Присуждение разных размеров компенсации морального вреда за одинаковые страдания, по мнению А.М. Эрделевского, противоречило бы не только принципам разумности и справедливости (ст. 1101 ГК), но и общим правилам о возмещении вреда (ст.1083 ГК).

Законодательство не предусматривает возможность повышения размера ответственности в зависимости от имущественного положения потерпевшего или причинителя вреда. А.М. Эрделевский полагает, что в соответствии со ст. 1101 ГК при определении размера компенсации могут приниматься во внимание лишь те фактические обстоятельства, которые сопутствовали причинению морального вреда и при этом связаны с перенесенными потерпевшим страданиями. Далее он замечает, что страдания потерпевшего не связаны с его имущественным положением в случаях нарушения личных неимущественных прав; само имущественное положение потерпевшего при определении размера компенсации нельзя относить к числу обстоятельств, сопутствующих причинению морального вреда, так как эффект компенсации зависит от имущественного положения потерпевшего не в момент причинения ему этого вреда, а в момент присуждения определенного размера компенсаций.

Наиболее приемлемой представляется вторая точка зрения. Повышение размера компенсации морального вреда вне связи с характером и степенью перенесенных потерпевшим страданий действительно противоречила бы требованиям закона.

Таким образом, для определения размеров компенсации морального вреда в законе установлен ряд критериев, которыми надлежит руководствоваться как истцам при подаче соответствующего заявления, так и судам при вынесении решений.

Как известно, все вышеперечисленные критерии носят весьма общий характер и объективно представляют неограниченный простор судебному усмотрению, не предусматривающему никаких реальных минимальных и максимальных ограничений денежной суммы, которая может быть взыскана в качестве компенсации за причиненные физические и нравственные страдания.

На практике такая ситуация неизбежно стала бы способствовать вынесению несправедливых, с точки зрения пострадавших, да и здравого смысла, судебных решений. Так, например, при равной степени вины причинителя вреда, отсутствии существенных особенностей потерпевшего и иных заслуживающих внимания обстоятельств пострадавший от преступления, связанного с нарушением его авторских прав, получает большую денежную компенсацию, чем, скажем, потерпевший от преступления, в результате которого он потерял зрение или слух.

Следует признать, что отсутствие каких-либо реальных ограничений размера присуждаемой денежной суммы, судьи, пытаясь формировать единообразие судебной практики, вынуждены ориентироваться на размеры компенсаций, ранее взысканных судьями по аналогичным категориям дел. В этих условиях происходит формирование своеобразной системы судебных прецедентов для использования ее при определении размера морального вреда, подлежащего взысканию. К тому же несовершенство законодательства, имеющиеся в нем пробелы, несомненно, будут этому способствовать.

Можно надеяться, что судебная практика рано или поздно выработает более или менее стабильные размеры денежных компенсаций морального вреда по аналогичным категориям преступлений. Вместе с тем не следует забывать, что прецедентное право в англо-американской правовой системе формировалось столетиями, в то время как история компенсации морального вреда в современной России не насчитывает и десяти лет. К тому же работа наших судов пока, мягко говоря, заслуживает умеренной похвалы.

На наш взгляд, это отражается и на отсутствии сколько-нибудь серьезной систематизации судебной практики в части размера компенсируемого морального вреда. Нередко даже судьи, работающие в одном суде, взыскивали компенсации за моральный вред, причиненный одинаковыми преступлениями, совершенными при аналогичных обстоятельствах, превышающие одна другую в несколько десятков раз.

Например, согласно приговору Гатчинского городского федерального суда Ленинградской области от 11 сентября 1997 г. с Кабак B.C. осужденного по ч,1 ст. 264 УК РФ, в пользу потерпевшего Серикова С.В. в счет компенсации причиненного преступлением морального вреда был взыскан 1 млн. неденоминированных рублей. А в соответствии с приговором этого же суда от 19 февраля 1997 г. с Григорьева А.Н. также осужденного по ч.1 ст.264 УК РФ, в пользу потерпевшего Милюкова С.Н. в качестве компенсации за причиненный моральный вред было взыскано 30 млн. неденоминированных рублей.

В обоих случаях в результате совершения вышеназванных однотипных преступлений потерпевшим был причинен тяжкий вред здоровью. К тому же, как следует из материалов дела, у потерпевших нет ярко выраженных индивидуальных особенностей, наконец, в их действиях отсутствовала грубая неосторожность, которая содействовала бы возникновению или увеличению вреда. Совершенно очевидно, что при таких обстоятельствах превышение размера одной компенсации над другой с такой огромной разницей никак нельзя назвать разумной и справедливой.

В этом плане представляется вполне объяснимым, что после введения в законодательство института компенсации морального вреда в правовой литературе стали появляться высказывания о более строгом критерии денежной оценки. В этой связи следует заметить, что данные категории в определенной мере связаны с уголовным правом, что вполне объяснимо. Во-первых, санкции статей уголовного кодекса РФ наиболее объективно отражают общественную опасность и степень тяжести того или иного преступления, а во-вторых, преступления составляют значительную долю правонарушений, совершение которых может служить основанием компенсации причиненного морального вреда.

По данному вопросу В.Я. Панарин формулирует два метода оценки: «поденный» и «посанкционный». В первом случае предлагается принимать во внимание количество дней в году и учитывать долю ежемесячного заработка виновных, приходящегося на один день. Такая схема, по мнению В.Я. Панарина, позволит легко определить общую сумму денег, которую необходимо взыскать с виновного в качестве компенсации морального вреда. Между тем автор, критически оценивая этот метод, вынужден признать, что его несовершенство заключается в том, что он не связан тесно с самим деянием, его правовой оценкой и вызванными им последствиями. Это не все сомнения. Соблюдение требования справедливости и объективности при взыскании денежных сумм с подсудимых, имеющих разные доходы, отмеченные автором как достоинства предлагаемого метода, одновременно являются и его недостатком, так как данный метод не может быть применим при взыскании морального вреда за умышленные преступления, поскольку в этом случае в соответствии с требованиями п. 3 ст. 1083 ГК суд не вправе учитывать имущественное положение причинителя вреда.

Рекомендованный В.Я. Панариным «посанкционный» метод сводится к установлению денежной компенсации за причиненный моральный вред в зависимости от размера санкции статьи уголовного кодекса, применяемой к подсудимому. Во внимание берется только один вид возможного наказания - лишение свободы, выраженное в месяцах. Предлагается за каждый месяц лишения свободы взыскивать с виновного один минимальный месячный размер оплаты труда.

Данный метод также не лишен своих недостатков. Перечислим лишь некоторые. Например, представляется недопустимой жесткая зависимость конкретного денежного взыскания от точного размера наказания в виде лишения свободы. Оценивая предложенный метод, следует иметь в виду, что перечисленные выше критерии, установленные гражданским законодательством для определения размера взыскиваемого морального вреда, существенно отличаются от критериев, которые в соответствии с ч. 3 ст.60 УК РФ необходимо учитывать при назначении наказания виновному. Серьезным фактором, влияющим на размер наказания, являются данные, характеризующие личность виновного, и которые, тем не менее, не должны учитываться при определении размера компенсации морального вреда. Отсюда можно сделать вывод о том, что размер денежной компенсации моральных страданий не должен напрямую зависеть от размера конкретного уголовного наказания и мог бы определяться на основании критериев, имеющихся в гражданском законодательстве, но с учетом ограничений, создаваемых минимальными и максимальными сроками лишения свободы, установленными санкцией соответствующей статьи Уголовного кодекса.

Более предпочтительной представляется методика определения размера компенсации морального вреда, предложенная А.М. Эрделевским. Как и в «посанкционном» методе В.Я. Панарина, в основу этой методики включается соотношение размеров санкций различных статей Уголовного кодекса как наиболее объективно отражающих значимость охраняемых этими статьями благ. Кроме того, автор вводит элемент новизны, некий базисный уровень размера компенсации морального вреда, установленный применительно к страданиям, которые испытывает потерпевший при причинении тяжкого вреда здоровью, совершенного с особой жестокостью, издевательствами или мучениями. Этот уровень размера компенсации морального вреда предлагается установить в размере 720 минимальных размеров заработной платы (далее МРОТ). Указывая на данный размер, автор исходит из того, что 720 МРОТ -- это заработок физического лица за десять лет при размере месячного заработка 6 МРОТ. Следует при этом иметь в виду, что установление именно такого среднемесячного заработка физического лица в настоящее время в наибольшей степени стимулировалось нашим налоговым законодательством. Кроме этого принималось во внимание, что такой среднемесячный заработок представляется как оптимальный и с учетом пенсионного законодательства, поскольку этому размеру заработка соответствует максимальный размер пенсии по возрасту. Используя указанный базисный уровень и соотношение максимальных размеров санкций статей Уголовного кодекса, автор разрабатывает таблицу размеров компенсации морального вреда для различных видов правонарушений. Вместе с тем, учитывая, что отдельные виды правонарушений не влекут за собой уголовной ответственности, размер компенсации презюмируемого морального вреда, причиненного ими, принимается равным размеру компенсации того же вреда для видов преступлений, влекущих, по мнению разработчика, страдания сходной глубины. К примеру, презюмируемый моральный вред при нарушении имущественных прав потребителей, а также при причинении морального вреда незаконными действиями органов власти и управления приравнивается к презюмируемому моральному вреду при уголовно наказуемом обмане потребителей.

Так, согласно разработанной таблице, базисный уровень размера компенсации морального вреда за причинение тяжкого вреда здоровью будет составлять 576 МРОТ, а за то же, совершенное с особой жестокостью, издевательствами или мучениями для потерпевшего -- 720 МРОТ.

И, наконец, руководствуясь критериями, предусмотренными гражданским законодательством, применительно уже к конкретному преступлению, предлагается определить размер компенсации действительного морального вреда, который может, как увеличиваться, так и уменьшаться по сравнению с размером компенсации презюмируемого морального вреда. При этом, по мнению автора, размер компенсации действительного морального вреда не должен превышать размер компенсации презюмируемого морального вреда более чем в четыре раза, что позволяет зафиксировать применительно к отдельным видам правонарушений максимальный уровень размера компенсации, однако без ограничения размеров в сторону уменьшения.

Для облегчения учета критериев компенсации морального вреда на практике А.М. Эрделевский предлагает использовать разработанную им формулу:

В этой формуле приняты следующие обозначения:

D -- размер компенсации действительного морального вреда; d - размер компенсации презюмируемого морального вреда; fV - степень вины причинителя, предлагаемая в пределах 0<fV<l; I - коэффициент индивидуальных особенностей потерпевшего, при этом 0<1<2; с - коэффициент учета заслуживающих внимания фактических обстоятельств причинения вреда, предлагаемый в пределах от нуля до двух включительно; fs - степень вины потерпевшего, при этом 0<fs<l; p - коэффициент имущественного положения причинителя вреда, который должен приниматься во внимание лишь при совершении правонарушения по неосторожности и который, по мнению разработчика формулы, должен быть помещен в пределы от 0,5 до 1 включительно.

Для коэффициента, отражающего степень вины причинителя вреда, автор предлагает сделать следующие допущения: fv=0,25 - при наличии простой неосторожности; fv=0,5 - при наличии грубой неосторожности; fV=0,75 - при наличии косвенного умысла; fv=l - при наличии прямого умысла.

А для D=d*fv*I*c*(l-fs)*p коэффициента, отражающего степень возможной вины потерпевшего, автор предлагает значение, равное 0,5 (fs=0,5) при грубой неосторожности потерпевшего. Степень вины потерпевшего fs при наличии любого вида умысла потерпевшего должна приниматься равной 1, что тождественно отказу в компенсации морального вреда в соответствии с п.1 ст. 1083 ГК.

По нашему мнению, вышеприведенная методика определения размеров компенсации морального вреда также не лишена недостатков и не может претендовать на универсальность, несмотря на присутствие элементов новизны и обстоятельную проработанность.

Нельзя не согласиться с С.В. Нарижним, что при определении размеров компенсации морального вреда в методике, разработанной А.М. Эрделеаским, проявляется противоположная крайность. Обращаясь к расшифровке приведенной формулы, нетрудно заметить, что если ему и удалось предложить фиксированные значения для различных степеней вины причинителя вины и потерпевшего, то для учета индивидуальных особенностей потерпевшего и заслуживающих внимания обстоятельств причинения морального вреда никаких конкретных значений предложить не удалось (за исключением предложенной им «вилки» этих значений от 0 до 2). В действительности же, практически невозможно установить какие-либо общие коэффициенты индивидуальных особенностей потерпевшего и заслуживающих внимания фактических обстоятельств дела даже в пределах одного вида преступлении, не говоря уже об учете их внутривидовой индивидуализации. Далее С.В. Нарижний замечает, что попытка введения вышеуказанной формулы явно необоснованно и существенно сузит прерогативы суда при определении размера компенсации по конкретному делу, и тем самым роль суда будет сведена во многом к выполнению чисто бухгалтерских функций. По его справедливому мнению, следовало бы провести аналогию с механизмом определения наказания, в том числе и в форме денежного штрафа по уголовным делам, когда законодатель устанавливает только верхние и нижние границы наказания, оставляя окончательное определение его размера на усмотрение суда, который при этом исходит из установленных уголовным законом (ст. 60 УК) критериев определения размера наказания, но никак не из формулы, хотя бы и разработанной на основе этих критериев.

Судебное решение ни в коем случае нельзя, да это и невозможно, ставить в жесткие рамки формул. В каждом конкретном случае размеры сумм компенсации морального вреда обусловлены многими заслуживающими внимания обстоятельствами. Представляется очевидным, что крайне затруднительно предположить заранее, какой размер денежной компенсации может служить эквивалентом, перенесенным страданиям. Таким образом, следует признать, что в судебной практике решающее значение в определении размера компенсации морального вреда по-прежнему имеет судебное усмотрение. Именно поэтому, позиция здесь, с учетом конституционного принципа состязательности сторон в судопроизводстве должна быть следующей: истец - аргументирует и обосновывает размер компенсации морального вреда, определив его в конкретной денежной сумме; ответчик - высказывает свое отношение к предъявленному иску, приводит и обосновывает свои возражения, если они имеются, либо высказывает свое предложение о размере суммы, если иск признается частично; суд -- выслушивает доводы, оценивает их и принимает решение, которое затем соответствующим образом мотивирует.

Вечером 17 ноября 1999 г. Ш. и Е. совместно с Ш. распивали спиртные напитки в доме у Чупровой в с. Алеур. Имея личные неприязненные отношения с братьями Якимовыми - Олегом и Е., Е. и Ш. договорились пойти к ним и "разобраться" по поводу избиения ими Корякина.

Около 24 часов Ш. и Е. пришли домой к Я., проживавшим по ул. Юбилейной, 2-а в с. Алеур, и затеяли ссору с Я.Л., в ходе которой договорились совершить убийство Я.Л. и ее сыновей.

С этой целью Ш. ногами, а Е. подобранной на месте кочергой в комнате, расположенной справа от входной двери, стали наносить Я.Л. множественные удары по телу.

На шум из дальней комнаты вышли Я.О. и Я.Е., Ш. и Е., оставив потерпевшую лежащей на полу, вернулись в кухню. Е. схватил со стены нож и на глазах близких родственников, нанес Я.О. 41 удар в голову, шею, грудь. От полученных ранений, вызвавших острую кровопотерю, Я.О. скончался на месте.

Ш. вырвал из рук Я.Е. цепь от бензопилы, с помощью которой тот пытался обороняться от нападавших, и нанес ею удар по голове потерпевшему, причинив открытую черепно-мозговую травму, повлекшую тяжкий вред здоровью.

В это время в квартиру вошли друзья Я. - Ш. и Ф., с которыми у Е. и Ш. также имелись неприязненные отношения. Вступив в сговор, подсудимые решили убить и этих лиц.

Реализуя задуманное, Е. нанес ножом по одному удару в грудь Ш. и Ф., а затем, пресекая попытку Я.Е. убежать из дома, догнал его в сенях и, доведя умысел на убийство до конца, нанес ему удар отверткой в грудь.

Спасаясь от нападавших, Ш. и Я.Л. выбежали из дома, однако Ш. и Е. стали преследовать их.

Во дворе дома Е. настиг Ш. и нанес ему ножом не менее 14 ударов в голову и туловище. От полученных ранений, вызвавших острую кровопотерю, потерпевший скончался на месте.

Ш. догнал Я.Л. за территорией двора на улице Юбилейной и ножом нанес потерпевшей не менее 37 ударов в голову, шею, грудь. От полученных ранений, вызвавших острую кровопотерю, Я.Л. скончалась на месте.

После этого Е. и Ш. вернулись к Чупровой, где договорились вернуться к дому Я., добить оставшихся в живых потерпевших и скрыть следы преступлений.

Следуя к Я., они встретили идущего им навстречу раненого Ф. и Е., доводя умысел на убийство до конца, нанес ему ножом не менее 37 ударов в голову, шею, туловище, верхние конечности. От полученных ранений, вызвавших острую кровопотерю, потерпевший скончался на месте.

Затем они пришли к месту нахождения трупа Я.Л., указанному Ш., перенесли его на задний двор Я. и, положив рядом со стогом сена, подожгли. От воздействия открытого пламени огня произошло посмертное обгорание трупа Я.Л.

Войдя в дом Я., Ш. и Е. обнаружили раненого Я.Е., которому Ш., желая наступления смерти, нанес 38 ударов ножом в голову, шею, грудь, живот. Смерть потерпевшего наступила в результате множественных ранений и острой кровопотери.

Убедившись в смерти всех потерпевших, преследуя цель сокрытия следов преступлений и уничтожения чужого имущества, Ш. и Е. подожгли вещи, находившиеся в доме. В результате пожара был поврежден дом, где проживала семья Я., принадлежавший СПК "Алеурское", на сумму 15440 рублей, и уничтожены вещи Я. на сумму 4900 рублей. Ущерб, причиненный СПК "Алеурское" и потерпевшим, является значительным.

Как видно из материалов дела, в связи с убийством Ф. и Ш. потерпевшими Ф.Е. и Б. заявлены исковые требования о денежной компенсации морального вреда.

Суд, установив виновность Ш. в убийстве более двух лиц, постановил взыскать с Е. и Ш. солидарно в счет компенсации морального вреда в пользу Ф.Е. 50000 рублей, в пользу Б. - 60000 рублей.

Судебная коллегия, рассматривая дело в кассационном порядке, указав в определении, что бесспорно установлено участие Ш. в убийстве двух лиц (Я.Л. и Я.Е.), приговор изменила и исключила указание о совершении Ш. убийства более двух лиц.

При таких обстоятельствах, учитывая, что убийство Ш. и Ф., как видно из приговора, совершил не Ш., а Е., Ш. не должен нести гражданско-правовую ответственность по компенсации потерпевшим морального вреда, причиненного в связи с убийством Ф. и Ш., в совершении которого он не участвовал.

Поэтому указание о солидарном взыскании с Ш. компенсации морального вреда в пользу Ф.Е. 50000 рублей, Б. - 60000 рублей подлежит исключению из приговора.

Представляется очевидным, что в связи с этим суды должны располагать возможностью применения как можно большего числа критериев, которые позволили бы им максимально объективно оценивать и обосновывать размер компенсации морального вреда, подлежащий взысканию.

В качестве критериев можно назвать принцип имущественного положения ответчиков и потерпевших, причем как граждан, так и юридических лиц, о которых речь шла выше, а также учет индивидуальных особенностей потерпевшего и иных заслуживающих внимания обстоятельств причинения вреда.

При этом совершенно ясно, что, вследствие незавершенности правового регулирования в сфере компенсации морального вреда, в судебной практике возникают многочисленные проблемы, решение которых возможно путем внесения соответствующих изменений и дополнений в Гражданский кодекс РФ либо, как минимум, соответствующих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, где были бы более четко указаны критерии и методика определения размера компенсации морального вреда.

Остается лишь добавить, что конкретный размер компенсации за причиненный преступлением моральный вред должен определяться в соответствующих границах с учетом критериев, установленных гражданским законодательством (ст. 151, 1083, 1101 ГК).

Как уже отмечалось выше, при определении размера компенсации морального вреда судом должны учитываться индивидуальные особенности потерпевшего и другие заслуживающие внимания обстоятельства причинения вреда. Между тем эти критерии в значительной степени зависят от конкретного вида правонарушения. Дело в том, что, как правило, каждому виду правонарушений присущи характерные именно для него особенности и обстоятельства. Именно поэтому относительно того или иного вида правонарушений может быть определен только ему свойственный перечень индивидуальных особенностей потерпевшего, а также заслуживающих внимания обстоятельств, которые оказывают влияние на оценку размера компенсации морального вреда.

Например, при определении размера компенсации морального вреда, причиненного правонарушениями, умаляющими честь и достоинство личности, заслуживающим внимания обстоятельством является характер распространения позорящих сведений. Для определения размера компенсации морального вреда существенное значение имеет также и широта распространения таких сведений. Кроме этого, несомненно, заслуживающим внимания обстоятельством являются последствия, наступившие для потерпевшего в связи с распространением порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений. Например, к таким последствиям следует отнести увольнение с работы, не избрание на выборную должность, распад семьи, потеря друзей и т. п.

Посягательства на свободу могут проявляться в форме изнасилования, понуждения женщины к вступлению в половую связь, насильственного мужеложства и иных действий сексуального характера. Соответственно возникает вопрос о том, что при определении размера компенсации морального вреда, причиненного изнасилованием, необходимо учитывать индивидуальные особенности потерпевшей (потерпевшего). На наш взгляд, женщина, занимающаяся проституцией, наверняка не будет так остро переживать случившееся, чем женщина, ведущая моногамный образ жизни, являющаяся образцовой, примерной женой, характеризующаяся высокими нравственными принципами и семейными устоями.

В качестве заслуживающих внимания обстоятельств, подлежащих учету как повышающие размер компенсации морального вреда, следует учитывать:

- причинение в процессе изнасилования телесных повреждений;

- заражение венерическим заболеванием;

- наступившая в результате изнасилования беременность;

- совершение изнасилования на глазах детей, супруга или иного
лица, чьим отношением женщина дорожит;

- ухудшение семейных отношений или распад семьи;

- изнасилование в извращенной форме.

В качестве обстоятельств, уменьшающих размер компенсации морального вреда, следует принимать во внимание:

- неспособность женщины сознавать характер производимых с ней действий ввиду слабоумия или алкогольного или наркотического опьянения;

- провоцирование женщиной изнасилования, то есть проявление ею грубой неосторожности, что может повлечь снижение размера компенсации морального вреда или отказ в таковой.

Аналогичный подход может быть применен и при рассмотрении других видов нарушения половой свободы личности с учетом их специфики.

Следует признать, что приведенный перечень заслуживающих внимания обстоятельств, подлежащих учету при определении размера компенсации морального вреда, не является исчерпывающим, однако их практическая важность несомненна и важна.

Определенный интерес представляет взаимодействие российского права с правовыми актами Совета Европы. 20 февраля 1998 г. Государственной Думой РФ был принят Закон о ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протокол к ней (далее - Конвенции). 13 марта 1998 г. он был одобрен Советом Федерации, а 30 марта 1998 г. подписан Президентом Российской Федерации. Россия стала полноправным членом Совета Европы. Это означает, что с этого момента на нее может быть подана индивидуальная жалоба в Европейский Суд по правам человека (далее -- Суд), являющийся контрольным органом Совета Европы. Таким образом, нормы, содержащиеся в Конвенции, Протоколах к ней и решениях Европейского Суда по конкретным делам, теперь должны стать составной частью российской правовой системы. Это означает, что при расхождении законов Российской Федерации с международными договорами, законы, согласно п. 4 ст. 15 Конституции РФ, должны быть приведены в соответствие с договорами.

Выплата справедливой компенсации потерпевшей стороне предусмотрена статьей 41 Конвенции. Однако, для присуждения справедливой компенсации, в том числе за страдания, необходимо соблюдение ряда обязательных условий.

Во-первых, необходимо установление судом конкретного нарушения государством-ответчиком одного из благ и прав, защищаемых Конвенцией. В Конвенции и Протоколах к ней дан исчерпывающий перечень таких благ и прав. Нетрудно заметить, что и в российском праве защиту прав человека и его основных свобод наряду с Конституцией РФ предусматривают также множественные законодательные акты, относящиеся к различным отраслям права.

Во-вторых, не обеспечение национальным правом государства-ответчика возможности выплаты справедливой компенсации потерпевшей стороне в полном объеме. Наличие этого условия определяется Судом с учетом оценки внутреннего права государства-ответчика. Поэтому полномочия Суда по присуждению компенсации представляет собой субсидиарный характер, поскольку они восполняют отсутствующие в праве возможности государства, признанного нарушителем прав и свобод.

Оценивая это правило, следует заметить, что оно отражает по отношению к национальному праву общий субсидиарный характер защиты прав и свобод человека, предоставляемой Конвенцией. Это находит свое выражение в установленном в статье 35 Конвенции принципе использования потерпевшим всех возможных внутренних средств правовой защиты как обязательного условия обращения в Суд.

Последним обязательным условием для присуждения компенсации является сама необходимость в ней. Следует при этом иметь в виду, что это условие применяется только в случае компенсации за неимущественный вред, то есть за причинение страданий. Причем наличие такого условия определяется Судом по своему усмотрению. Между тем Суд считает, что необходимость в компенсации отсутствует, если подтверждение им нарушения со стороны государства-ответчика уже само по себе в известной мере является справедливой компенсацией и может принести потерпевшему определенное моральное удовлетворение.

Не вызывает сомнений, что первое условие присуждения Судом компенсации за причинение страдания не во всем совпадает с предусмотренными статьями 151 и 1099 ГК аналогичным условиям ответственности. Дело в том, что перечень неимущественных благ, предусмотренных российским законодательством, защищаемых путем компенсации морального вреда, шире предусмотренных Конвенцией, поскольку они не носят исчерпывающий характер. Однако, в данном случае это различие не имеет принципиального значения, поскольку оно предопределено перечнем защищаемых Конвенцией благ, за пределами которого инициировать вопрос о взаимодействии Конвенции и национального права государств-участников не представляется возможным.

В действительности же, существующее различие в условиях ответственности за причинение страданий заключается в том, что право Совета Европы предоставляет потерпевшему более высокий уровень защиты, нежели право национальное.

Как известно, соответствующие нормы ГК по компенсации морального вреда, допускают ее за страдания, связанные с нарушением имущественных прав, лишь в случаях, предусмотренных законом, а также те из них, которые установлены в действующем российском законодательстве, предназначены для защиты только имущественных прав потребителей, имеющих обязательный характер и не соответствующих тем абсолютным имущественным правам, которые призвана защищать ст.1 Протокола №1 к Конвенции. Это означает, что современное российское законодательство компенсацию морального вреда, причиненного в связи с нарушением права собственности либо другого абсолютного имущественного права не предусматривает. Соответственно возникает вопрос, обязаны ли российские суды присуждать потерпевшему компенсацию морального вреда при нарушении его абсолютных имущественных прав после присоединения России к Конвенции, если это соответствует практике Суда, но противоречит российскому законодательству (ст. 151 и 1099 ГК)?

На наш взгляд, можно вполне согласиться с позицией А.М. Эрделевского, что ответ на поставленный вопрос должен быть отрицательным - не должны. Достаточно проанализировать нормы ГК, регулирующие нематериальные блага и их защиту, чтобы убедиться в том, что само по себе право на компенсацию причиненного вреда имущественного или неимущественного характера не относится к числу прав, защищаемых Конвенцией, а потому отсутствие в законодательстве государства-участника возможности такового возмещения не может быть признано нарушением Конвенции. Более того, прочтение самой ст.41 Конвенции позволяет сделать вывод, что наличие разных подходов государств-участников к полноте объема возмещения причиненного потерпевшему вреда является, с точки зрения Конвенции, возможным, и единственным последствием возмещения вреда не в полном объеме может быть возможность присуждения Судом справедливой компенсации.

Возвращаясь к праву России, важно еще раз подчеркнуть, что поскольку из Конвенции не следует необходимость государств-участников обеспечивать потерпевшему возмещение в полном объеме, то Конвенцию не следует рассматривать в данном случае как международный договор, имеющий приоритетное значение перед нормами российского права.

В данном случае следует иметь в виду, что каких-либо общих принципов подхода Суда к этому вопросу пока не выработано. Более того, Суд, вынося решения, не дает каких-либо пояснений по поводу методики определения размера компенсации за страдания, ограничиваясь указаниями на виды страданий либо ссылками на размер компенсации, ранее взысканных по аналогичным категориям дел.

Кроме того, иногда Суд определяет единую сумму компенсации за имущественный и неимущественный вред, не разграничивая ее по видам вреда. Такие решения Суда, стремления ориентироваться на размеры, присуждаемые по аналогичным делам, представляются весьма важными, так как такой подход позволяет избежать значительной разницы сумм компенсации.

В частности, приведем несколько размеров компенсаций, присуждаемых судом по различным делам, связанным с нарушением ст. 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни): 20000; 13400; 17000; 24000; 28000 (суммы для удобства сравнения приведены в долларах США).

Данный пример убеждает, что значительных расхождений в суммах на порядок и выше нет, чего, к сожалению, не скажешь о решениях российских судов. Положение Суда в рассматриваемом аспекте как раз и является примером того единственного суда, рассматривающего требования о компенсации, и потому не нуждается в необходимости использования какой-либо методики определения размера компенсации и его детальном обосновании.

На практике базисные уровни компенсации устанавливаются Судом при вынесении первых решений, которые затем являются для него ориентиром при вынесении последующих решений.

Таким образом, изложенное позволяет дать ответ на поставленные вопросы: должны ли российские суды руководствоваться размерами компенсации, присуждаемыми Судом? Ответ на поставленный вопрос также должен быть отрицательным -- не должны. В этой связи следует еще раз отметить, что при определении размера компенсации Суд ориентируется на ранее вынесенные решения и руководствуется при этом принципом справедливости, который присутствует в самом названии ст.41 Конвенции.

Вместе с тем возможность присуждения компенсации в соответствии со ст.41 Конвенции появляется лишь тогда, когда право государства-участника предусматривает возможность лишь частичного возмещения. Российское же право, как известно, не предусматривает в качестве общего правила возможность компенсации морального вреда при нарушении имущественных прав.

В то же время в отношении размера компенсации за страдания п.2 ст. 1101 ГК содержит такой же критерий, какой установлен в ст.41 Конвенции - принцип справедливости.

Однако, было бы неправильно полагать, что решения Суда в отношении размеров компенсации за страдания не представляют сколько-нибудь серьезной ценности для нашей правоприменительной практики.

На наш взгляд, серьезного внимания заслуживают соотношения между размерами компенсации, присуждаемыми Судом при нарушении разных норм Конвенции, а также разных видов прав и благ, что может быть использовано в российской правоприменительной практике.

Нельзя также не учитывать, что хотя решения Суда по конкретному делу обязательны лишь для государства-ответчика, однако для остальных государств-ответчиков, они, как правило, не остаются незамеченными.

Государства-участники ориентируются на эти решения и принимают их во внимание при дальнейшем совершенствовании национального законодательства и в правоприменительной практике, а также, чтобы не оказаться в роли нарушителя Конвенции.

Заключение

Проведенное исследование позволило сформулировать ряд достаточно важных выводов.

Под термином «моральный вред» следует понимать нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), нарушающими личные, неимущественные права или иные нематериальные блага, либо нарушающими имущественные права потерпевшего.

Законодатель представляет право на компенсацию морального вреда при наличии следующих условий: морального вреда; противоправного действия (бездействия) причинителя вреда; причинной связи между неправомерным действием (бездействием) и наступившими последствиями; вины причинителя вреда, которая, между прочим, не всегда выступает в качестве законного основания для его возмещения. Между тем, этим правом могут воспользоваться только граждане, несмотря на то, что законодательством предусмотрена возможность компенсации морального вреда юридическим лицам. Следует также иметь в виду, что в случае смерти основного потерпевшего право на компенсацию морального вреда имеют третьи лица (члены его семьи), даже если оно не закреплено в законе.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Предлагается в законодательном порядке закрепить презумпцию морального вреда. Это особенно важно при причинении физических и нравственных страданий совершенным преступлением. По нашему мнению, совершение практически любого преступления сопровождается причинением морального вреда. В этом случае, при наличии соответствующих изменений в законодательстве, потерпевшие по всем уголовным делам могли бы претендовать на денежную компенсацию перенесенных ими физических и нравственных страданий. Принцип «презумпции морального вреда» можно сформулировать следующим образом: «Любое физическое лицо, в отношении которого совершено неправомерное действие либо бездействие, признается претерпевшим моральный вред, если совершивший правонарушение не докажет обратное».

2. Представляется целесообразным дополнить институт защиты деловой репутации юридического лица, изложив его в следующей редакции: «Юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его деловую репутацию, имеет право, помимо опровержения таких сведений требовать возмещения убытков и денежной компенсации морального вреда, причиненных их распространением».

Компенсация морального вреда фактически может быть произведена не только в денежной, но и в иной материальной форме. Определение ее размера отнесено к компетенции суда. На наш взгляд, денежной компенсации должен подлежать моральный вред, который причинен как преступлением, направленным на неимущественные права граждан, так и преступлением, связанным с посягательством на собственность, тем более, что действующим законодательством не предусмотрена возможность компенсации морального вреда, причиненного, к примеру, хищением имущества. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости, что в значительной мере отвечает определение границ размеров компенсации причиненного преступлением морального вреда, зависимых от максимального и минимального размеров уголовного наказания (в виде лишения свободы или исправительных работ) за соответствующий вид преступлений. Очевидно, что в целях повышения эффективности определения конкретного размера компенсации морального вреда перечень критериев, подлежащих учету судами необходимо расширить. Одним из них может служить принцип материального положения ответчика, причем как гражданина, так и юридического лица.

Представляется несправедливым установление ограничения в отношении компенсации морального вреда в случае нарушения имущественных прав гражданина. Именно поэтому, несмотря на наличие предусмотренных законом оснований для компенсации морального вреда, потерпевшие не могут воспользоваться этим правом, и причиненный вред остается не возмещенным. По нашему мнению, подобная ситуация может быть разрешена путем исключения из ст. 1099 ГК п.2, предусматривающего, что моральный вред, возникший в связи с нарушением имущественных прав гражданина, может быть возмещен лишь при наличии указания на это в законе. Думается, что п.1 ст.151 ГК может быть сформулирован в следующей редакции: «Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права или посягающими на принадлежащие ему иные материальные блага, либо нарушающими имущественные права гражданина, суд может возложить на правонарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда».

На требования о компенсации морального вреда должна распространяться исковая давность, применение которой должно осуществляться по общим правилам. На наш взгляд, это соответствовало бы и смыслу гражданского законодательства, и нуждам правоприменительной практики. Более того, трудно представить справедливым положение причинителя вреда, согласно которому он может без ограничения срока подвергнуться ответственности, размер которой он не мог, да и не должен был предвидеть. В связи с этим для устранения данного несоответствия представляется целесообразным внести дополнения в ст. 1099 ГК следующего содержания: «На требования о компенсации морального вреда распространяются сроки исковой давности, установленные для правоотношений, из которых эти требования вытекают».

Определение размера компенсации морального вреда законодатель относит к компетенции суда. Однако, проблема отсутствия точно сформулированных критериев оценки размера компенсации вреда и четкой методологии количественной оценки размера компенсации всегда порождала сложности. В наиболее общем виде критерии, которые должны приниматься во внимание судом при определении размера компенсации морального вреда, могли бы быть представлены следующим образом:

- степень вины причинителя вреда;

- степень и характер физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред;

- требования разумности и справедливости;

- иные, заслуживающие внимания обстоятельства.

Наиболее привлекательной представляется методика определения размера компенсации морального вреда, предложенная A.M. Эрделевским, в основу, которой включается соотношение размеров санкций различных статей Уголовного кодекса, как наиболее объективно отражающих значимость охраняемых этими статьями благ.

7. Компенсация страданий, вызванных нарушением имущественной сферы потерпевшего, была бы вполне оправдана. По нашему мнению, устранение существующих ограничений в отношении имущественных прав способствовало бы расширению восстановительной функции института компенсации морального вреда. Для этого из ст. 1099 ГК РФ необходимо исключить ч.2. устанавливающую ограничение в части имущественных прав, а пункт 1 ст. 151 ГК РФ изложить в такой редакции: «Если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права или посягающими на принадлежащие ему иные нематериальные блага, либо нарушающими имущественные права граждан, суд вправе возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда».

Несомненно, высказанные предложения и рекомендации не являются исчерпывающими. Нами предпринята попытка содействовать созданию в сфере гражданского судопроизводства эффективно действующих механизмов компенсации морального вреда.

Библиографический список

1. Конституция Российской Федерации [Текст]: офиц. текст. // Российская газета. -1993. - № 237.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) [Текст]: [Федеральный закон принят 30.11.1994 г., № 51-ФЗ по состоянию на 13.05.2008] // Собрание законодательства РФ. - 1994. - № 32. - Ст. 3301.

3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) [Текст]: [Федеральный закон принят 26.10.1996 г., № 14-ФЗ по состоянию на 24.04.2008] // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 5. - Ст. 410.

4. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) [Текст]: [Федеральный закон принят 26.11.2001 г., № 146-ФЗ по состоянию на 29.04.2008] // Собрание законодательства РФ. - 2001. - № 49. - Ст. 4552.

5. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон принят 14.11.2002 г., № 138-ФЗ по состоянию на 11.06.2008] // Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 46. - Ст. 4532.

6. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон принят 24.07.2002 г., № 95-ФЗ по состоянию на 11.06.2008] // Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 30. - Ст. 3012.

7. Об охране окружающей среды [Текст]: [Федеральный закон принят 10.01.2002 г., № 7-ФЗ, по состоянию на 24.06.2008] // Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 2. - Ст. 133.

8. О статусе военнослужащих [Текст]: [Федеральный закон принят 27.05.1998 г., № 76-ФЗ, по состоянию на 11.06.2008] // Собрание законодательства РФ. - 1998. - № 22. - Ст. 2331.

9. О защите прав потребителей: [Закон РФ принят 07.02.1992 г., № 2300-1, по состоянию на 25.10.2007] // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 3.

10. О средствах массовой информации: [Закон РФ принят 27.12.1991 г., № 2124-1, по состоянию на 24.07.2007] // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. - 1992.

11. О печати и других средствах массовой информации [Текст]: [Закон СССР принят 12.06.1990 г., № 1552-1] // Ведомости СНД и ВС СССР. - 1990.

12. Анисимов А.Л. Честь, достоинство, деловая репутация под защитой закона [Текст] М., Норма. 2008. - 468 с.

13. Батяев А.А. Возмещение морального вреда [Текст] М., Юрайт. 2008.

14. Белякова А.М. Имущественная ответственность за причинение вреда. [Текст] М., Городец. 2006. - 674 с.

15. Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. [Текст] М., Волтерс Клувер. 2007. - 418 с.

16. Боер А.А. Институт возмещения морального вреда в русском дореволюционном праве [Текст] // Юрист. - 2004. - № 2. - С. 62.

17. Бородин С.В. Проблемы возмещения ущерба за умышленные убийства [Текст] // Государство и право. - 2004. - № 4. - С. 12-16.

18. Брагинский М.И. Осуществление и защита гражданских прав. Представительство. Доверенность // Вестник Верховного Суда РФ. - 1995.

19. Брагинский Н., Суханов К., Ярошенко К. Комментарий ГК РФ [Текст] // Хозяйственное право. - 1995. - № 5. - С. 23.

20. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. [Текст] М., Статут. 2007. - 674 с.

21. Брауде И. Возмещение неимущественного вреда [Текст] // Советская юстиция. - 1966. - № 9. - С. 29.

22. Будякова Т. Возмещение морального вреда жертвам преступлений [Текст] // Законность. - 2006. - № 10. - С. 24.

23. Быков В. Компенсация морального вреда не может восстановить доброе имя [Текст] // Российская юстиция. - 2008. - № 4. - С. 46.

24. Варшавский К.М. Обязательства, вытекающие в следствие причинения вреда другому. [Текст] М., Статут. 1999. - 432 с.

25. Васильева М. Возмещение вреда, причиненного здоровью граждан неблагоприятным воздействием природной среды. // Законность. - 2008.

26. Вдовенков В.Н., Широков В.И. Компенсация морального вреда [Текст] // Российская юстиция. - 2006. - № 7. - С. 21-23.

27. Владимирова В.В. Компенсация морального вреда - мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном процессе М., Волтерс Клувер. 2007.

28. Гаврилов Э.Н. Как определить размер компенсации морального вреда? [Текст] // Российская юстиция. - 1999. - № 9. - С. 46-48.

29. Голубев К.И., Нарижний С.В. Компенсация морального вреда как способ защиты неимущественных благ личности. [Текст] СПб., Юридический центр Пресс. 2008. - 462 с.

30. Гражданское право. Учебник. Часть l. [Текст] / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.Л. [Текст] М., Проспект. 2008. - 834 с.

31. Гражданское право. Учебник [Текст] / Под общ. ред. Садикова О.Н. М., Городец. 2007. - 836 с.

32. Гражданское право. Учебник. [Текст] / Под ред. Гришаева С.П. М., ЗАО Юстицинформ. 2007. - 768 с.

33. Жуйков В.М. Возмещение морального вреда. [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2004. - № 11. - С. 16.

34. Иванков А.В. Моральный вред в нормах УК РФ [Текст] // Адвокатская практика. - 2008. - № 1. - С. 17.

35. Иоффе О.С. Обязательственное право. [Текст] М., Юрид. лит. 1975.

36. Казанцев В. Возмещение морального вреда [Текст] // Российская юстиция. - 2008. - № 5. - С. 29.

37. Калмыков Ю.X. Возмещение вреда, причиненного имуществу. [Текст] Саратов., Изд-во СЮИ. 1965. - 376 с.

38. Колотева В.Г. Применение законодательства о компенсации морального вреда в российской судебной практике. Проблемы определения размера компенсации морального вреда [Текст] // Право и политика. - 2007. - № 8.

39. Комаров А.С. Ответственность в коммерческом обороте. [Текст] М., Статут. 2008. - 562 с.

40. Комментарии к Постановлениям Пленумов Верховного Суда РФ по гражданским делам [Текст] / Под ред. Жуйкова В.М. М., Статут. 2008.

41. Кузнецова Н.В. Проблемы компенсации морального вреда в уголовном процессе. [Текст] Ижевск., Детектив-информ. 2007. - 348 с.

42. Кулешов Г.В. О некоторых вопросах компенсации морального вреда [Текст] // Право в Вооруженных Силах. - 2007. - № 10. - С. 24.

43. Лапицкий Б. Вознагражден не за неимущественный вред [Текст] М., Статут. 2006. - 426 с.

44. Мазалов А.Г. Гражданский иск в уголовном процессе. [Текст] М., Волтерс Клувер. 2007. - 216 с.

45. Малеин Н. С. Возмещение вреда, причиненного личности. [Текст] М., Норма, 2004. - 416 с.

46. Малеина М.Н. Компенсация за неимущественный вред [Текст] // Вестник Верховного Суда СССР. - 1991. - № 5. - С. 27.

47. Малеина М.Н. Нематериальные блага и перспективы их развития [Текст] // Закон. - 1995. - № 10. - С. 103.

48. Манько Е.А. Критерии определения размера компенсации морального вреда [Текст] // Юрист. - 2006. - № 3. - С. 31.

49. Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. М., Статут. 2007.

50. Михайлова И.А. Актуальные проблемы возмещения вреда, причиненного гражданину незаконным привлечением к уголовной ответственности [Текст] // Юрист. - 2008. - № 4. - С. 18.

51. Михайлова И.А. Способ судебной защиты права собственности [Текст] Рязань., Академия права и Управления Минюста России. 2006. - 314 с.

52. Михно Е.А. Компенсация морального вреда во внедоговорных обязательствах: Автореф. дис. на соиск. учен. ст. канд. юрид, наук. СПб., 1998. - 42 с.

53. Морогулова И.Л. Защита чести и достоинства личности. [Текст] М., Юнити. 2008. - 362 с.

54. Нарижний С.В. Компенсация морального вреда в уголовном судопроизводстве России. [Текст] СПб., Питер. 2008. - 472 с.

55. Панарин В.Л. Защита имущественных прав личности в уголовном процессе России. [Текст] М., ЮрКнига. 2007. - 348 с.

56. Рабинович Ф.Л. Вина как основание договорной ответственности предприятия. [Текст] М., Статут. 2005. - 462 с.

57. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.1. Законодательство Древней Руси. [Текст] / Под ред. Титова Ю.П. М., Статут. 2007. - 368 с.

58. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9т. Т.3 Акты Земских соборов. [Текст] / Под ред. Виленского Б.В. М., Статут. 2007. - 402 с.

59. Русаковский П.Н. Вознаграждение за вред [Текст] // Классика российской цивилистики. Сборник. М., Статут. 2007. - С. 35.

60. Селезнева С.К. Вопросы возмещения морального вреда, причиненного в рамках трудового правоотношения [Текст] // Юридический мир. - 2007.

61. Сидорова С.А. Компенсация морального вреда как мера гражданско-правовой ответственности // Бюллетень нотариальной практики. - 2008.

62. Смирнов В. Т., Собчак А. А. Общее учение о деликтных обязательствах. [Текст] М., Статут. 2007. - 468 с.

63. Сухаревский И.А. Компенсация морального вреда в уголовном судопроизводстве: Автореф.дис. ...канд. юрид. наук. Краснодар., 2003.

64. Тархов В.А. Ответственность по Советскому гражданскому праву. [Текст] Саратов., Изд-во СЮИ. 1973. - 376 с.

65. Толстиков Н. Компенсация морального вреда. // Законность. - 2008.

66. Усков В. Как компенсировать моральный вред богатому и бедному. [Текст] // Российская юстиция. - 2007. - № 1. - С. 34.

67. Чельцов М.А. Гражданский иск в уголовном процессе. [Текст] М., Омега-Л. 2007. - 128 с.

68. Шелютто М.Л. Гражданско-правовая защита деловой репутации юридических лиц [Текст] // Журнал российского права. - 2008. - № 2. - С. 41.

69. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. [Текст] М., Статут. 2007. - 748 с.

70. Шичанин А. В. Проблема становления и перспективы развития института компенсации морального вреда. Автореф. дис. на соиск. учен. ст. канд. юрид. наук. [Текст] М., 1999. - 34 с.