Принципы уголовного законодательства

Содержание

Введение

1. Теоретико-правовые основания принципов уголовного права

1.1 Принципы уголовного права в истории уголовного законодательства

1.2 Система принципов в теории уголовного права

2. Принципы уголовного законодательства

2.1 Принцип законности

2.2 Принцип равенства граждан перед законом

2.3 Принцип виновной ответственности

2.4 Принцип справедливости

2.5 Принцип гуманизма

Заключение

Библиографический список

Введение

Актуальность темы исследования. Обязательным условием выполнения уголовным правом стоящих перед ним задач является соответствие его принципов тем целям, которые ставит перед собой государство в сфере борьбы с преступностью.

Уголовное право должно соответствовать криминологической реальности в стране -- состоянию, структуре и динамике общественно-опасного поведения.

Роль принципов уголовного права при решении этой задачи состоит в том, чтобы служить опосредующим и связующим звеном между криминологической реальностью и всей совокупностью правовых норм, составляющих российское уголовное законодательство.

С помощью принципов прежде всего определяется содержание тех правовых норм, которые устанавливают ответственность за совершение конкретных преступлений. Однако определяющим фактором формирования содержания и системы особенной части уголовного права являются не они, а криминологическая реальность. Они находятся в прямой зависимости от состояния, структуры и динамики общественно опасного поведения. Принципы детерминируют лишь их юридическое выражение. Но выполнить эту функцию они могут только при условии, что будут в полной мере соответствовать задачам но борьбе с преступностью па данном этапе развития общества.

Соответствие принципов уголовного права стоящим перед обществом задачам по борьбе с преступностью определяется, в частности, тем, насколько удачно они регулируют используемые уголовным законодательством методы принуждения и поощрения лиц, совершающих или уже совершивших преступные деяния.

Само существование этого принципа, тем более, сфера его применения, в очень большой степени зависит от состояния, структуры и динамики преступности. Закрепление его в уголовном законодательстве прямо связано с задачами усиления борьбы с конкретными видами преступной деятельности.

Особую актуальность они приобретают в тех случаях, когда совершение преступления или его продолжение грозят гражданам, обществу или государству причинением тяжкого и невосполнимого вреда.

Регулируя с помощью принципов уголовного права применение методов принуждения и поощрения, наше законодательство получает возможность успешно решать задачи борьбы с преступностью на том ил ином этапе развития общества. От того, как будут решены связанные с этим правовые вопросы, во многом будут зависеть результаты этой деятельности в предстоящие годы.

Степень разработанности проблемы. Много внимания изучению проблемы принципов уголовного права уделяли такие ученые как Н.А. Беляев, М.Д. Шаргородский, Я.М. Брайнин, Ю.А. Демидов, Е.А. Смирнов, В.Е. Квашис, Н.И. Загородников, А.А. Пионтковский, А.А. Герцензон, Н.Д. Дурманов, П.А. Фефелов, П.П. Осипов, В.Д. Филимонов, И.М. Гальперин, М.И. Ковалев, П.С. Дягель, Б.С. Никифоров, С.Г. Келина, В.Н. Кудрявцев, Ю.Е. Пудовочкин, С.С. Пирвагидов, С.А. Галактионов и другие.

Целями исследования являются: во-первых, рассмотрение теоретико-правовых основ принципов уголовного права; во-вторых, рассмотрение принципов уголовного законодательства.

Для достижения этих целей поставлены следующие задачи:

рассмотреть становление принципов уголовного права в истории российского законодательства;

рассмотреть систему принципов в теории уголовного права;

рассмотреть принципы уголовного законодательства и раскрыть их содержание.

Объектом исследования являются принципы как правовая категория и явление российского права.

Принимая во внимание обширность объема разрабатываемых проблем, в качестве предмета исследования выступают принципы российского уголовного права и уголовного законодательства.

.Методологическую основу исследования составляют общетеоретические и диалектические методы научного познания. Исследование проведено посредством законов и категорий материалистической диалектики, системного и логико-юридического методов познания. Автором использовались частно-научные методы логического анализа, конкретно-исторические, сравнительно-правовые методы исследования.

Нормативной базой исследования являются Конституция Российской Федерации, действующее уголовное, уголовно-исполнительное, уголовно-процессуальное, гражданское, административное законодательство Российской Федерации, уголовное право дореволюционной России и СССР, международно-правовые акты в области прав человека, а также уголовное законодательство зарубежных государств, разъяснения пленумов Верховного Суда СССР, РСФСР, Российской Федерации, относящиеся к рассматриваемой проблеме.

Теоретическую основу исследования составляют работы по философии, социологии, истории и теории государства и права, уголовному, уголовно-исполнительному и уголовно-процессуальному праву.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что содержащиеся в нем идеи и выводы могут быть использованы при дальнейшей разработке проблем, связанных с принципами уголовного права.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные в ходе исследования результаты могут быть применены для дальнейшего совершенствования уголовного законодательства. Некоторые выводы и предложения могут найти применение в процессе преподавания юридических дисциплин в высших учебных заведениях, а также в системе повышения квалификации работников правоохранительных органов.

Выпускная квалификационная работа выполнена в объеме, соответствующем требованиями, предъявляемыми к подобного рода работам, и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

1. Теоретико правовые основания принципов Уголовного права

1.1 Принципы уголовного права в истории российского законодательства

Принципы уголовного права как его основные, исходные, положения отражаются в законодательстве в трех основных формах: а нормах Особенной части УК; через посредство понятий и институтов, закрепленных в нормах Общей части УК; непосредственно через нормы, специально им посвященные.

«Конечно, - пишет М.И. Ковалев, - все исследователи знают, что принцип - это руководящее начало, фундамент права, но каждый из них по-разному оценивает, что считать этим началом». Это так. Вместе с тем следует обратить внимание на то, что этот Фундамент уголовного права (как и оно само) обусловливается социальным укладом общества, исходя из общественно опасного поведения людей и необходимости охраны от него наиболее важных общественных отношений.

Анализ литературы по изучаемой теме дает основания к выводу о существовании в уголовном праве как минимум трех его основополагающих принципов: справедливости, равенства граждан перед законом и гуманизма. Первая форма их отражения в уголовном праве как раз и связана со всей множественностью усыновленных законодателем разновидностей конкретных преступлений. Через правосознание законодателя уравнивающая и распределяющая стороны справедливости оказывают существенное влияние на формирование содержания диспозиций и санкций всякой нормы Особенной части УК применительно к каждому виду общественно опасного и уголовно-наказуемого поведения человека. Эту форму (как и соответствующую ей форму отражения общественно опасного поведения в уголовном праве) можно условно назвать конкретно-юридической и охарактеризовать в качестве основной, имея в виду не только ее историческое первородство, но и фундаментальное значение для реализации других форм отражения принципов уголовного прав?

Ведь именно отражаемые в нормах Особенной части УК масштаб и мера справедливости, охватывающие все многообразие наиболее общественно опасных поступков людей, выступают юридическим основанием признания этих поступков и преступлениями определенного вида, и назначения конкретного вида и размера наказания. Не надо забывать также, что в России на протяжении сотен лет (вплоть до середины XIX века) в уголовном законодательстве отсутствовала Общая часть.

Общественно опасное поведение, выраженное в уголовном праве в составах конкретных преступлений, таким образом, как бы формирует конкретно-юридическое содержание уголовно-правовых принципов. Последнее не осталось незамеченным в юридической литературе. Так, Ю. А. Демидов писал, что «принципы уголовного права характеризуют прежде всего связь преступления с уголовной ответственностью», а Г. А. Кригер подчеркивал, что « в качестве специального принципа советского уголовного прав следует указать принцип возможности уголовной ответственности лишь за общественно опасное деяние - преступление». О неразрывной связи между преступлением и наказанием, опосредуемой «требованиями закона, которые находят отражение в правовых принципах», - пишет П. А. Фефелов.

Вместе с тем принципы уголовного права (особенно те из них, о которых упоминалось выше), базирующиеся в конечном счете на общесоциальных ценностях самого высокого ранга, непосредственно воздействуют на процесс юридического отображения общественно опасного поведения в уголовном праве. И в этом аспекте вполне можно говорить об их приоритете над преступлением. «Защита общества от преступлений, но не любой ценой, и, во всяком случае, - отмечает М.С. Гринберг, - не ценой разрушения общества, - таковы критерии культуры уголовного права, вписывающиеся в формулу «не далее и не более того». Принципы уголовного законодательства ломимо всего прочего, следовательно, позволяют взглянуть на общественно опасное поведение сквозь призму существующих нравственно-культурных ценностей, наметить исходные параметры и опасности преступлений, и ответственности, наступающей за их совершение.

Принципы уголовного права, будучи элементом его достаточно высокой культуры, на этапах становления уголовного права могут непосредственно и не восприниматься законодателем. В таких ситуациях они влияют на законодателя как идеи, коренящиеся в общественном правосознании, - которые он использует применительно к конфетным видам общественно опасного поведения. При этом необходимо только помнить, что понимание справедливости, равенства и гуманизма в разные исторические периоды не было одинаковым и в целом соответствовало уровню социально-экономического развития российского общества.

Так, уже самый ранний законодательный акт Древней Руси: Русская правда (Краткая редакция) в большинстве из своих 43 статей содержала меру ответственности за совершение ею запрещенных деяний. К примеру, очевидно, что справедливым считалось наказание в 40 гривен за убийство (ст. 1), в 12 - за оскорбление действием (ст. 3,4,8), а З - за укрывательство раба (ст. 11), завладение и похищение коня и скота (ст. 12, 13, 15), похищение собаки, ястреба либо сокола (ст. 37), в 9 кун - за хищение голубя или куры (ст. 36), сена и дров (ст. 39). Эти немногие приведенные нормы тем не менее свидетельствуют о наличии весьма отчетливой тенденции, связанной с соблюдением соответствия меры наказания тяжести содеянного преступником, а значит, и приверженности древнерусского законодателя идеям справедливости в уголовном законе.

Понятно, что при том социальном устройстве в Древней Руси (наличие князя и его слуг, свободных людей и холопов - по существу рабов) не могло быть полного равенства граждан перед законом. Например, за убийство княжеских слуг: тиуна (управляющего высшего звена) и конюха устанавливался двукратный 80 гривенный штраф (ст. 22, 23), под большую защиту (чем имущество смерда) ставилось и имущество князя (ст. 28), а размер штрафа за похищение холопа значительно превышал размер штрафа за его убийство (соответственно 12 и 5 гривен - ст. 29, 26 Краткой редакции). Между тем само появление Русской правды уравнивало членов общества (отчасти в пределах соответствующих социальных групп) как по требованиям соблюдения определенных правил, к им обращенным, так и по единым основаниям ответственности, в ней сформулированным.

Хотя сейчас и довольно трудно точно ответить на вопрос, какое наказание суровее смертная казнь или продажа в холопы? Ее отсутствие, как и отсутствие в Русской правде членовредительских наказаний и лишения свободы, являются весьма убедительными аргументами в пользу того, что данный нормативный акт обладал немалым гуманистическим потенциалом. Во всяком случае этот потенциал был на порядок выше гуманистической составляющей правового акта более поздней (отсюда, казалось бы, и более «просвещенной») эпохи Артикула воинского 1715 г., по которому наказания в виде смертной казни (путем четвертования, колесования, отсечения головы, сжигания, повешения, расстрела) членовредительские наказания (путем отсечения руки, пальцев ушей, носа, разрывания ноздрей, сечения шпицрутенами) содержались в 3/4 всех санкций.

Охрана личности по Русской правде имела приоритетное значение, что выражалось как в количестве и строгости норм, этому посвященных, так и месте, которое занимали в ней эти нормы. Из 32 статей Краткой редакции, описывавших конкретные виды преступлений (две статьи были посвящены соучастию и задержанию преступников - 31, 38, а девять - другим отраслям права), 20 предусматривали ответственность за деяния против личности жизни, здоровья, чести и достоинства, телесной неприкосновенности и лишь 12 - за посягательства на собственность (кстати, и тогда бывшую одним из главных инструментов, обеспечивавших интересы личности). Причем 10 статей (за исключением ст. 2, регулировавшей процессуальные вопросы), которыми открывалась Русская Правда, как раз и были направлены на защиту личности. Самые суровые наказания согласно Русской правде назначались за убийства, телесные повреждения и оскорбления.

Приоритетная уголовно-правовая охрана личности - это еще один аспект, проявления гуманизма в уголовном праве. Н.И. Загородников и А.Б. сахаров отмечали, что «принцип гуманизма обычно связывают лишь с наказанием: его целями, задачами, размерами, правилами назначения и т.п. Между тем гуманизм уголовного права имеет более широкое и глубокое значение, предполагающее отношение к человеческой личности как к объекту не только уголовно-правового воздействия, но и уголовно-правовой охраны. К сожалению в этом втором своем значении проблема гуманизма не получила у нас должного разрешения ни в теории, ни в законодательстве».

Таким образом, в плане уголовно-правовой охраны личности, заботы, уважительного отношения к человеческому достоинству пострадавших (то есть оценки древнерусского уголовного права как социального института через призму охраны личности, благ человека) Русская правда опиралась на весьма крепкий гуманистический фундамент.

Термин «принципы уголовного права» и «принципы уголовного законодательства» в своем узком смысле отличаются друг от друга. Это отличие основано на частичном несовпадении содержания понятий «уголовное право» и «уголовное законодательство», которое обусловлено более широким предметом уголовного права, нежели уголовного законодательства - это лишь один из элементов предмета уголовного права, содержание которого формируется под воздействием других его элементов (предмета уголовно-правовой охраны и общественно опасного поведения) и социального уклада общества. Потому и принципы уголовного права, в отличие от принципов уголовного законодательства, отражают весь предмет уголовного права, по содержанию ближе к таким общесоциальным категориям как справедливость, равенство, гуманизм.

С точки зрения их установления в законодательстве - это могут быть только такие основные положения, исходные начала, фундаментальные идеи, влияние которых обнаруживается на всех без исключения этапах социальной эволюции уголовного права.

Поскольку право исторически и по содержанию - феномен, обусловленный общественной жизнью, оно сразу же с момента появления выполняло свое предназначение. Причем было бы наивным утверждение, что Русская правда обеспечивала меньшую защищенность общества, чем допустим, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. с его 2043 статьями или УК РСФСР 1960 г. с нормами достаточно высокого уровня абстрагирования. Уголовное право не может быть выше («умнее») общества, его создавшего. Оно не может быть и «недоразвитым».

Между тем если исторически уголовное право как социальное явление едино (меняются лишь этапы и «техника» его законодательного выражения), если в обществе в целом сохраняется единое представление о социальной справедливости (на что уже обращалось внимание), то не могут не быть едиными и принципы уголовного права. Ибо непризнание единства этих принципов (напомним, «фундамента права» и т.п.) есть не что иное, как отрицание существования уголовного права как социального явления. Конечно, на ранних этапах социального развития эти принципы могли не вполне осознаваться, но их воздействие на содержание уголовного законодательства (как только что было показано применительно к справедливости, равенству и гуманизму) через сферу общественного правосознания едва ли было меньшим, чем на новейшем этапе истории.

Вернемся к первому законодательному акту Древней Руси Можно ли считать, что на содержание Русской правды оказывали влияние кроме упоминавшихся и другие принципы уголовного права? Как в этом отношении быть с таким фундаментальным принципом современного уголовного права как принцип вины"?

«Правде, впрочем, - отмечал в этой связи В.О. Ключевский, - не чужды и нравственные мотивы она отличает убийство неумышленное, «в сваде» или «в обиду» от совершенного с заранее обдуманным намерением, «в разбое», преступление, обличающее злую волю, от правонарушения, совершенного по неведению действие, причиняющее физический вред или угрожающее жизни, например отсечение пальца, удар мечом, не сопровождавшийся смертью, хотя и причинивший рану, отличает от действия менее опасного, но оскорбительного для чести: от удара палкой, жердью, ладонью или если вырвут усы или бороду, и за последние действия наказывает пеней вчетверо дороже чем за первые; она наконец совсем не вменяет действий, опасных для жизни, но совершенных в случае необходимой обороны или в раздражении оскорбленной чести, например удара мечом, нанесенного в ответ на удар палкой, «не терпя противу тому».

Понятно, что древнерусскому законодательству известны случаи объективного вменения.

Так в ст. 7 Русской правды (Пространная редакция) было записано, что «за разбойника люди не платять, но выдадять и всего с женою и с детми на поток и на разграбление». Жена и дети с позиций «нравственного мотива» ни преступления, ни гражданского правонарушения не совершали, однако в счет возмещения ущерба могли быть превращены в холопов, то есть, по сути, они рассматривались в качестве имущества разбойника.

Тем не менее «нравственный мотив» (если под ним понимать нынешние вину или ее степень) и помимо того, о чем писал В.О. Ключевский, в том законодательстве был достаточно хорошо представлен. Прежде всего он находил выражение в круге деяний, наказуемых по Русской правде большинство из которых предполагало отчетливое понимание их социального значения. Так, человек в здравом уме и тогда ясно осознавал, что ударяя другого батогом, мечом в ножнах, укрывая раба (ст. 3, 4 11 Краткой редакции) либо используя без спроса чужого коня, похищая зерно из закрытого помещения, поджигая гумно или двор (ст. 33, 43, 83 Пространной редакции) и т.п., он тем самым причиняет ущерб потерпевшему и нарушает правила поведения в обществе, санкционированные князем.

В Русской правде вина получала и свое непосредственное вы-, жжение. Так, согласно ст. 54 Пространной редакции невозвращение купцом долга являлось основанием уголовной ответственности лишь тогда, когда, говоря современным языком, банкротство наступило в результате его злоупотребления спиртным и т.п. действий. Невиновное причинение ущерба, однако, не исключало его гражданско-правовой ответственности.

Разумеется, тогда законодатель вряд ли разбирался в нюансах разграничения форм и видов вины, не всегда придавал такому разграничению должное (подчеркнем, лишь с позиций сегодняшнего дня) значение (жизнь на самом деле была бы проще и суровее, а юридическая техника низка). Однако то, что называется содержанием вины ", то есть выраженное в деянии отрицательно? отношение к обществу (зачастую в лице потерпевшего), почти всегда составляло необходимый элемент уголовной ответственности по древнерусскому законодательству. Потому есть все основания считать принцип вины одной из его исходных предпосылок.

То же самое можно сказать и в отношении принципа законности. Законность в теории права определяют как «принцип, метод и режим строгого, неуклонного соблюдения, исполнения норм права всеми участниками общественных отношений», «систему реально действующего права». Поскольку такое многоаспектное понятие как законность интересует нас лишь с точки зрения уголовно-правового принципа, его отражения в «системе реально, действующего» законодательства, для подтверждения высказанного предположения достаточно доказать наличие в древнерусском «обществе и государстве правового законодательства» применительно к двум исходным для уголовного права социально-юридическим явлениям: преступлению и наказанию.

Более чем 400-летнее (XI-XV вв.) применение Русской правды (имеются в виду обе редакции) - неоспоримое свидетельство ее реального действия, а обусловленность Русской правды от принципов справедливости, равенства, гуманизма и вины не менее весомый аргумент в пользу ее правового характера. А то, что и принципы Русской правды, и ее применение основывались почти исключительно на реалиях общественно опасного поведения (на конкретных видах преступлений) и, социально адекватном воздействии на субъектов такого поведения (наказании), как раз и доказывает существование предпосылок законности в древнерусском уголовном праве.

Отражение принципов уголовного права в нормах Особенной части-уголовного законодательства четко прослеживается на всех этапах развития российского государства и права. В целом же значение этих принципов в разные эпохи возрастало тем более, чем более крепкий социальный мир и спокойствие царили в обществе, и, наоборот, их значение падало в периоды обострения социальных противоречий и конфликтов.

Вторая форма отражения уголовно-правовых принципов через посредство норм Общей части начала складываться еще до того, как уголовное законодательство было разделено на две его части. Это, прежде всего, было обусловлено потребностями практики по отграничению виновных и невиновных (а следовательно, несправедливых и справедливых) поступков людей. В связи, с чем некоторые нормы, определявшие составы конкретных преступлений, дополнялись указаниями общего характера либо для этого создавались отдельные нормы.

К примеру, именно так в Соборном уложении 1649 г. проводилось разграничение между умыслом, неосторожностью и казусом в случаях уничтожения чужого имущества при пожаре (ст. 223-228 гл. X)

Вот как описывались условия невиновного причинения смерти:

«А будет кто, стреляючи ис пищали, или из лука по зверю, или по птице, или по примете, и стрела или пулька вспловет, и убъет кого за горою, или за городьбою, или кто каким-нибудь обычаем кого убъет до смерти деревом, или камнем, или чем-нибудь не нарочным же делом, а недружбы и никакия вражды напередь того у того, кто убъет, с тем кого убъет, не бывало, и сыщется про то допряма, что такое убийство учинилось ненарочно, без умышления, и за такое убийство никого смертию не казнити, и в тюрьму не сажати потому, что такое дело учинится грешным делом без умышления» (ст. 20 гл. XXII Соборного уложения).

В Артикуле воинском 1715 г. помимо принципа вины, получившего свое более глубокое, чем в Соборном уложении, отражение (см., например: артикулы 28, 37, 87, 91, 158, 159 и толкования к ним), обозначены и другие принципы уголовного права.

Так, демонстрируется очень жесткий подход к невыполняющим требований Артикула независимо от сословных различий. Арт. 27 гласил:

«Буде офицеру или салдату в его величества службе от начальника своего что управить повелено будет, а он того из злости или упрямства не учинит, но тому нарочно и с умыслом противиться будет, оный имеет хотя вышний, или нижний, всемерно живота лишен быть», а в толковании к арт. 101 указывалось: «Коль более чина и состояния преступитель есть, толь жесточае оной и накажется. Ибо оный долженствует другим добрый приклад подавать, и собою оказать, что оныя чинить имеют».

В редких нормах Артикула воинского отражалось и то, что в определенном смысле можно было бы назвать гуманностью («Артикул 105. Такожде имеет женский пол, младенцы, священники и старыя люди пощажены быть, и отнюдь не убиты ниже обижены (разве что инако от фельтмаршала приказано будет) под смертною казнию»)

Условием привлечения лица к ответственности за нарушение приказа и потому в известной мере проявлением законности выступало соблюдение положения о доведении приказа до сведения виновного («Артикул 35. Все указы, которыя или в лагерях или в крепостях, при трубах, барабанах или при пароле объявятся, имеет каждый необходимо исполнять»).

Вместе с тем наиболее полное отражение в законодательстве принципов уголовного права в их второй (абстрактно-юридической) форме предполагает наличие в нем достаточного количества норм весьма высокого уровня абстрагирования, посредством которых и можно юридически выразить основные понятия и институты уголовного права. Поэтому Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. с его первым разделом («О преступлениях, проступках и наказаниях вообще»), фактически представляющим из себя Общую часть Уложения, где как раз и были сформулированы исходные уголовно-правовые понятия, не могло не отразить на более высоком абстрактном уровне и содержание основополагающих идей уголовного права.

В Уложении 1845 г. были даны содержательные определения преступления и проступка, согласно которым преступлением признавалось посягательство «на неприкосновенность прав власти верховной и установленных ею властей, или же на права или безопасность общества или частных лиц» (ст. 1), а проступком - «нарушение правил, предписанных для охранения определенных законами прав и общественной или же личной безопасности или пользы» (ст. 2). Уголовная ответственность наступала «за преступления и проступки, по роду и мере важности оных» (ст. 3), а наказание согласно ст. 110 определялось:

«1). По мере большей или меньшей умышленности в содеянии преступления;

2). По мере большей или меньшей близости к совершению оного, если преступление не вполне совершено;

3). По мере принятого подсудимым участия в содеянии преступления или покушении на оное;

4) по особенным сопровождавшим содеяние преступления или покушения на оное Обстоятельствам, более или менее увеличивающим или же уменьшавшим вину преступника».

Законодательное определение понятия преступления, разграничение категорий преступлений преступление и проступок), обозначение социального свойства преступления: общественной опасности («безопасность общества» - Ст. 1; «общественная безопасность» - ст. 2) и назначение наказания с учетом обстоятельств, влияющих на общественную опасность совершенного преступления, это и есть (при точно установленной и строго сбалансированной системе наказаний - отделение первое «О родах, степенях и последствиях наказаний» гл. 2 «О наказаниях» не что иное, как более абстрактное (по сравнению с диспозицией санкцией нормы Особенной части) выражение масштаба и меры справедливости в уголовном законодательстве.

Одновременно с формулированием указанных норм, отражающим подход законодателя к преступлению и наказанию как к единой мере равенства граждан в ответственности перед законом, в Уложении сужается и сфера правового неравенства. После же исключёния в 1866 г. из общего перечня наказаний телесных наказаний, которым кроме дворян не подвергались и некоторые другие лица, и отменой возможности замены заключения в тюрьме рабочем доме сечением розгами в 1885 г. принцип равенства получил свое окончательное выражение. По Уложению о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 г. все граждане независимо от сословия были равны перед законом. Примечательно, что наказание преступника, наоборот, увеличивалось в соответствии с тем, «чем выше были его состояние, звание и степень образованности» (п. 2. ст. 135).

Уложение 1845 г. обладало значительным гуманистическим потенциалом. Принцип гуманизма в нем обеспечивался системой и широким спектром видов наказании, куда входили и наиболее гуманные из них: кратковременный арест, выговоры в присутствии суда, замечания и внушения от мест судебных или правительственных, денежные взыскания (ч. VI, VII ст. 34); особенностями наказания за преступления и проступки по службе, нередко дававшие возможность фактической замены уголовной ответственности мерами административно-дисциплинарного воздействия (ст. 67-71); весьма либеральными правилами замены более строгих наказаний менее строгими (ст. 72-95); общим порядком назначения наказания, выключавшим в себя: определение причин, пo которым содеянное не вменялось лицу в вину (ст. 98), и установление обстоятельств, смягчавших вину и наказание (ст. 140), правилами, регулировавшими смягчение и отмену наказаний (ст. 157-172.).

Достаточно четкое воплощение в нормах Уложения 1845 г получил и принцип вины. Преступления подразделялись в нем на умышленные и неумышленные (ст. 5), а умысел - «на две степени»: заранее обдуманный и «по внезапному побуждению без предумышления» (ст. 6). Давалось определение невиновного причинения вреда: «Зло, сделанное случайно, не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не считается виною» (ст. 7).

Вид и размер конкретного наказания определялся «по мере большей или меньшей умышленности в содеянии преступления» (п. 1 ст. 110); вина и наказание увеличивались по мере того, «чем более было умысла и обдуманности в действиях преступника» (п. 1 ст. 135), и уменьшались, «если преступление учинено им по легкомыслию или же слабоумию, глупости и крайнему невежеству» (п. 4 ст. 140) либо «вследствие сильного раздражения, произведенного обидами, оскорблениями или иными поступками лица, коему он сделал или покусился сделать зло» (п. 5 ст. 140).

Поскольку преступлением признавалось «нарушение закона» (ст. 1) и оно включило в себя как «самое противозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного или исправительного законом предписано» (ст. 4), а наказание за его совершение определялось «не иначе, как на точном основании постановлений закона» (ст. 96), есть все основания утверждать, что Уложение о наказаниях уголовных и исправительных опиралось и на принцип законности.

Свое воздействие принципы уголовного права оказали и на содержание норм Общих частей Уголовного уложения 1903 г., УК РСФСР 1926 г. и УК РСФСР 1960 г.

Между тем если применительно к Уложению 1903 г. и УК 1960 г этот вывод может быть лишь развит в плане их более яркого и более научного (чем в Уложении 1845 г) воплощения в соответствующих уголовно-правовых нормах, то по отношению к УК 1926 г. он вообще может быть поставлен под сомнение.

Для обоснования первого суждения достаточно указать на то, что в Уголовном уложении преступным признавалось «деяние, воспрещенное во время его учинения законом под страхом наказания» (ст. 1), преступления подразделялись на три категории: тяжкие преступления, преступления и проступки (ст. 3), четче были выражены невиновное причинение вреда, формы вины и особенности ответственности при покушении на преступление и приготовлении к нему, соучастии в преступлении (ст. 42, 43, 48-52). Достаточно обратить внимание на то, что в УК 1960 г. было дано содержательное понятие преступления (ст. 7), выделены формы и строго обозначены признаки видов вины (ст. 8-9), определено понятие невменяемости (ст. 11), наказание не имело «целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства» (ч. 2 ст. 20), что обеспечивалось гуманной и весьма гибкой системой наказаний (ст. 21-36), общими началами и специальными правилами назначения наказания (ст. 37-43). Сомнения в значимости влияния принципов уголовного права на содержание УК 1926 г. обусловлены тем, что в нем допускалась аналогия закона (ст. 16), понятие «наказание» было заменено термином «меры социальной защиты» (ст. 1), которые могли применяться и в отношении лиц, не совершивших общественно опасных деяний, по их связи «с преступной средой или по своей прошлой деятельности» (ст. 7), что в период действия в России УК 1926 г. (с 1926 по 1960 гг.) наблюдались массовые нарушения законности, были репрессированы миллионы людей.

Наверное, можно говорить о том, что большая часть репрессий носила внесудебный характер, что наряду с нормами УК 1926 г. тогда параллельно действовали и жестокие, несправедливые союзные уголовные законы (к примеру, Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности»), что, наконец, по миллионам уголовных дел, рассмотренных на основе УК 1926 г., выносились законные и справедливые приговоры. Ведь и в УК 1926 г. предусматривались такие гуманные меры социальной защиты как общественное порицание, денежный штраф, предостережение, возложение обязанности загладить причиненный вред и др. (ст. 20), широк был перечень смягчающих ответственность обстоятельств (ст. 48), отнюдь не «мертворожденными» были и нормы об условном осуждении и условно-досрочном освобождении (разд. 6).

Однако факт остается фактом. Уголовное законодательство периода государства диктатуры пролетариата задумывалось, создавалось и использовалось в качестве крайне острого социального инструмента тоталитарного режима нашего не столь уж и далекого прошлого. В тех условиях, когда пером законодателя водил классовый интерес, утверждение которого в обществе к тому же повсеместно и социально неадекватно форсировалось, а общечеловеческие ценности были отодвинуты на второй план, влияние уголовно-правовых принципов на законодательство было ослабленным.

Однако это влияние было заметным, ибо оно отразилось во многих нормах Общей и Особенной частей УК 1926 г. и воплотилось в огромной массе справедливых приговоров (их все же было больше, чем несправедливых) того времени. Едва ли будет большим преувеличением и утверждение о том, что именно социальная потребность в соблюдении принципов уголовного права, понятно, наряду с другими социально-экономическими причинами перехода России от пролетарского этапа к этапу позднего социализма в итоге и обусловили реформу уголовного законодательства конца пятидесятых начала шестидесятых годов прошедшего столетия, весьма достойное воплощение идей справедливости, равенства и гуманизма, принципов законности и вины в нормах УК 1960 г.

Необходимость третьей формы отражения принципов уголовного права, связанной с непосредственным выражением их содержания в нормах уголовного законодательства, обусловлена прежде всего возрастанием значения общечеловеческих ценностей в социуме, а следовательно, и для «современного уголовно) права обязанностью государства в предоставлении максимальных уголовно-правовых гарантий соблюдения прав и свобод человека и гражданина как высшей социальной ценности российского общества (ст. 2 Конституции Российской Федерации).

Поскольку эта форма отражения принципов уголовного права (находящихся в генетической зависимости от содержания категории «социальная справедливость») предполагает самый высокий уровень абстрагирования и влияния соответствующих норм на содержание уголовного законодательства в целом, она обладает несомненным социально-методологическим значением и потому может быть охарактеризована как абстрактно-социолого-правовая.

В российском уголовном законодательстве его принципы были впервые самостоятельно названы с определением содержания некоторых из них в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г.

«Статья 2 Принципы уголовного законодательства

Уголовное законодательство Союза ССР и республик основывается на Принципах законности, равенства граждан перед законом, неотвратимости ответственности, личной и виновной ответственности, справедливости, демократизма и гуманизма.

Лицо, совершившее преступление, подлежит уголовной ответственности независимо от происхождения, социального, должностного и имущественного положения, расовой и национальной принадлежности, политических убеждений, пола, образования, языка, отношения к религии рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств.

Никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговор суда и в соответствии законом.

Никто не может дважды нести уголовную ответственность за одно и то же преступление».

В УК РФ 1996 г. указаны лишь пять принципов уголовного законодательства законности (ст. 3), равенства граждан перед законом (ст.. 4), вины (ст. 5), справедливости (ст. 6) и гуманизма (ст. 7), но при этом дается определение всем принципам.

При сопоставлении этих нормативных актов представляется характерным то, что и в Основах 1991 г., и в УК 1996 г. говорится именно о принципах законодательства (см.: гл. 1 «Задачи и принципы Уголовного кодекса Российской Федерации»), что в обоих перечнях принципов указаны и наименования всех тех из них, которые ранее нами были отнесены к принципам уголовного права.

Таким образом, с одной стороны, проводится различие между принципами уголовного законодательства и принципами уголовного права, а с другой стороны, принципы уголовного законодательства отграничиваются от иных, по содержанию менее широких уголовно-правовых принципов (допустим, принципов уголовной ответственности или назначения наказания).

Совпадение наименований принципов разного уровня также вполне органично, ибо содержание, принципов уголовного законодательства предопределяется содержанием принципов уголовного права (здесь имеет место опять-таки зависимость генетического порядка). Дело не в синонимичных названиях. Важно лишь не путать содержание этих принципов, выявлять сферу реализации, общие и специфические признаки каждого из принципов уголовного законодательства, строго исходя из содержания соответствующего принципа уголовного права.

Что касается упоминающихся в ч. 1 ст. 2 Основ 1991 г. принципов неотвратимости ответственности, личной ответственности и демократизма, их соотношение с принципами уголовного права другое, нежели указанных (одноименных) принципов.

Принцип демократизма иногда рассматривали в качестве определяющего к принципу равенства граждан перед законом. Не приходится сомневаться в наличии связи между этими понятиями. Однако именно равенство находится в основе демократизма, питает его, выступает его критерием, а не наоборот, так как уровень народовластия в конечном счете определяется тем, в какой мере соблюдаются права и законные интересы граждан и в какой степени в праве воплощены равные возможности всех членов общества. Исторически идея равенства, возникшая до появления права и государства, предшествует идее демократизма, отразившей форму организации государства.

Равенство, как юридическое понятие, шире по объему и богаче по социальному наполнению. Поэтому скорее демократизм есть выражение принципа равенства граждан перед законом (последний универсален для всех отраслей права). Если к тому же учесть, что демократизм в уголовном праве даже и в советский период значил лишь тогда, когда в «случаях, предусмотренных законом, к исправлению лиц, совершивших преступления привлекаются трудовые коллективы и общественные организации по их ходатайству или с их согласия», то становится очевидным: ни руководящей идеей, ни основополагающим принципом уголовного законодательства он считаться не может. Сфера проявлена демократизма узка. К истокам и фундаментальным категория уголовного права он прямого отношения не имеет.

Демократизм как правовая идея, следовательно, непосредственно не связан с принципами уголовного права. Его обозначение в Основах 1991 г. в качестве принципа уголовного законодательства во многом объясняется влиянием на правосознание союзного законодателя традиционных представлений теории социалистического уголовного права, ряд норм которого послужили поводом к выводу о фундаментальной значимости демократизма для советского уголовного законодательства.

Принципы неотвратимости ответственности и личной ответственности безусловно связаны с принципами уголовного права. Однако эта связь лишь частично выражает характер, того воздействия, которое оказывают принципы уголовного права на содержание уголовного законодательства. К тому же и это обусловленное уголовно-правовыми принципами специфическое содержание понятий неотвратимости ответственности и личной ответственности весьма четко отражается в содержании принципов УК 1996 г. и мимо этих понятий.

Так, принцип неотвратимости ответственности (по Основам 1991 г.), сформулированной в науке следующим образок «Всякое лицо, в действиях или бездействии которого установлен состав преступления, подлежит наказанию или иным мерам воздействия, предусмотренным уголовным законом», является конкретизацией "принципа равенства граждан перед законом (ст. 4 УК) На самом деле такое равенство лишь тогда полностью воплощается в действительность, когда абсолютное большинство преступлений раскрыто, а лица их совершившие, в строгом соответствии с законом привлечены к уголовной ответственности. Вместе с тем наличие институтов освобождения от уголовной ответственности, наказания отнюдь не противоречит принципу равенства граждан перед законом, значит и неотвратимости ответственности, ибо существо проблемы не в индивидуализации ответственности, а в единстве используемых при этом, критериев оценки опасности деяний и лиц, их совершающих. Если при освобождении от уголовной ответственности такое единство достигнуто и оно соответствует реальным параметрам общественно опасного поведения то не возникает и оснований для нарушения равенства граждан.

Хотя содержание понятия неотвратимости ответственности, таким образом, полностью охватывается содержанием принципа равенства граждан перед законом, по существу, является одной из форм его реализации, признание этого понятия в качестве принципа возможно и в немалой степени зависит от выбора законодателя.

Основным доводом в пользу такого выбора может стать следующее соображение. Определив преступление как «виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодеком под угрозой наказания» (ч. 1 ст. 14 УК) и посчитав тем самым наказуемость одним из его признаков, казалось бы, нелогично не признавать неотвратимости принципом Уголовного кодекса, поскольку в основании наказуемости преступления находится не что иное, как неотвратимость ответственности.

Главный же аргумент против - несоответствие этого понятия уровню принципов законодательства. Значение последних распространяется на все уголовное законодательство, а неотвратимости ответственности - лишь на ту его часть, которая определяет основания и пределы уголовной ответственности. Потому и как принцип неотвратимость ,ответственности по содержанию гораздо ближе к принципам, общим началам и т.п. назначения (индивидуализации) наказания, нежели к принципам уголовного законодательства.

Принцип личной ответственности хотя и не назван среди принципов законодательства, представлен в нем с достаточной полнотой: ему посвящена гл. 4 УК («Лица, подлежащие уголовной ответственности»).

Положение о личной ответственности органично связано со всеми принципами уголовного права. Так, принцип равенства граждан перед законом, предполагающий прежде всего единое основание уголовной ответственности (совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом), обусловливает личное участие (как минимум в.качестве соучастника - ст. 33 УК) виновного в совершении преступления.

Вопрос о вине возникает лишь тогда, когда есть лицо, совершившее общественно опасное деяние. Более того, вина вообще невозможна без субъекта, обладающего психикой и лишь в силу этого способного на психическое отношение к совершаемому им преступлению, а значит, немыслима и без личной ответственности этого субъекта.

Только лично совершенное преступление и может лежать в основе законного, справедливого и гуманного наказания.

Потому положение о личной ответственности - это скорее необходимый элемент (предпосылка) основания уголовной ответственности (ст. 8 УК), чем принцип уголовного законодательства.

В литературе последних лет предлагают расширить грани; личной ответственности за счет установления уголовной ответственности юридических лиц - в первую очередь за совершение и экологических и хозяйственно-экономических преступлений, считая, что от установления вины таких организаций, приостановления их деятельности, роспуска и запрета самих организаций в рамках уголовного процесса, «проку было бы куда больше».

Между тем применение даже столь радикальных мер ответственности организаций за причинение, допустим, того же крупномасштабного экологического ущерба вполне укладывается в рамки гражданского судопроизводства, иных форм, да и, наверное, не исключается их применение в уголовном процессе при рассмотрении дел по обвинению виновников экологических или хозяйственно-экономических преступлений. К тому же в этих случаях не надо питать слишком больших надежд о преимуществе уголовного закона над другими отраслями права, а главное - не забывать, что в предотвращении подобного рода деяний важнейшую роль играют социально-экономические институты, общественный контроль.

Р. И. Михеев, А. Г. Корчагин и А. С. Шевченко пишут: «На наш взгляд, нет; практической необходимости в конструировании особого субъекта уголовной ответственности - юридического лица. Мы считаем, во-первых, что для ответственности юридического лица достаточно довольно эффективных норм и санкций гражданского (и административного) законодательства. «Разбавление» же уголовного права нормами других отраслей права (гражданского, административного и др.), «растаскивание» его по частям, может привести к ликвидации уголовного права как самостоятельной отрасли права и законодательства, как научной и учебной дисциплины, превратить его в свод норм различных правовых дисциплин, труднодоступных для применения в борьбе с преступностью. Мы, во-вторых, - исходим из того, что такой подход не только не повысит эффективность уголовно-правовых норм, а, напротив, серьезно снизит социальную ценность, действенность и эффективность гражданско-правовых норм в условиях становления рыночных отношений в российском обществе. Это подтверждает и практика зарубежных государств».

Все верно. Следует только добавить, что установление уголовной ответственности юридических лиц нарушает буквально все принципы уголовного права, размывает единое основание уголовной ответственности. Именно поэтому угроза подрыва фундамента уголовного права может оказаться реальной, привести к разрушению структурно-системной организации уголовного законодательства.

Если попытаться резюмировать все изложенное до этого применительно принципов уголовного права с позиций их социально-философских и юридических предпосылок, представляется необходимым обратить внимание на следующее

Принципы уголовного права имеют своим социально-философским истоком одну из важнейших категорий общественного сознания: категорию социальной справедливости, глубоко и. всесторонне исследованную великими философами прошлого (Платон, Аристотель, Гегель). Эти исследования в своих основных положениях; сохраняют свое значение и в настоящее время, ибо и сейчас законы развития общества, содержание и механизм воздействия социальной справедливости на право в целом остались те же, что и столетия назад.

Принципы уголовного права как его основополагающие идеи складываются при осознании обществом необходимости уголовно-правовой охраны своих наиболее значимых интересов от общественно опасных деяний. Поскольку способы такой охраны определяются в сфере общественного сознания (а следовательно, и в сфере влияния категории «социальная справедливость») по отношению к предмету охраны и общественно опасному поведению людей, влияние справедливости на содержание уголовного законодательства имеет сквозной, всепроникающий характер.

Уравнивающая и распределяющая стороны справедливости предопределяют содержание соответственно таких принципов уголовного права как равенство граждан перед законом и гуманизм. Первый из них включает в себя, по меньшей мере, три аспекта: равенство в правилах по отношению к предмету охраны; равенство в ответственности при совершении тождественных по общественной опасности преступлений; равенство в уголовно-правовой защищенности одинаково значимых социальных ценностей.

Второй принцип предполагает два главных момента: приоритетную защиту безопасности и основных прав и свобод человека; более снисходительное отношение к виновным лицам, диктуемое их индивидуальными особенностями (болезнь, возраст, тяже; материальное положение и др.).

При этом не надо забывать, что идеи справедливости, равенства и гуманизма обусловливают и общий уровень требовательно и репрессивности уголовного законодательства.

Уравнивающая сторона справедливости и принцип равенства граждан перед законом как более значимый и содержательный в социальном плане и как, по-видимому, первичный в историческом аспекте обусловили (конечно, наряду с другими причинами) возникновение и содержание принципа вины. Социальная потребность в последнем появляется как необходимость в четком разграничении общественно опасного и преступного поведения от необщественно опасного и непреступного, градации по особенностям их субъективной (внутренней) стороны (форме, виду, степени вины и т.п.). Необходимость же такой градации вытекает из значения вины в формировании антисоциального свойства поступков людей. Без вины такие поступки могут быть лишь объективно вредными, но не общественно опасными и преступными. Степень вины определяет величину общественной опасности, а отсюда, и тяжесть преступления.

Именно потому, что вина обусловливает единый масштаб равенства в уголовном праве (общественно опасное поведение), она и выступает как одно из проявлений принципа равенства граждан перед законом.

Принцип законности как фундаментальная идея уголовного права связан с осознанием обществом того непреложного факта, что только закон и право могут обеспечить охрану социального уклада, интересов граждан от общественно опасных посягательств, гарантировать членам общества их личную неприкосновенность от репрессий государства в случаях соблюдения ими норм уголовного закона. С позиций справедливости, равенства, гуманизма и вины как принципов уголовного права принцип законности является необходимой предпосылкой их трансформации из идей общественного сознания и научных теорий в ткань реального уголовного законодательства.