Вина в уголовном праве России: понятие, содержание, сущность

Возможность наступления последствий как предмет предвидения при косвенном умысле нередко определяется как «реальна». Термин «реальная» возможность точно передает оттенок в характере предвидения при косвенном умысле. Возможность наступления общественно опасных последствий предвидится как реальная, если субъект считает эти последствия закономерным результатом развития причинной связи именно в данном конкретном случае. Если же лицо, сознавая закономерность наступления подобных последствий во многих других аналогичных случаях, не распространяет ее на данную конкретную ситуацию (абстрагируется от нее), то можно говорить о предвидении лишь абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий. Сознательное допущение совместимо с предвидением только реальной, а не абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий, ибо невозможно соглашаться на последствия, которые не являются закономерными для данного конкретного случая. Содержание косвенного умысла в том и состоит, что лицо, сознавая общественно опасный характер своего деяния, предвидит реальную возможность наступления общественно опасных последствий и сознательно допускает их наступление. Следовательно, различие в психологическом содержании прямого и косвенного умысла имеется не только в сфере воли, но и в сфере сознания. Различие в интеллектуальном элементе обоих видов умысла заключается в неодинаковом характере предвидения: при прямом умысле виновный предвидит, как правило, неизбежность, а иногда - реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Однако главное решающее отличие косвенного умысла от прямого коренится в волевом элементе: прямой умысел характеризуется желанием, а косвенный - сознательным допущением общественно опасных последствий либо безразличным к ним отношением.

Сознательное допущение - это специфическая форма положительного волевого отношения к общественно опасным последствиям. Некоторые ученые в формулу «сознательно допускало» вкладывали не волевое, а интеллектуальное содержание, а в качестве предмета сознательного допущения понимали не последствия преступления, а социальные свойства совершаемых действий (бездействия) См: Никифоров, Б.С. Об умысле по действующему законодательству / Б.С. Никифоров. М., 2001. С. 145.. Такая трактовка сознательного допущения противоречит законодательной конструкции косвенного умысла, в соответствии с которой сознательное допущение связывается исключительно с общественно опасными последствиями и означает, что виновный сознательно, то есть намеренно, допускает развитие вызванных его деянием событий и наступление их результата в виде общественно опасных последствий. При характеристике косвенного умысла слово «не желало» нельзя понимать как негативное отношение к вредным последствиям, как активное их нежелание, то есть стремление избежать наступления последствий. Наоборот, это отношение является позитивным, одобрительным, хотя у виновного и нет прямой заинтересованности в причинении вредных последствий.

Волевое содержание косвенного умысла может появляться не только в сознательном допущении общественно опасных последствий, но и в безразличном отношении к их наступлению. Сам термин «безразличное отношение» представляется несколько сомнительным, поскольку безразличие к какому-либо предмету означает, что этот предмет оставляет субъекта совершенно равнодушным, не вызывает у него никакого отношения. По приведенным соображениям термин «безразличное отношение» вызывал критику со стороны отдельных ученых См: Макашвили, В.Г. Волевой и интеллектуальный момент умысла // В.Г. Макашвили. / Советское государство и право. 1966. № 7. С. 109-110. Безразличное отношение как проявление воли в косвенном умысле по существу мало чем отличается от сознательного допущения и означает отсутствие активных эмоциональных переживаний в связи с общественно опасными последствиями, реальная возможность наступления которых отражается опережающим сознанием виновного. В этом случае субъект причиняет вред, что называется «не задумываясь» о вредных последствиях совершаемого деяния, возможность причинения которых представляется ему весьма реальной.

Психологическая конструкция косвенного умысла резко сужает сферу его возможного бытия, поскольку он может существовать только в преступлениях с материальным составом. Правда, в юридической литературе предпринимались попытки доказать, что косвенный умысел возможен и в формальных составах. Их обосновывали по-разному. Одни ученые исходили из того, что в преступлениях с формальным составом, так же как и с материальным, вина также представляет психическое отношение не только к действиям, но и к общественно опасным последствиям См: Немировский, Э.Я. Основные начала уголовного права / Э.Я. Немировский. Одесса, 1917. С. 167; Утевский, Б.С. Вина в советском уголовном праве. / Б.С. Утевский. М., 1950. С. 238.. Однако данная посылка не является корректной, поскольку отношение к последствиям, не имеющим юридического значения и потому не включенным в число признаков состава преступления, не может определить содержание вины как уголовно-правового феномена.

Другие ученые, конструируя косвенный умысел в преступлениях с формальным составом, вопреки закону определяют волевое отношение в виде сознательного допущения по отношению не к последствиям, а к социальным свойствам совершенного деяния, то есть его общественной опасности. Так, по мнению одного из сторонников такой позиции хулиганство с косвенным умыслом имеет место тогда, когда субъект предвидит, что его действия могут нарушить общественный порядок, затронуть общественные интересы, и совершает их, сознательно допуская объективное проявление неуважения к обществу См: Игнатов, А. Спорные вопросы квалификации хулиганства / А.Игнатов // Советская юстиция. 1967. № 2. С. 14.. Однако грубое нарушение общественного порядка и проявление явного неуважения к обществу - это не последствие, социальное свойство хулиганских действий, придающее им общественно опасный характер, и поэтому оно составляет предмет сознания, а не воли. Смешивая социальные свойства преступного деяния с общественно опасными последствиями и, тем самым, отступая от законодательного определения косвенного умысла, пытаются конструировать его в преступлениях с формальным составом и авторы некоторых учебников. Утверждение о возможности косвенного умысла можно встретить по отношению к таким преступлениям, как клевета, половое сношение с лицом, не достигшим четырнадцатилетнего возраста, хулиганство. С этим утверждением вряд ли можно согласиться, поскольку они противоречат законодательному определению и психологической сущности косвенного умысла, при котором сознательное допущение проецируется только на общественно опасные последствия, а не на какие-то иные объективные признаки и свойства деяния.

Прямой и косвенный умысел - это разновидность одной и той же формы вины, поэтому между ними много общего. Интеллектуальный элемент обоих видов умысла характеризуется осознанием общественной опасности совершаемого деяния и предвидением его общественно опасных последствий. Для волевого элемента обоих видов умысла общим является положительное, одобрительное отношение к наступлению общественно опасных последствий. Тем не менее речь идет о различных видах умысла, каждый из которых имеет свои особенности.

Различие между прямым и косвенным умыслом по содержанию интеллектуального элемента состоит в неодинаковом характере предвидения общественно опасных последствий. Если прямой умысел характеризуется предвидением, как правило, неизбежности, а иногда реальной возможности их наступления, то косвенному умыслу присуще предвидение только реальной возможности наступления указанных последствий. Но основное различие между прямым и косвенным умыслом заключается в том, что волевое отношение субъекта к вредным последствиям проявляется в различных формах. Положительное отношение к ним при прямом умысле выражается в желании, а при косвенном умысле - сознательном допущении либо в безразличном отношении.

В действующем законодательстве наряду с умышленной формой вины присутствует и другая форма вины - неосторожность. УК РФ содержит более восьмидесяти статей, в которых предусмотрена ответственность либо за преступления, совершаемые по неосторожности, либо за умышленные деяния, которыми по неосторожности причиняется вред здоровью личности или материальный ущерб государству и гражданам.

Преступлением, совершенным по неосторожности, в соответствии со ст. 26 УК РФ признается деяние, при котором лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть.

В соответствии с действующим законодательством (ч. 2 ст. 26 УК РФ) преступное легкомыслие как вид неосторожной вины имеет два содержательных признака: 1) предвидение возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния; 2) самонадеянный расчет на предотвращение этих последствий без достаточных к тому оснований. Первый признак традиционно относят к интеллектуальному, второй - к волевому содержанию вины.

Как видно из текста закона, при определении легкомыслия законодатель не касается психического отношения лица к совершаемому общественно опасному деянию или бездействию, а ограничивается характеристикой отношения только к последствиям. На этом основании некоторые криминалисты полагают, что при этом виде неосторожности у субъекта отсутствует осознание общественной опасности совершаемого деяния, что признаком легкомыслия является лишь обязанность и возможность такого осознания См: Тихонов, К.Ф. К вопросу о разграничении форм виновности в советском уголовном праве. // К.Ф. Тихонов. / Правоведение. 1963. № 3 С. 87; Орлов, В.С. Вина и мотив в преступлениях несовершеннолетних. // В.С. Орлов. / Вестник МГУ. Серия «Право». 1968. № 1; Дагель, П.С. Неосторожность: уголовно-правовые и криминологические проблемы. / П.С. Дагель. М., 1977. С. 120.. Однако другие учетные считают, что, лишь исходя из отрицательной социальной оценки возможных последствий, правонарушитель, действующий по легкомыслию, стремится к предотвращению этих последствий, следовательно, осознание потенциальной общественной опасности совершаемого деяния входит в содержание самонадеянности как разновидности (вида) вины См. например: Демидов, Ю.А. Сознание общественной опасности деяния как признак умышленного преступления. / Ю.А. Демидов. / Труды ВЮЗИ. Т. 8 М., 1965. С. 170.

При совершении преступления по легкомыслию субъект, как справедливо замечает И.М. Тяжкова, субъект всегда сознает отрицательное значение возможных последствий См: Курс уголовного права. Общая часть: Учебник. / Под. ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. В 2 т. Т. 1. М., 1999. С. 22 - Автор главы И.М.Тяжкова., поэтому по общему правилу он осознает общественную опасность совершаемого действия или бездействия, которое, поскольку оно чревато социально вредными последствиями, содержит потенциальную угрозу причинения вреда общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного закона. Если даже такое осознание не является обязательным признаком легкомыслия, поскольку оно прямо не вытекает из закона, и не подлежит непременному установлению судом по каждому делу, тем не менее, оно типично для преступлений, совершенных по легкомыслию, и составляет первый признак интеллектуального элемента вида неосторожности.

Вторым интеллектуальным признаком легкомыслия является предвидение лицом возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния. Он предвидит не реальную, а абстрактную возможность наступления последствий, то есть осознает лишь абстрактную опасность такого рода деятельности, он представляет, что вообще подобные действия могут вызвать общественно опасные последствия, но исключает реализацию опасности в данном конкретном случае См: Макашвили, В.Г. О разграничении эвентуального умысла и самонадеянности / В.Г. Макашвили. // Правоведение. 1965. № 2.. Лицо абстрагируется от реальной сложившейся ситуации и не распространяет на нее возможность наступления таких последствий.

Третьим интеллектуальным признаком легкомыслия является осознание субъектом фактического наличия сил и обстоятельств, способных, по его мнению, предотвратить наступление общественно опасных последствий. Именно с наличием этого признака связана специфика волевого элемента легкомыслия, который характеризуется самонадеянным расчетом на предотвращение общественно опасных последствий.

Это отличает легкомыслие от косвенного умысла. Если при косвенном умысле виновный сознательно допускает наступление общественно опасных последствий, то есть относится к ним одобрительно, то при легкомыслии отсутствует не только желание, но и сознательное допущение этих последствий, и, наоборот, субъект стремиться не допустить их наступления, относится к ним отрицательно. Это разграничение видно на следующем примере.

14.10.2000 г. в период времени с 9:00 до 13:30 часов гражданин Борисов В.П. и Смирнов С.В. распивали спиртные напитки по адресу: г.Новокузнецк, ул. Мичурина 15-27. Между ними возникла ссора на почве старых неприязненных отношений. В результате Борисов В.П. предложил Смирнову С.В. покинуть его квартиру. Смирнов С.В. отказался, так как спиртное еще не кончилось. Борисов В.П. начал выталкивать его из квартиры, в результате чего причинил Смирнову С.В. тяжкий вред здоровью - травму грудной клетки в виде закрытых переломов 8, 9, 10 ребер по задней подмышечной линии с повреждением легкого, то есть совершил по неосторожности преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 118 УК РФ Подробнее см. Приложение 9 к дипломному исследованию; Новокузнецк. Районный суд Куйбышевского района. Приговор Куйбышевского районного суда г. Новокузнецка от 03.01.2001 г. по обвинению Борисова В.П. в совершении преступления предусмотренного ч. 1 ст. 118 УК РФ № 1-1210/00. // Архив Куйбышевского районного суда г. Новокузнецка..

Как видим, Борисов В.П. сознательно не допускал наступления общественно опасных последствий, относился к ним отрицательно, у него не было не только желания их наступления (умысел был направлен на выталкивание из квартиры, это уголовно не наказуемо), но и сознательного допущения наступивших последствий (перелома ребер). Он стремился не допустить их наступления, относился к ним отрицательно.

Вторым видом неосторожности является небрежность. Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействий), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти наступления (ч. 3 ст. 26 УК РФ). Это единственная форма вины, при которой у виновного отсутствует предвидение возможности наступления общественно опасных последствий, но оно не является извинительным, если оно имело место в результате несоблюдения требований закона, правил предосторожности или правил общежития, установленных в обществе. Ответственность за причинение вреда по небрежности предусмотрена потому, что лицо, имея реальную возможность предвидеть общественно опасные последствия своего поведения, не напрягает свои психические силы, чтобы дать правильную оценку своего поведения и его результатов. Следовательно, есть основания говорить об отсутствии необходимой внимательности и предусмотрительности. Также ответственность за небрежность предусмотрена, потому что непредвидение общественно опасных последствий объясняется отсутствием у субъекта необходимой внимательности и предусмотрительности при наличии обязанности и возможности их предвидеть.

Так (в приведенном ранее примере по обвинению Бухановой Л.Г. по ч. 1 ст. 143 УК РФ) Подробнее см. Приложение 2 к дипломному исследованию; Новокузнецк. Районный суд Куйбышевского района. Приговор Куйбышевского районного суда г. Новокузнецка от 24 мая 2001 г. по обвинению Бухановой Л.Г. в совершении преступления предусмотренного ч. 1 ст. 143 УК РФ. № 643/01. // Архив Куйбышевского районного суда г. Новокузнецка. на мастера Буханову Л.Г. были возложены обязанности мастера ремонтно-строительной группы МУ ЖЭП № 16 и она являлась лицом ответственным за соблюдение правил техники безопасности или иных правил охраны труда. Здесь мы видим факт долженствования, и не абстрактного, а нормативно закрепленного на основании приказа № 168 от 01.11.2000 г. Следовательно мастер Буханова Л.Г. должна была, зная, что подчиненные ей рабочие будут работать на высоте, провести инструктаж перед производством работ, осмотреть строение, обрешетки парапетов, определить имеются ли неисправности, обеспечить подчиненных ей рабочих испытанными и проверенными поясами, страховочными веревками и нескользящей обувью. Так как работы проходили на высоте 9 м 25 см, то опасность явная и последствия падения с такой высоты предсказуемы. Возможность предвидения последствий при падении с такой высоты существует у любого здравомыслящего человека, но если прохожий видит как рабочие очищают снег с крыши и предвидит последствия падения с такой высоты - это не основания для привлечения его к уголовной ответственности. ответственности подлежит субъект в обязанности которого входило недопущение несчастного случая, то есть мастера Бухановой Л.Г. Поэтому она и была привлечена к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 143 УК РФ, а не случайно проходивший прохожий или совместно работавшие с потерпевшим рабочие.

Таким образом, при небрежности, в отличие от умысла и легкомыслия, виновный не осознает общественной опасности своего поведения и поэтому считает его возможным. Отсутствие сознательного волевого контроля за своим поведением (в приведенном примере осмотр строения, инструктаж, обеспечение рабочих индивидуальными средствами безопасности для работы на высоте) влечет за собой и предвидение наступления общественно опасных последствий. Отсутствие сознательного волевого контроля за своим поведением отнюдь не означает, что действие (бездействие, в данном случае) субъекта не является волевым. Субъект совершает свое бездействие свободно, произвольно, без принуждения и поэтому ответственен за них. Волевое поведение лица создает основания для ответственности и таковая наступает, если лицо объективно должно было и субъективно могло предвидеть вредные последствия своего поведения. Признание деяния при вине в форме небрежности волевым актом оправдывает применение к субъекту уголовного наказания, поскольку оно стимулирует необходимый самоконтроль в поведении людей и влияет на тех, кто своими безответственными действиями или бездействием вызвал наступление вредных последствий.

Итак, при установлении неосторожной формы вины решающее значение имеют следующие моменты:

обязанность лица действовать с соблюдением установленных в обществе правил предосторожности, которые призваны обеспечивать соблюдение правоохраняемых интересов;

принятие лицом неправильного решения, в результате чего его поведение приводит к наступлению вредных последствий;

возможность определенного лица в конкретной обстановке действовать с соблюдением определенных правил предосторожности.

Статьи, предусматривающие ответственность преступления, совершенные по неосторожности, законодатель в большинстве случаев сконструировал по типу материальных, то есть ответственность за неосторожные преступления наступает при причинении вреда. При отсутствии общественно опасных последствий само по себе действие или бездействие не влечет за собой уголовной ответственности, так как нарушение определенных писаных правил предосторожности при отсутствии вредных последствий рассматривается как административное, дисциплинарное или другое правонарушение. При этом изменяется юридическая сущность вины.

Однако в отдельных случаях законодатель допускает ответственность за совершенные по неосторожности действия вне зависимости от наступления общественно опасных последствий (ст.ст. 215, 217 УК РФ и др.). Законодательная формулировка неосторожной вины в полной мере не подходит для определения субъективной стороны неосторожных преступлений, сконструированных по типу формальных составов, поскольку определяющим признаком понятий легкомыслия и небрежности является отношение к последствиям. Поэтому представляется правильным утверждение, что вина в формальных составах в виде легкомыслия не возможна, поскольку последствия не входят в структуру формальных составов преступления, их невозможно предвидеть даже абстрактно и поэтому нельзя строить какие-либо расчеты на предотвращение вреда. Как справедливо подчеркивает А.И. Рарог, в преступлениях, состав которых не включает последствий как признака объективной стороны, легкомыслие существовать не может, так как неуместно говорить о предвидении или о расчете на предотвращение собственных действий, совершаемых сознательно и по собственной воле См: Рарог, А.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений / А.И. Рарог. М., 2001. С. 54..

Небрежность не применительно к формальным составам преступлений, ее обычно определяют следующим образом: лицо, понимая фактические обстоятельства своих действий (бездействия), не сознает его общественно опасного характера, но, исходя из этих обстоятельств, должно было и могло это осознавать См. ^{например}: Дагель, П.С., Котов, Д.П. Субъективная сторона и квалификация Указ. соч. С. 123., лицо не осознает общественной опасности характера совершаемого деяния при наличии обязанности и возможности такого осознания См: Рарог, А.И. Указ. соч. С.54..

Думается, что ответственность за неосторожные преступления должна наступать лишь при наличии вредных последствий. Подгонять под формулировку ст. 26 УК РФ формальные составы означает по существу распространительное толкование закона, которое может давать лишь законодатель.

Из вышесказанного можно сделать выводы, которые показывают схожесть и различия видов вины.

Прямой и косвенный умысел по признакам волевого содержания почти совпадают, то есть осознание общественной опасности своего деяния характерно для обоих видов умысла. Различие заключается в том, что при косвенном умысле лицо только предвидит наступление общественно опасных последствий, а при прямом умысле возможность или неизбежность наступления таковых.

Для заранее обдуманного умысла нужно чтобы прошло достаточно долгое время, чем для внезапно возникшего. Для достижения преступной цели возможно изменение заранее обдуманного умысла на внезапно возникший, но цель при этом не меняется. Изменение внезапно возникшего умысла на заранее обдуманный без изменения цели преступления мало вероятен.

Небрежность и легкомыслие схожи по своей основной сути (отрицательное отношение к наступившим последствиям, вызванных преступным действием или бездействием). Отличие легкомыслия от небрежности заключается в том, что при небрежности субъект не осознает общественной опасности своего поведения и поэтому считает его возможным, а при легкомыслии лицо сознает фактическое наличие сил и обстоятельств, способных, по его мнению, предотвратить наступление общественно опасных последствий. Это специфика волевого элемента легкомыслия, что также отличает его от косвенного умысла, где лицо допускает наступление общественно опасных последствий, то есть относится к ним одобрительно.

Преступления с прямым и косвенным умыслом сконструированы как формальные (ответственность наступает независимо от наступивших общественно опасных последствий), а преступления по легкомыслию или небрежности как материальные (ответственность наступает в зависимости от наступления общественно опасных последствий). Подведение преступлений по неосторожности под формальный состав означает распространительное толкование закона.

2.3 Проблемные вопросы квалификации преступных деяний и оптимальные пути их решения

В ряде случаев квалификация содеянного обусловливается тем, с какой формой вины совершено деяние. Наконец, устанавливая круг деяний, являющихся преступными, и их уголовно-правовые последствия, уголовный закон, бесспорно, учитывает при этом и форму вины (ст.ст. 15, 18, 30, 32, ч. 2 ст. 37, ч. 2 ст. 38, ч. 2 ст. 39, ч. 2 ст. 42, ч. 2 ст. 53, ст. 58, ч.ч. 4 и 5 ст. 74, п.п. «б», «в» ч. 7 ст. 79 УК РФ), а потому не вызывает сомнений, что значение института вины для квалификации.

Анализируя деление умысла на прямой и косвенный, необходимо обратить внимание на то, что в некоторых случаях критерии, положенные законодателем в основу данной классификации, не позволяют квалифицировать содеянное как совершенное с прямым или же с косвенным умыслом, поскольку оказываются взаимоисключающими. В связи с этим считаем нужным подчеркнуть, что нежелание лицом наступления общественно опасных последствий является стадией, следующей за, но никак не предшествующей предвидению возможности или неизбежности их наступления, а потому характер предвидения виновным общественно опасных последствий своих действий (бездействия), будучи в наличии, не имеет решающего значения в возникновении конкретного отношения лица к неизбежным или возможным последствиям своего деяния. Поэтому при разграничении видов умышленной вины во внимание необходимо принимать не осознание лицом возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий своего деяния (этот признак одинаково присущ обоим видам умысла), а его отношение к этим последствиям в форме желания или нежелания.

Основная причина, по которой существование косвенного умысла увязывается с предвидением виновным исключительно возможности наступления общественно опасных последствий, видится в невозможности привлечь виновного к ответственности за покушение на преступление в случае ненаступления конститутивных общественно опасных последствий, что в свою очередь обусловлено устоявшейся в уголовно-правовой доктрине и судебной практике точкой зрения, в соответствии с которой с понятием прямого умысла прочно связан институт неоконченной преступной деятельности. Однако далее, исходя из того, что субъект, действующий с косвенным умыслом на причинение общественно опасных последствий, всегда понимает, что совершает преступление, мы приходим к выводу, что содержащиеся соответственно в ч.ч. 1 и 3 ст. 30 УК РФ понятия приготовления и покушения на преступление не связаны непосредственно с понятием прямого умысла.

Не обнаружено зависимости между видом умысла и соучастием в преступлении, потому как ограничение вины соучастников преступления исключительно прямым умыслом, во-первых, ограничивает сферу применения ст. 32 УК РФ, где словосочетание «умышленное совместное участие» охватывает все случаи, отличные от неосторожного совместного участия, и, во-вторых, находится в противоречии с тенденцией криминализации неосторожного сопричинения.

Исходя из изложенного и с учетом исторического анализа развития понятия умысла и изученной судебной практики, считаем возможным утверждать, что значение деления умысла на прямой и косвенный изначально было вызвано и по сей день обусловлено не потребностью связать с каждым из них особые уголовно-правовые последствия, а необходимостью провести четкую грань между умышленной и неосторожной формами вины. Понятие косвенного умысла возникло не в результате деления существовавшего понятия умысла, а, напротив, расширения сферы умышленной вины за счет иных, ранее уголовно нерелевантных, психических состояний неправомерно действующего субъекта. При этом включение в сферу уголовно-правового регулирования непрямого умысла имело своей целью не дифференциацию обеих разновидностей умысла, а, наоборот, создание более широкого по объему единого понятия умысла, дефиниция которого должна была непротиворечиво объяснить симбиоз желания и нежелания, но сознательного допущения субъектом общественно опасных последствий преступного деяния.

В основу деления вины на формы законодатель кладет осознание субъектом общественной опасности совершаемого деяния. При этом первостепенную роль в осознании лицом общественной опасности совершаемых им действий играет понимание их фактического характера, поскольку необходимой предпосылкой уяснения субъектом социальной значимости собственного поведения является отражение объективных характеристик данного поведения. В то же время для восприятия лицом совершаемых им действий как общественно опасных помимо осознания их фактического характера необходимо, чтобы субъект в конкретной ситуации осознавал социальную значимость своих действий, выражающуюся в негативной оценке государством данной разновидности поведения. Это осознание может быть выражено как в форме достоверного знания лицом, что его поведение запрещено уголовным законом под угрозой наказания, так и осознания того, что его действия являются противоправными, либо что они влекут причинение или угрозу причинения вреда другим членам общества, либо попросту являются аморальными.

Устанавливая уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний, заключения или неправильный перевод, а также отказ от дачи показаний (ст.ст. 307, 308 УК РФ), законодатель использует неопровержимую презумпцию незнания лицом преступного характера данных деяний, о чем свидетельствуют нормы УПК РФ, возлагающие на органы предварительного расследования и суд обязанность разъяснять соответствующим участникам уголовного судопроизводства ответственность, предусмотренную ст.ст. 307, 308 УК РФ.

Если субъект, достигший восемнадцатилетнего возраста, не осведомлен о противоправности сексуальной практики с лицами, не достигшими шестнадцатилетнего возраста, но полагает, что вступает в половой контакт с лицом, достигшим половой зрелости, основания утверждать, что субъект виновен в совершении преступления, предусмотренного ст. 134 УК РФ, отсутствуют, ибо субъект не осознает порицаемый характер своего поведения. С указанной позиции необходимо решить вопрос о квалификации действий лица, до достижения совершеннолетия вступившего в половую связь с партнером, которому не исполнилось шестнадцати лет, и по достижении совершеннолетия продолжившего половую связь с этим партнером. Если лицо, достигшее совершеннолетия, не рассматривает свои действия как социально неприемлемые, то есть убеждено, что ведение половой жизни не вредит партнеру, основания для привлечения к уголовной ответственности по ст. 134 УК РФ отсутствуют.

Наряду с приведенными примерами из следственно-судебной практики имеют место случаи, когда осознание лицом общественной опасности своих действий возможно исключительно посредством предварительного осознания противоправности совершаемого. При этом вполне достаточно, чтобы лицо осознавало только противоправность, а не непосредственно запрещенность совершаемого деяния уголовным законом под угрозой наказания, ибо любое правовое предписание обязательно для исполнения безотносительно к тому, осведомлен его адресат о последствиях его невыполнения или нет. Единственное условие, которое должно соблюдаться: уголовно-правовой запрет должен быть четко сформулирован и доступен его адресату.

В связи с изложенным можно прийти к следующим выводам. Если осознание общественной опасности совершаемого возможно исключительно посредством осознания лицом противоправности своего поведения, неосведомленность субъекта о запрещенности своих действий исключает наступление уголовной ответственности за соответствующее умышленное преступление. Вместе с тем при наличии у субъекта сомнений относительно правомерности своего поведения ответственность наступает за соответствующее умышленное преступление, поскольку лицо не исключает, что в результате его действий будет совершено преступление.

Исследуя законодательную конструкцию легкомыслия (ч. 2 ст. 26 УК РФ), необходимо обратить внимание на то, что легкомысленно действующий субъект полагает, что совершаемое им (осознанно) нарушение является малозначительным и не создает угрозы причинения вреда, то есть, осознавая факт противоправности своего поведения, лицо не считает его общественно опасным. Следовательно, различие между умышленной и неосторожной формами вины заключается в отличном отношении виновного к возможности причинения своими действиями (бездействием) вреда объекту уголовно-правовой охраны. При умысле лицо не исключает причинение такого вреда, а при неосторожности, даже в случае сознательного нарушения нормативно установленных правил, напротив, не допускает причинение такого вреда. В законодательной конструкции вины это отличие вполне может быть выражено через признак осознания лицом общественной опасности совершаемых действий (бездействия) при умысле и отсутствие такового (осознания) - при неосторожности.

С учетом приведенных критериев дифференциации умышленной и неосторожной форм вины, мы подвергли анализу субъективную сторон преступлений, предусмотренных ст.ст. 108 и 114 УК РФ, и заметили, что осознанно совершая действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства, лицо может оценивать наличную ситуацию двояким образом: 1) понимать, что защита от совершаемого посягательства в конкретной обстановке может быть осуществлена иными допустимыми средствами; либо 2) осознавать, что иных средств и способов избежать общественно опасного посягательства в конкретной ситуации нет.

Осознанное совершение обороняющимся действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства, в случае отсутствия иной возможности избежать или пресечь это посягательство, следует рассматривать как соразмерную необходимую оборону и, напротив, когда субъект умышленно совершает действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства, осознавая при этом, что существуют иные способы избежать или пресечь данное посягательство, содеянное следует квалифицировать на общих основаниях.

Таким образом, превышение пределов необходимой обороны возможно лишь в случае, когда, желая либо сознательно допуская причинение смерти или тяжкого вреда здоровью нападавшем; обороняющийся неосновательно заблуждается относительно соответствия защиты характеру и опасности посягательства. Поэтому субъективная сторона превышения пределов необходимой обороны является неоднородной: с одной стороны, действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства, представляют собой сознательное причинение вреда посягающему, но, с другой стороны, в силу неизвинительного заблуждения мыслятся обороняющимся как правомерные, то есть в уголовно-правовом отношении субъект действует не умышленно, а неосторожно.

Анализируя тезис о том, что уголовная ответственность за небрежность противоречит закрепленному в ст. 5 УК РФ принципу вины, можно прийти к выводу, что субъективный критерий небрежности есть не более чем фикция. Закрепляя обратное положение вещей в ч. 3 ст. 26 УК РФ и мотивируя это возможностью наличия необходимой внимательности и предусмотрительности у субъекта, законодатель упускает из виду, что взаимоотношение субъекта и объекта возникает не само по себе, а лишь в процессе вовлечения объекта в деятельность субъекта. Имея целенаправленный характер, деятельность всегда конкретна и направлена на определенный предмет. В случаях же небрежного причинения вреда имеет место побочный эффект деятельности, который до момента его объективации субъектом сознательно не переживается, то есть опасные факторы ситуации и орудия не становятся предметом внимания лица, хотя и являются доступными восприятию. Однако отсутствие внимания к этим факторам не обусловлено целенаправленной деятельностью лица по отвлечению внимания или нежеланием задуматься о последствиях совершаемого, а потому нет оснований говорить о наличии психического отношения лица к причиненным по небрежности последствиям и, соответственно, об упречности психического состояния деятеля.

При неосторожной форме вины лицо, не осознавая общественной опасности совершаемых действий (бездействия), исключает возможность совершения преступления в конкретной ситуации. При этом возможны два варианта. Во-первых, субъект, осознавая факт нарушения им правил предосторожности, придет к верному по его убеждению и ошибочному по существу выводу о том, что в конкретном случае совершаемое нарушение не повлечет причинение вреда объектам уголовно-правовой охраны. Во-вторых, в конкретной ситуации поведение субъекта может вообще протекать в плане импульсивного поведения без его объективации. Например, если водитель систематически превышает допустимую скорость движения, то очевидно, что в результате многократного повторения у него фиксируется установка, что нарушение данного правила в случае нахождения за рулем именно его (этого водителя) не создает угрозу причинения вреда иным участникам дорожного движения. Вместе с тем исходя из того, что легкомысленно действующий субъект в момент принятия решения нарушить соответствующие правила поведения уже не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своего деяния, хотя ранее и предвидел, диссертант полагает, что оба названных случая следует отнести к преступному легкомыслию, так как лицо исключает возможность совершения преступления: в первом случае - путем непосредственного анализа наличной ситуации, а во втором - путем бессознательного обращения к своему предшествующему упречному сознательному опыту (актуализации установки, адекватной возникшей ситуации).

Исходя из сравнительного анализа первоначальной и новой редакций ч. 2 ст. 24 УК РФ деяния, совершенные по неосторожности, бывают двух видов: 1) деяния, совершенные только по неосторожности; 2) деяния, совершенные не только по неосторожности, то есть с элементами умышленной вины. Последняя ситуация возможна лишь в случаях, когда по отношению к совершаемым общественно опасным действиям (бездействию) у лица имеется психическое отношение в форме умысла, а по отношению к наступающим в результате этого последствиям - в форме неосторожности. Действующее российское уголовное законодательство знает лишь один, предусмотренный ст. 27 УК РФ, случай, когда в отношении общественно опасных действий (бездействия) и его последствий вина может быть дифференцирована. Хотя, по сути, в указанной статье речь идет не о двух формах вины в рамках одного преступления, а о двух взаимосвязанных преступлениях, из которых одно является умышленным, а второе, повлекшее более тяжкие последствия, - неосторожным. Однако законодатель, справедливо полагая, что неосторожные последствия преступных действий застуживают большего порицания, нежели неосторожные последствия иных противоправных действий, а также учитывая распространенность конкретной разновидности общественно опасного поведения, объединил в рамках одной части статьи Особенной части УК РФ умышленное и неосторожное преступления, установив, что в целом такое преступление признается умышленным, но не по субъективной стороне, а по правовым последствиям.

Вместе с тем в ст. 27 УК РФ речь идет не только о правовой оценке преступления, совершенного с двумя формами вины, но и о принципах вменения причиненных в ходе совершения умышленного преступления общественно опасных последствий, не охватываемых умыслом лица: уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть их наступление.

Решая вопрос о необходимости прямого указания в законе на форму вины в отношении квалифицирующих последствий умышленного преступления для вменения как неосторожного, так и умышленного их причинения, можно утверждать, что по смыслу ч. 2 ст. 24 УК РФ в действующей редакции такие общественно опасные последствия могут быть причинены и по неосторожности, если конструкция деяния позволяет отнести его к преступлению, совершенному с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ). Вместе с тем именно потому, что такое деяние представляет собой преступление, совершенное с двумя формами вины, вменение его тяжких последствий, допущенных по неосторожности, допускалось и в период действия первоначальной редакции ч. 2 ст. 24 УК РФ, потому как в ст. 27 УК РФ было закреплено специальное правило: причинение в результате совершения умышленного преступления тяжких последствий, влекущих более строгое наказание и не охватывавшихся умыслом лица, влечет наступление уголовной ответственности в случае неосторожного причинения этих последствий.

Исходя из положений ч. 2 ст. 24 и ст. 27 УК РФ, можно утверждать, что неосторожное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего в результате совершения разбоя (вымогательства) следует квалифицировать по п. «в» ч. 4 ст. 162 (п. «в» ч. 3 ст. 163) УК РФ как преступление, совершенное с двумя формами вины. Одновременно вносятся предложения по дополнению ч. 4 ст. 162 и ч. 3 ст. 163 УК РФ п. «г» следующего содержания: «г) с причинением по неосторожности смерти потерпевшему». Предлагаемые изменения призваны преодолеть существующую несогласованность наказаний, которые могут быть назначены по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 162 (163) ич. 1 ст. 109 УК РФ, за разбой (вымогательство), совершенные с причинением по неосторожности смерти потерпевшему, и по п. «в» ч. 4 ст. 162 (п. «в» ч. 3 ст. 163) УК РФ за разбой (вымогательство), совершенные с причинением по неосторожности тяжкого вреда здоровью потерпевшего.

Таким образом, в преступлениях с материальными составами вина может быть выражена исключительно в форме умысла, за исключением случаев, когда содеянное может быть признано преступлением, совершенным с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ), либо когда в статье Особенной части УК РФ специально указано на неосторожную форму вины. Одновременно предлагается в диспозициях ст. 246, ч. 2 ст. 247, ч. 1 ст. 248, ч.ч. 1, 2 ст. 250, ч. 1 ст. 251, ч. 2 ст. 252, ч. 1 ст. 254, ст. 257 УК РФ в соответствии ч. 2 ст. 24 УК РФ прямо указать на неосторожную форму вины.

В результате анализа субъективной стороны преступлений с формальными составами можно сделать вывод, что уголовно-правовое значение имеют лишь такие преступления с формальными составами, которые совершаются умышленно: когда субъект, осознавая общественную опасность своих действий (бездействия), не исключает, что им будет совершено преступление. Причем это правило в полной мере применимо и к преступлениям с материальными составами, в которых психическое отношение субъекта к наступающим общественно опасным последствиям не предопределяет отношение субъекта к объекту посягательства (преступлениям, где общественно опасные последствия выполняют исключительно функцию криминально значимых сопутствующих обстоятельств).

И в доктрине, и в практике применения уголовного закона не вызывает сомнений, что данные преступления могут быть совершены только умышленно, что полностью согласуется с содержанием ч. 2 ст. 24 УК РФ. Учитывая результаты ранее проведенного анализа субъективной стороны неоконченной преступной деятельности, мы приходим к выводу, что преступления, предусмотренные ст.ст. 277, 295 и 317 УК РФ, могут быть совершены с косвенным умыслом и в тех случаях, когда смерть потерпевшего не наступила, поскольку, если субъект сознательно допускает наступление смерти потерпевшего в результате своих действий, он сознает их объективную направленность на причинение данного последствия.

Что же касается решения вопроса об установлении вины в преступлениях, имеющих состав конкретной опасности, то при применении в этом случае правила, закрепленного в ч. 2 ст. 24 УК РФ, необходимо учитывать, что данные преступления производны от преступлений с материальным составом и имеют своей целью криминализировать деяния, которые, хотя и создают реальную угрозу наступления общественно опасных последствий, не могут быть квалифицированы как покушение на иное преступление с материальным составом ввиду особенностей их субъективной стороны, а именно: прямого указания на неосторожное отношение к наступившим вредным последствиям. Поскольку преступления с составами конкретной опасности являются производными от соответствующих неосторожных преступлений, они могут быть совершены только по неосторожности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вина -- это психическое отношение лица к совершенному общественно опасному деянию (действию или бездействию), выраженное в форме умысла или неосторожности.

В современной уголовно-правовой теории принято различать следующие концепции вины: теория опасного состояния, когда вина лица за совершенное деяние подменяется опасностью личности как таковой, а само деяние воспринимается как проявившийся симптом такого опасного состояния; оценочная (нормативная), когда вина лица за совершенное деяние сводится к оценочной характеристике ее судом; психологическая, представляющая собой внутреннее субъективное (одобрительное) отношение лица к своим общественно опасным и противоправным действиям и вредным последствиям совершения преступления.

Представляется, что именно последняя теория дает возможность привлекать к уголовной ответственности за совершенное деяние. Более того, в течение последних лет она является общепризнанной в теории и на практике. При этом вина лица всегда материализуется в совершении определенных общественно опасных действий (бездействия), а объективные признаки преступления выступают в единстве с его субъективными признаками.

Вместе с тем вину как психологическую категорию не следует отождествлять с виновностью, хотя это и стремились доказать отдельные специалисты. Доказать виновность лица означает установить в его действиях (бездействии) наличие конкретного состава преступления. В этом смысле определение субъективной стороны преступления есть завершающий момент установления состава преступления в действиях лица и, следовательно, в решении вопроса о его виновности. Специфическая особенность субъективной стороны преступления состоит в том, что она не только предшествует исполнению преступления, формируясь в виде мотива, умысла, плана преступного поведения, но и сопровождает его от начала до конца преступных деяний, представляя собой своеобразный самоконтроль за совершаемыми действиями.

Поэтому в широком смысле субъективная сторона преступления, не переставая быть субъективным отношением к содеянному, понимается рядом ученых как проявление негативной установки личности, обусловленной социальной средой, а также выработанными у личности ценностными ориентациями и отдельными антисоциальными мотивами поведения. Такой аспект субъективной стороны служит основанием для разработки общих и специальных профилактических мер по предотвращению созданных субъективных причин совершения преступления.

В содержание вины входит психический процесс, происходящий в сознании преступника при совершении преступления и заключающийся в определенном психическом отношении лица к общественно опасному деянию и его последствиям. В конечном счете он образует субъективную сторону преступления. Исследуя обстоятельства дела, суд дает оценку психическому отношению субъекта к совершенному им деянию, а также личности виновного. Таким образом, оценочный момент в определении вины, не изменяя ее сущности, помогает раскрыть социально-политическое содержание вины, отражающее антиобщественную установку и ориентацию преступника.1 Установление вины лица позволяет выяснить причины выбора субъектом преступного варианта поведения, способа совершения действий и использования внешних условий их совершения, то есть определить степень субъективного контроля преступного поведения.

Психологический механизм входит в структуру любой индивидуально-волевой деятельности. Он включает мотивацию поведения, имеет универсальное значение, в том числе применительно к преступным видам поведения. Взаимосвязь психологического механизма и субъективной стороны преступления проявляется в определенной общности их структур, состоящих из составных причин определенного поведения, его волевого контроля, субъективного отношения к содеянному и наступившим результатам. Представляется, что уголовно-правовое значение имеет лишь третий блок субъективной стороны.

Психологическое содержание вины включает в себя определенное состояние сознания и воли лица, что находит выражение в законодательном определении форм вины - умысла и неосторожности. Психологическое содержание вины не может не включать в себя такие элементы психической деятельности, как мотив, цели и эмоции. В теории уголовного права общепризнанно, что без их установления невозможно выявить социально-политическую сущность вины (психическое отношение к содеянному), а также установить степень вины.

Мотивация как один из обязательных компонентов вины имеет важное значение для уяснения ее сущности, для характеристики отношения лица к социальным ценностям и, следовательно, для характеристики его социальной ориентации. Вместе с тем было бы необоснованным отождествлять криминологическую категорию - мотивацию преступного поведения - с уголовно-правовым понятием мотива, когда мотив, то есть побуждения, которыми руководствуется лицо, совершая преступление, является факультативным признаком субъективной стороны, превращаясь лишь в случаях, указанных в Особенной части Уголовного кодекса РФ, в признак обязательный либо изменяющий квалификацию.

Преступление с двойной формой вины можно определить как соединение в одном составе двух различных форм вины, из которых одна характеризует психическое отношение к непосредственному, а вторая -- ко второму отдаленному результату преступления; умышленное преступление, в котором отношение лица к общественно опасному деянию выражается в форме умысла, а отношение к общественно опасным последствиям в форме неосторожности.

В УК РФ законодатель, формулируя содержание ответственности за преступления, совершенные с двумя формами вины, исходит из психического отношения субъекта преступления лишь к последствиям своих действий (аналогичный поход был в УК РСФСР 1926 г.). В соответствии со ст. 27 УК РФ преступление признается совершенным с двойной формой вины, если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица; уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно. Примером таких преступлений является ч. 4 ст. 111 УК РФ -- тяжкий вред здоровью причиняется умышленно, а отношение к последствиям выражается в неосторожной форме вины.