Размещено на http://www.allbest.ru/

РОЛЬ ГЛАГОЛОВ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО СОСТОЯНИЯ В РОМАНЕ М. А. ШОЛОХОВА «ТИХИЙ ДОН»: ЭЛЕМЕНТЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА НА УРОКАХ СЛОВЕСНОСТИ (НА ПРИМЕРЕ ЭЛЕКТИВНОГО КУРСА)

СОДЕРЖАНИЕ

1.1 Эмотивность, коннотация, оценочность, образность, экспрессивность

1.2 Базовые и второстепенные эмоции

ВВЕДЕНИЕ

Тема выпускной квалификационной работы - «Роль глаголов эмоционального состояния в романе М. А. Шолохова “Тихий Дон”: элементы лингвистического анализа на уроках словесности (в рамках элективного курса)».

В настоящее время имеются лингвистические работы, посвященные творчеству М. А. Шолохова. Среди них выделяются исследования М. Ю. Мухина, А. И. Метченко, И. Г. Лежнева, Ф. Г. Бирюкова, Л. Г. Якименко и других.

Основной задачей работ, посвященных анализу языка художественного произведения, является раскрытие авторского смыслового наполнения слова, семантического приращения, его значения в контексте. Тема данной работы предполагает обращение к такому понятию, как идиостиль писателя.

Обращаясь к работам В. В. Леденевой, обнаруживаем, что «идиостиль - это индивидуально устанавливаемая языковой личностью система отношений к разнообразным средствам и способам авторепрезентации», т. е. идиостиль - это индивидуальный стиль автора, проявляющийся в совокупности стилистических средств, избираемых им для создания текстов. Автор, так или иначе, придерживается определенных языковых средств, которые опосредованно выражают его авторскую позицию [28, с. 86].

Выявление позиции автора, его отношения к героям предполагает обращение и к такому теоретическому понятию, как индивидуально- авторская картина мира. Вслед за В. А. Масловой считаем, что «картина мира конкретного автора существенно отличается от объективного описания свойств, предметов, явлений, от научных представлений о них, ибо она есть «субъективный образ объективного мира». Поэтическая картина мира является индивидуально-авторской, она в значительной степени субъективна и несет в себе черты языковой личности ее создателя». Созданная автором картина мира является «альтернативой миру реальному». Индивидуальная авторская картина мира - это субъективное отражение явлений мира через призму сознания автора, выражение его авторской позиции через текстовое пространство [29, с. 211].

В данном исследовании особая роль в выражении авторской позиции отводится глаголу, т. к. «…он занимает, как правило, центральное положение в семантической структуре предложения. В современных исследованиях по семантике глагол рассматривается обычно как один из видов предикатов - как основной предикат, выступающий в качестве ядра предикатных выражений и предложений». Иными словами, глагол - часть речи, отличающаяся сложностью своего содержания, изобилием синтагматических и парадигматических связей [11, с. 99].

Предметом описания в работе является эмотивная лексика, а именно глаголы эмоционального состояния. Следует согласиться с утверждением Л.Г. Бабенко: «Эмотивная лексика ситуативна в своей денотативной основе, ибо эмоции нарасторжимо связаны с субъектом, их испытывающим, и объектом, их вызывающим. Вот почему глагол является именно той частью речи, которая наиболее приспособлена для отражения эмотивной лексики. Именно глагол как стилистически и семантически богатая категория располагает большими возможностями для изображения чувств в разнообразных ракурсах и оттенках» [2, с. 111].

Справедливо замечание В. И. Шаховского о том, что «любой художественный текст облигаторно воспроизводит эмоциональную жизнь людей. В художественном тексте особенно очевидно, что целью их речевой деятельности в абсолютном большинстве случаев является эмоциональный контакт (фатическая функция эмоций) или аффектация чувств (прагматическая функция эмоций). В художественном тексте эмоции наблюдаются не прямо, а через специфические языковые знаки, которые материальны, наблюдаемы и служат для манифестации эмоций» [42, с. 121].

Анализируя художественный текст, мы сталкиваемся с семантическим приращением лексического значения слова за счет актуализации скрытых сем. В результате семантического приращения в художественном тексте сочетаются слова, семантически удаленные друг от друга, нарушается закон семантического согласования. Таким образом, расширяются синтагматические связи эмотивных глаголов: данный прием оправдан, т. к. позволяет создавать запоминающиеся и наполненные особым смыслом художественные образы. М. Л. Новикова считает, что «эстетически переживаемое «приращение» смысла, усиленнное использованием членов парадигмы, уточняет, заостряет наиболее важные характеристики изображаемого, делает описание наглядным» [33, с. 15].

Рассуждая об анализе семантики слова, следует затронуть проблему изучения художественного текста в школе.

Цель данного исследования - попытка классифицировать с точки зрения семантики класс глаголов со значением эмоционального состояния. Анализ глаголов эмоционального состояния помогает представить авторское мировидение, показать его отношение к героям, раскрыть особенности идиостиля, приблизиться к пониманию авторской картины мира.

Чтобы достигнуть поставленной цели, необходимо решить следующие задачи:

1) выявить корпус глаголов со значением эмоционального состояния;

2) охарактеризовать лексико-семантические группы (ЛСГ), в которые входят анализируемые глаголы: описать их состав и структуру;

3) выполнить семантический анализ глаголов со значением эмоционального состояния;

3) определить роль данных глаголов в раскрытии характера героев;

4) в ходе проведенного исследования установить некоторые особенности идиостиля М. А. Шолохова;

5) показать возможность использования материалов исследования на уроках словесности в рамках элективного курса.

Тема работы предполагает обращение к проблемам анализа художественного текста в школе. Справедливо суждение Н. С. Болотовой:

«Постепенно усиливается тенденция к комплексному изучению литературного произведения. Лингвистический анализ рассматривается как составная часть комплексного исследования текста, так как содержание и языковая форма произведения образуют диалектологическое единство» [7, с. 31].

Вот что еще говорит об этом Н. С. Болотова: «Ставший очевидным кризис речевой культуры в обществе стимулировал новые подходы к обучению родному языку. <…> определяется введением принципиально новых знаний из области речеведения: о речевой деятельности и ее видах, о тексте и его признаках, о текстообразовании и восприятии текстов, о речевом поведении и правилах речевого общения и т. д. Все это обусловило интерес к курсам «Риторика, «Культура речи», «Руская словесность», которые вводятся в программы многих школ, лицеев, гимназий» [7, с. 9].

К сожалению, ограниченное количество часов, посвященных анализу художественного произведения, не позволяют учителю уделить должное внимание полноценному, комплексному анализу текста. Материалы нашего исследования могут быть использованы на уроках русского языка или литературы, а также на факультативном курсе «Лингвистический анализ художественного текста» для учащихся 11 класса.

Основным источником работы служит текст романа М. А. Шолохова

«Тихий Дон». В качестве вспомогательных источников использовались различные лингвистические словари. Так, «Толковый словарь русских глаголов» Л. Г. Бабенко, «Большой толковый словарь русского языка» С. А. Кузнецова, «Словарь русского языка» в четырех томах под редакцией А. П. Евгеньевой позволяют уточнить лексическое значение слова и классифицировать привлеченную к анализу глагольную лексику. «Словарь синонимов русского языка» в двух тома под редакцией А. П. Евгеньевой был необходим для выделения тонких смысловых оттенков, эмоциональной или стилистической окраски того или глагола в тексте романа.

«Словообразовательный словарь русского языка» А. Н. Тихонова помогает выявить деривационные отношения, которыми связаны анализируемые глаголы.

В ходе исследованиия нами были использованы контекстуальный и семантический методы анализа. Контекстуальный анализ предполагает изучение выбранных слов неизолировано, а в контексте других языковых единиц. Этот метод основан на изучении слова в типичном контексте речи, который допускает, что различия в значении слова всегда взаимосвязано с разным контекстом. Семантический анализ помогает описать смысловую структуру слова, охарактеризовать переносные значения полисеманта. подразумевает углубленную характеристику.

Для отбора материала нами был использован метод сплошной выборки, который предполагает отбор единиц в порядке, представленном в источнике.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1 Эмотивность, коннотация, оценочность, образность, экспрессивность

Поскольку предметом исследования являются глаголы, обозначающие эмоциональное состояние, необходимо обратиться к понятию эмоция. Следует отметить, что эмоции являются объектом изучения многих наук: психологии, физиологии, социологии, философии и др. Это неслучайно. Е. А. Зуева утверждает, что «эмоции человека разнообразны по своей природе, содержанию и проявлению. Смена эмоциональных состояний сопровождается изменением всей деятельности человека, что особенно заметно на поведенческом уровне. Отсюда и повышенное внимание ученых различных отраслей науки к невербальному поведению человека в процессе коммуникации как манифестатору эго эмоционального состояния» [23, с. 150].

Изучая литературу по данному вопросу, мы сталкиваемся с тем, что среди исследователей нет единого мнения о том, что такое «эмоция». В психологии эмоция понимается как «психическое отражение в форме непосредственного пристрастного переживания жизненного смысла и ситуаций, обусловленного отношением их объективных свойств к потребностям субъекта» [49, с. 384]. В. П. Дудьев рассматривает эмоции как «психическое отражение в форме непосредственного переживания жизненного смысла явлений и ситуаций, обусловленного отношением их объективных свойств к потребностям субъекта» [20, с. 211].

Обращаясь к опыту зарубежных исследователей, находим несколько иное толкование эмоций, так, в книге Ч. Райкрофта под эмоцией понимается «общее состояние тела и психики, выражающееся в субъективном ощущении, которое либо приятно, либо неприятно, но никогда не нейтрально; сопровождается выразительным поведением или позой и физиологическими изменениями» [50, с. 59]. Таким образом, исследователи не дают однозначного определения эмоциям, но во всех толкованиях есть общий элемент «психическое состояние, состояние тела и психики».

Подходы психологов учитываются и в современной русистике. Л. Г. Бабенко считает, что «психологическая и психолингвистическая науки нацелены, прежде всего, на исследование функций эмоций в деятельности человека. Таким образом, взгляд на эмоцию как на единство психического и деятельностного является основополагающим принципом исследования психических процессов» [4, с. 34].

Эмоции человека и способы их реализации в речи всегда были предметом исследования известных лингвистов. При этом в лингвистических работах существует свой подход к изучению эмоций и их обозначению в языке. Эмоции в лингвистике позиционируются как особая и специфическая область, получившая отражениев лексическом составе языка. Прежде всего необходимо различать лексику эмоций (слова, называющие эмоции) и эмоциональную лексику (эмоционально окрашенные слова, содержащие субъективную оценку) (Бабенко 1989, Шаховский 1994).

По мнению В. И. Шаховского «на языковом уровне эмоции трансформируются в эмотивность; эмоция - психологическая категория, а эмотивность - языковая, поскольку эмоции могут и вызываться, и передаваться (выражаться, проявляться) в языке и языком» [45, с. 56]. Обратимся к понятию эмотивности.

Вслед за исследователем Е. А. Зуевой, считаем, что «эмотивность - имманентно присущее языку семантическое свойство выражать системой своих средств эмоциональность как факт психики, отраженные в семантике языковых единиц социальные и индивидуальные эмоции» [20, с. 151]. Другое определение эмотивности дает Л. Г. Бабенко: «это категория языка, которая охватывает все языковые, в том числе и лексические средства отображения эмоций» [4, с. 111].

Основной трудностью в изучении эмотивности становится сам предмет изучения эмоции - сложный и противоречивый, по-своему уникальный. При этом эмоции двояко выражаются в языке. С одной стороны, они эмоционально окрашивают речь говорящего, используются в речи как оценка предметов и явлений. С другой стороны эмоции отражают явления объективной реальности. Стоит отметить, что чувства и эмоции могут быть разными по своей интенсивности, что обуславливается природой человеческой психики, ее восприимчивостью к негативным и положительным воздействиям.

Многие вопросы, касающиеся эмотивной лексики, остаются спорными, несмотря на большое количество лингвистических исследований. Неугасающий интерес к эмоциональной лексике может быть объяснен значимостью проблематики: рассматривается не только проявление эмоций в лексике, но и соотношение со значимыми теоретическими проблемами, как язык и общество, язык и речь, функции языка.

Заметим, что эмоциональность рассматривается и как компонент коннотации. Что понимать под термином коннотация? Коннотация - «дополнительное содержание слова (или выражения), его сопутствующие семантические или стилистические оттенки, которые накладываются на его основное значение, служат для выражения разного рода экспрессивно- эмоционально-оценочных обертонов и могут придавать высказыванию торжественность, игривость, непринужденность, фамильярность» [47, с. 423].

Согласно точки зрения И. В. Арнольд, слово несет два типа информации - предметно-логическую и эмоционально-оценочную: «Под лексическим значением слова <…> понимается реализация понятия, эмоции или отношения средствами языковой системы. Поскольку в понятии отражается реальная действительность, значение слова соотнесенно с внеязыковой реальностью, вместе с тем понятие не тождественно значению, поскольку последнее имеет лингвистическую природу и включает не концептуальные и другие коннотации» [3, с. 99]. Как ясно из этого утверждения, лексическое значение глагола, как любого другого слова, представляет собой совокупность предметно-логического и эмоционально-оценочного компонента. Особенно важно учитывать это при рассмотрении художественного текста. При анализе глаголов необходимо разграничивать слова, обозначающие чувства и эмоции, и слова, имеющие эмоционально- оценочный компонент в лексическом составе слова.

Заметим, что лингвисты высказывают две противоположные точки зрения о структуре лексического значения. Так одни лингвисты (В. Г. Колшанский, Д. Н. Шмелев) не считают нужным включать чувства и эмоциональные оценки говорящего в состав лексического значения слова. Другие (Г. В. Комлев, И. А. Стернин, Э. С. Азнаурова и др.) придерживаются противоположной точки зрения - отражение чувств и эмоций говорящего обязательно входит в состав лексического значения слова.

Соглашаясь с Л. Г. Бабенко, считаем, что «коннотация - периферийная часть лексического значения, многокомпонентная, факультативная, содержащая информацию о личности говорящего, в том числе и о его эмоциональном состоянии, ситуации общения, характере отношения говорящего к собеседнику и предмету речи. Это своеобразная «лексическая модальность» [4, с. 117].

Если понимать коннотацию в широком смысле, то обнаруживается, что коннотация есть элемент лексического значения, который дополняет основное лексическое значение слова. По мнению Н. С. Болотновой, «в восприятии читателя слово обрастает различными смысловыми и эмоционально-оценочными оттенками, то сгущенными контекстом, то ослабленными им» [9, с. 401].

Содержание коннотации тесно связанно с другими категориями языка: экспрессивность, образность, оценочность, эмоциональность. Эмотивный компонент в коннотации очевидно присутствует.

Согласно мнению Л. Г. Бабенко, «эмотивная лексика традиционно изучается с учетом таких категорий, как оценочность, экспрессивность, образность, причем связи ее с оценкой оказываются особенно тесными <…>.

И по сей день подобное сопряжение эмоций и оценки оказывается плодотворным, не утрачивает актуальности, при этом исследование их взаимозависимости ведется как с позиции эмоций (вопрос о роли и месте эмоций в оценочных структурах), так и с позиции оценки (структура и сущность оценочности эмотивной лексики)» [5, с. 29].

О разграничении этих категорий ясно высказался В. И. Шаховский:

«Эмотивность - то, что выражено, экпрессивность - то, как это выражено, оценочность - то, как говорящий к этому «что» относится: одобрительно или неодобрительно» [45, с. 101].

1.2 Базовые и второстепенные эмоции

Исследование глаголов эмоционального состояния предполагает определение их образного потенциала, описание его реализации, как в обычной языковой ситуации, так и в художественной литературе. Глагол наиболее приспособлен для отражения эмоций, т. к. глагол двусторонне связан с субъектом и объектом эмоции.

Следует отметить, что отсутствует единство взглядов и при попытке классифицировать эмоции и чувства. Так, Е. П. Ильин считает, что

«сложность классификации эмоций состоит и в том, что, с одной стороны, трудно определить, является ли выделяемая эмоция действительно самостоятельным видом или же это обозначение одной и той же эмоции разными словами (синонимами), а с другой стороны, не является ли новое словесное обозначение эмоции лишь отражением степени ее выраженности (например, тревога - страх - ужас)» [24, с. 89].

В попытках разграничить определенные эмоции и создать их классификацию, исследователи используют некоторые параметры: 1) наличие или отсутствие интеллектуальной оценки происходящего (простые/сложные);

2) «знак» переживания эмоции человеком (положительные/отрицательные);

Несмотря на различия во взгляде на разграничение и типологию эмоций, авторы все же сходятся во мнении, что эмоции следует разделять на основные и второстепенные. Четких параметров для разграничения эмоций на базовые и второстепенные нет, поэтому список базовых эмоций у исследователей значительно разнится. Например, зарубежный ученный К. Изард полагает, что «базовая эмоция проявляет себя при помощи выразительной и специфической конфигурации мышечных движений лица (мимики); сопровождается отчетливым и специфическим переживанием, осознаваемым человеком; возникла в результате эволюционно-биологических процессов; оказывает организующее и мотивирующее влияние на человека, служит его адаптации» [24, с. 159].

Интерес представляет описание базовых (фундаментальных) эмоций Н.А. Багдасаровой, которое мы также будем учитывать в нашем исследовании: 1) интерес-волнение - положительная эмоция, которая мотивирует обучение, способствует творческой деятельности, положительно влияет на внимание и любознательность по отношению к объекту интереса;

2) радость - максимально желаемая эмоция. Она является скорее побочным продуктом действий и условий, чем результатом стремления испытать ее. Состояние радости связано с чувством уверенности и собственной значимости; 3) удивление возникает под влиянием внезапного события, способствует освобождению от предыдущей эмоции и резко усиливает когнитивные процессы, связанные с тем объектом, который вызвал удивление; 4) горе-страдание - эмоция, переживая которую человек падает духом, чувствует одиночество, недостаток контактов с людьми, жалость к себе; 5) отвращение вызывает стремление избавиться от чего-либо или кого- либо, вызывается физической или психической изнашиваемостью объекта; 6) презрение может служить средством подготовки к встрече с опасным противником; связано с чувством собственного превосходства. «Холодная» эмоция, ведущая к деперсонализации индивида или группы, к которым эта эмоция относится. Гнев, презрение и отвращение часто идут рука об руку и поэтому их называют враждебной триадой; 7) страх вызывается информацией о реальной или воображаемой опасности; часто связан с неуверенностью в себе; 8) стыд вызывает желание спрятаться, исчезнуть; может быть связан с чувством бездарности; 9) вина связана со стыдом, однако стыд может появиться из-за любых ошибок, а чувство вины возникает при нарушениях морального, этического или религиозного характера в ситуациях, в которых субъект чувствует свою личную ответственность за происходящее [6, с. 78].

Другую классификацию предлагает нам Е. П. Ильин. В этой классификации отражена условность разделения эмоций по «знаку» переживания. Е. П. Ильин не разграничивает эмоции на положительные и отрицательные, придерживаясь иных принципов классификации. В классификации Е. П. Ильина существуют следующие классы эмоций: 1) эмоции ожидания и прогноза: тревога, страх, ужас, боязнь, растерянность, отчаяние, волнение; 2) эмоции удовлетворения и радости: удовлетворение, радость; 3) фрустрационные: обида, печаль, горе, уныние, тоска, разочарование, досада, гнев, исступление, ностальгия; 4) коммуникативные: веселье, смущение, стыд, презрение, смятение; 5) интеллектуальные: удивление, уверенность, сомнение [24, с. 403].

В нашей работе мы будем опираться на классификацию, данную в книге Ильина Е. П. «Эмоции и чувства», так как деление эмоций на отрицательные и положительные представляется нам весьма условным и неоднозначным:

«любая эмоция, как положительная, так и отрицательная, может в зависимости от ситуации, индивидуальных особенностей восприятия, культурной специфики иметь как стеническую, так и астеническую направленность» [23, с. 151].

Классификация Е. П. Ильина не является универсальной, но представляется нам подходящей для выполнения задач нашего исследования. Вот так Е. П. Ильин комментирует создание своей классификации:

«Очевидно, что речь может идти не о какой-то всеобъемлющей единой классификации эмоциональных явлений, а об их классификациях, каждая из которых подчеркивает какой-нибудь признак, по которому эти явления объединяются в группы и в то же время отделяются от других групп» [24, с. 298].

1.3 Системный характер глаголов эмоционального состояния

В нашей работе центром исследования становится глагольная лексика, выражающая эмоции персонажей, так как материалом для исследования служит художественный текст М. А. Шолохова «Тихий Дон». При этом важно показать наличие связей между отдельными глаголами, рассматривая их не изолированно, а в составе определенных лексических подмножеств.

Справедливо отмечал известный лингвист Л. М. Васильев: «Главная задача современных лингвистических исследований - изучение значений единиц языка в их всевозможных связях, изучение состава и структуры различных семантических полей» [15, с. 66]. Говоря о системном характере лексики, стоит упомянуть о валентности глагола. «Валентность - способность слова вступать в синтаксические связи с другими элементами» [47, с. 302]. В нашей работе мы будем учитывать как грамматическую валентность глагола (его сочетание с актантами - субъектом, объектом действия и сирконстантами), так и лексическую (возможность сочетаться с определенным кругом слов).

Общеизвестно, что все слова в языке вступают друг с другом в парадигматические, синтагматические и эпидигматические отношения - это важное проявление системности всей лексики. Отмечается, что в синтагматические отношения вступают слова на основе смежности понятий, их логической соотнесенности, а также на основе их сочетаемости друг с другом. Значения многозначного слова вступают в другие - эпидигматические отношения. Слова, в значениях которых присутствуют одинаковые компоненты, вступают между собой в парадигматические отношения, образуя разные лексико-семантические объединения.

Семантические объединения представляют собой замкнутые ряды лексических единиц одной части речи, которые объединены архисемой конкретного общего содержания. В современной лингвистике различают несколько видов лексических объединений: семантическое поле, лексико- семантическая группа (ЛСГ), тематическая группа (ТГ), синонимический ряд и т. д. В любом лексико-семантическом объединении есть ключевое слово (слово - доминанта). Ключевое слово является системообразующим - доминанта «задает» «семантическую тему» всей парадигме в целом.

Обратимся сначала к понятию тематической группы. Тематическая группа - «выделенная в пределах семантического поля или независимо от него лексическая группировка, в которой лексика объединена по денотативному признаку, т. е. по обозначению реалий действительности» [52, с. 156]. Тематические группы классифицируют все элементы действительности (животные, кухонная утварь, мебель, профессии и т. д.). Тематическая группа характеризуется обширностью и отсутствием четко выраженной связи между отдельными словами. Такие группы слов обладают общим понятием, которое их объединяет: семемы таких лексем обязательно содержат архисемы, но не содержат дифференциальных сем; обозначаемые предметы или явления в реальной действительности отличаются друг от друга множеством признаков, не образующих какой-либо системы.

В составе ТГ находятся ЛСГ, в основе их выделения лежат языковые признаки. В работах многих лингвистов (А. А. Уфимцева, Ф. П. Филин, Д. Н. Шмелев и др.) понятие лексико-семантической группы (ЛСГ) сформулировано так: это подразряд слов в пределах одной части речи, объединенных общностью значения. В. И. Кодухов отмечает, что ЛСГ - это «слова одной и той же части речи, объединенные однородностью или близостью значения» [26, с. 204]. Стоит отметить, что общность значения лишь один признак, которого не вполне достаточно, чтобы назвать определенную группу слов ЛСГ. Для определения ЛСГ необходимо наличие двух признаков: семантическая близость слов и предметно-логическая соотнесенность [13, с. 99].

Э. В. Кузнецова указывает, что «ЛСГ объединяют в себе слова одной части речи, в которых помимо общих грамматических сем имеется как минимум еще одна общая сема - категориально-лексическая (архисема, классема). Эта сема составляет семантическую основу группы и в каждом отдельном слове уточняется с помощью дифференциальных сем. Категориальная сема предполагает, «задает» не любые, а какие-то определенные аспекты своего уточнения. В рамках этих аспектов формируются типовые дифференциальные семы. В связи с этим в каждой отдельной лексико-семантической группе набор дифференциальных сем оказывается специфическим. Внутри семантической группы могут быть выделены подгруппы (подпарадигмы), в которых слова объединены не только категориальной семой, но одной и той же, общей для них дифференциальной семой» [28, с. 78].

Сложно установить границы для конкретной ЛСГ. Зачастую ЛГС неоднородна по своему составу: в ней можно выделить ядро, которое содержит слова, однозначно относящиеся к данному общему значению, а также периферийные элементы, состоящие из слов, у которых общее значение прослеживается не так очевидно, так как оно пересекается с другими категориальными значениями. В связи с этим определение границ ЛСГ в большинстве случаев оказывается трудным. Например, А. П. Султанова утверждает, что «проблема выделения ЛСГ тесно сопряжена с проблемой типологией сем. Для того чтобы подчеркнуть иерархическую организацию, а следовательно, выявить системность элементов в рассматриваемой ЛСГ, необходимо выделить категориально-лексическую сему, которая составляет семантическую основу группы, а также интегральные и дифференциальные семы» [42, с. 129].

Архисемой ЛСГ глаголов эмоционального состояния является конкретная обобщенная сема `испытывать (испытать) чувства, эмоции; быть, находиться в эмоциональном состоянии' [55, с. 498].

В составе ЛСГ выделяются парадигматические группировки, прежде всего синонимический ряд, антонимические пары. Л. А. Новиков отмечает, что «синонимы семантически тождественны (эквивалентны) в пределах определенных значений или совпадающих частей значений взаимодействующих слов, взаимозаменяемы в тексте в пределах, соответствующих их общему содержанию (пересечению их смыслового объема). Это их наиболее характерные отношения» [35, с. 201]. Лексические синонимы могут по-разному называть один и тот же предмет или явление, но при этом будут отличаться друг от друга оттенками значения, «обертонами», стилистической окраской, или же одновременно обоими признаками, образуя при этом определенную парадигму (синонимический ряд) в языке. Доминантой синонимического ряда является семантически максимально емкое и стилистически нейтральное (т. е. не имеющее дополнительных стилистических характеристик) слово.

Все отобранные нами слова относятся к одной части речи - глаголам. Поскольку анализируемые лексемы объединены общей архисемой `эмоциональное состояние', мы рассматриваем их в составе одной ТГ. Изучение отобранных глаголов как ТГ позволяют выявить присущие им общие признаки. Таковыми вслед за автором «Толкового словаря русских глаголов» считаем «наличие типовой сочетаемости, парадигматических отношений внутри группы, связанность с определенными семантическими конструкциями предложений» [55, с. 111].

Чтобы определить, к какому семантическому классу принадлежит глагол, мы будем использовать классификацию глагольных лексем Л. Г. Бабенко, предложенную в «Толковом словаре русских глаголов» [55, с. 278].

Л. Г. Бабенко выделяет три класса глаголов с семантикой состояния: глаголы пребывания в эмоциональном состоянии, глаголы становления эмоционального состояния, глаголы приведения в эмоциональное состояние.

В нашей работе объектом исследования являются глаголы с семантикой `пребывание субъекта в эмоциональном состоянии' в романе М. А. Шолохова

«Тихий Дон». Следует отметить, что нами будут детально описаны глаголы, в ЛЗ которых сема `состояния' будет доминирующей. Слова, содержащие два и более компонента, не будут приниматься в качестве материала для исследования. Также не будут рассматриваться словосочетания типа «любить без ума», «ненавидеть до смерти» и т. п., т. к. такие сочетания слов являются объектом изучения отдельного исследования.

1.4 Лингвистический анализ на уроках словесности

В нашей работе глаголы, обозначающие эмоциональное состояние человека, рассматриваются не изолированно, а в системе парадигматических и синтагматических отношений, что позволяет использовать приемы лингвистического анализа текста.

Как отмечалось во введении, новые направления в изучении языка в школе связаны с «особенностями современного этапа в развитии лингвистической науки», которые «включают ориентацию на новые направления и сохраняют верность имеющимся традициям» [7, с. 9]. Вновь пробудившийся интерес к изучению художественного текста связан также с расширением знаний о языкознании и других смежных науках (психолингвистика, семиотика, лингвокультурология, теория коммуникации и т. д.). Курс изучения русской словесности в современной школе оперирует новыми понятиями: литературоведение, стилистика, современная лингвистика, риторика, культура речи, лингвистический анализ текста и другими.

Согласно мнению Л. Г. Бабенко, «текст создается ради того, чтобы объективировать мысль автора, воплотить его творческий замысел, передать знания и представления о человеке и мире, вынести эти представления за пределы авторского сознания и сделать их достоянием других людей. Таким образом, текст не автономен и не самодостаточен - он основной, но не единственный компонент текстовой (речемыслительной) деятельности» [5, с. 13]. Автор, создавая текст, обращается к читателю, изображая (подсознательно или осознанно) какие-либо события, переживания и т. д., выбирая языковые средства, необходимые для передачи его творческого замысла. Л. Г. Бабенко отмечает, что «сам процесс интерпретации текста читателем связан в то же время с осознанным или неосознанным осмыслением и внешней, словесной, стороны текста - лексической, грамматической и стилистической» [5, с. 14]. Таким образом, основная задача лингвистического анализа художественного текста - изучение языковых средств разных уровней в системе художественного текста с функционально- эстетической точки зрения, с точки зрения их соответствия авторскому замыслу и индивидуальной манере письма автора» [9, с. 34].

В нашей работе мы используем некоторые приемы лингвистического анализа с целью углубить восприятие романа М.А. Шолохова «Тихий Дон». Такой подход требует раскрыть ряд теоретических понятий. Для выявления авторской позиции в романе следует рассмотреть образ автора как категорию текста, описать авторскую модальность, субъективацию и авторизацию повествования.

Что такое авторская модальность, чем она отличается от объективной и субъективной модальности? Модальность в предложении рассматривается как категория, «выражающая отношение говорящего к содержанию высказывания (субъективная модальность) и отношение последнего к действительности (объективная модальность)» [12, с. 59]. Однако, как отмечает Н. С. Валгина, «категория модальности может быть вынесена за пределы предложения в текст и речевую ситуацию. Тогда прагматика данной категории значительно расширяется и на передний план выдвигается сам акт коммуникации, т. е. взаимоотношения автора и читателя. Модальность текста

– это выражение в тексте отношения автора к сообщаемому, его концепции, точки зрения, позиции, его ценностных ориентаций, сформулированных ради сообщения их читателю» [12, с. 65]. Иными словами, авторская модальность

– оценка автором изображаемого, а также изыскание средств для отображения этой оценки. По мнению Н. С. Валгиной, « <…> над выбором этих средств всегда, таким образом, стоит какая-то неречевая задача, реализация которой и создает свою модальность текста» [12, с. 65].

Справедливо отмечает Н. А. Николина, что «адекватная интерпретация художественного текста, даже если его филологический анализ не выходит за пределы текстовой данности, не может не учитывать авторскую позицию, или авторскую модальность, так или иначе выраженную в произведении. Авторское отношение к изображаемому сравнительно редко находит отражение в прямых оценках, но проявляется на разных уровнях системы текста. Так, на содержательном уровне оно прежде всего выражается через семантические доминанты и особенности мотивной структуры. Именно поэтому в процессе филологического анализа текста важно выявить ключевые слова текста и рассмотреть наиболее частотные в нем лексические единицы, отражающие особую значимость для авторского сознания обозначаемых понятий, в аспекте их семантических трансформаций, сочетаемости и позиционного распределения» [34, с. 117].

Категория авторской модальности тесно связана с другой категорией текста - образом автора. В. В. Виноградов, посвятивший много внимания раскрытию понятия образа автора, справедливо замечал, что «образ автора - это центр, фокус, в котором скрещиваются, объединяются, синтезируются все стилистические приемы словесного искусства. Образ автора - это «индивидуальная словесно-речевая структура, пронизывающая строй художественного произведения» [16, с. 156].

Вслед за Н. С. Болотновой, мы считаем, «какой бы текст ни создавался, образ автора -- его творца -- определяет все элементы структуры (тему, идею, композицию, отбор и организацию языковых средств и т.д.). Разработанная В.В. Виноградовым применительно к эстетической сфере концепция образа автора остается актуальной для теории текста в целом. Смысл этой концепции в том, что образ автора рассматривается исследователем как синтезирующая основа художественного текста, как концентрированное воплощение «сути произведения», объединяющего «всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем

-- рассказчиком или рассказчиками и через них являющегося идейно- стилистическим средоточием, фокусом целого» [16, с. 118]. Актуальность данной теории связана с тем, что именно автор с присущей ему системой ценностных ориентиров и информационным тезаурусом, целями и мотивами является двигательной силой, создающей систему любого текста. «В образе автора, как в фокусе, сходятся все структурные качества словесно- художественного целого» [9, с. 312].

Н. А. Купина также отмечает, что «образ автора не тождественен реальной личности писателя, хотя и соотносится с ней. За «образом» автора стоит авторская личность с присущим ей лексиконом, грамматиконом, прагматиконом. Вместе с тем образ автора - это одна из форм проявления «литературного артистизма» писателя. «Не следует отождествлять конкретную личность автора и образ автора. Последний представляет собой своеобразное эстетическое отчуждение от конкретной личности автора. Образ автора создается автором «намеренно, наподобие роли актера в театре». Образ автора присутствует явно или скрыто в любом произведении, независимо от способа изложения (от первого лица, от лица рассказчика и т. д.)» [29, с. 55].

Справедливо отмечает Н. С. Болотнова, что «образ автора в художественном тексте отличается от его текстового воплощения в других сферах коммуникации, но его общее интегрирующее начало остается неизменным. Меняются средства и способы его воплощения. Как известно, в художественной сфере различают речевые (прямая речь, внутренняя, несобственно-прямая) и композиционные формы субъективации авторского повествования (по мысли В. В. Виноградова, «образ автора может быть скрыт в глубинах композиции и стиля»). Показателен выбор различных видов повествователей, который является далеко не случайным. Автор и его точка зрения на предмет изображения проявляются в разных формах. Выбор повествователя служит одной из форм отражения образа автора» [9, с. 312].

О различности способов и средств выражения авторской мысли говорит и Н. А. Кожевникова: «Возможность выразить точку зрения персонажа, не обращаясь к формам его речи, рождает несовпадение субъектной и стилистической структур повествования. Авторский, объективный характер повествования относителен, так как строй речи не совпадает с субъектной отнесенностью повествования. Авторское повествование может быть двойственно в зависимости от того, с чьей точки зрения оно соотнесено - с точкой зрения автора или с точкой зрения персонажа. Если в повествовании выражена точка зрения автора, оно остается полностью одноплановым и объективным. Однако повествование, объективное по форме, может быть субъективным по существу, передавая точку зрения персонажа. От того, насколько затронуто субъективностью авторское повествование, зависит и все построение произведения, и соотношение с другими типами повествования, и образ автора» [27, с. 109].

Таким образом, повествование может быть объективным (нейтральным) и субъективным (пронизанным авторскими эмоциями) [9, с. 193].

Анализ синтагматики и парадигматики анализируемых глаголов позволяет затронуть такие понятия, как эксплицитная и имплицитная семантика в тексте, подтекст. Такое определение дает словарь лингвистических терминов: «эксплицитный - имеющий открытое выражение, маркированный» [47, с. 523]. Таким образом, «эксплицитная информация представляет собой информацию, выведенную из значения слов в тексте или высказывании, которые представлены в словаре и поэтому понятны реципиенту» [11, с. 45]. Эксплицитная информация предельно ясна реципиенту, т. к. ее смысл вытекает из «словарных значений, употребленных в высказывании слов», смысл высказывания очевиден без «дополнительных смысловых преобразований» [7, с. 41].

Помимо эксплицитной информации в тексте присутсвует и имплицитная информация. Имплицитный, т. е. «невыраженный, подразумеваемый; неразвернутый» [47, с. 81]. Имплицитная информация - скрытый смысл, «форма существования знания, которая составляет одну из основ психосознательной деятельности человека и которая проявляет себя в языке и речи» [21, с. 3]. Имплицитная информация неочевидна для реципиента, она обнаруживает скрытый, неявный смысл, создает подтекст, именно поэтому имплицитная лексика важна для художественных текстов. Как отмечает «очень часто импликация выступает в роли специального приема, используемого автором для выражения и создания большей выразительности художественного произведения. В этом случае имплицитная информация несет особую нагрузку, углубляя смысловую структуру текста и придавая особый эстетический заряд произведению» [37, с. 7].

Эксплицитная и имплицитная лексика противопоставлены друг другу, но в художественном тексте они тесно связаны. Реципиент осознано или неосознано воспринимает имплицитные смыслы через эксплицитную информацию, выявляет скрытый смысл, неявный подтекст. При анализе художественного текста наибольшую сложность представляет толкование скрытого смысла, выявление имплицитной информации. Таким образом, «художественный текст представляет собой комбинацию эксплицитной и имплицитной информации. Имплицитная информация обладает особой значимостью в художественном тексте, так как благодаря ей читатель может получить больше информации, чем с помощью эксплицтной, непосредственно представленной в языковых единицах» [11, с. 46].

ГЛАВА 2. ОПИСАНИЕ И АНАЛИЗ ГЛАГОЛОВ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО СОСТОЯНИЯ

Опираясь на типологию глаголов, описанную в теоретической части работы, предложим рабочую классификацию слов, привлеченных к анализу. Данные глаголы образуют группы, в составе которых можно выделить подгруппы. Лексемы в составе выделенных групп объединяет базовая семантика, выражение определенного эмоционального состояния (по классификации И. П. Ильина) [24, с 301]. Таким образом, нами были выделены 5 групп: наименования эмоций ожидания и прогноза, наименования эмоций удовлетворения и радости, наименования фрустрационных эмоций, наименования коммуникативных эмоций, наименования интеллектуальных эмоций. Обратимся к их краткой характеристике.

2.1 Эмоции ожидания и прогноза

Тревога

В тексте романа «Тихий Дон» глагол опасаться “испытывать состояние предчувствия каких-либо неприятностей, переживаний, угрозы от кого-, чего- либо” [55, с. 521] используется 17 раз. Это состояние испытывают разные персонажи романа, что объясняется самим временем: «То, чего опасался Григорий, случилось восемнадцатого апреля на опушке Слащевской дубравы» [2, с. 705]; «Евгений рассказал о том, как еще до переворота он вынужден был бежать из полка, опасаясь мести казаков» [1, с. 383]; «Опасаясь «мешка», Григорий оттянул части к Краснокутской» [2, с. 173]. Чаще всего глагол опасаться употребляется в предложениях, в которых говорится о военных действиях или о Советской власти, а в роли опасности выступают враги и государство: «Да и опасаюсь, как бы власть не дозналась до тебя» [2, с. 685]; «Опасаются, как бы не окружили их, отступают к пескам» [2, с. 360]; «Опасаться за Западный фронт нет никаких оснований» [1, с.418].

Данный глагол обозначает действие, которое распространяется на объект, обозначенный существительным в винительном падеже или инфинитивом. Анализ слов с объектным значением при этом глаголе помогает понять отдельные черты характера Григория Мелехова: добропорядочность, самостоятельность в принятии решений, устойчивость моральных принципов: «Но к Григорию как-то не привилось это - он брал лишь съестное да корм коню, смутно опасаясь трогать чужое и с омерзением относясь к грабежам» [2, с. 57]. В этом предложении также проявляется авторская симпатия к герою Григорию Мелехову, образ которого Шолохов нередко использует для выражения своих мыслей.

Используется в речи автора-повествователя и персонажей глагол заботиться, одним из значений которого является “испытывать чувство беспокойства по поводу благополучия или благоприятного исхода чего-либо” [55, с. 520] лишь 3 раза. Это действие может проявляться по отношению к человеку: «Он не задумается подмахнуть смертный приговор какому-нибудь саботажнику Верхоцкому и в то же время умеет беречь товарища и заботиться о нем» [1, с. 491]. Или же это состояние вызвано беспокойством по поводу сложившейся ситуации: «Полковник Андреянов <…> неустанно заботился об увеличении охраны при штабе, а к казакам относился с плохо скрываемой неприязнью» [2, с. 460]. Употребляется и производный глагол озаботиться: «О подвозе строительного материала вы должны были озаботиться раньше» [1, с. 210].

Страх

Глагол бояться “испытывать беспокойство, страх перед кем, чем-либо угрожающим, страшным, обычно предчувствуя какую-либо опасность, исходящую от кого-, чего-либо” [55, с. 518] используется автором 92 раза. Лексема бояться относится к статальному способу действия, которым «обозначается неподвижная длительность, не связанная с перспективой развития, с какой-либо целью» [9, с. 25].

Данный глагол используется автором, чтобы показать отношение одних персонажей к другим: «Он знал, как несдержан бывает Григорий в гневе, и боялся вспышки, но, бросив на Григория мимолетный взгляд, тотчас успокоился: Григорий, откинувшись на седле, беззвучно хохотал» [2, с. 419]. В некоторых предложениях содержится имплицитная информация “угроза, агрессия к собеседнику”: «Боюсь, что встретимся мы, Григорий, врагами» [1, с. 525]; «Боюсь, переметнешься ты к красным…» [1, с. 652]. Так же этот глагол указывает на страхи персонажей, их опасения: «Что ж, ты не боишься, что Аксиньин муж отнимет ее у тебя?» [1, с. 146]; «Да что ты… мать… мать… воды боишься, что ли?!» [2, с. 314]; «Сроду не сидел и боюсь тюрьмы хуже смерти» [2, с. 660]. Бояться часто употребляется, когда речь идет о страхе смерти: «Смерти боишься?» [1, с. 255]; «Боишься помирать, дедуня?» [1, с. 71]. Глагол бояться встречается также в предложениях, в которых речь идет о военной тактике и бое: «Чернецов опасался наступать по линии железной дороги, так как боялся встретить в этом направлении настойчивое сопротивление частей» [1, с. 524]; «Поворачивая лошадей, он уже знал, что в спину ему немец не выстрелит, и боялся лишь, как бы не увидели из-за железнодорожного забора или с путей часовые» [1, с. 647]. Часто встречается глагол бояться с отрицанием: «Ничего я не боюсь, а между прочим думаю: случись какая-нибудь заварушка - и ты переметнешься на другую сторону» [2, с. 653]; «Нет, не боюсь» [2, с. 469];

«Я твоего оружия не боюсь» [1, с. 584]. Данная лексема замечена и в речи юного Григория Мелехова: «Мне что его бояться, ты - жена, ты и боись» [1, с. 45]. Обратим внимание на то, что используется просторечная форма повелительного наклонения, что служит средством речевой характеристики персонажа: «Ты - жена, ты и боись» [1, с. 45].

В речи автора-повествователя единожды встречается глагол cтрусить “испытать страх, слегка опасаясь кого-, чего-либо” [55, с. 526]. М. А. Шолохов использует его для описания состояния Григория в сложных обстоятельствах: «Он был зол на себя за то, что там, в Вешенской, струсил и не в силах был побороть охвативший его страх» [2, с. 667]. Григорий ругает себя за несвойственную ему трусость, в его речи используется синонимичный глагол стилистически сниженный: «Жидковат оказался на расплату… Сробел» [2, с. 667].

Автор использует глагол испугаться “испытать внезапное чувство страха, боязни” [55, с. 523] 15 раз. Этот глагол неоднократно употребляется для описания реакции Аксиньи на плохие новости. Анализ слов с объектным значением при этом глаголе помогает понять отдельные черты характера Аксиньи: эмоциональность, впечатлительность, чуткость. «Как кончилась? - испугалась Аксинья» [1, с. 61]; «Собираясь вечерять в летней стряпке, рассказывала, что Аксинья испугалась нежданной вести, много расспрашивала о нем, но вернуться отказалась наотрез» [2, с. 43]; «Нет, нет! Ой, что ты! - испугалась Аксинья, вспыхнув до слез» [2, с. 261].

Ужас

Глагол ужасаться “испытывать ужас, очень испугаться” [53, с. 473] встречается в речи повествователя 8 раз: «Наталья взглянула ему в глаза и ужаснулась в душе своей догадке» [1, с. 148]; «Листницкий ужаснулся, вслушиваясь в интонацию голоса: так истово молятся крепко верующие» [1, с. 268]; «Он на минуту ужаснулся своим мыслям, но воображение вновь вылепило страшную картину атаки и того момента, когда он поднялся с убитого коня и упал, срезанный пулями» [1, с. 304]; «Вспомнила пережитые обиды, все вспомнила, что пережила от этого человека, от больших железных рук и, сама не желая разрыва, в душе ужасаясь тому, что делала, задыхалась в колючих словах…» [2, с. 47]. А. П. Евгеньева указывает, что «ужасаться обозначает чувство глубокого страха, ужаса, которое внезапно овладевает человеком» [54, с. 58]. Состояние «глубокого страха» в романе пережили несколько персонажей, в описании эмоционального состояния которых был использован глагол ужасаться: Наталья (1), Григорий (1), Листницкий (2), Аксинья (1), другие персонажи (3). Для каждого из героев «чувство глубокого страха, ужаса» предстает по-разному: для Натальи угроза изнасилования, для Листницкого - страх смерти на войне, для Аксиньи - окончательный разрыв с мужем, для Григория - боязнь предательства от боевых товарищей. словесность глагол эмоциональный лексика

Волнение

В романе глагол волноваться “испытывать нервное возбуждение, сильное беспокойство, тревогу, вызванные чем-либо непредсказуемым, иногда опасным” [55, с. 519] встречается 25 раз: «Даже в позднейшие времена, когда все Войско глухо волновалось, <…>, верховные казаки поднимались открыто и,<…>, трясли царевы устои: бились с коронными войсками, грабили на Дону караваны, переметывались на Волгу и подбивали на бунт сломленное Запорожье» [1, с. 644]; «Оружие наше, войсковое, не дадим! - волновались казаки» [1, с. 472]. Евгеньева А. П. считает, что «волноваться указывает на возбуждение несколько меньшее и не обязательно находящее внешнее выражение» [54, с. 658].