Проблемы эвтаназии

Если закон штата Мичиган был ответом на деятельность Кеворкяна, то закон, принятый в штате Орегон в 1994 г., можно рассматривать как реакцию на другую врачебную историю. "Через несколько лет Кеворкян решился своими руками сделать смертельную инъекцию тяжко и неизлечимо больному человеку, который хотел, но физически не был в состоянии совершить самоубийство. Кеворкян снял свои действия на видеопленку и показал ее по телевидению. Это был его последний вызов. Только после восьми лет деятельности по убийству тяжелобольных, 13 апреля 1999г., американский патологоанатом Джек Кеворкян был осужден и приговорен к семи годам лишения свободы. Его должны были приговорить к пожизненному заключению, но суд учел его почтенный возраст - 71 год. Он не скрывал своей деятельности и полагал, что делает благое дело, избавляя пациента от страданий.

"Доктора Смерть" ненавидела половина врачей Америки. Клятва Гиппократа и Декларация Всемирной Медицинской Ассоциации запрещают врачу помогать больному в самоубийстве. В 1991 г. Тимоти Квилл, врач из Рочестера, опубликовал в медицинском журнале статью, в которой, в частности, рассказал о том, что по просьбе своей многолетней пациентки, страдающей неизлечимой формой рака, он выписал ей барбитураты в количестве, составляющем смертельную дозу, с тем, чтобы она могла покончить с собой, когда примет такое решение. Через несколько месяцев, решив, что время пришло, она приняла смертельную дозу и умерла. Основываясь на этой статье, прокуратура штата обвинила Квилла в пособничестве самоубийству, однако присяжные отвергли обвинение, и Квилла оправдали. Более того, дисциплинарная комиссия медицинского сообщества штата не усмотрела в его действиях нарушений профессионального поведения и высказалась против отзыва лицензии на занятие медицинской деятельностью. При этом комиссия особо подчеркнула моральное отличие поведения Квилла от поведения Кеворкяна, указав, что те длительные и близкие профессиональные отношения, которые связывали доктора Квилла с покойной, позволяли ему с глубоким пониманием относиться к ее ситуации.

Закон «О смерти с достоинством» штата Орегон был принят посредством референдума при соотношении голосов 51% к 49% и повторно утвержден в 1997 г. уже с гораздо большим перевесом голосов. Закон предоставил взрослому дееспособному лицу, которое признано лечащим врачом и независимым врачом-консультантом неизлечимо больным и которое добровольно выразило желание умереть, право получить медицинский препарат, который позволил бы ему «завершить жизнь достойным и гуманным образом». В соответствии с законом требование пациента должно быть изложено в письменной форме и подписано в присутствии двух свидетелей, удостоверяющих, что пациент является дееспособным и действует без принуждения. Закон предусмотрел «срок ожидания»: письменному требованию должны предшествовать два устных обращения, высказанных с перерывом не менее, чем в 15 дней, а рецепт может быть выписан не ранее чем через 48 часов после поступления письменного требования. Требование может быть удовлетворено только в том случае, если не менее двух врачей прогнозируют летальный исход в течение ближайших шести месяцев. Следует подчеркнуть, что закон не обязывает врача выписывать соответствующий рецепт, оставляя за ним свободу усмотрения; но за ним признается иммунитет от уголовной, гражданской и дисциплинарной ответственности при условии, что он добросовестно выполняет требования закона. Иммунитет распространяется на врача и в том случае, когда он находится при пациенте в момент приема выписанного препарата.

Таким образом, закон штата Орегон ставит право пациента на принятие Решения в очень узкие рамки. Однако, принципиально признавая право на помощь со стороны врача при осуществлении решения о добровольном уходе из Жизни и одновременно ограничивая его теми условиями и обстоятельствами, которые общество готово принять как морально оправданные, он делает идею активной эвтаназии более приемлемой как для общественного сознания, так и для самих врачей. Именно в этом видят его значение протагонисты эвтаназии, Например, Д-Хамфри, назвавший этот закон «первым шагом». «Когда люди освоятся с этой формой помощи умирающим, мы будем в состоянии сделать следующий шаг», - добавил он См. Аннас: «Медицинские аспекты США».

Это тем более верно, если учесть, что более смелые попытки легализовать активную эвтаназию, инициированные, так же как закон штата Орегон, Обществом Хэмлока, закончились неудачей. В штате Вашингтон в 1991 г. референдумом была отклонена поправка к закону «О естественной смерти», разрешающая «помощь врача в умирании» (54% голосов). «Помощь врача в умирании» определялась как медицинская услуга, оказываемая врачом дееспособному и сохраняющему сознание пациенту по его добровольной письменной просьбе, и состоящая в завершении жизни больного достойным, безболезненным и гуманным образом; иными словами, она подразумевала и суицидальную, и собственно активную эвтаназию. Возражения против поправки основывались главным образом на том, что она не содержит достаточных гарантий против возможных злоупотреблений и, как высказался «человек из народа» - пожилой фермер, «дает слишком много власти докторам». Аналогичное предложение на следующий год было отклонено и в штате Калифорния, несмотря на то, что оно содержало более широкий круг гарантий и процедур, направленных против злоупотреблений.

Попытка добиться легализации суицидальной эвтаназии, апеллируя к признанию конституционности права на помощь врача в самоубийстве, также не имела успеха.

Благородное дело доктора Жилича

Опасность разрешения эвтаназии хорошо проявилась в Голландии, где врачам было позволено при определенных условиях прерывать жизнь безнадежно больных пациентов. Когда доктор Бен Жилич обследовал в голландской клинике 50-летнюю женщину, он сразу понял, что жить ей оставалось недолго. Рак груди дал метастазы в кости, печень и легкие. Онколог объяснил больной, что он сможет с помощью лекарств облегчить боли, и предложил ей место в больнице. Жилич чувствовал опасения женщины, которая знала о принятой в Голландии практике, разрешающей врачам прерывать жизнь неизлечимо больных пациентов. "Я - католичка, - сказала она. Моя вера никогда не позволит мне согласиться на эвтаназию".

Жилич заверил женщину в том, что он будет лечить ее, и, в конце концов, она согласилась остаться в больнице. После 24-часового курса лечения морфием боли прекратились. И хотя больная отдавала себе отчет в том, что смерть ее близка, ее самочувствие настолько улучшилось, что она смогла повидаться с мужем и семьей. Однако через некоторое время Жиличу позвонила домой медсестра и сообщила печальную новость. Когда Жилич ушел из больницы, другой врач вошел в палату его пациентки и попросил ее мужа и сестру выйти. Затем он распорядился увеличить дозировку морфия, отказавшись при этом дать письменное подтверждение. Через несколько минут женщина умерла. Жилич потребовал объяснений. "Она могла бы прожить еще только неделю, - ответил ему коллега. - А мне было необходимо освободить место в палате". Крылов И.Ф. Врач и закон. Правовые вопросы врачебной деятельности. -- Л.: Знание, 1972. -- 47 с

После такого случая Жилич уволился из больницы, решив посвятить себя работе в хосписах (больница для безнадежнобольных). "Будучи врачом, я видел, что людей лишали жизни по причинам, не имевшим ничего общего с лечением, - говорит он. - Теперь я могу помогать пациентам и заботиться о них, пользуясь гуманными методами. Надеюсь, что другие люди - и врачи, и больные - будут иметь такую же возможность"

Убийство по-дружески

Теперь нам хотелось бы сослаться на пример, свидетельствующий, что эвтаназия является невыносимой нагрузкой на человеческую совесть. Это -- так называемый случай доктора Джона Краая Журнал ЭКО 2001г. №1. Доктор Краай, уже пожилой человек, был обвинен в 1965 г. в умышленном убийстве своего восьмидесятиоднолетнего пациента и друга Фредерика Вагнера. К тому времени тот уже пять лет страдал болезнью Альцгеймера -- распадом высших корковых функции, никого уже не узнавал, не помнил себя и ничего не сознавал. Мучился тяжелыми болями. Чтобы прекратить страдания друга, доктор Краай тайно, никого не уведомив, ввел ему тройную дозу инсулина. Вызванный ночью к больному, он зафиксировал его смерть. Когда истина вскрылась, доктора арестовали. Отпущенный под залог, он через две недели сделал инъекцию себе и ушел из жизни. По-видимому, он ужаснулся того, что сделал. Он понял: благое, как ему казалось, дело эвтаназии на самом деле есть убийство. Такая оценка ситуации связана вовсе не с тем, что свое ужасное решение помочь умереть страдающему другу доктор Краай принимал в одиночестве, тайно от всех. Это обстоятельство, скорее, придало данному случаю экспериментальную чистоту, не позволив индивидуально обязывающую силу нравственного решения растворить в коллективной безответственности. Мотивы Джона Краая, врача и друга в одном лице, также были безупречны; как врач он знал о безнадежности и субъективной тяжести болезни, как друг он не имел никакой корысти, если не считать корыстью то, что он хотел освободить себя от муки видеть муки близкого человека. И если при всех этих предпосылках он усомнился в нравственной справедливости своих действий, то это значит, что он своими действиями перешел предел, переходить который запрещено нравственностью.

Таким образом, эвтаназию по существу дела вряд ли можно считать благим деянием. Такой вывод не отменяет ситуаций, когда надо принимать решение о том, продолжать или нет лечить безнадежного и мучительно страдающего больного (например, у человека нет средств, чтобы одновременно оплатить лечение двух равно близких ему людей, один из которых находится в состоянии комы, а у второго сохраняются надежды в случае дорогостоящей операции). Этот вывод лишь обязывает выбор в пользу эвтаназии всегда считать злом.

Косвенное подтверждение того, что решение об эвтаназии ни при каких обстоятельствах не может считаться нравственно безупречным, можно найти в способе его принятия. В реальном опыте современной медицины в странах, где практика эвтаназии имеет легально упорядоченные формы, соответствующие решения принимаются коллегиально, коллективно -- специально предназначенными для этой цели комитетами, которые называются этическими. Туда входят лечащий врач, представители медицинского персонала и администрации больницы, священник, философ-этик, юрист, работник службы социального страхования и др. Это -- коллективный орган, достаточно полно представляющий интересы общества и больного. Способ принятия решения говорит о его чрезвычайности. Оно чрезвычайно как минимум в двух отношениях: адекватно осмысленное, оно является ответственностью невыносимой тяжести и отсюда -- необходимость коллективного распределения этой тяжести; будучи выходом за этически допустимые пределы, оно чревато беспредельностью злоупотреблений, отсюда -- всестороннее представительство, чтобы более надежно блокировать возможные злоупотребления.

Осмысление практики эвтаназии, как и всей биомедицинской проблематики, является в настоящее время одной из острых, широко обсуждаемых общественных проблем.

Судебный процесс в США

Весной 1996 г. в Девятый окружной федеральный апелляционный суд обратилась группа лиц, состоящая из четырех врачей и трех пациентов, с требованием о признании неконституционным действующего в штате Вашингтон запрета помощи в самоубийстве. Врачи ссылались на то, что такой запрет не дает им возможности помочь обреченным на смерть и тяжко страдающим пациентам, обратившимся с просьбой выписать им смертельную дозу, которой они смогли бы воспользоваться, когда не в силах будут переносить страдания. В качестве иллюстрации один из врачей привел случай, когда его пациент, больной СПИДом и испытывавший сильные боли, настойчиво просил выписать ему препарат, с помощью которого он мог бы ускорить свой неизбежный конец Больной не хотел пользоваться паллиативной помощью и «медленно умирать в состоянии лекарственного дурмана»; к тому же на него быстро надвигалась слепота. Но врач вынужден был отказать, и пациент покончил с собой, бросившись с моста. Почти одновременно еще одна группа врачей и пациентов обратилась во Второй окружной федеральный апелляционный суд с аналогичным требованием в отношении запрета, установленного в штате Нью-Йорк (одним из врачей был упомянутый ранее Тимоти Квилл). Каждому из судов предстояло решить одни и те же вопросы: следует ли признать право на помощь врача в самоубийстве защищаемым Конституцией США? И если да, то является ли интерес штата в сохранении жизни всех своих граждан, независимо от их собственной воли, столь серьезным, что это оправдывает умаление этого права? Оба суда, сославшись на XIV поправку, положительно ответили на первый вопрос и отрицательно на второй, хотя руководствовались при этом разной правовой логикой. Суд девятого округа пришел к выводу о том, что предоставление пациенту смертельной дозы, с помощью которой он может ускорить свой неизбежный конец, "ни с точки зрения Конституции, ни с точки зрения этической" не отличается ни от паллиативной помощи, широко применяемой в медицинской практике, ни от пути отключения аппаратуры искусственного поддержания жизни и, следовательно, в этом случае пациент вправе рассчитывать на равную правовую защиту. Суд второго округа указал, что не видит оснований рассматривать смерть, последовавшую в результате отключения аппаратуры, как естественную: это «не что иное, как самоубийство, совершаемое с помощью другого лица»; следовательно, признав за одной категорией пациентов право ускорить свою смерть, штат не может отказывать в этом праве другой категории, которая находится в той же ситуации - на последней стадии неизлечимой болезни. В 1997 г. Верховный суд США принял оба дела к своему рассмотрению и единогласно пришел к выводу о том, что нет оснований рассматривать установленный штатами запрет на помощь врача в самоубийстве как неконституционный. Это решение Верховного суда противники активной эвтаназии восприняли как прецедент, означающий окончательный отказ от ее легализации.

Вывод по 3 главе

«Если Бога нет, то все дозволено»

Ф.М Достоевский

Право на смерть Если существует право на жизнь, можно ли заключить из этого и возможность такого понятия, как "право на смерть"? Это было бы внутренним противоречием для законодателя, чьим основным принципом является защита жизни. Акцент все-таки ставится на жизнь: это жизнь нужно защищать, а не смерть. Если кто-то может считать просьбу помочь покончить с жизнью морально оправданной (крик о помощи того, кто молит положить конец его страданиям), то легальным это может признать лишь закон, отрицающий сам себя. Нельзя определить отдельные исключения из правила об охране жизни, если разрушается само основание этого правила.

Право на достойную смерть

Существует право умереть достойно, по-человечески, без лишних страданий. Здесь идет речь об уважении человеческого достоинства. Но это право не освобождает от закона об охране жизни. Смерть - это часть человеческой реальности со всеми ее последствиями и унижениями. Убегать от этого - означает быть трусом. Право на достойную смерть включает также право на лечение при помощи гуманных методов: они должны быть направлены на то, чтобы облегчить страдания и уныние, помочь умереть спокойно, без ненужной и бесконечной борьбы. Такое гуманное лечение всегда заканчивается лишь естественной смертью, без искусственной ее провокации. Это значит, что прибегать к искусственным методам, которые лишь замедляют процесс умирания, нужно продуманно и в соответствии с их целесообразностью. Все должно решаться с учетом, прежде всего, интересов самого больного.

Право познать собственную смерть. Сегодня избегаются всякие разговоры о смерти; это слово как бы всегда ставят в кавычки. Но почему? Да потому, что смерть неудобна, это всегда трагедия, а все трагическое отрицается, поскольку отвлекает нас от наших привычных хлопот. Мир живых всегда занят, всегда охотится за "занятостью" и развлечениями. Поэтому отрицается все, что превышает самого человека, и замалчиваются даже страсти и смерть Христа. Сегодняшнее общество является антитрагическим по своей сути, отрицает всякую неизбежность во имя планирования, не хочет больше "разбиваться о наивысшее" (Nietzsche), предпочитает обходить препятствия. Но смерть является важнейшим моментом, который дает смысл всей жизни. Когда она приходит, то как бы возвращает умирающего самому себе, приводит к встрече с самим собой. Существует право "познать собственную смерть". Последний этап жизни не лишен, сам по себе, смысла - скорее наоборот. Он может быть наполнен неожиданным познанием сущности братства, принести с собой момент прощения, примирения с самим собой, с другими, с собственной жизнью, с Богом.

Заключение

Подводя итог нашему небольшому исследованию, отметим следующее. Проблемы, связанные с эвтаназией, волнуют законодателей и общественность многих современных государств, становятся предметом обсуждения и исследования специалистов разных областей: медиков, юристов, философов, богословов. Поскольку эти проблемы затрагивают такие деликатные вопросы, как вопросы жизни и смерти, к их решению нужно подходить очень осторожно и взвешенно. Принятие законодательных решений должно предшествовать изучение общественного мнения, позиций представителей различных социальных слоев и групп. Говоря об уголовно- правовой проблемы эвтаназии, и, следовательно, поставленному изначально вопросу: Нужен ли в России закон об эвтаназии, мы сделаем следующие выводы: В отношении к эвтаназии сегодня нет ничего правого и неправого. Может быть, она -- «…аварийный выход. Только прибегать к нему без нужды не стоит. Если за окном есть пожарная лестница, это еще не значит, что по ней всякий раз следует выбираться из квартиры на улицу. Выходить надо не через окно, корячась, пыхтя и пачкаясь в штукатурке, а цивилизованно, через дверь. Но если человек полез в окно, потому что в доме начался пожар и оставаться не имелось никакой возможности? Кто ж его осудит?

Конечно, при законодательном разрешении ненасильственной эвтаназии должны быть разработаны и строго соблюдаться определенные условия. О них писал еще в начале нашего столетия известный русский юрист и общественный деятель А.Ф. Кони, допускавший возможность добровольного ухода из жизни с предварительным уведомлением прокуратуры. Эти условия достаточно подробно разработаны и апробированы в ряде стран, например в Нидерландах, в некоторых штатах Австралии и США, где эвтаназия разрешена законом и где использованы рекомендации Совета по этике и судебным делам Американской медицинской Ассоциации. Там уже сложились традиции и методы осуществления эвтаназии, разработаны законодательные акты, форма составления и порядок принятия завещания, а также богатый опыт досудебного и судебного разбирательства подобных дел.

Как правило, для осуществления эвтаназии должно быть учтено, что добровольное неоднозначное решение о ее осуществлении может принимать только совершеннолетний дееспособный человек, находящийся вне реактивного состояния или приступа. Диагноз и безнадежность состояния должны быть установлены консилиумом независимых специалистов. При этом у больного должны быть зарегистрированы тяжелые физические страдания и установлено, что болезнь не излечима после применения альтернативных способов. Это должна быть высказанная больным устно или написанная под его диктовку и подписанная им и лечащим врачом в присутствии юриста, осознанная, неоднократно повторенная просьба больного. Этому должна предшествовать доступная информация больного о последствиях принимаемых по его просьбе действий или бездействий, вплоть до наступления смерти, что отмечается в специальной расписке и записывается в истории болезни. Факт и способ эвтаназии должен быть указан во врачебном свидетельстве о смерти. Решения об эвтаназии не может быть принято врачом, хотя есть мнение, что, имея право принять жизнь, он должен иметь право, по просьбе больного, и забрать ее. Врач - лишь один из участников в принятии этого решения.

Чтобы избежать противоречий уголовного и медицинского характера необходимо серьезно задуматься о реформе легализации эвтаназии в России. Применение эвтаназии должно быть не только законодательно разрешено, но и обеспечено определенными правовыми гарантиями со стороны государства, его органов и должностных лиц и иметь весьма жесткую регламентацию.

Как мы уже и говорили в предыдущих аспектах данной работы, что только на основании принятого федерального закона об эвтаназии юридически закрепит правомерность и порядок ее применения, а внесение дополнений в Уголовное законодательство РФ об ответственности за эвтаназию, позволит загладить проблемы неузаконенного убийства, снизит латентность преступлений, избавив население от запрета как распоряжаться своей жизнью, если жить, увы, уже делается невозможным.

Другим объективным фактором популярности идеи эвтаназии является нищенское положение отечественного здравоохранения. Например, на Западе допущение пассивной эвтаназии, т.е. отказ от применения медицинского лечения, связан, как правило, с вопросом, насколько данное лечение будет благом для состояния пациента? У нас же допущение пассивной эвтаназии подчас имеет чисто экономическую подоплеку: отказ от медицинского лечения вызван не проблемой определения меры его обременительности для больного, а проблемой нехватки средств для его проведения. Врач вынужден позволить умирающему умереть не потому, что он уверен, что лечение бесполезно и обременительно для пациента, а потому, что у него нет необходимых средств и возможности обеспечить надлежащий уход, провести необходимое лечение, в том числе и по обезболиванию умирающих страдальцев. Нищета здравоохранения подчас формирует мнение, что медицинское дозволение смерти и даже прекращение жизни выглядит достойнее, нежели мучительное созерцание умирания безнадежных больных, о которых общество не в состоянии позаботиться.

Хочется верить, что, несмотря на тяжесть объективных обстоятельств, и условий, общество найдет и подобающие формы деятельности и убедительные аргументы, которые помогут противостоять тенденции укрепления идеологии эвтаназии в сознании людей. Хочется надеяться, что крайние позиции многих специалистов и студенчества представляют собой по преимуществу высказываемое мнение, а не убеждение. Мнения же в отличие от убеждений - изменчивы. Порой достаточно простой, но исторически и логически точной аргументации, чтобы истина стала очевидной.

Так быть или не быть эвтаназии в России?

Мы выступаем за эвтаназию в России, но только на основании, что данное положение будет иметь юридическую силу и не будут противоречить международным договорам об охране права на жизнь, положение которых пока не ориентированы на сохранение состояния неизлечимых и невыносимых страданий. Они представляют индивидууму защиту от посягательств на его право на жизнь. Универсальный запрет применения эвтаназии и оказания помощи при самоубийстве не может быть таким образом осуществлен исходя из этих договоров, однако охранный аспект этого закона должен выдерживать проверку на выполнение нормы «уважение жизни». В условиях нашего государства при бедности медицины эвтаназия может превратиться в средство умерщвления одиноких стариков, детей инвалидов, лиц, страдающих раком и СПИДом, на содержание и лечение которых недостает денежных средств.

Спор между противниками и сторонниками эвтаназии бесконечен. По мнению Г.Ш. Чхартишвили, циничному, но остроумному, этот спор -- «…представляет собой не что иное, как «имущественный конфликт» из-за права собственности на жизнь». Примирения сторон не будет до тех пор, пока социум не решит -- кем является человек по отношению к собственной жизни, владельцем или сторожем? Если владельцем, то он волен поступать так, как ему заблагорассудится, если сторожем, то какое-то время он может «разворовывать» имущество, но затем настоящий хозяин может и сурово спросить.

Список литературы

Нормативные акты

1. Конституция РФ

2. Уголовный кодекс РФ

3. Уголовно - процессуальный кодекс Франции. Спб.2001 г.

4. Уголовный кодекс Азербайджанской Республики. Спб., 2001 г.

5. Уголовный кодекс Грузии. Спб., 2001 г

6. Уголовный кодекс ФРГ. М.,2000 г.

7. Уголовный кодекс Швейцарии М.,2000 г.

8. Уголовный кодекс Республики Польша., Минск 1998 г.

9. Уголовный кодекс Дании. М.,2001 г. 10. Уголовный кодекс Республики Болгарии. Спб.2000 г.

11. Собрание законодательства РФ. 1999. № 51. Ст. 6289

12. Ведомости съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР 1991, №52, ст. 1865

13. Сборник официальных документов ассоциации врачей России (Под редакцией В.Н. Уранова.)

Спецлитература

14. Аннас С. «Медицинские аспекты». М.,1999 г.

15. Бабур К.И. Учебное пособие по биоэтике., М 1995 г.

16. Власихин В.Крузены против Департамента здравоохранения штата Миссури.

Контрацептивы, аборт и кончина в коматозе - по разрешению Верховного суда США// Российская юстиция. 2000. №10

17. Гусейнов. А.А. О прикладной этике вообще и эвтаназии в частности//

Научные доклады высшей школы. Философские науки. 1990. №6-84 стр.

18. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка

19. Дмитриев Ю.А. Защита конституционных прав граждан в уголовной и конституционной юстиции// Гос.и право 1999 №6.

20. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд.- стр 23,Спб,1998 год.

21. Газета Культура 1999 г. №17.

22. Журнал «Новое время» 2001 г. №34

23. Журнал «Огонек» 1999, №6

24. Журнал «Человек» 1993 г.

25. Журнал « США и Канада» №3.

26. Журнал «Эко» 2001.,№6

27. Журнал «Эхо планеты» 2002. -№21.

28. Золотая книга, 1516 год

29. Ивченко О. Ответственность за эвтаназию по уголовному законодательству

Уголовное право 2001 №3.

30. Ковалев М.И. Право на жизнь и на смерть// Гос. и право 1992 №7.

31. Кирш. Е.Р. «Эвтаназия по-американски», Спб.,2000 г.

32. Крылов И.Ф. Врач и закон. Правовые вопросы врачебной деятельности. - Л: Знание, 1972.

33. Лысов. Логико - структурный анализ понятий и признаков преступлений в действующем уголовном кодексе - гос. и право 97 г., №12

34. Левассер Ж, Шаванна.А, Мотнрей Ж. «Преступное деяние», Париж. - 68-69 стр. 1988 г

35. Модели Т. Физиология и патология души. - Л.,1971.- 506 стр.

36. Малеина М.Н. « О праве на жизнь» - стр 50-59.

37. Международный медицинский журнал №3.,1998 г.

38. Миллард. Д.У. Эвтаназия: дебаты в Британии// Социальная и клиническая психиатрия. 1996. №4.

39. Никифоров А.С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве; Комментарий. М.,2000.

40. Православие и проблемы биоэтики. М.,2001, Вып.1

41. Пулмэн.Д. Достоинство человека, боль и страдание//Человек. 2001.№3.

42. Прадель Ж.(Сборник сочинений) Париж. 2000. - 48 стр.

43 Преступление против личности при смягчающих обстоятельствах. Спб. Изд- во Юрид. Центр Пресс 2001.

44. Позо Ж. «Исследование привилегированных убийств» Спб, 2000 г.

45. Румынина. «Нужен ли России закон об эвтаназии?» Гос. и право 99 г. №2

46. Серебренникова А.В. Преступные деяния против жизни по уголовному кодексу ФРГ// Иностранное право: Сборник научных статей и сообщений. М.,2000. Вып.1

47.Соловьев Э.Ю. «Прошлое толкует нас». Очерки по истории, философии и культуры. -407 стр.

48.Федоров М.В. «Философия общего дела» - 354 стр.

49. Шамов. И.А. Об отношение врача к эвтаназии// Казанский мед.журнал.

Материалы судебной практики

50. Бюллетень Верховного Суда РФ от 9.03.99 по уголовным делам, ст.234.

51. Бюллетень Верховного Суда РФ от 3.02.98 по уголовным делам, ст.345.

52. Бюллетень Европейского суда по правам человека. Постановление от 29 апреля 2002 г. Стр 5.

53. Бюллетень Европейского суда по правам человека. Постановление от 15 мая 2001 г. Стр 24.

54. Бюллетень Европейского суда по правам человека. Постановление от 7 июня 2001 г. Стр. 33.