Поэтическая номинация растительного мира в лирике С. Есенина (на фоне поэтической номинации китайской поэзии начала ХХ века)

В «Идеографическом словаре русского языка» О. С. Баранова в разделе «Растительный мир» выделяется восемь подразделов: «Растительный мир», «Систематика растений», «Культурные растения», «Морфология растений», «Органы растений», «Физиология растений», «Размножение растений» и «Флора». По сравнению с «Тематическим словарем», в данный словарь входит больше ботанических терминов и названий растений, которые произрастают в Китае.

Среди словарей китайского языка нам удалось найти только один подобный словарь «ПЦґъєєУп·ЦАаґуґКµд» («Словарь-тезаурус современного китайского языка»). В нем обнаруживаются различия в структуре классификаций фитонимов по сравнению с классификациями в двух русских словарях, названных выше. «Растения (общие названия растительной реалии)» и «Виды растений» являются отдельными разделами. В первый раздел входят подразделы «Систематика растений», «Растительный массив», «Семена», «Корень», «Растение как целое и часть растения», «Лист и черешок», «Почка, росток», «Цветы», «Плоды», «Кора», «Побег». Наряду с подразделом «Засыхание» есть подраздел «Увядание», а наряду с подразделом «Расцветание» есть подраздел «Колошение, цветение, завязь». В раздел «Виды растений» входят следующие подразделы: «Зерна, злаки», «Бобы», «Овощи», «Фруктовые деревья и фрукты», «Масличные культуры», «Текстильные культуры», «Лекарственные растения», «Технические культуры», «Ландшафтные растения», «Травы», «Деревья», «Бамбук и тростник», «Пальма», «Мох и папоротник», «Грибы, лишайник и водоросли». В своей основе классификации, предложенные в русских и китайском словарях, совпадают, однако существуют и расхождения, которые показаны в следующей таблице (см. таблица 1).

Таблица 1

С точки зрения частей речи, и в русском, и в китайском языках имя существительное занимает доминирующее место по количеству при описании растений, хотя с точки зрения морфологии, китайский и русский язык очень отличаются. Надо отметить, что в китайском языке раздел «Рост и развитие растений» имеет несколько подразделов близких по значению для описания этого процесса.

Например, «Засыхание» (точный перевод: «засохший») и «Увядание» (точный перевод: «увянуть»), «Цветение» и «Полный расцвет». В подразделы «Полный расцвет» и «Засыхание» входят только прилагательные, а в русском языке это явление описывают глаголы. А в «Словаре-тезаурусе современного китайского языка» в подразделы «Побег», «Колошение, цветение, завязь» и «Увядание» только входят глаголы. По определению в «Толковом словаре китайского языка» ёЙїЭ (РО) засыхание означает `растение утратило жизненные силы от потери воды или нехватки питания' (Толковый словарь китайского языка 2012: 298). А слово µтР» (¶Ї) увядание означает `поблекнуть и засохнуть' (Толковый словарь китайского языка 2012: 419). Итак, ёЙїЭ (засыхание) понимается как процесс, а µтР» (увядание) является результатом засыхания или гибели растения по другим причинам.

А в «Словаре-тезаурусе современного китайского языка» не выделяются такие разделы, как «Южные растения и деревья», «Наркотические растения», «Бахчевые растения», «Кустарниковые растения и их плоды». Они представлены в «Тематическом словаре русского языка» Л. Г. Саяхова, Д. М. Хасанова и В. В. Морковкина. А подразделы «Бамбук», «Пальма», «Масличные культуры», «Мох, папоротник», «Лекарственные растения» и «Ландшафтные растения» в данном словаре не выделяются, но они включены в классификацию китайского словаря.

Таким образом, лексические единицы описания растений в русском и китайском языках отражают природные, языковые и национально-культурные особенности двух культур.

Лексико-семантическое поле «Растительный мир» в лирике С. Есенина и Сюй Чжимо.

Рассмотренные выше классификации наименований растений в русском и китайском языках позволяют нам выработать собственные принципы классификации растений в лирике С. Есенина и Сюй Чжимо и структурировать лексико-семантическое поле «Растительный мир» в лирике обоих поэтов. Данные словарей русской поэзии позволят нам сопоставить ЛСП «Растительный мир» лирики С. Есенина и русской поэзии ХХ века.

Большинство фитонимов, встречающихся в лирике С. Есенина, представлены в «Большом толковом словаре русского языка» Д.Н. Ушакова, «Тематическом словаре русского языка» Л.Г. Саяхова, Д.М. Хасанова и В.В. Морковкина и «Идеографическом словаре русского языка» О.С. Баранова, кроме таких слов, как ковыльница, березь, клененочек, перелесица. В «Словаре языка Есенина» Г. И. Шипулиной даются следующие определения этих слов: ковыльница (обл.) - это «степь, покрытая ковылем» (Шипулина 2013: 174); березь (окказионализм) - «березовая роща или лес» (Там же: 29); клененочек (нов.) - это «уменьшительно-ласкательное от клен» (Там же: 170). А перелесица (диал.) - это «то же, что перелесок» (Новый словарь русского языка 2000: 808).

Исследователи, обращаясь к описанию растительного мира в лирике русских поэтов, предлагают для описания в том числе способ структурирования семантического поля. Такой опыт представлен в словаре «Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX-XX вв. Вып. 3» Н.А. Кожевниковой, З.Ю. Петровой. Но в нем группируются растительные реалии только как опорные слова метафор и сравнений. Словарь строится на идеографическом принципе (принципе семантического поля). Однако в нашей работе рассматривается ЛСП «Растительный мир», т. е. не включаются слова других частей речи, а также исследуются наименования растительного мира как предмет сравнения, а в вышеназванном словаре как образ сравнения. К тому же в данном словаре представлены такие важные для русской лирики группы лексем, как «Жизненный цикл растений» (бутон, бутончик, почка, побег, росток и нераспустившийся цветок), «Семена», «Орехи», однако они редко (не более 2 раз) встречаются или не представлены вовсе в собранном нами материале, поэтому мы не будем обращаться к принципам описания, предложенным авторами данного словаря.

В связи с этим в исследовательских целях нами была предложена собственная классификация, что обусловлено практическими потребностями описания поэтической номинации и задачами нашего исследования.

Методом сплошной выборки в лирике С. Есенина было собрано 86 наименований растений, представленные в 232 контекстах употребления. Мы распределили их на 9 групп («Совокупность растений», «Род растения», «Цветы», «Деревья и кусты», «Травы», «Плоды», «Мох», «Строение растения» и «Технические культуры»).

Структурировано ЛСП «Растительный мир» лирики С. Есенина (см. Схему № 1). Внутри поля складываются отношения «род - вид» и «часть - целое». Ядро и периферия выделяются по семантической близости к заглавному слову (растение) этого поля. Итак, ядро, согласно теории ЛСП, занимает заглавное слово растение. Далее мы выделяем следующие группы: «Деревья и кусты», «Травы», «Цветы», «Плоды», «Строение растения», «Совокупность растений», «Мох» и «Технические культуры». Подгруппа «Виды деревьев и кустов» относится к группе «Деревья и кусты», к группе «Травы» относится подгруппа «Виды трав», к группе «Плоды» - подгруппа «Виды плодов», к группе «Цветы» - подгруппа «Виды цветов».

Рис. 1

Следующие группы: «Деревья и кусты», «Травы», «Совокупность растений», «Плоды», «Род растения», «Технические культуры», «Мох» и «Цветы» относятся к приядерной части. А группа «Строение цветов» относится к периферийной части поля. К периферии также относятся такие лексемы (диалектные слова, неологизмы и слово другого поля) как березь, ковыльница, клененочек, серьги и перелесица.

Лексемы-фитонимы как в прямом, так и в образном значении, в составе тропеических высказываний в структуре поля располагаются в одной его зоне, поскольку для языка лирики они представляют одинаковую ценность.

Однако разные зоны в лирике С. Есенина представлены неравномерно. Например, лексема растение встречается только один раз, а разные наименования цветов многократно. Соотношение лексем-фитонимов лирики С. Есенина по разным ЛСГ представлено в Приложении № 1.

Выявим особенности словоупотребления С. Есенина на фоне словоупотребления девяти поэтов ХХ века (И. Анненского, А. Ахматовой, А. Блока, М. Кузмина, О. Мандельштама, В. Маяковского, Б. Пастернака, В. Хлебникова, М. Цветаевой), опираясь на «Словарь языка русской поэзии ХХ века» и Национальный корпус русского языка. Сравним частотность обращения к тем или иным наименованиям растений в русской лирике ХХ века и в поэзии С. Есенина.

В результате сопоставления были выявлены следующие лексемы - наименования растений, к которым обращается в своей поэзии С. Есенин, но в русской лирике его времени они встречаются редко. Например, не более 10 раз в русской поэзии ХХ века, по данным «Словаря языка русской поэзии ХХ века», употребляются следующие лексемы: сосняк (3 в русской поэзии - 2 у С. Есенина), олеандр (2 в русской поэзии - 1 у С. Есенина), калина (1 в русской поэзии - 2 у С. Есенина), василек (4 в русской поэзии - 1 у С. Есенина), укроп (2 в русской поэзии - 1 у С. Есенина), повилика (4 в русской поэзии - 1 у С. Есенина), крона (5 в русской поэзии - 5 у С. Есенина), бурьян (1 в русской поэзии - 1 у С. Есенина), греча (1 в русской поэзии - 1 у С. Есенина). А некоторые наименования свойствены только поэзии С. Есенина: березь (обл.), ковыльница (обл.), клененочек (нов.), калинушка (нар.-поэт.). Эти слова в «Словаре языка русской поэзии ХХ века» приводятся только в лирике С. Есенина, а лексема перелесица (диал.) еще у одного поэта.

Самыми частотными наименованиями в русской лирике, по материалам «Словаря языка русской поэзии ХХ века», являются лексемы лес, куст, дерево, липа и роза.

Таким образом, сам выбор слов у С. Есенина обусловлен крестьянским мировидением поэта и отличается от словоупотребления других поэтов ХХ века. Интересно, что лексема роза, значимая в русской поэзии, часто встречается и у С. Есенина, но в основном в его цикле стихотворений «Персидские мотивы», а значит, когда поэт обращается к другой, восточной, культуре.

В стихотворениях Сюй Чжимо удалось выявить 109 наименований растений, представленных 149 контекстами употребления. Наименования растений в лирике Сюй Чжимо можно распределить также по 9 группам: «Цветы», «Деревья и кусты», «Травы», «Мох», «Вьющиеся и ползучие растения», «Плоды», «Строение растения», «Род растения» и «Совокупность растений».

Надо отметить, что некоторые китайские названия растений являются существительными, но их русский перевод является составным наименованием (оливковый лес, бамбуковая чаща, кленовый лес, заросли османтусов, тростниковые заросли, травяная поросль, ползучие травы, цветы сливы, цветы каштана, цветы граната, хлопковое дерево, лотосовый орех). По словарю Т. В. Жеребило, «составное наименование - это лексически делимое сочетание слов, но значения слов в структуре лексикализованного словосочетания не всегда тождественны значениям в свободном употреблении» (Жеребило 2010: 485). В исследовательских целях мы будем считать составные наименования сочетанием слов, которое является смысловым единством.

В Приложении № 2 показано количество собранных единиц и контекстов. Количество контекстов, в которых встречаются наименования растений у С. Есенина намного больше, чем у Сюй Чжимо, хотя наименований растений у Сюй больше, чем у С. Есенина. Сюй Чжимо чаще всего обращается к группам «Деревья и кусты», «Строение растения», «Совокупность растений» и «Род растения». В лирике обоих поэтов деревья несут большую поэтическую нагрузку. В «Толковом словаре китайского языка» («ПЦґъєєУпґуґКµд») и в «Словаре-тезаурусе современного китайского языка» представлены все наименования растений, к которым обращается Сюй Чжимо, т. е. нами не обнаружены индивидуальное словоупотребление, как в поэзии С. Есенина, что обусловлено морфологическими особенностями китайского языка.

Названия растений в лирике Сюй Чжимо разнообразны, в них включаются не только типичные китайские (МТ»Ё цветки персика, Б« лотос, но и экзотические для Китая (°ЕЅ¶ японский банан, ЖРМб фига) (см. Приложение 4).

Следует отметить, что в лирике Сюй Чжимо есть группа «Вьющиеся и ползучие растения», которая отсутствует в поэзии С. Есенина. Обратившись к «Большой советской энциклопедии» (БСЭ), мы выяснили причины отсутствия группы «Вьющиеся и ползучие растения» в лирике С. Есенина. Как написано в БСЭ, глициния (см. Приложение 4) - один вид вьющихся и ползучих растений, которые встречаются «на юге Китая», а в России только «на Черноморском побережье Крыма и Кавказа» (БСЭ 2000: 502).

Структурируем ЛСП «Растительный мир» лирики Сюй Чжимо (см. Схему № 2). Внутри поля складываются отношения «род - вид» и «часть - целое». В основе деления на ядро и периферию также лежит семантическая близость к слову растение. Итак, ядро, согласно теории ЛСП, занимает заглавное слово растение. Внутри поля складываются отношения «род - вид» и «часть - целое». Далее мы выделяем следующие группы: «Деревья и кусты», «Травы», «Совокупность растений», «Мох», «Строение растения», «Цветы», «Травы» и «Вьющиеся и ползучие растения». Подгруппа «Виды деревьев и кустов» относится к группе «Деревья и кусты», к группе «Травы» относится подгруппа «Виды трав», к группе «Плоды» - подгруппа «Виды плодов», к группе «Цветы» - подгруппа «Виды цветов».

Рис. 2

Следующие группы: «Деревья и кусты», «Травы», «Совокупность растений», «Плоды», «Род растения», «Ползучие и вьющиеся растения», «Мох» и «Цветы» относятся к приядерной части. А группа «Строение растения» относится к периферийной части поля.

Нам не удалось найти подобного «Словарю языка русской поэзии ХХ века» словаря китайского поэзии. В Национальном корпусе китайского языка нет Поэтического подкорпуса и нельзя подобрать примеры определенного периода, поэтому мы не можем рассматривать словоупотребление Сюй Чжи мо на фоне словоупотребления других китайских поэтов начала ХХ века.

Таким образом, структуры ЛСП «Растительный мир» в лирике С. Есенина и Сюй Чжимо в общем совпадают. Разные зоны в лирике Сюй Чжимо, как и в лирике С. Есенина тоже представлены неравномерно.

2.2 Поэтическая номинация растительного мира в поэзии С. Есенина и Сюй Чжимо

Каждый поэт является носителем своей национальной поэтической культуры, в его творчестве находит отражение не только авторское, индивидуальное, но и то, что свойственно национальному поэтическому видению мира. Даже в том случае, если поэт обращается к слову в его прямом значении, для читателя эта лексема может быть наполнена глубоким символическим смыслом, связанным с традициями, климатическими условиями, образом жизни народа. Например, в Китае цветущая слива символизирует стойкость, т. к. она цветет в то время, когда еще лежит снег. В России нет такого вида сливы, и особого поэтического значения это дерево не имеет.

А значит, рассмотреть символические значения слов-фитонимов, которые могут быть связаны с поэтическими традициями двух стран является особенно актуальным.

В конце ХХ века Н.В. Павлович было предложено понятие «парадигма образов». По словам Н.В. Павлович, поэтический образ существует вместе с другими образами. Образы реализуют «модель или парадигму» (Павлович 2007: 28). Например, в «Словаре поэтических образов» Н.В. Павлович образы дерево - ливень, чаща - ливень составляют образную парадигму дерево > дождь, которая в свою очередь, вместе с парадигмами дерево > ветер и дерево > лавина входят в одну парадигму дерево > стихия.

Проанализируем и сопоставим парадигмы образов лирики С. Есенина и Сюй Чжимо, в своей классификации в основном опираясь на предложенную классификацию Н.В. Павлович, но в ряде случаев, предлагая свои названия парадигм образов.

В предыдущем параграфе нами был сделан вывод, что самыми представленными группами в лирике обоих поэтов являются группы «Деревья и кусты», «Цветы» и «Травы», в связи с этим остановимся именно на рассмотрении этих ЛСГ.

Таким образом, в следующих параграфах мы рассмотрим национально-культурную специфику наименований растений в творчестве С. Есенина и Сюй Чжимо, выявим поэтическую семантику наименований растений и сопоставим парадигмы образов исследуемых поэтов.

Лексико-семантическая группа «Деревья и кусты».

Характерными для творчества и С. Есенина, и Сюй Чжимо чертами можно назвать обращение в лирике обоих поэтов к таким лексем, как дерево, тополь, вяз, каштан, ива, сосна.

Однако в этом общем кроется и индивидуальное, обусловленное особенностями русской и китайской поэтических лингвокультур, особенностями индивидуального поэтического мировидения.

Как говорилось выше, номинация растений имеет национально-культурные особенности и поэтический образ объединяет прямое и переносное значения слова. Поэтому для данной работы важно рассмотреть и сравнить поэтические культурно-символические значения некоторых лексем, к которым обращаются в своем творчестве оба поэта: ива (Ес. 4, Сюй 3), сосна (Ес. 6, Сюй 8), тополь (Ес. 8, Сюй 6).

В России клен и тополь относятся к «мужским» деревьям (Эпштейн 2009: 26). М.Н. Эпштейн в статье «Мужские деревья» пишет, что «если в клёне поэтизируются буйная крона и сердцеликие, багряные листья, то в тополе - его рыцарственная стройность и серебристая изнанка листьев» (Эпштейн 2009: 30).

Ива - это дерево, к которому часто обращаются в русских лирических народных песнях, в «Большом толковом словаре русского языка» С.А. Кузнецова при этом слове приводится помета «нар.-поэт.» (Большой толковый словарь русского языка 1998: 373). В своей лирике С. Есенин довольно часто обращается к этому народно-поэтическому образу. Например, В темной роще на зеленых елях / Золотятся листья вялых ив (Есенин 1970: 285) и Я еще никогда бережливо / Так не слушал разумную плоть. / Хорошо бы, как ветками ива, / Опрокинуться в розовость вод (Есенин 1970: 135). «В русской традиции образ ивы красивый и грустный», - замечает китайский исследователь Хуан Дунмэй (Хуан 2010: 802).

У С. Есенина ива сочетается с прилагательным вялый, а у Сюй Чжимо используются лексемы увялый и изможденный: ЗпУкФЪТ»БчЗеАдµДЗпЛ®±ЯЈ¬ / Т»їГгѕгІµДЗпБшАпЈ¬/ Т»МхЗУЕіµДЗпЦ¦ЙПЈ¬/ Т»Ж¬Ѕ«»ЖОґ»ЖµДЗпТ¶ЙП. Осенний дождь льет в пруд, / На изможденные осенние ивы, / На жалкие осенние ветки, / На желтеющшие листья (Сюй 2000: 22). По словам Хуан Дунмэй, «Лю (ива) в китайской культуре связана с разлукой, весной и образом стройной женщины» (Хуан 2010: 802). Ива символизирует разлуку. Стихотворение «Прощание с Кембриджским мостом» Cюй Чжимо написал, когда он снова уезжал из Кембриджа. Здесь с образом ивы связана тема прощания: ДЗєУЕПµДЅрБшЈ¬КЗП¦СфЦРµДРВДп. Ива золотая под заходящим солнцем, / Она, новобрачная, стоит на берегу (Сюй 2000: 352), поэтому можно выделить в китайском слове Лю (ива) следующие семы: `стройная женщина', `грусть' и `разлука'. В русской поэтической традиции и в лирике С. Есенина в слове ива тоже есть сема `грусть'.

В русской поэзии достаточно часто встречается образ сосны. Русский читатель вспоминает строки стихотворения М. Лермонтова, перевода Г. Гейне: На севере диком стоит одиноко / На голой вершине сосна (Национальный корпус русского языка). По мнению И.П. Ворониной, лирический герой в этом стихотворении отождествляет себя с одинокой сосной (Воронина 2009: 714).

У С. Есенина лексема сосна встречается в следующих строках: Между сосен, между елок, / Меж берез кудрявых бус, / Под венком, в кольце иголок, / Мне мерещится Исус (Есенин 1970: 68). В других строках слово сосна сочетается с прилагательным могучий: Загорались ярким пламенем / Сосны старые, могучие, / Наряжали сетки хвойные / В покрывала златотканые (Есенин 1970: 296). В творчестве С. Есенина значимое для русской поэзии значение ?одиночество? при обращении к лексеме сосна не проявляется. Сосна у С. Есенина - это одно из деревьев русского леса. Как при обращении к народно-поэтической лексике (ива), так и в этом случае проявляется отмечаемая многими исследователями ведущая черта лирики С. Есенина - ее народность, в которой отражается крестьянское мировидение поэта. Его ранние стихи отражают «обостренное чувство природы», «горячую любовь к крестьянской Руси» (Гайсарьян 1964: 898).

В китайской поэзии образ суна (сосны), по словам Чжоу Жуймина «стойкий и непоколебимый» (Чжоу 2012: 90). Среди названий деревьев для Сюй Чжимо самыми частотными являются сосна (8) и тополь (6). Поэт обращает больше внимания на «жизненные силы, зеленые листья и крупный размер самого дерева, а не на темноту, холодность или печаль» (Там же). Например, ХвР©Й«ПгБЅѕшµДГµ№еµДЦЦ®‡ФЪ°ЛК®АПИЛёъЗ°Ј¬/ єГ±ИСЮСЫµДЙЩ°¬Ј¬¶АТРФЪт°ЛЙ№Е°ШµДЦРјд. Душистые и яркие розы перед восьмидесятилетним стариком, / Как молодая красавица стоит среди старых кипарисов и могучих сосен (Сюй 2000: 22). Кроме сочетания слова сосна с эпитетом могучий, еще есть ЗаЛЙЧинсун (`зеленая сосна'): Т»ХуХуІРЗЩЛйуп№ДЈ¬ТАПЎЙЅ·зґЯЖЩЕЄЗаЛЙ. Зелеными соснами шуршит горный ветер, как флейты и барабаны (Сюй 2000: 33). Такое сочетание как чинсун (чин - зеленая, сун - сосна) является устойчивым в китайской поэзии.

В русской и китайской поэтических культурах, в лирике С. Есенина выделена сема `могучая' в слове сосна. А в китайской поэзии и в лирике Сюй Чжимо еще и сема `вечнозеленость'.

По нашему наблюдению, слово тополь не имеет в русской поэтической традиции особого символического значения. Листья тополя у С. Есенина шелковые: И перед крашеным окном / В шелковых листьях тополя, / А там всё лес, и всё поля (Есенин 1970: 323). Стройность и жизнестойкость тополя, которые описываются в лирике Сюй Чжимо, у С. Есенина не подчеркиваются, он описывает шум листьев тополя: Бреду дубравною сторонкой / Под тихий шелест тополей (Есенин 1970: 284) и Уж не будут листвою крылатой / Надо мною звенеть тополя (Есенин 1970: 152). Описывается потеря жизненных сил тополем: А у низеньких околиц / Звонно чахнут тополя. // Пахнет яблоком и медом / По церквам твой кроткий Спас (Есенин 1970: 64).

А в Китае тополь (байян°ЧСо) ассоциируется и с женщиной, и с мужчиной. Тополь хорошо адаптируется к разному климату, быстро растет, его отличает прямой ствол, но самое главное, он стойкий и всегда стремится вверх. Хуан Дунмэй отмечает, что недаром Мао Дунь, китайский писатель ХХ века, пишет рассказ «Ода тополю», «где тополь символизирует смелых северных крестьян и часовых, защищающих свою родину» (Хуан 2009: 800). Но такого образа в лирике Сюй Чжимо нами не найдено, у него тополь имеет женскую природу: ДЗ°ЧСоЈ¬ж№ЕІµД¶аЧЛЈ¬ЧоКЗДЗКчЖ¤ / °ЧИзЛЄЈ¬ТАПЎБЦЦРПЙЕ®ГЗµДЗбТВ. Тополь нежный и грациозный, / Его белая инейная кора как феи кисея (Сюй 2000: 219). Тополь вместе с ивой называетсяСоБш (янлю), что ассоциируется со стройной женской фигурой. ФразеологизмСоБшСь (янлюяо) означает гибкую талию (Большой толковый словарь китайского языка 2005: 835).

Поэтому можно выделить в китайском слове байян (тополь) следующие семы: `стройная фигура' и `стойкость'. А русское слово тополь не имеет особого национального культурного значения.

Обратимся к тем наименованиям деревьев, которые встречаются только в лирике одного из исследуемых поэтов.

В ходе исследования было выявлено, что в лирике Сюй Чжимо не употребляется лексема береза. Однако, слово береза часто встречается в поэзии С. Есенина, дерево береза занимает важное место в русской культуре.

Береза «давно стала символом России - “страны березового ситца”» (Большая энциклопедия растений 2007: 51). В русской культуре дерево береза «символизирует красоту, стройность и чистоту девушки» (Большой лингвострановедческий словарь 2007: 54). С. Есенин в стихотворении «Вижу сон. Дорога черная...» назвал березу русской: Эх, береза русская! / Путь-дорога узкая (Есенин 1970: 202). Само слово отличается широкой сочетаемостью с глаголами и прилагательными. Часто слово береза у С. Есенина входит в состав сравнений и метафор. Как и в русской поэзии, в лирике С. Есенина это слово представлено с семами `красота', `стройность' и `девичья чистота'.

Таким образом, в русской поэзии и в лирике С. Есенина у лексемы береза можно выделить семы `красота', `стройность', `девичья чистота' и `символ России'.

Особо остановимся на названиях деревьев в китайской поэзии, которые малоизвестны русскому читателю и имеют определенную символику. Прокомментируем такие слова, как софора (»±Кч) и бамбук (Цс).

По определению «Биологического энциклопедического словаря», «Софора (Sop-hora) род листопадных и вечнозелёных деревьев и кустарников <...> Цветки белые, желтоватые, розовые или синевато-фиолетовые, в кистях или метёлках» (Биологический энциклопедический словарь 1986: 594). Ци Иунгуй пишет, что «Долголетие софоры, ее большую крону и тень ее густых листьев очень часто описывали древние китайцы. Народ ей преклонялся, считая, что в ней жил некий дух» (Ци 2007: 207). Образ «старая, высокая и густая софора» тоже присутствует в лирике Сюй Чжимо: РЎНЬ¶АЧшФЪІРАјµДРШЗ°Ј¬МэёфФєтѕГщЈ¬/ Т»Ж¬»ЇІ»ѕЎµДУкФЖЈ¬ѕлХ№ФЪАП»±Кч¶Ґ. Лягушка слушает, как поет червь, сидя перед увянувшей орхидеей, / Влажное облако висит над старой софорой (Сюй 2000: 117). ИлиєИѕЖНж°ЙЈ¬Хв»±КчПВБ№їмЈ»їґ»±»ЁЦ±µфФЪДгµД±­ЦР. Пей, прохладнее под софорой, / Смотри, как цветы падают в стакан твой (Сюй 2000: 322). В китайской поэтической лингвокультуре и в лирике Сюй Чжимо можно у слова софора выделить семы: `старая' и `спасает от жары'.

Бамбук имеет прямой, крепкий, но пустой ствол, поэтому в китайской классической поэзии бамбук уподобляется человеку широкой души, но со своими принципами (Хуан 2010: 804). В китайской поэзии в слове бамбук можно выделить семы `человек широкой души' и `человек с принципами'.

Бамбук (см. Приложение 4) является одним из любимых растений древних китайских поэтов. Знаменитый китайский поэт Су Дунпо (1037-1101 гг.) высоко ценил бамбук и считал бамбук благородным растением: ДюїЙКіОЮИвЈ¬І»їЙК№ѕУОЮЦс / ОЮИвБоИЛКЭЈ¬ОЮЦсБоИЛЛЧ. Лучше жить по соседству с бамбуком, чем есть мясо. / Без мяса мы похудеем, без бамбука жизненную энергию потеряем (Литературоведческий словарь поэзии династии Сун (X - XIII вв.) 2015: 349). Позже китайский поэт Чжэн Се (1693-1765) (псевдоним Баньцяо) в стихотворении «Бамбук и камень» писал, как бамбук выжил при суровых условиях: Т§¶ЁЗаЙЅІ»·ЕЛЙ, / БўёщФ­ФЪЖЖСТЦР. Бамбуки выросли красивыми и высокими на горах. / Укрепились их корни в скалах (Юй 2011: 434). А значит, в китайской классической поэзии можно выделить в лексеме бамбук сему `вкус к жизни' и `жажда жизни'.

В лирике Сюй Чжимо можно выделить в слове бамбук еще такую сему, как `очистить сердце': НёВ¶ДЪАпµДЗаут,УЦОЄОТПґѕ»/ ХПСЫµДГ¤фи,ЦШјыУоЦжјдµД»¶РА. Бамбуковая чаща мне опять смыла пелену с глаз своей прозрачной зеленью, / и я снова увидел радость в мире (Сюй Чжимо 2000: 241).

А в русском арго слово бамбук имеет совсем другие значения: `глупый человек' и `бездельник' (Словарь русского арго 2000: 24).

Таким образом, обнаружены общие для С. Есенина и Сюй Чжимо семы в некоторых названиях растений (сема `грусть' в слове ива). Важно отметить, что в лирике обоих поэтов встречаются семы, которые представлены в разных лексических единицах (сема `стройная фигура' в слове тополь у Сюй Чжимо и в лексеме береза у С. Есенина).

Нам удалось выделить следующие парадигмы образов, которые встречаются в лирике С. Есенина и Сюй Чжимо: дерево > человек, часть дерева > часть тела человека, дерево (часть дерева) > движение человека, дерево > выражение чувств, эмоций человека, дерево > сон человека, шум деревьев > звуки, дерево > животное, дерево > эмоциональные состояния и переживания, дерево > другое растение, дерево (часть дерева) > предмет, часть дерева > ткань. В поэзии С. Есенина и Сюй Чжимо в силу антропоцентризма человеческой деятельности чаще всего в качестве опорного слова выступает наименование человека и слова, характеризующие его деятельность, поэтому среди этих парадигм мы особо рассмотрим парадигмы образов, связанные с человеком и его деятельностью.

Деревья в лирике С. Есенина и Сюй Чжимо сравниваются с разными людьми. Представлена широкая парадигма образов дерево > человек.

С одной стороны, особое место и у С. Есенина, и у Сюй Чжимо занимает при поэтической номинации дерева образ женщины. С женщиной в их лирике отождествляется ива: По меже на переметке / Резеда и риза кашки. / И вызванивают в четки / Ивы - кроткие монашки (Есенин 1970: 56). В стихотворении «Прощание с Кембриджским мостом» Cюй Чжимо пишет: ДЗєУЕПµДЅрБшЈ¬КЗП¦СфЦРµДРВДп. Ива золотая под заходящим солнцем, / Она, новобрачная, стоит на берегу (Сюй Чжимо 2000: 352).

Береза является самым частотным для С. Есенина предметом метафоры и сравнения: Зеленая прическа, / Девическая грудь. / О тонкая березка, / Что загляделась в пруд? (Есенин 1970: 116). У Сюй Чжимо с девочкой сравнивается стройная яблоня: °ЩіЯµД»±ОМЈ¬ФЪОў·зЦРё©ЙнЅ«МД№Г±§В§. Высокий софора-дед наклоняется к яблоне-девочке и ее обнимает (Сюй Чжимо 2000: 115).

С другой стороны, деревья в лирике обоих поэтов сравниваются с мужчинами. Например, у Сюй Чжимо крупная софора напоминает нам о мужчине: °ЩіЯµД»±ОМЈ¬ФЪОў·зЦРё©ЙнЅ«МД№Г±§В§. Высокий софора-дед наклоняется к яблоне-девочке и ее обнимает (Там же). В марте 1925 года поэт во время поездки в Европу посетил Советский Союз. Любуясь сибирским пейзажем из окна, он увидел сосну, ствол которой был стройным и прямым: ДЗіаЖ¤ЛЙЈ¬ПуѕЮНтфчТВµДХЅКїЈ¬/ Й­Й­µДЈ¬ЗДЗДµДЈ¬µИґэіе·жµДєЕКѕ. Сосны как солдаты, / Тихо ждут тот момент, когда протрубят атаку (Сюй Чжимо 2000: 219).

Подобная парадигма образов дерево > воин складывается и в лирике С. Есенина: Так спросил я, дорогая Лала, / У молчащих ночью кипарисов, / Но их рать ни слова не сказала, / К небу гордо головы завысив (Есенин 1970: 236).

Кроме женщины и мужчины, дерево у Сюй Чжимо сравнивается с душой умершего человека:°ЧСоФЪОч·зАпОЮУп,ТЎТ·, / №В»кФЪД№їЯµДЖаБ№АпС°О¶. Тополь молчит в северном ветре, качаясь. / Бесприютная душа умершего размышляет о чем-то на кладбище (Сюй Чжимо 2000: 177).

Важно отметить, что оба поэта используют и обратную образную параллель: человек > дерево. Например, девушка > береза: Оттого душе моей не жестко / Ни желать, ни требовать огня, / Ты, моя ходячая березка, / Создана для многих и меня (Есенин 1970: 350). У С. Есенина клен сопоставляется с лирическим героем: Сам себе казался я таким же кленом, / Только не опавшим, а вовсю зеленым. // И, утратив скромность, одуревши в доску, / Как жену чужую, обнимал березку (Есенин 1970: 255).

У Сюй Чжимо старик сравнивается с кипарисом и сосной: ХвР©Й«ПгБЅѕшµДГµ№еµДЦЦ®‡ФЪ°ЛК®АПИЛёъЗ°Ј¬/ єГ±ИСЮСЫµДЙЩ°¬Ј¬¶АТРФЪт°ЛЙ№Е°ШµДЦРјд. Душистые и яркие розы перед восьмидесятилетним стариком, / Как молодая красавица стоит среди старых кипарисов и могучих сосен (Сюй 2000: 22).

Идея антропоцентризма воплощается также при обращении к парадигмам часть дерева > часть тела человека. В «Словаре поэтических образов» Н. В. Павлович вместо понятия «часть тела» предлагается название «?рган», но мы в исследовательских целях предлагаем в названии парадигмы использовать сочетание «часть тела».

Среди лексем, образующих группу «Части тела» в лирике С. Есенина, такие, как лик: Наклонивши лик свой кроткий, / Дремлет ряд плакучих ив, / И, как шелковые четки, / Веток бисерный извив (Есенин 1970: 25); голова: И я знаю, есть радость в нём / Тем, кто листьев целует дождь, / Оттого, что тот старый клен / Головой на меня похож (Есенин 1970: 131). Сходство между кленом и человеком проявляется благодаря круглой кроне самого дерева, что способствовало появлению параллели крона > голова.

Ствол березы похож на грудь человека: Так и хочется к телу прижать / Обнаженные груди берез (Есенин 1970: 117). У С. Есенина корень липы уподобляется ноге человека, а ее ветки отождествляются с руками: Вот оттого ты мне чужая, / Что липы тщетно манят нас, / В сугробы ноги погружая (Есенин 1970: 256). Подобное уподобление ствола дерева ноге человека представлено в следующей строчке: Стережет голубую Русь / Старый клен на одной ноге (Есенин 1970: 131).

У Сюй Чжимо олицетворяется качание прутьев ивы. Реализуется парадигма дерево (часть дерева) > движение человека: єЪіБіБµДПујёМхАГЧнµДПКУгєбёЎФЪЛ®ЙПЈ¬ИОЖѕ±№АБµДБшМхЈ¬/ ФЪЛыГЗµДјзОІ±ЯБГ·ч. Плывут по воде как пьяные рыбы, / Ленивые прутья ивы их гладят по хвостам как угодно (Сюй Чжимо 2000: 25).

Дерево может иметь человеческие чувства и эмоции. В данной работе мы выделили свою парадигму образов: дерево > выражение чувств, эмоций человека, которая не была выделена в «Словаре поэтических образов» Н. В. Павлович. Например, у обоих поэтов образ тополя грустный и печальный: »Ж»иК±Л­ФЪМэ°ЧСоµД°§Ф№? Кто слушает горе тополя на закате? (Сюй 2000: 409) и Нищету твою видеть больно / И березам и тополям (Есенин 1970: 177).

В лирике С. Есенина и Сюй Чжимо шум деревьев сравнивается со звуками, издаваемыми человеком (речь и плач), т. е. представлена парадигма шум дерева > речь. У обоих поэтов предметом олицетворения выступает шум тополей: Свет луны таинственный и длинный, / Плачут вербы, шепчут тополя (Есенин 1970: 203) или:»Ж»иК±Л­ФЪМэ°ЧСоµД°§Ф№? Кто слушает горный шепот тополя на закате? (Сюй Чжимо 2000: 409).

В качестве опорного слова тропов также выступают предметы, т.е. представлена образная парадигма дерево (часть дерева) > предмет. Цветы берлзы похожи на женские серьги, их называют словом серёжки. Однако в лирике С. Есенина используется лексема серьги, которая не является словом-фитонимом, а выступает здесь с целью олицетворения: На березки в роще теневой / Серьги звонкие повесила (Есенин 1970: 268).

Хвоя сосны похожа на сеть: Загорались ярким пламенем / Сосны старые, могучие, / Наряжали сетки хвойные / В покрывала златотканые (Есенин 1970: 270).

Интересно, что в лирике Сюй Чжимо деревья не сравнивается с предметами, но такое сравнение является типичным для всей китайской поэзии. Поэт Хэ Чжичжан (659-744 гг.) сравнивает зеленые листья ивы с изумрудом, прутья ивы с шелковой лентой: «±МУсЧ±іЙТ»КчёЯЈ¬НтМхґ№ПВВМЛїМР» (Цит. по: Ян 2007: 47-48). Ива украшается изумрудами / ее прутья опускаются зелеными шелковыми лентами.

Соотношение парадигм образов лирики С. Есенина и Сюй Чжимо отражено в следующей таблице (см. Таблицу 2).

Итак, ЛСГ «Деревья и кусты» играет активную роль в создании поэтической образности у обоих поэтов. В лирике С. Есенина и Сюй Чжимо лексемы, обозначающие деревья и кусты, входят в несколько общих парадигм. В качестве опорного слова сопоставления у русского поэта встречаются как одушевленные, так и неодушевленные существительные. В их лирике представлены в качестве опорных слов неодушевленные существительные (у С. Есенина сетка, свеча, травы и у Сюй Чжимо кисея феи).

Таблица 2

Лексико-семантическая группа «Цветы».

Не только деревья, но и цветы в поэзии тоже могут иметь черты характера или качества человека. В творчестве и С. Есенина, и Сюй Чжимо встречается лексема роза, образ, овеянный давней поэтической традицией. Как в европейской, так и в русской поэзии роза является символом любви, красоты, красивой девушки. В «Большом толковом словаре русского языка» С.А. Кузнецова при этом слове приводится помета «трад.-поэт.». Одним из переносных значений слова роза является `красивая молодая девушка' (Большой толковый словарь русского языка 1998: 1127).

Можно предположить, что для русской деревни, природы средней полосы России этот цветок не был характерен. Но для русской поэтической традиции - это один из самых значимых цветов. В лирике С. Есенина он встречается в цикле «Персидские мотивы». Здесь не проявляется значение `красивая молодая девушка', а олицетворяются качание и шум роз. Например, Тихо розы бегут по полям (Есенин 1970: 228). Или Розы ль мне то нашептали? // Сам я не знаю, что будет (Есенин 1970: 221). Как говорилось выше, лексема роза часто встречается у С. Есенина в основном в его цикле стихотворений «Персидские мотивы», когда поэт обращается к восточной культуре, поэтому можно выделить сему в слове роза в лирике С. Есенина `экзотические цветы'.

Ши Хан отмечает, что в современной китайской культуре образ розы «богат по содержанию, но это в большой мере результат иностранных культурных влияний. Раньше он был «распространен намного меньше, чем в культуре ХХ в.» (Ши 2012: 144-145). В отличие от розы у С. Есенина у розы Сюй Чжимо подчеркивается красота: Гµ№е,С№µ№Иє·јµДємГµ№еЈ¬ЧтТ№µДАЧУкЈ¬Ф­АґКЗДг·ўіцµДРЕєЕ-- / ХжЅї№уµДАцЦК! Роза, красивейшая алая роза, / Вчерашний грозовой дождь - это признак твоего рождения (Сюй Чжимо 2000: 24). В стихотворении «Любовь смерти» («ЗйЛА») роза - это символ любви и смерти любви: »Ё°кЎў»ЁЭаЎў»ЁИпЎў»ЁґМЎўДгЈ¬ОТ - ¶аГґНґїм°ЎЈЎ ѕЎЅєЅбФЪТ»ЖрЈЎТ»Ж¬АЗЅеµДРЙємЈ¬БЅКЦДЈєэµДПКСЄ. Роза! Я не могу вмешаться, ты разбиваешься вдребезги, я люблю тебя! Лепесток, чашечка, тычинка, шипы, ты, я - сколько же радости! Полностью склеились воедино! (Сюй 2000: 25) (Перевод Л.Е. Черкасского 1988: 118).

Таким образом, в лирике С. Есенина у слова роза представлена сема `экзотические цветы', а в метафорических конструкциях в слове роза представлена сема `красавица'. Хотя в русской поэзии роза является символом любви, но в лирике С. Есенина не выделена сема `любовь'. В лирике Сюй Чжимо в слове роза выделены семы: `красота' и `символ смерти любви'.

Как пишет Н.Ф. Золотницкий: «Роза - царица цветов. <...> она играла такую выдающуюся роль в истории человечества, что об этом можно бы написать целые тома» (Золотницкий 2008: 13).

Оба поэта С. Есенин и Сюй Чжимо обращаются к лексеме малина. Но у С. Есенина малина является ягодой, и подчеркивается ее красный цвет: У ней губы краснее малины, / Брови черные круче подковы (Есенин 1970: 352). В России малина - это «садовый или лесной кустарник с душистыми сладкими ягодами обычно красного цвета» (Большой лингвострановедческий словарь 2007: 343). А в лирике Сюй Чжимо малина (см. Приложение 4) относится к цветам, и описывается ее аромат. Например: Ц»УРѕХ»ЁЈ¬ФЅУР·зУкФЅ·ўЖрѕўЈ¬Дгїґ°ЎЎЈТ»№ЙЗеПгЈ¬х©б€І»ИзДШ. Только хризантема одушевляется тем больше, чем больше ветра и дождя, / Правда ли, что она пахнет лучше малины? (Сюй 2000: 209). Об аромате малины пишется в «Толковом словаре китайского языка» (Толковый словарь китайского языка 2005: 1318). В связи с этим выделяются совсем разные семы в русском и китайском слове малина. В китайском языке и в поэзии в слове малина выделена сема `аромат', а в русском слове `красный цвет'.

В ходе исследования было выявлено, что в лирике Сюй Чжимо не встречаются лексемы ромашка, василек, черемуха и левкой, а С. Есенин описывает эти цветы в своей лирике. Среди названных цветов ромашка и василек являются полевыми цветами. Несмотря на то, что василек является сорняком, «русские его очень любят» (Большой лингвострановедческий словарь 2007: 88). Например, василек у С. Есенина: Я только тот люблю цветок, / Который врос корнями в землю. / Его люблю я и приемлю, / Как северный наш василек (Есенин 1970: 326). Ромашка - это «один из самых распространенных цветов в средней полосе России» (Большой лингвострановедческий словарь 2005: 472). Ромашка в лирике С. Есенина: Под венком лесной ромашки / Я строгал, чинил челны (Есенин 1970: 38). Черемуха является одним из самых частотных фитонимом у поэта, ее цветы душистые: Черемуха душистая / С весною расцвела / И ветки золотистые, / Что кудри, завила (Есенин 1970: 387). Можно выделить сему `аромат' в русском слове черемуха. У С. Есенина в метафорических конструкциях в слове черемуха представлена сема `белизна'.

Лексема левкой часто встречается в стихотворении «Греция» и цикле «Персидские мотивы», когда поэт обращается к иностранной культуре: А Гектор меч о траву вытирал / И сыпал на врага цветущие левкои (Есенин 1970: 351).

Итак, как и в слове роза, так и у лексемы левкой в лирике С. Есенина можно выделить сему `экзотические цветы'.

Цветы персика (МТ»Ё), цветы сливы (Г·»Ё), лотос (єЙ»Ё) и хризантема (ѕХ»Ё) занимают особое место в китайской поэзии. Хотя сливы в России тоже растут, но надо отметить, что цветы сливы в Китае и России разные, цветы китайской сливы (см. Приложение 4), особенно в поэзии, обычно являются красными. К красным сливам часто обращаются в классической китайской поэзии. В классической поэзии сломать ветку сливы имеет образное значение `прощание' (Большой словарь поэтики 1999: 1099). Например, в стихотворении «Прощай, Кембридж» Сюй Чжимо пишет: ОТ±ШКЧКэїµЗЕЈ¬ФЪОВЗ嶬ҹ / АЇГ·З°Ј¬ФЩПё±жґЛИХПаУлїцО¶. Свежей зимней ночью перед цветами сливы буду еще раз вспоминать этот день (Сюй 2000: 63). Лирический герой вспоминает годы, проведенные в Кембриджском университете.

А значит, в своей лирике Сюй Чжимо продолжает китайскую поэтическую традицию и в его стихах цветы сливы выступают с семой `прощание'.

В китайской культуре хризантема - «это символ осени, возвышенного одиночества» (Чжоу, Чжан 2009: 69). Хризантема цветет перед наступлением зимы, поэтому в поэзии с ее поздним цветением сравнивают человека, который выдерживает испытания в жизни:Ц»УРѕХ»ЁЈ¬ФЅУР·зУкФЅ·ўЖрѕўЈ¬Дгїґ°ЎЎЈТ»№ЙЗеПгЈ¬х©б€І»ИзДШ ? Только хризантема одушевляется тем больше, чем больше ветра и дождя, / Правда ли, что она пахнет лучше малины? (Сюй 2000: 209). Здесь можно выделить сему `стойкость'. Как у Сюй Чжимо, так и в китайской поэтической культуре хризантема обладает чертами благородного человека. Хризантема вместе со сливой, орхидеей и бамбуком назваются «четырьмя благородными», так характеризуют человека «высших моральных качеств» (Чжоу, Чжан 2009: 70).

Итак, при номинации реалий растительного мира С. Есенин и Сюй Чжимо прибегают к разным цветам, которые имеют разные символические значения, отличаются и те значения, которые актуализируют наши поэты в своих стихотворениях.

В лирике С. Есенина и Сюй Чжимо нам удалось выделить следующие парадигмы образов: цветы > человек, цветы > часть тела, цветы >движение человека, цветы > выражение чувств, эмоций человека, цветы > эмоциональные состояния и переживания, цветы > поведение человека, цветы > способности, склонности, интересы, шум цветов > звуки, цветы> часть другого вида цветов, цветы > экзистенциальное, цветы > предмет, цветы > стихия и цветы > вода (см. Таблицу 3). Особо рассмотрим парадигмы образов, связанные с человеком и его деятельностью.

Парадигма цветы Ўъ человек реализуется в лирике обоих поэтов. У С. Есенина часто метафоризуется черемуха. Цветы черемухи сравниваются с воинами: Кто видал, как в ночи кипит / Кипяченых черемух рать? (Есенин 1970: 141). А китайской культуре свойственно уподобление цветов женщине. Лотос (см. Приложение 4) считается «священным цветком в буддизме и символом чистой и нежной красоты. Красивые и добрые девушки в народных сказках сравнивались с лотосом», - замечают китайские исследователи (Чжоу, Чжан 2009: 68). Итак, в китайской поэтической культуре выделена сема `красавица'. У Сюй Чжимо лотос сравнивается со скромной восточной красавицей: ЧоКЗДЗТ»µНН·µДОВИб, / ПсТ»¶дЛ®Б«»ЁІ»К¤Б№·зµДЅїРЯ. Девушка застенчиво опустила голову, / Как лотос застенчиво качается на свежем ветру (Сюй Чжимо 2000: 157). Надо отметить, что хотя в первой строчке с лотосом сравнивается девушка, но во второй лотос наделен женской красотой и скромностью. В лирике Сюй Чжимо в той же лексеме выделено несколько сем: `скромность', `застенчивость', `девичья чистота'и `красавица'.

У Сюй Чжимо как дерево, так и роза сравнивается с душой человека: ДЗЗѕЮ±КЗіХРДЕ®µДБй»к. Роза - это душа влюбленной девушки (Сюй Чжимо 2000: 224).

С помощью метафоры цветы в лирике С. Есенина и Сюй Чжимо приобретают переносные значения. Реализуется парадигма цветы Ўъ часть тела человека. В лирике С. Есенина цветы рябины сравниваются с телом человеком: Цветы рябин другое дело. / Они как жизнь, как наше тело, / Делимое в предвечной мгле (Есенин 1970: 327).

У С. Есенина цветы говорят и двигаются. Осуществляются парадигмы шум цветов Ўъ звуки и цветы Ўъ движение человека. Роза является любимым предметом метафоры и сравнения. У С. Есенина лексема роза сочетается с глаголом движения и глаголами, обозначающими речь: Тихо розы бегут по полям (Есенин 1970: 228) и Розы ль мне то нашептали? (Есенин 1970: 221).

У С. Есенина и Сюй Чжимо цветы, как и деревья, имеют чувства и эмоции. Представлена парадигма образов цветы > эмоциональные состояния и переживания: И цветы сказали: «Ты почувствуй / По печали розы шелестящей» (Есенин 1970: 236). У Сюй Чжимо азалия (см. Приложение 4) стесняется, как скромная девушка. Например, ±МІЁАпСЪУіЧЕЛэМТИпЛЖµДЅїЗУ. Ах, изящная азалия отражается в зеленой воде, / она румянится, стесняется, как тычинка цветка персика (Сюй Чжимо 2000: 156).

В лирике Сюй Чжимо складывается парадигма образов цветы Ўъ выражение чувств, эмоций человека. Цветок персика отождествляется с улыбкой красавицы. ЧтМмОТЖїЧУАпР±ІеЧЕµДМТ»Ё, / КЗ¶д¶дГДР¦ФЪГАИЛµДИщ±Я№Т. Цветы персика, которые вчера поставили в вазу, / Похожи на милые улыбки в уголках рта у красавицы (Сюй 2000: 321). В китайском языке есть фразеологизм «лицо как цветок персика» (ГжИфМТ»Ё), который характеризует румяное лицо красавицы, а выражение «душа цветет» (РДАпАЦїЄБЛ»Ё) означает `в сердце радостно', похожие устойчивые сочетания есть и в русском языке. Цветок персика, по мнению Хуан Дунмэй, «является символом весны и девической юности (Хуан 2010: 804). Он сравнивается с красивым румяным лицом девушки. В китайской поэзии в словосочетании цветы персика можно выделить сему `красавица'.

В лирике С. Есенина и Сюй Чжимо в качестве опорного слова тропов выступает лексема снег, сравниваются лепестки черемухи и цветов сливы со снегом. Например, Сыплет черемуха снегом, / Зелень в цвету и росе (Есенин 1970: 52). Ж¬Ж¬¶мИЮСЫЗ°·ЧОиЈ¬/ ТЙКЗГ·РДµы№ЗЧнґє·з. Летают бутоны цветов сливы в весеннем ветре снегом (Сюй 2000: 37).

Таким образом, в лирике С. Есенина лексемы, обозначающие цветы, входят во многие образные параллели. В лирике С. Есенина выделено больше парадигм образов с компонентом «Цветы» как денотатами, чем в лирике Сюй Чжи- мо, хотя количество фитонимов-цветов меньше в лирике С. Есенина. В качестве опорного слова сопоставления у русского поэта встречаются как одушевленные, так и неодушевленные существительные. Однако в лирике С. Есенина чаще, чем в поэзии Сюй Чжимо, встречаются в качестве опорных слов неодушевленные существительные (светильник, кипящая вода, метель, снег). Уподобление цветов человеку есть в лирике обоих поэтов, наименования цветов сочетаются с лексемами, обозначающими чувства, эмоции или состояния людей, однако Сюй Чжимо чаще, чем С. Есенин сравнивает цветы с девушкой-красавицей. У С. Есенина цветы не несут ярких женских черт.

Таблица 3

Лексико-семантическая группа «Травы».

В лирике С. Есенина и Сюй Чжимо наблюдается и обращение к поэтической номинации разных трав.

В России лексемы полынь и крапива имеют культурные значения. В русском языке есть выражение «горький, как полынь». У слова полынь есть переносное значение «о ком-, чем-л. неприятном, доставляющем огорчения, боль» (Большой толковый словарь русского языка 1998: 911). В «Большом толковом словаре русского языка» при слове полынь-трава приводится помета «нар.-поэт.» (Там же).

В лирике С. Есенина также встречается лексема полынь, которая имеет и традиционные для русской поэтической культуры семы `горечь', `боль', и индивидуальные: Спит ковыль. Равнина дорогая, / И свинцовой свежести полынь / Никакая родина другая / Не вольет мне в грудь мою теплынь (Есенин 1970: 203). В «Большом толковом словаре русского языка» Д.Н. Ушакова у прилагательного свинцовый представлены переносные поэтические значения `тяжкий, гнетущий' и `мрачный, темный синевато-серый цвет, сходный с металлом' (ТСУ 2014: 715).

Итак, в лирике С. Есенина к основным значениям слова полынь еще и добавлены семы `тяжкий', `мрачный', хотя лексема свежесть привносит и положительное значение `чистый, прохладный' в основное значение. А Сюй Чжимо не обращается к лексеме полынь.