Алармизм. Геополитический статус государственной территории

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Негосударственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

ИНСТИТУТ УПРАВЛЕНИЯ И ПРАВА

ФАКУЛЬТЕТ УПРАВЛЕНИЯ

Специальность: «ГОСУДАРСТВЕННОЕ И МУНИЦИПАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ»

Кафедра «Управления»

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

По дисциплине: «Геополитика»

Работу выполнил:

Таранов Михаил Александрович

г .Нижний Новгород

2012 год

Стратегия мирового преобладания США. Алармизм

Алармизм - концепция, сторонники которой считают, что научно-технический прогресс приведет индустриальную цивилизацию к самоуничтожению.

И все же далеко не все в США так самодовольны. Американское преобладание и воля его поддерживать не может существовать бесконечно. Американская доля в глобальном продукте и, соответственно, глобальное влияние начнут уменьшаться, даже если бум в американской экономике будет продолжаться. Момент однополярности не может длиться очень долго.

Мировому лидеру - баловню фортуны угрожают два явления: подъем претендентов на статус сверхдержавы и резкая дестабилизация (хаос) в стратегически важных районах мира.При этом аргумент о невоинственности демократических государств не выдерживает исторического анализа. Равно как и то, что рыночная экономика якобы неотделима от демократии - ни Япония, ни Германия никогда не были либеральными рыночными экономиками американского типа. Не выдерживает критики и аргумент о спасительности глобальной взаимозависимости.

На протяжении ХХ столетия упования возлагались на тесные связи, обширный товарообмен, взаимовыгодную торговлю, исключающую силовые решения. Подобные аргументы красноречиво излагались накануне Первой мировой войны (когда взаимозависимость действительно достигла впечатляющих размеров) и между мировыми войнами. Новый всплеск подобной аргументации не может служить основанием для благодушия.

Такие специалисты, как Кеннет Уолтц, Мириэм Элмен, Майкл Браун, Шин Линн-Джонс, Стивен Мюллер и др., полагают, что, если члены мирового сообщества испытывают страх в отношении друг друга, взаимозависимость лишь увеличивает вероятие конфликта.

европейская интеграция геополитический стратегия

Геополитические идеи русской эмиграции в 20-30-е годы XX в.

В 1921 г. группа ученых-эмигрантов выпустила в Софии сборник "Исход к Востоку". Этот сборник считается исходным документом "евразийской" доктрины, хотя на самом деле ее исходный материал - вышедшая в свет годом ранее книга известного в то время филолога князя Н.Трубецкого "Европа и человечество".

Впоследствии в ряды "евразийцев" пришли и другие представители эмигрантской интеллигенции - правоведы В.Ильин и Н.Алексеев, историки М.Шахматов, Г.Вернадский, Л.Карсавин и др. Они последовательно развернули издательскую деятельность в Праге, Париже, Берлине, и, кроме ряда монографий и научных сборников, издавали тематические сборники "Евразийский временник" (Берлин, Париж), газету "Евразия" (Париж). Наконец, была создана и Евразийская партия.

С этой геополитической школой лучше всего знакомиться по трудам П.Савицкого, а легче всего по сборнику Н.С.Трубецкого. Евразийцы восприняли открытие Х.Макиндера о "центральной оси истории" и переработали его категорию "Сердца Земли" в понятие "Евразии в узком смысле" (в современной терминологии - "исторической Евразии") в отличие от "Евразии в широком смысле слова" (сейчас - "Евразии географической"). Под "Евразией в узком смысле слова" понимается степная зона, протянувшаяся от Большого Хингана до Среднедунайской равнины, события в которой, по Макиндеру, определяют судьбы мира.

Границы евразийского месторазвития в основном совпадают с границами Российской империи и СССР, что не является случайностью. Это естественные границы евразийского культурно-исторического типа (термин Н.Данилевского) или Континентальной цивилизации (современный термин). "Степная полоса - становой хребет истории" (Макиндер). Объединить цивилизационную общность Евразии в общность политическую способно только государство, владеющее степью. Впервые овладела степью и создала евразийскую политическую общность империя Чингис-хана и его наследников. Впоследствии Московское государство овладело наследством чингисидов, образовав новую, Российскую империю.

Евразия практически не имеет выходов к Мировому океану (протяженное арктическое побережье не может использоваться в мировой торговле), что исключает ее активное участие в мировом океаническом хозяйстве западной цивилизации. Огромные размеры и колоссальные природные ресурсы постоянно подталкивают Евразию к осознанию экономической самодостаточности, строительству автаркии. Из всех правителей это осознавал лишь самый "геополитичный" среди них - Иосиф Сталин.

Пространственно-экономическая обособленность формирует и особый этнический и культурный тип, сближающийся как с азиатским, так и с европейским типами, но не совпадающий с ними. "Мы не славяне и не туранцы (хотя в ряду наших биологических предков есть и те, и другие), а русские".

"Россия-Евразия" - продолжательница культурных традиций Византии. Но не менее влиятелен и следующий - тюркский - культурный слой. В единую культурную общность России чуждые культурные комплексы объединяет, как генеральная идея, православие.

Таковы основные геополитические постулаты "евразийства". Исходя из них, "евразийцы" строили свои политические и социальные теории и практическую деятельность. Примат духовности обусловил вывод о необходимости идеократии, созданной "идеей-правительницей". Идеократия создает "государство правды" (понятие, никак не совпадающее с понятием "правовое государство").

По замыслу "евразийцев", их идеи должны были естественным путем вытеснить большевистские идеи и переродить СССР в "евразийскую" Россию. И в тот период это было реально. Вожди Советского Союза вступили в сложную политическую игру с Евразийской партией в ходе известных чекистских операций "Трест" и "Синдикат". "Евразийцы" отлично понимали сущность этих операций, роль провокаторов Федорова-Якушева и Потапова, и особенно не "подставлялись". Не удержалась лишь парижская организация, она пошла на тесный контакт с ОГПУ, вплоть до участия в похищении Кутепова (С.Эфрон). Однако задолго до этого "парижане" были исключены из Евразийской партии.

Надежды евразийцев не оправдались. Не "идее-правительнице" суждено было вытеснить рыхлый, разрушающийся коммунизм 1920-х гг. Или, вернее, идее-правительнице, но подмененной динамичным, монолитным национал-коммунизмом. А в Европе набирал силу фашизм. "Евразийцам" постепенно пришлось умолкнуть, часть их эмигрировала за океан, часть оказалась в немецких лагерях, остальные - в советских...

Концепция «морской силы» А.Т. Мэхэна

Сэр Альфред Тайер Мэхэн ( 1840-1914) - американский военно-морской теоретик и историк, контр-адмирал, преподаватель морской истории и почетный президент "Nava I War Colledge" в Нью- Порте. Наряду с Ф.Х. Коломбом создал теорию "морской силы", считая, что именно морским силам принадлежит решающая роль в вооруженной борьбе, а завоевание господства на море - главное условие победы в войне.

Работы английского вице-адмирала Ф.Х.Коломба (самая известная "Морская война" 1891 г.) были посвящены рассмотрению вопросов тактики применения крупных сил флота в будущей войне. Его мысли об использовании тяжелых линейных кораблей, снижение значения крейсеров и роли генерального морского сражения, в имеющего на исход любой войны, подтолкнули сначала Великобританию, а затем Германию, Японию и Россию на строительство новых типов эскадренных броненосцев, что логически завершилось созданием нового класса боевых кораблей - линкоров. Однако, сбылось предсказание русского адмирала С.О. Макарова, который предостерегал от переоценки значения линкоров в будущих войнах и ставил под сомнение значение их генерального боя на ход всей военной компании. 

Действительно, совершенствование военно-морской техники, появление новых классов боевых кораблей (подводные лодки, авианосцы, эсминцы, торпедные катера) превратили тактические построения Ф.Х.Коломба всего лишь в один из эпизодов военно-морской мысли конца XIX - начала XX века.

В своих работах Мэхэн не использует термин "геополитика", но методика его анализа и основные выводы о преимуществе морских и океанских держав над континентальными соответствуют сугубо геополитическому подходу.

Доказывая первостепенное влияние морских вооруженных сил на исход войн и судьбы государства, Мэхэн пытается установить непосредственную связь между географическим положением государства, его процветанием и наличием морской мощи. Для анализа позиции и геополитического статуса государства им предложено 6 критериев:

1. Географическое положение государства - его открытость морям,

возможность морских коммуникаций с другими странами, протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные районы и угрожать своим флотом территории противника;

2. "Физическая конфигурация " государства - конфигурация морского побережья, количество портов, гаваней, бухт, от наличия которых зависит процветание торговли и стратегическая защищённость;

3. Протяженность территории равная протяженности береговой линии;

4. Количество населения и способность государства строить и обслуживать корабли.

5. Национальный характер - способность к занятию торговлей, к основанию колоний, к мореплаванию.

6. Политический характер правления - от которого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание мощной морской силы. 

" Политика, - писал Мэхэн, - изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько с условиями положения…, то есть вообще тем, что называется естественными условиями". Эти условия способствуют созданию сильного военно-морского флота, действия которого обеспечить наиболее полное функционирование торговли, которую Мэхэн считал главным инструментом политики: "Должное использование морей и контроль над ними составляет лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого страны аккумулируют богатства…, но это - центральное звено".

При благоприятном стечении всех выше перечисленных факторов в действие вступает формула

N + MM + NB = SP,

то есть

военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морская сила,

которую Мэхэн поясняет следующим образом: " На захват отдельных кораблей и конвоев противника, хотя бы и в большем числе… а подавляющее превосходство на море, изгоняющее с его поверхности неприятельский флаг… такое превос-ходство позволяет установить контроль над океаном и закрыть пути , по которым торговые суда движутся от неприятельских берегов…" 

Понятие " Морская сила" основывается по Мэхэну на свободе " Морской торговли", а военно-морские силы служат гарантом обеспечения этой торговле. Принимая за образец " Морской силы" древний Карфаген и исторически более близкую Британию XVII - XIX веков Мэхэн называет "морскую силу" особым типом цивилизации наилучшим и наиболее эффективным, а следовательно предназначенным к мировому господству.

Возможно, концепция "Морской силы" так и осталась бы только интересной геополитической теорией, одной из многочисленных попыток соединить географический детерминиум и необходимость силовой политики, а имя адмирала Мэхэна называлось бы в общем списке теоретиков геополитики работавших в этом ключе, таких как Г.Маккиндер, Н. Спайкмен, Д. Фейргрив, К. Хаусхоффер, если бы не одно важное обстоятельство. Идеи А.Т. Мэхэна предназначались в первую очередь Америке и американцам. Он считал, что у США "морская судьба" (Manifest Destiny"), которая заключается на первом этапе в стратегической интеграции всего американского господства. Поражает пророческое видение Мэхэна. В его время США еще не вошли в разряд передовых мировых держав, и более того, не был очевиден даже "морской цивилизационный тип" этого государства. За 10 лет до теории Маккиндера, который относил США к "сухопутным державам", входящие в состав "внешнего полумесяца" лишь как стратегическое продолжение морской Англии, Мэхэн предсказывал США планетарную судьбу, становление ведущей морской державой, прямо влияющей на судьбы мира.

В книге " Заинтересованность Америки в Моской силе" Мэхэн утверждал, что для того, чтобы США стала мировой державой, она должна выполнить следующие пункты:

1. Активно сотрудничать с британской морской державой;

2. Препятствовать германским морским претензиям;

3. Бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей;

4. Координировать вместе с европейцами совместные действия против народов Азии. 

Главными врагами США как "морской цивилизации" Мэхэн считал континентальные государства Евразии- в первую очередь , Россию и Китай, а во вторую - Германию. Для борьбы с этими странами Мэхэн предлагал использовать принцип "анаконды", который был успешно применен генералом северян Мак-Клелланом в гражданской войне в США 1861-1865 годов.

Это принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к истощению противника. Перенеся этот принцип на планетарный уровень, Мэхэн предлагал удушать в кольцах "анаконды" континентальную массу, сдавливая её за счет выведенных из под её контроля береговых зон и перекрывая по возможности выходы к морским пространствам. В первой мировой войне эта стратегия реализовалась в поддержке Антанты белому движению по периферии Евразии (как ответ на заключение большевиками мира с Германией), во II мировой войне она также была обращена против Средней Европы, и в частности,

через военно-морские операции против стран Оси и Японии. Но особенно четко эта стратегия видна в эпоху холодной войны, когда противостояние США и СССР достигло глобальных, планетарных пропорций.

Геополитическая характеристика государственной территории

Для определения геополитического статуса необходимо выделить ряд параметров, всесторонне его характеризующих, и являющихся неотъемлемыми и наиболее существенными (ключевыми) его признаками. Они составляют основу существования любого государства. Параметры могут быть базовыми (первичными) и динамическими (вторичными). Первичные параметры геополитического статуса определяются географическим положением, размером территории, климатическими условиями, наличием или отсутствием природных ресурсов, плотностью народонаселения и т.д. Вторичные параметры - это политические, военные, социально-экономические атрибуты государства, которые зависят от политической воли руководства страны, его способности реализовать ту или иную геополитическую стратегию, в основе которой лежат национальные интересы государства и постоянно изменяющейся глобальной геополитической системы. Из огромного ряда различных параметров геополитического статуса государства мы выделим ключевые параметры. Таковых несколько:

1. Территориально-географическое положение. Под территорией сегодня рассматривается пространство с определенным правовым режимом, т.е. часть земного шара с его сухопутной и водной поверхностью, недрами и воздушным пространством, а также - космическое пространство и находящиеся в нем небесные тела. Она является материальной основой существования государства. Качество территории определяется природными и климатическими условиями, наличием или отсутствием выходов в мировой океан, внутренними водными коммуникациями, запасами природных и, особенно, энергетических ресурсов и способом их освоения, состоянием культуры, экономики, а также качеством управления обществом в целом со стороны политической элиты. Территория составляет стратегический ресурс государства, по значимости превосходящий все остальные ресурсы, так как оказывает влияние на характер и основополагающие параметры интересов государства. 

2. Пограничное пространство и состояние границ. Пограничное пространство охватывает примыкающую к государственной границе с внутренней и внешней стороны часть национальной территории на суше, воздушном и водном бассейнах, в пределах которых устанавливается специальный правовой режим и порядок действий, обеспечивающий суверенитет страны и защиту ее национальных интересов. Государственная граница и параметры пограничного пространства являются неотъемлемым компонентом геополитического положения страны.

3. Способность к выживанию, где важной составляющей является состояние народонаселения: его количество и качество. Под качеством необходимо рассматривать физическое здоровье нации, типы воспроизводства, присущие обществу, уровень образования и профессиональные квалификации и т. д.

4. Наличие военно-стратегической мощи, включая эффективно действующий военно-промышленный комплекс, боеспособную армию, наличие или отсутствие ядерного оружия, развитие стратегических технологий. Также важно участие государства в миротворческих операциях, развитая силовая организация, способная обеспечить в глобальном масштабе безопасность государства и нации. Ключевую роль играет наличие военной доктрины, которая содержит формулировку угроз и описывает средства их предотвращения и ликвидации.

5. Степень национальной безопасности государства и нации. Национальная безопасность представляет чрезвычайно сложную многоуровневую функциональную систему, в которой постоянно происходят процессы взаимодействия и противоборства жизненно важных интересов, прежде всего государства, с угрозами этих интересам, как внутренним, так и внешним. Главным системообразующим элементом системы национальной безопасности выступают национальные интересы, затрагивающие существенные потребности общества и государства, удовлетворение которых способно обеспечить их устойчивое развитие. Обеспечение национальной безопасности любого государства имеет специфический характер, так как определяется особенностью государственных и национальных интересов, и их реализации. Определенно, в XXI веке новые аспекты безопасности будут играть все возрастающую роль, но при этом, традиционное сохранение баланса сил и военно-стратегический паритет не утратят своей важности. Они сохранят свое значение как основной элемент системы международной безопасности.

6. Степень разработки геополитической стратегии, которая реализуется в системе программных документов государства: конституции, концепции национальной безопасности, стратегии экономической безопасности, долгосрочной стратегии социально-экономического и национального развития страны. В современной геополитической ситуации, Россия находится на перепутье двух стратегий: одна их них определяется современными стандартами западной цивилизации, другая - системой евразийских ценностей. Первая предполагает интеграцию России в мировое экономико-политическое содружество через создание транснационального экономического и политического уклада, вторая - синтез классического либерализма и государственного регулирования, где никоим образом не исключены либеральные ценности рыночной экономики. [6]

7. Способность вносить вклад в развитие международного сообщества, включающая в себя геополитическую активность или пассивность государства и общества, их экономическую и финансовую мощь, степень развитости науки и наукоемких технологий, международную дееспособность и авторитет государства;

Причины и характер геополитических изменений в постсоветском пространстве

В процессе трансформации геополитической архитектуры постсоветского пространства можно выделить три этапа. На каждом из них на изменение геополитической структуры оказывал влияние комплекс факторов.

Первый этап - 1991-1994 гг. характеризуется отсутствием острых противоречий в отношениях между центрами геополитического влияния - Западом и Россией. В данный период борьба за влияние на постсоветском пространстве не имела явного характера. Это объяснялось следующими основными причинами.

Во-первых, США и государства Западной Европы, определяющие характер внешней политики государств «западной» (согласно классификации С. Хантингтона) цивилизации, стремились создать достаточно благоприятные условия для формирования постсоветского российского государства. Пытаясь сформировать фундамент для развития отношений с самым крупным государством постсоветского пространства, страны Запада не проводили активную политику на пространстве СНГ. Их усилия были направлены на создание условий для интеграции в НATO и Европейский Союз ряда государств - бывших членов Организации Варшавского договора (Польши, Чехии, Венгрии), а также стран Балтии.

Во-вторых, позиция Запада, которую в указанный период можно назвать «наблюдательной», объяснялась определенными опасениями возможности воссоздания в том или ином варианте Советского Союза. Восстание Руцкого-Хасбулатова 3 октября 1993 г. продемонстрировало политической элите западных стран определенную вероятность развития ситуации в этом направлении. Политическое руководство стран было в высокой степени заинтересовано в усилении политических позиций российских реформаторов - «команды» Б. Ельцина.

В-третьих, после развала единого советского народнохозяйственного комплекса постсоветские страны проходили этап формирования национальных экономик, их экспорт еще не был в достаточно высокой степени ориентирован на рынки государств вне постсоветского пространства. Доля государств, не входящих в СНГ, только в 1997 г. достигла половины внешнеторгового оборота стран СНГ.

В-четвертых, политическое руководство США имело иллюзии возможности сравнительно быстрой либерализации России, успеха понятных официальному Вашингтону и соответствующих его интересам «демократических, рыночных реформ» правительства Е. Гайдара.

Наконец, необходимо учитывать также и то, что в данный период происходили процессы структурно-функционального формирования политических систем стран СНГ.

Внешнюю политику России красноречиво характеризует обращение к экс-президенту США Р. Никсону министра иностранных дел России, «западника» А. Козырева: «Одна из проблем Советского Союза состояла в том, что мы слишком как бы заклинились на национальных интересах. И теперь мы больше думаем об общечеловеческих ценностях. Но если у Вас есть какие-то идеи и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду Вам очень благодарен». По мнению Е. Примакова, политическому руководству России было «свойственно мышление, которое считало главным для новой России добиться стратегического союза с «цивилизованными» странами - бывшими противниками по «холодной войне», не исключая при этом конфигурацию ведущего и ведомого». Подобным образом отношения между Россией и Западом в этот период характеризует и З. Бжезинский: «Россия сейчас не партнер. Это - клиент».

Вместе с тем страны Запада создали предпосылки для усиления влияния на юге СНГ, использовав в этих целях интенсивное развитие отношений мусульманских стран СНГ, заинтересованных в перенесении на национальную почву политического опыта светской мусульманской страны со своим «полномочным представителем» - Турцией.

Второй этап - конец 1994 - сентябрь 2001 г. В этот период обозначились серьезные противоречия в отношениях между Россией и Западом. Образовались сферы геополитического влияния России и США на постсоветском пространстве. Политическое руководство России ожидало, что в ответ на нейтральную позицию официальной Москвы в вопросе вхождения в состав НATO стран Центральной Европы (в августе 1993 г. Б. Ельцин заявил, что стремление Польши присоединиться к североатлантическому альянсу не противоречит интересам России6) Запад не будет мешать восстановлению главенствующей роли России на постсоветском пространстве. В кругах российской политической элиты было широко распространено мнение о том, что, достигнув определенных успехов в проведении реформ, Россия вновь заполнит образовавшийся с распадом Советского Союза «геополитический вакуум».

В конце 1994 г. российское руководство получило первые сигналы значительной активизации политики США на постсоветском пространстве. Штаты продемонстрировали «все большую склонность придать высокий приоритет американо-украинским отношениям». Наметилось серьезное расхождение в позициях российского и западного истеблишмента и в вопросе определения правового статуса представителей русской диаспоры в прибалтийских республиках. Страны Запада поддержали действия властей стран Балтии, в результате которых значительно ущемлены права, как пишет З. Бжезинский, «крупных сообществ русских колонистов, которых преднамеренно поселили в этих странах во времена правления Сталина». Попытки России добиться улучшения положения своих соотечественников в странах Балтии были негативно восприняты в Скандинавских странах, Германии, других странах Запада.

Значительное влияние на изменение климата в отношениях между Россией и Западом оказал так называемый «чеченский фактор». В декабре 1994 г. началась «первая чеченская война». Заявления западных политиков и масс-медиа о «нарушении прав человека в Чечне» были крайне болезненно восприняты российской политической элитой. Освещение событий, происходящих в Чечне, западными СМИ и зависящей от финансовой поддержки Запада определенной части российских приняло характер информационно-психологической войны, направленной на противодействие «имперской политике» российского правительства как на собственно российской территории, так и на постсоветской. Поражение России в этой информационно-психологической войне во многом предопределило ее неудачу в «первой чеченской войне».

В то же время значительные последствия для перспектив развития отношений России с Западом имело наступившее разочарование политических кругов Запада в возможности реформирования России в соответствии с западным пониманием либеральной демократии. Кроме того, политические и экономические результаты сотрудничества России с Западом не отвечали ожиданиям российской политической элиты. В ее среде все чаще звучали заявления о том, что предложенная Штатами в начале 1990-х гг. концепция «стратегического партнерства», подхваченная «западниками» в составе российской политической элиты, предназначена для обмана России. «Америка никогда не намеревалась делить власть на земном шаре с Россией».

Назначение министром иностранных дел России Е. Примакова 12 января 1996 г. подчеркнуло произошедшие изменения в характере отношений между Россией и странами Запада. Приоритетной задачей внешней политики России новым главой внешнеполитического ведомства было объявлено «укрепление центростремительных тенденций на территории бывшего СССР».

С изменениями в составе руководства российского МИДа официальная Москва заняла негативную позицию по отношению к расширению НATO на восток. Как отмечает З. Бжезинский, в 1996 г., «когда Вашингтон решил сделать расширение НATO центральной задачей политики Америки по созданию более крупного и более безопасного евроатлантического сообщества, русские встали в жесткую оппозицию». Столкновение интересов России и США в вопросе расширения североатлантического альянса в дальнейшем, с одной стороны, в значительной степени определило характер их политики на постсоветском пространстве, с другой - стало одним из краеугольных камней противоречий между Россией и Западом.

Стремление ряда стран СНГ к восстановлению разорванных с распадом Советского Союза хозяйственных связей, развитие интеграционных процессов привели к подписанию в 1996 г. двух важных соглашений: о создании «Сообщества Суверенных Республик» в составе Беларуси и России, а также «Сообщества Объединенных Государств» в составе Беларуси, Казахстана, Кыргызстана и России. Попытки некоторых стран СНГ в рамках сообществ создать более благоприятные условия для развития взаимовыгодного сотрудничества в целом позитивно оценены политической элитой стран Европейского Союза, но весьма неоднозначно - американской политической элитой. Признавая, что «кооперация и даже некоторая интеграция были настоятельной экономической потребностью», многие представители американской политической элиты видели в «экономической интеграции лишь один из инструментов реставрации империи, который может работать либо под “зонтиком” СНГ, либо через специальные соглашения».

В 1997 г. в результате дипломатических усилий США создана межгосударственная организация, объединившая страны СНГ, политическое руководство которых считало приоритетом внешнеполитической активности развитие отношений со странами Запада и в первую очередь с США, - ГУУАМ (Грузия, Узбекистан, Украина, Азербайджан, Молдавия). Инициировав создание ГУУАМ, США выступили с претензией создания на юге СНГ, в «южном подбрюшье» России, сферы своего геополитического влияния. Важным инструментом постепенного ослабления политических и экономических позиций России в странах ГУУАМ и соответственно усиления влияния США должна была стать реализация проекта строительства нефтепровода по маршруту Баку-Тбилиси-Джейхан (порт на западе Турции) и газопровода Баку-Тбилиси-Эрзурум (город на востоке Турции). Строительство трубопроводов, исходная точка которых - нефтяные и газовые месторождения Азербайджана, сулило значительные прибыли стране, добывающей сырье (Азербайджану), государству, по территории которого осуществлялся транзит сырья (Грузии), а также существенные дивиденды американским компаниям - финансистам и подрядчикам строительства. В немалой степени в создании трубопроводов были заинтересованы американские компании и компании стран-союзников Штатов (в первую очередь «British Petroleum», Великобритания), инвестировавшие значительные средства в разработку месторождений в Каспийском регионе.

Расширение экспортных мощностей трубопроводов позволяло Штатам в перспективе обеспечить транзит нефти Казахстана (на территории которого находятся самые крупные в регионе месторождения нефти) в обход территории России. Экспорт под политическим и экономическим патронажем США нефти Азербайджана и Казахстана значительно увеличивал возможности влияния Вашингтона и на восточноевропейском пространстве: произошло ослабление энергетической зависимости Украины и Молдавии от России; Украина получала прибыль от транспортировки каспийской нефти, поступающей в одесский терминал, в страны Европейского Союза.

В конечном счете реализация транснациональных проектов по транспортировке каспийской нефти могла стать одним из факторов создания «Балтийско-Черноморского коллектора», пояса ориентирующихся на Запад в политическом и экономическом отношениях государств на западных рубежах России (Литва, Беларусь, Украина).

Создание ГУУАМ имело целью расширение не только экономического сотрудничества входящих в эту организацию государств. В 1997 г. страны-участницы свернули программы развития военного и военно-технического сотрудничества с Россией. Были заключены соглашения о подготовке среднего и высшего командного состава Вооруженных сил стран ГУУАМ в военных вузах США и Турции. Финансирование этих программ взяла на себя американская сторона. Была начата подготовительная работа по определению потребностей Вооруженных сил стран ГУУАМ в вооружении и снаряжении американского производства. В ходе переговоров высших официальных лиц США и стран ГУУАМ о переводе стран-участников на натовские стандарты подготовки и оснащения личного состава прошла информация о возможном размещении на территории Азербайджана и Грузии военных баз стран НATO - США и Турции. Начиная с 1997 г. подразделения Вооруженных сил стран ГУУАМ стали регулярно принимать участие в военных учениях НATO.

Страны СНГ были заинтересованы в значительной активизации инвестиций США и их партнеров на постсоветском пространстве. Содружество не решило задачу восстановления уже на рыночной основе единого экономического пространства, столь необходимого для развития производства во всех странах СНГ. В результате за период 1991-1995 гг. произошла переориентация экономических связей. За первые пять лет после распада Советского Союза «взаимный товарооборот стран СНГ упал более чем на 60%, а доля государств, не входящих в СНГ, в 1997 г. превысила половину внешнеторгового оборота стран СНГ. Удельный вес России во внешнеторговых связях остальных стран СНГ снизился, составив менее 40%». Вместе с тем совпадение экономических интересов стран СНГ, добывающих углеводородное сырье и заинтересованных в получении прибылей от транспортировки сырья, а также в ослаблении энергетической зависимости от России, стран СНГ со странами Запада, в первую очередь с США, ожидающими значительных выгод от содействия выходу каспийской нефти на мировой рынок, создало предпосылки для интенсивного развития сотрудничества в политической, военной, военно-технической сферах.

Третий этап - сентябрь 2001 - конец 2004 г. США значительно укрепили свои позиции не только в Закавказье, но и в Центральной Азии, создав предпосылки для усиления своего влияния в ряде стран-участниц Организации Договора о коллективной безопасности: Армении, Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане. «Оранжевая революция» в Украине сформировала определенные условия для интеграции этого государства в состав НATO и Европейского Союза. В центральноазиатском регионе можно говорить об определенном консенсусе в отношениях между Россией, с одной стороны, и США, их партнерами по НATO - с другой. Россия может себе позволить достаточно спокойно относиться к усилению позиций США в Центральной Азии и произошедшему под предлогом проведения антитеррористической операции в Афганистане размещению баз НATO на территории центрально-азиатских республик (в Кыргызстане, Таджикистане, Узбекистане). Центральная Азия находится вдали от наиболее важных с точки зрения национальной безопасности регионов России. Кроме того, усиление позиций США и их союзников в Центральной Азии имеет больше положительных последствий, нежели отрицательных, для национальных интересов России.

Во-первых, Россия, как и страны региона, получает мощный противовес усилению влияния Китая в регионе. Во-вторых, крупномасштабные инвестиции с Запада и прежде всего из США способствуют развитию экономики стран региона. А социально-экономическое развитие, подтверждение необходимости движения по пути светского общества - необходимое условие предотвращения распространения среди населения стран региона идей радикального ислама. В-третьих, военное присутствие США и других стран НATO - важное условие поддержания мира и стабильности, фактор противодействия деятельности радикальных исламских организаций.

Геополитическая ситуация в регионе Большого Кавказа (Северный Кавказ и Закавказье) характеризуется весьма острыми противоречиями в российско-американских отношениях. США придают весьма важное значение развитию контактов с Грузией и Азербайджаном. Геополитические перспективы США в Центральной Азии непосредственным образом зависят от успеха вестернизации стран, территорию которых специалисты называют «горловиной каспийской нефтегазовой посудины». Государство-участник ОДКБ - Армения - в территориальном отношении изолирована от других стран ОДКБ. Этот фактор, а также значительные усилия стран Запада по нормализации армяно-азербайджанских и армяно-турецких отношений позволяют судить о высокой вероятности внесения соответствующих корректив в политический курс руководства Армении.

«Революция роз», «оранжевая революция» указывают на то, что борьба за доминирующие позиции на постсоветском пространстве вступила в завершающую фазу. Геополитический процесс на постсоветском пространстве - это история односторонних, вынужденных и добровольных уступок России Западу. Иран, Ирак, Сирия, Китай, Северная Корея… Наконец, постсоветское пространство… В отношениях России с самым крупным геополитическим субъектом - США, а также в меньшей степени с Европейским Союзом, наблюдается большое число самых острых противоречий. Возможность России не допустить формирования навязываемой ей конфигурации «ведущий-ведомый» зависит от осознания российской политической элитой того факта, что в свете произошедших в геополитической архитектуре постсоветского пространства изменений Беларусь является единственным последовательным союзником России; от реальной, не на словах, а на деле, заинтересованности российской стороны в сохранении и развитии союзнических связей. История развития белорусско-российских отношений уже знает периоды, когда национальные интересы России подменялись интересами «новых собственников, разваливших и разграбивших страну»

Геополитические причины европейской интеграции

Европейская интеграция представляет собой политический и экономический процесс на пути к объединенной Европе. Европейская интеграция исподволь подготавливалась всем предшествующим развитием Европы. Еще в 1848 г. В.Гюго говорил, что в будущем люди станут свидетелями того, как два гигантских объединения, Соединенные Штаты Америки и Соединенные Штаты Европы, с двух берегов океана протянут руки навстречу друг другу.

В межвоенный период были разработаны планы создания пан-Европы. Авторами этих планов были австриец Р.Куденхов-Калерги и француз А. Бриан. Целью пан-Европы было создание сильной и политически влиятельной единой Европы в противовес остальным четырем могущественным мировым объединениям - США, Японии, Британской империи и СССР. Паневропейская концепция предполагала организацию европейской жизни по принципу швейцарской конфедерации. В марте 1930 г. был подписан Меморандум об организации Европейского федеративного союза. Оба плана базировались на обязательности франко-германского союза, политического, так и экономического взаимодействия европейских государств. Однако последовавшее усиление Германии отложило реализацию проекта пан-Европы на четверть века.

Уже совершенно на иной политической основе в конце 30-х годов немецкими экономистами был разработан долгосрочный проект пан-Европы в виде «экономического сообщества». Предусматривалось создание Европейского торгового блока и Центрального банка со штаб-квартирой в Берлине. Особое внимание уделялось формированию коммуникационной сети и созданию новых транспортных коридоров. Роттердаму отводилась роль крупнейшего порта Третьего рейха для экспорта грузов. Предусматривалось завершение строительства системы каналов Рейн -- Майн -- Дунай. Новые автомагистрали должны были ликвидировать границы европейских стран, как они уничтожили региональные барьеры внутри Германии. После начала войны с СССР в интеграционные планы были внесены коррективы. Советский Союз «с помощью» Третьего Рейха должен был «европеизироваться».

Реальный фундамент общеевропейского дома был заложен после разгрома Третьего Рейха в «плане Маршалла» -- программе восстановления и развития Европы, провозглашенной госсекретарем США Дж. Маршаллом. После Второй мировой войны американская модель свободного предпринимательства считалась лучшей и Соединенные Штаты положили её в основу Плана. Генерал Дж. К. Маршалл (1880-1959), возглавлявший в 1939-1945 гг. Генеральный штаб американской армии, понимал важность планирования материально-технических ресурсов. 5 июня 1947 г. Маршалл в выступлении в Гарвардском университете объявил о программе экономической помощи Европе. Эта помощь предназначалась и Советскому Союзу, принявшему основной удар фашистской Германии. Страны-участницы программы восстановления европейской экономики обязывались способствовать развитию свободного предпринимательства. Таким образом, СССР представлялся уникальный шанс интегрироваться в мировое хозяйство, но он от участия в программе отказался, так как выявились расхождения в подходах к будущему ЦВЕ. «План Маршалла» ускорил послевоенный раскол Европы.

В 1948-1951 гг. Соединенные Штаты выделили по плану Маршалла 16-ти европейским странам 17 млрд. долларов, из них 60% помощи получили Великобритания, Франция, Италия и ФРГ. Созданная на территории объединенной британской, американской и французской оккупационной зоны Федеративная Республика Германия получила в 1946-54 гг. 2,7 млрд. долларов. Сумма не астрономическая, но на неё можно было сыто накормить, хорошо одеть и обуть немцев и ... вновь остаться у разрушенного дома с протянутой рукой. Немцы поступили по-другому. Они не стали слепо выполнять рекомендации по внедрению, казалось бы, идеальной американской модели свободного предпринимательства. Поверженная фашистская Германия лежала в руинах, обеспечив прожиточный минимум, немцы направили основные средства в производство. И каждый американский доллар дал возможность создать ценности на сумму от 10 до 20 долларов. Возрождение Германии связано с личностями выдающихся немецких ученых -- отца «экономического чуда» ЛюдвигаЭрхарда и духовного отца послевоенной немецкой нации Карла Ясперса.

Людвиг Эрхард (1897-1977), профессор экономики, отец «экономического чуда» в Германии. В 1928-1942 гг. работал научным сотрудником и директором Института конъюнктурных исследований в Нюрнберге, а после войны директором управления хозяйством англо-американской зоны оккупации (Бизонии). С 1949 по 1963 гг. являлся министром народного хозяйства и три года -- федеральным канцлером ФРГ. Модель «социального рыночного хозяйства» содержала актуальную и единовременно тривиальную мысль профессора Эрхарда: социальная направленность экономики реализуется не через совершенствование механизма распределения, а через подъем производства. Эта концепция вызвала бурю неприятия, как со стороны оккупационных властей, так и социал-демократической партии Германии, выступавшей за централизованное плановое хозяйство. Потребовались гражданское мужество, убежденность ученого и железная логика, чтобы отстоять свободу экономики против государственного вмешательства. Американская военная администрация рассмотрела в социальном рыночном хозяйстве коммунистические идеи. Но помощь Эрхарду пришла неожиданно с Востока благодаря «сталинизации» новых стран народной демократии.

Большое значение для возрождения Германии имели немецкий менталитет и отечественная культура рыночных отношений, включая уважение к профессии предпринимателя и к интеллекту. Немцы в целом трудолюбивы и дисциплинированны, основательны и энергичны, добросовестны в любом деле, у них сильно развита любовь к порядку, чувство долга и привычка повиноваться властям, они нередко готовы на большие личные жертвы и проявляют мужество в случае физической опасности. И, пожалуй, самое главное, в послевоенной Германии никто не обещал народу скорого пришествия светлого идеального будущего.

В дальнейшем модель социальной рыночной экономики неоднократно корректировалась в поисках баланса между государственным регулированием и либерализацией предпринимательской деятельности. Так лозунг 70-х годов «Больше рынка, меньше государства» сменился на новый - «Больше рынка при сильном государстве».

Основные направления геостратегии США

Сочетание традиционной мощи с возможностью диктовать свою волю партнерам позволило Соединенным Штатам в начале 90-х гг. перейти к новой форме поведения, которая получила название “программирующего лидерства”. Первоначально она реализовывалась как региональная стратегия для Западной Европы. В дальнейшем она приняла универсальную форму и стала использоваться в различных регионах мира для достижения широкого спектра сугубо американских целей.

Стратегия “программирующего лидерства” была сформулирована администрацией У. Клинтона (1993-2000) и заключалась в навязывании партнерам определенного курса совместных действий с последующей реализацией результатов этих действий в интересах Соединенных Штатов.

Для проведения в жизнь этой стратегии отбирались только те проблемы:

- к решению которых США были лучше подготовлены (обладали наиболее эффективными инструментами решения, ценностным обоснованием и др.);

- которые (вместе с союзниками или без их помощи) позволяли достичь сразу нескольких внешнеполитических целей;

- которые обеспечивали максимально широкий круг партнеров (в том числе тех, которые в иной ситуации не присоединились бы к коалиции);

- решение которых позволяло поднять престиж коалиции, ведомой США, в глазах международного сообщества.

Роль последнего критерия менялась в зависимости от ситуации и целесообразности привлечения к достижению целей международных организаций (ООН, ОБСЕ, ОАГ и даже НАТО). Если же США считали, что можно обойтись и без мандата этих организаций, то для достижения своих целей они осуществляли шаги, игнорирующие не только мировое общественное мнение, но и позиции своих партнеров.

Для реализации стратегии “программирующего лидерства” было нужно, чтобы внешнеполитические цели США преобладали над целями союзников, а в идеале были тождественны. Она достигалась посредством:

- опережающего внешнеполитического планирования США и выдвижение в нужное время идей и концепций, воплощение которых в жизнь отвечает целям Соединенных Штатов;

- опоры на общие с союзниками ценности (демократия, политический плюрализм, рыночная экономика, права человека и т. д.) при формулировании совместных действий;

- предоставления союзникам материальных ресурсов (вооружения, военная инфраструктура, высокие технологии), а также информации.

Стратегия “программирующего лидерства” позволяла американцам наращивать ресурсы для достижения своих внешне- и внутриполитических целей; канализировать высвобождающуюся энергию союзников в выгодное для себя русло, не допуская неблагоприятного развития событий.

В рамках этой стратегии американцы стремились не позволить вовлечь себя в достижение чуждых им целей (например, США не заинтересованы сейчас в укреплении режима отказа от ядерных испытаний, запрещении противопехотных мин, квотировании прав на промышленные выбросы в атмосферу или расширении юрисдикции Международного уголовного суда).

Примером может служить кризис в сербском крае Косово. США впервые после окончания Второй мировой войны осуществили военные акции против независимого европейского государства. И хотя в эти акции были втянуты и их европейские партнеры, кризисную ситуацию там преодолеть не удалось. Европейцы получили на долгие годы район нестабильности, в котором время от времени продолжают вспыхивать столкновения на этнической почве. США же достигли главной цели, продемонстрировав, кто является действительным хозяином в европейских делах.

Модернизированный администрацией Буша вариант стратегии “программирующего лидерства” сохранил все элементы цинизма и двойственности поведения Штатов на международной арене. Так, в Стратегии национальной безопасности (2002) было заявлено о том, что “ни одна страна не может построить более безопасный, лучший мир, действуя в одиночку. Альянсы и многосторонние институты могут умножить силу свободолюбивых стран. Соединенные Штаты привержены таким надежным, устойчивым институтам, как ООН, Всемирная торговая организация, Организация американских государств и НАТО, а также другим, давно существующим альянсам. Коалиции единомышленников могут дополнять эти постоянные институты”.

Одновременно в дополнение к Стратегии в принятых “Четырехлетнем плане оборонной политики” и “Плане развития ядерных США” было заявлено, что поскольку “в этом мире не все принимают американские цели и разделяют американские ценности, а окружающий мир представляет собой анархическую систему, в которой можно навести порядок только с помощью силы благожелательного и покровительствующего лидера”.

За всеми этими словами скрывается стремление американской администрации не допустить появления сколько-нибудь серьезного противника или группы противников в каком бы то ни было регионе мира. При этом подразумеваются не только вероятные конкуренты, претендующие на роль мирового гегемона, но и сама возможность других государств играть роль великих держав в своих регионах.

В рамках подобной геополитической концепции и, исходя из собственных корыстных интересов, американская администрация навязала мировому сообществу идею так называемой “оси зла” - Ирак, Иран, Северная Корея - и, игнорируя решения такого “устойчивого института” как Совет безопасности ООН, начала военные действия против Ирака. При этом ни одна заявленная США угроза, якобы исходившая от Ирака, так и не была подтверждена. Мысль о том, что хорошо для Америки, то хорошо и для всего мира нашла свое подтверждение в высказывании помощника президента США по национальной безопасности К. Раис.

Она заявила, что внешняя политика ее страны “будет базироваться на твердой почве национальных интересов, а не на интересах некого иллюзорного международного сообщества. Америка может использовать свою мощь без державного высокомерия и отстаивать свои интересы без угроз и бахвальства. Когда она проводит такую политику совместно с теми, кто разделяет ее основные ценности, мир становится более процветающим, демократичным и безопасным. Такова была особая роль Америки в прошлом, и такой она снова должна стать теперь, когда мы вступаем в новый век”.

Соединенные Штаты одновременно стремятся избегать диалога по таким щекотливым для них вопросам международной жизни, как значение государственного суверенитета и взаимной уязвимости двух крупнейших ядерных держав для стабилизации международной системы.

Пример такого подхода к формированию внешней политики - концепция расширения НАТО как зоны демократии и стабильности. На практике же реализуется цель закрепления в этом альянсе за США роли ведущего государства. Вовлечение новых членов в НАТО призвано, в первую очередь, ослабить партнеров, выступающих за самостоятельную политику Евросоюза. Речь идет, в частности, об отношении Германии и Франции в войне в Ираке.

В отношении к потенциальным конкурентам геополитическая стратегия США приобретает более жесткие формы с целью ограничить их активность и нейтрализовать ресурсы, особенно если создание коалиции под американскими знаменами проблематично. Таким образом, вовлекая новых членов, США подготавливают почву для сохранения над ними своего контроля.

Стратегия национальной безопасности начинается с утверждения: “Соединенные Штаты обладают беспрецедентной и несравненной силой и влиянием в мире”. В основе американских претензий на мировое лидерство лежат такие факторы, как

- масштабы экономики и ее особое место в международном разделении труда;

- роль доллара в международных расчетах;

- информационные и высокие промышленные технологии;

- огромный военный потенциал;

- развитые дипломатические связи;

- контроль над важными для многих государств информационными потоками;

- способность управлять конфликтным потенциалом в среде союзников, вытекающую из ключевой роли США в ряде военно-политических альянсов и экономических организаций.

Этим факторам сопутствуют и сформулированные американской администрацией задачи, решение которых должно позволит Соединенным Штатам реализовывать свои геополитические цели: