Роль и место информационно-психологического противоборства во внешней политике США в конце XX - начале XXI века

Основой позиции МИД является стремление к созданию международно-правового регулирования с целью запрета использования операций и технологий ИПП во внешне- и военно-политических целях. Предлагаемые документы по своим идеям сильно перекликаются с проектом Информационной Хартии, представленном в 2018 году на Белорусском международном медиафоруме Игорем Панариным. В Хартии обозначены основные угрозы международному миру и безопасности в информационном пространстве: среди них указаны информационно-психологическое воздействие на население и распространение дезинформации с целью подрыва государственной стабильности и разжигания вражды в обществе Публичный Доклад Ассоциации "Информационный Спецназ". Гибридная война: история и современность. - М., 2018. С. 81-82., что в совокупности и составляет ИПП.

Силовые ведомства России также стараются, основываясь на теоретических наработках, выстраивать систему ведения ИПП. Особенно выделяются войска информационных операций Минобороны РФ и Генеральный штаб, где не только активно изучают зарубежный (в основном американский) опыт, но и стараются выработать собственную концепцию ИПП. По этой причине российские подходы на Западе называют "доктриной Герасимова" и обвиняют Москву в активном ведении психологических операций, хотя на самом деле Россия несколько отстаёт по этому критерию от США. Отсутствуют или не до конца сформированы подразделения операций ИПП других российских силовых структур (ФСБ, ФСО, СВР), а также структура, координирующая общую государственную политику в сфере ИПП. Конечно, это не говорит о полном отсутствии потенциала и реального осуществления психологических операций со стороны Москвы, однако ресурсы России не позволяют вести ИПП на системном, долгосрочном и самое главное - превентивном уровне, дабы сменить тренд от преобладания оборонительной стратегии в пользу наступательной и латеральной.

Доктрина информационной безопасности России, принятая в 2016 году, также содержит положения, связанные с ИПП. В частности, в третьей части в пункте 12 одной из главных угроз информационной безопасности России названы информационно-психологическое воздействие, дестабилизирующее политическую и экономическую обстановку в различных регионах мира и попытки такой дестабилизации в самой России, а также дискредитация российской внешней политики в зарубежных СМИ и воспрепятствование деятельности российских журналистов за границей. Пункт 10 указывает на использование информационных технологий в геополитических и военно-политических целях, противоречащих международному праву, что также включает в себя ИПП с целью достижения военной победы или смены власти в другом государстве Доктрина информационной безопасности Российской Федерации от 6 декабря 2016 года // Российская газета. URL: https://rg.ru/2016/12/06/doktrina-infobezobasnost-site-dok.html (дата обращения: 21.12.2019)..

В качестве стратегической цели в Доктрине заявлена оборона государства от угроз в информационном пространстве, в том числе и ИПП посредством нейтрализации негативного информационно-психологического воздействия на Россию Там же.. Эта цель является проявлением оборонительной стратегии, которая, по мнению многих российских экспертов, является не совсем эффективной. Тем не менее, в Доктрине присутствуют и проявления латеральной стратегии ИПП: повышение эффективности информационного обеспечения внешней политики России, стратегическое сдерживание и предотвращение военных конфликтов, возникающих вследствие применения технологий ИПП, сотрудничество с союзниками Москвы в сфере информационной безопасности, в том числе ИПП Там же.. Иными словами, политика России в сфере ИПП нацелена не только на активную защиту собственного информационно-психологического потенциала, но и на работу в этой сфере с заграничной аудиторией с целью предотвращения формирования у неё негативного имиджа о России и даже попыток дискредитации внешнеполитических соперников Москвы.

В целом стоит отметить, что российские экспертно-теоретические работы по ИПП содержат не только сугубо теоретические подходы, но и конкретные практические рекомендации того, как можно усовершенствовать российскую систему ИПП, опираясь как на зарубежный опыт, так и на имеющиеся отечественные наработки. В доктринальном и практическом плане по мере роста конфронтационных тенденций в глобальном информационном пространстве многие из этих положений заимствуются органами государственной власти России, реализующими внешнюю политику, несмотря на определённое отставание от США в масштабах, межведомственной координации и преобладание оборонительной стратегии в реализации операций ИПП.

1.3 Китай

Китайский подход к ИПП достаточно интересен и требует пристального внимания. Для КНР психологические операции представляют собой основу военной стратегии, базирующейся на постулате "война - это путь обмана", провозглашённом ещё Сунь-Цзы в трактате "Искусство войны". Вместе с тем, китайская история и современность лишена крупных военных побед, что также делает ИПП краеугольным камнем китайского понимания войны и постулирует его активную роль во внешней политике Пекина.

Ещё одной характерной чертой ИПП Китая является превалирующее влияние Народно-освободительной армии Китая (НОАК) на формулирование подходов к нему и выработку соответствующей стратегии. Экспертный пул, занимающийся теорией ИПП, состоит практически полностью из военных, что имеет как свои достоинства, так и недостатки. С одной стороны, этот факт способствует быстрому внедрению теоретического анализа в доктринальный подход военных КНР, что в свою очередь способно гарантировать эффективное применение результатов этого анализа в практическом ведении ИПП. Однако с другой стороны, такая позиция НОАК несколько принижает роль других ведомств, таких как МИД, в выработке согласованного подхода к методам реализации ИПП.

Вместе с тем, ряд исследователей отмечает, что китайская концепция ИПП достаточно размыта и неконкретна и что китайские военные эксперты не вырабатывают собственных определений и подходов в этой сфере, просто копируя американские установки из доктринальных документов, в частности, идею о "шести столпах" информационных войн, взятую из доктринальных установок ВВС США Ёшихара Т. Китайская информационная война: призрак угрозы или её возникновение // Asia Business Information for Russians. URL: https://www.abirus.ru/content/564/623/631/11309.html (дата обращения: 11.01.2020).. Однако прямая рецепция некоторых американских установок может не обозначать силу или слабость КНР в сфере информационных войны, а являться операцией по введению вероятного противника в заблуждение и психологической операцией - в случае влияния на его политическое поведение Там же.. Иными словами, Пекин таким образом маскирует сильные стороны своего подхода к ИПП и, напротив, выдаёт его недостатки за преимущества в полном соответствии с одним из главных правил Сунь-Цзы: "Если ты слаб, показывай, что ты силён; если же ты силён, показывай, что ты слаб".

Первой программной теоретической работой, отражающей взгляды китайского военно-политического руководства и экспертного сообщества на информационное противоборство и его психологическую разновидность в частности стала статья китайского генерала Ван Пуфэна "Вызовы информационной войны". В значительной степени она посвящена техническим аспектам информационной войны, а именно применению информационных технологий и средств кибервойны для нарушения систем управления и командования вооружёнными силами противника.

Тем не менее, косвенные отсылки к ИПП в статье тоже присутствуют. В частности, автор постулирует, что главное в информационной войне - не сама информация, а люди, контролирующие её, а в числе её целей выделяет влияние на человеческие ресурсы противника с целью достижения военной победы Pufeng W. The Challenge of Information Warfare // Federation of Atomic Scientists. URL: https://fas.org/irp/world/china/docs/iw_mg_wang.htm (дата обращения: 11.01.2020).. Также, по мнению генерала Пуфэна, китайская теория информационной войны должна учитывать подходы к войне, излагаемые в марксизме и маоизме Ibid.. В этих идеологиях значительное внимание уделяется ведению пропаганды, а выведенная на международный уровень пропаганда для достижения политических целей и представляет собой ИПП. В статье заявляется, что в случае войны одним из способов завоевания преимуществ должна быть апелляция к правоте Пекина посредством завоевания поддержки внутренней и международной аудитории Ibid., что достигается именно активным ведением ИПП. Кроме того, исходя из существующей в рамках маоизма теории народной войны, предполагается вовлечённость широких народных масс в информационное противоборство. Следовательно, теория психологической войны КНР основана на комбинации доктрины Сунь-Цзы и левых политических идеологий.

С теоретической точки зрения статья Ван Пуфэна не содержит в себе практически никаких новых положений, представляя собой лишь ответ на американские исследования, где постулируется необходимость завоевания информационного превосходства. При этом психологической стороне информационной войны уделяется относительно немного внимания: даже при анализе операции "Буря в пустыне", ставшей первой на современном этапе военной операцией, в ходе которой широко применялись технологии ИПП, первоочередное внимание автора обращено на использование средств РЭБ и вирусов с целью парализовать коммуникации противника и вывести из строя его авиацию, радары и комплексы ПВО Ibid., а не на методы деморализующего воздействия на военно-политическую элиту Ирака и личный состав его вооружённых сил.

Тем не менее, именно данная статья стала первой теоретической работой, постулирующей важность для Пекина информационного противоборства в целом и ИПП в частности, а также именно она дала толчок к написанию последующих теоретических работ и имплементации технологий ИПП в китайские доктринальные подходы и внешнеполитическую практику.

Последующие китайские исследователи проблематики информационного противоборства, несмотря на большее внимание к её технической стороне, также не оставляли в стороне психологические аспекты. Одними из наиболее авторитетных работ являются статьи полковника Ван Баокуна, где проводится масштабное и всестороннее исследование информационной войны. Автор вводит ставшую традиционной классификацию операций информационной войны на стратегические, операции ТВД и тактические по уровням, оборонительные и наступательные по природе, операции мирного, кризисного и военного времени по форме.

Ван Баокун, хотя и выделяет основные проявления информационной войны, не уделяет много внимания различиям между ИПП и ИТП. Тем не менее, главными её целями он называет деморализацию противника и принуждение к прекращению конфронтации, которые являются психологическими задачами, поскольку влияют на поведение противника в выгодном для инициатора ИПП ключе Томас Т. Китайская теория и практика ведения информационной войны // Ядерный контроль. - 2001. - №6. - С. 39-40.. Кроме того, Баокун выделяет такие составляющие информационной войны, как структуры восприятия, под которыми понимаются все те концепты, которые объект психологического воздействия считает для себя верными, и комплексы верований, то есть механизмы управления информацией в сознании тех, на кого направлено ИПП Там же. С. 42..

Аналогичной позиции придерживается и другой китайский военный аналитик Шен Вэйгуан, по мнению которого, главной целью информационной войны является принуждение противника к сдаче без открытых военных действий Там же. С. 40, 42.. Подобный подход отражает заложенное ещё Сунь-Цзы историческое представление Китая о войне, согласно которому вершина военного искусства состоит в том, чтобы разгромить врага, не вступая в бой. Тем не менее, если сравнивать эти позиции со статьёй Ван Пуфэна, то психологической стороне информационного противоборства уделяется значительно больше внимания: главная цель - воздействие не на технические системы и инфраструктуру, а на людей, в частности, личный состав войск противника и лиц, принимающих решения.

Ещё один китайский эксперт Янг Минкин определяет цель информационного противоборства не просто как контроль над информационными ресурсами и потоками, но как воздействие на общественное мнение внутри страны или за её пределами посредством такого контроля Там же. С. 42.. Таким образом, главная задача информационной войны носит подчёркнуто психологический характер. Этот посыл дополняет к китайским взглядам на ИПП новую составляющую: влияние через СМИ и интернет-ресурсы на позицию государств и обществ с целью достижения политических целей может осуществляться не только в военное, но и в мирное время.

В 2003 году в китайской военной мысли появляется теория "трёх войн", глубоко исследованная американскими и британскими военными экспертами. Теория включает в себя психологическую, правовую и медиавойну, при этом разница между психологической и медиавойной заключается в объекте воздействия: в первом случае им являются вооружённые силы противника и подчинённый им гражданский персонал, а во втором - общественное мнение внутри страны и за её пределами. Правовая война (англоязычные авторы используют термин lawfare), в свою очередь, представляет собой оперирование внутренним китайским и международным правом для формирования внутренней и внешней поддержки по различным международно-правовым спорам (в частности, территориальным) Halper S. China: The Three Warfares. May 2013. P. 28-30.. В целом, несмотря на определённые различия в целях и объекте воздействия, все данные войны относятся к ИПП, поскольку позволяют оказывать воздействие для изменения поведения государств с целью добиться политических целей.

В китайской терминологии операции ИПП подразделяются на четыре направления, выделенные военным экспертом Си Вэйцзу: операция-принуждение, операция-разобщение, операция-обман и операция-защита Караяни А. История развития и современное состояние современной китайской военной психологии // Национальный психологический журнал. - 2017. - №4. - С. 89.. Операция-принуждение характеризуется стремлением принудить противника к сдаче позиций или прекращению сопротивления. Операция-разобщение нацелена на сеяние взаимного недоверия между людьми и социальными группами в государстве, против которого оно осуществляется, его обществе или армии. Операция-обман реализуется с целью посеять страх неопределённости и вынудить противника принять неправильное решение; кроме того, оно включает в себя мероприятия по маскировке, что означает, что его неотъемлемой частью являются и операции "под чужим флагом". Наконец, операция-защита представляет собой комплекс мероприятий для отражения трёх предыдущих тактик, осуществляемых противником, посредством консолидации общества и контроля за информационными ресурсами Cheng D. Winning Without Fighting: The Chinese Psychological Warfare Challenge // The Heritage Foundation. URL: https://www.heritage.org/global-politics/report/winning-without-fighting-the-chinese-psychological-warfare-challenge (дата обращения: 17.01.2020)..

В целом китайская теория ИПП, хотя и похожа на американскую, опирается на самобытную китайскую военную традицию, а также уделяет несколько больше внимания воздействию на когнитивную сферу и обману как средству ведения войны. Вместе с тем, в отличие от США, у Китая психологические операции существуют как "вещь в себе", то есть не выработана система их военной поддержки со стороны разведки и сил специальных операций. Подобный пробел связан с гипертрофированным восприятием ИПП в китайской внешне- и военно-политической аналитике как некой панацеи, а также отсутствия у КНР истории вовлечённости в масштабные военные конфликты, где нужно вести комплексное противоборство, а ИПП является лишь его малой частью.

Что касается доктринальной имплементации и применения ИПП во внешнеполитической практике Пекина, то здесь имеется своя специфика. Поскольку большинство китайских экспертов в данной сфере являются военными или связаны с ними, НОАК активно заимствует их установки. Несмотря на отсутствие прямых отсылок к ИПП в основном доктринальном документе китайских военных, Белой книге по обороне, в структуре армии есть отвечающие за него институты: Главное политическое управление и Институт психологической войны Народно-освободительной армии Китая. Курирует эти структуры Военный совет Центрального комитета Компартии Китая, который ещё в 1991 году установил главные принципы осуществления ИПП: изучение психологического состояния вооружённых сил и гражданского населения других стран, обучение психологическим операциям в мирное время и их осуществление в военное, а также психологическое воздействие на военнопленных Авраменко А., Старунский А. Психологические операции народно-освободительной армии Китая // Зарубежное военное обозрение. - 2005. - №4. - С. 17-18..

Первоначально в осуществлении ИПП даже в мирное время внимание НОАК уделяется главным образом психологическому воздействию на личный состав армии противника. Однако по мере имплементации ИПП в китайскую внешнеполитическую практику этот подход пересматривается в сторону воздействия и на население. В 1996 году КНР осуществляет комплекс психологических операций против Тайваня, где проходили президентские выборы. ИПП носило комплексный характер и включало в себя как публикации в СМИ, направленные на внушение мысли о невозможности строительства независимого тайваньского государства, так и военные учения вблизи острова с запусками ракет "Дунфэн-15" Там же. С. 18-19.. Эти меры оказывают деморализующее воздействие на Тайвань, поскольку его власти на долгое время отказываются от идеи формирования полноценного независимого государства с условием его международного признания де-юре. Также не менее важной мерой ИПП Китая против Тайваня является концепция, что КНР не имеет дипломатических и экономических отношений с государствами, официально признающими Тайвань независимым государством.

Китай также перенимает американский опыт в плане роли ВВС в осуществлении психологических операций. Основным элементом участия ВВС США в реализации ИПП является самолёт EC-130J Commando Solo, с помощью которого на контролируемой противником территории сбрасываются листовки и ведутся трансляции. ВВС НОАК в 2017 году принимают на вооружение самолёт Y-8GX7, сделанный на базе советского АН-12 и способный вести трансляции и передавать сообщения в зоне боевых действий с целью деморализации противника Караяни А. Указ. соч. С. 89.. Однако в отличие от американского аналога, этот самолёт не проходил практического применения в зоне реальных военных конфликтов.

Наиболее распространённой причиной ведения ИПП со стороны КНР являются территориальные споры с Японией и странами АСЕАН за архипелаги в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, которые обладают значительным потенциалом различных природных ресурсов, важных для экономического развития Пекина. Китай ведёт ИПП в полном соответствии с уже упоминавшейся в настоящем исследовании концепцией "трёх войн": оказывает психологическое воздействие на армии других государств посредством проведения военных учений, формирует прокитайские кампании в СМИ, в том числе и иностранных, а также апеллирует к национальному и международному праву, интерпретируя его в выгодном для себя ключе и пропагандируя этот подход на международных площадках.

Исследованием практического применения китайским руководством концепции "трёх войн" в спорах по поводу Восточно-Китайского и Южно-Китайского моря активно занимаются американские эксперты и отставные военные, подготовившие в 2013 году доклад "Китай: три войны" для Эндрю Маршалла, занимавшего на тот момент пост шефа Управления всесторонней оценки Минобороны США. Ряд исследователей выделяет нижеследующие проявления реализации "трёх войн".

Проявлением правовой войны является постоянная отсылка руководства КНР к положениям Конвенции ООН по морскому праву в выгодном для себя ключе: установление исключительной экономической зоны и ограничение потока иностранных судов, создание искусственных островов для продвижения береговой линии вглубь моря, а также апелляция к "праву первооткрывателя" на основе исторических карт. Кроме того, Пекин прибегает к созданию правовых коллизий, обосновывая свои притязания на Южно-Китайское море на основании китайской карты, изданной в 1947 году, то есть во время существования на территории материкового Китая Китайской Республики. КНР не является её правопреемником, так как Китайская Республика расположена в настоящий момент на Тайване Till G. China, The Three Warfares and The South and East China Seas // China: The Three Warfares. May 2013. P. 385-386..

Что касается мер непосредственно психологического воздействия, то Пекин использует довольно разнообразные средства. Во-первых, это экономическое давление посредством запрета на поставки редкоземельных металлов в Японию и препятствование рыболовам из Вьетнама и Филиппин в Южно-Китайском море. Во-вторых, КНР всячески пропагандирует несостоятельность АСЕАН как организации, неспособной разрешить территориальные споры, а также невовлечённость внерегиональных игроков, настаивая таким образом на двустороннем формате урегулирования споров Ibid. P. 389-394.. В-третьих, НОАК регулярно проводит учения в обоих морях и активно наращивает военную инфраструктуру, основу которой составляют зоны Anti-Access and Area Denial (A2/AD), концентрирующие комплексы ПВО, средства РЭБ и противокорабельные ракеты. Эта мера является средством психологического воздействия уже не столько на соседей КНР по региону, сколько на США, чей Тихоокеанский флот располагает значительным потенциалом. Наконец, Пекин формирует поддержку своей позиции посредством своих СМИ, имеющих глобальное вещание, таких как Xinhua, Global Times и China Daily.

ИПП "с китайской спецификой" имеет достаточно противоречивую природу. С одной стороны, полноценное китайское ИПП существует лишь в теории, а ареал осуществления психологических операций несколько узок, равно как и инструментарий. Но с другой стороны, ввиду быстрорастущего военного, экономического и политико-дипломатического потенциала КНР его операции по психологическому воздействию становятся всё более эффективными и опасными для США, во многом потому, что проводятся в одном из самых чувствительных для американской безопасности регионов и нацелены на разобщение традиционных союзов под эгидой Вашингтона.

Глава 2. Подход к ИПП в доктринальных документах США.

2.1 Стратегия национальной безопасности

Стратегия национальной безопасности является основным доктринальным документом США, отражающим подходы Вашингтона к вопросам собственной национальной безопасности, глобального проецирования своих национальных интересов, а также отдельным проблемам безопасности и военных конфликтов. Стратегия является директивой президента США и имеет силу закона, все ведомственные доктринальные документы должны базироваться на ней.

На рассматриваемом в настоящей работе этапе было принято 12 Стратегий национальной безопасности: каждый год с 1994 по 2002, кроме 1999 года (Стратегии с 1997 по 2000 год также носят объединяющее название "Стратегия национальной безопасности США для нового века", а Стратегию 2001 года именуют "Стратегией для глобальной эпохи"), в 2006, 2010, 2015 и 2017 годах. Поскольку Стратегия национальной безопасности содержит в основном общие положения, найти в ней прямое упоминание психологических операций или информационной войны представляется затруднительным. Тем не менее, в ряде Стратегий поднимаются вопросы, так или иначе связанные с ИПП.

Стратегии национальной безопасности 1994-1996 годов носят общее название "Стратегия расширения и вовлечения", что связано с важностью для национальных интересов США заполнить геополитический вакуум в Восточной Европе, сложившийся после распада Варшавского блока и СССР, а также закрепить триумф победы Вашингтона в "холодной войне" как в геополитическом, так и в ценностном аспекте. Красной нитью через эти документы проходит идея об отождествлении распространения демократии в мировом масштабе и реализации национальных интересов США A National Security Strategy of Engagement and Enlargement, February 1995. P. 7-8., идея "что хорошо для Америки, хорошо и для всего остального мира". Сам по себе этот нарратив представляет собой приём ИПП в духе подмены понятий, когда Вашингтон берёт на себя единоличную функцию определять, является ли тот или иной государственный строй демократией, а также приписывает себе "право" на вмешательство во внутренние дела с декларируемой целью поддержки и распространения демократии и реальной - обеспечения собственных национальных интересов. При этом подчёркивается, что распространение демократии являет собой не "крестовый поход", а некое "прагматичное обязательство" США и их союзников Ibid. P. 23., что также представляет психологическое воздействие на мировое сообщество в духе прикрытия своих геополитических намерений ценностным дискурсом.

В Стратегии прямо не артикулировано проведение психологических операций против противников США, под которыми понимаются авторитарные режимы. Тем не менее, значительное внимание уделяется миротворческим, антитеррористическим, антинаркотическим и гуманитарным операциям Ibid. P. 10-11, 16-17., которые способны быть средством ИПП против неугодных Вашингтону правительств или повстанческих движений, воюющих с дружественными США властями, на что через десять лет после выхода этой стратегии укажут Мэттис и Хоффман. Стратегия предусматривает усиление роли Вашингтона в миротворческих операциях под эгидой ООН Ibid., что также во многом продиктовано целью информационно-психологического воздействия на мировое общественное мнение и усиление таким образом имиджа США на международной арене.

Следующая Стратегия, которую необходимо проанализировать на предмет доктринальных подходов Вашингтона к ИПП, - Стратегия национальной безопасности для нового столетия 2000 года (вышла в декабре 1999 года, вступила в силу в 2000 году - Прим.) Основные тенденции остались прежними, однако есть ряд нюансов. Стратегия вышла после завершения активной фазы гражданской войны в Югославии и агрессии НАТО против Сербии, и упоминание данных конфликтов в Стратегии в интерпретации, что после американского вмешательства были прекращены конфликты и установлен мир A National Security Strategy for a New Century, December 1999 // GlobalSecurity. URL: https://www.globalsecurity.org/military/library/policy/national/nss9912.htm (дата обращения: 04.02.2020)., имеет мощный психологический эффект в отношении других стран мира, нацеленный на повышение лояльности к США.

В Стратегии уделяется повышенное внимание американской дипломатии и её влиянию на зарубежную целевую аудиторию. Подчёркивается, что она должна быть способна проецировать интересы США в глобальном масштабе и носить превентивный характер с точки зрения предотвращения угроз этим интересам Ibid.. Однако главными аспектами становятся необходимость модернизации информационной инфраструктуры посольств и развития общественной дипломатии. Целью подобных мер является не только защита существующих интересов от угроз, но и возможность влиять на политику правительств других стран через гражданское общество: согласно Стратегии, современные технологии увеличили эту возможность "до беспрецедентной степени" Ibid.. Фактически речь идёт о повышении роли дипломатии в осуществлении операций ИПП в мирное время.

Ещё одним важным новшеством Стратегии национальной безопасности для нового столетия является заявление о важности поддержания информационного превосходства США и воспрепятствования активности противоборствующих государств и негосударственных акторов в информационном пространстве. Основной акцент сделан на технологической составляющей, позволяющей эффективнее развивать систему оперативного управления и приведения войск в боевую готовность. Однако также подчёркнута важность бесперебойной возможности для американских и союзных вооружённых сил распространять потоки информации на целевую аудиторию, что в условиях военных конфликтов и реализации военных операций в мирное время представляет собой ИПП Ibid.. В целом в данной Стратегия уделяется гораздо большее внимания информационной сфере и её психологической составляющей, они становятся одной из центральных тем наряду с нераспространением ОМП, лидерством США в космосе и борьбой с терроризмом.

Стратегия национальной безопасности для глобальной эпохи, принятая в декабре 2000 года, не несёт практически ничего нового в терминах ИПП. Она повторяет положения предшествующей Стратегии о необходимости модернизации подходов американской дипломатии с целью усиления информационно-психологического воздействия на аудиторию по всему миру A National Security Strategy for a Global Age, December 2000. P. 10-11.. Тем не менее, в сравнении с предыдущей Стратегией детализированы положения о сдерживании потенциальных противников в мирное время: главный способ для этого - демонстрация силы Ibid. P. 18., что также является приёмом психологического воздействия. Аналогично, практически дословно, включены положения о поддержании информационного превосходства США.

Однако некоторая новизна в части ИПП в Стратегии национальной безопасности для глобальной эпохи всё же имеет место. Информационные и, в частности, психологические операции отнесены к операциям малой интенсивности, причём акцент был сделан на противодействии таким операциям, а не на их осуществлении. Тем не менее, артикулируется их роль в региональных конфликтах, где Вашингтон потенциально может принять участие для защиты своих национальных интересов Ibid. P. 30-31..

Тот факт, что в Стратегии национальной безопасности для глобальной эпохи практически отсутствуют новые положения в сфере ИПП, можно объяснить малым промежутком времени, прошедшим после вступления в силу предыдущей Стратегии, - всего год. Несмотря на кажущуюся из названия концептуальную новизну, в аспекте информационных и психологических операций Стратегия 2001 года мало чем отличается от предшественницы. С другой стороны, анализ операций малой интенсивности вполне может быть следствием проводимого американскими военными и дипломатами в этот период ИПП против Югославии.

Следующая Стратегия национальной безопасности США принята в сентябре 2002 года и в значительной степени посвящена борьбе с международным терроризмом, поскольку является первой Стратегией, принятой после теракта 11 сентября 2001 года. Однако данный теракт существенно усилил позиции неоконсерваторов в американском истеблишменте. Основой внешнеполитической концепции неоконов является идея, что для борьбы с терроризмом США необходимо в одностороннем порядке проводить демократизацию других стран, в том числе и силовыми методами. ИПП в такой концепции играет едва не первостепенную роль.

Эпиграфом ко второй главе Стратегии является цитата Джорджа Буша-младшего о том, что риторика в манихейском ключе не является недипломатичной, что полностью соответствует позициям неоконов The National Security Strategy of the United States of America, September 2002. P. 3.. Постулат о добре и зле в международных отношениях, подкреплённый безусловным на тот момент военно-силовым лидерством США, безусловно представляет собой тактику ИПП. Подобная тактика нацелена на позиционирование Вашингтона как морально правого "светоча демократии и прав человека", дискредитацию всех оппонентов односторонней гегемонии США как "поборников диктатуры" и выстраивание глобальной вертикали "под себя" с постепенным уничтожением неугодных. Именно данный постулат стал оправданием для всех последующих военных акций США (в наибольшей степени интервенции против Ирака вопреки решению СБ ООН) и более активной реализации стратегии смены режимов.

Как уже упоминалось, Стратегия 2002 года уделяет колоссальное внимание проблеме борьбы с терроризмом. Помимо непосредственно военных, экономических и политических мер противодействия, акцент сделан на "войне идей", включающей в себя несколько аспектов. Во-первых, это глобальное изменение отношения к терроризму, чтобы он рассматривался с тех же позиций, что работорговля и пиратство: данный акт важен с точки зрения информационно-психологического воздействия с целью снижения социальной базы террористических организаций Ibid. P. 6.. Во-вторых, это поддержка союзных правительств в исламских странах с целью предотвращения распространения идеологии терроризма вследствие слабости власти. В-третьих, использование публичной дипломатии для поддержки стремления к свободе граждан тех стран, которые, по мнению Вашингтона, являются спонсорами международного терроризма Ibid..

Специфика Стратегии национальной безопасности США 2002 года заключается в том, что была задана новая тенденция, - проведение ИПП против террористов с целью защиты американских национальных интересов в глобальном масштабе. Кроме того, Вашингтон под предлогом борьбы с терроризмом имел возможность объявить его спонсором любой неугодный режим, чтобы дискредитировать его, оказав таким образом информационно-психологическое воздействие на мировое сообщество.

Определённую эволюцию в трендах ИПП претерпела Стратегия по национальной безопасности США 2006 года. Антитеррористическая направленность информационных операций сохранилась, однако акцент был смещён в сторону продвижения демократии по американскому образцу. Тенденция к поддержке демократизации мира обосновывалась тем, что новые демократические правительства будут вести себя более ответственно на международной арене, что, в свою очередь, благоприятно влияет на США и американский народ, а также на международную безопасность в целом.

В Стратегии перечислен опыт свержения Саддама Хусейна в Ираке и смена режимов в ряде постсоветских стран в результате "цветных революций", названный успешным стремлением к демократии и процветанию. Представителям власти и гражданского общества разных стран, кого США сочтут "борцами за демократию", будет предоставлена всесторонняя помощь, а правительства, нарушающие, по мнению Вашингтона, права человека, будут подвергнуты всеобъемлющим санкциям The National Security Strategy of the United States of America, March 2006. Chapter II // White House Archives. URL: https://georgewbush-whitehouse.archives.gov/nsc/nss/2006/text/sectionII.html (дата обращения: 09.02.2020).. По плану администрации Буша-младшего, эти положения должны оказать психологическое воздействие на правительства всех стран мира и принудить их к безоговорочному принятию американской гегемонии.

Кроме того, в рамках данной Стратегии содержится очень важный пункт о российско-американских отношениях, который также представляет собой пример психологического воздействия на российскую элиту и гражданское общество. В частности, заявлено, что степень взаимодействия Вашингтона и Москвы по ключевым международным проблемам зависит исключительно от того, поддержит ли Россия установившиеся в результате "цветных революций" правительства Грузии, Украины и Киргизии, а также будет ли сама содействовать распространению демократических с точки зрения США ценностей внутри себя и в других регионах мира The National Security Strategy of the United States of America, March 2006. Chapter VIII // White House Archives. URL: https://georgewbush-whitehouse.archives.gov/nsc/nss/2006/text/sectionVIII.html (дата обращения: 09.02.2020).. Подобное положение однозначно нацелено на то, чтобы влиять на российскую внешнюю политику и сделать её более "покладистой". Результат, однако, оказался обратным, подтверждением чему являются речь президента России на Мюнхенской конференции по безопасности, а также война между Россией и Грузией в августе 2008 года и "газовые войны" с Украиной.

Стратегия национальной безопасности 2010 года, принятая уже администрацией Барака Обамы, также уделяет некоторое внимание вопросам ИПП. В основном она также, как и две предыдущие Стратегии, акцентирует внимание на важности психологического противодействия международному терроризму. Тем не менее, принципиальным отличием является конкретизация противника: речь идёт уже не об абстрактном "международном" либо "исламском" терроризме, а об организации "Аль-Каида" Запрещено в РФ., наиболее угрожающей национальным интересам США The National Security Strategy of the United States of America, May 2010. P. 4, 22.. Основной посыл "войны идей", проводимой Вашингтоном против этой организации, состоит в противопоставлении разрушительных устремлений террористов созидательным намерениям американской внешней политики с целью повысить репутацию Вашингтона в исламских странах: в частности, это должно проявляться в усилении роли США как посредника в разрешении конфликтов в исламском мире, а также интенсификации сотрудничества в различных направлениях, в том числе высокотехнологичных Ibid..

Тенденция глобальной поддержки сил, которых США считают демократическими, была сохранена, а её приоритет увеличен. Стратегия не только гласит о поддержке таких сил со стороны американского государства и аффилированных с ним фондов, но и призывает к этому частных акторов Ibid. P. 38., включая бизнес, а также устанавливает режим стратегической коммуникации с ними "через голову" правительств по вопросам соблюдения прав человека и политической ситуации в странах в целом Ibid. P. 16.. Подобная мера также является техникой ИПП, поскольку позволяет выбирать выгодные американской администрации позиции внутри политического спектра других стран и представляя их как мнение всего народа, манипулируя таким образом мировым общественным мнением.

Характерно, что именно в Стратегии 2010 года появляется подход Вашингтона к Ирану с точки зрения ИПП. Главной целью озвучивается изменение внешнеполитического курса Тегерана в сторону более ответственного, склонного к выполнению своих международных обязательств Ibid. P. 26.. Подобное внимание к Ирану со стороны администрации Обамы неслучайно, поскольку в 2009 году, то есть за год до принятия Стратегии, при поддержке американских дипломатов имела место попытка смены режима в Иране. Это была одна из первых попыток "цветных революций", в которой активную роль играли социальные сети, разжигающие протестные настроения, в том числе этим занимались и сами американские дипломаты. Фактически со стороны Вашингтона имело место ИПП с использованием современных средств коммуникации против Тегерана, а в Стратегии не просто артикулирован тренд на постепенный рост роли ИПП в межгосударственном противостоянии, но и указан конкретный противник - Иран.

Стратегия национальной безопасности 2015 года затрагивает вопросы ИПП в значительно меньшем объёме по сравнению с предшествующими. Несколько изменяется главная цель ИПП против террористов: необходимо уже не столько вести наступательные действия в этой сфере, сколько напротив, обороняться, утверждая, что война против терроризма не означает войны США против ислама в целом The National Security Strategy of the United States of America, February 2015. P. 9.. Подобная смена тактики означает ослабление американских позиций на информационном фронте, поскольку в сфере ИПП прибегать к обороне всегда вынуждена слабая сторона. Само же это ослабление вполне может быть связано с поддержкой "Арабской весны" и последующими действиями Вашингтона в Сирии, что привело к разгулу терроризма, а не его искоренению.

Определённое смещение происходит в сторону конфронтации между великими державами, особенно для США необходимо сдерживание России в Европе и Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Особенно роль ИПП проявляется в сдерживании Москвы, чтобы противостоять "лживой пропаганде" и содействовать "демократическому" пути развития Украины, Грузии и Молдавии Ibid. P. 25.. Слово "демократический" в данном контексте фактически приравнивается к слову "проамериканский" и ассоциируется с НАТО и ЕС. В этом же контексте рассматривается проблема энергетической безопасности Европы, под которой в Стратегии понимается сугубо независимость от России и, напротив, энергетическая зависимость от Вашингтона Ibid. P. 16.. Такой подход представляет собой психологическое воздействие на Европу путём апелляции к ценностям трансатлантической солидарности и противоречит подходу Международного энергетического агентства, заявляющего, что энергетическая безопасность представляет собой в первую очередь выгодные для потребителя цены.

В целом в Стратегии 2015 года прослеживается тенденция к тому, чтобы не артикулировать саму сферу информационной войны и психологического воздействия со стороны США, а анализировать возможности для практического применения ИПП в американской внешней политике. Такой подход объясняется возрастающими трудностями для американской гегемонии и стремлением Вашингтона реагировать на эти вызовы любыми методами, которым в Стратегии уделяется значительно меньше внимания, чем самим вызовам.

Действующей на момент написания настоящей работы является Стратегия национальной безопасности США, принятая в декабре 2017 года. Это первый документ такого уровня, принятый во время президентства Дональда Трампа, и он обладает отличительным трендом - стремлением позиционировать США даже не как великую державу с постепенно снижающимся мировым лидерством, а как едва ли не беззащитную страну, противники которой постоянно применяют в отношении неё всё более изощрённые угрозы. Подобный посыл является своеобразным реверансом в сторону администрации Обамы, поскольку позиция Трампа состоит в том, что именно его предшественник проводил мягкую внешнюю политику, вследствие чего американское лидерство стало рушиться.

В сфере ИПП этот подход проявляется особенно наглядно. Лейтмотивом Стратегии становится не анализ лидерства США и способов его усиления, а угрозы со стороны России, Китая и террористических организаций, часто не соответствующие действительности. В частности, Москва обвиняется в попытках подрыва американской демократии через деструктивное влияние на общественное мнение в США и в мире, пропаганду в СМИ и социальных сетях, нацеленную на разжигание ненависти The National Security Strategy of the United States of America, December 2017. P. 14, 35.. В осуществлении ИПП в Стратегии национальной обороны (приложение Минобороны США к Стратегии национальной безопасности - Прим.) обвиняется и Китай Стратегия национальной обороны США // Зарубежное военное обозрение. - 2018. - №6. С. 102.. Однако подобные обвинения со стороны Вашингтона выглядят несколько неоправданными, учитывая, что наступательные психологические операции проводят в основном сами США, а аналогичные успешные операции Москвы и Пекина практически отсутствуют. ИПП со стороны России и Китая носит в большей степени оборонительный характер, а наступательные операции - малочисленные и достаточно неактивные. Тем не менее, США используют их как оправдание собственным внешнеполитическим неудачам и беспрецедентной внутренней поляризации.

Характерно, что в Стратегии 2017 года лишь парой строк упомянута общественная дипломатия и роль частного сектора в информационном воздействии со стороны США. Их важность подчёркнута в психологическом противоборстве только с крупными игроками, такими как Россия и КНР The National Security Strategy of the United States of America, December 2017. P. 35.. Это означает переход от "мягких" методов давления на государства с меньшим влиянием на международной арене, смены неугодных режимов и применения ИПП в рамках этих акций к более "жёстким", скорее силового характера. Изменились и акценты, связанные с энергетикой: теперь США уже не подменяют свои национальные интересы ценностями трансатлантической солидарности, а прямо указывают на важность собственного энергетического доминирования Ibid. P. 22.. Применение ИПП в целях борьбы с терроризмом, согласно Стратегии, также осуществляется в основном на внутриамериканском уровне с целью избежать вербовку в исламистские организации граждан США, о мерах информационной борьбы против террористов на международной арене ничего не заявлено Ibid. P. 11..

После сравнительного анализа Стратегий по национальной безопасности, принятых в различные годы, можно сделать вывод, что наметился тренд на снижение артикуляции наступательного применения ИПП со стороны США в данном доктринальном документе. Вместе с тем, повышается роль своеобразной "информационной обороны", важной для устойчивости США как великой державы. Эти факторы обусловлены снижением влияния Вашингтона на международной арене, особенно с точки зрения контроля над глобальными информационными потоками, а также внутриполитическими факторами, в частности, обвинениями администрации Трампа в ослаблении Вашингтона в адрес предшественников. Тем не менее, реальная роль ИПП для американской внешней политики не снижается, что будет подтверждено как ведомственными доктринальными документами, так и американской внешнеполитической практикой.

2.2 Доктринальные документы Министерства обороны

Министерство обороны США отвечает за осуществление операций ИПП в рамках военных конфликтов с прямым или косвенным участием Вашингтона. Эта деятельность опирается на доктринальные документы, закрепляющие полномочия различных подразделений Пентагона в осуществлении операций ИПП, а также общую роль Минобороны в рамках межведомственного взаимодействия по ИПП.

Первым доктринальным документом Пентагона по ИПП на современном этапе стала директива Министерства обороны США TS3600.1 "Информационная война" от 21 декабря 1992 года, изданная "по горячим следам" операции "Буря в пустыне". Четыре года спустя она была обновлена директивой S-3600.1 "Информационные операции", где определялись функции Пентагона по осуществлению этих операций. Характерно, что уже в этой директиве понятие "информационные операции" носило комплексный характер и включало в себя и технологический, и психологический компонент. Последний определяется как сдерживание конфликта, формирование информационной конъюнктуры и неотъемлемая часть достижения информационного превосходства в случае провала тактики сдерживания Department of Defense Directive №S-3600.1, "Information Operations", December 9, 1996. P. 1..

В директиве чётко разделены функции различных отделов военного ведомства США по осуществлению ИПП. Так, полномочия отдела по связям с общественностью определяются как поиск актуальных потоков информации для внешней и внутренней аудитории. При этом делается акцент, что в задачи этого отдела не входит манипуляция общественным мнением Ibid. P. 2., однако это не означает отсутствие такой функции у американских операций ИПП вовсе: эту задачу выполняет отдел по гражданским операциям, взаимодействуя с организациями и индивидами и влияя на информационную инфраструктуру других стран Ibid.. Роль разведки (РУМО) состоит в своевременном анализе поступающей информации и оперативной поддержке информационных операций в мирное и военное время.

9 октября 1998 года выходит доктрина Объединённого комитета начальников штабов (ОКНШ) "Информационные операции". Цель доктрины заявлена как объединение и синхронизация наступательных и оборонительных информационных операций в планировании и осуществлении планов и операций на стратегическом, оперативном и тактическом уровне военных действий. Оборонительные информационные операции, согласно доктрине, предназначены для защиты собственных информационных систем, наступательные - для воздействия на лиц, принимающих решения в государстве-сопернике и достижения специфических задач. Психологические операции также включены в перечень наступательных информационных операций и являются неотъемлемой частью C2W (Command and Control Warfare) Joint Doctrine for Information Operations, October 1998. P. viii, I-4., что свидетельствует о высоком уровне значимости, придаваемой ИПП.

Аналогично директиве Минобороны, доктрина ОКНШ также отсылает к операции "Буря в пустыне", однако свои информационные операции называет оборонительными Ibid. P. I-20.. Как будет показано в рамках настоящего исследования, США активно вели против Багдада ИПП, носившее вполне наступательный характер, и в самой доктрине психологические операции определены как наступательные. Подобная нестыковка является результатом попытки оправдать действия американских войск по фактической дезорганизации иракской армии и государственности в период проведения операции.

Более подробно про психологические операции излагается во второй главе доктрины, посвящённой наступательным информационным операциям. Главной целью операций ИПП заявлено влияние на эмоциональное состояние элиты и общества государства-соперника. При этом психологические операции позволяют поддержать все три уровня военных действий. На стратегическом уровне ИПП включает в себя позицию США, выраженную в официальных документах и заявлениях, на оперативном - использование печатной, радио- и других видов пропаганды с целью принуждения врага к прекращению сопротивления. Тактический уровень, в свою очередь, нацелен на внушение страха вооружённым силам страны-противника Ibid. P. II-4..

Первоначальный вариант доктрины "Информационные операции" уделял ИПП значительное внимание. После её обновления в феврале 2006 года этот приоритет не изменён, хотя происходят некоторые изменения в терминологии: в частности, отказ от деления информационных операций на оборонительные и наступательные. Теперь считается, что все информационные операции могут применяться для целей как обороны, так и наступления Information Operations, February 2006. P. iii.. Кроме того, доктрина 2006 года вводит понятие "информационная среда", подразделяя его на три измерения: физическое, собственно информационное и когнитивное Ibid. P. I-2.. С точки зрения данного подхода ИПП ориентировано в большей степени на когнитивное измерение, поскольку первостепенной задачей психологических операций является влияние на эмоции и сознание, но также оно затрагивает непосредственно информационное измерение: ИПП влияет на качество контента, транслируемого через различные средства передачи информации и предъявляемого целевой аудитории.