Как уже отмечалось выше, любым противоправным действием потерпевшему причиняется моральный вред, под которым, прежде всего, подразумеваются душевные страдания, непосредственно причиненные правонарушением. Вместе с тем в ряде случаев при решении вопроса о размере компенсации морального вреда может возникнуть вопрос о причинении так называемого вторичного морального вреда, который может повлиять на увеличение размера, взыскиваемой денежной суммы. И в данном случае будет не просто доказать наличие причинной связи между возникшим у потерпевшего заболеванием с нравственными страданиями от совершенного правонарушения. В этом случае также может появиться необходимость в проведении судебно-медицинской, судебно-психиатрической, судебно-психологической экспертиз.

Определенный интерес в этом плане представляют проводимые исследования современных психологов, по изучению так называемого посттравматического синдрома. В настоящее время издано четыре сборника, в которых описываются психические заболевания, в том числе явившиеся результатом попадания человека в травматическую ситуацию. Данные сборники используются для установления диагноза ведущими психологами, психиатрами и психотерапевтами мира. Не вдаваясь в более подробный анализ этой проблемы, мы лишь заметим, что преимущества данного направления состоят в упрощении доказательства причинной связи правонарушения и наступившего в связи с этим заболевания, поскольку уже сам диагноз посттравматического синдрома позволяет утверждать о наличии такой связи.

И, наконец, последним обязательным условием наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя вреда. К сожалению, в современном гражданском законодательстве нет четкой классификации видов вины. Однако, достаточно проанализировать содержание ст.59 ГК «Обязательства вследствие причинения вреда» можно сделать вывод, что действующее гражданское законодательство выделяет вину в форме умысла и неосторожности. Следует заметить, что в соответствии с положениями ст.151, 1101 ГК степень вины причинителя вреда является одним из критериев для определения размера компенсации морального вреда. Именно поэтому, необходимо иметь четкое представление, как о формах вины, так и ее подвидах, чтобы правильно их определять в том, или ином конкретном случае. Для этого можно воспользоваться более детальной классификацией форм вины, содержащейся в действующем законодательстве об уголовных правонарушениях.

Вместе с тем, действующее гражданское законодательство не всегда считает вину необходимым условием ответственности за причинение морального вреда. На это обращает внимание ст. 1100 ГК, предусматривающая ряд особых случаев, когда компенсация морального вреда возможна независимо от вины причинителя вреда. Обратимся для этого к более углубленному анализу случаев такой компенсации морального вреда.

Особым случаем ответственности за причиненный моральный вред в соответствии со ст. 151, п.2 ст. 1099 ГК является допустимость компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав личности, в связи с тем, что такая компенсация допустима лишь в случаях, прямо предусмотренных законом. Как уже отмечалось выше, такими примерами являются Закон Российской Федерации «О защите прав потребителей» (ст. 15) и Закон Российской Федерации «О статусе военнослужащих» (ч. 5 ст.18).

Кроме того, согласно действующему гражданскому законодательству можно выделить еще два особых случая денежной компенсации за причиненный моральный вред:

1. Взыскание компенсации за моральный вред независимо от вины его причинителя.

2. Взыскание компенсации за моральный вред не с конкретного причинителя вреда, а с должностных лиц, несущих по закону материальную ответственность за его действия.

В соответствии со ст. 1100 ГК компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда:

а) вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности;

б) вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;

в) вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию;

г) в иных случаях, предусмотренных законом.

Следует обратить более пристальное внимания на одно из перечисленных исключений из общих оснований ответственности. Это -- причинение вреда жизни и здоровью гражданина источником повышенной опасности.

Уже более двух десятков лет в стране существует институт возмещения вреда, причиненного человеку незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г, было утверждено Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконным уголовным преследованиям. В соответствии с этим Положением лица, в случае причинения им вреда незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу, получили право на возмещение со стороны государства нанесенного им имущественного ущерба. Однако о компенсации морального вреда в материальной форме в этом документа не упоминалось. И лишь с 1 марта 1996г. в связи с принятием части второй Гражданского Кодекса РФ, как было отмечено выше, реабилитированные лица получили законодательную базу для компенсации со стороны государства и своих моральных переживаний, связанных с неправомерным уголовным преследованием (ст. 1100 ГК).

Охрана чести и достоинства граждан предусмотрена и другими отраслями права. Так, например ст. 54 Семейного кодекса говорит о праве ребенка на воспитание своими родителями, обеспечение его интересов, всестороннее развитие и уважение его человеческого достоинства. Статья 65 того же кодекса говорит о том, что родители не вправе причинять вред физическому и психическому здоровью детей, их нравственному развитию.

Возможность защиты деловой репутации, как гражданина, так и организации является неотъемлемой частью правовой системы правового государства, каковым в соответствии со ст. 1 Конституции РФ является Российская Федерация. Нельзя не учитывать, что особое значение этот вопрос имеет сегодня в условиях рыночной экономики, когда от мнения о человеке, об организации в обществе зависит многое, в том числе и экономическое благополучие. Проблема защиты репутации является актуальной для всех стран.

Остановимся кратко на причинах предъявления требований о компенсации морального вреда. Их несколько.

Во-первых, в ряде случаев истцы и судьи, возможно, недостаточно четко понимают сущность правонарушений, состав которых предусмотрен ст. 152 ГК, и поэтому не представляют четко, чего может требовать истец от ответчика.

Во-вторых, определение способов осуществления гражданских прав закон отдает всецело на усмотрение правообладателя (п.1 ст. 9 ГК).

В-третьих, иногда, в связи с абсурдностью выдвинутых обвинений, невозможно требовать опровержения, в противном случае истец выставит себя на посмешище, и, наконец, компенсация морального вреда нередко используется как возможность оказания давления на редакцию средств массовой информации либо как месть за распространенный материал.

Для того, чтобы ответить на вопросы, насколько требования о компенсации морально вреда по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации соответствуют действующему законодательству, необходимо сформулировать хотя бы в общем виде понятия "честь", "достоинство11 и "деловая репутация", тем более, что эти понятия не определены в современном законодательстве.

Эти понятия в юридической литературе представлены весьма широко. Под честью следует понимать сопровождающейся положительной оценкой отражение качеств лица в общественном сознании. Достоинство - это самооценка личности, основанная на ее оценке обществом. А под деловой репутацией можно понимать общественную оценку деловых качеств человека.

Следует признать, что компенсация морального вреда несет компенсационный характер. Она компенсирует причиненные нравственные и физические страдания, если таковые будут доказаны. Именно поэтому, присуждая истцу возмещение моральных страданий, суд пытается компенсировать вред, причиненный распространением порочащих сведений здоровью пострадавшего.

В данном случае никакого воздействия на формирование общественного мнения не происходит, и вряд ли такая компенсация может восстановить доброе имя истца.

2.2 Условия, форма и способы возмещения морального вреда

Право на компенсацию морального вреда может быть реализовано путем обращения в суд с соответствующим исковым требованием.

Таким образом, право на возмещение морального вреда наступает при наличии определенных законом условий. Это во многом сделано для того, чтобы правосудие с большой точностью могло определить характер и размер причиненного ущерба и вынести справедливое, объективное решение.

В тоже время при определении общих подходов к праву на компенсацию морального вреда необходимо учитывать следующее.

При возложении ответственности за моральный вред, причиненный нарушением имущественных прав, необходимо иметь в виду, что речь в данном случае идет не о временных, преходящих огорчениях, которые можно пережить как непогоду, а о невосполнимых имущественных интересах. Очевидно, что в результате нарушения неимущественных прав (благ) гражданина может быть причинен как имущественный, так моральный вред, либо только моральный вред.

Возмещение имущественного вреда и компенсация морального вреда представляют собой самостоятельные последствия причинения вреда.

Важное значение при рассмотрении вопроса о компенсации морального вреда имеет определение субъектного состава лиц, которые могут воспользоваться таким способом защиты своих нарушенных гражданских прав.

Действующее законодательство подчеркивает, что субъектом права на возмещение морального вреда является гражданин - физическое лицо. На это конкретно указывает ст. 151 ГК. На основании этого некоторые комментаторы гражданского кодекса приходят к выводу, что юридическим лицам моральный вред возмещаться не должен.

Следует сказать, что ст. 152 ГК регулирует защиту чести, достоинства или деловой репутации граждан и деловой репутации юридических лиц, при этом п.п. 1-6 ст. 152 ГК относятся к защите чести, достоинства и деловой регистрации гражданина, а п. 7 названной статьи представляет собой отсылочную норму, согласно которой установленные ею правила о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются и к защите деловой репутации юридического лица.

Именно поэтому юридическое лицо, в отношении которого распространены не соответствующие действительности сведения, порочащие его деловую репутацию (п. 7 ст. 152 ГК), защищается посредством обязательства опровержения таких сведений и возмещения убытков (п. 5 ст. 152 ГК). В данном случае правила по защите деловой репутации применяются путем, соответствующим конкретному виду лица.

Выдвигаются предложения и более широкого применения института компенсации морального вреда. Сторонником наиболее рациональной идеи необходимости предоставления законом "такого способа защиты, как компенсация морального вреда в случае нарушения любых неимущественных прав юридического лица" является, в частности, М.Н. Малеина. По мнению А.В. Шичанина: "Нарушение договорных обязательств, разглашение коммерческой тайны, незаконное пользование товарным знаком юридического лица и другие правонарушения, влекущие причинение морального вреда юридическому лицу, могут остаться вне сферы правового регулирования механизма защиты личных и имущественных прав, так как не подпадают под распространение сведений, порочащих деловую репутацию, доброе имя, а равно иным способом, подрывающим деловую регистрацию юридического лица, подлежит компенсации на условиях возмещения морального вреда гражданину". Следует при этом заметить, что А.В. Шичанин не рассматривает других способов защиты неимущественных прав юридического лица. Исходя из того, можно предположить, что основным способом возмещения вреда от перечисленных А.В. Шичаниным правонарушений предлагается компенсация "на условиях возмещения морального вреда гражданину". При этом А.В. Шичанин и разделяющий его точку зрения Е.А. Михно ссылаются на позицию В.Т. Смирнова, который под моральным вредом понимал "всякие отрицательные последствия нарушения личных неимущественных прав организации, потенциально связанные с умалением ее имущественной сферы". Но, у В.Т. Смирнова, по справедливому замечанию СВ. Нарижниго, речь идет исключительно о "неимущественных правах организации", потенциально связанных с умалением ее "имущественной сферы", а не о каком - либо еще вреде. То есть предложенное определение включает лишь экономические убытки, явившиеся следствием умаления неимущественных прав организации.

В данном случае сторонники компенсации морального вреда, причиненного юридическому лицу, обращают внимание на внешнее подобие умаления деловой репутации гражданина и юридического лица, хотя и отмечают при этом неспособность организации испытывать нравственные или физические страдания.

С учетом сказанного представляется целесообразным дополнить институт защиты деловой репутации юридического лица, изложив его в следующей редакции: "Юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его деловую репутацию, имеет право, наряду с опровержением таких сведений, требовать возмещения убытков и денежной компенсации морального вреда, причиненных их распространением"

В судебной практике нередки случаи присуждения компенсации морального вреда близким умершего. Например, С. обратилась в суд с иском о компенсации морального вреда, причиненного смертью мужа в результате полученной травмы при выполнении работ у ответчика - частного предпринимателя. Суд удовлетворил заявленное требование.

Как известно, праву лица требовать возмещения, причиненного ему вреда, корреспондирует обязанность правонарушителя возместить этот вред.

Обязанность по возмещению вреда по общему правилу лежит на лице, которое его причинило, будь это гражданин либо юридическое лица. Тем не менее, в ряде случаев субъект ответственности и непосредственный причинитель вреда могут и не совпадать в одном лице. Такие случаи прямо регламентированы ГК.

В ч. 1 ст. 1099 ГК содержится указание на то, что основания компенсации морального вреда определены в главе 59 "Обязательства вследствие причинения вреда". Отсюда следует, что все общие положения о возмещении вреда, предусмотренные статьями 1064-1083 ГК, могут быть применены и к компенсации морального вреда.

Возникает вопрос, на каких субъектах права лежит обязанность по возмещению вреда, включая и вред моральный, в том или ином конкретном случае.

Как уже отмечалось, непосредственный причинитель вреда не всегда совпадает с лицом, ответственным за вред. К, примеру, если вред причинен работником юридического лица или гражданином при исполнении трудовых обязанностей, то ответственность за этот вред возлагается в соответствии со ст. 1068 ГК на работодателя. Следует при этом иметь в виду, что работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового контракта (договора), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, к тому же они действовали или должны были действовать по поручению соответствующего юридического лица или гражданина, обеспечивающего контроль за безопасным ведением работ.

Что касается хозяйственных товариществ и производственных кооперативов, то они возмещают вред, причиненный их членами при выполнении ими предпринимательской, производственной или иной деятельности товарищества либо кооператива.

Вместе с тем, правило, содержащееся в ст. 1068 ГК, применяется не во всех случаях.

Например, при взыскании компенсации за моральный вред, причиненный распространением средствами массовой информации порочащих, не соответствующих действительности сведений в авторских публикациях и автор состоит с редакцией либо издательством в трудовых отношениях, суд вправе привлечь в качестве соответчиков редакцию средств массовой информации и автора публикации.

По нашему мнению, такое исключение представляется несправедливым, несоответствующим требованиям действующего законодательства. К примеру, если моральный вред причинен гражданину сбившим его водителем троллейбуса, то данный вред возмещает транспортное предприятие, а не водитель.

Соответственно возникает вопрос, почему же в случае причинения морального вреда публикацией статьи в газете или журнале ответственность распространяется и на редакцию, и на ее сотрудника? На наш взгляд, в таких случаях представляется более правильным применять норму ст. 1068 ГК. Представляется, что для решения этой проблемы необходимо, как минимум, соответствующее разъяснение Пленума Верховного Суда РФ.

Нельзя не заметить, что полное несовпадение субъекта ответственности имеет место и в случае причинения вреда в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов. В этих случаях вред возмещается за счет федеральной казны, казны субъекта Российской Федерации либо за счет казны муниципального образования (ст. 53 Конституции РФ, ст. 1069 ГК).

В соответствии со ст. 1071 ГК, как отмечалось выше, в указанных случаях от имени казны выступают соответствующие финансовые органы, если в соответствии с п. 3 ст. 125 ГК эта обязанность не возложена на другой орган, юридическое лицо или гражданина.

И, наконец, за счет федеральной казны возмещается также вред, причиненный в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.

В предусмотренных законом случаях этот вред может быть возмещен за счет казны субъекта Российской Федерации, либо казны муниципального образования. Однако в настоящее время, к сожалению, такие случаи законом не урегулированы.

Как известно, в соответствии с действующим законодательством, моральный вред компенсируется в денежной форме (ст. 151, 1101 ГК). Сразу же заметим, что это единственная форма, в которой суд может взыскать компенсацию с причинителя вреда.

Вместе с тем, установление этого правила не исключает в ряде случаев компенсации морального вреда в иной материальной форме, тем более, что прямого запрета другим формам его компенсации указанные нормы не содержат. Исходя из этого, суд по своему усмотрению не может определить другую форму компенсации морального вреда, кроме денежной, и что истец не вправе требовать компенсации морального вреда в иной форме, вопреки мнению ответчика.

В тоже время это не должно служить препятствием потерпевшему и причинителю вреда прийти к взаимному соглашению об иной форме компенсации морального вреда, которую они сочтут для себя наиболее приемлемой.

На наш взгляд, это возможно, например, путем передачи потерпевшему какого-либо имущества причинителя вреда, поскольку стороны, в соответствии со ст. 9 ГК, вправе осуществлять свои гражданские права по своему усмотрению, а что касается компенсации морального вреда в иной материальной форме, помимо денежной, то она законом не запрещена и никак не противоречит основам правопорядка.

Иллюстрацией этому может служить такой пример. По одному из дел предприятие в порядке компенсации морального вреда, причиненного гибелью работника при исполнении им трудовых обязанностей, передало семье погибшего, его жене и детям квартиру, которая принадлежала ему на праве собственности, остается лишь добавить, что ничего противозаконного в этом нет.

Однако такие действия должны быть зафиксированы путем заключения мирового соглашения, в котором должно быть отражено, что потерпевший объективно и всесторонне оценивает всю глубину перенесенных им страданий, как к моменту достижения соглашения, так и могущих быть в будущем, и считает себя полностью удовлетворенным произведенной компенсацией.

Кроме этого, причинитель вреда по своей инициативе, добровольно, не дожидаясь предъявления иска, может совершить действия, направленные на смягчение перенесенных потерпевшим физических и нравственных страданий. Это может быть, например, уход за потерпевшим, травмированным в результате преступления, оказание другой, необходимой для него помощи. В данном случае такие действия могут рассматриваться, как компенсация морального вреда, и они, безусловно, будут приняты судом во внимание, если потерпевший все-таки предъявит соответствующий иск.

В то же время, важную роль в развитии и дальнейшем совершенствовании данного правового института играют судебная практика и доктринальное толкование. В этой связи следует еще раз отметить, что компенсация морального вреда применяется в рассмотренных правовых системах как способ правовой защиты главным образом личных неимущественных прав и благ, причем перечень защищаемых, путем компенсации морального вреда благ имеет устойчивую и постоянную тенденцию к расширению путем судебного толкования.

На наш взгляд, в нашей стране этот перечень не меньше, чем в развитых правовых государствах.

Следует признать, что важным моментом при определении формы компенсации морального вреда является то обстоятельство, что ст. 131 Основ гражданского законодательства устанавливала, что компенсация морального вреда может быть произведена в денежной или иной материальной форме. В соответствии с этим Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 10 от 20 декабря 1994 г. разъяснил, что при рассмотрении требований о компенсации причиненного гражданину морального вреда следует учитывать, что в отношении правоотношений, возникших после 3 августа 1992 г., что соответствует дате принятия Основ гражданского законодательства, компенсация морального вреда определяется судом в денежной или иной материальной форме, а по правоотношениям, возникшим после 1 января 1995 г., возникшим после введения в действие Гражданского Кодекса РФ, только в денежной форме.

В этом постановлении определенный интерес представляет разъяснение о том, что "суд вправе рассмотреть самостоятельно предъявленный иск о компенсации причиненных истцу нравственных или физических страданий, поскольку в силу действующего законодательства ответственность за причиненный моральный вред не находится в прямой зависимости от наличия имущественного ущерба и может применяться как наряду с имущественной ответственностью, так и самостоятельно".

Таким образом, представляется очевидным, что, несмотря на установление в законе единственной формы компенсации морального вреда -- денежной, фактически она может быть произведена и в иной другой форме.

При рассмотрении данной проблемы определенный интерес представляет вопрос: "Возможны ли другие формы возмещения морального вреда?".

В правовой литературе не без основания, отмечалось, что моральный вред исключает реституцию как форму его возмещения. По данному вопросу С.А. Беляцкин писал: "Если под возмещением вреда понимать исключительно приведение нарушенного блага в том состоянии, в котором оно находилось до нарушения (реституции) то, строго говоря, моральный вред не возместим. Присуждение денежного эквивалента, способное устранить имущественный ущерб, не в состоянии погасить вред моральный. Орган человеческого тела, отрубленный, душевное спокойствие, отнятое, не покупается и не продается". Против возможности применения реституции как формы компенсации морального вреда, в том числе и уголовно-правовой, применительно к компенсации морального вреда, высказываются и современные юристы.

Следовательно, трудно согласиться с мнением о том, что своеобразная уголовно-правовая реституция применима по делам, связанным с посягательством против чести и достоинства граждан, опровержением сведений, порочащих честь и достоинство либо содержащих клевету, в тех же средствах массовой информации, через которые они были распространены, опубликование ответа потерпевшего и т.д.

Далее возникает вопрос: вправе ли суд при вынесении приговора по собственной инициативе принимать решение о компенсации морального вреда, если соответствующий гражданский иск не был предъявлен? В соответствии с ч. 4 ст. 29 УПК такое право предоставляется суду лишь при возмещении материального ущерба. По данному вопросу в правовой литературе высказываются предложения о предоставлении суду права при постановлении приговора по собственной инициативе принимать решение о компенсации морального вреда. Основным и, пожалуй, единственным аргументом такого предложения является актуальность такого возмещения, особенно в отношении социально уязвимых потерпевших (несовершеннолетних, недееспособных).

Данная точка зрения не представляется нам достаточно убедительной. По справедливому замечанию С.В. Нарижниго, интересы указанных лиц в уголовном процессе вполне могут и должны защищаться их законными представителями (ст. 56, ст. 399 УПК), а также прокурором (ч. 3 ст. 29 и ч. 5 ст. 248 УПК) путем предъявления в суд соответствующего гражданского иска.

В этой связи уместно отметить, что еще М.А. Чельцов выступал против предоставления суду права при постановлении приговора по собственной инициативе принимать решение о возмещении потерпевшему вреда, причиненного преступлением. Он справедливо замечает, что с одной стороны потерпевшего, не желающего взыскивать с обвиняемого причиненный ему ущерб, нельзя принудить к получению присужденной ему суммы, с другой стороны, возможно, что потерпевший имел в виду предъявить иск по окончании уголовного дела и оценивал свой ущерб в большей сумме, чем это сделал суд без искового заявления потерпевшего. На наш взгляд, последний довод представляется особенно важным для компенсации морального вреда, размер которого определить непросто и который, в отличие от вреда материального, не входит в предмет доказывания по уголовному делу. Это позволяет сделать вывод, что определение размера компенсации морального вреда без предъявления соответствующего гражданского иска не является обязанностью суда, рассматривающего уголовное дело. Между тем, если суд все же попытается вынести решение о взыскание морального вреда по собственной инициативе, то он должен взять на себя обязанность, как по доказыванию самого факта причинения морального вреда, так и по определению его размера. В данном случае это отрицательно отразится на правах потерпевшего, который не будет иметь возможности высказаться не только в части суммы, подлежащей взысканию в качестве компенсации, но и привести необходимые аргументы для ее обоснования. Это вопрос большой принципиальной важности, поскольку при таком подходе нарушаются основные права гражданина. Во-первых, потерпевший в этом случае лишается возможности выбирать способ защиты своих нарушенных интересов, во-вторых, у него должна оставаться возможность решать для себя: возмещать причиненный вред в уголовном процессе, либо возмещать его в порядке гражданского судопроизводства.

В правовой литературе относительно возмещения материального ущерба, предусмотренного частью 4 ст. 29 УПК, высказывалось мнение, что в целях более полного обеспечения прав подсудимого перед началом судебного разбирательства ему необходимо также разъяснять, что согласно закону он может быть обязан судом к возмещению материального ущерба, задать при этом вопрос, считает ли он себя обязанным возместить ущерб в той сумме, которая установлена в ходе предварительно расследования. Соответственно возникает вопрос, как надлежит поступить в случае компенсации морального вреда. Дело, однако, в том, что остается неясным главное: о какой возможной сумме компенсации необходимо спрашивать подсудимого. Во-первых, в ходе предварительного следствия такая сумма не подлежит установлению, во-вторых, без предъявления соответствующего иска не существует даже приблизительного размера такой компенсации морального вреда. Мы думаем, что в значительной степени устранению вышеуказанных нарушений прав потерпевших и подсудимых способствовало бы законодательное закрепление, неоднократно высказывавшееся предложения о включении в санкции статей уголовного кодекса, наряду с основным наказанием, также одновременной компенсации морального вреда потерпевшему, а в случае гибели последнего, его родственникам.

Определенные сложности возникают у судов в связи с тем, что согласно действующего законодательства, на компенсацию морального вреда не распространяются сроки исковой давности. В этом случае им приходится применять нормативные акты, которые существенно противоречат действующим нормам. Между тем, из разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 г №10, следует, что на "требования о компенсации морального вреда исковая давность не распространяется, поскольку они вытекают из нарушения личных неимущественных прав и других нематериальных благ".

Следует заметить, что Верховный Суд РФ почти дословно приводит содержание п.2 ст.43 Основ о нераспространении исковой давности на требования, вытекающие из нарушения личных неимущественных прав...". Статья 208 ГК сформулирована несколько иначе. В ней, в частности, устанавливается, что исковая давность не распространяется "на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ...". Не вдаваясь в более подробный анализ этой проблемы, мы лишь заметим, что на требования о компенсации морального вреда должна распространяться исковая давность, применение которой должно осуществляться по общим правилам. По нашему мнению, это соответствовало бы и смыслу гражданского законодательства, и нуждам правоприменительной практики. Кроме того, следует иметь в виду, что требование о компенсации морального вреда - это требование имущественного характера, возникающее в связи с умалением личных неимущественных прав, принадлежащих гражданину. К тому же компенсация морального вреда - это один из видов имущественной ответственности. В данном случае неприменение к имущественной ответственности срока исковой давности противоречило бы основным началам и смыслу гражданского законодательства, регулятивная функция которого должна способствовать стабильности отношений, возникающим в гражданском обороте. Более того, вряд ли можно представить справедливым положение причинителя вреда, согласно которому он может без ограничения срока подвергнуться ответственности, размер которой изначально он не мог, да и не должен был предвидеть.

Это означает, что на требования о компенсации морального вреда должна распространяться исковая давность. Эту цель можно было бы достичь, например, путем включения следующего дополнения в ст. 1099 ГК "На предъявляемые требования о компенсации морального вреда распространяются сроки исковой давности, предусмотренные законом для правоотношений, из которых эти требования вытекают".

Следует признать, что судебная практика зачастую идет именно этим путем. Так, например, Р. обратился в суд с иском о компенсации морального вреда с ТОО "Калита". Физические и нравственные страдания возникли у истца в связи с увольнением, которое было признано незаконным соответствующим решением суда. Первоначально суд прекратил производство по делу.

Самарский областной суд отменил решение нижестоящего суда, сославшись на то, что исковое требование Р. является производным от требования признания увольнения незаконным, дополнительным к основному иску, на который распространяются требования трудового законодательства о сроках обращения за разрешением трудового спора в районный суд, и указал, что суду необходимо учесть изложенное, проверить причину пропуска истцом срока и принять правильное решение. Суд при повторном рассмотрении иска отказал Р. в удовлетворении его требования, так как срок обращения в суд для разрешения этого спора (3 месяца) им был нарушен не по уважительной причине.

2.3 Критерии и метод оценки размеров компенсации морального вреда

Определение размера компенсации морального вреда законодатель относит к компетенции суда. Однако, проблема отсутствия точно сформулированных критериев оценки размера компенсации морального вреда и четкой методологии количественной оценки размера компенсации всегда порождала сложности.

Именно поэтому при определении размера денежных вознаграждений за причиненные душевные страдания, свободное и объективное судейское рассмотрение является неотъемлемой составной частью института компенсации морального вреда.

Сегодня законодательство России, располагая институтом материальной компенсации морального вреда, в основном ориентировано на зарубежную идею свободного усмотрения, не устанавливает никаких реальных минимальных и максимальных ограничений денежных сумм, которые могли быть взысканы в качестве компенсации морального вреда. Тем не менее, было бы неверно утверждать, что современное российское законодательство вовсе не предусматривает никаких критериев упорядочения денежных сумм, взыскиваемых в качестве компенсации за причиненные физические и нравственные страдания.

Нетрудно заметить, что именно об общих критериях, которые должны приниматься во внимание судом при определении размера компенсации морального вреда, идет речь в ст.151 и 1101 ГК. На наш взгляд, частично эти критерии носят дублирующий характер, в наиболее обобщенном виде они могли бы быть представлены следующим образом:

а) степень вины причинителя вреда;

б) степень и характер физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинили вред;

в) требования разумности и справедливости;

г) иные, заслуживающие внимания обстоятельства.

Размер компенсации морального вреда, в соответствии со ст.1099 ГК, должен определяться, как сказано выше, по правилам ст. 151 и 1101 ГК. Рассмотрим более подробно, какие критерии оценки размера компенсации морального вреда содержатся в обеих этих нормах.

В первом случае одним из критериев является степень вины причинителя вреда. Прежде всего, необходимо отметить, что при так называемой смешанной вине, т.е. при наличии вины потерпевшего в причинении ему морального вреда, должны применяться нормы ст. 1083 ГК. В таких случаях должна учитываться и степень вины причинителя вреда (т.е. умысел или неосторожность), а также отсутствие его вины - если причинитель вреда обязан возместить вред независимо от нее. В тех случаях, когда лицо, которому был причинен имущественный вред, не является виновным ни в возникновении вреда, ни в увеличении его размеров, вина причинителя вреда не имеет значения при определении размера возмещения убытков. Однако при компенсации морального вреда вина причинителя вреда учитывается и в таких ситуациях. При этом в соответствии со ст.151 ГК суд обязан при определении размера компенсации морального вреда принимать во внимание «степень вины нарушителя» всегда, а в соответствии со ст.1101 ГК суд должен учитывать «степень вины причинителя вреда», но лишь в тех случаях, когда вина служит основанием возмещения вреда. Именно эта особенность приводит к тому, что если, например, вред причинен распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, то размер взыскиваемой компенсации за причинение морального вреда не зависит от того, действовал ли нарушитель умышленно, допустив при этом неосторожность, или более того невиновно. На наш взгляд, такая ситуация представляется не совсем оправданной.

В данном случае более логичной и обоснованной представлена норма, содержащаяся в ст. 151 ГК, которая обязывает суд всегда учитывать наличие или отсутствие вины причинителя вреда, а при наличии вины - учитывать ее степень. Между тем, при грубой неосторожности потерпевшего, содействовавшей возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда, размер компенсации в соответствии с п.2 ст. 1083 ГК, должен быть уменьшен.

Рассмотрим проблему вины более подробно, поскольку в правовой литературе она по-прежнему продолжает оставаться дискуссионной.

Проблема наличия вины в действиях нарушителя гражданских прав и обязанностей в советский период получила широкое научное исследование, что позволило сформировать относительно единое определение вины, которая представлялась как психическое отношение лица к совершаемому им противоправному действию или бездействию, а также к наступающим в связи с этим противоправным последствиям.

Однако невозможность объяснения вины лишь с точки зрения объективных критериев, по мнению Д. Архипова, вытекает из понятия умысла как субъективно желаемого действия или бездействия. Он справедливо полагает, что умысел не может быть объективирован вовне путем каких-либо внешних действий должника, с очевидностью свидетельствовавших о нежелании исполнять обязательство и т.д.

Следующий критерий - это степень и характер физических и нравственных страдании, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред. Под степенью страданий принято понимать их глубину. Возможно, даже, наверное, «глубина страдания» не самое удачное словосочетание, однако именно в таком смысле в житейской практике мы говорим, например, о боли - «слабая», «терпимая», «сильная», «несносная - нестерпимая» боль, что во многом определяет степень наших страданий. Следует признать, что глубина страданий зависит от существующего положения объекта, посягательство на который причиняет моральный вред, в системе ценностей самого потерпевшего. Следует при этом иметь в виду, что индивидуальные особенности потерпевшего могут либо повышать, либо понижать глубину (степень) физических и нравственных страданий. Ими принято считать, прежде всего, повышенную эмоциональность, особенности психики лица, к которым, как правило» относят ранимость и доверчивость, а также уровень самооценки, физическое развитие, пол, возраст и т.п. Остается лишь добавить, что индивидуальные особенности потерпевшего - это подлежащие доказыванию обстоятельства, которые суд должен устанавливать в ходе судебного разбирательства. Обращает на себя внимание позиция некоторых ученых, которые считают, что размер компенсации морального вреда не должен зависеть от данного критерия, ссылаясь при этом на то, что учет индивидуальных особенностей лица нарушает принцип равенства граждан и принцип, формулирующий, что «право есть принятие равного масштаба к разным людям».

На наш взгляд, такая точка зрения представляется неверной. Во-первых, она, по существу, не учитывает специфичность морального вреда и, во-вторых, фактически идентифицирует его с вредом материальным. Представляет несомненный интерес анализ такого критерия, как характер физических и нравственных страданий. Под характером страданий принято понимать вид страданий. Поэтому для достижения целей компенсации морального вреда законодатель подразделил страдания как общее понятие на нравственные и физические страдания (о чем было сказано выше). Исходя из существующих требований, оценивать при определении размера компенсации морального вреда характер физических и нравственных страданий, можно предположить, что законодатель намерен поставить размер компенсации в зависимость от видов как физических, так и нравственных страданий. Следовательно, данный критерий можно было бы брать во внимание, если бы законодатель установил определенную количественную соотносительность между разными видами таких страданий. Между тем не представляется возможным и целесообразным ввести какое-либо объективное соотношение между, например тошнотой и удушьем, головокружением и общим недомоганием, страхом и горем. Мы думаем, что учитывать характер физических страданий можно, лишь принимая во внимание те нравственные страдания, которые могут оказывать соответствующее влияние (так, например, ощущение удушья может вызвать негативную реакцию в виде страха за свою жизнь).

Нетрудно заметить, что упоминание в ст. 1101 ГК об оценке физических и нравственных страданий, с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, по существу дублирует установленное в ст. 151 ГК требование учитывать все заслуживающие внимания обстоятельства. Именно поэтому необходимо учитывать не любые фактические обстоятельства, а лишь те из них, которые могут повлиять на определения размера компенсации. При этом перечень таких обстоятельств зависит от вида нарушенных прав. Следовательно, в случаях причинения вреда здоровью должен приниматься во внимание характер повреждения. Так, например, повреждение крупного кровеносного сосуда может и не вызвать болевых ощущений, т.е. физических страданий, и моральный вред выразится в основном в нравственных страданиях -- страхе потерпевшего за возможность летального исхода, а при компенсации морального вреда, причиненного родственникам смертью потерпевшего, имеет безусловное значение, произошла ли его смерть в их присутствии.

Далее, рассмотрим содержащиеся в ст. 1101 ГК новые по сравнению с ранее действующим законодательством критерии-требования разумности и справедливости. Прежде всего, следует признать, что компенсация морального вреда оказалась единственным гражданско-правовым институтом, где законодатель специально обязал учитывать требования разумности и справедливости при определении размера компенсации морального вреда. На практике эти критерии объективно дают безграничный простор судебному усмотрению при рассмотрении конкретных дел. Именно на эти требования, как правило, ссылаются судьи при решении вопросов о компенсации морального вреда. Требование разумности и справедливости в правовой литературе рассматривается как обращение к суду о необходимости соблюдения разумности и справедливости соотношений, которые определяют по разным делам размеры компенсаций морального вреда. Так, например, по мнению А.М. Эрделевского, в подобных случаях принимается во внимание то обстоятельство, что нет никаких инструментов, которые могли бы точно измерить абсолютную глубину человеческих страданий, с точки оснований для выражения их в конкретных денежных суммах. Только компенсация за перенесенное страдание может быть выражена в них как своеобразный штраф, взимаемый с причинителя вреда в пользу потерпевшего и предназначенный для сглаживания негативного воздействия на его психику, перенесенного в связи с правонарушением страданий. В соответствии с этим нельзя вести речь о какой-либо эквивалентности глубины перенесенных страданий размеру компенсации. Однако, разумно и справедливо предположить, что большей глубине страданий должен соответствовать больший размер компенсации, и напротив, то есть размер компенсации должен быть адекватен перенесенным страданиям. Неразумно и несправедливо было бы присудить при прочих равных обстоятельствах компенсацию лицу, перенесшему страдания в связи с нарушениями его личного неимущественного права на неприкосновенность произведения, в размере, равном или большем, чем размер компенсации, присужденной лицу, перенесшему страдание в связи с нарушением его личного неимущественного права на здоровье, выразившемся в утрате зрения или слуха. Причем такая ситуация, согласно мнению А.М. Эрделевского, будет одинаково неразумной и несправедливой независимо от того, одним и тем же или разными судебными составами вынесены такие решения.

Дальнейший анализ ГК в части требований разумности и справедливости желательно проводить в соответствии с положениями п.2 ст.6 ГК, устанавливающего правила применения аналогии права. На основании данной правовой нормы в случаях невозможности применения аналогии закона - права и обязанности сторон определяются, исходя из общих начал и содержательного смысла гражданского законодательства, имея при этом в виду аналогию права, а также требований добросовестности, разумности и справедливости.

По справедливому мнению М.И. Брагинского так создается своего рода «опора», которой суд в праве воспользоваться в случае пробела в законе, а также для того, чтобы предоставить больший простор судейскому усмотрению при решении конкретного дела. На наш взгляд, совершенно не случайно компенсация морального вреда оказалась единственным гражданско-правовым институтом, где законодатель специально предусмотрел учитывать требования разумности и справедливости при определении размера компенсации морального вреда.

Подчеркивая, что глубина нравственных и физических страданий не поддается точному измерению, в том числе и в денежной форме, представляется весьма затруднительным говорить о какой-либо эквивалентности глубины страданий размеру компенсации. Тем не менее, разумно и справедливо предположить, как было замечено выше, что большей глубине физических и нравственных страданий должен соответствовать и больший размер компенсации и наоборот.

Следует заметить, что в связи с тем, что опосредованное через возмещение имущественного вреда возмещение органического вреда выражается, как и компенсация морального вреда, в денежной форме, возникает вопрос о необходимости разграничения данных правовых институтов. «Особая трудность такого ограничения, по мнению А.М. Эрделевского, состоит в единстве формы компенсации морального вреда и возмещения имущественного вреда, поскольку деньги являются универсальным имущественным эквивалентом, дающим возможность приобретения неимущественных благ».

Возникает вопрос, поскольку закон устанавливает, что размер компенсации морального вреда определяется судом (ст. 151 ГК), могут возникнуть сомнения относительно возможности исключения из облагаемого дохода суммы компенсации, которая была получена во внесудебном порядке. По нашему мнению, при решении данного вопроса необходимо исходить из того, что компенсация морального вреда остается таковой независимо от того, в судебном или внесудебном порядке произведена ее выплата. Поэтому единственное основание для возможного применения некоего предельного размера компенсации в отношении налоговых последствий может быть установлено только в законодательном порядке. Это означает, что в целях налогообложения размер компенсации морального вреда может наступить как из судебного решения, в случае спора между сторонами, так и из внесудебного соглашения возникшим между причинителем вреда и потерпевшим о добровольной компенсации морального вреда. При этом презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений в соответствии с п. 3 ст. 10 ГК распространяется и на определение размера компенсации морального вреда. Может случиться, да и не редко случается так, что налоговые органы усматривают в действиях участников соглашения о добровольной компенсации морального вреда злоупотребление предоставленным правом или иное неправомерное действие. В таких случаях налоговые органы в праве предъявить в суд иск о признании такого соглашения недействительным.

К иным, заслуживающим внимания обстоятельствам, могут быть отнесены любые обстоятельства, исходя из конкретной разрешаемой ситуации и характера возникших спорных правоотношений.

Так, например, по делам о возмещении морального вреда, причиненного повреждением здоровья, размер компенсации определяется, исходя из степени тяжести травм, иного повреждения здоровья, других обстоятельств, свидетельствующих о перенесенных потерпевшим физических и нравственных страданиях, а также с учетом имущественного положения причинителя вреда, степени вины потерпевшего. При распространении порочащих сведений, не соответствующих действительности средствами массовой информации могут учитываться характер и содержание публикации, степень распространения недостоверных сведений. Наконец, в случаях, когда компенсация морального вреда предусмотрена при нарушениях имущественных прав граждан, размер возмещения вреда не должен ставиться в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального вреда, убытков и других материальных требований. При этом во внимание должно приниматься, насколько важно и ценно поврежденное имущество для потерпевшего, когда и при каких обстоятельствах оно было повреждено, а также какие последствия в сфере физических и нравственных страданий наступили для потерпевшего.

В правовой литературе был поднят,, вопрос о возможности использования при определении размера компенсации морального вреда, закрепленный в ч. 3 ст. 1083 ГК принцип учета имущественного положения причинителя вреда. Как уже было отмечено, позиция Верховного Суда РФ по этому вопросу высказана в постановлении Пленума Верховного Суда РФ №3 от 28 апреля 1994 г. «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья».

Нам представляется, что названный принцип подлежит применению при определении размера компенсации причиненного морального вреда, в связи с тем, что он закреплен в ст. 1083 ГК, являющейся общим правилом для всех возможных в судебной практике обязательств вследствие причинения вреда и не содержит на этот счет каких- либо исключений.

В данном случае необходимо подчеркнуть следующее обстоятельство. Ст. 1083 ГК предусматривает возможность уменьшения размера возмещения вреда с учетом имущественного положения только гражданина, являющегося причинителем вреда. Соответственно не могут учитываться финансовые и другие аналогичные затруднения юридического лица, являющегося ответчиком. Между тем на практике в ряде случаев невозможно игнорировать данные обстоятельства. Представляется, что назначение судом размера компенсации морального вреда при рассмотрении дел, в которых в качестве ответчика принимает участие юридическое лицо, без учета его имущественного положения, может привести к тому, что в финансовом отношении могут пострадать другие работники данного юридического лица. К примеру, ответчик может лишиться необходимых денежных средств для своевременной выплаты заработной платы. В этой связи полагаем целесообразным внести в ст.1083 ГК изменения, дополнив ее ч. 3 следующим положением: «Указанное правило распространяется и на случаи возмещения вреда юридическими лицами». По нашему мнению, это будет соответствовать такому важному принципу гражданского права, как равенство правового режима для всех его субъектов.

Сегодня определенный интерес представляет проблема влияния имущественного положения потерпевшего на размер компенсации морального вреда. Она активно обсуждается учеными правоведами, ее суть сводится к следующему.

Компенсация морального вреда, по существу есть предоставление потерпевшему возможности испытать за счет взысканной суммы положительные эмоции соразмерные испытанным им физическим или нравственным страданиям. Предположим, что двум лицам причинены одинаковые страдания, связанные с одинаковым нарушением личных неимущественных прав, то есть потерпевшие испытали одинаковое количество отрицательных эмоций. При этом один потерпевший имеет очень высокий доход (30 тыс. руб. в месяц), а другой является безработным, уровень его доходов крайне низок (300 руб. в месяц). Представляется очевидным, что состоятельному человеку для того, чтобы испытать положительные эмоции, соразмерные причиненному моральному вреду, необходима гораздо большая сумма денег, чем человеку малообеспеченному. «Безработный гражданин может испытать точно такие же положительные эмоции от покупки новой рубашки на взысканные деньги, как и обеспеченный человек - от приобретения нового автомобиля». Это означает, что в обоих случаях обоим лицам в равной степени компенсирован причиненный моральный вред, хотя взысканные суммы неодинаковы. В этом случае первому потерпевшему такая компенсация принесет существенные положительные эмоции в связи с заметным улучшением его материального положения, в то время, как для другого сумма компенсации, с точки зрения повышения его материальных возможностей, окажется попросту мизерной и не вызовет сколько-нибудь заметных положительных эмоций и моральный вред, по существу, окажется некомпенсированным. Далее В. Усков полагает, что при определении размера взыскиваемой в счет компенсации морального вреда денежной суммы судом необходимо руководствоваться не только индивидуальными психологическими особенностями потерпевшего, но и его материальным положением. В подтверждение своей позиции он ссылается на то, что такой подход соответствует требованию ст. 1064 ГК о праве потерпевшего на возмещение в полном объеме вреда ему причиненного и не противоречит принципу равенства граждан.