Содержание и структура фоновых знаний как основы лингвокультурной общности

Ключевыми словами той части рассказа, где речь идет только о мистере Уобертоне, являются слова: snob, gentleman, noble, которые отличаются высокой частотностью, что способствует созданию очень яркого образа.

Итак, герой, потеряв состояние, вынужден покинуть Англию и, вероятно, навсегда. Он отправляется в Борнео. Вот как Моэм описывает отъезд Уобертона: «A few hours later Mr. Warburton watched the coast of England recede into the mist, and he left behind everything which for him made life worth living» [66, c.39]. В этих строках отчетливо видны весь трагизм ситуации, которую сам герой как истинный джентльмен встречает стоически («he sought help from no one», «he made no complaint»), а также легкая грустная ирония автора, которая создается несколько высокопарным стилем отрывка. Приведенная цитата явно вызывает ассоциации с писателями романтиками: это трагедия и одиночество героя. В данном произведении автор проводит параллели между обертоном и байроновским ЧайльдГарольдом, покидающим Англию (историко-культурный фон).

Проведенный эксперимент показал, что никто из опрошенных не увидел в данном отрывке какихлибо ссылок и, более того, не отметил ни одной ассоциации, в то время как анализируемый отрывок явно их содержит.

Помимо произведений англоязычной классической литературы и текстов Библии, очень часто для русскоязычного читателя оказывается непонятной та область фонового знания, которую можно было бы назвать исторической (реальные факты и события даже не очень далекой истории плохо узнавались опрошенными или же неверно датировались), а также имена собственные (топонимы и антропонимы). Приведем несколько примеров.

Если названия известных лондонских улиц (Curzon Street, Regent Street, Oxford Street) вызывают «нужные» ассоциации, то выражение «his club in Pall Mall» [66, c.38] не порождает ассоциаций, необходимых для верного понимания отрывка. (Речь шла о том, что для обыкновенного ужина герой оделся так, как если бы ему предстояло отправиться «to his club in Pall Mall» (социокультурный фон)) Для русскоязычного читателя клуб, расположенный в этом районе Лондона (следует отметить, что совсем немногие по прочтении отрывка поняли, что речь идет именно об этом) ничем не примечателен, это просто клуб, для данного читателя он остается не охарактеризованным, не определенным, это a club, в то время как читатель, знакомый с упомянутыми реалиями, знает, что в указанном месте располагались наиболее фешенебельные клубы Лондона. Другими словами, для читателя, которого имел в виду автор (У.С. Моэм), приведенный отрывок содержит четкую характеристику персонажа (его принадлежность к определенному классу, его статус и материальное положение, образ жизни и т.д.). Для опрошенных студентов эта информация оказывается непонятной, и, следовательно, они недополучают смысл.

Тем не менее, необходимо отметить, что многое из того, что им неизвестно в силу принадлежности к иной культуре, они выводят из контекста. Данный эпизод был понят участниками эксперимента, хотя и не во всей полноте. Можно говорить о том, что они уловили смысл, но их впечатление от прочитанного будет не столь ярким, как у англоязычного читателя, общая картина произведения получается не столь четкой, как у последнего, а скорее несколько размытой. Этот эффект можно сравнить с просмотром цветного и черно-белого кино. В черно-белой ленте те же события, все вроде бы понятно, но, в то же время чего-то не хватает. Не хватает колорита, полноты ощущения. Примерно так, на наш взгляд, воспринимает иностранный читатель художественный текст.

Как показывает опрос, имена исторических личностей (например, Duke of Wellington), а также имена из мира искусства (Martin, Wilkie, Etty, Haydon) и т.д. (историко-культурный фон) если и знакомы читателю, то не ассоциируются ни с какими конкретными фактами. Часто (даже при условии, что имя собственное известно кому-то из опрошенных) он затрудняется соотнести его с определенным временным этапом, что также может осложнять понимание отдельного эпизода текста или даже большого отрывка. Это случай частичного отсутствия некоторой области фонового знания.

Следующий отрывок взят из рассказа Elizabeth Darbushire «Claudia»: «The awful mystery was cleared up the next afternoon on what turned out to be a red-letter day. First, I took the math test. I worked very carefully and was the last kid to turn my test in. I wasn't sure how well I'd done, but I knew I had tried my best, which is not something I can say often. But, boy, was I surprised when Mr. Peters found me at my locker at the end of the school day and said, «Congratulations, Claudia!»

«On what?» I asked warily.

«I started grading the test papers at lunch today. Yours was on top. I thought you'd like to know that you got an eighty-six.»

«Really? An eighty-six? What is that, a «B»?»

«A «B» or a «B-plus», depending on how the rest of the class does. I can tell you've been working hard. It's really showing. Keep it up.»

«I will, oh, I will! Thank you!»

As if that weren't enough excitement, I was baby-sitting for Nina and Eleonor Marshall a couple of hours later when the phone rang. I picked it up nervously [66, c.146].

Физическое восприятие текста и обращение к контексту дает необходимую информацию о героине, по имени Клаудия, которая учится в школе. Однако даже в таком небольшом отрывке присутствуют слова и выражения, требующие обращения к их глубинным значениям. Большинство опрошенных было поставлено в тупик фразой a red-letter day (этнокультурный фон), которую дословно можно перевести как день красной буквы. Именно подобный перевод озадачил студентов. В данном случае поверхностное значение фразы не совпадает с ее глубинным значением. В комментарии к книге фраза переводится как красный день календаря, т.е. нерабочий, праздничный, при этом добавлено еще одно значение - счастливый день. Обращение к контексту показывает, что речь идет не о праздничном, а о рабочем дне, так как у Клаудия в этот день хорошо справилась с тестом по математике. Следовательно, эта фраза означает счастливый день.

Понимание слова locker (вербальный компонент фоновых знаний) не вызвало затруднений у всех опрошенных студентов. Эксперимент показал: все без исключения владеют фоновыми знаниями о том факте, что в США учащиеся хранят личные вещи (верхнюю одежду, книги и пр.) в отдельных запирающихся шкафчиках, которые находятся в определенном месте в школе. Это же касается фразы grading the test papers и последующих eighty-six, B, и B-plus. Они оказались понятны для всех опрошенных, так как студенты были знакомы с системой оценки знаний в американских школах - в процентах до 100 и буквами A, B, C, D, E (семиотический фон). Вместе с этим, у студентов было достаточно фоновых знаний, чтобы понять фразы, отражающие быт в Америке. Например: фраза baby-sitting (социокультурный фон) была верно разъяснена всеми опрошенными студентами: большинство американских подростков-девочек зарабатывают карманные деньги, оставаясь с маленькими детьми, пока их родители уходят в гости или по делам.

Обобщив результаты исследования, можно сделать вывод о том, что фоновые знания 85 процентов опрошенных в той части, которую можно было бы назвать общекультурной, хотя и не всегда достаточны, но все же находятся на более высоком уровне, чем историко-филологические знания. Таким образом, понимание вертикального контекста произведений литературы, филологического вертикального контекста, в частности, представляется довольно сложной задачей.

Наряду с определенными проблемами эксперимент выявил и положительные факты и тенденции. Например, в тех случаях, когда в предложенном отрывке встречалось нарушение языковой нормы (в первую очередь грамматической), студенты безошибочно связывали это с характеристикой персонажа и «разгадывали» авторский замысел. Среди материалов, использованных в эксперименте, встречались произведения с разноязычным вертикальным контекстом. Это были, например, французские внесения. Тогда студенты совершенно оправданно указывали на косвенные характеристики персонажа (принадлежность к определенному социальному слою, уровень образования и пр.). Там, где иностранные внесения служили для создания инокультурного колорита, особого эмоционального воздействия, опрошенные также, как правило, видели авторскую целеустановку и средства ее реализации.

Все вышесказанное позволяет нам говорить о том, что, в основном, студенты схватывают элементы вертикального контекста, осознают, как он функционирует и, хотя бы интуитивно, улавливают за этим авторскую прагматику, т. е., пусть и в самых общих чертах, представляют себе роль вертикального контекста произведения, что является необходимым условием для истинного понимания литературно-художественного текста.

Обобщая полученные данные, можно сделать вывод о том, что культура неотделима от языка, следовательно, культура изучаемого языка должна осваиваться параллельно с изучением языка и неотрывно от него.

Размещено на Allbest.ru