализованные" процессы со всеми их атрибутами, скрупулезно соблюдались соответствующие нормы, инструкции. Право использовалось в качестве "дубинки", с помощью которой, как известно, можно и нападать, и защищаться. Это значит, что право, в зависимости от того. в чьих оно руках, способно творить как добро, так и зло. Это - "палка о двух концах". Еще И. Кант заметил: "Право может служить как средством ограничения произвола, так и средством попрания свободы человека". Выше говорилось о том, что "перестроечные" процессы, наряду с очистительной миссией, послужили мощным катализатором социально-правового нигилизма, который был вызван не только чисто внешними неурядицами этой ломки, но и более глубокими (подспудными) причинами. В.А. Туманов отмечает, что, как только страна отказалась от тоталитарных методов правления и попыталась встать на путь правового государства, как только люди получили реальную возможность пользоваться правами и свободами, так сразу же дал о себе знать низкий уровень правовой культуры общества, десятилетия царившие в нем пренебрежение к праву, его недооценка. Юридический нигилизм при востребованном праве оказался куда более заметным, чем при праве невостребованном. Сегодня главный источник рассматриваемого зла - кризисное состояние российского общества. Социальная напряженность, экономические неурядицы, распад некогда единого жизненного пространства, региональный сепаратизм, дезинтеграция, морально-психологическая неустойчивость общества и многое другое не только не способствуют преодолению правового нигилизма, но постоянно воспроизводят и приумножают его. Сложились идеальные условия для тех, кто не в ладах с законом, у кого на первом плане эгоистический интерес. Расхлябанность, произвол, своеволие, игнорирование правовых и иных социальных норм достигли критической точки, за которой начинаются стихия, хаос, разлад. Потеря же управляемости, выход ситуации из-под контроля создает тягу к "сильной руке", когда право вообще отодвигается в сторону. Люди испытывают страх, растерянность, отчаяние. Именно поэтому страна нуждается не только в социально-экономической и политической стабилизации, ной правовой. Более того, правовая стабилизация может в немалой степени способствовать упрочению положения дел во всех других областях. Современную Россию раздирают противоречия. Свобода, демократия в ней пока не утвердились. Провозгласив построение правового общества, страна попала в полосу глобального юридического, политического и морального нигилизма. Сделан шаг не вперед, а назад. Идея правового государства, несмотря на се закрепление в Конституции, не воспринимается многими всерьез о ней меньше стали говорить и писать, а если упоминают, то нередко с оттенком иронии. Более того, угадывается желание "верхов" повременить с этой идеей, "отсрочить" ее, поскольку она не вписывается в некоторые происходящие сегодня события. Жизнь опрокидывает благие намерения и желания. Не случайно ни в первом, ни во втором президентских Посланиях ФС не уделяется должного внимания правовому государству. Правовой нигилизм-продукт социальных отношений, он обусловлен множеством причин и следствий. В частности, он подпитывается и такими реалиями наших дней, как политиканство и циничный популизм лидеров всех рангов, борьба позиций и амбиций, самолюбий и тщеславии. Дают о себе знать эгоизм и властолюбие старой и новой бюрократии, некомпетентность и бестолковость чиновников. Последнее-традиционно больное место нашей государственности. Пушкинское "он чином от ума избавлен" подтверждается на каждом шагу. Полузнайство, невежество, дилетантство разрушают всякую правовую ткань, любые разумные юридические установления. Страшную силу этого явления страна познала сполна.О "гнете бездушной государственной машины" говорится во втором президентском Послании ФС. В нем подчеркивается, что в последние годы "бюрократический аппарат почувствовал свою бесконтрольность, пытается подчинить своим корыстным интересам государственные институты. По-прежнему сильна старая технология власти, основанная на политическом и идеологическом принуждении, по-прежнему велика роль случая и субъективизма при принятии государственных решений. Как и раньше, преобладает директивное управление, а не управление посредством закона" (РТ. 1995. 17 февраля).На личностном уровне правовой нигилизм выступает в двух качествах: как состояние умов, чувств, настроений и как образ действий, линия поведения. Последнее-индикатор вредности и опасности явления. Поступки - плоды помыслов, поэтому именно по поступкам можно судить о реальном наличии и последствиях правового нигилизма. Он может быть активным и пассивным, стойким и спонтанным, постоянным и ситуативным, проявляться в виде простого фрондерства, иметь личные причины, когда, стажем, гражданин недоволен судом только потому, что его осудили, а закон плох потому, что предусмотрел наказание за совершенное им деяние. Нигилизм возникает и как результат неудовлетворенности субъекта своим социально-правовым статусом, неадекватным, по его мнению, собственным потенциальным возможностям. Не последними причинами правового и нравственного нигилизма, деформации правосознания являются изъяны в следственно-прокурорской и судебной практике. Еще классики утверждали: есть два способа разложить нацию - наказывать невиновных и не наказывать виновных. У нас допускается и то и другое. Устранение этих уклонов - один из путей формирования высокой правовой культуры общества, чувства законности и справедливости.В названном выше президентском документе отмечается: "Большую обеспокоенность вызывает судебная практика вынесения необоснованно мягких, а то и оправдательных приговоров в отношении лиц, совершивших тяжкие преступления. От одной крайности, когда господствовал обвинительный уклон, бросились в противоположную. Этим наносится двойной ущерб: преступники отделываются легким испугом, а у сотрудников правоохранительных структур просто опускаются руки".

3. ФОРМЫ ВЫРАЖЕНИЯ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА

Правовой нигилизм многолик, изощрен и коварен. Он способен быстро мимикрировать, видоизменяться, приспосабливаться к обстановке. Существует множество различных форм, сторон, граней его конкретного проявления. Укажем лишь на некоторые из них, наиболее яркие и очевидные.

3.1 Прямые умышленные нарушения действующих законов и иных нормативно-правовых актов

Прежде всего это прямые умышленные нарушения действующих законов и иных нормативно-правовых актов. Эти нарушения составляют огромный, труднообозримый массив уголовно наказуемых деяний, а также гражданских, административных и дисциплинарных проступков. Злостный, корыстный уголовный криминал - наиболее грубый и опасный вид правового нигилизма, наносящий неисчислимый, не поддающийся точному определению вред обществу - физический, материальный, моральный. Только в 1994 г. в России было зарегистрировано 2,6 млн. преступлений. Из них 32286 умышленных убийств, 13958 изнасилований. И это только видимая часть айсберга, его верхушка. А сколько незафиксированных (латентных)? Криминогенная ситуация в стране оценивается сегодня с помощью таких эпитетов, как разгул, обвал, беспредел. Преступность за последние годы возросла в 8 раз и приобрела мафиозно-организованный характер с преобладанием жестоких насильственных форм. Произошло сращивание ее с коррумпированной частью госаппарата, что, собственно, является определяющим признаком мафии.Законы попираются открыто, цинично и почти безнаказанно. Преступный мир диктует свои условия, ведет наступление на само государство, претендует на власть. Он отслеживает и отчасти контролирует действия правоохранительных органов, использует по отношению к ним методы шантажа, подкупа, угроз, не останавливается перед расправой с законодателями, журналистами, банкирами, предпринимателями. Преступность-мощный катализатор правового нигилизма, мрачная зона которого стремительно расширяется, захватывая все новые и новые сферы влияния. Помимо теневой экономики, возникла теневая политика, невидимые кланы и группы давления. Злоумышленники не боятся законов, умело обходят их, используя разного рода правовые "дыры" и "щели". Действуют вполне легально или полулегально. Некоторые из махинаторов, будучи разоблаченными, откровенно признают: "У нас можно сколотить миллионы и миллиарды, практически не нарушая закона". Об этом свидетельствует хотя бы массовое мошенничество, связанное с изъятием денег у граждан через различные коммерческие банки и акционерные общества, которые затем внезапно "лопаются" или исчезают бесследно. И никто за это никакой ответственности не несет. Передел собственности, "первоначальное накопление капитала", "черный бизнес", обогащение любой ценой, люмпенизация значительных слоев населения - все это, как правило, происходит вне правового поля. "Девятый вал" преступности угрожает захлестнуть все общество, приостановить его демократическое развитие. Об этом не раз заявлял Президент РФ. Слово "нигилизм" - слишком мягкое для отражения всего происходящего в данной области. Это - некая запредельность, "законы джунглей". Давно установлены международные преступные связи. Россия все более превращается в одно из самых криминогенных государств мира. Бандократия стремительно врывается в нашу личную и общественную жизнь, распространены рэкет, захват заложников, похищение людей в целях получения выкупа. Все это создает непосредственную угрозу национальной безопасности страны.

3.2 Массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний

Повсеместное массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний, когда субъекты (граждане, должностные лица, государственные органы, общественные организации) попросту не соотносят свое поведение с требованиями правовых норм, а стремятся жить и действовать по "своим правилам". Неисполняемость же законов - признак бессилия власти.Нередко федеральные и региональные чиновники, бюрократия, целые производственные коллективы и их руководители отказываются выполнять те или иные законы, так как, по их мнению, они "неправильные". Либо выставляют условия, ультиматумы (перекрыть газ, магистраль и т. д.). Широко распространились взаимные непоставки, неплатежи, неуплата налогов, отчислений в бюджет. Неподчинение же законам наносит не меньший урон обществу, чем их прямое нарушение.

Законы легко переступают, блокируют, с ними не считаются, что означает своего рода социальный бойкот, саботаж, обструкцию. Закон для многих стал весьма условным понятием: нравится - повинуюсь, не нравится - игнорирую. Случается, что Указы Президента России не признаются или толкуются на свой лад президентами республик-субъектов Федерации. Расхожая мысль о том, что законы пишутся для того, чтобы их нарушать, нередко у нас, к сожалению, оправдывается. Некоторые лица и структуры весьма стесненно чувствуют себя в конституционных рамках, они постоянно пытаются выйти из них. Такое всеобщее непослушание - результат крайне низкого и деформированного правосознания, отсутствия должной правовой культуры, а также следствие общей разболтанности и безответственности. В подобной мутной среде, то есть в условиях "криминальной демократии", весьма вольготно чувствуют себя всевозможные дельцы, нувориши, не привыкшие жить по закону. Легально и полулегально отмываются "грязные деньги", перераспределяются материальные блага, общество расслаивается на "очень богатых" и "очень бедных".При этом правовое непослушание любопытным образом сочетается с политическим послушанием, покорностью и пассивностью большинства граждан. Правда, в экстремальных ситуациях неуважение к законам и властям принимает воинствующе активный характер: протесты, пикеты, митинги, демонстрации. Указанные акции могут предприниматься как в рамках Конституции, так и вопреки ей. Впрочем, и равнодушие, и апатия, и безразличие тоже есть формы проявления протеста, выражение социальной позиции.

3.3 Издание противоречивых, параллельных или взаимоисключающих правовых актов

Издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих правовых актов, которые как бы нейтрализуют друг друга, растрачивая бесполезно свою силу. Нередко подзаконные акты становятся "надзаконными". Принимаемые в большом количестве юридические нормы не стыкуются, плохо синхронизированы. В результате возникают острейшие коллизии. В 1994 г. было издано 72 тысячи незаконных правовых актов, из них опротестовано прокурорами 60 тысяч. К ответственности привлечено 54 тысячи должностных лиц.С другой стороны, имеются значительные пласты общественных отношений, не опосредуемых правом, хотя объективно нуждающихся в этом. Дает о себе знать и перенасыщенная регламентация отдельных сторон жизни общества. Все это создает правовой беспорядок, неразбериху, войну законов и властей. Именно поэтому наше общество нередко называют системой, где все можно и в то же время ничего нельзя. Запутанность законодательства дает простор для волюнтаристских действий должностных лиц, властных структур. Существует мнение, что война законов ушла в прошлое, что она велась, когда был союзный центр. Это не совсем так. Война законов не прекратилась, а видоизменилась. Конечно, накал ее спал, особенно в смысле риторики, эмоций, но она продолжается. Теперь эта война идет в рамках России между законами, указами, судебными решениями, правительственными постановлениями, а также между федеральными и региональными актами. Кроме того, как ни странно, существует "борьба прекрасных законов с хорошими" - просто они издаются разными структурами (В.Ф. Яковлев / Известия. 1991. 8 января). Не лишено оснований ироническое замечание Р.Г. Абдулатипова, сделанное в разгар такой войны, что если бы вдруг появился президентский Указ о впадении Волги в Каспийское море, то нашлись бы люди у микрофонов, которые стали бы возражать против этого. Нередко тот или иной акт отклоняется только потому, что принят или инициирован конкурирующей ветвью власти. Известно, что некоторые республики в составе РФ провозгласили приоритет своих законов над общероссийскими. А ведь именно с этого началась в начале 90-х годов война законов в СССР, послужившая одной из причин его распада. Сегодня мы имеем "второе издание" этой войны, но уже между новым центром и новыми его субъектами. Кстати, ни в одной стране мира с федеративным устройством региональные законы не имеют превосходства перед федеральными. Особенно тяжелые бои (в буквальном и переносном смысле) развернулись в сентябре-октябре 1993 г. между актами бывшего Верховного Совета и президентскими указами. В тот момент беспрецедентная война законов и властей достигла своего апогея и существенно изменила морально-психологический климат в стране. Это был "верхнеэшелонный" правовой нигилизм в его предельно острой, драматичной форме, приведший к кровопролитию и жертвам. Ничего подобного современная история не знает, аналогов нет. По мнению многих политологов и юристов (наших и зарубежных), известный Указ Президента РФ № 1400 от 21.09.93 г. и последовавшие за ним события явились государственным переворотом, поскольку они привели к упразднению законно избранных органов власти и к смене общественно-политического строя, который затем был легитимирован выборами и принятием новой Конституции. Объективности ради надо заметить, что в названных выше событиях правовой нигилизм проявили обе конфликтующие стороны, только в разной степени. Некоторым трагическим повторением происшедшего можно считать способ разрешения чеченского кризиса. В этой связи весьма актуально звучат сегодня слова В.С. Соловьева, который предупреждал: "Если Россия не откажется от права силы и не поверит в силу права, если она не возжелает искренне и крепко духовной свободы и истины, она никогда не сможет иметь прочного успеха ни в каких делах, ни внешних, ни внутренних". Ставка на силу не решает проблем.

Очевидно, исходя именно из таких побуждений, Государственная Дума вынуждена была принять 9 июня 1995 г. следующее обращение к Главе государства: "Господин президент! Шесть месяцев назад, с Вашего одобрения, началось вторжение в Чечню. Потери Российской армии за это время составили более 5 тысяч солдат и офицеров. Потери мирного населения исчисляются десятками тысяч, среди безвинных жертв тысячи детей, женщин, стариков, людей разных национальностей. Общие человеческие потери за эти полгода войны в 2 раза превышают наши потери за 10 лет войны в Афганистане. Как президент и Верховный главнокомандующий Вы несете всю полноту ответственности за продолжение этой бойни. Остановите войну!".

К сожалению. Конституция РФ четко не разграничивает предметы законотворчества и "указотворчества", не оговаривает твердо и однозначно, что законы обладают высшей юридической силой по сравнению со всеми иными нормативными актами, в том числе и указами, хотя этот основополагающий принцип является общепризнанным во всем мировом опыте. В ней лишь глухо говорится о том, что "указы и распоряжения Президента не могут противоречить Конституции Российской Федерации" (ст. 90), что "Конституция РФ и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации" (ст. 4. ч. 2), чем подчеркивается главным образом пространственный момент. Поэтому "источник повышенной опасности", то есть очаг для возможной войны, сохраняется. Война законов и властей - абсурдная и наиболее разрушительная форма правового нигилизма. Пагубность ее была убедительно продемонстрирована всей российской практикой последних лет. Общая картина усугубляется еще и тем, что кроме войны юридической в стране идет множество других войн (парламентов, президентов, бюджетов, суверенитетов, регионов, компетенций, юрисдикций, телерадиоэфиров, политических деятелей и даже ... компроматов). Соответственно много и разных беспределов-ценовой, торговый, налоговый, криминальный, информационный, мафиозный, спекулятивный, инфляционный и т. д. В этих условиях ни один, даже самый демократический институт не в состоянии нормально работать.

3.4 Подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью

Подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью, выходы различных официальных должностных лиц и органов, общественных групп и сил на неправовое поле деятельности, стремление реализовать свои интересы вне рамок Конституции или в "разреженном правовом пространстве". При этом целесообразность может выступать под разным "соусом" - в виде государственной, партийной, местной, региональной, практической и даже личной. В любом случае закон отодвигается в сторону. Раз необходимо что-то сделать, а закон мешает, появляется тот или иной вид целесообразности. Отсюда, в частности, немотивированные назначения и смещения кадров, поиск "козлов отпущения".Это напоминает злополучную "революционную" или "классовую" законность. Наряду с "телефонным" и "мегафонным" правом нередко действует "право сильного", "захватное" или "явочное". Между тем попытки утвердить демократию вне законности порочны в своей основе. В прессе и специальной литературе не раз подчеркивалось: даже самый плохой закон лучше самой благой целесообразности, поскольку последняя не имеет границ. В принципе недопустимо, чтобы политическая логика брала верх над юридической. Вместе с тем следует заметить, что идея законности и порядка при определенных обстоятельствах может быть использована заинтересованными лидерами и властными структурами как повод для применения силы и нарушения прав человека, равно как и необходимость борьбы с преступностью. Практика последнего времени подтверждает это. А как известно, нет ничего опаснее, чем узаконенное беззаконие. Это своего рода правовой конформизм, когда идеи права и законности приспосабливаются к ситуации, когда они используются не во благо, а во вред. Очень точно подобную метаморфозу выразил И.А. Ильин: "По своему объективному назначению,- писал он,- право есть орудие порядка, мира и братства; в осуществлении же оно слишком часто прикрывает собой ложь и насилие, тягание и раздор, бунт и войну". К примеру, в фашистских государствах законы обычно соблюдаются строго и неукоснительно, но это вовсе не говорит о демократизме или правовом характере этих государств. Важно, чтобы обеспечивалась защищенность личности, ее прав и свобод, в том числе и даже, прежде всего от произвола самой власти. Лозунг "диктатура закона" выдвигался и выдвигается в разных целях. Хорошо известно, что в свое время у нас многое вершилось именно под флагом незыблемости "социалистической законности". Это значит, что есть "порядок" полицейский и порядок демократический.В президентском Послании Федеральному Собранию 1995 г. справедливо подчеркивается: "Важно осознать, что уважение к праву в обществе укоренится только тогда, когда право будет уважаться властью. ...Нет важнее задачи, чем утверждение в стране авторитета права. Десятилетиями, даже столетиями в России существовало неуважение к закону не только со стороны граждан, но и власти. И сейчас ее представители нередко переступают через закон. Именно поэтому необходимо начать всемерное укрепление механизма властвования в рамках права. ... Переступить грань, за которой произвол становится системой,- значит открыть прямую дорогу к установлению в России полицейского режима".

3.5 Конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях

Конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях, которая особенно ярко проявилась до роспуска Советов. Постоянные выяснения, какая власть важнее и нужнее, борьба за роль "обкомов", "горкомов", "райкомов" приводили к тому, что законы никем не соблюдались. Плюс личные амбиции и соперничество лидеров, их стремление быть "первыми лицами", "хозяином" в данной "вотчине". При этом верх брали престижные или карьеристские соображения, честолюбие, а не законопослушание. Общую картину усугубляли "аппаратные игры", интриги,Законы в этой борьбе становились досадной помехой. Возникали ситуации двоевластия или, напротив, безвластия. Политические схватки наверху порождали "обмен любезностями" в низах. Шла своего рода внутренняя "холодная война", война нервов. Поскольку перетягивание каната долго продолжаться не могло, одна из сторон в конце концов перетянула. Об этом печальном "опыте" необходимо помнить, чтобы извлекать уроки. Тем более, что подобные противостояния и выяснения отношений полностью не преодолены и сейчас, положение до конца не нормализовалось. Это своего рода "номенклатурный" или "элитарный" нигилизм, связанный с параличом власти, а любой паралич власти означает паралич права, закона. Здесь соединяются воедино государственный и правовой нигилизм, который дезорганизует сложившиеся нормы управления обществом. Сосредоточение всей полноты единоличной политической воли и силы на самой вершине пирамиды напоминает известный афоризм Гиляровского о том, что в России две напасти: внизу власть тьмы, а наверху - тьма власти. Опасная диспропорция, приводящая, как правило, к социальным катаклизмам. Принцип разделения властей, заложенный формально в Конституции, практически пока не сложился, система сдержек и противовесов не отлажена. Исполнительно-распорядительная власть оказалась по сути дела бесконтрольной, а потому самоуправной и во многом "свободной" от соблюдения законов, особенно на местах. В названном принципе внимание обычно концентрируется на разделении властей и забывается об их субординации и взаимодействии. Власти не могут быть равными, ибо одна из них - законодательная - призвана формировать и контролировать другую - исполнительную. В то же время власть в любом обществе едина, и разделение существует только в рамках этого единства. Источник у нее общий - воля народа. Выражение "ветви власти" весьма точно определяет суть проблемы - ствол и корни всех ветвей едины. Разделение властей - всего лишь "прозаическое, деловое разделение труда, примененное к государственному механизму в целях управления и контроля"'. Это разграничение функций и полномочий, своего рода специализация в области государственной деятельности - каждый должен заниматься своим делом, не вторгаясь в компетенцию другого. Сегодня же в России разделение властей вылилось в полную независимость президентско-административной вертикали, которой нет реального противовеса - ни в лице Парламента, ни в лице Конституционного Суда. Более того, нередко исполнительная власть, вопреки общепринятой мировой практике, формирует и контролирует представительную, а не наоборот. Некоторые члены Правительства являются также депутатами Госдумы. Нет и четкого механизма принятия наиболее ответственных решений, затрагивающих судьбы страны, что было наглядно подтверждено "чеченским экспериментом". Этот существенный недостаток признается в президентском Послании Федеральному Собранию 1995 г. Надо также иметь в виду, что в государстве есть весьма важные органы и учреждения, которые не входят ни в одну из трех ветвей власти (Центризберком, Центробанк, Счетная палата. Генеральная прокуратура и др.), но которые тем не менее действуют в общей системе сдержек и противовесов, являются звеньями единой государственной "машины" и должны функционировать согласованно со всеми остальными ее частями. С другой стороны, некорректно и "ранжирование" властей, когда, скажем, на одну доску ставятся МВД, ФСБ и ...Генеральная прокуратура, которая является независимым органом и не входит в структуру исполнительной власти, а занимает свое особое место. Между тем ей даются "задания", "указания" наряду с названными выше ведомствами, да еще требуют отчета. Бывает, что даже суды зачисляются в разряд так называемых "правоохранительных органов" и ими тоже пытаются командовать. Словом, принцип разделения властей у нас пока что остается "красивым лозунгом", а не полноценным институтом.

3.6 Нарушения основных прав человека

Серьезным источником политико-юридического нигилизма являются нарушения прав человека, особенно таких, как право на жизнь, честь, достоинство, жилище, имущество, безопасность. Слабая правовая защищенность личности подрывает веру в закон, в способность государства обеспечить порядок и спокойствие в обществе, оградить людей от преступных посягательств. Бессилие же права не может породить позитивного отношения к нему, а вызывает лишь раздражение, недовольство, протест. Право как бы само выступает причиной нигилизма. Человек перестает ценить, уважать, почитать право, так как он не видит в нем своего надежного гаранта и опоры. В таких условиях даже у законопослушных граждан вырабатывается нигилизм, недоверие к существующим институтам. Признание и конституционное закрепление естественных прав и свобод человека не сопровождается пока адекватными мерами но их упрочению и практическому претворению в жизнь. А невозможность осуществить свое право порождает у личности чувство отчуждения от него, правовую разочарованность, скепсис. При этом иногда борьба за права человека приводит к попранию самих этих прав. Стремление защитить одних граждан, утвердить в каком-то регионе законность и порядок оборачивается бедой для других. Примером может служить массовая гибель людей, в том числе и среди мирного населения, в ходе проведения "миротворческой операции" в Чечне. Подобную акцию как "неадекватную и несоразмерную" осудила Комиссия по правам человека ООН, другие международные организации. Ведь и легитимное применение силы должно отвечать определенным условиям. Известно, что права человека грубо попирались в Чечне и до ввода туда войск. Так что основания для принятия срочных мер были, другой вопрос-каких. Мировое сообщество взяло под сомнение не право федеральных властей разрешить свой внутренний конфликт, а способ его разрешения, неоправданно большие жертвы и разрушения. Нас как бы попеняли за неумелые, "топорные" действия, особенно на начальном этапе акции, ибо установление законности, разоружение противоправных формирований вылилось в кровопролитную гражданскую войну с далеко идущими моральными последствиями, в акты терроризма с противной стороны. Иными словами, нарушено фундаментальное право человека на жизнь, а если не гарантировано право на жизнь, то все другие права ничего не стоят. О нарушениях социальных, политических, культурных и личных прав российских граждан говорится в докладе Комиссии по правам человека при Президенте РФ за 1994 год'. Плохо, когда права человека нарушают криминальные элементы, другие антисоциальные субъекты, но во сто крат опаснее, когда нарушителем становится само государство. Не зря говорят: ничто так не показывает бессилие власти, как постоянное проявление ее силы. Сила - не аргумент.

3.7 Теоретическая форма правового нигилизма

Наконец, можно выделить теоретическую форму правового нигилизма, проистекающую из некоторых старых и новых постулатов. Они связаны как с догматизацией и вульгаризацией известных положений марксизма о государстве и праве, так и с рядом неверных или сугубо идеологизированных, а потому искаженных представлений о государственно-правовой действительности и ее развитии (отмирание государства и права, замена правового регулирования общенормативным или моральным, примат политики над правом, власти над законом, лобовой классовый подход, жесткий экономический детерминизм и т. д.). Право трактовалось, да и сейчас еще нередко трактуется исключительно в утилитарно-прагматическом ключе- как средство, орудие, инструмент, рычаг, способ оформления политических решений, а не как самостоятельная историческая, социальная и культурная ценность. Такая интерпретация не могла выработать в общественном сознании подлинно ценностного отношения к праву. Напротив, усваивалась мысль о второстепенности и нерешающей роли данного института. Главное-это экономика, политика, идеология, а не "какие-то там" правовые ценности. В последнее время появились и новейшие веяния, способные подогреть юридический нигилизм на теоретико-научном уровне ("писаное" и "неписаное" право, "чужое" и "свое"; противопоставление права и закона, возможность нарушения последнего во имя высших правовых идеалов; "право власти" и "право гражданского общества"; гипертрофированный разрыв естественного и позитивного права, нормативизма и социологизма и др.). Особенно рискованным выглядит отождествление права с "фактическим порядком отношений", ибо в свете этого тезиса любые действия властей, чиновничества, аппарата можно рассматривать как "право". Ведь власть предержащие сами и создают угодный и выгодный им "порядок отношений". По такой логике даже нелегитимное применение силы окажется "правом", но "кулачным". И потом - как "фактический порядок отношений" (право) может регулировать тот же "порядок отношений"? Регулятор и регулируемое сливаются. А могут ли вообще не юридические явления быть критерием поведения людей с точки зрения соответствия этого поведения правопорядку? В данной связи не способствует укреплению веры в право и бесконечные споры о его понятии, определении, в результате чего у граждан размываются представления о том, что же есть на самом деле право. В литературе верно подмечено, что при слове право одни вспоминают о существовании Уголовного кодекса с его суровыми санкциями, а другие - о Декларации прав и свобод человека. Диапазон восприятия этого явления весьма широк и неоднозначен. Вообще, полемика о дефиниции права начинает иногда напоминать известный спор о стакане, который, по мнению одних, наполовину полон, по мнению Других- наполовину пуст. Впрочем, названные и другие теоретические неурядицы - тема особого разговора. Таковы основные сферы распространения и вместе с тем наиболее типичные на сегодня формы выражения правового нигилизма. Есть и другие его "измерения" и модификации (правотворческие экспромты, декларативность и многословие законов, неуважение к суду, ведомственность, неконтролируемые процессы суверенизации и сепаратизма, разбалансированность правовой системы, несогласованность в управлении, неплатежи, сшибка полномочий и юрисдикций различных органов, вседозволенность и т. д.). Явление, о котором идет речь, приобрело международный характер как во взаимоотношениях стран СНГ, так и государств дальнего зарубежья. Это, в частности, выражается в том, что многочисленные решения и взаимные обязательства, принятые в рамках Содружества бывших советских республик, не выполняются. Россия нарушает также известные пакты и документы о правах человека (Чечня, события осени 1993 г. и т. д.). За это мы уже получаем "внушения" и замечания от мирового сообщества.