Идеологическая деятельность государства, ее природа и содержание

Идеологическая деятельность государства, ее природа и содержание

В теоретико-правовой литературе идеологическую деятельность государства принято рассматривать, как одну из функций государства. По нашему мнению такое понимание идеологической деятельности является не вполне приемлемым, так как содержание и природа вышеуказанной категории не охватываются только понятием функция.

Функции государства традиционно определяют как основные направления деятельности государства, обусловленные его сущностью, содержанием и стоящими перед ним целями и задачами. Следует заметить, что в настоящее в юридической литературе предлагается трактовка функций государства не только как направлений его деятельности, «но и как механизма государственного воздействия на общественные процессы». Имеет ли эта точка зрения имеет под собой веские основания в настоящее время является дискуссионным вопросом.

Реализация дел, которые обеспечивают объективные предпосылки человеческого существования, входит в генеральную функцию государства. Содержание каждой функции складывается из множества однородных и однопорядковых аспектов деятельности государства. За этими аспектами всегда стоит осознанная, целенаправленная деятельность различных государственных органов и всего государственного аппарата. При том, что основные задачи (цели), а следовательно, и функции государства остаются неизменными на всем протяжении его развития. В любой конкретный момент каждая функция может осуществляться различными методами и средствами.

Следует заметить, что функции государства историчны. Они меняются в зависимости от развития общества, от этапа, на котором они находятся. А также они зависят от изменений социально-политического строя. В различные исторические периоды наиболее важное, приоритетной значение приобретают те или иные задачи, цели государства, что соответственно предопределяет и функции государства. Невыполнение той или иной функции порождает негативные последствия как для общества, так и для государства.

Итак, функции государства можно определить как основные направления его деятельности по управлению обществом, включая механизмы общественного воздействия на развитие общественных процессов.

Рассматривая с данных позиций идеологическую деятельность, необходимо констатировать, что ее содержание, по всем основным признакам не соответствует только понятию функция государства.

Так, одним из признаков функции государства является выражение и предметная конкретизация социальной и политико-правовой сущности государства; идеологическая деятельность же, в свою очередь, не конкретизирует, а обосновывает сущность государственности. В функциях воплощается и раскрывается роль государства в качестве субъекта политической системы, идеологическая деятельность же подразумевает воздействие государства на все субъекты политической системы. Далее, функции государства направлены на решение задач, возникающих на определенном историческом этапе развития общества, идеологическая деятельность, - в свою очередь, направлена на формирование ценностных ориентации общества и поведенческих установок. Есть и другие различия.

Таким образом, идеологическая деятельность не охватывается понятием - функция государства. По мнению автора заслуживает внимания, высказанная в теории права позиция, рассматривающая идеологическую деятельность в качестве неотъемлемого признака государства.

Несомненно, что в любом обществе существует некоторое количество ценностных или идеологических систем, существенно отличающихся друг от друга. Они могут находиться в состоянии крайне острой и непримиримой конкурентной борьбы, могут сосуществовать на основе определенных компромиссов, могут существовать, практически не пересекаясь - т.е. набор вариантов их взаимодействия достаточно велик. Социальный характер идеологии проявляется в том, что она всегда отображает ценности и интересы определенных социальных групп и слоев. Не случайно, еще классики марксизма достаточно подробно писали о классовом характере идеологии, о том, что содержащиеся в ней взгляды, представления, ценности, оценки, нормы и т.д. непременно соответствуют интересам и потребностям определенных классов.

Тем не менее, все идеологические системы определенного общества или государства характеризует тождественность наиболее сущностных ценностей, присущих данному социуму, своего рода компромисс всех социальных групп и соответствующих им политических акторов. Все они, несмотря на имеющиеся существенные различия, функционируют в едином ценностно-идейном поле данного общества, поддерживаемом и задаваемом государством. Консерваторы и лейбористы, республиканцы и демократы, социал-демократы и христианские социалисты - все они по-своему оттеняют или акцентируют те базовые ценности и цели, которые характерны для этого общества и его государственности. Отличия в программах легальных политических партий и общественно-политических движений касаются скорее тактики и некоторых нюансов социально-экономических их целей. Даже коммунистические партии в подавляющем своем большинстве утратили свою разрушительную харизматичность времен Коминтерна и стали ныне вполне легитимным элементом национальных политических систем, призывающем к эволюционному развитию общества, социальному миру и поиску консенсуса. Государство здесь не занимается мелочной регламентацией каких-либо нюансов межпартийных и межгрупповых отношений, поскольку наличие признаваемых всеми политическими акторами социальных ценностей и идей уже само по себе регламентирует их политическую деятельность.

В условиях стабильного общества государству даже нет необходимости прокламировать и актуализировать их, поскольку для подавляющей части граждан эта идеология является чем-то вполне обыденным, само собою разумеющимся. Ценность человеческой жизни, социальный мир, достойные человека социальные условия жизни, возможность обеспечить будущее детям, гордость за свою Родину и т.д. -все это не оспаривается даже самыми радикальными политическими партиями, являющимися элементом политического истеблишмента данного государства. Поэтому всех их, и правых, и левых, объединяет интегративная идеология государства, и превращающая конкурирующие политические силы в элементы единой системы, делая возможным не столько их противостояние и противоборство, а взаимовлияние и поиск согласия, определение неписаных правил игры, а также абсолютно неприемлемых лозунгов и действий.

Поэтому правомерным представляется вывод о том, что субъектом государственной идеологии является все население государства, представители всех существующих в нем социальных и иных групп, классов, стратов, слоев и т.п. Даже обладая высокой степенью политического самосознания, обладая определенными групповыми политическими идеологиями (или суб-идеологиями), противостоящими иным их типам, все они являются той единой глобальной общностью, чьи интересы выражает идеология данного государства, сквозь призму чьих интересов отражается в ней общественное бытие.

В качестве ее носителей могут выступать выражающие данные идеологемы государственные институты, органы государственной власти, лидеры государства. Дискуссионным остается вопрос о возможности политических партий выступать в данном качестве. Поскольку всякая партия отражает интересы лишь определенных социальных групп и слоев, что следует даже из их названия, она способна репрезентировать интересы лишь некоторой части общества, более или менее значимой. Но находящаяся во власти, правящая партия практически всегда, если речь идет о демократическом обществе, вынуждена проводить политику, адекватную интересам всего общества, или большей его части, и соответствующую его базовым ценностям и целям. Замыкание в рамках узкогрупповых интересов и проведение соответствующей политики способны лишить их социальной базы и политической поддержки, поэтому происходит некоторая коррекция лозунгов и практических задач, с тем, чтобы они репрезентировали интересы всего общества. Поэтому можно заключить, что правящая в демократическом государстве политическая партия, в определенной степени, большей или меньшей, но всегда является носителем государственной идеологии, вынуждена быть таковой в силу самой логики осуществления политической власти.

Появление политической идеологии некоторые исследователи относят лишь к первой половиной XIX века, времени, когда появились массовые политические партии и следующая из этого межпартийная борьба, стали отрабатываться технологии воздействия на электорат, широко применяться приемы и методы влияния на массовое сознание. Вряд ли это правомерно, т.к. к этому времени можно отнести лишь становление политических партий современного типа, как субъекта политики и лишь одного из субъектов идеологии, с присущими им определенными типами идеологии, мировосприятия. Сама же она, как феномен политической жизни, возникла существенно раньше - с появлением самой государственности и присущей ей идеологической компоненты. Если понимать под идеологией систему ценностей, лежащих в основе политического поведения, то уже появление политики и политической деятельности как таковой предполагало и мотивацию, обоснование тех или иных действий. Поэтому уже сам факт возникновения государства, как условия и формы организации политической жизни и политической власти, предполагал и возникновение идеологической деятельности, как государства, так и иных субъектов политической жизни. Генезис и функционирование государственной идеологии логичнее отнести уже к начальным стадиям возникновения государства. Еще античные философы достаточно подробно писали об идеях и их роли в жизни государства, необходимости воспитания граждан в духе преданности отечеству, самопожертвования. Так, типы государственной идеологии в Афинах и Спарте различались разительно, предопределяя тем самым различные характеристики базисного типа личности, являющегося своего рода нормой в этих государствах - в одном случае гражданская активность и политическая культура гражданина, в другом же сугубо воинские добродетели.

Поэтому представляется возможным и правомерным вывод о том, что именно государственная идеология была исторически первым типом политической идеологии, возникшей уже с момента появления политической жизни, политической власти и государственности как непременного их условия.

Иные же субъекты политики и соответствующие им идеологические системы возникали позже, по мере усиления социальной дифференциации общества и осознания этого представителями различных социальных групп, появления социального (или, возможно, классового) самосознания и формирования адекватных их интересам определенных идеологем и ценностных систем. Будучи ядром политической системы всякого общества, государство является наиболее значимым субъектом политики, и его идеология занимает более статусную роль, чем идеологемы всех иных субъектов - политических партий, движений, общественных и иных организаций и т.п.

Вместе с тем, следует отметить что и сейчас продолжает существовать множественность терминов, которыми различные исследователи определяют один и тот же феномен. Наиболее частотными из них являются следующие: государственная идеология, общенациональная идеология, национальная идеология, национально-государственная идеология, национальная идея, общенациональная идея, национально-государственная идея и некоторые иные. Причем, зачастую они используются именно как синонимы, поскольку предполагается если не идентичность, то существенная близость между многими из них. Все они, как следует из семантического содержания приведенных терминов, отображают некие идеологемы, присущие политико-территориальной общности, образующей какое-либо государство или, реже, титульному этносу данного государства.

Как мы видим, они распадаются на два блока, первый из которых объединяет единый термин «идеология», а второй - «идея», с различными, порою совпадающими определениями. И действительно, представляется возможным констатировать наличие и идеологий, и идей, существующих в различные исторические эпохи и в различных государствах.

Сложность выявления собственно идеологии в каком-либо ее виде и следующее из этого отрицание самого факта ее существования в некоторых государствах следует объяснить лишь недостаточной степенью ее артикулированности. Она может существовать в различных культурно-политических обличиях, быть аморфной или четко структурированной, носить разную степень нормативности - от сугубо моральной мотивации до государственного обязывания. Но несомненно, что любое государство через свои институты культивирует определенные ценности или системы ценностей, являющиеся и условием их существования, и инструментом воздействия на свое население. Так, А.Г. Мовсесян отмечает, что нельзя построить сильное государство без воспитания в гражданах чувства патриотизма, чувства значимости действия конкретного человека в жизни своей страны, чувства сопричастности к проблемам своего народа, и данные задачи и являются функцией государственной идеологии.

Один из создателей теории действия и структурно-функциональной школы в социологии Т. Парсонс рассматривает человеческое действие как совокупность социальной, культурной, личностной и органической систем. Под социальной системой он понимает совокупность индивидуальных ролей, формирующих определенный тип коллективности, управляемых соответствующими нормами и ценностями. Культурная система есть модели значений объектов, которые проявляются через символы и знаки. Но и социальная, и культурная системы в конечном счете обусловливаются ценностями данного общества. Априорные ценности лежат в основе функционирования любого общественного организма, определяя характер и направление его развития. Поэтому ценности всякого государства, в том числе и сознательно им культивируемые, если следовать логике Т. Парсонса, в форме его государственной идеологии во многом определяют происходящие в нем социально-политические, социокультурные и экономические процессы.

Государственная или общенациональная идеология есть более высокоорганизованная модель или тип исходящих от государства идей и более настоятельная и последовательная их селекция силами и средствами государства. Она существует в виде целостной системы, логично и иерархизировано построенной. Только в тех случаях, когда государство сознательно акцентирует свою идеологическую деятельность, придает ей значимую роль в ряду иных своих функций, создает и распространяет посредством всех коммуникационных каналов и форм массово-политической работы некую базовую модель идеологии, можно с достаточной степенью определенности фиксировать ее существование. Особенно это характерно для тоталитарных и авторитарных форм государственности, где государственная идеология предельно жестка, апологетична и догматична, нетерпима к иным идеологическим системам, где инакомыслие в любой степени или форме расценивается как нелояльность по отношению к государству и правящей элите и соответствующим образом карается. Именно этот тип официально-идеологической системы зачастую рассматривается как государственная идеология вообще, его чистая и единственная форма.

Так, А.П. Бутенко государственную идеологию определяет как систему взглядов и идей, объявленной властью официальной для данного государства: этой идеологией пронизываются все стороны общественной и личной жизни, и такая ее роль поддерживается всем авторитетом государства, в том числе и его органами насилия. Подобное определение, при всем уважении к автору, вряд ли правомерно. Оно отображает лишь идеологию тоталитарного государства, свойственную достаточно небольшому числу европейских и азиатских государств XX века. Вместе с тем, исходящая от государства идеология далеко не всегда настолько одиозна, тоталитарна и репрессивна. Вполне демократические государства также зачастую имеют и целенаправленно культивируют идеологию как достаточно целостную систему. Но это не означает, что данное государство претендует на монополию в идеологической сфере, нетерпимо и репрессивно в отношении существующих в обществе иных идеологий и их носителей. В демократических государствах конституционно закреплены и реально существуют политический плюрализм, многопартийная система, свобода убеждений и т.п. Но государство выступает здесь как равноправный политический актор, ведущий честную конкурентную борьбу с другими субъектами политической жизни за общественное сознание своего населения, и стремящийся убедить в своей правоте, адекватности именно своих идеологем объективным интересам и потребностям граждан.

Поэтому более удачным представляется определение, которое дается Т.П. Коржихиной и А.С. Сениной: «Под государственной идеологией мы понимаем совокупность идей, с помощью которых существующий политический режим обосновывает свое право на власть и которыми он руководствуется в своей повседневной деятельности. Целью государственной идеологии является обоснование власти, методов ее достижения, повышение ее престижа среди своих граждан и международной общественности».

Примеров такого рода идеологии достаточно много. Сюда, в частности, можно отнести так называемую «американскую идея» или «американскую мечту», сознательно культивируемую правительством Рузвельта в годы великой депрессии. В условиях глубокого экономического и политического кризиса, пошатнувшего устои государства, государственные институты США постоянно апеллировали к укорененным в массовом сознании ценностям, подчеркивая, что именно они позволят преодолеть все существующие трудности. И составными элементами этой модели были патриотизм, вера в величие и несокрушимость Америки, идеи о незыблемых идеалах свободы и демократии, а также об определенном и достижимом идеале материального благополучия.

Государственная (или национальная) идея - есть менее целостная и систематизированная, более контурно, эскизно обрисованная совокупность общепризнанных и поддерживаемых государством ценностных ориентации. В.Н. Катасонов отмечает, что национальная идея может быть выражена в различных жанрах, от государственных конституций и научных трактатов до кратких политических лозунгов и поговорок. Но в ее составе всегда должны присутствовать два момента: некоторая мировоззренческая схема; место нации в этой схеме, определяющее смысл и судьбу ее существования. Здесь уже нет строгой системности и иерархизации, нет соподчинения и взаимообусловленности элементов. Это скорее совокупность или набор ценностных ориентации, наиболее оптимальных и желательных для граждан данного государства.

Именно наличие и воспроизведение в каждом последующем поколении национальных идей представляет собою условие существования народа как самостоятельного субъекта исторического процесса и его государства. Они представляют собою смысловой центр национального единства, объединяющий в единое целое все проживающее в определенном пространстве население. Отсутствие или существенное ослабление их способно привести к распаду единого ценностного пространства, превращению государства в аморфную совокупность слабо взаимосвязанных индивидов и групп, в то, что Н.Я. Данилевский называл этнографическим материалом, предназначенным раствориться в иных национальных образованиях.

Государство и его институты здесь в гораздо меньшей степени занимаются сознательной селекцией и пропагандой, поскольку государственная идея существует сама по себе, как следствие самоосознания и самоорганизации данного социума. Напротив, может существовать несоответствие, а то и прямое противоречие между объективно, независимо от воли руководства данного государства существующей его национальной идеей и практической деятельностью государственных органов. В истории достаточно часто политические лидеры различных государств в силу разных причин проводило политику, противоречащую и их объективным интересам и национальной идее, что приводило к острым внутриполитическим кризисам, а нередко и к гибели государственности.

В отличие от термина «идеология», данная категория практически не оспаривается, большинство исследователей признают правомерность и необходимость ее существования. Конкретное ее содержание толкуется различными исследователями по-разному: «выражение глубинных, общих интересов» (Л.И. Абалкин), «некий контурно выраженный общепризнанный взгляд на какие-то фундаментальные ценности» (А. Кива), «понимание людьми национальных интересов и социальных целей» (Г.В. Осипов), «развернутая историософская позиция, объясняющая смысл существования нации» (В.Н. Катасонов) и т.д. Но все исследователи сходятся в том, что она содержит представления об интересах, ценностях и целях общественного развития, степень артикулированности которых предопределена социокультурными факторами. Историк А.Н. Сахаров отмечает, что национальная идея в современной России «должна отражать прежде всего ценностные общественные достижения прошлых лет с их социально ориентированной политикой, нравственностью, коллективизмом, опытом государственного регулирования общественных процессов, сильным государственным организмом, что является сегодня одним из признаков цивилизованного общества». Некоторые исследователи, отмечая, что национальная идея в числе прочих своих компонентов содержит и определенные идеалы исторического существования, считают, что она, в силу этого, всегда имеет религиозную природу. Так, В.Н. Катасонов подчеркивает, что мировоззренческая схема в национальной идее всегда выражает сверхрациональное, усвоенные нацией на протяжении всей своей истории представления о мировых закономерностях и смысле сущего, утверждение должного и любовь к этому идеалу, фокусирование всех высших представлений о справедливом и святом существовании. Партикулярное существование нации начинает рассматриваться с точки зрения мирового, вселенского порядка. Приспосабливаясь по форме выражения к господствующему идеологическому контексту, подчеркивает В.Н. Касатонов, национальная идея всегда остается связанной с религиозным опытом народа и с его фундаментальным самоопределением в этой сфере.

Подобная характеристика несомненно присуща государственным идеологиям и государственности прошлого, когда светская власть для обоснования своих функций и ролей обращалась к авторитету церкви и религиозной мотивации. Но в современном мире, за исключением некоторых государств Востока, идеология основывается уже отнюдь не на религиозных ценностях, а на светских, общечеловеческих, общепринятых уже безотносительно к догмам конкретных религий. Тем более, в современном мире практически отсутствуют моноконфессиональные государства, где бы подавляющая часть населения исповедовала одну единственную религию. Так, национальная идея России, и особенно России современной, вряд ли может базироваться лишь на духовных ценностях православия, поскольку значительная часть населения принадлежит к иным конфессиям, а немалая является либо атеистами, либо агностиками, не относящими себя к каким-либо определенным конфессиям.

Национальная идея не является чисто духовным образованием, поскольку именно в соответствии с нею и ее принципами и осуществляется внешняя и внутренняя политика государства: определяются приоритеты внутренней и внешней политики, союзники и противники, характер и направления осуществляемых внешнеполитических акций и внутриполитических программ, т.е. собственно развитие государства. Она представляет собою реальную силу, поскольку объективизируется в практической деятельности государственных институтов, в политике государства.

В современной отечественной литературе, как правило, национальная идея рассматривается как средство преодоления идентификационного кризиса современного российского общества, поскольку, при всем многообразии дефиниций, практически все исследователи отмечают, что она должна содержать осознаваемые всеми национально-государственные цели и интересы. И выход страны из переживаемого ею острейшего социально-политического, экономического, духовного кризиса возможен лишь в результате осознания всеми социальными силами, партиями, элитами национальных интересов государства в качестве высших ценностей общества и своего рода национальном примирении на этой основе. Так, Челышев Е.П. отмечает, что выбор оптимального пути развития России во многом зависит от наличия у российского общества общенациональной идеи, позволяющей преодолеть все имеющиеся «национальные болезни».

В отечественной литературе также достаточно частотным в настоящее время является термин «русская идея», как выражение присущего российской цивилизации и государственности способа концептуализации самосознания, российского варианта национальной идеи. М.В. Ильин считает, что данная категория является салонным заимствованием с иноязычных образований, немецких или франкофонных - по аналогу с Kaiseridee или idee general. Хотя уже в работах митрополита Иллариона (сер. XI века) и летописца Нестора (нач. XII века) определены многие ключевые положения, заложившие традиции и стереотипы понимания специфики «русской идеи», более четкое определение ее содержится лишь в научных работах и журнальной публицистике 30-40-х годов XIX века. Так, В.Г. Белинский использует чужеродное тогда для русской культуры и лексики слово «идея» для обозначения движущей силы исторического развития, говоря о служении Петра Великого «идее своего народа и своего отечества». Впервые систематизированное и концептуальное философское обоснование русской идеи было осуществлено Вл. Соловьевым, прочитавшим в 1888 году в Париже доклад «Русская идея». Впоследствии данное понятие стало весьма популярным в русской социальной философии и философии права, и дань ему отдали многие отечественные мыслители. В последние годы вновь произошла актуализация данной проблемы в отечественной науке.

Большинство отечественных и зарубежных исследователей, анализируя феномен национальной идеи, исходят из посылки об априорной истинности отстаиваемых ею ценностей и истин. Это положение, на наш взгляд, является достаточно спорным и порождено либеральным архетипом об исконной мудрости народа как носителя высших истин. Национальная идея не всегда адекватна современным реалиям, объективным интересам и потребностям государства. Нередко она является отражением былых геополитических, исторических и социальных реалий, архаична, рудиментарна и не способствует решению стоящих перед государством в настоящее время проблем.

Так, на протяжении тысячелетий политика Китая строилась на классических китаецентристских представлениях, сформулированных еще в эпоху Чжоу, в 1-м тысячелетии до н.э. Поднебесная представлялась как серия концентрических квадратов, и центральную ее часть занимают китайские царства (Чжунго), располагающиеся в пределах нескольких внутренних зон. Периферийная же часть, или внешние зоны - это место обитания подчиненных народов. Причем степень зависимости, размеры и периодичность дани, выплачивавшейся центру в качестве символа вассальной зависимости, определялась расстоянием от центра.

Национальная идея Великобритании также веками строилась на тезисе об особом предназначении страны, необходимости ее цивилизаторского, культуртрегерского воздействия на колонии (« Британия, правь морями!»). Но во второй половине XX века возникло достаточно острое противоречие между данной идеей и реальными положением и интересами государства, выход из которого произошел лишь вследствие радикального отказа общества от былой, имперской национальной идеи. Поэтому критерием истинности и жизнеспособности национальной идеи является ее соответствие объективным интересам общества и государства, причем именно современным, сегодняшним.

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что категория «государственная идеология», оспариваемая многими исследователями, имеет право на существование, поскольку она адекватна реально существующему феномену. Более того, она является непременным признаком государственности, которая всегда предполагает наличие неких идеологем, обосновывающих базовые ценности и цели общества, доказывающих адекватность наиболее сущностных интересов социума и индивида. Государственная идеология может существовать в различных формах, быть структурированной или аморфной, последовательной и противоречивой и т.д., и именно эта множественность обличий и форм, порою сложность ее выявления является причиной сомнений в ее существовании. Но какая-либо идеология является непременным атрибутом любого государства, даже если оно демонстративно заявляет о своей абсолютной свободе от всяких идеологических догм.

Значимость идеологии в современном мире, как и в государствах и цивилизациях прошлого, и следующий из этого высокий интерес ученых к данному феномену, объясняется теми реальными и достаточно значимыми социальными функциями, которые она выполняет.

Не ставя задачи специального рассмотрения категории «функция», считаем необходимым отметить, что введенная в научный оборот Лейбницем, данная категория означает «отношение двух объектов, в котором изменению одного соответствует изменение другого». В отечественной теории государства эта категория рассматривается достаточно подробно, поскольку именно она позволяет раскрыть его воздействие на социальную реальность, способность оказывать регулятивное воздействие на всю множественность сфер его жизнедеятельности. Существующие теоретические наработки, рассматривающие функции государства в целом, являются своего рода методологической базой для анализа функций государственной идеологии, поскольку, как было отмечено выше, идеология является непременным элементом всякой государственности, и на их основе можно выявить наиболее значимые ее детерминанты.

Констатируя множественность функций или ролей (некоторые авторы, и особенно публицисты, склонны называть их ролями, не вдаваясь в нюансы различий между данными категориями), которые выполняет идеология государства, от двух-трех до полутора десятков, различные специалисты весьма по-разному определяют присущие ей функции.

Так, Н. Смелзер называет в качестве основных следующие функции идеологии: ослабление социальной напряженности, когда люди сознают расхождение между провозглашаемыми ценностями и реальными условиями своей жизни; выражение и защита интересов различных социальных групп; придание смысла действиям людей.

Т. Парсонс, признавая существенную роль идеологий в жизни общества и называя их «политическими религиями», выделяет нижеследующие их функции: защита стабильности институционализированных ценностей; содействие формированию особого слоя профессионалов, которые создают механизм опосредования между их научными стандартами и ценностями тех непрофессиональных подгрупп, которые также имеют «интерес» в различных научных областях; укрепления ролевых обязательств индивидов.

А.К. Уледов отмечает существование таких функций идеологии, как: познавательная, оценочная, прогнозирования, мировоззренческая, передачи социального опыта, защиты и обоснования социальных интересов, видя в последней наиболее значимую из всего их множества.

Н.А. Косолапов, анализируя качественное содержание идеологии как социального явления, констатирует существование следующих ее функций: направленность на решение практических задач организации, жизни и деятельности общества и связанное с этим обеспечение организационных оснований для соответствующего типа поведения и образа жизни; регулирование социальных процессов и явлений на макроуровне, а также долговременных и сверхдолговременных процессов; высшая легитимация определенного общественного устройства, социальных отношений, типов поведения и образа жизни, т.е. роль и волевого импульса, обеспечивающего долговременную организацию общественной жизни и источника социальной мотивации для человека, группы и общества в целом.

Таким образом, можно констатировать весьма значительное количество называемых различными исследователями и научными школами функций, присущих, по их мнению, идеологии. Следует отметить, что различные понимания самого феномена идеологии и ее места в общественной жизни, от гипертрофирования ее роли до совершенного отрицания, порождает не только значительное разнообразие называемых ими функций, но и, зачастую принципиально противоположные подходы к их определению, дебаты, порою, достаточно острые. И особенно это касается государственной идеологии, как достаточно специфического типа идеологии, правомерность существования которой, как это показано выше, многими оспаривается. Так, опубликованные материалы дискуссии по тезисам «Перспективы интегративной идеологии», подготовленной специалистами Института философии РАН Т.А. Алексеевой, Б.Г. Капустина, И.К. Пантина свидетельствуют о достаточно негативном отношении значительной части отечественных ученых и к самому феномену идеологии, и к государственной идеологии, в частности, и к той роли, которую она играет в обществе и государстве.

К названным выше, а также оставшимся за рамками данного перечня функциям, выделяемым различными специалистами, следует добавить еще несколько весьма значимых функций, которые призвана выполнять государственная идеология в любом обществе: регулятивная, коммуникативная, консолидирующая, а также функция социализации.

Но поскольку феномен идеологии рассматривается нами с позиций общей теории государства, ее роли и месте в функционировании именно государства, иерархия данных функций будет выглядеть несколько иначе, чем при социологическом или социально-философском их анализе. При этом, основное внимание считаем необходимым уделить тем функциям идеологии государства, которые, в силу различных причин, все еще недостаточно освещены в литературе.

Так, ведущей функцией, стержнем всех их, по нашему мнению, является именно функция консолидации общества в некую политическую целостность. Речь не идет о том, что она отрицает или нивелирует объективно существующие в любом обществе политические, экономические, социальные и иные противоречия, это вряд ли увенчалось бы успехом. Но именно она придает всем этим противоречивым, зачастую диаметрально противоположным интересам, социально приемлемые формы их выражения и создает тем самым возможность их реализации.

В прошлые исторические эпохи интегративным фактором, содержащимся в идеологии всякого государства, была акцентируемая религиозная и этническая общность, которая, собственно, и порождала единство ключевых ценностей и взглядов различных социальных слоев -знати и плебса, провинции и столицы, ту степень единомыслия, которое и превращало их в политическую общность. В новое и новейшее время роль интегрирующего начала, лежащего в основе единой системы ценностей, стала играть принадлежность именно государству как объединяющей всех проживающих на его территории политико-территориальной, геополитической и идейной общности. Именно это становилось основанием для поиска консенсуса, выработки компромиссов, общих точек соприкосновения. Все существующие здесь классы, страты, группы воспринимают себя как элементы единого целого, которое и делает возможным их частное существование. Главным образом интуитивно, стихийно, а порою и осознанно, уже как продукт научного осмысления реальности, возникает самоидентификация всей множественности существующих групп с данной моделью государства, осознание того, что данная группа может существовать лишь в конкретной, именно этой форме государственности. А любое радикальное переустройство государства, которое в принципе способно привести к позитивным переменам, неуклонно приведет и к изменению социального статуса, сущностных характеристик, функций и ролей данной группы. Следовательно произойдет мутация, перерождение и трансформация ее в нечто новое. Исчезает прежняя группа и появляется новая, отличная от нее, адаптированная уже к новому государству. Поэтому социальные низы любого государства, за исключением эпох особенного обострения социально-политических противоречий, не склонны к деструктивным действиям в отношении государства вообще и данной его конкретной формы, поскольку ассоциируют себя с ним, идентифицируют свое существование с функционированием данного государства. Рождающиеся здесь модели социального реформирования, как правило, не выходят за пределы демонтажа лишь наиболее одиозных, рудиментарных, крайне возмущающих основную массу населения элементов данного государства. Само же государство должно и далее существовать, но в несколько обновленном, модернизированном виде. В истории достаточно много примеров того, как победоносные народные революции в странах Запада и Востока приводили лишь к смене правящей элиты, ликвидации некоторых политических институтов, совершенствованию государственного механизма, но не более того. Сохраняется прежнее государство и прежняя политическая система с присущими им политическими институтами и идеологемами. И лишь если появляется новая, уже принципиально отличная от прежней

государственной идеология, гораздо в большей степени адекватная реальным интересам и потребностям основной массы граждан, это может стать основой для социальной революции и последующего радикального политического реформирования государства. Восстания гуситов, тайпиней, Великая французская революция, октябрьская революция 1917 года в России приводили к созданию новых типов государственности лишь поскольку радикально отвергали прежнюю государственность и его идеологические основы и предполагали иные ценности, которые могли быть воплощены только в новом государстве.

Негативное отношение к государству характерно лишь для маргинальных групп, объективно уже выпавших из общества и присущих ему форм политической организации. Именно полная или существенная утрата связей с данным обществом и государством и порождала экстремизм, ультрарадикальные политические лозунги, стремление разрушить до основания данное государство, в котором эта группа была парией, стояла вне системы социальных связей и детерминант. Правда, следует оговориться, что в истории также немало примеров, когда, в силу всякого рода обстоятельств, маргинальное сознание и маргинальная идеология становились доминирующими в обществе. Они реципировались основными социальными группами, следствием чего и были социальные катаклизмы, гибель государственности и возникновение на ее руинах новой модели или формы государства, как правило, более примитивной и отвергавшей весь предыдущий опыт государственного строительства. Но это является скорее исключением, вызванным определенным стечением обстоятельств, редким сочетанием объективных условий и субъективных факторов, которые не только привели к снижению политической субъектности государства и девальвации объективируемых им ценностей, но и к политической апатии основных, ведущих социальных групп данного общества. Для этого существующие в любом обществе социальные противоречия должны достичь такой степени остроты, чтобы утратились инстинкт самосохранения, стремление к консенсусу, чувство общей судьбы, интегрировавшие прежде население и создающие чувство гражданства, как субъективно значимую характеристику.

Идеологическая деятельность государства проявляется не только в создании и реципиировании каких-либо идеологем в их чистом виде, но и в использовании иных, более тонких и современных форм идейного воздействия. Так, музыкальная индустрия США, отрасль, занимающая пятое место в экономике, где оборот составлял 80,4 млрд. долларов в 1994 году, достаточно эффективно используется как элемент идеологического воздействия, обеспечения национального единства и государственной безопасности.

Так, США успешно навязывают всему миру своих поп-звезд, «национальных кумиров», справедливо считая, что они, вовлекая в свою культуру все больше стран, приобретают все больше сторонников и союзников в них. «Звезды», кумиры определяют национальное самосознание, являются носителями национальной идеи. Их имена, авторитет, слава является тем стержнем, вокруг которого и объединяется нация. Не случайно, американские хит-парады кардинально отличаются от европейских, поскольку в них всегда лидируют лишь американские исполнители, европейские же и иные музыканты не имеют шансов стать звездами в США. Лишь в том случае, если они являются частью американского шоу-бизнеса, являются элементом американских музыкальных корпораций, у них есть шанс занять престижные места в хит-парадах США. Бари Алибасов, один из известнейших в России музыкальных продюсеров, в своем интервью ссылается на разговор с американским коллегой, который назвал трагической ошибкой то, что в 1964 году на американский музыкальный рынок были допущены «Битлз». Это привело к тому, что американский рынок на десять лет был уступлен англичанам. И эта ошибка, по его словам, более никогда уже не будет повторена. 11 тысяч существующих сейчас радиостанций США ориентированы на американскую музыку и американские музыкальные пристрастия, поэтому иностранная музыка в эфире является, скорее, исключением, чем правилом. Музыкальный рынок достаточно жестко контролируется, и иностранные исполнители допускаются на него крайне осторожно, с тем, чтобы они не сумели составить серьезной конкуренции американским музыкантам. Так, въезд в США для концертной деятельности иностранных музыкантов возможен лишь по разрешению музыкальных ассоциаций, которые должны доказать, что исполнителей этого жанра в США нет. «Раскрутка» звезд шоу-бизнеса в США - это стратегический, идеологический вопрос, составной элемент политики государства в целом.

Кумиры и звезды эстрады работают на престиж государства, способствуют консолидации населения, принадлежащего к различным социальным слоям и группам. Поэтому, хотя и имеются единичные исключения, лишь представители национальной, американской культуры имеют шансы стать действительно популярными и признанными в США. Подобные действия предпринимаются и в ряде иных стран мира. Так, в ряде европейских стран, как реакция на американизацию массовой культуры, стали предприниматься меры по существенному ограничению показа иностранных, и в первую очередь американских, фильмов, музыкальных клипов и песен (в частности, во Франции). И это рассматривается не как своего рода протекционизм, помощь национальному шоу-бизнесу, не вполне конкурентоспособному в сравнении с американскими отработанными технологиями и финансовыми возможностями, а как элемент именно государственной политики, идеологической деятельности государства, призванной обеспечить чувство патриотизма, национальной гордости, причастности к национальной культуре, в том числе и музыкальной.

Важнейшей функцией идеологии, тесно связанной с выше названной функцией консолидационной, является также и то, что она дает возможность индивиду, социальной группе, обществу в целом ориентироваться в окружающем их социальном, политическом, социокультурном, даже и физическом пространстве. Важнейшее ее предназначение заключается в обеспечении общественной и (или) государственной самоидентификации. Сократовское «Познай самого себя» в данном случае обращается уже на социум, государство, социально-политическое пространство, в котором и находится индивид. Именно идеология позволяет государству объяснить и понять самого себя - свою природу, предназначение, ближайшие и стратегические цели, место в мировом сообществе, обязанности в отношении своих граждан и т.д. Консолидация проживающих на определенной территории людей в единое государство возможна лишь на основе их самопознания и самопонимания, определения тех связей и зависимостей, которые и превращают различающихся между собою по самым разным признакам людей в нечто целое, именуемое государством.

Так, А.К. Уледов подчеркивает, что идеология обретает свою социальную сущность, прежде всего, поскольку она отображает общественное бытие в обобщенной и систематизированной форме, что позволяет индивиду познавать объективно существующие связи общественной жизни и ориентироваться в них, строить в соответствии с этим свое повседневное поведение.

Т.А. Алексеева, Б.Г. Капустин, И.К. Пантин называют данную функцию «рационализацией»: «Идея превращает разрозненное множество микро- и жизнеощущений в объясненное и более или менее связное целое, в котором и возможно целенаправленное коллективное действие... Рационализация обеспечивает собирание людей в интегрированный политический субъект. Идея, иерархизируя и проясняя чувствования, стягивает схожие элементы в единство и делает его политически действенным через формирование приверженности общему делу». Таким образом, идеология государства позволяет на основе понимания сущности и места данного государства в мире, определить следующие из этого цели и перспективы развития.

Именно данная функция идеологии отчасти приближает ее к религии, поскольку позволяет наполнить определенным смысловым содержанием партикулярное существование индивида. Не случайно некоторые исследователи считают идеологию спутником и своего рода суррогатом религии. «Там, где религиозная вера дает слабину, где она начинает терять свое влияние и свои позиции, - доказывает Э.А. Поздняков, - тут же в образовавшиеся в ней трещины начинает проникать светская идеология. Она составляет основу нравственных ценностей для многих миллионов людей, утративших веру в религиозные идеалы, или никогда в них не веровавших. В то же время там, где религиозная вера институционализируется - а это рано или поздно происходит со всякой религией - она сама начинает трансформироваться сначала в религиозную, а затем в разнообразные светские идеологии». Далее он разводит эти понятия, считая, что различаются они единственно лишь предметом веры. Предмет религиозной веры - рационально-космическая утопия «царствия Божьего на небе», идея бессмертия человеческой души, идея равенства и свободы в боге. Предмет веры идеологии - рационально-утилитарная утопия, или уже мирская идея создания царства справедливости, равенства и добра на земле, мирскими способами и средствами.

Действительно, как и религия на определенных стадиях цивилизационного развития, идеология позволяет наполнить определенным смыслом и содержанием жизнь человека, наметить некие цели, и сквозь призму этих ценностей и целей и воспринимается окружающий индивида мир.

Следует отметить, что реализация данной функции государственной идеологии способна привести к некоторому, а то и существенному отрыву реального положения дел, действительной природы, истинной сущности и статуса государства от пропагандируемого и внушаемого государством своим подданным, от официальных лозунгов и идеологем. Здесь, пожалуй, наглядно проявляется парадигма символического интереакционизма, заключающаяся в том, что общество представляет собою не только объективно, реально существующие структуры, функции и связи, но и их отражение в сознание людей, ставшее, в силу этого, также вполне материальным феноменом. Ложное представление о своем государстве и его месте в мировом сообществе способны стать руководством к определенным действиям, неадекватным реальным интересам государства и личности. Так, уже во второй половине ХГХ века императоры Китая и даже китайские простолюдины продолжали считать, в строгом соответствии с архаичной идеологией государства, свою страну центром и самым могущественным государством мира, называли дикарями европейцев, данью подарки глав других государств, и требовали унизительного обряда представления для всех иностранных послов, что способствовало еще большей изоляции Китая от цивилизованного мира. Хотя, как известно, китайское государство в это время уже относилось к слаборазвитым странам мира, являлось периферией промышленной цивилизации, и было вожделенным объектом колонизации для европейских стран. Достаточно было залпов бортовых орудий одной эскадры и сожженного дворца, чтобы император подписал унизительный мирный договор.

Государственная идеология является также важнейшим инструментом обеспечения определенной степени политической субъектности государства, адекватной той ее роли в общественной жизни, которая рассматривается как некий идеал - от предельно высокой до совершенно ничтожной. Л.С. Мамут отмечает: «Существование и конкуренция различных представлений о государстве - это ситуация весьма интересная не только для историко-теоретического анализа, но и в плане прикладном. Благодаря им люди имеют возможность выбора подходящей им точки зрения на государство, следовательно, имеют возможность выбрать вариант соответствующего практического отношения к нему. От того, сколь конкретно (и сколь массовидно) подобное отношение и реализующее его практическое поведение индивидов, непосредственно зависят реальное состояние государства, положение в нем». Поэтому обоснование и обеспечение политической субъектности является важнейшей функций государственной идеологии.

Таким образом, государственная идеология выполняет весьма существенные функции в государстве, являясь, в силу этого, одним из условий его существования и функционирования.

Разнообразное отношение к самому феномену государственной идеологии и ее роли в общественной жизни предопределило и достаточно разные взгляды на время ее возникновения в России. Так, по мнению Т.П. Коржихиной и А.С. Сенина: «История формирования государственной идеологии в России восходит к периоду становления Русского централизованного государства и впервые нашла свое отражение в полемике Нила Сорского (1433-1508) и Иосифа Волоцкого (1439- 1515)». Подобное определение эпохи ее возникновения представляется достаточно спорным. Действительно, на рубеже XV и XVI веков происходила дискуссия «иосифлян» и «нестяжателей», в ходе которой во многом впервые на Руси были поставлены вопросы выяснения сущности, происхождения и обоснования государственной власти. Но собственно возникновение идеологии государства произошло существенно раньше, уже с момента образования русского государства. Выше уже отмечалось, что нередко в истории человечества исторически первой формой государственной идеологии выступала религия, точнее исходящие от государственных институтов лозунги о том, что интегрирующим все общество фактором является принадлежность к определенным конфессиям, и что божья воля лежит в основе всего миропорядка, в том числе и политического устройства.

Поэтому можно с достаточной степенью обоснованности утверждать о том, что именно православие являлось исторически первой формой государственной идеологии в России.

При этом нельзя не учитывать то обстоятельство, что достаточно долго византийские императоры и константинопольские патриархи стремились всячески использовать свое право назначать митрополита русской церкви для влияния на политику российского государства. Кандидаты на данный пост подбирались из числа наиболее искушенных в политике придворных клириков, с тем, чтобы они были способны, помимо собственно духовной деятельности, представлять на Руси и интересы византийской дипломатии. Русское государство должно было отвлекать кочевников от набегов на земли Византии, не помышлять о собственных походах на Царьград, жертвовать средства на константинопольские храмы. При этом, высшие иерархи русской церкви не стремились добиться самостоятельности киевской метрополии, поскольку, кроме прочих причин, покровительство константинопольского патриарха было некоторым гарантом от подчинения княжеской власти. Если в Европе церковь в это время вела борьбу за власть с монархами, то в России она стремилась сохранить хотя бы некоторую автономию от светской власти.