Умышленное убийство по уголовному законодательству Республики Молдова (ст. 89 УК РМ)

В то же время отказ от продолжения сожительства может послужить и поводом для совершения убийства из мести, в данном случае можно говорить об убийстве, совершенном как из ревности, так и из мести, ввиду того, что:

А) виновный не только ревнует, но и мстит за свою ревность;

Б) для наступления уголовной ответственности и назначения наказания не имеют значение оба этих повода ( кроме убийства из кровной мести );

В) не имеет значение для уголовного закона, совершено ли убийство по одному из этих поводов или по обоим.

Так Омским областным судом РФ 11. 06. 1997 г. Ш. Был признан виновным в совершении умышленного убийства С. из - за неприязни, а также своей жены как лицом, ранее совершившим умышленное убийство.

« 7 декабря 1995 г. Ш. из ревности и в соре с женой, и С. с целью умышленного убийства С. кухонным ножом нанёс ему несколько ударов в шею, грудь, живот и другие части тела, причинив тяжкие, опасные для жизни телесные повреждения в виде пяти проникающих колото - резаных ранений, от которых С. скончался на мести. Затем Ш. догнал выбежавшую на кухню жену и также из ревности с целью убийства ударил её несколько раз ножом в шею и по рукам, причинив тяжкие, опасные для жизни повреждения крупных кровеносных сосудов и сонной артерии, проникающие колото - резаные ранения предплечья, от которых потерпевшая скончалась на мести .

Доводы же осуждённого о том, что он не имел умысла на убийство, не подтверждаются собранными по делу доказательствами: показаниями свидетелей и тем, что Ш. заранее взял с собой нож. Таким образом суд правильно квалифицировал действия Ш. по ст. 103 и п. «и» ст. 102 УК РСФСР ».1¹ БВС, 1997 г., №10, стр.4.

В некоторых случаях убийство из ревности может квалифицироваться как убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего душевного волнения. Так , можно привести квалификаций действий К. судом Горно - Алтайской ССР.

« К. и Кл. состояли в браке, но отношения между ними складывались неудачно. 26 сентября К. увидев, что жена изменяет ему, взволнованный увиденным произвёл выстрел в Ч. ( который от ранения в шею скончался на месте ), а затем выстрелил в убегающую Кл.. Учитывая, что между К. и Кл. супружеские отношения не прекращались, и принимая во внимание показания осужденного о том, что, увидев жену в постели с другим мужчиной, он действовал « как в тумане », показания потерпевшей Кл. о состоянии мужа в момент совершения преступления, а также свидетелей, характеризовавших К. вспыльчивым человеком, суд пришел к обоснованному выводу о совершении К. умышленного убийства Ч. и покушения на убийство Кл. в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения и правильно квалифицировать действия осужденного по ст. 104 УК РСФСР ».2² БВС, 1992 г., №10, стр.7.

Данные пример показывает, что в некоторых случаях убийства из ревности, а именно лицо, совершившее такое убийство действует в состоянии аффекта, а в некоторых случаях преступник тщательно обдумывает преступление. Поэтому при квалификации важно изучить все обстоятельства дела.

Стоит также добавить, что убийство из ревности не следует смешивать с убийством из хулиганских побуждений, при котором ревность используется виновным лишь в качестве предлога для скандалов, издевательств и последующего убийства потерпевшей, которая очень часто вообще не давала никаких поводов для ревности.3³ «Советское уголовное право»: Особенная часть., под ред. Гришева П. И., Здравомыслова Б. В., М., 1988 г., стр. 154.

Б: УБИЙСТВО ИЗ МЕСТИ, ВОЗНИКШЕЙ НА ПОЧВЕ ЛИЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Случайно, когда убийство признаётся совершенным из мести, на почве личных отношений, может иметь место лишь тогда, когда при установлении мотива мести исключены: кровная месть или месть на почве служебного или общественного долга.

« Месть - действие в оплату за причинённое зло, возмездие за что - нибудь ».1¹ Ожегов С. И., «Словарь русского языка: 70 000 слов » / Пoд ред. Шведовой Н. Ю., М., 1990 г., стр. 351.

« Для убийства из мести характерен мотив расплаты за те или иные определённые действия конкретного лица ».2² Кузнецова Н. Ф., « Вопросы квалификации умышленного убийства », Вестник М Г У, серия право, 1961 г., № 2, стр. 40.

Поводом для возникновения мести обычно становится разнообразные поступки потерпевшего, которые вызывают этот мотив и затем являются одной из причин совершения убийства на этой почве. Наиболее ярким примером может послужить такой поступок потерпевшего, как преступление: « Калининским областным судом К.и Д. были осуждены за убийство из мести подростка Н., который похитил часы у спавшего К. ».3³ Бородин С. В. « Квалификация преступлений против жизни », М., 1977 г., стр. 65.

Чаще всего убийства из мести совершаются тогда, когда поводом для мести являются оскорбления в ссоре или нанесение побоев.

Поводом для возникновения мести и совершения убийства по этому мотиву иногда может послужить недостойное поведение кого-либо из членов семьи, создающего непереносимые условия для совместного проживания злоупотреблением алкоголя или наркотических средств.

В монографии проф. Бородина «Преступления против жизни» приведен следующий пример убийства из мести:

« Московским городским судом по ч. 1 ст. 105 УК РФ за убийство из мести был осужден Б., 16 лет. Явившись домой в состоянии опьянения (водку пить учил его отец), Б. взял топор и, чтобы « отомстить за мать », которую отец будучи пьяным, систематически избивал, убил его » . 4⁴ Бородин С. В. « Преступления против жизни », М., 1999 г., стр. 80.

Необходимо отметить, что месть может возникнуть и в результате таких действий, которые не причинили и, с точки зрения общепризнанных общественных правил, не могли причинить никакого вреда. В таких случаях необходимо доказать, что действия потерпевшего действительно имели существенное значение для виновного, и не имеет место совершение убийства из хулиганских побуждений.

В некоторых случаях поводом для мести могут стать правомерные действия потерпевшего. Но следует учитывать, что правомерные действия потерпевшего не были осуществлением служебной деятельности или выполнением общественного долга.

Нельзя забывать также и о том, что поступки, ставшие поводом для мести, могут быть совершены как непосредственно перед убийством, так и в далеком прошлом. Если убийство совершено непосредственно после деяния, явившегося поводом для мести, то необходимо выяснить, не стало ли данное действие результатом превышения мер необходимой самообороны или не было ли совершено убийство в состоянии аффекта, т.е. в состоянии внезапно возникшего душевного волнения.

На практике встречаются случаи, когда убийство квалифицируется , как простое, совершённое из мести на почве личных отношений, хотя по всем обстоятельствам дела оно явилось непосредственной реакцией на неправомерные действия, потерпевшего, дающей основание рассматривать убийство, не исключая мотива мести, совершённым в состоянии сильного душевного волнения либо с превышением пределов необходимой обороны:

« Так, народным судом был осужден К. за убийство А. из мести на почве личных отношений.

Судом установлено, что А. и З., находясь в состоянии опьянения, напали на К., камнями и лопатами избили его, а когда К. потерял сознание, они, пологая, что он мёртв, бросили его в ручей.

Через несколько часов, К. пришел в себя и, добравшись до общежития, обнаружил, что его вещи и документы похищены. Рабочие сообщили, что вещи взяли А, и З., в связи с чем К. подошёл к А., лежавшему на кровати, и потребовал вернуть похищенное. А., не вставая с места, выругался нецензурной бранью и ударил ногой К. в живот. К., схватил со стола нож, и нанёс им А. несколько ударов, повлекших смерть последнего.

Президиум Верховного суда Таджикской ССР обосновано признал, что К. совершил убийство в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения ».1¹ Бородин С. В., «Квалификация преступлений против жизни»., М., 1977 г., стр.67.

Ошибки, допускаемые в таких случаях, объясняются тем, что органы следствия и суды не всегда глубоко анализируют действия потерпевшего, который подаёт повод для совершения преступления, расценивая действия виновного лишь как месть, возникшую на почве личных отношений. Однако мотив мести в подобных ситуациях не имеет никакого значения для квалификации совершённого убийства.

В: УБИЙСТВО В ДРАКЕ ИЛИ В ССОРЕ

Изучение практики показывает, что значительная часть убийств, совершенных в драке или ссоре, квалифицируется как простое убийство. С.В. Бородин говорит о том, что «ссора» и «драка» - всего лишь обстоятельства убийства, бесспорно совершающееся по какому-то определенному мотиву.1¹ Бородин С. В., «Преступление против жизни», М., 1999 г., стр. 69. На самом деле, по моему мнению, можно лишь частично: мотив преступления является факультативным признаком состава преступления; поэтому, говоря об «убийстве в драке или ссоре», наука должна основываться лишь на том, что «ссора» и «драка» - всего лишь обстоятельства убийства, которые не учитываются как отягчающие или смягчающие уголовную ответственность. Следовательно, при совершении убийства в драке или ссоре нельзя просто квалифицировать наличие данных обстоятельств и говорить о совершении простого умышленного убийства, а крайне важно всесторонне изучить все обстоятельства дела. Несмотря на то, что наличие отягчающих обстоятельств при совершении убийства в драке либо ссоре влечет применение ст. 89 УК РМ 1961 года, и следовательно, наиболее важными обстоятельствами станут те, которые повлекут возможность не только применение привилегированных составов, но и вероятность освобождения от уголовной ответственности . . . .. Н Возможен вариант, когда причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть, неверно квалифицируется как простое убийство.

« Так, Г. обвинялась в том, что она совершила убийство на почве личных неприязненных отношений. Следствием было установлено, что Г. нанесла своему мужу удар ножом в живот, не имея при этом умысла на убийство. Потерпевший же скончался от клинического осложнения колото - резаного ранения живота, которое выразилось в развитии фибриозногнойного перитонита, двусторонней мелкоочаговой пневмонии и нарастающей интоксикации. Однако, в связи с тем, что действия Г. являлись причинением тяжкого вреда, то в данном случае их необходимо было квалифицировать как причинение тяжкого вреда, то в данном случае их необходимо было квалифицировать как причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего ».2² Обвинительное заключение по уголовному делу № 99025783 из архива прокуратуры сектора Рышкановка, г. Кишинёв.

В подобных случаях органы прокуратуры считают необходимым квалифицировать деяние по более тяжкому составу, имея при этом следующую цель: в судебном заседании суд может перейти на квалификацию, предусматривающую меньшее наказание, если при этом не будет существенно затронуты интересы обвиняемого, но для квалификацию за более тяжкое преступление суду необходимо будет направить дело на дополнительное расследование.

В судебной практике встречаются также случаи, когда убийство в ссоре необоснованно квалифицируются как причинение смерти по неосторожности ( ст. 93 УК РМ: «Неосторожное убийство»).

Примером, может послужить дело С., который был осужден судом первой инстанции за неосторожное убийство по ст. 106 УК РСФСР ( аналогичная ст. 93 УК РМ ).

« 10 мая 1991 г. на берегу ручья между Т. и С. возникла ссора, во время которой С. ударил обухом топора по голове Т.. Затем С. затащил потерпевшего в наполненный водой котлован и стал опускать его голову в воду. Когда Т. вырвался и отплыл на середину котлована, С., демонстрируя нож, не давал ему выбраться на берег до тех пор, пока тот не утонул.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ направила дело на новое рассмотрение, указав, что выводы суда необоснованны, т.к. в действиях С. был умысел на убийство, что подтверждается показаниями свидетелей».1¹ БВС, 1994 г., №4, стр. 4.

В то же время возможна неправильная квалификация убийства в драке или ссоре как убийство, совершенное из хулиганских побуждений.

« Краснодарским краевым судом С. признан виновным в преступлении, предусмотренном п. «б» ст. 102 УК РСФСР: « Убийство из хулиганских побуждений » (аналогичная ст. 88 п. «2» УК РМ). Президиум ВС РСФСР переквалифицировал действия С. с п. «б» ст.102 на ст. 103 УК РСФСР ( аналогичная ст. 89 УК РМ ), исходя из следующих обстоятельств:

Вина С. в убийстве П. установлена. В то же время нельзя считать обоснованным вывод суда о том, что убийство совершено из хулиганских побуждений.

Суд постановил приговор, сославшись на показания осужденного и свидетелей Д., Др., водителя такси Ю., пассажира К, посетителя бара Г. и ожидавшего автобус П.. Однако из показаний этих лиц не следует, что убийство совершено из хулиганских побуждений.

Убийство совершено во время ссоры и драки между лицами, находившимися в состоянии алкогольного опьянения. Причем не только осужденный, но и потерпевший вел себя неправомерно: то один из них, то другой затевали конфликт, несмотря на то, что присутствующие их успокаивали, пытались предотвратить тяжелые последствия».2² БВС, 1992 г., №4 стр. 6.

Таким образом, необходимо сделать вывод о том, что при совершении убийства в драке или ссоре, как, впрочем, и любого другого преступления, необходимо не только внимательно изучить все обстоятельства дела, но правильно применить закон.

Г: ДРУГИЕ ВИДЫ УБИЙСТВ

Для обозначения этого параграфа использовано слово « другие », т. к. на практике такие убийства встречаются очень редко.

1. Убийство по просьбе потерпевшего, о подобном убийстве уже упоминалось ранее, но тем не менее в тех случаях, когда нет оснований для применения квалифицирующей статьи, УК РМ 1961 года, не выделяет убийство по просьбе потерпевшего в отдельный состав преступления.

Хотя если данное убийство было совершенно из сострадания, с целью облегчить страдания умирающего, то, по моему мнению, данные обстоятельства нужно, всегда, рассматривать как смягчающие.

2. Простым убийством признается также и убийство из трусости человека, ошибочно принятого за нападающего. Но для такой квалификации данного вида убийства необходимо установить, что допущенная виновным ошибка не дает оснований для признания причинения смерти по неосторожности или что действия виновного не могут быть приравнены к совершению убийства при превышении пределов необходимой обороны или при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

3. Проф. Бородин говорит о безмотивных убийствах, т.е. о таких убийствах, мотив которых не установлен.1¹ Бородин С. В., «Квалификация преступлений против жизни», М. 1977 г., стр. 77.

Так, А. в состоянии сильного алкогольного опьянения убил Б.. Однако, по словам А., он не помнит причины, по которой убил потерпевшего. Правоохранительные органы не смогли установить мотив убийства. В подобных случаях, при отсутствии других отягчающих обстоятельств, имеет место безмотивное убийство.

В данном вопросе, большую роль играет конституционный принцип, толкующий все сомнения в пользу обвиняемого.

Таким образом, если мотив преступления не установлен и отсутствуют отягчающие и смягчающие обстоятельства, то сама диспозиция ст. 89 УК РМ относит это деяние к простому умышленному убийству.

В то же время пленум Верховного Суда РМ постановил, что мотивы имеют важное значение для правильной оценки содеянного и назначения наказания, судам необходимо во всех случаях выяснить и указать о данном обстоятельстве в приговоре.2² Постановление пленума Верховного Суда РМ, от 15. 11. 1993 г., № 9, п. 2.

Таким образом, данное обстоятельство является гарантией защиты - правом обвиняемого на всестороннее рассмотрение дела судом. Кроме этого, каким то образом, ставит под сомнение существование безмотивных преступлений.

5. ПРИГОТОВЛЕНИЕ И ПОКУШЕНИЕ НА УМЫШЛЕННОЕ УБИЙСТВО

Уголовное законодательство РМ предусматривает ответственность за приготовление и покушение на умышленное убийство.

Ст. 15 УК РМ гласит: «Приготовлением к преступлению признается приискание или приспособление средств или орудий или иное умышленное создание условий для совершения преступления.

Покушением на преступление признается умышленное действие, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного ».

А: ПРИГОТОВЛЕНИЕ К СОВЕРШЕНИЮ УБИЙСТВА

Уголовное право нашей страны в ст. 15 УК РМ признаёт: приготовление к совершению преступления, покушение на совершение преступления и оконченное преступление. Не указывается, естественно, в числе стадий совершения преступления -- обнаружение преступного намерения. Она настолько далека от самого преступления, что нельзя говорить о ее общественной опасности, как и о опасности сообщившего о своих намерениях лица. Эта стадия характеризуется отсутствием общественно опасного действия (бездействия) -- этого необходимого условия уголовной ответственности.

Однако если конкретизировать понятие умысла к такому составу как убийство, то трудно не согласиться с мнением профессора Здравомыслова Б.В.: « В отдельных случаях уголовный закон предусматривает в качестве самостоятельного оконченного преступления специфическую форму обнаружения умысла »1¹ «Уголовное право: Общая часть», под ред. Здравомыслова Б. В., М. 1992 г., стр. 221., т.е. установление ответственности за угрозу убийством, причинением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества.

Такая точка зрения довольно редкая и подвергается сильной критике. Бесспорно, « за угрозу убийством уголовная ответственность установлена не потому, что угроза -- стадия в развитии убийства, а потому, что она в этих случаях носит особо серьезный характер и сама по себе при определенных обстоятельствах представляет значительную опасность »1¹ Шаргородский М. Д., «Преступления против жизни и здоровья», М., 1947 г., стр. 252.. Но отбрасывать возможность наличия умысла на причинение смерти у виновного ни в коем случае нельзя. Как правильно заметил Бородин С. В.: « При наличии угрозы убийством дальнейшие события могут развиваться таким образом, что за ней последует приготовление, покушение и оконченное преступление »2² Бородин С. В., «Квалификация убийств по действующему законодательству»., М., 1966 г., стр. 185.. Тем более статистика показывает, что « …почти каждому третьему убийству предшествуют угрозы совершить таковое, а в 2% случаев угрозы вызывали ответные убийства »3³ Борисов В. И., Куц В. Н., «Преступления против жизни и здоровья: Вопросы квалификации »., Х., 1995 г., стр. 64..

Вопрос об отграничении приготовления к убийству от угрозы убийством все чаще возникает на практике в связи с установлением уголовной ответственности за таковую. Как и всякая угроза совершить преступление, угроза убийством -- одна из форм обнаружения умысла на совершение преступления. Обнаружение умысла, или, как принято его называть, « голый умысел », -- это первоначальный этап в развитии преступления, характеризующийся выражением вовне намерения тем или иным способом совершить преступление. Также отметим, что при определенных условиях, когда угроза убийством сопровождается действиями по приисканию или приспособлению средств либо орудий убийства, это уже не угроза убийством, а приготовление или покушение на убийство.

Такие действия создают непосредственную опасность причинения вреда жизни потерпевшего и воспринимаются лицом как начало посягательства или приготовление к нему. Примером таких действий может быть демонстрация оружия ( огнестрельного, холодного ), нанесением побоев и т.п. Эти действия хотя и причиняют определенный вред здоровью потерпевшего в момент угрозы или непосредственно после нее, но совершаются с целью усиления ее реальности, убедительности. Вот здесь и появляются трудности в правильной квалификации подобных действий.

В судебной практике встречаются ошибки в результате смешения угрозы убийством и покушения на убийство, либо правоохранительные органы не обращают должного внимания на заявления граждан об уголовно - наказуемой угрозе, хотя в таковых часто присутствуют признаки более тяжкого преступления.

Так, гражданин Е. проживая в фактическом браке с гражданкой К., на почве ревности неоднократно угрожал ей убийством. Однажды, вооружившись охотничьим ружьем, он явился к месту работы К. и угрожал убийством, прицеливаясь в нее из ружья. Однако ни общественность, ни следственные органы не приняли должных предупредительных мер. Хотя в действиях Е. усматривается (недостаток фактических данных не позволяет утверждать об этом) покушение на убийство. Спустя три месяца Е., покушаясь на убийство К., нанес ей ножевое ранение в грудь.1¹ Зелинский А., «Ответственность за угрозу убийством, тяжким телесным повреждением и уничтожением имущества», Сов. юстит., 1965 г., № 18, стр. 18.

Умысел виновного при угрозе убийством направлен на то, чтобы испугать потерпевшего, а не осуществить в действительности угрозу (хотя его действия объективно могут совпадать с покушением на убийство). Здесь есть особенность в поведении виновного. Не желая убить, он стремится к тому, чтобы его поведение было воспринято как начало осуществления преступного посягательства на жизнь.

Лицо в момент преступления сознательно искажает истинное субъективное содержание своих действий, желая тем самым вызвать страх у потерпевшего.

Для правильной квалификации в данном конкретном случае с особой тщательностью необходимо исследовать субъективную сторону деяния, правильно определить направленность умысла виновного, независимо от его заявлений об этом в момент совершения угрожающих действий. Для этого следует внимательно изучать все обстоятельства каждого конкретного дела, которые характеризуют поведение лица не только в момент угрозы, но и до, и после нее, причины по которым виновный не реализовал угрозу. Зелинский А., исследуя преступления данной категории, правильно выделил существенные признаки, которые обычно свидетельствуют об отсутствии умысла на убийство:

1. не использование благоприятных условий для осуществления угрозы;

2. отступление перед препятствиями, возникающими на пути осуществления угрозы, при наличии возможности их преодоления.2² Зелинский А., «Ответственность за угрозу убийством, тяжким телесным повреждением и уничтожением имущества», Сов. юстит., 1965 г., № 18, стр. 19.

Более характерными для угрозы является не использование благоприятных условий для ее осуществления.

В этом отношении поучительно дело гражданина А., рассмотренное судом Ленинского района г. Куйбышева. А., отбыв наказание за хулиганство, через непродолжительное время стал вновь пьянствовать, скандалить с женой и угрожать ей убийством. Во время очередной ссоры он с криком: « убью », схватил лопату и ударил жену по голове. Потерпевшая закрылась от удара рукой, удар пришелся по кисти руки и причинил ей легкое телесное повреждение. А. был привлечен к уголовной ответственности за покушение на убийство. Верховный Суд РСФСР отменил данный приговор и указал, что, несмотря на словесную угрозу убийства в момент удара и характер орудия преступления, способного причинить смерть ( металлическая лопата ), умысел на убийство отсутствовал. Такой вывод был основан на следующих фактах. Заявляя о своем намерении совершить убийство, А. никогда не пытался осуществить его при других более благоприятных для этого обстоятельствах. Удар хотя и был направлен в жизненно важный орган человека, но не мог причинить смерть, так как произведен с небольшой силой и не острием лопаты, а плашмя. Обвиняемый не повторил удар, хотя и имел такую возможность. Суд переквалифицировал этот эпизод обвинения по ст. 207 Уголовного кодекса РСФСР.1¹ «Сборник постановлений Пленума ВС СССР: 1924-1986», под ред. Теребилова В. И., М., 1987 г., стр. 459.

Правильное определение причин, в силу которых лицо покушавшееся на убийство, не довело своих действий до конца, имеет решающее значение для установления направленности умысла.

В частности, свидетельством умысла на убийство может служить стремление виновного преодолеть препятствия, возникающие на пути к поставленной цели. Встретив сопротивление потерпевшего или иных лиц, убийца, как правило, вступает в борьбу с ними и отказывается от продолжения посягательства лишь в случае, если осознает фактическую невозможность завершения преступления. Лицо, которое осуществляет угрозу, в случае сопротивления жертвы или иных лиц активно не стремится к продолжению лжепокушения, сопровождая свое пассивное поведение в основном устными угрозами.

Гражданин П. был осужден по ч.3 ст. 206 Уголовного кодекса РСФСР. Он признан виновным в совершении особо злостных хулиганских действий с попыткой применения топора при следующих обстоятельствах. По месту жительства П. из хулиганских побуждений учинил ссору с женой, во время которой нанес ей побои, причинив легкие телесные повреждения без расстройства здоровья. Затем, угрожая расправой, он замахнулся топором с намерением ударить, однако был остановлен дочерью и племянницей, свои действия сопровождал нецензурной бранью.

Президиум городского суда квалификацию изменил, указав следующее: так как причиной ссоры П. и его жены послужило нежелание жены впустить его в квартиру, т.е. на почве личных взаимоотношений, и в процессе драки они взаимно наносили друг другу удары, то действия П. подлежат квалификации по ч. 2 ст. 112 Уголовного кодекса. Действия П., выразившееся в угрозе во время ссоры применить топор, следует расценивать как угрозу убийством и квалифицировать по ст. 207 Уголовного кодекса РСФСР.2² «Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР: 1981-1988»., под ред. Смоленцев Е. А., М., 1989 г., стр. 191-192.

Как ранее отмечалось, лицо, покушающееся на убийство, направляет все усилия на достижение преступного результата, не отступая перед возникающими препятствиями. В этом плане показателен следующий пример. С. находился в неприязненных отношениях с Ш. и неоднократно угрожал ей убийством. Зарядив охотничье ружье, он пришел к дому Ш. При попытке его задержать и обезоружить он оказал упорное сопротивление, при этом произвел два выстрела в направлении комнаты, где находилась Ш. Выстрелы, однако, не причинили никому вреда. Куйбышевский Областной суд, учитывая поведение С. до и в момент совершения преступления, его упорное стремление произвести прицельные выстрелы в Ш., отверг заявления подсудимого о том, что он не имел намерения совершить убийства, а хотел напугать гражданку Ш., и квалифицировал его действия по ст. ст. 15 и 103 Уголовного кодекса РСФСР.1¹ Зелинский А., «Ответственность за угрозу убийством, тяжким телесным повреждением и уничтожением имущества»., Сов. юстит., 1965 г., № 18, стр. 19.

Из выше написанного видно, что преступник, угрожая убийством, но не желающий реализовать такую угрозу, часто лишь имитирует нападение на потерпевшего и, как правило, не стремится преодолеть препятствия, которые могут помешать действительному посягательству на жизнь. При сопротивлении он прекращает нападение, позволяет обезоружить себя или сознательно направляет в сторону оружие, дает возможность потерпевшему уклониться от удара и т. п.

Сложнее обстоит дело с квалификацией, когда угроза сопровождается приготовительными действиями.

Во-первых, органы полиции и прокуратуры не прислушиваются к сигналам такого рода, проходят мимо таких фактов или в лучшем случае ограничиваются предупреждением лиц, готовящихся к совершению преступления. В результате преступники получают возможность осуществить свои цели.

Например, к начальнику одного из отделений г. Тулы поступило заявление С., которая сообщала, что ее муж Г. систематически издевается над ней, хулиганит, приготовил нож и угрожает ей убийством. Это заявление проверял работник милиции, который ограничился тем, что предупредил Г., а у С., взял подписку, что она прощает мужа. Нож у Г. работник милиции не изъял. Спустя некоторое время Г. убил этим ножом С.2² Аниянц М. К., «Ответственность за преступления против жизни по действующему законодательству союзных республик»., М., 1964 г., стр. 31.

Во-вторых, необходимо правильно различать, когда демонстрация орудий или сообщение об их приобретении является приготовительным действием к совершению убийства, а когда используются для психического воздействия на потерпевшего. Необходимо рассматривать все обстоятельства в совокупности для решения такого вопроса.

Большое значение приобретают фактические данные, которые свидетельствуют о приготовлении к убийству, когда виновный, наряду с высказыванием угроз, пытается склонить другое лицо для совершения убийства. Кроме этого имеет значение:

- характер взаимоотношений обвиняемого и потерпевшего (крайне неприязненные отношения, частые ссоры и т.д.);

- предшествующее поведение виновного (часто хулиганил, избивал других лиц и потерпевшего);

- личность виновного (наличие судимости, притом за преступления против личности либо общественного порядка).

Демонстрация оружия свидетельствует об умысле на убийство и требует квалификации как приготовление к убийству, в случае, когда угрозы сопровождались конкретными действиями, на приискание или приспособление средств либо орудий убийства.

Опираясь на выше изложенное, мы не можем согласиться с квалификацией по ч. 2 ст. 206 и ст. 207 Уголовного кодекса РСФСР действий Н., которые состояли в следующем. Поздно вечером Н., вооружившись пистолетом, явился к дому У., начал стучать в дверь, угрожая ему убийством. В ответ на стук и угрозы, жена У. ответила, что его нет дома. Н. потребовал открыть дверь, заявляя: « Я должен его убить ». В этот момент приехали работники милиции. Н. пытался скрыться, но был задержан. При этом у него изъяли пистолет, который он хранил незаконно.1¹ Аниянц М. К., «Ответственность за преступления против жизни по действующему законодательству союзных республик»., М., 1964 г., стр. 186.

Обстоятельства совершенного преступления свидетельствует о том, что Н. не только угрожал убийством, но и совершил приготовительные действия -- приобрел пистолет и явился к дому У. для осуществления своего намерения. Исходя из сказанного об отграничении угрозы убийством от приготовления к убийству, вполне обоснованной представляется квалификация действий Н. по ст. ст. 15, 103 либо по статьям 15, 102 (в зависимости от наличия отягощающих признаков убийства, которые при применении ст. 207 Уголовного кодекса РСФСР не были исследованы) и по ч. 1 ст. 218 Уголовного кодекса РСФСР.

В стадии приготовления к убийству, на наш взгляд, больше нет проблемных вопросов связанных с квалификацией данного деяния. Можно вывести целый ряд проблем доказывания. Но эта тематика совершенно другая и более подробно мы на ней останавливаться не будем.

Отметим, что небольшое количество, в целом, таких преступлений, как приготовление к убийству или угроза убийством, объясняется, в первую очередь, высокой степенью их латентности.

Предварительная преступная деятельность виновного обнаруживается, как правило, совершением каких-либо действий, характер которых позволяет судить об умысле на лишение жизни определенного лица. Если при покушении на убийство такие действия чаще всего становятся известными потерпевшему или иным лицам ( особенно если в результате попытки убить потерпевшего, ему причинены ранения ), то суть приготовительных действий, как правило, известна только самому преступнику ( например, изготовление с целью убийства ножа ). Но и в тех случаях, когда правоохранительному органу стало известно о приготовлении к убийству, изобличение преступника весьма затруднительно, так как сложно доказать умысел на убийство у лица на данной стадии.

Б: ПОКУШЕНИЕ НА УБИЙСТВО И КОСВЕННЫЙ УМЫСЕЛ

На данном этапе уголовно - правовой науки, господствующем является мнение, что предварительная, преступная деятельность ( в частности, покушение на убийство ) возможна только с прямым умыслом. Но некоторыми учёными высказывались и другие суждения.

Если обратиться к истории развития уголовного права, то еще в дореволюционной уголовно -- правовой науке, можно было встретить утверждение, что « со стороны субъективной покушение по существу бывает всегда умышленное », но « при нем возможны все виды и оттенки умысла ».1¹ Познышев С. В., «Основные начала науки уголовного права»., общая часть, М., 1912 г., стр. 359. Вопрос о возможности предварительной преступной деятельности с косвенным умыслом активно обсуждался и в советский период. Отдельные исследователи считали покушение на преступление с косвенным умыслом невозможным, однако свое мнение аргументировали практическими трудностями доказывания косвенного умысла при неоконченном преступлении.2² «Уголовное право: общая часть»., под ред.: Игнатов А. Н., Красиков Ю. А.; Лекция 7, М., 1996 г., стр. 63.Стоит отметить, что в 40-е года 20 века ввиду слабого развития юридической науки, суждения, как о возможности, так и о невозможности покушения с косвенным умыслом, высказывались, как правило, без особой аргументации.

В 60-е годы разработка вопроса о видах умысла в предварительной преступной деятельности получила новый импульс. В своих работах такие видные ученые -- криминалисты как Горелик И. И., Дагель П. С., чуть позже Котов Д.П., пытались обосновать свою позицию о возможности покушения с косвенным умыслом теоретическими и практическими соображениями.

Так, Горелик И. И. писал: « То, что закон не различает преступления по формам умысла, свидетельствует об их одинаковой опасности, несмотря на некоторые особенности в психическом отношении к содеянному. Если, следовательно, действующий с прямым и действующий с косвенным умыслом одинаково отвечает за последствия своих сознательных действий, то одинаковой должна быть и ответственность за сознательные действия, случайно не приведшие к последствиям ».3³ Горелик И. И., «Квалификация преступлений, опасных для жизни и здоровья»., Минск, 1973 г., стр. 63.

Дагель П. С. считал, что конструкция покушения с косвенным умыслом не противоречит формулировке покушения в действующем законе: « Статья 15 Основ уголовного законодательства говорит о « направленности действия », а не о желании субъекта создать реально наступившие последствия. Формулировка « действие, непосредственно направленное на совершение преступления » характеризует объективную направленность этого действия на причинение вреда объекту... Действия, совершенные с косвенным умыслом в отношении преступного последствия, также непосредственно направлены на совершение преступления ».1¹ Дагель П. С., «О косвенном умысле или предварительной преступной деятельности» // Вопросы государства и права., Л., 1964 г., стр. 192.

Кроме приведенных высказываний, эти авторы ссылались на то, что покушение с косвенным умыслом известно судебной практике. Однако, приведенные ими доказательства неубедительны.

Например, Б. осужден по ст.15 и п.п. “б”, “г”, “д”, “з” ст. 102, ч. 2 ст. 98, ст. 15 и ч. 2 ст. 149 Уголовного кодекса РСФСР.

Он признан виновным в покушении на убийство Н., ее детей и своего сына, умышленном повреждении государственного имущества, совершенного путем поджога, и покушении на уничтожение личного имущества граждан путем поджога.

Около часа ночи Б., облив бензином жилой вагон, в котором находились его сын, Н. с детьми, с целью их убийства поджег вагон. Однако Н. проснулась, заметила огонь, и пожар был ликвидирован. Б., признавая себя виновным в поджоге вагона, отрицал обвинение в покушении на убийство Н., ее детей и своего сына.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР приговор изменила, указав, что по обстоятельствам дела не установлено, что Б. желал смерти потерпевших. В действиях Б. установлен косвенный умысел на причинение смерти, следовательно, отсутствует состав покушения на убийство.2² «Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР» 1981 -- 1988 ? Отв. ред. Смоленцев Е. А., М., 1989, стр. 30.

Поэтому можно полностью согласиться с мнением, покушение на убийство невозможно при косвенном умысле.

В литературе при характеристике волевого элемента косвенного умысла, нередко указывается на безразличное отношение виновного к преступным последствиям3³ «Уголовное право Российской Федерации: Общая часть»., Афиногенов С. В., Ермакова Л. Д., Здравомыслов Б. В. и др., М. 1996 г., стр. 128., в связи с чем косвенный умысел именуется, « преступным безразличием ». Однако такого безразличного отношения может и не быть, более того, в большинстве случаев при косвенном умысле оно отсутствует. За весьма редкими исключениями психически нормальный человек не может безразлично относиться к преступным последствиям хотя бы потому, что с ними связана угроза уголовной ответственности. Чаще всего субъект относится к этим последствиям отрицательно, но не наступление таковых он основывает только на волю случая.

При таком положении вещей, привлекать лицо к ответственности за последствие, которое оно, по сути, не желало, нецелесообразно, так как это приводит к объективному вменению. Лицу необходимо целенаправленно, осознанно стремиться к достижению результата, чтобы покушаться непосредственно на него.

Но как быть в ситуации, когда при « косвенном умысле » ни один из сознательно допускавшихся действующим лицом результатов не наступил. По уголовному закону 1961г. оснований для ответственности лица вообще нет, так как преступление не окончено, а отсутствие преступного намерения в отношении результата действия не позволяет рассматривать содеянное как приготовление или покушение на преступление. Как писал профессор Бородин С. В.: « ...если действия того или иного лица свидетельствуют, что, совершая их, оно допускает возможность причинения смерти другому человеку (действовало с косвенным умыслом), но последнему все же не было причинено физического вреда, уголовная ответственность должна наступать не за покушение на убийство, а за фактически содеянное, если в нем содержится состав какого -- либо преступления ».1¹Бородин С. В., «Квалификация убийства по действующему законодательству»., М.,1966., стр. 193 - 194. Следовательно, если состава иного преступления нет, то и отсутствует общественная опасность такого деяния, исходя из того, что оно не наказуемо. Но с этим мы не можем согласиться. Общественная опасность действий с косвенным умыслом, поставляющих жизнь другого человека в опасность очень велика.

Отдельные ученые пытались добиться признания покушения с косвенным умыслом именно для того, чтобы квалифицировать совершенные действия в соответствии со степенью их опасности. Так, Горелик И. И. указывал, что: « Оспариваемое мнение нарушает принцип одинаковой опасности разных форм умысла и приводит к тому, что опасность с косвенным умыслом ( если при этом обошлось без последствий ) становится иной и меньшей ». « Признание покушения с косвенным умыслом будет иметь большое предупредительно - воспитательное значение. Сознание виновным, действующим с косвенным умыслом, что он понесет ответственность за наиболее тяжкие последствия, которые могли наступить, хотя случайно не наступили, способно удержать его от совершения общественно опасных действий ».2²Горелик И. И., «Квалификация преступлений, опасных для жизни и здоровья»., Минск, 1973, стр. 50, 52.

Согласиться с признанием покушения с косвенным умыслом мы не можем. Но все же из приведенных профессором Гореликом И. И. примеров видно, что проблема пробела в уголовном законе относительно таких деяний ( не наступление каких - либо последствий при действии с косвенным умыслом на причинение смерти ) существует.

Например, В. и Вн. на мосту через залив Ладожский г. Сартавала беспричинно приставали к М., наносили ему удары, выражались нецензурными словами, а затем сбросили его с моста. Потерпевший, оказавшись в воде на расстоянии 8,5 м. от берега выплыл лишь с помощью постороннего человека.1¹ БВС, 1964 г., № 12, стр. 15.

Вариативность таковых ситуаций может быть самая различная: сбрасывание с высоты, с поезда идущего на довольно высокой скорости и т.д.

Бесспорно, неизбежность наступления последствий свидетельствует о наличии прямого умысла. Но это - оценочное понятие, которое, при определенных изменениях в фактических обстоятельствах однородных деяний, может пере трансформироваться из неизбежности в высокую вероятность наступления последствий. А это уже может свидетельствовать и о косвенном умысле по отношению к последствиям. Например, сбрасывая человека с 10 этажа, преступник понимает неизбежность наступления смерти потерпевшего, но тот же вариант действия при сбрасывании с 4 этажа уже не является неизбежным для причинения смерти, и, следовательно, не исключает наличие косвенного умысла виновного на причинение смерти. Особенно актуальна ситуация если при этом потерпевшему не были причинены какие-либо серьезные повреждения.

Встает естественный при такой ситуации вопрос -- как же быть? Например, некоторые ученые считают, что таковая проблема отсутствует ввиду единичных случаев подобных действий и, что при более подробном изучении обстоятельств дела, можно такие действия квалифицировать по иным статьям Уголовного кодекса.2² Рарог А. И., «Вина в советском уголовном праве»., Саратов, 1987 г., стр. 111-112.

Но на самом деле подобное недопустимо:

Во-первых, количество дел той или иной категории еще не определяет значение тех или иных законов, а, значит, законодательное закрепление наказуемости таких деяний не только будет способствовать более правильной квалификации по их степени опасности, но и будет выполнять большую предупредительно - воспитательную задачу.

Во-вторых, на пути к правовому демократическому государству, в первую очередь, необходимо поставить в рамки закона карательную машину государства. Если обратиться к истории, то можно увидеть к каким последствиям привела расхожая фраза « был бы человек -- статью найдем », которая легла в основу политики государства. Повторять такие ошибки мы не имеем права. Поэтому решение вопроса о наказуемости подобных деяний необходимо добиться на законодательном уровне.

Попытки сделать это, наблюдались у отдельных ученых. Так, Горелик И. И., предлагал дополнить главу Уголовного кодекса « Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности » следующим составом:

« Поставление в опасность жизни или здоровья другого лица --

от того, совершил ли виновный ранее убийство либо покушение, был ли он исполнителем или иным соучастником этого преступления наказывается лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на срок до одного года ».1¹ Горелик И. И., «Квалификация преступлений, опасных для жизни и здоровья»., Минск, 1973 г., стр. 289.

Да, такая статья не оказалась бы лишней в новом Уголовном кодексе, разрабатываемом сейчас в Молдове.

В: ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПОКУШЕНИЯ НА УБИЙСТВО ПРИ АЛЬТЕРНАТИВНОМ И НЕОПРЕДЕЛЁННОМ УМЫСЛЕ

Большое значение в определении правильной квалификации покушения на убийство имеет не только деление умысла на прямой или косвенный, но и выделение, и изучение определенного и неопределенного умыслов. Сразу же встает естественный в таком случае вопрос -- возможно ли деление косвенного умысла на определенный и неопределенный? Теоретически возможно сконструировать такой умысел и как прямой ( когда виновный в равной мере желал наступления любого из предвиденных им последствий ), и как косвенный ( когда виновный не желал ни одного из таких последствий, сознательно допуская наступление любого из них ). Но можно с полной уверенностью утверждать, что юридически и практически ( с точки зрения доказывания ) определенный и неопределенный косвенный умыслы вообще невозможно разграничить. Да и действия лица в таком случае на практике будут квалифицироваться по конкретному наступившему последствию, как совершенные с косвенным умыслом. Поэтому в данном параграфе мы рассмотрим проблемы квалификации покушения на убийство при прямом альтернативном и неопределенном умысле.

В практике органов суда и следствия некоторые трудности как раз и представляют разрешение вопросов ответственности лиц, совершивших преступления с такими формами прямого умысла. Объясняется это тем, что в литературе мнения на этот счет весьма разнообразны и противоречивы. В целом мнения авторов, касающихся данной проблемы можно разделить на две большие группы:

Первые считают, что деление умысла кроме как на определенный и неопределенный вообще не практично, либо, что неопределенный и альтернативный умыслы понятие тождественное.1¹ Злобин Г. А., Никифоров Б. С., «Умысел и его формы»., М., 1972 г., стр. 97.

Так, Утевский Б. С. в отношении квалификации действий, совершенных с прямым альтернативным умыслом, писал: « Советское уголовное право, прекрасно обходилось и обходится без альтернативного умысла. Случаи, когда субъект равно предвидел и желал наступление одного из двух возможных результатов, не представляет никаких трудностей для их квалификации. Поскольку умысел подсудимого в конкретном деле, в конечном итоге, объективизировался в виде одного определенного результата, а наличие у подсудимого умысла в отношении этого результата доказано, теряет всякое значение умысел подсудимого на другой возможный результат, если он только не объективизировался в требуемой законом форме ».2² Утёвский Б. С., «Вина в советском уголовном праве»., М., 1950 г., стр. 208.

Вторая группа ученых, различает альтернативный (как разновидность определенного) и неопределенный умыслы. Но среди и тех, и других к вопросу ответственности относятся по-разному. Некоторые считают необходимым квалифицировать такие действия по фактически наступившим последствиям, другие же по правилам прямого определенного умысла.

Например, Иванов В.Д. , различая не конкретизированный и конкретизированный (к которому относит и альтернативный) умыслы, считает: « … ответственность лица определяется с учетом направленности его умысла на более тяжкое преступление. Если же преступление не было доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного, то он должен отвечать за покушение на совершение более тяжких последствий и именно на их достижение направляет свою деятельность. Когда же он не добивается такого результата, то удовлетворяется наступившим, менее тяжким ».1¹ Иванов В. Д., «Ответственность за покушение на преступление»., Караганда, 1974 г., стр. 64.

Иную позицию по правилам квалификации таких деяний заняли составители научно - практического комментария к Уголовному кодексу БССР. « При альтернативном, определенном и при неопределенном умыслах, виновный несет ответственность за наступление тех последствий, которые фактически наступили ».2² «Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу БССР»., под ред. Зданович А. А., Минск, 1989 г., стр. 18.

Для успешного решения вопроса о квалификации деяний при таких видах умысла на практике, первоначально необходимо решить теоретический вопрос основания классификации такого деления. Здесь также нет единства взглядов. Одни авторы утверждают, что в основе деления лежит направленность умысла, другие считают основанием классификации -- характер содержания умысла, третьи -- только степень определенности умысла субъекта.

С некоторыми критериями деления умысла, согласится конечно невозможно. Направленность умысла определяется мобилизацией воли на достижение определенной цели, т.е. характеризует волевой момент, он же в свою очередь зависит от характера и объема сознания. Ныне действующий закон не проводит разграничение по интеллектуальному моменту и классификация умысла сугубо только по этому элементу является, на наш взгляд, сужением общего понятия определенного и неопределенного умыслов, который существует в теории уголовного права. Правильно, считается, что критерием такой классификации является характер содержания умысла.

Именно сплав волевого и интеллектуального элементов определяет деление умысла на определенный и неопределенный. Как уже говорилось, деление умысла только по волевому элементу не может быть, но без него оно не возможно также. Первоначально человеку необходима интеллектуальная обработка исходных данных для формирования конкретных целей ( интеллектуальный момент ). Здесь могут быть сформированы конкретные цели, которые ему очень желательны, допустимы, безразличны и нежелательны. Далее, при реализации таких целей, преступник уже осознанно, волей направляет свою деятельность на удовлетворение желаний (волевой момент).

Теперь обратим внимание на проблемы, которые возникают при применении такого теоретического деления умысла на практике. Наиболее сложным и нерешенным судебной практикой в общем виде, является вопрос о юридическом значении прямого неопределенного и альтернативного умыслов в тех случаях, когда преступные действия виновного не привели ни к одному из желаемых им последствий или вызвали не наиболее тяжкое последствие (из круга тех последствий, которые субъект предвидел или желал).

Например, Ю.А. Красиков считает, что « при альтернативном умысле, …виновный предвидит, что в результате его действий может или наступить смерть потерпевшего, или ему будет причинено тяжкое телесное повреждение. Если в результате содеянного наступают менее тяжкие последствия, то виновный должен отвечать за покушение на возможные более тяжкие последствия, так как эти последствия охватывались сознанием виновного и его воля была направлена на достижение именно этого, более тяжкого последствия. …если виновный предвидит возможность наступления смерти потерпевшего или причинения тяжкого телесного повреждения, а реально было причинено тяжкое телесное повреждение, то он должен отвечать за покушение на убийство ».1¹«Уголовное право: общая часть»., курс лекций, под ред. Игнатов А. Н., Красиков Ю. А. // Лекция 7, «Субъективная сторона преступления», Красиков Ю. А., М, 1996 г., стр. 31.