Зооморфный код культуры в языковой картине мира (на материале французского, кабардино-черкесского и русского языков)

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Зооморфный код культуры в языковой картине мира (на материале французского, кабардино-черкесского и русского языков)

Специальность 10.02.02 - Языки народов Российской Федерации (кабардино-черкесский язык); 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Гукетлова Фатимат Нашировна

Москва 2009

Работа выполнена на кафедре русского языка и общего языкознания ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Зинаида Михайловна Габуниа;

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Солмаз Рамазановна Мерданова

доктор филологических наук, профессор Владимир Иванович Беликов

доктор филологических наук Борис Чамалович Бижоев

Ведущая организация: Дагестанский государственный университет

Защита состоится «7» октября 2009 г. в 13 час. на заседании диссертационного совета Д002.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте языкознания РАН по адресу: 103009, Москва, Большой Кисловский пер., 1/12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан «___» ___________ 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Д002.006.01, д.ф.н. П. П. Дамбуева

зооморфный языковой французский черкесский русский

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертация посвящена изучению зооморфного кода культуры на материале кабардино-черкесского языка в сопоставлении с русским и французским языками.

Актуальность исследования. Современная лингвистика проявляет большой интерес к «наивной картине мира». В последнее время развивается теория народных стереотипов и особенно востребованы знания, отражающие образ мира. Именно этим объясняется изучение национального менталитета через язык и лингвистическими средствами, что очевидным образом и определяет неослабевающий интерес лингвистов к метафоре, в том числе и к зоометафоре. Не менее актуален и концептуальный анализ зоонимов (зооморфизмов), включающий анализ ассоциативно-образного мышления носителей того или иного языка, культурной информации, содержащейся в языковых фактах, особенностей концептуализации языковой картины мира. Обсуждение этих проблем отражает насущные задачи современного языкознания, что и определяет актуальность предпринятого исследования.

Выбор зоонимов и мотивированных ими зооморфизмов трех разносистемных языков в качестве объекта исследования не случаен. Традиционно языки используют семантическую сферу «животные» в качестве базы для метафорической передачи представлений, мнений и суждений об окружающих людях, отражая своеобразие языковой картины мира.

Предметом данного исследования является этнокультурная специфика функционирования зоонимов и зооморфизмов в разноструктурных языках трёх лингвокультурных сообществ. Исследование проводилось в синхроническом аспекте с учетом функционально-семантического и функционально-коммуникативного подходов. При этом зооморфизмы рассматривались как этнокультурные тексты, которые могут быть прочитаны и истолкованы лишь в контексте культурных смыслов, передаваемых через те или иные коды культуры: архетипы, мифы (мифологемы), стереотипы (стереотипы-образы), эталоны, символы, обычаи, традиции, ритуалы. Эти знаки национальной культуры в сопоставляемых лингвосообществах - французском, кабардино-черкесском и русском - являются образными основаниями идиоматических единиц и включены в их внутреннюю форму. Такой подход к изучению зооморфизмов позволяет высказать гипотезу о том, что идиомы, имея своим «центром» тот или иной зооним, отражают особое восприятие окружающего мира носителями того или иного языка.

В работе использован материал языкового фонда трех указанных языков. Анализу подвергались общеязыковые, а не авторские метафоры.

Материалом исследования послужила личная картотека автора, представляющая собой выборку анималистической лексики из одноязычных и двуязычных лексикографических источников, полевой материал и результаты экспериментального исследования. В круг источников также вошли словариразных типов

Цель работы - выявить этнокультурную специфику функционирования зоонимов во французской, кабардино-черкесской и русской языковых картинах мира.

Указанная цель нашего исследования предполагает решение следующих задач:

выявить и систематизировать зоонимы в соответствии с целью исследования;

определить этнокультурные особенности и роль зоометафоры в системе каждого из сопоставляемых языков;

провести контрастивно-сопоставительный анализ семантики зоонимов в сравнительных конструкциях с союзом хуэдэу (каб.-черкес), comme (фр.), как (рус.).

изучить этнокультурные особенности зоонимов и их концептообразующие сферы в каждом из сопоставляемых языков;

проанализировать национальную специфику репрезентации образа человека через зоонимические единицы;

выявить аксиологический потенциал зооморфного символа;

с учетом выполнения заявленных выше задач определить участки объективной действительности, связанные с характеристикой социальных и психологических особенностей человеческой личности, «покрываемые» зооморфизмами;

путем эксперимента выявить особенности ассоциативных связей в микрополях зоонимов;

уточнить соотношение универсального и специфического в зооморфных кодах трёх разных культур;

Методологической и теоретической основой исследования послужили фундаментальные положения в области лингвокультурологии, лингвострановедения, фразеологии, этносемантики, когнитивной лингвистики.

Научная новизна работы состоит в том, что:

системно исследуются зооморфизмы с точки зрения их этнокультурной специфики на материале трёх разноструктурных языков;

анализируются зооморфизмы как разновидность оценочно-экспрессивной метафоры с точки зрения лингвокультурологии;

проводится концептуальный анализ зооморфизмов как составляющих языковой картины мира на материале исследуемых языков;

внутри выявленных понятийных классов зооморфизмов выявляются этноспецифические характеристики посредством интегральной семы;

раскрыты ассоциативные связи в микрополях зоонимов сопоставляемых языков;

установлены этнокультурные стереотипы-образы, выработанные носителями языков в процессе жизнедеятельности; в них закодирована окружающая действительность: через образ одного животного проявляется специфичность познавательной деятельности носителей сопоставляемых лингвокультур, что способствует выявлению языковой картины мира;

привлечен малоизученный языковой материал и выявлены зооморфные значения, не зафиксированные лексикографическими источниками.

Теоретическая значимость исследования видится:

в выработке новых знаний на базе основных положений ведущих отечественных и зарубежных языковедов, лингвокультурологов, когнитологов;

в возможности применить выработанную методику к другим микросистемам лексики и фразеологии, в пределах которых также функционируют знаки, имеющие лингвокультурологический характер;

в продолжении работы в плане синхронно-сопоставительного анализа зоометафоры в других языках мира;

в проведении исследований сопоставительного лингвокультурологического анализа понятийной сферы «Животные» на материале других языков;

в выявлении этнокультурных символов, образов, стереотипов, эталонов на материале сравнительных конструкций, включающих зоонимы, в других языках;

в разработке проблем ассоциативных связей концепта-зоонима на материале других языков, что имеет значительный эвристический потенциал для лингвокультурологии;

в разработке лингвокультурных комментариев, необходимых для преодоления не только языкового барьера, но и барьера принципиально иного менталитета в рамках лингвострановедения.

Отсюда вытекает и практическая значимость исследования:

изучение и сопоставление разных языковых картин в лингводидактическом аспекте представляет несомненный интерес, в частности, для практики преподавания французского как иностранного для носителей иного языкового сознания (в данном случае кабардино-черкесского и русского);

материалы диссертации могут быть использованы при чтении курсов лекций по лингвострановедению, лингвокультурологии, этносемантике, сопоставительной лексикологии, межкультурной коммуникации, фразеологии французского, кабардино-черкесского и русского языков, в преподавании спецкурсов и спецсеминаров по этим дисциплинам, а также в практике словарной обработки устойчивых сравнений, включающих зоонимы, в тех языках, где они недостаточно лексикографированы.

результаты исследования могут быть использованы в преподавании сопоставляемых языков, при переводах с одного языка на другой, редуцируя взаимонепонимание (осознаваемое или не осознаваемое) между представителями сопоставляемых культур.

Положения, выносимые на защиту:

§ Зооморфные стереотипы-образы, символы-образы, образы-эталоны во французском, кабардино-черкесском и русском языках, выступая стимулятором эмоциональной реакции, являясь основой экспрессивного значения языковой единицы, отражают особенности коллективного сознания народов, т.е. являются этноспецифичными.

§ Зооморфный код культуры, будучи составляющим языковой картины мира, закрепляется в лексике, фразеологии, паремиологии и, концептуализируя внешний и внутренний мир человека, способствует выявлению универсальных и национально-специфических особенностей.

§ Семантика значительной части сравнительных оборотов с названиями животных, птиц и насекомых группируется в понятийные классы, в центре которых находится внешняя деятельность человека: его поведение, поступки, отношения в обществе, его коммуникативные способности, физические возможности и физическое состояние.

§ В зеркале зооморфных метафор и сравнений отражается духовная сфера: человек и его нравственная сущность, волевые, эмоциональные, интеллектуальные действия и состояния, черты характера, отношение к другим людям, к себе, к вещам.

§ Одни и те же зоонимы проявляются и воспринимаются различно в сопоставляемых языках. Анализ фактического материала показывает, что адекватная реакция реципиентов разных национальностей составляет 28-30%.

§ Пересечение в области коннотации зоометафор в разных языках свидетельствует о частичной общности образного фонда сравниваемых культур, а также об определенной содержательной константе сопоставляемых языков .

§ Различие в области коннотации зоометафор свидетельствует о различии путей, по которым развивались сравниваемые культуры. Специфический набор признаков, отражающих образное переосмысление лексики, называющей живые существа, в каждом языке своеобразен.

§ Непересечение коннотативной системы зоометафор в сопоставляемых языках является следствием несхожести экстралингвистичесх факторов (истории, культуры, сознания, подсознания, религий, географии), что подтверждает независимое развитие каждой из сравниваемых лингвокультур.

§ В пределах зоонимных фондов сопоставляемых языков отрицательная оценка в структуре значения зооморфизмов преобладает, что связано с функциональными особенностями зоонимной лексики.

§ Ассоциативно-вербальная сеть в семантической парадигме зоонимов в разноструктурных языках обнаруживает значительное количество признаков различия, определяя идиоэтнические конфигурации сравниваемых ассоциативных полей.

Методы исследования. Функционально-семантический и функционально-коммуникативный подходы реализованы с помощью таких методов лингвистического исследования, как лексикографический, связанный с отбором исследуемых единиц на основе сплошной выборки, сравнительно-сопоставительный, синхронно-сопоставительный, описательный, контрастивный, количественный, оппозитивный, этимологический, а также метод компонентного анализа семантики зоонимов. Для описания внутренней формы зооморфизмов использованы методы когнитивной лингвистики. В части культурологического анализа зооморфизмов был использован метод культурного комментария, структура которого разрабатывается Проблемной группой «Общая фразеология и языки культуры» под руководством В.Н. Телия. Каждый из указанных методов продиктован логикой самих анализируемых языковых фактов, и применение тех или иных методов анализа обусловлено сложной природой самого объекта изучения - зоонимов и зооморфизмов в трёх разноструктурных языках.

Апробация работы. Результаты научных поисков на разных этапах исследования нашли отражение в докладах и научно-практических конференциях: республиканских - (Нальчик 2003; 2005; 2009), региональных - (Карачаевск 2007; Майкоп 2008; Владикавказ 2008; Махачкала 2009), международных - Россия (Санкт-Петербург 2003; 2005; 2006; 2008; Пятигорск 2004; 2006; 2008); Франция (Париж 2006); Испания (Барселона 2008)).

По теме исследования опубликованы монография «Зооморфный код культуры в языковой картине мира» (Москва 2009), 32 статьи, 2 учебных пособия для студентов, 9 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ: Москва 2006; 2008; Дагестан (Махачкала) 2006; Санкт-Петербург 2008 (3); Пятигорск 2008 (2); Адыгея (Майкоп) 2009.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, включающих 16 параграфов, заключения, изложенных на 392 страницах, библиографического списка, списка толковых и фразеологических словарей. Библиографический список включает более 400 наименований на русском и других языках, а также 76 наименований словарей-источников и материалы интернет-сайтов.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы и новизна, раскрываются цели и задачи исследования, определяется объект анализа и его специфика, теоретическая и практическая значимость проведенного исследования, указываются применяемые в работе методы и приемы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

Глава 1 «О составляющих языковой картины мира» состоит из четырех параграфов и содержит материал, включающий анализ предпосылок зарождения лингвокультурологии в трудах В. Гумбольдта, А.А. Потебни, А.И. Бодуэна де Куртене. В ней также рассматривается развитие основ линвокультурологии в работах зарубежных лингвистов (Б.Уорф, Э.Сепир, Ч.Боас, Л.Вайсгербер, Й.Трир и др.).

В отечественном языкознании термин «лингвокультурология» появился в конце 20 века в связи с работами представителей фразеологической школы, возглавляемой В.Н. Телия, а также с работами Ю.С. Степанова, А.Д. Арутюновой, В.В. Воробьёва, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, В.Н. Шаклеина, В.А. Масловой, М.А. Кулинич, В.И. Хайруллина и других исследователей.

Сложность решения проблемы «язык - культура - сознание» объясняется разногласиями исследователей в отношении самих понятий «язык», «культура» и «сознание». Кроме того, проблема взаимосвязи языка и культуры во многом связана с поиском универсального и специфического в восприятии действительности носителями различных лингвокультурных традиций. Одним из аспектов такого исследования является сопоставительный анализ концептов на материале разносистемных языков, что не может не способствовать выявлению этнических особенностей менталитета различных народов. Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой при сравнительном изучении языков и культур вскрываются их наиболее существенные особенности. Именно сопоставление родного языка и «своей» культуры с другим языком и с «чужой» культурой помогает обратить внимание на их непохожесть на твою «собственную» культуру, предлагая новое осмысление окружающего тебя мира - снимается иллюзия единственно возможного видения мира, обогащая и расширяя собственное мировидение и мироощущение. По определению В.Г. Гака, сравнительное описание форм языков вскрывает существующие в каждом языке словарные пробелы, «белые пятна» на семантической карте языка, незаметные изнутри, например, человеку, владеющему только одним языком [Гак 1989].

Сопоставительная лингвокультурология только начинает развиваться. В области романской филологии, и более конкретно - в области французско-русских сопоставительных работ, особую роль играют исследования В.Г. Гака, в которых обобщены теоретические основы контрастивной лингвистики как отдельной отрасли языкознания. Среди других исследований хотелось бы отметить работы М.К. Голованивской [1997], А.В. Калининой [2007], Н.У. Вороковой [2003] и др. Сопоставительные работы в лингвокультурологическом плане позволяют увидеть закрепленное в языковой семантике своеобразие культур разных народов.

Представление о метафоре как о средстве украшения языка в настоящее время коренным образом изменилось. Метафора как когнитивная операция над понятием формирует картину мира, определяя не только ее настоящее, но и будущее. Языковая метафора связана с прагматической деятельностью сознания, с суждениями человека о ценности по отношению к фрагментам окружающей его действительности. Концептуальная метафора принимает участие в механизме концептуализации окружающей человека действительности, и действует этот механизм на базе ранее сложившегося субъективного опыта индивида. Ритм языковой эволюции не совпадает с ритмом эволюции менталитета, который сам изменяется намного медленнее.

Известно, что изучение национальной концептосферы является исследованием идеального аспекта системы «культура». Концепт всегда нуждается в интерпретации. Это объясняется тем, что в концепте мозаически соединены понятия и представления, стандартизированность и уникальность. Если посмотреть работы последних лет в этой области как зарубежных лингвистов (Ж.Р. Андерсона, Т.Р. Андерсона, К.Ажежа, Л.В. Барсалоу, Б. Шварца, С. Шифера, С. Стила, Р. Джекендорфа, Дж. Лакоффа, Вежбицкой А. и др.), так и отечественных (Н.Д. Арутюновой, Е.М. Верещагина, С.Г. Воркачева, В.Г. Гака, Д.Б. Гудкова, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова, З.И. Кирнозе, И.Г. Кобозевой, В.Г. Костомарова, Е.С. Кубряковой, Д.С. Лихачева, Ю.Е. Прохорова, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, В.Н. Телия, Е.В. Урысон, Н.В. Уфимцевой, Р.М. Фрумкиной, А.А. Худякова, С.Г. Шафикова, В.А. Масловой и др.), то можно сразу отметить, что даже самые конкретные определения национальных концептов не могут не вызывать множества вопросов.

С позиций лингвокультурологии нас интересуют только те концепты, которые характеризуют специфику культуры как совокупности человеческих достижений во всех сферах жизни. Когда речь идет об этнических и социальных разновидностях культуры, то единицами системы специфических форм поведения и деятельности, ценностно насыщенных паттернов мировосприятия, выступают культурные концепты.

Мы придерживаемся точки зрения В.Н. Телия, которая под концептом понимает «всё, что известно об объекте; в концепте отражены не просто существенные признаки, а всё знание, культурно обусловленное представление об объекте, бытующее в данном языковом коллективе» [Телия 1996].

Исходя из вышесказанного, мы считаем, что концепт всегда будет нуждаться в интерпретации, так как в нём соединены понятия и представления, стандартизованность и своеобразие, а также уникальность национально-культурного сообщества. Обладая определённым набором потенциальных возможностей, каждая языковая единица ориентирована на предсказуемость определённых ассоциаций, которые определяются и зависят от национально-культурной специфики. Национальный концепт - это «свёрнутый глубинный смысл», имеющий имя и отражающий определённые культурно-обусловленные представления человека об окружающем его мире.

Национальный культурный мир, или, иначе говоря, национальная концептосфера, является частью окружающего нас реального мира. Подобно живому организму, каждый национальный культурный мир, несмотря на внутренние особенности и внутренние изменения, стремится к самосохранению, самоидентификации. Признавая единство мировой культуры, все исследователи отмечают фундаментальные различия между культурами. Известно, что каждая национальная культура имеет свою собственную доминанту или, точнее, набор культурных доминант, которые образуют, в свою очередь, национальное культурное пространство, т.е. национальную культурную сферу. Определение границы этой сферы гораздо сложнее, чем границы культуры в целом. «Между национальными границами разных культур лежат обширные зоны смежных полей. Концепты и константы взаимодополняются либо ущемляются, являя различные варианты коммуникации. Отсутствие общепринятых корректных определений наций и национальных культур это явственно доказывают» [Кирнозе 2002].

На современном этапе развития лингвистики когнитивный подход к изучению языка открывает широкие перспективы определённого способа восприятия и организации окружающего нас мира: исследования «от семантики единиц к концепту наиболее надёжен; анализ языковых средств позволяет наиболее простым и надёжным способом выявить признаки концептов и моделировать концепт». [Попова, Стернин 2007]. Возможность исследования языков в контрастивном аспекте через призму новых парадигм знаний выявляет различные способы концептуализации окружающего нас мира: восприятие и организацию «своего» и «чужого» видения мира. Преимущество когнитивного подхода в изучении языка и культуры в контрастивном плане, по нашему мнению, имеет огромный потенциал и может явиться благоприятной почвой для разработки новых методик и процедур анализа, новых ориентаций проводимых исследований языка, направленных на поиски выявлений и объяснений для изучаемых в этих исследованиях фактов.

Зооморфный код культуры представляет собой чрезвычайно интересный и самобытный языковой пласт, выявляет специфику мировосприятия носителей языка и культуры. Существование этих кодов является универсальным. Однако зооморфные коды, стремясь к сохранению универсальных черт, отличаются национальным своеобразием. Животные, втянутые человеком в мир его преобразований, играя символическую роль в мифопоэтической картине мира, выступают как эталонные носители тех или иных качеств человека, отражают опыт народа, говорящего на данном языке. Для раскрытия культурного содержания зооморфизмов представляется интересным описание языковых символов, стереотипов, эталонов, включающих зоонимы. Так как все эти ментальные структуры представляют собой окультуренные объекты, они причастны к культуре и обозначены в языке. Окультуренные смыслы в своей совокупности и образуют коды культуры. Любой культурный код предполагает наличие определенной семантической нагрузки, наличие маркеров, которые не каждый раз дешифруются носителем языка, а усваиваются им не только на основе собственного опыта, но и как унаследованные общенациональным культурным опытом.

Зоонимный код культуры, моделируя языковую картину мира, закрепляется в лексическом, фразеологическом, паремиологическом фонде языка. При передаче смыслов с одного языка на другой сохранение образов и символики, используемые зоонимным кодом культуры, часто становится семантическим камнем преткновения.

Сопоставительное изучение зоонимов разных лингвокультурных сообществ может принципиально обогащать систематику зоонимной лексики, выявляя взаимозависимость между тенденциями развития национальной культуры и национального языка; решение примыкающих к ним смежных проблем продвигают теорию лингвистической концептуализации, что в свою очередь повышает объяснительную силу филологического знания.

В Главе 2 «Зоометафора в компаративных фразеологических единицах в разносистемных языках» исследуется зоонимный фонд языка с целью выявления круга образов, которые человек выделяет из множества элементов мира животных. Животные ведут себя по-человечески, но люди живут по-разному, в разных социально-бытовых условиях, и это разнородное целое отражается в языке и национальном сознании.

Существенным культурным компонентом словарного состава любого языка являются зоонимы (зоолексемы) - слова, обозначающие представителей животного мира, в т.ч. анимализмы - слова, образованные от названий животных, и зооморфизмы - названия животных в образном, метафорическом переосмыслении для характеристики человека. Их значения реализуются в составе идиом. Зооморфизмы интересует нас как многомерное явление, способное покрывать участки объективной действительности, связанные с характеристикой социальных и психологических особенностей человеческой личности.

В силу присущей людям привычки наделять животных человеческими качествами («хитрая лиса», «трусливый заяц», «упрямый осёл», «мокрая курица», «куриная память» и т.п.) мы рассмотрели 103 названия животных, с целью найти ответ на вопрос, какова ассоциативно-символическая связь поведения того или иного животного с определенными чертами характера, особенностями поведения человека в сознании кабардинца, француза, русского.

Отбор языкового материала обусловлен частотой употребления зоонимов и зооморфизмов в составе тех или иных фразеологических единиц, а также анимализмов, включенных в единицы паремиологического фонда исследуемых языков, что, на наш взгляд, отражает соотношение концептуальной и языковой картин мира и проявляет специфику социокультурных и природных особенностей жизни каждого отдельно взятого речевого коллектива.

Языковый материал, собранный методом сплошной выборки, показывает: домашнее животное, живущее бок о бок, а порой и под одной крышей с человеком, встречается в речи наиболее часто. Так, зооним сhien (фр.) - хьэ (каб.-черк.) - собака (рус.) занимает первое место в сопоставляемых трёх лингвокультурных сообществах по количеству идиом во французском, кабардино-черкесском и русском языках. В собранном материале сhien (фр.) - 179; хьэ (каб.-черк.) - 169; собака (рус.) - 179. На втором месте сheval (фр.) - 133; шы (каб.-черк.) - 147; лошадь (рус.) - 137. На этом совпадение по частотности использования зоонимов заканчивается и складывается следующая картина:

Французский язык: сhien (собака) - 179; сheval (лошадь) - 133; chat (кошка) - 84; vache (корова) - 56; bкte (животное) - 71; вne (осёл) - 49; oiseau (птица) - 69; loup (волк) - 53; liиvre / lapin (заяц / кролик) - 53; poule (курица) - 46; renard (лиса) - 40; poisson (рыба) - 40; cochon (свинья) - 37; boeuf (вол) - 32; lion (лев) - 28; merle (дрозд) - 28; oie (гусь) - 26; singe (обезьяна) - 25; coq (петух) - 24; canard (утка) - 19; hirondelle (ласточка) - 14; corbeau (ворон) - 14; carpe (карп) - 13; moineau (воробей) - 12; crapeau (жаба) - 12; alouette (жаворонок) - 11; anguille (угорь) - 11; pie (сорока) - 11; hereng (сельдь) - 10; aigle (орёл) - 10; cerf (олень) - 7; perdrix (куропатка) - 5; gйline (рябчик) - 4 и т.п.

Кабардино-черкесский язык: хьэ (собака) - 169; шы (лошадь) - 147; вы / гуу (вол / бык) - 55; мэл / тIы (овца / баран) - 50; бзу (птица) - 49; джэд (курица) - 40; жэм (корова) - 36; джэду (кошка) - 29; дыгъужь (волк) - 27; бадзэ (муха) - 23; кхъуэ (свинья) - 23; бажэ (лиса) - 21; дзыгъуэ (мышь) - 19; шыд (осёл) - 18; бжэн (коза) - 17; блэ (змея) - 17; бдзэжьей (рыба) - 12; адакъэ (петух) - 12; бгъэ (орёл) - 11; къаз (гусь) - 10; бжьэ (пчела) - 10; аслъэн (лев) - 9; щыхь (олень) - 9; хыв (буйвол) - 8; мыщэ (медведь) - 7; бабыщ (утка) - 6; хьэкIэкхъукIэ (зверь / зверьё) - 6; тхьэкIумэкIыхь (заяц / кролик) - 5; мацIэ (саранча)- 5; хьэндыркъуакъуэ (лягушка) - 5; жьынду (сова) - 5; бэдж (паук) - 3 и т.п.

Русский язык: собака - 179; конь / лошадь - 137; осёл / мул - 101; кот / кошка - 84; корова / телёнок - 58; волк - 56; птица - 54; муха - 53; медведь - 47; бык - 46; курица - 46; рыба - 45; мышь - 40; свинья - 39; змея - 38; ворона - 38; заяц - 36; коза / козёл - 36; воробей - 29; лиса - 27; гусь - 26; петух - 24; овца - 24; белка - 23; комар - 22; кукушка - 21; голубь - 17; индюк - 14; павлин - 12; лев - 11 и т.п.

Носители кабардино-черкесского, французского и русского языков будут понимать языковые единицы, используемые в этих языках, в той мере, в какой образы их сознаний пересекаются (обладают общностью); несовпадения этих образов и будут служить причиной неизбежного непонимания при межкультурном общении. Поэтому есть основания полагать, что «главная причина непонимания при межкультурном общении не различие языков, а различие национальных сознаний коммуникантов» [Тарасов 1996].

Сопоставление зоонимов основывалось на образах сознания своего этноса (кабардино-черкесский язык) и на образах сознания другого этноса (других этносов - французского и русского). Соответственно, в работе предложены способы сопоставительного описания и особенности транспозиции образов сознания из одной национальной культуры в другую, а также специфика образности зоонимов в трёх разноструктурных языках.

Сравнение как национально-специфическое видение мира, как ассоциативное расчленение и соединение целостных картин мира до отдельных признаков и свойств в сознании людей различных культур и языков - способ познания мира, и закрепление этих результатов в языке и культуре.При изучении зоонимной лексики сопоставляемых языков обращают на себя внимание устойчивые сравнительные обороты - компаративные фразеологические единицы, имеющие показатели сравнения: как - comme (фр.) - хуэдэу (каб.-черк.) - как (рус.). Как показывает анализ фактического материала, сравнительные обороты с названием животных имеют большой удельный вес в сравниваемых языках и обладают высокой частотностью употребления, особенно в разговорной речи. Так, например, оценочное значение свойства человека «действовать медленно» в сопоставляемых культурах в целом совпадают. Avancer comme escargot (букв. продвигаться как улитка); avancer comme une tortue (букв. продвигаться как черепаха) - для франкоязычной культуры это значит «очень медленно». В русскоязычной культуре оценка «медленности» не обнаруживает противоречий с французской в смысловом содержании образов «черепаха», «улитка» и совпадает в полном объёме в иерархии ценностей: «ползти как черепаха», «ползти как улитка» - идти, передвигаться, действовать очень медленно. В кабардино-черкесском языке мы обнаруживаем совпадение: шылъэгу чоум (чьщэ) хэгъэпщын (букв. ползти как черепаха через чащобу). «Черепаха» - эталон, в чём образно измеряется «медлительность» во всех трёх сопоставляемых культурах, а «чаща», «заросли» в кабардино-черкесском языке усиливают оценочную направленность «преодолением» ещё и препятствий «медлительным» человеком, акцентируя таким образом отрицательное оценочное значение. Критерии оценок, связанные с национально-культурной ценностной картиной мира, часто нуждаются в конкретизации. Её отсутствие провоцирует неразграничение частнооценочных значений и затрудняет понимание содержательного объёма языковых образных средств.

Систематизация зоометафор в сравнительных конструкциях с союзом comme (фр.) - хуэдэу (каб.-черк.) - как (рус.) позволяет глубже понять и сопоставить социальные нормы поведения и системы ценностей, зафиксированные в трёх сравниваемых лингвокультурных сообществах. Такой подход к описанию зоонимной лексики продиктован не столько теоретическими нуждами, сколько практическими.

Среди регулярных, продуктивных и частотных единиц языка, как известно, большое распространение получили устойчивые сравнительные обороты, о распространённости и некоторой универсальности которых свидетельствует тот факт, что во всех языках они активно используются в качестве образной характеристики человека, обладают высоким коннотативным потенциалом. При познании окружающей действительности человек оперирует методами сравнения, занимается поисками эталона.

Стойкий интерес к такого рода сравнительным оборотам с названием животных со стороны представителей разного рода парадигм и методов исследования, вероятно, во многом продиктован тем, что эти единицы, несмотря на свою одинаковость с точки зрения формы, демонстрируют собой сочетания с разной степенью связанности и семантической цельности и способны иллюстрировать богатый набор качеств и признаков, приписываемых человеком животному на основе опыта наблюдений за его поведением, повадками, реакциями, внешним видом и т.д. Несмотря на то, что эти сочетания слов крайне прозрачны с точки зрения структуры, их образное содержание способно дать ключ к разгадке национального сознания через специфику выбора того или иного образного средства, в котором отражается оценка определённых типов и эталонов человеческого поведения.

В основу ассоциативных связей между поведением человека и животного легли наблюдения людей, осмысливающие различные способы действия, подчёркивающие поведение, поступки человека и их отношения. Союз как в процессе общения актуализирует информацию о действительности. Выражение онтологических знаний исходной единицы реализуется в истинности как сравнение (в данном случае - сравнение с животным). Опираясь на общеизвестность некого признака, выстраиваются отношения между объектом и средством сравнения. Однако, не всегда понятно, на каких отношениях строится образное сравнение зоонима - на отношениях уподобления или на отношениях приравнивания. Главная трудность сравнительного подхода к проблеме метафоры состоит в том, что само подобие или сравнение часто может быть определено только на основе коннотаций, возбуждаемых в лекcическом значении в определенном окружении. Структурной моделью зооморфных сравнительных оборотов, передающих способ действия, во всех трех языках является модель verbum + comme (фр.), хуэдуэ (каб.- черк.), как (рус.) + substantiv.

Значение «носится как безумный» передается с помощью идиом, включающих различные зоонимы:

Фр.: aller (courir) comme un chat maigre (букв. идти (бежать) как тощий кот); каб.-черк.: Шыкlэм мафlэ егъэуауэ (букв. как лошадь с подпалённым хвостом); рус.: Носится как угорелая кошка.

Значение «нелепый вид» передается с помощью идиом, также включающих разные зоонимы:

Фр.: аller comme un pаrdessus а un canard (букв. идёт как плащ утке), аller comme un tablier а une vache (букв. идёт как фартук корове); каб.-черк.: танэ бгырыпх щlэпхэ хуэадэ (букв. как телёнок подпоясанный ремнём), вым уанэ телъ хуэдэ (букв. как седло на быке); рус.: как корове седло, как собаке ермолка.

Анализ сравнительных конструкций, передающих способ действия, показывает, что в сопоставляемых языковых картинах мира содержатся одинаковые знания об одних и тех же сторонах действительности. Это проявляется в существовании межъязыковых параллельных структурно-семантических эквивалентов, совпадающих по всем компонентам, таких как s'entendre (vivre, s'accorder, кtre) comme un chien et un chat (фр.) - хьэмрэ джэдумрэ хуэдэщ (каб.-черк.) - ладить, (жить, быть) как кошка с собакой (рус.); nager comme poisson (фр.) - бдзэжьейм хуэдэу псым есын (каб.-черк.) - плавать как рыба (рус.); tomber comme des mouches (фр.) - бадзэм хуэдэу зэтолlэ (каб.-черк.) - мрут как мухи (рус.); travailler comme un boeuf (фр.) - вым хуэдэу лажьэн (каб.-черк.) - работать как вол (рус.). Такие совпадения сравнительных оборотов обусловлены, очевидно, сходством восприятия и переосмысления действительности французами, кабардинцами и русскими.

Сходство в видении мира может быть обнаружено на более обобщённо-глубинном уровне семантики при неполном совпадении плана выражения сравнительной конструкции, передающей способ действия. При этом межъязыковые структурно-семантические эквиваленты сравнительных конструкций при общей сходности значений допускают лексические, семантические различия, различия во внутренней форме:

- bavarder (babiller, jaser, jacasser) comme un merle (фр.) букв. болтать (трещать) как дрозд; къанжэм хуэдэу мэкIакIэ (каб.-черк.) букв. стрекочет как сорока; трещать как сорока (рус.);

- vivre comme un ours (фр.) букв. жить как медведь; дыгъэмыхъуэ дыгъужь (каб.-черк.) букв. волк, обитающий на теневой стороне; жить бирюком (рус.);

- vivre comme une taupe (фр.) букв. жить как крот; щIыIуб нэфым хуэдэу щIэсын (каб.-черк.) букв. сидеть у себя как слепой крот; жить бирюком (рус.);

- manger comme un boeuf (фр.) букв. ест как вол; мацIэм хуэдэу шхэн (каб.-черк.) букв. ест как саранча; ест как волк (рус.).

Как показывает анализ, лексические различия не нарушают семантической эквивалентности сравнительных оборотов.

Следует отметить ряд примеров, в которых обнаруживаются совпадения двух языков на уровне семантики при неполном совпадении плана выражения, но не обнаруживается аналогия в третьем из сравниваемых языков:

- кtre heureux (se dйbrouiller) comme un poisson dans l'eau (фр.) букв. быть счастливым, как рыба в воде - как рыба в воде (рус.) - чувствовать себя совершенно свободно - в кабардино-черкесском языке сравнение не выявлено;

- faire comme les perdrix (фр.) букв. делать как куропатки - джэдум и бзаджэу щIэхъумэжын (каб.-черк.) букв. как кошка, которая зарывает свой помёт - завуалировать (скрыть) ошибку - в русском языке сравнение не выявлено;

- recevoir qn comme un chien dans un jeu de quillеs (фр.) букв. принимать кого-либо как собаку в игре с кием - хьэм пэмыщIын (каб.-черк.) букв. не ровнять с собакой - хыв хьэ ебэнауэ къридзакъым (каб.-черк.) букв. воспринимать как буйвол собаку - принимать плохо кого-либо, ни во что не ставить, относиться безразлично - в русском языке сравнение не выявлено, но существует коррелят: встретить кого-либо в штыки;

- rester (кtre) muet comme une carpe (фр.) букв. остаться (быть) немым как карп - нем как рыба (рус.) - молчать, быть молчаливым - в кабардино-черкесском языке сравнение не выявлено, но существует корреляты: 1) в кабардино-черкесском языке - уи жьэм къурт ждэлъ? букв. у тебя во рту курт? - почему молчишь? («курт» - мука из поджаренной кукурузы, проса или ячменя); 2) в русском языке - как в рот воды набрал;

- tourner comme un йcureuil en cage (фр.) букв. крутиться как белка в клетке - крутиться (вертеться) как белка в колесе (рус.) - все время двигаться, не сидеть на месте, иметь много забот - в кабардино-черкесском языке сравнение не выявлено;

Сравнительные конструкции, не имеющие параллелей в сопоставляемых лингвокультурах:

- фр.: arriver comme un chien dans un jeu de quilles (букв. прийти как собака в игру с кием) - прийти не вовремя, некстати; bвiller comme carpe (une huоtre) (букв. зевать как карп (как устрица)) - зевать широко, некрасиво; bicher comme un pou (букв. скакать как вошь) - радоваться, ликовать; кtre lа comme rat en paille (букв. быть как крыса в соломе) - жить припеваючи; se tordre comme une baleine (букв. кривляться как кит) - несдержанно смеяться; кtre connu comme le loup blanc (gris) (букв. быть известным как белый (серый) волк) - быть известным;

- каб.-черк.: хьэм пэмыщIын (букв. даже с собакой рядом не ставят) - ни во что не ставить; мацIэ лъэ (дия) хуэдэу (букв. как мертвая (замерзшая, застывшая) саранча) - очень медлительный человек, делающий все без желания; къущхьэхъу мэлу тхъэн (букв. благоденствовать как овца на горных пастбищах) - жить припеваючи; жэм къуэлэным хуэдэу къыхощ (букв. выделяется, как пестрая корова) - известный человек, который на виду; мэл гъатхэм хуэдэу ягъашхэ (букв. откармливают, как осеннюю овцу (на убой)) - живет очень хорошо, в достатке; хьэ щтауэ щIэпхъуэн (букв. побежать, как испуганная собака) - бежать очень быстро; хывым еса жэмыжь (букв. словно корова, привыкшая к буйволу) - быть очень медлительным; уи хьэм бажэ къиубыда (букв. твоя собака поймала лису?) - ликовать, радоваться;

- рус.: накинулся как бешеный, как пёс с цепи сорвался; как баран на новые ворота (смотреть); истекать кровью как раненый зверь; быть задиристым, как петух, быть задирой, петушиться; вставать с пением петуха - вставать ни свет ни заря, очень рано вставать; жаворонок - человек, встающий рано; сова - человек, который поздно ложится и поздно встает; петь как соловей - петь красиво; работать как ломовая (загнанная) лошадь - работать на износ; спокойный как удав - быть чрезмерно спокойным, безразличным; реветь белугой - громко, без остановки непрерывно плакать; неуклюжий как медведь - неповоротливый, неловкий.

Приведенный материал свидетельствует о различной концептуализации мира и выявляет национально-специфическое видение мира.

Таким же образом были рассмотрены устойчивые обороты со структурой adjectiv + фр. «comme» + каб.-черк. «хуэдэу» + рус. «как» + substantiv, передающие способ существования и состояния в сопоставляемых языках: agile comme un cerf (фр.) букв. проворный как олень; бланэм хуэдэу жэрщ (каб.-черк.) букв. быстрый как олень; быстрая как лань (рус.);

bavard comme un pie (фр.) букв. болтливый как сорока - къанжэм хуэдэу мэкIакIэ (каб.-черк.) букв. трещит как сорока - болтливый как сорока (трещотка), заливается соловьём (рус.) - говорить много, но красноречиво, с увлечением, очень болтливый.

Сравнительные конструкции adjectiv + фр. «comme» + рус. «как» + каб.-черк. «хуэдэу» + substantiv (зооним), передающие способ существования и состояние, обнаруживают сходные знания об одних и тех же сторонах действительности, что мы наблюдаем в полных межъязыковых структурно-семантических эквивалентах: myope comme une taupe (фр.) - щlыlуб нэф хуэдэу (каб.-черк.) - слепой как крот (рус.); hardi comme un lion (фр.) - аслъаным хуэдэу хахуэ (каб.-черк.) - смелый как лев (рус.); colйreux comme un dindon (фр.) букв. сердитый (злой) как индюк - гуэгушыхъум хуэдэу зигъэцыджащ (каб.-черк.) букв. нахохлившийся как индюк - надутый как индюк (рус.); doux comme un agneau (фр.) букв. нежный (мягкий) послушный как ягнёнок - щынэм хуэдэу щабу (каб.-черк.) букв. нежный, мягкий как ягненок - смирный (кроткий) как ягнёнок (рус.).

Межъязыковые частичные структурно-семантические эквиваленты: plein comme une vache (фр.) букв. напившийся как корова - хьэм (кхъуэм) хуэдэу ефэ (каб.-черк.) букв. напившись как собака (свинья) - нализавшийся как свинья (рус.); malin comme un singe (фр) букв. хитрый как обезьяна - бажэм хуэдэу бзаджэщ (каб.-черк.) букв. хитрый как лис - хитрый как лис (рус.); mйchant comme une teigne (фр.) букв. злая как моль - блэ уэным хуэдэу (каб.-черк.) букв. змея, готовая ужалить - злая как собака (рус.); chargй comme une mule (фр.) букв. нагруженный как мул - шыдым имыхьыр зи хьэлъэ (каб.-черкес) букв. тот, кто несёт непосильную ношу даже для осла - как верблюд (рус.).

Сравнительные конструкции, передающие способ существования и состояния с союзом «как», не имеющие семантических параллелей в сопоставляемых лингвокультурах:

· фр.: triste comme un hibou (букв. грустный как сова) - печальный; sage comme le chat au fromage (букв. скромный как кот перед сыром) - дерзкий; pure comme un oie (букв. чистый как гусь) - наивный, примитивный; paresseux comme un lezard (букв. ленивый как ящерица) - очень ленивый; ignorant comme un carpe (букв. невежественный как карп) - непросвещённый; mйchant comme un вne rouge (букв. злой как красный осёл) - очень злой; plat comme une punaise (букв. плоский как клоп) - подобострастный и низкий; orgueilleux comme un pou (букв. надменный (гордый) как вошь) - очень надменный; sale comme un pou (букв. грязный как вошь) - очень грязный; soыl comme un вne (букв. пьяный как осёл) - абсолютно пьяный; vif comme une potйe de souris (букв. живой как куча мышей) - очень живой;

· каб.-черк.: мацlэ лъэ (дия) хуэдэу (букв. как мёртвая (замершая, застывшая) саранча) - медлительная, безынициативная; шыфIым хуэдэу цIэрыIуэу (букв. знаменитая как славная лошадь) - известный, популярный человек; вы / тIы гъэшхам хуэдэу пшэр (букв. жирный как откормленный бык/баран) - очень полный, бессердечный человек; уазэрэ бзууэ гъуа (букв. высохший / худой как соломинка) - очень худой, истощенный человек; хьэм хуэдэу ефа (букв. напившийся как собака) - очень пьяный; хьэндыркъуакъуэжь хуэдэ (букв. как старая лягушка) - безобразный неприятный человек;

· рус.: как мокрая курица; любопытная как тетеря; любвеобильный как мартовский кот; блудливая как кошка (кот); глуп как сивый мерин; как учёный осёл; гол как сокол (нищий); красный как рак (стыд, смущение); как сытая пиявка (разбухшая пиявка); как драная кошка (о худой, измождённой женщине); как змея в корсете (худая, злая); как сельдь в корсете (диал.) обычно об очень худой женщине; как вобла (очень худой, высохший человек); вылизанный как кошечка; шустрый, живой как мышь (проворный, юркий); чёрный как ворон (очень черный).

Приведенные примеры репрезентуют знания и опыт, присущие только одному социуму, определяя этноспецифические особенности народа, говорящего на том или ином языке.

В основе сравнительных конструкций с союзом comme - хуэдэу - как, передающей способ существования и состояния, лежат объективированные связи, отражаемые в коннотативных признаках, несущих сведения либо об обиходно-практическом опыте данного языкового коллектива, либо о его культурно-историческом знании.

Как показывает языковой материал, мотивом для метафорического переноса могут служить отработанные в языке логико-синтаксические схемы структурирования классов событий или соположение в структуре мира вещных объектов - их предметно-логические связи, отражающие языковой опыт говорящих. В силу такого рода объективированных коннотативных мотиваций, переосмысление слова, основанное на общих знаниях языкового коллектива, закрепляется в языке.

Семантика значительной части сравнений с названиями животных группируется в основном в понятийные классы, в центре которых находится «Человек - как общественное существо»: его деятельность, поведение, поступки, отношения в обществе, коммуникативные способности; (отношение людей в обществе, отношения между людьми, отношение к кому-либо), передача мыслей и чувств (говорение, умения и навыки, воспитание, социальное положение);

«Человек как живое существо»: выявляются физические возможности и его физическое состояние (движение, положение тела, телосложение: быстрота / резвость / ловкость, медлительность, неуклюжесть, худоба, сила / выносливость, слепота, немота, пьянство, усталость, уродство, боль / болезнь); «Человек как разумное существо»: в зеркале зооморфных сравнений отражается человек и его нравственная сущность, волевые, эмоциональные, интеллектуальные действия и состояния, черты характера, передающие его отношение к другим людям, к себе, к вещам: черты, отражающие нравственную сущность человека (преданность, верность, хитрость, гордость), черты характера, отражающие отношение к окружающим людям (дерзость, злость, упрямство, любопытство, вспыльчивость), черты характера, отражающие отношение к себе (надменность / спесивость / самодовольство), черты характера, отражающие отношение к труду (леность, безделье, трудолюбие), черты характера, отражающие эмоциональные действия и состояния (стыд, печаль, страх, возмущение, взволнованность, ревность, смелость), глупость, черты характера, отражающие волевые и интеллектуальные действия и состояния (глупость, проницательность, мудрость, прозорливость), черты характера, отражающие отношение к вещам (скупость, жадность) - представлен достаточно широко в сопоставляемых трех лингвокультурах.

В главе 3 «Зоонимы как репрезентанты языковой картины мира» в сопоставительном лингвокультурологическом аспекте языковой материал рассматривается сквозь призму эмпирических и культурных приоритетов с целью раскрытия потенциала наиболее часто встречающихся зоонимов.

На основе одних и тех же явлений, в том числе и живых существ, складываются разные картины мира в разных культурах. Именно в сопоставлении языков и культур видна голографическая способность языка - высвечивание новых граней, перестраивающее человека на «иную ментальность», дающее ему возможность увидеть новые грани бытия, по-другому посмотреть на знакомый предмет, расширить горизонты мышления,.