Однако, сами инспектора зачастую были мало компетентны и методе их работы нередко становились фактором дополнительной напряженности в обществе. В делах, относящихся к разряду инспекторской части, содержатся многочисленные сведения о самовольном повышении норм сбора податей и повинностей, вымогательствах и подлогах, о махинациях с документами на землю.

Так, по признанию одного из чиновников поземельно-податной комиссии, проверявшей изменение порядка налогообложения в Туркестане в 90-е годы, большинство этих чиновников были «искушены лишь в списывании бумаг в податных управлениях» и не имели четкого представления о проводимых мероприятиях. Не зная ни аза по местному наречию, они должны были исследовать подлинность вакуфных документов, и все они по заранее установленному обычаю и плану признавались подложными. Этим существенно нарушались права религиозных и благотворительных установлений и питались то возбуждение, то скрытое противодействие иноверному (т.е. русскому) влиянию.

Во многом аналогичные с этими учреждениями задачи были призваны решать учреждения, подведомственные Министерству земледелия и Государственных имуществ.

Созданный в 1895 г. Туркестанский горный округ заботился о повышении доходности для царской казны горнодобывающей промышленности. Его ведению подлежали все геологические изыскания и организация эксплуатации новых шахт, рудников и нефтепромыслов.

Общий надзор за природными ресурсами осуществляло Управление земледелия и государственных имуществ, учрежденное в 1897 г. Оно занималось ирригацией, лесным хозяйством, опытно-экспериментаторскими изысканиями. Также это управление осуществляло контроль за сельскохозяйственными учебными заведениями - гидротехнической и гидрометрической школами, школами садоводства, виноградарства и плодоводства и др. Существенное значение имела его деятельность по сбору и анализу данных о состоянии хлопководства: учету общих площадей, занятых под хлопком, состоянии посевов, видов на урожай, сбору сведений о состоянии хлопкоочистительных и маслобойных заводов, ценах на волокно. Такого рода данные собирались трижды в течение года - в июле, сентябре, декабре и сводились в погодные сравнительные данные по всему Туркестану. Предпринимались, хотя и в ограниченных масштабах, меры по приобретению и распространению в крае сельскохозяйственного инвентаря и машин, а также в пропаганде элементарных агрономических знаний.

Другим важным направлением деятельности Управления земледелия и госимуществ было осуществление переселенческой политики царизма в Туркестане. Организационно-технической стороной переселения российских крестьян из внутренних губерний занимался специально созданный для этих целой в 1907 г. переселенческий отдел, преобразованный в 1911 г. в Переселенческое управление.

Форсируя переселение российских крестьян в Туркестан, царское правительство стремилось ослабить земельный голод в центре, а главное создать себе опору в лице переселенцев. Им предоставлялись довольно значительные наделы. По закону 1886 г. Каждое лицо мужского пола получало 10 десятин. Начиная с 1903 года в районах смешанного типа земледелия этот надел увеличился до 20 десятин на хозяйство.

В Ферганской области в 1911 г. насчитывалось 23 переселенческих поселка, в Самаркандской - 13 и в Закаспийской - 27.

Важно, как возникали эти поселки, и какой переворот вызвало их появление в жизни местного населения. Отчет сенаторской ревизии Палена зафиксировал «массовое смещение киргизов с зимовых стойбищ». Сгонялись не только отдельные хозяйства, по и целые аулы. Показательно в этом отношении описание деятельности Семиреченской переселенческой партии: «Чинами переселенческой партии предположено было разрушить свыше 5100 очагов оседлости с населением более 30 тыс., душ. Такое смещение было намечено в целях получения 250 тыс. десятин удобной земли, достаточной для обеспечения приблизительно 6,5 тыс. переселенческих хозяйств, по расчету 40 десятин на хозяйство». Однако, практика заселения показала, что около 60% намеченной для переселенцев земли оказалось малопригодной для ведения хозяйства и на указанных выше «250 тыс. десятин земли могли устроиться не более 2,5 тыс. хозяйств», для устройства же других переселенческих хозяйств пишет Пален «потребуется разрушить едва ли не двойное число очагов киргизской оседлости». Он не скрывает, насильственного характера колонизации и в то же время признает, что «киргизы почти повсеместно перешли к оседло-скотоводческому хозяйству и что во многих случаях осуществление намеченных переселенческой партией проектов приведет смещаемые киргизские «хозяйства к разорению».

Что же касается уровня земледельческой культуры, принесенной переселенцами, то она оставалась крайне низкой. «Ни в смысле разнообразия культур, ни в смысле системы хозяйства,- свидетельствует В. Васильев, - русские не превзошли оседлых туземцев.. наоборот последние возделывают рис, масленичные, культивируют разнообразные сорта овощей, выращивают виноград, персики и даже иногда хлопок, которые требуют гораздо более интенсивного хозяйства, чем обычное крестьянское залежное полеводство» Даже хозяйства киргизских кочевников, в смысле приспособления к природным условиям области.... отстоят выше хозяйства русских»

То же самое можно прочитать у Палена. «Обработка земли на крестьянских наделах самая первобытная. Пашут на глубину 2-4 вер шков, по одному разу, больше с весны. Удобрений не применяют. Урожаи первоначально доходившие до 150-200 пудов с десятины, понизились в настоящее время на отведенных крестьянам землях до 30-60 пудов» - пишет он. Это обстоятельство было одной из причин постоянно увеличивающихся «аппетитов» на земли коренного населения Туркестана.

С принятием закона 19 декабря 1910 г. «О дополнении ст.270 Туркестанского положения» была узаконена и усилена практика экспроприации земель коренного населения. Начались массовые захваты земель и в оседлых районах края.

Администрации переселенческого управления выпущена была констатировать, что «в связи с лихорадочной работок землеводных партий» и вследствие «слишком широкого толкования о размере излишков у коренного казахского и киргизского населения были отобраны огромные площади- земли, частью ему жизненно необходимые», что в их пользовании остались преимущественно полу-пустынные, степные пространства и горы» См.: Васильев В. Семиреченская область, как колония в роль в ней Чуйской долины. - Пг.,1915,-С.83.

В то же время правящие круги России продолжали объяснять «изъятие излишков» земель у коренного населения необходимостью в ХХ в. «прекратить кочевой образ жизни киргизов». Более того считалось, что русское переселение должно быть направлено в орошаемую хлопковую зону. Для заселения хлопковых районов предполагалось использовать переселенцев из юго-западный губерний империи, которые, по мнению специалистов, могли «дать отличных хлопководов».

Великодержавно-националистические тенденции в планах правительства в отношении будущего «русского» Туркестана наиболее четко выражены в «Записке» министра земледелия Кривошеина на имя царя См.: Кривошеин А.В. Записка главнокомандующего землеустройством и земледелием о поездке в Туркестанский край в 1912 г. Приложение к всеподданнейшему докладу. - СПб., 1912. В ней развитие сельского хозяйства в крае связывается с вопросом укрепления «русских земель» в орошаемой хлопковой зоне, ибо только тогда, считал Кривошеин «политическое преобладание русской народности» будет «закреплено и хозяйственной ее силой» См.: Кривошеин А.В. Записка главнокомандующего землеустройством и земледелием о поездке в Туркестанский край в 1912 г. Приложение к всеподданнейшему докладу. - СПб., 1912, - С.81. Далее в «Записке излагались планы по орошению примерно трех миллионов десятин земли, которые должны были поступить в распоряжение 100 тысяч русских хозяйств». Министр предлагал организовать эти хозяйства таким образом, чтобы они не выглядели «захудалами и приниженными», а были бы богаче «туземных кишлаков» См.: Кривошеин А.В. Записка главнокомандующего землеустройством и земледелием о поездке в Туркестанский край в 1912 г. Приложение к всеподданнейшему докладу. - СПб., 1912, - С.101.

Как видим, намечалась довольно обширная программа колонизации орошаемых районов, усиления эксплуатации природных ресурсов Туркестана и превращения его в аграрно-сырьевой придаток империи.

Итак, созданные и задействованные в процессе колонизации Туркестана управленческие структуры и государственные учреждения» фактически работали на внутренний рынок метрополии, обеспечивая наряду с политической, прочную экономическую и финансовую зависимость страны от России, Появившиеся при их содействии обрабатывающие (отрасли, монокультура хлопчатника, плантационное хозяйство - вес его создавало анклавы капиталистического производства, которые не были интегральной частью национального хозяйственного организма. Они обслуживали нужды торговцев, промышленников, коммерсантов, фирмачей и т.д., содействуя их баснословным прибылям и одновременно понижению уровня массового и среднего производителя.

Дальнейшие усилия по «усовершенствование» колониальной системы власти предпринимались в обстановке все более и более нарастающего кризиса самодержавной политической системы в целом» потрясённой поражением в войне лицами первой русской революцией и вступлением в первую мировую войну 1914-1918 годов.

Эти усилия получили отражение в многотомных материалах различных комиссий, совещаний и ревизий местного и общероссийского масштаба, периодически и «неустанно» работавших в Туркестане. Среди них комиссии Т.С. Кобеко (1894г.), Н.И. Королькова (1896 г.), К.А. Нестеровского (1902-1903 гг.), К.К. Палена (1908- 1909 гг.), П.А. Харитонова (1911 г.) и А.Н. Куропаткина (1916г.). Озабоченные «сохранением единой и неделимой России», недопущением «сепаратизма» окраин, эти комиссии разрабатывали и предлагали меры по модернизации механизмов управления Туркестаном и укреплению колониального режима.

Комиссия под руководством Нестеровского подготовила «Проект отправления Туркестанским краем», в котором четко проводилась мысль, что главным злом в системе управления является выборное начало для сельской и волостной администрации. Комиссия считала, что коренное население еще не готово «для восприятия благ самодержавия» и потому «выборное начало» необходимо немедленно отменить. Оно может быть сохранено считала комиссия, временно, сроком на один год и только для сборщиков податей, с последующим утверждением выбранных кандидатур уездными начальниками.

Областную и уездную администрацию предлагалось наделить правом назначения на все должности, вплоть до «народных судей». Идея централизации всей власти в руках русской администрации импонировала правительству, но пойти на это, в преддверии назревавшей в стране первой русской революции, оно не решалось.

После революции, в связи со сменой политического курса правительства П.А. Столыпина в направлении усиления национализма, в край была послана ревизионная комиссия К.К. Палена, которая наряду с выявлением негативных фактов в действиях русской и «низовой» администрации и основательной их «чисткой», предложила создание более сильной и гибкой администрации, которая сумела бы крепче держать в уезде народные массы Туркестана и не допустила бы выступлений против властей, какие имели место в 1905-1907 года.

Она рекомендовала создание в Туркестане «смешанных волостей из русских и туземных сельских обществ» во главе с русским волостным старшиной.

Особое внимание ревизионной комиссией придавалось расширению попечительно-охранительных функций власти, за счет сокращения функций хозяйственных и общественных, существенному увеличению количества полицейских стражников, в том числе и конных, учреждению новых должностей помощников по полицейской части в областях и уездах и должности обер-полицмейстера в городе Ташкенте, улучшению материального и пенсионного их обеспечения и предоставлению им различных льготСм.: Пален К.К. Отчет по ревизии Туркестанского края. Полиция безопасности. - СПб. ,1910, -С. 25, 27, 168, 170.

Комиссия под руководством государственного контролера П.Д. Харитонова и помощника военного министра А.А. Поливанова в своих рекомендациях особый акцент делала на восстановлении в Туркестане «единой и сильной власти» времен К.П. Кауфмана. Было предложено восстановить полномочия туркестанского генерал-губернатора над ведомственными учреждениями, вплоть до полного контроля за их деятельностью. Предоставить ему такие же права, какие имели начальники ведомств и министры в центре.

Принимавший деятельное участие в работе этой комиссии генерал-губернатор А.В. Самсонов настаивал на предоставлении ему полномочий, идентичных с полномочиями царского наместника на Кавказе.

Начальники всех ведомственных учреждений в Туркестане, кроме подведомственных Министерству юстиции и Министерству императорского двора и уделов, обязательно должны были согласовываться с генерал-губернатором. Документы этих учреждений в копиях должны были «безотлагательно» поступать в его распоряжение.

Ревизионные права генерал-губернаторов рекомендовались расширить до прав ревизующего сенатора Государственного Совета.

По-прежнему принципиально важное значение придавалось усилению административно-полицейских полномочий властей, чем в полной мере воспользовался А.В. Самсонов в 1909-1914 года и его преемники генералы Флуг, Мартсон, Ерофеев и Куропаткин.

«Устроители» Туркестана, объективно являясь выразителями взглядов российского служилого дворянства и типичными представителями «великорусского» центра, оказались неспособными внести сколько-нибудь существенные изменения в его управление, обеспечить правовое разрешение насущных социальных проблем края. Их рекомендации носили традиционно колониальный характер и были направлены на дальнейшее повышение статуса русской власти в Туркестане.

Тем не менее, последние усилия по административному переустройству Туркестана предпринимаются вновь в 1916 г,- в экстремальной для колониальных властей ситуации - в ходе первой мировой войны и национально-освободительного восстания 1916 г. в Средней Азии и Казахстане. Эти усилия были поддержаны и российской буржуазией, бурно обсуждавшей на сессиях IV Государственной Думы вопрос о причинах восстания 1916 г. в Средней Азии. Представители различных партий резко критиковали правительство, считая основной причиной восстания изданный царем указ о наборе коренного населения на тыловые работы, проведенный в жизнь «с нарушением всех элементарных требований закона и права» См.: Восстание 1916 г. в Средней Азии. Об. документов. Госиздат, Уз ССР. Ташкент. 1932, - С.6 . Восстание, заявляли они, явилось результатом не только «невежества и безумия верхов», но и результатом «разложения местной системы управления», царившего в крае «крепостного права администраторов» и требовали пересмотра «в самый кратчайший срок архаичных положений 1886 года» Восстание 1916 г. в Средней Азии. Об. документов. Госиздат, Уз ССР. Ташкент. 1932, - С.124-125.

В августе 1916 г, опытные по части законотворческой работы столичные и местные специалисты приступили к разработке последнего проекта реформы управления Туркестанским краем и подготовке его для рассмотрения в законодательных учреждениях России. Руководил работой этой последней комиссии, с присущим ему усердием А.Н. Куропаткин, назначенный в июле 1916 г, генерал-губернатором края.

«Уполномоченный» царем на беспощадное, по законам военного времени, подавление национально-освободительного восстания, он как мы знаем, торжествовал «победу». Но видел, что борьба далеко еще не окончена, сохраняется множество факторов, которые грозят большими «неприятностями» режиму. В этой обстановке Куропаткин вынужден принимать меры «по разрядке напряжения», отменяя откровенно дискриминационные постановления своего предшественника генерала Ерофеева, организуя расследования наиболее очевидных злоупотреблений туркестанской администрации в ходе набора на тыловые работы и готовясь к «реформам» по управлению краем.

В центре внимания комиссии по административным вопросам была реорганизация управления в областях, уездах и особенно радикальная в сельских районах, потому что именно там администрация оказалась неспособной предотвратить народные волнения, а порой своими злоупотреблениями по службе усиливала их размах.

В областях, как и прежде, планировалась дальнейшая централизация управления. Областные правления, через вновь создаваемые отраслевые отделения, должны были взять под свой контроль все ведомственные учреждения.

В уездах предполагалась перестройка на основе положений, принятых Министерством внутренних дел в отношении Астраханской губернии России. Предусматривалось введение института крестьянских начальников и большое значение придавалось усилению личного состава уездной администрации. Начальникам уездов выделялись два помощника по административной и полицейской частям; при уездных управлениях создавался новый коллегиальный орган - уездный съезд с секретарем, помощниками и переводчиками. Попечительные функции уездной администрации в отношении коренного населения существенно расширялись созданием конно-полицейской стражи.

Возбудивший ранее много споров и разногласий, вопрос о волостном и сельском управлении привлек особое внимание комиссии Куропаткина. Новый проект предусматривал существенное изменение пределов самостоятельности сельской администрации. Ее обязанности теперь ограничивались только хозяйственными вопросами. Надзирать же за ней должны были особые органы в лице крестьянских или участковых начальников.

В то же время усиливались значение и престиж волостной администрации. Ей передавались полномочия по административному праву создания единых волостей из сельских крестьянских и «инородческих» обществ. Другими словами, колониальная администрация на местах полностью русифицировалась.

Члены комиссии Куропаткина нашли целесообразным установить для «низовой» администрации ряд, мер поощрительного характера - повышение окладов, введение специальных медалей за выслугу и привилегии.

Категорическое возражение членов комиссии вызвало предложение представителя азиатской части Глазного штаба Вдзенковского об отмене выборной системы для волостной и сельской администрации. После долгих дебатов решено было сохранить принцип выборности, но уменьшить влияние «туземной» администрации на дела.

В неизменном виде сохранялся и институт «народного» суда. К нему со временем предполагалось применить начала волостного суда Европейской части России. Таким образом, даже накануне своего падения царизм предусматривал сохранить еще на несколько десятилетии уже изжившую себя систему «военно-народного» управления. Четко продуманной программы административного переустройства Туркестана, ее модернизации в соответствии с новой общественно-политической обстановкой, сложившейся в стране в конце XIX - начале XX в., не было.

Общей сутью проектов оставалось обеспечение жесткого централизованного изъятия прибавочного продукта из колонии и усиления полицейской «опеки» над ее населением. Местный аппарат, по-прежнему, должен был обеспечивать организующую роль в колониальном ограблении Туркестана.

Руководители среднеазиатской политики в центре и исполнители ее на местах, являясь представителями военно-феодальных кругов, были сторонниками консервации отживших государственных институтов. Лишь намечая выход из той или иной неблагоприятной для себя ситуации и пути к решению крайне ограниченных задач, они оказались неспособными решать вопросы действительно государственные.

Все это придавало колониальной системе власти в Туркестане ярко выраженный полицейский характер. Сложная структура этой власти, соподчиненность ее звеньев, казенно-бюрократические методы деятельности призваны были регулировать многостороннюю жизнь подданных, начиная с устройства их территории, по утвержденному царизмом образцу, и кончая тщательным контролем за их нравственностью и поведением.

2.2 Аппарат управления, его состав и деятельность

Длительный и мучительный для народов Средней Азии процесс завоевания сопровождался постепенным созданием колониального аппарата управления, с его бюрократическим централизмом и сложной иерархией чиновников. Закон иерархии заключался в отождествлении функций исполнительной власти и контроля. Контроль административной деятельности в Туркестане осуществлялся лицами, которые сами являлись членами административного аппарата. Эти лица отбирались на административные посты на основе «добросовестного выполнения служебных обязанностей». Правила продвижения по службе не благоприятствовали развитию способностей администрации учиться на собственных ошибках. Низшие административные уровни старались скрыть отрицательные последствия своих действий, так как правдивое освещение социальных фактов мешало продвижению по службе. Высшие административные уровни доверяли низшим и оценивали их действия, прежде всего, с точки зрения соответствия установленным принципам управления и распоряжениями начальства. Тем самым замыкался круг взаимного введения в заблуждение, что приводило к беззаконию и произволу властей. Атмосфера Безоговорочного послушания, отсутствие возможности свободно выразить собственное мнение, даже очерненное кругом официозных представлений, приводили к утверждению лжи и лицемерия, возведенных в систему власти. Вполне естественно, что в планы этой власти не входило служение народам Туркестана или расчищения путей для материального и духовного развития нации, поэтому даже те реформы, проведение которых настоятельно требовала жизнь, приводили к противоречивым результатам. Основными задачами колониального аппарата было обеспечение прочности: господства царизма в Туркестане, неограниченной власти чиновников, во главе с генерал-губернатором, поддержание угодного царизму «порядка» и подавление любого сопротивления установленному режиму. Для выполнения этих задач, как мы видели выше, был взят курс на разрушение политического и экономического влияния старой знати путем введения выборной системы на местах и насаждение новой популяции чиновников, беспрекословно выполнявших волю русской администрации.

Высшее звено этой администрации составляли генерал-губернаторы и военные губернаторы, сосредоточившие в своих руках всю информацию о положении дел в Туркестанском обществе, обладавшие всей полнотой политической власти и добивавшиеся регламентации экономической, социальной и политической жизни общества. Попытаемся выяснить состав высшей бюрократии Туркестана, продолжительность его службы, численность, денежное содержание, сословную принадлежность и образовательный уровень,

С 1867 по 1917 годы в Туркестане сменилось 12 генерал-губернаторов, утвержденных на эту должность царем: К.П. Кауфман (1867-1882гг.), М.Г. Чернявв (1882-1884гг.), Н.О. Розенбах (1884-1888г.г,), А.Б. Вревский (1889-1898гг.), С.М. Духовской (1898- 1901 г. г.), Н.А. Иванов (1901-1904 гг.), Н.Н. Тевяшов (1904-1905 гг.), Д.И. Суботич (1905-1906 гг.), Н.И. Гродеков (1906- 1908 гг.), П.И. Мищенко (1908-1909 гг.), А.Б. Самсонов (1909- 1913 гг.), А.Н. Куропаткин - 22 июля 1916 г. по 31 марта 1917гг. В течение 1914-1916 годов правили краем три временных генерал-губернатора Флуг, Мартсон и Ерофеев, так и не утвержденные царем в этой должности.

До двух лет занимали должность генерал-губернатора шесть человек, до трех лет - два человека, до пяти лет - два человека, до восьми - один человек и до четырнадцати лет - один человек, Таким образом, ровно половина генерал-губернаторов находилась в крае более двух лет. Только в период первой мировой войны сменилось четыре человека, последний генерал-губернатор А.Н. Куропаткин правил краем всего восемь месяцев.

Быструю сменяемость туркестанских генерал-губернаторов, можно объяснить тем, что почти все они, или по крайней мере, значительная их часть были людьми малосведущими в вопросах административного управления краем и часто не соответствовали той роли, которую на них возлагал занимаемый пост.

Данные по делам генерал-губернаторов позволяют вывести средний показатель содержания туркестанского генерал-губернатора - 30-35 тыс. рублей в год, что больше содержания губернатора во внутренней губернии России, примерно в 4 раза. По данным И.А. Рубакина оклады в России составляли в среднем 8 тыс. руб. в год. Кроме того, из отчетов по ревизии денежных расходов в крае известно, что на содержание дома и дачи туркестанских генерал-губернаторов выделялось в среднем по 12 тыс. рублей в год.

В областях полными «хозяевами» положения были военные губернаторы.

Оклады военных губернаторов составляли от 12 до 15 тыс. руб. в год, что было в два раза больше, чем у губернаторов в центральной России. Военные губернаторы были, прежде всего, послушными чиновниками, выполнявшими безотлагательно волю и распоряжения генерал- губернатора края. В то же время они обладали и известной самостоятельностью. Исходя из того, что Петербург далеко, представители областной власти нередко творили самоуправство и беззаконие.

Надо обращать внимание к личной характеристике туркестанских генерал-губернаторов и их окружения. Каковы эти люди, оказавшиеся у власти в 1865-1917 годов в Туркестане, побудительные мотивы их деятельности, взаимоотношения генерал-губернаторов с «верхами», и «низами» туркестанского общества - эти вопросы, на наш взгляд, дают перспективу для характеристики колониальной системы власти и дополняют общую картину внутренней политики российского самодержавия.

За время службы в Туркестане (1867-1882 гг.) К.П. Кауфман проявил себя как жестокий завоеватель. Хотя и был при этом незаурядным и энергичным администратором. Он сумел неплохо приспособиться к сложным условиям азиатского края и побил своеобразный рекорд длительности пребывания на посту туркестанского генерал-губернатора.

Это был достаточно умный и образованный администратор, но как типичный представитель российского генералитета, не был склонен к либерализму и твердо проводил политику самодержавия, в завоеванном крае. В течение почти 15 лет Кауфман стоял во главе края и царской армии, верой и правдой служил «царю и отечеству», воспринимая интересы царизма в новой колонии, как свои собственные.

Кауфман руководил всеми завоевательными акциями царизма этого периода. Так, Л. Костенко, описывая взятие Самарканда царскими войсками свидетельствует: «Обозленный упорным сопротивлением фон Кауфман приказал пленных не брать. Приказ был выполнен точно. Были зверски избиты раненые» Костенко Л. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. -СПб., 1871, -С.161. Город на три дня был отдан на разграбление и сожжен. Русский художник В.В. Верещагин, сопровождавший войска в этом походе так характеризует Кауфмана: «... как теперь вижу генерала Кауфмана на нашем дворе, творящего суд и расправу над разным людом. Добрейший Константин Петрович, окруженный офицерами, сидел на походном стуле, и, куря папиросу, совершенно беспристрастно произносил: расстрелять, расстрелять, расстрелять». Верещагин В.В. Самарканд в 1868 году. - Русская старина, 1889, № 9, - С.617-649 Трагедия народов Туркестана стала «триумфом» царских генералов.

Царь же осыпал Кауфмана почестями и наградами, «высочайше повелев» начертать имя Кауфмана золотыми буквами на доске Инженерного училища с надписью «Самарканд 1868» Чижов Б. Генерал-адъютант К.П. фон Кауфман. - Пг.,1915,- С.8. Новые почести и еще более высокие награды были пожалованы Кауфману за Хиву и Коканд. В 1874 г. он был произведен в полные генералы. Являясь непреклонным защитником интересов самодержавия Кауфман вместе с тем выдвинулся как чиновник с довольно широким кругозором и гибкостью в своих действиях. Опыт работы в канцелярии Военного министерства в качестве ее директора в начале 60-х годов, участие в специальном комитете по подготовке военных реформ под руководством Д. А. Милютина пригодились Кауфману в ТуркестанеКауфманский сборник. - М.,1970,- С.8 .

Мероприятия его администрации по управлению краем можно назвать осторожными и вынуждено уступчивыми по отношению к местным обычаям и традициям. Понимая предстоящие задачи экономического освоения края, Кауфман, в отличие от своих преемников, был инициатором многих: начинаний во внутренней и внешней политике.

Известно, что при нем законодательным порядком было запрещено рабство в русских владениях Туркестана, а также в Бухаре и Хиве. Этот акт был расценен в европейских странах, как самый гуманный из всех, которые когда-либо осуществлялись в Азии европейскими государствами. Категорически был запрещен ввоз в пределы Туркестана наркотиков, которые согласно «Временным правилам о ввозной торговле» в случае обнаружения конфисковались без выплаты владельцу какой-либо компенсацииХидоятов Г.А. Британская экспансия в Средней Азии. - Ташкент, - С.54 .

Его администрация придерживалась политики невмешательства в религиозную жизнь, традиции и обычаи местного населения. Старые мусульманские институты были почти не затронуты. К принятию христианства местное население не принуждалось, как это скажем было в свое время в Поволжье, хотя за добровольный отказ от мусульманства принятие христианства было установлено денежное пособие.

Эту сторону деятельности Кауфмана европейские публицисты, освещавшие ход военных действий царизма в Средней Азии и его первые мероприятия по управлению, назвали «гениальной». Благодаря ей, полагали они, России удалось избежать крупных политических потрясений в регионе и стабилизировать обстановку.

Дело было, конечно, не в гениальности Кауфмана, а в элементарной его осторожности и умении трезво оценить обстановку. В отличие от многих своих преемников, он не мог допустить недальновидности в стране, где, как он пишет военному министру Милютину: «мусульмане показывают столько холодной сдержанности, столько равнодушия, даже неуважения к представителю верховной власти, что можно предложить существование какого-нибудь лозунга... Я пришел к убеждению, что настроение умов здесь неладное, что расположение к русской власти и готовность воспользоваться удобным случаем, чтобы освободиться от нее, действительно существует» Кастельская З.Д. Из истории Туркестанского края. - М., 1980, - С.34

«Нерасположение к русской власти» и «готовность освободиться от нее» вот главные мотивы вынужденных лояльных действий Кауфмана в завоеванных землях. Кауфман вынужден растолковывать своему окружению «их новое положение» по отношению «к своим подданным», что ни оружием, ни законодательством» они «не смогут завоевать край духовно», что устарелые формы политического и общественного бытия народов Туркестана необходимо как можно скорее заменить новыми нормами гражданственности» Чижов Б. Культурные преобразования К.П. Кауфмана в Туркестане. -Одесса, 1915, - С.16. Эта «нормы гражданственности», как ш уже знаем, носили откровенно колониальный и великодержавно-националистический характер.

Подготовленные Кауфманом, с учетом «постепенности и очередности мер», проекты по управлению Туркестаном; дважды отвергались российскими министерствами, посчитавшими эти проекты «вредными в политическом отношении», а вмешательство Кауфмана в земельно-налоговые вопросы «преждевременными и неуместными». Это обстоятельство, как мы знаем, не помешало Кауфману действовать по своему усмотрению и проводить проекты в жизнь в Ферганской области.

Одновременно с этим он выступает поборником развития образования в Туркестане и создания, как называемых «русско-туземных школ», в которых было предусмотрено совместное обучение детей русской и коренных национальностей. В своих директивах военным губернаторам областей он объясняет, что «в основание воспитания» должны быть положены «не религиозные различия, а одни и те же правила, при помощи которых можно как православных, так и мусульманских детей, сделать одинаково полезными гражданами России» См.: Граменицкий С. Очерки о развитии народного образования в Туркестанском крае. - Т., 1896,- С.3. Эти школы создавались из чисто прагматических соображений и были вызваны бюрократическими потребностями снабжения колониальных структур и государственных учреждений переводчиками, мелкими служащими и обслугой, которые смогли бы понять и перевести намерения властей населению и наоборот.

В 1882 г. К.П. Кауфмана на посту генерал-губернатора сменил М.Г. Черняев. В 1885 г. он был военным губернатором Туркестанской области, но через 8 месяцев за превышение полномочий и неисполнение директив Оренбургского генерал-губернатора Н.А. Крыжановского был снят с этой должности и отозван в Петербург. Впоследствии М.Г. Черняев, примыкая к крайне реакционным кругам столичного общества, выступал с критикой курса Кауфмана и его администрации.

Через 17 лет Черняев возглавил туркестанскую администрацию в качестве первого лица. Однако, плохо подготовленный (в отличие от Кауфмана) к административной деятельности прослыл невежественным самодуром, а его сподвижники получили прозвище «зулусов».

А.И. Добросмыслов о периоде правления Черняева пишет так: «Чиновники дурной репутации, посредственные и слабые мало пострадали: вся тяжесть режима больного и безвольного старика... обрушилась на людей дела и более или менее выдающихся способностей». Был нанесен ущерб многим культурным учреждениям в крае. По распоряжению Черняева была реформирована Туркестанская публичная библиотека, погибло много ценных книг; была упразднена Ташкентская химическая лаборатория, закрыта школа шелководства.

Известно, что по настойчивой просьбе Черняева в край, почти одновременно с ним, в 1882 г, была направлена ревизионная комиссия во главе с сенатором Ф. Гирсом, которая позже опубликовала свой отчет с рекомендацией относительно административного устройства Туркестана, Но Черняеву не пришлось переустраивать край. Он был срочно, в феврале 1884 г. отозван в Петербург. Быстрому удалению Черняева из Туркестана способствовал, видимо, внешнеполитический аспект его деятельности. Учитывая прежнюю военно-политическую деятельность Черняева, допускавшего своевольные действия, было решено срочно его отозвать Халфин Н.А. Присоединение Средней Азии к России. - М.,1965, -С.408.

Н.О. Розенбах принимает деятельное участие в работе комиссии графа Игнатьева по выработке окончательного варианта «Положения 1886 г.». При его содействии создаются новые государственные учреждения: Совет при генерал-губернаторе (1887г.), Российское императорское политическое агенство в Бухаре (1886г.), Самаркандское областное правление (1887), Управление почтово-телеграфного округа, Сырдарьинской областной статистический комитет (1887г.), реорганизуется судебная система Тухтаметов Т.Г. Русско-бухарские отношения в конце XIX начале XX в.-Т., 1966, -С.42.

По распоряжению правительства, осуществляющего программу контрреформ Александра III, Розенбах возглавляет комиссию для пересмотра «Городского положения» 1870 г., действовавшего в Ташкенте с 1877 г. без утверждения в законодательном порядке. Изучение материалов комиссии дало основание Н.О. Розенбаху ходатайствовать перед правительством о целесообразности сохранения для Ташкента старого положения, уже «проверенного 10-летним опытом его применения». На основании представлений Розенбаха в высшие правительственные инстанции вышел указ 1888 г., распространявший на Ташкент действие «Городового положения 1870 г.», с некоторыми изменениями и дополнениями.

Придавая большое значение экономической эксплуатации Туркестана Розенбах усиленно содействует развитию хлопководства, шелководство, строительству промышленных предприятий по переработке сырья. В целях привлечения русской буржуазии к богатейшим источникам сырья и рынку сбыта в 1885-1886 годы устраиваются сельскохозяйственные выставки, на которых были представлены кустарно-промышленный и сельскохозяйственный отделы.

Н.О. Розенбах энергично осуществлял мероприятия правительства и по железнодорожному строительству. Принимая участие в обсуждении вопроса о железнодорожном строительстве в Комитете министров, он доказывал необходимость скорейшего продолжения Закаспийской железной дороги до Самарканда. Во «всеподцанейшем» отчете за 1887 г. Розенбах предлагает и обосновывает необходимость доведения дороги до Ташкента и в 1888 г. получает разрешение на ее строительство от Военного Министерства. С именем Розенбаха и его администрации связано полное восстановление фондов Туркестанской публичной библиотеки; создание сета русско-туземных школ, приходских училищ, издание русского аналога Туркестанской туземной газеты и т.д.

Преемником Розенбаха стал барон А.Б. Вревский, бывший начальник штаба Одесского военного округа. А.Б. Вревский управлял краем 8 лет, уступив по продолжительности пребывания на посту генерал-губернатора только К.П. Кауфману. Годы его правления (1889-1898) были отмечены многочисленными народными волнениями: «холерный» бунт 1892 г. в Ташкенте, выступления бедноты в 1893, 1895, 1896, 1897 годах в волостях и уездах Ферганской области, жестоко и беспощадно подавленные при: помощи карательных отрядов. Причиной «распущенности» «туземцев» Вревский считал «ослабление авторитета местной администрации, который он всячески стремился усилить».

Вмешивался Вревский и в систему местного судебного устройства. В конце 1892 г. им была составлена новая «Инструкция народным судьям», суть которой сводилась к отмене выборного начала при замещении должностей казиев и биев. Правда, на практике она не получила применения.

Действующее в Ташкенте «Городовое положение» он считал опасным «в политическом отношении» и в многочисленных представлениях по этому поводу в Главный штаб добивался сокращения представительства от местного населения до 1/5 общего состава, «Такой порядок,- считал Вревский,- необходимо сохранить на неопределенное будущее, пока обрусевшее поколение туземцев не окажется на высоте восприятия благ самодержавия».

Узко националистическая политика Вревского, естественно, получила резонанс во всех звеньях чиновничьего аппарат, характерной чертой которого было беспрекословное выполнение воли начальника. Заслуживает внимания характеристика: чиновников, стоявших ниже в иерархии бюрократического управления, данная князем Мансыревым - членом поземельно-податных комиссий в Туркестане в 1895-1898 годах. Вот что он пишет: «На месте чиновников… застал касту, замкнутую в самой себе, самодовлеющую и самодовольную, которая смотрела на себя, как на настоящих и единственных хозяев в крае, перед коим край должен трепать и воздавать почести и мзду». Низкий нравственный уровень, тщеславие, корыстолюбие большинства туркестанских чиновников заставили князя Мансырева сделать вывод о том, что «... в крае осуществляется в натуре крепостное право администраторов над всем населением».

Напряженное состояние в туркестанской деревне еще более осложнялось методами работы администрации Вревского, в частности чиновников поземельно-податных комиссий, определявших размеры податей и налогов и подлинность документов местного населения на владение землей.

Приказы туркестанской администрации, обязывали: коренное население «с почтением и уважением» относиться ко всем представителям царевной власти. Для того, чтобы представить, как достигалось это «почтение» приведем высказывание Мансырева о посещении им одного из местных базаров. «Когда мы были в нескольких десятках саженей от базара, то внезапно во весь карьер незнакомцы, так же, как и мой джигит, помчались на базар, врезались в тысячную толпу, которая была на этом базаре, и начали изо всех сил угощать присутствующих там торговцев и покупателей ударами нагаек, не разбирая, по чему эта нагайка, попадет. Оказывается, это в обычае. Для внушения наибольшего почтения к местным чиновникам практикуются такого рода встречи туземного населения с представителями русской власти. Подобный разбой «среди белого дня» был типичен для существующего режима.

Введение в 1892 г, в Туркестане положения «об усиленной охране» было еще одним шагом вперед в деле административного произвола. В соответствии с ним репрессивные меры властей часто принимали форму военных экспедиций для подавления народных волнений и восстаний. Однако при этом вырисовывается четкая закономерность: чем больше было беззакония и произвола со стороны колонизаторов, чем разнузданнее они вели себя по отношению к народу, тем быстрее созревали наиболее радикальные формы борьбы.

В отличие от своих предшественников Духовской выступает инициатором изучения мусульманского вопроса в широком масштабе. Им был составлен «всеподцанейший» доклад «Ислам в Туркестане», в котором в качестве мер по «сближению христиан с мусульманами» предлагалось: всем служащим края «возможно тщательнее знакомиться с религиозным бытом мусульман»; библиотекам и, канцеляриям всех учреждений иметь главнейшие справочники и руководящие сочинения об исламе на русском языке; регулярно издавать «Сборник материалов по мусульманству»; установить цензуру всех мусульманских изданий и т.д. Все эти предложения остались лишь на бумаге. В ноябре 1899 г. Духовской был отозван из Туркестана. Его заменил Н.А. Иванов, сподвижник Черняева и Кауфмана в военных акциях царизма в 60-70-е годы. Он был поистине «среднеазиатским», ибо его становление как военного и администратора происходило в Туркестане. От хорунжего конно-артиллерийской батареи в отряде Черняева, дослужился до генерала в 1883 г. и от уездного начальника добрался до генерал-губернаторского поста.

Несовершенство системы управления краем не было секретом для Н.А. Иванова, с его почти - 35-летним опытом службы. Он, как и многие его предшественники, сначала пробует: себя на законотворческом поприще. По его поручению, правитель канцелярии тайный советник Нестеровский выезжает на места и собирает в Ташкенте многочисленные комиссии, анализирует рекомендации и предложения по составлению нового законодательного положения об управлении Туркестаном. Вся эта работа длится три с половиной года (до сентября 1903 г.), не дав никаких существенных результатов. Правовые и практические решения по социальным, экономическим и административным вопросам в проекте Нестеровского были рассчитаны, как и прежде, на бюрократию, без какого-либо участия в них самого туркестанского общества. Именно в силу этого обстоятельства проекту суждено было лишь пополнить архивы канцелярии туркестанского генерал-губернатора.

Предметом же особых забот Н.А. Иванова становится борьба с распространением социал-демократических, эсеровских и других идей, с нарастающим рабочим движением на Среднеазиатской и, Оренбург-Ташкентской железной дороге. Видимо в связи: с этим он предпринимает довольно частые поездки- по областям: в 1901 г,- дважды в Закаспийскую и; Семиреченскую, в 1902 г.- в Сырдарьинскую и Ферганскую, в 1903 г.- в Самаркандскую область.

К.К. Пален в своем отчете положительно оценивает эту сторону деятельности Иванова указывая, что С.М. Духовской за два с половиной года таких объездов не предпринимал вовсе. Вместе с тем К.К. Пален упрекает Н.А. Иванова в том, что он «за свое более чем трехлетнее пребывание в должности генерал-губернатора... ни разу не извещал вышестоящие инстанции о нуждах вверенного ему края». Несправедливость такого упрека К.К. Палена, однако, подтвердит архивные источники.

Так, Н.А. Иванов буквально бомбит вышестоящие инстанции донесениями о неспокойной обстановке в крае, о деятельности во многих городах «государственных преступников», (т.е. политических ссыльных), указывая, что «это большое зло, не только безусловно вредное, но и опасное». Обращает внимание министра внутренних дел фон Плеве на распространение «агитаторской деятельности: государственных преступников в среде воспитанников средне-учебных заведений» и просит его личного содействия «к полному прекращению высылок в край таковых». Но вместо личного содействия получает лишь рекомендации самому заняться «распределением подобного рода лиц во вверенном ему крае», действуя по своему разумению Министру было не до Туркестана. Агонизировал режим в сердце империи. Во избежание этой агонии Плеве был занят подготовкой более важной акции - «маленькой победоносной войны» с Японией.

Далее начинается, как известно, Первая русская революция и вместе с ней генерал-губернаторская «чехарда» в Туркестане. В мае 1904 г. умирает Иванов; в ноябре 1905 г. в самый разгар всеобщей политической стачки в Туркестане скоропостижно скончается его преемник генерал-губернатор Н.Н. Тевяшев; в декабре 1906 г., впервые в истории колониального режима, отстраняется от должности очередной генерал-губернатор Д.И. Суботич с формулировкой «за потворство революционным настроениям в крае».

Император Николай П строго следил за тем, чтобы генерал-губернаторами назначались преданные ему люди и непременно черносотенного толка. И среди губернской администрации Туркестана, до к после Д.И. Суботича, не было обвиненных в либерализме. Все генерал-губернаторы проявляли самое пылкое верноподданническое усердие, были обласканы царями и, как правило, отмечены много кратными наградами и привилегиями.

Сенатор К.К. Пален обвиняет Д.И. Суботича в «игнорировании политических событий», происходивших в Туркестане. Обоснованность такого обвинения подтверждают факты: весна и лето 1906 г. были отмечены ослаблением репрессий, восстановлением и оживлением деятельности разных политических организаций, проведением двух Туркестанских конференций РСДРП (в феврале и сентябре 1906 года), делегатского съезда туркестанских железных дорог, (в июле 1906 г.), созданием широкой сети профсоюзов, превращением газет «Самарканд». «Русский Туркестан» в легальные печатные органы социал-демократических групп Самарканда и Ташкента и т.д.

Более того, вопреки указаниям из Петербурга «действовать твердо, самым решительным образом, без всяких колебаний», Д.И. Суботич допускает серьезные волнения в войсках туркестанского военного округа, особенно грозные в гарнизонах Ташкента, Ашхабада и Красноводска (летом 1906 г.).

Предпринимаются новые шаги, по усовершенствованию системы преследований, участников революционных событий. В полной мере в этом преуспел очередной генерал-губернатор Н.И. Гродеков. Его действия не противоречили установившимся карательным «традициям». Изменилась тактика и методы управления - «взбунтовавшаяся окраина» потребовала гораздо больших усилий для наведения «порядка». Потребовалось строить новые полицейско-наблюдательные пункты в городах и селах, нанимать конных стражников, создавать органы политического сыска, своевременно издавать инструкции об «организации засады, производства обыска, о поведении и действиях чинов полиции в момент засады и обыска, о собирании улик и составлении докладов», расширять сеть тюрем и арестных домов и пр. Безотказно работает при нем и судебная машина. Основная масса осужденных, как следует из рапорта Гродекова в Петербург, за «проступки против порядка управления», «нарушение порядка, и спокойствия», «оскорбления чести и угрозы против порядка управления», «нарушение тишины и спокойствия», «оскорбления чести и угрозы против должностных лиц». 65 летний генерал трудится с большим усердием и полностью восстанавливает, после истории с Суботичем. «доброе имя» колониальной администрации в глазах Николая II.

Для народов Туркестана это были страшные годы террора и жестоких репрессий, годы тяжелых испытаний. После Гродекова пост генерал-губернатора ненадолго (всего 9 месяцев) переходит к Мишенко, который, по словам К.К. Палена, «следствии кратковременности пребывания в должности не успел провести сколько-нибудь крупных мероприятий».

С 1909 по 1914 года, пост туркестанского генерал-губернатора занимает А.В. Самсонов. В Туркестане Самсонов воюет с врагом внутренним, отправив на виселицу 14 русских солдат за восстание в Троицких лагерях под Ташкентом против жутких условий службы и бесчеловечного обращения офицерского состава и 223 человек на каторжные работы в Сибирь. При этом хладнокровно рапортует в Главный штаб: «Судимые по законам военного времени подстрекатели и участники вооруженного восстания понесли заслуженную кару», Самсонов не скрывал, что он сторонник «максимального кровопускания», считая, что только оно укажет «обществу бесцельность таких выступлений и силу государственной власти». В то время административная деятельность Самсонова в Туркестане совпала с периодом интенсивного промышленного строительства, и он провел ряд мер в интересах царского правительства в этом направлении.

С июля 1914 по февраль 1917 года в Туркестане сменилось еще 4 начальника; три временных, генералы Флуг, Мартсон, Ерофеев, последний «законный» - А.Н. Куропаткин.

Пришлось срочно искать новую кандидатуру на пост генерал- губернатора, более гибкого, не слишком грубого. Им стал А.Н. Куропаткин, отозванный из действующей армии. Известный историк М.Н. Покровский так интерпретировал его назначение туркестанским генерал-губернатором: «К 1917 году Куропаткин давно сошел со сцены, с ответственейших постов царской России. Политики он более не вершил, как о стратеге о нем больше никто не говорил, Попытка командовать одним из фронтов прошла совсем бесцветно и под коней; войны и империи Куропаткин должен был довольствоваться совсем скромным для старого боевого генерала положением «туркестанского генерал-губернатора» за тысячи верст от фронта.

Здесь его задачи были больше полицейские, чем военные, с сартами и киргизами воевать было куда легче, нежели с немцами и, повесив несколько десятков человек, неудавшийся победитель микадо блестяще разгромил среднеазиатскую революцию 1916 года.

На подавление восстания были использованы крупные военные силы, действовавшие до 26 января 1917 г. По официальным данным было использовано 14 батальонов, 33 сотни, 42 орудия, 69 пулеметов. К суду было привлечено более 3000 человек.

Вместе с тем в условиях все углублявшегося политического и социально-экономического кризиса Куропаткин пытается начать кампанию «примирения» колониальной администрации с верхами коренного населения, что нашло отражение в нескольких его указах. Например, национальная буржуазия была привлечена в состав «новоиспеченных» областных, уездных и городских комитетов по освобождению от найма некоторых категорий населения. Среди них - представители духовенства, почетные и лично почетные граждане, чиновники и служащие правительственных учреждений. Санкционирована была практика найма рабочих по месту приписки. Наконец, было принято решение об отсрочке мобилизации коренного населения на тыловые работы до 15 сентября 1916 г. Кроме того, как об этом говорилось в предыдущей главе, была начата разработка нового положения об управлении: Туркестанским краем. Однако все эти меры лишь на время притушили пожар в коренных областях, не смогли остановить его распространение на казахские, киргизские и туркменские районы.