Фактор силы в современных межгосударственных отношениях

Размещено на http://www.allbest.ru

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГООБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

ТАШКЕНТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание академической степени магистра

ФАКТОР СИЛЫ В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ

5А120701 - Международные отношения

Ортиков Кудрат Саидкулович

Научный руководитель:

к.п.н.,доц. Толипов Ф. Ф.

Ташкент 2012

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ФАКТОР СИЛЫ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКИ

1.1 Фактор силы в исторической перспективе

1.2 Теоретические аспекты исследования «фактора силы» в международных отношениях

Выводы по главе 1

ГЛАВА 2. ФУНКЦИИ ФАКТОРА СИЛ В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ

2.1 Особенности фактора сил в пост-биполярной системе

2.2 Место и роль фактора силы в урегулировании конфликтных ситуаций в международных отношениях

2.3 Позиция Узбекистана в урегулировании международных и региональных конфликтов

2.4 Выводы по главе 2

ГЛАВА 3. ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА ИЛИ РАЗУМНАЯ МОЩЬ КАК ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННАЯ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

3.1 История возникновения «Информационных войн»

3.2 Информационные войны в современном мире - на примере Великобритании и США в Южно Осетинском конфликте

Выводы по главе 3

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. С самого начала обретения государственной независимости, республики Центральной Азии столкнулись с такой важной проблемой, как обеспечение региональной и национальной безопасности. Эти обстоятельства вынудили страны Центральной Азии начать формирование системы региональной безопасности методом использования известных в политологии факторов сил.

После начала антитеррористической операции в Афганистане и размещения в центральноазиатском регионе военных баз НАТО и США, кардинально поменялся процесс формирования системы региональной безопасности, используя «жесткую силу» в Центральной Азии, военные базы иностранных государств стали неотъемлемым элементом системы региональной безопасности.

На современном этапе формирования системы региональной безопасности странам Центральной Азии, приходится сталкиваться с нетрадиционными угрозами, такими как международный терроризм, религиозный экстремизм, незаконный оборот наркотиков, пропаганда террористических идеологий и т.д.

Сила в межгосударственных отношениях во все времена является наиболее распространенным и решающим фактором в арсенале средств международных акторов. С понятием сила связана одна из центральных проблем международных отношений - проблема войны и мира. На основе силы, субъекты международных отношений судят о возможностях друг друга, строят планы своих взаимодействий, принимают жизненно важные решения для достижения своих национальных приоритетов.

Фактор силы во все времена был объектом фундаментальных исследований международных и межгосударственных отношений. С древнейших времен сила становится не только постоянно действующим фактором международных отношений, но и находит теоретическое обоснование в трудах ученых. Сила объявляется чуть ли не единственным средством, обеспечивающим развитие государств, основой международного права. В исторической перспективе систематически наблюдается, что вполне приемлемым считается обеспечение своих интересов за счет интересов других народов. В результате этого всемирная история стала не столько историей народов, сколько историей войн. И на сегодняшний день сила выступает критерием многочисленных моделей систем международных отношений. фактор сила международный конфликт

Отличительной особенностью узбекской внешней политики, после обретения независимости, стала формировавшаяся и реализуемая под руководством Президента Республики Узбекистан Каримова И.А. «дипломатия упреждения». Узбекистан всегда стремится решать возникающие проблемы мирными средствами, последовательно и принципиально. Указанная линия направлена на своевременное предотвращение эскалации напряженности, недопущение развития конфликтных ситуаций и других негативных проявлений.

Таким образом, актуальность данной темы определяется нижеследующими факторами:

Во-первых, с распадом биполярной системы изменилась структура системы международных отношений, в результате чего возникают новые конфликтогенные очаги.

Во-вторых, конфликты грозят выйти из региональных форматов на глобальный уровень.

В-третьих, взаимозависимость и взаимообусловленность обеспечения национальной безопасности, зависит от взаимоотношений государств.

Степень изученности. С обретением независимости Республики Узбекистан возникла необходимость концептуального исследования фактора «силы» в целях проведения собственной внешней политики. С распадом Советского Союза возникли конфликты различного характера. В частности, необходимо отметить гражданское противостояние в Таджикистане, да к тому же нестабильность в соседнем Афганистане. Вопросы обеспечения региональной и глобальной безопасности, борьба с терроризмом, стали первоочередным задачами в произведениях, выступлениях, докладах Президента Республики Узбекистан И.А. Каримова.

С точки зрения исследуемого вопроса изученную научную литературу можно разделить на пять групп:

- работы, затрагивающие общие тенденции развития «факторов силы» в современных межгосударственных отношениях;

- труды, исследующие «жесткую силу» во внешней политике государств;

- исследования, посвященные истории и развитию «мягкой силы» в современных международных отношениях;

- исследования, изучающие «фактор силы» в политике ведущих государств современных международных отношений;

- работы, посвященные проблемам безопасности Центральной Азии и роли Республики Узбекистан в их разрешении.

К первой группе авторов, исследующих развитие «фактора силы» в международных отношениях относятся: Г. Моргентау, Г. Киссинджер, Р. Клайн, Р. Кеохан, Дж. Най, Б. Рассель, Дж. Стосинджер, Д. Пучала, К. Кнорр, Ф. Шуман, А. Волферс и др.

Вторую группу исследователей, занимающихся изучением различных аспектов развития «жесткой силы» в современных межгосударственных отношениях составляют: Н.И. Китаев, Е.И. Рыбкин, А.Х. Шаваев, С.Е. Благоволин, Д.М. Проэктор, З.А. Поздняков, О.В. Приходько, А.А. Кокарев , Т.Х. Шахназаров, Дж. Смит, Г. Никольсон, У. Кауфман, Д. Нехтерлейн, Г. Кан и Б. Брюс-Бриггс, С. Хантингтон, Г. Моргентау, Х. Мюнклер, П. Аснер и др.

Непосредственно исследуют историю и развитие фактора «мягкой силы» во внешней политике государств третья группа авторов, среди которых: М.М. Лебедева, В.В. Удалов, Дж. Най, Дж. Голдейер, В.Кларк, Ю.Ведрин, а также отечественный автор Н.А. Касымова.

Четвертая группа работ представлена исследованиями в основном западных авторов, которые изучают «фактор силы» в политике ведущих государств современных международных отношений: Ю.П. Давыдов, А.М. Салмин, П. Хлебников, А.Д. Богатуров, Д. Косырев.

К пятой группе работ изучающих проблемы безопасности Центральной Азии и роль Республики Узбекистан в их разрешении, мы отнесли следующих ученых: С. Жураева, Н. Касымову, А. Касымова, Н.У. Туляганову, О.С. Маннопову, Д. Латифова, И.А. Назарова, Ф.Ф. Толипов, и др.

Анализ исследованных источников показывает, что данный вопрос не рассматривался на системной основе в отечественной науке. Необходимо отметить, что зарубежные исследователи при изучении указанной аспекта исходили из прежде всего национальных интересов собственных стран. В этой связи очевидна актуальность изучения темы: «Фактор силы в современных международных отношениях».

Цель и задачи исследования. Целью данной работы является изучение «фактора силы» в современных межгосударственных отношениях, как основного инструмента осуществления национальной политики.

В соответствии с поставленной целью в исследовании были определены нижеследующие задачи:

- изучить концептуальные основы понятия «силы» в современных межгосударственных отношениях;

- рассмотреть динамику становления «фактора силы»;

- проанализировать место и роль «фактора силы» в современных международных отношениях;

- изучить опыт применения «фактора силы» во внешней политике ведущих государств мира;

- проанализировать политику Республики Узбекистан в разрешении конфликтных проблем современности.

Предметом исследования являются факторы, оказывающие влияние на формирование силового инструмента во внешней политике государств. Объектом исследования является «фактор силы» и этапы его становления как инструмента внешней политики государств.

Научная новизна: заключается по нашему мнению в новых подходах к теоретическим и методологическим аспектам диссертации и видении в научный оборот новых материалов по теме диссертации.

Методы исследования. Методологической основой послужили труды Президента Республики Узбекистан Каримова И.А., посвященные вопросам внешней политики и международных отношений. Вместе с тем, в работе были использованы методы теории международных отношений, системного и стратегического анализа, а также компаративистики, экстраполяции, комплексности, логического обобщения.

Практическая значимость: использования материалов диссертации при подготовке аналитических материалов и публикаций по проблемам современной межгосударственных отношений в области прогнозирования и дальнейшего развития мировой политики.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, семи параграфов, заключения и списка использованной литературы.

ГЛАВА 1. ФАКТОР СИЛЫ - КАК ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКИ

1.1 Фактор силы в исторической перспективе

С древнейших времен сила становится не только постоянно действующим фактором международных отношений, но и находит теоретическое обоснование в трудах ее экспертов. Сила, объявляется чуть ли не единственным средством, обеспечивающим развитие государств, основой международного права. Вполне приемлемым считается обеспечение своих интересов за счет интересов других народов. В результате этого всемирная история стала не столько историей народов, сколько историей войн.

Гуго Гроций - голландский юрист, представитель ранних кодификаторов международного права, почти четыреста лет назад утверждал, что «если между народами или государями возникают разногласия, то почти всегда судьей оказывается Марс». Однако, и более современные исследователи также поддерживали данную мысль. Так, Дж.А.Смит, американский специалист международного права 20-30-х годов ХХ века писал: «В отсутствии какого-то общего и непредвзятого органа управления, которое могло бы интерпретировать международные правила поведения и оценивать состояние международных отношений, каждое государство вполне естественно стремится не только расширить свой силовой потенциал во внешнем мире, но и предупредить, если это ему по плечу, любое возможное расширение влияния соперничающего с ним государства. Инстинкт самосохранения в мире, состоящем из абсолютно независимых (суверенных) государств, вынуждает каждое из них стремиться обладать силой, дабы гарантировать себя от опасности подвергнуться агрессии со стороны».

Так, например, древние греки безуспешно пытались осуществить создание содружества народов, общие интересы которых были важнее и ценнее, чем интересы отдельных государств. Им удалось объединиться, когда им угрожала Персия, но как только опасность миновала, междоусобные войны опять возобновились. Их высокие идеалы потерпели крах, так как никто не обладал достаточной силой, чтобы заставить остальных быть бескорыстными.

В свою очередь, римляне сумели навязать «привычку к миру» всем подчиненным землям, но с помощью силы, завоевав всю известную часть земного шара. Однако, с упадком владычества римлян, дипломатия начала превращаться из воплощения идеала общечеловеческой морали в союзницу силы и беззакония. Данный пример из книги Г. Никольсона свидетельствует о том, что дипломатия по отношению к силе может рассматриваться, по крайней мере, в двух аспектах: как инструмент силы и как противовес силы.

В первом случае дипломатия выступает непосредственной формой реализации политической силы государства, заставляя оппонента, под давлением других, чаще всего, военных аргументов, совершать невыгодные для себя поступки. Во втором случае дипломатия есть способность мирным путем создавать условия для взаимовыгодного сосуществования, как правило, способом сближения выдвигаемых интересов.

Важно одно - эти явления всегда взаимосвязаны. Исследуя динамику развития этой взаимосвязи очевидно, что она представляет собой восходящую линию значения дипломатии по отношению к силе, хотя в каждую эпоху мировой истории это значение претерпевало значительные изменения. Действительно, на заре истории, отношения между государствами были сходны с отношениями в стае волков. Кто сильнее, неизбежно становился вожаком, при этом побеждённого насмерть загрызала после схватки вся стая. Если стая была сильнее соседей, она расширяла свой ареал, если слабее, уступала часть территории. Других вариантов событий не было. В результате развития цивилизации данный принцип «естественного отбора», то есть использования исключительно силы для достижения собственных интересов в международных отношениях, постепенно подменялся дипломатией, то есть искусством мирного сосуществования, созданным самими людьми. Из-за осознания того, что цивилизованные европейцы, вторгшись на африканский континент и нарушив сложившуюся там систему жизнеустройства, в исторической перспективе фактически обрекли первобытные тогда народы на голод и нищету. Данные мысли подтверждаются трудами англо-саксонских авторов, считающих причиной тенденции к постепенному доминированию дипломатии перед силой распространение идей морального просвещения. Прогресс дипломатии следует измерять не только уровнем развития концепции общности интересов человечества, но и степенью приближенности общественной морали к личной.

На сегодняшний день в теории международных отношений отмечают несколько основных видов силы: экономическую, научно-техническую, военную, информационную, политическую, идеологическую и социальную.

На протяжении всей человеческой истории, сила государства отождествлялась, главным образом, с его военной мощью. Это логично: если система международных отношений настроена на высокую вероятность конфронтации, то понятие силы естественно идентифицируется с понятием военной силы. Эксперт по вопросам стратегии, профессор Принстонского университета У. Кауфман, относительно исследуемого вопроса утверждал: «Военная мощь всегда служила основным показателем силы и престижа государства. Можно даже утверждать, что она была абсолютно необходима для проведения на мировой арене различных политических курсов. Трудно представить себе, как бы вообще развивалась международная политика без влияния военной мощи». И если понятие военной силы дифференцировалось, то лишь в том плане, что включало два основных компонента - реальные вооруженные силы и военный потенциал страны (группы государств). Однако приоритет ее на протяжении веков не подвергался сомнению. «Разумеется, нации могут оказывать друг на друга морально-политическое, экономическое и прочее воздействие, - указывал другой американский эксперт Дж. Кларк. - Но поскольку верховным арбитром международных споров является война, то военный фактор приобретает высшую степень значимости во внешнеполитических калькуляциях».

Вместе с тем сводить понятие силы на международной арене к военной мощи государства вряд ли правомерно. Ядерное оружие в военном плане фактически не используется, не случайно оно больше никогда не применялось на полях сражений после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, превратившись, таким образом, в политическое средство. Сокращается (несмотря на отдельные рецидивы) и эффект от использования на международной арене военной силы вообще для достижения политических целей. Это показали и Вьетнам, и Афганистан, и Чечня, и Косово. В Ираке в 2003 г. победила не антитеррористическая коалиция, возглавляемая США, а цифровые технологии. Если значение военной силы и сохраняется, то прежде всего, как инструмент поддержания статус-кво: она все меньше используется для попыток изменить ситуацию в свою пользу. Во всяком случае, среди либеральных демократий понятие силы давно не исчерпывается лишь ее военным аспектом. Как отмечают многие эксперты, основные перемены на международной арене сегодня связаны не с применением военной силы, а с чем-то иным, прежде всего с использованием невоенных инструментов.

Указанное мнение не означает, что военная сила вообще не востребована ныне на международной арене. Это означает лишь то, что сведение силы к военной ее составляющей не соответствует действительности. Военная мощь - лишь один из возможных вариантов существования и использования силы как внутри страны, так и в мировом сообществе.

На международной арене, в системе взаимодействия государств сегодня наиболее активно используется экономическая сила государства. «Великие державы, - отмечает американский профессор Д. Нехтерлейн, - сегодня склонны отдавать предпочтение наращиванию экономической мощи, как главному средству внешнеполитического влияния, нежели использовать в этих же целях военную силу». Государства активно задействуют свою экономическую мощь, внешнюю торговлю, инвестиции за рубежом, экономическое присутствие в других странах для создания определенной, хотя обычно и неформальной привязки других государств к себе, воздействия в своих интересах на их внутреннюю и внешнюю политику. «Сейчас сила и международное влияние основаны в большей степени на развитии экономики и технологии, - утверждают американские футурологи Г. Кан и Б. Брюс-Бриггс. - Внутреннее экономическое и техническое развитие в сочетании с международной торговлей и заграничными инвестициями представляется более эффективным средством достижения национальных целей, чем империализм и агрессия».

Экономическое присутствие одного государства на территории другого имеет неоднозначные последствия, если его рассматривать с точки зрения силового влияния. С одной стороны, оно, как правило, благоприятно для того государства, на территории которого возникают иностранное производство товаров и услуг. Они создают дополнительные рабочие места, новые технологии, удовлетворяют спрос на определенные товары. Они усиливают конкуренцию в данной стране, способствуя становлению эффективной экономики. Страны, находящиеся в стабильных отношениях друг с другом, обычно заинтересованы во взаимном экономическом присутствии. Вместе с тем возникают и возможности нажима на государство, открывающее границы для иностранного экономического присутствия. Государство-донор может выдвигать определенные требования, угрожая свернуть производство, сократить рабочую силу, отчисления от прибыли.

Определенно можно говорить и об использовании научно-технической силы государства на международной арене. Именно наука, образование, здравоохранение формируют основу, которая создает экономику, базирующуюся на знаниях, экономику, определяющую реальную мощь государства, его способность обеспечивать национальные интересы по всему их спектру.

Американцы были первыми, кто осознал перспективность использования научно-технической силы в качестве инструмента внешней политики. Именно за счет мощного импульса в развитии фундаментальной науки в послевоенный период США смогли в 1970-1980-е годы ответить на экономический вызов Японии и Западной Европы и снова вырваться вперед в последующие десятилетия. Определенную роль сыграли при этом и огромные вложения государства в научно-исследовательские разработки по линии НАСА и Министерства обороны. Как отметил профессор экономики Гарвардского университета Джеффри Сакс, «в Америке усилена правительственная поддержка науки, а расходы на ее финансирование возросли до 85 млрд. долларов в год (это почти в 3,5 раза больше, чем годовой бюджет России в середине 90-х годов ХХ в. - Прим. автора). Поддерживаемые правительством научно-исследовательские программы в области информационных технологий и биотехнологий помогли США завоевать всемирное лидерство в этих двух ключевых сферах».

Приоритет высоких технологий носит долгосрочный характер. Современное производство, системы национальной безопасности, повседневная жизнь государства все более основываются на достижениях науки и техники, которые используются для повышения мощи данного государства.

Среди исследователей идут дискуссии относительно использования информационной силы на международной арене. Это вполне закономерно, ибо человечество вступило в век информации и информационных систем (в связке с коммуникационными), и многие эксперты полагают, что XXI век будет веком информатики. Информация сама по себе является крайне выгодным капиталом в самом широком понимании, ибо она часто служит основой принятия решений на любом уровне, более того - выработки политической линии. Следует отметить огромное значение информации и сетевых технологий для функционирования экономики, финансовой и банковской систем, военной сферы. Не меньшее значение имеют и каналы передачи информации, ибо тот, кто владеет ими, может регулировать (дозировать) поступление информации для других и использовать наиболее важную информацию в своих интересах. Контроль над международными коммуникациями создает новые формы зависимости между государствами.

Важную роль в развитии информационной силы сыграли «информационные революции»:

1) Первой «информационной революцией» принято считать изобретение письменности 5--6 тыс. лет назад в Месопотамии, некоторое время спустя письменность появляется и в Китае, и еще на 1500 лет позже у племени майя, живших в Центральной Америке. Сохранившиеся глиняные дощечки с клинописью самаритян и жителей Вавилона, представляют собой деловые расписки и правительственные документы, летописи или описания методов земледелия.

2) Вторая информационная революция произошла в результате изобретения рукописной книги, сначала в Китае, вероятнее всего около 1300 г. до н. э., а затем, независимо от Китая, 800 лет спустя в Греции, когда афинский тиран Писистрат распорядился записать в книгу поэмы Гомера, до этого передававшиеся только устно.

3) Третья информационная революция произошла после изобретения Гутенбергом печатного пресса и наборного шрифта между 1450 и 1455 гг., а также изобретения гравировки примерно в то же время. Хотя печатное дело впервые возникло в VIII в. в Китае, именно печатный станок Гутенберга и примененный им метод съемных шрифтов способствовали его распространению.

Во много большую роль сыграла «четвертая информационная революция», которая характеризуется максимальным внедрением мультимедийных, цифровых технологий и услуг, сопровождается появлением новых корпораций - мультимедийных гигантов и специализирующихся на электронной торговле фирм. Лидером «четвертой информационной революции» на современном этапе является США.

Идеологическая сила предполагает использование как «белой», так и «черной» пропаганды для воздействия на другие государства, то есть применение как законных, так и незаконных средств. Она включает в себя возможность оказания интенсивного «психологического давления» (в годы «холодной войны» подменявшего действия вооруженных сил). В одном американском исследовании, посвященном этой проблеме, отмечается, что «психологические операции по своему значению все более приравниваются к традиционным инструментам внешней политики - дипломатическим, экономическим, военным». Идеологическая сила отражает привлекательность господствующих в обществе ценностей, этических и моральных норм, религиозных убеждений, национальных и особенно гуманитарных устремлений, уровень образования. Тоталитарные режимы наиболее интенсивно используют идеологическую силу (прежде всего целенаправленную пропаганду) в своей внутренней и внешней политике, создавая нужный облик режима, обычно далекий от реального.

Сегодня использование идеологической силы обусловлено способом доставки ее к потребителю. Наличие того же Интернета (а в еще большей степени спутникового телевидения) способно эффективно решать эту задачу. Стремительное проникновение американской массовой культуры, образа жизни, ценностей в Европу выявляет масштабы использования идеологической силы. Происходит то, что С. Хантингтон назвал «кока-колонизацией».

В условиях глобализации, когда основным мотором развития становятся наука и человеческий фактор, образование (профессиональный уровень нации) идеология может рассматриваться как особый (перспективный) вид силы в системе международных отношений. И не случайно национальные правительства уделяют все большее внимание развитию образования. Соединенные Штаты расходуют на образование в 2,5 раза больше финансовых средств, нежели на военные нужды. Тогда как в России, расходы на обеспечение безопасности составляют треть бюджета, а на образование выделяется менее трех процентов.

В американских университетах на сегодняшний день обучается примерно полмиллиона студентов из-за рубежа. Они получают образование, основанное на американских социальных и политических ценностях, они возвращаются домой сторонниками свободной торговли и экономической либерализации. На родине многие из них займут влиятельные позиции в общественных, экономических и политических структурах, объективно становясь проводниками американского влияния. Pax Americana создается не только оружием, но и образованием.

Политическая сила в общем плане, утверждает Г. Моргентау, «это психологические отношения между теми, кто ею обладает, и теми, по отношению к кому она применяется. Это дает первым возможность контролировать действия последних, с помощью того влияния, которое они оказывают на их умы. Это влияние проистекает из трех источников: ожидание выгоды, боязнь проигрыша, уважение или склонность к людям и институтам. Политическая сила может реализовываться приказами, угрозой, убеждением, харизмой человека, либо сочетанием любых этих факторов... Международная политика, как и любая политика - это борьба за силу (влияние)». Политическая сила государства обретает влияние путем использования политических (дипломатических) средств.

В системе международных отношений она создается главным образом тремя путями. Первый - прямое наращивание собственных политических (дипломатических) возможностей, в том числе путем привлечения на свою сторону других (дружественных, для этого надо сначала обеспечить их дружественность) государств, движений, образования коалиций, союзов, нейтрализации возможной опасности со стороны колеблющихся государств, поддерживая их нейтралитет, не давая им возможности перейти на сторону соперника, использования в своих интересах неожиданно возникающих (кризисных) ситуаций в системе международных отношений. Второй способ - ослабление политических (дипломатических) возможностей соперника, разъединяя и ослабляя его союзы и коалиции, втягивая его в заведомо проигрышные для него ситуации. Третий способ состоит в том, чтобы использовать в своих интересах соперничество между двумя государствами или группами по принципу «разделяй и властвуй».

Функционирует на международной арене и социальная сила, которая воздействует на окружающий мир, прежде всего своим примером, своим поведением. Рассмотрим на примере терроризма. Изначально ЦРУ США определяло терроризм как «угрозу применения или применение насилия в политических целях отдельными лицами или группами лиц, действующими за или против существующего в данной стране правительства, когда такие действия направлены на то, чтобы нанести удар или запугать более многочисленную группу, чем непосредственная жертва, в отношении которой применятся насилие». Между тем терроризм вышел за национальные границы, сегодня он рассматривается в качестве специфического вида силы, оказывающей воздействие на поведение государств, на состояние международной среды и мирорегулирование. Это своего рода ответ «третьего мира» на технологическое превосходство Запада.

По более позднему определению того же американского ведомства, к разряду международного можно отнести «терроризм, осуществляемый при поддержке со стороны иностранного правительства и организованный или направленный против иностранных граждан, организаций и правительств». По мнению ЦРУ, «террористическую деятельность проводят группы, ставящие задачу ниспровергнуть определенный государственный строй, исправить национальную или групповую несправедливость или подорвать международный порядок».

Сила терроризма в известной мере проистекает из публичного характера совершаемых актов. Без широкой огласки, без открытого и громогласного предъявления своих требований или целей он просто не может существовать. Другой источник его силы - игнорирование всех и всяческих правил ведения войны, начиная от обозначения собственных бойцов с целью отличить их от не участвующих в борьбе людей и до использования гражданского населения в качестве щита (заложников). Главный фактор воздействия террористического акта - страх, порождаемый ощущением жертвы, что ее жизнь не имеет никакой ценности для экстремистов. Для террориста есть понятие цель, но нет понятия средство. Терроризм разрушителен, поэтому его влияние всегда со знаком минус, он ничего не создал - ни государства, ни общества, ни даже массовой партии. «Современный международный терроризм, - подчеркивает профессор Х. Мюнклер из университета Гумбольдта (Берлин), - можно определить как стратегию, которая при мобилизации незначительных собственных ресурсов позволяет террористам тягаться в насильственном конфликте с бесконечно превосходящими их по силе и возможностям державами».

Воздействие различных видов силы неоднозначно во времени и пространстве. Вчера безоговорочно властвовала военная сила, сегодня наиболее действенными представляются экономические, финансовые, научно-технические виды силы, завтра этот набор может выглядеть по-иному, и на передний план могут выйти силы, отождествляемые с моралью, правом, образованием, благосостоянием населения и т.д. Хотя военная сила сохраняет непререкаемое значение, нам представляется, что основные изменения в современном мире, особенно в перспективе, связаны с использованием невоенных методов.

1.2 Теоретические аспекты исследования «фактора силы» в международных отношениях

Сила издревле является наиболее распространенным и решающим в арсенале средств международных акторов. С понятием сила связана одна из центральных проблем международных отношений - проблема войны и мира. На основе понятия силы акторы «трубят» о возможностях друг друга, строят планы своего взаимодействия, принимают решения, оценивают степень стабильности международной системы. Наконец, категория «сила» выполняет значительную методологическую роль в науке о международных отношениях, являясь важным инструментом научного сознания: о значении «силового фактора» ведутся дискуссии между различными научно-теоретическими школами, сила выступает критерием многочисленных моделей систем международных отношений и т.д.

И все же приходится признать, что сегодня, как и прежде, ни у теоретиков, ни у практиков международных отношений нет полной ясности относительно содержания понятия силы.

Определим понятие «сила» в самом общем смысле: под силой понимают способность международного актора навязать свою волю и тем самым повлиять на характер международных отношений в собственных интересах.

Сила: применение силы (включая угрозы и применение санкций, которые могут носить как насильственный, так и ненасильственный характер). Например: «сила, порожденная движением гражданского неповиновения».

Трудность определения понятия силы состоит в том, что о ней много говорят, но каждый интерпретирует данное понятие по-своему. Г. Моргентау, американский политический теоретик и историк, один из основателей классической теории реализма, для которого сила - своего рода архимедов рычаг мирорегулирования, решительно утверждает, что «сила есть власть над умами и действиями людей». Г. Киссинджер, американский государственный деятель, дипломат и эксперт в области международных отношений, дает краткое определение, полагая, что во внешней среде «сила есть влияние». Роберт Клайн, американский гражданский стратег, автор методики «оценки мировых сил», между тем утверждает, что «сила на международной арене может быть определена просто как способность правительства одной страны заставить руководство другой предпринять то, что это последнее никогда не сделало бы по своей воле, причем это может быть осуществлено за счет убеждения, принуждения или откровенного применения военной силы».

Близкое к этому определение можно найти у Р. Кохейна и Дж. Ная. По их мнению, «силу можно представить себе как способность субъекта заставить других предпринять что-либо, что они иначе предпринимать бы не стали (и при этом по приемлемой для действующего лица «цене»)». Последнее предположение соответствует позиции английского философа Бертрана Рассела, согласно которой «сила может быть определена как способ получения желаемых результатов». Дж. Стоссинджер в своей книге «Мощь наций» (первое издание которой было отмечено премией Банкрофта) так определяет силу: «Сила (мощь - power) в международных отношениях есть возможность государства использовать свои реальные или потенциальные ресурсы таким образом, чтобы воздействовать на образ жизни и поведение других государств». О ресурсной основе силы упоминает и Д. Пучала, профессор Нью-Йоркского университета. Он утверждает, что в международных отношениях «сила - это способность действовать, и подобная способность обусловлена количеством и качеством ресурсов, выделяемых для достижения определенных политических целей во внешнем мире, что в свою очередь определяется состоянием национальной экономики».

Но наиболее развернутое толкование понятию силы в мировой политике дает американский военный теоретик, профессор Принстонского университета К. Норр. Он пишет: «Сила во внешнем мире может рассматриваться как обладание способностями, которые позволяют субъекту выступать с достоверными угрозами. Но она может трактоваться и как фактическая реализация воздействия на поведение стороны, которой угрожают. В первом случае сила - это качество, которым обладают сильные государства и которое можно аккумулировать; здесь сила - это возможность. Во втором случае сила - это результат, это уже оказанное воздействие. Она проявляется во взаимодействии, в столкновении. При первом подходе сила - это нечто такое, что государство может надеяться использовать в разнообразных будущих ситуациях. Во втором случае она возникает и формируется только в условиях конкретной ситуации. Сегодня большинство теоретиков понимает под силой реализованное воздействие, в то время как неспециалисты сводят ее к тем возможностям, которые позволяют выступать с угрозами».

Другой американский теоретик Ф. Шуман, трактовавший понятие силы в сходном духе, особо выделяет идею взаимодействия. По его мнению, реальный смысл понятия силы выявляется лишь в системе международных отношений, при взаимодействии с другими государствами. Она «становится таковой только в сравнении с силой других стран», ощущение силы или бессилия произрастает из взаимодействия, соперничества, конфликта государств.

Примерно с конца 1940-х гг. в науке о международных отношениях наибольшее распространение получили два подхода к пониманию силы - атрибутивный и поведенческий (бихевиоральный). Первый рассматривает силу международного актора (прежде всего - государства) как нечто присущее ему изначально, как его неотъемлемое свойство. Второй связывает силу с поведением международного актора, его взаимодействиями на мировой арене.

Атрибутивный подход характерен для политического реализма. С точки зрения Г.Моргентау, международная политика, как и любая другая политика, - это политика силы Моргентау не делает различий между силой, мощью, властью и влиянием, выражая все это одним термином «power», обобщающим и обозначающим цель и средство политики государства на мировой арене. Являясь способностью государства контролировать действия других государств, международная политика имеет три основных источника и соответственно преследует три основные цели: стремление к выгоде; опасение понести ущерб или оказаться в невыгодном (тупиковом) положении; уважение к людям и институтам. Именно для этого государству и нужна сила (власть, мощь), которая не ограничивается только военными ресурсами, а включает в себя еще целый ряд составных элементов: промышленный потенциал; природные ресурсы; геостратегические преимущества; численность населения; культурные характеристики (национальный характер); национальную мораль; качество дипломатии и государственного руководства, а также мозговые центры.

В отличие от Г. Моргентау, другой влиятельный представитель школы политического реализма А. Уолферс стремится провести различие между силой (властью, мощью) и влиянием международных акторов. По его мнению, сила - это способность актора изменить поведение других международных акторов путем принуждения, а влияние - способность изменить поведение посредством убеждения. В то же время, А. Уолферс подчеркивал, что между силой и влиянием имеется определенный континуум, что их различия не абсолютны. Однако и в этом случае вопросы, связанны с определением силы того или иного государства остаются нерешенными. Дело в том, что реалисты стремятся представить силу как исчисляемую характеристику государства, как величину, придающую действиям различных государств более или менее однородный смысл. Подобно тому, как в рыночной экономике стремление предпринимателя определяется прибылью, так и для государства реализация его национальных интересов выражается в стремлении увеличить свою мощь или силу.

Подход А. Уолферса выявляет две трудности. Первая связана с разнородностью составных элементов силы: помимо вещественных компонентов, в силу включаются и такие, которые не поддаются точному измерению (например, национальный характер или качество государственного руководства). На это обращал внимание и Г. Моргентау, когда в полемике с «модернистами» сравнивал феномен власти с любовью, которая не поддается постижению при помощи рациональных средств. Вторая трудность в том, что понимание силы государства как неотъемлемого свойства изолирует его от той системы международных связей, в которой она проявляется и без которой измерения сил нередко утрачивают свой смысл. В конечном счете, обе эти неразрешенные трудности обусловили то, что атрибутивное понимание силы стало одним из самых слабых мест школы политического реализма.

Пытаясь преодолеть этот недостаток, Р.Арон, французский философ, политолог, социолог и публицист, делает предметом своего анализа не только различия между силой и влиянием, но также и между силой и мощью, мощью и властью, соотношением сил и властными отношениями. Общее между этими понятиями в том, что сила и мощь в международных отношениях, как и власть во внутриобщественных отношениях, зависят от ресурсов и связаны с насилием. Являясь приверженцем веберовского подхода, Р.Арон исходит из того, что феномен власти включает три элемента: территорию, монополию на легитимное физическое насилие и институты. В международных отношениях, в которых отсутствует монополия на легитимное насилие, а роль институтов в урегулировании споров слаба, отношения командования и авторитета, свойственны власти, часто выступают как прямое принуждение или угроза насилия. В международных отношениях основная цель не контроль над административными или институциональными механизмами, которые позволяют осуществлять политическое и социальное влияние, а реализация «вечных целей государства», т.е. реализация безопасности, силы и славы.

Власть тесно связана с мощью и силой государства, но их нельзя смешивать. Власть - понятие внутриполитическое, тогда как мощь относится к внешнеполитической характеристике государства. Ориентация власти на внешнеполитические цели - свидетельство завоевательной политики. Власть суверена, будь то наследный монарх или партийный лидер, отличается от власти завоевателя: первый стремится выглядеть легитимным выразителем общества, соответствовать его традициям и законам, второй же опирается (по крайней мере вначале) на откровенную силу. Таким образом, властные отношения на международной арене проявляются в виде имперских амбиций и тенденций. С точки зрения Р.Арона, мощь международного актора - это его способность навязывать свою волю другим, т.е. мощь - это социальное отношение. Сила же - это лишь один из элементов мощи. Поэтому различие между мощью и силой - это различие между потенциалом государства, его людскими ресурсами, с одной стороны, и человеческим отношением - с другой. Составными элементами силы являются материальные, человеческие и моральные ресурсы государства (потенциальная сила), а также вооружения и армия (актуальная сила), а также мощь - это использование силы, способность повлиять не только на поведение, но и на чувства другого. Важный фактор мощи - мобилизация сил для эффективной внешней политики. Следует отличать наступательную мощь (способность политической единицы навязать свою волю другим) и оборонительную мощь (способность не дать навязать себе волю других).

В структуре государственной мощи Р.Арон выделяет три основных элемента: 1) среда (пространство, занимаемое политическими единицами); 2) материалы и знания политической единицы, а также численность населения и возможности превращения определенной его части в солдат; 3) способность к коллективному действию (организация армии, дисциплина бойцов, качество гражданского и военного управления в военное и мирное время, солидарность граждан перед лицом испытаний благополучием и несчастьем). Лишь второй из перечисленных элементов, по мнению Р. Арона, может быть назван силой. Он подвергает критике различные варианты государственные мощи, описанные в работах представителей американской школы политического реализма (например, таких как Г. Моргентау, Н.Спайкмен, Р. Штеймец). Р. Арон отмечает, что их взгляды на структуру государственной мощи носят произвольный характер, не учитывают происходящих в ней с течением времени изменений, не отвечают условиям полноты. Но главным их недостатком он считает то, что они рассматривают мощь как измеримое явление, которое можно «взвесить на весах». Если бы это было действительно возможно, подчеркивает Р. Арон, то любая война стала бы бессмысленной, так как ее результат был бы известен заранее. Можно измерить силу государства, которая включает в себя мускулы и вес. Но как мускулы и вес борца ничего не значат без нервного импульса, решительности, изобретательности, так и сила государства ничего не значит без его мощи. О мощи того или иного государства можно судить весьма условно, слабое с точки зрения наличных сил, может успешно противостоять гораздо более сильному противнику: например вьетнамцы, не имея развитой промышленности, необходимого количества различных видов вооружений и т.п., нашли такие методы ведения войны, которые не позволили американцам добиться победы над ними.

Говоря о жесткой силе в условиях нынешней международной системы способность воздействовать на поведение других, получить желаемые для себя результаты ассоциируется с насилием, принуждением, диктатором, грубым навязыванием своей воли, с обладанием инструментов (ресурсов) насилия, таких как угроза войны, эскалация этой угрозы до уровня военных действий, политический прессинг, изоляция соперника на международной арене, экономическое отторжение (эмбарго), финансовая удавка, ведение «черной» пропаганды, преследующей цель смены режима и т.д. Для всех подобных действий характерны крайние меры, прежде всего жестокость используемых насильственных методов и инструментов (отсюда и сам термин - «жесткая сила»). Это вынужденное (совершенно не желаемое) изменение своих позиций под давлением извне. Быстротечная война США против Ирака весной 2003г. - яркий пример применения «жесткой силы» для свержения неугодного политического режима.

Речь фактически идет о политической «игре с нулевой суммой». У противников в наличии есть лишь одна альтернатива-полная победа с одной стороны, означает полное поражение другой. Обычно никаких промежуточных вариантов не существует. «Жесткая сила» практически не рассчитана на достижение компромисса, она оставляет сопернику слишком ограниченное место для возможного маневра, приемлемого выхода. Террористы, захватившие заложников, ставят своих противников перед унизительным выбором - жизнь заложников как на рынке обменивается на выполнение определенных политических (материальных) требований.

Использование экономической силы может вынудить намеченную жертву радикально менять свою позицию. Речь идет не только о санкциях или эмбарго, но и своего рода «поощрении повиновения», вознаграждении (в виде гуманитарной помощи, кредита, материального подкупа, компенсации) за изменение позиции, смену курса. Военная мощь (операция) НАТО вынудила Милошевича прекратить этнические чистки в Косово. В то же время изменение позиции официального Белграда относительно выдачи бывшего югославского президента Гаагскому трибуналу было в значительной мере обусловлено перспективой «вознаграждения» - обещанием Запада помочь в восстановлении разрушенной войной (и его же бомбардировки) сербской экономики. Таким образом, как утверждает Дж. Най, «жесткая сила» в целом может полагаться на старый политический принцип «кнута и пряника».

Мировая общественность знает немало примеров использования в ХХ-веке «жесткой силы» на международной арене: СССР против Венгрии, США против Вьетнама, СССР против Чехословакии, а потом Афганистана, НАТО против Югославии, США против Ирака - лишь наиболее известные из них. Все эти операции, проводившиеся в отношении перечисленных государств, носили характеристику насилия, имели своей целью принуждение противника (соперника) к капитуляции, иного выбора у него не было.

Носителем «жесткой силы» обычно являются «амбициозные» государства, полагающие, что их национальные интересы (и национальные силовые возможности) могут быть высшей судьей на мировой арене. Источником «жесткой силы» в условиях глобализма, отмеченного диффузией силы и национального суверенитета, могут быть и другие субъекты международных отношений, в том числе и не имеющие государственного статуса. Несомненно, что движения «Хамас» и «Хезболла» - носители «жесткой силы», хотя и в региональном масштабе. И все же основным источником «жесткой силы» являются не просто государства, но, как правило, наиболее мощные из них, обладающие значительным населением, обширной территорией, разнообразными природными ресурсами, военной (ракетно-ядерной) мощью, высоким уровнем развития науки и современной техники, социальной и политической стабильности, большой долей ВВП на душу населения.

Между тем использование «жесткой силы» в целом нельзя исключать; более того, оно целесообразно, когда легитимно, когда необходимо быстрое и радикальное решение международной проблемы, превратившейся (превращающейся) в угрозу миру и международной стабильности, когда обращение к «жесткой силе» встречает понимание международного сообщества его значительной части и поддерживается либо разделяется им. Именно быстрота и радикальность решения привлекает к «жесткой силе» внимание, прежде всего, консервативных политиков. Но эти же самые свойства, не считающиеся с ценой человеческих жизней, делают подобные решения необратимыми и отпугивают либерально мыслящих политиков.

К тому же, как показывает практика, использование «жесткой силы» обычно плохо вписывается в нормативные рамки существующих международных отношений, чаще всего оно нелегитимно; его носители нередко полагают, что морально-этические соображения в определенных обстоятельствах могут подменить собой юридическую базу (в действительности - малоэффективную) международного взаимодействия. Однако нелегитимное использование «жесткой силы» подрывает те принципы и институты, на которых только и может быть выстроена (постепенно) нормативная система международных отношений.

Силовые ресурсы неоднозначны в условиях быстро меняющегося (неравномерного мира): сегодня они работают, а завтра - нет. Поэтому обладание силовыми ресурсами еще не гарантирует получения желаемого результата. С точки зрения ресурсов Соединенные Штаты были намного сильнее Северного Вьетнама, и тем не менее, им не удалось получить то, на что они надеялись, и США потерпели поражение. То же самое можно сказать и о Советском Союзе, надеявшемся на легкую победу в Афганистане.

Таким образом, при всех имеющихся определенных положительных аспектах результат использования «жесткой силы» мало поддается прогнозированию и не всегда приводит к ожидаемым результатам. Возможно, поэтому в мировой политике все больше утверждается тенденция в пользу «мягкой силы».

«Мягкая сила» - это способность государства (союза, коалиции, НПО, НКО) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение, привлечение), а не подавление (навязывание, принуждение). «Мягкая сила» действует, побуждая других следовать (или добиваясь вызревания их собственного согласия следовать, или делая выгодным такое следование) определенным нормам поведения к институтам на международной арене, что и приводит ее носителей к достижению желаемого результата фактически без принуждения» (хотя и здесь, конечно, может быть определенное поведение, обусловленное отсутствием иной альтернативы). «Мягкая сила» отвечает новому духу времени, меняющемуся характеру мировой политики.

«Истинный путь к решению проблемы не в том, сколько врагов я уничтожу, подчеркивал Н.Гингрич, бывший спикер Палаты представителей Конгресса США и оппонент политики Дж. Буша в Ираке. - Истинный путь в том, сколько друзей я приобрету». «Мягкая сила» может основываться и на личном примере государства, сумевшего обустроить себя, добиться высокого уровня благосостояния своего населения. Обычно страна, ею обладающая, придерживается конструктивной линии на международной арене - демократии не воюют друг с другом. Она убеждает другие соперничающие государства (группировки) следовать разуму, логике, тем самым делая решение разделяющей их спорной проблемы приемлемым как для одной, так и для другой стороны, во всяком случае, таким образом, чтобы оно не выглядело поражением одной стороны и безусловной победой другой (как это выглядит в ситуации с «жесткой силой»).

Собственно говоря, искусство дипломатии в нынешних условиях (существования равноправных, но не равных государств) в том и состоит, чтобы добиться решения международных проблем, прежде всего, подобным ненасильственным образом (понуждая, но, не принуждая), а уж потом - если подобный подход не срабатывает, - используя силу (при наличии для этого законных оснований) как принуждение. «Мягкая сила» - это способность получать желаемое, привлекая, а не заставляя. «Соблазн всегда более действенен, чем принуждение, и многие ценности, такие как демократия, права человека, возможности развития личности, соблазнительны вдвойне», - считает Дж. Най. Подобная сила вытекает из привлекательности культуры, образа жизни той или иной страны, ее социальных идеалов, ее политики.