История политического сыска России

15 мая 1913 г. за подписью Джунковского был издан циркуляр, которым «совершенно секретно», «срочно», начальники Бакинского, Екатеринославского, Киевского, Нижегородского, Петроковского, Тифлисского, Херсонского и Ярославского ГЖУ, Донского и Севастопольского областных жандармских управлений извещались о ликвидации охранных отделений в их губерниях. В циркуляре указывалось: «Обсудив положение постановки розыска в текущий момент, в связи с проявлениями революционного движения в Империи и принимая во внимание, что охранные отделения, кроме учрежденных в законодательном порядке (имеются в виду Петербургское, Московское, Варшавское. -- З.П.) рассматривались, как учреждения временные, я признал целесообразным, в видах достижения единообразия организации розыскного дела и руководительства им, влить и оставшиеся самостоятельные охранные отделения в составы местных Губернских жандармских управлений». Все начальники ликвидированных охранных отделений становились руководителями вновь созданных розыскных частей ГЖУ.

Во второй части циркуляра Джунковский обращался к начальникам ГЖУ, в ведение которых поступают бывшие руководители и сотрудники охранных отделений: «... на Вас, кроме обязанностей, вытекавших из деятельности Вашей по должности начальника Управления до сего времени, возложены еще более серьезные обязанности руководить, под личной Вашей ответственностью, при помощи заведующего розыском при Управлении офицера, делом розыска по всей территории, обслуживаемой Управлением. Но такое увеличение Ваших обязанностей компенсируется тем облегчением, которое Вы получите в своей работе при своевременном получении сведений, сосредоточение разработки которых в одном учреждении несомненно упростит и ускорит это дело, успех которого зависит главным образом от быстрой интенсивной разработки... При этом считаю необходимым указать, что объединение в Вашем лице деятельности обоих учреждений не должно рассматриваться как унижение служебного достоинства начальника упраздняемого охранного отделения, ибо установление такого порядка... вызывается не другими какими-либо соображениями, как только интересами важнейших для чинов Отдельного корпуса жандармов обязанностей, путем улучшения условий ведения розыскного дела» ГА РФ. Ф. 102, 00, 1913. Д. 366. Л. 30-34..

Вслед за ликвидацией охранных отделений Джунковский приступает к подготовке мер по упразднению Районных охранных отделений. По его заданию директор Департамента Белецкий собирает сведения о деятельности РОО и составляет большую записку, в которой указывает, что за 6 лет существования РОО, на их работу тратится ежегодно огромная сумма денег, а центральной агентуры как не было, так и нет Записка от 15 ноября 1913. ГА РФ. Ф. 102. 00, 1914. Д. 366 Л. 4-5.. 22 февраля 1914 г. все РОО были упразднены, остались лишь: Туркестанское, Кавказское, Восточносибирское. 19 июля 1914 г. были ликвидированы Кавказское и Восточно-Сибирское РОО Записка от 15 ноября 1913. ГА РФ. Ф. 102, 00. 1914. Д. 40. Ч. 1 (Циркуляр от 22 февраля 1914 г. № 167309) 00, 1914. Д. 321. Л. 29. Циркуляр от 19 июля 1914.. Остальные действовали до 1917 г. Все дела ликвидированных учреждений были переданы «по принадлежности» в местные губернские жандармские управления, а для ведения розыска встал вопрос о составлении новых правил и инструкций.

С ликвидацией охранных и районных отделений центральным звеном политического сыска на местах в большинстве губерний вновь становятся, как и ранее (до 1902 г.), ГЖУ.

2.4 Регистрационные бюро

Наряду с рассмотренными органами политического сыска па местах, в годы революции 1905--1907 гг. в структуре местных охранных отделений все чаще начинают действовать временные подразделения, в задачу которых входило обеспечение личной безопасности «высочайших особ» в местах временного их пребывания, отдыха, торжеств, международных встреч. В обязанность отделений входили проверка жителей по пути «высочайшего поезда и проживания», выяснение их благонадежности, проверка лиц, приезжающих в эту местность. Постоянно получаемые сведения о подготовке террористических актов против Николая II, появление в крупных городах России и особенно в Москве и Петербурге большого количества сфабрикованных видов на жительство, заставляли местные власти усилить контроль за населением и особенно за приезжающими в город лицами.

По инициативе петербургского генерал-губернатора Трепова и петербургского градоначальника Н.А. Дедюлина при Петербургском охранном отделении в 1905 г. был организован «особый отдел» для наблюдения за лицами, приезжавшими в столицу. Отдел просуществовал до середины 1906 г. Похожее учреждение было создано в 1907 г. в Москве. Оно было образовано при Московском охранном отделении и вело наблюдение за приезжавшими. В ходе этой работы были обнаружены не только подложные паспорта, но и оружие, взрывчатые вещества.

Хотя эти подразделения просуществовали недолго, их работа признавалась полезной и необходимой, особенно для дворцовых городов ГА РФ, Ф. 102, 00, 1909. Д. 434. Л. 14. " Там же. Л. 13.. Впоследствии они были названы «регистрационными бюро».
После революционных событий 1905--1907 гг. Николай II практически не отлучался из Петербурга и Царского Села. Большая поездка с торжественной встречей предстояла лишь летом 1909 г. в связи с 200-летием Полтавской битвы и открытием памятника Петру I.

При подготовке к торжествам товарищ министра внутренних дел Курлов выступил инициатором создания Особого регистрационного бюро при Полтавском охранном отделении на время празднования юбилея. Обосновывая необходимость такого рода структуры, он писал: «Из числа действующих в России революционных организаций наиболее опасной для существующего государственного строя является партия социалистов-революционеров, так как она одним из средств к достижению конечной своей цели ставит убийство государя императора, подготовлением какового акта ныне заняты как представители Боевой организации партии, так и некоторые отдельные из ее среды террористы» ГА РФ, Ф. 102, 00, 1909. Д. 406. Л. 2-4; Д. 435. Оп. 1. Д. 18. Л. 22-22об..

Представителю Дворцовой охраны полковнику Спиридовичу было поручено разработать Положение об «Особом регистрационном бюро» при Полтавском охранном отделении. В Положении определялись задачи бюро, обязанности заведующего бюро, служащих, занятых непосредственно в бюро, полицейских надзирателей. Положение было утверждено Курловым 31 мая 1909 г. ГА РФ. Ф. 102. 00. 1911. Д. 207. Севастопольское Регистрационное бюро было образовано при Севастопольском адресном столе и было сравнительно небольшим по численному составу.. Высшими чинами полиции деятельность Регистрационного бюро во время пребывания Николая II в Полтаве оценивалась весьма положительно. По примеру Полтавы создаются Регистрационные бюро и в других местностях, куда прибывает царская семья. Организуются они в Севастополе и Ялте -- местах отдыха императора и его близких, во время поездки в Ригу, в Спале, куда выезжали Романовы на охоту, а также при посещении Варшавы, Киева, Чернигова. Охрана подобного рода использовалась и за рубежом при посещении Дармштадта, при поездке в Италию. В этих случаях привлекалась и местная полиция.

Курлов, сопровождавший императора в его путешествиях, пишет в своих воспоминаниях, что с предлагаемыми им мероприятиями были согласны иностранные коллеги, а «от квестора г. Турина, ведавшего охраной королевского замка Ракониджи, командированные мною лица почерпнули полезные уроки по регистрации населения. Особую предупредительность и внимание мы встретили со стороны германских властей», кроме того очень «благожелательно» было настроено французское правительство» Курлов П.Г. Гибель императорской России. Берлин, 1923, С. 118-119..

Наиболее опасной считалась поездка в Италию. Опасность исходила не только от эсеровской организации, но и со стороны итальянских анархистов, которые были настроены очень воинственно в отношении русского императора.

Постоянно получаемые сведения от заграничной и внутренней агентуры о подготовке террористических актов против императора и великих князей, разоблачение Бурцевым и самими революционными организациями секретной агентуры, лишавшие власти источников информации, побуждали их уделять особое внимание регистрационным бюро, совершенствовать методы их деятельности.

Регистрационные бюро создавались, как правило, в помощь местной полиции, но предназначались специально «для наблюдения и контроля за населением». Перед приездом императора проверялись дома и население местности, особенно по пути следования. Особое внимание уделялось наблюдению за вокзалами, лицами, приезжавшими в гостиницы и меблированные комнаты, частные дома. Для этой работы создавался штат полицейских надзирателей (которые иногда назывались гостиничными агентами) и филеров. В качестве помощников привлекались конторщики, паспортисты, дворники, швейцары.

Создаваемые на короткий срок, регистрационные бюро были теми структурами, где тесно соприкасались интересы политической и общей полиции. В связи с этим в качестве непосредственных исполнителей (так называемых наблюдательных агентов) использовались чины местной общей полиции, а в качестве руководителей, организаторов и распорядителей -- чиновники или офицеры, работавшие в политической полиции. Опыт работы, приобретавшийся в регистрационном бюро, высоко ценился. Как правило, при организации их в данной местности в последующие годы к работе привлекались лица, которые зарекомендовали себя «ревностной службой» и ответственным отношением к делу.

Заведующим регистрационным бюро назначался офицер Отдельного корпуса жандармов, который утверждался градоначальником по соглашению с директором Департамента полиции. Согласно Положению, он находился в прямом подчинении начальника охранного отделения или розыскного пункта, при котором был создан. Все связи, отчетность, которую он вел и представлял в Департамент полиции, шли через начальника Охранного отделения. Вот что писал, например, в начале 1910 г. начальник Московского охранного отделения П.П.Заварзин о деятельности двух регистрационных бюро, организованных в Москве и работавших последовательно примерно по 20 дней. За этот период было зарегистрировано 71.291 человек, собрано 5.800 справок, установлено 666 лиц политически «скомпрометированных». Он считал результаты деятельности бюро «прекрасными» и полагал, что «подобные учреждения» желательны в таких «крупных центрах как город Москва». «В настоящее время, -- полагал он, -- когда террористы могут осуществлять свои выступления автономными группами, а агентура, которая, оставаясь могущественнейшим средством при розыскной работе, может совершенно отсутствовать в этой среде, как указала практика подобных важнейших преступлений в прошлом, регистрационное бюро в столице явятся насущной потребностью» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 190. Л. Зоб..

В конце 1910 г. встает вопрос о создании регистрационных бюро не на несколько дней, как практиковалось ранее, а на более длительный срок. Прежде всего, такие бюро должны были создаваться в Москве, Петербурге, Варшаве и других местах «особенного» развития революционного движения. Их создание в столицах мотивировалось необходимостью уже не приезда императора, а возможными действиями террористических групп. Так, в «целях наблюдения» за боевой группой Савинкова 21 декабря 1910 г. Департаментом полиции был разослан циркуляр за № 127653, в котором в виде временной меры предлагалось в Москве и Петербурге создать регистрационные бюро ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. Б. Л. 6.. Интересно отметить, что дела по организации этих регистрационных бюро были озаглавлены «Регистрационное бюро в Петербурге в целях наблюдения за боевой группой Савинкова», «Регистрационное бюро в Москве в целях наблюдения за боевой группой Савинкова» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. Б. Л. 6.. Особое большое значение придавалось организации регистрационного бюро в Петербурге, район действия которого распространялся на Царское Село, Петергоф, Гатчину. Там была подготовлена «Временная инструкция чинам Регистрационного отдела», включавшая 47 пунктов, а также специальная подробнейшая «разработка», состоящая из 138 пунктов для работников бюро при проверке паспортов ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Л. 57-76об..

Штаты Регистрационных бюро в разных местностях были разные. Штат Петербургского регистрационного отдела составляли: заведующий отделом, его помощник, один письмоводитель, 35 гостиничных агентов (один из них старший) и 4 вольнонаемных писца канцелярии. В своей работе сотрудники Бюро руководствовались подготовленными для них инструкциями и положением, а также распоряжениями Департамента полиции и петербургского градоначальника. Петербург был, разделен на 30 районов, в каждом районе один гостиничный цент. Наблюдение за лицами, прибывающими в столицу и селившимися в гостиницах и меблированных комнатах, было поставлено четко.

В сферу наблюдения в Петербурге входили 118 гостиниц и 106 меблированных комнат. Работу с ними вели гостиничные центы путем наружного наблюдения, проверкой домовых книг, через гостиничную агентуру. Кроме того, велось наблюдение за населением частных квартир и лицами, временно поселявшимися в них и внушающими подозрение домовой администрации. Такие лица проверялись по архиву Охранного отделения. Ежедневно чиновники регистрационного отдела промеряли от 7 до 12 тысяч паспортов. При отделе был создан архив поддельных печатей и виз, оттиски отдельных печатей, обнаруженных в разных местах империи, печати правительственных и общественных учреждений. В обязанность надзирателей входила не только работа по проверке записей, выполненных дворниками при прибытии новых жильцов, они должны были также опрашивать вновь прибывших, и у тех, кто выпивал подозрение, выяснять, кто может удостоверить их личность, последний адрес жительства, они также могли отбирать личные документы для предъявления в участок. Опрос вновь прибывших был важной и ответственной частью их работы, гак как на этом основывалась вся дальнейшая система наблюдения. При этом могли быть использованы имеющиеся на них негласные сведения.

Надзиратели результаты своей работы докладывали «районному чиновнику», а те, в свою очередь, офицерам регистрационного бюро, которые вели несколько районов, офицеры -- заведующему бюро. Помощник заведующего бюро -- одновременно заведовал канцелярией бюро. Это была не менее важная часть работы, поскольку через него проходила проверочная переписка по запросам, регистрация населения по видам проживания.

На всех вокзалах учреждалось непрерывное дежурство полицейских надзирателей и филеров, находившихся в непосредственном ведении полицейских надзирателей, которые, в свою очередь, отбирались из среды опытных и осведомленных людей политического сыска. Надзиратели не только должны были знать в лицо многих революционных деятелей, проходивших по наблюдению, но иметь «навык распознавать революционера на основании специальных особенностей последнего» ГА РФ. Ф. 280. 1911. Д. 5001. Т. 3. Л. 3.. Лицам, ведущим наблюдение, напоминали, что необходимо обращать внимание буквально на все: какие газеты читает наблюдаемый, приметы его одежды, «мозолистые» или «выхоленные» у него руки. Указывалось, что наблюдать надо везде: в буфетах, парикмахерских, туалетах, особо обращая внимание на встречи, переодевания, смены костюма и т.д. ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. А. Л. 2-8.

Разработанная для Петербургского регистрационного отдела инструкция подробно охватывала весь круг деятельности его сотрудников и давала рекомендации почти на все возможные ситуации.

Помимо Петербурга и Москвы регистрационные бюро создаются и в ряде других мест, и, в первую очередь, там, где и останавливались высокопоставленные лица, было много приезжих.

В конце декабря 1910 г. в Москве вновь было организовано регистрационное бюро на более продолжительный срок. Оно было создано при Московском охранном отделении, в его состав вошли чины московской столичной полиции и представители политического сыска. Руководство бюро было возложено на ротмистра Отдельного корпуса жандармов Вахнина, его помощником был назначен ротмистр Фиошин. К Регистрационному бюро было прикомандировано 48 околоточных надзирателей, освобожденных от прежних занятий по участку. Особые инструкции получили приставы. Согласно указаниям охранного отделения, регистрационное бюро должно было обзаводиться секретной агентурой. Кроме того, при бюро была организована «статская команда», состоявшая из 100 человек городовых. Эти лица несли филерскую службу на участках по охране высокопоставленных лиц. Всего штат бюро насчитывал 153 человека. Регистрационные бюро выполняли двойные функции, работая на стыке политической и общей полиции.

Московское регистрационное бюро финансировалось первое время из средств Московского охранного отделения, Петербургский регистрационный отдел -- из средств Департамента полиции. Перед ними стояли одни и те же задачи, но их инструкции несколько отличались и по стилю, и по подробности изложения, что объяснялось, главным образом, спецификой городов. Подписанные начальником Московского охранного отделения «Руководящие указания Регистрационному бюро по наблюдению за лицами, приезжающими в г. Москву» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. А. Л. 15-18.) больше внимания уделяли работе на вокзалах. Вокзальным агентам предписывалось тщательно осматривать публику, обращая внимание на «интеллигентный элемент». Те лица, что вызывали подозрения, передавались филеру для «проследки», указывалось, что агент должен вести себя крайне конспиративно, поддерживать связь с багажным отделением, конторщиками, с артельными старостами носильщиков багажа, которые должны были обращать внимание на вещи «небольшого объема, на большого веса».

Что касается работы в гостиницах, то к вышесказанному можно добавить, что гостиничным агентам предлагалось знать всех постояльцев в лицо, иметь представление об их багаже. Самая сложная работа была с постояльцами частных квартир. Обращалось внимание на внешность жильцов, их одежду, соответствие образа жизни с заявленным родом занятий, ношение формы, замкнутый или открытый образ жизни, наличие прислуги, характер общения с дворником и швейцаром. Если человек находился под наблюдением, необходимо было выяснить, получает ли он письма и откуда, посылает ли сам и куда, кто его посещает, уносит ли ключ от комнаты. Наблюдение велось как за российскими, так и за иностранными гражданами.

Руководители политического сыска высоко оценивали работу регистрационных бюро, считая, что их деятельность приносит «самые наилучшие результаты и дает возможность подлежащим местным органам быть всегда в полной осведомленности относительно того, с каким элементом им приходится считаться в данный момент... какие и где следует принимать меры охраны для наилучшего обеспечения проследования высочайших и высокопоставленных особ» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. А. Л. 114..

Показателен отчет Московского регистрационного бюро за четыре месяца работы от апреля 1911 г. Только по общему архиву Московского охранного отделения было проверено почти полмиллиона (467.490) лиц. Число проверенных паспортов и их владельцев было в два раза больше. Согласно отчету, из числа проверенных по делам отделения ранее проходило по документам политического сыска 1.663 человека. Из них по партии социал-демократов 239 человек, социалистов-революционеров -- 167, по студенческому движению -- 163, по партии анархистов-коммунистов -- 13, сионистов -- 4, по Бунду -- 1, грабителей -- 11. Отделом упоминалось 17 человек, срок ссылки которых закончился, 1.048 человек, партийная принадлежность которых не установлена.

Было задержано 78 человек: 5 человек политических, нелегально проживавших в Москве, 52 -- замешанных в уголовных делах, 4 -- тех, кому было воспрещено жительство в столице, 4 -- разыскивавшихся полицией, 9 -- обвинявшихся по судебным делам, 2 -- уклонившихся от воинской повинности, 2 -- состоявших под надзором полиции ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. А. Л. 114-115.. Было установлено, что некоторые партийные деятели проживали нелегально по подложным паспортам.

Подводя итоги работы Регистрационного бюро, начальник московского охранного отделения писал, что была проведена большая работа, обнаружено много неблагонадежных лиц, раскрыто несколько общеуголовных преступлений, но «прямая цель их учреждения -- обнаружение нелегально пребывающих в столице боевиков -- не достигнута». Поэтому он делает заключение, что Регистрационные бюро не дали еще «результатов, оправдывающих необходимость дальнейшего их сохранения. Однако нельзя не признать, -- добавляет он, -- что существование Регистрационных бюро несомненно удерживает многих нелегально проживающих революционеров от попытки проникать в места высочайшего пребывания» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. А. Л. 267-268..

После убийства Столыпина в Киеве в сентябре 1911 г., где было создано Регистрационное бюро на время пребывания там императора, все чаще начинают раздаваться голоса о нецелесообразности продолжения их деятельности. Однако в октябре 1911 г. издается специальный циркуляр Департамента полиции о необходимости создания регистрационных бюро в местах временного пребывания высочайшего двора ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 354. Л. 99..

Одновременно периодически возникала переписка об огромных расходах на содержание бюро и их малой эффективности (так, на содержание Петербургского Регистрационного бюро ежегодно уходило 100.000 рублей). В некоторых документах Департамента полиции указывалось на то, что как учреждения политического розыска регистрационные бюро себя не оправдали.

В январе 1912 г. начальнику Петербургского охранного отделения было предложено представить свои соображения о возможных сокращениях личного состава бюро и даже его упразднении. В октябре 1913 г. по поводу деятельности Петербургского регистрационного бюро состоялось совещание, на котором присутствовал вице-директор Департамента Виссарионов. В своем выступлении он отметил, что регистрационный отдел «не оправдал возлагаемых на него надежд и обнаружил очень мало нелегальных политических, а между тем при учреждении его преследовались главным образом задачи борьбы с революционными организациями...» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. Б. Л. 127. Тем не менее, созданные на временной основе Регистрационные бюро в Москве и Петербурге были сохранены и просуществовали вплоть до 1917 г.

Глава 3. Заграничная охранка 1909--1917 гг.

В ноябре 1909 г. в Париж приехал ст. советник Александр Александрович Красильников, в его задачу входило осуществлять общее руководство работой Заграничного бюро и контроль над деятельностью офицеров, служивших в Парижском бюро. Старшим из них был подполковник А.В. Эргардт, непосредственно руководивший секретной агентурой. Полученные Красильниковым полномочия правительство стремилось законспирировать. В официальных документах указывалось, что он командирован «Министерством внутренних дел за границу для сношений с местными властями и российскими посольствами и консульствами».

Изучив постановку сыскной работы, Красильников разрабатывает предложения по реорганизации службы наружного наблюдения. В секретной агентуре и ее лояльности Красильников был уверен. Это были в основном русские подданные, часть которых прошла службу в качестве секретных сотрудников еще в России. Некоторые из них имели революционное прошлое и в случае конфликтных ситуаций могли быть привлечены к уголовной ответственности. Часть сотрудников сами изъявили желание работать и были заинтересованы в своей службе материально.

Намного сложнее было с иностранцами, служившими в качестве филеров -- агентов наружного наблюдения. С активизацией деятельности Бурцева по разоблачению секретной агентуры некоторые из них стали присматриваться, не продать ли повыгоднее имеющуюся у них информацию?! Такие случаи не были единичными. Перешли на сторону Бурцева агент наружного наблюдения Леруа, итальянец Леоне. Предлагал Бурцеву документы другой агент -- Жоливе.

Бурцев не только покупал документы, но с помощью агентов организовывал слежку за служащими заграничной охранки. На допросе в Чрезвычайной следственной Комиссии все представители политического сыска на вопрос о секретной агентуре говорили, что секретная агентура была единственным средством поддержания государственного строя, что полиция боролась теми же средствами и шла теми же путями, как и революция, что революционеры имели своих лазутчиков и стремились проникнуть в политический сыск Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Т. 2. С. 112..

И они были близки к истине, и особенно ярко это проявилось в Заграничной агентуре при противостоянии Заграничной охранки и Бурцева.
В переписке Департамента полиции и Заграничной охранки сохранились сведения о том, что в руках Бурцева был «нужный фактический материал», который доказывал существование во Франции русской политической полиции. Материал был передан Жоресу, который намеревался при открытии сессии палаты депутатов «выступить с интерполяцией правительству», и эти сведения действительно Жоресом были использованы.

В конце октября 1912 г. Красильников писал директору Департамента, что Бурцев и Леруа вновь стараются «раздобыть какие-либо подлинные документы... с целью вновь поднять шум и привлечь интерес к русской политической полиции, что для этого Бурцев с сообщниками предполагает похитить кого-либо из руководителей политического сыска» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 1. Ч. 4. Т. 1. Лит. Д. Л. 2, 2об., 75, 85..

Красильниковым были предприняты шаги по конспирации российской заграничной службы. Была организована «Розыскная контора Биттара-Монена», которая являлась филерской службой Заграничной охранки. В эту «контору» перешли все агенты, ранее состоявшие на службе в Заграничной охранке. И все они знали, что в действительности это -- камуфляж, а в случае дезертирства или задержания объявляли, что находятся на службе российского правительства.

В числе первых мер, принятых Красильниковым, было запрещение допуска филеров в здание посольства, что разрешалось ранее. Он потребовал от агентуры прекращения посылки всяких донесений и корреспонденции на адрес посольства, сообщив, что «Императорское посольство, как дипломатическое учреждение, полицейским делом и розыском не занимается и никаких агентов не содержит».

В докладе, направленном в Департамент, Красильников писал: «Агенты наружного наблюдения, отлично осведомленные о том положении, в которое поставлена агентура, далеко не являются людьми, верными своему долгу, способными сохранить служебную тайну; наоборот, большинство из них, за малым исключением, к числу которых следует отнести, главным образом, англичан, готовы эксплуатировать в личных интересах не только все то, что им могло сделаться известно, но и самый факт нахождения их на службе у русского правительства.

Агенты наружного наблюдения находятся на службе Департамента полиции, хорошо Департаментом оплачиваются, а между тем, в силу существующих условий, приходится с ними считаться, постоянно имея в виду, что каждый из них не только может, но и вполне способен при первом случае поднять шум, вызвать инцидент, который поставит Заграничную агентуру в затруднительное положение».

Далее он пишет, что ему постоянно приходится считаться «с риском вызвать неприятную историю в случае неповиновения или мести провинившегося агента, являющегося, как и все его товарищи, носителем служебных тайн и личным участии ком нелегальной деятельности Заграничной агентуры» Заграничная агентура Департамента полиции (Записки C. Сватикова). С. 131-132..

Красильников предложил создать частное розыскное бюро на средства Департамента полиции, во главе которого поставить достаточно проверенных лиц. Частное бюро по закону, отмечал он, может исполнять какие-либо поручения российского правительства и, таким образом, к России не будет никаких претензий в связи с тем, что во Франции функционирует русская полиция ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 1. Ч. 4. Т. 1. Лит. Д. Л. 134.. Вскоре в Департаменте полиции заводится дело «О реорганизации Парижского бюро Заграничной агентуры» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1911. Д. 1. Ч. 1. Лит. Д. Т. 6. . Предложения Красильникова рассматриваются. Однако, в связи со сменой директоров Департамента, товарищей министров, заведующих полицией, решение вопроса затягивается.

С течением времени Департамент проявляет большую озабоченность положением дел в Заграничной агентуре и со своей стороны принимает меры, направленные на укрепление секретной агентуры за рубежом. Так, заведующий Особым отделом Еремин в докладной записке, направленной 29 октября 1911 г. товарищу министра внутренних дел, писал:

«...Для успеха политического розыска и, в частности, для достижения большей осведомленности розыскных органов необходима дружная совместная работа Департамента полиции, местных розыскных учреждений и Заграничной агентуры». Указывая на то, что последние разоблачения лишили Департамент полиции «ценной агентуры» и «возбудили в наличных сотрудниках недоверие к розыскным органам», Еремин особо обращает внимание на партию эсеров, опасаясь новых террористических актов.

«При современном положении партии социалистов-революционеров, -- пишет он, -- на местах в подавляющем большинстве работа приостановилась; известны лишь лица или ранге работавшие по партии социалистов-революционеров или гот вые вступить на эту работу при удобном моменте, но не проявляющие активной деятельности... Усиление Заграничной агентуры путем перевода с места не может быть сделано быстро, -- пишет Еремин, -- одновременно с нескольких пунктов, так как форсированный наплыв из России эмигрантов и стремление их проникнуть вглубь не пройдут незамеченными их проследят и при малейшей неосмотрительности их проследят. Следовательно, работа в этом направлении должна производиться медленным осторожным темпом. В этом отношении Департаментом уже сделано несколько шагов: мы можем на считать до 5 лиц, направленных за границу...»

«Вторым средством к усилению Заграничной агентуры, -- добавляет Еремин, -- служит приобретение за границей сотрудников, но за последние годы этот способ встречает значительные затруднения. Опыты в этом направлении дали отрицательные результаты и, кроме того, при частом повторении могут вызвать запрос в Палате Депутатов. Тем не менее подполковнику Эргардту рекомендовано мною разобраться о более осведомленных эмигрантах социалистах-революционерах и о намеченных лицах (2 -- 3) донести Департаменту, указав, представляется ли возможность войти с ними в единение местными средствами или потребуется командирование кого-либо для этой цели из России. Кроме того, тому же штаб-офицеру предложено озаботиться проведением в Заграничную делегацию имеющейся в его распоряжении боковой агентуры по парши социалистов-революционеров. С целью достижения больший осведомленности о деятельности группы Савинкова, Климовой и отдельных социалистов-революционеров с боевыми наклонностями учреждено в широких размерах наружное наблюдение за ними, заведена цензура за их перепиской наряду с боковым агентурным освещением».

В заключение Еремин писал:

«К изложенному имею честь присовокупить, что Департаментом более года тому назад было сделано обращение к розыскным органам о направлении агентуры за границу, но на этот клич отозвались весьма немногие, большинство же, видимо, опасались расстаться с ценной агентурой. Необходимо повторить призыв, но надо заинтересовать лиц, расстающихся с агентурой, иначе отклика не последует, самое же водворение агентуры продолжать вести под контролем Департамента» ГА РФ. Ф. 102. 00. 1911. Д. 148. Л. 5 об.-8 об..

Как видим, работа по усилению Заграничной агентуры продолжалась, однако, все более серьезным препятствием являлась разоблачительная деятельность Бурцева и его агентов, создание им Особой следственной комиссии. Начался активный поиск агента Бурцева, который доставлял ему сведения, был даже заподозрен сотрудник парижского Бюро заведующий канцелярией Сушков.

Красильников в докладе на имя директора Департамента полиции в 1913 г. сообщал:

«Жизнь Заграничной агентуры ознаменовалась рядом провалов, являвшихся результатом не оплошности самих сотрудников или лиц, ведущих с ними сношения, а изменой лица или лиц, коим доступны, по их служебному положению, дела и документы, относящиеся к личному составу агентуры вообще и заграничной в особенности. Обращает на себя еще внимание то обстоятельство, что в начале года имели место только единичные случаи таких провалов... С осени провалы усилились, и в настоящее время они приняли эпидемический характер».

В сентябре --октябре 1913 г. заведующий Особым отделом Департамента М.Е.Броецкий находился в Париже по поручению товарища министра внутренних дел Джунковского. В связи с предстоящей реорганизацией он должен был проверить эффективность секретной агентуры Заграничного бюро. По результатам проверки им был составлен доклад почти на 100 страницах ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 1-49. с характеристикой каждого сотрудника, который состоял на службе и был ему представлен. Он ознакомился с личным составом работников Бюро и делопроизводством Заграничной агентуры.

Доклад Броецкого -- исключительно интересный документ, до сих пор почти не востребованный историками. Учитывая эти обстоятельства, автор счел целесообразным привести пространные выдержки из него.
В этот период в Заграничной охранке числилось 23 секретных сотрудника. По партии эсеров -- И человек; анархистов-коммунистов -- 4 человека; социал-демократов -- 2 человека, Бунду -- 1, социал-демократии Латышского края -- 1, Дашнакцутюн -- 1 человек; специально за Бурцевым наблюдали 2 человека.

Все они жили вне Парижа и для беседы с Броецким их вызывали в Париж. После 1884 г. это был второй случай, когда представитель центрального учреждения высшего ранга приехал с инспекторской проверкой. В данном случае решалась судьба каждого секретного сотрудника.

По результатам проверки были даны оценки и рекомендации -- пользоваться далее сотрудником или расстаться с ним в связи с некомпетентностью и малой эффективностью. В докладе Броецкий в видах конспирации давал только охранные клички секретных сотрудников, указав при этом, что «действительные фамилии их мной не записаны».

Большое впечатление на него произвели несколько сотрудников, которым он дал высокие оценки. Сотрудника «Шарни» Броецкий назвал «выдающимся». «Стаж» сотрудника -- 12 лет. «Посильная денежная помощь сотрудника членам партии, -- писал Броецкий, -- а также некоторая материальная поддержка по изданию партийного органа "Знамя труда", дают "Шарни" возможность быть в курсе положения всех дел в партии и ее предположений, а давнее пребывание в рядах партии -- умственное развитие, зрелый возраст, твердый характер создали ему уважение членов партии». Броецкий сообщает, что их беседа длилась 2 часа. «"Шарни" является вполне осведомленным и правдивым сотрудником, стоящим весьма близко к лицам, руководящим партией, и может быть отнесен к разряду выдающейся агентуры». Вознаграждение «Шарни» -- 2500 франков в месяц. «Происходит "Шарни", по-видимому, из интеллигентной, благовоспитанной семьи; замечается некоторая тяжесть неудачной супружеской жизни» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 4-5об..

Под этой кличкой скрывалась Мария Алексеевна Загорская. Она действительно пользовалась уважением и авторитетом в организации эсеров, которая не подозревала о ее двойной жизни. Руководил ею непосредственно заведующий Заграничной агентурой Красильников, который был, к тому же, ее большим другом.

Броецкий отметил также деятельность другого секретного сотрудника в партии эсеров -- «Жермена», считая его «весьма серьезным, опытным и развитым». «Как сотрудник, -- пишет он, -- "Жермен" несомненно представляет крупную величину... Он отлично образован и прекрасно говорит» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 9, Поб. Под этой кличкой скрывался Абрамов И.Л..

В докладе давалась характеристика секретного сотрудника, работающего под кличкой «Николь», который показался ему «весьма серьезным партийным деятелем», несмотря на «сравнительно молодой» возраст. Броецкий добавляет: «Как революционер "Николь" является партийным карьеристом, стремящимся занять возможно высокое положение в революционной среде, а как сотрудник имеет превратное представление о своей роли...» «"Николь" может быть признан весьма полезным сотрудником, но требующим, во избежание провокационной деятельности, зоркого наблюдения и твердого руководительства» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 14. Масс Александр Михайлович (Тодарисович)..

Хорошее впечатление на него произвел и сотрудник «Корбо», но, в связи с павшим на последнего подозрением в партийных кругах, тот временно отошел от работы. Здесь же Броецкий сообщает о проверке, которую устроили эсеры «Корбо» по предложению Бурцева. По договоренности с Бартольдом -- крупным представителем эсеровской партии, с которым «Корбо» был в близких отношениях, было решено «послать на какие-либо инициалы письмо, в которое вложить два полоска и затем поручить "Корбо" получить это письмо и доставить» Бартольду. При доставлении письма Бартольду волосков не оказалось, а это значило, что «Корбо» его предварительно перлюстрировал ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 15об. --16. Под этой кличкой работал Якобсон Герш Нухимович..

Однако не все сотрудники произвели на Броецкого положительное впечатление. О сотруднике «Мон», который также находился около Бартольда, Броецкий сообщал: «...какими-либо серьезными сведениями "Мон" не располагает, с партийной жизнью, по-видимому, не знаком, связями не обладает и служит лишним балластом для Заграничного бюро». Считает, что от этого сотрудника надо избавиться ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 17об. «Мон», он же Высоцкий Михаил Сергеевич, он же Савнори Петр Францевич. Настоящее имя -- Куранов Михаил Сергеевич..

Еще «более бесполезным», с его точки зрения, и «притом лживым» оказался секретный сотрудник «Лежен».

«Весьма выгодное впечатление произвел секретный сотрудник "Скос"», -- пишет Броецкий. Под этой кличкой скрывался Андрей Гаврилович Деметрашвили, который был хорошо таком с членами местных эсеровских групп и анархистами, таком с Бурцевым и даже предлагал «похитить» его архив, в чем охранка не нуждалась, так как около Бурцева были другие лица.

При проверке агентуры Броецкий убедился, что в своей основе состав секретных сотрудников очень сильный, люди «убежденные и преданные своей работе», многие из них имеют не одно высшее образование. Так, работавший по партии анархистов-коммунистов «Космополит» -- развит, осведомлен «в революционном отношении», владеет семью языками, «должен быть причислен к выдающимся сотрудникам» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 23об..

Другой сотрудник по этой организации «Шарль» также заслужил положительную оценку: «полная его осведомленность об их деятельности и планах и правдивость должны служить основанием для того, чтобы признать его весьма полезным и ценным секретным сотрудником». Иной отзыв был дан об Альберте Михайловиче Цугармане (Орлове), кличка «Сименс». Броецкий назвал его не секретным сотрудником, а «простым осведомителем» с сомнительной правдивостью ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 26 --26об. «Шарль» -- кличка секретного сотрудника Долина Б.М..

Из секретных сотрудников, «освещающих» Российскую социал-демократическую рабочую партию, Броецкий выделил «Доде», под этой кличкой скрывался старейший член партии с искровского периода Яков Абрамович Житомирский. Он начал оказывать услуги политическому розыску еще в России г 1901 г., затем -- «будучи указан» Гартингу берлинской полицией как лицо, «знакомое с членами Берлинской эмигрантской группы». Эта группа вела активную революционную деятельность, берлинские власти выселили из города всех членов этой группы, в том числе и Житомирского. Он переехал в Париж и примкнул к парижской группе социал-демократов большевиков. Как объяснил «Доде» в разговоре с Броецким, он в настоящее время состоит председателем этой группы, все дела группы разрешаются по его указаниям и согласно его советам».

«Деятельность группы проявляется в чтении рефератов, в устройстве балов для сбора средств на издание и распространение подпольной литературы...» По словам «Доде», члены Государственной думы, входящие в состав социал-демократической фракции, являются в революционном отношении довольно ограниченными личностями, коих необходимо еще образовывать, дабы возможно было надлежащее использование их партией в качестве легальных возможностей. Во всяком случае, названные члены Государственной думы приносят партии некоторую пользу тем, что издают газеты и благодаря этому проповедуют социал-демократические идеи... Наконец, они содержат квартиры, представляющие собою место явок прибывающих в столицу политических деятелей. Что касается группы Ленина, находящейся в Кракове, указывает Броецкий со слов «Доде», то таковая имеет постоянное общение с Парижской группой, причем Ленин весьма часто обращается и Парижскую группу за материальной помощью для организации транспортировки в Россию нелегальной литературы, водворяемой преимущественно контрабандистами. «Доде» известен, между прочим, тем, что в 1908 г. имел в своем распоряжении около двух десятков пятисотрублевых кредитных билетов из числа ограбленных революционерами в Тифлисе на Эриванской площади во время перевозки почтового транспортa.

Деньги были даны ему лицами, причастными к этому грабежу, для обмена на другие денежные знаки. Выполнение этого поручения представляло большие затруднения, так как номера ограбленных кредитных билетов были сообщены во все кредитные учреждения Европы, которые этих денег для размена не принимали. Один из кредитных билетов удалось разменять в банке небольшого курортного города в Германии, где «Доде» прожил несколько месяцев и был известен как врач. Однако, служащий банка, заметив свою ошибку, возвратил ему билет при особой переписке. «Доде» передал эти билеты бывшему вице-директору Департамента полиции действительному статскому советнику Виссарионову в бытность его превосходительства в 1909 г. в Париже, причем представил группе весьма правдоподобное объяснение, указав, что, опасаясь, ввиду неудачного размена билета, преследований полиции, сжег их; в подтверждение этого «Доде» вручил группе отрезанные будто бы им от кредитных билетов уголки, которые в действительности были высланы Департаментом полиции, когда в группе возник об этих деньгах вопрос. Этот случай дал группе основание заподозрить «Доде» в присвоении укачанных денег.

Для разрешения сего вопроса была составлена особая комиссия, реабилитировавшая «Доде». Несмотря на это, Бурцев считает «Доде» подозрительным человеком, чувствует, что дело о кредитных билетах носит какой-то «провокационный» характер, но в чем именно заключается предательство со стороны «Доде», не может уяснить себе, и поэтому опасается открыто обвинять «Доде» в партийной измене, тем более, что «Доде» снискал себе полное доверие со стороны Парижской группы большевиков, является вполне независимым человеком как издатель имеющего широкое распространение медицинского журнала и предоставляющий в редакции этого журнала многим бедным партийным деятелям честный труд.

«Ввиду указанного выше партийного положения "Доде", -- пишет Броецкий, -- осведомленности, связей и знания партийной жизни его надлежит отнести к разряду весьма ценных и выдающихся сотрудников, вполне заслуживающего того вознаграждения в размере 2000 франков, которое он получает» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 27об.-30.

«Продолжительное время служит помощью в деле розыска и секретный сотрудник "Ней"», -- отмечает Броецкий. Под этой кличкой скрывался Гудин Василий Григорьевич, бывший студент Петербургского Технологического института.

1901 по 1905 г. он являлся сотрудником Петербургского охранного отделения. Затем был передан Заграничной агентуре и поселился в городе Льеже. «Среди революционных деятелей, -- пишет Броецкий, -- "Ней" выдает себя за социал-демократа большевика, в действительности же является убежденным монархистом. По его словам, в Льеже существует эмигрантская колония, насчитывающая в своих рядах около 2000 человек и разделяющаяся на группы социал-демократов, социалистов-революционеров, анархистов и польской социалистической партии. Состоя секретарем и библиотекарем группы социал-демократов, "Ней" сплотил возле себя членов этой группы и приобрел известность не только среди них, но и во всей эмигрантской колонии как лицо, у которого каждый вновь прибывший эмигрант может собрать нужные ему сведения и получить руководящие указания... По своему положению в революционной среде, осведомленности, правдивости "Ней" может быть отнесен к разряду вполне удовлетворительных и полезных секретных сотрудников. Доставляя уже 12 лет сведения по розыску, "Ней", очевидно, тяготится своим положением и указывает на то тяжелое состояние духа, которое он испытывает в силу необходимости мыслить, как монархист, одно, а высказывать, как искусственный революционный деятель, другое. Несмотря на это, "Ней" далек от отказа в сотрудничестве, считая таковое делом безусловно полезным для родины. По происхождению "Ней" русский, получает он за свой труд вознаграждение в размере 400 франков» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 30-31..

Как было сказано выше, около Бурцева находились два секретных сотрудника Заграничной агентуры. Один из них носил кличку «Матис».

Броецкий подробно описывает внедрение этих агентов в революционную среду. «Матис» ранее состоял секретным сотрудником отделения. Для укрепления своего положения в партии и «создания более прочного революционного положения» он был привлечен к политическому дознанию по сфабрикованному полицией делу. До рассмотрения дела в судебном порядке полицией был организован его побег из тюрьмы и из России. Прибыв за границу, он поселился в Париже, вошел в состав Заграничной агентуры. Заведенное на него дело в Москве было прекращено. Как сообщил в беседе с Броецким «Матис», поскольку он является дальним родственником революционера Павла Крякова, состоявшего во время студенчества в дружеских отношениях, с одной стороны -- с Бурцевым, а с другой -- с Азефом, то он, «Матис», по прибытии в Париж был подвергнут всестороннему допросу Бурцевым, Агафоновым, Гнатовским и Юделевским для определения, не соединено ли его появление в Париже с какими-либо провокационными целями. Ввиду того, что ничего подозрительного в отношении «Матиса» выяснено не было, Бурцев приблизил его к себе и стал давать ему разные поручения по обнаружению в Париже русских розыскных органов и выяснению личного состава секретной агентуры. Прекрасно инструктируемый руководящим им подполковником Эргардтом и весьма преданный последнему, «Матис» до доклада Бурцеву о выполнении поручений сообщал об этом подполковнику Эргардту и поступал согласно его указаниям.

«Таким образом, раньше доставления Бурцеву перехватываемых им по приказанию сего последнего писем некоторых лиц, интересующих названного эмигранта, письма эти доставляются подполковнику Эргардту. Затем, например, когда "Матис" по приказанию Бурцева вел наблюдение за подполковником Эргардтом, то об этом последний был своевременно осведомлен и наблюдение никаких результатов не дало. Когда подполковнику Эргардту в период слежки за ним настоятельно было необходимо вывезти вещи из своей квартиры, за которой по приказанию Бурцева усиленно наблюдал Леруа (бывший филер Заграничной агентуры, перешедший к Бурцеву. -- 3.77.), то "Матис" пришел на помощь тем, что в день перевозки вещей отвлек Леруа по какому-то делу в другую часть города, и местонахождение новой квартиры семьи подполковника Эргардта осталось невыясненным. "Матис" свидетельствует, что Бурцев в настоящее время страдает полным отсутствием средств, но надеется в скором времени получить 10 тысяч франков, которые обещал ему какой-то профессор из С.-Петербурга. Общение с Бурцевым «Матис» имеет почти ежедневно, если не лично, то по телефону, причем при полном отсутствии денег у Бурцева, старается к нему не заходить, так как Бурцев бесцеремонно достает у него из кармана кошелек и берет деньги, которых затем не отдает. Ввиду приносимой пользы в специальном вопросе по освещению деятельности Бурцева, осведомленности, развитию и правдивости "Матиса" надлежит отнести к разряду весьма полезных секретных сотрудников; получаемое вознаграждение в сумме 500 франков "Матис" вполне заслуживает» ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 24. Л. 37 -- 38. «Матис» -- Зиновьев Александр..

Вторым лицом, приставленным к Бурцеву, был секретный сотрудник «Бернард». В беседе с Броецким он не дал никаких определенных сведений о своей фамилии и своем прошлом, не указал это и подполковнику Эргардту при поступлении на службу. Предложил свои услуги «Бернард» сам. Сведения он начал давать с февраля 1913 г. По его объяснению, он находится за границей уже 4 года, знаком с Бурцевым и последний год «занимается у него тем, что переписывает написанные Бурцевым неразборчивым почерком его статьи, предназначенные для печатания в газете "Будущее", помогает Бурцеву в наведении справок по его личному архиву. Архив Бурцева представляет собой большой книжный шкаф, наполненный разного рода переписками». Но наиболее ценные материалы, как сообщил «Бернард», «Бурцев хранит в квартире какого-то француза».

В последнее время «Бернард» дал сведение о том, что Бурцева посетила какая-то дама, которая была у него впервые. Заключает это «"Бернард" из того, что, когда он, "Бернард", на ее звонок вышел в переднюю отворить дверь, то дама спросила его, он ли Бурцев. Услыхав женский голос, Бурцев вышел в переднюю и, поздоровавшись с дамой, увел ее в отдельную комнату, закрыв за собою дверь. Из отрывочных слов разговора дамы с Бурцевым, услышанных из другой комнаты, "Бернард" заключил, что она доставила Бурцеву письмо, которое служило дополнением к письму, полученному Бурцевым ранее от ее мужа. Так как присланное мужем дамы письмо послужило содержанием написанной Бурцевым для очередного номера "Будущего" статьи о... тов[арище] министра внутренних дел генерал-майоре Джунковском, то доставление дамой дополнительного письма послужило основанием к задержанию выпуска названной газеты вследствие необходимости в дополнении указанной статьи. Насколько "Бернард" мог заключить из разговора Бурцева с упомянутой посетительницей, последняя стоит близко к лицам, служащим или в Департаменте полиции, или Петербургском отделении по охранению общественной безопасности и порядка, или, наконец, в ведомстве Дворцового коменданта...» Подозрение пало на Герасимова и его жену, которые в это время должны были быть в Париже. За ними в Париже и их квартирой в Петрограде было установлено наблюдение.