"Свое" и "чужое" в когнитивно-дискурсивном пространстве русской фраземики

Присутствие инокультурного компонента в языковой картине мира не влечет за собой качественных изменений лингвокультурного ядра, а лишь свидетельствует о непрерывном процессе межкультурной коммуникации, о вхождении данной языковой культуры в единое мировое лингвокультурное пространство.

Национально-специфический компонент как ядро национальной культуры обеспечивает отражение культурных реалий в национальной картине мира и, как результат, их фразеологическую вербализацию. Так, наличие в русской культуре таких обиходных предметов, как щи и лапти, соответствует национальному представлению о щах как традиционном блюде русской кухни и лаптях как простой крестьянской обуви. Данные этнографические знания являются когнитивной базой функционирования, например, просторечных фразем лаптем щи хлебать - `о чьей-л. некультурности, отсталости' и лапти плести - `неумело делать что-л.; путать', а также устаревшей фраземы попасть как кур во щи - `попасть в неожиданную беду, непредвиденно оказаться в неприятном положении'.

Что касается универсальных и инокультурных составляющих национальной культуры, то они отображаются соответствующим образом (схема 2). Например, к универсуму можно отнести голубя, который имеет символику со сходной интерпретацией в разных культурах. Так, голубь в изображении Пабло Пикассо, являвшийся эмблемой I Всемирного конгресса сторонников мира в Париже и Праге (1949), становится символом мира. Отсюда - получившее популярность выражение голубь мира - публ. `символ мира и социального благоденствия'. Ср.: нем. Friedenstaube, фр. colombe de la paix.

Схема 2. Движение и отражение структурных компонентов культуры в картине мира и языковой картине мира

Связав понятия национального, этнокультурного с понятием "своего", а понятия инокультурного с понятием "чужого", определяем следующий этап корреляционного анализа в рамках разработанного нами метода как культурно-когнитивную интерпретацию процессов отражения элементов "своей" и "чужой" культуры в языковом сознании и фразеологической семантике.

Процесс интеграции национального и инонационального наблюдаем при анализе фраземы Северная Пальмира - `название Санкт-Петербурга'. Образным основанием данной единицы, функционирующей для номинации одного из объектов русского ("своего") мира, является инокультурный топоним - Пальмира, город в Сирии, основанный царем Соломоном в оазисе бесплодной пустыни в I тысячелетии до н.э. Русские поэты начали сравнивать Петербург, построенный на пустынных невских берегах, с великолепной Пальмирой в середине XVIII века. Название Северная Пальмира, по свидетельству Д.В. Григоровича, первым употребил Ф.В. Булгарин, издававший газету "Северная пчела".

Итак, понятия "национальная культура", "национальная картина мира" и "фразеологический фрагмент национальной языковой картины мира" представляются взаимосвязанными по особенностям трансформации и отражения предметов и реалий культуры, носящих универсальный, национальный или инокультурный характер, в сознании представителей русской культуры, в характере их мировидения и миропонимания, а следовательно, в специфичной вербализации. Особое место в общей структуре национальной культуры и национальной языковой картины мира, объективированной фразеологическими знаками, занимает инокультурный фрагмент как точка пересечения "своей" и "чужой" культуры сквозь призму "своего" и "чужого" языка.

Во второй главе "Культурно-когнитивная парадигма исследования категории “Свое / Чужое" в русской фраземике" описаны фраземы с различным структурно-семантическим соотношением культурного, этнокультурного и инокультурного компонентов, представлена типология этно - и инокультурных знаков косвенно-производной номинации, выделены когнитивные признаки, формирующие оппозицию "Свое / "Чужое", и уровни их фразеологической объективации.

Необходимым условием проведения корреляциооного анализа когнитивно-дискурсивного пространства русской фраземики является дифференциация содержания понятий "культурный компонент", "этнокультурный компонент" и "инокультурный компонент" в их соотношении с соответствующими семами фразеологического значения.

Среди фразем, содержащих культурную информацию, выделяются (1) фраземы с интеркультурным компонентом, то есть единицы интернациональной фразеологии, принадлежащие к общеэтимологическому фонду ряда языков (бросать / бросить камень в кого-то, золотая середина, плыть по течению и др.), (2) фраземы с этнокультурным компонентом, то есть единицы, структурно-семантические характеристики которых обусловлены национально-культурными особенностями (прописать ижицу, пошла писать губерния, рожки да ножки и др.), а также (3) фраземы с инокультурным компонентом, то есть определенным образом связанные с "чужой" культурой (загадка сфинкса, нет мира под оливами, финский ход и др.).

Под инокультурной фраземой понимается единица косвенно-производной номинации, отличающаяся на уровне фразеологической семантики когнитивно-дискурсивной связью с инокультурной действительностью и содержащая на уровне формальной структуры "чужеродный" компонентЛаптева (Хохлина) М.Л. Онтология культурно-когнитивного анализа "Своего" и "Чужого" во фразеологической парадигме: монография / М.Л. Лаптева (Хохлина). - Астрахань: ИД "Астраханский университет", 2011. - С. 127-128. . Этнокультурной фраземой, согласно нашей концепции, является единица, служащая для номинации объектов или явлений, входящих в круг русского (российского, советского) культурного пространства. Например: Архипелаг ГУЛАГ - публ. `система концлагерей в СССР; символ тоталитарного государства периода сталинских репрессий', веселие Руси есть пити - устар. книжн. `о взгляде русских на хмельные напитки как на нечто веселящее душу', дом на Лубянке - публ. `комитет государственной безопасности СССР' и др.

Большинство фразем с этнокультурным компонентом отмечено каким-либо "своим" лингвокультурным маркером, который, будучи формальным компонентом фразеомодели, сигнализирует о русской основе косвенно-производной семантики. Например, в единицах семи пядей во лбу - `о человеке, выдающемся среди других умом, мудростью и проницательностью', ни пяди земли - `даже самой небольшой части, нисколько' - таким компонентом является пядь, обозначающая старинную русскую меру длины; значение фраземы избушка на курьих ножках - `старое небольшое строение' - основано на ассоциативной связи с жилищем Бабы-Яги, героини русской народной сказки; фразема тютелька в тютельку - разг. `абсолютно точно' - построена на тавтологическом повторе компонента тютелька, являющегося уменьшительно-ласкательным образованием от диалектного слова тютя - `удар, попадание'.

Основные типы этно - и инокультурных фразем представлены единицами (1) с компонентом-этнонимом, (2) с компонентом-топонимом, (3) с компонентом-антропонимом и (4) с компонентом-артефактом. Спецификация фразем как "своих" или "чужих" детерминирована в данном случае разным лингвокультурологическим прочтением их образной основы или когнитивной базы.

(1) Небольшую в количественном отношении группу составляют этнокультурные фраземы с компонентом-этнонимом, то есть собственно компонентом русский, а также компонентами Русь и Россия: умом Россию не понять; там русский дух, там Русью пахнет; энциклопедия русской жизни; русский бунт, бессмысленный и беспощадный; Русь уходящая и др. - всего около 30 единиц.

Особую группу образуют инокультурные фраземы с компонентом-этнонимом (немец, француз и др.) и отэтнонимическими дериватами (немецкий, французский, по-немецки, по-французски и др.) типа тихий американец, на турецкую пасху, цыганская душа, еврейский звонок, горячие финские парни и др. Данные единицы в основном организуются по трем структурным моделям: "прилагательное + как + этноним" (пьян как грек), "прилагательное (дериват от этнонима) + существительное" (цыганское житье), "глагол (существительное) + наречие на - ски (дериват от этнонима)" (развод по-итальянски).

(2) Для единиц со "своим" топонимическим компонентом характерна фраземообразовательная активность. Русские географические названия играют роль компонентов формальной структуры в составе около 40 фразем: загнать за Можай, курским соловьем заливаться, Москва бьет с носка, рязанская баба, тушинские перелеты, белгородский кисель и др.

В состав инокультурных фразем входят в основном макротопонимы и оттопонимические дериваты типа китайская стена, швейцарский сыр, финский дом, Куба - любовь моя, было дело под Полтавой, быть в Риме и не видеть Папы, от финских хладных скал до пламенной Колхиды и др. Налицо разнородность фразем, входящих в данную группу. Среди них имеются единицы, в которых практически отсутствует идиоматичность то есть они прочитываются фактически в прямом значении: `произведенный в каком-л. месте' (французская водка, египетские папиросы и др.), `характерный для какого-л. места' (венский вальс, фламандская школа и др.), `произрастающий или выращенный в каком-л. месте' (китайский орех, башкирская лошадь и др.).

(3) К третьей группе фразем можно отнести этно - и инокультурные единицы с компонентом-антропонимоми. Знаки косвенно-производной номинации с русскими личными именами (Анна на шее; Ивашко Хмельницкий; Иван, не помнящий родства и др.) были исследованы в работе Л.Г. ЗолотыхЗолотых Л.Г. Когнитивно-дискурсивные основы фразеологической семантики: монография / Л.Г. Золотых. - Астрахань: ИД "Астраханский университет", 2007. - С. 171-182. ^. Среди инокультурных единиц названного типа следует отметить выражения последний из могикан, Мельмот-скиталец, платоническая любовь, бальзаковский возраст, пифагоровы штаны, диогеновский фонарь и др.

(4) Последнюю группу составляют этно - и инокультурные фраземы с компонентом-артефактом. К русским оборотам относятся именно те, мотивировка которых отражает реалии традиционной русской материальной культуры (играть в кошки-мышки, задавать / задать баню, печь как блины и др.). Во фразеологическом фрагменте языковой картины мира в особую группу выделены единицы типа опереточные мушкетеры, развести гарем, чувствовать себя как в латах, на кумыс поехать / отправиться, погрузиться в нирвану и др., включающие в себя компонент, который называет предмет или объект, значимый для "чужого" культурного пространства.

Когнитивный аспект метода корреляционного анализа фраземики определяет "Свое / Чужое" как значимую категорию сознания, которая формируется в результате (а) категоризации, затрагивающей членение на "Свое" и "Чужое" объективной действительности и (б) категоризации "Своего" и "Чужого", связанной со стремлением самоидентификации человека путем противопоставления себя другим.

Бинарная категория "Свое / Чужое" базируется на 11 классификационных когнитивных признаках, каждый из которых представлен оппозитивными элементами - дифференциальными когнитивными признаками:

ПРОСТРАНСТВО (ср.: близкое ("свое") и далекое ("чужое"), например: рукой подать - за тридевять земель;

ВРЕМЯ (ср.: настоящее ("свое") и минувшее ("чужое"), например: в данный момент - в допотопные времена;

ЯЗЫК (ср.: общий язык, обеспечивающий взаимопонимание ("свой") и другой язык, разобщающий ("чужой"), например: найти общий язык - говорить на разных языках;

ЧЕЛОВЕК (ср.: обладающий человеческими чертами ("свой") и обладающий сверхчеловеческими возможностями ("чужой"), например: ангел земной - раб божий;

РОД (СЕМЬЯ) (ср.: родственник ("свой") и из другого рода ("чужой"), например: свой человек - вашей Катерине да нашей Орине двоюродная Прасковья;

ВОЗРАСТ (ср.: имеющий накопленный с годами опыт ("свой") и юный, не разбирающийся в жизни ("чужой"), например: в преклонных годах - желторотый птенец;

ГЕНДЕР (ср.: красивая женщина ("своя") и не отличающаяся привлекательностью ("чужая"), например: покорительница сердец, писаная красавица - страшнее атомной войны;

ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ кому-л. (ср.: сделанное на собственные средства ("свое") и сделанное на средства, принадлежащие другому лицу ("чужое"), например: за свой счет - за чужой счет;

СТЕПЕНЬ БЛИЗОСТИ (ср.: близкий по духу человек ("свой") и человек, с которым расходятся во взглядах ("чужой"), например: закадычный друг - начужо чужой;

РЕЛИГИЯ (ср.: соблюдающий религиозные каноны ("свой") и грешный ("чужой"), например: целомудренный (прекрасный) Иосиф - кающаяся Магдалина;

ЭТНОС (ср.: одной этнической группы ("свой") и похожий в чем-то на представителя другой национальности ("чужой"), например: русский человек - цыганская душа (натура).

Когнитивные бинарные признаки могут отражаться в семантической структуре фразем в виде денотативных или сигнификативных сем, закрепляться в их внутренней форме, содержаться в культурно-когнитивной базе. Метод корреляционного анализа предполагает выделение нескольких уровней фразеологической объективации оппозиции "Свое / Чужое".

1. ПОВЕРХНОСТНЫЙ УРОВЕНЬ, ИЛИ УРОВЕНЬ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ. Установлено, что семантическая категория "Свое / Чужое" является одним из способов формирования антонимических парадигматических отношений внутри фразеологической системы. Доказано, что среди фразеологических антонимов чаще всего встречаются единицы, которые выполняют коммуникативно-прагматическую функцию характеристики человека, его внешних и внутренних качеств, поведения, речи, чувств, интеллекта, физической и умственной деятельности и т.д. Так, когнитивный признак ЧЕЛОВЕК объективируется в языке различными антонимичными фраземами, репрезентирующими дифференциальные бинарные признаки. Например: жить в любви и согласии - жить каждый сам по себе = `сообща, дружно - разобщенно'; сокол ясный (ненаглядный) - не по сердцу (не по душе) = `любимый - нелюбимый'; одним лыком шиты - земля и небо = `одинаковые - разные'; на одно лицо - от разных матерей = `похожие внешне - различающиеся внешне' и др. В смысловой структуре названных косвенно-производных единиц актуализируются потенциальные семы `свой' или `чужой'.

В русском языке функционирует целый ряд процессуальных фразем, которые обозначают действия, усилия человека, предпринимаемые им для того, чтобы заслужить общественное уважение, занять положение в социуме, иными словами, быть принятым в "своем" социокультурном пространстве. Например: пробиваться / пробиться (выходить / выйти) в люди, пробивать / пробить (прокладывать / проложить) себе дорогу (путь) - `после долгих усилий занять прочное или высокое положение в обществе, прочное место в жизни', заслужить признание - `заслужить положительную оценку своей деятельности'. Следовательно, в качестве антонимов данных единиц рассматриваются фраземы, называющие процессы, в результате которых человек становится отвергнутым обществом, "чужим" для него. Например, давать / дать отставку - `отстранять, отдалять кого-л. ', выбрасывать / выбросить (выкидывать / выкинуть) за борт - `отвергать как ненужного'.

2. АССОЦИАТИВНО-ОБРАЗНЫЙ УРОВЕНЬ. Оппозиция "Свое / Чужое" кроется в глубинных пластах фразеологической семантики, содержится в деривационной памяти об источнике фраземообразования, составляя ассоциативно-образный элемент значения. Например, фразема сделать себе имя - книжн. `своим трудом добиться признания, известности' - имеет сему `свой' во внутренней форме, где гипотетически содержится и сема `чужой', поскольку образность данной идиомы возникает путем подсознательного сопоставления буквального значения лексических компонентов, прежде всего, компонента "имя", и фразеологического значения единицы: путем акта номинации происходит переход человека из круга "чужих" (неизвестных) в круг "своих" (признанных). Обращение к внутренней форме фразеологического знака позволяет выявить потенциальные контрастивные дискурсивные смыслы той или иной единицы.

3. КУЛЬТУРНО-КОГНИТИВНЫЙ УРОВЕНЬ. Противопоставление "Своего" и "Чужого" содержится в генетическом образе фраземы, и для его распознания необходимо владеть определенным объемом культурных знаний (культурно-когнитивной базой). Так, выражение от ворот поворот - `категорический отказ, отрицательный ответ на чью-л. просьбу, обращение' - восходит к старинному русскому обычаю сватовства: если предложение принимали, сватов приветливо встречали и сажали за стол, в противном случае - не пускали в дом, и сваты вынуждены были "поворачивать от ворот". Следовательно, ворота являются границей между миром "своих" (родственников) и "чужих" (с кем родниться не желают). Когнитивные признаки ДОМ, СЕМЬЯ не входят в структуру актуального значения фраземы, но в диахронии сыграли существенную роль в формировании когнитивной базы рассматриваемой единицы. Когнитивно-этимологические корни оппозиции "Свое / Чужое" прослеживаются в диахроническом срезе, а употребление фраземы в современном дискурсе не связано с актуализацией бинарных смыслов.

Таким образом, фразеологическая репрезентация оппозиции "Свое / Чужое" может быть связана с выражением антонимических отношений в языке, с обращением к образному основанию идиомы, а также с учетом культурной информации, заложенной в генетической базе фразеологического значения знаков косвенно-производной номинации. Дальнейшее рассмотрение противопоставления "Свое / Чужое" опирается на его осознание как (а) основополагающей бинарной культурно-когнитивной категории сознания и (б) базовой концептуальной модели национального ментального пространства, обладающей свойством широкой идиоматической репрезентативности.

В третьей главе "Процессы концептуализации “Своего" и “Чужого" во фразеологической системе русского языка" рассмотрены лингвокультурные маркеры "Своего" и "Чужого" на концептуальном, дискурсивном и языковом уровнях.

В концептуальных соответствиях "Своего / Чужого" и "Человека", с одной стороны, и "Пространства", с другой, заключается основное культурное содержание данной оппозиции, поскольку ментальная граница, которую проводили архаичные люди, мыслилась изначально как граница между пространством, населенным людьми, и пространством, населенным нелюдью. К этой практике восходят культурные смыслы "своего" и "чужого", заложенные народной культурой, где "свое" (культурное) пространство через ряд границ (околица, река, гора) переходит в "чужое" (природное), которое, в свою очередь, граничит или отождествляется с потусторонним миром. Ср., например, объективацию данных представлений фраземами хоть в реку, лучше в реку - `о чьем-либо безвыходном положении, о состоянии отчаяния'; глядеть (смотреть) в лес - `тяготиться местом, намереваться его покинуть'; отойти (скрыться) в горний мир (в горнюю обитель) - `умереть'.

Оценка "чужих" как враждебных и опасных существ восходит к архаическим верованиям о том, что все пришедшие извне и не принадлежащие ближайшему сообществу люди являются представителями "иного" мира. В фольклорной картине мира к "чужим" заведомо относятся нелюди (демонические существа, предки, животные), люди "извне" (инородцы, люди иного социального происхождения и положения, странники). Во фразеологическом фрагменте национальной языковой картины мира данные представления объективируются достаточно активно. Например, негативные оценочные семы актуализируются в процессе речевой реализации фразем, в основу которых положены имена отрицательных персонажей русского фольклора: баба-яга [костяная нога] - `о злой, сварливой и безобразной старой женщине', кикимора болотная - прост. бран. `1. О некрасивом, неопрятно одетом человеке. 2. О нелюдимом, чуждающемся общества и угрюмом человеке', худой как кощей - неодобр. `об очень худом, тощем человеке', Лиса Патрикеевна - `о хитром, двоедушном человеке, обманщике'.

Метод, направленный на поиск корреляций между субкатегорями "Свое" и "Чужое", показывает, что "Свое / Чужое" можно представить в виде когнитивной рамки, следствием наложения которой на содержательный слой концепта является ряд концептуальных диад, структурирующих исходный концепт. Важен тот угол зрения, под которым будет вестись аналитическая работа по семантико-когнитивному описанию концепта. Так, ментально-языковые образования "Человек" и "Пространство" следует признать концептосферами. В свою очередь, "Свое / Чужое" выступает концептуальной диадой, которая наряду с другими оппозициями входит в структуры обеих концептосфер, но как полисемантичная ментальная категория пересекается с тем или иным концептом разными участками информационного поля. Тем не менее, если в качестве отправной точки анализа берется оппозиция "Свое / Чужое", то в силу своей содержательной многоплановости, она сама определяется как концептосфера, относящаяся к культурно-значимому фрагменту картины мира, отраженному сознанием. В формировании концептосферы "Свое / Чужое" участвует целый комплекс концептов: "Мир", "Человек", "Время", "Русь, Россия, русские, россияне", "Язык", "Женщина", "Мужчина", "Род", "Дом", "Друг" и др.

Таким образом, справедливо будет говорить именно о концептосфере, а не об отдельном, пусть даже бинарном, концепте "Свое / Чужое", поскольку не найдены те когнитивные признаки, которые были бы характерны лишь для названного концепта. Выделение определенных концептуальных элементов непременно приводит к тому факту, что данные содержательные компоненты наличествуют в других, в большинстве случаев базовых лингвокультурных концептах. Можно предположить обратное: в моделировании многих концептов выявляется когнитивный признак СВОЙ - ЧУЖОЙ, входящий в ядерную / периферийную зону и соотносящийся с другими признаками в аспекте аксиологической модификации.

Маркерами "Своего" и "Чужого" в концептосфере русского языка являются также этно - и инокультурные концепты. Определение "инокультурный" носит в некоторой степени условный характер, так как не отрицается этнокультурная специфика подобного рода концептов: формирование их когнитивной структуры и системы языковых средств, образующих номинативное поле концепта, происходит в пространстве русской культуры и русского языка.

В номинативное поле инокультурного концепта входят фраземы, в составе которых употреблена лексема, номинирующая концепт. Анализ их фразеологического значения позволяет установить признаки концепта. По нашим подсчетам, русские фраземы участвуют в объективации 22 инокультурных концептов: "Англия", "Америка", "Италия", "Сингапур", "Греция", "Европа", "Восток", "Запад", "Германия", "Африка", "Польша", "Египет", "Турция", "Китай", "Монголия", "Дания", "Франция", "Куба", "Испания", "Финляндия", "Япония", "Голландия".

Широким спектром фразеологических номинаций обладают, например, концепты "Греция" (греческий огонь, в греческом зале и др.), "Европа" (Европа может подождать, пустите Дуньку в Европу, галопом по Европам и др.), "Египет" (египетский плен, египетский труд, египетская тьма и др.), "Франция" (французский сеанс, французская болезнь, французик из Бордо и др.). Единичными фраземами объективированы инокультурные концепты "Польша" (дела как в Польше, хоть до Кракова - все одинаково), "Германия" (Германия превыше всего, насвистался как немец, по-немецки одетый), "Дания" (датский дог, не копенгаген), "Испания" (над всей Испанией безоблачное небо, едрид Мадрид, тайны мадридского двора).

Полевая организация инокультурного концепта традиционно сводится к установлению его ядра и периферийной зоны. Ядро фразеологически объективированного концепта составляют единицы косвенно-производной номинации, в составе которых содержится определенный инокультурный компонент. Например, к единицам, репрезентирующим концепт "Англия", относятся следующие кодифицированные устойчивые выражения, в формальную структуру которых входят компоненты Англия, английский, англичанин: английская болезнь - устар. `рахит', английская булавка - `булавка для застегивания одежды в форме согнутой пополам иглы', английская соль - `лекарственный препарат, применяемый как слабительное средство; горькая соль', английский замок - `врезаемый в дверь замок с пружинным устройством', английский парк - `парк, в котором посадка деревьев и кустарников, планировка дорожек напоминают естественный лес', английский рожок - `деревянный духовой музыкальный инструмент, возникший в XVIII в. из охотничьего гобоя, имевшего форму рожка'; веселая Англия - устар. `об Англии, Великобритании'; англичанин-мудрец, [чтоб работе помочь] - `шутливо-положительная характеристика англичан и вообще иностранцев'; закрой глаза и думай об Англии - ирон. `яркая характеристика пуританизма и чопорности викторианской эпохи, так называемых "викторианских ценностей"' и др.

Актуальность того или иного инокультурного концепта в сознании носителей русского языка объясняется культурными, социальными, экономическими и научными контактами российского народа с представителями "иных" стран и этносов. Степень детализации фразеологического обозначения концепта зависит от его лингвокультурной обусловленности и значимости. При сравнении представленного выше концепта "Англия" и, например, концепта "Африка" наблюдается явное преобладание фразеологических репрезентаций концепта "Англия" (свыше 20 фразем) над единицами, вербализующими концепт "Африка": африканская жара - `об очень жаркой погоде', черный как негр - `черный от загара или от грязи, копоти', да я семь шкур с него спущу и голым в Африку пущу! - `иронический комментарий к чьему-л. задиристому, хвастливому поведению, а также как шутливое выражение угрозы, гнева, неудовольствия', придавить негра - жарг. шутл. `немного поспать, вздремнуть, отдохнуть' и др.

В ходе корреляционного анализа когнитивно-дискурсивного пространства русской фраземики было установлено, что инокультурные концепты периферийны, однако те "точки пересечения", которые они образуют с базовыми концептами, особо значимы и могут служить маркерами взаимодействия субкатегорий "Свое" и "Чужое".

Концепты, которые носят имя какой-либо ценности, востребованной русским лингвокультурным сообществом, и противопоставленной ей антиценности во внутрикультурной коммуникации объединяются в концептуальные диады на основе конститутивного признака "Свое / Чужое", где "Свое" есть то, что положительно оценивается, принимается, предпочитается, а "Чужое" есть то, что не воспринимается, отрицается русской культурой. Контрастивность таких абстрактных фразеологических концептов, как "Жизнь" / "Смерть", "Здоровье" / "Болезнь", "Ум" / "Глупость", "Смех" / "Плач", "Богатство" / "Бедность" и др., следует рассматривать в трех аспектах:

1) на межконцептуальном уровне, поскольку перед нами концепты априори антонимичные;

2) на уровне семантики фразем, вербализующих каждый из них в отдельности, что связано с амбивалентностью когнитивных признаков, моделирующих концепт;

3) на уровне фразеологического значения отдельно взятой фраземы, которая в различных контекстах способна актуализировать противоположные коннотативные семы. В языковом сознании членов лингвокультурного сообщества данные концепты не мыслятся как ценности и антиценности, а осознаются в субкатегориях "Свое" и "Чужое", меняя при этом полюсы с плюса на минус и наоборот.

Контрастивные аксиологические концепты, с одной стороны, образуют модель ценностной картины мира, а с другой стороны, являются составляющими концептосферы "Свое / Чужое". Путем сравнения количественных показателей репрезентативной функции каждого из концептов устанавливается соотношение ценностной и антиценностной составляющих.

Нельзя однозначно распределить относительно категории "Свое / Чужое" такие контрастивные концепты, как, например, "Ум" / "Глупость", "Смех" / "Плач", "Богатство" / "Бедность". Языковое кодирование мира находится в прямой зависимости от менталитета народа, говорящего на данном языке. В менталитете (наборе специфических когнитивных, эмотивных и поведенческих стереотипов нации) содержатся разноплановые оценки понятий ум и глупость, смех и плач, богатство и бедность, данные членами лингвокультурного сообщества. Оценочная и эмоциогенная стороны соответствующих концептов амбивалентны, то есть могут получать как положительный, так и отрицательный заряды, поскольку они осмысливаются носителями языка не путем считывания их словарных определений, а в результате личного социального опыта предшествующих поколений, традиций социума, которому они принадлежат. Такого рода амбивалентность не только является составляющей индивидуального или группового слоя соответствующего абстрактного концепта, но и носит общекультурный, национальный характер.

Каждый из контрастивных концептов ("Ум" / "Глупость", "Смех" / "Плач", "Богатство" / "Бедность") может объективироваться знаками косвенно-производной номинации, функционирование которых сопровождается актуализацией разного рода коннотативных сем. Неоднозначность оценки в национальной лингвокультуре некоторых абстрактных понятий относительно категории "Свое / Чужое" доказывается путем анализа смысловой структуры фразем, вербализующих названные концепты. Так, в процессе смысловой реализации фраземы что на уме, то [и] на языке, рассматриваемой как репрезентант концепта "Ум", актуализируется сема `искренность, откровенность', что дает основание оценить объект данной номинации как открытый для общения с другими, принадлежащий к группе "своих": Что на уме, то и на языке; сердце, как говорится, на ладошке, церемониев этих разных не знаю и знать не хочу! Ну их! Заходите когда-нибудь ко мне вечерком, сами увидите (И.С. Тургенев. Несчастная). Напротив, в смысловой структуре фраземы себе на уме акцентуации подвергается сема `скрытность', что позволяет нам говорить о том, что участник коммуникативного акта оценивается как "чужой", обособившийся от других. Ср.: Они для нас вовсе не искренние друзья, а себе на уме конкуренты и вдобавок геополитические чужеспинники (И.Л. Андреев. Россия: взгляд из будущего).

В объективации концепта "Глупость" участвует широкий круг знаков косвенно-производной номинации, в семантической структуре большинства из которых содержится оценочная сема `неодобрение', а также эмоциональная сема `презрение' (например, голова садовая (еловая, дубовая), непроходимый дурак, дубина стоеросовая, лопух лопухом, медный лоб и др.), то есть, как правило, отношение к глупому, ограниченному человеку в русской лингвокультуре крайне негативное, бестолковый воспринимается как "чужой". Например: К Максиму, когда тот вернулся из армии, заезжал не слишком часто. То работа, то семейные дела. Жена эти поездки не одобряла: - Вы с этим Максом всегда во что-нибудь влипаете. Ты сам по себе парень как парень. А как сойдетесь - лопух лопухом! (Люберецкая газета, 02.02.2008). В приведенном контексте фразема лопух лопухом является антонимичной синтаксической идиоме парень как парень - `обычный, как все, в здравом уме, адекватный в поведении и т.п. ', что позволяет интерпретировать ее смысловую структуру как `не похожий на себя, странный, делающий глупости и т.п. ', а также связать данную фразеологическую номинацию с субкатегорией "Чужой".

В то же время ментальные установки носителя русского языка могут быть направлены и в сторону снисходительного отношения к глупцу, несообразительному человеку, тугодуму. Ср.: Ах, дитенок милый, чем бы тебя разутешить? А может, пожалеть, а? Генерал покачал головой на Аржаного: - Эх ты, голова-два уха! Тебе только панты. А человека тебе нипочем укокошить? Жалеть надо человека-то, миленок, жалеть, вот что (Е.И. Замятин. На куличках). В смысловой структуре фраземы голова-два уха актуализируются оценочные семы `жалость', `сочувствие'. Функционирование знаков косвенно-производной номинации в приведенных коммуникативно-прагматических ситуациях раскрывает лишь одну сторону смысловых потенций фразеологической семантики той или иной единицы, а именно: возможность ее рассмотрения как репрезентанта и когнитивной субкатегории "Свое", и субкатегории "Чужое".

Метод корреляционного анализа элементов фразеологического корпуса русского языка в культурно-когнитивном аспекте требует рассмотрения дискурсивного пространства с двух позиций:

1) как когнитивно-коммуникативной среды, в которой имеет место процесс "порождения" той или иной фраземы;

2) как интегральной сферы бытия и функционирования данной фраземы.

В первом случае исследовательский интерес концентрируется вокруг когнитивной базы фраземы, а во втором случае рассматриваются особенности семантики фразем в рамках конкретной дискурсивной практики, то есть в процессе вербализации в политическом, спортивном, научном и других типах дискурса. Очевидна нетождественность результатов двух типов дискурсивного анализа конкретной фраземы. Например, единица ворона в павлиньих перьях - `человек, тщетно пытающийся казаться более важным, значительным, чем он есть на самом деле, старающийся играть более важную, несвойственную ему роль' - генетически связана с дискурсивным пространством литературы: выражение восходит к тексту басни И.А. Крылова "Ворона". Однако анализируемая фразема не является стилистическим маркером книжной речи, наоборот, чаще всего подвергается репрезентации именно в разговорной речи. Ср.: Ведь ежели на ней женится Виктор, она будет "ворона в павлиньих перьях" (Н.А. Лейкин. Из записной книжки отставного приказчика Касьяна Яманова). Итак, фразема функционирует в разговорном дискурсе.

Развивая мысль Л.Г. Золотых о дискурсивном пространстве русской фраземики как речемыслительном ареале существования знаков косвенно-производной номинации, который организован как текст, "взятый в событийном аспекте, в совокупности с прагматическими, социокультурными, психологическими, паралингвистическими и другими факторами"Золотых, Л.Г. Когнитивно-дискурсивные основы фразеологической семантики: монография / Л.Г. Золотых. - Астрахань: ИД "Астраханский университет", 2007. - С. 60-61. , мы разграничиваем понятия этнокультурного и инокультурного дискурсивных пространств, основываясь при этом на представлении о культурном пространстве, которое включает в себя все феномены культуры, значимые для членов того или иного этнокультурного сообщества. Таким образом, фразеологическая семантика "порождается" в одном из дискурсивных пространств (см табл.).