Правосознание судей

48

Введение

Насколько тернист, унизителен путь людей по коридорам уголовного процесса, зависит от тяжести незаконно предъявленного обвинения, а также от человеческих качеств тех юристов, которые встречаются на этом пути.

Жалобы на присущий отечественным судам обвинительный уклон давно уже сделались общим местом. Причины такого уклона виделись, во-первых, в генетической природе советского суда, искони призванного сажать и только сажать, во-вторых, в приниженном положении судей, не желающих ссориться с МВД и прокуратурой, - оправдательный приговор означает, что органы недоработали, а каким же органам приятно, когда их уличают в неудовлетворительной работе. То есть в обвинительном уклоне виновен кто угодно - сами суды, органы, начальство с телефонным правом, но только не общество, которое спит и видит, когда же у нас появится настоящий цивилизованный суд, строго руководствующийся презумпцией невиновности, толкующий всякое сомнение в пользу подсудимого и вслед за матушкой-Екатериной исходящий из того, что лучше оправдать десять виноватых, нежели осудить одного невинного.

Сложные дела - реальный факт правоприменительной практики, чаще всего обусловленный недостаточностью данных для твердого и определенного вывода по наиболее важным вопросам обвинения. И хотя постижение истины предела не имеет, в конкретных случаях возникает такой момент, когда кажется, что все возможности для получения данных исчерпаны, я полной ясности по делу нет. На практике выйти из создавшейся ситуации можно двумя путями: обратив оставшиеся сомнения либо в Пользу утверждения обвинения (его усиления), либо в пользу отрицания обвинений (его смягчения). Избрание того или иного из этих подходов обусловливает или обвинительный, или оправдательный уклон в следственно-судебной деятельности.

Конечно, самый желаемый вариант-это отсутствие всякого уклона, решение каждого дела по справедливости на основе объективной истины. Однако подобный расчет свидетельствовал бы только об идеализации действительности. В реальной жизни приходится делать выбор и, как свидетельствуют приведенные статистические данные, не так уж редко. Возникает вопрос: какому выбору отдать предпочтение? Попытка ответа на него была сделана в 1969 г. Пленумом Верховного Суда СССР в постановлении «О судебном приговоре», п. 2 которого гласит: «Все сомнения в отношении доказанности обвинения, если их не представляется возможным устранить, толкуются в пользу подсудимого».

Не смотря на то, что Конституция РФ провозглашает принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, каждая из которой является самостоятельной и независимой, на практике их полноценное разделение отсутствует.

Поэтому основной целью судебной реформы было создание самостоятельной и независимой судебной власти. Поскольку только суд, независимый и беспристрастный, может гарантировать гражданам право на справедливое судебное разбирательство, защиту их прав и свобод, создание равных условий для конкуренции независимо от того, какие политические силы находятся у власти в тот или иной период.

Прошло 14 лет с того дня, когда Верховный Совет РСФСР одобрил Концепцию судебной реформы. Нельзя отрицать, что в ходе ее проведения проделана большая работа. Создан Конституционный суд, возрожден институт присяжных заседателей, мировых судей, введен судебный контроль над правомерностью заключения граждан под стражу, существенному реформированию подверглось законодательство.

Но стал ли наш суд независимым? Стал ли он защитником прав и свобод граждан и законных интересов организаций в этот острейший период развития нашего государства, когда одновременно проводятся политическая, экономическая, социальная, жилищно-коммунальная и другие реформы?

К сожалению, для большинства населения России суды так и не стали источником их защиты и справедливости.

По данным фонда «Общественное мнение-2007» 87% граждан России считают, что их права нарушаются часто, и доля таких людей за последние два года выросла с 26 до 32 процентов. При этом только 5% из них обращается в суд. 70% опрошенных считают, что суд в России не является независимым и в своих решениях руководствуется не только законом, но и другими обстоятельствами. Главным бичом судебной системы граждане называют коррупцию.

Как свидетельствуют многочисленные социологические исследования, доверие граждан к судебной власти падает.

Если в 1999 г. судам доверяло 35% опрошенных граждан, то к 2005 г. этот показатель снизился до 27%. В 2006 г. этот показатель составил уже 25%, а в 2007 г. - был чуть выше 10%, а по некоторым опросам - и того ниже. 80% опрошенных граждан крупных городов России убеждены в том, что суды коррумпированы.

Самым распространенным представлением граждан о судьях является: их оторванность от народа, забота о собственных интересах, беспринципность, готовность послушно выполнять указания и распоряжения начальства, коррумпированность, высокомерие.

1. Правовое сознание и обвинительный уклон российского судейства

1.1 Понятие правосознания

Право как социальное явление вызывает то или иное отношение к нему людей, которое может быть положительным (человек понимает необходимость и ценность права) или отрицательным (человек считает право бесполезным и ненужным). Люди в той или иной форме выражают свое отношение ко всему, что охватывается правовым регулированием, что связано с представлениями о праве (к законам и другим правовым актам, к деятельности суда и других правоприменительных органов, к поведению членов общества в сфере действия права). Человек как-то относится к прошлому праву, к праву, существующему сейчас, и к праву, которое он хотел бы видеть в будущем. Это отношение может быть рациональным, разумным и эмоциональным, на уровне чувств, настроений. То или иное отношение к праву и правовым явлениям в обществе может быть у одного человека и у группы людей, человеческого сообщества.

Если признать право объективной реальностью, то надо признать и наличие субъективной реакции людей на право, именуемой правосознанием. Правосознание - неизбежный спутник права. Это обусловлено тем, что право - регулятор отношений людей, наделенных волей и сознанием. Достаточно очевидно, что процесс создания права (правотворчество) связан с сознательной деятельностью людей, что право есть продукт этой деятельности. Ясно и то, что процесс воплощения права в жизнь есть обычно осознанная, волевая деятельность людей.

Иллюстрацией работы сознания как на рациональном, так и на эмоциональном уровне может служить правотворческая деятельность российского парламента (Совета Федерации и Государственной Думы). Примером работы сознания в процессе реализации права выступает жизнь любого из нас, когда мы при совершении юридически значимых действий руководствуемся не текстом нормативных актов, а теми представлениями о них, которые сложились в нашем сознании.

Правосознание есть совокупность представлений и чувств, выражающих отношение людей к праву и правовым явлениям в общественной жизни.

Правосознание обычно не существует в «чистом» виде, оно взаимосвязано с другими видами и формами осознания реальности и действительности. Так, достаточно часто правосознание переплетается с моральными воззрениями. Люди оценивают право и правовые явления с точки зрения моральных категорий добра и зла, справедливости и несправедливости, совести, чести и др. Отношение к праву часто определяется политическими взглядами. Это особенно характерно для марксистско-ленинского отношения к праву. Марксизм-ленинизм понимает право как возведенную в закон волю господствующего класса, а закон - как меру политическую. Односторонний политический подход к праву не дает возможности полностью понять его сущность и роль в жизни общества. В нашей юридической науке и юридическом образовании необходимо стремиться к деполитизации права и правосознания. Классово-политический подход к правопониманию надо рассматривать как один из множества исследовательских подходов к правовым вопросам жизни общества.

Правосознание теснейшим образом сопряжено с философскими теориями, идеологическими воззрениями, религиозными доктринами. Некоторые мыслители считали, что нормы права, их обязательность и принудительность живут лишь в сознании людей, поэтому право - явление психологическое (Л. Петражицкий). Другие подчеркивали внешнюю принудительность права как внешнего средства регулирования свободы человека (И. Кант, Г. Гегель). Третьи считали право классовым регулятором общественных отношений (К. Маркс, В.И. Ленин). Четвертые признавали за правом роль оформителя и гаранта естественных прав человека (Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо).

Русский правовед И.А. Ильин рассматривал правосознание как совокупность воззрений на право, на государство, на всю организацию общественной жизни. Например, он считал, что форма правления в государстве определяется прежде всего монархическим или республиканским правосознанием народа. И.А. Ильин подчеркивал, что человек без правосознания будет жить собственным произволом и терпеть произвол от других.

Влияние правосознания на организацию общественной жизни достаточно велико, ощутимо. Этим объясняется включение его в механизм правового регулирования как одного из средств воздействия на общественные отношения. Специфическая черта правосознания как составной части механизма правового регулирования состоит в том, что его роль не ограничена какой-либо одной стадией правового воздействия. Правосознание включается в работу и на стадии правотворчества, и на стадии реализации права. В той или иной степени оно присутствует во всех элементах механизма правового регулирования - нормах права, правоотношениях, актах реализации права.

Наиболее зримую роль играет правосознание на стадии реализации права, в процессе воплощения в жизнь юридических прав и обязанностей. Жизнь человека ясно демонстрирует, что сознание, мысль, образ, волевое усилие действительно управляют поведением людей, инициируют и регулируют их действия и поступки во всех сферах жизнедеятельности, в том числе правовой.

От уровня, качества, характера, содержания правосознания в значительной степени зависит то, каким будет поведение человека в обществе - правомерным, социально полезным или неправомерным, социально вредным и опасным.

1.2 Взгляд на феномен «обвинительный уклон» глазами судьи

В ходе реформ судопроизводства в Российской Федерации предполагались изменения в разных его областях: в организации судебной системы (например, введение суда присяжных), в профессиональном статусе судей (институт мировых судей, пожизненное избрание), в процедуре вынесения приговора («двухэтапного» формирования приговора - присяжными и судей) и т.п. Эти и другие новации не могли не затрагивать систему профессиональных (ценностных) ориентации судей, или на языке психологии - систему психологических установок. Изменение системы профессиональных психологических установок судей (их позиций, взглядов, отношений, мнений, оценок) в ходе судебной реформы предполагает приближение к идеалу - беспристрастному и объективному рассмотрению дел, принятию решений (приговора, постановления) независимо не только от внешних, но и от внутренних воздействий - от собственных симпатий или антипатий. Но может ли судья уберечь себя, свое сознание от этого «внутреннего» влияния, и в частности от возникновения антипатии к подсудимому? К сожалению, практика свидетельствует, что не только следователь, который составляет обвинительный акт, не только прокурор, обвиняющий подсудимого в совершении преступления, но и судьи не свободны от такого «внутреннего» влияния.

Большинство из опрошенных судей (83% из 340 человек) полагают, что они могут без особых проблем отбросить свои симпатии - антипатии и быть беспристрастными, рассматривая то или иное дело Хомяков Г.А. "Административный суд в Российской Федерации", Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ.- 2001. Не будем спорить, легко ли можно подавлять установки, которые часто не поддаются контролю сознания человека (особенно фиксированные оценочные установки). У психологов на этот вопрос есть вполне однозначный ответ. Важно другое: и среди юристов, и среди широкой общественности бытует мнение, что в судебной практике существует феномен «обвинительный уклон», заключающийся во взгляде на подсудимого (чья вина еще не доказана судом) как на человека, безусловно свершившего данное преступление. При этом одни полагают, что это явление в судейской практике достаточно распространенное, другие - что менее частое. Этому феномену посвящены монографии, в которых авторы-ученые высказывают собственное мнение по данному вопросу. Но каково мнение на этот счет самих судей? Насколько, по их представлению, выражен обвинительный уклон в их практике?

Для выявления позиций судей в отношении к обвинительному уклону в их практике были исследованы 74 судьи (члены Верховных, краевых, областных судов, т.е. стоящие по своему статусу выше народных судей). На вопрос анкеты, считают ли они, что в практике народных судей встречается обвинительный уклон, 2/3 испытуемых выразили убеждение, что в профессиональной деятельности большинства народных судей это явление очень заметно. На вопрос, встречается ли в практике вышестоящих судей обвинительный уклон, 34% испытуемых (фактически относящихся к этой категории судей) утверждали, что обвинительный уклон не свойственен такой категории судей, и только 8% опрошенных ответили, что это явление у судей вышестоящих судов встречается часто. В ответ на вопрос: наблюдается ли в их собственной практике обвинительный уклон, 85% полностью его отрицали или отметили, что данное явление в их практике встречается чрезвычайно редко Хомяков Г.А. "Административный суд в Российской Федерации", Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ.- 2001.

Таким образом, формально признавая существование обвинительного уклона с судебной практике, судьи отрицали его в собственной профессиональной деятельности.

Если же эти данные сопоставить с мнением судей о том, что при рассмотрении дела они могут быть объективными, то возникает вопрос; действительно ли существует обвинительный уклон в практике судей, если сами судьи за собой это не замечают? Может быть, это миф, рожденный позицией тех людей, которые оказались неудовлетворенными решением суда? Предположение такого рода имеет основание, хотя бы по той причине, что до сих пор не было проведено специально организованных экспериментов, которые объективно зафиксировали бы этот феномен и показали (с математической точностью) степень его выраженности и распространенности.

1.3 Экспериментальное измерение обвинительного уклона

Исходя из важности и значимости ответа на поставленные выше вопросы с точки зрения как оценки правосознания судей, так и позиции тех, кто указывает на наличие у судей обвинительного уклона, поставлена задача исследовать эту область правосознания судей (их психологические установки на подсудимого) с использованием специального инструментария. Его выбор зависит от сущности анализируемого феномена.

Обвинительный уклон («презумпция виновности») есть проявление позиции: данный подсудимый вероятнее всего совершил вменяемое ему преступление. поскольку «позиция», как и «мнение», «отношение», «оценка» суть психологическая установка, то для выявления «презумпции виновности», ее наличия или степени выраженности необходим психологический инструментарий. Таким инструментом является тест СОУЛ («система оценочных установок личности»), представляющий модификацию известного на Западе теста «симантический дифференциал». Тест СОУЛ разработан в соответствии с основными международными требованиями тестологии, прошел профессиональную экспертизу в ходе подготовки к публикации в «Психологическом журнале» материалов о структуре, надежности и валидности (обоснованности использования его при исследовании психологических установок типа «обвинительный уклон»). Данный тест позволяет выявить не те позиции, взгляды (установки), которые субъект хотел бы показать экспериментатору, но - с помощью специальной процедуры - те, которые фактически влияют на его поведение, хотя и не обязательно осознаются им. Поступки человека определяются не только теми мотивами, которые осознаются им, но и его собственными мотивами, которые находятся в сфере подсознания и о существовании которых человек может не знать, хотя они определяют поступки людей. В аналитической психологии К. Юнга это положение общепринято, а юридическая практика знает множество примеров неосознаваемых мотивов, которые получили название неопределенного умысла. При этом следует иметь ввиду, что установка на какой-то объект на уровне сознания может иметь один знак (например, отрицательный), а на уровне подсознания - другой. И тогда человек искренне говорит: «Я это осуждаю, считаю, что это плохо», а фактическое его поведение строится так, что проявляет его позитивное отношение к этому объекту. Возможно также одинаковое отношение к объекту и на уровне сознания и на уровне подсознания (обычно это объекты, относящиеся к общепринятым ценностям типа «друг», «любовь» или общепринятым антиценностям типа «враг», «преступник»), Но поскольку профессиональное поведение опытного специалиста во многом стереотипно (знакомые операции осуществляются «механически», «автоматически»), оно в значительно большей степени, чем мы полагаем, регулируется подсознанием. сознание же в этом случае лишь «объясняет» отличие поведения от сознаваемой установки. Следовательно, для выявления истинных детерминант того или иного акта поведения следует выявлять не только осознаваемые самим субъектом установки, но и прежде всего те, которые определяют его поведение помимо его воли и желания (например, помимо желания быть «объективным»). Вот почему приведенные выше данные опроса судей следует рассматривать весьма критично: испытуемые предъявляли экспериментатору свои осознаваемые установки (в случае отсутствия умышленного обмана), которые не всегда совпадают с неосознаваемыми. Именно поэтому для исследования выбран инструмент, позволяющий выявить у испытуемого те установки, которые определяют его поведение и не обязательно им осознаются, по этим же причинам испытуемым при тестировании было сообщено, что изучается их ассоциативное мышление, что в прочем, в определенной мере тоже соответствует действительности.

Все исследование состояло из трех этапов: на первом исследовались судьи (257 человек), на втором - по аналогичной программе - их коллеги (прокуроры, адвокаты), а также неюристы. Поскольку эти исследования проводились в 1989-1990 гг., то на третьем этапе, в конце 1992 г., была исследована еще одна группа судей в 115 человек Хомяков Г.А. "Административный суд в Российской Федерации", Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ.- 2001.

При исследовании первой выборки судей (257 человек) определялась установка (знак - положительное или отрицательное отношение - и степень выраженности) на объекты разной категории: на те, к которым у большинства людей одинаковое отношение - либо положительное («друг», «солнце»), либо отрицательное («враг»,» тяжелая болезнь», «слякоть»); ко второй категории были отнесены те объекты с которыми испытуемые должны были себя отождествлять: «судья», «зональный судья», «я», «человек», «народный заседатель»; к третьей - объекты, связанные с судебным процессом (профессиональной деятельностью испытуемых): «адвокат», «прокурор», «подсудимый», «потерпевший», «свидетель»; к четвертой - объекты, обозначающие должностных лиц, с которыми судья вступает в общение менее часто: «начальник отдела юстиции», «начальник милиции», а также объекты «власть» и «преступник».

В ходе тестирования - выявления действительных установок на эти объекты - по специальной программе, заложенной в ЭВМ, определялось:

1) каково знак установки у данного испытуемого на каждый из этих объектов, т.е. каково фактическое отношение - положительное или отрицательное;

2) каково степень выраженности этого отношения - в 36-бальной шкале: от +18 (максимально положительная установка на данный объект) до -18 (максимально отрицательная установка).

Структура профессиональных установок судей (иерархия ценностей).

Таблица 1. Иерархия профессиональных и общепринятых ценностей у судей (в баллах)

В табл. 1 Хомяков Г.А. "Административный суд в Российской Федерации", Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ.- 2001 представлены данные, полученные в первой группе судей. Объекты расположены иерархично: от тех, к которым самое положительное (по сравнению с другими) отношение, до объектов, к которым самое отрицательное отношение.

Методом составления вариационного ряда представленный в табл. 1 иерархический ряд ценностей разделился на 7 групп.

В I группу вошли объекты, являющие собой для судей наибольшую ценность (по сравнению с другими), к которым у испытуемых наиболее положительное отношение. Тот факт, что в эту группу вошли только общепринятые ценности («солнце», «друг»), указывает лишь на их доминирование у наших испытуемых над профессиональными ценностями.

В последнюю (самую «отрицательную») VII группу вошел только один объект - «тяжелая болезнь». По степени выраженности у испытуемых негативной установки на этот объект он заметно превосходит все остальные.

Общепринятые антиценности «слякоть», «враг», а также «преступник» составили в иерархии ценностей VI группу. Ко всем этим объектам у судей выражено негативное отношение, что также естественно.

Как и можно было ожидать, второе место по значимости у испытуемых заняли объекты, с которыми судьи себя отождествляют: «судья», «зональный судья», «народный заседатель», «я», «человек». Подобного рода эгоцентризм, вероятно, можно и объяснить, и оправдать.

III группу составили в основном участники судебного процесса: «адвокат», «прокурор», «свидетель», «потерпевший», а также «следователь» и «хозяйственный руководитель», который в иерархии ценностей судей оказался на границе между III и IV группами.

IV группу составили объекты к которым у судей практически нейтральное или слабое положительное отношение. Диапазон оценок здесь - от 1,74 («власть») до 1,04 («начальник милиции»).

Итак, в I и VII группы вошли общепринятые ценности и антиценности; во II группу - объекты, которые отождествляются с личностью испытуемых, с их статусом; В III группу - объекты с которыми у испытуемых тесные профессиональные контакты; в IV группу - лица, с которыми профессиональное воздействие для судьи менее актуально, чем с перечисленными выше. Все это соответствует выдвинутой гипотезе и еще раз дает весомое подтверждение тому, что разработанный вариант оценочных шкал теста СОУЛ позволяет исследовать иерархию ценностных ориентаций. И лишь один объект в полученной иерархии ценностей и антиценностей судей занял место, которое не соответствует ожидаемому, - «подсудимый».

Не только профессионалы-юристы, но и неспециалисты в этой области знают, что подсудимый - это лицо, чья вина еще не доказана. Поэтому ожидалось, что судьи для которых данное положение - азбучная истина, в оценке своего отношения к подсудимому должны быть нейтральны. Иначе говоря, на шкале отношений от +18 до -18 баллов этот объект с точки зрения здравого смысла и закона должен занимать нейтральное положение или близкое к такому (как, например, положение, которое занимает «начальник милиции» 1,04).

Однако фактически негативное отношение судей к подсудимому (-6,7) настолько отличается от их отношения к нейтральному для них субъекту - «начальнику милиции» статистически достоверно: с вероятностью более 0,999 можно утверждать, что в данной выборке различие в отношении судей к этим двум объектам не случайное, а высокодостоверное.

Следовательно, полученные данные о том, что судьи оценивают подсудимого не как лицо, чья вина еще не доказана, т.е. нейтрально, а близко к оценке «врага» или «преступника» (разность оценок «подсудимого» с «врагом» - 2,2 балла, с «преступником» - 2,5, а с объектом, отношение к которому нейтрально, - более 6 баллов), - это результат не случайно подобранной выборки, а закономерное проявление системы их отношений.

В конце 1992 г. было проведено еще одно тестирование по аналогичной программе. Средняя степень выраженности установки у судей этой группы (115 человек) на «подсудимого» - (-4,0), на «преступника» - (-8,0), при этом у 24 испытуемых негативизм на подсудимого более выражен, чем на «преступника» Хомяков Г.А. "Административный суд в Российской Федерации", Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ.- 2001.

Таким образом, результаты дополнительных исследований, где были иные испытуемые (судьи), с иным набором объектов (при сохранении ключевых для нашего исследования) с интервалом почти в 3 года подтверждают результаты, полученные в ходе основного эксперимента: у обследованных судей доминирует негативное отношение к субъекту, подозреваемому в совершении преступления, виновность которого не установлена в порядке, предусмотренном законом.

Выводы, полученные на репрезентативной выборке (более 370 испытуемых) при помощи инструмента, высокая надежность которого обоснована специальным исследованием, разумеется, является усредненными. Вероятно, у какой-то части испытуемых негативизм к подсудимому выражен весьма сильно, а какой-то части - слабо либо вовсе отсутствует. В табл. 2 представлено распределение испытуемых (в процентах) в зависимости от выраженности их установки на подсудимого - от весьма положительного (+18 баллов, но таковых не оказалось), до весьма отрицательного (-18 баллов). В целом только 16% судей 9372) не относятся к любому подсудимому негативно. Следовательно, априорная отрицательная установка на подсудимого характерна для 84% судей.

Таблица 2. Распределение оценок по отношению к объекту «подсудимый»

Таким образом, примерно у исследованных 4/5 судей, выражено негативное отношение к подсудимому. При этом подсудимый оказался единственным среди других участников процесса, по отношению к которому у судей именно такая установка.

Обращает на себя внимание и следующее: 33% испытуемых относятся к подсудимому более негативно, чем к врагу и преступнику одновременно, т.е. установки на слово «подсудимый» у них более отрицательные, чем установки на слова «враг» и «преступник».

Чем может быть детерминирована негативная установка на подсудимого (ибо одно упоминание слова «подсудимый» вызывает у них негативные ассоциации, равно как и упоминание слова «судья» - позитивные)? Поскольку при тестировании испытуемые (судьи) проэктивно выявляли свое отношение не к какому-либо конкретному подсудимому, к которому у судьи, как у любого человека, может быть личная неприязнь, а к любому подсудимому, то негативное отношение судей к нему может быть детерминировано только одним фактором - процессуальным положением лица, которого следствие обвиняет в преступлении. Это дает основание утверждать, что выявленная негативная установка судей на подсудимых по своему содержанию должна рассматриваться как побуждение к обвинительному уклону, ибо другие мотивы, по которым более 80% судей негативно относились бы к любому подсудимому, неочивидны.

В юридической практике этот феномен известен; более того, юристы рассматривают его как явление, мешающее правосудию.

Если сопоставить юридический термин «обвинительный уклон» и психологический термин «обвинительная установка», то можно заключить, что выявленное в ходе исследования негативное отношение судей к подсудимому не имеет иной детерминанты, кроме факта обвинения следствием подсудимого.

1.4 Сопоставление установок судей с установками прокуроров и адвокатов

Является ли феномен «презумпция виновности» характерным только для судей или же эта установка присуща также иным работникам юстиции? Иначе говоря, обвинительный уклон - это следствие профессиональной деформации личности судьи как результат судебной практики (большинство испытуемых имели достаточный стаж работы судьей) или же следствие общей установки на подсудимого среди юристов?

Для ответа на поставленные вопросы проведено исследование еще двух дополнительных групп испытуемых - прокуроров (43 человека) и адвокатов (28 человек) по той же программе, что и исследование группы судей Хомяков Г.А. "Административный суд в Российской Федерации", Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ.- 2001. В табл. 3 представлены фрагменты шкал иерархии исследуемых ценностей и антиценностей у прокуроров и адвокатов.

Таблица 3. Сравнительная иерархия ценностей у юристов разных специальностей и у неюристов

В принципе тот факт, что у прокуроров отношение к подсудимому резко негативное (-9,44), не вступает противоречие с официальным статусом прокурора в судебном процессе; если эту установку и можно назвать обвинительным уклоном, то ее существование объясняется официальным положением прокурора (хотя он и должен руководствоваться законом о том, что никто не может быть признан виновным иначе как по приговору суда). Поэтому признаем естественным, что прокурор имеет более выраженную негативную установку на подсудимого, чем судья.

Большее удивление вызывает негативная установка на подсудимого у адвокатов. Хотя она выраженна слабее (-4,54), чем у судей (-6,71) и тем более прокуроров (-9,44), результаты таковы: у большинства исследуемых нами адвокатов также наблюдается негативная установка на подсудимого. Юристы, с которыми консультировались по данному факту, нашли практически однозначное объяснение этому. Однако нас больше интересует тот факт, что обвинительный уклон, установка на подсудимого, как на преступника - это характерное только для судей, но и для других юристов, участвующих в судебном разбирательстве. Причем судьи по этой характеристике занимают промежуточное положение между прокурорами, имеющими более выраженную установку на обвинение, и адвокатами, у которых эта установка слабее.

1.5 Обвинительный уклон у судей: «норма» или «патология»

Как следует из полученных на репрезентативной выборке судей валидным методом данных, подавляющее большинство судей априори смотрят на подсудимого как на лицо, совершившее вменяемое ему следователем преступление. Иначе говоря, более 80% судей «заражены» обвинительным уклоном. И сразу же возникает законный вопрос: как с этим бороться, как «лечить»?

Однако прежде чем «прописывать» лекарство (а психологическая наука обладает большим арсеналом средств психотерапивтического воздействия на психологические установки), вероятно, следует выявить причины этого явления, с тем чтобы воздействовать не на следствие, а на детерминанты.

«в этом безусловно виноваты сами судьи»; «все определяется позицией самого судьи, его отношением к участникам процесса»; «если судья будет объективным, то не будет и обвинительного уклона» - таков взгляд многих юристов (судей в том числе) и неюристов на фактор «необъективности» судей. отсюда и традиционные «рецепты»: необходимо формировать правосознание судей, убеждать судей быть беспристрастными объективными. Но это - паллиатив, поскольку возникновение обвинительной тенденции у судей не зависит от их воли, желания или нежелания быть объективным! Для подобного утверждения есть все основания: механизм формирования фиксированных установок (аттитюда), как правило, не поддается контролю сознания субъекта.

Опуская теоретический анализ этого механизма, проиллюстрируем его действие на практике. Предположим, что контакт с такой-то категорией людей (определенной профессии, или социального положения, или возраста, или пола, или определенного имиджа…) всегда (практически всегда, за редким исключением) приводил к таким-то результатам (приятно, или неприятно, или с выгодой, или с ущербом, или…). В результате таких многочисленных совпадений (собственного опыта, нередко подтверждаемого и опытом наших знакомых) у нас вырабатывается как бы условно-рефлекторная связь (реакция на таких людей): человек данной категории - такой-то результат (ощущение). Со временем эта связь вырабатывает у нас определенный стереотип в отношении людей данной категории, что позволяет реже ошибаться в прогнозировании, допустим, их поведения. И тогда при встрече с представителями данной категории мы знаем, как себя вести, ибо мы уже «привыкли» к появлению таких-то результатов. И мы готовы к ним, готовы действовать определенным образом. «Готовы» - это и есть сущностная характеристика (фиксированной) установки, которая формируется по этому механизму: частое совпадение двух явлений - условно рефлекторная связь - стереотипная реакция - готовность реагировать при очередном возникновении одного изъявлений. Теперь перенесем этот алгоритм формирования любой психологической (фиксированной) установки на возникновение ее частного вида - обвинительной установки.

Судья видит подсудимого (или пока - обвиняемого). О чем говорит личный профессиональный опыт судьи (и плюс опыт его коллег, его знакомых)? Он свидетельствует: в подавляющем большинстве случаев люди, которых следствие обвиняло в преступлении (т.е. люди из категории «подсудимые»), оказывались преступниками на самом деле. Исключение может быть в одном случае из 100 (или реже). Следовательно, в сознании судьи (а может быть, в подсознании?) вырабатывается условно-рефлекторная связь между двумя явлениями: появление подсудимого - появление преступника. Эта условно-рефлекторная связь, формируемая помимо воли человека, образует определенные стереотипные реакции судьи на любого подсудимого. Поэтому при встрече с очередным представителем данной категории людей («подсудимыми») у судьи уже есть стереотипная реакция, которая возникла вполне естественно, по всем законам психологии, независимо от его «морально облика», независимо от того, холерик он или сангвиник, мужчина или женщина, член какой-либо партии или беспартийный и т.п.

Стереотипы формируются как реакции на условный рефлекс, который в свою очередь формируется в зависимости от частоты совпадений явлений. Частота же зависит от опыта самого субъекта и интериоризированного им опыта людей из ближайшего окружения.

Следовательно, обвинение судьи в том, что его психика функционирует по законам психологии, психофизиологии, нейрофизиологии, необоснованно. Не следует винить его в том, что у него выработалась стереотипная негативная реакция на подсудимого, в том, что у него обвинительный уклон. Только у людей с нарушенной психикой их личный опыт не ведет к формированию стереотипных реакций. И еще у одной категории людей, о чем речь ниже.

Кроме фактора «частота совпадения явлений» (личного опыта), включающего механизм образования обвинительной установки, на возникновение последней влияет психогенный фактор - закон.

Современное законодательство построено таким образом, что следование ему не может не сформировать у судей обвинительной установки до начала рассмотрения дела по существу. Основание для подобного утверждения - в психологическом анализе ряда уголовно-процессуальных норм.

Закон обязывает судью предварительно знакомится с делом. И в этом есть практическая необходимость. Но поступившее в суд дело содержит односторонний взгляд на обвиняемого - только со стороны обвинения. Процесс же чтения аргументов только одной стороны формирует помимо воли читающего соответствующую установку. Сказанное или прочитанное слово влияет не только на сознание воспринимающего субъекта, но и на его подсознание (этим объясняется фактическое положение печати как «четвертой власти»).

Закон обязывает судью оценить, «содержит ли деяние, вменяемое в вину обвиняемому, состав преступления» (ст. 222 УПК РСФСР), т.е. имеет ли деяние признаки конкретного вида преступления. Ответив положительно: «да, в деянии обвиняемого есть признаки данного конкретного преступления», судья уже не может быть беспристрастным. Это - презумпция виновности. Безусловно, судья понимает, что в ходе судебного разбирательства все это может быть опровергнуто. Но сейчас - «да, по всем признакам это деяние преступно». Анонимный опрос судей показал, что большинство из них подтверждают формирование этой установки на этапе знакомства с делом (раньше - «на этапе предания суду»).

Закон обязывает судью до рассмотрения дела по существу сделать «вывод о достаточности доказательства для рассмотрения…» (ст. 230 УПК РСФСР). Доказательства чего (не только «для чего?», но и «чего»?)? Очевидно, доказательства виновности. Следовательно, закон требует от судьи сделать вывод о достаточности доказательства виновности (для рассмотрения по существу) еще до рассмотрения дела в судебном разбирании. Следовательно, сам закон требует, чтобы у судьи уже на этом этапе сформировалось мнение о достаточности или недостаточности доказательств виновности обвиняемого. И не важно - для каких целей. Важно, что закон требует формирования четкой позиции, т.е. формирования установки на виновность или невиновность еще до рассмотрения дела по существу.

Закон обязывает до судебного разбирательства оценить пункты обвинения, с тем, чтобы «исключить из обвинительного заключения отдельные пункты», а также «применить уголовный закон о менее тяжком преступлении» (ст. 227 УПК РСФСР). И здесь - требование предварительной оценки содеянного (тяжкое или легкое), требование иметь мнение (установку) в отношении содеянного подсудимым.

Закон обязывает судью получить предварительную информацию о личности подсудимого. При негативной характеристике обвиняемого он обязывает судью быть более суровым независимо от обстоятельств дела (ст. 39 УК). Иначе говоря, закон обязывает судью формировать у себя заранее обстановку на подсудимого и оценивать его деяние, в том числе и через призму «личности виновного». (ст. 37 УК РСФСР).

И последнее. По сложившейся практике обвинительное заключение оглашает не обвинитель (условно - «автор» этого документа), а судья. Сохранить в этом случае нейтральность и избежать персонификации с читаемым документом психологически весьма трудно.

В итоге психологический анализ нормативных текстов показал: нормы УПК выступают в качестве психологического фактора, детерминирующего возникновения у судьи (еще до выяснения всех обстоятельств в ходе состязания сторон) определенной позиции, мнения, точки зрения, т.е. оценочной установки. И такая позиция должна сложиться при анализе материалов только одной стороны. Избежать ее возникновения можно лишь одним способом читая эти материалы, иметь заранее негативную установку на результаты, представленные в обвинительном акте. Так и поступают многие из тех 20% судей, у которых не выявлена при тестировании обвинительная установка. Они сообщали психологу, что изначально «скептически», «с недоверием» относятся к аргументам, представленным в обвинительном акте (заключении). Правда, при этом они не выполняют требования указанных выше статей УПК.

И еще один фактор способствует формированию у судьи негативизма к подсудимому. Его следовало бы назвать «социальным», поскольку судья является не только профессионалом-юристом, но и членом общества. В этой связи представляется интересный вопрос: как относятся к подсудимому нюристы?

По описанной выше программе проведено тестирование 30 испытуемых (бухгалтеров, библиотекарей, других неюристов) с предварительным информированием их о правовом статусе обвиняемых, подсудимых, преступников и т.п. Полученные результаты показали (табл. 3), что и у неюристов также выражена негативная установка на любого подсудимого (-7,8 балла).

Подобная оценка подсудимого неюристами в данном случае базируется не столько наличном опыте, наблюдениях за трансформацией «подсудимого» в «преступника» (как у судей), сколько на укоренившейся в обыденном сознании членов нашего общества установке типа: «если взяли - значит за дело». Подобная установка имеет глубокие корни в общественном сознании, происхождение ее тесно связано с историей становления нашего государства.

Большой интерес представляет сопоставление иерархических структур всех четырех категорий испытуемых. Оказалось, что неюристы меньше всего отличаются по своим установкам от прокуроров (сумма разностей равна 21,7), а больше всего - от адвокатов (d=40,1). Иначе говоря, по своему отношению к перечисленным объектам они ближе к прокурорам, чем к адвокатам.

Таким образом, возникновение обвинительной установки судей опирается как бы на три основания: одно - генетически более раннее (как результат воспитательного воздействия общества тоталитарного режима), объединяющее юристов и неюристов. Два других - более позднее: одно - на студенческой скамье (при формировании уважения к закону), а другое - в кресле председательствующего.

Из сказанного следует: нельзя винить судей в существовании у них (в их подсознании, а иногда и в сознании) негативного отношения к подсудимому, которое возникает часто помимо их воли. Более того, примерно половина из этих судей искренне не подозревала у них наличия у них такой психологической установки и убеждалась в этом только после беседы с психологом. Но подсудимому от этого не легче. Снять обвинение с судьи - не значит оправдать его стереотипные реакции на подсудимого. Отсюда третья проблема - после диагностики (установления факта распространенности «болезни»), после определения генезиса (установление причин, независимых от самих судей) - проблема нейтрализации (не предупреждения!), инактивации (не уничтожения!) обвинительной установки. Нельзя сознанием подавить то, что действует помимо сознания (кроме психоанализа - вида психотерапии).

2. Формирование внутреннего убеждения судей

Истец и ответчик, другие активные участники процесса представляют, что им необходимо подвести суд к оценке доказательств таким образом, чтобы суд имел твердые и бесспорные основания к выводам. Суд в свою очередь заканчивает исследовательскую часть процесса осмыслением произошедшего, связью искомых фактов (предмет иска) с исследованными обстоятельствами. Исследованные обстоятельства относятся судом либо к установленным истинным, либо к установленным ложным. В основе выводов об этом находятся доказательства, сведения об обстоятельствах. В свою очередь доказательства судом подлежат исследованию и оценке на истинность. Такое судебное действие начинает всякий процесс формирования судейских выводов.

Как установлено статьей 71 АПК РФ, арбитражный суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.

Качество судопроизводства, безусловно, зависит от принципов и форм деятельности судов, урегулированности различных судебных процедур, позволяющих сторонам полностью реализовать свои возможности, объективно и всесторонне изучить и исследовать все без исключения грани предмета судебного разбирательства.

Проблемы, сопутствующие этим сторонам судопроизводства, важны. Но среди них проблема формирования внутреннего судейского убеждения представляется одной из самых сложных в арбитражном судопроизводстве. Во-первых, она недостаточно изучена. Во-вторых, внутреннее убеждение есть личностное, мыслительное явление, не поддающееся прямому правовому регулированию. Поэтому с правовых позиций трудно устанавливать какие-либо правила и процедуры его осуществления.

Суд выносит решение по своему внутреннему убеждению. По внутреннему убеждению решает важнейшие вопросы судопроизводства - о правах и обязанностях истца и ответчика. Тот момент, та стадия арбитражного судопроизводства, когда суд формирует свои выводы, - есть реализация и выражение своего внутреннего убеждения, которое сложилось у него после исследования всех обстоятельств дела. Это наиболее ответственный момент, но и наиболее трудноизучаемый. В то же время эта стадия арбитражного судопроизводства заслуживает в силу указанных причин самого пристального внимания.

Внутреннее судейское убеждение представляется проблемой правосудия в целом.

Правосудие как общественное явление складывается не только из системы мер и приемов деятельности судов, но и как субъективное явление, движимое правосознанием судей.

Вопрос о внутреннем убеждении и оценке доказательств острейшим образом разделял ученых. Одни из них полагали, что внутреннее убеждение судьи - есть критерий (мерило) оценки доказательств. Другие считали, что это не критерий, а результат оценки доказательств. Критерий же содержится в качестве доказательств.

Разница заключается в том, что в первом случае судья может оценить доказательства, так как находит нужным в данное время и в данном месте, а во втором - доказательства оцениваются такими, какими они есть, по формуле «факты - упрямая вещь».

Именно вторая позиция характеризует внутреннее судейское убеждение как объективное, основанное на всестороннем исследовании доказательств и правосознании судьи.

В этом плане высока роль судейского убеждения в оценке обстоятельств дела. Сложной является их связь между собой. Убежденность, несомненно, должна основываться на результатах изучения и исследования всех обстоятельств дела, на методах оценки доказательств. Оценка доказательств в свою очередь заключается в том, что суд от вероятного знания устанавливает достоверность каждого доказательства, значение его для дела. На основании совокупности всех доказательств суд приходит к выводам о правах и обязанностях истца и ответчика.

Пояснения сторон, безусловно, есть не что иное, как воздействие на суд. Они также оценивают доказательства. Хотя их оценка носит позиционный характер. Однако это происходит в рамках непрерывного процесса, до ухода суда на совещание, и представляет собой не столько воздействие, сколько, с другой стороны, формирование промежуточной убежденности, без которой невозможно появление окончательного судейского убеждения. Оценка доказательств, даваемая лицами, участвующими в деле, их представителями, носит рекомендательный характер. Ее значение заключается в том, что она является одним из условий, обеспечивающих всесторонность оценки доказательств судом с учетом мнений всех заинтересованных участников процесса.

Суд - основной субъект оценки доказательств. Он - единственный участник познания, осуществляющий право контроля и власти в отношении всех процессуальных действий, в том числе и доказательственной деятельности лиц, участвующих в деле. Статья 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации возлагает на суд обязанность по оценке доказательств. Поэтому суд остается свободным в своих выводах, его убеждения служат тем основанием, с которым связано рассмотрение всех обстоятельств дела, оценка каждого доказательства. Достоверны ли объяснения лиц, участвующих в деле, и представленные ими документы, имеют какое-либо значение для дела заключения экспертиз, вещественные доказательства. Все это разрешается по внутреннему убеждению суда, и каждое доказательство приобретает значение по конкретному делу только после той оценки, какую получит в сознании судьи.

Следовательно, сознание, мыслительная деятельность суда имеют особое значение в постановке судебного акта.

Как правило, никакой особой подготовки к такому виду деятельности юрист не проходит. Пока еще кандидаты на судебные должности подбираются, прежде всего, на основе профессиональной подготовки, показанной на ином поприще.

При получении сведений о данных фактического характера судьи действуют в целом интуитивно, без учета правил научного познания. Эти правила всегда отсутствовали в их интеллектуальном багаже. В самом деле, в работах о судебном процессе рассматривается формальный порядок доказательств. А как работать с доказательствами? Как со всей методологической строгостью переходить от одних отдельных предположений о фактах к другим, чтобы утверждать, что события по данному делу происходили тем или иным определенным образом? Этому не учит ни одна из дисциплин, составляющих основу подготовки юристов в целом. Это знание, которое судьям приходится привносить самим. К счастью, в современной теории права, кое-где в процессуальном праве возникает активный интерес к этим вопросам, таким важным для правосудия.

Тем не менее занятия юридической практикой всегда материализуются в конкретных формах. К ним можно отнести труды ученых, письменные и устные заключения адвокатов, прокуроров. По таким формам уже можно судить о профессиональной подготовке юриста.

Однако оценка доказательств на основе внутреннего убеждения судьи все же осуществляется иначе. Прежде всего, за счет осознания того, что в отличие от других участников процесса судья должен разрешить спор, приняв властное решение. Он возлагает бремя ответственности на себя не только за свои действия, но и за последствия принятого решения, которое всегда неблагоприятно и даже репрессивно для одной из сторон.

Приоритетность материальных явлений, поиск материального в любых действиях и поступках долгое время представлялись универсальным подходом решения любых проблем.

Однако, как и всякая мыслительная деятельность, оценка доказательств в арбитражном процессе связана с субъективностью сознания судей. Каждый человек индивидуален, эта особенность ярчайшим образом проявляется в осуществлении правосудия. Вряд ли кто назовет двух абсолютно похожих судей, найдет сходство в ведении процесса и составлении судебного акта.

Может быть, в практической деятельности судьи не происходит мысленного анализа всех чувств, которые он испытывает, разрешая конкретное дело и принимая решение. Тем не менее убежденность в правильности выводов по делу обосновывается и его эмоциональным отношением к обстоятельствам дела.