Афоризм как объект лингвистики: основные признаки

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Могилёвский государственный университет им. А.А. Кулешова

Афоризм как объект лингвистики: основные признаки

Е.Е. Иванов

В статье представлена попытка установить и описать основные признаки (свойства) афоризма как объекта лингвистики. В современной лингвистике всё больше исследований посвящается изучению афоризма как фразового текста и устойчивой фразы. Однако понятие афоризма в языкознании не имеет собственного определения. В этой связи актуальным является анализ лингвистически релевантных свойств афоризма, которые характеризуют его языковую природу. Цель исследования -- определить и описать минимальное количество наиболее лингвистически значимых признаков (свойств) афоризма, установить их облигаторный / факультативный характер, их специфичность / общность (для афоризма и близких ему сверхсловных образований). Методы исследования -- описательный метод, структурный, семантический, функциональный, дискурсивный, стилистический анализ, таксономия. Материалом для исследования послужили высказывания на русском, английском, белорусском, польском языках, содержащиеся в письменных текстах разных жанров, а также в компиляциях из различных источников, в справочных изданиях, в названии которых использован термин афоризм (или производное -- афористический). Общее количество проанализированных единиц составляет свыше 50 000 из более 120 источников. В результате исследования установлено, что лингвистически релевантными признаками афоризма (характеризующими его как объект лингвистики) являются сверхсловность, однофразовость, обобщённость значения, номинативность, дискурсивная автономность, текстовая форма, воспроизводимость, устойчивость, идиоматичность, выразительность (эстетичность) словесной формы. Ряд признаков совпадает у афоризмов и фразеологизмов (сверхсловность, воспроизводимость, устойчивость, идиоматичность), но ни один из них не является для афоризма обязательным. Облигаторными признаками афоризма являются однофразовость, обобщённость значения, номинативность, дискурсивная автономность. Главным (дифференциальным) признаком афоризма как объекта лингвистики является обобщённость значения, которая по отношению к выражаемой действител ьности носит специфический характер -- универсализм. Введение в научный оборот лингвистически релевантных признаков афоризма позволило определить его в терминах лингвистики как однофразовую, номинативную, дискурсивно автономную, преимущественно сверхсловную, воспроизводимую, устойчивую единицу, которая отличаются от всех иных сверхсловных комплексов одним специфическим признаком -- обобщённостью значения (универсальным обобщением действительности). Этот признак дифференцирует афоризмы как разновидность лингвистических единиц (фразовых текстов или устойчивых фраз), детерминирует их дискурсивную автономность и номинативность, манифестирует субстанциональное качество их плана содержания -- афористичность.

Ключевые слова: афоризм, фразовый текст, устойчивая фраза, лингвистический признак, обобщённость, однофразовость, номинативность, дискурсивная автономность

Aphorism as an Object of Linguistics: the Main Properties

E.E.Ivanov

Mogilev State A. Kuleshov University

Abstract

The article presents an attempt to establish and describe the main properties of aphorism as an object of linguistics. In modern linguistics, a number of researches are devoted to the study of aphorism as a phrase text and a fixed phrase. However, the concept of aphorism in linguistics does not have its own definition. In this regard, the analysis of the linguistically relevant properties of the aphorism that characterize its linguistic nature is of current importance. The purpose of the study is to determine and describe the minimum number of the most linguistically significant properties of an aphorism, to establish their obligatory / optional character, their specificity / generality (for aphorism and more than a word units close to it). Research methods -- descriptive method, structural, semantic, functional, discursive, stylistic analysis, taxonomy. The material for the research was the statements in Russian, English, Belarusian, Polish, contained in written texts of different genres, as well as in compilations from various sources, in reference editions, in the title of which the term aphorism (or its derivative -- aphoristic) was used. The total number of analyzed units is over 50,000 from over 120 sources. As a result of the study, it was found that linguistically relevant properties of aphorism (differentiating it as an object of linguistics) are more than a word nature, one phrase structure, generalized meaning, nominativ e nature, discursive autonomy, textuality, reproducibility, stability, idiomatic nature, expressiveness of the verbal form. A number of properties coincide in aphorisms and phraseological units (more than word nature, reproducibility, stability, idiomatic nature), but none is obligatory for aphorism. Obligatory properties of aphorism are one phrase structure, generalized meaning, nominative nature, discursive autonomy. The main (differential) property of aphorism as an object of linguistics is the generalized meaning, which in relation to the expressed reality has a specific character -- universal character. The introduction of linguistically relevant features of aphorism into science allows it to be defined in terms of linguistics as a one-phrase unit, nominative, discursively autonomous, predominantly more than a word units, reproducible, fixed unit that differs from all other more than a word units in one specific property -- the generalized meaning (a universal generalization of reality). This property characterizes aphorisms as a variety of linguistic units (phrase texts or fixed phrases), determines their discursive autonomy and nominative nature, and manifests the categorical quality of their content plan -- aphoristic nature.

Key words: aphorism, phrase text, fixed phrase, linguistic property, generalization, one-phrase character, nominative nature, discursive autonomy

Введение

Афоризм, будучи вербальным средством выражения общих суждений, является одним из наиболее заметных и продуктивных средств и результатов речемыслительной деятельности, употребляется в речи как устойчивая фраза (расхожее изречение «здравого смысла», пословица) или как фразовый текст / интертекст (литературный жанр, реплика в тексте / разовая цитата, крылатое изречение) [1]. Афоризм широко используется в различных разновидностях дискурса, сферах речевой коммуникации, реализующихся в разных социальных или культурных практиках и областях знания (в том числе научного) [2].

Термин афоризм является достаточно широко употребимым в научном дискурсе. Так, в июле 2020 г. на сделанный нами запрос по ключевому слову афоризм в названиях и электронных текстах диссертаций по различным научным специальностям в поисковой системе Российской государственной библиотеки было получено около 22000 результатов. С учётом того, что далеко не все диссертации и их авторефераты прошли в РГБ оцифровку, реальное количество употреблений термина афоризм в квалификационных научных работах возрастает во много раз. Подавляющее большинство таких работ являются филологическими, из них более половины -- лингвистическими. На том основании, что подготовка квалификационных работ и ознакомление с ними является неотъемлемой частью научной деятельности каждого лингвиста, можно сделать вывод, что термин афоризм весьма активно используется в современном языкознании.

Вместе с тем сегодня не существует общепринятого в лингвистике понимания того, что следует называть афоризмом. В общелингвистической справочной литературе термин афоризм либо толкуется неоднозначно, либо отсутствует. Так, его нет ни в одном из четырёх версий фундаментальной энциклопедии «Лингвистический энциклопедический словарь» (1990, 2002, «Языкознание» -- 1998, 2000), нет и в большинстве словарей лингвистических терминов, например, О.С. Ахмановой (1966, 1969 / 2004), Т.В. Жеребило (2005, 6-е изд. -- 2016), В.Д. Старичонка (2008) и др. В «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой зафиксирован лишь атрибутив афористический [3. C. 60] в качестве синонима для гномический [3. C. 110] в связи с определением такой семантической разновидности времени глагола, как афористическое настоящее [3. C. 254]. Складывается впечатление, что авторы и составители справочников по языкознанию сознательно избегают попыток толкования понятия афоризма.

Совершенно неожиданным на этом фоне выглядит включение термина в «Краткий словарь лингвистических терминов» (1995) Н.В. Васильевой, В.А. Виноградова, А.М. Шахнаровича, где афоризм, тем не менее, уже вполне ожидаемо толкуется посредством понятий, далёких от метаязыка лингвистики, как «краткое, отточенное по форме изречение, содержащее обобщённую и законченную мысль» [4. C. 17]. Такое отражение афоризма в числе наиболее значимых и широко употребительных лингвистических терминов (в краткий словарь входят, как известно, единицы именно такого рода) можно объяснить, видимо, его глухим упоминанием (с аналогичным толкованием в почти дословной форме) в одном из наиболее популярных в отечественном языкознании терминологических компендиумов «Словарь- справочник лингвистических терминов» (3-е изд. -- 1985) Д.Э. Розенталя и М.А. Теленковой при семантизации термина афористичность речи как «насыщение речи афоризмами -- лаконичными, отточенными по форме и выражающими обобщённую мысль изречениями» [5. C. 23].

Симптоматично, что термин афоризм не всегда семантизируется в словарях лингвистических терминов в тех случаях, когда не удаётся избежать его упоминания. Так, в «Англо-русском словаре по лингвистике и семиотике» (2003) под редакцией А.Н. Баранова и Д.О. Добровольского, где почти все термины толкуются в форме «комментария» (наличие которого признаётся составителями словаря как «очень важный фактор, способствующий выбору правильного эквивалента при переводе лингвистического текста» [6. С. VII]), ни английское aphorism, ни его русский аналог не комментируются [6. С. 24], хотя объём и содержание их понимания существенно различаются в англо-американской и русско-восточнославянской лингвистических традициях [7].

На фоне почти тотального игнорирования термина афоризм (и от него производных) в общелингвистической справочной литературе показательным выглядит его включение в частнолингвистические энциклопедии (например, русского языка, белорусского языка, украинского языка и др.). В них, однако, афоризм (бел. афарызм, укр. афоризм) толкуется не всегда однозначно, что порождает диаметрально различное его понимание в разных национальных ответвлениях языкознания [8. C. 42; 9. C. 60--61; 10. C. 39]. Достаточно противоречивыми являются и определения афоризма в рамках изучения отдельных языков. Не случайно в первом издании энциклопедии «Русский язык» (1979) и последующих (2-е изд. -- 1997, 2008) указывается, что понятие афоризма «не имеет общепринятого определения» [11].

Несмотря на свою метаязыковую неопределённость, термин афоризм широко используется в языковедческих исследованиях самой разнообразной тематики, а афоризму как объекту лингвистического описания посвящаются тысячи научных работ самых различных жанров. Только на русском языке за последние двадцать лет появилось больше лингвистических исследований афоризма, чем за всё предыдущее время, в том числе защищено свыше 50 диссертаций (в названиях которых употребляется термин афоризм или его производные) по различным языковедческим специальностям (включая такие традиционно базовые для лингвистики, как 10.02.19 -- теория языка и 10.02.20 -- сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание). Однако можно констатировать, что сколь-нибудь существенного шага вперёд в понимании того, что следует называть афоризмом, в лингвистике не произошло. Афоризм в большинстве исследований либо не получает определения как собственно лингвистический объект (используется его общефилологическая или узко литературоведческая трактовка), либо определяется ad hoc, когда каждый исследователь понимает его в соответствии со своими взглядами и тем языковым материалом, который в данном случае анализируется.

Наиболее противоречивыми являются попытки выделить основные признаки (свойства) афоризма как объекта лингвистики. Так, при определении афоризма в языковедческих исследованиях широко используются понятия «краткий (или лаконичный)», «оригинальный», «глубокий», «отточенный (по форме)», «выразительный», «остроумный», «парадоксальный», «авторский», «запоминающийся», «неповторимый» и т.д., которые не являются собственно лингвистическими (не являются частью метаязыка лингвистики). В последнее время стали заметны поиски одного определяющего признака, на основе которого можно объединить все высказывания разного содержания и различной синтаксической формы, которые обычно называются афоризмы, в одну группу (тип) лингвистических единиц. В качестве такого признака предлагается «концептуализация» (отражение наиболее актуальных для носителей языка понятий «концептов») [12. С. 27], «паспортизация» (знание носителями языка автора) [12. С. 29--30], «воспроизводимость» (хранение в сознании носителей языка и повторение в речи в «готовом» виде) [13. С. 81], а также «идиоматичность» (выражение содержания, выходящего за пределы суммы значений лексических компонентов), «поэтичность» (выразительность словесной формы) и др. Однако эти и подобные им свойства присущи не только афоризмам, но и другим видам сверхсловных образований (фразеологизмам, крылатым словам, литературным цитатам и т.д.), что не сужает понятие афоризма до определённого типа лингвистических единиц, а необозримо расширяет его до любого высказывания (свободного или устойчивого), которое является или концептуализированным, или паспортизированным, или воспроизводимым, или идиоматичным, или поэтичным (выразительным) и т.д.

В этой связи наиболее актуальной и значимой проблемой изучения афоризма как объекта лингвистики видится прежде всего определение его собственно лингвистических признаков (свойств), на основании которых будет возможно непротиворечиво дифференцировать афоризмы в кругу иных сверхсловных единиц.

В результате предварительно проведенных исследований на материале белорусского языка установлены и описаны некоторые лингвистические свойства афоризма [14], в том числе обобщённо-универсальное значение [15], однофразовая структура [16], идиоматичность [17], номинативный характер плана содержания [18], дискурсивная автономность [19], текстовая форма [20], воспроизводимость и устойчивость [21].

Цель исследования -- определить и описать минимальное количество наиболее лингвистически значимых признаков (свойств) афоризма как объекта лингвистики, а также установить их облигаторный / факультативный характер, их специфичность / общность (для афоризма и близких ему сверхсловных образований).

Материалом для исследования послужили высказывания на русском, белорусском, польском, английском языках, содержащиеся в письменных памятниках, книгах изречений, отраженные в компиляциях из различных текстовых источников, зафиксированные в справочных изданиях -- сборниках и словарях, в названии или при квалификации объекта описания которых использован термин афоризм (или производное -- афористический). При отборе материала использовался приём сплошной выборки. Общее количество исследованных афоризмов составило свыше 50 000 единиц из более 120 рукописных и печатных источников (все они уже использовались ранее при описании аспектов эмпирического понимания понятия афоризма [2]).

Методы исследования -- описательный метод, таксономия, структурный, семантический, функциональный, дискурсивный, стилистический анализ.

1. Собственно лингвистические признаки афоризма

признак афоризм лингвистический

Исследование показало, что из множества приписываемых афоризму свойств лингвистически релевантными (которые можно назвать и описать в терминах языкознания) являются сравнительно немногие. Именно такие свойства характеризуют афоризм как объект лингвистики и должны квалифицироваться как его собственно лингвистические признаки.

Например, такое свойство, как «авторство» (наличие автора), или «паспортизация» (согласно А.В. Корольковой) [12. С. 29--30], характерное для многих афоризмов (прежде всего как художественных или публицистических произведений), затруднительно признать значимым для их лингвистического описания, поскольку наличие автора или текстового источника, во- первых, не имеет отношения ни к содержанию, ни к форме афоризма (связь между ним и его автором -- фоновая ассоциация, обусловленная экстра- лингвистическими факторами), а во-вторых, не является имманентным (воспроизведение в сознании носителей языка ассоциативной связи афоризма с его автором или текстовым источником не является регулярным, прямо зависит от характера функционирования той или иной афористической единицы, которая может одновременно воспроизводиться в речи одних носителей языка как авторская -- крылатое выражение, а в речи других как лишенная авторства -- пословица). Так, многие знают и употребляют в своей речи изречение Время -- деньги (англ. Time is money), а также знают американского политика и государственного деятеля Бенджамина Франклина (1706--1790), могли видеть его портрет на банкноте номиналом 100$ (где он размещается с 1914 г.) и часто ошибочно считают его одним из Президентов США (т.е. весьма авторитетной личностью), однако далеко не все соотносят это изречение с именем Б. Франклина как его автора.

Для верификации такого утверждения не нужно проводить опрос носителей языка, достаточно сделать запрос в Национальный корпус русского языка, чтобы убедиться, что ссылка в речи на имя автора или вообще на авторский характер изречения Время -- деньги встречается примерно в 5% случаях его употребления. Применительно к популярным изречениям, автор которых сам по себе менее известен, ассоциативная связь между ними ещё слабее (и исчезает вовсе, если автор не известен никому). Трудно представить себе, кто из носителей языка, кроме специалистов-филологов или любителей крылатых слов, знает, что автором широко известной русской пословицы С милым рай в шалаше является российский педагог и поэт, татарин по этнической принадлежности Нигмат Ибрагимов (1778--1818), писавший свои произведения на русском языке? Авторство афоризмов указывается в их многочисленных сборниках, а также в словарях крылатых выражений, что создает иллюзию неотъемлемой связи содержания / формы афоризма с представлением о его авторе / текстовом источнике. За пределами же справочных источников, как свидетельствуют данные Национального корпуса русского языка, гораздо важнее оказывается то, о чём и в какой форме сообщается в изречении, а не то, кто и где его высказал. Можно утверждать, что выделение признака «авторство (паспортизация)» является скорее данью литературоведческому изучению афоризма (как литературного произведения, которое всегда имеет автора и содержательно и формально представляет с ним неразрывное целое), однако не имеет ничего общего с пониманием афоризма как объекта лингвистики.

В свою очередь, при выделении собственно лингвистических свойств афоризма важно дифференцировать их по критериям существенность / несущественность, а также необходимость / случайность. Только существенные и необходимые свойства, характеризующие языковую природу афоризма, могут быть использованы для его определения как объекта лингвистики.

Например, такой признак афоризма, как «раздельнооформленность», который выделяется рядом исследователей [12. С. 30], не может считаться ни существенным, ни необходимым для афоризмов, поскольку, с одной стороны, является следствием их выражения в форме законченного высказывания (фразового текста или устойчивой фразы), а с другой, противоречит тому, что часть афоризмов имеет однословную форму выражения (типа Бди! или Козыряй! у Козьмы Пруткова), не противоречащую их однофразовой природе. Раздельнооформленность является существенным и необходимым признаком фразеологизмов в плане их противопоставления слову в структуре фразы и не может автоматически применяться к единицам фразового уровня, к которым относятся афоризмы, поскольку лексическая организация фразы, как известно, может ограничиваться одним словом.

Формирование собственно лингвистического понятия афоризма должно основываться на выделении признаков, которые, во-первых, характеризуют его как продукт речемыслительной деятельности, т.е. являются лингвистически релевантными, а во-вторых, являются существенными и необходимыми для его характеристики как специфического объекта лингвистики. К таким признакам, как показало исследование, целесообразно относить сверхсловность, однофразовость, обобщённость (значения), номинативность, дискурсивную автономность, текстовую форму (создание и употребления в виде отдельного текста), воспроизводимость, устойчивость, идиоматичность, выразительность (эстетичность) словесной формы.

Сверхсловность

Сверхсловность -- это одно из наиболее очевидных свойств афоризма, который состоит (и образуется) из слов и их комбинаций, поэтому естественно воспринимается как единица, большая по своим линейным параметрам, чем слово. Однако отношение афоризма (фразового текста или устойчивой фразы) к слову является существенно иным, чем у фразеологизма, что требует своего объяснения.

Как известно, количество слов (кроме служебных) в афоризмах обычно составляет от 3 до 5 [22]. Однако немало и таких, которые состоят из большего (часто значительно) лексического объёма. Это преимущественно литературнохудожественные афоризмы, получившие даже собственное терминологическое обозначение -- «афористические высказывания» [23. С. 88]. Напр.: Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убеждённые, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы, стыдящиеся собственной подлости при непременном намерении всё-таки её докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы (Ф.М. Достоевский); бел. Хто раней, / хто пазней, / Толькі усе / Зноу і зноу /Мы прыходзш / Да простых, / як хлеб і паветра, / Высноу: / Што жыццё чалавеку -- / Любому -- / Даецца адно, /1 што, /як ні надточвай, /Кароткае вельмі яно, / I што прауда на свеце / Адна -- / Без крупінкі маны, /1 што шчасця на свеце / Няма / Без сваёй стараны... (Г. Бураукін); польск. Czlowiek, ktory zostawia po sobie pamiqtnik zle lub dobrze pisany, byle szczery, przekazuje i daje przyszlym psychologom i powiesciopisarzom nie tylko obraz swoich czasow, ale jedynie prawdziwe ludzkie dokumenty, ktdrym mozna zaufac (H. Sienkiewicz). В то же время достаточно много встречается и предельно кратких по своему лексическому составу афоризмов (в основном пословичных), в том числе состоящих всего из 2 полнозначных слов (чаще с 1 служебным словом -- частицей, союзом, предлогом), напр.: Дают -- бери; Деньги -- вода; Женится -- переменится; Поживём -- увидим; англ. Extremes meet; Finding's keeping; Forgive and forget; Give and take; Live and learn; Money talks; Tastes differ; Time flies; Times change; бел. Гаспадарка -- клапатарка; Душа як лес; Прауду не закапаеш; Скажаш -- не вернеш; Спроба не хвароба; Усім не дагодзіш; Цяснота -- не крывота; Чужое не сагрэе; польск. Bity piaci; Nie zawsze swigto; Podroze ksztaicq; Po radosci smutek; Rozumu nie kupisz; UbOstwo nie hanbi; Wjednosci siia и т.п.

На наш взгляд, сверхсловность как одно из свойств афоризма призвана репрезентовать не столько количество его лексических компонентов, сколько качественно иные, чем у слова, грамматические и семантические параметры. В связи с этим понятие лаконичности следует соотносить с количеством не только слов, но и синтаксических связей в высказывании (такое понимание лаконичности подробно описано на материале малых жанров белорусского фольклора [24]).

Так, возможно существование афоризмов, образованных из одного слова (в том числе в аналитической форме, а также с отрицательной частицей) по ограниченному ряду синтаксических моделей предложения, напр.: Наладится; Обойдётся; Образуется (житейские умозаключения); Делись; Угощай (реклама мобильного оператора МТС в Беларуси); Бди! (К. Прутков); Козыряй! (К. Прутков); Терпение! (т.е. `Нужно уметь ждать'); англ. Help `Помоги' (девиз “Foundling Hospital” в Лондоне); бел. Вучыцеся (наставление молодым); Працуй (совет); польск. Nie zabijaj; Nie kradnij (библейские заповеди); Nie zaiamuj si% (житейское умозаключение) и т.п.

Однословные афоризмы следует отличать от таких изречений, которые состоят из отдельных слов, связанных общим значением, и образуют фразы с синтаксической структурой сложного предложения (обычно бессоюзного, реже сложносочинённого предложения с союзом и), а также от сочетаний нескольких афоризмов, использующихся преимущественно в качестве слоганов, девизов, призывов, лозунгов, надписей и др. Напр.: Православие, самодержавие, народность! (лозунг государственной идеологии России в период правления императора Николая I); Не верь, не бойся, не проси (заповедь тюремно-лагерно-блатной жизни); англ. Watch. Pray. Work (`Бди. Молись. Работай' -- надпись на часах); бел. Гонар i годнасць (девиз); «Грай! Кахай!» (девиз романтического фестиваля в Минске в День влюблённых в 2018 г.); польск. Bog, Honor, Ojczyzna (девиз); Wolnosc! Rownosc! Braterstwo! (лозунг) и т.п. Однословные афоризмы следует отличать также от модифицированных форм (сокращений в речи до одного, обычно начального, слова) устойчивых фраз, напр.: Не откладывай! (^ Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня); Полегче! (^ Полегче на поворотах); англ. Catch! Catch as catch can); Deeds! Deeds, not words); бел. Бывае... (^ Усё у жыцц бывае); Перамелецца...

(^ Перамелецца -- мука будзе); польск. Pracuj <nieboze>... (^ Pracuj, nieboze, a bog ci dopomoze); Wiara! (^ Wiara zbawia i uzdrawia) и т.п.

Однословные афоризмы грамматически и семантически не тождественны словам, из которых образованы или до которых сокращены. Такие афоризмы отличаются от слов своим грамматическим оформлением не как словоформы, а как предложения, наличием не лексической, а синтаксической семантики.

И однословные, и сверхсловные афоризмы построены по одинаковой синтаксической модели «абстрактного предложения» (англ. universal analitical proposition, нем. abstracter Satz) -- «содержащего всеобщее или вневременное утверждение» [3. С. 30], напр.: руск. Бди! (`Будь бдителен' -- каждый, всегда, по отношению ко всему и ко всем); англ. Help (`Помоги' -- любому, каждому, в любое время, всеми способами); Вучыцеся! (`Получай знания' -- любые полезные, каждый, в любое время, всеми способами); польск. Nie zabijaj (`Не убивай' -- никто, никого, никогда, ни по какой причине) и т.п.

Поэтому однословные по количеству своих лексических компонентов афоризмы являются сверхсловными по своим качественным отличиям от слова-аналога (по грамматическому и семантическому объёму). В связи с этим сверхсловность (англ. more then word) как свойство афоризма правильно будет квалифицировать не в квантитативном, а в квалитативном измерении -- как «надсловность» (англ. higher then word).

Такое понимание взаимосвязи афоризма со словом позволяет точно и однозначно разграничить афористические и фразеологические единицы по их отношению к слову. Для фразеологизма сверхсловность является облигаторным свойством и одним из дифференциальных признаков (для качественного и количественного разграничения лексических и фразеологических единиц в предложении). Для афоризма сверхсловность -- это факультативное свойство по количественному показателю (поскольку существуют афористические фразы, состоящие только из одного слова). Признак сверхсловности приобретает облигаторный характер для афоризмов только в его качественном понимании (как «надсловности», исходя из возрастающей сложности грамматических и семантических параметров однословных афористических фраз, по сравнению с аналогичными лексическими единицами) [25].

Однофразовость

Однофразовость как признак афоризма ограничивает его максимальный линейный объём и в этом смысле противопоставляется сверхсловности, которая репрезентирует его минимальные структурные параметры [16]. Однофразовый объём плана выражения афоризмов обусловлен их смысловой за- коченностью и присущей им синтаксической структурой предложения. Ограничение, в свою очередь, грамматической организации афоризма только одним предложением основано на том факте, что все без исключения устойчивые и воспроизводимые афоризмы (прежде всего пословицы), а также подавляющее большинство свободных (производимых в речи) афористических высказываний имеют синтаксическую форму одного простого или сложного предложения.

Следует отметить, что литературные афоризмы часто намеренно (в художественных, риторических или стилистических целях) создаются своими авторами в сегментированной форме -- в виде двух или более предложений, образующих содержательно неразрывное сообщение, смысловое единство которого (семантическая взаимообусловленность сегментированных частей афоризма), как правило, маркировано различными формальными средствами (парными союзами / союзными словами, присловными связями, лексическими повторами, эллипсисом и др.), напр.: англ. Education makes a people easy to lead, but difficult to drive. Eeasy to govern, but impossible to enslave (H. Peter, Lord Brougham); Railway termini. They are our gates to the glorious and the unknown. Through them we pass out into adventure and sunshine, to them, alas! we return (E.M. Forster); бел. Першыя дзеці ёсць адзнака маладосці жанчыны. Апошняе дзіця ёсць адзнака сталасці перад старасцю (К. Чорны); Чалавек павінен умець не толькі стрьгмліваць свае пачуцці. Ён павінен умець і абурац- ца, пратэставаць, калі гэта трэба (I. Шамякін); польск. Otyli zyjq krocej. Ale jedzq dluzej (S.J. Lec); Wszelkie slowo w istocie swej jest czcse i prdzne. Nawet slowo najgenialniejszych poetow. Nawet spisane natchnienie proroka (S. Zeromski); Zlo jak ciemnosc. Trwa wiecznie. A dobro to rozblysk, to nietrwale zwycigstwo nad ciemnosciq (T. Konwicki). При этом каждый последующий сегмент может выполнять функцию объяснения или семантического расширения предыдущего (базового) сегмента (который обычно является содержательно законченным и полностью автономным), а в случае обособления от него, как правило, утрачивает свой первоначальный (авторский) смысл, напр.: англ. Just as every conviction begins as a whim so does every emancipator serve his apprenticeship as a crank. A fanatic is a great leader who is just entering the room (H. Broun); Man is a tool-using animal... Without tools he is nothing, with tools he is all (Th. Carlyle); бел. Чалавеку цяжка перарабіцца адразу. Можна думаць і гаварьщь іначай, а сам чалавек друга будзе ранейшым (К. Чорны); Лепей недаацаніць сябе, чым пераацаніць. Калі недаацэтш -- цябе паправяць людзі. Перааюніш -- таксама паправяць пасля... (Я. Сіпакоу); польск. Gdzie nie ma winnych, muszq bye przynajmniej ukarani. Nie wina, ale kara nastepuiqca po zbrodni uczy innych, ze tego spelniae nie wolno (B. Prus); Heroizm nie jest w samych bitwach, ale na wszystkich polach zycia i nieustannie. Owszem, bitwy dlatego tylko bywaiq, iz heroizm nie bywa pierwei na polach zycia praktykowany.

(C.K. Norwid). Однофразовый характер сегментированных литературных афоризмов подтверждается возможностью их воспроизведения в нейтральных условиях (вне авторского контекста) в виде одного предложения без потери первоначального смысла как сообщения в целом и его отдельных (являющихся сегментами) частей.

Также афоризмы могут употребляться (создаваться) в содержательно неразрывном сочетании с другими афоризмами, образуя либо ряд (серию) афористических высказываний (в случае функционирования в контексте литературного произведения или устной речи), либо афористические тексты (в случае порождения или выделения из контекста в качестве самостоятельных речевых произведений -- литературных или фольклорных).

Серии афоризмов и афористические тексты -- это последовательные комбинации двух или более (обычно до десяти) афористических фраз, которые 1) содержательно объединены общей темой или проблемой, одним предметом сообщения или концептом, 2) могут образовывать с точки зрения логических отношений т.н. «сложные высказывания», т.е. соотноситься между собой по правилам различных логических операций, 3) как правило, связаны между собой посредством различных лексических, синтаксических, просодических и др. средств, благодаря чему воспринимаются как семантически и формально целостные сверхфразовые комплексы. Напр. (каждая афористическая фраза в составе серии афоризмов обозначена в своем конце номером по порядку): Не рассуждай, не хлопочи!... [1] Безумство ищет, глупость судит [2], Дневные раны сном лечи [3], А завтра быть чему, то будет [4]. Живя, умей всё пережить: Печаль, и радость, и тревогу [5]. Чего желать? О чём тужить? День пережит -- и слава богу! [6] (Ф.И. Тютчев); Язык -- незаменимое орудие классовой борьбы [1]; Нет языка, который не был бы классовым, и, следовательно, нет мышления, которое не было бы классовым [2] (Н.Я. Марр); англ. The web of our life is of a mingled yarn, good and ill together: [1]; our virtues would be proud, if our faults whipped them not [2]; and our crimes would despair, if they were not cherished by our virtues [3] (W. Shakespeare); Under all speech that is good for anything there lies a silence that is better [1]; Silence is deep as Eternity [2]; speech is shallow as Time [3] (Th. Carlyle); The world can only be grasped by action, not by contemplation... [1]; The hand is the cutting edge of the mind [2] (J. Bronowski); бел. То [Зямля] -- наймацнейшая аснова І жыцця першая умова [1]; Зямля не зменіць і не здрадзіць [2]; Зямля паможа і дарадзіць [3]; Зямля дасць волі, дасць і сільї [4]; Зямля паслужыць да магыы [5]; Зямля дзяцей тваіх не кіне [6]; Зямля -- аснова усёй Айчыне [7] (Я. Колас); польск. A nade wszystko szanuj mowe twq ojczystq. [1]; Nie znac jezyka swego -- hahbq oczywistq [2] (F.K. Dmochowski); Zle niewqtpliwie jest tylko jedno: krzywda blizniego [1]; Czlowiek -- jest to rzecz swieta, ktorej krzywdzic nikomu nie wolno [2] (S. Zeromski) и т.п.

Серии афоризмов и афористические тексты следует отличать от таких сегментированных афористических высказываний, в которых сегменты не имеют формальных маркеров смысловой связи между собой (каждый сегмент воспринимается, на первый взгляд, как независимый от другого афоризм). Однако в сегментированных афористических высказываниях их части не могут использоваться отдельно друг от друга (как самостоятельные афоризмы), не теряя своего первоначального смысла или смысла вообще (что касается, как правило, финальной сегментированной части афористического высказывания, которая воспринимается отдельно от предыдущей как парадоксальная или даже бессмысленная), напр.: Делить веселье -- все готовы: Никто не хочет грусть делить (М.Ю. Лермонтов); англ. For righteous mon- archs, Justly to judge, with their own eyes should see; To rule o'er freemen, should themselves be free (H. Brooke); If two lives join, there is oft a scar, They are one and one, with a shadowy third. One near one is too far (R. Browning); бел. Бедны запомніць багатыя дні. Бедныя дні не забудзе багаты (Р. Бара- дулін); польск. Teatr dla publicznosci jest -- publika ceni. Gadaj sercem, a beda glowa potakiwac, jak gdvbvs sercem gral (S. Wyspianski); Bqdz altruistq. Szanuj egoizm drugich (S.J. Lec) и т.п.

Нужно отметить, что афоризмы употребляются также в семантически нераздельных сочетаниях с неафористическими фразами и регулярно образуют с ними либо специфические жанровые разновидности малых текстовых форм (напр., апофегмы, хрии, велеризмы, фрашки, рубаи и др.), либо стандартно структурированные в рамках различных стилей и жанров тексты, в которых афоризм занимает или позицию заголовка, или основного композиционного компонента (напр., басни, притчи, анекдоты, эпиграммы и др.). В этом случае возникает проблема разграничения афоризма и ряда близких ему по линейным параметрам малых текстовых форм (малых речевых жанров).

Свойство однофразовости присуще всем без исключения афоризмам (как свободным, так и устойчивым), поэтому является облигаторным. Вместе с тем однофразовость не может рассматриваться как дифференциальный признак афоризма, поскольку характеризует и другие типы свободных и устойчивых сверхсловных единиц.

Обобщённость (значения)

Обобщённость является одним из трёх (наряду с законченностью и краткостью) признаков, традиционно приписываемых афоризму [22], в том числе и в лингвистике [4. С. 17], [5. С. 23], однако в отличие от остальных двух понимается наиболее неоднозначно и противоречиво в силу недостаточной определенности в терминах семантики. Так, в обстоятельной монографии «Русская афористика» (2005) А.В. Корольковой отмечается, что все «фразеологические единицы и афоризмы имеют обобщающий характер» [12. С. 27], однако вместе с тем «способность выражения универсальных истин» квалифицируется только как факультативный признак афоризма [12. С. 33]. В свою очередь, в известном энциклопедическом словаре- справочнике «Культура русской речи» (2003) афоризм определяется как «разновидность универсальных высказываний», содержащих «полученную обобщением... мысль» [26. С. 90]. Семантические понятия обобщённости и универсальности достаточно широко используются при определении афоризма как лингвистического объекта (ср. в наиболее известных работах по лингвистике афоризма С.Г. Гаврина [27], Е.Н. Гавриловой [28], Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова [29], Ю.Е. Прохорова [11; 30], В.И. Шмариной [31] и др.), однако специально, как правило, не толкуются. Это заставляет исследователей афоризма обращаться к поиску формально-грамматических признаков обобщённости афоризма, которые присутствуют, однако не являются регулярными, поскольку обобщение на уровне фразы -- это собственно семантическое явление, не имеющее ни в одном из известных языков мира специальных грамматических форм выражения. Отсутствие таковых часто является основанием для заключения, что «признак обобщённости применительно к афоризмам не доказуем» [13. С. 2], а значит может не учитываться при их определении как объекта лингвистики.

Между тем не требует доказательств то, что любой носитель языка никогда не перепутает, когда фраза Рыбы плавают означает, что `(Все) рыбы (всегда и везде) плавают' (обобщение действительности), а когда, что `(Вот эти) рыбы (в данный момент вот здесь) плавают' (конкретизация действительности). А это значит, что в сознании носителей языка (и, соответственно, в языковой системе) различаются и сосуществуют два противопоставленных друг другу семантических типа высказывания, которые имеют идентичную формально-грамматическую организацию, но характеризуются наличием / отсутствием обобщённости своего значения.

Исследование показало, что подавляющее большинство высказываний, которые принято называть афоризмы, имеют обобщённое значение, т.е. выражают действительность в отвлечённом от каких бы то ни было конкретных фактов плане. Именно по признаку обобщённости значения афоризмы можно противопоставить иным сверхсловным единицам, в которых действительность выражается в конкретно-фактологическом плане [15], ср.:

Книга учит нас жить -- Книга лежит на столе; англ. The city is not built in a day -- Rome was not built in a day; бел. Ад работы коні дохнуць -- Ад гэтай работы коні дохнуць; польск. Kazdy poczqtek jest trudny -- Poczqtek tej sprawy byt trudny и т.п.

Важно отметить, что обобщённость значения афоризмов имеет не функциональный, а субстанциональный характер (не проявляется в контексте их употребления, а существует независимо от него), поэтому к афоризмам можно относить только те сверхсловные единицы, которые имеют семантико-синтаксическую форму уже упоминавшегося «абстрактного предложения», которое предназначено выражать «всеобщие или вневременные утверждения» [3. С. 30], напр.: Краткость -- сестра таланта (А.П. Чехов); Ум хорошо, а счастье лучше; англ. Time is money (B. Franklin); Art is long, life is short; бел. Хваробы лечаць і атрутамі (М. Багдановіч); Смерць нікога не абходзіць; польск. Cztowiek nie jest stworzony na tzy i usmiechy, Ale dla dobra bliznich swoich (A. Mickiewicz); Gtupia rozmowa niewarta stowa и т.п. Не являются афоризмами те сверхсловные единицы, которые могут порождаться или воспроизводиться в речи как средство обобщения однотипных ситуаций, однако не представляют по своей семантикосинтаксической форме абстрактные предложения (выражают утверждения, конкретизирующие действительность во временном, пространственном, персональном плане), напр.: Бойцы поминают минувшие дни /И битвы, где вместе рубились они (А.С. Пушкин); Гладко было на бумаге, да забыли про овраги (Л.Н. Толстой); Будет и на нашей улице праздник; Не мы первые, не мы последние (пословицы); Птичку жалко! (крылатые слова из популярной кинокомедии “Кавказская пленница”); англ. Care killed a cat; Don't teach your grandmother to suck eggs; First catch уож hare; Give us the tools, and we will finish the job; If you don't like it, you can lump it (proverbs); бел. Ад вёск адбіуся, у палац не папау (Я. Купала); Спяваеш добра, ды ці тое? (Я. Колас); Абедау, а жывот не ведау; Вырас пад неба, а дурань як трэба; Ішоу ваякам, а назад ракам; Ні села, ні пала, захацела баба сала (прьїказкі); польск. Posiadt wiedzg, ale jej nie zaptodnit (S.J. Lec); Chcqc skarac raka, w wodg go wrzucit; Reputacja na psy poszia (przyslowia) и т.п.

Обобщённое значение приобретает в афоризмах специфический характер по сравнению с обобщённостью лексических и фразеологических единиц, морфологических и синтаксических значений, категорий и форм, а также с обобщёнием содержания в неафористических высказываниях. Обобщение в афоризмах по отношению к действительности, которая обобщается, не является предметным, абстрактным или образным, как в лексике и фразеологии, не характеризуется отвлечённым характером и внутриязыковой природой, как в грамматике. Обобщение в афоризмах имеет характер не фактологический (регистрирующий), как в иных (не являющихся афоризмами) обобщённых высказываниях, а универсальный (всеобщий), предназначено для выражения не множества связей между множеством объектов (Всем этим Y всегда присущи эти X или Все эти X всегда выполняют все эти действия Y и т.п.), а вневременных и нелокализованных связей между классами неединичных объектов (Всем X класса X всегда присущи все Y класса Y или Все X класса X всегда выполняет все действия Y класса Y и т.п.). Такая дифференциация обобщения на уровне высказывания является основополагающей при описании семантики афоризма и определении его понятия как объекта лингвистики, поэтому требует специального объяснения.

Так, все обобщённые по содержанию высказывания делятся на те, в которых обобщение носит фактологический (регистрирующий) характер, и те, в которых оно носит универсальный (всеобщий) характер. При фактологическом (регистрирующем) обобщении в высказывании сообщается об объектах (субъектах, свойствах, процессах, явлениях) в виде их конкретного множества (если их количество известно участникам речевого акта) или регистрирующего множества (если их количество точно не известно участникам речевого акта, но воспринимается ими как ограниченное, т.е. такое, которое можно при желании точно определить).

В первом случае сообщается об определённом количестве неединичных объектов, напр.: Все планеты солнечной системы вращаются вокруг своей оси; Зубы у человека вырастают два раза в жизни; англ. All days of the week are good; It will be all the same a hundred years hence (proverbs); бел. Па усЫ школьных прадметах праводзяцца алмтяды вучняу; Дзетт падрасл1 -- хатку растраслГ; польск. Pegaz nie powinien bye kuty na wszystkie cztery nogi (S.J. Lec); Co trzydziesci lat to i inszy swiat; Co siedem lat charakter sig zmienia (przyslowia) и т.п. Или даже о единичных объектах, которые образуют множество из одного элемента, напр.: В России две напасти: внизу -- власть тьмы, а наверху -- тьма власти (В.А. Гиляровский); Двум смертям не бывать, а одной не миновать (у прамым значэнш); Москва слезам не верит; англ. The devil can cite Scripture tor his purpose (W. Shakespeare); Christmas comes but once a year; Homer sometimes nods; Let the world wag; Light not a candle to the sun; Tell it not in Gath (2 Kings, I, 20); When in Rome do as the Romans do; бел. I на сонцы ёсць плямы; Не адз1н Гаурыла у Полацку; польск. Pamigtajcie o tym, ze jesli diabel chce kogoe kopnqe, nie uczyni tego nigdy swym konskim kopytem, lecz swq ludzkq nogq (S.J. Lec); Swiata nie przerobisz; Wszgdzie slonce swieci и т.п.

Во втором случае сообщается о множестве неединичных объектов, количество которых может быть точно не известно, но является когнитивно актуальным для носителей языка (осознается как конечно, а не бесконечное множество), напр.: Мои года -- мое богатство (крылатые слова из популярной песни); англ. All metals are electrical conductors; бел. Кожнае свята у гаду дорыць добры настрой; польск. Epoki tworzy archeologia (S.J. Lec); Wszystkie systemy filozoficzne mijajq jak cienie, a msza po staremu sig odprawia (H. Sienkiewicz) и т.п.

При универсальном (всеобщем) обобщении в высказывании сообщается не о множествах объектов, их свойств или связей, а о них как о целых классах. В этом случае предметом сообщения могут выступать только неединичные объекты, количество которых ничем не ограничено и при нейтральном восприятии высказывания (вне речевого контекста) не может быть точно известно (определено) ни при каких обстоятельствах (является когнитивно нерелевантным для носителей языка), даже если их количественный объём намеренно дифференцируется автором афоризма с той или иной целью (художественной, риторической и др.), напр.: Есть времена, есть целые века, В которые нет ничего желанней, Прекраснее тернового венка (Н.А. Некрасов); Одного яйца два раза не высидишь! (К. Прутков); Только влюблённый имеет право на звание человека (А.А. Блок); Что русскому здорово, то немцу смерть; англ. An Englishman's house is his castle; The biter is sometimes bit; It takes two to make a quarrel; Some Like It Hot (movie title); Where ignorance is bliss, tis folly to be wise (T. Gray); бел. Другі баран -- ні «бэ», ні «мя», а любіць гучнае імя (К. Крапіва); Некаторыя пісьменнікі вельмі не любяць, калі кры- тьікі называюць сябе чьітачамі у першую чаргу (В. Каваленка); польск. Niektorzy ludziepozbawieni sq daru widzeniaprawdy (S.J. Lec).

Формальным критерием отнесения данной обобщённой фразы к числу афоризмов является, во-первых, возможность её употребления в речи по отношению к целым классам тех субъектов (объектов, действий), о которых в ней сообщается, а во-вторых, невозможность её использования в спонтанной речи для сообщения об ограниченном множестве и/или единичности субъектов (объектов, действий) без возникновения несоответствия практическому или теоретическому опыту носителей языка (т.е. неразрешимого когнитивного противоречия между смыслом высказывания и пресуппозицией). Напр.: Педагоги обязаны быть терпеливыми (не может употребляться по отношению к определённой, данной группе педагогов без дискурсивных конкрети- заторов -- нашей школы и т.д.); Птичку жалко! (не может употребляться по отношению ко всему классу птички, которых жалко, что отражено в авторском контексте, где киногерой жалеет только ту птичку, о которой услышал в застольном тосте, ему жалко только ту птичку, которая решила полететь к Солнцу и сожгла свои крылья; что подтверждается семантически недискретным использованием крылатого изречения в речи -- как междометия, чтобы продемонстрировать «показную жалость, шутливое сожаление о случившемся (при этом реплика усиливается нарочитым всхлипыванием)» [32. С. 171]); англ. Art is long, life is short (невозможно использовать в речи по отношению к жизни конкретного человека без дискурсивных конкретиза- торов -- He, She, Their и т.д.); бел. Дзеткі падраслі -- хатку растраслі (не может употребляться по отношению ко всему классу дзеткі, имеются в виду только конкретные дзеткі тех, известных участникам речевого акта родителей, чью хатку растраслі; при этом данная фраза содержательно не совпадает с пословицей Дзеткі падрастуць -- хатку растрасуць, которая имеет обобщённо-универсальное значение `Дзеці чым больш растуць, тым больш патрабуюць на сябе выдаткау ад бацькоу'); польск. Gtupia rozmowa niewarta slowa (невозможно сказать по отношению к данной rozmowie без конкретного указания на нее -- Ta, Twoja и т.д.).

Обобщение действительности в афоризмах может сопровождаться образной мотивацией как значений их отдельных лексических компонентов, так и общего значения. При этом отдельные переосмысленные лексические компоненты афоризма могут в своём прямом значении не иметь обобщённого содержания, обозначать конкретные, в том числе единичные, объекты, напр.: Бог не ровно делит (где Бог означает `судьба'); Доброму Савве добрая и слава (где Савва означает `человек'); Молчалины блаженствуют на свете! (А.С. Грибоедов) (где апеллятив молчалины означает `приспособленцы, льстецы, подхалимы, карьеристы и т.п.'); У всякого человека есть внутри его свой Патмос (А.А. Григорьев) (где Патмос означает `божественное откровение, духовное озарение', от Патмос -- остров в Эгейском море, в пещере которого Святому Апостолу Иоанну Богослову открылась воля Божая и явилось Откровение, отражённое в содержании книги Нового Завета «Апокалипсис»); Язык до Киева доведёт (где Киев -- это `место, к которому не знаешь точной дороги'); англ. Every man lor himself, and the devil take the hindmost (где выражение the devil take the hindmost означает `последнему хуже всех'); God is always on the side ol the big battalions (где God означает `победа'); бел. Свабоды бог з неба не скіне (Я. Колас) (где выражение бог з неба не скіне означает `само па сабе не з'явіцца'); Чым за морам віно піць, лепш з Нёмана вадзіцу (где з Нёмана означает `з ракі на Радзіме'); польск. Kazdy kraj ma swoj raj (где raj означает `благодать'); Nie wierz Fortunie, co siedzisz wysoko (J. Kochanowski) (где имя древнеримской богини Fortuna означает `счастье') и т.п.

В случаях, когда в афоризмах (обычно устойчивых и воспроизводимых, прежде всего из числа пословиц) общее значение полностью переосмыслено, их обобщённое значение мотивируется общим прямым значением, которое может сохраняется либо одновременно с переносным значением либо только в их прототипах (свободных высказываниях как аналогов пословиц), напр.: Кашу маслом не испортишь (`1. В прямом значении; 2. Необходимое, полезное никогда не вредит и в излишне большом количестве') [33. С. 141]; англ. Every cloud has a silver lining (`1. У каждой тучки -- серебряная подкладка, т.е. тёмная туча, закрывающая солнце, бывает окружена серебристой светящейся линией, говорящей о том, что солнце всё же есть -- там, за тучей; 2. В любой ситуации, даже самой плохой, можно найти и хорошую сторону, вселяющую надежду') [34. Prov. 171]; бел. Сёрбай юшку, на дне гушча (`Перш чым дасягнеш самага лепшага, важнага, карыснага, трэба перабыць менш прыемнае') [35. С. 212]; польск. Dobre drzewo dobry owoc rodzi (`У хороших родителей и дети хорошие') [36. С. 27] и т.п.