В России сообщение о достижениях Б. Франклина в изучении атмосферного электричества, о проведенных им опытах и изобретении громоотвода появилось в столичной газете «Санктпетербургские ведомости» за 12 июня 1752 г. Оно основывалось на информации из Кельна, датированной 1 июня того же года. Таким образом и произошли первая «встреча» российского общества с Вениамином (Бенджамином) Франклином, читатели ознакомились и с его заслугами в науке. Обстоятельства и последствия этой «встречи», как и само сообщение петербургской газеты со временем попали в поле зрения советских и российских ученых. В Москве еще в 1940 г. А.И. Старцев(-Кунин) опубликовал статью, в которой указал на первое упоминание о Франклине и его научной деятельности в российской периодике. В статье учёный поместил и часть текста из газеты «Санктпетербургские ведомости» от 12 июня 1752 г. То был рассказ об опытах выдающегося американца с атмосферным электричеством. Советский историк писал и о реакции на них научной общественности (Г.В. Рихмана, М.В. Ломоносова) в Санкт-Петербурге. Первый из сюжетов был обрисован бегло, текст газетного сообщения подавался в сокращеннии и частичном пересказе. В результате в поле зрения читателей не попала подробная характеристика самого опыта и описание изобретенного Франклином громоотвода. Не была раскрыта и обстановка, в которой он проводил научные изыскания, хотя в самых общих чертах Старцев стремился связать имя ученого из Америки с противостоянием между сторонниками Просвещения, прогресса и разума и силами клерикализма и косности .

Значение фигуры Б. Франклина в истории XVIII в. и его вклада в становление американского общества и государства побуждало исследователей и в последующие десятилетия заниматься проблемой отражения и восприятия в России жизни и деятельности выдающегося американца. Означенной теме была посвящена отдельная глава, которую в 1999 г. А.И. Старцев включил во второе дополненное издание монографии «Русско-американские этюды». Название этой главы повторяло название его же статьи, опубликованной в 1940 г. В главе автор не приводил новых важных сведений, а в измененном варианте повторил ранее им изложенные материалы об опытах Франклина с атмосферным электричеством и о той информации, которую тогда современники получали в России .

Другой известный ученый из Москвы А.Н. Николюкин в 1981 г. опубликовал монографию о становлении литературных связей России и США. Отдельная глава книги рассказывала об освещении жизни и деятельности Б. Франклина в российской печати. Ученый приводил и ту же часть сообщения из газеты «Санктпетербургские ведомости» от 12 июня 1752 г. о вкладе Франклина в изучение атмосферного электричества, которую ранее цитировал А.И. Старцев. А.Н. Николюкин не использовал строки газетной статьи, сообщавшей о растущем интересе европейской прессы к изучению проблемы электричества, и занимавший до половины текста статьи рассказ о проведении в Париже опытов для подтверждения хода и результатов научного эксперимента уже именитого американца. Но в повествование о научной деятельности Франклина советский автор ввел, в виде пространного изложения и цитат, материалы первого перевода на русский язык сочинения американского ученого-экспериментатора. Этот перевод был опубликован в 1770 г. в русском сельскохозяйственном и экономическом журнале «Труды Вольного экономического общества», и он позволил современникам лучше понять, как значение и принципы действия громоотвода, так и оценить реакцию общественности на новинки науки и изобретательства, поступавшие в Россию с запада .

Одновременно с изучением московскими коллегами жизни и деятельности Б. Франклина эта тема привлекла внимание и ученых в Ленинграде -- С.-Петербурге . В 1950-1960-е гг. ленинградский исследователь М.И. Радовский опубликовал две насыщенные монографии о выдающемся американце, в которых сообщал и о первых доступных российскому читателю сведениях о тогда еще набиравшем известность ученом-экспериментаторе из Америки. В первой из книг Радовский, освещая связи Франклина с Россией, в краткой форме рассказал об интересе американца к изучению явлений природы, его многолетних экспериментах в области электричества и о позиции несогласных с выводами Франклина оппонентов, а также о коллегах в России (Г.В. Рихмане, М.В. Ломоносове), опыты которых в те времена способствовали развитию учения об электричестве. В книге автор с комментариями опубликовал и значительную часть текста первого сообщения на русском языке о научных успехах Франклина в изучении атмосферного электричества. Правда, ленинградский ученый пропустил часть газетного текста с описанием устройства предложенного американцем громоотвода, зато приложение к книге содержало взятое из того же номера петербургской газеты описание хода и результатов проходивших в Париже в мае 1752 г. экспериментов с атмосферным электричеством, подтверждавших научно-практическую ценность работы Франклина .

Спустя 7 лет, эти же сюжеты М.И. Радовский обстоятельно излагал и во второй монографии. Изучив литературное наследие Б. Франклина и другие материалы, он установил, что Франклин при жизни пропагандировал и защищал от критики оппонентов полученные им знания о природе электричества (в свет вышло 10 публикаций книг Франклина). Историк определил и круг лиц, способствовавших экспериментам этого американца, развитию его интереса к явлениям природы. Ленинградский ученый сообщал также о вкладе современников Франклина в развитие учения об электричестве. Но в тексте книги ее автор не столь активно использовал материалы российской периодики за XVIII в., в частности, цитированные в первой его монографии материалы из «Санктпетербургских ведомостей» от 12 июля 1752 г., во второй книге приводились в значительном сокращении .

Вероятно, изложенные обстоятельства, как и потребность еще раз осмыслить детали научного эксперимента Б. Франклина, определить устройство и практическую ценность изобретенного им громоотвода побудили современных историков продолжить изучение уже известных сведений и вести поиск новых материалов по теме: «Франклин и Россия». В результате таких усилий появились две публикации . В 2008 г. Т.А. Худякова и В.А. Ушаков на основе материалов из «Санктпетербургских ведомостей» подробнее характеризовали назначение и устройство сконструированного Франклином громоотвода, указали на детали изобретения, свидетельствовавшие «о незаурядном уме и практической жилке» американского ученого («золочение от коррозии металлического стержня и использование его для защиты построек на суше и кораблей в море»). В этой работе авторы разбирали и некоторые материалы из газет и опубликованные источники дипломатического свойства, которые и в последующие годы формировали у современников неоднозначные представления о деятельности Франклина и других лидеров американских патриотов . Материалы о первых упоминаниях о Франклине в российской периодике были внесены и в исследовательскую статью Т.А. Худяковой, опубликованную в 2009 г. журналом «Вестник Санкт-Петербургского университета» . Она же отметила оценку заслуг Франклина в Англии, когда в начале 1754 г. «Санктпетербургские ведомости» писали о том, что «королевский социатет наук определил господину Франклину в Филадельфии выдать ежегодное награждение, состоящее из золотой медали за новые электрические изобретения» .

Автор статьи обрисовала и другие ранние контакты выдающегося американца с его современниками-россиянами, важные для выявления их мнения о личности Б. Франклина и его вкладе в науку в XVIII в. Все же статья Т.А. Худяковой не учитывала всех обстоятельств научного триумфа американца и опять-таки не характеризовала атмосферу, в которой он вел свой поиск. Эта статья, как и совместная с В. А. Ушаковым работа, до конца не исчерпали тему о первом упоминании о Франклине в периодической печати России, так как текст сообщения из петербургской газеты за 12 июня 1752 г. в полной мере не цитировали и не анализировали. Историки не говорили и о последовавшем в газете своеобразном продолжении поднятой в означенном сообщении темы атмосферного электричества и защиты от его воздействия, о ее развитии во многих номерах газеты за тот же год. Не называли и те сообщения печати, на фоне которых в 1752 г. и 1754 гг. зарубежная и российская периодика поместили о Франклине первые материалы, обеспечив ему продвижение к известности и будущей славе.

С намерением дополнить ранее приведенные учеными сведения об опытах Б. Франклина с электричеством, отметим, что по сообщению петербургской газеты от 12.06.1752 г., его опыт получил подтверждения во время эксперимента в «Марлинском саду» (в Париже), для чего во время грозы использовали железный прут в 40 футов (около 12 метров) длины. А затем 18 мая в Париже с этой же целью «в виноградном саду» использовали уже прут длиной в 99 футов (около 30 метров). И далее газета писала: «другим опытом то же подтверждено, <...> что помощью остроконечных прутов у громовых туч огонь отнять можно». Иными словами, гипотезу и эксперимент Франклина европейцы проверяли неоднократно, прежде чем признали правоту и достижения американского ученого. А сам Франклин в «Автобиографии» подробно рассказал о тех опытах, которые ради проверки его гипотезы и эксперимента затевали современники в Старом Свете. Да, собственно, и признание в Королевском обществе в Англии далось Франклину не сразу, а лишь после публикации результатов его научной деятельности в виде брошюры, затем книги, выдержавшей ряд переизданий, а сам научный поиск -- теоретические изыскания и эксперименты - заняли не один год в жизни американца, прежде чем в 1753 г. ему присудили заслуженную награду. И даже столь высокая награда не прервала полемику вокруг научной гипотезы Франклина, который и рассылал письма с объяснениями разным адресатам на протяжении двух десятилетий (с 1747 по 1767 гг.) .

Материалы об опытах Б. Франклина с атмосферным электричеством и об изобретении им громоотвода, помещенные в №47 «Санктпетербургских ведомостей» за 12 июня 1752 г., не стали разовой публикацией. Они открывали серию сообщений об исследованиях и экспериментах с электричеством, проведенных в то время в разных городах и странах (Париж, Брюссель, Берлин, С.-Петербург, Эдинбург). Собственно и рассказ о достижениях Франклина получил в том же июне 1752 г. продолжение и разъяснение, правда, без упоминания имени американца. Столь своеобразное развитие темы российские историки ранее не замечали, а вызвана такая новая публикация была, вероятно, тем, что не все современники смогли разобраться в физической и технической основе эксперимента Франклина и в устройстве его громоотвода.

Поэтому для неподготовленных читателей следующий по счету №48 петербургской газеты от 16 июня 1752 г. содержал пояснение технического свойства, которое открывали слова: «Может быть многим непонятно покажется еще изобретение, как дома и корабли объявленным в предыдущих ведомостях (т.е. в №47 газеты от 12 июня -- М.П.) образом от громовых ударов сохранить можно, но чтоб лучше оное понять, разъясняла газета, то надлежит примечать, что ежели какое тело электризовано бывает, и приложаться к нему другие электрические свойства тела, то проникнет еще электрическая материя сквозь все помянутые тела, не удаляясь от них. Из сего следует, что ежели туча громовую материю, находящихся на дому или на машине корабельной железному пруту сообщит, и к оному долгая железная проволока укреплена будет, которая другой конец, не касаясь корабля или дому, в воде и в землю опустится, то материя грома следовать будет по сей проволоке, и строению ни малейшего вреда не причинит» .

А дополнительным подтверждением правоты гипотезы и эксперимента Франклина, и последовавшего в газете в июне 1752 г. разъяснения, стали опыты, которые «28 июля делал господин Лор <...> перед Королем». Эти опыты внесли «новое доказательство о сходстве электрической материи в громом». О пользе же изобретения громоотвода свидетельствовал и опыт его установки и эксплуатации на колокольне одной из церквей в Оверни . Иначе говоря, констатация научной правоты Франклина и одобрение его изобретения получили авторитетное подтверждение ученых в присутствии короля Франции. К тому же вела и растущая практика применения первых громоотводов в Европе.

Еще одно упоминание фамилии Франклина и подтверждение его научной правоты последовали в номере 59 «Санктпетербургских ведомостей» от 24 июля 1752 г. Согласно новостям, за тот же месяц из Берлина «господин доктор Лудолф вместе с господином профессором Сулцером чинил достопамятные опыты о электрической силе громовых туч, которые господин Франклин в Пенсильвании сперва задал, и которые уже чинены некоторыми учеными во Франции». Далее шли описания двух попыток извлечь электричество из дождевых туч с помощью «железной цепи, которая с одного высокого места на 50 футов в покой приведена была». В первом случае потенциал тучи позволил получить «великую электрическую силу, которая оказалась отчасти притягиванием и отбрасыванием от себя легких вещей, а отчасти чрез известные в великом числе электрические огненные искры и чрез сильный шум». Когда германские экспериментаторы «дотронулись до электрической цепи, то почувствовали тотчас сильный удар во всех членах телесных <…> но <…> ни молнии, ни грому не было». А во втором в тот день случае потенциал тучи был слабее, и столь очевидных проявлений атмосферного электричества экспериментаторы не наблюдали . И все эти сведения тогда служили подтверждению опытов и научной гипотезы, исполнителем и автором которых был дотоле безвестный американец из Филадельфии - Франклин.

Появление в «Санктпетербургских ведомостях» весьма развернутой информации о научных достижениях Б. Франклина и описание его изобретения и некоторых опытов, которые ставили европейцы для подтверждения высказанной гипотезы, также не было простой случайностью. Петербургская газета еще с первого года издания (1728 г.) начала отслеживать и публиковать известия о деятельности научных сообществ и новинках науки и техники в странах Запада . А с годами притяжение науки становилось настолько сильным, что многие современники вольно или невольно втягивались в ее орбиту. Даже Вольтер еще в начале своих славных дел не устоял от искушения и, как повествовали строки российской газеты: «… вышло на днях из печати письмо славного Поэта господина Вольтера, в котором он с стихотворством прощается, а на ея место избрал Филозофию, и ныне книгу славного Автора Неутона с Аглинскаго языка переводит». В эти же годы и из далекой Америки приходили сообщения о загадках природы, в том числе и о таких поступавших в Лондон диковинках, как привезенная «из Виргинии великая змея, над которой учинены будут вскоре многие эксперименты на показание, какой великий и сильный яд, сия ехидна в себе имеет». А год 1752 выдался в этом отношении особенно «урожайным». Значение и интенсивность таких сообщений будоражит воображение: из 104 номеров газеты за тот год более 20 номеров содержат вести о достижениях и изобретениях в механике и металловедении, медицине, ботанике, географии и картографии, астрономии, физике и по другим научным дисциплинам и направлениям деятельности . В череду европейских лекарей и ученых -- Флоерса, Линнея, Эйлера, Рихмана и других по праву вошел и «господин Вениамин Франклин» «из Филадельфии в Северной Америке» .

В 1752 г. газетная публикация об опытах Франклина за июнь открывала серию из почти десятка сообщений, свидетельствовавших об огромном интересе к проблеме электрической энергии и исследованиях , которые позволяли человечеству познать суть материального мира и, по образному выражению современников, «вырвать огонь у небес». Прогресс науки, человеческих знаний и мировосприятия был заметнее и значительнее и потому, что в «век разума» он бросал победоносный вызов все еще не сдававшемуся и таившемуся в разных уголках Европы мракобесию. В тот год множившаяся информация о свершениях и победах ученых как бы «боролась» с мрачными вестями из Лиссабона, где по приговору инквизиции жестоким наказаниям подвергли 33 мужчины и 29 женщин, а так же были удавлены и сожжены не раскаивавшиеся колдуны: женщина и двое мужчин .

Сходная картина борьбы сторонников прогресса с силами мракобесия наблюдалась и в год 1754, когда в России узнали о присуждении в Англии Франклину награды за его достижения в изучении атмосферного электричества и изобретение громоотвода . И такое принципиальное противостояние нового и старого явственно подтверждали материалы «Санктпетербургских ведомостей». Как и в 1752 г. публикации газеты в 1754 г. рисовали достижения изобретателей, научные открытия, подвиги смелых путешественников и другие проявления прогресса и гениальности человечества . В диссонансе выступали новости из Дублина о жестокой казни еврея, обратившегося было в католичество и вернувшегося в иудаизм. Под угрозой сожжения на костре несчастный «признал» свое заблуждение, снова «принял католическую веру и получил ту милость, что ему голову отсекли, а после тело сожгли». Газетные материалы наглядно иллюстрировали и подтверждали высказанный в общей форме А.И. Старцевым тезис о том, что свершения Франклина имели не только прикладное значение, но и «идеологическое», так как они служили пропаганде деизма, и громоотвод «сразу стал символом новой революционной науки». Изобретение Франклина освобождало современников «от мистического страха перед стихией» и расширяло «их власть над материальным миром». По определению советского ученого при воздействии на общество по своему эффекту эксперименты и изобретение Франклина стоили «десятка философских трактатов в защиту разума» .

Б. Франклин выступал на стороне сил прогресса в истории, и рассказ о его научных свершениях и о заочном «знакомстве» с американцем его современников в России позволил гораздо полнее, обстоятельнее прочитать текст сообщения в №47 «Санктпетербургских ведомостей» от 12.06.1752 г. о научных экспериментах и изобретении Б. Франклином громоотвода, а также впервые узнать о продолжении означенной публикации, последовавшем уже в следующем №48 петербургской газеты от 16.06.1752 г. Массированное изучение газетных материалов и данных из «Автобиографии» Франклина и научной литературы явственнее обозначили и немалые сроки и усилия, которые он затратил для получения значимых знаний о природе электричества и возможной защите от его пагубного воздействия. Эти же материалы свидетельствовали о полемике в научной среде по поднятым Франклином вопросам, равно и подтверждали значительный рост в обществе интереса к достижениям исследователей и экспериментаторов. Наконец, многочисленные материалы петербургской газеты о развитии научной мысли, изобретательства, о прочих открытиях, свидетельствовали как о внимании российского читателя к столь важной теме, так и о стремлении петербургской газеты рассказать о прогрессивных переменах, победах разума, науки, просвещения в Европе, и, как показал пример Франклина, и за ее пределами. И последнее -- вести о научных работах Франклина открывали отсчет свершениям этой выдающейся личности и, что особенно важно, подтверждали магистральную тенденцию в обществе -- нацеленность на подъем Просвещения, науки, знания, разума, как важного направления, по которому разворачивалось противостояние поборников прогресса с «мракобесием», как значимое условие победы первых над суеверием.

Глава 2. Бенджамин Франклин, американские патриоты и борьба за независимость США

2.1 Деятельность Бенджамина Франклина на общественном поприще в освещении периодической печати

Борьба за свободу информации и печати, распространение культуры, образования, науки были важными сторонами в жизни быстро растущих британских владений в Северной Америке. И сообщения прессы, в том числе и «Санктпетербургских ведомостей», это подтверждали. Казалось, в мире, включая и западное полушарие, грядет «Век Знаний и Разума» и основанной на этих началах мирной и гармоничной жизни. Однако упоминание в новостях из Дублина о публикации изменнического сочинения о короле - как нарушителе прав подданных , равно как и всплеск статей по теме просвещения, науки, культуры и их фактической конфронтации с проявлениями мракобесия (инквизиции в Португалии, католического экстремизма в Ирландии) в 1754 г. резко обрывались. В апреле петербургская газета поместила новости, из которых российские читатели узнали, что «… Французы заняв место в Виргинии, построили у реки Огио три крепостци, и захватили земли, которые от его Величества Короля (Великобритании. - М.П.) розданы некоторым из его подданных». А «Виргинскому Губернатору велено между тем собрать все войско в тамошней стороне, дабы выгнать Французов с занятых ими мест; и для вспоможения ему посланы будут туда немедленно два военных корабля». Так в 1754 г. в Новом Свете начиналась «Французская и индейская война», а в Старом Свете она с 1756 г. уже вылилась в «Семилетнюю войну». И она приобретала общеевропейский характер.

Жизнь Западного полушария в XVII-XVIII вв. часто нарушали войны, и их вели европейские «хозяева» этих земель - Испания, Франция, Англия. В казавшихся бесконечными конфликтах участвовали не только посылаемые из метрополий войска и корабли, в них втягивалось и население колоний. Уже с момента основания в 1728 г. газета «Санктпетербургские ведомости» ежегодно фиксировала многие из этих инцидентов и боестолкновений. Скажем, в борьбе с контрабандой охранявшие свои владения испанцы почти регулярно грабили, арестовывали, захватывали британские и американские суда (к 1729 г. потери за 5 лет превысили 100 судов и оценивались в 800 тыс. ф. ст.; в следующие 6 лет - к 1737 г. испанцы захватили 156 судов и нанесли британской стороне солидный урон, и т.д.) , а в годы войны испанцам удавалось в короткий срок захватывать до нескольких десятков кораблей . Инциденты порой перерастали в масштабные боевые операции с захватом множества судов (до 140 единиц), грузов, пленных и уничтожением береговой базы британцев в заливе Гондурас в 1732 г., и там же повторившимися масштабными боями между испанцами и выходцами из Новой Англии в 1738 г. В столкновениях обе стороны были жестокими и проявляли «варварское бесчеловечье», как в случае с «капитаном Ескиным» (Р. Дженкинсом. - М.П.), когда в 1731 г. испанцы подозреваемому в контрабанде капитану отрезали уши и «других корабельных служителей жестоко мучили». Такая жестокость спустя годы вылилась не только в красочную маскарадную постановку в Лондоне , но, благодаря усилиями пропагандистов привела к открытой войне против Испании, вошедшей в историю как «Война из-за уха Дженкинса» (1739-1742), а затем и к «Войне Короля Георга» (1740-1748) против союзной испанцам Франции .

В этих войнах американцы несли серьезные потери: только к началу января 1740 г. испанцы «уже более девяносто Английских судов взяли»; набранных в Нью-Йорке солдат везли защищать далекую Ямайку; в «полуденной Каролине» от болезней «очень много людей» умирало, и Джорджия подверглась опустошительному вторжению . Б. Франклин в силу разных причин в этих бесконечных военных действиях не участвовал, но помогал властям Пенсильвании в установке батарей и нес на них вахту «как простой солдат». В те годы безвестный житель Филадельфии еще только набирался жизненного опыта, старался приобрести уважение и вес среди пенсильванцев и не мог претендовать на повышенное внимание к себе со стороны прессы. Франклин делал лишь первые шаги на общественном поприще: в 1737-1753 гг. он заведовал Филадельфийским почтовым округом и сделал его работу высокодоходной; в 1736-1751 гг. служил секретарем Генеральной ассамблеи колонии Пенсильвания, а в 1751-1764 гг. стал уже ее членом. В отношениях же с собственником Колонии Пенном и назначенным им губернатором Франклин более склонялся к поддержке требований ассамблеи и поэтому не мог рассчитывать на благосклонность собственника и аристократических кругов метрополии. Исследование природы атмосферного электричества принесли Франклину почетное именование «доктор» и известность в научном сообществе Европы и Америки . Теперь же, в условиях разгоревшейся «Французской и индейской войны» («Семилетней воны»), он еще более втягивался в общественно-политическую жизнь колоний, в обеспечение безопасности и обороны Пенсильвании и других британских владений на североамериканском континенте.

Толчком тому стало распоряжение парламента, согласно которому в колонии Нью-Йорк в г. Олбани «в 1754 году ввиду снова ожидаемой войны с Францией должен был <…> собраться Конгресс уполномоченных колоний совместно с главами Шести племен (индейцев. - М.П.) для совещания о средствах защиты наших и индейских земель». Среди делегатов оказался и Б. Франклин, и он «по дороге туда <…> задумал и составил план объединения всех колоний под одним правительством, насколько это необходимо для обороны и других важных общих задач». Из прочих подобных проектов план Франклина признали «лучшим», и он «с небольшими поправками был соответственно доложен Конгрессу». Судьба же этого доработанного плана оказалась «весьма любопытна». Франклин записал: «Собрания (колоний. - М.П.) не приняли его, считая, что в нем слишком много привилегий, а в Англии его сочли слишком демократичным (курсив автора. - М.П.)». Отвергли и еще один, более умеренный и получивший поддержку Франклина план. По его мнению, причина тому крылась в нежелании британского правительства «допустить объединение колоний в той форме, в какой оно предлагалось в Олбани, и доверить этому союзу его собственную защиту, ибо, - пояснял свою мысль американец, - колонии могли вследствие этого стать слишком воинственными и почувствовать свою силу; к тому же оно (британское правительство. - М.П.) относилось к ним (колониям. -М.П.) в это время подозрительно и ревниво…». В результате для защиты владений в Америке Великобритания послала свои войска, и это, согласно изложенной в «Автобиографии» схемы, вызвало рост государственных расходов, попытки «обложения Америки налогами», и порожденный этим кровавый спор - революцию и войну за независимость США .

Вполне понятны причины, по которым британская и перепечатывавшая новости из Европы российская пресса не освещали работу конгресса в Олбани и представленные там предложения. Информация из далекой Америки поступала скудная, и «Санктпетербургские ведомости» лишь глухо писали о том, что «Английские селения» не жалели «денег на оборону», и Виргиния успешно набирала ополчение, а вот в Пенсильвании опасались нападения индейцев и французов и хотели, чтобы «Король и Парламент уведомлялись об опасности». И даже после начала боевых действий ассамблея этой колонии в составе 36 членов (из них - 30 квакеров) в силу религиозных убеждений «никаких отважных и сильных намерений в сей период принять» не могла . В столь сложных условиях Франклин предпринимал энергичные действия в Пенсильвании, позволившие собрать средства на закупку продовольствия и иных товаров на нужды ополчения, а с прибытием генерала Брэддока и британских войск он организовал их снабжение и подготовку транспортных средств для похода вглубь страны. После разгрома отряда Брэддока Франклин продолжал создавать запасы для военных целей, налаживал оборону колонии, руководил строительством фортов, организовывал милицию (был избран «командиром полка» в 1200 чел.). Он вел всю ту важную работу в тылу и в штабах, которая обеспечивала бы успех всей военной кампании и была подобно описана затем в «Автобиографии» .

Нельзя сказать, что деятельность Б. Франклина не заметили его земляки, но в Европу уходили донесения не об усилиях отдельных лиц в тылу, а скорее о ярких мгновениях побед и поражений в военных походах и боях против французов и индейцев. Читающая общественность в Великобритании и в других странах, включая и Россию, тогда и узнали о майоре, затем полковнике виргинского ополчения Дж. Вашингтоне . А в газетах по-прежнему писали о нежелании пенсильванских квакеров воевать. Летом 1755 г. отмечали, что «из всех провинций Пенсильванская и Мариландская наименьше способствовали экспедиции» против французов, «но, - заключала газета, - надобно знать, что в их обоих селениях на большей части живут миролюбивые квакеры, которые никакой войны не любят». Характер заметок не изменился и в последующие месяцы, когда после поражения отряда Брэддока возникла угроза вторжения индейцев и французов в Виргинию и Пенсильванию, «где им весьма малое сопротивление учинено быть может». Тональность в описаниях поведения квакеров в Пенсильвании не изменилась и многие годы спустя (когда колонии уже сражались за свою независимость), а вот в отношении Б. Франклина перемены наметились раньше. Его переезд в центр общественно-политической, культурной и научной жизни тогдашнего мира - в Европу и начавшийся подъем патриотического, освободительного движения американцев, затем война за независимость США, вновь приковали к Франклину внимание и его соотечественников, и европейцев.

В ходе борьбы со сторонниками владельца колонии Пенна Б. Франклин проиграл выборы в Генеральную ассамблею Пенсильвании. Осенью 1764 г. он получил от ассамблеи назначение на пост представителя (агента) этой колонии и в декабре отплыл в Англию . Там он начал трудную деятельность по защите интересов своих соотечественников-американцев во властных структурах и в общественном мнении метрополии. Его многолетняя карьера оказалась во многом успешной и, кроме Пенсильвании, такие обязанности на Франклина возложили и другие колонии: с 1768 г. - Джорджия, с 1769 г. - Нью-Джерси, с 1770 г. - с точки зрения лоялистов и королевских властей, очень беспокойный и ненадежный Массачусетс. По прибытии на Британские острова Франклин практически сразу же окунулся в ожесточенные политические споры и разбирательства, связанные с волнениями в американских колониях - теми массовыми протестами их населения против ужесточения колониальной политики королевских властей и введения в действия в Британской Северной Америке принятого парламентом метрополии «Акта о гербовом сборе». Эти массовые выступления вошли в историю как первый серьезный кризис в отношениях между колониями и метрополией, развивавшийся после завершения «Семилетней войны». Кризис явился первым этапом (фазой) развития патриотического, освободительного движения американцев, он расколол колониальное общество на два лагеря - американских патриотов (или противников ужесточившейся колониальной политики британцев) и лояльных британским властям американцев (лоялистов). События в Северной Америке вызывали серьезные разногласия и среди политической элиты и деловых кругов Великобритании .

Столь масштабный и глубокий кризис зарождался еще во время «Семилетней войны». С одной стороны, война способствовала укреплению экономики британских владений, росту национального самосознания американцев, а с другой - ослабила контроль метрополии над ними. Достигнутые американцами тогда успехи придавали им уверенность в своих силах, они рассчитывали воспользоваться плодами победы над Францией и Испанией и их точку зрения убедительно изложил Б. Франклин. Еще в 1754 г. он провозглашал экспансию вглубь континента целью американцев, а в 1760 г. опубликовал обширную работу с обоснованием требований общественно-политических и деловых кругов в колониях . Подобные намерения американцев вступали в противоречие с интересами господствующих верхов Великобритании, с окончанием войны связавших реализацию своих планов. В частности, победа над вековыми соперниками Великобритании - Францией и Испанией - позволила с большей решительностью наладить управление и эксплуатацию богатых американских территорий в интересах быстрого развития британской экономики, общества, государства . Эти задачи предельно логично и кратко сформулировал британский король Георг III. Парламент Великобритании, заявлял монарх, принимал «многие постановления (которые служили. - М.П.) для расширения и развития торговли и мануфактур Великобритании и для установления взаимоотношений моих (Георга III. - М.П.) королевств и колоний с тем, чтобы способствовать развитию колоний в плане должного их подчинения коммерческим интересам родины (Великобритании. - М.П.)».

Итак, основную суть разраставшегося кризиса в отношениях между метрополией и ее североамериканскими владениями авторитетно раскрыли Б. Франклин и царствовавший тогда британский монарх Георг III. «Акт о гербовом сборе» требовал приобретать гербовые марки для проведения сделок, выдачи документов, выпуска печатной продукции и этот фактический налог вел к удорожанию экономической деятельности. Отсюда понятны возмущение и агрессивная реакция американцев, часто перераставшая в бунты против лоялистов и чиновников колониальной администрации. Разразившиеся в 1765-1766 гг. протестные выступления населения раскрыли бессилие властей, оказавшихся не в состоянии остановить волну сопротивления. Во многих городах и графствах фактическая власть перешла в руки патриотов и по оценке современников этих событий - авторов политического обозрения во влиятельном британском ежегоднике «Annual Register», североамериканские колони и это время «представляли не что иное, как зрелище анархии и смятения, <…> суды, порты были закрыты…». К 1 ноября 1765 г., к «сроку, с которого Акт (о гербовом сборе. - М.П.) должен был вступить в силу, ни единого листа гербовой бумаги не было в колониях Новой Англии, Нью-Йорке, Нью-Джерси, Пенсильвании, Виргинии, Мэриленде, обеих Каролинах…». И полагали обозреватели: «…нация, вероятно никогда не оказывалась в более критическом положении, <…> ни одно правительство не сталкивалось с большими трудностями». Перед британской элитой и властями стояла «безотлагательная необходимость, либо огнем и мечом добиваться осуществления Акта о гербовом сборе, либо немедленно отменить его в парламенте».

Часть ярких, почти панических материалов из европейской прессы воспроизводили и «Санктпетербургские ведомости». Уже к середине 1765 г. столичная газета сообщала о проявленном американцами «недовольстве и упорстве» в неприятии «Акта о гербовом сборе» и о требовании к властям принять действенные меры во избежание «весьма неприятного следствия». В этой связи писали о посвященном ситуации в Америке заседании тайного совета «в Сен-Жемесе» (Сент-Джеймсском дворце. -М.П.), о слухах в отношении возможной смены не справившихся с бунтовщиками министров и губернаторов колоний, признавали угрозу перерастания общего «негодования обывателей многих Американских провинций» в «явное возмущение». Публиковали известия и об участившихся случаях бойкота британских товаров и замене их на изделия американского производства; о сокращении в колониях производства продукции, ориентированной на рынки метрополии; о «ненависти» жителей британских владений к губернаторам и о прочих опасных для лоялистов и королевских властей явлениях. Петербургская газета напоминала и о готовности британских властей предоставить американцам некоторые льготы (открыть в Америке порты для льготной торговли), скорее всего, в обмен на их согласие на введение в силу «Акта о гербовом сборе». К середине 1765 г. был обозначен и иной путь разрешения кризиса. Альтернатива заключалась в намерении силой подавить волнения в колониях, для чего начинали готовить и собирать войска, которые тогда были слишком малочисленны и не способны покорить взбунтовавшийся континент .

Действия британских властей не могли переломить ситуацию в Северной Америке. Парламент был вынужден заслушать (точнее запросить) около 40 человек, включая и агентов, представлявших в Великобритании интересы колоний. Наиболее полные записи таких слушаний в нижней палате (общин) парламенте сохранились с участием Б. Франклина, они были опубликованы в виде памфлета в 1767 г. Из этих материалов ясно вырисовывались те, почти непреодолимые, экономические, политические, юридические и иные трудности, которые вставали на пути эффективного взимания «гербового сбора» в колониях . Разумным людям, а такие были в рядах политической элиты Великобритании, становились понятны масштабы проблемы и на то время явное отсутствие возможностей силой принудить американцев подчиниться воле британских властей. Сведения о переговорах с представителями колоний попали и в прессу. Со ссылкой на поступившие от 20 декабря новости из Лондона «Санктпетербургские ведомости» в январе 1766 г. писали: «поверенные Американских селений», в их числе и Б. Франклин, «просили двор, чтоб исполнение по учиненному Парламентом определению о собирании положенных на гербовую бумагу пошлин, по крайней мере обложено было на год. Они (агенты колоний. - М.П.), как кажется, в таком находятся уповании, что оное определение («Акта о гербовом сборе». - М.П.) еще до прошествии помянутого года во всем будет уничтожены .

В том же январе тема участия Б. Франклина и других американских агентов определении судьбы «Акта о гербовом сборе» была в газете продолжена. Согласно информации из Лондона от 3 января в правительственных кругах метрополии «…почитаются Американские дела за весьма важные. Министры все дополнения, поданные им поверенными Американских наших селений в точнейшее взяли рассмотрение, осведомившись наперед о всех обстоятельствах у помянутых поверенных». И далее, газета утверждала: «также в разсуждение принято, сходно ли учиненное Парламентом о собрании с гербовой бумаги пошлина определению, которому обыватели оных селений отнюдь не хотят повиноваться, с привилегиями, данными от наших Королей первым Аглинским в Америке поселенцам. Помянутые пошлины, как слышно будут убавлены, и естьли поселяне точно будут поступать по чинимым от здешняго правительства о Американских провинциях учреждениям, то им во всех Аглинской короне подвластным землям даны будут в разсуждении их купечества новые и выгоднейшие для них привилегии, нежели какие ныне имеют. Сверх того еще уверяют, - говорилось в сообщении, - что в угождении им же две Американские гавани объявлены будут вольными портами, в которых купеческим судам двух народов для торгу вводить будут невозбранно». Иными словами, в Лондоне о судьбе «Акта о гербовом сборе» велись переговоры между правительством и парламентом метрополии с одной стороны, и представителями (агентами) колоний, и в их числе был и Б. Франклин. Последним предлагали некоторые поблажки, уступки, привилегии с тем, чтобы американцы согласились бы на введение по закону парламента гербового сбора в Британской Северной Америке. Агенты колоний, опираясь на волю возмущенных американцев, и зная решения, требования, рекомендации формировавшегося движения американских патриотов, полагали вполне возможным отсрочит вступление в силу закона о ненавистном гербовом сборе и в последующем добиться его отмены.

«Союзником для Б. Франклина и других агентом колоний выступали и объективные обстоятельства. Американцы бойкотировали торговлю с Великобританией, что вело к резкому спаду, едва ли не краху экономики метрополии. «Король с министрами» могли часто «иметь советы, которые неиначе касаются Американских дел», в то время как экономика, благосостояние страны рушились. «Пресечение торговли с нашими Американскими селениями, - поясняла газета, - здесь многим людям весьма чувствительно - ремесленные люди, кои товары делают, и мореходы, которые их перевозят, немалый терпят убыток. Мануфактуры почти совсем приходят в упадок и работные на оных люди по большей части распущены, так что многие иные ходят по миру, а другие помирают голодом. Американские купцы по тех пор не хотят выписывать Аглинских товаров, покаместь определение о собирании пошлин с гербовой бумаги не будет уничтожено». И в то время как в Великобритании «мореходы <…> всех распущают от себя матросов», и также поступают владельцы мануфактур и ремесленных мастерских, увольнявшие почти всех работников, в Америке - «в Виргинии и Мариленде» были приняты «намерения не посылать более табаку в Англию». И эта весть в Европу поступила из Филадельфии - главного города колонии, делегировавшей Франклина в Англию на защиту прав и интересов соотечественников. Британские власти не выдерживали столь мощного давления на них и дрогнули. Палата лордов в благодарственном адресе в ответ на тронную речь короля еще обещала «всякое употребить старание о подкреплении Королевской власти в Америке и о возстановлении тишины в подверженных Великобританскому скипетру тамошних провинциях», а на тайном совете в январе 1766 г. «разсуждено было о Американских делах и определено отставить сбор с гербовой бумаги в Америке, о том тогож часу слух разнесся».

Доводы Франклина в отношении «Акта о гербовом сборе» разделяли и его коллеги - «поверенные двух провинций Виргинии и Георгии». Они также «подали от оных прошение об уничтожении собираемых с гербовой бумаги пошлин». Их прошение парламент вынужден был принять к рассмотрению и поставил на обсуждение с тем, чтобы по ним вынести решение. И такие дебаты начались при активном участии благоволившим американцев британских политиков, включая и У. Питта. В зимние месяцы американцы питали к нему чувства благодарности и как к защитнику их интересов и критику «Акта о гербовом сборе». Тогда стали высказывать и намерения «в разных тамошних (американских. - М.П.) провинциях поставить статую <…> господину Питту». Со своей стороны, в случае отмены гербового сбора, американцы предлагали правительству «содержать на собственном иждивении некоторое число вооруженных кораблей для охраны берегов». На то обозначился лишь один из вариантов завершения кризиса в американо-британских отношениях.

Однако власти Великобритании не забывали и об альтернативном пути разрешения кризиса - через подавление силой сопротивления американцев. Начатое еще летом 1765 г. усиление британских войск в Америке в 1766 г. дополнилось широкомасштабными приготовлениями королевского флота. Согласно вестям из Лондона от 7 февраля «все морские офицеры получили указ, чтоб были в готовности к походу, а как слышно, то из оных многие отправлены будут в Америку». А в информации из британской столицы от 4 февраля говорилось: «В разных портах нашего Королевства вооружаются 45 военных кораблей <…> сие вооружение чинится отчасти для воспрепятствования в Америке подданным чужестранных держав, чтоб они ничего не предпринимали в противность последнему мирному заключению, а отчасти для защищения прав Великобританской короны в сей части света, естьли тамошние поселенцы паче чаяния хотели или вовсе от Англии отложиться, или принять какие либо намерения истинной пользы Аглинскаго народа н соответствовать». Последнее сообщение было важно и не только потому, что содержало весьма ранний прогноз возможного отделения колоний от метрополии, но также указывало на тот серьезный потенциал, на который в случае войны, поборники независимости могли бы опереться. Та же статья приводила ошеломляющие цифры: «По точному списку учиненному обывателям Аглинских селений в Америке, - говорилось в газете, - можно ныне с достоверностью объявить, что в оных находится более 800000 человек, способных нести воинскую службу».

Принуждать силой, а тем более воевать с такой армадой потенциальных солдат для обременённой огромным государственным долгом Великобритании и, спустя лишь два года, по завершению опустошительной «Семилетней войны», не представлялось возможным. Хотя на слушаниях в парламенте звучали угрозы в адрес американцев и призывы «употребить строгость» и силой «принудить Американцов поселян для соблюдения части Великобританской короны», возобладал более острожный, взвешенный подход. В палате лордов лорд Темпл объявил его «сими кроткими словами: “что он за полезно не призывает доводить до того Американцев, чтоб они отведали свои силы, а как сие дело окончится, еще неизвестно”». При обсуждении кризиса в палате общин вскрылся веский экономический аспект в отношениях колоний и метрополии, обострившийся бы в случае продолжения бойкота американцами закупок товаров в Великобритании. Собственно об этом на слушаниях (допросе) в Парламенте говорил и Б. Франклин, а теперь и петербургская газета, черпавшая сведения из европейской прессы, утверждала: в случае бойкота американцами торговли с метрополией, а тем более их разрыва: «Аглинские мануфактуры пришли бы чрез то неотменно в великой упадок, и может быть более ста тысяч человек вышли бы из Англии и поселились бы в Америке, для заведения там мануфактур к великому вреду Аглинского народа».

Тема экономической взаимозависимости колоний и метрополии с подачи европейской прессы получила развитие и в последующих номерах «Санктпетербургских ведомостей». Уже привычные аргументы о том, что: «Пресечение торгов с нашими Американскими селениями причиняет великий вред нашим фабрикам, на которых большая часть работников лишилась работы, а следовательно и пропитания,» дополнили данные о долгах американцев в более чем 4 млн. ф. ст. за уже поставленные из Великобритании товары, а также сведения, согласно которым во время торгового бойкота места британских поставщиков заняли их европейские конкуренты, в первую очередь из Голландии . В этом свете в Парламенте, в правительственных кругах, в целом среди британской политической и экономической элиты обозначились и проявились разные мнения о том, как выстраивать отношения королевских властей с бурлящей Америкой, о чем опять-таки сообщала пресса . Совокупное воздействие военно-стратегического, политического и экономического факторов и побуждало британские власти пойти на маневры и уступки американским колонистам.

Британцы, в той или иной мере, воспринимали аргументы и «подсказки», которые Б. Франклин самостоятельно и вместе с другими агентами колоний излагал в печати и на собеседованиях (скорее допросах) в стенах парламента . Со ссылкой на февральские новости из Лондона, петербургская газета 3 марта 1766 г. сообщила о тех рекомендациях, которые в форме насыщенного доклада палата общин представила королю. Монарха призывом: «к твердости и прозорливости» при определении и проведении политики в отношении Америки; к защите тех подданных в колониях (лоялистов), которые поддерживали там правительственную политику; к принятию мер «о предупреждении впредь таковых опасных замыслов о непременном исполнении всех узаконений» властей в отношении колоний; и, наконец, к принятию решений, способных «привесть и должному по законам послушанию и возстановить в селениях прежнее спокойствие и защиту». А расшифровка и реализация столь емких пожеланий происходила уже на последующих заседаниях парламента в феврале-марте 1766 г., когда при обсуждении положения в Северной Америке и судьбы «Акта о гербовом сборе» палата общин явным большинством голосов в ходе дебатов, длившихся «до 4 часов по полуночи» высказалась за отмену этого закона (274 против 167 голосов), а затем и повторно (250 против 122 голосов) подтвердила свое решение и передала материалы на обсуждение в палату лордов . А уже 4 апреля 1766 г. российская газета писала о наступлении развязки, когда под звон колоколов, с иллюминацией и криками «Виват Король» англичане узнали об отмене «Акта о гербовом сборе». А спустя недели известие об этом обрадовало и Америку .

Одним из значимых итогов кризиса из-за «Акта о гербовом сборе» стали огромные потери, которые в ходе бойкота торговли с метрополией, понесла британская экономика. Летом 1766 г. «Санктпетербургские ведомости» опубликовали подсчеты британцев, оценивших падение доходов в торговле с американцами в 2 млн. ф. ст. в ежегодном исчислении . И после появления слухов об отмене «Акта о гербовом сборе» началось резкое оживление торговли с колониями, поступали новые заказы на товары и их доставку в Северную Америку, все это полностью не компенсировало убытки британцев, не сгладило разорение населения, купцов и коммерсантов. В те же сроки и экономика колоний получила серьезные импульсы к развитию. Так, Виргиния и Южная Каролина производство табака заменили на выращивание льна, конопли, ячменя и других культур, что грозило британцам убытками в «несколько сот тысяч фунтов стерлингов». В Нью-Йорке организовали общество «для приращения художеств, мануфактур и прочего»; в Южной Каролина учредили торговую биржу; в других районах насаждали виноград с тем, чтобы отказаться от завоза вина из метрополии . Попытки британских властей как-то ограничить экономическое развитие колоний, ввести запреты и ограничения на учреждение в них предприятий-конкурентов британским мануфактурам, также имели место .

На волне радостных вестей и Б. Франклин с единомышленниками усмотрели возможность наконец-то реализовать один из важнейших проектов, который он вынашивал и защищал с молодых лет и в пользу которого он выступал в печати . Согласно поступившей из Лондона информации от 11 ноября 1766 г. предполагалось, что «…что поверенные Американских селений (агенты колоний и в их числе Франклин. - М.П.) будут в Парламенте просить, чтоб дозволено им было завести в Америке монетные дворы и делать деньги, которые бы там иметь могли хождение». «Аппетиты» американцев быстро росли, через пару лет они добивались учреждения в «трех главных» североамериканских провинциях «Королевского банка». Реализация этих проектов означала бы крайне важный шаг к достижению финансовой, экономической самостоятельности, а в перспективе и независимости Британской Северной Америки и во второй половине 1760-х гг. британцы на то разрешения не дали. Тем не менее наметились важные тенденции в развитии колоний, их продвижении к большей самостоятельности в сфере мануфактурного и ремесленного производства, финансов, торговли, сельского хозяйства и соответственно тому и в общественно-политической жизни. Роль же ведущих американцев - лидеров патриотов на местах и представителей (агентов) колоний в метрополии в этих переменах и процессах еще не была раскрыта и оценена современниками. Американцы с готовностью и восторгом даже хотели воздвигнуть памятник, как они считали, своему защитнику и благодетелю У. Питту . А не столь известный Б. Франклин и его сотоварищи по популярности все еще явно проигрывали Питту, но отстаивание и лоббирование интересов соотечественников и в обычных условиях, и во времена кризисов для Франклина становились важной школой общественной, политической борьбы и еще одной ступенью к общеамериканской и европейской известности.