Александр I: личность и политика

Еще весной 1819 г. в Казанский университет для его ревизии был послан М.Л. Магницкий, бывший вольнодумец и сотрудник М.М. Сперанского, один из тех, о ком Н.И. Греч писал: «К ревнителям Библии, глупым и умным, присоединились злодеи и негодяи и употребили во зло слабости и заблуждения государя». Магницкий обнаружил в университете «дух вольномыслия и безбожия» и в своем докладе Александру предлагал «публичное разрушение» университета. Император наложил резолюцию: «Зачем разрушать, лучше исправить», а «исправлять» это учебное заведение поручил самому Магницкому, назначив его попечителем Казанского учебного округа. В 1821 г. Магницкий начал «реорганизацию» преподавания и жизни университета на основе «благочестия и верноподданности». Он изменил все его учебные планы, уволил 11 из 25 профессоров, заменив их благонадежными гимназическими учителями. Из университета по его приказу были изъяты все книги отличавшиеся «вредным направлением». В самом университете был установлен следующий порядок: студентов заставляли маршировать, читать и петь хором молитвы, провинившегося в крестьянском армяке и лаптях заключали в карцер и т.д. «Неисправимых» студентов Магницкий отдавал в солдаты. В итоге он докладывал императору: «Яд вольнодумства окончательно оставил университет, где обитает ныне страх Божий».

Вскоре «исправлению», хотя и в меньших размерах, был подвергнут Харьковский университет. В 1821 г. исполняющим должность попечителя (а затем попечителем) петербургского учебного округа был назначен Д.П. Рунич. Он начал с доноса о том, что в университете преподаются «в противном христианстве духе», и возбудил судебный процесс против заподозренных в вольномыслии профессоров. В 1822 г. последовал запрет русским учиться за границей. Затем было запрещено преподавание естественного права и политических наук.

Хотя либеральный по своему духу цензурный устав 1804 г. и не был отменен, но негласным распоряжением А.Н. Голицына подчиненному ему цензурному ведомству предписывалось принять меры к недопущению в печати идей, «противных принятым, ныне твердым правилам», обнаруживать и пресекать «вольнодумство, безбожие, своевольство, мечтательное философствование». В печати было запрещено касаться вопросов государственного устройства, критиковать действия любого начальства и даже печатать рецензии на игру актеров императорских театров, поскольку «они находятся на государственной службе». Не допускались даже лояльные правительству сочинения осуждавшие конституции или представительный образ правления.

В 1821 г. шла работа над «Общим сводом предметов, входящих во II и III части проекта Органического регламента». В период работы над «Уставной грамотой» предполагалось создавать в ее развитие «Органические регламенты». Теперь Александр решил сделать конституцию частью «Органического регламента». В том же году шла активная работа над «Проектом учреждения наместничеств». К ней был привлечен возвращенный из Сибири М.М. Сперанский, снова ставший одним из доверенных лиц императора. 24 августа 1821 г. он записал в дневнике слова Александра I: «Разговор о недостатке способных и деловых людей не только у нас, но и везде. Отсюда заключение: не торопиться преобразованиями, но для тех, кто их желают, иметь вид, что ими занимаются». Таким образом, Александр утверждал, что не отступает вообще от реформ, но не желает «торопиться».

1 августа 1822 г. последовал рескрипт Александра I на имя министра внутренних дел В.П. Кочубея о запрещении тайных обществ и масонских лож и о взятии с военных и гражданских чинов подписки, что они не принадлежат и впредь не будут принадлежать к таким организациям.

К этому времени в России действовали, помимо секретной гражданской полиции и тайной полиции в армии и гвардии, особые агенты, следившие за действиями самой тайной полиции, а также друг за другом. Следили за всеми высшими государственными липами, в том числе и за Аракчеевым (который знал об этом и сам имел свою агентуру). Впрочем, тайная полиция, несмотря на разветвленную сеть, не смогла выявить существование декабристских организаций. Широко распространилось доносительство. Поступали доносы не только на лиц, заподозренных в «вольнодумстве», но и на влиятельных вельмож - министра юстиции Балашова, А.Н. Голицына, Аракчеева, даже на митрополита Московского Филарета.

Указами 1822-1823 гг. были отменены изданные в первые годы царствования Александра I законодательные акты, сдерживавшие произвол помещиков по отношению к своим крепостным крестьянам. Вновь подтверждалось право помещиков ссылать крестьян в Сибирь «за предерзостные поступки», крестьянам запрещалось жаловаться на жестокость свих господ, возбуждать «иски о воле». Указ 1823 г. подчеркивал монопольное право потомственных дворян владеть крепостными.

Осенью 1822 г. происходит разрыв между Александром и Лагарпом. Последний сдержанно покритиковал политику воспитанника в личном письме. Александр после этого переписку прекратил. Но он оставался верен своим прежним идеалам и намерениям. На важные посты назначались сторонники преобразований: М. Воронцов, А. Закревский, П. Киселев. Но никаких активных мер император не предпринимал, и с 1822 г. нет сведений о работе над проектами преобразований.

Декабристы в своих показаниях и письмах рисуют следующую картину состояния России в последние годы царствования Александра I: «сжатое просвещение», «задушенная свобода», «лихоимство в судах», «совершенное отсутствие закона и справедливости в судопроизводстве», казнокрадство, принявшее невиданные размеры, всеобщие жалобы на стеснение промышленности и торговли… Об этом говорят и менее радикально настроенные современники. Окружавшая Александра I атмосфера общего недовольства его правлением, исходившего от различных кругов, производила на императора гнетущее впечатление.

«Когда думаю, как мало еще сделано внутри государства, то эта мысль ложиться мне на сердце, как десятипудовая гиря; от этого устаю», - говорил в 1824 г. Александр случайному собеседнику, объясняя то впечатление глубокой утомленности жизнью, которое он производил в эти годы. Приближенные к Александру лица отмечали, что в последние годы он стал мрачен, чаще уединялся, говорил о своем намерении «абдикировать» (то есть отречься от престола). В августе 1823 г. по настоянию Константина Павловича в абсолютной тайне был составлен манифест, согласно которому в случае внезапной смерти императора наследником российского престола объявляются великий князь Николай Павлович. О существовании этого акта, кроме Александра, Константина Павловича и Марии Федоровны, знали только тое: митрополит Московский Филарет, Аракчеев и А.Н. Голицын. На возможность отречения Александра I в манифесте не было намека. Но конверт был надписан: «Хранить… до востребования моего». Оставаясь неоглашенным, манифест не имел официальной силы.

Почему же Александр не огласил законным порядком подготовленный манифест? Ведь он не мог не понимать, что, оставляя дело в тайне, ставит под угрозу основополагающий принцип любой монархии - законность перехода власти от одного самодержца к другому. С.В. Мироненко выдвинул следующее объяснение действиям Александра I. К 1822 г. реальные надежды на возможность конституционного переустройства России в близком будущем у императора исчезли. Однако навсегда расстаться с тем, к чему он стремился почти всю жизнь, Александр был не в силах. Именно во время, когда один за одним рушились разрабатывавшиеся планы и приходило понимание недостижимости задуманного, обернувшееся для Александра тяжелым душевным кризисом, ему приходилось решать вопрос о престолонаследии. Издание манифеста, где наследником без всяких условий назван Николай Павлович, означало для императора окончательное признание самому себе, что с планами введение конституции и собственного отречения покончено навсегда. Это было для него психологически невозможным. Поэтому, уступая нажиму Константина, Александр I подготовил все необходимое для законного оформления перехода престола от одного наследника к другому, но так и не смог решиться придать этому акту официальную силу, оставляя для себя возможность иного выбора[14].

Александр постепенно терял былой интерес к религиозным течениям, некогда связанный с широкими политическими планами. Мистики (баронесса Крюденер, Ф. фон Бааден) оказались в опале. Этим стремились воспользоваться консервативно-национальные силы, одинаково враждебные и «либеральным», и «мистическим» увлечениям. Близкий ко двору архимандрит Фотий говорил о том, что сектантские и мистические течения в религии являются источником революционных движений. Адмирал Шишков противопоставлял либерализму, и все политике в духе Священного союза свое «истинно русское» воззрение, согласно которому и библейские общества, и мистический пиетизм выросли из тех же корней, что и конституционное и радикальное политические движения, - из враждебного традициям рационализма, из «хаоса чудовищной французской революции»; все это - разные стороны одного направления темных сил, цель которого - поколебать в России православие и вызвать в ней внутренние раздоры. О недовольстве православных иерархов деятельностью Библейского общества, изданием антиправославных книг, распространением мистицизма уже было сказано. Святейший Синод был фактически подчинен одному из отделений первого департамента дел Министерства духовных дел и народного просвещения, управлявшегося А.Н. Голицыным, который был и председателем Библейского общества.

В 1823 г. цензурой был разрешен к печати русский перевод первой части книги директора Российского Библейского общества, мистика И. Госнера «Дух жизни и учения Иисус Христова в Новом Завете». Толкования Госнера вызвали негодование архимандрита Фотия и петербургского митрополита Серафима, видевших в них отражение идеологии тайных обществ. Этот случай обернулся против Голицына. Архимандрит Фотий настаивая на его отставке. Его поддерживали Шишков и Аракчеев, ревниво относившиеся к привязанности Александра к Голицыну. В итоге Голицын был уволен с занимаемых постов. Указом 14 мая 1824 г. «двойное» министерство духовных дел и народного просвещения было упразднено и восстановлено Главное управление делами иностранных исповеданий и Министерство народного просвещения. Была прекращена издательская деятельность Библейского общества, к которому, впрочем, Александр и сам уже охладел. Министром народного просвещения был назначен А.С. Шишков, докладчиком по делам Священного Синода стал Аракчеев.

Впрочем, как справедливо заметил А.Н. Архангельский, «каким бы вездесущим ни был граф Аракчеев, как бы ни был бдителен… Шишков, - Россия конца александровского царствования не только не была полицейским государством, но и - на тогдашнем фоне других европейских держав - была государством относительно либеральным»[15].

Предметом пристального внимания Александра оставались военные поселения. Он желал знать буквально обо всем, что в них происходит. В 1821 г. военно-поселенческие части были объединены в Отдельный корпус под общим командованием Аракчеева. Александру I, размышлявшему о военных поселениях, рисовались в будущем по словам Е.Ф. фон Брадке, «идиллии Геснера, садики и овечки»[16]. Периодически осматривая поселения, Александр оставался доволен результатами трудов Аракчеева: чистыми улицами, ровными дорогами, осушенными болотами, стройными линиями домов, четким режимом поселян. Александру I, как пишет А.Н. Архангельский, «хотелось раз и навсегда отвернуться от страшной реальности и погрузиться в блаженное созерцание изъятых из ее власти и прекрасно обустроенных уголков»[17]. K 1825 г. на положение военных поселян были переведены 374 тысячи казенных крестьян и украинских казаков. К ним подселили 131 тысячу солдат регулярных войск. Судя по всему, Александр не собирался останавливать на достигнутом. В 1822 г. он писал Аракчееву: «Пришли мне общую картину предполагаемого поселения всей армии».

Александр в последние годы подолгу гостил в аракчеевском имении Грузино, много путешествовал по российским губерниям. Эти поездки не были связаны с какими-либо правительственными задачами и, по словам А.Е. Преснякова, производят впечатление «погони за новыми впечатлениями, за отдыхом от правительственных дел, за тревожным уклонением от запросов власти, потерявшей для ее носителя личный смысл с крушением прежних планов внешней и внутренней политики»[18]. Александр принимал лишь министра финансов Гурьева и министра иностранных дел Нессельроде. Обо всех остальных делах ему докладывал Аракчеев. Оставшись один, Александр подолгу молился, стоя на коленях.

Вопреки широко распространенному мнению, содержание переписки Аракчеева с императором показывает, как пишет В.А. Томсинов, что Александр «не только не впал в апатию, не только не отошел от дел по управлению империей, но занимался делами, пожалуй, даже активнее, чем прежде. Он стремился все держать под своим контролем и все хотел знать о своих сановниках. Он властно вмешивался в самые мелкие административные вопросы». О том же свидетельствуют и Журналы Комитета министров. Среди резолюций Александра часто встречается: «Лично со мной объясниться». «Только с помощью вездесущего, необыкновенно энергичного..., исполнительного Аракчеева император Александр был в состоянии управлять Россией так, как хотел, то есть все и вся держать под своим контролем и влиянием»[19], оставаясь при этом всегда в тени. Александр I, по словам Н.И. Греча, сделал Аракчеева «Козлищем, но которого падали все грехи, все проклятия народа».

В начале 1825 г. Александр I внес изменения в конституцию Царства Польского. Гласными теперь могли только первое и последнее заседания Сейма. К этому времени в Польше было уже много недовольных политикой Александра, отступлениями от конституции. Сейм, вопреки конституции, не собирался с 1820 года, когда Александр столкнулся с резкой оппозицией со стороны его членов.

1 (3) мая 1825 г. при открытии третьего сейма в своей речи Александр I говорил: «Будущее вашего отечества в ваших руках». Внешне деятельность сейма проходила спокойнее, чем в 1820 г., и при закрытии сейма император поблагодарил его за доверие и преданность и пообещал и впpeдь доказывать свое расположение к нему.

Летом 1825 г. Александр получил от унтер-офицера 3-го Украинского уланского полка И.В. Шервуда первое известие о широком антиправительственном заговоре на юге. Осенью Александр получил еще одно свидетельство существования в 1-ой и 2-ой армиях обширного заговора. Фрейлина императрицы графиня Шуазель-Гуфье вспоминала: «Известие об этом заговоре сильно подействовало на государя… Он нарочно удалился из столицы, чтобы обсудить это дело на свободе, вдали от двора и влияния высокопоставленных лиц». Согласно воспоминаниям графини, однажды у Александра вырвались слова: «Чудовища! Неблагодарные! Я хотел только счастья их».

1 сентября 1825 г. Александр I с супругой выехал в длительное путешествие по югу России. За несколько дней до отъезда Н.М. Карамзин сказал Александру: «Государь! Ваши дни сочтены, Вы не можете более ничего откладывать и должны еще столько сделать, чтобы коней Вашего царствования был достоин его прекрасного начала». Александр отвечал, что непременно все сделает, даст «коренные законы» России…

19 октября в Таганроге император принял генерала И.О. Витта, доложившего, что «тайное общество значительно увеличилось» и назвавшего нескольких «деятельнейших» членов: М.Ф. Орлова, В.Н. Лихарева, Н.М. Муравьева, Н.А. Бестужева, К.Ф. Рылеева, П.И. Пестеля. Судя по всему, Александру была представлена картина широкого заговора, охватившего чуть ли не всю армию. Возможно, именно после разговора с Виттом Александр I написал записку, не имевшую ни адресата, ни даты. «Есть слухи, что пагубный дух вольномыслия или либерализма,- говорится в ней,- разлит или по крайней мере сильно уже разливается и между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по различным местам тайные общества или клубы, которые имеют притом секретных миссионеров для распространения своей партии.

Ермолов, Раевский, Киселев, Михаил Орлов, граф Гурьев, Дмитрий Столыпин и многие другие из генералов, полковников, полковых командиров; сверх сего большая часть разных штаб- и обер-офицеров»[20]. Таким образом, Александр писал лишь о слухах о заговоре. Есть свидетельства, что император не слишком доверял доносам и считал, что заговор, если он и существует, опасности для престола не представляет и может быть с легкостью разрушен своевременными арестами. 10 ноября Александр отдал приказ арестовать в Харькове Ф.Ф. Вадковского и его сообщников.

В Таганроге Александр I продолжал думать о будущей конституции, о реформах. Во время последней встречи с Виттом он излагал ему планы разбить империю на наместничества, перенести столицу в Киев и т.д. Во время недолгой поездки в Крым Александр говорил П.М. Волконскому: «Я скоро переселюсь в Крым и буду здесь жить как простой смертный. Я отслужил 25 лет, и солдату после этого дают отставку...».

27 ноября 1825 г. в Петербурге узнали о кончине императора Александра I 19 ноября в Таганроге. Внезапная смерть не достигшего еще и 50 лет императора, здоровье которого не внушало никаких опасений, смерть, произошедшая вдалеке от столицы, в маленьком Таганроге, породила среди современников и особенно потомков много недоумений и слухов. Почти сразу же после кончины императора стали поговаривать, что он вовсе не умер, а удалился куда-то в монастырь. С конца 1880-х годов в русской печати шла оживленная полемика вокруг версии, что с 1837 года Александр жил в Сибири под именем Федора Кузьмича (умер в 1864 году)… Можно сказать, вслед за А. Труайя, что «народная молва вылилась в легенду», у которой был тот конец, какого желал бы сам Александр I [21].

Итак, планы Александра I по введению в России «законно-свободных» учреждений и отмене крепостного права не были осуществлены. Революционные события в Европе в начале 1820-х годов привели Александра к мысли о том, что долг монархов - защищать свою власть как «священный залог», а «всякие иные побуждения» нужно устранить из политики. Бунт Семеновского полка, оппозиционные настроения поляков, греческое восстание укрепили его в этой мысли. Александр не отказался от идеи о необходимости введения «законно-свободных» учреждений, но должен был вновь отложить свое намерение. Последние годы царствования Александра I были омрачены сознанием того, что ему, по всей вероятности, не удастся осуществить свои, вынашиваемые с юности, планы. Действительно, сделать новую попытку ему было не суждено.

Заключение

На формирование личности и политических взглядов Александра I оказали влияние такие разные факторы, как идеи эпохи Просвещения, воспитание для власти и политической деятельности, пройденная в юности школа изощренного лавирования между Петербургом и Гатчиной, давшая толчок развитию в его характере многоликости, гибкости и других качеств, важных для выживания в атмосфере постоянных интриг.

Взойдя на трон в результате дворцового переворота, Александр не мог действовать без оглядки на дворянство, в первую очередь на высшую аристократию и генералитет, понимая, что от этих слоев во многом зависит его пребывание на троне. Сознание зависимости от окружающей престол среды тревожило Александра I в течение всего его царствования.

У Александра I сложилась своя политическая концепция - концепция о необходимости введения «законно-свободных» учреждений, которые должны обеспечить условия мирного развития страны и ее охраны как от революционных потрясений, так и от деспотизма верховной власти. Принципы этой теории он стремился отстаивать и во внутренней и во внешней политике. Более того, Александр стремился «перестроить международные связи на началах, обеспечивающих приносить всеобщего мира»[1]. Как дипломат, он показал себя мастером политического расчета, в чем ему отдавали должное многие современники (в том числе Наполеон). В период борьбы с Наполеоном русская дипломатия прилагала усилия к формированию антифранцузских коалиций. Ей приходилось прибегать и к маневрированию. Наиболее значительным маневром был Тильзитский мир, представлявший попытку разграничить интересы с Францией. Но этот мир не смог предотвратить нового, решительного русско-французского столкновения.

Победа в Отечественной войне 1812 г. сделала Россию главой новой антифранцузской коалиции. Александр I добивался доведения борьбы до низложения Наполеона и создании гарантий против повторения французской агрессии.

1814 год стал высшей точкой славы Александра I. Его авторитет в Европе резко возрос. Александр I был одним из первых творцов Венской системы, лично написал проект акта о Священном союзе 1815 года. Как пишет В. Безотосный, этот союз базировался на «широком круге идей, прежде всего на нравственных заветах христианства… Механизм функционирования Священного союза основывался на взаимных контактах, для чего по мере надобности созывались международные конгрессы, которые по существу являлись предтечами современной европейской интеграции». В результате Европа первой половины XIX зека не знала крупных войн и был создан прецедент на будущее»[2].

В первые годы создания Священного союза Александр I считал нужным введение умеренных конституций в Европе для противодействия революциям.

Целью союза было не допустить революционных потрясений в Европе. Действительно, союз стал средством успешного подавления западноевропейских революций начала 1820-х гг. Кроме того, Александр I рассчитывал с помощью Священного союза усилить влияние России в Центральной Европе и на Ближнем Востоке. Но эти надежды оправдались лишь частично. Планы Петербурга встретили противодействие со стороны Англии, Австрии и Франции. Помимо этого, стремление Александра I следовать принципам легитимизма вступило в противоречие с другими международными интересами России, что ярко проявилось во время начавшегося в 182I г. греческого восстания. В конечном счете, готовность Александра I действовать самостоятельно в восточном вопросе поставила под угрозу существование Священного союза.

В области внутренней политики Александром I в первой половине царствования были осуществлены реорганизация центрального управления, реформирование просвещения и печати, некоторые меры по улучшению положения крестьян. Затем было отменено крепостное право в прибалтийских губерниях, дарована конституция Царству Польскому. Но проекты многих реформ, разрабатывавшиеся по инициативе Александра I (всеобъемлющий план М.М. Сперанского по реформированию государственной системы страны, проекты конституции России и отмены крепостного права) не были проведены в жизнь. Основным причинами этого были, во-первых, постоянное сопротивление большинства дворянства, особенно его высших кругов, во-вторых, переход Александра I в связи с революционными событиями в Западной Европе в начале 1820-х годов, Семеновским бунтом в России к консервативному курсу. Свою роль сыграло и нежелание императора опираться при проведении преобразований на либеральное дворянство. Александр I и в последние годы своего царствования внутренне оставался верен прежним идеалам и намерениям, но ему так и не удалось осуществить задуманное.

Все же значение личности Александра I вряд ли может быть преуменьшено. В первую очередь это касается, конечно, его роли в международных отношениях того времени. В области внутренней политики нужно отметить, что созданные при Александре I государственные институты и структуры управления просуществовали - с некоторыми изменениями - до 1917 года, а преобразования Александра I и разрабатывавшиеся им - хотя и не осуществленные - проекты преобразований заложили основы для постепенного движения России в сторону отмены крепостного права и других реформ.

Литература

1. Брадке Е.Ф. Автобиографические записки// Русские мемуары. Избранные страницы. 1800-1825.-М., 1989.

2. Внешняя политика России XIX и начала XXвв. Документы Российского министерства иностранных дел. Серия I. Т.З. - М, 1963.

3. Вяземский П.А. По поводу записок графа Зенфта // Аракчеев: свидетельства современников. - М., 2000.

4. Геце фон, П.П. Князь А.Н. Голицын и его время // Аракчеев: свидетельства современников. - М., 2000.

5. Глинка Ф.Н. Записки русского офицера. - М., 1991.

6. Греч Н.И. Записки о моей жизни. - М., 1990.

7. Давыдов Д.В. Военные записки .- М. 1982.

8. Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни // Наше наследие. 1989.-№4.

9. Жиркевич И.С. Записки // Аракчеев: свидетельства современников. - М., 2000.

10. Из мемуаров Талейрана // Тарле Е.В. Талейран. - М., 1993.

11. Мемуары декабристов. Южное общество. - М., 1982.

12. Местр де, Ж. Наполеона сгубила Москва // Родина. - 1992.-№6-7.

13. Михайловский-Данилевский А.И. Из воспоминаний // Аракчеев: свидетельства современников. - М., 2000.

14. Муравьев Н.Н. Припоминания мои с 1778 года // Аракчеев: свидетельства современников. - М., 2000.

15. Тургенев Н.И. Россия и русские // Русские мемуары. Избранные страницы. 1800-1825. - М., 1989

Размещено на Allbest.ur