Международные стандарты репортажа в современном отечественном репортаже

Эмоций в данном тексте много. Автор, как мы уже упоминали ранее, говорит с читателем очень легко и живо. Его язык близок к разговорной речи, что позволяет без труда понять абсолютно любую информацию, даже непростую статистику или исторический материал. При этом журналист не уходит в грубую разговорную речь. Подобный подход позволяет ему практически в любой точке повествования сделать зримой любую авторскую эмоцию: «Итак, об экзотике, раз уж без нее не обойтись. Она в Японии есть! Во-первых, тут все водители такси работают в белых перчатках! Ей-богу, не вру и не преувеличиваю. Сами они говорят, что в перчатках руки не потеют, но мне кажется, что это просто красиво, вот они и носят. Японцы, известное дело, любят, когда красиво». Здесь чувствуется и восторг автора, и легкий сарказм, и восхищение своими новыми открытиями всего в нескольких фразах. Эмоции героев часто предаются в тексте опосредованно. Автор не сам их озвучивает, а оставляет между строк в весьма «говорящих» сценах. «Юкки пояснила, что молодые люди просто занимаются спортивной ходьбой, причем в свое законное обеденное время, скорей всего, всем отделом. Чтобы, - тут она неодобрительно посмотрела на мой живот, - не потерять спортивной формы», «Ребята послушно кивали. Русский чудил, но, видимо, в пределах нормы; к тому же они были наслышаны о загадочной русской душе и сочувственно искали взаимопонимания. В какой-то момент я почувствовал себя капралом, который обучает новобранцев и сдулся от стыда».

У диалогов в этом материале своя особая функция. Безусловно, они встречаются на протяжении всего текста, так или иначе, какие-то небольшие диалоговые вкрапления в прямой или косвенной форме можно встретить по всему тексту. Но мы хотели бы обратить внимание на то, что автор всегда вносит в диалоговой форме в текст вопрос, который затрагивает главную цель репортажа - поиск японского духа. Нам кажется, что это намеренный прием автора, определенное кольцо композиции, благодаря которому различные смысловые части текста собираются воедино, в общее панно:

«- Что есть такое японский дух? - спросил я строго, давая понять, что длинными патлами меня в заблуждение не введешь, и я вижу насквозь их милитаристское нутро.

- Несгибаемая воля? Честь? Бесстрашие? Верность долгу? - подсказывал я через переводчицу нужные ответы. В загашнике у меня еще были: камикадзе, сэпуку и харакири.

- Япония навсегда покончила со своим империалистическим прошлым - заученно миролюбиво сказал один из длинноволосых, видимо главный, - статья 9-я Конституции 1946 года гласит: «Искренне стремясь к международному миру, основанному на справедливости и порядке, японский народ на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации»;

«- Что такое японский дух?

- Прежде всего, боевой дух, - безапелляционно ответил директор»;

«- Что такое японский дух?! - профессор Университета Тюо Масахиро Ямадо громко расхохотался. Слишком громко, подумал я, не забывая о восточном коварстве.- Вот так вопрос! В Японии разве что ультраправые еще верят в эту чепуху, уверяю вас. Неужели нам не о чем больше поговорить?».

Завершая анализ этого репортажа, считаем необходимым отметить, что данный материал является в первую очередь очень серьезным аналитическим текстом, где автор через различные призмы восприятия пытается понять суть, философию, идею и менталитет целого народа. Итог этого своего интеллектуального поиска автор предоставляет читателям не в виде сухой аналитики, которую мы зачастую привыкли видеть в деловых, качественных СМИ, а в виде живого, познавательного рассказа, где автор смело выказывает свои мысли и эмоции, наблюдает за всем вокруг и транслирует все это своей аудитории, создавая максимальный эффект присутствия за счет подробных описаний, точных деталей, интересных фактов и атмосферных сцен, кратких, но говорящих диалогов. Одним словом авторское воздействие осуществляется через максимальное количество доступных журналисту инструментов по созданию канонического репортажа.

В шорт-лист номинантов конкурса «Золотое перо» - 2010 попало два печатных репортажа: текст Дмитрия Глумскова, «Человек оленя», опубликованный в журнале «Эксперт Северо-Запад» и текст Евгении Цинклер «Как у Довлатова», опубликованный в петербургской вкладке «Российской газеты». Рассмотрим эти репортажи.

Дмитрий Глумсков, «Человек оленя», журнал «Эксперт Северо-Запад» Сайт «Эксперт Online». URL: http://expert.ru/northwest/2010/30/olenevodstvo/

Данный текст является аналитическим материалом на тему оленеводства как отрасли народного хозяйства России в целом и объемов производства в Ненецком автономном округе в частности.

Место действия в данном репортаже автор показывает нам спустя практически половину репортажа. Отдельная часть текста, в которой появляется описание какого-то места, откуда автор ведет свое повествование, называется «Не пресечь традиции». Нам кажется, что подобный прием можно назвать намеренным, подобное выделение репортажного элемента сделано, на наш взгляд, для удобства читателей: кого-то привлечет лишь аналитика, кому-то необходима будет «живая картинка» в тексте, чтобы погрузиться в суть проблемы. В целом же, данный текст можно охарактеризовать скорее как аналитическую статью с репортажными вставками, нежели как классический репортаж. В нем много цитат или комментариев различных ответственных лиц: «Заместитель председателя Комитета по ветеринарии и агропромышленному комплексу НАО Александр Антонов подтверждает» или «поделился председатель СПК «Ижимский оленевод» Константин Личутин». Но именно действие в тексте представлено весьма скудно. Возможно, именно поэтому автор отделяет самую «живую» часть своего повествования отдельным подзаголовком, чтобы читатель сразу мог перейти к ней или вернуться при повторном чтении.

В материале довольно трудно выделить главного героя, который был бы центральной фигурой репортажа и вокруг которого происходили бы какие-либо события. Текст нельзя назвать бездушным, в нем есть живые, самобытные люди, которые общаются с автором. В самом начале репортажа автор будто бы для подогревания интереса дает нам интригующую фразу одного из местных жителей округа, о котором пишет автор: «Олени думают, что они главнее людей: куда идут олени, туда идут и люди. Оленеводы считают, что главнее они: управляют стадом. Власти, безусловно, считают, что в новых экономических условиях важнее всего государственное регулирование и помощь. Но, - тут нарьянмарец Матвей хитро щурит глаза и смотрит на меня, готовясь выдать главную интригу, - все в нашей оленеводческой жизни решает Дух оленя. Как он захочет, так и будет». В тексте встречается еще некоторое количество цитат людей - это либо чиновники, либо местные жители. Но из этих фраз у читателя никак не получится нарисовать себе исчерпывающий образ этого человека. Данные слова даются нам не с целью показать человека, а с целью передать нам ту информацию, которой он владеет. Лишь в одном месте автор несколько очеловечивает свой материл, рассказывая нам про маленького мальчика Сашу, сына оленеводов: «Десятилетний Сашка, которого оленеводом и язык не поворачивается назвать, умело управляется с упряжкой из четырех оленей». Затем приводится одна его реплика. На этом история данного героя в тексте заканчивается. В целом можно сказать, что материал насыщен лишь героями второстепенного плана.

Описание обстановки также не является сильной стороной репортажа. Если быть точным, то встречается оно все в том же отрывке, где мы можем увидеть какое-то движение: «На борьбу с оводами отряжают всех членов бригады, в том числе детей, с увлечением хлестающих прутьями летающих насекомых» или «Олени милы, дети разговорчивы, хозяйка чума приветлива и хлебосольна. Нас окружает непередаваемая красота тундры». Автор пытается передать нам атмосферу гостеприимства и уюта, которая царит в месте, куда он прибыл. Возможно, этот прием используется для того, чтобы немного разбавить обилие фактов и комментариев, о которых мы скажем далее.

Самой сильной стороной данного репортажа является фактология. Различной статистики, исторических справок в тексте очень много. Это и данные о том, как и сколько перерабатывают в исследуемом округе оленьего мяса: «В прошлом году мясокомбинат скупил порядка 770 тонн оленины, планируется, что по итогам 2010-го объем закупок вырастет примерно на 30%». Или, например, цифры, связанные с ценой на мясо оленя: «В этом году килограмм оленины комбинат приобретал по 90 рублей (добавьте сюда 67,5 рублей государственной субсидии на каждый сданный килограмм), так что стоимость мяса будет вполне соответствовать рыночным реалиям. Конечно, оленеводы как поставщики настаивают на увеличении закупочной цены. По словам Личутина, справедливая цена на оленину составляет порядка 110-120 рублей за килограмм». Крайне интересной является статистика, связанная с тем, как кочуют олени и люди вместе с ними: «Оленю необходимо постоянно находиться в движении, поэтому весной бригады оленеводов (в одной бригаде могут работать до десяти человек) с 2-3 тыс. оленей, подотчетных каждой из бригад, уходят с места зимовки по заранее распланированным маршрутам. Дальность похода варьируется в зависимости от ряда обстоятельств (например, на острове Канин оленеводам идти особо некуда: 40-50 км в один конец - вот и весь маршрут), но «материковые» оленеводы, как правило, проходят 600-700 км в один конец». Подобных информационных вставок в тексте много: либо они даются нам самим автором, либо в комментариях различных людей.

Данный репортаж крайне не эмоциональный. Это довольно легко объясняется всем тем, о чем мы говорили выше. В тексте практически отсутствует какое-либо действие, какая-то запоминающаяся сцена, которая могла бы вызвать у читателей сопереживание. Отсутствие главного героя с его личными эмоциями и развернутой судьбой и наличие нескольких второстепенных героев, которые в тексте занимают совсем мало места, лишают текст носителей эмоцией - людей. А те герои, которых мы видим, выполняют функцию скорее информирующую, нежели эмоциональную. В тексте превалируют факты и статистика, а данный вид информации никакой эмоциональной нагрузки нести не может в виду своей специфики.

Отсутствие такой формы общения, как диалог, в данном материале становится очевидным, если учитывать то, что в нем нет главных героев и развернутых сцен. Как уже было нами отмечено, вся речь, которая приводится в данном репортаже, носит исключительно информационный характер. Вид «общение ради общения» в данном тексте не представлен. Возможно, такая «скупость» на традиционные элементы репортажа в данном тексте объясняется спецификой издания, в котором вышел материал, поскольку журнал «Эксперт» специализируется больше не аналитике.

Евгения Цинклер, «Как у Довлатова», «Российская газета» Сайт «Российской газеты». URL: http://rg.ru/2014/07/31/dovlatov.html

Данный текст посвящен открытию музея Сергея Довлатова в Михайловском. Автор рассказывает нам о судьбе дома Довлатова и его истории непосредственно с исторического места.

Место действия в данном репортаже показано нам довольно ярко. Мы практически с самого начала повествования переносимся в него - это старый дом в деревне, который является музеем Довлатова в Михайловском: «За прошедшие с тех пор без малого сорок лет почти ничего не изменилось. Редкий случай, когда уместно от души поблагодарить хозяев хибары за безалаберность. Дом в Березино, где писатель снимал комнату, когда водил экскурсии по Пушкинскому заповеднику "Михайловское", они донесли до потомков в лучшем виде: как был в довлатовские времена самым неприглядным в деревне, так им и остался».

Героев как таковых в этом репортаже нет, но, как нам кажется, автор данного текста попытался сделать главным героем репортажа - сам дом Довлатова. Безусловно, в материале есть живые люди, это и старая владелица этой избушки Вера Сергеевна, и новые владельцы этого музея, и директор «Михайловского» Георгий Василевич. Но их появление служит скорее связующим компонентом между частями истории данного музея. Они олицетворяют этапы его становления, чем только подтверждают статус музея Довлатова и конкретно этого ветхого дома, как полноценного героя репортажа. Все люди, которые встречаются в материале - второстепенные герои репортажа.

Описания обстановки в тексте присутствуют в достаточном количестве и позволяют ясно увидеть то, о чем пишет журналист, создавая эффект присутствия: «Раздобыла и прикрепила на стену фотографии прототипов повести, на подоконник приткнула неровный осколок зеркала, глядя в которое брился писатель» или «Фактуры достаточно. Вот дверь, которую Михал Иваныч с разбега вышибал ногой. Вот яблоня, которая в книге была тощей, а сейчас успела не только вырасти, но и постареть, яблок дает мало, и те кислые. Вот щели, через которые к Довлатову заходили бездомные собаки. В них и сейчас без труда может протиснуться средних размеров псина». Очень важной чертой данного текста является то, как цитаты из книги Сергея Довлатова «Заповедник» переплетаются со словами самого автора. Это придает тексту определённую многослойность. Слова Довлатова делают атмосферу, которую создает автор, еще более точной и уютной.

Фактология в данном репортаже также носит свой определенный характер. В тексте нет как таковых конкретных цифр или статистики, но, как мы отмечали ранее, есть аллюзии из книги «Заповедник», которые на наш взгляд, можно считать определенным видом фактологии. Они подкрепляют достоверность того, о чем говорит автор своему читателю, а это является одной из целей факта: «даже на старую панцирную кровать в дальней комнате старалась ложиться так, как это делал Довлатов, - головой к окну» или «туристы все равно находили дорогу, несмотря на то, что в повести деревня Березино закамуфлирована под Сосново», или, например «за забором по соседству живет Анатолий. Толик, племянник Михал Иваныча из "Заповедника"».

В данном тексте можно прочувствовать определенную теплоту к дому-музею, которую журналист передает нам через довольно живую сцену: « О том, что это тот самый дом, мы узнали на второй год после того, как сняли его, - рассказывает Вера Сергеевна. - Однажды с дочерью вернулись из леса и ужинали вместе с хозяйкой Евдокией только что собранными грибами под водочку. Дочь и говорит: "Очень уж хорошо тут пьется. Не бывал ли здесь писатель Сергей Довлатов?". "Сережка-то? Да он здесь жил!". Оказалось, что наша хозяйка - сестра того самого Михал Иваныча Сорокина. Только на самом деле его звали Иван Федорович Федоров. А со временем мы купили дом у его вдовы Елизаветы - Лизки из "Заповедника"». В этой сцене явно чувствуется что-то «свое», что-то очень личное, теплое. И эти эмоции автор текста очень умело показывает, видимо, подбирая правильные слова для речи Веры Сергеевны.

В репортаже встречается один диалог, переведенный в форму косвенной речи. Его мы рассматривали в прошлом абзаце как пример фактологии в этом материале. В большинстве случаев речь, которая встречается в повествовании, является прямой и носит сугубо информативный характер. В конце репортажа даже есть отдельная часть, которая так и называется: «Прямая речь» и посвящена совершенно конкретному вопросу.

Данный репортаж нельзя назвать скучным, в нем есть очень тонкие эмоциональные вкрапления, довольно живые описания и интересные приемы с внедрением художественного произведения, которое привязано к инфоповоду текста.

В шорт лист номинантов конкурса «Золотое перо» - 2011 попало три печатных репортажа: текст Эвелины Барсегян «После текилы о репутации не думаешь», газета «МК в Питере»; текст Анастасии Дмитриевой «Я побывала в «Наших». Личный опыт», журнал «Город 812» и текст Ксении Потеевой, «Лаврентьевы. Спрячь за высоким забором девчонку…», интернет-газета «Фонтанка.ру». Рассмотрим названные работы.

Эвелина Барсегян, «После текилы о репутации не думаешь», газета «МК в Питере» Сайт «МК в Питере». URL: http://rg.ru/2014/07/31/dovlatov.html

Данный текст рассказывает о том, как журналистка посетила кастинг шоу «Каникулы в Мексике», прикинувшись одной из претенденток. Автор общается с людьми, пришедшими на сомнительный кастинг, и через их рассказы о причинах, по которым они решили принять участие в шоу, пунктирной линией рисует нам их судьбы.

Несмотря на то, информационный повод, лежащий в основе создания репортажа, имеет абсолютно локальный характер, в данном тексте невозможно определить место действия, если таковым не считать город Санкт-Петербург. Мы знаем лишь то, что журналист путем внедрения в число желающих попасть на проект «Каникулы в Мексике» прибывает на некий кастинг: «На кастинг приглашались питерцы обоих полов не старше 30 лет, имеющие загранпаспорт. Я готовилась простоять километровую очередь. Но придя спустя три часа после начала отбора, оказалась только 69-й. В зале сидели несколько миловидных парней и девушек». Если отталкиваться от того, что мы прочитали, то местом действия является «зал» в городе Санкт-Петербург.

Героев в этом репортаже много. «Спросила я сидящего рядом румяного ангела по имени Мария с белой лилией, заколотой в волосах», «Листок с анкетой заметно дрожал в руках 20-летнего Максима», «Среди них оказался экс-участник «Дома-2» - 24-летний Павел Неприятель (на фото). Он пришел на кастинг с друзьями», «Уже покидая кастинг, я неожиданно встретила знакомую - молодую мать Юлию». Нужно отдать должное автору: несмотря на то, что существовал риск рассеивания внимания читателей из-за довольного большого количества героев на данный объем текста - их разноплановость сыграла свою роль. Каждый из представленных героев через свое поведение, показываемое нам журналистом, или свои диалоги с ним, составляет отдельный, самостоятельный эмоциональный блок. Каждого героя автор вводит в материал по очереди и дробит текст подзаголовками, когда появляется новый персонаж. Мало того, все персонажи настолько противоречивы и порой провокационны в своих высказываниях, что вряд ли смогут оставить читателя равнодушным. Определить главного персонажа среди них сложно, скорее, каждый из них является второстепенным героем, который вкупе со всеми остальными вырисовывает общую эмоциональную картину. Главным героем данного репортажа все же стоит считать самого журналиста. Возможно, мы не видим ее судьбы, но в рамках конкретного повествования ее действия, эмоции и мысли являются ведущими, она единственный персонаж, который остается с читателем на протяжении всего кастинга.

Как таковое действие в тексте отсутствует, поскольку создается впечатление, что это серия блиц-интервью, которые местами соединяются репортажными связками: «Вскоре пригласили пройти на кастинг и меня. За дверью сидели три «отборщика» - женщина и двое мужчин. Женщина включила камеру, попросила держать мой номер 69 перед собой и представляться. Я придерживалась легенды о студентке, ищущей свою любовь. После первых моих слов взгляд женщины, казалось, потух. Надо было спасать положение». Данный отрывок является самым активным за весь текст: это единственная натуральная сцена, в которой с журналистом что-то происходит. Отсутствие других сцен в репортаже компенсирует обилием диалогов автора со своими героями в нем.

Описание обстановки в репортаже представлено достаточно мало. Перед каждым новым разговором с героями автор обрисовывает нам то, что видит, пытаясь передать атмосферу вокруг конкретного человека: «Листок с анкетой заметно дрожал в руках 20-летнего Максима. Миловидный брюнет к кастингу подготовился с умом - надел майку, чтобы показать накачанные руки». Журналист дает нам понять, что человек нервничает одной фразой. Дальше обстановка вырисовывается уже из слов человека. Мы понимаем его эмоцию и состояние, но это уже к описанию отнести нельзя.

С фактологией в данном тексте сталкиваться не приходится. Никаких фундаментальных фактов, статистических данных, справок в тексте нет.

Эмоции в данном репортаже встречаются часто и, как правило, они чувствуются в речи героев: «- Да, конечно! - не моргнув глазом, ответила она», «Нет, меня уже давно осуждают. Я снималась в порно, - поправляя цветок, похвасталась Мария», «Немного, - тихо отвечает Максим», «Не съела бы паука и не переспала бы с продюсером. Хотя… если он будет симпатичным....», «Развелась и решила оторваться в Мексике, да? - в глазах «отборщицы» снова зажегся интерес», «Я как истинная домохозяйка смотрю эту передачу. Но проект реально аморальный. Растление молодежи в чистом виде». Интересной деталью можно назвать то, что автор сама нам порой помогает услышать человека или прочувствовать его эмоцию. Через многоточие мы можем «услышать» задумчивость героини, восклицания подкрепляются, если автор до этого показывал ту ситуацию, в которой они были произнесены. Также нужно отметить, что и лексика самих героев указывает на те чувства, которые они испытывают.

Диалоги, как уже говорилось нами выше, самая сильная сторона этого репортажа. Практически весь текст построен на диалогах журналиста с героями текста:

«- Нет страха перед родителями? - ханжески спросила я.- Нет, меня уже давно осуждают. Я снималась в порно, - поправляя цветок, похвасталась Мария»;

«- А ты зачем на проект рвешься? - У меня была девушка Настя. Мы с ней встречались восемь месяцев, потом расстались, не по моей инициативе. Я начал искать девушек по ее подобию. В общем, не нашел… Потом на проекте увидел участницу - ее тоже зовут Настя, и она внешне и по характеру похожа на мою. Вот хочу нормальные отношения построить на проекте. Это самое главное для меня, а тусовка - уже потом…»;

«Как человека опытного, я попросила Павла Неприятеля дать совет новичкам: как себя вести на кастинге, чтобы понравиться.

- Расслабьтесь, раскрепоститесь, выпейте бокал вина. Будьте честны, будьте собой. Ведь если человек лох, его все равно рано или поздно раскусят, - подбодрил Павел».

Довольно часто темы, которые звучат в беседах журналиста и героев, носят откровенно провокационный характер. Автор будто бы сама подталкивает людей на такие ответы, но тут очень важно понимать специфику издания, в котором работает корреспондент и тему, которую она выбирает. Ведь само по себе шоу, которое является инфоповодом абсолютно провокационное, а значит и настроение текста может быть таким же, что лишь усилит его воздействие.

В целом, несмотря на то, что при первом прочтении репортаж кажется серией банальных разговоров при его подробном анализе можно найти ряд интересных психологических ходов: это столкновение различных, порой кардинально разных типажей в тексте, провокационные вопросы, которые раскрывают ту часть героя, которая была неожиданна для читателя. Хотя сам по себе текст не полностью соответствует формату жанра.

Анастасия Дмитриева, «Я побывала в «Наших». Личный опыт», журнал «Город 812» См. Приложение 2

Данный текст рассказывает о журналистском эксперименте: автор внедрилась в организацию «Наши» и рассказывает аудитории о том, что она в ней делала и как функционирует данная организация на примере личного опыта и наблюдений.

Если быть до конца точными, то в данном репортаже не получится вычленить одно единственное место действия. Геолокаций в тексте много: «Но сначала было собрание. 2 ноября минут 40 все сидели в переполненном зале Дома молодежи» или «Первая остановка была в лесу. Случилось это около полуночи, и всем пришлось выйти из автобуса», или «3 ноября погода была пасмурная, накрапывал дождь. Марш проходил в две колонны, от памятника Тарасу Шевченко до площади Европы», или «Офис «Наших» (или штаб, как они его называют) находился на тот момент в пяти минутах от метро «Сенная площадь», в жилом доме на Апраксином переулке».

Но главное то, что создается четкое ощущение, что главным местом действия данного текста стала сама организация «Наши», о которой рассказывает автор. Ее погружение в тему оказалось настолько глубоким и точным, что любой читатель, который прочел данный текст от начала и до конца может с легкостью ощутить себя в теле автора и пережить с ней все то время, что она провела внутри «Наших». Автор водит нас за собой от одной точки до другой, предоставляя полную и точную картину того, что она видит и слышит. И что очень важно - что делает при этом сама.

На наш взгляд главным героем этого текста можно считать самого автора. Уже прочитав название, становится ясно, что автор хочет и будет нам рассказывать историю, которая была полностью пропущена через него самого: «Личный опыт». Так или иначе, это не мешает журналисту ввести и других персонажей в тело повествования, которые очень гармонично сочетаются в этом репортаже друг с другом. Помимо самого автора, вторым главным героем, образ которого разворачивает на фоне второстепенных героев, является Надя Тарасенко: «Наконец пришла Надя Тарасенко - бойкая девушка лет 25, одна из тех самых комиссаров, руководитель движения в Петербурге». Ни разу в тексте не встречается описания ее внешности, как и описаний других героев, но это не мешает нам нарисовать у себя в голове собственный портрет человека за счет тех деталей, которые сопровождают героев (речь, мимика, определенные действия). Возможно, в этом и была задумка автора - дать возможность читателю самому придумать визуальный образ тех людей, которых они никогда не увидят, но могут услышать и представить, что они делают.

Сцен действия в тексте очень много. Практически вся история, которую нам повествует журналист - одно сплошное движение: начиная от митинга в Москве и заканчивая тем, как ее внедрение в «Наших» закончилось: «Как только автобус трогался с очередной остановки, ребята доставали гитары, и до поздней ночи наш автобус не спал - было ощущение, что едем мы не на политический марш, а на турслет. Попытки поговорить о политике наутро предпринял только один мальчик», «После того как плакаты закончили шествие, от лица «позора» никто не выступал. Женщина с микрофоном велела кидать плакаты на землю и топтать их ногами. Ее послушались с радостью. Всем было весело», «Вялость объяснилась просто - все уже закончилось: ОМОН разъезжался, плакаты сворачивались, на площади еще кучковались бабушки и дедушки. Мы подошли к одной такой кучке, спросили, что происходит. Бабушка принялась активно защищать Ходорковского и ругать Путина. Мы достали камеру», «Мы надели красно-белые жилетки, парни взяли флаги, Галя встала на крыльцо у входа и стала скандировать: «Здесь нарушают закон!», «Здесь спаивают ваших детей!», «Здесь продают алкоголь несовершеннолетним!», «Сбавляй активность! Сбавляй обороты!», «Мы закроем магазин! Много нас, а он один!», «Директора к ответу!» - остальные хором повторяли за ней». Несмотря на объем текста, который является довольно большим, динамика и постоянное действие позволяют прочесть его на одном дыхании и при этом не забыть то, что было в начале повествования. Этому также способствует система подзаголовков в этом тексте, которая упрощает чтение и делает его более динамичным на уровне структуры.

Фактов в тексте тоже достаточно. Как правило, они носят локальный характер, то есть касаются не какой-то общей информации по теме, а имеют непосредственное отношение к тому, о чем пишет журналист в данном отрывке текста: «2 ноября минут 40 все сидели», четкие данные о ситуации, в которой находится автор, «Офис «Наших» (или штаб, как они его называют) находился на тот момент в пяти минутах от метро «Сенная площадь», в жилом доме на Апраксином переулке. Никаких табличек на двери нет. Нужно точно знать, где этот офис расположен, иначе не найдешь. Еще нужно знать код замка при входе во двор. И код домофона. И номер квартиры. И то, что квартира в подвале», несмотря на некую иронию в данном перечислении, так или иначе, это четкие данные, причем несколько секретного характера, что лишь подогревает читательский интерес к дальнейшей ситуации.

Нельзя сказать, что в этом тексте ярко и напрямую описываются какие-то конкретные эмоции. Они чаще выражаются не четкими прилагательными или наречиями, а скорее реакциями людей, их действиями. Хотя есть и прямые указания: «Ее послушались с радостью. Всем было весело» Еще одним типом эмоций в этом тексте является авторская рефлексия. Она крайне ценна и интересна тем, что появляется в самом конце текста и высказывается не цитатой, но произносится от имени журналиста: «За камерой я не пришла и садики снимать не стала. И в Москву не поеду. Лучше позвоню младшему брату и схожу с ним на каток». Полное разочарование и нежелание автора дальше участвовать в деятельности этой организации легко считывается между строк благодаря тому, что журналист вносит в эту фразу столько личного: говорит о своем родном брате. Здесь как бы намек на то, что насмотревшись на «фальшивые» дела, автор хочет сделать действительно что-то искреннее и человечное.

В тексте довольно много диалогов, зачастую они небольшие, но это лишь подчеркивает их важность - автор намеренно подводит нас к фразам, которые преподносит в форме диалога, так как они являются самой яркой эмоциональной точкой в той ситуации, в которой они звучат:

«- А ты видел фильм «Брестская крепость», только что вышел в кино?

-Нет.- Я смотрел: отличный фильм! Такие и нужно снимать, чтобы воспитывать патриотизм! А не всяких «Царей», где вообще нет национальной идеи - Иван Грозный был великий царь, а не такой жалкий, как в фильме показан!».

Этим диалогом автор заканчивает ту часть, в которой чувствовалась псевдо патриотичность мероприятий «Наших».

«- Какой ролик?- спрашиваю.- Мы возьмем какое-нибудь готовое видео и сделаем озвучку - так проще. Ничего снимать не будем.- А раньше что-нибудь снимали?- Нет. Но скоро снимем. Надо только придумать что.Через месяц придумали».

Диалог, который ярко показывает нам всю абсурдность в организации работы «Наших» в Петербурге.

Суммируя все вышесказанное, можно сказать, что в тексте есть все элементы репортажа, которые мы пытались найти: различные места действия, герои, как главные, так и второстепенные, эмоции людей и общение с ними автора, диалоги. Очень важно добавить, что при нашем анализе не раз звучало слово «история». Данный текст очень просто охарактеризовать именно этим словом. Если убрать местоимение «я» и подставить любое имя, то данный текст может смело сойти за часть рассказа современного автора.

Ксения Потеева, «Лаврентьевы. Спрячь за высоким забором девчонку…», интернет-газета «Фонтанка.ру» Сайт интернет-газеты «Фонтанка.ру». URL: http://www.fontanka.ru/2011/06/01/198/

Данный текст повествует о судьбе девушки, которую родня мать заперла вместе с собой в сарае в деревне и держит ее там уже почти 20 лет. Журналист отправляется на место, где разворачивается эта человеческая трагедия и описывает читателям обстановку и ситуацию.

В этом репортаже место действия играет очень большую роль. По сути, оно и является инфоповодом данного текста, что можно считать его особенностью - автор переносит нас в деревню Дорогостицы, а если быть точнее, в дом семьи Лаврентьевых, где в сарае заточена главная героиня текста: «На странную девушку случайно наткнулись приставы-исполнители отдела судебных приставов Солецкого района Новгородской области. В последних числах мая они пошли по домам должников по алиментам - на носу был День защиты детей, подходящий повод, чтобы напомнить нерадивым родителям о существовании брошенных отпрысков. Лишний раз решили навестить дом Сергея Лаврентьева в деревне Дорогостицы».

Уже прочитав заголовок, становится понятно, что главный герой у этого репортажа есть, и он явно один, или, по крайней мере, будет являться центробежной силой текста, вокруг которой всё будет разворачиваться. Так и есть - главная героиня текста женщина по имени Лена, судьбу которой частично автор раскрывает нам еще в лиде, подогревая тем самым интерес ко всей истории в целом: «В глухой деревне Новгородской области мать держит взаперти собственную дочь. Почти 20 лет. 73-летняя женщина уверяет, что делает всё для её безопасности. Великовозрастная затворница, которой под сорок, выйдя на несколько минут на свет, вторит матери, что не хочет носу высовывать из сарая, который почти два десятилетия служит им обеим домом, и скрывается в темном домишке». Безусловно, мать Лены не уходит полностью на второй план, она является создателем инфоповода, точнее той, кто его создает в плане физическом, но, как будет сказано нами далее, более подробные описания и большая часть внимания автора будут уделяться именно Лене.

Нельзя сказать, что данный текст лишен действия как такового. В репортаже есть сцены, меняются планы. Сначала автор едет до искомой деревни вместе с судебными приставами: «Добраться до Дорогостиц общественным транспортом нельзя. Автобусы из райцентра едут только до ближайшей деревни Горки, откуда до места назначения еще четыре километра по грунтовке. От Великого Новгорода это и вовсе почти в 130 километрах. Машина петляет, один из приставов, отправившихся вместе с журналистами, сетует, что теперь чинить такие трассы в поселковой местности приходится только за счет местного бюджета». Затем они пытаются найти нужный дом: «Однако, свернув на боковую улицу, едем в самый ее конец и останавливаемся возле распахнутой калитки в посеревшем от времени деревянном заборе». Затем происходит сцена общения автора с матерью Лены и самой героиней, которые тоже что-то делают: «Почесав искусанные комарами ноги, посидев немного, заматывая распухший и загноившийся палец листом лопуха (накануне она колола дрова и посадила занозу), утомленная беседами и вопросами незнакомых людей Лена, не особо прощаясь, ушла в дом. Валентина Егоровна как-то походя, привычным движением, сразу же подпирает дверь стоящей тут же доской». Но, несмотря на все эти примеры, текст сложно назвать динамичным. Возможно, это связано с тем, что в нем мало живой речи, хотя она могла быть, поскольку так или иначе причиной для написания репортажа стал факт, связанный с живым человеком. То есть сам по себе мотив общаться с ним - присутствовал. Возможно, динамика отсутствует, поскольку всё действие происходит на довольно маленьком пространстве - около сарая на небольшом земельном участке. Возможно, это изначальная задумка автора, который хотел показать, что за столько лет затворничества герою не о чем говорить с обычными людьми, поэтому диалога и не получается как такового.

Описания обстановки явно сильная сторона данного репортажа. Журналист крайне подробно, досконально описывает нам все, что видит. Текст разделен подзаголовками, нам хотелось бы обратить внимание в связи с разговором об описательной части, на часть текста под названием «Дорога к затворнице». В ней автор демонстрирует все мастерство описания, дополняя его фактами, которые приводятся не в сухой форме, а из уст живого человека, что еще сильнее усиливает эффект присутствия: «Добраться до Дорогостиц общественным транспортом нельзя. Автобусы из райцентра едут только до ближайшей деревни Горки, откуда до места назначения еще четыре километра по грунтовке. От Великого Новгорода это и вовсе почти в 130 километрах. Машина петляет, один из приставов, отправившихся вместе с журналистами, сетует, что теперь чинить такие трассы в поселковой местности приходится только за счет местного бюджета, а в этом почти оставленном жителями уголке на такие работы денег явно не найдется. Так что он время от времени предупреждает водителя, откуда ждать очередной ямы или осыпавшейся дороги». На этом описания окружающей обстановки в тексте не заканчиваются, вот один из примеров подробного описания местности, которое передает атмосферу места, куда попал автор: «Однако, свернув на боковую улицу, едем в самый ее конец и останавливаемся возле распахнутой калитки в посеревшем от времени деревянном заборе. За забором - густые заросли лопуха и две тропинки. Одна - к давно не белёному домику, вторая - к покосившемуся сараю с одним полуслепым окном. Вокруг тишина, и только слышно, как за деревней гонят мычащее стадо коров». Стоит также отметить, что автор не ограничивается визуальной частью описания и подключает звук, чтобы усилить воздействие на аудиторию. Также сильной стороной можно назвать детали в описании внешности, порой не самые приятные. Журналист не только показывает нам внешность героини репортажа, но и подключает другие каналы восприятия, чем еще сильнее передает аудитории ту обстановку, в которой она находится: «Немытые волосы, похожие больше на дреды, схвачены в неаккуратный хвостик давно растянувшейся резинкой. На ногах - резиновые шлепанцы (велики на несколько размеров). Видно, что она только собралась, и то слишком спешно, так как гости были настойчивы в желании с ней лично пообщаться. На вид Лене едва ли дашь и двадцать. Если приглядеться, то можно все-таки разглядеть морщинки и седые волоски».

В тексте присутствует определенная фактология, как правило, она связана с конкретной ситуацией, в которой находится журналист: «Местные в большинстве своем работают в колхозе "Россия" - единственном приносящем доход предприятии в районе. Там зарплаты не только по новгородским меркам неплохие - можно получить и 20, и даже 40 тысяч в месяц на молочной ферме». Вот один из примеров, автор, попав в деревню, рассказывает читателям, чем занимаются жители деревни.

Одна из причин, на наш взгляд, по которым этот текст не так подвижен, как мог бы быть - полное отсутствие в нем эмоций. Если люди говорят, что они просто произносят фразы, без каких либо эмоциональных окрасов. Безусловно, в некоторых местах появляются глаголы «сетовать», то есть нам пытаются показать досаду человека, произносящего эти слова. Но, скорее всего, он используется лишь для того, чтобы разбавить лексику текста, поскольку человек, произносящий этот окрашенный эмоционально глагол абсолютно безлик, и не представлен читателю, то есть он теряется в общем массиве текста вместе с эмоцией, которую он хотел выразить. Возможно, что автор намеренно ведет повествование как будто бы безэмоционально. Описывая вопиющие факты, он предоставляет аудитории лишь факты, для того чтобы мы могли сами испытывать свои собственные эмоции. Если в подобной ситуации автор будет давать аудитории свои переживания и рефлексию, то может произойти, выражаясь словами известного репортера журнала «Русский репортер» Дмитрия Соколова-Митрича, «кража эмоций у читателя»: их собственные впечатления будут замещаться эмоциями журналиста.

Еще одной причиной, по которой данный текст не достаточно динамичен, является практически полное отсутствие развернутых диалогов. Автор общается в тексте как минимум с тремя людьми непосредственно на месте события. Нам дается начало диалога, которое представлено тремя или четырьмя фразами, но далее разговор переходит в абзац, где автор в косвенной форме передает нам слова, которые были сказаны ему во время диалога. То есть, в данном репортаже диалог используется лишь как форма, которая позволяет плавно перейти к классической информирующей форме косвенной речи.

Обобщая все вышесказанное нужно отметить, что, несмотря неполное присутствие в тексте большинства озвученных нами критериев идеального зарубежного репортажа, материал все равно интересен, потому что в это основе драматическая человеческая история, украденная у ребенка судьба, то есть сама тема усиливает впечатление от репортажа, созданного не по всем канонам жанра.

В шорт-лист номинантов конкурса «Золотое перо» - 2012 попал один печатный репортаж: текст Григория Набережнова «На нелегальном положении», опубликованный в газете «Деловой Петербург».

Григорий Набережнов, «На нелегальном положении», газета «Деловой Петербург» Сайт газеты «Деловой Петербург». URL: http://www.dp.ru/a/2012/11/09/Na_nelegalnom_polozhenii/?articlepage=3

В данном тексте автор анализирует положение мигрантов в России сегодня: каково им живется, где и как они прозябают, каким образом могут получить и получают документы для того, чтобы остаться легально в стране.

Одного конкретного места действия в этом тексте обнаружить не удается. Автор ведет свое повествование из разных точек города, как бы водя нас за руку: «5 часов вечера, Центр УФМС на Красных Текстильщиков. Точнее, его задний двор» или «В итоге значительная часть мигрантов оказалась там, где сейчас стою я: в расселенных домах, самовольно занятых приезжим». Некая импульсивность в перемещениях автора текста может в какой-то момент удивить читателя. У текста довольно интересная структура: подзаголовки отделяют смысловые части текста, но не всегда это обозначает перенос нас в новое место действия.

Как и в большинстве рассматриваемых нами текстов - в этом репортаже довольно много героев. Назвать кого-то одно из них главным героем текста сложно, правильнее каждого из них будет назвать второстепенным, но каждый из них несет определенную информационную нагрузку, которая отличается друг от друга: «считает Алиджан Хайдаров, председатель общества соотечественников Узбекистана "Умид". Сам Алиджан -- гражданин России, отслужил более 20 лет мичманом на Балтийском и Северном флотах». Кто-то из героев, как, например, Алиджан, вводится автором довольно подробно, с деталями их жизни, поскольку он еще не раз появится в тексте и будет отвечать на вопросы журналиста. Кто-то вводится лишь для того, чтобы ответить на конкретный вопрос автора: «- Вот скажи, чего люди живут в таких разбитых домах? - мы продолжаем ловить жителей дома напротив Варшавского вокзала. Молодой, хорошо одетый парень - узбек, правда, оказывается не жителем, а гостем». Так или иначе, мы не узнаем из текста подробной судьбы ни одного из этих людей. Нам не показывают их эмоций, мы не чувствуем их переживаний.

В данном тексте довольно много сцен, которые появляются достаточно разрозненно с неожиданными перемещениями автора к новому месту действия: «- Раджабова Нардиза, Гайдарова Деларом, Тахимова Мунзура, Шейнбекова Алмату, -- 5 часов вечера, Центр УФМС на Красных Текстильщиков. Точнее, его задний двор. Имена и фамилии объявляет какой-то парень. Он залез с ногами на скамейку, перелистывает бумажки и негромко зачитывает бесконечный фамильный список». Подобный подход можно расценивать, на наш взгляд, как авторский прием. Сцены довольно короткие, но яркие и достоверные. Они либо предвещают раскрытие какого-то аспекта проблемы жизни мигрантов, который автор будет дальше разворачивать; либо идут в конце, как бы подкрепляя его слова: «Захожу в парадное. На первом этаже открыта одна из квартир -- в ней большой коридор с шестью дверями. Около каждой по 10-15 пар домашних тапочек. Где-то на кухне капает вода. На веревках висят носки, белье и полотенца. Весь коридор освещает тусклая лампочка Ильича. Больше в квартире ни звука. На стук никто не открывает. Где хозяева тапочек -- неизвестно».

Описания обстановки в тексте появляются синхронно с тем, как автор переносится в новое место действия. То есть обстановка нам описывается точно из того места, где оказывается автор. Это вообще характерная черта данного текста: за передвижением автора передвигаются и сцены, в которых происходит действие и представляется обстановка, в которой находится сам журналист. Когда автор оказывается в новом месте, которое мы, как аудитория, еще не видели - он сразу же вводит нас в подробный курс дела: «Мы идем по терминалу "особого содержания" и убеждаемся: назвать центр тюрьмой действительно нельзя. Живут люди в комнатах, а не в камерах. Выходить из комнат можно. Ходить по этажу -- тоже. Звонить родственникам -- без проблем. На стене при входе -- списки телефонов судебных приставов, консульств, общественных организаций по правам человека».

Поскольку репортаж носит аналитический характер, в тексте встречается довольно много фактов, цифр и статистики: они могут преподноситься самим журналистом: «Большинство из содержащихся в центре -- граждане Узбекистана (61%). В 2 раза меньше -- Таджикистана (31%), 6% -- Киргизии, остальные -- граждане Вьетнама, Нигерии, Ганы». Другие факты могут быть озвучены автору людьми, с которыми он общается: «- Каждый день, - Алиджан рассказывает о том, что, столкнувшись со сложным оформлением, проблемами с жильем и работой, люди сами готовы уехать. -- Мы даже делали опрос: 90% наших соотечественников готовы уехать домой. Но знаете в чем загвоздка?».

Несмотря на аналитический характер репортажа в нем можно встретить небольшие эмоциональные вкрапления, поскольку автор на протяжении всего текста общается с живыми людьми, и, видимо, хочет показать их нам такими, какими они запечатлелись у него в голове: «Женщина с удивлением смотрит на меня и пропадает в толпе». Какие-либо иные вкрапления, более широкого эмоционального диапазона в тексте не встречаются.

Самой неожиданной частью этого текста можно назвать обилие диалогов. Как уже говорилось нами ранее - текст аналитический, что крайне осложняет в нем органичное существование живого диалога с человеком. Но автору этого текста удается сохранить небольшие, но частые диалоговые вставки, которые не всегда носят сугубо аналитически-информирующий характер:

«- А вы с Украины? Это какая фирма? -- спрашивает меня подошедшая женщина.

- Не знаю. А что? -- отвечаю я. Женщина с удивлением смотрит на меня и пропадает в толпе»;

«- Вот смотрите, у меня сейчас правильное разрешение, -- говорит один из них.

- Как вы это узнали?

- Фонариком посветите. Если правильное -- желтое на просвет. Фальшивое - любого цвета: фиолетового, красного, да какого угодно. Мне первый раз сделали нормальную регистрацию, а потом сам виноват, пожадничал -- сделал за 5 тыс. рублей».

Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод, что автору текста удалось, оставаясь в рамках аналитического репортажа, не делать его скучным, предоставляя читателям целый набор различных мест действия, описаний и диалогов с людьми.

В шорт-лист номинантов конкурса «Золотое перо» - 2013 попал один печатный репортаж: текст Ирины Тумаковой «Фруктовая прогулка новых наци», интернет-газета «Фонтанка.ру»

Ирина Тумакова, «Фруктовая прогулка новых наци», интернет-газета «Фонтанка.ру» Сайт интернет-газеты «Фонтанка.ру». URL: http://www.fontanka.ru/2013/08/08/029/

Данный текст рассказывает читателям историю рейда активистов правого движения (автор в репортаже называет их «наци») по точкам нелегальной торговли мигрантов, в котором поучаствовала и сама журналистка.

Структура репортажа сразу показывает нам, что одним местом действия данный текст не ограничится. У материала динамичная структура - восемь подзаголовков, которые соответствуют динамике перемещений журналиста. Корреспондент отправляется в рейд и на протяжении всего текста оказывается в нескольких районах города: «Сбор назначен у платформы на "Сенной" в самый час пик - в 6 вечера», «Поступает информация, с ней - команда: едем на "Пионерскую". Там идём целенаправленно к адресу: аллея Поликарпова, 2. Полиция уже здесь», «Позже эта случайная прохожая точно так же возникнет сначала у следующего лотка на "Пионерской", потом ненароком будет пробегать рядом в Озерках, и на "Удельной" её маршрут опять нечаянно совпадёт с компанией "бондариков"», «В "Озерках" борцов с палочкой Коха ждало разочарование. Лоток, к которому сразу устремились от метро, оказался закрыт», «После того как Бондарику с компанией помешали защитить права коренного населения "Озерков", было решено защищать белую расу на "Удельной"».

Конкретно одного главного героя в данном репортаже выделить нельзя. Так или иначе, в тексте фигурирует около 6-7 второстепенных персонажей, которые либо единично, либо повторно появляются в тексте. Так, например, одна из участниц рейда встречается в тексте несколько раз: «Девочка, одетая мальчиком, командным голосом требует у меня: предъяви документы» в начале текста, и затем ближе к концу текста: «- Он не знает! - торжествовала девочка-мальчик».

Есть и персонажи, которые появляются лишь единожды, но делают эпизод ярким и живым, за счет своего появления: «Тот в ярости. Увидев у меня диктофон, громко представляется, глядя в него: Андрей Юрьевич.

- Эти вот деревья я посадил в 74-м году, - гремит в диктофон Андрей Юрьевич и одновременно показывает то на крупные кроны, то на "бойцов" в масках и с битами, то на испуганную Гулю и её персики. - Кто-нибудь из них хоть дерево посадил? Мы же всё видим: в магазине - это плохое, это плохое, это плохое. Хорошего товара нету! И вот я беру у неё овощи, фрукты. Чего на неё наехали? Они плотют все налоги!..». Подобные чередования героев делают текст намного динамичнее и живее: во-первых, за счет постоянной смены планов, во-вторых, за счет реплик, которые показывают нам характер человека и позволяют заинтересоваться дальнейшим поворотом сюжета.

Как уже говорилось нами ранее, автор текста находится в постоянном движении и наблюдении, соответственно, количество сцен в данном тексте довольно велико. Они могут носить разный характер. Иногда это лишь мелкое наблюдение журналиста, которое мы можем ярко нарисовать у себя в голове: «Враги фруктовой торговли посматривали на полицейских и шептались, что, дескать, менты всех предупредили». В некоторых моментах это полноценное действие с разными планами и переключениями от одного актора к другому: «Компания отыгралась по-полной на молоденьком торговце шавермой. Девочка-мальчик вбежала в его ларёк, телом закрыла второй вход и стала кричать, что он, дескать, хочет скрыться. Парень скрываться не думал, он, похоже, от страха вообще думать не мог. Позвали патрульно-постового полицейского. Тот потребовал паспорт. Мальчишка протянул ему книжицу. Полицейский медленно листал паспорт. Парень не отрывал глаз от своей драгоценности: в обложке лежала регистрация».

Весь репортаж практически начинается с описаний обстановки, в которой находится автор. Зачастую в этом тексте встречаются описания людей (это другой элемент - главные и второстепенные герои репортажа), которые нередко сопровождаются репликами описываемых людей, данный прием автор использует, как нам кажется, для усиления воздействия на аудиторию - подключает еще один канал восприятия - звуковой:

«Человек пять стоят в ватно-марлевых намордниках. На улице - жара, в метро - духота.

- Молодой человек, вам зачем это? - спрашиваю у худенького юноши, которому маска страшно мешает и он часто-часто моргает. - Болеете?

- Не хочу, чтобы видели моё лицо! - глухо цедит он.

- А, - сочувствую»;

«Крепкая девица с низким и очень громким голосом не умолкает ни на минуту: вокруг еврейский заговор, русские защитили азиатов от нашествия Америки, теперь азиаты должны быть благодарны, а они пришли уничтожить белую расу. Выдвинув тезисы, представительница белой расы с тугой тоненькой косичкой идёт на второй круг», «Ещё одна девушка, со словом "Россия" на спине и гербом под низким вырезом блузки, льнёт к юноше, имеющему на запястье чёрно-жёлто-белую имперскую ленточку. Она болтается и немного мешает ему держать видеокамеру (речь - о ленточке)». Через описания людей, которых видит журналист, через то, как они говорят, мы можем точнее почувствовать атмосферу, в которой оказался автор текста. Дополняют картину происходящего и ощущения самого автора: «На улице - жара, в метро - духота». В итоге, из смеси описаний, реплик и эмоций самого автора мы можем достоверно прочувствовать на себе все то, что чувствуют герои текста.