Особенности ономастикона в лингвокультурологическом и переводческом аспектах (на примере русской и английской художественной литературы)

Ономастическое пространство художественного произведения сохраняет свои характеризующие признаки при переводах художественного текста на другие языки. Обычно в таких случаях поэтонимы подлинника сохраняются без изменения, за исключением графемо-произносительных отклонений при их передаче на другом языке. Переводу могут подвергаться только те поэтонимы, прямая передача которых на чужом языке может ослабить художественное восприятие образа. В основном переводятся прозвища и «говорящие» имена типа Толстяк, Хромой и др.

Таким образом, ономастическое пространство художественного произведения выполняет не только важную структурно-организующую функцию, но и несет наиболее общую многостороннюю лингвистическую и экстралингвистическую информацию. Ономастическое пространство структурно охватывает часть словаря языка писателя, характеризует его авторскую индивидуальность и уровень мастерства.

Полное представление ОПХП возможно осуществить через лексикографическое описание поэтонимов одного, нескольких или всех художественных произведений писателя или группы писателей.

3.1 Роль личных и фамильных имен в художественной литературе. Имя и образ

В художественном произведении роль ИС, в частности имен личных и фамильных, чрезвычайно важна и разнообразна. Они выполняют следующие функции:

коммуникативную (сообщающую);

апеллятивную (призывную);

экскурсивную (выразительную);

дейктическую (указательную) /Чевпецова,1989/.

Рассматривая функционирование ИС в художественном произведении, нельзя не остановиться на их роли в создании и раскрытии художественного образа. Образ всегда являлся эстетически органичным структурным элементом стиля литературного произведения. ИС служит своеобразным средством выражения цельности и конкретности образа персонажа, а нередко и основой эмоционального отношения к нему. Организация образа персонажа уже неоднократно исследовалась в зависимости и отражения его поступков, речевой характеристики, портрета, авторских комментариев, его социального и сословного статуса и мотивировки его поступков и т.д., но в зависимости от его имени упоминалось только от случая к случаю. Между тем среди множества отличий этого вида образности от всех других немалую роль играет и имя персонажа. В частности, ИС делает эти образы дискретными, т.е. выделяет их, делает их опознаваемыми и узнаваемыми во всей художественной ткани романа, помещая, каждый персонаж в соответствующее окружение. Кроме того, ИС персонажа служит как бы маркером его психологии, идеологии, отдельной жизненной позиции, отдельного места в социальной обстановке. В то же время образ определяется как единство типического и индивидуального. Это единство как раз и проявляется в ИС персонажа. Имя, фамилия, прозвище употребляется в художественном произведении не только ради названия персонажа, выделения каких-то отдельных черт его внешности или характера. Вокруг А., на основе его, формируется и раскрывается образ. [48, стр.30-31].

Выбирая имя и фамилию своему герою, автор художественного произведения должен принимать во внимание все факты, связанные с функционированием имени в обществе и в литературе. Авторская индивидуальность определяет во многом этот выбор, и успех или неудача произведения зависят и от яркости и запоминаемости образов героев, а, следовательно, и от точности и выразительности их имен.

Удачное имя, не просто характеризует героя, оно может нести ярко выраженную смысловую нагрузку, обладать скрытым ассоциативным фоном, иметь особый звуковой облик, передавать национальный и местный колорит, отражать историческую эпоху, к которой относится действие романа, повести, рассказа, обладать социальной характеристикой. Кроме того, оно показывает, как автор осуществляет органическую связь формы и значения, усиливает эмоциональное впечатление от произведения, в состав которого входит А. Иной вопрос, как читатель способен воспринять и оценить авторский прием.

3.2 Трудности перевода имён собственных (на материале перевода романа Тони Моррисон «Песнь Соломона»)

Обычно имена собственные относят к тому пласту лексических единиц, перевод которых не вызывает особых трудностей. В современной теории языка имена собственные противопоставляются именам нарицательным и понима- ются как слова, которые используются для «выделения именуемого им объекта из ряда подобных, индивидуализируя и идентифицируя данный объект». В рамках теории переводческих соответствий, которая выделяет однозначные соответствия, множественные соответствия и трансформации, имена собственные принадлежат к языковым единицам с однозначными соответствиями. Перевод конкретного имени собственного обычно не зависит от функционального типа текста, контекста его употребления, от наличия в языке перевода других слов с аналогичным или близким значением, от наличия в его семантике эмоционально-оценочного компонента значения. Поэтому имена собственные передаются с помощью современных правил переводческой транскрипции или с помощью постоянного однозначного соответствия, традиционно закрепленного в языке и зафиксированного в словаре. Проблемы в передаче имен собственных возникают, когда переводчик сталкивается с необходимостью воспроизвести в тексте перевода «семантически наполненные» имена, а именно имена собственные, обладающие прозрачной внутренней формой, исторической или культурологической аллюзивностью, яркой образностью. Очень интересным с этой точки зрения является анализ перевода романа американской писательницы Тони Моррисон «Песнь Соломона». В романе встречается большое количество имен собственных: имена, фамилии, прозвища, имена исторических лиц. Встречаются как традиционные имена, так и оригинальные, авторские имена, свидетельствующие о творчестве в сложном процессе имянаречения. При переводе всех этих имен переводчик использует разные переводческие стратегии, позволяющие ему создать адекватный художественный перевод. Объектом описанного в данной работе переводческого анализа является пере вод романа, выполненный Е. Коротковой. Вполне естественно, что большую часть используемых имен собственных составляют «семантически ненаполненные» имена и фамилии персонажей романа, которые переводятся на русский язык с помощью транскрипции с элементами транслитерации. Современный набор правил переводческой транскрипции с английского языка на русский язык разработан достаточно полно, и переводчик с успехом его применяет: Mr. Smith - Мистер Смит, Foster - Фостер, Miss Rufie - Мисс Руфи, Freddie - Фредди, Mrs. Bain - Миссис Бейнс, Cency - Сенси, Porter - Портер, Dr. Sinleton - доктор Синглтон, Ricky - Рикки, Bradlee - Бредли, Emmet Till - Эммет Тилл , Walter - Уолтерс, Sam Sheppard - Сэм Шепард, Elizabeth - Элизабет, Jake - Джейк, Fred Harnet - Фред Гарнет, Butler - Батлер, Saul - Саул, Omar - Омар, King Walker - Кинг Уокер, Luther Solomon - Лютер Соломон, Calvin Breakstone - Кальвин Брейкстоун, Ryna - Рина, Vernell - Вернелл, Heddy - Хэдди, Byrd - Берд, Susan - Сьюзен, Grace Long - Грейс Лонг, John - Джон, , Esther - Эстер, Winnie Ruth Judd - Уинни Рут Джад, Michael-Mary - Майкл-Мэри. Следущая группа имен собственных, которые встречаются в романе Тони Моррисон, это иностранные фамилии. Здесь перед пере водчиком стоят две задачи. Во-первых, благозвучно передать их на русский язык, во- вторых, сохранить во внешней звуковой форме определенное национальное своеобразие, как проявление национально-языковой принадлежности персонажей. В романе встречаются такие очевидные неанглийские имена собственные, как Anna Djvorak - Анна Джворак, Albert Schweitzer - Альберт Швейцер. Как мы видим, они также переданы способом транскрибирования, который позволил передать их национальную принадлежность к венгерскому и немецкому корпусам имен собственных. В романе встречаются также имена собственные, которые имеют переводческие соответствия в русском языке, закрепленные традицией и зафиксированные в специальных лексикографических источниках. Естественно, что переводчик использует их в качестве готовых эквивалентов. Это такие имена, как Circe - Цирцея, Graham - Грэм, Louise - Луиза. В эту же группу необходимо отнести перевод имен известных исторических персоналий. Как правило, имена собственные исторических личностей, известных в языке перевода, имеют в нем постоянные соответствия. В анализируемом материале встречаются такие имена и их переводческие соответствия, как Eleanor Roosevelt - Элеонора Рузвельт, President Lincoln - Президент Линкольн, Mary Todd - Мэри Тодд, Ulysses S. Grant - Улисс С. Грант, General Lee - Генерал Ли. Исключения составляют те случаи, когда имя собственное переходит в класс имен нарицательных, и за ним закрепляется определенное понятийное содержание, а также случаи, когда в произведении встречается имя собственное, принадлежащее историческому лицу, которое может быть неизвестно читателю другого языка. С таким интересным случаем мы встречаемся в переводе данного произведения. Проанализируем следующее предложение и его перевод:

-What about if you was roaming with streets and met up with Orval Faubus?

-Boy, I'd love to kill that sucker, a heavyset man said

Как видим, в данном предложении встре чается имя собственное Orval Faubus. Это имя незнакомо основной массе русскоязычных реципиентов и поэтому не может быть переведено методом транскрипции. В этом случае переводческий эквивалент передал бы только звуковую оболочку, содержание же этого имени, эмоционально-оценочные элементы смысла, эксплицируемые в оригинальном контексте как коммуникативно наиболее важные, остались бы непонятыми. Для поиска адекватного переводческого эквивалента переводчику необходимо изучить экстралингвистический контекст. Орвал Фаубус (1910-1994) - губернатор американского шта- та Арканзас, в котором в 1957 году произошли печально знаменитые события. Решением Верховного Суда США 1954 года раздельное обучение для белых и черных детей в средних школах было отменено. Многие штаты и города постепенно начали исполнять решение Верховного Суда. Но в городке Литтл Рок штата Арканзас местные власти делали все возможное, чтобы не допустить выполнения данного решения. В день начала занятий черных детей встретила у школы разъяренная толпа белых жителей. Губернатор штата Орвал Фаубус, хотя и считался сторонником либеральных и демократических взглядов, принял сторону белого населения и таким образом, нарушил федеральный закон. В ситуацию вмешался президент страны Д. Эйзенхауэр. И только после этого конфликт был разрешен. Эти события имели огромный общественный резонанс. Естественно, предположить, что имя Орвала Фаубуса стало нарицательным у определенной части американского населения и приобрело дополнительный смысл - «сторонник сегрегации белого и черного населения». Поэтому переводчик использует описательный способ перевода данного имени, своего рода окказиональную замену, а именно, имя нарицательное с яркой образностью и сильным отрицательным экспрессив- ным компонентом значения. -Ну, а если просто по городу гуляешь и вдруг встретишь зверюгу-расиста?» -Я с удовольствием укокошил бы паразита, сказал один из посетителей, крепкий, кряжистый человек. Известно, что экспрессивный компонент семантики слова окрашивает не одно лишь данное слово, но все предложение, или даже параграф в целом. Поэтому этот компонент может воспроизводиться в семантике другого слова в предложении, или другими лексическими и стилистическими средствами. В данном контексте использование переводческого соответствия с ярко выраженной экспрес сивной отрицательной окраской «зверюга- расист» вполне оправдано, так как в тексте оригинала мы видим, что диалог между ге- роями романа очень эмоционален. В анализируемом романе используются аллюзии не только на известные исторические персоналии, но и на персонажи известных народных сказок. Глава 10 романа начинается так: When Hansel and Gretel stood in the forest and saw the house in the clearing before them… Хотя теоретически возможно передать эти имена с помощью способа транскрибирования, переводчик вполне оправданно отказывается от него и применяет традиционные соответствия, всегда используемые в русском переводе одноименной немецкой народной сказки - Гензель и Гретель. Гораздо более сложная задача встала перед переводчиком при необходимости перевода имени собственного в названии другой, уже английской народной сказки «Jack and the Beanstalk». Автор романа использует в своем повествовании ссылку на эту сказку дважды. His rebellions, minor as they were, had all been in the company of, or shared with, Guitar. And this latest Jack and the Beanstalk bid for freedom <…> stood some chance of success. When his father told him that long story, it really seemed like Jack and the Beanstalk <…> some fairy-tale mess. Вполне очевидно, что переводческий эквивалент типа «Джек и бобовый стручок» не выполняет той коммуникативной задачи в рус- ском переводе, которая присутствует в оригинале. Понятно, что автор использовал здесь название сказки для создания определенной образности, которая имеет устойчивый характер. Но название сказки неизвестно русскому читателю. Поэтому подобный перевод не может быть использован. Чтобы не осложнять текст перевода ненужными разъяснениями и развернутыми ссылками, переводчик не стал сохранять ссылку на это народное произведение. Он применил лексическую трансформацию генерализации, применив переводческие эквиваленты с более обобщенным значением «волшебная сказка» и «сказочка». Как следствие исчезла необходимость перевода имени собственного. Перевод звучит следующим образом: Если он и восставал когда, то лишь по пустякам и всегда совместно с Гитарой. А этот вот последний рывок к свободе, в духу волшебной сказки <…> сулил какую-то надежду на успех. Когда отец рассказал ему всю эту длинную историю, она действительно напомнила Молочнику приключения из детской книжки. Сказочки. Произошла потеря части оригинальной информации, но эта потеря компенсирована за счет сохранения других, наиболее коммуникативно-важных элементов смысла: образности и экспрессивности. Интерес к переводу имен собственных на примере именно данного романа обусловлен также тем, что в нем используются имена собственные, которые имеют библейское происхождение, и таким образом содержат в своей семантике ярко выраженную аллюзию. Это такие имена главных героев, как Pilate, Hagar, Ruth, Magdalene, Corinthians. Рассмотрим перевод на русский язык каждого из них. Имя Pilate переводится как Пилат. С одной стороны, в нем сохранена аллюзия на библейский прототип. Героиня романа действительно была названа своим отцом по имени библейского персонажа, судившего и приговорившего Христа к распятию, Понтия Пилата. С другой стороны, этот эквивалент позволил обыграть внутреннюю форму, на основе чего создается определенный коми- ческий эффект в следующем эпизоде в тек- сте оригинала. -Pilate. You wrote down Pilate- -Like a riverboat pilot?- -No. Not like no riverboat pilot. Like a Christ- killing Pilate- Как мы видим, комический эффект создан на основе обыгрывания сходства внешней фонетической формы библейского имени Pilate и существительного pilot. Русский эквивалент Пилат - вполне удачен с точки зрения передачи исторической аллюзии и с точки зрения создания комического эффекта, подобному оригинальному. Но этот эффект строится на основе обыгрывания звукового сходства с другим русским словом. Перевод звучит так: - Пилат. Вы написали тут: Пилат. - Это вроде бы тот, кто пилит? - Нет. Ничего он не пилит. Пилат, который убил Христа, вот это кто. Таким образом, переводчик столкнулся здесь с проблемой выбора, что говорит еще раз о возможности наличия у имени собственного двух, а иногда и более, вариантных соответствий. Интересным является перевод имени другой главной героини романа Ruth. На русский язык это имя собственное традиционно переводится двумя способами: Руфь и Рут. Рут - является современным вариантом перево да данного имени, который зафиксирован в англо-русских словарях. Но в тоже время это имя имеет библейский прототип, который переводится на русский язык вариантом Руфь. Наличие этих двух переводческих эквивалентов также ставит перед переводчиком задачу выбора. Интересно отметить, что переводчик использует оба эти варианта. Для перевода имени главной героини он использует вариант Руфь. Этот выбор оправдан, так как все женщины семьи, жизнь которой находится в центре повествуемых в романе событий, носят библейские имена. А для перевода имени второстепенной героини Winnie Ruth Judd используется закрепленный традицией вариант Уинни Рут Джад. И хотя утверждается, что перевод имен собственных, как правило, не зависит от кон- текста, этот случай еще раз убедительно показывает, что это далеко не так. Более того, для правильного выбора переводческого эквивалента имени часто бывает необходимо знание широкого лингвистического и экстралингвистического контекстов. Наличием библейского прототипа объясняется также выбор переводчиком вариантов Агарь и Магдалина для перевода имен Hagar и Magdalene. Переводчик мог бы предать первое из них с помощью современной формы Хейгар. Но хорошее владение сюжетной линией и знание контекста не позволяют ему это сделать. С точки зрения анализа проблем перевода имен собственных в романе Тони Моррисон необходимо выделить еще одну важную группу имен. Это так называемые «говорящие имена», то есть имена с живой внутренней формой. «Исходно живая семантика присуща любому личному имени, но в процессе функционирования и вхождения в систему языка она постепенно бледнеет, хотя и не полностью (ср.: Светлана, Владимир). Переводческую проблему, однако, представляют не эти имена, а вымышленные, внутренняя форма которых используется автором для реализации коммуникативного задания через эстетическое воздействие»3. «Говорящие имена» не существуют в языке в готовом виде, а создаются автором специально для достижения определенных художественных целей. Как правило, они используются как средство создания юмористического или иронического тона, атмосферы эпизода или как средство актуализации характера персонажа. Через него автор показывает его основные, характерные черты. Несколько главных персонажей рома- на имеют подобные вымышленные имена c живой внутренней формой: Milkman, Guitar, Macon Dead. Рассмотрим перевод каждого из них по отдельности. Главный герой романа - Milkman Dead. На самом деле Milkman это, конечно, прозвище, не имя героя. Прозвище Milkman имеет свою историю происхождения. Он получил ее от привратника дома, который подсмотрел, как его, шестилетнего малыша, мать кормит грудь. В дальнейшем герой так сросся с эти прозвищем, что никто никогда не называет его по имени. Создается впечатление, что другого имени у героя просто нет. Англо- русские словари дают следующие эквиваленты этого слова в русском языке: продавец молока, дояр, доильщик, молочник. Перед переводчиком, таким образом, встает проблема выбора: выбрать переводческий эквивалент из данного набора вариантов, или создать свой вариант перевода. Вероятно, первый вариант был сразу им отклонен. «Продавец молока» имеет ярко выраженный нарицательный, дескриптивный характер, к тому же состоит из двух компонентов, и поэтому не может употребляться как имя собственное. Переводческие соответствия «доильщик», «дояр» имеют в своей семантике дополни- тельные смыслы, такие как «имеющий отношение к сельскому хозяйству», «работающий на молочной ферме». Эти смыслы противоречат контексту произведения. Из контекста известно, что герой не имеет никакого отношения к молочной ферме и работе доильщика. Переводчик останавливает свой выбор на переводческом соответствии «Молочник». Это обусловлено тем, что, во-первых, оно имеет определенное благозвучие, свойственное для любого имени собственного. Во-вторых, оно позволяет передать тот дополнительный, негативный экспрессивный компонент, который появляется у слова Milkman и который обыгрывается в следующем эпизоде, как наиболее коммуникативно-важный. …he guessed that this name was not clean. Milkman. It certainly didn't sound like the hon- est job of a dairyman, or bring to his mind cold bright cans standing on the black porch, glit- tering like captains on guard. It sounded dirty, intimate and hot. В данном эпизоде используются два слова со смежными денотативными значениями milkman и dairyman. Вне контекста оба этих слова не имеют отрицательного эмоционально-оценочного компонента. Но в данном контексте коммуникативная задача состоит в эмоциональном противопоставлении передаваемых ими понятий. При этом слово milkman приобретает отрицательную оценку, а слово dairyman - положительную оценку. Соответствующие переводческие соответствия молочник и доильщик позволяют сохранить в переводе аналогичное противо- поставление и решить поставленную перед переводчиком сложную задачу. Перевод зву- чит так: «… в этом прозвище есть что-то нечистое. Молочник. Не добропорядочный доильщик, честный труженик молочной фермы, не сверкающие холодным блеском бидоны, которые выстроились на заднем крыльце, словно почетный караул, нет, что-то совсем другое связывалось с этим словом. Что-то грязное, интимное и жаркое». свой вариант перевода. Вероятно, первый вариант был сразу им отклонен. «Продавец молока» имеет ярко выраженный нарица- тельный, дескриптивный характер, к тому же состоит из двух компонентов, и поэтому не может употребляться как имя собственное. Переводческие соответствия «доильщик», «дояр» имеют в своей семантике дополнительные смыслы, такие как «имеющий отношение к сельскому хозяйству», «работающий на молочной ферме». Эти смыслы противоречат контексту произведения. Из контекста известно, что герой не имеет никакого отношения к молочной ферме и работе доильщика. Переводчик останавливает свой выбор на переводческом соответствии «Молочник». Это обусловлено тем, что, во-первых, оно имеет определенное благозвучие, свойственное для любого имени собственного. Во-вторых, оно позволяет передать тот дополнительный, негативный экспрессивный компонент, который появляется у слова Milkman и который обыгрывается в следующем эпизоде, как наиболее коммуникативно-важный. …he guessed that this name was not clean. Milkman. It certainly didn't sound like the hon- est job of a dairyman, or bring to his mind cold bright cans standing on the black porch, glit- tering like captains on guard. It sounded dirty, intimate and hot. В данном эпизоде используются два слова со смежными денотативными значениями milkman и dairyman. Вне контекста оба этих слова не имеют отрицательного эмоционально-оценочного компонента. Но в данном контексте коммуникативная задача состоит в эмоциональном противопоставлении передаваемых ими понятий. При этом слово milkman приобретает отрицательную оценку, а слово dairyman - положительную оценку. Соответствующие переводческие соответствия молочник и доильщик позволяют сохранить в переводе аналогичное противопоставление и решить поставленную перед переводчиком сложную задачу. Перевод зву- чит так: «… в этом прозвище есть что-то нечистое. Молочник. Не добропорядочный доиль- щик, честный труженик молочной фермы, не сверкающие холодным блеском бидоны, которые выстроились на заднем крыльце, словно почетный караул, нет, что-то совсем другое связывалось с этим словом. Что-то грязное, интимное и жаркое».

Переводное имя Guitar также является семантически наполненным и обладает живой внутренней формой. По внешней звуковой форме это имя собственное совпадает с названием музыкального инструмента. Вряд ли мы здесь мы имеем дело с явлением антономазии, при котором имя нарицательное переходит в разряд имени собственного, идентифицируя один объект из ряда ему подобных и приписывая этому объекту определенные качества. На совпадении внешней формы двух слов, их обыгрывании основывается комму- никативный эффект сразу нескольких эпизодов романа. Вот один из них: - What's your name again, pretty? - Guitar.- - Guitar? You play any? - she asked Перевод данного имени собственного не вызывает особых сложностей. Применив способ калькирования, переводчик создает эквивалент, способный функционировать и как имя собственное, и как имя нарицательное, что позволяет сохранить смысловую игру, задающую определенное настроение эпизоду. - Как тебя звать-то красавец? - Гитара. - Любишь, что-ли, на гитаре играть? Сложность в переводе могла вызвать фамилия одного из главных героев. В английском тексте его зовут Macon Dead. Опять это тот самый случай, когда переводчик встает перед проблемой выбора из множества вариантных соответствий. Имя нарицательное dead является очень многозначным и соответственно имеет много вариантных соответствий. Это имена прилагательные: 1) мертвый, умерший, дохлый 2) неодушевленный, неживой 3) неподвижный и т. д. Для выбора актуального значения данного слова переводчик прибегает к широкому лингвистическому контексту. Вот что говорится об истории происхождения этого имени в оригинальном тексте. Papa was in his teens and went to sign up, but the man behind the desk was drunk. He asked Papa where hе was born. Papa said Macon. Then he asked him who his father was. Papa said, “He's dead.” <…> Well, that Yankee wrote that all down, but in the wrong spaces <…> in the space for his name the fool wrote, “Dead” comma “Macon”. Контекст позволил несколько уменьшить число вариантов перевода, но проблема выбора осталась. При этом проблема заключается не только в выборе наиболее адекватного соответствия, но и в выборе грамматической формы: сохранить ли в переводе прилагательное или заменить его на слово другой части речи. Переводчик нашел необходимым использовать грамматическую трансформацию замены части речи. Имя Dead переводится им как Помер. Это, вероятнее всего, можно объяснить причинами благозвучия. Вариант Помер больше отвечает нормам английского языка, чем другие русские эквиваленты, имеющие четкий морфологический показатель имени прилагательного. Таким образом, анализ переводческих эквивалентов имен собственных показывает, что передача этой группы имен с одного языка на другой может вызвать такие же проблемы, что и передача любой другой группы. При их переводе необходимо учитывать целый спектр разнообразных элементов смысла: прозрачную внутреннюю форму, историческую аллюзивность, эмоционально-оценочную составляющую.

3.3 Особенности семантики и этимологии английских имен в произведениях Агаты Кристи

В подвергнутых лингвистическому анализу произведениях Агаты Кристи "The Labours of Hercules" (в дальнейшем мы будем использовать сокращение Lab.), "The Mystery of King's Abbot" (K's A.), "The ABC Murders" (ABC), "Ten Little Niggers" (10), “Accident” (Ac.), “Strange Jest” (S.J.), “The Million Dollar Bond Robbery” (Dol.) зафиксировано довольно большое количество имен -96 единицы. Здесь соответственно выделяются 2 группы имен: мужские имена и женские имена. Проанализировав их встречаемость, мы оформили их в таблице. В ней мы продемонстрировали, что некоторые имена Агата Кристи предпочитала другим. Часть имен встречается только в одном произведении и больше нигде не используется.

В своих произведениях Агата Кристи использовала как имена заимствованные, так и исконно английские.

Заимствованные слов - один из ярких примеров взаимодействия языков и культур, создания общих ценностей. Есть такие языки, которые играли и играют большую роль в распространении слов, создании международного фонда слов. В прошлом такую роль в Европе играли древнегреческий и латинский языки, а позднее французский и немецкий языки.

Анализ языкового материала показал, что из общего массива анализируемых имен являются заимствованными из латинского языка (18 имен), древнегреческого (10), древневерхненемецкого (11) и древнееврейского (11).

К именам латинского происхождения относятся имена Beatrice, Caroline, Clara, Constance, Diana, Emily, Flora, Greta, Horace, Jane, Justice, Lucy, Mabel, Margarita, Megan, Paul, Tony, Ursula.

Такие имена, как Caroline, Flora, Paul Кристи употребляла в различных произведениях не один раз, возвращаясь к ним еще и еще, например, "Whatever I told Caroline now concerning the demise of Mrs. Ferrous would be common knowledge all over the villiage within the space of an hour and a half /K's A: c.17/. "...Caroline never said anything that led me to think Hugh was my son". ab.:c.48/.

Имена латинского происхождения были заимствованы напрямую из латинского языка непосредственно во время римского завоевания Англии (43 г. до н.э. - 410 г.) или через французский язык во время нормандского вторжения, начавшегося в 1066 г. /Лингвострановедческий словарь, 1978./. Об этом может поведать история имени Constance, которое появилось в английском языке через французский язык, а французский позаимствовал данное имя из латинского языка. В своих произведениях Агата Кристи использовала данное имя только один раз, например: "Constance Culmington, he reflected to himself, was exactly the sort of woman who would buy an island".

Таким же образом пришли в английский язык имена древнегреческого происхождения. Период проникновения древнегреческих имен в другие языки продолжался с 14 века до н.э. до 4 века нашей эры.Многие древнегреческие имена были заимствованы латинским языком, например имя Alexander - восходит к греческому Alexandras, а последнее к словам "alexein" - защищать и "aner" - человек, муж. У Агаты Кристи данное имя встречается в следующем примере, "Alexander Simpson send for Poirot and told him the whole story".

Агата Кристи использовала также следующие греческие имена Cyril, Dolly, George, Hercule, Hector, Lucas, Philip, Stephen, Tom. Чаще всего встречалось, конечно, имя Hercule: "Tell me, "he said." Why Hercule ?".

Следует обратить внимание, что древнееврейский язык явился богатым источником для заимствований в английском языке. Древнееврейский язык сохранился в Ветхом Завете 12-3 века до н.э. Древнееврейские имена начали проникать в английский язык с 597 года, когда в Англии появился святой Августин со своими учениками и последователями в стране, где царили языческие законы и порядки, принесенные германскими племенами, и когда было принято христианство окончательно и бесповоротно. Среди имен древнееврейского слоя имя Elizabeth имеет интересную историю. Это имя было заимствовано сначала древнегреческим, а затем латинским, языком -посредником, который принес его в английский язык. Имя Elizabeth восходит к древнееврейском "Elisheba", что означает буквально следующее 'мог бог поклялся'. В произведении Агаты Кристи имя Elizabeth встречается в следующем примере: "The body of the young girl has been found on the beach at Bexhill. She has been indentified as Elizabeth Barnard".

Такие древнееврейские имена как Emmanuel, Gabriella, Isaac, Jonnie, Jim, Mary, Matthew, Nancy, Nat, Sally, были также использованы Агатой Кристи в ее произведениях для наречения своих персонажей.

Имена древневерхненемецкого происхождения были заимствованы на различных этапах развития английского языка. Древневерхненемецкий язык известен как один из германских языков западной подгруппы и относящийся к 8-11 вв. н.э. Имя Richard пришло из древневерхненемецкого языка непосредственно во время древнеанглийского периода 5-11 века, сравним древневерхненемецкое имя Richort [richi 'могущественный государь' + hort 'смелый']. Остальные имена древневерхненемецкого происхождения, которые встречаются в произведениях Кристи, а именно, Albert, Charles, Geoffrey, Karl, Louisa, Raymond, Roger, William, пришли в английский через латинский и французский языки.

Число зафиксированных исконно английских имен древнеанглийского и среднеанглийского (11-15 вв.) периода невелико, всего 7 единиц: 5 древнеанглийских и 2 среднеанглийских имен. К именам древнеанглийского происхождения относится имя Alfred [др.-англ. Aelfraed < aelf 'эльф' + raed 'совет'], например: "Retired tradesman, that is what he is, thought Alfred Narracott". Остальные имена данного периода, зафиксированные в детективах, были также мужскими. Это имена Edward, Elmer, Harold, Ralph.

To, что Агата Кристи использовала всего 2 имени среднеанглийского происхождения, объясняется тем, что в этот период английский язык практически вышел из употребления из-за нормандского влияния, и детям давали имена, заимствованные из французского. К именам среднеанглийского периода относятся мужские имена Ashley: "Ashley Ferrars had been a drunkard for many years before his death"; и Franklin: "Franklin Clarke shook his hands with each of us".

Примечательно, что в своих произведениях Агата Кристи давала персонажам имена кельтского происхождения. Кельты относятся к древним индоевропейским племенам. Это первые люди, населявшие Британские острова с 7 по 1 века до н.э., до покорения их римлянами. Одно из кельтских имен - имя Carmichael содержит два элемента: Саег и Michael, что буквально означает 'крепость Михаила'. В произведениях Агаты Кристи данное имя встречается в следующем использовании: "Sir Carmichael Clarke has been found bashed in". Второе имя, встречающееся в романах, это имя, известное по легендам короля Артура - имя Arthur.

Зафиксировано также 3 женских имени валлийского или уэльского происхождения. Это имена Gladys, Jennifer и Winnie. Валлиский - это один из кельтских языков бриттской подгруппы. Следует отметить, что уэльское имя Gladys никак не связано с женским происхождением, так оно образовано от слова «gwledig», означающего 'правитель, властелин' это имя представлено в следующем примере: "Gladys Jones (second housemaid). - In Servants' Hall».

Один из персонажей леди детективов был наречен гаэльским или гэльским именем Donald: «Donald Fraser looked suspiciously at Poirot». Это имя восходит к гаэльскому Domhnall, Domnall, буквально означающему 'властелин'. Гэлы - это народ в северной Шотландии, потомки кельтских племен. Кристи использовала одно современное шотландское имя Bruce: «And I got a letter from a Scotch gentlemen - Mr. Bruce MacPherson»; одно современное французское имя Lionel: «It is difficult for me, Sir Lionel»; оно современное английское имя Lily: «Go on, said Lily and wriggled a little closer», и дважды русское имя Vera: «Poirot visited each platform in turn, but nowhere did he find that flamboyant Russian figure, the Countess Vera Rossaroff».

Таким образом, имена, используемые А. Кристи, отражают реальное положение в сложившейся антропонимической системе Великобритании. В английской антропонимике количество древнеанглийских и среднеанглийских имен невелико. Большую часть составляют заимствованные имена. Это связано с историей Великобритании и, в первую очередь, с нормандским завоеванием, когда французский язык стал официальным государственным языком. Влияние доминирующего французского языка проходило одновременно с процессом укрепления власти и влияния церкви. Через церковь шло появление в английском языке имен латинского, древнегреческого и древнееврейского происхождения.

3.4 Имена собственные в произведениях русских писателей. Говорящие фамилии в творчестве Д.И. Фонвизина

За 14 лет до появления фонвизинского «Недоросля», в 1764 году, В.И. Лукин написал комедию «Мот, любовию исправленный», в которой вывел на русскую сцену персонажей с весьма характерными именами. Один, светлый, полюс этого произведения составляют Добросердов и Правдолюбов. Другой, резко противопоставленный этим персонажам, - Злорадов, Докукин, Безотвязный, Пролазин, который, кстати, является стряпчим. Героев с именами Чужехват и Пасквин можно встретить и в комедии А.П. Сумарокова «Опекун».

Так что два полюса в «Недоросле» с Милоном, Правдиным, Стародумом и Софьей, имя которой, к слову, с греческого языка переводится как «премудрость», и Скотининым, Простаковыми и Вральманом не являлись для современников Фонвизина чем-то уж очень новым.

Кроме того, задолго до этих произведений на русской сцене появлялись герои народного театра с не менее говорящими именами типа Зарез-Головорез, Преклонский и Безобразов.

Что уж говорить о том, что в зарубежной драме персонажи с говорящими именами давно утвердились на сцене. Чего стоят одни только герои Жан-Батиста в пьесе «Любовь-исцелительница»! Именно об именах, которые носят персонажи этой комедии, Михаил Булгаков писал в книге «Жизнь господина де Мольера»: «Они носили имена, которые для Мольера за весёлым ужином придумал Буало, воспользовавшись греческим языком. Первый врач назывался Дефонандрес, что значит убийца людей. Второй - Баис, что значит лающий. Третий - Мокротон, что значит медленно говорящий и, наконец, четвёртый - Томес - кровопускатель.

Однако справедливости ради надо сказать, что не всех персонажей «Недоросля», исходя из их имён, можно отнести к положительным или отрицательным героям. Например, Цыфиркин и Кутейкин являются лексически нейтральными и говорят лишь о роде занятий наставников Митрофана.

Что же касается имени Митрофан (в буквальном переводе с греческого языка означает «являющий свою мать», т.е. похожий на свою мать), то с ним благодаря фонвизинской комедии произошла весьма любопытная трансформация. Прежде лексически нейтральное имя собственное уже больше двух веков считается едва ли не ругательством, и уж во всяком случае, Митрофанами у нас в России принято называть лентяев, недоучек и невежд. [50, стр.51-52].

Кстати, об именах героев русской драмы 18 века в своей статье о комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» Аполлон Григорьев не без язвительности заметил: «Это совсем не смешной анекдотец, переложенный на разговор, не такая комедия, где действующие лица нарицаются Добряковыми, Плутоватиными, Обдираловыми».

Однако с говорящими именами у Фонвизина не так всё просто и однозначно. Разумеется, в том, что это - наследие классицистического театра, сомневаться не приходится. Но не все герои оправдывают свои имена. Об этом же пишут Пётр Вайль и Александр Генис: «Фонвизина принято относить к традиции классицизма. Это верно, об этом свидетельствуют даже самые поверхностные с первого взгляда детали: например, имена персонажей. Милон - красавчик, Правдин - человек искренний, Скотинин - понятно. Однако, при ближайшем рассмотрении, убедимся, что Фонвизин классик только тогда, когда имеет дело с так называемыми положительными персонажами. Тут они ходячие идеи, воплощённые трактаты на моральные темы».

Эта фраза парадоксальна. Например, в ней есть позиции, противоречащие друг другу, поскольку Скотинин никак не может быть отнесён к числу положительных героев. Бесспорно, однако, то, что ни Фонвизин, ни его комедии, ни персонажи «Недоросля» и «Бригадира» не укладываются в прокрустово ложе традиций классицизма.

А фамилия Адама Адамыча - Вральман, отчасти русская, отчасти немецкая, - даёт начало множеству такого рода говорящих имён у авторов, наследовавших классику эпохи Екатерины Великой.

3.5 Говорящие фамилии в творчестве А.С. Грибоедова

Огромный интерес по интересующей нас проблеме представляет творчество А.С. Грибоедова. Как известно, перу автора «Горя от ума» принадлежат порядка десяти драматических произведений. Бесспорно, ученические произведения, а также комедии, написанные в соавторстве с А.А. Жандром и П.А. Вяземским, не идут ни в какое сравнение с гениальным «Горем от ума». Однако говорящие имена в небольшом произведении Грибоедова 1818 года «Проба интермедии» не могут не обратить на себя внимание. Имена эти предельно незатейливы и почти исчерпывающе характеризуют их носителей-актёров: Алегрин, Резвушков, Припрыжкин, Свисталова, Диезина.

Особого внимания заслуживают и фамилии героев пьесы «Притворная неверность», являющейся вольным переводом комедии французского драматурга Н.Т. Барта, в которой Грибоедов русифицировал имена героев, дав «старому франту» фамилию Блёстов, а двум другим персонажам - Рославлев и Ленский. Автор рецензии на эту комедию, опубликованной в журнале «Сын Отечества» в 1881 году, кроме всего прочего, отмечал: «Переводчики «Притворной неверности», по примеру других новейших писателей, дали почти всем действующим своим имена русские, заимствованные от собственных имён русских городов и рек (например, Рославлев и Ленский)». Нужно ли говорить о том, что впоследствии эти имена были перенесены в произведения других писателей - А.С. Пушкина и М.Н. Загоскина.

Но, наибольший интерес в творчестве Грибоедова в использовании им говорящих имён представляет комедия «Горе от ума».

Н.М. Азарова совершенно справедливо относит «принцип «говорящих» фамилий к влиянию классицизма, разделяя их на три типа:

1)собственно говорящие, «которые сообщают об одной важной черте героя» (Фамусов, Тугоуховский, Репетилов, Молчалин);

2)оценивающие фамилии: Скалозуб, Хрюмина, Загорецкий, Хлёстова;

3)ассоциативные - Чацкий, указывающая на прототипа главного героя драмы. [55, стр.101-102].

Фамилия «Чацкий» несет в себе зарифмованный намек на имя одного из интереснейших людей той эпохи: Петра Яковлевича Чаадаева. В черновых вариантах «Горя от ума» Грибоедов писал имя героя иначе, чем в окончательном: «Чадский». Фамилию же Чаадаева тоже нередко произносили и писали с одним «а»: «Чадаев». Именно так, к примеру, обращался к нему Пушкин в стихотворении «С морского берега Тавриды»: «Чадаев, помнишь ли былое?»…В 1828-1830 г. Чаадаев написал и издал историко-философский трактат «Философические письма». Но взгляды, суждения, идеи - словом, сама система мировоззрения тридцатишестилетнего философа оказалась настолько неприемлема для николаевской России, что автора «Философских писем» постигло небывалое и страшное наказание: высочайшим (то есть лично императорским) указом он был объявлен сумасшедшим. Так случилось, что литературный персонаж не повторил судьбу своего прототипа, а предсказал ее.

Кроме Н.М. Азаровой, о говорящих именах в «Горе от ума» высказывались многие авторы. Например, О.П. Монахова и М.В. Малхазова в статье «Проблема жанра. Основные приёмы комического» пишут: «К приёмам комического, безусловно, можно отнести и приём «говорящих имён». Это один из традиционных приёмов мировой литературы, преданный забвению в наше время. До середины минувшего века он был очень популярен. Имя персонажа предполагало его характер, становилось как бы эпиграфом к образу, определяло авторское отношение к герою и настраивало читателя на соответствующий лад. Грибоедов искусно пользуется этим приёмом в комедии. Его Тугоуховский действительно глух, Молчалин - скрытен и подчёркнуто немногословен. Скалозуб к месту и не к месту острит и хохочет - «скалит зубы». Фамилия Павла Афанасьевича Фамусова соотнесена с латинским словом «молва». Таким образом автор подчёркивает одну из важнейших черт этого героя: его зависимость от молвы и страсть разносить слухи».

К этому можно добавить, что фамилия Фамусов вполне соотносится и с английским famous, то есть «известный, знаменитый», что не менее важно в характеристике «московского туза».

Кроме того, необходимо отметить, что классифицировать имена грибоедовских героев можно и с той точки зрения, насколько просты они или усложнены. Действительно, Тугоуховские и Скалозуб расшифровываются достаточно просто, примерно так же, как герои ранней комедии Грибоедова «Студент» - гусарский ротмистр Саблин и Полюбин, герой-любовник, испытывающий горячее чувство к Вареньке. В этом смысле и фамилия Репетилов, Хлёстова, Загорецкий не представляют большого труда. То же можно сказать и о Молчалине. Однако в той же степени, как не прост этот персонаж, сложны для расшифровки его фамилия, имя и отчество. Ведь Алексей в переводе с греческого значит «защитник». Да и жизненный опыт показывает, что, как правило, Алексеи - покладистые, смирные люди. «Слабохарактерный добряк», - так характеризует это имя С.Д.Довлатов в книге «Наши».

Отчество же Алексея Молчалина указывает на его незнатное происхождение. Тверской обыватель Степан Молчалин - это вам не московский туз Павел Афанасьевич Фамусов.

Не менее сложно «выстроено» имя главного героя «Горя от ума» Александра Андреевича Чацкого. Собственно имя этого персонажа в переводе с греческого значит «мужественная защита», а в паре с отчеством Андреевич - то есть сын «мужественного, храброго» - составляется весьма примечательный «букет». Надо ли удивляться темпераменту, мужеству Чацкого и его умению отстаивать свои мнения?! Кстати, кроме всего прочего, его фамилия указывает на то, что этот «рыцарь без страха и упрёка» - потомственный дворянин, принадлежащий к знатному и старинному роду, так же, как и Трубецкие, Волконские, Оболенские. Об этом можно прочесть в книге А.В. Суперанской и А.В. Сусловой «Современные русские фамилии»: «Суффикс -ской (-ский) более редкий по сравнению с суффиксом -ов и даже -ин. Относительная нечастотность его в фамилиях исторически объясняется происхождением самих этих фамилий. Первоначально он отмечается в княжеских фамилиях…» Естественно, сам Чацкий очень хорошо помнит о знатности своего рода; он «член английского клуба», как и Фамусов, вряд ли забывает о том, какая разница между ним и безродным Молчалиным.

Особого разговора заслуживают также имена Платона Михайловича Горичева, Софии Павловны Фамусовой.

Обратим внимание и на то, как много в комедии имён и отчеств типа Сергей Сергеевич, Антон Антонович, Фома Фомич. Полагаем, это ещё один способ подчеркнуть, что предрассудки и нравы «века минувшего» преспокойно перекочёвывают в век 19.

Что же до «смешенья языков: французского с нижегородским», то оно присутствует и в фамилии, как уже было отмечено, Фамусов (famous), и в фамилии Репетилов, которая образована от французского repeater, то есть повторять. Так, кстати, немецкое влияние сказывалось в фамилии Адама Адамыча Вральмана из «Недоросля» Д.И. Фонвизина.

Итак, с какой же целью использует Грибоедов «говорящие» фамилии? Это не только дань господствующему на русской сцене классицизму, не только жанровая особенность комедии, но и яркая характеристика персонажа. И если имя собственное производится из нарицательного («Простаковы» от «простак», «Скотинины» от «скотина»), прямо и однозначно указывая на главную и единственную черту характера, то фамилии героев «Горя от ума» тоже часто «говорящие», но функция их иная, чем в классицизме: в фамилиях задан определенный круг ассоциаций, который в целом не упрощает, а наоборот, осложняет понимание характера, выявляя в нем новую грань. Такие имена, как Молчалин, не только сохраняют в себе первоначальное значение («молчать»), но и сами по себе являются потенциальными нарицательными именами: эта возможность реализуется уже в тексте: («Молчалины блаженствуют на свете!»; «В нем Загорецкий не умрет!»), а впоследствии в статье И.А. Гончарова «Мильон терзаний», где говорится, например, о «Чацких» во множественном числе. Мы можем рассматривать «молчалинство» как социальный и культурный феномен. [58, стр.61-62].

Таким образом, вместо системы амплуа и однозначных характеров с простыми «говорящими» фамилиями мы обнаруживаем в комедии Грибоедова систему социально и культурно обусловленных типов, изображаемых по принципу реалистической типизации и индивидуализации. Кроме того, можно заметить, что в комедии Грибоедова «говорящие» фамилии не только указывают на какой-то аспект характера героя, но еще и отсылают к теме человеческого общения - «говорение» (Фамусов от лат. - «молва»; Репетилов от франц. - повторять; Скалозуб - «скалить зубы»; и «слушание» (Тугоуховские), «молчание» (Молчалин). Значит, имена героев значимы не только по отдельности, но и все вместе: в совокупности они составляют важный символический ключ к пониманию проблематики «Горя от ума»: ведь это комедия о трудностях общения (именно поэтому сквозные мотивы в ней - глухота и непонимание). Такая глубокая символичность не свойственна «говорящим» фамилиям в классицизме.

Итак, можно сделать вывод, что Грибоедов лишь формально сохраняет классические рамки, наполняя их психологическим и социально-психологическим содержанием

3.6 Говорящие фамилии в творчестве Н.В. Гоголя

Виртуозным мастером в деле нарекания своих героев говорящими именами был и Н.В. Гоголь. В его драмах можно найти фамилии-прозвища: Держиморда, Яичница и Земляника. Гоголь мастерски обыгрывает и двойные фамилии, которые, к слову сказать, принадлежали исключительно знатным людям: Мусины-Пушкины, Голенищевы-Кутузовы, Воронцовы-Дашковы, Муравьёвы-Апостолы.

Судья же из комедии «Ревизор» также носит двойную фамилию - Ляпкин-Тяпкин, которая едва ли свидетельствует о почтении автора к этому герою.

Что же касается двойной фамилии городничего, то о ней в книге «Современные русские фамилии»: «Сквозник (по Далю) в переносном значении «хитрый пройдоха», «опытный плут», в прямом значении - «сквозняк», «сквозной ветер». Дмухати по-украински значит «дуть». Двойная фамилия как пример высокородного дворянина в данном случае оказывается двойным намёком на продувное мошенничество».

Продолжая образование имён литературных персонажей с помощью иноязычных словообразовательных средств, Гоголь вводит в комедию доктора Гибнера, в больнице которого, как известно, все больные, «как мухи, выздоравливают».

Очень богата на ассоциации и фамилия мнимого ревизора. Есть в ней что-то от хлёсткости, бойкости героя и от словосочетания «хлестать через край», поскольку Иван Александрович - мастер безудержного вранья. Хлестаков, кроме того, не откажется «заложить за воротник» - «нахлестаться». Он же не прочь поволочиться за Анной Андреевной и Марьей Антоновной - «поухлёстывать».

Подчёркивая сходство двух «городских помещиков», Гоголь хитроумно делает их полными тезками, а в фамилиях меняет лишь одну букву (Бобчинский, Добчинский). В русской драме такой приём был впервые использован именно в «Ревизоре».

Много любопытного можно обнаружить также и в пьесе Гоголя «Игроки», где мнимые Кругель, Швохнев, Глов, Утешительный и Псой Стахич Замухрышкин объегоривают афериста-любителя Ихарёва. Забавно, что Псой Стахич оказывается Флором Семёновичем Мурзафейкиным, а Глов-старший на самом деле - Иван Климыч Крыницын. Впрочем, кто знает, может быть, эти имена - тоже вымышленные.