Терроризм: проблема уголовно-правового урегулирования

2. В действиях этого лица не должно содержаться признаков иных составов преступлений. Если же таковые имеются, то, видимо, освобождаясь от уголовной ответственности за подготовку акта терроризма, лицо будет подлежать ответственности за такое иное преступление. Например, сели лицо незаконно приобрело и хранило огнестрельное оружие с целью дальнейшего его использования в акте терроризма, то, при соблюдении первого условия, оно будет освобождено от ответственности за терроризм, но будет нести ответственность за незаконный оборот оружия (ст. 222 УК РФ).

И еще одно обстоятельство. Если исполнитель акта терроризма добровольно отказался от доведения преступления до конца, то такой добровольный отказ исключает уголовную ответственность за преступление, к которому субъект готовился или на которое покушался. Лицо при добровольном отказе несет ответственность только за тс преступления, которые оно фактически совершило при приготовлении или покушении к другому преступлению. Как известно, признаками добровольного отказа являются: а) добровольность - то есть прекращение преступной деятельности лицом по собственной инициативе; мотив отказа не имеет значения (в том числе мотив страха перед ответственностью, боязни разоблачения и т.д.); б) окончательность - лицо прекращает преступную деятельность полностью и бесповоротно, не откладывая ее продолжение на будущее См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Наумова. - М., 1996. - С. 111-113..

Вследствие вышесказанного мы считаем, что в примечании к ст. 205 УК РФ содержится указание на добровольный отказ.

3.2 Отграничение терроризма от смежных преступлений

Среди одноуровневых с терроризмом деяний, как международного характера, так и внутригосударственного значения наиболее часто имеют схожесть с ним по тем или иным отдельным признакам такие, как пиратство, диверсия, действия, направленные на насильственное изменение либо свержение конституционного строя или на захват государственной власти, захват заложника, посягательство на жизнь государственного и общественного деятеля и т. д.. которые нередко в литературе рассматриваются как проявления терроризма, что вряд ли правильно, так как все те деяния имеют свои отличительные черты самостоятельных преступлений.

Вопрос о соотношении терроризма и пиратства (ст.227 УК РФ) обычно возникает перед исследователями, занимающимися проблемой безопасности морского судоходства, однако в их научных работах либо вообще не проводится разграничения между этими преступлениями, либо проводится по второстепенным признакам.

Так, С.О. Допилка по существу усматривает разницу между терроризмом и пиратством лишь в том, что первый совершается с политической направленностью, а последний по личным мотивам. Допилка С. О. Уголовная ответственность за терроризм и пиратство на море. Авто-реф. дисс. ... канд. юрид. наук. Киев, 1993. С. 19-21. Л.А. Моджорян, полагая, что понятие морского терроризма вообще следует включить в концепцию пиратства, поскольку между ними, по ее мнению, нет принципиальной разницы, к числу их общих признаков относит подрыв свободы морей и угрозе безопасности мореплавания, а их характерной чертой считает «запугивание», т. е. поведение преступника, рассчитанное на то, чтобы вызвать ужас, парализующий жертв нападения» Моджорян Л. А. Терроризм на море. Борьба государств за безопасность морского судоходства. М.: Междунар. отношения, 1991. С. 37..

Однако терроризм, как известно, совершается не только по политическим мотивам и представляет собой не политическую акцию, а преступное деяние, что же касается запугивания жертв нападения, то если для пиратов -- это основной момент в процессе запугивания, для террористов же -- это промежуточный этап, служащий средством запугивания третьих лиц, заинтересованных в безопасности жертв нападения. Если для пиратов захватом судна и находящихся на нем людей и имущества преступная деятельность исчерпывается, то для террористов с этого преступные действия лишь начинаются, поскольку достижение их целей связано не с поведением жертв нападения в ходе насильственных действий, а с поведением третьих лиц, на которых и призвана оказать воздействие насильственная акция. Действия пиратов в отличие от террористов направлены на удовлетворение их интересов непосредственно в ходе насильственных актов, целью которых является захват людей, часто для продажи и эксплуатации, захват грузов и ценностей для обогащения Карпец И.И. Преступления международного характера. С. 180..

Борьба с пиратством (морским разбоем) регулируется Женевской конвенцией об открытом море (1958 г.) и Конвенцией ООН по морскому праву (1982 г.). Под пиратством здесь понимается неправомерный акт насилия, задержание или грабеж в открытом море или в месте, находящемся вне юрисдикции государства, совершаемый с личными целями экипажем или пассажирами частновладельческого судна или летательного аппарата и направленный против другого судна или летательного аппарата, против лиц и имущества, находящихся на борту.

В соответствии с международными соглашениями, пиратскими признаются лишь действия частновладельческих судов или летательных аппаратов либо государственных судов или летательных аппаратов, экипаж которых поднял мятеж и вышел из-под контроля государственных структур, что исключает возможность так называемого «государственного пиратства», поэтому действия военных судов и летательных аппаратов должны квалифицироваться как акты агрессии со стороны государства, которому они принадлежат, и влечь за собой политическую и моральную ответственность государств и уголовную ответственность непосредственных исполнителей.

Исследуя проблему пиратства. И. И. Карпец задается вопросом: правомерно ли считать пиратством бомбардировку и обстрел? И далее дает следующий ответ: «Традиционное понятие пиратства связано с захватом людей, захватом имущества и т. д., т. е. извлечением выгоды. Чего достигает "пират", когда обстреливает корабль либо путем налета с воздуха уничтожает корабль или людей? Сходство с пиратством лишь в одном: действия совершаются в открытом море. На этом сходство кончается. По традиции такие действия называются пиратством, однако, представляется, что в подобных случаях есть основания для иной квалификации. Действия преступников, уничтожающих корабль и людей, на нем находящихся, путем налета с воздуха, скорее сходны с действиями террористов». Карпец И. И. Преступления международного характера. С. 179-181.

Соглашаясь с И.И. Карпецом, что такие действия трудно назвать пиратством, одновременно невозможно согласиться с тем, что они сходны с действиями террористов. Для террористов любые акты насилия имеют особый смысл, террористы ничего не совершают «просто так» без намерения «обнародовать» свои действия и оказать психологическое давление на общественность или властные структуры. Поэтому действия преступников, уничтожающих корабль и находящихся на нем людей путем налета с воздуха или иным путем, которые не преследуют ни цели извлечения материальной или другой выгоды, ни цели понуждения к принятию какого-либо решения, если они совершены не военнослужащими какого-либо государства, а частными лицами, скорее всего, сходны с действиями бандитов и должны квалифицироваться как акты международного бандитизма. Если же они совершены военнослужащими того или иного государства, то подлежат квалификации как акты агрессии.

Насильственные действия при терроризме сопряжены с воздействием на третьих лиц в целях понуждения их к выгодному для виновных поведению, тогда как при бандитизме и пиратстве виновные не рассчитывают на определенное поведение какой-либо третьей стороны, а достигают поставленных целей своими силами и средствами непосредственно в ходе самих актов насилия. Таким образом, если бандитизм (ст. 209 УК РФ) и пиратство (ст. 227 УК РФ) завершаются актом насилия, то терроризм с этого только начинается.

В этой связи представляется неточной позиция О.В. Будницкого, который в своей книге «История терроризма в России» отнес к разряду терроризма действия группы грузинских боевиков под руководством И.В. Сталина и Камо (С. А. Тер-Петросяна), совершавшей в Тифлисе в течение 1907-1908 годов вооруженные налеты на инкассаторские кареты, почты, ломбарды с целью «экспроприации» и пополнения кассы большевистской партии История терроризма в России... С. 410--421.. По всем объективным и субъективным признакам эти действия следует квалифицировать как бандитизм (ст. 209 УК РФ) или разбой (ст. 162 УК РФ), но не терроризм, поскольку здесь цель имущественного обогащения удовлетворилась в ходе самих насильственных акций без каких-либо «промежуточных» действий, направленных на понуждение к выгодному поведению, к тому же огласку эти действия получали уже по факту их совершения без особых стремлений лиц. их совершивших, к созданию обстановки запугивания, страха и использованию ее как фактора предупредительного воздействия по отношению к населению или властям. А поэтому говорить о терроризме здесь не приходится.

По ряду объективных признаков терроризм обнаруживает много сходства с диверсией (ст. 281 УК РФ). Согласно ст. 281 УК РФ диверсией признается совершение взрыва, поджога или иных действий, направленных на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи, объектов жизнеобеспечения населения в целях подрыва экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации

В этой связи возникает необходимость в детальном отграничении терроризма от диверсии. По существу проведенных отграничений в этой части см. также: Емельянов В. П. Терроризм, бандитизм, диверсия: вопросы разграничения // Законность. 2000. № 1. С. 53-54. Их основные различия, как представляется, заключаются в следующем: во-первых, если диверсия, объективно выражается лишь в совершении взрывов, поджогов и иных общеопасных действий, то терроризм подобными действиями не исчерпывается и включает в себя также угрозу таковыми, а если рассматривать терроризм как явление в самом широком смысле, то сюда можно включить и иные насильственные действия (убийства, похищения людей и т. д.) и угрозы их совершением; во-вторых, если при совершении диверсии действия виновных направлены на само причинение того или иного вреда (разрушение или повреждение предприятий, зданий, сооружений, объектов жизнеобеспечения населения, массовые отравления и т. д.), то при совершении терроризма -- на устрашение населения или его части, создание и поддержание обстановки страха; в-третьих, целью диверсионных актов является ослабление государства, подрыв его экономической безопасности и обороноспособности, дестабилизация деятельности государственных органов или общественно-политической обстановки, тогда как цели актов терроризма состоят в оказании воздействия на принятие какого-либо решения или отказ от него; в-четвертых, диверсанты действуют тайно и не афишируют свою деятельность, тогда как террористы обычно действуют открыто, демонстративно, с предъявлением своих требований и амбиций.

Следует отличать терроризм от посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ). Терроризм не всегда представляет собой как бы особый случай террористического акта, поскольку, во-первых, терроризм может выражаться не только в насильственных действиях, повлекших реальные последствия, но и в угрозе осуществления таких действий, т. е. в этой части смысловое наполнение термина «терроризм» выходит за рамки понятия «террористический акт», содержанием которого охватываются лишь реально совершившиеся насильственные действия, а не угроза их совершения; во-вторых, насильственные действия и угрозы таковыми при совершении терроризма направлены в отношении неопределенного количества невинных жертв, тогда как жертва насилия при совершении террористического акта строго персонифицирована; в-третьих, терроризм совершается всегда общеопасным способом (взрывы, поджоги и т. п.) и влечет за собой не только невинные жертвы, но и материальный вред, а террористический акт - как правило, способом, опасным лишь для конкретного лица, но не для окружающих. Хотя, как уже отмечалось, террористический акт и акт терроризма при определенных условиях могут и совпадать по объему, в частности, в случае совершения террористического акта общеопасным способом, в результате чего террористический акт обретает также и черты терроризма.

С терроризмом нередко путают и действия, направленные на насильственное изменение либо свержение конституционного строя или на захват государственной власти (ст. 278 УК РФ).

Так, в своей книге «История гестапо» Ж. Деларю приводит следующую довольно интересную информацию о попытке совершения австрийскими нацистами в 1934г. государственного переворота и свержения правительства Дольфуса: «25 июля около полудня 154 эсэсовца их 89-го австрийского батальона СС под командованием Гольцвебера, одетые в форму австрийской гражданской гвардии, внезапно захватили канцелярию, потратив на это всего несколько минут благодаря соучастию начальника полиции майора Фея. Серьезно раненого Дольфуса положили на диване в зале конгресса. Как бы проявляя заботу, от него потребовали подать в отставку. Он отказался. Тогда перед ним положили ручку и бумагу, лишили всякой помощи и настаивали на подписании. Он умер в 18 час., без врача и священника, которых требовал позвать, но так и не сдался. А тем временем лояльные войска и полиция окружили здание парламента. Вечером стало известно, что Муссолини сразу же отреагировал на этот переворот и мобилизовал пять дивизий, которые направлялись к границе у Бреннера. В 19 час мятежники сдались. Гитлер открыто и подчеркнуто отозвал д-ра Рита, германского посланника в Вене, с которым мятежники поддерживали постоянную телефонную связь весь день 25-го. Еще раз грубые методы привели к провалу. Гитлер чувствовал, насколько они опасны, если их не оправдывает последующий успех» Деларю Ж. История гестапо /пер. с фр. Ю.А. немашаева и др. Смоленск, Русич. 1993. С. 218..

Автор книги квалифицировал действия австрийских нацистов как терроризм, с чем, конечно, трудно согласиться по следующим основаниям. Во-первых, здесь насилие не только не было отдалено от лица, принимающего решение, как это обычно имеет место при терроризме, но и не носило характера опосредованного принуждения, как это имеет место в преступлениях террористической направленности, когда цель достигается не в рамках насилия, а благодаря ему-- как одному из условий формирования воли потерпевшего. Что касается действий австрийских нацистов, то поставленные ими цели они реализовывали в ходе самого акта насилия, без всякого упования на чье-то обдуманное решение на фоне насилия. Здесь был не фон насилия, здесь было само насилие, где требования в адрес главы правительства выглядели лишь составной частью (причем не самой важной) единого процесса насильственных действий, направленных на захват власти посредством собственных действий.

Уступка главы правительства нужна была нацистам лишь в порядке дополнительного морального фактора при фактически осуществленной попытке захвата власти собственными силами и средствами, в то время как терроризм и другие преступления террористической направленности предполагают такого рода уступки в качестве главного и единственного варианта достижения цели. Во-вторых, с позиции чисто правовых критериев в действиях нацистов содержатся признаки гораздо более серьезных преступлений, чем терроризм -- особо опасных преступлений против государства. Поэтому даже если бы эти действия и обрели форму терроризма, их все равно невозможно было бы квалифицировать как терроризм, поскольку они подлежали квалификации по статьям Уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за более тяжкие преступления. И в-третьих, о терроризме здесь не может быть речи и потому, что в данном случае официальная власть столкнулась не с горсткой фанатиков, а с мощной оппозицией, имеющей прочную материальную и социальную базу как у себя в стране, так и в соседних государствах и способной вступить в открытый вооруженный конфликт с целью взятия власти в свои руки. То есть данный эпизод был не каким-то одиночным актом, а как показал дальнейший ход истории. -- структурным элементом организуемого и осуществляемого нацистами единого тотального террора.

От акта терроризма следует отличать также совершение общеопасных действий на почве хулиганских побуждений совершенных с применением оружия и предметов используемых в качестве оружия (ст. 213 УК РФ). Основное отличие здесь можно усмотреть по мотивации и целям преступного посягательства.

Хулиганский мотив заключается в стремлении виновного открыто противопоставить себя, свое поведение общественному порядку, общественным интересам, показать свое пренебрежение к окружающим, проявить цинизм, жестокость, дерзость, учинить буйство и бесчинство, показать грубую силу или продемонстрировать пьяную удаль и таким образом поиздеваться над беззащитными, обнаружить свое «превосходство» над другими гражданами. Даньшин И. Н. Ответственность за хулиганство по советскому уголовному праву. Харьков, Изд-во Харьковского ун-та, 1971. С. 89; Борисов В. И., Куц В. Н. Преступлений против жизни и здоровья: вопросы квалификации. Харьков, НПКФ Консум, 1995. С. 12; Сташис В. В., Бажанов М. И. Личность -- под охраной уголовного закона. Симферополь,Таврида, 1996. С. 26. В этой части хулиганский мотив в значительной мере схож с террористической направленностью деяния, но в отличие от актов терроризма, для которых характерна мотивационная обстоятельность, конкретность, определенность, хулиганским побуждениям свойственна некая легковесность и ничтожность. Рассматривая специфику хулиганского мотива применительно к умышленному убийству, В. И. Борисов и В. Н. Куц указывают на следующее: «Хулиганский мотив при умышленном убийстве, как правило, характеризуется следующими моментами: а) мотив появляется быстро, внезапно (вдруг, без подготовки, формируется скоротечно) и реализуется в течение короткого промежутка времени; б) убийство представляет собой неадекватную реакцию субъекта на поведение потерпевшего (ничтожность повода к убийству); в) налицо легковесность мотива и цели действия».Борисов В. И., Куц В. Н. Указ. соч. С. 13.

Легковесность мотивации обусловливает и неясность цели хулиганских действий, что позволяет сделать вывод об определенном слиянии мотива и цели совершения хулиганства. «Отсутствие ясного сознания цели у хулигана, -- предлагает И. Н. Даньшин, -- слияние цели с мотивом обусловливает то, что цель хулиганских действии заключается в самом совершении этих действии» Даньшин Н. И. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.: Юрид. лит.,1973. С. 163.. На это же обстоятельство обращает внимание и В. Т. Калмыков. «Цель хулиганства, -- пишет он -- заключается в демонстрации хулиганом своего пренебрежения к обществу и установленному в нем правопорядку. Она становится очевидной сразу же после выяснения умысла и мотива хулиганства» Калмыков В. Т. Хулиганство и меры борьбы с ним. Минск, Беларусь, 1979. С. 28.. В отличие от целей, имеющих место при совершении хулиганских действий, целевая направленность актов терроризма характеризуется ясностью и определенностью и служит удовлетворению осознанных потребностей виновных.

По внешним признакам терроризм может иметь общие черты с умышленным убийством, совершенном способом, опасным для жизни многих лиц (ст.105 ч.2 п. е УК РФ). Данный вид умышленного убийства имеет место тогда, когда для лишения жизни потерпевшего виновный избирает такой способ, который создает реальную опасность для жизни других лиц См. подробно: Сташис В. В., Баженов М. И. Указ. соч. С. 38-42; Борисов В. И., Куц В. Н. Указ. соч. С. 19-20..

Реальная опасность для жизни лиц создается и при акте терроризма, который в качестве структурного элемента может включать в себя и совершение действий, ведущих к гибели людей в результате общеопасного способа насильственного акта, однако при терроризме лишение жизни одного или нескольких человек каким бы то ни было способом не составляет целевую направленность действий виновного, тогда как при умышленном убийстве общеопасным способом лишение жизни потерпевшего есть тот основной результат, к которому стремится виновный, избрав столь опасный способ совершения убийства.

Убийство лишь тогда принимает террористический характер, когда служит средством запугивания и воздействия на кого-либо в целях корректировки поведения в интересах виновных, поэтому хотелось бы заметить, что представляются весьма сомнительными выводы об отнесении к категории террористических актов убийства, совершенного 21 ноября 1869 г. автором «Катехизиса революционера» С. Г. Нечаевым См.: История терроризма в России... С. 43-62..

Изучение материалов, касающихся этого факта, показывает, что мотивация убийства обусловлена разногласиями, возникшими между С. Г. Нечаевым и студентом И. И. Ивановым на почве отказа последнего от выполнения его указания о расклеивании прокламаций в столовых по месту учебы потерпевшего. Убийство было организовано Нечаевым по предварительному сговору группой лиц и по существу представляло собой акт расправы в порядке мести за невосприятие его требовании. Но деяния, совершенные по мотивам мести, не относятся не только к террористическим актам, но и вообще к преступлениям с признаками (элементами) терроризирования, если они не служат средством понуждения к выполнению каких-либо действий в интересах виновного. Однако могло ли совершенное Нечаевым деяние как-то повлиять на поведение других в заданном им направлении? Мог ли он после этого как-то контролировать ситуацию и понуждать к каким-либо действиям на фоне созданного впечатления?

Как известно, сразу же после убийства Нечаев бежал за границу, был отвергнут всей русской революционной эмиграцией, скитался по Европе до 1872 г. -- до момента выдачи его Швейцарией России как общеуголовного преступника. В России он был осужден к 20 годам лишения свободы и в ноябре 1882 г. умер в местах заключения.

Из всего калейдоскопа событий, последовавших вслед за совершением убийства, со всей очевидностью усматривается, что это деяние было последним действием Нечаева в России, и он, безусловно, осознавал уже в момент убийства, что больше он никого и ни к чему не сможет понудить, что это «финиш» его преступной деятельности, поэтому ни о каком акте насилия «в назидание» другим с целью корректировки на этом фоне их поведения здесь не могло быть речи. И, несмотря на некоторую внешнюю схожесть с террористическим актом, рассматриваемое деяние следует квалифицировать как убийство на почве мести за отказ от выполнения требований. С учетом того, что по современным понятиям месть по таким основаниям может быть расценена и как ничтожный повод, то возникает вопрос и о возможности квалификации его действий как умышленного убийства из хулиганских побуждений. Что же касается террористической направленности, то установить ее в действиях Нечаева не представляется возможным.

И, конечно же немалую сложность представляет собой отграничение терроризма, сопряженного с требованиями материального характера, от вымогательства, сопряженного с общеопасными деяниями либо угрозами таковыми (ст. 163 УК РФ).

В основном их различие заключается в том, что действия террористов носят публичный характер, тогда как вымогатели стараются действовать конфиденциально, без лишней огласки. Соответственно и обстановка страха террористами создается на социальном уровне и служит средством запугивания неопределенно большого количества людей, тогда как при вымогательстве запугивание осуществляется на индивидуальном или узкогрупповом уровне.

Более детальное разграничение терроризма со смежными преступлениями возможно на основе изучения признаков соответствующих составов, существующих в уголовном законодательстве, а это, в свою очередь, предъявляет особые требования к вновь вводимому в уголовные кодексы составу терроризма, который в полной мере должен отразить сущностные характеристики терроризма и органически присущие ему составные элементы и не содержать в своей конструкции признаков иных преступлений, уже нашедших закрепление в действующем уголовном законодательстве.

Так, например, именно по признакам объективной стороны терроризм отграничивается от захвата заложников (ст. 206 УК РФ), угона судна водного или воздушного транспорта (ст.211 УК РФ) и других смежных составов. Если же в содеянном устанавливаются деяния, характерные для нескольких таких составов, то содеянное квалифицируется по совокупности терроризма и этих преступлений. Так, например, именно по совокупности терроризма и захвата заложников были квалифицированы нападение чеченских боевиков на город Буденновск и последующее за этим удержание многих заложников в районной больнице летом 1995 года.

Все признаки терроризма содержатся в составе преступления предусмотренного ст. 206 УК РФ, само деяние достигает самого опасного уровня терроризирования. При захвате заложников требования предъявляются открыто, нередко субъект намеренно стремится придать им широкий резонанс, выступив с «заявлением», предъявив ультиматум и т.д. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Изд. 3-е, изм. и доп./ Под общей редакцией Генерального прокурора Российской Федерации профессора Ю.И. Скуратова и Председателя Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедева. М. НОРМА-ИНФРА - М., 2000. С.500.

Однако возможна и обратная ситуация, когда смежные составы преступления содержат признаки терроризма. Например, при захвате заложников виновный угрожает совершением каких-либо действий в целях оказания воздействия на принятие решений органами власти. К таким ситуациям применимо определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации по делу Бугаева и других от 11 февраля 2000 г. № 2-0122/99. В указанном определении разъясняется, что угроза расстрелом заложников и иные действия, совершенные в целях понуждения к выполнению каких-либо действий, охватываются составом преступления, предусмотренного ст. 206 УК РФ, и дополнительной квалификации по ст. 205 УК РФ не требуют Бюллетень Верховного Суда РФ. -2001. № 1. С. 10..

Отличие заведомо ложного сообщения об акте терроризма (ст.207 УК РФ) т.е. ложном сообщении о готовящемся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, от непосредственно терроризма проводится по признаку ложности такого сообщения. Уголовный кодекс Российской Федерации: Научно-практический комментарий./Под ред. Л.Л. Кругликова и Э.С. Тенчева. - Ярославль, 1998. - С.294.

Если из названия статьи однозначно усматривается, что ею устанавливается ответственность лишь за заведомо ложное сообщение об акте терроризма, т.е. о деянии, подпадающем под признаки ст.205 УК РФ, и только, то из конструкции диспозиции ст.207 УК РФ усматривается совсем иное, поскольку здесь речь идет о заведомо ложном сообщении, о готовящемся взрыве поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий и никаких оговорок относительно того, что имеются в виду лишь деяния террористического характера, не делается. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование.- М., «Щит-М», 2001. - С.91

Возникает вопрос, как квалифицировать заведомо ложное сообщение, к примеру, об акте диверсии, вандализма, пиратства, бандитизма, захвата заложников, воздушного судна, зданий или сооружений и т.п. Если исходить из названия статьи, то все подобные сообщения находятся за рамками данного состава, ибо это не сообщения об акте терроризма. Хотя по всем своим признакам они подходят под этот состав преступления.

В тоже время признаки состава (как они сформулированы в диспозиции) позволяют квалифицировать по данной статье любые заведомо ложные сообщения о готовящемся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий. Кудаев А.В. Ответственность за заведомо ложное сообщение об акте терроризма. //Российская юстиция. - 1999. - №10. - С.73.

Терроризм как массовое и политически значимое явление-результат повальной «деидеологизации», когда отдельные группы в обществе легко ставят под сомнение законность и права государства, и тем само оправдывают свой переход к террору для достижения собственных целей. Емельянов В.П. Особенности объективной стороны терроризма. - М., 1998. - С. 89.

Терроризм сегодня - это мощнейшее оружие, инструмент, используемый не только в борьбе против Власти, но очень часто - и самой Властью.

Нонсенс очевидный, к тому же ведущий не только к противоречивой практике, но и к безгранично расширительному толкованию самого понятия терроризма, а значит, к схоластическим спорам в уголовно-правовой науке.

Терроризм - это публично совершаемые обще опасные действия или угрозы таковыми, направленные на устрашение населения или социальных групп, в целях прямого или косвенного воздействия на принятие какого-либо решения или отказ от него в интересах террористов.

Заключение

На основании изложенного представляется возможным сформулировать следующие выводы и предложения.

Терроризм, будучи сложным, многомерным явлением, тем не менее, при разработке его общего понятия должен быть формально определен такими правовыми признаками, которые не позволяли бы легко манипулировать этим понятием и произвольно употреблять его при характеристике тех или иных явлений действительности.

Дать подобное определение терроризма с помощью перечисления конкретных деяний, в которых выражается террористическая направленность поступка, либо с помощью перечисления альтернативных признаков, не представляется возможным. Напротив, терроризм можно определить лишь посредством установления системы признаков, характеризующих в своем неразрывном единстве его специфику. Таковыми признаками выступают: совершение или угроза совершения общеопасных деяний, направленность их на устрашение населения или какой-то его части, оказание влияния на принятие решения государством, международной организацией, физическим, юридическим лицом или группой лиц.

Терроризм, будучи ядром преступлений с признаками (элементами) терроризирования вообще и террористического характера в частности, не должен по конструкции своего состава существенно отличаться от тех родственных составов, в которых признаки терроризирования выражены в качестве обязательных и в безальтернативном порядке, в противном случае состав терроризма будет со держать «примеси» признаков деяний, не имеющих к тому прямого отношения. Поэтому состав терроризма в уголовном законе может быть сформулирован как сложный (составной) и отражать многообъектность данного преступного посягательства, сложность самого деяния, состоящего из различных взаимосвязанных и взаимообусловленных действий и возможность наступления полипоследствия. Состав терроризма должен находиться в числе норм о преступлениях, посягающих на общественную безопасность, и сформулирован следующим образом: «Терроризм, то есть совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти действия сопряжены с нарушением общественной безопасности, устрашением населения, в целях оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях при реальной возможности ее осуществления - наказываются...».

Терроризм следует отличать от террористического акта и других преступлений террористического характера. Их основное отличие состоит в том, что терроризму свойственен общеопасный характер насильственных действий, могущих повлечь неопределенно большое число невинных жертв и иные тяжкие последствия. По остальным признакам (направленность действий на устрашение населения и оказание влияния на принятие какого-либо решения) они совпадают.

Терроризм и преступления террористического характера отличаются от остальных преступлений с признаками (элементами) терроризирования в основном тем, что при совершении последних отсутствует такой компонент, как создание обстановки страха на социальном уровне, а устрашающее воздействие осуществляется лишь на уровне индивидуальном или узкогрупповом.

Терроризм и преступления с признаками терроризирования относятся к категории сложных преступлений, в которых одно действие (бездействие), направленное на устрашение, имеет вспомогательный характер по отношению к основному действию -- понуждению к выполнению требований. При этом преступления террористического характера отличаются от других преступлений с признаками терроризирования тем, что здесь существует сложность вспомогательного действия, обусловленная наличием двух уровней устрашения -- 1) населения или какой-то его части и 2) адресатов воздействия.

Учитывая, что террористический характер могут возыметь многие деяния, а в конкретных составах преступлений собственно террористические признаки, как правило, не выделены, представляется возможным в статье Общей части УК, устанавливающей перечень обстоятельств, отягчающих наказание, признать таковым обстоятельством -- совершение преступления с террористической направленностью.

Терроризм и преступления с признаками терроризирования следует отличать от террора и других общесоциальных категорий действительности (война, геноцид, экоцид и т. п.), так как они находятся на различных уровнях в иерархии общественных событий. Отсюда представляются некорректными еще встречающиеся в научной литературе такие понятия, как «государственный терроризм», «террористическая политика» и т. п., поскольку согласно международным конвенциям и уголовному законодательству государство не может быть субъектом преступления, а соответственно и эти понятия не имеют под собой законодательной основы.

Библиография

Нормативно-правовые акты

1. Конституция РФ. - М. 1993

2. УК РФ. - М. Проспект. 2004

3. УК РСФСР.- М. Кодекс. 1994

4. Федеральный закон РФ № 26 « О внесении изменений и дополнений в УК РФ» от 9 февраля 1999 года// Российская газета. - 1999. 12 февраля.

5. Федеральный закон РФ № 150 - ФЗ «Об оружии» от 13 декабря 1996 года// Российская газета. - 1996. 18 декабря.

6. Федерального закона РФ № 136- ФЗ «Об использовании атомной энергии» от 21 ноября 1995 года// Российская газета. - 1997. 13 февраля.

7. Федеральный закон «О борьбе с терроризмом», от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ// Российская газета. - 1998. 11 октября.

8. Закон РФ «О безопасности» от 5 марта 1992 года // Российская газета. - 1992, 6 мая.

9. Собрание законодательства Российской Федерации. - 1998. - № 31.- Ст. 3808.

10. Конвенция о физической защите ядерного материала от 3 марта 1980 года // Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. - М., 1989.

11. Концепция: человек разумный против человека насилия. Принята на первом заседании международного организационного комитета ВААФ 5 декабря 2000 г. Вена, Австрия.

12. Европейская конвенция по борьбе с терроризмом от 27 января 1977 года// Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. - М., 1989.

13. Конвенция по борьбе с преступным захватом летательных аппаратов от 16 декабря 1970 года// Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. - М., 1989.

14. Конвенции по борьбе с преступными актами, направленными против безопасности гражданской авиации от 23 сентября 1971 года// Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. - М., 1989.

15. Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов от 14 декабря 1973 года// Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. - М., 1989.

16. Конвенции о борьбе с захватом заложников от 17 декабря 1979 года// Сборник международных договоров СССР. Вып. 43. - М., 1989.

17. Указ Президента Российской Федерации от 22 января 2001 г. № 61 «О мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации»

Научная литература и материалы периодической печати

1. Аксенов А. В чьих интересах совершается теракт? //Уголовное право. Журнал. - 2002. - № 4. - С. 5.

2. Блищенко И.П., Жданов Н.В. Международно-правовая борьба с терроризмом // Правоведение. 1975. № 1.

3. Борисов В.И., Куц В.Н. Преступлений против жизни и здоровья: вопросы квалификации. Харьков, НПКФ Консум, 1995.

4. Бояр-Созанович Т.С. Международный терроризм: политико-правовые аспекты. Киев;Одесса: Лыбидь, 1991.

5. Антонян Ю.М. Терроризм: криминологическое и уголовно-правовое исследование. - М. 2001.

6. Волк С. С. Народная воля. 1879-1882. М.-Л.: Наука, 1966.

7. Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. Л.: ЛГУ, 1978.

8. Даль В. Толковый словарь Живого Великорусского языка. - Т. I. - М.. 1998.

9. Даль В. Толковый словарь Живого Великорусского языка. - Т. 4. - М.. 1998.

10. Даньшин И.Н. Ответственность за хулиганство по советскому уголовному праву. Харьков, Изд-во Харьковского ун-та, 1971.

11. Даньшин Н.И. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.: Юрид. лит.,1973.

12. Деларю Ж. История гестапо /пер. с фр. Ю.А. Немашаева и др. Смоленск, Русич. 1993.

13. Демиденко В.В., Прус В.М., Шемякин А.Н. Пиратство, терроризм, мошенничество на море (правовые аспекты). 2-е изд. Одесса, АО БАХВА, 1997.

14. Долгова А.И. Преступность в России начала XXI века и реагирование на нее. М. 2004.

15. Допилка С.О. Уголовная ответственность за терроризм и пиратство на море. Авто-реф. дисс. ... канд. юрид. наук. Киев, 1993.

16. Емельянов В.П. Особенности объективной стороны терроризма. - М., 1998.

17. Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования. Уголовно-правовое исследование. - М.. 2000.

18. Емельянов В.П. Субъективная сторона терроризма. - М., 1998

19. Емельянов В.П. Проблемы уголовно-правовой борьбы с терроризмом // Государство и право. - 2000. - № 3.

20. Емельянов В.П. Проблемы ответственности за международный терроризм // Государство и право. - 2000. - № 1.

21. Емельянов В.П. Терроризм как деяние и состав преступления. - Харьков, 1999.

22. Емельянов В.П. Терроризм, бандитизм, диверсия: вопросы разграничения // Законность. 2000. № 1.

23. Ермакова Л. Комарова М. Цель как признак терроризма // Уголовное право. - 2002. - №2.

24. Замковой В.И., Илъчиков М.Л. Терроризм - глобальная проблема современности. - М., 1996.

25. Калмыков В.Т. Хулиганство и меры борьбы с ним. Минск, Беларусь, 1979.

26. Карпец И.И. Преступления международного характера. М.: Юрид. лит., 1979.

27. Карпец И.И. Международная преступность. М.: Наука, 1988.

28. Качмазов О. Уголовная ответственность за терроризм // Законность. - 1998. -№ 8.

29. Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Практический курс уголовного права России. - Ставрополь, 2001.

30. Киреев М.П. Борьба с терроризмом на воздушном транспорте. Учебное пособие. М.: НИИ МВД РФ, 1992.

31. Кригер Г.Л. Ответственность за корыстно-насильственные преступления // Насильственная преступность. - М., 1997.

32. Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Наумова. - М., 1996.

33. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Изд. 3-е, изм. и доп./ Под общей редакцией Генерального прокурора Российской Федерации профессора Ю.И. Скуратова и Председателя Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедева. М. НОРМА-ИНФРА - М., 2000.

34. Комиссаров В.С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества по новому УК РФ.-М., 1997.

35. Комиссаров В. Захват заложников: происхождение нормы, вопросы совершенствования // Законность. 1995. № 3. С. 42-46.

36. Коробеев А.И. Транспортные правонарушения: квалификация и ответственность. М.: Юрид. лит., 1990.

37. Кудаев А.В. Ответственность за заведомо ложное сообщение об акте терроризма. //Российская юстиция. - 1999. - №10.

38. Ляхов Е.Г. Проблемы сотрудничества государств в борьбе с международным терроризмом. М. 1988

39. Ляхов Е.Г. Терроризм и межгосударственные отношения. - М.. 1991.

40. Ляхов Е.Г., Попов А.В. Терроризм: национальный, региональный и международный контроль. - Москва - Ростов-на-Дону, 1999.

41. Мальцев В.В. Терроризм: проблема уголовно-правового урегулирования // Государство и право. - 1998. - № 8

42. Международное право в документах: Учеб. пособие / Сост. Н.Т. Блатова. М.: Юрид. лит., 1982.

43. Международное право. Учебник/ Под ред. Н.Т. Блатовой. М.: Юрид. лит., 1987.

44. Международное уголовное право / Под ред. В.Н. Кудрявцева. - М., 1999.

45. Мелентьева Н. Размышления о терроре // Элементы. Евразийское обозрение. - 1996. - № 7.

46. Мирский Г.М. Современный терроризм в контексте глобализации // Мировая экономика и международные отношения. 2002. № 3

47. Мовчан А.П. Международный правопорядок. М.:ИГП РАН, 1996.

48. Моджорян Л.А. Терроризм: правда и вымысел. - М.. 1983.

49. Наумов, А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М., 1996.

50. Моджорян Л.А. Терроризм на море. Борьба государств за безопасность морского судоходства. М.: Междунар. отношения, 1991.

51. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. - М., 1960

52. Овчинников Г.В. Терроризм. - СПб., 1998.

53. Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М.. 1984.

54. Панов В.П. Международное уголовное право: Учебное пособие. М.: ИНФРА-М. 1997.

55. Петрищев В.Е. Заметки о терроризме. - М., 2001.

56. Ромашкин П.С. Преступления против мира и безопасности человечества. М.: Наука, 1967.

57. Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. - М., 1998.

58. Салимов К.П. Современные проблемы терроризма. - М., 1999.

59. Старушенко Г.Б. Правовые аспекты борьбы с международным терроризмом // Ежегодное собрание Советской ассоциации международного права. Сб. тезисов. XXIX. - М., 1986.

60. Сташис В.В., Бажанов М.И. Личность -- под охраной уголовного закона. Симферополь, Таврида, 1996.

61. Седов М.Г. Героический период революционного народничества (Из истории политической борьбы). М.: Мысль, 1966.

62. Трайнин А.Н. Уголовная интервенция. М.: Госюриздат, 1935.

63. Трайнин А.Н. Избранные произведения. Защита мира и уголовный закон. М.: Наука, 1969. С. 40-41.

64. Терроризм: психологические корни и правовые оценки. Материалы "круглого стола" // Государство и право. - 1995. - № 4.

65. Уголовный кодекс Российской Федерации (Общая часть). Проект. - М., 1994.

66. Уголовный кодекс Российской Федерации: Научно-практический комментарий./Под ред. Л.Л. Кругликова и Э.С. Тенчева. - Ярославль, 1998.

67. Уголовное право. Особенная часть / Под. ред. А.И. Рарога. М., 1997.

68. Флетчер Дж., Наумов А.В. - Основные концепции современного уголовного права. - М., 1998.

69. Цепелев В. Европейская конвенция о пресечении терроризма теперь обязательна и для России // Российская юстиция. - 2001. - № 2.

70. Щербаков С.П., Сичкин А.В. Деятельное раскаяние в совершенном преступлении. - М., 1997.

Материалы судебной практики

1. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ (по уголовным делам) за 1994-1998 гг. - М.. 1999. -С. 134.

2. Сборник Постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М., 1997.

3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 14 февраля 2000 года «О судебной практике, о преступлениях несовершеннолетних» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2000. - № 4.

4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 5 от 25 июня 1996 года «О судебной практике по делам о хищении и незаконном обороте оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1996. - № 6.

5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» от 27 января 1999 года// Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 1.

6. Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 3 от 4 мая 1990 года «О судебной практике по делам о вымогательстве» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1990. - № 5.

7. Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 января 1997 года «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» » // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1997. - № 3.

8. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 3.

9. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1999. - № 4.

10. Бюллетень Верховного Суда РФ.- 1994. - № I.

11. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1996. - № 8.

12. Бюллетень Верховного Суда РФ. -1997. - № 3.

13. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1992. - № 9.

14. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1995. - № 5.

15. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1998. - № 10.

16. Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1990.-№ 3.

17. Бюллетень Верховного Суда РФ. -2001. - № 1.

Приложение 1

Приложение 2