Правосознание судей

Поэтому проблемы внутреннего убеждения судей - это проблемы воспитания прежде всего общечеловеческих качеств. Если кому-либо предстоит встать чуть выше остальных, не везде и не всегда, а хотя бы на отдельном поприще, то и высота эта должна иметь основания.

Осуществлять правосудие только за счет безупречного знания законодательства нельзя. Закон всегда имеет и букву, но и дух. Только умение судьи находить решение в споре на слиянии этих начал станет основой справедливого решения.

Еще Цицерон писал об опасности пренебрежения к духу закона. Противозакония часто совершаются в связи с извращением права, его точнейшим, но злостным толкованием. Заключение перемирия с врагом на тридцать дней, а по ночам опустошение его земли с чистой совестью - обман, а не законность.

Ценность рассуждений о границах, ощущениях такого неуловимого явления, как внутреннее убеждение судьи, особенно видна сегодня на примере арбитражных процессуальных кодексов и 1995 года, и 2002 года.

В соответствии со статьей 125 АПК РФ 1995 года суд первой инстанции оценивал доказательства, апелляционная инстанция была вправе их переоценить, но кассационная инстанция оценку доказательств в свое рассмотрение не включала, поскольку согласно статье 174 АПК РФ на этой стадии процесса проверялась правильность применения норм материального и процессуального права. В АПК РФ 2002 года эти положения в статьях 168 и 286 сохранены.

Значит ли, что арбитражный суд округа оценку доказательств из своего рассмотрения исключает? Вопрос представляется сложным.

Безусловно, арбитражный суд округа проверяет правильность представления доказательств, их исследования и оценки, проведенной судами первой и апелляционной инстанций, соблюдение установленного законом порядка осуществления этих действий.

И хотя теоретически новой оценки доказательств суд округа делать не должен, фактически на практике в кассационной инстанции доказательствам дается своя оценка, в том числе на основе внутреннего убеждения суда.

Оценку доказательств в кассационной и надзорной инстанциях судов общей юрисдикции М.К. Треушников называет контрольной.

В соответствии со статьей 287 АПК РФ 2002 года кассационная инстанция наделена полномочиями отмены судебных актов и принятия нового решения. Безусловно, принять новое решение без оценки доказательств невозможно. Невозможно и не иметь внутреннего убеждения в обоснованности и законности своего кассационного постановления. Однако и отмена решения суда первой и постановления апелляционной инстанций по мотивам неправильного применения законов невозможна без самостоятельной оценки доказательств, невозможна без иных выводов об обстоятельствах дела, основанных на ином убеждении суда кассационной инстанции в силе доказательств, их значении, содержащихся в них сведениях, то есть без оценки доказательств.

Кроме того, в соответствии с пунктом 3 статьи 287 АПК РФ 2002 года суд кассационной инстанции вправе отменить судебный акт, если его выводы не соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам. Признать недостаточную обоснованность решения или постановления можно лишь путем оценки доказательств.

Следовательно, арбитражные суды всех звеньев системы оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению.

Внутреннее убеждение суда в оценке доказательств не может быть произвольным, оторванным от материалов дела. Здесь в субъективный мыслительный процесс включается объективное прогнозируемое основание.

Внутреннее убеждение, не основанное на материалах дела, представляет собой основу только предварительной судебной версии, вероятного вывода, которому, чтобы стать достоверным, предстоит пройти процесс соединения предположений с выявленными фактами объективной действительности.

Доказательства оцениваются по внутреннему убеждению суда с позиций их значения для дела. Мысленные рассуждения вытекают из обстоятельств дела, которые имели место задолго до данного судебного расследования. Судебное расследование поэтому происходит опосредствованно путем исследования доказательств.

Понимание любого обстоятельства или факта, например, просрочки оплаты товара, возможно только путем установления количества переданного товара, суммы неоплаты за него, действительности, законности соглашения сторон, их полномочий на заключение договора. То есть суд исследует доказательства и на их основе устанавливает обстоятельства дела.

Вывод может быть парадоксальным: суд оценивает доказательства по внутреннему убеждению, а оно в свою очередь основано на рассмотрении доказательств. Однако противоречия здесь нет, поскольку оцениваются именно исследуемые объекты, и умозаключения о них возможны после их тщательного изучения.

Внутреннее убеждение судьи становится осознанным, то есть таким, в отношении которого судья мог бы всегда дать себе отчет о том, почему оно у него сложилось.

Сосредоточен данный вывод на актуальнейшей проблеме: кому подотчетен судья, перед кем ответствен?

Ответ должен быть всегда один. Судья дает отчет прежде всего себе о том, как и какое у него сложилось внутреннее убеждение, а не вышестоящему суду либо иному органу. Так и должно быть. Если именно внутреннее убеждение, то какой может быть за ним внешний контроль?

Судья оценивает доказательства самостоятельно, руководствуясь только собственными суждениями, сформировавшимися в ходе судебного исследования. Он может свободно высказывать свое мнение относительно ценности доказательств, основывая выводы лишь на собственном убеждении.

Арбитражный процесс, основанный на принципах состязательности и равноправия сторон, воспринимает относительный характер судебного познания, формальную истину, и в таком случае внутреннее убеждение суда - как результат оценки доказательств.

Оценка доказательств, всех обстоятельств дела в арбитражном процессе, происходящая субъективно, через сознание судей, всегда стремится к объективному итогу.

Достигается ли объективный итог в каждом конкретном случае - судить всегда сложно. Но то, что оценка доказательств - процесс, имеющий в основе субъективные начала, - несомненная истина.

Субъективность оценки доказательств по внутреннему убеждению суда за счет судебных процедур, порядка обжалования и неоднократного пересмотра дел приводит к объективному результату. Но данный объективный результат имеет всегда относительное, а не абсолютное значение.

Любой процесс общественной жизни, проходящий через переживания человека, не может не заряжаться субъективными импульсами. И выводы суда также в основе имеют личностное правосознание. Но результаты деятельности системы, где решения основаны на внутреннем убеждении судей, - не идеализм, а объективный для данного времени и места итог.

Если же решение не обжаловано, то оценка доказательств арбитражного суда удовлетворяет спорящие стороны, и объективное значение решению придается ими. Стороны в конечном итоге распоряжаются судьбой арбитражного дела. Если решение суда им представляется объективным, значит, так оно и есть.

Доказательство имеет силу по своему качеству влиять на исход конкретного дела и этим оно убеждает судью. Внутреннее убеждение о доказательствах всегда основывается, таким образом, на реально объективном их значении для дела. Нельзя отрывать оценку доказательств по внутреннему убеждению от их значения. Только тогда приходит понимание, что субъективность отношения к обстоятельствам исследуемого дела носит изначально объективный характер.

О связи внутреннего убеждения с правосознанием говорили многие ученые. Бесспорно существование такой связи.

И в арбитражном состязательном процессе она прослеживается гораздо ярче, чем в гражданском, за счет того, что выводы арбитражного суда основаны на доказательствах, представленных сторонами и не собираемыми самим судом.

Но бесспорно и другое. Главный фактор оценки доказательств - это их объективные свойства быть значимыми для данного дела.

Судебная практика всегда основывалась на этом. Но многие годы суды обязывались законом собирать доказательства. Невольно их собирание формировало внутреннее убеждение судей еще до судебного разбирательства. Получалось, что, исходя из материалистического понимания мироощущений, суд уходил к субъективизму и идеализму. Хотя ранее в науке обязанность суда собирать доказательства считалась объективизацией процесса.

Наоборот, казалось бы, освобождение суда от сбора доказательств, перенесение этой обязанности на стороны должно увести суд от объективных решений к чисто субъективным, на самом деле служит залогом относительного объективизма.

В арбитражном процессе суд по отношению к сторонам не связан с ними оценкой доказательств. Собирают и представляют доказательства они, и только они. Стороны оценивают доказательства со своих позиций. Суд исследует доказательства по своему внутреннему убеждению. Субъективное отношение к доказательствам и сторон, и суда помогает обеспечивать объективный характер выводов по делу.

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что внутреннее убеждение является не столько критерием оценки доказательств, сколько результатом их оценки.

Еще один аспект проблемы внутреннего судейского убеждения может быть интересен для исследователя. Это проблемы соотношения внутреннего судейского убеждения и объективной истины.

Несомненно, суд должен стремиться к тому, чтобы его выводы по делу были истинными. Другими словами, применение власти суда должно быть направленным на порождение новых справедливых отношений. Судебный акт по арбитражному делу устанавливает права для одного лица, лишает таких прав другое. Судьи убеждены, оценив доказательства, в правильности такого решения.

Но истинно ли оно? Или когда такое решение можно считать истинным?

Надо признать, что установление истины по арбитражному делу, прежде всего, представляет собой выявление действительности событий и действий, на которые опираются в своих доводах стороны.

Воспроизведение картин прошлого такими, какими они были на самом деле, является необходимым элементом для юридической квалификации арбитражного спора.

Установление истины предполагает исследовательскую деятельность суда, проверку версий сторон, доказательств, положенных в их обоснование. Это процесс познания фактов и обстоятельств, несомненно, включающий внутренние душевные качества судей. Поэтому истина неразрывно связана с субъективными убеждениями судей в результатах оценки всех обстоятельств дела.

Истина, поисками которой занят суд, может быть установлена после полного и всестороннего исследования всех обстоятельств дела. Ни один из участников процесса не вправе обладать преимуществами в процессе воздействия на суд. Все выводы судьи формируют по своему внутреннему убеждению, пониманию справедливости.

В этом плане вышестоящий суд, отменяя решение первой инстанции и направляя дело на новое рассмотрение, не должен навязывать свое видение фактов и обстоятельств.

Установление истины осуществляется посредством доказательств. Поэтому действительность откроется суду только после тщательной их проверки и оценки. Искажение действительности обязательно приведет к неправильному решению.

Например, данные о начале течения срока исковой давности. Как правило, если исход судебного рассмотрения зависит от этого факта, то каждая из сторон выдвигает свою версию. Суд же по своему внутреннему убеждению приходит к самостоятельному выводу. И так по всем проблемным позициям каждого арбитражного дела.

Следовательно, суд в рамках закона свободен в выборе средств, которые он соотносит с основаниями своих выводов, использует доказательства, исходя из убежденности в их истинности либо ложности. Безусловно, это не произвол, поскольку круг доказательств по арбитражному делу формируется сторонами, каждое из них фиксируется и проверяется в специальном процессуальном порядке.

Ни одним из доказательств арбитражный суд не связан заранее, он ограничен лишь тем их кругом, который был исследован в заседании, и может найти истинное решение только при условии свободного от каких-либо догм процессуального положения. Доказательство принимается или отвергается в зависимости от его убедительности, и судьи приходят к выводам о правах и обязанностях сторон тогда, когда убеждены в них сами.

Поэтому в поисках истины внутреннее убеждение является методом исследования обстоятельств дела. Несомненно, оно носит субъективный характер, опирается на правосознание, на всю совокупность жизненных правил судьи.

Правосознание судьи играет значительную роль, обеспечивает понимание и толкование законов, оно является основой его внутреннего убеждения по делу.

Правосознание и внутреннее убеждение в то же время - понятия не тождественные. Первое имеет общий характер, второе относится только к каждому конкретному делу.

Правосознание у судьи присутствует уже тогда, когда он только приступает к рассмотрению дела, внутреннее же убеждение появляется в результате этой деятельности.

Факты и обстоятельства, которые необходимо арбитражному суду выяснить, в жизни существовали сами по себе, являлись объективными независимо от правосознания судей. Но именно правосознание позволяет правильно познать и квалифицировать их с позиций закона.

Следует сделать оговорку о том, какой термин правилен для арбитражного суда: установление обстоятельств дела или их выяснение. Активное судопроизводство, безусловно, их устанавливает, прикладывая для этого законные силы и средства. В условиях состязательности процесса суд не должен принимать меры к отысканию доказательств. В таком случае в большей степени он выясняет обстоятельства дела, а не устанавливает их.

Из этого вытекает интересный вывод о том, что состязательность арбитражного процесса повышает значение правосознания. Его роль в оценке доказательств высока, поскольку формируется данными, представленными только сторонами, а не на основе собственного поиска, который, несомненно, заранее нес зачатки тенденциозности, мешавшей независимому правосознанию. В то же время, когда суд активно участвовал в сборе доказательств, правосознание судей формировалось легче. Судьи невольно чувствовали себя увереннее, когда в свои руки брали приводные механизмы движения к истине. По этим мотивам в теории права правосознание определялось как правовое поведение, деятельность.

Состязательный процесс лишает суд возможности двигать механизм поиска. В то же время ответственность суда за принимаемое решение не снижается. Следовательно, значение правосознания судей в сегодняшнем арбитражном судопроизводстве исключительно высокое.

В основание убеждения арбитражного суда сторонами приводятся факты и обстоятельства. Стороны могут заблуждаться относительно их значения для дела. Суд же, обладая правом на свое правосознание, может, будучи не убежденным в доказанности требований истца, отказать в иске либо, признав доводы убедительными, иск удовлетворить.

Однако каково отношение вышестоящих судов к решению суда первой инстанции, если он откажет в иске по мотивам недоказанности истцом своих требований?

Арбитражный суд кассационной инстанции, исходя из пределов своих полномочий, установленных статьей 286 АПК РФ, проверяет только правильность применения норм материального и процессуального права. Поэтому, если правовые нормы применены правильно, арбитражный суд кассационной инстанции такое решение оставит без изменения, даже если кто-либо из сторон предъявит дополнительные доказательства.

В то же время Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, получив заявление с просьбой о принесении протеста на состоявшиеся судебные акты с приложением дополнительных доказательств, влияющих на существо дела, может отменить решения всех инстанций и принять новое решение либо направить дело на новое рассмотрение.

Если внутреннее убеждение представляет основу оценки доказательств, то оно в свою очередь формируется за счет познания действительных обстоятельств дела. Поэтому обоснованное убеждение судьи представляет собой субъективное чувство уверенности в юридическом значении открытых фактов и обстоятельств. Оно при этом должно быть свободным, не связанным как внешним воздействием, так и какими-либо властными предписаниями. Имеется в виду мотивация вышестоящих судебных инстанций при направлении дел на новое рассмотрение. Важно, чтобы она не связывала внутреннее убеждение судьи, не предрешала бы оценку доказательств.

Пока это удается не всегда. К примеру, суды кассационной инстанции, отменяя судебные акты из-за процессуальных нарушений, тем не менее в своих постановлениях дополнительно ориентируют, дают направления (как принято говорить) для будущего нового рассмотрения дела.

Безусловно, в таком случае ограничивается свобода внутреннего судейского убеждения. Сторонники такой практики объясняют это желанием сократить сроки разрешения дел. Действительно, возвращенное дело после устранения процессуального нарушения может вернуться в кассационную инстанцию, но по-прежнему с пороком содержания. Судебные акты будут вновь отменены, а дело направлено на новое рассмотрение вторично.

Если же отмена судебных актов происходит по нескольким основаниям, которые высказаны в кассационных жалобах, тогда указания судов округов на направления новых исследований не будут являться вмешательством во внутреннее судейское убеждение, поскольку обусловлены необходимостью оценки кассационным судом всех доводов жалобы, являющейся процессуальным документом.

Проблематика данного раздела требует отметить еще один момент формирования внутреннего судейского убеждения - это соотношение с ним впечатлений. \

Нередко приходится сталкиваться с позицией судей, основанной на впечатлениях, иногда их уточняют как первые впечатления. Их существование вполне естественно, однако основывать выводы по делу только на впечатлениях - опасно.

Впечатление мимолетно, его яркость обманчива и на самом деле представляет собой проявление эффекта новизны, когда из неясности, хаотичности фактов и обстоятельств, предстоящих перед судом при первоначальном знакомстве с делом, вдруг впервые проявляются контуры какой-либо конструкции. Но судья не должен тотчас же прекращать исследование обстоятельств дела, а терпеливо доводить картину событий и отношений сторон до полного насыщения всеми красками и оттенками. Нельзя просто знакомиться с доказательствами - это начальная стадия формирования внутреннего убеждения. Судья продолжает насыщать его анализом воспринятых и проверенных доказательств, устраняя противоречия и неясности.

Таким образом, впечатления сменяются убеждениями. В заседании суда каждое отдельное доказательство производит свое впечатление, которые, накапливаясь, формируют уже мнение, основанное не на отдельной детали дела, а на всесторонности его изучения. Чем тщательнее и полнее суд изучит все грани и стороны дела, тем вернее и ближе к истине будут его выводы.

Знание об опасности первого впечатления по делу предостерегает судью не спешить с выводами, не впадать в крайности и не демонстрировать еще в начале процесса, что все ясно и пора завершать спор. Такие ситуации, к сожалению, нередки в арбитражных судах, когда судьи, обманываясь первыми впечатлениями, не могут в дальнейшем отнестись к ним критически и в результате принимают незаконные, необоснованные решения.

Судья должен так настроить себя, чтобы, только оставшись на совещание, окончательно сформировать свои убеждения по делу и изложить их в качестве выводов в решении.

В совещательной комнате заново, но уже только судьей или судом оцениваются собранные по делу доказательства. Их совокупность предстает еще неупорядоченной, с противоречиями и взаимоисключениями, где важное переплетается со случайным и второстепенным; в них еще предстоит разобраться и сложить картину действительных обстоятельств, которая уже подлежит юридической квалификации. Этот процесс невозможен без правосознания, в свою очередь основанного на полученном судьей специальном образовании и последующей профессиональной подготовке. Важны здесь жизненный опыт судьи, его пристрастия, понятия о судейской совести и чести.

Обсуждение судьями предполагаемого решения в совещательной комнате имеет свои особенности мыслительной деятельности, заключенные в абсолютной обязанности реализовать замысел решения в объективированном документе. Когда осмысливаются или обсуждаются материалы дела в предварительных стадиях процесса, дискуссиях, то у судьи нет еще чувства полной ответственности за предполагаемое решение.

В совещательной комнате судьям запрещено иное общение, кроме как между собой. Совещание судей является специфической совокупностью элементов формализованного и неформализованного общения. Первое призвано обеспечить полноту решения необходимых вопросов в формировании убеждения, активность деятельности каждого судьи. Элементы неформализованности обеспечивают свободу высказывания мнений по любому вопросу.

Внутреннее убеждение каждого из судей в совещательной комнате складывается не только за счет их убежденности в юридической силе и значении доказательств, но и путем оценки всей совокупности явлений, сопутствующих познаваемым обстоятельствам дела.

Убежденность судей в единственно правильном решении зависит от правового мировоззрения судьи, правосознания. В то же время формирование внутреннего убеждения от сомнений до уверенности должно пройти путь, соответствующий стадиям арбитражного процесса, начиная от предварительной подготовки дела к слушанию до судебных прений и сопоставления судьей своей оценки доказательств с оценкой сторон и, наконец, до принятия решения в совещательной комнате. Процесс формирования внутреннего убеждения основывается не только на исследовании собранных доказательств, но и является выражением личностной позиции судьи, его этических взглядов, профессионального правосознания, требований закона.

Пока далеко не изжиты судебные ошибки. Многие из них рождены недостатками судейского правосознания, изъянами в образовании судьи, пренебрежением к постоянному совершенствованию профессиональной квалификации.

Иногда из-за недостаточного изучения обстоятельств дела, переоценки впечатлений у суда складывается ложное представление о значении доказательства - это также ведет к принятию необоснованного решения.

Таким образом, подтверждается сильнейшее значение субъективного фактора в формировании через убеждение окончательного судебного решения. В этом нет ничего предосудительного. Судья, прежде всего, должен сам быть уверенным в истинности своих взглядов и в силу оказанного ему государственного доверия и властных полномочий привести в соответствие со своими убеждениями отношения между спорящими сторонами.

Многие судьи, ознакомившись с делом, начав судебное заседание, уже имеют предварительное мнение, основанное на чувстве справедливости. В ходе непосредственного исследования доказательств, их оценки судьи, пропуская через свое правосознание все обстоятельства и факты, либо находят подтверждения

3 Уголовное право стало мягче, но суды не меняют обвинительно-репрессивный характер

Толковать и применять законы должны люди безупречной репутации, не гонящиеся за чрезмерным богатством и славой, имеющие время и желание размышлять о таком нравственном понятии, как справедливость - так полагал Томас Гобб, английский философ и теоретик государства.

И сегодня, на мой взгляд, главная проблема судебно-правовой реформы - это не те или иные недостатки действующего законодательства (значительная часть их, кстати, в последнее время устранена), а сама правоприменительная практика, во многом сохраняющая обвинительно-репрессивный уклон. В общественном сознании, не говоря уже о сотрудниках правоохранительных органов и работниках прокуратуры, прочно укоренилась мысль о том, что коль скоро уголовное дело возбуждено, оно непременно должно завершиться обвинительным приговором с последующим водворением обвиняемого в места не столь отдаленные. Доходит до абсурда: то же дело Тамары Рохлиной тянется без малого шесть лет, доказательств, естественно, не прибавляется - их как не было, так и нет, а у прокуратуры все не хватает духа отказаться от обвинения.

Иные дела и вовсе - плод проявления «административного восторга» следователей, буквально иллюстрирующий поговорку о превращении мухи в слона. Вот передо мной заурядное уголовное дело, возбужденное в связи с дорожно-транспортным происшествием: две машины столкнулись, водители не сошлись во взглядах на то, кто был виновником случившегося, последовал резкий обмен мнениями, а затем и обращение пострадавшего с заявлением в милицию. По мере того как это дело расследовалось, оно обрастало все новыми эпизодами. Через месяц выяснилось, что виновник ДТП (который, кстати говоря, с лихвой возместил материальный ущерб) якобы еще и оскорбил потерпевшего словом и действием. Еще через месяц обнаружилось, что у потерпевшего в тот день пропали какие-то вещи. Еще через две недели потерпевший внезапно принялся настаивать, что именно это ДТП явилось причиной его последующего расстройства здоровья. В итоге всего ответчик был взят под стражу и теперь ждет, какие еще новые преступные деяния будут вменены ему в вину. Во всем этом явственно ощущается опытная рука следователя, по подсказке которого, судя по всему, потерпевший и сочинял все эти «отягощающие вину» эпизоды.

Все это, конечно же, не что иное, как имитация борьбы с преступностью: стоит ли удивляться, что при такой бурной деятельности по поводу разбитой фары остаются нераскрытыми тысячи убийств, изнасилований, нанесений тяжких телесных повреждений, крупномасштабных хищений государственной собственности и незаконного передела частной. Но едва ли не страшнее другое: человек, еще вчера полагавший себя вполне законопослушным гражданином, находящимся под защитой государства, внезапно на собственном опыте получает возможность убедиться в справедливости поговорки: «От сумы и тюрьмы не зарекайся». И хотя писатель Эдуард Лимонов полагает, что тюрьма возвышает душу и «приближает к Богу», мне больше по вкусу мнение другого писателя - Варлама Шаламова, который рассматривал тюремно-лагерный опыт как переживание сугубо отрицательное, ничего позитивного в душу человека не привносящее.

Не знаю, как обстоит дело в других странах, но, по-моему, только в России столь распространен и популярен жанр «тюремного шансона» - герои этих сентиментальных песенок неизменно предстают либо как невинные страдальцы, либо как жертвы обстоятельств, но только не как преступники, которые и в самом деле нанесли обществу серьезный вред и заслуживают самого сурового осуждения. Наверное, нам имело бы смысл задуматься: не лежат ли истоки такой психологии в фактах нашей «тюремно-лагерной жизни»? Практика убеждает меня в том, что человек, однажды попавший в тюрьму за малозначительное преступление, нередко уже не в силах противостоять логике вещей, которая раз за разом приводит его во все ту же тюрьму, становящуюся для него «домом родным». В этом плане меня буквально поразила исповедь одного известного гитариста, в прошлом - «вора в законе». Первый срок он получил еще в юности за мелкую кражу. Затем, выйдя на свободу и не имея возможности устроиться на работу, он, поголодав дней десять, отнял у гражданина батон колбасы и сел, кажется, на 10 лет уже за грабеж, как рецидивист. Дальше побег, новый срок, «коронация» на звание «вора в законе» и дальше как в песне - «судьба тюремная моя». Если бы не комиссия по помилованию, неожиданно принявшая решение о его освобождении ввиду искреннего раскаяния, высоких трудовых показателей и обещания начать новую жизнь, так бы и мыкался он по тюрьмам и лагерям - и кому бы была от этого радость?

Мне вполне близка позиция тех юристов и правозащитников, которые ратуют за более широкое внедрение наказаний, не связанных с лишением свободы, особенно если человек совершил противозаконное деяние в первый раз, осознал свою вину, компенсировал материальный и моральный вред. Бывает и так, что человек просто не в силах противостоять складывающимся обстоятельствам. Как, например, та молоденькая продавщица, о которой недавно поведали СМИ: она выдавала под расписку продукты своим месяцами не получающим зарплату землякам, а здесь вдруг - ревизия, суд и обвинительный приговор. Не лучше ли было привлечь к ответственности тех, кто, задерживая зарплату, фактически присваивает себе чужое имущество?

Проблема заключается в том, кто в каждом конкретном случае будет решать, что является не только законным, но еще и справедливым? Для следователя, прокурора, судьи, воспитанного в духе тезиса прокурора Крыленко «суд - это расправа», такая задача зачастую оказывается непосильной. Вот почему на сегодняшний день подготовка не просто квалифицированных, но и высоконравственных юристов должна стать одним из приоритетов государственной политики в сфере образования. Наверное, даже нравственность должна стоять на первом месте: недостаток знаний можно впоследствии пополнить усиленным самообразованием, а вот отсутствие некоего «морального стержня» ничем не компенсировать.

В умелых руках закон должен напоминать скальпель, отсекающий от общественного организма все действительно вредоносное, но при этом не повреждающий здоровых тканей. В руках нынешних правоприменителей он нередко выступает в качестве гильотины, разом губящей у людей веру в справедливость, милосердие и оправданность действующей власти. Как пел в свое время Владимир Высоцкий: «Сколько веры и леса повалено!» А сколько еще будет, если правосознание тех, от кого зависят судьбы людей, не изменятся в соответствии с принципами справедливости и гуманизма.

Заключение

Подведем итоги сказанному. Несмотря на отрицание большинством судей в их практике обвинительного уклона, в настоящем исследовании экспериментально доказано, что более 80% судей априорно рассматривают любого подсудимого как преступника (безотносительно к существу дела). Данный феномен зарегистрирован на репрезентативной выборке инструментарием, надежность и обоснованность которого прошла соответствующую апробацию и экспертизу специалистов.

Возникновение обвинительной установки в структуре ценностных ориентаций личности судьи детерминированно факторами, влияние которых практически не контролируется сознанием судьей. Наличие обвинительного уклона не определяется какими-либо характерологическими (или моральными) особенностями личности судьи. Более того, в сложившейся практике отсутствие обвинительного уклона - исключение из правила.

Объяснение возникновения обвинительной установки у судей не тождественно оправданию существования подобного явления, с которым, безусловно, необходимо бороться, но средствами, которые вытекали бы из психологической сущности феномена, вытекали бы из психологической сущности феномена. Но эти взгляды могут оказаться неэффективными, если сохранять прежние взгляды: обвинительный уклон - это редкое явление, связанное с недобросовестным отношением судьи к своим обязанностям.

Одно из несомненных достижений судебной реформы - создание суда присяжных. Этот суд свободен от стандартов и стереотипов, которыми связан профессиональный судья, он более гуманен и придирчив в оценке доказательств, собранных следствием, в нем наиболее рельефно выражен принцип состязательного построения процесса. Суды присяжных оправдывают около 20 процентов подсудимых, поскольку в них существуют наиболее благоприятные условия для выявления дефектов предварительного следствия (прочие суды, а их подавляющее большинство, выносят лишь 0,4 процента оправдательных приговоров, то есть в 50 раз меньше).

Начавшаяся в России судебная реформа не ограничивается лишь попыткой вернуться к суду присяжных. Принят новый уголовный кодекс, разрабатывается уголовно-процессуальный кодекс, устанавливается четкое разделение на федеральные суды и суды субъектов федерации. Одно из наиболее интересных направлений реформы - введение так называемой административной юстиции. Она еще не вошла в судебную практику, но подготовительная работа активно ведется.

Свободное судейское убеждение при оценке доказательств и решении по делу об удовлетворении либо отказе в иске является основой состязательности арбитражного процесса. Внутренняя уверенность судей вытекает из объективных оснований, какими являются обстоятельства дела, и должна быть ясно выражена в судебном акте.

Суд не только приходит к убеждению сам, но и должен объяснить обществу законность мотивов своего убеждения, сделать их всеобщим достоянием. В этом заключается социальная ценность судебного акта.

С другой стороны, выводы судебного решения должны быть открытыми, чтобы заинтересованные лица могли возражать им и обжаловать их.

Вопрос о мотивировке судебного акта является принципиальным, а не специальным. Суд через письменные документы осуществляет субъективное выражение объективных фактов, и по существу мотивировка судебного решения представляет собой обоснование осуществленной на основе внутреннего убеждения оценки доказательств.

Только абсолютно подробное и полное обоснование судом своих выводов, указание на мотивы отклонения одних и признание других доказательств может завершить защиту прав и интересов граждан и юридических лиц.

Список использованной литературы

1. Конституция Российской Федерации

2. Хомяков Г.А. «Административный суд в Российской Федерации», Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ. - 2001

3. Хомяков Г.А. «Сущность, виды и значение процессуальных гарантий достижения социальной справедливости в уголовном судопроизводстве», Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ. - 1995

4. «Состязательное правосудие» в 2-х частях, М.: Международный комитет содействия правовой реформе, 2004. Вып. 1.

5. Хомяков Г.А. «Приговор в уголовном процессе», Бюллетень военной коллегии Верховного Суда РФ. - 2006

6. Хомяков Г.А. «Рассмотрение жалоб на действия должностных лиц», Казань. - 2000

7. Новгородцев П.И. Введение в философию права: Кризис современного правосознания. - М., 1966.

8. Юридический энциклопедический словарь. - М.: Луч, - 1984.

9. Баглай М.В., Габричидзе Б.Н., Конституционное право Российской Федерации: Учебник. М. 1996

10. Книга о судах и судьях. Легенды, сказки, басни и анекдоты разных веков и народов о спорах и тяжбах, о судах и судьях, о хитроумных расследованиях и удивительных приговорах. М., 1975. С. 3.

11. Баренбойм П. Божественная природа судебной власти. // Рос. юстиция. 2006. © 1. С. 23.

12. Цихоцкий А.В. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам. Новосибирск, 2007. С. 54.

13. Судебная защита прав и свобод граждан / Под ред. В.П. Кашепова. - М., 2007.

14. Цихоцкий А.В., Черненко А.К. Судебная власть в условиях действия новой Конституции Российской Федерации. - Новосибирск, 2007.

15. Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. - М., 1975.

16. Стремухов А.В. Правовая защита человека: Теоретический аспект. Автореф. дис…. д-ра юрид. наук. - Спб., 1997.

17. О судоустройстве РСФСР; О прокуратуре РФ; О милиции; Об оперативно-розыскной деятельности; О статусе судей в РФ: Законы. - М.: Буквица, 2006.-112 с. - (Федеральное законодательство. Российская Федерация)

18. Хомяков Э.Г. Независимость и беспристрастность третьей власти. Вюнсдорф: 2005.