В юридической литературе существует и другое предложение относительно введения нового термина, который обозначил бы то, что на данный момент понимается под моральным вредом. «Поскольку моральный вред находит выражение в негативных психических реакциях потерпевшего, правильнее было бы использовать понятие "психический вред"».

Соглашаясь с предложением о введении нового термина «психический вред», мы склонны считать, что он должен иметь другое содержание, нежели предложенное А.М. Эрделевским.

Исходя из смысла ст. 151 ГК РФ, моральный вред определяется как «физические и нравственные страдания». Очевидно, что законодатель рассматривает слово «страдания» как приоритетное в определении морального вреда. На наш взгляд, это не совсем обоснованно. Термин «страдания» предопределяет, что неправомерные действия причинителя вреда обязательно должны вызвать определенную психическую реакцию. Однако для того чтобы отреагировать на психогенное воздействие, человек должен прежде всего осознать смысл происходящего события, понять его возможные последствия. Следует отметить, что сам процесс отражения субъектом объективного мира в специальной литературе трактуется как нормальное психическое состояние. Осознание приходящей извне информации об неправомерном умалении того или иного его блага препятствует нормальному биологическому функционированию человека и вызывает у него психический дискомфорт. Таким образом, рассматриваемое выше состояние - это психическая реакция человека на совершение в отношении его противоправного деяния.

В целом следует говорить о двух аспектах проявления психических реакций на умаление того или иного блага. Прежде всего это инстинктивная реакция, проявляющаяся в виде эмоций. Без эмоций не может протекать нормальная психическая деятельность, и, соответственно, отсутствие или неадекватность их свидетельствует о болезненном ее изменении. Эмоции - это всегда и пассивный и активный процесс. Пассивность эмоций определяется зависимостью их характера от внутреннего состояния организма и внешнего воздействия на него, а активность - способностью их побуждать к какой-либо деятельности. В целях идентификации восприятия человеком определенных событий можно воспользоваться классификацией основных эмоций: радость, гнев, удивление, отвращение, страх, грусть. Прочие эмоции можно представить как производные от базовых.

Поскольку, как было отмечено выше, моральный вред находит выражение в негативных изменениях психической деятельности человека, правильнее было бы использовать понятие «психический вред».

В подтверждение данного аргумента можно привести существование аналогичного института психического вреда в странах англосаксонской (прецедентной) системы права. В наибольшей степени это относится к Англии, США и ряду других государств (в основном - бывших английских колоний). Вариации определения психического вреда в праве Англии и США многочисленны - «psychological injury» (психический вред), «psychiatric injury» (психиатрический вред), «nervous shock» (нервный шок, нервное потрясение). Это обилие применяемой терминологии отражает не столько различные доктринальные подходы к институту компенсации психического вреда, сколько большой практический опыт применения аналогичных правовых институтов на протяжении многих лет.

В соответствии со статьей 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Термин «компенсация» предопределяет невозможность приведения нарушенного блага в первоначальное положение. Данная точка зрения высказывалась и ранее известным российским цивилистом С.А. Беляцкиным: «Если под возмещением вреда понимать исключительно приведение нарушенного блага в то состояние, в котором оно находилось до нарушения (реституцию), то, строго говоря, моральный вред не возместим. Присуждение денежного эквивалента, способное устранить имущественный ущерб, не в состоянии погасить вред моральный. Орган человеческого тела, душевное спокойствие, отнятое, не продаются и не покупаются. Но невозможность реституировать для потерпевшего, уничтожить для него причиненный моральный вред еще не означает, что немыслимо возмещение в ином смысле, немыслимо такое удовлетворение, которое могло бы и с точки зрения субъективной потерпевшего и с точки зрения объективной считаться более или менее достаточным возмездием за причиненные страдания. Служащие общим критерием и мерилом ценностей и прав - деньги должны и в данном случае явиться средством удовлетворения потерпевшего. Если денежное вознаграждение не будет здесь реституцией, то оно будет, по крайней мере, компенсацией». Позиция автора процитированных строк не совсем обоснована. По нашему мнению, нецелесообразно отождествлять физический вред и моральный вред. Физический вред выражается в ограничении возможности лица свободно передвигаться из-за ампутации ног, видеть или слышать при потере зрения или слуха. Проявление же морального вреда находит выражение в негативных изменениях психической деятельности человека по поводу того, что он осознает себя «неполноценным» членом общества из-за наличия указанных ограничений.

Ведущий специалист в области психиатрии Р.Р. Лидеман, рассматривая психическую деятельность человека в качестве очень сложной динамической системы, определил, что характерным свойством таких систем является устойчивость -- способность сопротивляться внешним воздействиям и самопроизвольно возвращаться в первоначальное состояние спустя некоторый промежуток времени после того, как какая-либо причина выведет их из равновесия. Определив, что психике человека свойственно восстанавливаться, можно сделать вывод о возможности приведения ее в первоначальное положение.

2.2 Методика оценки размера и формы компенсации морального вреда

Суть предлагаемого В.Я. Понариным «посанкционного» метода сводится к установлению денежной компенсации за причиненный моральный вред в зависимости от размера санкции, предусмотренной статьей Уголовного Кодекса, применяемой к подсудимому. При этом предлагается за каждый месяц лишения свободы взыскивать с виновного один минимальный месячный размер оплаты труда. Следует отметить, что оба предложенных метода не лишены своих недостатков.

Во многом лишенной вышеуказанных недостатков видится методика определения размера компенсации морального вреда, предложенная специалистом в области гражданского права А.М. Эрделевским. Он предлагает использовать принцип эквивалентности (равенства) размера возмещения размеру причиненного морального вреда. Иными словами: за больший моральный вред - больший размер возмещения, и наоборот. В основу этой методики, как и в «посанкционном» методе В.Я. Понарина, закладывается соотношение размеров санкций различных статей Уголовного кодекса как наиболее объективно отражающих соотносительную значимость охраняемых этими статьями благ. При этом за единицу автор принимает некий базисный уровень размера компенсации морального вреда, определенный применительно к страданиям, испытываемым потерпевшим при причинении тяжкого вреда здоровью, совершенного с особой жестокостью, издевательствами или мучениями. Этот уровень предлагается установить в размере 720 минимальных размеров оплаты труда (далее МРОТ). Обосновывая данный размер, автор исходит из того, что 720 МРОТ это заработок гражданина за десять лет при размере месячного заработка б МРОТ и именно такой среднемесячный заработок в настоящее время в наибольшей степени стимулируется нашим налоговым законодательством.

В соответствии с таблицей базисный уровень, например, за причинение средней тяжести вреда, совершенного с особой жестокостью, издевательствами или мучениями, будет 360 МРОТ, а, например, за похищение человека, повлекшее тяжкий или средней тяжести вред здоровью, - 1080 МРОТ.

Далее, руководствуясь критериями, предусмотренными гражданским законодательством, предлагается уже применительно к конкретному правонарушению определять размер компенсации действительного морального вреда. При этом, по мнению автора, действительный размер может превышать презюмируемый не более чем в четыре раза, однако без ограничений размера в сторону уменьшения.

Для облегчения учета критериев компенсации морального вреда А.М. Эрделевский рекомендует использовать разработанную им специальную формулу следующего вида:

Буквами латинского алфавита в ней обозначены:

D - размер компенсации действительного морального вреда;

D - размер компенсации презюмируемого морального вреда;

fv - степень вины причинителя вреда, предлагаемая в пределах: ;

i - коэффициент индивидуальных особенностей потерпевшего, при этом ;

с - коэффициент учета заслуживающих внимания фактических обстоятельств, при этом ;

fs - степень вины потерпевшего, при этом ;

р - коэффициент имущественного положения причинителя вреда, который, по мнению составителя формулы, должен быть помещен в пределы от 0,5 до 1 включительно.

Для коэффициента, отражающего степень вины причинителя вреда, автор предлагает использовать следующие значения: 0,25 - при наличии простой неосторожности; 0,5 - при наличии грубой неосторожности; 0,75 - при наличии косвенного умысла и 1 при наличии прямого умысла.

Для коэффициента, отражающего степень возможной вины потерпевшего, автор предлагает значение 0,5 при грубой неосторожности потерпевшего, а при наличии любого вида умысла - равным 1, что равносильно отказу в компенсации морального вреда в соответствии с п. 1 ст. 1083 ГК РФ.

Положительным моментом данной теории следует считать стремление автора выработать единый базисный уровень, придерживаясь которого любой судебный состав на всей территории Российской Федерации мог определить размер резюмируемого морального вреда для каждого конкретного правонарушения и далее с учетом остальных предусмотренных ГК РФ критериев определить размер действительного морального вреда.

Однако предложенная выше юридическая конструкция имеет и свои существенные недостатки. Во-первых, противоречивым представляется тот факт, что содержание термина «презюмируемый моральный вред» и методика его денежной оценки не совпадают между собой.

Во-вторых, существенным недостатком изложенной концепции является подход автора к определению размера презюмируемого морального вреда для правонарушений, не являющихся преступлениями. Так, принимая размер компенсации резюмируемого морального вреда при сходных правонарушениях равным размеру презюмируемого морального вреда при преступлениях, автор фактически отождествляет их общественную опасность.

В-третьих, частным недостатком в работе, на наш взгляд, следует считать и то противоречие, что А.М. Эрделевский, считая причинение тяжкого вреда с особой жестокостью, издевательствами и мучениями одним из наиболее опасных и принимая его за единицу (720 МРОТ), допускает наличие в приведенной им таблице и более высоких значений. Так, например, за похищение человека, повлекшее тяжкий или средней тяжести вред здоровью, а также за изнасилование, повлекшее тяжкий вред здоровью или заражение ВИЧ-инфекцией, размер презюмируемого вреда равен 1.5 (1080 МРОТ). На наш взгляд, целесообразнее было бы принять за единицу при определении размера компенсации презюмируемого морального вреда именно эти правонарушения.

Обобщая вышеизложенное, в целом следует согласиться с идеей об ограничении размеров компенсации морального вреда, используя для этого санкции статей Уголовного закона. Однако следует иметь в виду, что критерии, предусмотренные ст. 151, 1101 ГК РФ для определения размера компенсации морального вреда, крайне отличаются от критериев, которые в силу ч. 3 ст. 60 УК РФ необходимо учитывать при назначении наказания виновному.

Несмотря на то, что многие положения, касающиеся определения размера компенсации за причиненный моральный вред, подвергнуты научному анализу, ряд вопросов так и не получил своего должного освещения в рамках юридической литературы.

Указанные обстоятельства делают исключительно актуальной и необходимой разработку методики, позволяющей учитывать все предусмотренные ст. ст. 151, 1101 ГК РФ критерии.

Иная ситуация в отношении определения размера компенсации морального вреда складывается в российской правоприменительной практике.

В ст.ст.151, 1101 ГК РФ законодатель установил ряд критериев, которые должны учитываться судом при определении размера компенсации морального вреда: степень вины причинителя вреда; степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред; характер физических и нравственных страданий, которые должны оцениваться с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего; требования разумности и справедливости; иные заслуживающие внимания обстоятельства.

Из содержания ст. 1099 ГК РФ следует, что размер компенсации морального вреда должен определяться совокупным применением ст.ст. 151, 1101 ГК РФ. Данное обстоятельство вызвало обоснованную критику в юридической литературе. Такое положение кажется нам не совсем удачным в силу того, что вряд ли для определения размера компенсации за претерпевания морального вреда целесообразно руководствоваться критериями, предусмотренными различными нормами. Более разумным было бы существование одной «специальной нормы», предусматривающей весь необходимый для определения размера компенсации морального вреда «арсенал» критериев. На наш взгляд, такой нормой может являться ст. 1101 ГК РФ, «определяющая способ и размер компенсации морального вреда» после внесения в нее соответствующих изменений и дополнений, в результате которых положения, предусмотренные п. 2 ст. 151 ГК РФ, утратят свое значение.

Одним из критериев является, как было указано выше, степень вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения морального вреда. Перечень случаев, когда вина не является основанием ответственности, предусмотрен ст. 1100 ГК РФ.

При разрешении вопроса о деликтной ответственности закон придает определенное значение и виновному поведению потерпевшего. Это так называемая смешанная вина (п. 1 ст.404 ГК РФ), характерная в основном для гражданского права.

При смешанной вине ответственность характеризуется тем, что она возлагается как на причинителя вреда, так и на потерпевшего. Вопрос о возмещении вреда решает суд пропорционально степени вины причинителя и потерпевшего. Так, вина потерпевшего может либо повлечь полный отказ в возмещении причиненного ему вреда, либо уменьшить размер возмещения. Не возмещается вред, возникший вследствие умысла потерпевшего (п.1 ст. 1083 ГК РФ). Например, при самоубийстве гражданина, бросившегося под автомобиль, владелец вред не возмещает. Но если вред возник у потерпевшего вследствие его грубой неосторожности, то в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения уменьшается (п.2 ст. 1083 ГК РФ).

Следует отметить, что в силу п. 3 ст. 1083 ГК РФ суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно.

Из анализа ст. 1083 ГК РФ следует, что степень вины как причинителя вреда, так и потерпевшего является обязательным критерием оценки судом размера возмещения морального вреда, в то время как имущественное положение гражданина - причинителя вреда - это факультативный критерий, его применение является не обязанностью суда, а его правом проявить снисхождение к причинителю вреда, приняв во внимание его имущественное положение при определении размера подлежащего к выплате возмещения.

Следующим критерием является степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред (ч.2 ст. 151 ГК РФ). Очевидно, что при определении степени физических и нравственных страданий законодатель делает упор на словосочетание «с учетом индивидуальных особенностей лица, которому причинен вред», тем не менее ни действующий ныне Гражданский Кодекс Российской Федерации, ни постановление Пленума Верховного Суда РФ «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» от 20 декабря 1994 г. (в ред. от 15.01.1998.) не раскрыли содержание понятия индивидуальных особенностей потерпевшего.

Такая ситуация дает свободу толкования данного понятия. Так, Э.П. Гаврилов считает, что индивидуальные особенности потерпевшего в смысле ст. 151, 1101 ГК РФ - это подлежащее доказыванию обстоятельство, которое суд должен устанавливать предусмотренными процессуальным законодательством способами и принимать во внимание для оценки действительной степени физических и нравственных страданий и определения соответствующего размера компенсации. На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что индивидуальные особенности - это конкретные обстоятельства, свойственные конкретному лицу, которые подлежат доказыванию в каждом конкретном случае.

Определив, что сам факт проявления морального вреда в виде неблагоприятных изменений в психической сфере человека - явление сугубо индивидуальное и иногда не поддающееся проявлению вовне, мы сталкиваемся с неразрешимой проблемой доказывания индивидуальных особенностей потерпевшего в каждом конкретном случае. Для единообразного толкования индивидуальных особенностей потерпевшего, на наш взгляд, целесообразно использовать обстоятельства, присущие всем физическим лицам, исключая их персонификацию. В качестве таких обстоятельств следует учитывать пол, возраст потерпевшего и продолжительность периода, в течение которого потерпевший до своей смерти переносил психические страдания. Следует заметить, что сложившаяся российская судебная практика уже давно учитывает данные обстоятельства для определения размера возмещения.

Определив обстоятельства, необходимые для учета индивидуальных особенностей потерпевшего, перейдем к характеристике непосредственно зависимой от них степени физических и нравственных страданий. Под степенью страданий следует понимать весь объем негативных психических реакций, происходящих в организме человека, в связи с умалением его материальных или нематериальных благ. В свою очередь, данный объем негативных психических реакций имеет зависимость от: 1) вида того или иного блага, которому причинен вред; 2) остроты и продолжительности психогенного фактора.

Перейдем к анализу критерия «характер физических и нравственных страданий». Вряд ли под характером страданий можно понимать что-либо иное, чем их вид. Для оценки размера возмещения за причиненный моральный вред законодатель подразделил страдания как общее понятие на нравственные и физические. Исходя из смысла ст. 1101 ГК РФ, оценивая при определении размера возмещения за причиненный моральный вред характер физических и нравственных страданий, можно предположить, что законодатель намерен поставить размер компенсации в зависимость от вида как физических, так и нравственных страданий.

Под физическими страданиями можно понимать боль, головокружение, стресс, зуд, тошноту.

Под нравственными страданиями - горе, беспокойство, страх, стыд и другие негативные эмоции. Характер страданий в таком понимании можно было бы учитывать и оценивать, если бы законодатель был в состоянии установить определенную количественную соотносительность между их разновидностями.

Однако ни теоретически, ни практически не представляется возможным установить какое-либо соотношение между болью и горем, головокружением и беспокойством и т.д. По нашему мнению, учитывать характер физических и нравственных страданий можно лишь с принятием во внимание тех благ, которые могут быть с ними сопряжены (например, страх может сочетаться нарушением прав на жизнь, боль - с нарушением права на личную неприкосновенность и т.д.).

Поэтому, на наш взгляд, для определения размера денежного возмещения за причиненный моральный вред следует учитывать не характер физических и нравственных страданий, а характер и значимость тех благ, которым причинен вред, поскольку именно их характер и значимость для человека и определяют величину причиненного морального вреда.

В силу ст. 1101 ГК РФ характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего. Следует отметить, что положение данной статьи не вносит чего-либо нового по сравнению со ст. 151 ГК РФ, поскольку фактически дублирует установленное в ней требование учета всех заслуживающих внимание обстоятельств, связанных с причинением морального вреда. Таким образом, можно сделать вывод об избыточности данного критерия в ст. 1101 Гражданского кодекса РФ.

В юридической литературе установлена зависимость юридических обстоятельств от фактических данных по делу (доказательств), оценка которых в силу ст. 67 Гражданско-процессуального кодекса Российской Федерации (далее ГПК РФ) отнесена к компетенции суда. Из сказанного следует, что и определение коэффициента учета фактических обстоятельств по делу целесообразно отдать на усмотрение правоприменителя, ограничившись лишь установлением его крайних пределов. Это будет способствовать более полному и всестороннему рассмотрению всех юридически значимых обстоятельств дела.

Определение коэффициента учета имущественного положения причинителя вреда целесообразно связать с учетом дифференциации населения в зависимости от денежных доходов на душу населения. Денежные доходы населения включают оплату по труду всех категорий населения, пенсии, пособия, стипендии и другие социальные трансферты, поступления от продажи продуктов сельского хозяйства, доходы от собственности в виде процентов по вкладам, ценным бумагам, дивидендов, доходы лиц, занятых предпринимательской деятельностью, а также страховые возмещения, ссуды, доходы от продажи иностранной валюты и другие доходы. Согласно уровню денежных доходов на душу населения, население Российской Федерации принято делить на пять групп: первую - представляющую население с наименьшими денежными доходами, вторую, третью, четвертую и пятую, представляющую категорию лиц с доходами на душу населения выше прожиточного минимума. Коэффициент учета имущественного положения причинителя вреда, относящегося ко второй и последующим группам, а также в случае умышленного причинения вреда, на наш взгляд, целесообразно принять за условную единицу. За единицу следует принимать коэффициент учета имущественного положения причинителя вреда и в случаях причинения вреда субъектами, предусмотренными ст. 1068-1070 ГК РФ. В данных случаях причинитель вреда полностью возмещает причиненный им моральный вред.

Решением Ленинского районного суда г. Самары от 12.04.2006 с К. в пользу О. взысканы расходы на поминки в сумме 1 750 руб., расходы на приобретение и установку памятника в сумме 13 175 руб., судебные расходы на услуги адвоката в сумме 2 000 руб., а также компенсация морального вреда в размере 4 000 руб., в доход государства взыскана госпошлина в сумме 700 руб.

В кассационном порядке дело не рассматривалось.

Президиум Самарского областного суда решение в части отменил, указав следующее.

О. обратилась в суд с иском к К. о возмещении ущерба и компенсации морального вреда, указав, что 28.06.2005 ответчик, управляя принадлежащей ему на праве собственности автомашиной ВАЗ-21093, напротив дома N 4 по Московскому шоссе в г. Самаре допустил наезд на пешехода О-ва, который от полученных травм скончался на месте ДТП.

Ссылаясь на то, что ответчик, являясь владельцем источника повышенной опасности, обязан возместить вред, причиненный смертью ее сына, О. просила суд взыскать с К. расходы, связанные с погребением сына, в сумме 39 941 руб., и компенсацию морального вреда в размере 50 000 руб.

К участию в деле в качестве соответчика привлечена страховая акционерная компания "Энергополис".

Удовлетворяя требования О. в части взыскания с К. расходов на поминальный обед в сумме 1 750 руб. и расходов на приобретение и установку памятника в сумме 13 175 руб., суд руководствовался ст. ст. 1064, 1079 и 1094 ГК РФ.

Между тем, как следует из материалов дела, обязательная гражданская ответственность К. как владельца транспортного средства на момент дорожно-транспортного происшествия была застрахована в САК "Энергополис".

Согласно Правилам ОСАГО, утвержденным постановлением Правительства РФ от 07.05.2003 N 263, страховщик возмещает расходы на погребение (п. 54 Правил).

Признав, что расходы, произведенные истицей на приобретение и установку памятника в сумме 13 175 руб. и на поминальный обед в день похорон в сумме 1 750 руб., являются расходами на погребение (ст. 1094 ГК РФ), суд тем не менее взыскал указанные суммы с К., без учета вышеназванных обстоятельств, что нельзя признать правильным.

Более того, при наличии договора обязательного страхования гражданской ответственности К. взыскание названных сумм с него без указания мотивов также нельзя признать правильным.

При таких обстоятельствах решение суда в указанной части и в части взыскания государственной пошлины в доход государства подлежит отмене с направлением дела на новое рассмотрение.

Решение суда в части взыскания с К. в пользу О. компенсации морального вреда, а также расходов по оплате услуг адвоката является правильным, никем из сторон не обжалуется.

Правильным является решение суда и в части отказа О. в иске о взыскании расходов на поминальные обеды на 9 и 40 дней, поскольку они не относятся к расходам на погребение, а также во взыскании расходов на приобретение лекарств, поскольку не представлено доказательств несения этих расходов истицей именно в связи с гибелью сына.

Решение Ленинского районного суда г. Самары отменено в части взыскания с К. расходов на поминки в сумме 1 750 руб. и расходов на приобретение и установку памятника в сумме 13 175 руб., а также в части взыскания в пользу государства пошлины в размере 700 руб., дело в отмененной части направлено на новое рассмотрение в тот же суд.

Как видим, в эту формулу не включены какие-либо критерии, отражающие учет требований разумности и справедливости, так как само существование методики оценки и определения размера действительного морального вреда делает их наличие избыточным.

Такой подход представляется нам оправданным, так как он устанавливает ориентиры и пределы для правоприменителя, оставляя вместе с тем свободу для судебного усмотрения и учета особенностей дела.

Компенсация морального вреда является мерой юридической гражданско-правовой ответственности, охватывает сферу не только гражданско-правовых отношений, но и уголовно-правовых, трудовых, семейных, административно-правовых и др. В юридической науке дискуссионным является вопрос о формах компенсации причиненного морального вреда. Действующее гражданское законодательство предусматривает лишь денежную форму (п. 1 ст. 151 и п. 1 ст. 1101 ГК РФ).

Особенности компенсации морального вреда, предусматривающего физические и нравственные страдания, отрицают применение натурального способа возмещения.

Следует отметить, что ст. 131 Основ гражданского законодательства СССР 1991 года предусматривала возможность компенсации морального вреда как в денежном, так и в другом выражении, в том числе путем предоставления какого-либо имущества, иных благ. Тогда как Гражданский кодекс РФ с 1 января 1995 года несколько изменил толкование Основ и оставил лишь возможность компенсации морального вреда в денежном выражении. Это, в свою очередь, отмечено Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", п. 8 которого гласит: "При рассмотрении требований о компенсации морального вреда необходимо учитывать, что по правоотношениям, возникшим после 3 августа 1992 года, компенсация определяется судом в денежной или иной материальной форме, а по правоотношениям, возникшим после 1 января 1995 года, - только в денежной форме, независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда".

Считаем, что возврат к существовавшей модели компенсации морального вреда (причиненных физических и нравственных страданий) положительно сказался бы на заглаживании данного вреда. Например, лицо, претерпевшее физические страдания, получило увечье (ампутация ног). В данном случае потерпевшему актуальней было бы получить автотранспортное средство, переоборудованное для инвалидов, для свободного передвижения, нежели денежную компенсацию, и т.д.

Введение в законодательство прежней модели компенсации морального вреда отвечало бы идеалам справедливости, гуманности российского права. Целью защиты личных неимущественных благ и прав является обеспечение неприкосновенности внутреннего мира человека и гражданина, утверждение его самостоятельности и независимости.

Законодательство нуждается в устранении имеющихся в нем пробелов.

2.3 Особенности компенсации морального вреда при нарушении отдельных видов прав личности

В соответствии со ст. 20 Конституции РФ право каждого человека на жизнь является главенствующим среди основных прав и свобод человека и гражданина, неотчуждаемых и принадлежащих каждому от рождения. К сожа-лению, провозгласив в Конституции Российской Федерации человека высшей ценностью и возложив на государство обязанность признания, соблюдения и защиту его прав и свобод (ст. 2), включая право на жизнь (ст. 20 Конституции РФ и ст. 150 ГК РФ), законодатель не установил моменты возникновения и прекращения правоспособности гражданина. В ст. 17 Гражданского Кодекса РФ говорится: «Правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью». Хотя понятие рождения и жизни содержится в российском законодательстве, их законодательное определение до настоящего времени отсутствует. Преобладающим в российской правовой доктрине является подход, согласно которому под моментом рождения человека понимается физиологическое отделение плода от организма матери и переход его к автономному физиологическому функционированию, которое начинается с момента первого вздоха ребенка, обуславливающего возможность самостоятельного кислородного обмена в его организме.

Другие взгляды на этот вопрос заключаются в понимании момента начала жизни как момента зарождения эмбриона, что приводит к выводу о возможности возникновения права на жизнь и ряда других субъективных прав до момента рождения. Так, например, в качестве аргумента К.И. Голубев и С.В. Нарижний приводят п. 3 ст. 30 СК РФ, согласно которому «признание брака недействительным не влияет на права детей, родившихся в таком браке или в течение трехсот дней со дня признания брака недействительным». В данном случае за еще не появившимся на свет ребенком зарезервированы его права. Данный подход вряд ли можно считать правильным в силу того, что российское законодательство связывает возникновение и прекращение гражданской правоспособности, т.е. способности гражданина иметь гражданские права и нести обязанности, с моментами, его рождения и смерти (ст. 17 ПС РФ). Следовательно, данная норма предполагает возникновение соответствующих субъективных прав только у родившихся живыми детей.

Практическую ценность представляет собой определение момента окончания жизни, так как с ним связано и прекращение действий соответствующих правовых норм применительно к конкретному человеку. Определение момента смерти упоминается в ст. 46 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан; а также в ст. 9 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» от 22 декабря 1992 г, (в ред. от 20.06.2000.), из ее содержания следует, что состояние смерти человека возникает с момента необратимой гибели всего головного мозга (смерти мозга), это устанавливается в соответствии с процедурой, утвержденной Министерством здравоохранения РФ. В случаях если имеются бесспорные доказательства факта смерти, зафиксированные консилиумом врачей-специалистов, допускается возможность изъятия органов и (или) тканей у трупа для трансплантации. Причем в диагностике смерти, в случае предполагаемого использования в качестве донора умершего, запрещается участие трансплантологов и членов бригад, обеспечивающих работу донорской службы и оплачиваемых ею.

Еще одной важной проблемой является периодически поднимаемый вопрос о праве человека на добровольный уход из жизни и на помощь ему в этом со стороны (эвтаназия).

Проблема эвтаназии имеет долголетние исторические корни. Об этом свидетельствует многовековая история развития цивилизации. Общепризнанным источником, концентрирующим этические воззрения человечества на медицинскую сторону проблемы, является клятва Гиппократа, составленная на рубеже V и IV вв. до н. э. и являющаяся образцом гуманного отношения к людям. Но, судя по всему, многие ее нормы оказываются недостижимыми до сих пор, ибо еще в Древней Греции врач клялся: «Никому не поднесу лекарства смертоносного, даже если об этом попросят, также не дам такого совета другому».

Согласно ст. 9 Этического кодекса медицинской сестры России эвтаназия, то есть преднамеренные действия медицинской сестры с целью прекращения жизни умирающего пациента, даже по его просьбе, неэтична и недопустима. Не затрагивая медицинского аспекта этой проблемы, следует отметить практическую невозможность определения границ желания человеком смерти. Таким образом, любая помощь в этом как конкретными действиями, так и бездействием может быть расценена как причинение смерти или доведение до самоубийства (ст. 105, 110 УК РФ).

Среди нарушений права лица на жизнь причинение смерти при наличии отягчающих обстоятельств, предусмотренных ч. 2 ст. 105 УК РФ, является одним из наиболее опасных, в связи с чем коэффициент пропорциональности для расчета степени физических и нравственных страданий принимается за относительную единицу.

Причем важность данного права для нормальной жизни общества столь значима, что, например, за совершение убийства при отягчающих обстоятельствах законом предусмотрено наказание вплоть до применения смертной казни. О смертной казни как об исключительной мере наказание за особо тяжкие преступления против жизни говорится в ст. 20 Конституции РФ. В то же время в указанной статье имеется оговорка « впредь до ее отмены». Такое положение говорит о том, что законодатель не был уверен в абсолютном праве общества лишать человека жизни, предполагая возможность отмены указанной меры наказания. Действительно, этот вопрос является сложным, и само общество, его состояние во многом определяют уровень и характер преступлений.

Кроме того, согласно ч. 2 ст. 20 Конституции РФ возможность применения наказания в виде смертной казни связывается с предоставлением обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей. Конституционный Суд РФ своим Постановлением от 2 февраля 1999 г, объявил в стране мораторий на вынесение смертных приговоров до тех пор, пока в действующее законодательство не будут внесены изменения и дополнения, обеспечивающие на всей территории России реализацию права обвиняемого в преступлении, за совершение которого возможно назначение наказания в виде смертной казни, на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей.

Следует отметить, что в случае причинения смерти потерпевшему возмещение морального вреда осуществляется в отношении других лиц, так как при наступлении смерти человека его близкие, безусловно, испытывают психические, а зачастую и физические страдания, которые стали следствием утраты близкого человека. То есть родственникам погибшего причиняется моральный вред в результате умаления их неимущественных благ и прав, связанных с возможностью общения с родственником. Подробное разъяснение содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» от 20 декабря 1994 г., согласно которому моральный вред может заключатся в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников. В этом отношении нельзя не отметить отсутствие конкретизации вышеуказанной формулировки.

Во-первых, не ясно, какую степень родства имеет в виду законодатель. Во-вторых, ничем невозможно объяснить и отсутствие в современном законодательстве права на возмещение морального вреда у близких покойному людей (например, проживавшего совместно с ним лица по официально не зарегистрированному браку).

Думается, что признание гражданина субъектом права на возмещение морального вреда в каждом конкретном случае должно быть предоставлено суду. Так, например, при определении размера возмещения морального вреда родственникам, на глазах которых произошла смерть близкого им человека, суд должен применить максимальное значение Кс = 2. На этот коэффициент оказывают влияние и такие обстоятельства, как степень родства, длительность совместного проживания, способность к созданию в последующем аналогичных родственных или семейных связей и т.д.

Особое значение для человека имеет конституционное право на охрану здоровья, предусмотренное ст. 41 Конституции РФ, и тесно связанное с ним право на благоприятную окружающую среду, закрепленное в ст. 42 названного закона. Здоровье, как и жизнь зафиксированы в ст. 150 ГК РФ в перечне нематериальных благ, принадлежащих гражданину от рождения, неотчуждаемых и непередаваемых иным способом.

Однако в российском законодательстве до настоящего времени отсутствует понятие здоровья граждан. Всемирная организация здравоохранения определяет здоровье как «состояние полного социального, психического и физического благополучия». Соответственно повреждением здоровья должно признаваться действие или бездействие, влекущие утрату человеком полного социального, физического и психического благополучия. Право человека на здоровье конструируется как его личное неимущественное благо находится в состоянии полного социального, физического и психического благополучия. Оно имеет абсолютный характер, так как ему соответствует обязанность всех членов общества воздерживаться от действий, нарушающих это право.

Меры по реализации рассматриваемого права предусмотрены целым рядом нормативных актов. Одним из главных являются Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан. Данные Основы устанавливают общую модель охраны здоровья граждан, опираясь на следующие принципы: соблюдение прав человека и гражданина в области охраны здоровья и обеспечения связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет профилактических мер в области охраны здоровья граждан; доступность медико-социальной помощи; социальная защищенность граждан в случае утраты здоровья; ответственность органов государственной власти и управления, предприятий, учреждений и организаций независимо от формы собственности, должностных лиц за обеспечение прав граждан в области охраны здоровья.

Правовые, экономические и организационные основы медицинского страхования населения в Российской Федерации определяет Закон РФ «О медицинском страховании граждан в Российской Федерации» от 28 июня 1991 г.

В соответствии со ст. 15 названного закона страховая медицинская организация имеет право «...предъявлять в судебном порядке иск медицинскому учреждению или (и) медицинскому работнику на материальное возмещение физического или (и) морального ущерба, причиненного застрахованному по их вине».

Оказание психиатрической помощи в Российской Федерации основывается на Законе РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» от 2 июля 1992 г.

Опыт применения приведенного выше закона позволяет нам выделить ряд сложных проблем, с которыми столкнулись юристы. Во-первых, в названном законе отсутствует общая норма о правовых последствиях «процедурно - юридических» нарушений, допущенных в процессе оказания психиатрической помощи, если при этом нет сомнений в правильности принятого решения. Например, согласно ст. 34 Закона, судья рассматривает заявление о незаконной госпитализации гражданина в недобровольном порядке и выясняет, что госпитализация обоснованна, ибо гражданин действительно страдает тяжелым психическим расстройством, вследствие чего представляет непосредственную опасность для себя и окружающих (п. "а" ст. 29 Закона), но пациент был освидетельствован комиссией врачей - психиатров не в течение 48 часов, как требует Закон, а на пять часов позже.

Во-вторых, наибольший интерес в плане применения Закона о психиатрической помощи представляет проблема разрешения судебных дел об отмене диагноза психического расстройства. Суть ее в том, что граждане, которым в прошлом был поставлен психиатрический диагноз, обращаются в суд с просьбой о его отмене. В юридической литературе вопрос об отмене психиатрического диагноза нередко связывают с нарушением нематериальных благ, например, когда истец утверждает, что поставленный ему в прошлом психиатрический диагноз порочит его честь, достоинство или деловую репутацию. Однако диагноз, будучи медицинской квалификацией состояния здоровья, не может быть отнесен, на наш взгляд, к категории обстоятельств, требующих судебного решения. Иначе за защитой чести, достоинства или деловой репутации вправе обратиться любой пациент, у которого врач обнаружил и отразил в медицинской документации какое-либо болезненное состояние.

Конечно, на практике нельзя исключить различного рода действия, направленные на порочение чести, достоинства или репутации гражданина, где одним из элементов задуманной «комбинации» выступает психиатрический диагноз. Например, человек подвергается заведомо необоснованному психиатрическому освидетельствованию, где ему выставляется заведомо ложный психиатрический диагноз. Далее о факте освидетельствования и его результатах выходит в печать статья. Цель перечисленных действий - опорочить, например, деловую репутацию гражданина, занимающегося предпринимательской деятельностью. Но в такого рода случаях потерпевший должен ставить вопрос не просто об отмене диагноза, а об ответственности всех виновных, участвовавших в «кампании» по опорочению его деловой репутации.

Значительная роль в системе права на охрану здоровья принадлежит законодательным актам, регулирующим отношения, направленные на охрану окружающей природной среды.

На современном этапе охрана окружающей среды осуществляется на основе Закона РФ «Об охране окружающей среды» от 10 января 2002 г. Согласно ст. 79 названного закона вред, причиненный здоровью и имуществу граждан негативным воздействием окружающей среды в результате хозяйственной и иной деятельности юридических и физических лиц, подлежит возмещению в полном объеме.

При определении величины вреда здоровью граждан учитываются: степень утраты трудоспособности потерпевшего, необходимые затраты на лечение и восстановление здоровья, затраты на уход за больным, иные расходы, в том числе упущенные профессиональные возможности, затраты, связанные с необходимостью изменения места жительства и образа жизни, профессии, а также потери, связанные с моральными травмами, невозможностью иметь детей или риском рождения детей с врожденной патологией.

Нормы, предусматривающие охрану здоровья граждан, содержатся и в семейном законодательстве. Так, например, Семейный кодекс РФ устанавливает право ребенка на защиту жизни и здоровья (ст. 56), обязанность родителей заботиться о здоровье, физическом, психическом, и нравственном развитии своих детей (ст. 63), порядок отобрания ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью (ст. 77).

Ряд мер по защите здоровья граждан предусмотрен Законом РФ «О средствах массовой информации» от 27 декабря 1991 г. Так, ст. 4 указанного закона запрещает использование в теле-, видео-, кинопрограммах, документальных и художественных фильмах, а также в информационных компьютерных файлах и программах обработки информационных текстов, относящихся к специальным средствам массовой информации, скрытых вставок, воздействующих на подсознание людей и (или) оказывающих вредное влияние на их здоровье.

Кроме того, ст. 49 закона гарантирует государственную защиту здоровья и жизни журналисту в связи с осуществлением им профессиональной деятельности как лицу, выполняющему общественный долг.

Особую тему представляет круг проблем, связанных с охраной здоровья в сфере трудовых правоотношений. Здесь следует выделить два направления: охрана труда и возмещение морального вреда, причиненного работникам повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей.

Вопросы, связанные с охраной труда, в той или иной мере затрагиваются во многих актах трудового законодательства. Так, например, только Трудовой Кодекс РФ посвящает им несколько глав и разделов: раздел IV «Рабочее время», раздел V «Время отдыха», раздел X «Охрана труда», гл. 41 «Особенности регулирования труда женщин, лиц с семейными обязанностями», гл. 42 «Особенности регулирования труда работников в возрасте до восемнадцати лет», гл. 57 «Государственный надзор и контроль за соблюдением трудового законодательства и иных нормативно-правовых актов, содержащих нормы трудового права».

Проблемы, связанные с возмещением морального вреда, в основном регулируются на основе норм Трудового кодекса РФ и Закона РФ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» от 24 июля 1998 г.

Отдельно следует выделить ряд правонарушений, посягающих на здоровье человека, за которые предусмотрена уголовная ответственность:

а) Причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ).

б) Причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК).

в) Умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК РФ).

г) Нанесение побоев, а равно насильственное причинение физической боли (ст. 116 УК РФ).

д) Истязание, т.е. систематическое нанесение побоев и иных насильственных действий, причиняющих физическую боль (ст. 117 УК РФ).

е) Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности (ст. 118 УК РФ).

ж) Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ).

з) Принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120 УК РФ).

и) Заражение венерической болезнью или ВИЧ-инфекцией (ст. 121, 122 УК РФ).

к) Незаконное производство аборта (ст. 123 УК РФ). л) Неоказание помощи больному (ст. 124 УК РФ). м) Оставление в опасности (ст. 125 УК РФ).

Среди нарушений права лица на охрану здоровья причинение тяжкого вреда здоровью является одним из наиболее опасных, поэтому применительно к данному виду правонарушения рассмотрим особенности применения методики оценки размера возмещения за причиненный моральный вред.

Согласно ст. 111 УК РФ, под тяжким вредом здоровью понимается вред здоровью, опасный для жизни человека или повлекший за собой потерю зрения, речи, слуха или какого-либо органа, либо утрату органом его функций, душевную болезнь или иное расстройство здоровья, соединенное со стойкой утратой трудоспособности не менее чем на одну треть или повлекшее прерывание беременности либо выразившееся в неизгладимом обезображении лица.

Степень тяжести вреда здоровью определяется в ходе судебно-медицинской экспертизы согласно Правилам судебно-медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью. Как видно из перечня видов тяжкого вреда здоровью, они достаточно разнородны и могут сопровождаться различными обстоятельствами.

Заочным решением Сызранского районного суда Самарской области с З. и Р. в равных долях в пользу Н. и В. взыскано возмещение материального ущерба и компенсация морального вреда.

Президиум Самарского областного суда решение отменил, указав следующее.

Из материалов дела видно, что в результате ДТП, произошедшего по вине Р., управлявшего принадлежащим З. автомобилем на праве собственности автомобилем "ВАЗ-21061", погибла мать Н., а В. были причинены телесные повреждения, относящиеся к среднему вреду здоровья.

Приговором Сызранского районного суда Р. за данное преступление осужден по ч. 2 ст. 264 УК РФ к 5 годам лишения свободы с условно-испытательным сроком в 3 года. Ссылаясь на указанные обстоятельства, истицы просили взыскать с ответчиков материальный ущерб, причиненный З. расходами на лечение, Н. расходами на похороны матери и компенсацию морального вреда.

Возлагая на З. обязанность по возмещению материального ущерба и компенсации морального вреда, суд указал, что З. выдала доверенность своему сожителю В. на право управления транспортным средством. Впоследствии, зная о том, что В. лишен права управлять автомобилем, не приняла мер к надлежащей охране источника повышенной опасности, а именно не отобрала доверенность у В. Кроме того, суд, ссылаясь на объяснения Р., согласно которым автомобиль они взяли с ведома З., пришел к выводу о том, что З., зная о том, что В. не имеет права управления машиной, предоставила Р. право без доверенности управлять автомобилем.

Однако этот вывод сделан судом лишь на основании объяснений ответчика Р., который каких-либо объяснений суду не представил. Между тем З. в своей жалобе указывает, что она не передавала свой автомобиль Р., не знала о том, что автомобиль находится в его управлении. В момент ДТП ее в машине не было. К жалобе З. приложила копию письменных объяснений В., согласно которым машина была взята без ведома З.

Указанные обстоятельства являются юридически значимыми, поскольку в соответствии со ст. 1079 ГК РФ обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления либо на ином законном основании (на праве аренды, по доверенности на право управления транспортным средством и т.п.), и поэтому эти обстоятельства нуждаются в проверке и надлежащей оценке их судом.