Политическое и духовное самоопределение польской католической интеллигенции в 1945 - 1948 гг.

Рассуждения Панненковой на тему необходимых экономических преобразований в Германии можно свести к нескольким положениям: 1. на востоке необходимым условием безопасности должна стать граница по Одеру и Нейсе; 2. На западе промышленный Саар необходимо отдать Франции; 3. Распоряжение углем и железом в Руре необходимо передать под международный контроль; 4. Пруссия, как психологическое, ментальное явление, должна быть уничтожена. Католическая публицистка, опираясь на работы польских экономистов, формулирует парадоксальный тезис: по мнению Панненковой, «необходимо беспокоится не об уменьшении, а об увеличении продовольственного дефицита Германии». Это, по мнению автора, приведет Германию к необходимости «вывозить больше угля для покрытия большего импорта продукции». Германии в такой ситуации просто должно не хватать денег на вооружение, что, в свою очередь, будет выступать очередным гарантом безопасности в Европе. Так, «обрезав» Германию, по мнению публицистки, можно добиться желанного спокойствия «и немецкий волк будет сытый, и бедные европейские овцы будут целы»

На страницах католических журналов можно найти и призывы к интеллектуалам, как наиболее социально обязанному классу, принять непосредственное участие в упрочении польских позиций на границе с Германией. Так, известный польский историк Казимеж Пиварский убежденный, что «катастрофа Германии открывает нам большие перспективы для возвращения, потерянного (выделено - А.Л.) на западе», возводит получение Польшей «приобретенных» территорий чуть ли ни в статус национальной идеи на протяжении всей довоенной истории, утверждая, что в «кошмарные годы» войны «мы (поляки - А.Л.) жили мыслью возвращения Силезии, Поморья, Восточной Пруссии». По мнению автора, война позволила Европе «понять» стремления Польши, многие века граничившей с агрессивным соседом, но теперь, по словам Пиварского многое зависит от того, какую позицию займет польское общество, «в современной исторической ситуации, - убеждает историк читателя, - важна ясная, единая позиция всего народа».

Именно тут, по мнению автора, нужны решительные действия интеллектуальной элиты польского государства. Пиварский не испытывает никаких колебаний в правильности собственной позиции, историк убежден: «мы требуем возвращения всех тех земель, которые у нас в течении истории украли немцы (zrabowala niemczyzna)», а значит вопрос только в том, чтобы помочь всему народу понять правильность этого мнения. По словам историка, большинство польского общества, приветствующего присоединение новых территорий, только «инстинктивно» понимает справедливость этого акта. Задача интеллектуалов состоит в том, чтобы «углубить знания о проблеме западных земель». По мнению Пиварского, необходимо разъяснять польскому обществу «исторические, этические, геополитические» права поляков на эти территории. По словам историка, «народу недостаточно слоганов», он требует «содержания», качественных лекций, преподнесенных, по выражению автора, «в популярной форме». На ряду с организацией спецкурсов по истории западных земель в высших учебных заведениях, доступных для всех желающих, Пиварский предлагает наладить издательство брошюр и листовок, которые будут доступны и на периферии, в тех районах, откуда непросто выбраться на публичную лекцию. Именно в этом историк видит «обязанность ученых, литераторов, публицистов, знатоков экономики» и прочих специалистов, способных помочь своему народу.

При столь схожей с «правительственными» печатными органами риторике, позиция католических интеллигентов имеет и специфически «католические черты». Вопреки коммунистической и социалистической пропаганде, интеллектуалы пытались показать, что обвинения Ватикана в поддержке «прогерманской линии» в вопросе о «возвращенных землях» не имеют под собой оснований. Сохранявшие тесную связь с Епископатом, католики, особенно те из них, кто был связан с варшавским изданием, не могли прямо выступать против Ватикана, который с опасением следил за происходящим в Польше. Апостольская столица при этом оставалась единственным государством, признающим лондонское «правительство в изгнании» законной властью в Польше, что сильно осложняло «оборону» своих патриотических убеждений католическому лагерю. На страницах печатных изданий появлялись подробные разъяснения позиции польской церкви по этому вопросу, в которых утверждалось, что сформированная на «возвращенных землях» церковная иерархия «установлена навсегда», а слухи, что церковь «поддерживала мысль ревизии западных границ польского государства» назывались «абсолютно безосновательными».

Характерны рассуждения на эту тему, все того же Д. Моравского, который пытается убедить читателя в том, что Апостольская столица еще в августе 1945 года признала «возвращенные земли» «интегральной частью польского государства». Подтверждением этого автор считает установление с санкции папы пяти «Апостольских администраций» на западных землях, по мере оставления немецким населением которых, «выстраивалась сеть польской церковной организации». Это, по мнению автора ясно свидетельствует о том, что «Католическая церковь стала таким образом вторым, наряду с государственным, правовым узлом, связывающем Возвращенные земли с отчизной (macierz^)». При этом, автор пытается представить проблему западных границ Польши, как вопрос и религиозной идентичности. Вступая в полемику с немецкими католиками, Моравский утверждает, что только польская церковь способна к возрождению христианства на западных землях. По его мнению, «на Одере и Нейсе сталкиваются не только государственные интересы Польши и Европы, но, прежде всего, интересы мира и сохранения христианской цивилизации».

Таким образом, рассуждая над проблемой «немецкой угрозы», католические интеллектуалы отстаивали необходимость сдерживания «немецкого экспанизма», путем создания из Польши сильного, независимого и основанного на «тысячелетних традициях» государства. Вина за преступления Третьего Рейха, по их мнению, лежала на всем немецком народе и имела, в том числе и религиозные корни: отступление от Католической церкви и, следовательно, отказ от принципа неразрывности политики и этики привели к формированию нацистской идеологии. Католические интеллигенты готовы были активно участвовать в «просвещении» польского народа в вопросе о возвращенных землях. Интеллектуалы, собравшиеся вокруг католических печатных изданий, активно показывали свою поддержку установленной границы по Одеру и Нейсе Лужицкой, при этом стараясь противостоять попыткам коммунистической и социалистической печати вбить клин между населением и церковью, обвинив ее в «непатриотичности» и пособничеству «немецкому экспанизму». Так, вопрос о западных землях стал еще одной возможностью для католической интеллигенции обозначить свою лояльность правительству и оспорить тезис о «реацкционности» католического лагеря.

Глава 3. Политические и социальные идеалы польской католической интеллигенции

§1. Социально-политическая концепция группы «Дзись и Ютро»

Рассмотрев отношение польской католической интеллигенции к образу Советского Союза, ее самоопределение в отношении главной конкурирующей идеологической парадигмы, марксистской, и уделив внимание «немецкой проблеме» в рефлексии интеллектуалов, необходимо обратиться к тем идеалам в политической и социальной сфере, которые постулировали католические интеллектуалы.

По понятным причинам, основным и главным идеологом католической группы, собравшейся вокруг еженедельника «Дзись и Ютро» стал сам лидер сообщества. В свойственной бывшему лидеру народного лагеря декларативной манере, Болеслав Пясецкий вскоре после выхода из заключения уверенно приступает к провозглашению своей политической программы. По мнению Пясецкого, иерархия ценностей «индивида» должна выглядеть следующим образом: «Бог, человечество, народ, семья». При этом, в прошлом ярый борец с «ложной демократией», Пясецкий предлагает теперь именно построение демократических институтов в качестве общего «задания» для власти и общества, цели, которая должна быть достигнута только в далеком будущем.

По словам Пясецкого, сельскохозяйственная реформа, огосударствление крупных предприятий, развитие социальной опеки над работником соответствует принципам католических интеллектуалов. При этом, «польские массы» стремятся к «морально-историческому» удовлетворению, к устранению той несправедливости, которая допускалась прежде при распределении «материальных благ». Особое внимание Пясецкий уделяет «моральной стороне» этого процесса, «правительство должно быть слугой народа», именно такой подход к власти, общественный контроль за ней, позволят добиться справедливости в этом вопросе.

Любопытен подход Пясецкого к осмыслению понятия «собственности». По словам лидера католического движения, оно применимо только к тому, что передано индивиду «из рук народа». На такую формулировку стоит обратить внимание, ведь, из нее следует, что по большому счету, вся собственность принадлежит народу, который делегирует права «собственности» той или иной личности. В области промышленности, по мнению Пясецкого, «право на прибыль» могут получить только те, кто непосредственно руководит производством. При этом «разделение общественного дохода» должно происходить таким образом, чтобы в первую очередь «дать хлеб каждому поляку, который хочет работать», а уж потом допускать обогащение отдельных граждан или организаций. Пясецкий особо подчеркивает, что «любое предприятие или торговое дело», в котором основным источником дохода не является личная работа собственника должно быть «обобществлено». Всем кредитным организациям, по словам политика, предстояло перейти под управление государства, или же их следует подчинить «публично-правовым» институтам. Отдельно политик рассматривает вопрос «иностранного капитала», по мнению Пясецкого, существование которого возможно, а отношение к нему должно было определяться его характером: «иностранный капитал может быть в Польше ценностью только экономической, но никогда политической».

Для католического политика, вышедшего из «Национального движения Польши», необходимо было показать и место народа в формируемом в новых условиях «идеальном государстве». Так, по мнению Пясецкого, необходимо отстаивать принцип права каждого гражданина «влиять на морально- политическое обличие Польши», который, в свою очередь, будет опираться на положение о «совместной работе» по восстановлению разрушенной страны. Пясецкий призывает формировать в стране «культ труда», а «духовная атмосфера» возрождающейся Польши должна, по его мнению, «вырастать из индивидуального усилия и творчества каждого гражданина».

Болеслав Пясецкий, в свою бытность членом академического отдела «Лагеря великой Польши», выступил одним из авторов программных статей, посвященных воспитанию молодежи в «народном духе». Теперь требовалось сформулировать представление о принципах работы с молодежью в новых политических условиях. По словам Пясецкого, необходимо формировать «моральный инстинкт» молодых граждан польского государства. Теперь, по мнению католического деятеля, следует создать «истинную демократическую традицию», которая выступила бы в качестве культурного регулятора взаимоотношений индивида и общества. Просвещение должно бесплатно проводиться среди всех категорий граждан. По мнению Пясецкого, со школы следует воспитывать «свободную личность», которая при этом будет способной «отдать часть своей свободы» ради «всеобщего блага». Возможно подразумевая, в частности опыт Варшавского восстания, Пясецкий указывает на необходимость повлиять и на национальные черты поляков: утверждает, что процессе воспитания нужно «создать новый тип патриотизма», который будет, с одной стороны, «уважать романтизм польской души», с другой, будет рациональнее подходить к вопросу «соотношения целей и средств».

Отдельно рассматривается вопрос формирования властных структур «новой Польши». Правительственные органы, по словам политика, должны формироваться за счет выходцев из народа, нельзя допустить создание некой «бюрократической или буржуазной интеллигенции», которая станет монополистом в формировании институтов власти. По словам политика, «правящий класс ни на минуту не может преградить доступ к власти новым, талантливым индивидам». В прошлом активный сторонник лишения евреев всех гражданских прав, Пясецкий, теперь считал необходимым «пресекать всяческие проявления расовой ненависти» в отношении еврейского населения. По словам политика, «каждый еврей должен иметь право, как выехать из Польши, так и трудиться на благо польского государства». При этом Пясецкий не упускает возможности отметить, что «новым источником антисемитизма» становится «слишком многочисленное», «несопостовимое с их общим числом в государстве», представительство евреев, пусть и высококвалифицированных, в правительственном аппарате.

Склонный к системному мышлению политик не забывает упомянуть и важной роли армии для формирования нового польского государства. По его мнению, необходимо взяться за идейное воспитание солдата, основываясь на «политических догматах государственных интересов демократической республики». Участник анти-немецкого подполья, Пясецкий настаивает на необходимости установить в армии «наследственного преемства» с «боевой традицией» анти-немецкого сопротивления. При этом, по словам политика, для достижения истинного народного единства, следует способствовать скорейшему возвращению с Запада польских вооруженных сил и присоединению к воссоздающейся польской армии. Проблему популярности в армии идеалов маршала Пилсудского и его соратников Пясецкий предлагал решить с помощью «исключения» из военного ведомства тех офицеров и солдат, которые «выраженно и неисправимо» сохраняют «санационно-реакционное обличие».

Болеслава Пясецкого можно смело назвать талантливым политиком. Даже в ситуациях, которые казались безнадежными, ему удавалось избежать серьезных потерь. Никуда не исчезло и присущее ему стремление сохранить свое влияние на политическую жизнь страны в стремительно меняющихся условиях. Так, после прошедших в январе 1947 года выборов, которые после «чуда над урнами» принесли успех коммунистам, необходимо было определиться в отношении новой власти. Пясецкий открыто называет себя и свое окружение «частью оппозиции», но при этом, спешит заметить, что оппозиционность не должна противоречить интересам государства. Выступая за подчинение существующим властям, политик называет «абсурдом» идею «иностранной интервенции». Вторжение в Польшу других государств для решения тех или иных внутриполитических вопросов, приведет, по мнению политика, к превращению Польши в «марионетку в международной игре великих держав». Католический деятель не отрицает, что любая оппозиция подразумевает борьбу за власть, но при этом политическое противостояние «должно иметь свои рамки». Католической оппозиции, по словам Пясецкого, следует стремиться законными методами добиваться участия в управлении страной, и стать, по крайней мере, «идейной оппозицией» марксистам, «руководствуюясь интересами государства».

Важно упомянуть и о том, как, в исследуемый период, Пясецкий осмысливал свою «католичность». Теперь католицизм для него не национальная черта и не показатель польской идентичности, как это было в межвоенный период. Католицизм, по словам политика, - это «универсальная религия», не только «в пространственном смысле», но и «во времени». В такой интерпретации католицизм позволяет католическому деятелю отстаивать идею связующей роли Польши между Западом и Востоком. По убеждению Пясецкого, в новых исторических условиях именно католическая религия, способна связать между собой и «спасти» людей, как Старого, так и Нового Света.

Проясняя позицию сонма своих единомышленников, Пясецкий утверждает: «мы католики», а, следовательно, «стремимся к наиболее глубокому познанию нашей веры». Памятуя о предстоящем разрыве отношений с епископатом, стоит обратить внимание на то, как католический политик определяет свое отношение к церковной иерархии. Пясецкий называет себя и свой коллектив «практикующими католиками», что, с его точки зрения, доказывается «подчиненностью Папе и иерархии в вопросах веры и нравственности». Последнее дополнение очень важно, особенно если помнить, что после прихода к власти коммунистов основная «борьба» с церковью будет происходит под лозунгами противодействия «антинациональной политике» епископов, а не религиозной составляющей католицизма. Принципиально важно отметить, что формула, оставляющая «место для маневра», была выведена Пясецким еще в первые годы послевоенного периода. Видимо, Пясецкий, оценивший «расклад сил» после выборов января 1947 года, стремился таким образом, с одной стороны, сделать «реверанс» в сторону епископата, с другой, показать властям, что его организация не стремится быть пешкой в политической игре церковных иерархов.

Рассуждая о политической стороне своей программы, Пясецкий отмечает, что Польша, принадлежащая, безусловно, к европейскому сообществу, становится свидетелем «заката старого мира и рождения нового». При этом, характерной чертой «старого мира» является трагическое «отсутствие чувства действительности», недооценка значения и роли масс. Тем временем, массы в «новом мире» становятся субъектом истории. Как будто используя евангельское противопоставление ветхого и нового человека, Пясецкий сравнивает черты «старого» и «нового» миров. Там, где царит дух индивидуализма, господствуют эгоизм и главенствует лицемерие - мир «стар», в мире же «новом» центральным понятием становятся творческое начало людей, которые искренне готовы служить своей вере и идеалам.

По словам Пясецкого, европейский «катаклизм», который «страшит народы», наступил не из-за того, что две сверхдержавы борются за сферы влияния, а из-за появления на политической арене «человека массы», который хочет жить лучше и быть богача «морально и материально». Именно этого, нового человека, «просмотрел» «старый мир», не оценивший его творческого потенциала. Пясецкий открыто ассоциирует столь неприемлемый для него «разлагающийся» миропорядок с «капитализмом, буржуазией и несвободой человека, скованного нищетой и страхом». Противопоставляет же ему свободный, счастливый и плодотворный мир «человека масс». Так, не отказываясь от идеи европейской принадлежности Польши, отрицая противопоставление Востока и Запада, Пясецкий показывает путь, по которому, по его мнению, предстояло пойти стране, как объективно необходимый для всей Европы.

Как отмечал в своем исследовании А. Мицевский, в те годы молодой соратник Пясецкого, политическая программа политика и его «политический заряд» «имели свои корни в его прошлой программе, в революционности ситуации, признании авторитарных форм власти и социальном радикализме». Действительно, Болеслав Пясецкий, по большому счету, по сравнению с его довоенными идеологическими конструкциями, существенно изменил свою программу только в восприятии своей «католичности» и «еврейском вопросе», как можно заметить, с оговорками. Характерные для межвоенной риторики Пясецкого особое внимание к идеологической подготовке армии, симпатичной Пясецкому строгой иерархичностью своей структуры; понимание собственности, как переданного народом в пользовании индивиду имущества; идея трудоустройства всех работоспособных поляков; вытеснение капитала из политической сферы, в сочетании с новым положением о неизбежности и объективности справедливой революции, гарантом которой выступит СССР, стали вполне применимой программой и в новой политической реальности.

Окружению Пясецкого удивительным образом, в условиях борьбы с «реакционной» и «фашистской» эндецией не государственном уровне, удавалось, хоть и не напрямую, на страницах своего издания декларировать свою интеллектуальную преемственность по отношению к «народному лагерю». Так, на страницах еженедельника В. Кентрыньский, рассуждая об истоках католического движения в Польше, отмечает предпочтительность программы национал-демократов по отношению к христианским демократическим партиям. По словам автора, послевоенная рефлексия последних отличалась «выстраиванием абстрактных форм, не слишком беспокоясь об их воплощении на практике». По убеждению Кентрыньского, «Национальное движение» (Ruch narodowy), хоть и «грешило» поначалу «национальным эгоизмом», но имело в себе те основы, которые привели его к «национализму, согласному с католическим мировоззрением». Автор формулирует важный для понимания идеалов сообщества тезис: по его мнению, эндеция смогла «воспитать собственный идейный тип», давший Польше немало молодых деятелей католического движения.

В условиях ужесточения политической системы после событий 1948 года Пясецкому необходимо было любыми средствами сохранить созданные им издание и площадку для интеллектуального общения. Хорошо характеризует ситуацию в окружении Пясецкого, переданная в Управление безопасности одним из близких политику людей, проходящих по документам под псевдонимом «Обращенный» («Nawrocony»), беседа лидера сообщества с его соратниками. По словам Пясецкого, то движение, которое представляют собой католики «не имеет никаких шансов на получение власти». По мнению политика, от будущего стоит ожидать «скорее худшего, чем лучшего», потому что кто бы не победил в надвигающейся Третей мировой войне (США или СССР), католикам «будет душно и места будет мало». В этих условиях, главная задача интеллектуалов сообщества - «служить Польше» насколько это возможно. Такое отношение к окружающей реальности ясно показывало, что в меняющихся условиях главной задачей, вставшей перед католической группой, было сохранение созданной интеллектуалами организационной структуры.

Уже упомянутая «свобода» Пясецкого и его окружения от следования папским энцикликам и социальному учению Католической церкви, станет еще одной характерной чертой политической мысли католиков. На страницах «Дзись и Ютро» и «Слово повшехне», особенно после январских выборов 1947 года, активно отстаивался тезис о безальтернативности социалистического пути. Как отмечал В. Кентрыньский, у католицизма есть возможности для морального перерождения человека, но в социальном плане католики не могут быть «третей силой», как понимала свое положение в обществе христианская демократия, и «равносильным соперником» в политической борьбе с социализмом. Именно поэтому, по мнению публициста, католикам необходимо сначала «способствовать установлению социалистического строя», а лишь потом заниматься христианизацией народного сознанияНаиболее полно политическая концепция «Дзись и Ютро» была изложена молодым «бепистом» К. Любельским. По словам автора, по «глубокому убеждению» католиков сообщества, социалистический строй, как самый развитый в своей социально-экономической доктрине, «гарантирует справедливое распределение национального дохода», а, главное, создает экономические и социальные условия для мирного развития польского государства. Только реализация постулатов социализма, по словам Любельского, может привести к полноценному удовлетворению «рабочих масс», которые станут «основой силы народа». В характерной для сообщества возвышенной манере автор отмечает еще одну важною черту «учения новой эпохи»: по его мнению, именно социализм создает наилучшие условия для наибольшего развития народа и человечества. Социализм, как доктрина социальной справедливости, и католицизм, который будет отвечать за «духовный строй» будущего человека, должны по убеждению Любеньского, идти «рука об руку».

Можно сказать, что автор превращает свою статью в политический памфлет, патетично заявляя: «католицизм и социалистическое движение станут двумя силами, которые сообща поведут человечество в светлое будущее, станут творцами эры нового «золотого века», в то время, как противостоя друг другу они приведут мир к катастрофе, которую еще не знало человечество». В свойственной идеологическому стилю повествования манере, редуцируя окружающую социальную реальность, автор утверждает, что в мире существует две противоборствующие между собой силы: капитализм, который олицетворяет собой «хаос, отсталость, эксплуатацию и войну», и социализм представляющий «новый порядок, прогресс, справедливость и мир». Для Любеньского очевиден «правильный» выбор, который должен сделать польский народ: необходимо вместе с марксистами вступить в борьбу «за освобождение человечества от устаревшего капиталистического мира». Единственной на чем настаивают католики «Дзись и Ютро» устами Любеньского - это возможность соединения социалистической концепции и «христианского духа», что «во много раз увеличит шансы» на победу в этой борьбе».

На страницах еженедельника можно было встретить даже попытку христиански осмыслить необходимость коллективизации, о которой, зная распространенные в крестьянской среде страхи на этот счет, не спешили заявлять и коммунисты. Публицист А. Красиньский на страницах издания утверждал, что каждый «хороший христианин должен (выделено - А.Л.) поддерживать коллективизацию деревни, как путь к равенству между классами». Примечательна настойчивая попытка Красиньского увязать необходимость поддержки «социальных форм хозяйствования» в деревне, с религиозным долгом и «участью в лучшем мире», таким образом предавая своему рассуждению характер обязательного для всех христиан образа мысли.

Интеллектуалы сообщества «Дзись и Ютро» апеллировали на страницах своего издания и к концепции известного философа-персоналиста Э. Мунье, посетившего в 1946 году Польшу и встретившегося со многими видными деятелями «католического движения». Философ, центральным понятием концепции которого стала «вовлеченность», выступил тем мыслителем, к авторитету которого нередко обращались «светские католики», обосновывая свою социально-политическую концепцию. Мунье убеждал европейское сообщество в закономерности революционных потрясений, постигших Европу, утверждал, что невозможно в такой ситуации оставаться в стороне от происходящих событий. По мнению мыслителя, католикам и всем, разделяющим философию персонализма, необходимо не бороться с «революционной сутью времени», а стать во главе этого процесса, духовно преобразить перестраивающееся общество.

Несмотря на явное сходство политических концепций Мунье и соратников Б Пясецкого, на наш взгляд, фигура французского персоналиста, столь популярного в среде католической молодежи, скорее стала тем авторитетом европейского масштаба, обращение к которому добавляло веса концепции, сформулированной Б. Пясецким. Несмотря на большое значение философии персонализма для европейской католической мысли, вряд ли можно вместе с историком П. Косицким с полной уверенность назвать деятелей католической группы «Дзись и Ютро» «последователями Мунье». Тем не менее, среди молодых интеллектуалов, привлеченных харизмой Б. Пясецкого будет и будущий первый премьер-министр посткоммунистической Польши Т. Мазовецкий, который после потрясений «Польского октября» выйдет из сообщества «Дзись и Ютро» и, основав собственный журнал "Wi^z", станет одним из главных апологетов философии Э. Мунье.

Таким образом, политические и социальные идеалы интеллигентов, собравшихся вокруг фигуры Болеслава Пясецкого, заметно отличались от тех, которые будут представлены читателю другими сообществами католической интеллигенции. Как это не удивительно, в условиях государственной борьбы с «фашистской эндецией», «Дзись и Ютро» и его лидеру в некоторой степени удалось сохранить преемственность в отношении идеологического творчества национал-демократов межвоенного периода. Свойственная националистическим организациям радикальность доктрины, особое внимание к понятиям «долг» и «служение народу» стали основой для переработки концепции под современные реалии. Как и остальные группы католической интеллигенции, сторонники Пясецкого активно оспаривали тезис о потенциальной реакционности католиков, стараясь отстоять право верующих на участие в политической жизни страны. При этом, уход от следования «социальному учению Католической церкви», давал возможность католикам выступить противниками в той или иной мере отстаиваемого другими сообществами положения о «третьем пути». По мере ужесточения режима, интеллигенты все больше отрицали альтернативность собственной политической программы, выступая союзниками властей в борьбе за социализм. Основной целью Пясецкого и его окружению в новых условиях стало сохранение своего издания и созданного им сообщества. Можно предположить, что талантливый политик, по складу своего характера стремившийся, по выражению польского историка, вести «великую игру», пытался воплотить свои политические идеалы, не реализованные в общегосударственном масштабе, в рамках своего сообщества. Так или иначе, организации ПАКС, созданной Б. Пясецким, поплатившейся за сотрудничество с властями славой «агентов коммунизма», удастся просуществовать, хоть и не без происшествий, на протяжении всей истории «Народной Польши», издавая в

условиях социализма качественную философскую и богословскую литературу, предоставляя площадку для общения на философские темы молодым польским интеллектуалам.

§2. Социально-политическая концепция группы «Тыгодник Варшавский»

Коллектив еженедельника «Тыгодник Варшавский» стал, пожалуй, самым активным проповедником идей «социальной католической науки», активно вступая в борьбу с политическими противниками. На страницах издания, настойчиво атакуемого прессой «левицы», мы найдем как ставшие традиционными ответы на конкретные обвинения, так и теоретические статьи, осмысляющие роль церкви и католической интеллигенции в социальном пространстве современной Польши.

С одной стороны, издание стремилось показать, что церковь в общем и их католическая организация в частности сами не собираются играть роль «проводников чужих идей» и обвинения такого рода в их адрес не состоятельны. В представлении интеллектуалов, они защищали интересы подавляющей части польского народа, поскольку большинство населения Польши исповедовало католицизм, «можем успокоить наших демократов, - писал один из авторов издания, - не только большинство общества, но и сама Католическая Церковь не хочет быть «инструментом» политической борьбы». С другой стороны, интеллектуалы стремились теоретически осмыслить роль и место Церкви в новой реальности, причину и цели борьбы с ней на политической арене.

При этом, католики, собравшиеся вокруг варшавского еженедельника, были настроены и на серьезное политическое противостояние: те статьи и публикации, которые с трудом удавалось пробить через преграды, создаваемые цензурой, зачастую носили острый политический характер и, хоть и сдержанно, критиковали политику правительства (быть может, поэтому многие статьи и заметки размещались на страницах издания под псевдонимами или без указания авторства, как редакционные сообщения). Но главное, вопреки политике властей, которые пытались изолировать католиков от политической жизни, поместить их в «католическое гетто», на страницах Тыгодника Варшавского можно было обнаружить заявления, вроде: «Католическая церковь - очень серьезная сила и не может не бороться за право царствовать в политической жизни страны».

При этом, католики выступали с осуждением пассивности в социальном и политическом пространстве. Публицист раздела, отведенного молодым интеллектуалам «Колумны млодых», В. Грановский, выступающий под псевдонимом «А. Жур», настаивает на решительном осуждении тех, кто идет на компромисс с реальностью. По словам автора, в «католическом лагере» существует движение, которое противопоставляет активной деятельности т.н. «социальный минимализм». Такая позиция «размывает разницу мировоззрений» именно в тот момент, когда борьба идет «за образ мира» и за будущее культуры. Уступки противнику в такой момент будут восприняты противником, как проявление слабости, а значит, католики не имеют на них права.

Интеллектуалы не сомневались, что церковь должна иметь свое представительство на политической арене, «такая сила, как церковь должна иметь свою политическую партию», пишет один из публицистов издания. Несколько дистанцируясь от Стороництва Працы, хоть и публикуя на своих страницах статьи активистов «Партии труда», по утверждениям лидера католической организации кс. Зигмунда Качинского, католики намеривались иметь свою, самостоятельную политическую организацию, представляющую «христианское мировоззрение» в представительных органах власти

Это означало, что католики должны предоставить свою полноценную программу, которая могла бы лечь в основу их политической концепции. Одним из основных постулатов, отстаиваемых авторами издания было представление об интегральном характере католического мировоззрения. Нередко именно в богословии и церковных доктринальных документах католики ищут основания для своих политических представлений. Интеллектуалам, решившим активно участвовать в политической жизни, необходимо было, с одной стороны, сформулировать свое отношение к самому институту государства, с другой, определить место и положение Церкви в строящейся политической системе.

Ссылаясь на оглашенное 23 апреля 1932 года пасторское послание Пия XI «О христианских принципах государственной жизни», один из авторов издания С. Домбровский, утверждает, что государство - это естественное условие развития человечества. Именно поэтому, церковь, по мнению автора, не может не признавать государство как институт. Более того, с точки зрения Домбровского, государственная власть, согласно христианской доктрине, исходит от Бога, поэтому, католики должны принимать власть над собою государственных институтов. Между тем, в христианском понимании государство, по выражению автора, «не может строиться на гробах индивидов», оно состоит из «сознательных граждан», существует, как сообщество, которое «не противопоставляет себя своим членам», а «существует для их благополучия».

Реагируя на положения, сформулированные в посвященном церковно- государственным отношениям интервью президента Крайевой рады народовой (КРН) Б. Берута, кс. З. Качинский предлагает свой вариант церковно- государственных взаимоотношений. Приветствуя высказанное президентом, хоть и запоздалое, признание за церковью «влияния» среди «многих миллионов поляков», легализацию католических печатных изданий, разрешение преподавания религии в школах, сохранение католического университета (КУЛа) и католических факультетов в университетах Кракова и Варшавы, Качинский пытается отметить, что этого с католической точки зрения, все же недостаточно.

Так, например, автор решительно осуждает, по его словам, непопулярное в народе упрощение бракоразводной процедуры, которое ставит под угрозу институт брака, при этом использует уже испытанный тактический прием, обращается к авторитету СССР, в котором с 1933 года были ужесточены правила расторжения брачных союзов. Важно отметить, что Качинский, как бы отвечая Беруту, отстаивая католический тезис о недопустимости разводов, апеллирует не к католической доктрине (понятно, что она для Берута не большой авторитет), а к «непопулярности» этой меры, т.е. подразумевает, что большинство поляков осуждает разрушение традиционных институтов.

Главное же для нас то, как Качинский видит идеальные взаимоотношения церкви и государства. В первую очередь, по его словам, необходимо «согласие и сотрудничество». Конечно, по мнению автора, разрыв Конкордата с Ватиканом мера поспешная, и обвинения в «германофильстве» Святого престола некорректны и ложны. Тем не менее, это, по мнению автора, не причина отказываться от выстраивания дружественных, или хотя бы терпимых отношений с Церковью. По словам Качинского, хорошим примером мирного сосуществования церкви и государства можно считать США, где религиозные организации пользуются «полной вольностью». При этом, по мнению священника, Церковь готова «помогать государству», «поддерживать его авторитет», но взамен власти должны предоставить католикам «свободу в исполнении своей миссии».

Такая постановка вопроса не означает пассивность церкви на политической арене, Качинский обозначает и общие принципы, которых, по его мнению, должна придерживаться церковь, оценивая те или иные реформы, проводимые правительством. После, ставшего традиционным, опровержения «реакционности» католиков и их враждебности по отношению к любым преобразованиям, Качинский отмечает, что «церковь не против реформ как таковых, а против методов их проведения». Мы не возражаем, пишет священник, когда речь идет о сельскохозяйственной реформе, но мы настаиваем на том, чтобы она основывалась «на христианских принципах».

Также дело обстоит и с «огосударствлением больших предприятий», церковь принципиально не возражает против такого рода мер, если они необходимы, но будет защищать малую и среднюю частную собственность, которые согласно энцикликам, Rerum Novarum и Quadregessimo Anno, призваны защищать неприкосновенность прав личности. Не обошел Качинский своим вниманием и предпринимательство. По словам автора, церковь готова отстаивать права граждан на частную инициативу в вопросах торговли и посягательство на это право католики считают недопустимым.

Только обозначенные Качинским экономические принципы на страницах издания получили развитие, превратившись в полноценную экономическую программу. На страницах варшавского еженедельника можно найти рассуждения о деградации европейских стран и превращение их в экономически и культурно беспомощные. Двоякое отношение у интеллигентов сложилось относительно Соединенных Штатов: с одной стороны, по мнению интеллигентов, у США «славная история и сильная демократия», с другой стороны, интеллигентам неприятен тот «дух капитализма» и либерализма, который олицетворяют Штаты, «вытягивая» «подобно магниту» из Европы всю, некогда формировавшую европейскую идентичность, интеллектуальную элиту. США, по словам интеллектуалов, развиваются за счет упадка увядающей Европы, экономически порабощая ее и обеспечивая «главенство своей валюты».

Такое отношение к Соединенным Штатам определило позицию католических интеллектуалов по поводу возможности воспользоваться экономической помощью Америки. Сообщение о возможном участии Польши в «Плане Маршалла» были встречены заголовком передовицы еженедельника «Защита суверенности и план Маршалла». В статье в форме диалога автор рассуждает на тему возможной выгоды для Польши от участия в проекте и приходит к «выводу», что ничего, кроме «экономического порабощения иностранным капиталом» мероприятие это Польше не принесет.

При этом, варшавские интеллектуалы отнюдь не призывают экономически закрыться в границах собственного государства, их видение будущего Польши подразумевает активное международное сотрудничества на экономической платформе. По мнению А. Грабского, «экономическое сотрудничество» намного «сильнее, здоровее и прогрессивнее», чем «национальные амбиции и эгоизм». Особенно волнует интеллектуалов вопрос экономического и политического суверенитета польского государства. Грабовский активно обращает внимание на то, что Польша «самостоятельное политико-экономическое образование» и именно только исходя из этого, должна строить свои отношения с другими странами.

Рассуждать на тему соответствия христианской социально-экономической доктрине идеи плановой экономики взялся известный польский экономист Каземир Студентович. По его мнению, любая концепция экономического планирования ставит перед собой оду цель - «всеобщие добро и справедливость, процветание и справедливое разделение общественного дохода», и такая формулировка, разумеется, не содержит в себе элементов, несогласных с католическими представлениями. Однако, интерпретация их может быть различна. Именно при выборе тех средств, которыми будут достигаться перечисленные блага общества, начинаются принципиальные расхождения.

По мнению Студентовича, грань между католическим и «другим» подходом к оценке плановой экономики начинается там, где вопрос заходит о масштабах планирования. Экономист не устает напоминать о принципиальной защите Церковью средней и частной собственности, а также говорит о необходимости отстаивать идеи экономического самоуправления, хотя бы на низших стадиях. По мнению автора, полная централизация и тотальное планирование всей экономической жизни абсолютно неэффективно. При этом, не менее актуальным вопросом является то, каким образом будет производиться распределение излишков. Эта процедура, по мнению Студентовича, должна происходить «под общественным контролем», который должен предотвратить возможное злоупотребление этим правом. Экономист формулирует очень важную мысль: развитие системы экономического и социального самоуправления он сравнивает с развитием организма, который питаясь, распределяет полученную энергию в те органы, где она необходима, чем выше и совершеннее организм, тем сложнее и эффективнее система распределения. Подобным образом, должно развиваться и общество, все время совершенствуя механизмы своего распределения.

Осмыслением вопроса частной собственности занялся католический публицист С. Янчевский. По мнению автора, поляки стали свидетелями революционных преобразований в своей стране. При этом, под революционностью автор понимает установление в Польше принципиально нового порядка, опирающегося на иные основы. Революционное изменение, подразумевает упразднение старой легитимности и установление новых правовых принципов. Формирующееся новое представление о собственности, по словам автора, трактует ее, как сочетание прав и обязанностей.

Само по себе это явление вполне соответствует католическим представлениям о собственности, однако, по мнению Янчевского, такая постановка вопроса означает, что человек, недостойно выполняющий свои обязанности, может быть лишен своей собственности. У католического интеллигента возникает вопрос: кто и по каким критериям будет определять, насколько «достойно» выполняет собственник свои обязанности. Для католической интеллигенции, знакомой с практикой изъятия церковного имущества, активно отстаивающей доктринальное представление о частной и средней собственности, как о гарантии прав личности, важно отстоять позиции института частной собственности. Так, Янчевский предлагает, во избежание разного рода конфликтов на почве определения «достоинства» того или иного собственника своего имущества, оставить положение конституции 1925 года, согласно которой «Республика Польша признает любую собственность, будь то личная. или коллективная, как одну из важнейших основ социального строя и правового порядка».

Особый интерес представляет опубликованное на страницах варшавского еженедельника рассуждение др. Студентовича на тему «общественно- экономического самоуправления». С точки зрения католического интеллектуала, одним из основополагающих прав человека, можно считать право на свободную инициативу. Именно такое право позволяет человеку бороться с окружающими его социальными несправедливостями. При этом, по мнению экономиста, важно помнить, что любая «интервенция» в социальную жизнь должна по своей цели и природе иметь характер помощи «членам социального организма», а не приводить к притеснениям и угнетению. Государство должно выполнять только строго отведенную ему роль регулятора общественных взаимоотношений, ответственного в первую очередь за пресечение «крайних злоупотреблений», а не контролировать все аспекты общественных взаимоотношений.

По мнению интеллектуала, общество имеет сложный и многомерный характер, оно, вопреки представлениям марксистов, не делится только на капиталистов и рабочих, а представляет собой социальную систему, которая, не смотря на свою сложность, способна к саморегулированию. Система самоуправления должна иметь всеобъемлющий характер, именно так она, по мнению экономиста, «проложит дорогу» честным и эффективным выборам. Деятельность самоуправления должна опираться на «коллегиальное исполнение властных полномочий», а его решения должны иметь «публично-правовой характер». Орган самоуправления не должен допускать никакого влияния на себя экономического фактора, поэтому необходимо «давать одинаковое представительство капиталу и труду», решения же самоуправления, на правах арбитра, могут корректироваться государством.

По мнению экономиста, есть несколько критериев, которые определят эффективность работы «общественно-экономического самоуправления». Прежде всего, это «соответствие интересам всего народа»; не менее важной задачей самоуправления является «охрана принципов социальной справедливости»; при этом, именно в институтах самоуправления Студентович видел силу, способную на «покровительство развитию личности», «под духовным, физическим и моральным присмотром» общества. Особенно важно, по мнению автора, предусмотреть правовую основу деятельности органа самоуправления, которая должна быть сформулирована «законодательным представительным органом». Тут необходимо грамотно разграничить полномочия государственных структур и самоуправления, чтобы избежать возможного «смешения ответственностей», которые могут приводить к взаимным обвинениям.

В проекте Студентовича в сферу деятельности органа самоуправления относится очень широкий круг вопросов. На откуп общественной организации отдаются проблемы связанные с координированием работы производств, обмена между ними, контроль за уровнем цен, антимонопольные функции, распределение доходов, целый ряд вопросов, касающихся «взаимоотношения труда и капитала». Но деятельность «общественно-экономического самоуправления не ограничивается вопросами экономического характера. В его обязанности входит также забота о «распространении национальной культуры» и исследование общества, разного рода анкетирование, составление статистических данных и аналитика (как тут не вспомнить Парижскую Коммуну).

При всем этом, автор предусматривает и структуру такого самоуправляющегося общества. Самым низшим органом самоуправления долен стать «Производственный совет» («Rada Zakladowa»), который будет держать связь с высшим органом самоуправления через «Арбитражную комиссию» («Komisja Rozejmcza») и Воеводский общественно-экономический совет. При этом, по мнению автора, орган общественно-экономического самоуправления должен иметь постоянную связь с «объединениями сельскохозяйственных работников», «ремесленными цехами», «товариществами свободных профессий», «товариществами торговцев» и профсоюзами, кооптируя в свой состав, в зависимости от необходимости того или иного специалиста.

Любопытно, что такого рода документ, пронизанный, почти прудоновскими идеями самоуправления общества, появился в июне 1947 года, т.е. уже спустя несколько месяцев после завершившихся «неоднозначной» победой коммунистов всенародных выборов. Польские католические интеллигенты тогда еще продолжали формулировать свои политические и социальные идеалы и бывший активный деятель распущенной «Партии труда» др. К. Студентович дополнил интеллектуальную коллекцию издания полноценным продуманным проектом самоуправляющегося «социального организма».

Таким образом, католические интеллектуалы, собравшиеся вокруг еженедельника «Тыгодник Вршавский», изначально выбрали активную социальную и политическую деятельность. Бескомпромиссность и готовность бороться за свое мнение, как в формате просветительских лекций и образовательных мероприятий, так и с политическими проектами на страницах своего издания определили специфику варшавской католической организации. При этом, издание отличалось особой «католичностью» в формулировании собственных взглядов. Любые рассуждения на тему политических и социальных идеалов должны были опираться, если не на богословские рассуждения, то на католическое «доктринальное творчество». Именно энциклики стали тем авторитетом, ссылка на который подтверждала обоснованность тех или иных политических или социальных суждений.

При этом, католические интеллектуалы сформулировали вполне конкретные социально-политические принципы. Католики признавали институт государства и власти, готовы были сотрудничать (в рамках христианских убеждений) с властями; отношения между церковью и государством, по их мнению, должны строиться на взаимном «согласии и сотрудничестве», при этом за собой католики оставляли «свободу в исполнении своей миссии»; в экономике, по их мнению, допустима частичное огосударствление предприятий и плановое хозяйствование, в случае, если это не угрожает частной и средней собственности, которые, по мнению католиков, призваны охранять права личности; капитал может иметь только экономическое, но никак не политическое значение, при этом, и государство не должно превращаться в самого крупного (или единственного) капиталиста; всячески подчеркивалась суверенность польского государства и необходимость поддерживать экономические отношения с другими странами; важное место в рефлексии интеллигентов занимает вопрос самоуправления и общественного контроля, которые, по убеждению католиков, помогут избежать социальной несправедливости.

Стремление отстаивать свои принципы на политической арене, нежелание быть запертыми в «католическом гетто», готовность «сотрудничать», а не подчиняться, активная социальная деятельность, стали теми особенностями варшавского католического коллектива, которые определили неминуемый конфликт с перешедшей после событий 1948 года в активное наступление системой.

§3. Социально-политическая концепция группы «Тыгодник Повшехны»

Призывы к построению новой, непохожей на ушедшую в прошлое, Польши, наполняют и страницы краковского еженедельника «Тыгодник Повшехны». Духовный наставник издательского коллектива кс. Ян Пивоварчик призывает «перестраивать, а не только отстраивать» польское государство. По мнению священника, наступающую эпоху можно считать принципиально новым историческим этапом наряду с «Древностью, Средневековьем и Новым временем». При этом, Пивоварчик отмечает, что характер новой государственности зависит только от самих поляков и с радостью отмечает выход на политическую арену католической интеллигенции, силы до тех пор маргинальной. Пивоварчик делает оптимистический вывод: «интеллигенция стала католической, а значит Польша, которую она будет строить, тоже будет католической».

Молодой редактор «Тыгодника...» Ежи Турович обращает внимание на закономерность потрясений, которые вновь постигли Европу. Только теперь кризис достиг своего апогея, «после этой войны нет Ремарков», человечество зашло в интеллектуальный тупик. По мнению Туровича, в основе всех «политических или мыслительных» идеологических течений лежит «фальшивая концепция человека», его «самодостаточности и автономии». Именно в этом автор видит причину «разложения Европы». Либерально-демократическая система не способна, по его мнению, адекватно ответить «ни на один из труднейших вопросов» жизни современного общества.