Переосмысление и развитие агиографических традиций в деревенской прозе (лингвистический аспект)
Структурно-композиционные особенности агиографических и современных произведений о деревне. Специфика художественного времени в житие Лазаревской и в повести "Прощание с Матерой". Применение материала исследования в практике преподавания русского языка.
| Рубрика | Иностранные языки и языкознание |
| Вид | магистерская работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 20.11.2011 |
| Размер файла | 97,8 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Федеральное агентство по образованию Российской Федерации
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Филологический факультет
Кафедра русского языка
Магистерская работа
Переосмысление и развитие агиографических традиций в деревенской прозе (лингвистический аспект)
Магистерская диссертация
Студентки очного отделения
Н.А. Николаевой
Научный руководитель:
Кандидат филологических наук, доцент
И.В. Тихомирова
Нижний Новгород
2009
СОДЕРЖАНИЕ
деревенская проза агиографический
Введение
Глава 1 Структурно-композиционные особенности агиографических произведений и современных произведений о деревне
1.1 Общая характеристика житийного жанра
1.2 Христианская идеология Древней Руси и современность
1.3 Анализ произведений
1.4 Структурно-композиционные особенности произведений
Глава 2 Особенности художественного времени в житие Иулиании Лазаревской и в повести «Прощание с Матёрой»
2.1 Структура художественного времени
2.2 Анализа художественного времени в Житии Иулиании Лазаревской
2.3 Анализ художественного времени в повести «Прощание с Матёрой»
2.4 Общая характеристика художественного времени в Житии Иулиании Лазаревской и в повести В. Г. Распутина «Прощание с Матёрой»
Глава 3 Применение материала исследования в практике преподавания русского языка в школе
Заключение
Библиография
Приложение
ВВЕДЕНИЕ
Магистерская диссертация соотносится с темой работы, которая звучит следующим образом «Переосмысление и развитие агиографических традиций в деревенской прозе (лингвистический аспект)».
Проблема, поставленная в данной работе, лежит в русле поиска новых духовных и общественных идеалов. Таким образом отражается воспитательная актуальность исследования.
Выбор произведений был связан с жанровыми особенностями жития. Во-первых, жанр жития - один из первых оригинальных жанров на Руси, во-вторых, было интересно проследить его трансформацию до настоящего времени.
Повесть «Прощание с Матёрой» В. Г. Распутина была выбрана на основании того, что деревенская литература - жанр, который максимально близок к народу, следовательно в нем изображен русский характер, как и в житийном жанре.
Житие Ульянии Лазаревской выбрано в силу того, что в этом произведении наиболее четко можно проследить основные параметры сходства между произведениями, а во-вторых, женских житий представлено не так уж много и в них отражены несколько иные аспекты, например, подвижничество не в миру, а в монастыре. Так же в этих произведения отражены и проблемы морального и нравственно - этического плана, что соотносится с актуальностью темы работы.
По мнению Анны Вежбицкой, русскому миру свойственна любовь к моральным суждениям (душа, судьба). В. Г. Распутин также обеспокоен проблемами морального плана. Валентин Григорьевич завязывает сложный и мучительный конфликт: между внутренними правами личности и благом общего, между отдельными имеющими вечное значение «Я» и прогрессом, который измеряет свои достижения другими, не личностными величинами.
Родственный (по совести и по душе) уклад существования, соединенный общими радостями и несчастьями, остался в будущем творчестве Распутина неким идеальным «метром - эталоном» человеческих взаимоотношений, по которому проверялась степень их искажения и деградации. Впоследствии в статьях и выступлениях, посвященных Сибири, ее исторической и современной судьбе, Распутин отмечал огромную ценность для этой суровой земли общинного духа ее первопоселенцев, вышедших чаще всего с севера европейской России («прародины», как ее называет писатель). Только в теснейшем единении можно было противостоять тому яростному сопротивлению среды - непроходимая тайга, зверь, мошкара, холода, -- которое их здесь встретило. Созидался особый сибирский характер, в нем внешняя суровость, большая физическая выносливость сочетались с готовностью всегда прийти на помощь ближнему, ощутить, чужое горе, как свое. Сибиряк особо радушен, приветлив к пришлому человеку, тем более терпящему беду
Замечательно наблюдение писателя, что в тех районах Сибири, где жизнь была труднее, борьба со стихийными силами природы ожесточеннее, там больше сохранялось народное искусство, и, прежде всего, песенный фольклор, в котором коллективная душа получала эмоциональную энергию для продолжения существования. Народная песня, особенно «ранешняя, протяжная», тоскуя и томясь, заглядывает в самую глубину, сокровенную тайну человеческого бытия, намекает на его предназначение и долг.
Объект исследования - агиографические традиции в советской литературе о деревне. Предмет исследования - переосмысление и развитие агиографических традиций в советской литературе о деревне.
Цель диссертации - проанализировать переосмысление и развитие агиографических традиций в литературе советского периода о деревне. Цель реализуется через поставленные задачи:
Выявить и систематизировать житийные черты в Житии Юлиании Лазаревской
Проследить житийные традиции в повести В. Г. Распутина «Прощание с Матерой».
Проследить развитие и трансформацию традиций канонического жития.
Выявить дидактическую ценность произведений
В ходе работы использовались следующие методы исследования:
Описательный метод применялся при общей характеристике литературных произведений, при составлении тематических групп и интерпретации результатов.
Сравнительный метод использовался при сопоставлении житийных традиций в произведениях, при сравнении структуры художественного времени.
Метод анализа теоретических данных позволи выделить основные параметры сравнения произведений.
Структурный метод применялся при выяылении структуры жития (рождение, главнейшие события и т.д.).
Научная новизна постановки проблемы связана с тем, что анализируемый материал рассматривается в аспекте впервые. Полученные данные важны для понимания значения творчества В. Г. Распутина, его роли в развитии темы моральной ответственности как перед предками, так и перед потомками в литературе конца XX.
Теоретическая значимость работы связана с выявлением агиографических традиций в советской литературе о деревне, в дополнении теоретических сведений по житию Иулиании Лазаревской и по повести «Прощание с Матёрой».
Практическая ценность исследования связана с возможность использования полученных данных в школьных курсах русской литературы, русского языка и русской словесности.
Работа была апробирована на Международной конференции молодых ученых, посвященной Проблеме языковой картины мира на современном этапе (2009 год).
Диссертация состоит из трех глав, введения, заключения, приложения.
ГЛАВА 1.СТРУКТУРНО - КОМПОЗИЦИОННІЕ ОСОБЕННОСТИ АГИОГРАФИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ И СОВРЕМЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ О ДЕРЕВНЕ
1.1 Общая характеристика житийного жанра
Житие (агиография) - (греч. hagies - святой, grapho - пишу) - один из основных эпических жанров церковной словесности, расцвет которого пришелся на средние века. В центре жития идеализированный, возвышенный образ героя, стойкого борца за веру, отважного победителя чудовищ и злых сил, мудреца. Объект изображения жития - подвиг веры, совершаемый историческим лицом или группой лиц (мучеников веры, церковных или государственных деятелей). Чаще всего подвигом веры становится вся жизнь святого, иногда в житии описывается лишь та ее часть, которая и составляет подвиг веры, или объектом изображения оказывается лишь один поступок.
Два основных жанровых подвига жития: мартирий (мученичество) - описывающий мученичество и смерть святого, житие - биос, - рассказывающее обо всем жизненном пути от рождения до смерти. Особый подвид жития - патериковая новелла.
Истоки житийного жанра лежат в глубокой древности: в мифе, античной биографии (Плутарх), надгробной речи, сказке, эллинистическом романе. Однако непосредственно агиографический жанр складывается под влиянием Евангелия (рассказ о земной жизни Христа) и деянии апостолов. В житие вошли многие дохристианские сюжеты: змееборчество и освобождение красавицы (Житие Георгия Победоносца, Федора Тирона, Петра и Февронии), легенда о Фаусте (Житие Киприана и Устины), византийская обработка жизни Будды (Житие Варлаафа и Иосафа), сказка о мудрой крестьянской девушке (Житие Петра и Февронии).
На Русь житие в южнославянских переводах пришло из Византии вместе с принятием христианства в X век. Вскоре появились и собственные переводы византийских житий, а затем жанр жития был освоен древнерусскими духовными писателями (первые русские жития - сказание и чтение о Борисе и Глебе, Житие Феодосия Печерского XI век, Житие из Киево-Печеского Патерика первой трети (XIII век)).
Главное назначение жития - назидательное, дидактическое: жизнь и подвиги святого рассматривались как примеры для подражания, его страдания - как знак Божественной избранности. Опираясь на Священное Писание, житие ставит и с христианских позиций отвечает на центральные вопросы человеческого бытия: что предопределяет судьбу человека? Насколько он волен в своем выборе? В чем сокровенный смысл страдания? Как должно относиться к страданию?
Решая проблему свободы и необходимости с христианских позиций, житие часто рисует такую ситуацию, когда святой может избежать мучений, но сознательно этого не делает, напротив, он отдает себя в руки мучителям.
Выделяется целая группа житий с явно занимательными сюжетами, на развитие которых повлияло устное народное творчество: любовь и ненависть, разлуки и встречи, чудеса и приключения, проявления необыкновенных человеческих качеств (Житие Ефстафия Плакиды, Житие Алексия, человека божьего, Житие Галактиона и Епистимии и другие). Запечатлевая подвиги конкретного лица, житие одновременно также может рассказать об основании монастыря или истории построения храма или появлений реликвий (мощи).
Канон, то есть закрепленные церковной и литературной традицией образцы жанра, определяет художественную структуру жития, принцип обобщения при создании облика святого, тип повествователя, правила построения (композицию, набор топосов), свои словесные трафареты. Часто в житие включаются такие самостоятельные жанры, как видение, чудо, похвала, плачь.
Автор жития ориентирован на показ благочестивой жизни святого, которого он знал либо лично, либо по устным или письменным свидетельствам.
Исходя из требований жанра, автору должно было признавать всякое свое «неразумие», подчеркивая во вступлении, что он слишком ничтожен, чтобы описать жизнь отмеченного богом человека. С одной стороны, взгляд повествователя на своего «героя» - взгляд обыкновенного человека на необыкновенную личность, с другой стороны, - объективно, - и повествователь - лицо не совсем обычное. За составление жития мог браться человек книжный, не только сведущий в трудах своих предшественников, обладающий литературным даром, но и могущий толковать божественный промысел путем аналогий, главным образом из Священного Писания.
Со временем житие развивалось и могло приобретать местные черты, например, в областных литературах. В XVII веке средневековья жанр жития начал претерпевать значительные изменения: стало возможным написание автобиографического жития (Житие протопопа Аввакума, им самим написанное), или сочетание жития и биографической повести (житие Иулиании Лазаревской). В церковной практике житии как жизнеописание подвижника - местночтимого или канонизированного церковью - сохраняется до нового времени (Сказание о жизни и подвигах блаженного Серафима Саровского).
Жанровые признаки жития могут проявляться в литературе: Ф.М. Достоевский «Братья Карамазовы» (1879-1880), Л.Н. Толстой «Отец Сергий» (1890-1898), Н.С. Лесков «Соборяне» (1872), Л.Н. Андреев « Жизнь Василия Фивейского» (1904), И.А.Бунин «Матфей Прозорливый» (1916), «Святой Ефстафий», Ч. Айтматов «Плаха» (1986).
1.2 Христианская идеология Древней Руси и современность
Религиозные истоки произведений
В XI веке человек представлялся как малый мир, «микрокосмос» - подобие большого мира «макрокосмоса», Вселенной. Сотворил Бог человека, как некий второй мир: малый - в великом», - говорит Иоанн Дамаскин. [ Антология мировой философии 1969, 625]. История человеческого общества, явления природы имели символическое значение. И человек старался раскрыть их тайный смысл в своем стремлении познать окружающий мир. Как мир делится на видимый и невидимый, тесно взаимосвязанные между собой, так и жизнь человека делится на две фазы: временную, вытекающую на земле в мире видимом, и вечную - после смерти. Жизнь земная - приготовление к вечной: «По грехам вашим да будет вам…». «Седни думаю: а ить оне с меня спросют. Спросют: как допустила такое хальство, куды смотрела? На тебя, скажут, понадеялись, а ты? А мне и ответ держать нечем. Я уж тут была, мне и доглядывать. И что водой зальет, навроде я тоже виноватая. И что наособицу лягу. Лучше бы мне не дожить до этого - господи, как хорошо было бы! Не-ет, надо же, на меня пало. На меня. За какие грехи?!» [Распутин 1985, 173].
Даже время, конечно же, земное, поскольку в вечности отсутствует его течение, имело свой специфический бег: его движение было направлено из настоящего в прошлое. Вся история шла в прошлое. Впереди в истории шли наши предки, мы - за ними. «Будущее», «будущий век» в представлении книжников Древней Руси - это «жизнь нетленная» после смерти, это жизнь праведников в вечности.
Человеческая жизнь также предопределена, как и вся история и отдельные ее события. Но в эту предопределенность вмешивалась борьба добра и зла в мире, доброго и плохого начала в человеке. Если человек избирает добродетельный жизненный путь и в праведном образе заканчивает его, то может искупить и первородный грех и получить прощение за неосознанно совершенные жизненные прегрешения.
Это путь большинства святых. Но, в принципе, любой смертный должен стремиться к праведной жизни и благочестивым поступкам, искупающим грех. Примеры тому он находит в житийной литературе, которая с особой заинтересованностью разрабатывает эту тему, сосредотачивая внимание на духовно-нравственной жизни героя, его моральной борьбе со злом. Для житийного героя характерны поступки, важные в плане личного самосовершенствования. В то же время подчеркиваются действия общественной направленности, отражающие заботу о княжестве, государстве, но и они должны быть высоконравственными.
Так и в анализируемых произведениях прослеживается дидактическая направленность. Примерами для подражания являются образы Иулиании Лазаревской и старухи Дарьи, которые вопреки тяжелым обстоятельствам стремятся помочь ближнему своему, не жалея для этого своих сил.
К концу XVI века наметился существенный поворот во взглядах на человека. Из подвластного двум началам - добра и зла - творения он постепенно превращается в мыслящую, способную к самосознанию личность
Взгляд на историю тоже претерпел изменения: уже не предопределенность управляла историей, а причинно-следственные связи. Стало формироваться представление об исторической изменяемости мира, о мире как о движении. Появляется осознание ценности человеческой личности.
В произведениях XI - XIII веков природа была неподвластна человеческому познанию, человек подчинялся явлениям природы. Отношение к природе в XV - XVI веках изменилось. Она поддалась познанию и, как результат, оказалась в услужении человеку. В дальнейшем это нашло отражение в повести В.Г. Распутина «Прощание с Матёрой».
Повесть XV века еще не чисто мирская, еще не произошла секуляризация литературы (отделение религиозного начала от мирского), она только наметилась, отсюда в некоторых повестях сохранились религиозные элементы и слабо прикрытая назидательность.
Из всех повестей XV - XVI веков своими литературными достоинствами выделяется «Повесть о Пере и Февронии Муромских» крупнейшего публициста XVI века Ермолая-Еразма. [Ужанкова 1991, 13]
Она задумывалась как житие чтимых в Муроме местных святых князя Петра его супруги Февронии, но получилась поэтическая повесть. Она очень близка к сказке (сказочный сюжет о мудрой деве), народным образам, народному языку. С этой повесть в светскую повествовательную прозу вступает женская тема.
Литература XVII века отличается стилистическим и жанровым разнообразием.
В начале века создаются житийные повести, близкие к жанру жития, - «Повесть об Ульянии Осорьиной» (Житие Иулиании Лазаревской), «Повесть о Марфе и Марии», «Повесть о Соломонии Бесноватой».
«Повесть об Ульянии Осорьиной» интересна тем, что написана на фактическом материале, показывает быт русской семьи, прослеживает значительный отрезок жизни героини. Так же важным является и тот факт, что жанр жития имеет четкую воспитательную и дидактическую направленность, следовательно и адресанта. Тем сам это дает возможность проследить связь прошлого и будущего: назидание предков протомкам.
Образ Иулиании сходен с образом старухи Дарьи из повести В.Г. Распутина «Прощание с Матёрой», по некоторым параметрам, представленным в сравнительной таблице.
Выявления житийных традиций в повести «Прощание с Матёрой» будет проводиться в сопоставлении с «Повестью об Ульянии Осорьиной», так как есть все основания для отнесения «Повести…» к житийному жанру и выявлению общих тенденций в представлении авторов о нормах морали в различных эпохах.
Идейный план содержания произведений
Благотворительность -- вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом. Его многие различно толкуют и все одинаково понимают.
Древнерусское общество под руководством Церкви в продолжение веков прилежно училось понимать и исполнять и вторую из двух основных заповедей, в которых заключаются весь закон и пороки, -- заповедь о любви к ближнему. При общественной безурядице, при недостатке безопасности для слабого и защиты для обижаемого, практика этой заповеди направлялась преимущественно в одну сторону: любовь к ближнему полагали прежде всего в подвиге сострадания к страждущему, ее первым требованием признавали личную милостыню.
Идея этой милостыни полагалась в основание практического нравоучения, потребность в этом подвиге воспитывалась всеми средствами духовно-нравственной педагогики. Любить ближнего -- это прежде всего накормить голодного, напоить жаждущего, посетить заключенного в темнице. Человеколюбие на деле значило нищелюбие.
Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья; она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему.
Целительная сила милостыни полагалась не столько в том, чтобы утереть слезы страждущему, уделяя ему часть своего имущества, сколько в том, чтобы, смотря на его слезы и страдания, самому пострадать с ним, пережить то чувство, которое называется человеколюбием. Древнерусский благотворитель, «христолюбец», менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень общественного благосостояния, чем о том, чтобы возвысить уровень собственного духовного совершенствования.
Когда встречались древнерусские руки, одна с просьбой Христа ради, другая с подаянием во имя Христа, трудно было сказать, которая из них больше подавала милостыни другой: нужда одной и помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обоих. Вот почему Древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, милостыню, подаваемую из руки в руку, притом «отай», тайком не только от стороннего глаза, но и от собственной «шуйцы».
Нищий был для благотворителя лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. «В рай входят святой милостыней, - говорили в старину,-- нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается». Благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить душевную пользу; нуждающийся должен был видеть своего милостивца, чтобы знать, за кого молиться.
Древнерусские цари накануне больших праздников, рано по утрам, делали тайные выходы в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук раздавали милостыню арестантам и призреваемым, также посещали и отдельно живших убогих людей. Как трудно изучить и лечить болезнь по рисунку или манекену больного организма, так казалась малодействительной заочная милостыня.
В силу того же взгляда назначение благотворительного дела нищенство считалось в Древней Руси не экономическим бременем для народа, не язвой общественного порядка, а одним из главных средств нравственного воспитания народа, состоящим при Церкви практическим институтом общественного благонравия. Как в клинике необходим больной, чтобы научиться лечить болезни, так в древнерусском обществе необходим был сирый и убогий, чтобы воспитать уменье и навык любить человека.
Милостыня была дополнительным актом церковного богослужения, практическим требованием правила, что вера без дела мертва. Как живое орудие душевного снесения, нищий нужен был древнерусскому человеку во все важные минуты его личной и семейной жизни, особенно в минуты печальные. Из него он создал идеальный образ, который он любил носить в мысли, как олицетворение своих лучших чувств и помышлений. Если бы чудодейственным актом законодательства или экономического прогресса и медицинского знания вдруг исчезай в Древней Руси все нищие и убогие, кто знает -- может быть, древнерусский милостивец почувствовал бы некоторую нравственную неловкость, подобно человеку, оставшемуся без посоха, на который он привык опираться; у него оказался бы недочет в запасе средств его душевного домостроительства.
Трудно сказать, в какой степени такой взгляд на благотворительность содействовал улучшению древнерусского общежития. Никакими методами социологического изучения нельзя вычислить, какое количество добра вливала в людские отношения эта ежедневная, молчаливая, тысячерукая милостыня. Насколько она приучала людей любить человека и отучала бедняка ненавидеть богатого. Явственнее и осязательнее обнаруживалось значение такой личной милостыни, когда нужда в благотворительной помощи вызывалась не горем отдельных несчастливых жизней, а народным физическим бедствием.
Природа нашей страны издавна была доброй, но иногда бывала своенравной матерью своего народа, который, может быть, сам же и вызывал ее своенравие своим неуменьем обращаться с ней. Недороды и неурожаи были нередки в Древней Руси. Недостаток экономического общения и административной распорядительности превращал местные недоборы продовольствия в голодные бедствия. [Ключевский, Добрые люди Древней Руси].
Дарья и Иулиания подают милостыне не таясь, но у каждой из них это проявляется по-разному. Иулиания печет хлеб для нищих в голодные годы, шьет для них одежду ночами, отказывается от личных благ в пользу ближнего своего. Но и милостыня Дарьи не менее значима: она отдает, что имеет - душевное богатство и теплоту, из последних сил пытается удержать связь прошлого, настоящего и будущего.
1.3 Анализ произведений
Характеристика Повести об Ульянии Осорьиной (Житие Иулиании Лазаревской).
В числе житий XVII века, отступающих от устоявшихся шаблонов и стремящихся к заполнению изложения реальными биографическими фактами, наиболее значительное место принадлежит житию Иулиании Лазаревской (умерла в 1604 году), написанному в 20-30 годы XVII века ее сыном, муромским городовым дворянином из боярских детей Калистратом Осорьиным. Это не столько житие, сколько повесть, даже своего рода семейная хроника, вышедшая из-под пера светского автора, хорошо знающего подробности биографии того лица, о котором он пишет, и любовно, без холодной, трафаретной риторики постороннего повествователя, излагающего их в своем рассказе, где также находим отражение бытового уклада исторической эпохи, в которую жила Иулиания Лазаревская.
Идеал жизни Иулиании, в конечном счете, - аскеза, которой она особенно придается после гибели сыновей: она отказывается от физической близости с мужем, постепенно усиливает пост, увеличивает пребывание в молитве и труде, спит на острых поленьях, кладет в сапоги ореховую скорлупу и острые черепки, наконец, после смерти мужа перестает ходить в баню.
Вместе с тем она проводит всю свою жизнь, с детства до смерти, в непрерывном труде и в попечении о благосостоянии своих крепостных, которых кормит во время страшных голодных лет, отказывая себе и своей семье в самом необходимом, дойдя до полной нищеты. В пору своего богатства, материального изобилия она, полновластная госпожа, распорядительница своих «рабов», неизменно покровительствует своим «подданым», вступается за них и оправдывает их даже тогда, когда вызывает упреки мужа и его родни, вообще живущих с ней в мире и любви.
Самое существенное для Иулиании, как житийной героини нового типа, то, что она ведет благочестивую жизнь, подвизаясь не в монастыре, а в миру, обстановке бытовых забот и житейских хлопот, которые возлагаются на нее обязанностями жены, матери 13 детей и госпожи, имеющей большое и сложное хозяйство. [Гудзий 1966, 387]
Традиционная биография святого, с детства попадающего под исключительное влияние церкви, не характерна для Иулиании; на первых порах, до самого замужества, она из-за дальности расстояния не бывала в церкви, и таким образом, значительное время жила вне ее прямого воздействия. Но и после замужества, по болезни и снова из-за большого расстояния, она на долгое время перестала посещать церковь, утешая себя тем, что «пользует и домовная молитва». После гибели двоих своих сыновей она пыталась уговорить мужа разрешить ей удалиться в монастырь, но, убежденная его доводами о том, что «не спасут нас ризы черные, если не по-монашески живем, и не погубят ризы белые, если богоугодное творим», она остается в миру. Даже перед смертью она не принимает монашества, как это делали, например, Петр и Феврония и как делали другие святые, фигурирующие в житиях.
Через все житие, в качестве основного положения, проводится мысль о том, что возможно достичь спасения и даже святости, не затворяясь в монастыре, а благочестиво, в труде и самоотверженной любви к людям, живя жизнью мирянина. Тут в известной мере сказалось, видимо то, что автор жития был выходцем из общественной среды, которая некогда пополняла ряды заволжских старцев, отрицавших внешнее богопочитание и самодовлеющий, формальный монашеский уклад жизни. [Гудзий 1966, 388]
Характеристика повести «Прощание с Матерой».
«Когда открытие уже совершено, то оно порою кажется простым, и думается, - почему же раньше это в голову не приходило? Например, что живущих на Земле меньше, чем умерших. Или - что целые поколения, пронзая пласты времени, жили для того чтобы на свете появились двое, именно те, единственные не разминулись во времени и пространстве, выжили друг для друга среди опасностей и болезней для того, чтобы на свет появился ты. «Что же должен чувствовать человек, ради которого жили поколения?» - спрашивает В.Г.Распутин в повести «Прощание с Матерой», одном из самых значительных, может быть даже итоговых произведений замечательного пласта отечественной литературы, условно называемого «деревенской литературой». И отвечает на этот вопрос удивительным, уникальным по своему драматическому психологизму и насыщенности образом главной героини произведения старухи Дарьи». [Панкеев 1990, 84].
Каждый язык национально специфичен, следовательно, только русский человек сможет уловить на уровне подсознания смысл названия повести «Прощание с Матерой». Матера - мать-сырая земля и матерая крепость натурально-родового уклада жизни. (В.И. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка»), матёрый (матерой, матерущий), - большой, огромный, полный, плотный, здоровенный, дородный, дебелый, тучный, взрослый, возмужалый, навозрасте, не малый. Матерая земля, материк - суша, земля вообще, твердая земля, противоположное остров, подпочва, нетронутый пласт поверхности земли нашей, кряжь, природный, ненасыпной, наносный).
Матера - здесь корень и от слова мать, и от слова материк - не временного, что исчезает вместе с краткосрочным поводом для названия, но - вечного, прочного, родового.
Повесть построена так, что читатель постепенно входит в пространство Матеры и в ее историю, что позволяет не только привыкнуть ко времени и месту действия, но и сродниться с ним.
Первая глава посвящена острову и деревне; это как бы взгляд с птичьего полета, некий общий пока портрет.
Во второй главе автор знакомит нас с главной героиней произведения « самой старой из старух» Дарьей, и с прочими обитателями острова, причем знакомит не поверхностно, а сразу погружаясь в их быт, заботы, судьбы; начинаем догадываться как они жили; видим каковы они и что для них ценно. Здесь начинается в повествовании то теснейшее переплетение их жизней и судеб Матеры, которое будет прослеживаться, углубляться и исследоваться на протяжении всего произведения. Сидя за самоваром (это очень важный символ в «Прощании с Матерой» - символ некоего изначального общинного единства, взаимного понимания и притяжения, в каком-то смысле даже крепости устоев), старухи говорят, в первую очередь о предстоящих переменах - и не видят в них ничего хорошего. Настасья откровенно тоскует. Дарья крепится: не тот у нее характер, чтобы выплескивать чувства наружу. Не зря писатель с первых страниц уделяет такое внимание этому цельному образу, от которого в немалой степени зависят окружающие. Влияние Дарьи на односельчан велико и заслуженно.
О том, какова она, можем составить представление из первых штрихов к ее портрету. «Старуха Дарья, высокая и поджарая…», у нее «строгое и бескровное лицо с провалившимися щеками»; и, несмотря на годы, была старуха Дарья пока на своих ногах, владела руками, справляла посильную и все-таки немаленькую работу по хозяйству». Все в ее хозяйстве прочно и слажено, прибрано и ухоженно, затевалось надолго, и продолжается без колебаний, по заведенному порядку. Матёра приучила людей к неторопливой деловитости, к труду, связывающему прошлое и будущее в узел настоящего.
Старухи словно принимают на себя боль природы, давая ей последние месяцы остаться естественной.
Такие моральные качества и чувства, как благородство, верность, уважение, гордость, любовь, стыд не существуют в отвлеченном виде - они должны подтверждаться поступками, и, как известно, именно поступки, дела, а не слова и благие намерения доказывают, каков человек и каковы его принципы.
У Дарьи чувство рода, ответственности перед предками, личной значимости как именно ответственной, не заменимой никем более единицы обостренно в большей степени. Вернее даже, оно в ней преобладает, и все прочие цели и поступки увязываются в первую очередь с этим. Это воспринимается ею именно как беда потому, что произошло вторжение в ее гармоничные ранее взаимоотношения с миром, в то, что называется миропониманием, и произошло в одной из наиболее болевых точек.
О таких как она, говорил поэт: «Блажен, кто предков чистым сердцем чтит». (Гёте).
Дарья приходит на могилки тех, «кто дал ей жизнь», для покаяния, выпросить прощение, за то, что не смогла предотвратить то, что с ними вскоре произойдет. Ее растревоженной совести представляется видение будущего Суда, где расходящимся клином стоит весь ее род, а она на острие этого клина как ответчица: «А голоса все громче, все нетерпеливей и яростней... Они спрашивают о надежде, они говорят, что она, Дарья, оставила их без надежды и будущего».
Обреченность Матёры - еще не обреченность устоявшихся, веками возводимых норм, уже вошедших в подсознание непреложным законом, нарушение которого возможно только с нарушением психики. Одна из таких норм, возведенных в абсолют, для Дарьи - уважительная память о тех, кто дал ей жизнь. Она и себя-то воспринимает прежде как их посланца, а потом уж как самостоятельную личность. [ Панкеев 1990, 86].
Не случайно Матёра в повести - именно остров, и название ее звучит именно так. Наверно, лучше всех исследователей творчества Распутина сказал об этом критик Ю.Селезнев: « Матёра, конечно же, идейно - образно связана с такими родовыми понятиями, как мать (мать - земля, мать - Родина), материк - земля, окруженная со всех сторон океаном (остов Матёра - это как бы «малый материк»), и, наконец, не случайно в сознание современного человека проникает образ нашей планеты - Земли - как «малого острова» в Великом космическом океане… Кто мы на этой земле- хозяева или временные пришельцы: пришли, побыли и ушли, сами по себе, - ни прошлое нам не нужно, ни будущего у нас нет? Взяли все, что смогли, а там, хоть потоп», «маленький», «материнский» или «всемирный» - тут уж дело так сказать, чисто количественное, а не качественное? Не о судьбе «уходящей деревни» скорбит Распутин, не только о ней, - писатель словами Достоевского, пытался сказать в своей повести-предупреждении, возможно, «будущие итоги настоящих событий». Да, все это «было бы смешно», если бы не грозило будущим».
Возможно, только Дарья улавливает связь между прошлым и будущим, осознает свое место в Великом космическом океане и в микрокосме Матёры.
Будущее у человека может быть лишь при условии, что у него есть прошлое. Важно не разорвать временную связь, иначе можно потерять не только будущее, но и настоящее.
Надеждой светится и история-притча о старом листвене (19-я глава), перед которым оказались бессильны пожогщики и очистители острова от всякой живности и вещности. Ни топор, ни огонь, ни бензопила его не взяли, ничто... Один на всем острове устоял! Но какой это один! «Царский листвень» стоит «вечно, могуче и властно», недаром создана народом легенда, что уходит он в самое дно реки, что им земля острова и держится, потому и поклонялись ему в старые времена как языческому божеству. Три раза (как в сказке) подбираются к нему пожогщики, каждый раз с прибаутками: «у нас дважды два четыре», «у нас пятью пять -- двадцать пять», «у нас шестью шесть -- тридцать шесть», удостоверяющих их полную уверенность в своей власти над природой. Замечателен сам этот контраст между «мужичками», готовыми все рационализировать и верящих в легкую победу с помощью своих технических чудес,-- и выстоявшего, не поддавшегося могучего лиственя, вырастающего в символ глубины, стойкости, иррациональности природного корня жизни. Недаром,с досадой отступившись от «царского лиственя», мужички сравнивают его с Богодулом: «Такой же ненормальный», не улегся послушно в прокрустово ложе их представления и плана.
Царский листвень связан с образом старухи, с её внутренней крепостью, глубокими корнями, нежеланием и неумением поступаться вечным во имя временного, бренного. Кажется, это не мимо Матёры, а мимо нее прошли века, и из каждого века она брала только плодоносное, жизнетворное, что теперь оберегало в надежде если и не передать по наследству, то хотя бы сохранить, коли уж наследникам эта ноша не по плечу. Даже сама Матёра, увиденная ее глазами, даже Матёра иная, нежели в представлении Андрея и Павла, не говоря уж о Клавке и Петрухе. Дарья умеет видеть глубже, понимать вернее и тоньше, оценивать явления словно бы изнутри. И снящиеся ей предки для нее не просто сон; старуха уверена, что так « сносятся живые с мертвыми, - приходят к ним мертвые в плоти и слове и спрашивают правду, чтоб передать ее еще дальше, тем, кого помнили они».
Дарья, вероятно, понимает (или пытается понять) тех, кто откровенно ниже ее на лестнице внутреннего лада, сколько же горького в таком случае понимание. Осознавая, «что ты - не только то, что ты носишь в себе, но и то не всегда замечаемое, что вокруг тебя, и потерять его иной раз пострашнее, чем потерять руку или ногу», - видеть, как рядом живут люди, не только не боящиеся подобной потери, но и не имеющие что терять; дойдя до мысли, что «человек не един, немало в нем разных, в одну шкуру, как в одну лодку, собравшихся земляков; - знать, что добровольное сиротство входит в моду и становится едва ли не гордостью. [Панкеев 1990, 95]
Образ Дарьи можно назвать чистым. Она может испытывать злость и гнев (первая сцена на кладбище), негодование и презрение (к Петрухе и Клавке), глубочайшую скорбь (прощание с избой), но чистота, какая-то завершенность ее общения с предками остается не замутненной, не тронутой [Панкеев 1990, 97].
Никто в повести не живет такой интенсивной духовной жизнью, как Дарья, никто так глубоко не думает об общем, о жизни, о человеке, о совести и ответственности. Просто направление ее духовной жизни для нас необычно. Ей дано драгоценное чувство рода, того, что сейчас живущий человек «лишь в малой доле» на этой земле; она умеет поддерживать контакт с той большей, ушедшей в землю частью, чувствовать самой своей жизнью ответственность за них.
Одна Дарья целиком повернута на ушедших, тут весь ее сердечный трепет, чуткое вслушивание в свою душу.
Героиня Распутина заново рождает те вечные вопросы, которые всегда звучали в человеческой душе, но рождает и ставит их уже с новым обогащением. «И кто знает правду о человеке: зачем он живет? Ради жизни самой, ради детей, чтобы и дети оставили детей, и дети детей оставили детей или ради чего-то еще? Вечным ли будет это движение? И если ради детей, ради движения, ради этого беспрерывного продергивания -- зачем тогда приходить на эти могилы». Она не может принять дурной бесконечности «продергивания» родовой нити; один узелок -- живая личность -- распустился, другой -- завязался, тоже распустился и так без конца. Если так, то правы неоглядывающиеся Клавка Стригунова и Петруха, жуирующие настоящим, так сказать, «пирующие на могилах» отцов и предков. Сама Дарья ищет ответа, пока он для нее таков: «Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет жизни», но и это,-- понимает она,-- еще не вся правда, полный ее объем еще предстоит добыть («снести это сполна виденное, слышанное и испытанное с собой и получить взамен полную правду»). Трагичен тот «раскол», в который уходит здесь горстка старых людей; мощно прет новое, неоглядное и мнящее себя нескончаемым, и вот в повести Распутина еще раздался их глас уже почти на пороге гроба: «Послушайте, скоро некому уже будет это сказать. Может, что надо подобрать в ваше движение, не все сметать, мы же не мусор, не забудьте наши ценности!» В символической завершающей сцене в густом тумане заблудился катер, ищущий Матёру, но и остальные матёринцы, сбившись в единую кучку в бараке Богодула, как старообрядцы-самосожженцы, без света, в темноте ведут странный разговор, не разговор, а словесное ощупывание друг друга, словно призраки, потерявшиеся между тем и этим светом.
Распутин представил нам психологический срез уникальной человеческой души, акцентировав внимание на доминирующее в нем. И получилось философское исследование той модели жизни, которая самосохраняется при постоянной ее подпитке верой в нее и верностью ей. [Панкеев 1990, 98]
В «Прощании с Матёрой» главное заключается не в движении сюжета (условно - «прощание»), а прежде всего самодвижение духа (Матёра, Дарья). Только высокому, чистому духу подвластен драматизм такого уровня, как в монологах Дарьи на кладбище (18 глава) или в сцене прощания с избой. Не случайно они столь явно связанны между собой : именно во время разговора- покаяния на могиле отца Дарье « будто донеслось угадывающимся шепотом откуда-то издалека издалёка : « А избу нашу ты прибрала? Ты провожать ее собралась, а как? Али просто уйдешь и дверь за собой захлопнешь? Прибрать надо избу. Мы все в ней жили».
А Дарья, обрядив свою избу к смерти (20-я глава), ушла из дому и целый день бродила без памяти по острову («помнила только... все будто сбоку бежал какой-то маленький, невиданный раньше зверек и пытался заглянуть ей в глаза»), и находят ее вечером у «царского лиственя». Все они союзники в единой беде, грозящей земле: силы матери-природы (Хозяин острова, листвень) и Дарья, родственно- отеческое сознание и совесть человека.
Из этой первоначальной мысли - посыла и рождается затем важная глава для творчества писателя. Да, умерших на земле больше чем живых. Каждый из них был носитель большого заряда энергии, которого хватало и на жизнь, и на борьбу, и на открытия, способное как обессмертить носителя так и уничтожить весь мир. Куда уходила она, эта энергия, - в природу, в землю, в космическое пространство? Видоизменялось?
Огромная часть ее передалась по наследству. Дарья сумела не только принять ее, но и сохранить память по былой энергии, другими словами - сохранить ту эфемерную связь с былыми ее носителями, которую можно признавать только тогда, когда сам в нее веришь. Дарья верит, и поэтому в ее представлении существует картина воссоединения: «ей представилось, как потом, как она сойдет отсюда в свой род, соберется на суд много- много людей - там будут и отец с матерью и деды, и прадеды - все, кто прошел свой черед до нее. Ей казалось, что она хорошо видит их, стоящих огромным клином расходящимся строем, которому нет конца, - все с угрюмыми, строгими и вопрошающими лицами. И на острие этого много векового клина, чуть отступив, чтобы лучше ее было видно, лицом к нему - одна она». Они ждут ее ответа. И Дарья своею жизнью готовит себя этому ответу. Не страх движет ею, но тот возможный стыд, который доведется испытать, если она не оправдает надежд. [Панкеев 1990, 100].
Один тонкий момент подчеркивает Дарья: вот превозносится человек своими успехами в покорении природных сил, в развитии, науки и техники: «загордел, человек, ох, загордел. Гордей, тебе же хуже. Тот малахольный, который под собой сук рубил, тоже много чего об себе думал».И если 20--40-е годы могли быть безудержно оптимистичными в своем пафосе преобразования природного мира, то наше время с его экологическим кризисом, страшными, часто гибельными последствиями непродуманного вторжения человеческой, прежде всего промышленной деятельности в установившуюся взаимосвязь природных явлений и законов. Может внимательнее прислушаться к взгляду старой мудрой женщины, воплощающей духовный опыт народа?
А разве не заставляет нас задуматься о каких-то существенных противоречиях научно-технического прогресса уже тот очевиднейший факт, что рост положительных достижений человечества идет одновременно с накоплением такого же количества разрушительных возможностей, которые грозят вообще разрушить зону творчества и вообще жизни. Наука, основная созидательная сила современного мира, работает с равным циничным успехом и на разрушение. Дарья говорит о смысле жизни, жизни каждого из живущих и когда-то живших, и всей жизни вообще. Этот смысл лишь предчувствуется в повести в особых благостных состояниях, когда открывается душа в песнях, перед красотой вечереющего мира, «и ее подхватывает ввысь, обвевает дуновением истинной Жизни. Может быть, это чувство -- «одно и вечно... и вынесет когда-нибудь к чему-то, ради чего жили поколения людей».
«Принес ли нам нечто новое голос Дарьи? Надо ли прислушаться к нему? Мы часто становимся пленниками поверхностного взгляда на человека. Последний выключается из многообразия своих связей и бытийственных корней, сводясь только к социальному, экономическому агенту или сейчас живущей психологической единице. Труд земледельцев включен в природные, космические циклы, научает его чутко прислушиваться и к выси, и к глуби мира, он более космичен. Переживание и понимание жизни у Дарьи не плоскостное, не поверхностно- оптимистическое, а глубокое и трагическое, ибо ей открыты противоречия жизни и ее развития. Силы, лепящие человеческую судьбу, не лежат для нее на поверхности; для нее реально существуют умершие, духовные энергии, идущие оттуда, есть и совесть о должном, укорененная в самой душе человека, но есть и слабая животная природа, и дикость, и падкость на легкий путь забвения и наслаждения минутой».
Тогда действительно наука может превратиться в какого-то распоясавшегося демона, который сам не знает, куда его понесет,-- в рай или в ад. «Сейчас, как никогда,-- писал Распутин -- встает вопрос о моральном праве ученого на открытие. Как никогда, встает вопрос о нравственной деятельности каждого из нас.
Такие моральные качества и чувства, как благородство, верность, уважение, гордость, любовь, стыд, не существуют в отвлеченном виде - они должны подтверждаться поступками, и, как известно, именно поступки, дела, а не слова и благие намерения доказывают, каков человек и каковы его принципы.
Взгляд старухи Дарьи вносит важнейшие измерения в восприятие и понимание мира, не одномерно-сиюминутные, но глубинные, связанные с включенностью человека и в общеприроднуго, космическую жизнь, и в родовую цепь преемственности поколений.
В повести представлена и своя пространственная модель мира. Матера - модель мира, некое самодостаточное пространство, поэтому автор представил Матеру как остров. Природа и символико-фантастический ряд позволяют воспринимать Матёру как самостоятельную часть Вселенной, модель мира, призванного жить, но приговоренного к уничтожению теми, кому сам этот мир дал право первого вздоха и готов принять вздох последний.
В ряду символов и тот зверек, что бежал рядом с Дарьей, - Хозяин острова. Властелином микрокосма острова является Хозяин, ему подвластны хтонические силы матери-земли.
1.4 Структурно - композиционные особенности произведений
Исследуя творчество В.Г. Распутина, в некоторых его произведениях можно обнаружить черты жития, что дает повод для подробного изучения произведений и выявления в них житийных традиций.
Для того чтобы проследить традицию от классического жития к произведениям В.Г.Распутина, необходимо выделить основные параметры, по которым будет производиться сравнение такого вида.
Как показал еще О.В.Ключевских, жития являются не историческими повествованиями, а литературным жанром с определенным шаблоном (ранее благочестие героя, дар чудотворения, подвиги, посмертные чудеса). Следовательно, к основным житийным элементам можно отнести:
Структурно-композиционные особенности жития:
рождение святого
детство
начало благочестия
главнейшие события его жизни, с точки зрения внутреннего и внешнего смысла его существования
смерть
посмертные чудеса
Образ (личность) святого;
Для полноты характеристики образа святого можно использовать значение его имени. Имена и названия в художественных поизведениях являются неотъемлемыми элементами стиля писателя, несут на себе смысловую нагрузку и обладают скрытым ассоциативным фоном. При помощи имени можно передавать национальный и местный колорит, отражать историческую эпоху к которой относится произведение, отражать социальную характеристику. Так, например, в Житие Феодосия Печерского имя Феодосий означает «посвященный богу».
В повести «Прощание с Матёрой» образ старухи Дарьи близок к образу святого. Дарья - сильная, побеждающая. В деревне все старухи старались быть ближе к Дарье, спросить её совета, получить поддержку.
Дарья - от персидского мужского имени Дарий - «богач». Дарья богата, но не материально, а духовно. У нее есть Матера и воспоминания. Все в жизни Дарьи связано с островом, здесь она выросла, вышла замуж, родила. Воспоминания делают Дарью богатой, каждый холмик и травинка дороги ей.
Так же имя Дарья созвучно слову «дар». Действительно, старуха Дарья владеет особым даром - ощущать связь с предками, тонко ощущать все происходящее.
С образом святого можно сравнить и саму Матёру. Для этого образа характерны основные положения, по которым остров можно сравнивать с образом святого: рождение, главнейшие события смерть и посмертные чудеса. Моментом рождения Матёры можно считать тот момент, когда первый человек решил поселиться на острове, а «было это триста с лишним лет назад». Главнейшие события - это вся жизнь острова и людей, населявших его. Смертью Матёры является ее затопление из-за строительства плотины. Проявлением посмертных чудес является густой туман, которым остров пытается защитить себя. «Кругом были только вода и туман и ничего, кроме воды и тумана».
Так же с образом святого можно сравнить следующие образы - Хозяин острова и «царский листвень». Рождены они были вместе с островом и являлись его оберегами на протяжении всей жизни. Существовало поверье, «что как раз им, «царским лиственем», и крепится остров к речному дну, к одной общей земле, и покуда будет стоять он, будет стоять и Матёра». Хозяин же острова - «маленький, чуть больше кошки, ни на какого другого зверя не похожий зверек» - является хранителем души острова.
Хронотоп (время и пространство).
Закон цельности изображения подразумевает под собой как цельность образов, так и цельность времени и пространства, однонаправленность художественного времени. В житии иногда говорится об ожидающей святого судьбе. Также происходит замедление развития действия, которое выражается при помощи глаголов несовершенного вида (пребываше, творяше, возлагаше). Похожую сцену можно найти в повести В.Г. Распутина « Прощание с Матёрой». Вся деревня живёт ожиданием будущего, которое неминуемо настанет, и изменить его уже не осталось возможности (доходили, рассказывали, видели).
Сопоставление произведений построенно на выделения основных структурно - композиционных черт параллельной сравнительной характеристики образов святого в житии и в повести В. Г. Распутина «Прощание с Матёрой». Итоги сравнения приведены в таблице «Сравнительная характеристика житийных черт».
|
Житийный элемент |
Житие |
Матёра |
Дарья |
«Царский листвень» |
Хозяин |
|
|
Рождение |
Во дни благовернаго царя и великаго князя Иоанна Васильевича всея Руси, от его царьскаго двора бе муж благоверен и нищелюбив, именем Иустин, пореклом Ндюрев…имея жену такову же боголюбиву и нищелюбиву, именем Стефаниду, Григорьеву, дщерь Лукина, от града Муром.… От нею же родися сия блаженная Улияния. |
Тот первый мужик, который триста с лишним лет назад надумал поселиться на острове, был человек зоркий и выгадливый, верно рассудивший, что лучше этой земли ему не сыскать. |
Тятька говорел…у нас тятька ласковый ко мне был. Говорит: живи, Дарья, покуль живется. Худо ли, - хорошо - живи, на то тебе жить выпало. |
Матеру, и остров, и деревню, нельзя было представить без этой лиственницы на поскотине. Она возвышалась и возглавлялась среди всего остального как пастух возглавляется среди овечьего стада, которое разбрелось по пастбищу…Но говорить «она» об этом дереве никто, пускай пять раз грамотный, не решался; нет, это был он, «царский листвень» - так вечно, могуче и властно стоял он на бугре в полверсты от деревни, заметный почти отовсюду и знаемый всеми. И так, видно, вознесся он, набрал силу, что решено было в небесах для общего порядка и размера окоротиь его - тогда и грянула та знаменитая гроза, в которую срезало молнией «царскому лиственю» верхушку и кинуло ее на землю. Без верхушки листвень присел и потратился, но нет не потерял своего могучего, величавого вида, стал, пожалуй, еще грознее, еще непобедимей. Неизвестно, с каких пор жило поверье, что как раз им, «царским лиственем», и крепится остров к речному дну, к одной общей земле, и покуда стоять будет он, будет стоять и Матера. |
А когда настала ночь и уснула Матера, из-под берега на мельничной протоке выскочил маленький, чуть больше кошки, ни на какого другого зверя не похожий зверек - хозяин острова. |
Подобные документы
Место феномена иронии в парадигме научного познания. Языковые средства репрезентации иронии в художественной прозе Э.М. Ремарка. Специфика переводческой трансформации художественного текста. Ирония как категория модальности. Лингвистические теории иронии.
дипломная работа [120,1 K], добавлен 17.04.2015Знакомство с процессом развития речи младших школьников. Характеристика основных лингвистических словарей русского языка. Нормированность речи как ее соответствие литературно-языковому идеалу. Анализ типов норм современного русского литературного языка.
дипломная работа [130,1 K], добавлен 11.02.2014Особенности словесного искусства первой половины XIX вв. Толстого Л.Н. Характеристика произведений "Детство" и "Отрочество". Язык произведений Толстого как сложное литературное явление. Процесс художественного завершения и обновления литературных стилей.
реферат [43,0 K], добавлен 07.05.2015Рассмотрение стилистических закономерностей функционирования языка. Исследование системы стилистических средств современного английского языка. Специфика художественного стиля Джером К. Джером и Хемингуэя; сравнительная характеристика произведений.
курсовая работа [120,4 K], добавлен 19.01.2015Стилистика как раздел языкознания, изучающий выразительность. Характеристики художественного стиля в стилистике русского языка, их особенности и лингвистическое обоснование. Специфика стилистического использования частей речи в художественных текстах.
курсовая работа [56,3 K], добавлен 13.05.2015Возникновение и развитие русского языка, его взаимодействие с внешним миром. Принадлежность языка к славянской группе индоевропейской лингвистической семьи. Бытовая письменность: исконно русская и заимствованная лексика. Типы иноязычных слов; словари.
презентация [2,4 M], добавлен 05.12.2014Методический аспект описания языка. Связь методики изучения языка с педагогической психологией в методологическом отношении. Взаимосвязь восприятия и понимания речи. Цель лингводидактического исследования материала для учебников, выделение основ обучения.
статья [37,1 K], добавлен 02.05.2015Этнографические исследования А.А. Потебни на Харьковщине. Исследования по символике и мифологии. Труды по истории русского языка и теории словесности. Значение работ Потебни для современного языкознания. Особенности лингвистической концепции Потебни.
курсовая работа [36,7 K], добавлен 03.03.2016Развитие теории де Соссюра: фонологические и морфонологические исследования (Н.С. Трубецкой), грамматические исследования Пражского лингвистического кружка, проблема речи и языка. Значение исследований пражский языковедов для современной лингвистики.
курсовая работа [44,8 K], добавлен 19.06.2019Русский язык в современном обществе. Происхождение и развитие русского языка. Отличительные особенности русского языка. Упорядочение языковых явлений в единый свод правил. Главные проблемы функционирования русского языка и поддержки русской культуры.
реферат [24,9 K], добавлен 09.04.2015
