Когнитивные механизмы деривации: деривационная категория вещественности в современном русском языке

На правах рукописи

БОРИСОВА Татьяна Григорьевна

КОГНИТИВНЫЕ МЕХАНИЗМЫ ДЕРИВАЦИИ:

ДЕРИВАЦИОННАЯ КАТЕГОРИЯ ВЕЩЕСТВЕННОСТИ

В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ

10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Краснодар 2008

Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУ ВПО «Ставропольский государственный педагогический институт»

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Буянова Людмила Юрьевна (Кубанский государственный университет, г. Краснодар)

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Шаклеин Виктор Михайлович (Российский университет дружбы народов, кафедра русского языка и методики его преподавания, г. Москва)

доктор филологических наук, профессор Рядчикова Елена Николаевна (Кубанский государственный университет, г. Краснодар)

доктор филологических наук, профессор Леденев Юрий Юрьевич (Ставропольский государственный педагогический институт, г. Ставрополь)

Ведущая организация - ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

Защита диссертации состоится «18» марта 2008 года в 9.00 на заседании диссертационного совета Д 212.101.01 при ГОУ ВПО «Кубанский государственный университет» по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149, ауд. 231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.

Автореферат разослан «____» февраля 2008 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета Новоставская Н.М.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В русистике начало XXI века ознаменовано развитием интегративного, комплексного исследования таких приоритетных лингвистических проблем, как роль и статус категориальных единиц в процессах организации и функционирования языка; категоризация и концептуализация окружающего мира; использование языка как фактора и способа отражения мира; выявление и описание множества фрагментов и типов различных видов знания, репрезентированных языковыми знаками, и многих других. Новые направления развития филологической парадигмы, укрепляя свои позиции на современном этапе, отражают активное взаимодействие лингвистики с психологией, психолингвистикой, когнитивистикой, прагмалингвистикой, логикой, философией, лингвокультурологией.

Ещё в 1995 году Т.М. Николаева, выступая в Москве на международной конференции «Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы», высказала такое предположение: «Быть может, лингвистика XXI века найдет пути к решению вопроса, столь занимавшего лингвофилософов XX века. Это вопрос о соотношении трех компонентов: Языка, Действительности и Привязки языка к действительности. Очевидно, в первой половине XX века определяли, как язык описывает действительность, во второй - что вкладывает «человеческий» фактор в языковое описание действительности. Лингвистика (и/или философия) будущего, возможно, займётся вопросом о том, что же представляет собой пересаженная в сознание человека действительность - если её оторвать от языковой оболочки - и возможно ли это» (Николаева 1995: 382) (выделено нами. - Т.Б.).

Данное диссертационное исследование представляет собой попытку подойти к решению сложнейшей научной задачи - установлению и описанию когнитивных механизмов деривации как фактора интеграции этих трёх компонентов.

Проблема категоризации мира является в настоящее время кардинальной и перспективной в русистике. Во многом это определяется тем, что процесс категоризации выступает одной из основных функций человеческого сознания: «Мы не можем мыслить ни одного предмета иначе как с помощью категорий; мы не можем познать ни одного мыслимого предмета иначе как с помощью созерцаний, соответствующих категориям» (Кант 1998: 235).

Именно поэтому одним из интенсивно развивающихся направлений в современном русском языке является концептуальное направление, изучающее феномен концептуализации действительности (Л.Г. Бабенко (2004); Е.Г. Беляевская (2005); Н.Н. Болдырев (2001, 2004, 2006); Л.Ю. Буянова (1996, 2002); Е.И. Голованова (2004); Г.М. Костюшкина (2006); В.А. Кравченко (1996); Е.С. Кубрякова (2004, 2006); Е.М. Позднякова (2001); Р.М. Фрумкина (1992) и др.).

Традиционно изучение этих вопросов считалось прерогативой семантики и грамматики языка, но имеющиеся уже некоторые результаты анализа механизмов языковой концептуализации, свидетельствуют о том, что дериватологию также необходимо рассматривать в качестве одного из основных «"участников" языковой категоризации действительности, предопределяющей концептуальную картину мира того или иного народа» (Попова 2004:12).

Деривационные процессы имеют исключительную важность для формирования языковой картины мира. По мнению Е.С. Кубряковой, «нет ничего более естественного, чем анализ деривационных явлений с когнитивных позиций: очевидно, что именно соотнесение этих явлений с процессом познания и закрепления его результатов позволяет наблюдать, с одной стороны, в каких формах протекали познавательные процессы в языке, а с другой - как менялся язык под воздействием этих процессов и как происходило его постоянное обогащение и развитие по мере их осуществления» (Кубрякова 2006: 91). Следовательно, продуцирование дериватов прежде всего обусловливает закрепление человеческого опыта, что приводит к отражению когнитивных итогов осмысления мира в единицах дериватологии.

Деривационная система как сложный феномен имеет многоступенчатую иерархическую организацию, образуемую сетью простых и комплексных единиц, которые формируются противопоставлениями разного рода: соотношением однокоренных слов и корреляцией слов, имеющих различные корни, но характеризующихся идентичностью деривационного строения. Среди единиц дериватологии базовой выступает деривационная категория, объединяющая деривационные типы с общим деривационным значением.

Деривационная категория упоминается во многих филологических работах, однако употребление данного термина в лингвистических исследованиях в целом нельзя признать ни систематическим, ни последовательным, так как в научных трудах по проблемам русистики его однозначное дефинирование и уточнение параметров отсутствуют. Это в значительной мере объясняется тем, что термин «деривационная категория» редко выступал метаязыковой и/или функциональной единицей развернутого описания и классификации различных деривационных явлений, а она сама, по нашему мнению, до сих пор не только не занимает того важного места в дериватологии, какое отводится, например, грамматической категории в грамматике, но и находится в целом на ее периферии (по сравнению с такими единицами, как деривационный тип и деривационное гнездо).

Составным элементом деривационной категории может выступать словообразовательная категория; эти комплексные единицы дериватологической системы русского языка соотносятся между собой как часть и целое. Разработка проблемы словообразовательной категории и ее статуса активно осуществляется в исследованиях В.М. Грязновой и учеников ее школы: в докторской диссертации «Словообразовательная категория суффиксальных личных существительных мужского рода в русском литературном языке XIX века» (Грязнова 1993) и в кандидатских диссертациях «Словообразовательная категория суффиксальных вещественных имен существительных с мутационным словообразовательным значением в современном русском языке» (Борисова 2000), «Лингвокультурная специфика словообразовательной категории локативности (на материале русского и английского языков)» (Иванова 2004), «Словообразовательная категория имен существительных со значением единичности в современном русском языке» (Трубицина 2006), «Словообразовательная категория названий орудий труда в современном русском литературном языке» (Толстова 2006).

Деривационная категория как одна из ключевых единиц дериватологии является еще почти не изученной; в достаточной мере не исследованы теоретические аспекты этого вопроса, ещё не определен и не описан реестр деривационных категорий в современном русском языке, что предполагает дальнейшее исследование деривационной категории как одной из центральных категорий современной дериватологии.

Как показывает проведенное нами исследование более 20 лексикографических источников, понятие и слово «вещественность» в категориальном и когнитивном аспектах еще не полностью изучены и описаны: ни в одном толковом и/или специальном словаре не представлена словарная статья, конкретно дефинирующая эту лексему. В современном русском языке, по нашим данным, вещественность не представлена как деривационная категория, в связи с чем во многом не решенными остаются актуальные проблемы языковой концептуализации и категоризации действительности, особенно в сфере номинаций с вещественным значением.

Все эти проблемы являются релевантными для развития русистики, что требует их тщательного лингвистического осмысления.

Всем вышесказанным предопределены выбор темы исследования и его актуальность.

Объектом исследования выступает деривационная система современного русского языка.

Предметом анализа является когнитивный аспект механизмов деривации имен существительных с вещественным значением, формирующих деривационную категорию вещественности в русистике.

Практическим языковым материалом работы послужили суффиксальные субстантивы с вещественным значением, полная выборка которых была произведена из следующих источников: «Словарь современного русского литературного языка» в 17-ти томах (1948-1965); «Словарь русского языка» в 4-х томах под редакцией А.П. Евгеньевой (1981-1984); «Толковый словарь русского языка» Д.Н. Ушакова в 4-х томах (1995); «Толковый словарь русского языка конца ХХ века. Языковые изменения» под редакцией Г.Н. Скляревской (1998); «Толковый словарь русского языка» под редакцией С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (2003); «Большой словарь иностранных слов» (2004); справочник «Основные биологические понятия и термины» (1988); «Экологический энциклопедический словарь» (1991); словарь-справочник «Природопользование» (1991); «Справочник по общей и неорганической химии» (1997); «Справочник по ветеринарной медицине» (2004); «Большой энциклопедический словарь» (2004); «Новый иллюстрированный энциклопедический словарь» (2004); справочник «Биологические ветеринарные препараты в России: вакцины, сыворотки, диагностикумы» (2005); справочник Видаль «Лекарственные препараты в России» (2005) и др. Кроме того, языковой материал выбирался из различных текстов научной, научно-популярной, художественной литературы (сфера функционирования лексических единиц со значением вещественности).

Необходимость привлечения к исследованию материала специальных изданий обусловлена тем, что в русском языке вещественные субстантивы в значительной мере являются специальными и узкоспециальными терминами, принадлежащими определенным терминологиям, и не фиксируются (или фиксируются в недостаточной степени) толковыми словарями.

Общий объём картотеки выборки составил 7000 лексических единиц.

Основной целью диссертационной работы является исследование и описание когнитивных механизмов, обусловливающих специфику процессов деривации, направленных на формирование деривационной категории вещественности в современном русском языке.

Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

1) охарактеризовать понятийный аппарат и проанализировать важнейшие концепции современной дериватологии;

2) рассмотреть амплитуду интерпретаций проблемы деривационного значения в современном русском языке;

3) охарактеризовать роль и параметры терминодеривации в системе функциональной дериватологии;

4) представить релевантные категориальные, аксиологические и ментальные особенности концепта как специфической когнитивной сущности, отражающей систему представлений и понятий об определенном фрагменте действительности;

5) параметрировать макроконцепт «Вещество» как результат когниции в современном русском языке;

6) установить основные конститутивные признаки макроконцепта «Вещество» и определить лексико-семантические средства его репрезентации;

7) выявить и описать формантную систему дериватов с вещественной семантикой как механизм кодирования и когнитивного развития;

8) проанализировать когнитивные механизмы процессов деривации в пространстве деривационной категории вещественности;

9) интерпретировать категорию вещественности как самостоятельную деривационную категорию в рамках современной научной гуманитарной парадигмы и сопоставить ее со словообразовательной категорией в общем плане;

10) описать когнитивные классификаторы и средства их языковой представленности для дериватов с вещественным значением.

Методологической базой исследования выступают лингвофилософские концептуальные положения о сущностной взаимосвязи мышления, сознания, языка и познавательной деятельности; о диалектическом единстве аспектов эмпирического и теоретического видов знаний; основополагающие принципы и категории диалектики, отражающие всеобщую корреляцию языковых и внеязыковых явлений. Теоретические основы дериватологии и когнитивной лингвистики выступают в качестве методологических оснований анализа деривационной категории и аспектов языковой концептуализации в целом.

Теоретические основы работы составляют идеи, мысли, концепции различных ученых, изложенные в трудах по современному русскому языку, теории концептуализации и категоризации мира; по когнитивной лингвистике; по функциональной дериватологии и словообразованию; по теории термина и терминологической деривации (К.Я. Авербух, Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, А.Н. Баранов, Н.Н. Болдырев, А.А. Буров, Л.Ю. Буянова, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, М.Н. Володина, В.П. Даниленко, Б.Н. Головин, С.В. Гринев, В.М. Грязнова, В.З. Демьянков, М. Докулил, Е.А. Земская, Г.С. Зенков, Т.Х. Каде, Т.Л. Канделаки, В.И Карасик, А.Е. Кибрик, О.А. Корнилов, А.В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, Е. Курилович, В.М. Лейчик, Д.С. Лихачев, В.В. Лопатин, Р.С. Манучарян, А.И. Моисеев, В.Н. Немченко, М.В. Никитин, В.Ф. Новодранова, З.Д. Попова, Е.В. Рахилина, Ю.С. Степанов, И.С. Стернин, А.Н. Тихонов, В.А. Татаринов, И.С. Улуханов, А.Д. Хаютин, Л.А. Шкатова, М.Н. Янценецкая и др.).

Научная новизна исследования определяется несколькими факторами: так, впервые исследуются когнитивные механизмы деривации как глобального языкового процесса; категория вещественности интерпретирована и описана как самостоятельная деривационная категория в современном русском языке; впервые макроконцепт «Вещество» анализируется как результат языковой категоризации и концептуализации, как фактор объективации когнитивных механизмов деривации; установлена и описана формантная система русского языка, обеспечивающая деривацию лексем с вещественной семантикой, как механизм кодирования и когнитивного развития; в русистике на концептуальном уровне получает осмысление деривационная категория вещественности, являющаяся базовой для создания и репрезентации русской языковой картины мира.

Теоретическая значимость диссертационной работы определяется инновационным характером анализа когнитивных механизмов процессов деривации в современном русском языке; интегративным, комплексным подходом к исследованию и описанию деривационной категории вещественности, которая, формируя пространство русского субстантива, эксплицирует макроконцепт «Вещество», репрезентируясь специализированными деривационными средствами; параметрированием макроконцепта «Вещество» как результата когниции в современном русском языке; выявлением и описанием когнитивных классификаторов, а также средств их языковой представленности в современном русском языке.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его основные выводы, результаты и материалы могут быть рекомендованы для использования при дальнейшей разработке общей теории языковой концептуализации; являются практически значимыми для курсов современного русского языка, функциональной дериватологии, лексикологии, когнитологии, терминоведения и могут быть рекомендованы для использования в учебном процессе в вузе - для чтения лекций по современному русскому языку, лексической и деривационной семантике, языковой концептуализации действительности, терминоведению; подготовки спецкурсов и спецсеминаров по проблемам функциональной дериватологии, семантики и терминодеривации; при написании курсовых и дипломных работ, магистерских и кандидатских диссертаций; в лексикографии и терминографии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Деривационная категория вещественности является результатом обобщения лингвоисторического опыта в процессах познания мира, отражая наиболее существенные корреляции объективной действительности, мышления и языка, реализуясь в способности (свойстве) конкретного деривата с помощью когнитивно-вербальных механизмов эксплицировать и воспроизводить по определенным языковым моделям семантику субстанциональности вещества как качественной сущности материи.

2. Деривационная категория вещественности, будучи языковым феноменом, является специальной комплексной дериватологической единицей, состоящей из гетерогенных конституентов и характеризующейся особой корреляцией семантического, деривационного, функционального и когнитивного аспектов. В ментальном и языковом пространстве категория вещественности выступает инструментом познания мира, отражая роль человека в нем. Представленная континуумом наименований, являющихся принадлежностью общеупотребительного языка и языка науки, эта категория интегрирует языковые механизмы обыденного и специального типов знания.

3. Языковая концептуализация понятия вещества характеризуется многообразием лексических единиц репрезентации, семантические компоненты которых актуализируют уникальную сущность вещества, его индивидуальные характеристики и множественность его денотативного класса. Макроконцепт «Вещество» в вербализованном виде представляет собой сложное многослойное образование, актуализирующее обыденное и специальное знание одновременно. Макроконцепт «Вещество» является универсальным, свойственным сознанию и имеет специфические средства репрезентации в языке.

4. В процессе постижения действительности постоянно происходит стратификация новых понятийных единиц и их блоков, которые приобретают языковую форму, адекватно репрезентирующую их субстанциональную специфику. Системная совокупность понятий как гносеологическая парадигма, находящаяся в основе категории вещественности, обусловливает аспекты деривационных механизмов и деривационной актуализации макроконцепта «Вещество» в его предметно-тематических и смысловых модификациях. Все эти процессы коррелируют с когнитивной деятельностью человека, которая неразрывно связана с языком как инструментом познания.

5. Семантико-категориальный объем понятия «вещество» является одним из самых обширных в русском языке, что репрезентировано особой формантной системой. В рамках «вещественного» концептуально-деривационного пространства функционально востребованы специфические форманты, дифференцирующие различные виды вещества. Формантная система дериватов с вещественной семантикой выступает языковым средством кодирования и когнитивного развития.

6. Продуктивный способ образования соответствующего названия вещества на базе имени собственного (антропонимы, персонимы, топонимы, космонимы, мифонимы) выступает особым когнитивным словообразовательным механизмом деривации суффиксальных имен существительных с вещественным значением, что отражает синтез двух номинационных факторов - понятийного и индивидуально-авторского, личностного. Такие номинации содержат значительный объем исторической, социо- и этнокультурной информации, обладают особой национально-культурной коннотацией и деривационным потенциалом, реализуя принципы традиции, преемственности и развития в процессах категоризации и вербализации окружающего мира.

7. Когнитивные классификаторы (признаки) представляют собой ментальные сущности, порождаемые мышлением человека, и классифицируют опыт в процессе его познания (когниции). Они упорядочивают для человека и действительность, и язык: в соответствии с этими классификаторами объединяются и дифференцируются как предметы действительности, так и языковые единицы. Будучи представленными в языковой семантике интегральными или дифференциальными семами, когнитивные признаки играют важную роль в организации семантического пространства языка и могут быть выявлены при рассмотрении значения слова. Эти семы являются языковыми маркерами, репрезентирующими соответствующие когнитивные компоненты - результаты когниции, которые отражают фрагменты концептосферы.

8. Деривационная категория вещественности в современном русском языке формируется шестью деривационными субкатегориями. Каждая из деривационных субкатегорий является репрезентацией фрагмента действительности и отражает процесс субкатегоризации мира в многочисленном континууме вещественных дериватов, которые обслуживают определенную сферу жизни и деятельности человека.

Методы и приемы исследования обусловлены спецификой объекта, языкового материала и соотносятся с его целью и задачами. В работе применялся ряд традиционных лингвистических методов: описательно-синхронный; лингвистического наблюдения; метод сплошной выборки лексем; метод компонентного анализа в специфическом деривационном преломлении; метод тематической классификации; метод дефиниционного анализа; метод деривационного анализа; метод когнитивного анализа; метод статистической обработки данных; метод обобщения; системно-функциональный метод.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры русского языка Ставропольского государственного педагогического института. Результаты и выводы исследования были представлены на научно-практических и научно-методических Всероссийских, Международных, региональных, краевых конференциях: «Педагогическая наука и практика - региону» (Ставрополь 2002, 2003, 2004, 2005, 2006, 2007); «Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения» (Краснодар 2003, 2004, 2005, 2006); «Языки в современном мире» (Москва 2004); «Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в вузе и школе» (Пенза 2004); «Язык. Дискурс. Текст» (Ростов-на-Дону 2004, 2005); «Язык и культура» (Москва 2005); «Филология и культура» (Тамбов 2005, 2007); «Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов» (Волгоград 2005); «Предложение и слово» (Саратов 2006); «Актуальные проблемы современного словообразования» (Кемерово 2005, 2007), «Языки профессиональной коммуникации» (Челябинск 2007) и др. Основные положения работы внедрены в учебный процесс при преподавании на разных факультетах СГПИ.

По теме диссертации опубликовано 39 научных работ, в том числе монография «Деривационная категория вещественности в русистике: опыт теоретического описания» (Ставрополь 2006).

Объем и структура работы. Диссертационная работа объемом 395 страниц состоит из Введения, четырёх исследовательских глав, Заключения, Библиографического списка (462 наименования), включает 8 таблиц.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации; определяется выбор объекта и предмета исследования; формулируются цели, задачи работы; положения, выносимые на защиту; характеризуются научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость, методологическая база; определены теоретические основы изучения когнитивных механизмов деривации в пространстве деривационной категории вещественности; перечисляются методы исследования; представлена его апробация.

В первой главе - «Общетеоретические основы функциональной дериватологии: история и современное состояние вопроса» - прослеживается эволюция понятийно-терминологического аппарата функциональной дериватологии; приводится обзор-обобщение существующих научных интерпретаций и определений таких базовых понятий, как «деривационная категория», «деривационный тип», «деривационная модель», «деривационный формант» в русистике; освещаются и концептуально обобщаются современные взгляды на феномен деривационного значения; рассматриваются общетеоретические вопросы, связанные с определением понятия «термин»; устанавливаются особенности терминодеривации как глобального процесса языкового развития.

Актуальность и необходимость изучения деривационной сферы языка определяются тем, что «понятие производности стимулировало разработку лингвистической проблематики под новым - процессуальным, генератологическим углом зрения… Достройка языкознания в плане этого аспекта по существу только началась. И дериватология призвана сосредоточить главное внимание на описании закономерностей функционирования словообразовательного механизма языка» (Зенков 1993:16). В нашем понимании, механизмы деривации - это специфическая система действующих правил, совокупность приемов, способов, средств образования новых вторичных единиц.

Функциональная дериватология как направление теории языка изучает теоретические основы производности как особого феномена, аспекты производного слова, деривацию как специфическую систему, сферу, а также исследует параметры и особенности сферы функционирования деривационных единиц. Именно сфера функционирования является показателем креативных способностей деривационных единиц, закономерностей и тенденций их развития и актуализации. В ней объективно отражаются продуктивность деривационной единицы, ее способность участвовать в образовании определенного количества дериватов, аспекты деривационной валентности, сбалансированности имплицитных и/или эксплицитных структурных связей и отношений всех деривационных единиц.

Акт деривации имеет место не только тогда, когда вторичная единица номинации отличается от непосредственно мотивировавшего его слова своей семантикой, но и когда это отличие касается внутренней организации этой семантики и меры эксплицитности в репрезентации отдельных компонентов значения. Разработкой теории функциональной дериватологии в русистике занимались и занимаются такие ученые, как Р.А. Будагов, Л.Ю. Буянова, Е.Л. Гинзбург, В.М. Грязнова, Е.А. Земская, Г.С. Зенков, Е.С. Кубрякова, В.В. Лопатин, Р.С. Манучарян, А.И. Моисеев, П.А. Соболева, И.С. Улуханов, и др.

Деривационная система как сложный феномен имеет многоступенчатую иерархическую организацию, образуемую сетью простых и комплексных единиц, которые формируются противопоставлениями разного рода: соотношением однокоренных слов и корреляцией слов, имеющих различные корни, но характеризующихся идентичностью деривационного строения. Исследование деривационных комплексных единиц связано с утверждением в лингвистике двух подходов к описанию языковых единиц - синтагматического и парадигматического.

Одним из важнейших понятий теории функциональной дериватологии является «деривационная категория». Термин «деривационная категория», как известно, был введен в язык лингвистической науки чешским ученым Милошем Докулилом в 60-х годах ХХ столетия. Изучение и описание деривационных категорий имеет давние традиции в отечественном языкознании (работы Н.В. Крушевского, М.М. Покровского, А.А. Потебни, В.А. Богородицкого, В.В. Виноградова). В целом в современной лингвистической науке под деривационной категорией понимается совокупность деривационных типов производных с общим деривационным значением (работы Е.А. Земской, Р.С. Манучаряна, М.Н. Янценецкой и др.). Единство деривационного значения является основным, бесспорно признаваемым критерием отнесенности типов слов к какой-либо категории. В отношении остальных признаков данной семантической единицы следует отметить, что по вопросу об обязательности их включения в определение деривационной категории единства мнений среди ученых пока не существует.

В нашем исследовании деривационная категория понимается достаточно широко. Деривационная категория - это совокупная целостность дериватов разных типов и способов словообразования, объединенных частеречной отнесенностью, содержащих общий деривационный семантический компонент, выраженный в форманте. Деривационную категорию формируют частные деривационные субкатегории, которые являются составными частями деривационной категории, представляют собой совокупность дериватов и в которых общее деривационное значение деривационной категории конкретизировано одним из частных деривационных значений.

Внутри деривационной категории выделяется деривационный тип, который, как правило, определяется с учетом внешних, формальных, и внутренних, семантических, признаков дериватов. К описанию и определению понятия «деривационный тип» как обобщающей, комплексной единицы лингвисты активно приступили в 60-х годах ХХ столетия. В научной литературе, встречаются различные определения понятия «деривационный тип» (работы В.Н. Хохлачевой, М. Докулила, И.С. Улуханова, В.В. Лопатина, Е.А. Земской, П.А. Соболевой и др.). В нашем исследовании деривационный тип понимается как структурно-семантическая комплексная единица дериватологической системы языка, которая характеризуется: 1) общностью части речи мотивирующего слова; 2) формально и семантически тождественным формантом; 3) общностью семантического отношения мотивированного слова к мотивирующему.

Деривационный формант является обязательным специфическим компонентом структуры деривата и деривационного значения, выступая выразителем формально-семантического отношения производного к своему производящему. Деривационный формант в данном исследовании понимается как формальное, материально выраженное средство, с помощью которого образовано мотивированное слово и которое отличает мотивированное слово от мотивирующего, репрезентируя его деривационное значение.

Одной из центральных единиц дериватологической системы является понятие деривата, который представляет собой тот конечный результат, ради которого и происходит акт деривации. Под дериватом мы понимаем любую вторичную, то есть обусловленную (и мотивированную) другим знаком или совокупностью знаков, единицу номинации независимо от ее структурной простоты или сложности.

Одной из наиболее важных и дискуссионных проблем теории функциональной дериватологии считается определение и описание деривационного значения как особого феномена, а также частных деривационных значений. В специальной лингвистической литературе понятие деривационного значения трактуется неоднозначно, до настоящего времени оно не имеет даже приблизительно идентичного толкования, а в некоторых случаях почти полностью лишено содержательной интерпретации.

На основании проведенного анализа научных источников считаем, что деривационное значение следует понимать как результат повторяющегося стандартного соотношения двух категориальных значений: категориального значения мотивирующего слова и категориального значения форманта - с дальнейшей категоризацией этого стандартного отношения на уровне лексико-грамматических разрядов, семантических групп мотивирующих слов и частных, конкретных значений форманта. Деривационное значение трактуется нами как «семантический симбиоз» мотивирующего слова и форманта.

В современном русском языке деривационную категорию вещественности формируют субстантивы c вещественным значением. Лексический состав этих номинативов представляет собой динамическую и незамкнутую структуру, в которой выделяются значительные по объему семантико-когнитивные блоки лексем, называющих химические элементы, химические соединения, минералы, породы, руды, лекарственные средства и препараты, белки, гормоны, ферменты и т.д.: кюрий, курчатовий, хлорат, акрилаты, бромиды, александрит, гастрин, кортизол, инвертаза и другие. Данные субстантивы являются особыми языковыми единицами - терминами.

К изучению и пониманию природы термина ученые обратились давно, но тем не менее в современной научной парадигме до сих пор отсутствует общепринятое определение и параметрирование понятия «термин», которое по-разному трактуется в различных работах и лексикографических источниках.

Понятие «термин» неразрывно связано с понятийной сферой, отражающей реалии научного, а не обыденного сознания. В связи с этим термин является составной частью специфического пласта средств языка науки, обладая признаками и качествами конвенциональности, доступности для образования и осмысления только для представителей научного сообщества, связанных с процессами анализа, синтеза и исследования эксклюзивной информации.

Теория функциональной терминологической деривации связана с изучением специфической сферы функционирования терминов, которая отражает особые сферы и оттенки терминоупотреблений, динамичность и своеобразность авторского концептообразования и терминообразования. Узкоспециальная терминология представляет собой когнитивно-деривационную совокупность терминов, отражающих систему специфических понятий каждого из ярусов языка науки и функционирующих исключительно в области определенной гносеологической сферы.

В нашем исследовании под терминодеривацией как глобальным процессом языкового развития понимается создание терминов той или иной когнитивной области, рассматриваемое как процесс вторичной номинации в системе терминологии, осуществляемый на основе совокупности механизмов и способов структурирования, производства, возникновения терминологических знаков. Терминодеривация всегда базируется на деривационной системе национального языка. Но, приняв за основу существующие в литературном языке способы и модели словопроизводства, язык науки вырабатывает свою деривационную подсистему, подчинив ее своим требованиям и функциям. При этом терминологическая деривация - это сознательный процесс: «Термины не появляются, а «придумываются», «творятся» по мере осознания их необходимости», - отмечал Г.О. Винокур (Винокур 1939: 24).

Введение нового термина в научный текст (который представляет собой часть сферы функционирования) обусловливается дифференциацией и дефинированием, а также объяснением соответствующего понятия, закрепленного в термине. Возникновение новых терминов, как правило, связывается с именами ученых, которые сделали то или иное научное открытие.

Продуктивный способ образования соответствующего названия вещества на базе имени собственного выступает особым когнитивным словообразовательным механизмом деривации суффиксальных имен существительных с вещественным значением. В подобных терминах реализуется сложное терминообразовательное значение: кюрий - химический элемент III группы периодической системы Менделеева, ат. н. 96, относится к актиноидам. Радиоактивен. Назван в честь П. Кюри и М. Склодовской-Кюри (БЭС 2004: 617); уваровит - минерал изумрудно-зеленого цвета из группы гранатов с примесью хрома. По имени русского министра - графа Уварова (БАС, т.16: 101). Таким образом, имена, составляющие национальную гордость того или иного народа, становятся интернациональным достоянием: «Само создание таких терминов поддерживает тенденцию языковой интернационализации, закрепляет контакты между учеными мира и одновременно опирается на национальный страноведческий фон» (Верещагин, Костомаров 1977: 29). Терминодериваты, мотивированные личными именами и географическими названиями, обладают большим информационно-гносеологическим потенциалом, выступают мобильным средством аккумуляции, передачи научного знания, его функционирования. Как научные, интеллектуальные конденсаты ментальности, они воплощают функциональное единство принципов традиции, преемственности развития в процессах познания человеком окружающего мира.

Поэтому именно в сфере терминодеривации проявляются особенности национального языкового сознания, особенности языковой образности. Суть процессов терминодеривации на почве национального языка заключается в синтезе научного мышления и формальных выразительных средств общелитературного языка того или иного народа.

Термины, образованные на базе личных имен, являясь компонентом определенного терминологического концептуально-деривационного типа, или терминообразовательного типа как системы, функционально способствуют сохранению его системности, понятийно-логической определенности, детерминируют расширение его деривационного пространства. Эти дериваты обладают двойной мотивированностью, что отражено и в совокупности терминообразовательных значений. Так, дериват уваровит реализует следующие частные терминообразовательные значения: 1) «минерал (то), названный в честь того, чье имя указано в мотивирующей основе»; 2) «минерал изумрудно-зеленого цвета из группы гранатов с примесью хрома. По имени русского министра - графа Уварова» (БАС, т.16: 101). Во всех специальных изданиях в составе дефиниции обязательно содержатся указания «по имени … ученого…»; «по названию места …, где впервые был обнаружен…» и т.д.

Как показывает анализ субстантивов, большинство терминодериватов с вещественным значением образованы на греко-латинской основе: актиний, алюминий, кадмий, родий, цезий, авгит, манганит, милонит, гербициды, пестициды, глицерин, глюкоза, инсулин, кератины, нафтены, пектины, пепсин, пиролит и др. Это подтверждает следующее имеющееся в науке мнение: «В процессах терминологической деривации греко-латинский терминофонд занимает ведущие позиции: его терминоэлементы, являясь единицами классических мертвых языков, не эволюционируют в семантико-понятийном плане, резко сужая, максимально ограничивая сферу употребления, что позволяет считать их незаменимым деривационно-метаязыковым «материалом» в научной сфере» (Буянова 2002: 141).

В системе терминологической деривации особым функциональным значением обладают форманты, которые выражают структурно-семантическое отношение терминодеривата к производящему и являются единицами когнитивного кода. Специальные форманты кодируют информацию на уровне деривата, и поэтому возможно понятийное «раскодирование» термина по формантной части, которая отличается постоянностью и стабильностью закрепленного в ней категориально-семантического субстрата. В различных когнитивных пространствах именно суффиксы выполняют специфическую функцию терминологического кодирования.

Во второй главе - «Макроконцепт «Вещество» как результат когниции в современном русском языке» - характеризуются основные понятия когнитивной лингвистики; прослеживается многогранность интерпретации концепта как специфической когнитивной сущности; представлена лингвистическая панорама типов концептов; осуществляется анализ специфики лексико-семантической репрезентации макроконцепта «Вещество» в современном русском языке; исследуется формантная система дериватов с вещественной семантикой как механизм кодирования и когнитивного развития.

Проблема концепта как фактора и результата концептуализации мира в лингвистической науке в начале XXI века является одной из актуальных и приоритетных, однако до настоящего времени остается дискуссионной, решаемой по-разному, спорной, что обусловлено многими причинами. Для того чтобы составить достаточно полное представление об имеющихся трактовках концепта, нами проанализировано значительное количество монографических работ, научных статей, посвященных данной проблеме. В лингвистической науке определения понятия и термина «концепт» различны, что свидетельствует не только о разном понимании концептов учеными, но и о том, что концепт есть сущность когнитивная, многоаспектная, с противоречивыми признаками, а также о его важности и необходимости в научной, культурной и языковой сферах. Опираясь на исследования когнитивного, лингвокультурологического и психолингвистического характера, под концептом в данной работе мы понимаем специфическую когнитивную сущность, отражающую систему представлений и понятий об определенном фрагменте действительности.

В настоящее время в русистике ученые исследуют самые разнообразные концепты, представив описание широкого спектра конкретных концептов, однако концепт «Вещество» в лингвистической науке до настоящего времени не рассматривался, находясь вне зоны интересов исследователей.

Л.Ю. Буянова ввела в язык лингвистической науки понятие суперконцепта, трактуя его как «понятийно-тематический поликонденсат, объединяющий упорядоченное множество понятийно изоморфных (и смежных) макро-, мега-и микросубконцептов» (Буянова 1996: 83). Как суперконцепт исследователь определяет концепт «Жизнь», так как это главная, уникальная, понятийно максимально конденсированная категория бытия.

В «Словаре русского языка» (МАС) первые составные части сложных слов супер- и макро- представлены следующим образом: супер- - первая составная часть сложных слов, обозначающая: 1) расположенный сверху, над чем-либо; 2) главный; 3) высшего качества или повышенного, усиленного действия (МАС, т.3: 307); макро- - первая составная часть сложных слов, обозначающая: 1) большой, крупный; 2) связанный с изучением больших предметов, величин (МАС, т.2: 217).

Опираясь на исследования Л.Ю. Буяновой и принимая во внимание приведенные в МАС дефиниции первых составных частей сложных слов супер- и макро-, считаем целесообразным интерпретировать концепт «Вещество» как макроконцепт, так как вещество является одной из форм жизни.

По мнению ученых, наиболее эффективный подход к описанию и определению природы концепта обеспечивает язык: «Концепт репрезентируется в языке: готовыми лексемами и фразеосочетаниями из состава лексико-фразеологической системы языка, имеющими «подходящие к случаю» семемы или отдельные семы разного ранга (архисемы, дифференциальные семы, периферийные (потенциальные, скрытые)); свободными словосочетаниями; структурными и позиционными схемами предложений, несущими типовые пропозиции (синтаксические концепты); текстами и совокупностями текстов» (Попова, Стернин 2002: 38).

Для исследования макроконцепта «Вещество» актуальна следующая точка зрения: «Концепт существует не для самого слова, а для каждого словарного значения слова отдельно, его можно считать «алгебраическим» выражением значения, так как охватить во всей сложности значение человек не может и по-своему его интерпретирует… концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с народным и личным опытом человека» (Лихачев 1997:281), то есть концепт как ментальное образование высокой степени абстрактности связан преимущественно именно со словом (выделено нами. - Т.Б.).

Мы полагаем, что основу макроконцепта «Вещество» репрезентирует семантика ключевого слова «вещество», именующего данный макроконцепт. В свою очередь, макроконцепт «Вещество» стратифицируется на множества и подмножества микроконцептов, которые объективируются номинативными единицами, называющими тот или иной вид вещества.

Поскольку концепты представляют собой упорядоченный, осознанный и ценностно значимый опыт, который обозначен и охарактеризован языковыми единицами, то в составе концептов можно выделить по меньшей мере три составные части - образную (совокупность представлений), понятийную (языковое обозначение этих представлений в виде имен, развернутых дефиниций, системных противопоставлений) и ценностную (соотнесение этого опыта с системой важнейших ориентиров поведения). Именно макроконцепт «Вещество» характеризуется максимальной значимостью, так как вещество неразрывно связано с жизнью, деятельностью и бытом человека, существуя в виде совокупности различной сложности и агрегатного состояния объектов, которые занимают соответствующие уровни в иерархической системе мира.

В современной научной парадигме вещество определено как вид материи, который, в отличие от поля физического, обладает массой покоя. Оно существует в четырех агрегатных состояниях: газообразном, жидком, твердом, плазменном. По нашим наблюдениям, центральными, базовыми, ключевыми лексемами репрезентации макроконцепта «Вещество» являются лексемы «газ», «жидкое» (вещество), «плазма», «твердое» (вещество) с учётом критериев словообразовательной продуктивности в данном концептуальном пространстве. Анализ деривационных особенностей базовых лексем репрезентации макроконцепта «Вещество» показал, что самым объёмным является деривационное гнездо с вершиной субстантивом «газ»; примерно одинаковы по количеству дериватов деривационные гнезда с вершинами адъективами «жидкое» (вещество) и «твердое» (вещество); самым малочисленным оказалось деривационное гнездо с вершиной субстантивом «плазма» (Таблица 1).

Таблица 1. - Базовые лексемы репрезентации макроконцепта

«Вещество»

Направление частеречной деривации указывает на явно выраженную тенденцию к большей номинированности лексических единиц - имен существительных (152, или 50,3%), имен прилагательных (93, или 35,1%), глаголов (35, или 11,6%), наречий (9, или 3%).

В процессе познания действительности постоянно происходит стратификация новых понятийных единиц и их блоков, которые приобретают языковую форму, адекватно репрезентирующую их субстанциональную специфику. Системная совокупность понятий как гносеологическая парадигма обусловливает параметры деривационных механизмов и деривационной актуализации макроконцепта «Вещество» в его предметно-тематических и смысловых модификациях. Все эти процессы коррелируют с когнитивной деятельностью человека, которая теснейшим образом связана с языком как инструментом познания.

В современном русском языке макроконцепт «Вещество» репрезентируется посредством деривационной системы, терминологии, системы общеупотребительных слов, текстов различных жанров, актуализируясь преимущественно континуумом вещественных субстантивов и специализированных формантов.

Наиболее полное раскрытие объема макроконцепта «Вещество» предполагает исследование обширного массива различных веществ и их классификацию. Все вещества с учетом взаимокорреляции их происхождения и сущностных характеристик дифференцируются на два основных класса: естественные (природные) (многочисленные минералы, породы, руды, белки, ферменты, аминокислоты, углеводы, растения, атмосферные осадки и т.д.), и искусственные (всевозможные напитки, пищевые продукты, кушанья, блюда, ткани, синтетические волокна, синтетические полимеры и т.д.).

Мир предстает перед нами в детализованном виде, и поэтому в процессе познания каждый из этих классов подразделяется в соответствии с принятой в определенной сфере систематикой на виды (группы, подгруппы), в связи с чем логико-гносеологический процесс деления понятия «вещество» может рассматриваться как перманентный, отражающий бесконечность бытия, а также происхождение и формы существования самих веществ.

Совокупность наименований видов вещества, репрезентирующая макроконцепт «Вещество» в языке, выступает в качестве «моделирующей знаковой системы» (термин В.М. Лейчика), предназначенной для получения, хранения и передачи информации о соответствующем фрагменте действительности.

В смысловой структуре субстантивов с вещественным категориальным значением семантический компонент «вещественность» играет главную роль, а остальные лишь уточняют его. Вещественный компонент является центральным константным фактором семантической структуры исследуемых лексем.

Понятие вещества - основы, составляющей физическое тело, надо отличать от понятия вещи - предмета, состоящего из вещества / веществ, так как они противопоставляются по признакам «дискретность - недискретность» и «содержащее - содержимое».

С точки зрения морфемного анализа, лексемы вещь - вещество - вещественность имеют общий корень вещ-. Так, в «Словаре морфем русского языка» А.И. Кузнецовой, Т.Ф. Ефремовой мы находим следующее корневое гнездо: вещ-ьш, вещ-ев-ой, вещ-еств-о, вещ-еств-енн-ост-ьш, вещ-иц-а, вещ-н-ый (1986: 60).

В ходе словообразовательного анализа обратил на себя внимание тот факт, что «Словообразовательный словарь русского языка» в 2-х томах А.Н. Тихонова представляет лексемы вещество и вещь как вершины двух разных деривационных гнезд (1985, т.1: 166), рассматривая их как неоднородные с точки зрения словообразующего статуса. Лексема «вещество» имеет сравнительно небольшое количество словообразовательных связей, что свидетельствует о функциональной специализации ее когнитивно-смысловой субстанциональности. Это слово является мотивирующим лишь для 13 дериватов, среди которых насчитывается 4 имени существительных, 4 имени прилагательных, 4 глагола и 1 наречие. При образовании производных наиболее активным явился суффиксальный способ словообразования (суффиксы существительных - -ость, -ениj-; суффикс прилагательного - -енн-; суффиксы глаголов - -и-, -я-; суффикс наречия - -о).

Более полное представление о макроконцепте «Вещество» можно получить, выявив его дополнительные признаки путем анализа парадигматических связей лексемы-репрезентанты данного макроконцепта. Макроконцепт «Вещество» настолько специфичен, что на языковом уровне это реализуется в отсутствии у лексемы вещество (имени концепта) широких синонимических и антонимических отношений. По данным словарей, указанное слово имеет только один синоним, а антонимов не имеет вообще. «Словарь синонимов русского языка» З.Е. Александровой приводит следующий синонимический ряд: вещество - материя (2004: 56).

Следует учитывать, что каждый концепт может быть по-разному расшифрован в зависимости не только от культурного опыта, но и от способности быстро извлекать ассоциации из запаса этого опыта, от сиюминутного контекста. Внутренняя форма слова, его этимология для носителей данного языка является основой концепта, на которой возникли и держатся остальные слои значений.

В «Кратком этимологическом словаре русского языка» Н.М. Шанский, В.В. Иванов, Т.В. Шанская этимологически трактуют слово вещь следующим образом: заимствовано из старославянского языка. В старославянском языке вэшть - из *vektь, производного посредством суффикса -tь от той же основы, что и латинское vфx - «слово, голос» (1971: 79).