Помимо материального ущерба, которая Ост-Индская компания понесла во время уничтожения в гавани Бостона груза чая, она лишилась и деловой репутации, в итоге цена ее акций «заметно уменьшилась». И что еще более важно, «Бостонское чаепитие» имело самые серьезные политические последствия, и опять-таки неожиданно колонии и Великобритания вступили в новую острую конфронтацию. Практически сразу же после получения в метрополии известий о чрезвычайно дерзких действиях массачусетских патриотов, парламентские и правительственные круги, общественность начала изыскивать «средства и способы, чтобы наказать Американцов за ослушание, и принудить их повиноваться тем законам, как все другие Аглинские подданные принимают от верховной власти <…> Многие говорят, - сообщала петербургская газета, - что поселяне дерзко поступают и что ныне уже время послать несколько полков в Бостон для наказания тамошних жителей за то, что они не повинуются узаконениям Аглинского парламента, и чрез то показать пример прибыли селениям, да и самым делом доказать, что Англия имеет власть проводить всех их в послушание: но при том должно опасаться, что много крови пролито будет пока принудят поселян силою повиноваться парламентскому узаконению, в наблюдении которого не почитают они себя обязанными». Столь долгое и витиеватое сообщение рассматривалось просто и коротко: для властей Британии актуальным и наиболее соответствующим их политическому кредо становился путь разрешения американо-британского конфликта и подчинения колоний метрополии силой. Самым первым шагом здесь стал запрет на вывоз оружия в Америку и Вест-Индию. Однако и тогда поборникам силы было ясно, что путь этот мог обернуться большими трудностями и большой кровью, т.к. «принадлежащие Англии провинции, а именно, Бостонская или Новая Англия, Новый Йорк, Филадельфия, Каролина и Роде-Эйленд, по исчислению их могут собрать у себя войска до 100000 человек».

Последующие полгода «Санктпетербургских ведомостей» также несли информацию о воинственных настроениях и планах вступивших в конфликт метрополии и колоний. Но решительный отпор британцам со стороны американских патриотов, их активные наступательные действия, равно как и воинственные настроения, угрозы и масштабные военные приготовления британских властей не означали еще, что окончательно были изжиты попытки маневрирования, поиска компромиссных решений и путей к ослаблению напряженности, к примирению вступивших в противостояние, в противоборство сторон. Хотя на протяжении 1774 г. ситуация в колониях складывалась напряженная, бурная, и даже казалось, что «дело наше с селениями день ото дня становилось хуже», поэтому уже с первых недель разворачивавшегося конфликта современники с большой долей уверенности считали: «должно будет употребить много статских способов к истреблению из них (американцев. - М.П,) мятежнических мыслей, и трудно будет добром их усмирить».

А в одном из очередных номеров «Санктпетербургские ведомости» констатировали: «здесь (в Великобритании. - М.П.) великую склонность имеют послать в Америку солдат на кораблях, чтобы к наказанию ослушных сих селений употребить строгость и принудить их к послушанию». А далее, то же сообщение содержало оговорку: «в разсуждении сего надлежит еще подождать, что парламент принудит, и не признает ли за лучшее, употребить вместо строгости снисхождение». Какой из подходов или путей к разрешению американо-британского кризиса на протяжении 1774 г. приобретал доминирующее значение свидетельствовали и материалы «Санктпетербургских ведомостей». Из составлявших годовой комплект 104 номеров газеты - подавляющее большинство - 83 номера - включали заметки (одну или более заметок) по американской тематике. И львиная доля газетных материалов в 64 номерах указывала на намерение сторон конфликта - британских властей и американских патриотов пойти по пути применения силы против оппонентов.

В 1774 г. наиболее активны и воинственны были руководители и властные структуры Великобритании - их позиции и действия нашли отражение в 54 номерах столичной газеты . От британцев исходили заявления о необходимости силой навести порядок и восстановить законность в колониях, принудить американцев к должному повиновению воле парламента и правительства, а также и реальные действия в данном направлении - решения властей, угрожавшие интересам и правам американцев, запреты на торговлю, шаги по лишению колонистов прав на самоуправление, а также переброска войск и кораблей и иные приготовления к разрешению военным путем возраставших противоречий между колониями и метрополией. Активны были и американские патриоты, готовившиеся к защите силой своих интересов и прав от поползновений со стороны британцев. Часть же действий патриотов (скажем, принуждение населения к бойкоту британских товаров и уничтожение грузов чая) и фактически организация новых органов уже своей власти (комитетов, конгрессов, др.) также носили далеко не мирный, а подчас и агрессивный характер, о чем и свидетельствовали материалы в 36 номерах газеты . В 1774 г. все же не были исчерпаны и возможности для маневра сторон, для поиска всевозможных компромиссных решений, свое воздействие оказывали факторы и обстоятельства, побуждавшие стороны конфликта к умеренности, либо препятствовавшие немедленной реализации самых радикальных, воинственных намерений. К концу 1774 г. возможности «полюбовного» разрешения кризиса путем переговоров, уступок, маневрирования значимо сокращались, и в целом за истекший год материалы о действиях сторон по смягчению кризисного положения и о способствовавших тому обстоятельствах и факторах содержало всего 24 номера петербургской газеты.

Итак, какими же данными могли руководствоваться и, исходя из них, британцы и американцы принимали решения с начала 1774 г. В Европе Великобритания располагала армией в 18785 чел., укомплектованной по итогам мирного времени, а во флоте насчитывалось около 20 тыс. «матрозов» ( в т.ч. 4354 «морских солдата»). На плаву было 70 «наилучших» линейных кораблей, и еще 12 быстро строились. Военные расходы на 1774 г. закладывались (на армию, артиллерию, флот) более чем в 2,4 млн. ф. ст., с учетом же других затрат общая сумма достигла почти 2,6 млн. ф. ст. Британские политики и стратеги в тот год исходили из резкого завышенных данных и насчитывали до 13000 чел. «нашего войска» в Америке, но они учитывали огромные пространства контента и полагали, что войско «оное еще мало». Средств из сверстанного в мирное время годового бюджета и собственно воинских сил для ведения серьезной и длительной войны против колоний, население которых «чрезвычайно умножилось за последние 20 лет», и численность милиции, способной к военной службе только в Новой Англии исчислялась до 200-240 тыс. чел., у британцев явно не хватало. К тому же, расквартированные в колониях солдаты из Англии, Ирландии, Шотландии не отличались рвением к службе, воинской доблестью, были ненадежны, и не все хотели воевать против своих фактически соотечественников. Ряды воинов «выкашивали» не только болезни, но и пропаганда американских патриотов. Солдаты проявляли склонность к дезертирству, тем более, что дезертирам обещали выделить земли для ведения хозяйства и их, как правило, укрывали местные жители. И в последующие времена британское командование так и не могло решить эту проблему: в борьбе с дезертирами, не помогали ни заставы под командой офицеров (своего рода «заградотряды» XVIII в.), ни размещение более дисциплинированных и послушных отрядов из шотландцев, ни даже прибытие наемных войск из германских земель. А отсюда у современников родилась неутешительная мысль: «… чем больше мы туда (в Америку. - М.П.) пошлем войск, тем больше умножим их (американцев. - М.П.) силу, и они напоследок нас преодолеют». И грядущие события показали - вывод этот оказался пророческим.

С начала 1774 г. в Великобритании правительственные и парламентские круги под давлением событий в Северной Америке определяли пути и методы разрешения разраставшегося кризиса. Когда были получены «из Америки <…> новые известия, что жители в Бостоне, новом Йорке, Филадельфии и Каролине взбунтовались и что губернаторы некоторых провинций пред своими домами держат многолюдный караул, и просили уже о вспомогательном войске…», то находившиеся в Лондоне агенты этих колоний (а среди них был и Б. Франклин, с 1764 г. представлявший Пенсильванию (Филадельфия), и с 1770 г. также и Массачусетс (Бостон)) были вынуждены представить информацию о ходе дел в своих колониях и разъяснять британским парламентариям и министрам, как и почему их соотечественники-американцы «собираются ротами, составляют полки, и ежедневно обучаются в поле стрелять из пушек». А вскоре в том же феврале 1774 г. на заседании палаты общин парламента вызывали вновь агентов от «города Бостона», нового Йорка, Филадельфии и Южной Каролины» (и среди них опять был Франклин) для получения соответствующей информации и объяснения событий в Северной Америке .

По материалам прессы трудно точно определить насколько убедительны для британцев, или хотя бы для части из них, были информация и возможные рекомендации, которыми делились Франклин и его коллеги - агенты (официальные представители) колоний. Их высказывания скорее всего, ложились в русло советов и рецептов, исходивших от британцев и американцев - сторонников перемен и реформ в отношениях между колониями и Великобританией. Эти силы «должно соединить помянутые селения с Великобританией <…> дабы торг <…> опять привести в цветущее состояние». И один из допускавших означенное решение вариантов, внесенный зимой 1774 г. на рассмотрение тайного совета, предполагал реформировать систему управления колониями и их взаимоотношениями с метрополией. В соответствии с предложенным планом, колонии наделялись бы автономией в решении финансово-экономических задач (право «без вмешательства британского парламента» самим «делать деньги и цену оным устанавливать») и правом на равноправное представительство, то есть возможностью «иметь место и голос в Английском парламенте». Несомненно, что финансовая сторона в означенном плане уже многие годы, даже десятилетия, привлекала Франклина, и он неоднократно высказывал свое мнение и боролся за осуществление сходных проектов. А вот возможность поменять свое подчиненное и порой безгласное положение при британском парламенте и стать полноценным и уважительным его членом, могло кого-то и привлечь. Либо, наоборот, вызвать недоверие у тех деятелей, которые (как Франклин) все более склонились к идеям самодостаточности и исключительной легитимности колониальных ассамблей как полноценных законодательных органов для колоний и учреждения общеколониального законодательного органа.

Судьба этого для значительной части британской элиты неприемлемого проекта не известна, но, вероятно, большинство в парламенте и в правительственных кругах сочло его неуместным и в свете тех для них огорчительных новостей, которые рекой текли из Америки и подтверждали решимость патриотов добиваться реализации всех их требований и установок. По характеру антибританские действия патриотов по-прежнему бросали вызов политике метрополии и ее правителей. И речь здесь шла не только об оснащении американцев оружием и их подготовке к вооруженному отпору притязаниям метрополии, но и, с точки зрения британских верхов, неслыханно дерзком вызове авторитету властителей Великобритании и самому тогда могущественному государству. Британцы и их сторонники-лоялисты сталкивались с растянувшейся на месяцы серией насильственных акций, ставших своеобразной поддержкой и продолжением, а с точки зрения британцев, рецидивами уже известного «Бостонского чаепития» уничтожения патриотами 16 декабря 1773 г. груза чая в торговой гавани главного города Массачусетса.

В 1774 г. читатели через газеты узнавали, что жители города Шарлтовна (Чарлстона. - М.П.) в Южной Каролине сначала «не пустили к себе пришедший из Англии корабль с чаем», затем поставили «под караул его» и решили не только не покупать и не употреблять чай, но «весь чай снесен был в кучу на небольшой рынок и там сожжен». И почти в такие сроки женщины в Бостоне не собрании постановили более «не пить восточного чаю», а «жители города Бостон <…> прислали к Ост-Индской компании пространные извинения в разсуждении чая, который они бросили в море». И более того, бостонские патриоты заявляли о своем первоначальном намерении лишь отослать груз чая назад в Англию и всю вину за его уничтожение возлагали «только на губернатора (Т. Хатчинсона. - М.П.), тамошних чиновников, двух купцов, на имя которых он был прислан». С этих лиц патриоты и предлагали компании взыскать компенсацию за понесенный в ходе «Бостонского чаепития» крупный ущерб. Сами бостонцы возмещать его категорически отказывались. Более того, выяснилось, что «Бостонского чаепития» можно было бы избежать, если бы губернатор своевременно просил британское командование взять груз чая под охрану, но поскольку колониальные и британские власти ничего не предпринимали, вакханалия с чаем продолжалась всю весну 1774 г. В том же Бостоне «весь находившийся там чай сожгли, и бывший при том народ кричал ура». По сведениям из других мест «новый Йорк, Филадельфия и южная Каролина также поступили», если бы корабли с грузом чая «им не уступили» и не отплыли восвояси.

А финальные аккорды в затянувшемся на многие месяцы «чаепитием» по-бостонски поставили уже позже: в начале марта 1774 г. в Бостоне «сделался такой же, как и прежде бунт» и горожане, «как скоро пришел туда с чаем корабль Фортуна, по примеру первого своего преступления бросили с онаго корабля весь чай в море». Описание действий «черни», переодетой «в платье дикого народа» и побросавшей «весь чай в море», содержало и информацию из Лондона от 23 мая 1774 г. Наконец, «индейцы», в пример бостонцев, потребовали проявить себя и в порту Нью-Йорка. Как писали об инциденте в петербургской газете (со ссылкой на информацию из Лондона) «привезенный недавно в Новый Йорк чай бросить в воду поручено было Магавским Индейцам, или переряженным в их платье людям, но как они медлительно в том поступали, то народ на стороне сам за то принялся». И результаты «чаепития» обозначились в первой половине - середине 1774 г. Американские патриоты добивались и добились того, «что селения за одно стоят» и не намерены отступить в реализации своих требований .

А британские власти в свою очередь все более склонялись к коррекции колониальной политики в сторону ее ужесточения, к принятию отдельных карательных по характеру мер в отношении американских патриотов и всего населения колоний. И перемены к «строгости» уже отразило послание короля Георга III, которое лорд Норт «предложил нижнему парламенту (палате общин. - М.П.)» 7 марта 1774 г. Эти «Американские письма» констатировали, «что некоторые его Величества селения в Северной Америке делают непростительные непорядки, и что они поступают против всех законов и государственных установлений…». Поэтому король, представив факты, предлагал парламентариям принять соответствующие меры «чтобы селения содержать в зависимости от короны и Великобританского парламента». И такие меры последовали без особых промедлений. По предложению лорда Норта в парламенте начали обсуждать билли о закрытии порта в Бостоне, чтобы впредь «не производить в оном никакого торгу», а «провинцию Новая Англия» лишить «всех своих привилегий и вольностей» и разделить ее «на две части, из коих одна присовокупится к Пенсильванской губернии, а другая к новому Йорку, и, - полагали авторы этой затеи, - так сделается конец новой Англии» самой мятежной части Британской Северной Америки. В последующие же дни и в парламенте, и в (тайном) совете «в Сенжемесе (Сент-Джеймсском дворце. - М.П.)» обсуждали и прорабатывали детали столь решительных мер против колоний, но «Американских агентов (включая Б. Франклина), - по сведениям газеты, - больше уже в оной (совет. - М.П.)» не приглашали . И в считанные дни в парламенте разработали с одобрения короля законы, которые и вошли в историю американской революции как «Нестерпимые акты». Для тщательного их исполнения губернатора Массачусетса Т. Хатчинсона отзывали в метрополию и новым (уже военным) губернатором колонии назначали генерала «Гажа» (Т. Гейджа. - М.П.). Его наделяли полнотой власти и для поддержки «за ним» в Бостон направляли «три полка из Ирландии и один из Англии».

Реакция американцев на суровые, карательные по сути, меры британской стороны были вполне ожидаемы. Еще в начале 1774 г. стало ясно, «что жители города Бостона и всей новой Англии отчасу больше противятся предписаниям Великобритании». А в апреле 1774 г. петербургская газета печатала новую информацию, согласно которой «бостонцы приняли решение не уступать, но утверждать свою вольность, во что бы то ни стало. Прочие селения, - сообщалось в газете, - то же думают, и не хотят покориться Английскому парламенту по денежным делам. Всяк ожидает следствия сего великого дела: будут ли Бостонцы противиться, или нет, и как себя при том окажут селения». Далее, в апреле 1774 г., газета сообщала о крупных потерях британцев из-за остановки торговли с Северной Америкой и в этой связи следовал своего рода совет творцам колониальной политики метрополии: «Весьма нужно соблюдать в строгости умеренность: в противном же тому случае, - провидчески писала газета, - все селения могут отложиться от Англии, и составить республику по примеру соединенных провинций в Голландии <…> Англия помышляет усмирить селения, а они хотят быть вольными Аглинскими подданными, или ожидать следствия, сколь бы оно худо не было». Такое предостережение «Санктпетербургские ведомости» весной 1774 г. опубликовали дважды. Второй раз - в мае и в подкрепление решимости патриотов, газета сообщала об акциях патриотов-экстремистов, «которые называют себя ухорезами» и открыто применяли «революционное» насилие к любым оппонентам. «Естьли они (ухорезы. - М.П.) прознают о ком, что он хвалит намерения правительства, защищает поступки Аглинского двора против селений, или некоторым образом к тому помогает, то, - пояснялось в сообщении, - они такому порют уши, и от того получили себе оное прозвание».

Споры и опасения среди британцев по поводу «Нестерпимых актов» не затормозили маховик репрессий против американцев и «Санктпетербургские ведомости» сообщали об отбытии в Массачусетс генерала Т. Гейджа в сопровождении двух полков и отправке дополнительно 5 полков из Ирландии с последующим расквартированием 10 тыс. чел. в районе Бостона. В водах Америки находилось и много военных кораблей с 5000 матросов на борту. Зримо выросли и военные расходы Великобритании: на армию выделялось уже 1,5 млн. ф. ст., на флот - 1,9 млн. ф. ст. Поступала и информация о введении в Новой Англии военного правления и окончательном принятии в палате общин парламента «нестерпимых актов». В ходе дебатов и разбирательств 9 мая 1774 г. «Агенты Американских селений (в их числе и Б. Франклин. - М.П.) принуждены были явиться у комиссионеров плантаций, где их спрашивали о разных пунктах, касающихся до правительства и торга в селениях. Сие обстоятельство, - гласило сообщение, - подтверждает тот слух, что уже помышляют доставить Американцам наибольшую независимость учинением некоторых перемен в правительстве».

И действительно, в те же дни «Американцы (агенты колоний, в их числе Франклин. -М.П.) подали в Верхний парламент (палату лордов. - М.П.) прошение, которое <…> завтра будут расследовать». Означенная петиция формулировала три принципиально важных положения: требование колоний автономии по примеру Ирландского парламента при разработке и проведении фискальной политики; протест против принятия репрессивного законодательства («Нестерпимых актов») в отношении Новой Англии «без разпроса» (т.е расследования); и, наконец, грозное предупреждение о том «что такой поступок (репрессивные законы. - М.П.) произведет то же самое, что сторонятся теперь отвратить, а именно, сопротивление и всеобщий мятеж, ибо Американцы все примут намерение стоять за свою вольность, и с оного умереть». А подтверждения тому поступали практически в любой день: в газетах уже писали, что «вся Великобританская Америка хочет последовать оному примеру (захвату патриотами почты в Нью-Йорке. - М.П.), взять таможни в собственное правление и коронных таможенных служителей отослать в Англию». А в Бостоне «тамошние жители», узнав о «Нестерпимых актах», завезли «500 бочек пороху». Более того, поступила информация о том, что «бостонцы, прослышав о строгих намерениях парламента и двора, приступают к крайним средствам и действительно вооружаются. Сказывают, - утверждала газета, - что народ собирается толпами и единогласно твердит, чтобы права свои и привилегии защищать до последней капли крови». В такой атмосфере «прибытие туда (в Бостон. - М.П.) наших войск, - уверяли британцы, - не пройдет без великаго кровопролития». К началу лета 1774 г. «дело в Америке <…> с обеих сторон далеко уже доведено. Двор теперь не может ни мало уступить; а Американцы, как видно по всем их движениям, также не хотят сего сделать, и в том почти все единогласно стоят…».

Северная Америка и Великобритания, оказавшая между миром и войной, все более продвигались в направлении ко второму исходу событий. Уже тогда пресса полагала, что план «первого министра (Лорда Норта) побудит Американцев к защищению себя». Но силы противников кровавой развязки иссякли, на них ополчились и лоялисты, и союзники последних из среди британской элиты. Сведения об этом в начале лета поступили из Лондона и были напечатаны в одном из летних номеров «Санктпетербургских ведомостей». Согласно газетным материалам, последнего гражданского губернатора и лидера лоялистов колонии Массачусетс «Гутчинсона» (Т. Хатчинсона) его противники-патриоты «объявили предателем и врагом отечества», поскольку его тайная переписка с британскими сановниками попала к Б. Франклину и тот обнародовал ее. За это Франклина в Великобритании подвергли допросу и фактически осудили на заседании тайного совета. Так вот, выступавшего обвинителем в совете «здешнего королевского Генерала Соллицитера» в печати назвали «несправедливым в королевском тайном совете огласителем поселения (Массачусетс. - М.П.) и порицателем их агента искусного доктора Франклина». Известный американец вновь удостоился пристального внимания во все еще скупой на поименные упоминания прессе. И это произошло при обстоятельствах, говоривших о том, что защитникам патриотов оставаться в метрополии также становилось опасно и в итоге в марте 1775 г. Франклин был вынужден тайно покинуть Британские острова.

И в предшествовавший фактическому бегству из Англии период (более полугода) представитель американских колоний Б. Франклин сталкивался как с тревожными факторами, говорившими о нарастании военной угрозы для его соотечественников, так и с попытками как-то остановить, затормозить продвижение сторон по пути к открытой, масштабной, вероятно, ожесточенной войне. Современникам было понятно и действие факторов, все еще удерживавших, по крайней мере, британцев от поспешных, бесповоротных решений и мер. Летом-осенью 1774 г. пресса отмечала: «Аглинский народ в разсуждении Американских селений <…> теперь совсем разные имеет мнения». Также сомнения, разногласия в метрополии высказывали и в отношении целесообразности уже разработанных и принятых «Нестерпимых актов» . И даже к концу 1774 г. многие купцы и фабриканты в Британии собирались первыми «просить новый парламент о возобновлении торгу с Америкою». А «Американские агенты (в их числе и представлявший четыре колонии - Б. Франклином) получили также из разных провинций наказы, и вчера (28 ноября. - М.П.) имели долгой переговор со статским секретарем Графом Дартмутом».

Естественно, к середине года желание или иллюзия разрешить мирным компромиссом очередной кризис американо-британских отношений с ученом опыта кризисов в 1760-е гг. (из-за «Акта о гербовом сборе»; «Актов Тауншенда») и возможности даже добиться от королевских властей существенных уступок - де факто - автономии колоний не покидала еще многих американцев. А часть британцев выступала за возобновление американо-британских отношений, прекращение бойкота торговли между колониями и метрополией во многом из-за весомых социально-экономических причин. Как и в кризисные 1760-е гг. экономика Великобритании несла огромные потери и соответственно этому ухудшался деловой, социальный климат в стране (банкротство, закрытые предприятия, безработица. Падение доходов, др.) в случае войны, а тем более «если бы Американцы от нас отложились», британцы лишились возможности взыскать с американцев долги за уже поставленные ранее товары на сумму в 5 млн. ф. ст. К этому же добавлялись опасения на будущее потерять важный и емкий американский рынок в случае его захвата европейскими конкурентами и подъем уже весомых собственно американских производств . При серьезном экономическом спаде, росте социальной напряженности, бюджетных трудностях над Великобританией довлел огромный государственный долг (около 140 млн. ф. ст.) и необходимость погашать его и выплачивать по нему проценты . Эти экономические, финансовые трудности британским руководителям приходилось (до поры, до времени) принципиально учитывать при разработке и определении путей и методов преодоления разраставшегося в 1774 г. конфликта. И отсюда в печати появлялись некоторые рассуждения, слухи, согласно которым король полномочен «не только облегчить, но и вовсе уничтожить наказание Бостону (по «Нестерпимым актам». - М.П.), как скоро он за благо разсудит, почему надеются, что Бостон не долго останется в оном наказании».

Еще одним фактом, сдерживавшим воинственные амбиции и планы британских политиков и генералов, стала на тот период слабость вооруженных и прежде всего сухопутных сил Британии в Северной Америке. Сказывалось отсутствие боевого духа, дисциплины и практически «неистребимое дезертирство» солдат, поощряемое патриотами. Даже после строгих приказов британского главнокомандующего-генерала Т. Гейджа не было «никакой надежды, чтобы возвращен был хоть один солдат» дезертир. Практически на протяжении почти всего 1774 г. правительство и парламент Великобритании лишь надеялись держать «в Америке <…> восемь полков», фрегаты и шлюпы, и не смогли обеспечить наращивание военного потенциала, необходимого для ведения длительной и масштабной вооруженной борьбы в обширнейшей стране, где по приблизительным подсчетам проживало 5 или 6 млн. человек. Поэтому уже в середине 1774 г. для британских стратегов возникла спасительная мысль: «не полезнее ли будет послать в Америку несколько Ганноверских полков» . Но это опять-таки требовало значительного времени, дипломатических усилий и огромных затрат, что отодвигало реализацию силового варианта преодоления кризиса. На этом фоне поступали сведения о военных приготовлениях европейских держав и, собственно, американских патриотов, сумевших к осени 1774 г. подготовить до 100000 ландмилиции в мятежных колониях . Иначе говоря, формировались военные группировки, которые вполне могли сойтись на поле боя при получении на то приказов, либо в результате провокации или трагического инцидента.

Принятые в 1774 г. «Нестерпимые акты» вели к подъему патриотического движения, а усилия лоялистов и британских властей не допустить созыва межколониального конгресса, выборов и направления на него делегатов от колоний, с тем, чтобы они выработали общие для всех американских патриотов требования и программу действий, еще более накаливали обстановку. Запреты генерала Гейджа, объявившего этот форум «за великую измену и бунт, с угрожением худых следствий всем тем, которые будут споспешествовать собранию или в оном присутствовать», не помешали самоорганизации и усилению движения патриотов и созыву I Континентального конгресса в начале сентября 1774 г. в Филадельфии (05.09-26.10.1774). С этого рубежа развитие событий в Северной Америке приобретало все более революционный и, пожалуй, необратимый характер . А информация о таких сравнительно мирных событиях в пределах Британской Империи, как испытание в Плимуте подводного судна, способного погружаться в море на 12 часов и затем всплывать; либо весть о «тщетно» искавшей «матерую южную землю» экспедиции «капитана Кука» и судьба многих членов его команды, которых «поели Каннибалы» , со страниц петербургской газеты быстро вытеснили новости уже иного плана - то фактически были сводки едва ли не из зоны предполагаемых военных действий.

В октябре 1774 г. «Санктпетербургские ведомости» со ссылкой на новости из Лондона, сообщили слух «будто Генерал Гаж (Гейдж. - М.П.) умер, и будто в Бостоне великое было смятение» и в Массачусетсе 19000 человек в составе вооруженной милиции ждут приказов от Континентального конгресса, а всего «в селениях» под ружьем находится до 100000 ополченцев (ландмилиции). В следующем номере газеты писали, что «Генерал Гаж (Гейдж. - М.П.) пришел у обывателей в ненависть за то, что он присланных к Бостонцам от других селений съестных припасов не впускал несколько дней в город». Британский главнокомандующий и военный губернатор Массачусетса Гейдж также запретил созыв городских собраний и требовал от 4000 ополченцев (ландмилиции) разоружиться и «положив ружья разойтись по своим местам». После их отказа «Генерал Гаж (Гейдж. - М.П.) вышел с двумя регулярными полками» и повторил свое требование. В ответ ландмилиция не только не сложила оружие, но и отказалась далее пропустить британские войска. Такое противостояние (забегая вперед скажем - фактически репетиция столкновения британцев и американцев у Лексингтона и Конкорда 19 апреля 1775 г.) завершилось без пролития крови, так как Гейдж «принужден <…> был уступить и назад возвратиться». Но в ожидании результатов работы «Филадельфийского конгресса» (I Континентального конгресса) давление на американцев продолжалось. Гейдж распорядился разместить 4 пушки на перешейке, соединявшем город Бостон с материком, а в метрополии повторно запретили вывоз в колонии ружей, пороха и свинца, что сразу позволило задержать два корабля с контрабандой .

Фоном для приходившей через Лондон информации из Северной Америки служили и безрадостные для сторонников мирного разрешения американо-британского конфликта вести собственно из метрополии, где «миротворец» Лорд Чатам - отказался войти в правительство, а в парламенте «прежние разделения партий на Вайхсов и Торисов (Вигов и Тори. - М.П.) опять ныне возобновилось». Последние добивались преобладания, намеревались «положить конец Английской вольности» и поддерживали репрессивный антиамериканский курс властей Великобритании . В такой тревожной атмосфере и носился «ныне слух, что будто бы в Бостоне произошло кровавое сражение». Упоминание о недостоверном слухе появилось 14 ноября 1774 г., а 18 ноября со ссылкой на многие письма из Америки петербургская газета описывала сражение между ландмилицией и королевским войском в Новой Англии. Первая была «побеждена, с потерянием 500 человек убитыми» и среди пленных находились «некоторые из начальников» патриотов. О достоверности означенных сведений судить читателям было сложно, и информация подобного рода нарастала. В ноябре газета сообщила «новейший слух, что будто бы с королевских кораблей производили пушечную пальбу по городу Бостон, что генерал Гаж (Гейдж. - М.П.) пожег огнем город и велел учинить кровопролитие…», но и этот слух не оправдался. Более ясной, точной была информация о британском гарнизоне в Бостоне (8 полков), приказе генерала Гейджа о переводе в город еще двух полков из Квебека, переброске «13 пушек тяжелой артиллерии <…> на передовую крепость» и прорытии рва «округ города». Иными словами британские войска готовили Бостон к обороне в случае возможного наступления американцев. А таковых, по сообщениям прессы, насчитывалось «более 15000 человек», и они выступили «изо всех мест в Бостон в помощь своим братьям, под командой таких предводителей, которые служили в последнюю войну («Семилетнюю войну». - М.П.)». Патриоты были хорошо вооружены, имели необходимые запасы «и лица их пылали смелостью, яростью, огнем и мщением…».

Картины, которые рисовали «Санктпетербургские ведомости», были подчерпнуты из материалов европейской прессы. И эти яркие описания, как бы уже начавшейся масштабной войны между американскими патриотами и вооруженными силами (армией и флотом) Великобритании, почти на полгода опережали реальные события, разгоревшиеся с апреля 1775 г. в окрестностях Бостона - в колонии Массачусетс. А по завершению работы I Континентального конгресса подготовка американцев в возможной масштабной войне охватила практически все колонии: в Пенсильвании насчитали 25 тыс. немцев, служивших в последнюю войну; в Род-Айленде учреждались пехотные и кавалерийские полки; «все провинции» разделяли жителей на «полки и роты»; поступали предложения о формировании «обсервационного корпуса», и даже, чуть позднее, уточняла газета, учреждались «два пятнадцатитысячных» обсервационных корпуса для наблюдения за королевскими силами в Америке . Так газетный мир задолго до начала реальной войны в Северной Америке, вольно или невольно, начал войну информационную. В ходе ее сомнительные, не проверенные сведения не только отражали остроту противостояния британской и американской сторон, но, создавая соответствующее информационное поле и, нагнетая обстановку, они воздействовали на умы и сердца современников, и тем, возможно, подвигали их к началу конфликта вооруженного.

В этом современников убеждала и речь короля Георга III, в конце ноября обращенная к Британскому парламенту и подданным. «К великому моему неудовольствию, - звучало в стенах парламента, - должен я <…> объявить Вам, что Масахузет-Байская провинция (Массачусетс. - М.П.) дерзостная оная наперекор законам, которая в разных тамошних местах произвела наивеличайшие и достойные всяческого наказания наглости, не преодолена еще и поныне. Такой поступок другие мои селения старались не только подкрепить и усилить, но и непростительным образом покушались посредством беззаконного между собою заговора остановить торги сего Королевства. И так для защищения и достижения безопасности подданным моим в торгах, а в Масахузет-Байской провинции для восстановления покоя, тишины и доброго порядка, принял я, - говорил Георг III, - такие повеления, какие <…> почел я за лучшие и удобнейшие <…> я положил твердое и непоколебимое намерение всякому покушению, следующему к обезсилению и уменьшению внешней власти, противится по всем державным владениям, которые содержат в послушании, яко существеннейшее дело, почитаю за славу, безопасность и благосостояние Великобританского государства». Далее монарх высказывал надежду получить поддержку парламента и подданных для осуществления этих устремлений .

И желаемая поддержка последовала: королю ее высказали обе палаты британского парламента и его подданные. Сановники, чиновники, генералы потребовали новых властных полномочий и получили их, а в помощь главнокомандующему королевскими войсками в Северной Америке - генералу Т. Гейджу - из Ирландии направляли еще 4 полка. Американские патриоты, формально еще подданные короля, также не остались безгласными. Последние номера «Санктпетербургских ведомостей» за 1774 г. выразительно отобразили и их позицию: «Никогда Американцы, - гласил этот текст, - вообще вольности своей не уступят». Таким образом, к концу 1774 г. и Америка, и Британия оказывались уже не между миром и войной, а неумолимо приближались к порогу масштабной и грозной войны.

Глава 3. Бенджамин Франклин и Война за независимость США

3.1 Бенджамин Франклин - начало войны и шаги к независимости

Обострявшийся в 1774 г. кризис в американо-британских отношениях поставил Британскую империю на грань катастрофы. К концу года ее важнейшие части - Великобритания и колонии в Северной Америке - находились в «шаге» от начала открытой войны и сведения на этот счет буквально будоражили прессу по обе стороны Атлантического океана. Тогда для многих периодических изданий американская тематика давно уже стала едва ли не центральной. И главная газета Российской империи - «Санктпетербургские ведомости» - не была исключением. Ведь подавляющее большинство - 97 номеров в петербургской газеты содержали информацию о событиях в Северной Америке и реакции на них в Великобритании и в других странах, а в комплекте из 104 номеров 93 за 1775 г. только 7 (№4, 8, 42, 47, 51, 96, 102) не содержали подобных же материалов.

Казалось, что современники в те времена могли бы, если не предугадывать, то не исключать развитие событий по самому сложному, трагическому сценарию. Однако когда 19 апреля 1775 г. в Массачусетсе у городов Лексингтон и Конкорд произошло сражение между британскими войсками и отрядами американских патриотов, и вести об этом через Европу достигли России, то со ссылкой на материалы из Лондона от 29 мая «Санктпетербургские ведомости» в №48 от 16 июня 1775 г. буквально обрушили на читателей красочный и детальный отчет британцев об этом трагическом развороте событий за океаном . Подробный по газетным меркам и отражавший британскую точку зрения эмоциональный рассказ об этом судьбоносном сражении и других «неприятельских» действиях уже воюющих сторон в окрестностях главного города Массачусетса - Бостона - был продолжен в номерах от 19 и 30 июня того же года . Так российская пресса открывала поток сообщений о затянувшейся на 8 лет кровопролитной войны за независимость британских колоний в Северной Америке.

Информация по американской тематике, которая поступала через Европу в Россию в годы войны и в непосредственно предшествующий ей период, по направлениям и тональности разделялись на основные потоки. Первый из них включал материалы, которые указывали на реальные или гипотетические возможности по урегулированию американо-британского конфликта на компромиссной основе, мирным путем. В 44 номерах «Санктпетербургских ведомостей» обрисовали курс «на примирение» конфликтующих сторон, отмечали возможности и условия для его реализации. Такие материалы включали информацию об активности видных политических деятелей Великобритании (лорд Чатам, Э. Берк), выступавших с критикой жесткого курса властей в отношении американцев и полагавших еще не упущенными возможности к диалогу с ними и «полюбовному», компромиссному урегулированию спорных вопросов. И, по крайней мере, уверенность в этом многие сохраняли в первые месяцы 1775 г. А уже после сражения между британскими войсками и ополчением американских патриотов 19 апреля 1775 г. под Лексингтоном и Конкордом и последующих боевых действий, своеобразный «арсенал» новостей о намечавшемся мирном исходе конфликта пополняли сообщения о приостановлении военных приготовлений, перемирии для вооруженных сил или ограничении военных операций на суше ; обещания, за исключением главарей мятежников, прощения (амнистии) раскаявшимся американцам . В этом плане особенно важными были сведения о предложениях британской стороны по урегулированию конфликта, и, соответственно, о компромиссных предложениях, исходивших от американцев (Континентального конгресса в Филадельфии), и следовавшей на них реакции королевских властей . Внимания заслуживала и произнесенная в мае 1775 г. речь короля Георга III перед палатами британского парламента. В ней король подтверждал политику властей метрополии в отношении колоний, он упоминал и желание учитывать интересы американцев . Последнее не исключало и принятие компромиссных решений.

«Санктпетербургские ведомости» указывали и на обстоятельства, не позволявшие сторонникам жесткой антиамериканской линии реализовывать все свои планы. Так, из-за остановки торговых связей метрополии с восставшими колониями, над британской экономикой нависла угроза банкротства ; а при нехватке войск, рекруты не хотели вербоваться на военную службу в армию и на флот, и офицеры расквартированных в Ирландии полков не горели желанием отправляться на войну в Америку . Британский гарнизон в Бостоне был все еще малочисленным и слабым - к началу 1775 г. «войско генерала Гажа (Т. Гейджа. - М.П.) состояло «только из 4000 человек» и из этого числа 95 чел. дезертировало и не могли «по разным причинам служить до 900» чел., а с апреля, после начала осады города оградами патриотов, королевские силы по-прежнему плохо снабжались, их ряды редели из-за эпидемии и они оказались в тяжелом положении, а сам командующий британским гарнизоном в Бостоне генерал Т. Гейдж полагал себя в окруженном патриотами городе на положении «пленника» .

В 1775 г. петербургская газета также сообщала о состоянии и изменениях общественного мнения на Британских островах: о недовольстве значимой части британцев «колониальной политикой» властей , в том числе и о петиции жителей Лондона с просьбой к королю прекратить «кровопролитие» ; о наличии в парламенте, правительстве и в аристократических кругах сторонников компромиссного урегулирования американо-британского конфликта (Лорд Норт, герцог Ричмонд) . Правда, газетные публикации за вторую половину 1775 г. подтверждали спад внимания проамериканских сил в метрополии (петиции из Манчестера, Ливерпуля, Эдинбурга, Глазго, Абердина, Дублина и др. городов подавались в поддержку жесткого курса властей в Америке) и сообщали о запрете под угрозой преследования переписки с восставшими американцами. Такой запрет лишал в метрополии сторонников американцев и «агентов» (официальных представителей) колоний информации о положении в них, что, в свою очередь затрудняло лоббирование американских интересов во властных структурах Великобритании. К тому вело и решение короля не принимать от «мятежников никаких петиций», пока они «не покорятся власти Британских законов». Поредели и ряды «адвокатов» американцев: самый влиятельный и известный из них Б. Франклин из-за угрозы ареста был вынужден 20 марта 1775 г. тайно покинуть Британские острова и направиться в Америку, прочих же «Американских Агентов», вероятно, в апреле обязали «через несколько дней <…> явиться при дворе». В 1775 г. то было единственное указание на их роль в лоббировании американских интересов и в возможных попытках смягчить колониальную политику властей, хотя в 1774 г. такие контакты практиковали часто. И в газете эта последняя информация об «Агентах» колоний шла на фоне вестей об отправке боевых британских генералов с задачей разоружить американских патриотов или объявить их «мятежниками .

Все перечисленное не способствовало осуществлению стремлений к мирному разрешению американо-британского конфликта. К тому же, во второй половине 1775 г. из печати начали исчезать и упоминания о приверженности к короне некоторых колоний - Джорджии, Северной Каролины, Нью-Йорка. В том же году все чаще отмечали и успехи патриотов, захватывавших арсеналы (форты), оружие, пленных, изгонявших королевских губернаторов из колоний (Нью-Йорк, Виргиния, Северная Каролина) . Что же касается короля Георга III и, на то время, многих государственных деятелей Великобритании, то при выборе средств и методов урегулирования кризиса, раскалывавшего Британскую империю, они все более склонялись к применению силы против колоний, находившихся в состоянии «открытого мятежа». Именно обоснование силового подхода к восставшей Америке и была посвящена большая часть королевской речи в октябре 1775 г., обращенная к палатам Британского парламента. По мысли одного из видных специалистов по истории международных отношений (В.Н. Плешкова), составители этой речи «пытались закамуфлировать истинные намерения правительства и успокоить общественное мнение и оппозицию в метрополии, а также вызвать раскол в лагере патриотов и, по возможности, использовать в своих интересах надежды тех американцев, которые, как Б. Франклин, искренне искали возможности оставить кровопролитие и использовать для этого и переговорные процессы. В то ж время реалии политики - решения и меры британцев в военной области доказывали: «за фразами о примирении скрывалась подготовка в военной кампании 1776 г.».

В целом, публикации в «Санктпетербургских ведомостях» за 1775 г. иллюстрировали некоторые усилия противоборствовавших сторон по урегулированию американо-британского конфликта на компромиссной основе путем реформирования отношений колоний и метрополии в рамках Британской империи, а также и сравнительно ограниченные возможности для осуществления подобных намерений. Анализ газетных публикаций показывал: утрату лоялистами позиций в колониях и сокращение численности и влияния в метрополии сторонников компромиссов в отношении восставших американцев. Означенные обстоятельства серьезно затрудняли проведение реальных мер по разрешению мирным путем накопившихся противоречий в рамках американо-британского конфликта, вступившего в фазу открытой вооруженной борьбы. И эта борьба с весны-лета 1775 г. все более выливалась в масштабную и тяжелую войну между восставшими колониями и метрополией. Для американцев она осложнялась еще и расколом колониального общества, превратившего эту войну также в междоусобную, гражданскую. О масштабах и ожесточении разраставшейся войны свидетельствовали многие публикации «Санктпетербургских ведомостей», иллюстрировавшие подъем в Великобритании все более воинственных настроений и принятие планов и решительных мер по подавлению революции в Америке. Соответственно поступали и сведения о реакции на эти жесткие меры со стороны американских патриотов. И газета рассказывала об их устремлениях и действиях по защите своих интересов и прав в столь чрезвычайной ситуации.

Материалы о действиях британцев и американцев, способствовавших в 1775 г. усилению конфронтации и, в конечном счете, началу войны, составили еще один поток информации в прессе. Такие публикации размещались в большинстве номеров петербургской газеты, они заметно превышали общее количество и объемы сообщений о намерении сторон достичь компромиссных решений. Наиболее же часто и пространно газета обрисовывала реакцию британцев - властей и общественности - на вести о нараставшей революции в Америке. И об этом разные по объемам материалы были размещены в 71 газетном номере . Подчас действия британских властей и военного командования газета подавала как политику «кнута и пряника», причем меньшая часть - 21 номер газеты на фоне данных о подготовке к войне и запуске ее механизмов содержали сведения и о возможных шагах к примирению . Зримо более весомые материалы об организации вспомогательных войск в колониях и о масштабной переброске британцами в Америку подкреплений - войск, боевых кораблей и транспортов с оружием и припасами включили 44 номера газеты . С начала 1775 г. осажденный американцами в Бостоне 4-х тысячный британский гарнизон под командованием генерала Т. Гейджа через океан получал крупные подкрепления, и к лету эти силы собирались довести до 15-16 тыс. чел. После прибытия из Ирландии 19 судов королевские войска в июле 1775 г. насчитывали до 9 тыс. чел., а в результате отправки 10 полков с артиллерией и еще добровольцев - 3 гвардейских полков - в Америке находилось 25 тыс., затем 30 тыс. военнослужащих . В августе писали и о подготовке подкрепления в 20 тыс. чел. для королевских войск в Америке .

Возможно, то были преувеличенные подсчеты, но характеризуя быстрое развитие конфликта «Санктпетербургские ведомости» отмечали: «здесь (в Англии. - М.П.) все клонится к великой войне против Американцов». И потому, газетчики свидетельствовали: «теперь в Англии заводят великие военные приготовления». И «такие военные вооружения против Американцов» по словам современников оказывались интенсивнее и масштабнее «нежели какие были во времени войны с Францией, или Испанией». А поскольку лихорадочно проводимые и обременительные для британцев вербовки и наборы в армию и на флот не давали требуемого контингента новобранцев , то королевские власти прибегли к еще одному способу получения «пушечного мяса». Для ведения войны в Америке использовали иностранных наемников. Впервые о намерении нанять их из Ганновера газета писала еще в 1774 г., а снова о необходимости привлечь 10 тыс. «немецкого войска и послать его в Бостон» сообщали в июне 1775 г. Затем сведения о привлечении тысяч наемников для участия в войне публиковали неоднократно . И наконец, в речи перед парламентом 23 октября 1775 г. король прямо указал на необходимость заключить «трактаты с Ганновером, Брауншвейгом, Гессеном и проч., чтобы войска их принять на Английское жалование». Слухи и решения о тысячах иностранных наемников стали одним из факторов, раздувавших «пламя» войны и в газете следовали сообщения о новых сражениях и боях на суше , усилении британцами морской блокады, обстрелах портовых городов в восставших колониях, а также о действиях каперов .

Война в Америке становилась все более ожесточенной и непримиримой, о ней писали как о войне «братоубийственной», «гражданской». «Санктпетербургские ведомости» рассказы о множившихся кровопролитиях дополняли сведениями о зверствах: то американцы проявляли «бесчеловечье и варварство»: скальпировали пленных британцев или отрезали ми уши; а то в королевской армии установили награду (1 шиллинг) за каждого убитого американца и один стрелок за день так заработал 5 шиллингов . В Англии уже в августе 1775 г. посчитали: «война в селениях (колониях. - М.П.) не менее важна для нас (британцев. - М.П.), как бы мы имели оную с иностранного державою». А в октябре газета сообщала: «все три королевства (Англия, Шотландия, Ирландия. - М.П.) с великой ревностию продолжают вооружаться против селений <…> и кажется в будущую весну еще горячее поступлено будет в Америке <…> Англия и Ирландия пошлет туда в скором времени свежее войско и военные корабли». О подлинных намерениях британских властей свидетельствовали и планы по ведению военной кампании на конец 1775 г. для обороны метрополии предназначала «земскую милицию» 72 тыс. чел. , в Квебек (Канаду) хотели направить оружие и припасы для 20 тыс., а затем для 30 тыс. чел. , а «план к укрощению селений в будущую весну» предполагал использовать 18 тыс. военных в Новой Англии и действовать «другому войску из 12000 человек в Виргинии и средних провинциях». Поддержку армии и операции на море возлагали на две эскадры под командованием адмиралов. Британия собиралась сосредоточить в Америке до 50-60 тыс. чел. и до 50 кораблей . В 1775 г. ход военных действий и политические события показали, что войско метрополии с Америкой приобретала все более масштабный и необратимый характер.