Чешская идентичность: лингвокультурологический аспект (на материале немецкоязычного романа Л. Мониковой "Die Fassade" ("Фасад") и его чешского перевода)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на тему: Чешская идентичность: лингвокультурологический аспект (на материале немецкоязычного романа Л. Мониковой "Die Fassade" («Фасад») и его чешского перевода)

основная образовательная программа магистратуры по направлению подготовки 45.04.01 «Филология»

Исполнитель: Обучающийся 2 курса

Образовательной программы

«Славяно-германская компаративистика»

очной формы обучения

Болдырева Анна Николаевна

Санкт-Петербург 2018

Введение

Современный процесс глобализации охватывает многие стороны человеческой жизни: экономическую, политическую, религиозную, культурную и другие. Этот процесс, черты которого проявлялись уже в эпоху античности, достиг сегодня огромных масштабов. Глобализация предполагает распространение универсальных ценностей, что часто (и порой - справедливо) расценивается как угроза потери национальной, этнической и других видов идентичности. Но самобытность культур является необходимым компонентом современных обществ, так как принадлежность к определённой социальной общности и типу культуры придаёт людям уверенность, формирует чувство безопасности и социальной защищённости.

Потребность в самоидентификации (самой личности, народа, нации) является, с одной стороны, обычной психологической особенностью любого субъекта, и с другой стороны, обусловливается и усиливается процессом глобализации, «посягающим» на эту самую идентичность.

Каждый народ стремится определить собственную идентичность, однако не каждую нацию, этнос можно с легкостью и точно идентифицировать. Так, чешская идентичность, в течение долгого исторического периода находилась под влиянием других идентичностей, немецкой и русской в том числе. Сегодня, с образованием нового, отдельного государства, народ стремится подкрепить свою «индивидуальность» выявлением черт чешской идентичности.

Анализ идентичности может проходить различными путями, и одним из самых продуктивных является лингвокультурологический подход.

Лингвокультурология - наука о взаимодействии языка и культуры - возникла на основании работ В.Гумбольдта, который осознавал тесную связь и взаимовлияние языка и мышления. Возникшая на рубеже веков наука лингвокультурология доказала, что картины мира каждого народа и даже личности отличаются, и выявить эти различия можно с помощью языка: с помощью особой лексики, реалий, концептов, которые используют в речи представители того или иного народа. То, как человек осознает окружающую его реальность и самого себя, и определяет его идентичность.

Исследование чешской идентичности на материале произведений началось сравнительно недавно, однако этот процесс стремительно развивается, в том числе - в сторону анализа текстов, написанных авторами с гибридной идентичностью, т.е. транснациональных произведений. Столкновение двух или более культур в таких текстах делает некоторые их черты более яркими, значимыми, а анализ идентичности - более продуктивным.

Итак, актуальность данной работы обусловлена распространением процесса глобализации, который грозит потерей самобытности и собственной идентичности для многих народов, в том числе для чешского, а также недостаточной изученностью чешской идентичности, которая подвергалась влиянию других культур на протяжении нескольких веков.

Новизна исследования обусловлена, в первую очередь, новизной выбранного для анализа материала. Роман Либуше Мониковой «Die Fassade» и его чешский перевод Яны Зубковой до этого не исследовался в русскоязычных научных кругах.

Так как определение черт культурной идентичности возможно, прежде всего, через язык, целью данной работы является анализ чешской идентичности в русле лингвокультурологии на основе романа Либуше Мониковой «Фасад» и его чешском переводе.

Для достижения поставленной цели были решены следующие задачи:

* Установлена связь между национальной идентичностью и лингвокультурологией;

* Выявлена степень изученности чешской идентичности в русле лингвокультурологического подхода;

* Проанализирован роман Либуше Мониковой «Die Fassade» на предмет наличия лингвокультурологических элементов: мест культурной памяти и иноязычных вкраплений;

* Исследованы элементы чешской идентичности в чешском переводе романа Яны Зубковой.

Актуальность заявленной проблемы подразумевает немалое количество работ, посвященных данной теме и использованных при подготовке к данному исследованию. Так, проблем идентичности и лингвокультурологии касались такие ученые, как М.А. Марусенко, Е.П. Матузкова, Л.И. Гришаева, Л.В. Енина, И.В. Карасик, Е.Н. Катанова, В.В. Красных, В.А. Маслова, В.В. Наумов, Г.П. Пилипенко, М.С. Школова, И. Морозова, Н.Ф. Герман и другие. Среди исследований, посвященных выявлению и изучению чешской идентичности, можно отметить работы М.Ю. Котовой, А.В. Русан, Е.Е. Стефанского и других ученых.

Итак, объектом данного исследования является чешская идентичность, предметом - роман Либуше Мониковой «Die Fassade» и его чешский перевод Яны Зубковой.

Методологическую основу работы составляет анализ теории лингвокультурологии, а также дискриптивный метод исследования.

Структурно магистерская диссертация состоит из введения, в котором раскрыта актуальность выбранной темы, сформулированы цель и задачи исследования; трех глав, первая из которых служит теоретической базой для последующего исследования, а две другие представляют собой непосредственно анализ романа и его перевода; заключения, в котором представлены обобщающие выводы по проведенному исследованию, и библиографии.

чешский идентичность перевод гибридный

Глава 1. Национальная идентичность: лингвокультурологический аспект

1.1. Идентичность и лингвокультурология

Сегодня понятие «идентичность» преимущественно употребляется как общенаучный термин. Даная категория имеет многомерное понятие, используется в области гуманитарного знания в различных смыслах, рассматривается в разных плоскостях, где каждая самостоятельная наука дает свое «изолированное» представление о предмете исследования.

Понятие «идентичность» имеет довольно длительную историю. Вплоть до 1960-х гг. оно имело ограниченное употребление, а введением в междисциплинарный научный оборот термин обязан трудам американского психолога Эрика Эриксона (1902-1994). Он утверждал, что идентичность выступает фундаментом любой личности и показателем ее психосоциального благополучия, включая в себя следующие моменты:

· внутреннее тождество субъекта при восприятии окружающего мира, ощущении времени и пространства, иными словами, это ощущение и осознание себя как уникальной автономной индивидуальности;

· тождество личных и социально принятых мировоззренческих установок -- личностная идентичность и душевное благополучие;

· ощущение включенности Я человека в какую-либо общность -- групповая идентичность. [Эриксон 2006]

Со второй половины 1970-х гг. понятие идентичности прочно вошло в лексикон всех социально-гуманитарных наук. В самом общем смысле понятие идентичности означает осознание человеком своей принадлежности к какой-либо социокультурной группе, что позволяет ему определить свое место в социокультурном пространстве и свободно ориентироваться в окружающем мире.

Необходимость в идентичности определена тем, что каждый человек нуждается в упорядоченности своей жизнедеятельности, которую он может получить только в сообществе других людей. Для этого он должен добровольно принять господствующие в данном сообществе элементы сознания, вкусы, привычки, нормы, ценности и иные средства взаимосвязи, принятые окружающими его людьми.

Сегодня проблемам идентичности посвящаются работы в области политологии (труды С. Хантингтона, Л.А. Фадеевой, М.В. Тлостановой и др.), философии (работы С. Гурина, К.В. Веричевой и др.), культурологии (работы отечественных ученых Ю.В. Бромлея, А.Г. Здравомыслова; зарубежных ученых П. Козловски, Э. Тоффлера и др,), социологии, истории и др. В связи с этим широкое понятие идентичности распадается на более узкие понятия и приобретает, в зависимости от области научного знания, свои специфические черты. Так, в современной науке бытуют такие понятия как «национальная (или этническая) идентичность», «гражданская идентичность», «личностная идентичность», «профессиональная идентичность» и т.д.

В русле нашего исследования, касающегося чешской идентичности, мы, в первую очередь, мы остановимся на понятии «национальная идентичность».

Значение этого термина, используемого как междисциплинарное понятие, «формируется на пересечении национально-исторической, социально-психологической, социокультурной, политико-культурной и других сфер жизни и истории общества» [Гаджиев 2011: 11]. И действительно, даже в повседневном общении понятия «нации», «национальности», которые неразрывно связаны с понятием национальной идентичности, несмотря на свою расплывчатость, поражают широтой смыслового охвата. Так, хотя Новая Философская Энциклопедия [3] даёт довольно скупое определение этому понятию: «широко распространенное в науке и политике понятие, которое обозначает совокупность граждан одного государства как политического сообщества», ассоциативный ряд этого термина намного более широк, и возможно, это является причиной зыбкости определения данного понятия в науке.

Конечно, очень сложно включить в емкое определение все те оттенки смысла, которые ему присущи, особенно, если принимать во внимание тот факт, что не все ученые признают существование такой сущности, как нация. Немецкий историк Т.Моммзен, например, писал так: «Нация - это только фикция, но ее отмена - это утопия» [Батырев 2007]. Расплывчатость определения понятия «нация» в сознании людей отмечал американский социолог В.Бэджгот: «до тех пор, пока нас о ней (нации) не спрашивают, мы пониманием, что это такое, но тотчас же объяснить или определить мы не в состоянии» [Батырев 2007].

Следовательно, то же касается и понятия «национальная идентичность». Американский исследователь индийского происхождения Хоми Баба считает, что «национальная идентичность не имеет под собой никаких иных оснований, кроме духовных, и существует исключительно в форме рассказов и преданий разных народов о самих себе» [Батырев 2007]. Понятие нации, по мнению исследователя, возникло как «недостижимый идеал единства», как нечто эфемерное, мысленное, что отвечает психологической потребности человека иметь перед собой нечто чужое, с помощью которого он может противопоставить себя чему-либо. А в условиях современного мира, не прекращающейся иммиграции и смешения культур, отмечает он, вследствие раскола наций внутри себя исчезают и все намеки на единую национальную идентификацию.

Частично Хоми Баба был прав: национальная идентичность - это ментальная категория, однако это не отменяет её существования. Историческая память, культурные стереотипы, особенности мышления - все эти нематериальные аспекты национальной идентичности влияют на идентичность человека в реальном времени, определяют механизмы его поведения в обществе, и потому от понятия национальной идентичности отказаться невозможно.

Л.А. Кокумбаева даёт такое определение национальной идентичности: это «символическая конструкция, комплекс символов, совокупность которых порождает особого рода ощущения принадлежности к общности» [Кокумбаева 2007:199]. Это определение, однако, требует некоторых дополнений, которые касаются смыслового наполнения этих символов.

Так, К.С. Гаджиев пытается более подробно определить национальную идентичность с помощью её составляющих. «Национальная идентичность складывается из большого числа компонентов: мировоззрение, национальное самосознание и менталитет, национальный характер, историческая память, этнонациональные образы, национальные традиции, мифы, символы и стереотипы поведения и др» [Гаджиев 2011: 12].

Все эти элементы национальной идентичности человек впитывает в себя с самого детства. Это происходит в процессе воспитания, которое принято в данной культуре, и в ходе социализации в обществе. Все особенности национальной культуры, которые окружают человека, традиционные праздники, обычаи, особенности межличностной коммуникации, быт - всё это выстраивает национальную идентичность индивида.

Однако идентифицировать себя не только как личность, но и как члена какого-либо социума можно только с помощью языка, который обеспечивает взаимопонимание в данном социуме. Кроме того язык, тесно связанный с культурой, реагирует на все колебания в жизни общества и является красноречивым отражением национальной культуры.

Проблемы взаимовлияния языка и культуры стали предметом обсуждения еще в начале 19 века. Эта тема затрагивалась немецкими учеными - братьями Гримм, Ф. Шлегелем, а также русскими: Ф.И. Буслаевым, А.Н. Афанасьевым, А.А. Потебней и др.

Однако наибольшую популярность приобрели труды В. Гумбольдта (в первую очередь, «Язык и философия культуры»), в которых была сформулирована мысль о том, что язык есть само «бытие народа», «дух культуры». «В языке мы всегда находим сплав исконно языкового характера с тем, что воспринято языком от характера нации» [Гумбольдт 1985: 242]. Эту идею о неразрывной связи языка и культуры подхватили ученые со всего мира. В конце 19 - начале 20 вв. возникла австрийская школа «WЦRTER UND SACHEN» («Слова и вещи»), поставившая во главу угла конкретное изучение составных элементов языка и культуры и выдвинувшая идею о параллелизме слов и вещей, которые их называют - отсюда и название школы. Эта школа во главе с австрийским ученым В.Шухардтом продемонстрировала важность культурологического подхода во многих областях языкознания, и прежде всего - в лексике и этимологии.

В 20-е годы 20 столетия начало развиваться неогумбольдтианство и как его ответвление - известная школа Сепира-Уорфа, представившего смелую гипотезу лингвистической относительности о том, что язык влияет на мышлением и определяет его. Позже проблем взаимосвязи языка и культуры касались французский этнолог, культуролог и социолог К. Леви-Строс, советские ученые В.И. Вернандский, В.В. Иванов, В.Н.Топоров, польский антрополог Ежи Бартминьский. Также концепция В. Гумбольдта получила развитие в трудах А. А. Потебни, в работах Ш. Балли, Ж. Вандриеза, И. А. Бодуэна де Куртэне, Р. О. Якобсона и других исследователей.

Так, в лингвистике конца XX в. стало возможным принять следующий постулат, который вытекает из достижений русских и зарубежных ученых: язык не только связан с культурой. «Он растет из нее и выражает ее. В то же время язык одновременно является и орудием создания, развития, хранения (в виде текстов) культуры, и ее частью, так как с помощью языка создаются реальные, объективно существующие произведения материальной и духовной культуры» [Маслова 2008: 27].

На основе этой идеи на рубеже тысячелетий возникает новая наука - лингвокультурология - наука, в широком смысле слова, изучающая взаимодействие языка и культуры. Более конкретными предметами этой науки называют безыквивалентную лексику (реалии) и лакуны; мифологизированные языковые единицы, паремии, фразеологию, стереотипы, метафоры и образы языка, стилистический уклад языков, речевое поведение, область речевого этикета, - то есть те элементы языка, которые наиболее ярко отражают культуру определенного социума. [Маслова 2008: 36] Однако на самом деле при должном обосновании предметом лингвокультурологии могут быть любые проявления языковой системы. Все языковые элементы, являющиеся уникальными для народа, отражают национальную самобытность социума через языковую картину мира.

Языковая картина мира - это воспринятая с помощью языка действительность, окружающая человека. Так как каждый язык самобытен и уникален, он по-своему концептуализирует действительность, вследствие чего каждая национальная языковая картина мира рождает собственные концепты.

Культурные концепты - важнейшая составляющая языковой картины мира - «представляют собой базовые единицы картины мира, обладающие экзистенциальной значимостью как для отдельной языковой личности, так и для лингвокультурного сообщества в целом» [Маслова 2008: 51]. Часто это абстрактные понятия: честь, гостеприимство, любовь, время; однако нередко в концепт перерастают и конкретные понятия: дом, цветок, корабль.

Культурные концепты возникают в сознании народа как реакция на определенные исторические события, как отражение того или иного традиционного уклада и обычаев, и несомненно находят свое отражение в языке. Сегодня исследования национальной концептосферы являются предметом исследовательских усилий представителей целого ряда гуманитарных наук, в т.ч. филологических.

Тот факт, что язык хранит в себе некую культурную память, является отражением культуры народа, его языковой картины мира, даёт нам право утверждать, что лингвокультурология предлагает весьма продуктивные методы и является весомой опорой для изучения национальной идентичности. Это подтверждается и появлением в современной науке такого термина как «лингвокультурная идентичность», под которой понимается «…образ самого себя, слитый с культурой (языком, как ее частью), в целостном восприятии действительности индивидом» [Герман 2009:6]. Она устанавливается на основании принятия человеком соответствующих культурных норм и образцов поведения, ценностных ориентаций и языка, через самоотождествление себя с ценностями и нормами, исторически сложившимися в культуре и усвоенными субъектом в процессе социализации.

Значение лингвокультурной идентичности в межкультурной коммуникации состоит в том, что она обеспечивает субъекту коммуникации определенные устойчивые качества, благодаря которым те или иные культурные явления и особенности использования языка иноязычным коммуникантом вызывают у него чувство симпатии или антипатии, осознание приятия или неприятия, определения его в категорию «своего», «другого» или «чужого».

Вступая во взаимодействие с индивидом из другой культуры, каждый субъект коммуникации продолжает использовать модели поведения, принятые в своей культуре, следовательно, идентификация достигается через проникновение в смыслы другой культуры, сопоставление их со смыслами своей культуры, и таким образом понимание ценности и своеобразия, как своей культуры, так и культуры другой. В первую очередь это происходит посредством языка, с помощью которого люди передают и воспринимают основную массу жизненно важной информации, и получают возможность взглянуть на мир глазами носителей этой культуры, т.е. проникнуть «в образ мышления нации, в ее способ видения мира» [Корнилов 2003: 78].

Исследование идентичности индивида в русле лингвокультурологии подразумевает обращение к текстам, как к главному, наглядному отражению языковой стихии в обществе. Рассматриваются тексты любой направленности и жанра, в том числе большую роль в анализе лингволькультурологической самобытности общества играют художественные произведения.

1.2. Проблемы идентичности в художественной литературе

Несмотря на то, что понятие идентичности пришло в научный дискурс из психологии, сама проблема идентичности зародилась намного раньше. Проблемам идентичности в философском аспекте посвящали свои труды античные философы (в том числе Аристотель, Платон, Плотин, неоплатоники), а также деятели искусства, пытающиеся через живопись, литературу, музыку познать глубинные механизмы самоидентификации, обозначить проблемы, связанные с нею, или просто поделиться своим пониманием и оценкой идентичности. Так как идентичность является «универсальной константой человеческой цивилизации» [Кокумбаева 2007:198], проблемы идентичности не могут потерять своей актуальности и потому по сей день находят свое отражение и в литературе.

Исследователи идентичности сквозь призму художественного произведения порой сталкиваются с сомнениями в том, что литература может служить надежным источником для исследования национальной идентичности, так как действительность в любом произведении искусства увидена глазами автора. Восприятие окружающего мира окрашено его чувствами и эмоциями, его миропониманием и философией, и это лишает картину мира объективности и достоверности.

М.К. Попова в своей статье доказывает, что хотя литература и не обладает объективностью в строгом, естественно-научном смысле, она, тем не менее, может считаться надежным источником в изучении проблемы национальной идентичности, так как обладает своей «собственной, особой, художественной достоверностью и своей особой объективностью» [Попова 2001:46].

Исследовательница предлагает три аргумента в пользу анализа национальной идентичности с помощью художественной литературы.

Во-первых, каждое литературное произведение является продуктом работы авторского сознания, которое помимо индивидуальных черт обладает чертами национальной идентичности. Художественное произведение всегда несет в себе отпечаток культуры автора, так как он всегда является частью социума, этноса. Можно сказать, что элементы национальной культуры, наполняющие понятие идентичности, представлены в тексте через призму авторского сознания, отчего они приобретают некоторые специфические черты, но не теряют в целом своей объективности и значимости.

Во-вторых, литературу можно рассматривать как материал для изучения проблемы национальной идентичности, поскольку многие писатели намеренно изображают эту проблему в своих произведениях и «предлагают различные модели межкультурной коммуникации». Характер таких моделей, как правило, обусловлен идеями и представлениями той национальности или этнической группы, к которой принадлежит автор, его философской или мировоззренческой позицией» [Попова 2001:46].

В-третьих, национальная идентичность может выражаться через систему художественных средств, используемых автором. «Будучи рассмотрена и проанализирована как целостность, такая система, безусловно, дает объективную информацию о действительности» [Попова 2001:47].

Художественные произведения, в которых проблема идентичности не поставлена во главу угла, в которых не прослеживается дихотомия «своего» и «чужого», несмотря на это, представляют собой интересный материал для исследования. В таких произведениях национальная идентичность автора проявляется неосознанно, автоматически, и потому является, возможно, даже более интересным материалом для исследования.

С точки зрения литературоведения, в произведениях такого типа продуктивным является выделение и рассмотрение наиболее значительных национальных концептов, отраженных в художественном мире автора.

Изначально термин «концепт» пришел в науку из логики, затем обосновался в философии, социологии, психологии и других науках, в каждой из которых определяется по-своему. Однако в широком смысле слова концепт представляет собой «некие идеальные, абстрактные единицы, которыми человек оперирует в процессе мышления» [Смирнова 2010: 90]. Культурологический подход определяет понятие концепта как «сгусток культуры в языковом сознании человека» [Самситова 2012:1530]. Ю.С. Степанов в книге «Константы. Словарь русской культуры» даёт такое определение культурологическим концептам: «Концепты - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее... Концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт - основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [Самситова 2012: 1530].

Определение культурологического концепта схоже с определением концепта лингвокультурологического с той лишь разницей, что внимание лингвокультурологии направлено не только на сам концепт, идею, но и его словесное выражение. И.Н. Мерзлякова отмечает, что «концепт тесно связан с ассоциативным пространством имени, в нем проявляясь» [Мерзлякова 2008: 38].

О концепте в лингвокультурологии писали такие ученые как В.И. Карасик, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов и др. На основании их работ были выявлены специфические черты лингвокультурного концепта, такие как ментальность, акцентированность на ценностном компоненте, возможность существования концепта как в индивидуальном, так и в коллективном сознании, «включение помимо «ценностного» компонента фактуального и образного элементов» [Карасик 2004: 98].

Несмотря на то, что понятие концепта определяется учеными по-разному, его значимость для жизни человека, общества, нации не подвергается сомнению. Ученые сходятся во мнении о том, что концепты являются неотъемлемой, базовой частью языковой картины мира, а, значит, и национальной идентичности. И.Н. Мерзлякова так подытоживает свою статью: «Концепты ментально объединяют членов национально-лингвокультурного сообщества, а потому имеют большое значение для понимания национального менталитета» [Мерзлякова 2008: 39].

Включение в текст произведения определенных культурных концептов может быть неосознанным, однако нередки случаи намеренного использования концептов в произведении. В таком случае они могут служить для создания целого ряда образов, связанных с актуальными для современности проблемами и явлениями, и раскрывать изменения в осознании носителями культуры этих концептов.

Об этом пишет, например, С.В. Кончакова в своей кандидатской диссертации «Проблема национальной идентичности в позднем творчестве Ч. Диккенса» в связи с национальными английскими концептами «дом», «джентльмен» и др. В произведениях Диккенса, по мнению исследовательницы, происходит некоторое переосмысление базовых концептов в связи с определенными историческими событиями, описанными в романах (эскалацией имперского строительства в эпоху правления королевы Виктории). Например, «базовое представление о доме размывается и дробится, вследствие чего наряду с традиционным для английской литературы образом дома как крепости и дома -- домашнего очага конструируются его художественные вариации: дом-лодка (корабль), дом разбитых надежд, дом на крыше, кукольный дом, дом -- собор» [Кончакова 2011:168].

Проблемам поиска национальной идентичности в русской литературе посвящена монография под научным руководством Т.Л. Рыбальченко «Проблемы национальной идентичности в русской литературе ХХ века» [«Проблемы национальной идентичности…»], в которой рассмотрены некоторые аспекты русской идентичности в произведениях таких авторов, как М. Булгаков (рассматриваются концепты «дом» и «город» в романе «Белая гвардия», а также отражение славянской мифологии в фантастических повестях и романе «Мастер и Маргарита»), В. Андреев (рассматривается «русский субстрат» как основа поэзии и прозы автора), А. Адамович, В. Сорокин и др.

Художественные произведения, в которых проблема идентичности вводится автором явно, эксплицитно, порой посредством фабулы, часто обнаруживают в себе дихотомию «свое - чужое». Собственная национальная идентичность выстраивается как противопоставление другому типу сознания, другой картине мира, и это часто подчеркивается в произведении выраженным или скрытым сравнением собственной нации с другой.

Среди зарубежных, известных русскому читателю авторов, ставивших своей задачей открыто осветить в произведении проблему национальной идентичности, вслед за В.В. Меняйло, можно выделить Дж. Фаулза и Дж. Голсуорси - авторов, использовавших в своих произведениях язык как критерий для разграничения двух противоборствующих миров. Противопоставление английского и американского сознаний, прослеживающееся в романах Фаулза, и разрыв между английской и иноязычной культурой в романах Голсуорси, подробно проанализированы в работе В.В. Меняйло [Меняйло 2016]. Обращение этих авторов к теме идентичности можно определить как следствие кризиса национальной идентичности, который переживала и переживает английская нация из-за мирового распространения английского языка и возникновения его американского варианта. Это объясняет и столь пристальное внимание авторов к языку в названных произведениях.

В настоящее время кризис идентичности переживает и итальянская нация: «кажется, ни одна страна мира не выпустила столько книг, посвященных рефлексии собственной идентичности» [Быстрова 2015: 54].

Это находит свое отражение и в художественной литературе: итальянская классика по данной тематике - книга Луиджи Барцини «Итальянцы», выпущенная впервые в 1954 году, переиздаётся и по сей день; среди современных авторов, касающихся проблемы идентичности Быстрова отмечает Джузеппе Дженну, в произведениях которого «одним из главных выразительных средств для передачи идеи распада итальянского общества становится язык романа» [Быстрова 2015:53].

Немецкая идентичность переживает новое становления после долгого разделения страны на две части, чему посвящены труды в самых разных областях науки: социальной, политической, психологической; кроме того кризис немецкой идентичности изучается и в связи с современной мультикультурной ситуацией в Германии. Например, весьма иронично касается проблемы немецкой идентичности современный автор Д. Кельман в романе «Измеряя мир» [Прощина 2011].

Проблемы идентичности рассматриваются также в ирландской (произведения Х. Гамильтона), американской (романы Ф.С. Фицджеральда, новеллы Дж. Гришэма, произведения Г. Штайн), латино-американской (период «нового латиноамериканского романа»: М.А. Астуриас, А. Карпентьер, Г. Гарсиа Маркес, Ж.Амаду, Х.Кортасар и др.) и в других литературах.

Не обошли проблемы поиска идентичности и славянский мир. Славянские нации пребывают в поисках собственной идентичности после знаковых событий на рубеже 80-90-х гг. 20 века, и этот процесс не останавливается до сих пор: современная политическая ситуация дала толчок к созданию новых национальных мифов и пересмотру собственной национальности. Здесь нельзя не упомянуть недавнее исследование М.А. Марусенко [Марусенко 2017], который рассматривает проблемы идентичности в не только постсоветских странах, но и в странах ЕС.

К современным исследованиям в области идентичности славянских стран относится также работа Пилипенко [Пилипенко 2017], посвященная языковой и этнокультурной ситуации воеводинских венгров, где идентичность рассматривается с лингвистической, исторической, этнографической и антропологической точек зрения; сборник статей об идентичности и проблемах перевода художественной литературы под редакцией словацкой исследовательницы Иваны Гостовой [«Identity and Translation Trouble» 2017] и другие.

Русская культура, также немало потерявшая после распада СССР, тоже не избежала кризиса идентичности, что отражается в произведениях современных авторов (например, романы З. Прилепина, В. Пелевина) и современных исследованиях.

Стоит отметить, что намеренное обращение авторов к проблемам идентичности происходит, в первую очередь, в кризисные периоды нации: либо при угрозе национальной идентичности (что происходит и сейчас вследствие повсеместной глобализации), либо при смене ценностной парадигмы внутри национальной культуры. Таким образом, авторы либо стремятся сохранить собственную национальную идентичность, дать толчок к её возрождению, либо пытаются отразить изменения в национальном самосознании.

Принимая во внимание количество исследований и художественных произведений, касающихся поиска идентичности, нельзя не вспомнить слова С. Хантингтона о глобальном характере кризиса идентичности:

«Японцы никак не могут решить, относятся ли они к Азии (вследствие географического положения островов, истории и культуры) или к западной цивилизации, с которой их связывают экономическое процветание, демократия и современный технический уровень. Иранцев нередко описывают как «народ в поисках идентичности», теми же поисками увлечена Южная Африка, а Китай ведет «борьбу за национальную идентичность» с Тайванем, поглощенным «задачей разложения и переформирования национальной идентичности». В Сирии и в Бразилии налицо, как утверждают аналитики, «кризис идентичности», Алжир переживает «разрушительный кризис идентичности», в Турции упомянутый кризис вызывает непрекращающиеся споры касательно национальной идентичности, а в России «глубочайший кризис идентичности» воскресил конфликт ХIХ столетия между западниками и славянофилами - противники никак не могут договориться, европейская ли страна Россия или все-таки евразийская» [Хантингтон 2004:36]. Мексика, Германия, Великобритания и США, по мнению ученого, и это подкрепляется наличием современной художественной литературы, посвященной данной теме, также не смогли избежать этого кризиса. «Иными словами, кризис национальной идентичности наблюдается повсеместно, то есть носит глобальный характер» [Хантингтон 2004:36].

Художественная литература, позволяющая себе в отличие от научных работ, высокую степень эмоциональности и оценочности, резко реагирует на происходящие в обществе изменения. И она предлагает еще один способ отражения проблемы идентичности. Художественный мир произведения являет собой сложную систему, элементы которой также могут отражать национальную идентичность автора. Среди художественных средств, особенно важных для анализа идентичности, вслед за М.К. Поповой, можно выделить:

· топос,

· тропы,

· символику,

· художественные детали.

Эти элементы художественного произведения обладают своей литературной историей и памятью, которые восходят к национальным особенностям того или иного народа.

Интересный пример приводит М.К. Попова для иллюстрации своеобразия использования художественных деталей в художественных произведениях. Так, «перечисление пород рыб, которые ловили жители Британии, в рыцарском романе “Хавелок-датчанин”» становится выражением островной психологии автора. [Попова 2001:47]

А, например, для русской литературы характерны темы разлученных влюбленных, коллизии долга и чести; художественные приемы часто вдохновляются природой (интересно сравнить эмоционально наполненный образ берёзы в русской художественной литературе и более строгие образы липы или тополя в сербской).

Сегодня, по мнению Н.Н. Стариковой, в славянских странах происходит «перезагрузка» идентичности; этносы пытаются заново определить своё «я», своё место в мире. Этот процесс, начатый в конце 20 века, продолжается и по сей день. Чешский прозаик Иржи Кратохвил в начале 1990-х так писал о произошедших изменениях: “По прошествии долгого времени чешская литература (оговорюсь, так же, как и словацкая, хорватская, словенская и даже польская) … свободна и избавлена от всех общественных обязательств и народных чаяний, … с наслаждением презирает все идеологии, миссии, служение народу или кому-нибудь еще” [Старикова 2009: 197].

Эпоха глобализации стала для славянских литератур толчком к возвращению осознания собственной национальной идентичности, что часто происходит «через отрицание стандартизации и насаждаемого культа потребления, через возвращение к прошлому нации с осознанием себя ее частью» [Старикова 2009: 199].

Очевидно, в сознании большинства славянских прозаиков по-прежнему живы классические традиции национальных литератур. В основе их творческой самореализации часто стоит поиск «синтеза новейших техник письма с традиционной поэтикой, с индивидуальным и национальным материалом. Авторы идентифицируют своих героев в региональном, европейском и мировом пространстве, отражаются черты их национального характера, пытаясь найти “свое” и соотнести его со всеобщим, «чужим». [Старикова 2009: 198].

По мнению исследовательницы, в литературе 21 века отражается опыт современного славянина, который переживает кризис идентичности вследствие распространяющейся глобализации и «дает нам представление о противоречиях, присущих человеку эпохи глобализации, который ощущает себя одновременно гражданином мира и уроженцем конкретного края, говорящим на своем языке и обладающим собственной исторической памятью» [Старикова 2009: 199].

1.3. Гибридная идентичность и транснациональный роман

Термины «гибридная идентичность» и «транснациональный роман» являются в современной науке сравнительно новыми понятиями. Их появление и распространение - закономерное следствие современных мировых процессов, и прежде всего, глобализации.

Одним из первых к феномену «гибридности», «гибридной идентичности» в культуре обратился американский ученый Эдвард Саид. Его идеи отражены, в первую очередь, в книге «Ориентализм», однако многие его работы хотя бы косвенно посвящены этой теме. «В своих критических работах Саид рассматривает культурные каноны запада, раскрывает роль знаний в установке европоцентристской гегемонии и стандартизации культурных стереотипов в эпоху постмодерна» [Кравинская 2015:45]. Интерес к гибридной идентичности этого ученого неслучаен: доподлинно известно его арабское происхождение, и несмотря на обширную научную деятельность в Америке, в Колумбийском университете, он не обделял вниманием культуру и науку на своей родине.

Чуть позже идею о гибридности подхватил индийский ученый Хоми Баба. В своей работе он высказался о гибридности, как о закономерном явлении современного мира. Скоро, по мнению Хоми Бабы, концептуализация мировой культуры будет основываться не на мультикультурализме и разнообразии культур, а именно на гибридности - на соединении различных черт в одном пространстве. [Bhabha 2004] По мнению ученого, национальная культура в чистом виде сегодня практически не встречается. В любой культуре, в результате исторических событий, обязательно находятся сегменты других культур, что порождает феномен гибридности. «Любая культура, как утверждает вслед за Элиотом Х. Баба, это всегда сложное соединение разнородных частей, культурный гибрид, обладающий тем, что можно назвать культурным «многоголосьем» [Дробышева 2010:110]. Смешанную идентичность, которую рождает современный межкультурный мир, Хоми Баба определяет как «гибридную» или «текучую».

В эпоху глобализации отличительными чертами идентичности становятся динамизм и нестабильность. С одной стороны, это дает возможность выбора среди широкого круга идентичностей, обретения сугубо индивидуального «я», а не искусственно навязанного традицией. С другой стороны, утрата четкого чувства идентичности приводит к ее фрагментации. Поэтому британский культуролог подчеркивает, что нужно говорить не об идентичности как о чем-то законченном, а об идентификации, рассматривая ее как постоянный процесс [Hall 1996: 119-125].

Проблема гибридности, столь насущная в современном мире, «ставится на повестку дня как в классической филологии, так и в многочисленных междисциплинарных исследованиях, проводимых в последнее время на стыке лингвистики, этнологии, этнографии, психологии, философии» [Толкачев 2013: 178]. Так, например, феномен «гибридного языка», исследуемый одновременно лингвистикой, психологией и лингвокультурологией, сегодня вызывает в научных кругах особенный интерес, что объясняется широким распространением этого феномена в сети.

Е.А. Туманова в статье «Русская германистика» [Туманова 2013: 39-47] даёт широкий обзор изученности «гибридности» немецкого языка. Исследования проводятся в основном в области лексических изменений, однако отдельные работы посвящаются и другим аспектам, например, паремиологии.

Стоит отметить, что исследования в области гибридности в немецких научных кругах очень продуктивны, что объясняется непрекращающимся потоком в страну эмигрантов.

Исследования в области мультикультурализма доказывают, что «гибридная идентичность» - это не просто смешение двух или нескольких культур. Это всегда переосмысление культурных элементов и их взаимовлияние. Это сложный, многогранный процесс, изучение которого позволяет под другим углом взглянуть на культуру, нацию и идентичность в целом. «Гибридность, пишет С.П. Толкачев, - это не всегда стирание традиции, хотя такое со временем может случиться. Данный феномен олицетворяет, скорее, вбирание одной традиции другими» [Толкачев 2013: 179].

Феномен гибридной идентичности имеет свое отражение в художественной литературе. С.П. Толкачев называет писателей-эмигрантов, носителей гибридной идентичности, - «писателями-мультикультуралистами», а произведения, которые они создают - «мультикультурной литературой». Главной особенностью творчества современных писателей-мультикультуралистов, по мнению ученого, «становится многослойная гибридизация, и прежде всего, стилевая». Всякий намеренный стилистический гибрид, по М.М. Бахтину, «в известной мере диалогизован. Это значит, что скрестившиеся в нем языки относятся друг к другу как реплики диалога; это -- спор языков, спор языковых стилей» [Бахтин: 439].

Это особенно ярко отражается в произведениях, которые включают в себя иноязычные языковые вкрапления. Термин «иноязычное вкрапление» был введен А.А. Леонтьевым и получил дальнейшую разработку в работе С. Влахова и С. Флорина «Непереводимое в переводе», где они определяют данное явление как «слова и выражения на чужом для подлинника языке, в иноязычном их написании или транскрибированные без морфологических или синтаксических изменений, введённые автором для придания тексту аутентичности, для создания колорита, атмосферы или впечатления начитанности или учёности, иногда - оттенка комичности или иронии» [Влахов, Флорин 2009: 262].

Проблематике иноязычных вкраплений посвящаются работы отечественных и зарубежных исследователей, таких как: P. Mareљ, M. Hrdliиka, Ю.Т. Листрова, Г.П. Пилипенко, А.В. Русан, С.И. Манина, Т.М. Метласова и др. Роль иноязычных вкраплений в тексте продолжает изучаться, а их особая роль в транснациональных романах не раз подчеркивалась исследователями.

Изучение иноязычных вкраплений - один из путей анализа идентичности в художественной литературе. Наряду с ним находится изучение т.н. «мест памяти» (термин Пьера Нора) - элементов наследия национальной памяти того или народа. К таким местам относятся далеко не только географические места и памятники, но также различные праздники, эмблемы, культурные деятели - в общем, все элементы культуры, духовные и материальные, наполненные особым символизмом и сохранившиеся сквозь время. Эти места культурной памяти призваны создавать и поддерживать представления общества о самом себе, и несмотря на свою высокую значимость, и наполнение может меняться со временем, как и отношение к ним.

Анализ мест культурной памяти в гибридном романе часто связан с изучением иноязычных вкраплений, так как именно место культурной памяти нередко представлены в тексте романа на другом языке, что и оказывает на их особую значимость.

Произведения, написанные авторами с гибридной идентичностью, определяются в науке и как «транснациональные». Это определение кажется нам более удачным, так как оно передаёт особую природу произведения: не просто смешение культур, а феномен переходности, взаимовлияния, зыбкости.

Именно такое определение использует в своей статье М.Ю. Котова, раскрывая типологию транснационального романа. В её докладе «О типологии транснационального романа славянских авторов» поставлена цель подойти к классификации таких произведений. Транснациональная проза в этом докладе понимается как проза, написанная автором с гибридной идентичностью. «Авторы рассматриваемых в докладе транснациональных художественных произведений разными путями пришли в литературу, например, в результате: 1) вынужденной эмиграции (Д. Конрад, Ч. Милош, Й. Шкворецкий, Л. Мнячко, Й. Груша, М. Кундера), 2) добровольной экономической эмиграции (В. Каминер, К. Петровская), 3) как дети эмигрантов, не знавшие исторической родины (М. Левицкая, С. Левичаров)» [Котова 2016: 456-457]. И именно эти факты порождают различные типы транснациональных произведений.

Еще одним важным исследованием, посвященным анализу транснациональных романов и гибридной идентичности в литературе славянских стран, является коллективная научная монография «Сегменты идентичности в творчестве зарубежных славянских писателей». По структуре эта работа представляет собой восемь глав, каждая из которых посвящена отдельному писателю и проявлению его идентичности в его произведениях. Глава о польско-английском писателе Дж. Конраде написана доцентом О. В. Раина; главы о словенском писателе И. Цанкаре (J. Cankar), немецко-словенской писательнице А. Карлин (A. Karlin) и сербской писательнице И. Секулич (И. Секулиh) -- доцентом А. Г. Бодровой; глава о польском писателе Ч. Милоше (Cz. Miіosz) -- профессором Е. Е. Бразговской; глава о словацком писателе Л. Мнячко (L. Mтaиko) -- доцентом В. С. Князьковой; главы о чешско-канадском писателе Й. Шкворецком (J. Љkvorecky) и англо-украинской писательнице М. Левицкой (M. Lewycka) -- профессором М. Ю. Котовой. «Выбор объекта каждой главы определен несколькими факторами, в том числе: этнической принадлежностью авторов исследуемых произведений к одной из славянских стран; их добровольной или вынужденной эмиграцией/миграцией на Запад; раскрываемой в их творчестве проблематикой своего -- чужого -- «Другого» (как объекта молодой междисциплинарной науки имагологии). Целью данного научного исследования было описать особенности самоидентификации нескольких писателей-эмигрантов разных эпох, чье происхождение связано с различными славянскими странами -- Польшей, Сербией, Словакией, Словенией, Украиной и Чехией» [«Сегменты идентичности…»: 4].

В Германии проблемы транснациональной литературы также не обходятся стороной. Сложная миграционная ситуация породила немало исследований в области гибридной идентичности, более того, в немецком научном обществе некоторое время (середине 20 века) было широко распространено такое явление как «Gastarbeiterliteratur» - то есть литература, написанная рабочими из других стран про них же самих.

В диссертации P. Photong-Wollmann «Literarische Integration in der Migrationsliteratur anhand der Beispiele von Franco Biondis Werken» (рус. «Литературная интеграция в литературе мигрантов на примере произведений Франко Бионди») даётся оценка изученности феномена гибридной идентичности в литературе. Так, например, указывается, на существовании в немецком журнале «Zeitschrift fьr Literaturwissenschaft und Linguistik» целого раздела, посвященного литературе мигрантов; даётся краткий обзор исследований таких ученых, как Анна Пикарди-Монтесардос, Вольфганг Риманн, Хаймке Ширло, Моника Фредеркинг, Хартмут Хайнце, Ульрике Ригс, Хорст Хаммс, Хайди Рёш, Джино Челлино и др.

Итак, проблемам гибридной идентичности посвящено немало работ, чем легко обосновать актуальность данной темы; сегодня появляются исследования на тему «турецко-немецкой идентичности», «арабо-американской идентичности», «китайско-американской идентичности» и др. Гибридная идентичность становится предметом исследования и в области филологии: богатую почву для анализа представляют транснациональные романы.

Исследования транснациональных романов приближают ученых к пониманию иной национальной идентичности, иного менталитета и иных культурных особенностей и становятся в последнее время всё интенсивней; в отечественной науке к ним относятся работы Т. П. Остапчук, М.Ю. Котовой, Е. Е. Бразговской, А. Г. Бодровой, В. С. Князьковой, О. А. Наумовой, А. В. Русан и др.

Изучение культуры сквозь призму идентичности и посредством лингвокультурологического анализа является особенно интересным в романах, написанных авторами с гибридной идентичностью (таких, как В.В. Каминер, М. Левицкая, А. Карлин и др.), так как «столкновение культур» в тексте может порой раскрывать самые яркие особенности национальной культуры и самосознания.

1.4. Поиски чешской идентичности в художественной литературе

Изучение чешской идентичности сквозь призму художественных произведений началось сравнительно недавно, однако проблема поиска чешской идентичности не нова и не покидала чешскую нацию в течение многих столетий. Это обуславливалось, в первую очередь, непростой исторической ситуацией Чехии, которая долгие века подвергалась культурному влиянию других стран: Германии и России, что отразилось в культуре Чехии, в том числе, в языке.

Потому понятие «чешскости» долгое время оставалось весьма зыбким, расплывчатым. Для исследования чешской идентичности это понятие является одним из основополагающих, и, чтобы понять, что оно включает в себя, необходимо в первую очередь обратиться к явным свидетельствам об этом самих чехов, к письменным источникам, в которых даётся определение этнониму «чех» и его производному «чешский».

В статье М.Ю. Котовой «Самопознание и самоощущение чеха в творчестве Йозефа Шкворецкого» [«Сегменты идентичности…»: 103] представлена подборка таких определений из хрестоматии по истории чешской философии, подготовленной Я. Кукликом и Й. Гасилом для иностранных студентов-богемистов Карлова университета. В представленной выборке заметно стремление чешского народа быть воспринятым как отдельная нация, в то же время материал осветил проблему влияния немецкой культуры на чешскую и указал на немаловажную роль языка в становлении чешской идентичности.

Анализ выборки показывает, что чешская культура, тесно связанная с немецкой вследствие исторических событий, стремится отгородиться от немецкой культуры. Так, известный чешский политический деятель, публицист, поэт К. Гавличек-Боровский подчеркивал«…если мы не хотим, чтобы о нас можно было сказать, „что мы те же немцы, только говорящие по-чешски“, нашей главной заботой должны стать поиски того, что когда-либо характеризовало или частично еще сегодня характеризует нашу национальность» [«Сегменты идентичности…»: 105].

В то же время, «английский богемист и словакист Роберт Пинсент, балансируя между филологией и политологией, дискутирует о правомерности самого существования терминов «Славия» и «славянство». В полемике с авторами идеи славянской взаимности Яном Колларом и Павелом Шафариком Р. Пинсент и его последователи сосредоточены на доказательствах искусственности самого геополитического термина «Славия» и утопичности теории славянской взаимности, развитой в трудах чешских наивных романтиков ХIХ в.» [«Сегменты идентичности…»: 106].

Исходя из вышесказанного, следует отметить, что такое стремление чешской культуры к полной, даже резкой обособленности говорит о сильном желании нации наконец выйти из тени иной, «чужой» культуры, осознать себя как единство и быть воспринятым как отдельная, самобытная нация.

Этот процесс отражается и в искусстве. Кто как ни писатели, художники или музыканты наиболее тонко и эмоционально чувствует состояние своего народа?

Исследователи чешской идентичности в области литературоведения и лингвокультурологии обращаются, в первую очередь, к чешским произведениям 19-20 вв., что связано с завершением в середине 19 века процесса национального чешского возрождения. Основной задачей руководителей этого процесса было повышение чешского языка снова до уровня языка учёных и пробуждение в людях чешского национального сознания. Среди деятелей национального чешского возрождения наиболее известны Йозеф Добровский, Йозеф Юнгман, Йозеф Каетан Тыл, Карел Гинек Маха, Вацлав Матей Крамериус, Божена Немцова, Франтишек Владислав Гек, Карел Яромир Эрбен, Ян Эвангелиста Пуркине, Ян Сватоплук Пресль, Франтишек Палацкий, Франтишек Мартин Пельцль, Франтишек Ладислав Ригер, Ян Православ Коубек, Франтишек Ладислав Челаковский.