Анализ практики функционирования уголовного законодательства в пространстве в современной России и зарубежных странах

Размещено на http://www.allbest.ru/

Новосибирский государственный университет

Юридический факультет

КУРСОВАЯ РАБОТА

На тему: «Анализ практики функционирования уголовного законодательства в пространстве в современной России и зарубежных странах»

Выполнил: Кураева Е.А.

Группа: 6921

Проверил: Захцер Е.М.

г. Новосибирск, 2010

Содержание

Введение

Раздел I. Общие положения

Глава 1. Основные понятия

Раздел II. Действие уголовного закона в пространстве в историческом аспекте

Глава 2. Действие уголовного закона в пространстве в зарубежных странах

2.1 Пределы действия уголовного закона в пространстве в Древнем Мире

2.2 Пределы действия уголовного закона в пространстве в средневековье

2.3 Развитие учений о различных принципах действия уголовного закона в пространстве

Глава 3. Исторический аспект действия уголовного закона в пространстве в России

3.1 Действие уголовного закона в пространстве в досоветский период

3.2 Преступные деяния, совершенные вне территории России, но подлежащие действию российских законов

3.3 Действие уголовного закона в пространстве в период СССР

Раздел III. Действие уголовного закона в пространстве в современном мире

Глава 4. Действие уголовного закона в пространстве в зарубежной практике

4.1 Международные преступления и преступления международного характера

4.2 Ответственность за преступления международного характера

4.3 Регламентация действия уголовного закона в пространстве в Уголовных кодексах зарубежных стран

Глава 5. Действие уголовного закона в пространстве в российской практике

Заключение

Список источников и литературы

Введение

Данная курсовая работа посвящена такому важнейшему вопросу, как действие уголовного закона в пространстве.

Вопрос о пределах действия закона является одним из основных не только в уголовном, но и в остальных отраслях права, поскольку без достаточной его разработки невозможно также правильное понимание, и, соответственно, применение правовых норм.

Четкая законодательная регламентация пределов действия уголовного закона в пространстве имеет большое значение для развития науки уголовного права, а также огромное практическое значение для правоприменительной деятельности следственно-прокурорских и судебных органов. В самом деле, сложно представить себе не только преступное, но и вообще любое деяние, совершенное вне времени и пространства. И, несмотря даже на то, что пространственно-временные признаки в доктрине уголовного права принято относить к числу факультативных, в современном мире, когда международные связи все более укрепляются, и невозможно представить государство, полностью отделенное от мирового сообщества, значение четкого определения пределов действия уголовного закона в пространстве трудно переоценить.

Цель данной курсовой работы Ї по возможности полно рассмотреть вопрос о действии уголовного закона в пространстве.

Для достижения этой цели будут решены следующие задачи:

- выявлены основные принципы действия уголовного закона в пространстве;

- рассмотрено действие уголовного закона в пространстве в российской и зарубежной истории;

- рассмотрено действие уголовного закона в пространстве в современной России и зарубежных странах.

Раздел I. Общие положения

Глава 1. Основные понятия

Внутригосударственные органы осуществляют свою юрисдикцию, основываясь на нескольких принципах, важнейшими из которых являются: территориальный принцип, определяющий ответственность за преступления, совершенные в пределах территории государства; национальный принцип (или, иначе, принцип гражданства), устанавливающий ответственность граждан государства за преступления, совершенные за его пределами; реальный принцип, устанавливающий ответственность не граждан за преступления, совершенные за пределами государства, но против его интересов; универсальный (иначе Ї космополитический) принцип, регулирующий борьбу с преступлениями, посягающими на интересы нескольких государств или всего международного сообщества.

Также помимо вышеперечисленных принципов следует указать: экстерриториальный принцип, определяющий изъятия из территориального принципа для некоторой категории иностранцев; покровительственный принцип, определяющий изъятия из территориального принципа в зависимых государствах; оккупационный принцип, определяющий изъятия из территориального принципа в местностях, оккупированных иностранным государством.

Принцип ответственности по закону места совершения преступления, получивший название территориального, гласит: все лица, совершившие преступление на территории данного государства, подлежат ответственности по его законам. Он выражает территориальный по своему существу характер государственного суверенитета, в соответствии с которым юрисдикция государства распространяется на всех находящихся на его территории лиц, и покоится на презумпции, что преступление затрагивает интересы того государства, где оно совершено.

Принцип гражданства явился исторически первым дополнением территориального принципа и заключался в обязанности и праве государства наказывать не только за преступления, совершенные на его территории, но и преступления своих граждан, совершенные заграницей.

Реальный принцип предполагает действие уголовного закона в целях защиты интересов государства и его граждан от преступлений, совершаемых не гражданами данного государства. Указанный принцип исходит не из того, где совершено преступление и кто его совершил, а из того, на чьи интересы оно было направлено. Практически речь идет об угрожающих безопасности государства или наносящих ущерб его гражданам действиях, совершаемых вне территории государства лицами, не имеющими его гражданства.

Универсальный принцип заключается в применении национального уголовного закона к находящимся на территории государства иностранцам, совершившим за его пределами преступления, посягающие согласно межгосударственным соглашениям на международный правопорядок. Этот критерий дает возможность любому государству устанавливать юрисдикцию в отношении лиц, уголовно противоправные деяния которых, имея место за его пределами, не затрагивают прямо ни данное государство, ни его граждан.

Раздел II. Действие уголовного закона в пространстве в историческом аспекте

Глава 2. Действие уголовного закона в пространстве в зарубежных странах

2.1 Пределы действия уголовного закона в пространстве в Древнем Мире

Из дошедших до нас отрывков трудов римских законоведов следует, что вопросы пространственных пределов действия римских уголовных законов регламентировались в связи с конкретными видами преступлений. В первую очередь, это были преступления, посягавшие на римское государство в целом. В этих случаях римский закон применялся независимо от того, совершались ли преступления римлянами или другими лицами, а также независимо от того, где совершались эти преступления, -- в пределах или вне пределов римского государства.

Римские уголовные законы применялись также к лицам, совершившим уголовно наказуемые деяния против римского гражданина, независимо от личного статуса совершившего преступление и места совершения деяния, если преступление рассматривалось в открытом процессе. Римские законы применялись, кроме того, к каждому уголовно наказуемому деянию, совершенному на территории римской империи, невзирая на личный статус совершившего это деяние или потерпевшего.

Уголовно наказуемые деяния, которые не были направлены против римского государства, не причиняли вреда и ущерба римскому гражданину и не были совершены на территории римской империи, не подпадали под действие римского уголовного закона. Для тех случаев, когда совершившие преступления лица не являлись римскими гражданами и не могли быть преследуемыми в Риме, было предусмотрено право их выдачи иностранному государству. Римское государство имело договоры с другими государствами, которыми устанавливалось, в каких случаях преступники подлежат выдаче и когда требование о выдаче может быть отвергнуто.

Однако об определенных принципах действия римского уголовного закона в пространстве говорить трудно, научной доктрины пространственного действия римского уголовного закона не существовало.

2.2 Пределы действия уголовного закона в пространстве в средневековье

Для раннего средневековья Европы характерно распространение уголовных законов на определенную национальность, поэтому на территории одного и того же государства действовали разные законы: «франк судился по законам франков, аллеман -- по закону аллеманов, бургунд -- по закону бургундскому и римлянин -- по римскому». Монтескье в своих работах показал, что каждый человек в этой смеси племен должен был судиться по обычаю и праву своего племени. Таким образом, в германском праве раннего средневековья признавалась только система личной ответственности. Подсудность дела по месту совершения преступления составляла исключение и допускалась только в случаях задержания виновного на месте совершения им преступления. Однако постепенно стал закрепляться территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве.

Для развития учения о пространственном действии уголовного закона значительный интерес представляет уголовное право позднего средневековья, в особенности итальянское уголовное право. Города Италии в средние века приобрели огромное политическое и экономическое значение. Они издавали свои статуты. Впервые уголовно-правовые коллизии возникли в Северной Италии в связи с тем, что встал вопрос о соотношении уголовного права, созданного на различных территориях и в разных городах Северной Италии. Появился целый ряд спорных вопросов: о приоритете римского права; о том, как следует поступать, если деяние, запрещенное законом одной из территорий, не запрещено римским правом, или если законы на месте совершения преступления существенно отличаются от законов места жительства виновного; должно ли быть лицо, постоянно не проживающее в данной местности, подчинено законам этой местности, если оно совершило здесь преступление. Эти вопросы были связаны с территориальной подсудностью уголовных дел. Так как непосредственно в законодательстве того периода данные вопросы не были решены, они определялись судебной практикой и средневековой доктриной уголовного права. Последней были сформулированы общие положения: суду данной территории подсудны дела о преступлениях, совершенных в ее пределах, начало совершения которых имело место на данной территории, даже если оно было продолжено вне ее пределов, задержание преступника имело место на данной территории. Итальянские города широко практиковали выдачу лиц, совершивших преступления в другом городе. В случае невыдачи преступника применялся закон места его жительства.

Первым представителем итальянской доктрины был Альберт Гандин (Albertus Gandinus, XIII--XIV). Наивысшего расцвета учение о пространственном действии уголовного закона достигло в XIV в. в Италии в трудах С. Бартола (Bartolus Severus de Alphanis a Saxoferrato) -- в его комментариях к дигестам, кодексу и институциям, а также в трудах его ученика П. Бальда (Baldus de Ubaldis perosinus Petrus)

Доктрина Бартола получила дальнейшее развитие в XVI в. в трудах Ю. Клара (Julius Clarus), детально разработавшего вопросы применения закона в случаях совершения дистанционного преступления, а также вопросы ответственности лиц, проживающих в других городах. Этими же проблемами в Италии в XVII в. занимался П. Фаринаций (Prosper Farinacius).

Во Франции в средние века в спорах о подсудности предпочтение отдавалось судам места жительства виновного. В XVII и XVIII вв. во Франции широко применялось французское уголовное право к преступлениям, совершенным вне Франции, причем большое значение при решении вопроса о подсудности придавалось месту задержания преступника.

В Германии в XVI--XVIII вв. была воспринята итальянская доктрина и до середины XVIII в. обосновывалось положение о том, что преступление может быть наказано везде, где задержан преступник.

Среди голландских ученых XVII в., занимавшихся проблемами действия уголовного закона в пространстве, в литературе упоминается имя П. Вута (Paulus Voet). Его взгляды сводятся к следующему: за преступление, совершенное внутри страны, отвечают, как граждане этой страны, так и иностранцы; за преступления, совершенные за границей, преступник отвечает по законам места задержания. Особое место среди голландских ученых на рубеже XVI--XVII вв. занимал выдающийся юрист Гуго Гроций (Hugonis Grotii), прославившийся своим капитальным творением «О праве войны и мира».

Учение голландской школы, обосновавшей в целом территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве, было воспринято в Англии, где нашло благодатную почву. Из Англии голландская доктрина перекочевала в США и там укоренилась.

Для голландского учения о пределах действия уголовного закона в пространстве характерна тенденция к признанию территориального принципа, также к распространению голландского уголовного законодательства на лиц, совершивших преступления и вне пределов страны.

2.3 Развитие учений о различных принципах действия уголовного закона в пространстве

С конца XVIII в. начинается период утверждения капитализма в более развитых странах мира. Возникновение в этот период национального государства и развитие понятия государственного суверенитета привели к утверждению исключительности территориального принципа действия уголовного закона в пространстве в конце XVIII и в начале XIX. вв.. Территориальный принцип (принцип поземельности) закрепляется в законодательстве этого периода, например, в ст.ст. 5 и 6 уголовно-процессуального кодекса Франции 1808 г.. Эти статьи исключали возможность ответственности иностранцев, совершивших преступления за границей, по французским законам.

Территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве отстаивал основатель просветительско-гуманистического направления в уголовном праве Ш. Л. Монтескье. В разработанной им программе уголовно-правовых реформ определенное место было отведено вопросам территориального предела действия уголовных законов. Идеи территориального принципа в конце XVIII в. в Италии развивал Ч. Беккариа. один из виднейших мыслителей, приверженец учения о естественном праве и общественном договоре. В Германии в XVIII и начале XIX вв. учение о территориальном принципе действие уголовного закона в пространстве также укреплялось под влиянием учения о естественном праве и идей немецкого просвещения.

Несмотря на особенности территориальной доктрины действия уголовного закона в пространстве в отдельных государствах, все ее приверженцы сходились на том, что преступление, совершенное в пределах государства, подлежит наказанию по законам этого государства, а преступление, совершенное вне пределов государства, независимо от того, кем и против кого оно совершено, не подлежит юрисдикции данного государства. Неограниченное господство уголовных законов в пределах государственных границ считалось самим собой разумеющимся. Применение этих законов не только к своим гражданам, но и к иностранцам, совершившим преступления на территории данного государства, многими приверженцами территориального принципа считалось бесспорным. В трудах немецких ученых начала XIX в. территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве был признан единственно правильным. Столь же бесспорным некоторым приверженцам территориального принципа представлялось нераспространение законов данного государства на преступные деяния, совершенные вне его пределов. Некоторые авторы пытались обосновать право наказывать иностранцев по закону страны, в которой ими совершено преступление, фикцией временного подданства ; другие утверждали, что иностранцы в пределах данного государства охраняются уголовным законом наравне с его гражданами, а поэтому должны нести ответственность по уголовным законам этого государства за совершенные в его пределах преступления.

В начале XX в. территориальный принцип обосновывался международно-правовыми соображениями. Его приверженцы исходили главным образом из принципа государственного суверенитета -- незыблемого права государства подчинять своим законам всех находящихся в его пределах лиц, независимо от того, являются ли преступник или потерпевший от преступления гражданами данного государства или нет.

Обосновывая исключительность территориального принципа, его защитники встретились с практическими трудностями, главным образом в случаях, когда после совершения преступления за границей гражданин возвращался к себе на родину. Чтобы он не избежал уголовной ответственности и наказания, следовало бы, согласно территориальному принципу, выдать его тому иностранному государству, на территории которого им совершено преступление, однако большинство приверженцев территориального принципа не считало допустимой выдачу своих граждан иностранному государству. Один из наиболее категоричных защитников территориального принципа Р. Кёстлин, не желая согласиться с выдачей собственных граждан, пытался обосновать право данного государства, гражданином которого является преступник, наказывать его по своим законам «от имени правомочного на то государства». Так, в работах Р. Кёстлина впервые выявлялись зачатки принципа представительной компетенции.

Против территориального принципа как единственного принципа действия уголовного закона в пространстве были выдвинуты весьма существенные возражения. Было указано на то, что преступники, совершившие преступление в одном государстве, смогут спокойно проживать в другом, пока заинтересованное государство не потребует их выдачи, а в случае побега преступника к себе на родину, он может рассчитывать на безнаказанность. Более того, территория государства, гражданами которого являются преступники, сможет служить для них убежищем также в случае совершения ими за границей преступления против своего же государства, например, при подделке денег этого государства. Эта теория могла не вызывать практических затруднений только в те эпохи, когда международные отношения были чрезвычайно ограниченными. Многие авторы указывали на то, что применение территориального принципа в качестве исключительного предполагает установление этого же принципа всеми другими государствами. Предпосылкой для его применения должна быть уверенность в том, что посягательства на интересы данного государства, совершенные на чужой территории, будут отражены уголовным законодательством места совершения этого посягательства.

Отмечалось, что с позиции исключительно территориального принципа нельзя решить вопрос об ответственности лица за совершенное им преступление на территории, не принадлежащей ни одному государству, например, в открытом море, а также в случае военной оккупации и др.. Против исключительности территориального принципа возражали даже наиболее видные его приверженцы, например, А. Фейербах.

Однако, несмотря на критические замечания в адрес исключительного характера территориального принципа, все ученые XIX и XX вв. признавали его основополагающим принципом. Его положения все более закреплялись законодательно. Наряду с ним выдвигались и другие принципы в качестве основных или субсидиарных, которые также закреплялись в законодательстве различных государств.

Лишь в Англии, США и странах, принявших английское «common law», продолжали обосновывать положения главным образом только территориального принципа. Однако и английское законодательство по отдельным группам преступлений отклонилось от однобокого применения территориального принципа. Так было в отношении измены, двоеженства и убийства. Совершение этих преступлений англичанами вне Англии влекло наказуемость в Англии. Совершенными в Англии считались также преступления, которые были совершены британскими подданными на британском корабле, а в некоторых случаях даже на иностранном корабле. Исключительно территориальный принцип в XIX и начале XX вв. защищался в США: преступление считалось локализованным и наказуемым только там, где оно было совершено; ни одно другое государство не имело права наказывать за эти преступления. Однако даже в США были предусмотрены исключения. Они относились к преступлениям, совершенным на борту корабля, плавающего под флагом США, к некоторым преступлениям, совершенным гражданами США за пределами государства, к преступлениям, совершенным иностранцами, находящимися на службе США за границей, против интересов США, к преступлениями, совершенным за границей, где граждане США пользуются правом экстерриториальности, к преступлениям, совершенным за пределами США, результаты которых наступают или должны были наступить в США.

В XIX в. почти одновременно с территориальным принципом в науке уголовного права стал отстаиваться новый принцип, названный национальным, или активным персональным, принципом действия уголовного закона в пространстве. Под персональным принципом действия уголовного закона в пространстве понималось положение, согласно которому гражданин определенной страны за совершеннее им преступление должен во всех случаях нести ответственность по законам этой страны, т. е. утверждалась не ограниченная территориально обязанность соблюдать законы страны, гражданином которой является данное лицо. За совершенные за границей деяние, признаваемое уголовно-наказуемым по законам страны, гражданином которой является виновный, он во всех случаях подлежит ответственности у себя на родине.

Наиболее видными защитниками национального, или активного персонального, принципа действия уголовного закона в пространстве были в Германии А. Бернер и Л. Бар, а во Франции Ф. Эли, хотя и до них высказывались некоторые положения этого принципа.

Основной довод А. Бернера сводился к тому, что каждый подданный государства, где бы он ни находился, обязан подчиняться законам своего государства, т. е. уголовный закон государства обязывает каждого гражданина лично, а не только территориально. Таким образом, основанием для применения национального уголовного закона считалась принадлежность совершившего преступление лица к числу подданных данного государства, иными словами, подданство лица порождало право осуществлять правосудие на основании своих законов. Второй довод А. Бернера сводился к тому, что преступление является действием, нарушающим достоинство и честь гражданина. Лицо, нарушившее гражданскую честь, должно отвечать за это по законам своего отечества, которое определяет все условия его гражданского состояния. А. Бернер подчеркивал также, что лицо с отъездом за границу вовсе не теряет фактической связи со своей родиной, ибо оно в действительности пользуется покровительством и защитой дипломатических представителей своей страны, а это право на защиту предполагает и обязанность подчиняться требованиям государства и вне его пределов. Таким образом, сущность теории А. Бернера сводилась к тому, что, находясь в пределах своего государства и за его пределами, лицо обязано руководствоваться правовыми воззрениями своей страны, соблюдать ее законы и нести ответственность в своей стране за их нарушения.

Примерно так же обосновывал национальную теорию действия уголовного закона в пространстве и французский юрист Ф. Эли. Соблюдение гражданами отечественных законов он считал предпосылкой права граждан на защиту и покровительство со стороны своего государства.

Согласно учению Л. Бара, каждое преступление является проявлением преступной воли. Государство, на территории которого преступная воля возникла и укреплялась, где были созданы предпосылки для совершения преступления, до тех пор, пока имеется нравственная связь между этой личностью и государством, имеет право применить свои законы к лицу, совершившему преступление вне его пределов, независимо от того, против интересов своей родины или интересов иностранного государства это преступление было направлено. Таким образом, Л. Бар исходил из того, что злая воля преступника возникла и развивалась в пределах отечества преступника, поэтому оно и имеет право на применение наказания. Это утверждение вызвало серьезные нарекания и критические замечания уже в конце XIX и начале XX вв. Теория Бара была полностью лишена научного обоснования.

Против национального принципа в целом высказывались различные соображения, указывалось, что последовательное его проведение в качестве исключительного вовсе не дает возможности обосновать наказание иностранцев за преступления, совершенные ими на территории данного государства, или же заставляет прибегнуть к фикции -- приравнять иностранцев к подданным данного государства. К недостаткам этого принципа относили возможность коллизии между нормами страны пребывания виновного и страны, гражданином которой он является, ибо и те и другие нормы для него одинаково обязательны. Был сделан упрек и в том, что с позиций этого принципа не может быть решен вопрос об ответственности за совершение преступлений лицами без подданства. Указывалось также на отсутствие связи между положением о том, что государство охраняет своего гражданина и за границей, и установлением уголовной ответственности по законам своего государства, ибо лица, пользующиеся дипломатическим иммунитетом, также охраняются государством, где они аккредитованы, однако уголовным законам этого государства они не подчиняются. Поэтому утверждалось, что за совершение преступления гражданином данной страны за границей более последовательно было бы лишить гражданства, чем применять к нему своей национальный уголовный закон.

Чтобы заполнить эти очевидные пробелы, защитники национального принципа, особенно А. Бернер, выдвинули дополнительные положения о том, что у государства, на интересы которого посягает преступник, возникает естественное право или право обороны или самозащиты.

Таксе обоснование расширения пределов применения национального уголовного закона вызвало неодобрение большинства ученых начала XX в.

В первой четверти XX в. национальный или активный персональный принцип как исключительный принцип отвергался большинством ученых. Чаще всего ему отводилось место субсидиарного принципа, дополнительного к территориальному.

Национальный принцип, наряду с территориальным, законодательно закрепляется в немецком партикулярном законодательстве и во французском уголовно-процессуальном законодательстве, в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве других европейских государств.

В конце XIX и в XX вв. получил широкое распространение реальный принцип действия уголовного закона в пространстве. Его называют также принципом защиты. Этот принцип в немецкой литературе назван принципом участвующего правопорядка, в австрийской -- принципом пассивным национальным.

Суть принципа заключается в том, что за государством признавалось право при помощи национального законодательства защищать свои интересы от посягательства на них, независимо от того, кто и где совершает это, посягательство -- внутри страны или вне ее пределов. Эта теория выдвинула на передний план значимость объекта уголовно-правовой охраны, интересы защиты установленного государством правопорядка от посягательств изнутри страны и извне. Ее защитники полагали, что она дает возможность преодолеть несовершенство территориального и национального принципов. Реальный принцип имел большое количество почитателей в различных странах. Во Франции его защищал А. Вильфор; в Италии -- Э. Пессина и П. Фиоре; в Германии -- Р. Гейнце, В. Роланд, К- Биндинг, Э. Белинг, Г. Зейфферт и др.. По мнению представителей этой теории, она обеспечивает, с одной стороны, охрану интересов государства, если имело место посягательство на них из-за границы, в том числе и совершенное иностранцем; а с другой -- охрану интересов данного государства вне его пределов, т. е. реальная теория обеспечивает как защиту объектов, находящихся в пределах государства, так и защиту объектов, принадлежащих данному государству или его подданным и защищаемых его уголовными законами, где бы эти объекты ни находились.

Многие ученые XIX в. обосновывали реальный принцип политическими интересами государства. Так, Ф. Шварце считал, что наказание иностранцев по закону данного государства за преступления, совершенные за границей, может иметь место только в том случае, если преступление посягает на данное государство, т. е. если совершается политическое преступление. Это и есть то исключение, которое, по его мнению, признают и должны признавать даже самые строгие защитники территориального принципа. Он не согласен с теми авторами, которые относят право наказывать иностранцев за совершенные ими преступления против интересов данного государства к праву на самооборону. Только политический интерес данного государства дает возможность обосновать применение наказания в данном случае. Однако, по мнению Ф. Шварце, политический интерес вполне оправдывает применение государством своего уголовного закона, потому что каждое государство может претендовать на признание своих политических интересов, своей неприкосновенности, посягательство на которую может быть приравнено к нарушению права на мирное существование. Там, где иностранная держава должным образом не наказывает за эго деяние, данная страна сама должна иметь право наказывать.

Через несколько десятилетий аналогичным образом обосновывал необходимость реального принципа Р. Гиппель. Его защищали также А. Геглер и Ф. Мейли как основополагающий принцип законодательства в будущем.

Против установления реального принципа в качестве единственного было высказано немало соображений. Указывалось, во-первых, что реальная теория, как и национальная, создает коллизию между уголовным законом места совершения преступления и уголовным законом той страны, интересы которой пострадали от посягательства; во-вторых, основное положение этой доктрины -- всякое посягательство на охраняемый нормами определенного государства интерес наказуемо по законам этого государства -- более неопределенно, чем положения национального принципа; в-третьих, реальная теория не дает основания для наказуемости своих граждан, если ими совершены преступления за границей против иностранного государства. Последнее из указанных соображений высказывалось многими авторами. Приверженцы реального принципа рекомендовали в этом случае воспользоваться положениями национального принципа об ответственности граждан данного государства по его законам за все преступления, в том числе и совершенные за границей против интересов иностранного государства и граждан.

Некоторые авторы отрицали самостоятельность реального принципа, так как его реализация невозможна без использования других принципов.

Против реальной теории в начале XX в. выступил И. Колер, аргументируя ее непригодность с позиций как уголовного права, так и международного права, а также соображениями практической невозможности ее осуществить.

Реальный принцип, однако, отстаивали и продолжают отстаивать, наряду с другими принципами, многие ученые. Отстаивается этот принцип и учеными в области международного права.

Институт международного права в 1883 г. принял резолюцию, в ст. 8 которой подтвердил право государства карать деяния, совершенные иностранцами за пределами его территории и нарушающие его уголовные законы, если деяния эти содержат посягательство на его существование или ставят под угрозу его безопасность и если они не предусмотрены уголовным законодательством той территории, где они имели место. В 1926 г. этот вопрос стоял на повестке дня кодификационного комитета Лиги наций, однако комитет пришел к выводу, что хотя урегулирование этих вопросов в общем порядке желательно, оно встретило бы серьезные политические и иные препятствия ввиду значительных различий в практике государств.

От реального принципа, или принципа защиты государственных интересов, в конце XIX--начале XX вв. отпочковался в качестве самостоятельного пассивный персональный принцип, или принцип защиты индивидуальных интересов. Под пассивным персональным принципом понимается применение уголовного закона данного государства к иностранцам, совершившим преступления за пределами этого государств, но посягающим на интересы его граждан. Не все ученые выделяют этот принцип в качестве самостоятельного; некоторые объединяют его с реальным принципом понимая под последним защиту не только интересов данного государства, но и защиту интересов своих граждан. Отдельные авторы единый принцип защиты делят на два подвида: на принцип защиты государства и на принцип индивидуальной защиты.

Этот принцип в конце XIX в. не встретил всеобщего одобрения, и значительная часть зарубежных ученых категорически возражала против него даже после закрепления его в действующем уголовном законодательстве, полагая, что он направлен на непомерное расширение пределов действия национального уголовного закона.

Один из защитников пассивного персонального принципа, Эли, утверждал, что поданные каждого государства должны пользоваться правом на всякую защиту и покровительство со стороны своего государства во время пребывания их за границей, в том числе и на уголовно-правовую защиту. В тридцатых годах XX в. эту же точку зрения обосновал Р. Гиппель; он сетовал на то, что в германском уголовном законодательстве того периода пассивный персональный принцип не был закреплен. Однако еще в начале XIX в. против самой идеи индивидуальной защиты в Австрии выступил С. Йенулл, который полагал, что каждое государство охраняет не только своих, но и чужих граждан. Он приравнивал иностранцев во время их пребывания в этом государстве к своим подданным. В конце XIX в. категорически против этого принципа высказался Ф. Шварце. Он полагал, что для данного принципа нет никакого юридического основания. За преступления, совершенные за границей и направленные против подданных чужого государства, должно карать государство места совершения преступления, поэтому защита со стороны того государства, подданным которого являются потерпевшие, по его мнению, более смахивает на месть, чем на справедливость. Если иностранное государство не наказывает своих граждан за посягательство на интересы чужих ему граждан, то государство, подданными которого являются эти граждане, должно иными путями заботиться о защите этих граждан, например, порвав дружеские отношения, соответственно предупреждать своих граждан и др. Однако нет никакого правового основания, по мнению Ф. Шварце, поставить иностранца перед судом данного государства только потому, что органы власти его собственного государства, которые обязаны были привлечь его к ответственности, этого не сделали; наоборот, предоставление такого правомочия следует рассматривать как посягательство на чужой суверенитет.

В конце XIX и в начале XX вв. в науке уголовного права стал обосновываться универсальный принцип, или принцип всемирного права. Основные положения этого принципа были высказаны еще в знаменитом труде Г. Гроция «О праве войны и мира». Наиболее четко универсальный принцип был сформулирован в XIX в. в трудах А. Бульмеринга и Р. Моля. Универсальная теория уже в XIX в. имела много приверженцев: в Германии и Австрии ее защищали, кроме Р. Моля и А. Бульмеринга, Р. Шмид, Ф. Шварце, П. Гельшнер, Г. Ламмаш, Э. Уллманн, Ф. Мартиц, С. Иенулл и др; во Франции -- Ж. Ортолан; в Италии -- Ф. Каррара, К. Бруса. Наиболее подробный анализ универсального принципа дается во французской литературе.

Сущность универсального принципа состоит в том, что каждое государство имеет право наказывать любое лицо, совершившее преступление, невзирая на место совершения преступления и гражданство преступника, т. е. любое государство может осуществить свою юрисдикцию над любым находящимся в его пределах преступником, независимо от того, где и против кого он совершил преступление. Исходным положением сторонников этой теории является признание того, что правопорядок -- это достояние всех государств, что лицо, посягнувшее на интересы одного из государств, в силу существующей солидарности интересов всех государств и общности их духовных и материальных интересов своим деянием породило право государств на солидарную защиту правопорядка, ибо все государства, как члены международного союза, в одинаковой мере заинтересованы в том, чтобы правопорядок поддерживался не только у них, но и в других государствах.

Наиболее категоричные защитники универсального принципа полагали, что каждому государству должно быть предоставлено право наказывать за любое преступление, независимо от того, какого характера это преступление, кто и где его совершил. Однако большинство сторонников универсального принципа пыталось ограничить его осуществление.

Некоторые из сторонников универсального принципа формулировали его положения, исходя из идеи «абсолютной справедливости», усматривая в преступлении нарушение «абсолютной правды», которую обязаны охранять все государства. Само государство признавалось «орудием осуществления абсолютной справедливости».

В настоящее время универсальный принцип признается в весьма ограниченном объеме, в пределах заключенных международных конвенций о борьбе с отдельными видами преступлений, затрагивающих общие интересы всех государств.

На VII конгрессе Академии сравнительного правоведения в 1966 г. в Упсале универсальный принцип выдвигался в качестве дополнительного. Отмечалось, что охрана общих для всех государств интересов требует согласованности действий в борьбе с теми преступлениями, в отношении которых заключены международные соглашения. В рамках этих соглашений и должно применяться национальное законодательство любого государства, независимо от того, где и кем совершено преступление.

В первой половине XX в. наукой уголовного права начал выдвигаться принцип представительной, заменяющей, или репрезентативной, компетенции в качестве самостоятельного принципа действия уголовного закона в пространстве.

Под принципом представительной компетенции понимается применение национального уголовного закона к находящимся на территории этого государства иностранцам, совершившим за границей преступления, не посягающие на интересы данного государства или его граждан и не рассматриваемые международными соглашениями в качестве посягательств на международный правопорядок.

Такое расширение пространственных пределов действия национального уголовного закона не укладывалось в рамки уже известных принципов действия уголовного закона в пространстве. Оно не может быть обосновано интересами данного государства, потому что преступление не совершается в пределах его территории, не совершается его гражданами, не направлено против интересов этого государства и его граждан.

Как самостоятельный принцип представительной компетенции впервые был сформулирован И. Колером в 1917 г.⁹⁷. Этот принцип был закреплен в действующем уголовном законодательстве многих государств и был признан многими авторами (хотя и не всеми), имеющим право на самостоятельное существование. Э. Гафтер считал, что принцип представительной компетенции является результатом несостоявшейся выдачи преступника. Применяется уголовный закон страны, в которой находится преступник, однако это государство не осуществляет свою собственную карательную власть; оно берет на себя обязанность преследовать преступника в интересах другого государства.

На этих же позициях стоял целый ряд ученых первых десятилетий XX в., например, Ф. Мейли и К. Штосе. Этот принцип поддерживается многими учеными Западной Европы и во второй половине XX в. Так, Г. Майер утверждает, что принцип представительной компетенции предполагает применение национального уголовного закона к так называемым новым гражданам, т. е. лицам, ставшим гражданами данного государства уже после совершения ими преступления за границей, а также к лицам, которые в соответствии с законами данного государства и заключенными соглашениями подлежат выдаче, но не выдаются в силу различных условий и обстоятельств. Он считал, что в интересах цивилизации следует применять уголовные законы страны, в которой преступник задержан, и на их основании осуществлять уголовную юрисдикцию, не давая возможности преступникам оставаться безнаказанными. При этом обязательным условием осуждения в данной стране Г. Майер признавал наказуемость такого деяния также по законам места его свершения.

Однако, в начале XX в. высказывались и серьезные возражения против утверждения принципа представительной компетенции, точнее, не столько против положений этого принципа и вытекающих из него практических выводов, сколько против его теоретического обоснования.

Указывалось, что положения гражданского права о представительстве вряд ли можно применить к международному праву, субъектами которого являются государства. Представительство предполагает наличие поручения или полномочия со стороны представительного лица, а такое поручение может быть выражено в договоре. Кроме того, представитель может иметь лишь столько прав, сколько их имеет представляемое лицо, т. е. государство-представитель должно будет применять законы представляемого, что недопустимо. Поэтому некоторые ученые приходят к выводу о несостоятельности теории представительной компетенции.

Более всего принцип представительной компетенции приближается к универсальному, так как наказание применяется к преступнику на основании национальных уголовных законов государства только потому, что преступник оказался на территории данного государства. Принцип представительной компетенции возник только в силу того, что на данном этапе развития государств невозможно признать универсальный принцип в полном объеме, т. е. нельзя применять свои уголовные законы ко всем преступлениям, совершенным за границей, если это не обусловлено международными соглашениями, хотя бы двухсторонними. Принцип представительной компетенции предполагает применение национального уголовного закона в тех случаях, когда совершенное иностранцем за границей преступление по своему характеру должно повлечь его выдачу, но последняя не может быть осуществлена по той причине, что совершившее преступление лицо приобрело гражданство этого государства и в связи с этим не может быть выдано, или по той причине, что имелись иные фактические или правовые основания для невыдачи этого лица. В этих случаях государство, не выдавшее преступника, распространяет компетенцию своего уголовного закона и на совершенные иностранцами за границей преступления, направленные против интересов иностранных государств или их граждан. Применяя свой уголовный закон по праву представительной компетенции, государство в этих случаях ставит применение наказания в зависимость от того, наказуемо ли деяние на месте его совершения, и в большинстве случаев требует при назначении наказания учитывать более благоприятный иностранный закон.

В XIX и в начале XX вв. был известен также покровительственный принцип, называемый режимом капитуляции. Он возник в период колониальных войн и создания полуколониального режима в ряде стран. Колонизаторы вводили свое законодательство, создавали специальное законодательство -- только для местного населения, навязывали полуколониальным странам режим капитуляций.

Согласно покровительственному принципу действия уголовного закона в пространстве граждане империалистических государств за совершенные ими преступления в колониях или в странах с полуколониальным режимом отвечали не по законам места совершения преступления, а по законам своего государства. Действие территориальных законов на них не распространялось. В зависимых странах колониальными державами создавались консульские суды. Так, французская система консульских судов была установлена на основании Закона от 28 мая 1836 г. Консульским судам были подсудны дела о преступлениях, совершенных французами на территории полуколониальных стран. Аналогичной была система консульских судов в Англии и других государствах.

Режим капитуляции начал отменяться с конца XIX в. В первой четверти XX в. он был отменен в большинстве зависимых стран.

С распадом колониальной системы и завоеванием свободы и независимости государствами Азии и Африки отпадает и действие уголовных законов империалистических государств в соответствии с покровительственным принципом.

Подводя итог историческому обзору учений о действии уголовных законов в пространстве, следует отметить, что проблемами пространственного предела действия национального уголовного закона занимались ученые разных стран в течение столетий. Ими разрабатывались, утверждались, низвергались и вновь утверждались определенные положения, которые рекомендовались национальному и иностранному законодателю для использования при законодательном определении права применения уголовного закона в пространстве. В определенные исторические периоды отстаивался какой-то один из принципов, прочие отвергались как несостоятельные. Затем было признано невозможным решить всю проблему действия уголовного закона в пространстве с позиций только одного принципа, поэтому встал вопрос о том, какие принципы в их совокупности должны быть восприняты каждым из национальных законодательств, чтобы обеспечить охрану интересов данного государства от посягательств внутри страны и извне. Однако эволюция принципов действия уголовных законов в пространстве не имеет независимого, самодовлеющего характера. Она отражает соответствующие условия социально-экономического и политического развития государств, их задачи на определенном этапе развития. В настоящее время нет ни одной страны, в законодательстве которой был бы утвержден только один из рассмотренных принципов. В большей или меньшей мере в законодательстве всех государств нашли отражение несколько принципов, причем соотношение этих принципов и удельный вес каждого их них в уголовном законодательстве современных государств различны. Поэтому анализ в этом плане национального уголовного законодательства современных государств представляет большой интерес.

Глава 3. Исторический аспект действия уголовного закона в пространстве в России

3.1 Действие уголовного закона в пространстве в досоветский период

Российское уголовное законодательство начало свое развитие еще в древней Руси и запечатлено в основных памятниках права, таких как, например, Русская правда или Судебник 1497 г. Однако долгое время принципы действия уголовного закона в пространстве прописывались только в договорах России с различными государствами, в сборниках же уголовных законов не упоминались вовсе. Первым российским кодексом, в котором были закреплены принципы действия уголовного закона в пространстве стало Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Согласно этому Уложению пространство действия уголовного закона определяется, прежде всего, территорией государства. Так, на основании ст.168 Уложения о наказаниях 1845 г. "действию сего Уложения подлежали в равной мере все российские подданные в пределах государства", а на основании ст.170 "иностранцы, в России жительствующие или временно пребывающие, подлежали действию уголовных законов наравне с подданными".

Необходимо, однако, уточнить само понятие «территории государства», поскольку в то время оно несколько отличалось от современных представлений. В территорию того или иного государства входило пространство суши и воды, а также находящееся над ними воздушное пространство (вопрос о включении его в понятие государственной территории приобретал в то время практическое значение в связи с использованием, например, воздушных шаров для шпионства в мирное время), подчиненные верховной власти государства.

Таким образом, собственно к территории России принадлежали все внутренние воды, реки, озера, моря, но не соединяющиеся с океаном и окруженные со всех сторон российскими владениями. Интересно, что Каспийское море, окруженное не только российскими, но и персидскими владениями, считалось, однако, российским территориальным морем на основании того, что только русские военные суда могли в нем плавать. Внешние морские границы по общему правилу проводились на расстоянии пушечного выстрела от берега (владение землей заканчивается там, где заканчивается вооруженная сила), либо, ввиду некоторой неопределенности такого признака, трехмильным расстоянием от берега (3 морские мили, или 5556 м). Кроме того, к территориальному морю причислялись и такие части открытого моря, как заливы, рейды, бухты и т.п., которые окружены владениями данного государства. Существовали, однако, и некоторые ограничения: уголовно наказуемые деяния, совершенные на территории России, могли быть изъяты из-под действия нашего уголовного закона, тогда как деяния, совершенные вне российской территории, могли, напротив, подпадать под его действие.

Таким образом, пределы юрисдикции России не совпадали с пределами собственно ее территории, оказываясь уже или шире в зависимости от различных факторов.

К изъятию из-под действия российского уголовного закона, сужающему пределы юрисдикции, можно было отнести следующие случаи:

1. В России, как в неограниченной монархии, глава государства не полежал действию уголовного закона, поскольку "ни в каком случае самодержец не подлежит суду человеческому, но во всяком случае он подлежит суду совести и суду Божию" (Сперанский), причем действие уголовного закона не распространялось ни на частную, ни на публичную деятельность монарха. Членов царствующего дома это изъятие, однако, не охватывало.

2. Принцип экстерриториальности допускал намного большие изъятия, в частности для лиц, пребывающих на российской территории, однако изъятых более или менее из-под действия наших законов. Уложение 1845г. не содержало никакого общего положения по этому предмету, а указывало только на отдельные изъятия дипломатических агентов (ст.171) и иностранных вспомогательных войск (примеч. к ст.175), возбуждая этим ограничительным перечнем недоразумения на практике о применении внеземельности к другим категориям лиц, например к экипажу военных кораблей и т.п. Напротив того, Уложение 1903 г. в ст.5 содержит общее постановление о том, что действие Уложения не распространяется на преступные деяния иностранцев, пользующихся в России правом внеземельности, предоставляя точное установление этой группы на основании начал международного права и практики.

Правом экстерриториальности пользовался, прежде всего, глава иностранного государства, причем равно как глава государства монархического, так и глава исполнительной власти в республике. Однако право это осуществлялось не в любом случае, а лишь при соблюдении некоторых условий: 1) данное лицо должно было не только фактически пользоваться верховной властью в другом государстве, но и быть признано Россией; 2) чтобы это лицо не утратило принадлежащей ему верховной власти; причем недостаточно, чтобы данное лицо фактически утратило власть, но необходимо, чтобы эта утрата была признана Россией; сохранение титула и известных почестей за лишенным власти монархом не равносильно признанию его по-прежнему главой иностранной державы; 3) чтобы государство, глава которого находится на территории России, не состояло с нами в войне; в последнем случае это лицо, как неприятель, не может пользоваться экстерриториальностью. Соправители и регенты государства пользовались теми же правами, что и монархи, однако на членов царствующих домов, включая сюда и супругу иностранного государя данное право не распространялось.