История политического сыска России

Содержание

Глава 1. Особый отдел Департамента полиции

2.1 Губернские жандармские управления и Жандармско-полицейские управления железных дорог

2.4 Регистрационные бюро

Глава 3. Заграничная охранка 1909-1917 гг

Среди множества тем отечественной истории, требующих более основательного освещения, а где-то и переосмысления, далеко не последнее место занимает проблематика правоохранительных органов и политической полиции. Как известно, органы эти накладывали исключительно серьезный отпечаток на общественно-политическую жизнь страны, причем не только в советские, но и в досоветские времена.

Возникновение политического сыска и создание политической полиции является законным следствием политической борьбы, происходившей в России на протяжении всего процесса возникновения и развития самодержавия, вплоть до его падения в1917 г.

Актуальность темы работы обусловлена тем, что в последнее время в историографии заметно усиливается интерес к изучению исторического опыта государственного устройства дореволюционной России, в том числе развития и взаимодействия силовых структур самодержавия, на протяжении длительного периода обеспечивавших внутриполитическую безопасность государства.

Исследование органов политического сыска как силы, противодействовавшей революционному движению, происходило в основном в контексте изучения общественно-политической жизни. Между тем, политическая полиция Российской империи в конце XIX - начале XX вв. занимала одно из важнейших мест в системе органов государственной власти. Такое положение было определено осложнением внутриполитической ситуации, что заставляло самодержавие усиливать охранно-карательный аппарат.

Цель работы - исследовать развитие политического сыска России в конце XIX - начале XX веков.

Научная новизна исследования определяется тем, что на основе широкого круга опубликованных и архивных источников, значительная часть которых ранее не была введена в научный оборот, впервые произведено комплексное исследование целей, задач, особенностей и результатов деятельности системы органов политического сыска государственных учреждений России конца XIX - начала XX веков.

Глава 1. Особый отдел Департамента полиции

Особый отдел являлся ключевой структурой Департамента полиции. «Со второй половины 90-х годов XIX в. самые важные функции Департамента полиции нес так называемый Особый отдел», -- читаем мы в одной из докладных записок директора Департамента ГА РФ. Ф. 102. Оп. 295. Д. 132. Л. 12.. Иногда этот отдел называли «мозгом» и «сердцем» Департамента.

Отдел начал функционировать как самостоятельная структура Департамента полиции с 1 января 1898 г., т.е. спустя 17 лет после создания Департамента. Как правило, эта дата считается временем его организации. Ранее (с 1881 г.) под таким же названием он входил в 3-е делопроизводство Департамента, которое занималось вопросами политического сыска. В составе этой структуры Особый отдел отвечал за разработку секретных сведений, перлюстрацию писем ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 444. Т. 2. Л. 9-19.. Необходимость его выделения в самостоятельную структуру объяснялась многими причинами, и главной из них был рост революционного движения в стране.

Директор Департамента полиции С.Э. Зволянский в своей докладной записке, обосновывая необходимость создания Особого Отдела, не скрывал своего беспокойства ростом «пропаганды социал-демократического движения среди рабочих»; говорил о росте стачек на фабриках и заводах.

В этой записке приводятся сведения о росте документации отдела:

вх.исх.1893 г.16,9507,4681897 г. 24,761 12,283

«В ближайшем будущем, -- пишет автор докладной записки, -- предвидится еще более быстрое возрастание дел, ввиду увеличивающегося рабочего движения и признанной необходимости упорядочения розыскного дела в более крупных центрах» ГА РФ. Ф. 109. 1 эксп. 1880. Д. 98. Л. 382о6-383..

Как отмечалось в «Краткой исторической справке Департамента полиции», датированной 1902 г., 3-е делопроизводство «при самых напряженных усилиях не могло справиться с такой непосильной работой, тем более, что розыскная деятельность его возрастала прогрессивно» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 302. Д. 707. Л. 142-143об..
Основные функции Особого Одела были уточнены и расширены при его выделении в самостоятельную структуру. Это были:

1) Заведование внутренней и заграничной агентурой.

2) Негласное наблюдение за корреспонденцией частных лиц, обращающих на себя внимание правительства.

3) Организация надзора за политическим настроением учащейся молодежи.

4) Распоряжения по надзору за политическим настроением рабочих.

5) Организация розыска лиц по политическим вопросам.

6) Регистрация и хранение изданий нелегальной прессы.

7) Рассмотрение поступающих в Департамент вещественных доказательств по дознаниям для выемки из них книг, брошюр, газет, воззваний, отпечатанных в России и за границей.

Составление сборников прокламаций, общего каталога на революционные издания, хранившиеся в библиотеке Департамента.

8) Разбор поступающих в Департамент шифрованных документов ГА РФ. Ф. 102. Оп. 302. Д. 707. Л. 142-143об..

В Особый отдел при его создании вошла библиотека революционных изданий, насчитывавшая 5000 экз., и фототека на деятелей революционного движения -- 20.000 фотографий, именные картотеки на 55.000 человек ГА РФ. Ф. 102. Оп. 302. Д. 707. Л. 142-143об..

Особый отдел просуществовал 19 лет. Деятельность Отдела, его эффективность, разрабатываемые в его недрах методы политического сыска в решающей степени определялись теми лицами, которые его возглавляли. Через Отдел прошло около полутора десятков его руководителей или временно исполняющих обязанности заведующих Отделом. Были периоды, когда должность заведующего долгое время оставалась вакантной, поскольку шел подбор лиц, имевших надлежащую профессиональную подготовку.

Однако, не все руководители внесли достаточно ощутимый вклад в работу Отдела, и порой по не зависящим от них причинам.
В силу различного понимания стоящих перед ними задач, кое-кто из них обращал основное внимание на организацию работы самого Отдела и его структуру, другие стремились улучшить подготовку сотрудников и содействовать их профессиональному росту, третьи считали, что успех работы Отдела во многом зависит и от кадров на местах и потому уделяли больше внимания созданию методических разработок.

Наиболее яркими фигурами -- руководителями этого подразделения были: Л.А.Ратаев, С.В.Зубатов, Е.К.Климович, А.М.Еремин, и можно без особого преувеличения сказать, что именно эти люди определяли лицо Особого отдела, его организационную структуру и ту роль, которую он играл в системе политического сыска.

Первым заведующим Особым отделом был Леонид Александрович Ратаев. Он работал в Департаменте полиции с 1882 г., т.е. практически с момента его создания (1880 г.), вначале как чиновника особых поручений, а с 1894 г. возглавил Особый отдел, функционировавший в рамках 3-го делопроизводства. Он же остался во главе Отдела и после того, как тот стал самостоятельной структурой.

Ратаев родился 4 января 1857 г. в селе Берники Ярославской губернии, в дворянской семье. Согласно преданию, род Ратаевых происходил от татарина Солохмира. Правнук Солохмира Степан Иванович Комчеев имел прозвище Ратай. Отцом Ратаева был управляющий императорской охотой надворный советник Александр Михайлович Ратаев Брачев B.C. Царский жандарм -- борец с масонами // Секретное досье. 1998. № 1. С. 50 -- 59..

Леонид Александрович первоначально воспитывался в подготовительном пансионе, затем в Николаевском кавалерийском училище, которое закончил по 1-му разряду. 16 апреля 1878 г. был произведен в корнеты лейб-гвардии Уланского полка, в ноябре 1880 г. прикомандирован к штабу 2-ой гвардейской кавалерийской дивизии. В 1882 г., по домашним обстоятельствам вышел из армии и был определен на гражданскую службу с переводом в чин коллежского секретаря. В июне 1882 г. он был причислен к МВД. В переводе в это ведомство определенную роль сыграл Плеве, сохранилось его ходатайство за Ратаева РГИА. Ф. 1284. Оп. 51. 1882. Д. 123. Л. 1-5..

В личном деле, хранящемся в Российском государственном историческом архиве, сохранился текст его «клятвенного обещания...» -- присяги, которую он произнес 9 сентября 1882 г. в Благовещенской церкви... «Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хощу и должен его Императорскому величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему великому Государю Императору Александру Александровичу самодержцу Всероссийскому и законному Его императорского величества Всероссийского престола наследнику ... верно, нелицемерно служить, и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови ... и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, всякую вверенную тайность крепко хранить буду... противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом себя вести и поступать как верному его Императорского величества подданному благопристойно есть надлежит, и как я пред Богом и судом его страшным в том всегда ответ дать могу; как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятве целую слова и крест Спасителя моего Аминь» РГИА. Ф. 1284. Оп. 51. 1882. Д. 123. Л. 6..
В момент создания Особый отдел был небольшим по численному составу. Ратаев первоначально имел четырех помощников -- делопроизводителей в чине надворного советника (1), коллежского асессора (1), коллежских регистраторов (2), на которых ложилась основная работа Отдела. При Отделе была канцелярия, насчитывающая шесть служащих. Они вели журналы входящей и исходящей корреспонденции, составляли алфавитные карточки на лиц, проходивших по документам Особого отдела, вели алфавитную картотеку, подшивали и организовывали дела. Кроме того, были два «машиниста», так называли чиновников, в обязанности которых была перепечатка материалов.

Первоначально Отдел состоял из 13 человек. Однако по мере усложнения задач, ложившихся на отдел, и с ростом переписки увеличивалось и число сотрудников. Уже в следующем 1899 г. Отдел насчитывал 15 человек, в 1900 и 1901 гг. прибавилось еще два сотрудника канцелярии. В одной из докладных записок Ратаев указывал, что работа «возрастает прогрессивно» с каждым годом ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 444. Л. 47.. Подтверждением этому могут служить данные о росте потока документов, приведенные в таблице.

Подавляющее большинство документов, поступающих в отдел на исполнение, было связано с выступлениями студентов, созданием и деятельностью социал-демократической партии, и партии социалистов-революционеров, нарастающим рабочим движением. Весь этот материал надо было организовать, систематизировать с тем, чтобы он стал надежной документальной основой работы Отдела. Именно Ратаеву выпала непростая задача разработки номенклатуры дел, их индексации. Уточненная позднее система шифровки дел сохранена в своей основе до нашего времени.

Как одно из основных политических подразделений Департамента полиции Особый отдел обязан был реагировать на все проявления политической активности во всех слоях населения. Первоначально основное внимание уделялось нараставшему студенческому движению. Заводились дела не только на отдельных наиболее активных представителей студенчества, но и на целые университеты, институты, курсы, группы лиц, связанные со студенчеством. Только в 1898 г. было заведено более 300 дел по студенческому движению. Однако по мере роста организованного рабочего движения, возникновения социал-демократической партии, партии эсеров в Отделе активизируется работа по организации политического сыска в этом направлении.

В этой связи наибольший интерес представляет, пожалуй, использование Ратаевым Летучего отряда филеров, существовавшего при Московском охранном отделении. Московская охранка становится чуть ли не главным действующим подразделением Департамента полиции. Руководитель Летучего отряда Е.П.Медников являлся штатным сотрудником Московского охранного отделения, его филеры проходили по штатам Московской полиции. Одновременно они действовали и по заданиям, которые получали от Особого отдела Департамента полиции. В 1900--1901 гг. Летучий отряд почти ежемесячно, а иногда и чаще посылается в те местности России, где возникает необходимость в установлении наблюдения. Между Москвой и Петербургом идет оживленная переписка. В связи с болезнью и отпуском по болезни Медникова бразды правления временно передаются его ученику, небезызвестному Л.П. Меньшикову. Именно в этот период начинается его активная, порой провокаторская деятельность. Впоследствии, уходя в отставку, он переправит за рубеж скопированные им в период его службы в Московском охранном отделении и Департаменте полиции секретные и совершенно секретные материалы. Этими документами он поделится с В.Л. Бурцевым. В период 1925 -- 1932 гг. выйдет три тома (4-и части) его сочинений «Охрана и революция. Из истории тайных политических организаций, существовавших во времена самодержавия». Но в 900-е годы он преданный служащий, чиновник особых поручений Московского охранного отделения. В фондах этого учреждения сохранились телеграммы, подписанные директором Департамента полиции С.Э. Зволянским, заведующим Особым отделом и Л.А. Ратаевым, в которых они просят московского обер-полицмейстера, при котором находилось Московское охранное отделение ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 33. Л. 73, 78, 84, 87, 88, 111, 112., командировать отряд филеров и его руководителя в разные города России. Кроме официальных донесений по результатам наблюдения, Меныциков пишет лично на имя Ратаева обширные записки и о принимаемых мерах. Одно из таких дел, хранящихся в фонде Особого отдела, связано с изданиями «Искры» и «Зари», называется «Агентурные сведения чиновника особых поручений Московского охранного отделения Л.П. Меныцикова».

В результате деятельности Летучего отряда и донесений ГЖУ Особый отдел был неплохо информирован о событиях в стране и прилагал немало усилий к активизации политического сыска на местах, являясь инициатором проводимых акций. Сотрудники Летучего отряда становятся порой не только наблюдательным, но и исполнительным органом Департамента. В январе 1901 г. Департамент просит командировать Меныцикова в Вильну «для ознакомления на месте с результатами наружного наблюдения филеров Летучего отряда Департамента полиции и данными секретного наблюдения для предстоящей ликвидации» ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 33. Л. 76. в том же январе, 26 числа Ратаев посылает «совершенно секретно» на имя варшавского обер-полицмейстера телеграмму: «Ввиду предстоящей в ближайшем будущем общей ликвидации революционных групп в Северо-Западном крае и в С.-Петербурге, Департамент полиции признает необходимым одновременно» провести аресты по результатам наружного наблюдения, проводимого «с лета минувшего года в г. Варшаве филерами Летучего отряда Департамента полиции» ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 33. Л. 84-84об..

По телеграммам Ратаева в марте 1901 г. представители Летучего отряда направляются в Нежин, где при арестах были обнаружены типографские принадлежности и нелегальная литература; 19 марта состоялась поездка в Минск, 2 мая в Ярославль, в июне Меныциков и офицер Московского охранного отделения А.И.Спиридович командируются в Вильно, а в сентябре в г. Козлов, в ноябре в Полтаву, в декабре совершается объезд ряда южных городов России ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 33. Л. 73-112.. В одной из статей в «Былом» говорится, что собранная Меньшиковым информация позволила «ликвидировать» 13 революционных кружков.

Несмотря на, казалось бы, столь внушительные результаты, Ратаев явно обеспокоен положением дел, как оно начало складываться к 1902 г. Проанализировав работу Отдела и положение в стране, он приходит к выводу о необходимости существенной реорганизации политической полиции и обращается к директору Департамента полиции А.А.Лопухину с соответствующими предложениями. Само использование им Летучего отряда и служащих Московского охранного отделения вызывалось слабостью постановки политического сыска на местах и тем, что собственные силы и штат Особого отдела были явно недостаточны.

В феврале, марте, июле 1902 г. Ратаев пишет на имя Лопухина докладные записки, в которых высказывает свое понимание ситуации и вносит конкретные предложения по реорганизации политической полиции. Наибольший интерес вызывает «Записка о революционном движении в Империи». Ее можно было бы назвать «предложениями по реформированию общей и политической полиции в связи с растущим революционном движением» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 1791. Л. 1-15.. Датирован этот документ 2 февраля 1902 г.

В докладной говорится о «росте революционного движения» и о «бессилии» многочисленной полиции России.«Революция идет вперед, -- писал Ратаев, -- захватывает все более и более обширные слои общества, изобретает новые формы: правительство же пользуется для противодействия ей все теми же старыми способами, пригодными быть может лет сто назад...». Начавшиеся в 1899 г. «студенческие волнения, стачки, забастовки, -- пишет он, -- застигли высшую администрацию провинциальных городов совершенно неподготовленной к борьбе».

«Существует масса полиции, -- добавляет он, -- общая, земская, сыскная, секретная, политическая, железнодорожная -- все они в лучшем случае друг другу только мешают, а подчас и противодействуют и нет ответственного лица, которое бы их объединяло, руководило их действиями и направляло к общей цели» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 1791. Л. Зоб..

«Потребности настоящего времени, казалось бы, вызывают необходимость сосредоточения разнородных полицейских функций в одних руках. Таким объединяющим центром должен явиться несомненно губернатор как лицо, несущее ответственность за сохранение в губернии общественного спокойствия и порядка» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 1791. Л. 1-2..

Ратаев считает необходимым провести реорганизацию политической и общей полиции, предлагает пути их объединения и реформирования жандармского управления, полагая, что первый шаг в этом направлении был сделан в 1880 г. Лорис-Меликовым, когда было упразднено III Отделение «Настоящий хозяин в губернии -- губернатор очень часто бывает не в курсе дел о революционном и оппозиционном движении», -- писал он, -- в то же время начальник губернского жандармского управления прекрасно осведомлен и все знает о внутреннем положении в губернии, но не имеет власти и возможности для своих действий».

Однако, докладной записке не был дан ход. Директор Департамента полиции А.А.Лопухин, прочитав, наложил резолюцию: «Возвратить в Особый отдел» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 1791. Л. 1..

Едва ли Лопухин был прав, налагая такую резолюцию. В период нараставшего революционного движения объединение усилий малочисленных общей и политической полиции наверняка было бы для режима целесообразным. Однако, как юрист, больше знакомый с правовой стороной вопроса, Лопухин явно недооценивал вопросов организации работы политического сыска. Примечательно, что несколькими годами позже он сам написал докладную записку о многообразии полиции и необходимости дальнейших изменений в ее структуре Лопухин А.А. Из итогов служебного опыта. Настоящее и будущее Российской полиции. М., 1907..

Стоит отметить также, что четыре года спустя, уже в ходе революции, когда Столыпин провозгласил необходимость реформ и, в частности реформу полиции, была создана упоминавшаяся выше Комиссия сенатора Макарова по реформе полиции Перегудова З.И. Несостоявшаяся реформа полиции (по материалам Комиссии сенатора А.А.Макарова). Из опыта работы русской полиции 1882-1916. Вып. № 14. М., 1992. С. 23. и вопрос о слиянии общей и политической полиции вновь и довольно остро был поставлен на повестку дня.

Одновременно Ратаев в своих записках (часть которых сохранилась в черновом варианте) ставит вопрос об увеличении штата Особого отдела.
«Ближайшее назначение отдела, -- указывалось в его докладной записке по этому вопросу, -- противодействие существующим в империи революционным и оппозиционным движениям, усиление коих за последнее время требовало усиления политического розыска и наружного наблюдения, а также развития внутренней и заграничной секретной агентуры. В соответствии с расширением деятельности органов политического сыска увеличился и объем деятельности Отдела. И так как за последнее время деятельность противоправительственных элементов усилилась до небывалых размеров, а практикуемые ими способы борьбы усовершенствовались, то и Особый отдел должен быть усилен в личном составе настолько, чтобы иметь «возможность путем быстрой и тщательной обработки материала, доставляемого наблюдательными органами и секретными агентурами, оказать действительное противодействие революционному и оппозиционному движению » ГА РФ. ф. Ю2. 1 эксп. 1880 Д. 98 Л. 139 (вложение). Л. 7об. Записка о состоянии дел и переписка с использованием материалов Ратаева..

Предвидя переход к более острым формам политической борьбы, автор говорил о необходимости того, чтобы «личный состав и в количественном и качественном отношении представлялся настолько удовлетворительным, чтобы, кроме выполняемой работы, мог бы выдерживать осложнение политических событий» ГА РФ. ф. Ю2. 1 эксп. 1880 Д. 98 Л. 139 (вложение). Л. 7об. Записка о состоянии дел и переписка с использованием материалов Ратаева..

Пытаясь обосновать необходимость расширения штатов Отдела, он пишет: «... деятельность розыскных сил, вызываемая тяжелыми обстоятельствами переживаемого времени -- брожением в русском обществе -- за последние годы значительно расширилась... Интенсивность развития русского революционного и оппозиционного движения и постепенное совершенствование противоправительственных элементов в способах политической борьбы, побуждают правительственные органы к не менее энергичному и действенному противодействию, вполне отвечающему обстоятельствам времени».

Указывая далее на рост предъявляемых к Отделу требований, Ратаев заявляет, что «заваленный массой канцелярской работы (Отдел. -- З.П.) Положительно не в состоянии отвечать своему назначению в той мере, в какой это представлялось бы желательным...» ГА РФ. ф. Ю2. 00. 1902. Д. 444. Лит. А. Л. 1 -- 1об. В записке подробно говорится о штатах Отдела, направлениях работы, на первое место среди которых он ставит выяснение степени политической благонадежности педагогического персонала ряда высших и средних учебных заведений. Ставится также вопрос о необходимости усиления заграничной агентуры, наблюдения за частной перепиской.

Службы наружного наблюдения, как достаточно налаженной и хорошо организованной, он предпочитает не касаться. Не уделяет он сколько-нибудь существенного внимания и секретной агентуре.

В целях более успешного выполнения своих обязанностей, подчеркивал Ратаев, сотрудники должны быть осведомлены о существующих революционных партиях, их программах и должны иметь возможность «быть ознакомленными со всеми новейшими явлениями общественной жизни и могли стоять на уровне современного течения и развития общественной мысли...» Для этого, пишет он, необходимо не только провести каталогизацию и привести в порядок имеющуюся библиотеку революционных изданий, но и систематически пополнять ее новейшими материалами.

Интересна заключительная часть его докладной, которая указывала на то, что Ратаев не обольщался относительно реакции начальства на его предложения.

«Лично о себе считаю излишним что-либо сказать, -- пишет он, -- так как полагаю, что за 20 лет совместного служения Ваше Превосходительство успели достаточно ознакомиться с моими служебными качествами и присущими каждому человеку недостатками. Могу добавить лишь одно, что лишь по мере роста дела, несоответствующего наличным силам Отдела, к непосильному труду присоединяется еще горькое сознание, что все делается не так, как бы хотелось и как того требует серьезность лежащей на мне задачи» ГА РФ. ф. Ю2. 00. 1902. Д. 444. Лит. А. Л. 9об..

Реорганизация Отдела, на которой настаивал Ратаев, была все же проведена, хотя и в гораздо более урезанном варианте.

Сгруппировав направления работы, он создал в Отделе четыре структуры, которые стали называться «столами», при этом несколько сместился акцент в направлении всей работы. Первый стол, который возглавил И.А.Зыбин и в котором работали еще три человека, занимался вопросами расшифровки как служебной, так и перехваченной революционной переписки. Перлюстрацией Зыбин будет заниматься вплоть до Февральской революции. Его знания и опыт будут использованы и в советское время. Второй стол возглавил Н.А.Пешков. Это работа целиком и полностью связана с заграничной агентурой. Третий стол возглавил В.Д.Зайцев -- в его функции входило наблюдение за высшими и средними учебными заведениями, разработка секретных сведений, относящиеся к учащимся. Четвертый стол возглавлял Г.Трутков -- он занимался перепиской по розыску, по данным наружного и секретного наблюдения» ГА РФ. ф. Ю2. 00. 1902. Д. 444. Т. 2. Л. 9об --11..

Стоит отметить, что в этот период не только в Особом отделе, но и в Департаменте в целом не придавали большого значения секретной агентуре. Основная работа с ней шла в Московском охранном отделении и в Заграничной агентуре. Сохранились назидательные письма Ратаева тогдашнему начальнику Московского охранного отделения С.В.Зубатову по вопросу внутренней агентуры и взаимоотношений с ней. Упрекая Зубатова в излишней конспирации по отношению к Департаменту полиции и к нему лично, Ратаев пишет: «Агентура вещь прекрасная, но не надо забывать, что она все-таки не цель, а средство» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты М.; Л., 1928. С. 30..

При всем том, именно Ратаев в течение довольно продолжительного времени «вел» самого известного в дореволюционной России секретного сотрудника Евно Азефа. Сохранилось 95 писем-сообщений Азефа Ратаеву Письма Азефа. 1899-1905. Сост. Д.Б. Павлов, З.И. Перегудова.
М., 1994. С. 50-128.. Азеф в достаточной степени доверял и Зубатову, и Ратаеву, однако, заботясь о своей безопасности, не уставал напоминать об осторожности использования его сведений. В этой связи интересно сообщение Азефа от 4/17 июня 1902 г. из Берлина Ратаеву, в котором он, в частности, пишет: «Одновременно с покушением на Плеве готовится таковое же на С.В.Зубатова. Все это мне известно достоверным образом. Нечего мне, конечно, напоминать о том, что мои сведения должны Вам служить как средство предупреждения, но не пользоваться моими данными на допросах, как это обыкновенно делается. Малейшая неосторожность может тотчас обнаружить наши сношения, важность которых для Вас в данное время должна быть более, чем очевидной» Письма Азефа. 1899-1905. Сост. Д.Б. Павлов, З.И. Перегудова.
М., 1994. С. 85..

Напоминание Азефа об «осторожности», конечно, отнюдь не случайно. Во взаимоотношениях между секретным сотрудником и лицом, которое его «вело», всегда присутствовал элемент риска, причем рисковал не только секретный сотрудник (чему нагляднейший пример судьба самого Азефа и многих секретных сотрудников), но и офицер охранки. Недаром в инструкциях по работе с секретной агентурой указывалось и особо подчеркивалось, что «вести» агента должен сотрудник полиции, но ни в коем случае не наоборот. О том, что такого рода предупреждения были не лишними, свидетельствуют случаи, когда даже достаточно опытные представители политического сыска доверялись своей агентуре и жестоко поплатились за это. Примеры -- убийство в декабре 1883 г. инспектора секретной полиции Г.П. Скандракова народовольцами С. Дегаевым (секретный сотрудник), В. Конашевичем и Н. Стародворским на квартире Дегаева. Другой пример -- гибель на квартире, оборудованной секретным сотрудником Петровым, начальника Петербургского охранного отделения Карпова Морозов К.Н. Партия социалистов-революционеров в 1900-1914 гг. М., 1998. С. 443-483..

8 июля 1902 г., незадолго до своего увольнения из Особого отдела, Ратаев пишет новую докладную записку... «Революционная пропаганда, -- говорит он, -- охватила весьма широкий район, что в настоящее время нет такого уголка в империи, где бы не воспроизводили бы на мимеографе или гектографе революционные воззвания... при настоящем своем составе Особый отдел совершенно лишен возможности справиться с делом и с каждым днем положение его становится затруднительнее...» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 444. Лит. А. Л. 13-14об.

Некоторые историки недооценивают Ратаева и как личность, и как профессионала. Б.И. Николаевский пишет: «Светский человек, Дон-Жуан и записной театрал, к своей полицейской работе он относился как чиновник. Больше двух десятилетий службы в Департаменте на ответственных постах дали ему знание техники полицейского дела. Когда он хотел, он совсем неплохо разбирался в весьма запутанной обстановке. Но хотел этого он редко. Сыском интересовался он только по обязанности, он его не захватывал, свою душу ему он не отдавал. Это прекрасно видели те, кто в то время стоял во главе Департамента полиции. Плеве открыто говорил, что Ратаев, занимающий ответственный пост по Департаменту, это -- "пятно" для последнего. Часто в петербургских кругах его называли не иначе, как "корнет Отлетаев"» Николаевский Б.И. История одного предателя. М., 1991. С. 81.. Едва ли можно полностью согласиться с этой характеристикой. Увлечение театром, действительно очень серьезное, никак не мешало его профессиональной работе. Это была другая, не менее интересная сторона жизни Ратаева. Он писал неплохие пьесы для петербургских театров, сам играл в ролях «первого любовника» и в спектаклях Петербургского драматического кружка». Пьесы писал под псевдонимом «Берников». Его пьеса «Облачко» шла на сцене Александрийского театра, а пьеса «Дон Жуан Австрийский» ставилась еще в 1923 г. в г. Ярославле, а в 1924 г. в Харькове Брачев B.C. Царский жандарм -- борец с масонами // Секретное досье. 1998. № 1. С. 50 -- 59..

Более трех лет Ратаев возглавлял Особый отдел Департамента полиции. В сентябре 1902 г. его назначают на новую должность -- заведующего заграничной агентурой, только что освободившуюся в результате увольнения П.И.Рачковского. Не без сожаления он покидает Департамент и уезжает в Париж. Рачковский, обиженный своим увольнением, не передает всей информации об агентуре. Многое Ратаеву приходится начинать заново, формируя службу наружного наблюдения, состав секретной агентуры. Не все в этой работе удавалось, не в последнюю очередь потому, что П.И.Рачковский и его ученик А.М.Гартинг везде, где только могли, ставили ему палки в колеса. Гартинг, заведовавший в это время берлинской Заграничная агентура Департамента полиции (Записки С. Сватикова и документы Заграничной агентуры). М., 1941. С. И. агентурой, игнорировал Ратаева как заведующего центральной заграничной агентурой в Европе и даже писал на него «всевозможные доносы (о халатности и бездействии и т.п.)» в Департамент.

Ратаев не оставался в долгу и, в свою очередь, посылал недостаточно корректные донесения в Департамент полиции о запущенности дел своего предшественника. В начале 1905 г. по инициативе Ратаева была ликвидирована берлинская агентура. Однако, после этого Ратаев продержался недолго. Когда в июле 1905 г. Рачковский был приглашен в Департамент полиции заведующим политической частью Департамента, на правах вице-директора, участь Ратаева была решена. В том же месяце он ушел в отставку, уступив свою должность Гартингу. Он не вернулся в Россию, продолжал жить в Париже под фамилией Рихтера, получая пенсию от Департамента полиции и поддерживая постоянно с ним связь.

Судя по письму Е.П. Медникова к С.В. Зубатову от 3 декабря 1906 г., Ратаев собирался писать историю революционного движения. «В этом роде мы имели большой разговор с Ратаевым, -- пишет Медников, -- который намерен издавать мемуары революционного движения, и он мне предлагал сотрудничество...» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. С. 126. Одновременно Ратаев выполнял отдельные поручения Департамента, в частности, с 1911 г. собирал материал и периодически высылал в Департамент записки по масонству. Жилось ему нелегко, о чем свидетельствуют сохранившиеся письма и прошения в Департамент полиции Аврех А.Я. Масоны и революция. М., 1990. С. 213-219..

Представляет интерес обмен письмами, состоявшийся в августе 1916 г. между Ратаевым и Климовичем, в то время занимавшим должность директора Департамента полиции. В довольно бесцеремонной форме Климович пишет: «Господин министр внутренних дел, озабочиваясь ввиду принятого войной затяжного характера, всемерным сокращением ведомственных расходов и принимая во внимание, что в ряду тех, серьезнейших задач, которые выдвигаются на первый план насущнейшими потребностями текущего момента, борьба с масонством не значится, -- изволил признать всякие расходы на освещение масонских течений за границей, при всем представляемом этим вопросам интересе, безусловно ныне несвоевременным, в связи с чем министр поставлен в "необходимость освободить Ваше превосходительство от принятых Вами на себя обязанностей по доставлению в Департамент полиции, касающихся масонства материалов" и распорядился прекратить высылку пособия» Аврех А.Я. Масоны и революция. М., 1990. С. 314-317..
Письмо это огорчило Ратаева, те 200 рублей пособия, которое ему высылали (в дополнение к пенсии), были для него не лишними. Однако в своем ответе в позу просителя он предпочел не становиться и, что называется, сжег мосты. «Выплата пособия, -- пишет он, -- последовала по собственному почину Министерства, без всякого с моей стороны в том ходатайства и вызвано было добрым пожеланием прийти в деликатной форме мне на помощь ввиду непомерно вырастающей дороговизны жизни и разорительного курса русской валюты.., прекращение высылки пособия не может помешать мне делать то, что я считаю нужным и полезным не только для ведомства, но и для правительства вообще, тем более, что взгляды на то, что важно и интересно, меняются не только в зависимости от обстоятельств, но и от смены начальствующих лиц. Готовый к услугам Ратаев» Аврех А.Я. Масоны и революция. М., 1990. С. 336-337..

Умер Ратаев в Париже в 1917 г.

После отъезда Ратаева в Париж, в октябре 1902 г. на вакантную должность заведующего Особым отделом был приглашен начальник Московского охранного отделения Сергей Васильевич Зубатов. Скорее всего, это произошло не без содействия директора Департамента полиции Лопухина, который знал Зубатова в период своей работы в Москве в Окружном суде. Как начальник Московского охранного отделения, Зубатов был в центре борьбы с оппозиционным движением в России. И как было сказано выше, его услугами часто пользовался Департамент полиции. Методы его работы были признаны лучшими, его чиновники были хорошими специалистами в розыскной работе.

Зубатов был фигурой яркой и неординарной. Выходец из «обер-офицерских детей», не имея связей в обществе, он своим упорством, умом завоевал авторитет и положение, пройдя путь от канцелярского служащего («коллежского регистратора») до надворного советника.

Воспитывался Зубатов в 5-й Московской гимназии, но полного курса не окончил, «вышел из 7 класса» ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 16. Л. 9об.. В 1884 г. он был определен на службу канцелярским служителем в Московскую дворянскую опеку, через два года Зубатов поступил на должность телеграфиста III разряда на московскую Центральную станцию. После женитьбы на А.Н. Михиной, он одновременно стал заведовать библиотекой, владелицей которой была его жена. Библиотека пользовалась большой популярностью среди интеллигентной молодежи. Поскольку за молодежью, посещавшей библиотеку, велось наблюдение, к Зубатову начали приглядываться в охранке. Спустя некоторое время ему предложили сотрудничество. В личном фонде Зубатова сохранилась записка, в которой он подробно излагает начало этого сотрудничества. «Летом 1886 года я был вызван в Московское охранное отделение, где начальником последнего было предложено мне поступить в сотрудники отделения. Прежде, чем дать свое согласие, у нас было с ним подробнейшее объяснение как относительно моих, так и его действий... Начальник отделения был крайне удивлен, что я целям революционеров никогда не сочувствовал и не сочувствую, с большинством посещавших библиотеку не знаком.., а потому я был очень рад доказать фактически, что я всегда стоял на стороне существующего порядка и никогда не был противоправительственным человеком, почему и согласился быть сотрудником отделения... » ГА РФ. Ф. 1695. (Личный фонд С.В.Зубатова). Оп. 1. Д. 40. Л. 16-17.
Работа Зубатова в качестве секретного сотрудника продолжалась около трех лет. В результате его внедрения в организацию Народная воля некоторые члены организации были арестованы и сосланы в Сибирь. «Роль революционера мною сыграна, -- заканчивает свою исповедь Зубатов, -- цель достигнута, но оговаривать уже приговоренных лиц намерения не имею» ГА РФ. Ф. 1695. (Личный фонд С.В.Зубатова). Оп. 1. Д. 40. Л. 20..

В 1888 г. он попадает в деликатную ситуацию. Как члена организации, в которую он вошел и которую выдал, его вместе с другими привлекают к дознанию при Московском губернском жандармском управлении, вызывают на допрос. Между директором Департамента полиции и московским губернатором идет переписка о том, как поступить в данном случае. Они знают о роли Зубатова, но раскрывать его на процессе нельзя. К тому же надо решить вопрос дальнейшей службы Зубатова, так как в связи с привлечением его к дознанию, с телеграфа он уволен ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 16. Л. 1-1об..

27 ноября 1888 г. Зубатов подает прошение министру внутренних дел с ходатайством об определении на государственную службу, причислением к МВД и откомандированием в распоряжение московского обер-полицмейстера. С начала 1889 г. он официально служит уже в Московском охранном отделении в качестве чиновника для поручений. С 1894 г. он -- помощник начальника Московского охранного отделения, а с 1896 г. становится его начальником. Это был один из немногих случаев, когда секретный сотрудник поднялся так высоко. Активность, знания, деловые качества Зубатова были высоко оценены как московскими властями, так и Департаментом полиции. Московская школа филеров, созданная им и Медниковым, считалась лучшей. У Зубатова сложились хорошие отношения с вел. кн. Сергеем Александровичем, с московским обер-полицмейстером Д.Ф. Треповым. Он знал революционное движение изнутри, был сторонником усиления и насаждения секретной службы, создал собственную секретную агентуру, воспитал целое поколение специалистов политического сыска. Его ученики возглавляли многие охранные отделения. Прошедший школу секретного агента, побывавший в его шкуре, он лучше, чем кто-либо понимал его психологию, был ближе к их интересам.
Зубатов постоянно и настойчиво внушал своим подчиненным жандармским офицерам: «Вы, господа, должны смотреть на сотрудника, как на любимую женщину, с которой находитесь в тайной связи. Берегите ее, как зеницу ока. Один неосторожный шаг и вы ее опозорите...» Спиридович А.И. Записки жандарма. М. 1991. С. 50.

Позднее, находясь в отставке, Зубатов писал Бурцеву: «Справедливость требует добавить, что в кратковременный период контрконспиративной деятельности (несколько месяцев) имело место два--три случая, очень тяжелых для моего нравственного существа, но они произошли не по моей вине, а по неосмотрительности и из-за неумелой техники моих руководителей. Эти случаи дали мне в жизни большой урок, показав, как не следует вести дело, и научив его должной постановке» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. С. 54 -- 55..

После отставки Ратаева кандидатура Зубатова на замещение должности заведующего Особым отделом, роль которого к этому времени резко возросла, казалась высокому начальству наиболее подходящей. Ратаев не преминул поздравить Зубатова с новым назначением. 13/31 октября 1902 г. он писал ему из Парижа: «Дорогой Сергей Васильевич. Вчера я получил известие, которое меня и поразило, и сильно обрадовало. Поразило потому, что по положению вещей оно было совершенно неожиданно, а обрадовало, -- так как осуществилось то, что я признавал безусловно необходимым и естественным. Вы заведующий Особым отделом, Вы в моем кабинете! Вот это я понимаю. Фирма старинная и мало-помалу завоевавшая себе доверие. И совсем подходящая к Вашему положению и соопределенно его ставящая. Очень, очень рад, скажу более -- горд и счастлив. Но вместе с тем это фирма, налагающая известные обязанности по отношению к нам грешным...» Далее шла приписка: «Вы с Евстратием (Медников. -- З.П.) окрылите Особый отдел выше облака ходячего. Давай Вам Бог...» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. С. 32-33..

Возглавляя Особый отдел, Зубатов считал необходимым распространить опыт охранных отделений на все местности, где таких отделений не было. Многие из созданных Департаментом полиции в августе 1902 г. еще при Ратаеве розыскных пунктов были для придания им большей ответственности переименованы в феврале 1903 г. в охранные отделения. По предложению Зубатова были созданы новые отделения, прежде всего в губерниях, где революционное движение набирало силу.

По его инициативе был обновлен кадровый состав розыскных органов. Познакомившись вплотную с работой Департамента полиции, он пришел к выводу, что одними чиновниками-«законниками»-юристами, которые работали в Особом отделе, да и во всем Департаменте полиции, справиться с задачей постановки политического сыска не удастся. При нем, впервые в качестве сотрудников, в Особом отделе появились жандармские офицеры. Часть из них уже приобрела опыт розыскной работы в Москве.

Зубатовым было проведено и некоторое усовершенствование структуры Особого отдела: были добавлены два подразделения -- «столы», которые отвечали за работу охранных отделений и службу наружного наблюдения. Заведовали этими «столами» Меньшиков и Медников ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 444. Т. 2. Л. 9-19., вызванные из Москвы.

Зубатова можно по праву назвать создателем системы политического сыска предреволюционной России. Об этом сказал в своей книге один из последних начальников Московской охранки П.П.Заварзин: «Зубатов был одним из немногих правительственных агентов, который знал революционное движение и технику розыска. В то время политический розыск в Империи был поставлен настолько слабо, что многие чины его не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в Империи по образцу западноевропейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т.д.» Заварзин П.П. Работа тайной полиции. Париж, 1927. С. 69..

Отдает должное Зубатову и историк Б.П.Козьмин, который подготовил книгу с перепиской Зубатова: «Конечно, выдающимися знаниями и блестящим образованием он не отличался; его умственный кругозор не был широк. Однако, его начитанность и наличность у него интереса к книге, столь редкие в людях его профессии, стоят вне всякого сомнения. Несмотря на перегруженность розыскной работой, Зубатов находил время для того, чтобы знакомиться о русской и иностранной литературой по интересовавшим его вопросам» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. С. 3..

Дослужившись до гражданского чина надворного советника, Зубатов вынужден был уйти в отставку по требованию руководства. Отставка для него была, полной неожиданностью. В августе 1903 г. его вызвали в Министерство внутренних дел. Не подав руки, министр «выразил ему свое недоверие» и потребовал срочно сдать дела. Зубатову были даны сутки на сборы. Он выехал в Москву, а затем его выслали во Владимирскую губернию, где за ним был установлен надзор полиции. 17 ноября 1903 г. высочайшим приказом по гражданскому ведомству он был уволен со службы, «согласно прошению» ГА РФ. Ф. 1695. Оп. 1. Д. 40. Л. 1об.

Впоследствии Зубатов писал: «Выдержать 15 лет охранной службы при постоянных знаках внимания со стороны начальства, при громких проклятиях со стороны врагов, не без опасности для собственной жизни: и в итоге получить полицейский надзор -- это ли не беспримерно возмутительный случай служебной несправедливости» ГА РФ. Ф. 1695. Оп. 1. Д. 3. Л. 6..

Решающую роль в его отставке сыграла проводимая им тактика «полицейского социализма», названного «зубатовщиной». Его стремление заменить репрессивные методы борьбы на мирные: расколоть революционное движение путем создания легальных рабочих организаций, направить их на путь экономической борьбы, поставить под контроль правительства натолкнулись не только на жестокое противодействие революционных организаций, -- но и непонимание со стороны собственного начальства, признававшего исключительно репрессивные методы. Свою тактику «полицейского» социализма Зубатов назвал «особым методом ведения общественных и государственных дел» Вестник Европы. 1906. № 3. С. 434. Письмо Зубатова..

Многие современники были убеждены, что причины отставки Зубатова -- в разногласиях с Плеве, возглавлявшем в это время Министерство внутренних дел. В МВД его действия сочли противоправительственными.

15 ноября 1904 г. Зубатов писал уже новому министру внутренних дел П.Д. Святополк-Мирскому: «Сегодня годовщина моего пребывания под опекой во Влад[имире]. Снедаемый обидным недоразумением, при ясном сознании полнейшей честности своих стремлений, я [в] поисках за справедливостью, почтительнейше ходатайствую о разрешении быть принятым Вашим сиятельством для принесения объяснения по существу сего дела» ГА РФ. Ф. 1695. Оп. 1. Д. 3. Л. 1.. Наблюдатели за Зубатовым свидетельствовали, что он ведет замкнутый образ жизни, «предан царю и престолу». 30 ноября 1904 г. с него были сняты все ограничения в выборе места жительства и увеличена пенсия до 5.000 рублей в год. Друзья приветствовали его с этой монаршей милостью. Он живет периодически во Владимире и Москве. В письме к Бурцеву, который настойчиво предлагает ему писать воспоминания, он сообщает: «Живу я здесь (во Владимире. -- З.П.) анахоретом, абсолютно не имея знакомых в городе, зарывшись в книги и газеты и переживая таким образом "вторую молодость". Кроме близких родных, никто ко мне не заезжает. При всем том я почтительно отклонил лестные для себя приглашения возвратиться к делам, сделанные мне по очереди кн. Святополк-Мирским, Д.Ф. Треповым и гр. С.Ю. Витте» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. С. 64..

Письмо со всей очевидностью свидетельствует о том, что Зубатов продолжал придерживаться своих убеждений. Указывая на причины отказа от лестных предложений вернуться в политический сыск, он пишет: «Моя продолжительная и бессменная служебная деятельность, с массою людских встреч и предложений, привела меня к убеждению, что вся политическая борьба носит какое-то печальное, но тяжелое недоразумение, не замечаемое борющимися сторонами. Люди отчасти не могут, а отчасти не хотят понять друг друга и в силу этого тузят один другого без милосердия. Между тем и с той, и с другой стороны в большинстве встречаются прекрасные личности. Начиная с 1897 г., я пытался найти почву для примирения. Для этого я сам беседовал с арестованными, изучал их, дружился с ними, докладывал о результатах своих сношений с ними верхам, ломал с ведома последних целые дела, взывал к реформам, доказывая выгодность всего этого и с полицейской точки зрения, и с личной точки зрения тех, "кому вольготно, весело живется на Руси". Выйдя на волю, освобожденные из-под стражи глубокомысленно объясняли мои действия "заигрыванием", провокаторством, а консервативный элемент видел в них "гениальничание", отрыжку революции» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. С. 64..

Находясь в отставке, Зубатов активно переписывается со своими близкими друзьями, преданным ему остается Е. Медников и другие бывшие сослуживцы. Судя по письму последнего от 17 декабря 1906 г., Зубатов собирался писать «брошюру об агентуре и ее (агентуру. -- З.П.) в общественном мнении реабилитировать» Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. С. 64..

Его письма-реплики периодически появляются в «Гражданине» Мещерского. До конца дней своих Зубатов остается монархистом, свято преданным императору.

Он покончил с собой в марте 1917 г. после получения сведений об отречении императора от престола.

После Зубатова в течение нескольких лет (1903 -- 1908 гг.) не было яркой и значительной фигуры во главе Особого отдела. Все они были опытными юристами, но не являлись специалистами политического сыска.
Некоторое время исполнял обязанности заведующего Особым отделом Я.Г.Сазонов, затем А.Н.Тимофеев, с перерывами Н.А.Макаров, какое-то время должность была вакантной. Между тем в России начиналась революция, и Особому отделу, как и всей системе политической полиции, необходимо было не только активизироваться, но и перестраивать свою работу применительно к новым условиям. Ситуация в немалой степени осложнялась тем, что в тот период наблюдалась настоящая чехарда с директорами Департамента полиции.

Глава 2. Местные органы политического сыска

2.1 Губернские жандармские управления и Жандармско-полицейские управления железных дорог

Как явствует из сказанного выше, свои основные функции Департамент полиции и его Особый отдел осуществляли через подведомственные им местные учреждения. Ими были: губернские жандармские управления (ГЖУ), областные жандармские управления (ОЖУ), жандармско-полицейские управления железных дорог (ЖПУ ж.д.), розыскные пункты (часть которых была впоследствии переименована в охранные отделения), районные охранные отделения (РОО 1907--1914 гг.).