Бытовое насилие в Казахстане

Всё вышеизложенное даёт нам право определять домашнее насилие как поведение, которому обучаются.

Процесс обучения имеет два аспекта: насильник узнает, что насилие эффективно, из наблюдения и личного опыта. Домашнему насилию обучаются в семье, по телевизору, в обществе: люди учатся использовать насилие для того, чтобы добиваться своих целей. Благодаря физическому нападению или психологической угрозе они создают ситуацию, в которой другие вынуждены служить их потребностям.

Мужчины часто используют насилие, чтобы контролировать своих женщин и детей, и таким образом получают выгоду из своего поведения. С помощью насилия мужчина ограничивает жизнь женщины той ролью, которую он ей указал. Если он достигает своих целей, то использование насилия как техники получает подкрепление. Домашнее насилие также получает институциональное и неформальное подкрепление в обществе. Важно понимать, что обоснования, которые насильник дает своему поведению, служат тому, чтобы замаскировать или оправдать нападение. Насильник часто пытается оправдать свое поведение, обвиняя жертву: «Я бы не потерял контроль над собой, если бы она меня так не разозлила», «Она действительно это заслужила» или «Я не бил ее сильно, я только ударил ее несколько раз». Насильник чувствует, будто имеет право «дисциплинировать» женщину, будто насилие есть приемлемая форма «мести» за ее поведение. Почему речь идет о мужчинах? Потому что домашнее насилие есть преимущественно мужское насилие против женщин и детей. Международные исследования утверждают, что мужчины ответственны за 95 % случаев домашнего насилия [33, с.18].

Насилие связано с любовью и сексом посредством ревности, которая суть форма обладания. В культуре любовь часто уравнивается с обладанием. Обладание - ключевой элемент, приобретающий важное и деструктивное значение в семейной жизни [34, с.291].

Другой способ сближения насилия и любви связан с концепцией сексуальности. В СМИ сексуальность часто подается односторонне: секс продается, обнаженное тело продается. Образы молодых сексуальных женщин и мужчин, распространяемые СМИ, создают установку на сексуальность как на то, что потребляется и что можно купить. Наиболее очевидным образом сексуальность и насилие связаны в порнографии и проституции [35, с.85].

Порнография и торговля женщинам превратилась в бизнес мирового масштаба. Примерно 500 000 женщин ежегодно используются с целью торговли в Западной Европе [36, с.21]. Порно распространено везде - не в последнюю очередь, на телевидении и видеофильмах. Порнографические фильмы часто используют сцены насилия. Тесная связь между сексом и насилием пропагандируется через фильмы и этот бизнес. Секс и насилие привлекательный товар, и они приносят с собой в высшей степени рыночный взгляд на женщину как объект наслаждения, объект контроля.

Физическое и психологическое насилие против женщин и детей - большая проблема нынешнего общества. Не только рост насилия, но принятие насилия и легитимность насилия в высшей степени опасны. Швеция стала первой страной в мире, где родителям запрещено физически и психологически наказывать детей. Этот закон, введенный в 1978 г., был в дальнейшем принят и в других Европейских странах. Например, дети в Швеции знают, что родителям запрещено бить их и жестоко обращаться с ними. К сожалению, один закон не может прекратить насилие, но он создает норму. Закон есть выражение социальной и культурной нормы обращения с детьми и женщинами. Когда закон был введен, это сопровождалось информацией об альтернативных способах воспитания и о том, почему насилие против детей порождает проблемы, что в результате применения насилия ухудшается интеграция личности ребенка. Ребенок, которого били, продолжает бить. Это процесс легитимации и воспроизводства насилия, власти, поскольку насилие есть в действительности упражнение во власти. Насилие любого рода против женщин, также как и домашнее насилие, и изнасилование супругом было объявлено преступлением в Швеции в 1970-е гг. Оно было приравнено к насилию любого другого рода, влекущему за собой тюремное заключение. Это также стало культурной нормой [37, с.102].

Домашнее насилие серьезно, как и любое насилие. Это не то, что можно не заметить или извинить по причине временной потери контроля, алкогольного опьянения или стресса. Для женщин и детей в Швеции было создано несколько убежищ, и женщинам помогали уйти от супругов-насильников. Дети получили доступ к анонимной телефонной линии неправительственных организаций, таких как «Сохрани детей» и «Права детей в обществе». Внутри организации «Сохрани детей» мужчины создали движение против мужского насилия, один из важнейших постулатов которого состоял в том, что насилие должно быть остановлено, что использование насилия несовместимо с достоинством мужчины. Несколько подобных движений существуют в других странах.

Швеция стала первой страной, в которой покупка секса рассматривается как преступное поведение. Покупатель секса может быть наказан штрафом. Этот новый закон, и вокруг него идут дебаты, поскольку трудно получить доказательство, что покупка секса имела место. Но с другой стороны, закон выступает в роли культурного послания: проституция и торговля женщинами есть неприемлемое поведение, которое наносит вред. Одна из главных причин введения этого закона состояла в том, что проституция вредит физическому и социальному здоровью женщин и мужчин. Проституция способствует распространению взгляда на женщину как на объект торговли. Она укрепляет стереотипы гендерного неравенства.

Всё это, к сожалению, свойственно и нашему, казахстанскому, обществу. Известно, что менталитет наших соотечественников более приближен к восточной цивилизации, где имеет место преобладание мужчины над женщиной и детьми. Зачастую жертвы бытового насилия предпочитают умалчивать о произошедших против них противоправных деяниях. Кто-то идёт на это из страха быть вновь наказанным своим обидчиком, а кто-то просто не знает своих законных прав. Однако всё же некоторая часть совершенных бытовых преступлений становится известной правоохранительным органам, и тогда уже включается огромный механизм государства по защите жертв бытового насилия и наказанию их тиранов. Хотя факты насилия становятся известными, но меры уголовной и административной ответственности срабатывают далеко не всегда. Многие дела, связанные с побоями жен, прекращаются за вынужденным, а не добровольным примирением ее с мужем-насильником [38, с.55].

В нормативных правовых актах Республики Казахстан предусмотрены и меры по недопущению бытового насилия.

В последние годы в Казахстане были сделаны определенные шаги в законодательном решении проблемы предотвращения насилия в семье и помощи его жертвам. В Законе «О браке и семье» [39], например, впервые определены основы правовой защиты детей от насилия в семье: ребенок рассматривается в качестве самостоятельного субъекта отношений, а не как зависимый объект родительской власти. Особое внимание обращается на то, что способы воспитания ребенка не должны причинять вред физическому и психическому здоровью детей, их нравственному развитию. Они должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство ребенка обращение, оскорбление и эксплуатацию. Родители, наносящие ущерб правам и интересам ребенка, за свои противоправные действия несут ответственность по казахстанским законам.

Жестокое обращение со своим ребенком, применение к нему физического или психического насилия, покушение на его половую неприкосновенность, так же как и совершение родителями преступления против жизни и здоровья ребенка (побои, истязания, неоказание помощи больному ребенку, оставление его в опасности), являются безусловными основаниями для лишения родительских прав. При этом в случаях непосредственной угрозы жизни и здоровью ребенка в семье закон допускает досудебное, немедленное отобрание ребенка у родителей. Оно осуществляется органами опеки и попечительства, на которые по казахстанскому законодательству возложены функции по защите прав и интересов детей.

Закон РК «О браке и семье» впервые установил, что при нарушении его прав ребенок вправе самостоятельно обратиться за защитой в орган опеки и попечительства, в любое учреждение социального обслуживания семьи и детей, а по достижении 14 лет - также в суд. Разумеется, в жизни дети, страдающие от злоупотреблений со стороны родителей, редко обращаются за защитой своих прав. Учитывая эту ситуацию, Закон обязывает всех, кто окружает ребенка в повседневной жизни, незамедлительно сообщать о кризисной ситуации в орган опеки и попечительства. Получение такого сигнала является основанием для проверки и принятия конкретных мер по защите и восстановлению нарушенных прав ребенка.

На защиту ребенка от различных форм насилия направлены и нормы Уголовного кодекса. Установлена ответственность родителей и иных лиц, обязанных осуществлять надзор за детьми, за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию детей, если это сопряжено с жестоким отношением. К уголовной ответственности может быть также привлечен родитель, вовлекающий своего ребенка в систематическое употребление спиртных напитков, наркотиков, занятие проституцией, бродяжничеством, попрошайничеством. Впервые в казахстанском законодательстве установлена уголовная ответственность за торговлю детьми.

Более подробно юридическое закрепление этих норм мы будем освещать в следующей главе.

1.4 Проблема насилия в гендерной методологии

На основании зарубежных исследовании мы попытались составить представление о ситуации насилия сквозь призму гендерной методологии. Бросается в глаза то, что на прямые вопросы по поводу взаимоотношений мужчин и женщин респонденты, как правило, давали ответы вполне эгалитарного характера: им казалось, что в городе нет дискриминации, что мужчины и женщины живут равно тяжело. Но при воссоздании конкретных ситуаций, включающих в себя не только проблемы семейного насилия, рассказы респондентов давали все основания интерпретировать семейные стычки и скандалы как проявления патриархальных структур власти в широком смысле, однако сами интервьюируемые не говорили об этом прямо и, конечно, не осознавали этого. Люди не подвергали сомнению представления об основах патриархального соотношения между полами и, в частности, - природного предназначения женщины.

Опрошенные также признавали традиционный расклад патриархальной дихотомии и в той его части, которая касается предписания различных моделей поведения индивидов разных полов: для мужчин это агрессивно-наступательные методы утверждения своей точки зрения; что же касается женщин, то им, в соответствии с этой моделью, скорее надлежит уступать или добиваться своего с помощью изворотливости. Респонденты неоднократно констатировали различные проявления мужской агрессивности, но понимали ее не как проявление социальных требований, а как природное проявление, которое заведомо нельзя подвергать сомнению, поскольку оно якобы является частью мужского характера «как такового». То же относится и к представлениям о феминности - она, за редким исключением, понимается с явно патриархальных позиций. При этом традиционное занижение женских качеств особенно удивительно слышать от женщин, которые всем своим характером, поступками и речевой стилистикой показывали явную самостоятельность, а иногда и недюжинную смелость, но привычно готовы унижать себя, когда речь заходит о них как о женщинах.

Намечается еще один уровень отношения респондентов к данной проблеме. Он отличается как от официально-эгалитарной фразеологии, так и от традиционных клише. Мы назвали его «стихийным сопротивлением патриархальным стереотипам». Речь идет о том, что респонденты, обсуждая самые разные проблемы, нередко обнаруживали очевидные несовпадения с ожидаемой ими патриархальной «нормой». Например, они говорили, что к рыночным условиям женщины и мужчины приспосабливаются по-разному, но женщины проявляют большую гибкость (по - разному относятся к ситуации потери работы, устройства на новую работу и т. д., хотя все считают, что, в общем, положение женщин в условиях рыночной экономики значительно хуже, чем положение мужчин). Такое признание несоответствия традиционных половых стереотипов условиям современной реальности имеет непосредственное отношение к проблемам насилия над женщинами.

Таким образом, мы выделили три отдельных уровня, связанные с правовыми представлениями - эгалитарный (почерпнутый, возможно, еще в школе), который присутствует в сознании респондентов в «плакатно - назывной форме», уровень традиционно-патриархальных представлений, связанных с «ходячими предрассудками» обыденного сознания, и уровень реальной жизненной человеческой драмы, связанный с необходимостью переосмысления традиционной идеологии для борьбы за выживание. Какова же судьба этих представлений в конкретных контекстах?

Уже упоминалось о том, что для нас первоочередной интерес представляют особенности опыта, которые ввиду высокого уровня абстракции обычно ускользают из традиционного рассмотрения. Следуя такой постановке, мы выдвинули ряд положений, касающихся микрополитического уровня анализа, которые (конечно, с высокой степенью условности) при желании можно интерпретировать как гипотезы: положение общего характера, что «мужественность» и «женственность» в рамках данного исследования понимаются как феномены, созданные с применением телесно-культурных технологий, что насилие, взятое в рамках гендерного подхода в широком смысле, является формой угнетения в современном мире. Из этого следует, во-первых, что женщину угнетает не столько мужчина, сколько патриархальный тип культуры и, во-вторых, что мужчина тоже по-своему подвергается дискриминации по признаку пола. Еще одно наше предположение касается того, что «материал» (агрессия, невротические реакции), на который социальные институты отвечают насильственной регламентацией, сам сформирован в конечном итоге через социально - культурные воздействия.

Следует заметить, что исследование выполнено с применением методов качественной социологии, но с выходом и на аналитическую стилистику социальной философии. В этом отношении работа находится как бы на стыке не во всем совпадающих методологических парадигм. В связи с этим хочется обозначить два типа методологических установок, которые применены в анализе. Первый вызван тем, что исследование связано с рассмотрением феноменов, т. е. того истока, из которого возникает, с одной стороны, событие, с другой - понятие о нем. Иными словами, событие опознается здесь как потенциальная возможность проявления какого-то из понятий, возникающих в исследовании. В свете такого подхода аналитическая интуиция понимается как-то, что в принципе способно схватывать языковые употребления, так сказать, в соответствии с тем, что существует, т. е. осуществлять именно процесс обозначения реальности.

Второй, более конкретный, уровень предположений методологического плана связан с использованием гендерного подхода: имеется в виду представление о важности разделения жизни индивидов на публичную и приватную сферы. Это разделение не могло не повлиять на становление социально - политического правового пространства в его современном понимании. Поэтому феминистские авторы обращают внимание на то, что оно было по традиции гендерно асимметричным.

Отслеживание, как генетически складывалось представление о правовом пространстве в трудах основателей либеральных учений, может пролить свет на понимание прав в современном обществе. Так К. Пейтман указывает, что, начиная с Дж. Локка, многие теоретики выступали с критикой представлений о незыблемости патриархальной отцовской власти в семье. Они фактически подошли к идее разделения семейной власти, как имеющей «естественный. характер, и политической, как конвенциональной, договорной, регулирующейся неким универсальным порядком. Такое понимание легло в основу социально-политической либеральной доктрины. Приняв теорию социального договора, в которой социальный порядок регулируется обязательствами, имеющими конвенциональный характер, представители классического либерализма приняли и его следствие. В результате человек начал пониматься как носитель прав (свобод) и как гражданин только в том случае, если он жил в соответствии со специфическими законами гражданской жизни, которые регулировали прежде всего то, что связывалось с деятельностью в публичной сфере.

Первоочередной задачей законов было защитить права и собственность индивидов, а для этого законы требовали, чтобы все граждане принимали участие в их поддержке. Эта поддержка являлась гарантом справедливости. Однако патриархальное общество предписывало мужчинам и женщинам различные способы включения в этот порядок, ведь на самом деле индивидами являются не абстрактные личности, а конкретные люди.

Поскольку существовала нормативная идентификация человека с мужчиной, то и субъектом права преимущественно выступал мужчина, олицетворяющий собой публичную сферу. Классический либерализм поддерживал это с такой социальной практики, опираясь на идеологию единения индивидов в совместной общественной деятельности. Так возникли представления о Свободе, Равенстве и Братстве как естественных правах, присущих всем без исключения индивидам.

При таком подходе понятие «братство» стало межой, отделившей публичный мир от приватной, семейной сферы. Семья начала выступать носителем частного порядка, автономного от конвенциональных норм социальной жизни. Поскольку женщина традиционно была ответственной за приватную сферу, то в результате появилась возможность практически не распространять на нее правовые нормы и регламентировать всю приватную жизнь только специфическими идеями морали, проинтерпретированными в рамках патриархальной культуры.

Таким образом, основное для классического либерализма противопоставление общественного и частного (публичного и приватного) это больше, чем противопоставление различных форм человеческой активности, поскольку оно участвует в создании структурной дихотомии, затемняющей ограничение прав женщин внутри порядка, который на первый взгляд представляется универсальным. В этом смысле классическое либеральное понимание правового пространства исключает из него женщину, т. к. она не входит туда «по определению», в силу самого ее статуса.

Из этого следует, что, предпринимая гендерное рассмотрение правовых представлений, следует иметь в виду два обстоятельства: с одной стороны, именно либеральные представления легли в основание того понимания, в силу которого женщины претендовали на те же права, которые имели мужчины (в силу принципа всеобщности и неотъемлемости таких прав), но, с другой стороны, абстрактность принципов классического либерализма, сам тип их универсализации не только не единственный, но и не лучший способ организации правового пространства.

2. ЮРИДИЧЕСКАЯ ПОСТАНОВКА ВОПРОСА О БЫТОВОМ НАСИЛИИ В РЕСПУБЛИКЕ КАЗАХСТАН

2.1 Правовая основа борьбы с проблемой бытового насилия в международном праве

В Послании Специальной Сессии Генеральной Ассамблеи ООН «Женщины в 2000 году: равенство между мужчинами и женщинами, развитие и мир в 21 веке» Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан подчёркивает, что будущее нашей планеты зависит от женщины. Неудивительно поэтому, что среди целей ООН в области развития третьего тысячелетия, которые должны быть достигнуты к 2015 году, провозглашена задача расширения прав и возможностей женщины на базе максимального преодоления гендерных стереотипов [40, с.5].

В 1999 году Амстердамский договор закрепил принцип «gender mainstreaming'a» для Европейского Союза, обязав все страны проводить активную политику выравнивания шансов женщины и мужчины, то есть принимать такие решения, чтобы мужчины и женщины извлекали из них одинаковую выгоду.

В Послании Кофи Аннана было отмечено, что в решении женских проблем, несомненно, достигнут прогресс, и насилие в отношении женщины повсеместно объявлено вне закона.

Нужно сказать, что международное сообщество пошло именно по пути разделения насильственных конфликтов по виду потерпевших. Тогда становится понятно, что в большинстве конфликтов пострадавшими оказываются женщины. Поэтому международное сообщество предложило специальное Модельное законодательство. Оно было рекомендовано ООН всем государствам и разработано довольно подробно. В нем представлен вариант специализированного пакета законов, цель которых состоит в создании мер для защиты пострадавшей женщины. Там обсуждается порядок подачи жалоб, права потерпевших, обязанности правоохранительных органов, механизм действия таких документов, как охранный ордер [41, с.67].

Концептуальное осмысление проблем защиты человека от насилия со стороны общества связано с деятельностью Организации Объединенных Наций. Основные положения на этот счет сформулированы в Хартии прав человека: Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН еще в 1948 г. Идеи Хартии получили развитие в Международном пакте о гражданских и политических правах и в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах, в которых был заложен фундамент признания основных прав человека и гражданина.

Однако практика показала, что уровень правового регулирования необходимо конкретизировать. В процессе этой конкретизации мировое сообщество признало, что одной из социальных групп, права которой нуждаются в особой проработке, являются женщины. Первым документом, в котором на это обращено специальное внимание, была Декларация о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин 1967 г. Важной вехой развития понимания правового статуса женщин можно считать так называемые Найробийские стратегии 1985 г. В настоящее время мировое сообщество прошло уже значительную эволюцию в понимании необходимости построения комплексной системы защиты человеческих прав. К началу 1990-х гг. выделяется уже три различных взаимодополняющих вида прав человека. Права человека первого поколения - гражданские и политические, права человека второго поколения - социально экономические и культурные (право на национальную автономию, язык и т. п.). И права человека третьего поколения - особые права отдельных коллективов и групп граждан (дети, молодежь, пожилые, женщины, инвалиды), которые в силу определенных причин не в состоянии воспользоваться рядом Основных прав.

Если Концепция прав человека первого поколения была направлена на защиту от различных типов произвола только отдельной личности, то Концепции прав человека второго и третьего поколений существенно расширили содержательный контекст правового регулирования, включив в сферу рассмотрения дискриминационные, насильственные действия в отношении не только личности, но и различных социальных групп. Предложенный в них подход сделал разговор о правах женщин более предметным.

В рамках ООН был подготовлен документ, специально посвященный проблемам насилия против женщин, - это Декларация об искоренении насилия в отношении женщин, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 20 декабря 1993 г. В ст. 3 Декларации, в частности, говорится: Женщины пользуются равными правами в отношении осуществления и защиты всех прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской и любых других областях. Важно, что подписанием указанного документа Казахстан выразил свое согласие с тем, что государства должны осудить насилие в отношении женщин и не должны ссылаться ни на какие обычаи, традиции или религиозные мотивы для уклонения от выполнения своих обязательств в отношении его искоренения., а также должны принимать все необходимые меры, особенно в области образования, в целях изменения социальных и культурных моделей поведения мужчин и женщин и искоренения предрассудков, обычаев и другой практики, основанных на идеях неполноценности или превосходства одного из полов или на стереотипных представлениях о роли мужчин и женщин.

В ст. 1 этой Декларации дано определение понятия насилия в отношении женщин. Термин «насилие в отношении женщин» означает любой акт насилия, совершенный на основании полового признака, который причиняет или может причинить физический, половой или психологический ущерб или страдания женщинам, а также угрозы совершения таких актов, принуждение или произвольное лишение свободы, будь то в общественной или личной жизни. В данной работе мы руководствовались этим определением, по ходу исследования расширяя его.

Несмотря на то, что для Казахстана проблема насилия над женщинами относится к числу новых, ее обсуждение уже имеет некоторую историю. Существующие источники, в которых данная проблема отрефлексирована прямо или косвенно, можно условно подразделить на три типа в таких документах, как Уголовный кодекс Республики Казахстан [42] (далее УКРК), Уголовно-процессуальный кодекс РК [43], Кодекс РК об административных правонарушениях [44], насилие вообще и насилие, совершаемое по отношению к женщинам, трактуется как сфера законодательного регулирования. Есть и исследования, представляющие собой юридическую рефлексию о насилии как области применения права, например, работа Д. Абдуразаковой [37, с.98].

Взаимоотношения в семье давно признаны сферой, которая поддается правовому регулированию с трудом [45, с.109]. Действительно, пострадавшие часто не хотят, а иногда и не могут обращаться за помощью, связанной с применением уголовных мер воздействия. Как в полиции, так и в судах по традиции все еще бытует некое особое отношение к проблемам, возникающим в семье. Ни в прежнем, ни в новом УК нет специальных статей, предусматривающих ответственность за преступления, совершенные в семье, лицами, находящимися в родственных отношениях, а женщину в массовом сознании до сих пор нередко рассматривают как виновную в возникновении конфликта и провокации насилия. Следствием такого отношения явилась эскалация семейного насилия против женщин.

После пережитых десятилетий, когда семейные проблемы могли решаться с учетом мнения парткома, юристы хотят быть как можно более радикальными в вопросе защиты неприкосновенности семьи. Однако в данном случае забота о благе семьи приводит к парадоксальной ситуации: в жертву соблюдению принципа ее неприкосновенности приносятся права человека: если права человека нарушаются внутри семьи - государство уже не имеет возможности обеспечивать их соблюдение. На Западе в этом отношении принят так называемый принцип участия, согласно которому государство берет на себя ответственность за осуществление человеческих прав везде, в том числе внутри семьи. В Казахстане пока этот принцип не действует. Если в семью для наведения порядка не может войти полицейский, то гарантом отслеживания семейного благополучия может стать только социальный работник.

Резко насильственный характер социального давления на граждан в современном нам обществе проявляется постоянно, поэтому психические срывы, стрессы и агрессивность можно рассматривать как результат воздействия определенных социальных технологий. Резкая смена этих технологий в последние годы дает возможность судить о характере и глубине их воздействия.

Нет ничего удивительного в том, что за последнее десятилетие уровень психического неблагополучия в стране резко повысился. Некая странная невротическая взвинченность присутствует сейчас во всей стране. Ничего другого и быть не может, поскольку психика индивида - это не просто некий природой отпущенный орган, а скорее место пересечения вегетативно-соматического и духовно-нравственного порядков, которые соединяются через жесткое культурное нормирование [46, с.27]. Положение столь серьезно, что необходимо теперь уже искать пути социальной реабилитации обычных психически здоровых людей.

Никакие усилия медицинской терапии по приведению в норму психики отдельных людей не будут успешными, если не принять во внимание применение в массовом порядке социально - культурных технологий, которые и служат основной причиной появления того, что приобрело уже вид невроза в национальном масштабе.

Обобщая приведенный выше материал, можно сделать следующий вывод: в современном обществе создана особая социальная технология, которая увязывает удовольствие и насилие в единое целое. Социальные институты в наше время построены так, что человек постепенно принуждается получать удовольствие от действий, носящих разрушительный характер для его социального здоровья.

Связка насилие - удовольствие в настоящее время утверждается через порно-интерпретацию сексуальности, применение наркотиков, алкоголя, курения, режима и характера питания, отдыха, через понимание свободы как произвола, побуждение к криминальной деятельности и т. д., которые имеют место на фоне возрастания всеобщей невротизации. Это можно квалифицировать как вполне определенные виды политического насилия нового типа, хотя и осуществляемые при всем их очевидном прессинге от имени свободы.

Механизмом, с помощью которого выполняется эта культурная стратегия, является вторжение в индивидуальную мотивацию. Эту роль выполняют разные институты, но в первую очередь - СМИ. Им отводится задача формирования четко определенных мнений, позиций, установок (в отличие от задачи формирования убеждений, которая стояла перед ними раньше). Этим объясняется смена стиля телевизионного вещания - его переориентация с передач просветительского типа на передачи развлекательно-игрового характера. Последние призваны оказывать воздействие не столько на рациональном уровне, сколько на сферы подсознания.

В итоге то, что произошло с нашими согражданами, - это нарушение права на личную неприкосновенность. Однако сам тип этого нарушения является не совсем очевидным и в массовом порядке пока не признанным. В данном контексте важно, что такой тип нарушения права на личную неприкосновенность нигде и никогда не был и не мог быть зафиксирован без применения новых подходов. Международное законодательство (даже Права человека третьего поколения, построенные в логике выравнивания прав отдельных групп) не защищает от этого вида насилия. Поэтому назрело время ставить вопрос о формулировании Прав человека четвертого поколения, посвященных проблемам культурно-политического и информационного насилия. В настоящее время эффективная защита людей от насилия предполагает их защиту от того режима и условий получения удовольствий, в рамках которого они сейчас существуют.

Материалом, помогающим в осознании этой ситуации, могли бы быть предложенные современными пост структуралистами методы, в соответствии с которыми нормы, предписанные современному индивиду, понимаются как отклонения. Мы в данном случае говорим о патологизированном представлении нормы в рамках самой западной традиции.

Так, М. Фуко писал, что результатом ортопедических усилий современных технологий власти явилось создание патологизированного индивида как продукта отнюдь не российской истории. По его мнению, именно на Западе такой индивид рассматривается сейчас как полноценный, который создан как результат надзора и наказания, создан через экономическую модель принудительного труда, тюремного контроля, применения технико-медицинских механизмов, это индивид с встроенной» в него системой биовласти и сомато-власти» [47]:

Здесь можно вспомнить и Фрейда, который говорил: «вся современная жизнь невротична», - тем самым признавая, что социальная норма на деле является, наоборот, неврозом, т. е. патологией (что не помешало ему рассматривать эту весьма странную норму» как проявление «человеческой природы») [47, с.55].

Что касается подхода в настоящей работе, то здесь «проявление человеческой природы» рассматривается не как субстанции - «инстинкты», а как способы, которыми современный тип культуры формирует условия скорее искажения этой самой человеческой «природы» (если уж говорить в этих терминах), искажения, которые являются одновременно и условиями существования в современной культуре патриархального типа. В этом смысле то, что мы называем анатомией, это уже «репрессированная анатомия», т. е. способ определенного объективированного прочитывания того, что на деле представляет собой работу культуры. Мы не хотим сказать, что человек - это простое пересечение различных культурных техник. Момент сопротивления есть не только наша возможность и право, но и наша обязанность, но все же сами культурные нормы, которые диктуют нам общие тенденции, тоже, безусловно, важны.

Эффективность же социальной поддержки членов семьи в виде оказания различных социальных услуг (консультативных, психологических, психолого-педагогических и др.) при конфликтных отношениях в семье пока еще очень низка. Многим нуждающимся такая помощь недоступна еще и по причине ее платности. Недостаточна пока сеть самих учреждений, оказывающих необходимую помощь жертвам насилия в семье.

Такое положение объясняется не только огрехами в деятельности органов социальной защиты, правоохранительных учреждений, но и отсутствием эффективных правовых норм защиты неприкосновенности личности ребенка, женщины и других членов семьи, их чести и достоинства, охраны здоровья, жизни и других прав. Правовое обеспечение обсуждаемой проблемы является лишь одним (далеко не единственным) звеном в длинной цепи самых различных мер, необходимых для ликвидации такого позорного явления, как семейное насилие.

2.2 Законодательная база противодействия бытовому насилию в Республики Казахстан

Если говорить об официальной постановке проблемы, то еще не так давно насилие в семье вообще не рассматривалось в качестве правового вопроса - оно рассматривалось как проявление семейных неурядиц. Затем проблема постепенно начала осознаваться как объект юриспруденции, но в очень усеченном виде. Юрист Т. Сидоренкова в статье «Насилие в семье: частное дело или социальная проблема?» [48, c.12] замечает, что в Советском Союзе изучение насилия в семье сводилось в основном к рассмотрению случаев физического насилия, которые фактически подпадали под действие Уголовного кодекса, а все остальные его проявления упоминались в контексте взаимосвязи с физическим насилием.

Считается, что физическое насилие может выражаться в нанесении ударов, побоев, ранений и в ином воздействии на наружные покровы тела человека посредством применения физической силы, холодного и огнестрельного оружия либо иных предметов, жидкостей, сыпучих веществ и т. д., а также в воздействии на внутренние органы человека без повреждений наружных тканей путем отравления или спаивания одурманивающими средствами. В настоящее время, по мнению Т. Сидоренковой, термин «насилие в семье» в юридическом контексте означает ненормальное, жестокое обращение одного человека в отношении другого/гой, состоящего/щей с ним в близких отношениях. Такая дефиниция сама по себе уже задает вполне определенные параметры понимания проблемы - определение насилия здесь происходит через такие термины, как «ненормальное» и «жестокое» [48, c.12].

Мы попытаемся показать, что ни тот, ни другой термин в определении насилия работать не может. Однако вполне понятна логика, в силу которой возник такой тип определения: в юридическом понимании насилия до сих пор еще влиятелен старый подход, сводящий все проявления насилия к физическим эпизодам (подлежащим уголовно-правовому регулированию). Но среди юристов уже бытует и другой подход, согласно которому насильственные преступления понимаются более широко - как включающие в себя не только случаи применения насилия, но и случаи угрозы такого применения. С юридической точки зрения, в первом варианте мы имеем дело с физическими проявлениями насилия, во втором с психологическими.

Психологическое насилие, выраженное словосочетанием «угроза применения, понимается как устрашение, запугивание жертвы применением физического насилия, оно чаще всего выражается в создании впечатления неизбежной расправы при помощи определенных словесных заявлений, жестов, демонстрации оружия или других предметов [48, c.78]. Наконец, совсем недавно в поле зрения юридической науки попало собственно сексуальное домашнее насилие (в старом УК оно трактовалось как часть физического насилия). Лишь несколько лет назад было признано, что оно связано с посягательством на честь и достоинство жертвы, после чего были оформлены статьи специального раздела в УК РК - «Преступления против личности».

К преступлениям против личности (связанным с сексуальным домашним насилием) в УК РК относятся, в частности, убийство (ст. 96 УК РК), доведение до самоубийства (ст. 102 УК РК), истязание (ст. 107 УК РК), оскорбление (ст. 130 УК РК), изнасилование (ст. 120 УК РК), насильственные действия сексуального характера (ст. 121 УК РК), понуждение к действиям сексуального характера (ст. 123 УК РК), половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста (ст. 122 УК РК), развращение малолетних (ст. 124 УК РК), хулиганство (ст. 257 УК РК), вовлечение в занятие проституцией (ст. 132 УК РК).

Таким образом, даже после того, как было признано, что семейное насилие имеет не только физические проявления, постановка вопроса, предлагаемая в современной юридической науке, остается достаточно узкой в силу самого подхода. Понятно, что в целях достижения ясности в судебных действиях нужны точные формулировки. Однако сам способ выделения сферы насилия путем перечисления деяний, подвергаемых правовым санкциям, на наш взгляд, явно недостаточен: за перечисленными случаями могут стоять весьма различные ситуации, обсуждению которых, как правило, и посвящено судебное разбирательство. При такой постановке вопроса за прозрачностью принятых формулировок скрывается невозможность учета многих ситуаций в семейных взаимоотношениях, что нередко отражается и на качестве судебной практики.

Поэтому, признавая важность юридически выверенной фиксации типов насилия, мы считаем правомерным дополнить его обсуждением проблемы под другим углом зрения, развернуть анализ не в плане рассмотрения отдельных случаев, а применительно к контексту, с которым связаны ситуации, приводящие к правонарушениям, и прочтения этих контекстов.

Специальная глава УК РК включает уголовную ответственность за преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности ст.ст. 120 - 124 УК РК.

Статья 120 УК РК. Изнасилование. (В редакции Закона РК № 47-11 от 5 мая 2000 г.), (49)

1. В уголовном праве под изнасилованием следует понимать половое сношение с лицом женского пола, совершенное с применением физического насилия, угроз потерпевшей или другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей. Это преступление является наиболее часто встречающимся из числа других половых преступлений.

2. Объектом преступления является половая свобода женщины, т.е. право самостоятельно решать проблему выбора сексуального партнёра. А в случаях изнасилования несовершеннолетней или малолетней (до 14 лет) объектом этого преступления признаётся их половая неприкосновенность. Дополнительным объектом данного преступления может быть здоровье женщины.

Потерпевшей при изнасиловании может быть только женщина, при этом не имеет значения ее моральный облик, виктимное поведение, предосудительный образ жизни, социальный статус, занятие проституцией и т.п. При решении вопроса об уголовной ответственности не имеют значения предыдущие взаимоотношения (в т.ч. половые) виновного и жертвы. Теория уголовного права и судебная практика не исключают ответственности за изнасилование родственницы, сожительницы или жены.

З. Объективная сторона изнасилования состоит в совершении полового акта мужчины с женщиной против ее воли. Об отсутствии воли женщины на половую близость могут свидетельствовать её выраженное несогласие. Половое сношение только тогда признается изнасилованием, когда виновный совершает его вопреки воле женщины. При этом виновный применяет для достижения своей цели физическое насилие или угрожает применить физическое насилие к потерпевшей или другим лицам либо использует беспомощное состояние жертвы. Согласие женщины на совершение полового акта, достигнутое виновным путем злоупотребления доверием, обмана (обещания вступить в брак), не признается изнасилованием.

Физическое насилие как способ достижения преступной цели выражается в подавлении сопротивления потерпевшей путём причинения боли, связывания, нанесения побоев, причинения вреда здоровью. Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда Республики Казахстан «О практике применения судами законодательства, регламентирующего ответственность за изнасилование» от 23 апреля 1993 года,(50) под физическим насилием надлежит понимать совершение таких действий, которые направлены на преодоление сопротивления потерпевшей, например, нанесение ударов, сдавливание дыхательных путей, удержание рук и ног, срывание одежды и т. п.».

Под угрозой, применяемой как средство подавления сопротивления потерпевшей в целях ее изнасилования, следует понимать запугивание потерпевшей такими действиями и высказываниями, которые выражают реальное намерение насильника применить физическое насилие к самой потерпевшей или в отношении ее близких лиц, например, к детям. Однако закон не ограничивает понятие «других лиц» перечнем только близких родственников. Характер угрозы оценивается с учетом ее восприятия самой потерпевшей и не имеет значения, намеревался ли виновный реализовать угрозу.

Угроза должна быть непосредственной и реальной. Угроза применить насилие в будущем или угроза распространить порочащие жертву сведения не составляет признаков объективной стороны рассматриваемого преступления. При угрозе применить физическое насилие в будущем у женщины остается время для принятия мер к защите или прибегнуть к помощи других лиц. Также не может быть признано изнасилованием половое сношение с угрозой уничтожения имущества, с использованием шантажа (угрозы разглашения каких-либо сведений).

Изнасилование с использованием беспомощного состояния потерпевшей имеет место тогда, когда жертва в силу своего физического или психического состояния не осознает характера совершаемых с нею действий или не способна оказать сопротивление насильнику. В постановлении пленума Верховного Суда Республики Казахстан «О практике применения судами законодательства, регламентирующего ответственность за изнасилование» от 23 апреля 1993 года отмечено, что «беспомощное состояние потерпевшей - это отсутствие у нее в силу своего физического или психического состояния возможности оказать сопротивление виновному (малолетний возраст, физические недостатки, расстройство душевной деятельности, иное болезненное либо бессознательное состояние и т. п.), который, вступая в половое сношение, сознавал, что потерпевшая находится в таком состоянии».

Беспомощное состояние потерпевшей может проявиться в связи с обморочным состоянием из-за стресса, солнечного удара, глубоким сном (действие снотворного) и др. Разновидностью такого состояния может быть сильная степень алкогольного опьянения, применение наркотических средств или лекарственных препаратов. При этом для квалификации изнасилования, совершенного с использованием беспомощного состояния потерпевшей, не имеет значения привел ли виновный женщину в такое состояние или он воспользовался подобным ее состоянием.

Уголовная ответственность виновного за изнасилование, с использованием беспомощного состояния ввиду малолетнего возраста потерпевшей, наступает в случаях, если он до совершения преступления был осведомлен о ее возрасте. Следует учитывать способность потерпевшей осознавать социальное значение и суть полового акта, характер и возможные последствия совершаемых с ней действий и оказывать сопротивление. В этих случаях требуется заключение соответствующей экспертизы о беспомощном состоянии малолетней. Таким образом, половое сношение с малолетней, не достигшей 10-12-летнего возраста, без применения насилия признается изнасилованием с использованием беспомощного состояния потерпевшей.

Состав ч. 1 ст. 120 УК РК - формальный. Изнасилование считается оконченным с момента начала полового сношения, независимо от его завершения в физиологическом смысле. Если виновный, применив насилие, угрозу или используя беспомощное состояние женщины, пытался совершить половое сношение, но по независящим от его воли обстоятельствам это не удалось (например, сопротивление потерпевшей, появление посторонних, физиологические факторы), деяние квалифицируется как покушение по ст. 24 и 120 УК РК. При покушении на изнасилование необходимо устанавливать, действовал ли виновный с целью совершения полового акта и являлось ли применение им насилия, угрозы и использование беспомощного состояния средством достижения этой цели.

Следует отличать покушение на изнасилование от настойчивых предложений мужчины совершить с ним половой акт, посягающих на честь, достоинство и неприкосновенность женщины (оскорбление, побои, хулиганство, умышленное причинение вреда здоровью, незаконное лишение свободы и т. п.).

Также необходимо отличать покушение на изнасилование от добровольного отказа от преступления (ст. 26 УК РК). Добровольный отказ от преступления полностью исключает уголовную ответственность за совершенное покушение, однако, виновный может нести ответственность за фактически совершённые им действия при условии, что они содержат признаки преступления (причинение вреда здоровью, хулиганство, угроза и т.п.) Лицо, физиологически неспособное совершить половой акт (например импотент) и знающее об этом, при совершении действий, напоминающих покушение на изнасилование, не подлежит уголовной ответственности по ст. 120 УК РК.

4. Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом. При совершении изнасилования виновный осознает, что совершение полового сношения происходит в результате насилия или угрозы применения, либо в результате использования беспомощного состояния потерпевшей, и желает, несмотря на это, совершить половое сношение. Основной мотив совершения изнасилования - это удовлетворение потребности виновного либо других лиц. Побочными мотивами могут быть хулиганские побуждения, желание опозорить или отомстить и т. п. Цель совершения изнасилования состоит в стремлении удовлетворить половую страсть виновного или других лиц.

5. Субъектом изнасилования являются лица, совершившие насильственный половой акт с женщиной, а также лица, содействовавшие им непосредственно в момент изнасилования потерпевшей. Соисполнителем изнасилования может быть и женщина. Ответственность за изнасилование наступает с 14 лет.

6. Квалифицированным (ч. 2 ст. 120 УК РК) признается изнасилование: а) совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) соединенное с угрозой убийством, а также совершенное с особой жестокостью по отношению к потерпевшей или другим лицам; в) повлекшее заражение потерпевшей венерическим заболеванием; г) совершенное неоднократно или лицом, ранее совершившим насильственные действия сексуального характера; д) заведомо несовершеннолетней.

Изнасилование, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, представляет собой повышенную общественную опасность. Признаки перечисленных Форм соучастия в преступлении раскрыты в ст. 31 УК РК. При любой форме соучастия квалификация группового изнасилования будет производиться по п. «а» ч. 2 ст. 120 УК РК. В этом случае Форма соучастия может оказать влияние на наказание.

В постановлении Пленума Верховного Суда Республики Казахстан «О практике применения судами законодательства, регламентирующего ответственность за изнасилование» сказано: «Квалификация изнасилования, как совершенного группой лиц, может иметь место тогда, когда лица (не менее двух), действуя согласованно в отношении потерпевшей, совершили с ней насильственные половые акты. Лица, лично не совершавшие насильственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовавшие другим в ее изнасиловании, являются также соисполнителями группового изнасилования».

Оконченным групповое изнасилование считается с момента начала полового акта первым участником, независимо от того, совершали ли другие соучастники насильственный половой акт. Если несколько лиц участвуют в изнасиловании одной и той же потерпевшей, но не оказывают друг другу содействия, то их действия квалифицируются по ч. 1 ст. 120 УК РК.

Вместе с тем, изнасилование следует признавать совершенным группой лиц как в тех случаях, когда несколькими лицами совершается изнасилование одной потеpпeвшей, так и тогда, когда физическое или психическое насилие причиняется согласованными действиями виновных в отношении нескольких женщин, после которого каждый совершает половой акт с одной из них (п. 8 указанного выше постановления Пленума Верховного Суда).

Особенность квалификации группового изнасилования состоит в том, что «в случае, когда один из соисполнителей изнасилования не может быть при влечен к ответственности ввиду не достижения возраста, с которого установлена уголовная ответственность, либо ввиду невменяемости, действия другого участника изнасилования не могут рассматриваться как совершенные в группе».

Изнасилование, соединенное с угрозой убийством, а также совершенное с особой жестокостью по отношению к потерпевшей или другим лицам, имеет два самостоятельных признака. Под угрозой убийством следует понимать явно выраженное намерение виновного немедленно расправиться с потерпевшей. Угроза должна восприниматься потерпевшей реальной, непосредственно по времени связанной с общественно опасным посягательством и выражаться словесно, жестами или демонстрацией оружия с целью подавить сопротивление жертвы. При этом не имеет значения, намеревался ли насильник фактически реализовать угрозу. Цель угрозы - преодолеть сопротивление. Если угроза была высказана после изнасилования с целью запугать потерпевшую, чтобы она не сообщила в органы, то такое прecтyпное деяние не может быть квалифицировано по п. «б» ч. 2 ст. 120 УК РК.

Изнасилование с особой жестокостью по отношению к потерпевшей или другим лицам является вторым квалифицирующим признаком, предусмотренным п. «б» ч. 2 ст. 120 УК РК, который введен в связи с ростом изнасилований, совершенных сексуальными маньяками. Под особой жестокостью понимают причинение особых физических или психических страданий потерпевшей (истязания, глумление, элементы садизма, различного рода изощрения и т. п.). По отношению к другим лицам особая жестокость может проявиться в тех же действиях с целью сломить сопротивление потерпевшей путем психологического воздействия на нее. К особой жестокости следует отнести изнасилование потерпевшей в присутствии родных или близких лиц, которые лишены физической возможности оказать противодействие насильнику.