Политическая культура афинской алигархии

Посланники, отправленные за Алкивиадом, имели указание не применять по отношению к нему насилия, дабы не вызвать волнения в войске, где он был очень популярен.51 В сложившейся ситуации для Алкивиада было не менее опасно выказать открытое неповиновение афинскому народу и остаться при войске, чем явиться на суд, поэтому он избрал наиболее безопасный для себя выход, подчинившись посланникам, а затем бежав в Фуриях вместе со своими друзьями и родственниками, обвиненными, как и он сам, в нечестии, и был, как и его спутники, приговорен заочно к смертной казни и конфискации имущества, а элевсинские жрецы предали его имя проклятию.

Преследование Алкивиада носило, прежде всего, политический характер. Народная партия не могла простить ему измены общему делу, которая привела к изгнанию Гипербола и расчистила Никию путь к власти. Умеренные также не могли испытывать к нему ни симпатии, ни доверия. Наконец, для крайних олигархов Алкивиад с самого начала являлся заклятым врагом. К Алкивиаду стали относиться с недоверием все - демократы в такой же степени, как и олигархи. Против него сложилась коалиция, в которую вошли представители самых разных политических сил: основным инициатором обвинения был лидер афинских демократов Андрокл.

Последствия всего вышеперечисленного были пагубны для Афин: бежавший Алкивиад перешел на сторону спартанцев, армия в Сицилии лишилась вождя, бывшего душой всего предприятия, и в конце концов потерпела сокрушительное поражение. Сицилийская катастрофа стала началом конца афинской империи и способствовала подъему олигархического движения.

2.3. Кризис демократии и переворот Четырехсот.

Для Афин было удачей, что поражение в Сицилии пришлось на конец лета, так как теперь непосредственного нападения можно было ожидать только весной, однако весть о произошедшей катастрофе стала сигналом сепаратистскому движению внутри империи. Эвбея, Лесбос и Хиос отправили посольства в Спарту и, хотя шедший к Хиосу спартанский флот был блокирован, появления всего пяти пелопоннесских кораблей, ведомых Алкивиадом и спартанцем Халкидеем, оказалось достаточным, чтобы на Хиосе произошел олигархический переворот и этот богатый город, обладавший большим флотом, перешел на сторону Спарты.

Воспользовавшись своими связями с верхушкой олигархов в Милете, Алкивиад инспирировал там восстание против Афин. В довершение всего, лидеры афинской демократии умудрились испортить отношения с Персией, оказав поддержку мятежному сатрапу Карии Писсуфну, а затем укрыв его сына Аморга. Теперь Дарий II мог чувствовать себя свободным от обязательств Каллиева мира и получал шанс осуществить свои притязания на греческие города Ионии. Зимой 413/12 г. Фарнабаз, сатрап Фригии, и Тиссаферн, сатрап Сард, завязали отношения со Спартой и сразу после перехода Милета на сторону пелопоннессцев Тиссаферн от имени царя заключил с ними союз. По договору Спарта признавала права царя на все земли, которыми ранее владел он и его предки, а царь обязывался платить жалование лаконскому флоту, действовавшему в азиатских водах, вплоть до окончания войны. На персидские субсидии Спарта должна была в течение года построить мощный военный флот, таким образом, она теперь могла, наконец, бросить серьезный вызов военно-морскому превосходству Афин в Эгейском море.

Тяжелые неудачи, постигшие Афины, привели к изменению политической ситуации. Демагоги, затеявшие сицилийскую авантюру, такие как Писандр, Андрокл, Демострат, потеряли теперь всякое влияние. Афиняне начали приходить к убеждению, что крайняя демократия не в состоянии вывести государство из кризиса. Возникла необходимость укрепить правительственную власть в противовес народному собранию. Такому решению способствовало и изменение расстановки политических сил в городе52. Осенью 413 г., когда вести о сицилийской катастрофе достигли Греции, Афины стали на путь конституционных изменений.

Высшим правительственным учреждением была сделана коллегия десяти пробулов, избранных народным собранием из числа пожилых опытных людей, видимо, на неограниченный период времени.Их полномочия были очень широкими: пробулы держат ключ от городской казны.53Аристотель в "Политике" определяет коллегию пробулов как олигархическую магистратуру. Действительно, ее учреждение было решительным шагом афинского общества в сторону олигархии, хотя формально демократический строй сохранялся.

В это время в политическую жизнь Афин снова активно вмешивается Алкивиад. Он решил добиться мира между Персией и Афинами, приняв на себя благородную роль посредника между ними. Уже во время своего пребывания в Милете и заключения первого договора между Персией и Спартой он сблизился с Тиссаферном, а затем перебрался к его двору. Видимо, он произвел на Тиссаферна сильное впечатление и искренне полагал, что мог бы убедить его устроить мир между царем и Афинами.

Через своих доверенных лиц Алкивиад начал переговоры с некоторыми видными офицерами афинского флота, базировавшегося на Самосе. Там, во многом благодаря его влиянию, оформляется персофильски настроенная группировка олигархов. Во главе них стоял Писандр, служивший на Самосе в должности триерарха. Будучи людьми абсолютно беспринципными, Алкивиад и Писандр нашли общий язык; их план состоял в следующем: добиться замены демократического строя в Афинах на олигархический, и закрепить свою власть, одержав победу в войне со Спартой.

Войско на Самосе в целом благоприятно восприняло идеи Алкивиада, затем делегация во главе с Писандром отправилась в Афины, чтобы договориться о ведении переговоров с царем и, прежде всего, о возвращении из изгнания

Алкивиада. Это произошло в конце декабря 412 г.54 Ввиду безвыходности положения в народном собрании было принято решение: "Отправить Писандра и с ним еще 10 человек к Тиссаферну и Алкивиаду, чтобы тот договорился по собственному усмотрению о наиболее выгодных условиях". Таким образом, Писандру и Алкивиаду предоставлялись неограниченные полномочия в области внешней политики. Однако оказалось, что у Тиссаферна совершенно иные планы. Он не пожелал разрывать отношения со Спартой, контролировавшей все побережье его сатрапии, вместо этого Тиссаферн предложил афинянам отменить пункт Каллиева мира. А затем заключил новый договор с пелопоннессцами, по которому земли царя, лежащие в Азии, объявлялись подвластными Персии. Таким образом, Афины меньше, чем когда-либо могли рассчитывать на мир с Персией.

Альтернативное решение состоит в том, что Писандр провел много времени в Афинах, занимаясь разного рода интригами, обошел одно за другим все тайные политические общества и убедил их объединиться и общими силами выступить против демократии. Привлечение на свою сторону тайных гетерий, интриги в народном собрании, разработка планов переворота - а дальнейшие события показали, что олигархическое подполье действовало слаженно и руководствуясь единым планом, - все это должно было потребовать много времени, да и переговоры с Тиссаферном были продолжительными и имели несколько этапов

Итак, миссия Писандра в Афинах имела полный успех, но старания Алкивиада во Фригии потерпели фиаско. Эта неудача привела к разрыву между обоими политическими авантюристами. Алкивиад отошел от олигархического движения. Писандр же решил до конца разыграть олигархическую карту. Афинское народное собрание продемонстрировало готовность отказаться от демократического устройства. Вскоре после отъезда Писандра из Афин тайные гетерии развязали террор против сторонников демократии, их агентами был убит Андрокл и ряд других лидеров народной партии.

Большинство сторонников олигархии составляли, конечно, умеренные, чьи интересы не шли дальше устранения фетов от участия в управлении государством и отмены системы государственных пособий, но они не имели вождей. Их лидеры были мертвы, возглавлял движение экстремист Антифонт, один из лучших ораторов своего времени и блестящий адвокат, человек, который никогда не скрывал своего образа мыслей и по этой причине держался в стороне от общественной жизни55.

В число заговорщиков входил ряд бывших демократов, таких как Писандр и Ферамен, а также, возможно, Фриних. В планы заговорщиков входило установление олигархии, если понадобится, с помощью вооруженного переворота, и заключение мира со Спартой. Так начатое Алкивиадом дело стало развиваться в интересах его противников. Предполагалось также заменить олигархиями демократические режимы во всех союзных полисах с целью примирения высших классов во всех городах и обеспечения их поддержки новому режиму в Афинах, и в то же время, чтобы показать Спарте искренность происходящих изменений. Писандр во главе группы своих сторонников отплыл с Самоса в Афины, устанавливая по пути олигархические режимы в островных полисах; в апреле 411 г. он высадился в Афинах, приведя с собой отряд наемников с островов, однако их участия не потребовалось, и государственный переворот произошел внешне вполне легитимно.

Вскоре после прибытия Писандра было созвано народное собрание, в котором Пифодор внес письменное предложение. Суть псефизмы Пифодора сводилась к следующему: к существующим уже десяти пробулам следовало избрать еще двадцать лиц в возрасте более сорока лет, с тем чтобы они, принеся соответствующую клятву, составили проект спасения государства В предложении Пифодора, в общем, не было ничего олигархического: для выработки проектов законов избирались и раньше56 . Был также установлен день следующего народного собрания, в котором Тридцать должны были представить результат своей работы - проект новой конституции.

Прежде всего, комиссия Тридцати потребовала, чтобы пританы ставили на голосование любой проект спасения государства, затем добились отмены с тем, чтобы никто не мог быть привлечен к суду "по обвинению в противозаконном предложении". После этого собранием был принят следующий план: деньги, поступающие в казну, запрещалось расходовать на что-либо помимо военных нужд, все должностные лица исполняют свои обязанности безвозмездно, за исключением девяти архонтов и пританов, которые станут получать по три обола в день.

Затем должен был быть избран новый Совет из 400 членов. По Аристотелю, следовало избрать по 10 человек в возрасте больше 40 лет от каждой филы, с тем чтобы они составили список 5000 граждан, а затем эти 5000 избрали 100 законодателей для выработки проекта новой конституции.Итак, согласно Аристотелю, мы имеем две совершенно разные коллегии ста: одна занималась составлением списков полноправных граждан, другая же, избранная позже, - составлением конституции.

Коллегия Тридцати наметила два основных принципа существования государства: ограничение политических прав по имущественному цензу и бесплатное исполнение государственных должностей и гражданских обязанностей - мера, весьма благодетельная для находящихся в бедственном положении финансов.

Коллегия ста законодателей составила сразу два проекта конституции, одна из которых создавалась как постоянная, по которой городу надлежало жить в будущем, возможно, по окончании войны, вторая же должна была войти в силу немедленно и рассматривалась как временная, действующая на переходном этапе. Сведения об этих конституциях нам предоставляет Аристотель.

Согласно постоянной конституции, государством управляет Совет, состоящий из лиц старше 30 лет, из членов которого избираются основные городские магистраты: стратеги, девять архонтов, гиеромнемон (лицо, хранящее официальные документы), таксиархи, гиппархи, филархи, коменданты крепостей, десять казначеев священной казны. Все прочие должностные лица избираются по жребию из граждан, не входящих в Совет,означенные же магистратуры избираются из заранее намеченных кандидатур, видимо, путем голосования.

Совет избирается на год и заседает в четыре очереди, очередность же определяется жребием. Никто не может быть избран в Совет дважды, пока в должности советника не побывают все граждане соответствующего возраста из числа Пяти тысяч. Жеребьевкой Совета заведуют девять архонтов, а подсчет голосов производит специальная счетная комиссия из пяти человек, выбранных по жребию из состава Совета, а из этих пяти жребием же каждый день выбирается один, несущий функции председателя Совета - он ставит вопросы на голосование.

Такова конституция, по которой надлежало жить в будущем, на настоящее же время, возможно, до конца войны, устанавливался следующий порядок: вся власть переходит в руки Совета четырехсот, он назначает всех должностных лиц, принимает у них отчет и издает законы, однако изменять конституцию Совет не имеет права. Совет четырехсот проведя смотр полноправных граждан, должен выбрать 10 человек сроком на один год, пользующихся неограниченными полномочиями, а также секретаря к ним.Эта коллегия, в случае необходимости, обсуждает дела совместно с

Советом. Эти десять, по Аристотелю, выбираются на смотре граждан, носящих полное вооружение, что указывает на военный характер данной магистратуры, причем об этом говорится в контексте вопроса об избрании стратегов.

Следует отметить, что несмотря на то, что сторонники олигархии декларировали свою приверженность "строю отцов" и преемственность нового порядка с конституцией Солона. Конечно лидеры олигархов не могли передать рычаги власти в руки государственному органу, к которому сами не принадлежали. Их целью было создание Совета четырехсот, который бы реально управлял государством, и потому они акцентировали внимание на его существовании при Солоне, значение же Ареопага замалчивалось.

Вообще, проект "постоянной" конституции выглядит слишком серьезным, чтобы быть простой уловкой для использования в своих целях умеренной части сторонников олигархии. Хотя принятие одновременно двух конституционных проектов несло, конечно, и функции компромисса между умеренными и крайними олигархами. Проект "постоянной" конституции включал в себя изменения настолько радикальные, что не мог быть принят немедленно. Для этого лучше подходила "временная" конституция, более связанная с существующими государственными институтами .

Умеренные предполагали сформировать лояльный Совет, обладающий решающим правом голоса во всех важных вопросах. Практически, Совет, заседающий, при необходимости, в расширенном составе, заменял собой народное собрание. Этот орган должен был быть регулярно сменяемым и реально объединять всех полноправных граждан. Целью же экстремистов было создание института власти, обладающего реальным суверенитетом, не несущего ответственности перед лицом остального гражданского коллектива, который остается на втором плане , и, к тому же, избираемого на неограниченный срок.

Из Фукидида мы узнаем, что старый Совет пятисот был разогнан также в день народного собрания, после того как граждан, не причастных к заговору, распустили по домам. Аристотель дает нам датировку роспуска старого Совета: по его сведениям, Совет пятисот был распущен 14 фаргелиона, а Совет четырехсот приступил к исполнению своих обязанностей 22 фаргелиона, то есть через 8 дней.

Так спустя около ста лет после изгнания тиранов в Афинах установилась олигархия. "Когда был введен этот государственный строй, Пять тысяч были избраны только для виду, на самом же деле правили государством, войдя в здание Совета, Четыреста вместе с десятью лицами, облеченными неограниченными полномочиями". Это временное правительство приняло форму крайней олигархии и соединило в себе две основные олигархические черты: суверенитет Совета и исключительную магистратуру с абсолютной властью, то есть коллегию десяти стратегов, избираемых, впрочем, также Советом. Совет не имел права изменять конституцию, выработанную законодательной комиссией и принятую народным собранием, - таким образом, это было, в известном смысле, правление согласно закону, однако в остальных вопросах его власть была неограниченной. Совет назначал магистратов, принимал у них отчет, распоряжался финансами, судебная власть также, вероятно, была поделена между Советом и стратегами, во всяком случае, у нас нет упоминаний о судах, относящихся к этому времени . Стратеги избирались из числа лидеров олигархии.

Фукидид отлично описывает ситуацию, говоря: "Четыреста вообще не желали выбирать Пять тысяч и вместе с тем показывать, что выборов не будет. Ведь участие столь многочисленного собрания в управлении государством было бы, конечно, в их глазах не чем иным, как настоящей демократией". На наш взгляд, заслуживает внимания точка зрения, согласно которой число 5000 было принято как фиктивное обозначение всех способных исполнять гражданские обязанности, то есть обладающих достаточным имущественным цензом. Скорее, Пять тысяч так и остались фикцией, маской, под которой скрывали свои истинные намерения как экстремисты, так и те силы в Афинах, которые желали свержения Четырехсот.

Итак, олигархический переворот в Афинах произошел успешно, однако это было лишь половиной дела - на Самосе также нужно было во что бы то ни стало установить олигархический строй. Летом 412 г. демос на Самосе восстал против местной землевладельческой верхушки. При поддержке экипажей трех афинских кораблей демократы одержали победу. Вследствие всего этого афиняне вернули Самосу политическую автономию, потерянную им после восстания 440 г.

Теперь аристократы решили вернуть себе утраченное положение. Схема переворота была в целом такой же, как и в Афинах: в свое время войско на Самосе согласилось с планами Алкивиада и Писандра, выразив готовность поступиться демократией ради мира с Персией и надежды на благоприятный исход войны , также как затем и народное собрание в Афинах.

Возвратившись на Самос после своего посольства в Афины, Писандр организовал группу заговорщиков - около трехсот человек из числа местных жителей, которым надлежало стать ядром и основной ударной силой переворота. Они, как и их коллеги в Афинах, начали кампанию террора против лидеров демократии. Эти заговорщики действовали совместно с некоторыми афинскими офицерами из числа сторонников олигархии. За кампанией террора должен был последовать насильственный захват власти в городе, так как при наличии афинского флота добиться этого законным путем не представлялось возможным

Однако политическая обстановка на Самосе была совсем иной, чем в Афинах. Именно там были сосредоточены основные силы демократов, имевшие к тому же сильных лидеров, таких как Фрасибул и Фрасилл (один из которых был триерархом, а другой - гоплитом). Как только пошли слухи о готовящемся олигархическом перевороте, сторонники демократии начали яростную пропаганду в войске. Леонт и Диомедонт всякий раз, когда эскадра выходила в море, оставляли в гавани несколько кораблей. Поэтому, когда триста самосских заговорщиков все-таки отважились на попытку вооруженного переворота, она была пресечена объединенными силами местной народной партии и афинян.

Около тридцати заговорщиков погибло в схватке, трое руководителей переворота были изгнаны, однако остальные получили прощение. Столь мягкое решение делает честь демократам и, в то же время, указывает на то, что, в отличие от момента демократического восстания 412 г., политические страсти на Самосе не были сильно накалены, и попытка государственного переворота носила искусственный, чисто заговорщицкий характер.

Сразу после этих событий Херей отправился на "Паралии" в Афины, чтобы сообщить о произошедшем, но там у власти уже стояли Четыреста, поэтому как только корабль вошел в Пирей, несколько членов экипажа были арестованы, а остальные переведены на другое военное судно, которое должно было нести сторожевую службу у Эвбеи. Херею, однако, удалось скрыться. Вернувшись на Самос, он сообщил новости из Афин, расписав положение в самых мрачных красках, так что возмущенные моряки и воины едва не устроили избиение всех подозревавшихся в симпатиях к олигархам. Фрасибул и Фрасилл использовали возникшее негодование, чтобы гарантировать господство демократов во флоте. Все служившие там, и особенно сочувствующие олигархии, а также все граждане Самоса, способные носить оружие, должны были дать клятву быть верными демократии, продолжать войну со Спартой и не вступать ни в какие переговоры с правительством Четырехсот. Все находившиеся под подозрением стратеги и триерархи были смещены, а на их место избраны новые.

Алкивиад вновь, как и прежде, обещал доставить афинянам дружбу Тиссаферна и его денежную поддержку. Впрочем, их цели на данном этапе совпадали: Алкивиад стремился привлечь Тиссаферна на свою сторону, или хотя бы добиться, чтобы он перестал помогать Спарте, а Тиссаферн хотел максимально затянуть войну, с тем чтобы афиняне и спартанцы как можно больше ослабили друг друга. Поэтому он сократил денежную помощь пелопоннесскому войску и вернул финикийскую эскадру из 147 кораблей, шедшую на соединение с флотом в Милете. Алкивиад же не преминул поставить все это себе в заслугу и тем укрепить свое положение у афинян.

Между тем, дела Четырехсот складывались не лучшим образом. Сразу после своего прихода к власти они отправили два посольства - одно в Декелею, к спартанскому царю Агису, а другое на Самос. Четыреста рассчитывали заключить мир на условиях status quo - следует помнить, что проливы тогда еще находились в руках афинян. Однако Агис не верил в окончательный отказ афинян от демократии и при этом надеялся, что в условиях гражданской смуты он сумеет одержать легкую победу, вынудив противников принять все его условия, или даже захватив Длинные стены с налета. Поэтому он вызвал подкрепление и с войском подступил к Афинам, однако стены тщательно охранялись и взять их не представлялось возможным, пелопоннесское войско понесло потери от вылазки афинских всадников, и Агис счел за лучшее вернуться в Декелею После этой неудачи Агис стал более сговорчивым и согласился пропустить афинское посольство в Лакедемон. Послы во главе с Антифонтом и Фринихом не смогли, однако, добиться от Спарты хоть сколько-нибудь приемлемых условий.

Посольство на Самос также не имело успеха. Узнав о подавлении олигархического переворота и антиолигархических настроениях в войске, послы решили задержаться на Делосе. Они прибыли на Самос уже после возвращения Алкивиада. Попытка привлечь войско на сторону Четырехсот, убеждая его, что в Афинах под давлением необходимости установлена умеренная олигархия, не удалось . Наоборот, воины, придя в ярость, хотели расправиться с послами и немедленно выступить в поход на Пирей, и только Алкивиаду, благодаря его огромному влиянию, удалось удержать войско от этих опрометчивых шагов, ведь нападение флота на Афины означало потерю Ионии и Геллеспонта. Кроме того, уничтожение олигархии Четырехсот подобным способом подразумевало восстановление крайней демократии, что никак не могло понравиться Алкивиаду. Его больше устраивало примирение партий и поиск компромиссного решения, которое могло бы выразиться в форме умеренно олигархического государственного устройства. Именно к этому и сводились его предложения.Режим Четырехсот с его террором и тираническими замашками не вызывал любви у большинства афинских граждан, согласившихся терпеть его лишь в надежде на скорый мир, которая в сложившихся обстоятельствах становилась все более иллюзорной.

Результат переговоров с Алкивиадом привел к расколу в олигархическом лагере и даже среди самих Четырехсот. Фракцию умеренных, стоявших за установление строя Пяти тысяч не на словах, а на деле, возглавили таксиарх Аристократ и стратег Ферамен. К числу их сторонников принадлежал член Совета четырехсот Поллистрат и ряд других видных представителей олигархического лагеря.

Недовольные начали собираться на сходки и резко критиковать правительство, не без основания опасаясь, что оно может предать интересы государства ради сохранения власти. Действительно, в сложившихся обстоятельствах у экстремистов был единственный шанс удержаться - капитулировать перед Спартой. Поэтому сразу после возвращения посольства с Самоса, началось строительство укрепления на Ээтионейской косе - выступающем в море молу Пирея, вдоль которого проходил ведущий в гавань фарватер. Укрепление было устроено так, что небольшое количество засевших там воинов могло контролировать вход в гавань Пирея. Таким образом, экстремисты создавали себе цитадель, которую, в отличие от Акрополя, можно было оборонять сколь угодно долго, имея располагающих флотом союзников. Официально новое укрепление должно было преграждать вход в Пирей в случае нападения самосской эскадры, но оно было предназначено для того, чтобы иметь возможность в любой момент впустить пелопоннесский флот.

Пока шли переговоры, Ферамен и его группировка вели агитационную работу, настраивая горожан против Четырехсот и обвиняя их в намерении предать родину. Здесь против олигархов впервые обратилось их собственное оружие - политический заговор. Из Фукидида мы знаем об узком круге заговорщиков, тайно собиравшихся в частных домах. Их поддерживали многие гоплиты, а также периполы - воины пограничной охраны, среди которых, по-видимому, было немало наемников. Гермон, начальник стоявшего в Мунихии отряда периполов, был одним из заговорщиков и принимал впоследствии активное участие в свержении Четырехсот.

Его возглавил Аристократ, находившийся там со своим отрядом. Они арестовали стратега Алексикла, которого Фукидид считает более других связанным с тайными гетериями. Ферамен, прибывший в Пирей вместе с Аристархом и несколькими всадниками для переговоров, перешел на сторону мятежников. С его благословения гоплиты и толпы жителей Пирея разрушили укрепления на Ээтионее. На следующий день к ним пришли для переговоров представителя Четырехсот которые уверяли, что Пять тысяч будут вот-вот назначены, и они сами изберут новый Совет четырехсот из своей среды, а до тех пор просили "не губить город". Положение действительно было крайне опасным: пелопоннесцы действительно могли напасть в любой момент, поэтому было решено в определенный срок назначить народное собрание в театре Диониса, чтобы мирно уладить все споры.

Однако в назначенный день пришли вести о появлении сорока двух пелопоннесских кораблей у Саламина, что заставило граждан немедленно устремиться в Пирей, ожидая неминуемого нападения. Ээтионейское укрепление было уничтожено, и афиняне занимали места на стенах и боевых кораблях, поэтому Агесандрид не рискнул нападать на Афины и направился к Оропу, захваченному незадолго до того беотийцами. Создавшаяся угроза владычеству афинян над Эвбеей заставила их срочно направить флот под командованием стратега Фимохара. Он насчитывал всего 36 кораблей с наспех собранным и плохо обученным экипажем, и практически сразу по прибытии в Эретрию Агесандрид атаковал его и разгромил наголову .

Известие о поражении вызвало в Афинах даже большее смятение, чем сицилийская катастрофа: потеря Эвбеи сильно осложняла снабжение города продовольствием, кроме того, можно было со дня на день ожидать нападения пелопоннесцев. Это был конец олигархии Четырехсот: народное собрание, собравшись в обычном месте - на Пниксе, постановило отстранить Четыреста и передать власть Пяти тысячам, а также вернуть из изгнания Алкивиада и некоторых других изгнанников.

Писандр, Алексикл и другие лидеры крайних олигархов бежали в Декелею, за исключением Антифонта, Архептолема и Ономакла, которые были схвачены и казнены. Стратег Аристарх с отрядом из лучников-варваров подошел к афинскому укреплению Эпое на границе с Беотией и, обманув гарнизон сообщением о якобы заключенном мире, передал его беотийцам. В целом, переход власти произошел практически бескровно.

Фукидид сообщает, что народное собрание, утвердившее отмену режима Четырехсот и передачу власти Пяти тысячам. Вслед за первым народным собранием последовали другие, на которых были назначены номофеты, и принята новая конституция (ibid.). У.Фергюсон выдвигает теорию, согласно которой конституция, изложенная у Аристотеля, была принята в июне 411 г., но заморожена до падения Четырехсот, а затем, в сентябре 411 г., она утверждается народным собранием без изменений.57

Возможно, некоторые из положений, содержащихся в "постоянной" конституции, были действительно приняты в новом законодательстве. В тексте "Афинской политии" говорится о реформе аппарата, управляющего финансами, согласно которой, число эллинотамиев увеличивалось до 20, причем теперь они должны были следить не только за союзными, но и за внутренними финансами, заменяя, таким образом, колакретов. Кроме того, существует еще ряд моментов, делающих сомнительной прямую преемственность между проектом, который приводит Аристотель, и реально существовавшей конституцией Пяти тысяч.

Переход власти в руки умеренных способствовал стабилизации положения. Не случись этого, Афины, скорее всего, стали бы добычей спартанцев уже в 411 г. Главная заслуга здесь принадлежит, конечно, Ферамену. Крайние олигархи никогда не могли простить ему, что он в решающий момент предпочел интересы Афин интересам партии, и обвинили его в измене, называя "котурном". Между тем, государственный строй, созданный им, был отнюдь не демократией, а господством среднего класса. Вскоре, однако, ему пришлось убедиться, что афинский средний класс не был достаточно силен, чтобы удержать доставшуюся ему власть . Война продолжалась, и афинское государство продолжало зависеть в ней от гребцов военного флота, исключенных, согласно новой конституции, из состава полноправных граждан. В мае 410 г. спартанский флот был наголову разгромлен афинянами под предводительством Алкивиада в битве при Кизике, и в конце июня 410 г. старая демократия в полном объеме была, без всякого сопротивления, восстановлена. Ферамена в тот момент уже не было в городе. Очевидно, он понимал безвыходность создавшегося положения и предпочел отправиться в действующую армию. В мае 410 г. мы находим его во главе отряда из тридцати триер, оставленного Алкивиадом на Боспоре для охраны проливо. "Лучшая конституция" была отменена, просуществовав менее девяти месяцев.

2.4. Тирания Тридцати триумф и падение олигархии.

Успехи, достигнутые афинским флотом, настолько усилили радикально-демократическую партию, что она снова приобрела почти исключительное влияние на массы. В качестве ее руководителя выдвинулся фабрикант лир Клеофонт - классический пример народного вожака-демагога. После смещения Алкивиада и удаления его из Аттики осенью 407 г. Клеофонт становится основной политической фигурой в Афинах. Он взял на себя роль заведующего государственными финансами и ввел диобелию - раздачу неимущей части населения по два обола в день - меру, которая сразу увеличила его популярность в массах. В вопросах внешней политики Клеофонт настаивал на восстановлении прежнего положения Афин и реставрации Афинского морского союза в прежнем размере. Это соответствовало как интересам финансово-промышленных кругов, которые представлял демагог, так и интересам привыкшего жить за счет государства демоса58.

Разгромленная партия экстремистов с возрождением демократии снова была обречена на вынужденный отказ от участия в политической жизни. Сторонники умеренно-олигархического направления также оказались отодвинутыми от политического руководства, ограничиваясь военными должностями, однако и этого оказалось недостаточно, чтобы оградить их от преследования со стороны радикально-демократической партии, что выразилось в судебном процессе против стратегов- победителей в битве при Аргинусских островах в конце лета 406 г.Таким образом, господство радикальной демократии в Афинах было установлено так прочно, как никогда раньше. Конец ему положило внешнее вмешательство.

В сентябре 405 г. афинский флот был захвачен врасплох и полностью уничтожен спартанцами, возглавляемыми Лисандром, в битве при Эгоспотамах. Из 170 кораблей удалось вырваться только восьми триерам, которые стратег Конон увел на Кипр, да еще "Паралии", доставившей в Афины известие о гибели флота. Это страшное поражение сразу поставило Афины на грань гибели. Все союзники, за исключением Самоса, отпали от них, так как положение стало безнадежным59. В начале ноября 405 г., захватив Эгину и Саламин, Лисандр с флотом из 150 триер подошел к Пирею. Одновременно с ним Афины были осаждены с суши спартанскими царями Агисом и Павсание. Лисандр с самого начала блокады издал приказ о смертной казни для любого, кто привезет в Афины продовольствие. С другой стороны, все капитулировавшие афинские гарнизоны, а также афиняне, попавшие в руки лакедемонян по пути следования их флота к Пирею, получили свободу при условии немедленного возвращения в Афины. Эти мероприятия имели целью скорейшее наступление голода в осажденном городе.

Несмотря на отчаянное положение, афинские демократы решили

обороняться до последнего. На следующий день после прибытия "Паралии" было созвано народное собрание, на котором афиняне постановили запрудить все гавани кроме одной, привести в боевую готовность укрепления, расставить гарнизоны и осуществить все другие приготовления для обороны города . Вместе с тем, они предпринимали меры по консолидации политических сил: при выборах стратегов. Народным собранием также была принята так называемая псефизма Патроклида, предусматривавшая отмену атимии в том числе и для тех, кто сохранял верность Совету Четырехсот и за это лишился полных гражданских прав. Согласно Андокиду, амнистия не распространялась на политических изгнанников, которые по-прежнему не имели возможности возвратиться в Афины.

Ю.Белох и У.Хакль считают, что псефизма Патроклида касалась только членов умеренно-олигархической партии, лишенных полных политических прав после восстановления демократии в 411 г. С этим выводом нельзя согласиться, поскольку реставрация демократии не сказалась на политических правах не только рядовых сторонников умеренно-олигархического движения, но и его лидеров, таких как члены Совета четырехсот Ферамен и Агорат, вплоть до 406 г. занимавших ответственные государственные посты60 .

Псефизма Патроклида усилила позиции умеренно-олигархических элементов в народном собрании, с другой стороны, бедственное положение Афин, все ухудшавшееся по мере продолжения осады, способствовало падению авторитета радикальной демократии в массах. Все же позиции радикалов в экклесии и народном собрании были еще достаточно крепкими, чтобы после первой попытки переговоров отвергнуть требование спартанцев о разрушении длинных стен на расстоянии 10 стадиен. Во время обсуждения этого вопроса в Совете пятисот, предположительно, произошла первая вспышка социальной борьбы между демократами и их противниками, когда некто Архестрат был взят под стражу за предложение о немедленном принятии спартанского ультиматума. Народное собрание не только утвердило предложение Клеофонта об немедленном отклонении требований спартанцев, но и постановило запретить проведение каких-либо дальнейших переговоров с ними. Когда в конце декабря 405 г. голод в Афинах принял катастрофические размеры было решено возобновить переговоры.

Как и в случае с установлением правления Четырехсот, военная катастрофа повлекла за собой активизацию олигархически настроенных сил, увидевших шанс взять ситуацию в свои руки . Также как и в прошлый раз, путь к ниспровержению демократии лежал через установление специального комитета, подменявшего собой официальные магистратуры. Если в 413 г. это была коллегия пробулов, учрежденная решением народа, но ставшая трамплином для перехода к олигархии, то теперь таким комитетом стал эфорат, созданный самими олигархами.

Времени создания эфората оратор не указывает. Большинство ученых относит его к моменту после капитуляции Афин, мотивируя это тем, что Критий, которого Лисий называет одним из пяти эфоров, не мог возвратиться в Афины до подписания мирного договора, предусматривавшего возвращение политических изгнанников.

Мысль о консолидации олигархических сил и создании единого координационного центра их усилий в создавшейся ситуации просто напрашивается сама собой. Относительно функций эфората ученые высказывают различные мнения. В.Юдейх полагает, что эфоры осуществляли функции промежуточного правительственного органа, подобного коллегии пробулов, в течение 405/404 г. вплоть до прихода к власти Тридцати тиранов. Однако большинство ученых считает, что это был теневой кабинет, производивший закулисное руководство на подготовительной стадии переворота61. Мы думаем, что обе эти теории в определенной мере соответствуют действительности: эфорат создавался, конечно, как чисто партийный, полусекретный олигархический институт.

Свою первоочередную задачу заговорщики видели в устранении политических противников. В речи "Против Агората" Лисий ясно говорит о том, кого они видели в этом качестве: "В это время люди, желавшие политического переворота, строили свои козни, полагая, что они теперь дождались самого удобного момента к тому, чтобы именно в это время установить в государстве правление, какое им желательно. По их мнению, единственным препятствием к этому служили только лица, стоявшие во главе демократической партии, да стратеги с таксиархами". Таким образом, мы видим, что к моменту начала переговоров олигархи уже окрепли настолько, чтобы приступить к решительным действиям, причем они с самого начала ориентировались на иностранное вмешательство во внутриполитическую жизнь Афин, встав на путь государственной измены.

После неудачной попытки сразу добиться принятия спартанского ультиматума, они сумели устроить так, чтобы именно Ферамен был назначен для ведения мирных переговоров. Он сам обратился к народному собранию с предложением направить его к Лисандру для выяснения планов лакедемонян в отношении будущей судьбы Афин. Ферамен обещал афинянам узнать у спартанского наварха, хотят ли лакедемоняне использовать проломы в длинных стенах, чтобы уничтожить Афины, или же стремятся получить надежные гарантии мира. Его кандидатура была утверждена. Видимо, руководители демократического движения считали ее удачной, так как Ферамен, с одной стороны, был близок с лидерами сторонников олигархии, с другой же, они полагали, что после "дела стратегов" он является их союзником.

В действительности Ферамен и эфоры ставили себе совершенно другие задачи. Во-первых, они рассчитывали, максимально затянув пребывание Ферамена у Лисандра, вынудить афинян пойти на удовлетворение любых требований, продиктованных спартанцами. Во-вторых, оставшиеся в Афинах олигархи должны были обезглавить демократическое движение, физически устранив своего наиболее опасного противника - Клеофонта. Наконец, в-третьих, Ферамен хотел использовать эту поездку для установления контактов с Лисандром, а также с находившимися у него руководителями крайних олигархов, изгнанных из Афин.

Лисандр, не только талантливый полководец, но и расчетливый, хладнокровный политик, придавал, учитывая опыт переворота 411 г., большое значение активизации деятельности афинских олигархических гетерий. С этой целью он не только предоставил убежище ряду видных афинских олигархов, бежавших после свержения правления Четырехсот, но и включил их в состав своего ближайшего окружения. К их числу принадлежали видные деятели крайних олигархов - Аристотель, Ономакл и Харикл. Все они позднее вошли в состав комитета Тридцати.62

Между Фераменом и Лисандром был согласован вопрос о возвращении политических изгнанников после капитуляции Афин . Пункт о возвращении в Афины изгнанных олигархов был, по-видимому, включен в текст мирного договора по личному постановлению Лисандра. Эта миссия Ферамена продолжалась около трех месяцев, в течение которых экономическая и социально-политическая обстановка в Афинах еще более осложнилась, все больше афинян умирало от голода. Олигархи-заговорщики использовали создавшееся положение, применяя свою испытанную тактику совмещения

агитации с запугиванием и террором по отношению к политическим противникам.

Устранение Клеофонта чем-то напоминало "дело стратегов". Он был обвинен в том, что не явился в ряды гоплитов. Олигархи подобрали для суда над ним удобный для себя состав присяжных и добились для него смертного приговора. Осуждение Клеофонта показывает, что сторонники олигархии еще до капитуляции Афин подчинили себе Совет и гелиэю. Лисий определенно говорит об этом в речи "Против Агората", где он прямо называет членов Совета пятисот 405/404 г. "изменниками, в высшей степени желавшими олигархии" и сообщает, что Клеофонт "выступил против Совета с упреками, что его члены устроили заговор, и что их планы гибельны для государства".

Между тем Ферамен, затягивая переговоры, сумел добиться желаемого результата - сделать афинян уступчивыми не столько к условиям Спарты, сколько к притязаниям аристократических партий63 . Условия заключенного наконец мирного договора были тяжелы для Афин: они лишались всех своих внешних владений, кроме острова Саламин, и всего военного флота за исключением двенадцати кораблей, укрепления Пирея и длинные стены, соединявшие его с городом, должны были быть срыты на всем протяжении. Наконец, афиняне должны были заключить военный союз со Спартой. В числе условий имелись такие, которые прямо затрагивали внутриполитическую жизнь Афин и были, очевидно, внесены по настоянию афинских олигархов. Это были пункты об амнистии политическим изгнанникам и возвращении Афин к "отеческим законам". Эти условия, хоть и не без сопротивления, были приняты народным собранием, после чего начались работы по срытию укреплений под радостные звуки флейт, а Лисандр с флотом торжественно вступил в Пирей. Это событие Плутарх датирует 16 мунихия (24 или 25 апреля) 404 г. Вскоре после этого сухопутные войска Пелопоннесского союза были распущены, а Лисандр отправился осаждать все еще сопротивлявшийся Самос.

Между тем, после снятия блокады и отплытия Лисандра политические страсти в Афинах снова накалились. Вернувшиеся изгнанники вместе с экстремистами, преимущественно членами гетерий, взяли курс на полное уничтожение демократии. Ферамен со своими сторонниками надеялся вновь попытаться установить умеренно-олигархический строй в духе солонова законодательства, но в тот момент они оставались союзниками крайних олигархов. Однако далеко не все умеренно настроенные представители аристократии согласились участвовать в свержении демократического строя.

.Ю.Белох полагает даже, что они намеревались физически устранить лидеров олигархии64 . Так или иначе, но в тот момент сам факт существования оппозиции был для сторонников олигархии достаточным поводом для расправы над ней, тем более, что, как мы показали выше, они изначально видели в демократически настроенных стратегах и таксиархах своих врагов, от которых рано или поздно следовало избавиться.

Для этого олигархи прибегли к своему излюбленному средству - доносу и судебному процессу. Случившееся подробно описано у Лисия в речи "Против Агората" . Согласно ему, некто Феокрит, сын Элафостика, явился в Совет и заявил, что "проводятся собрания с целью помешать делу, приводящемуся теперь в исполнение", то есть, вероятно, выполнению условий мирного договора, имен заговорщиков, однако, назвать не захотел, сославшись на данную им клятву, но сказал, что "есть другие, которые могут назвать их имена" . Феокрит, вероятно, был афинским гражданином и мог не опасаться пытки; видимо, он указал на Агората как на источник необходимых сведений. Именно ему отводилась главная роль в разыгрываемой драме, и надо сказать, что он для нее идеально подходил. Агората предпочел добровольно отдать себя в руки Совета и сделал донос на стратегов и таксиархов, а также на ряд других граждан, в том числе и на своих поручителей.

Надо иметь в виду, что Совет был настроен проолигархически, на что указывает его переизбрание Тридцатью на 404/403 г. почти в полном составе. Поэтому все, на кого указал Агорат, были схвачены, за исключением тех, кто, подобно Фрасибулу, успел бежать. Арестованных судили уже после прихода к власти Тридцати тиранов, которые своей волей перенесли рассмотрение дела из гелиэи в Совет пятисот, причем сделали голосование открытым. При таком положении дел у подсудимых не было ни одного шанса на оправдание; они все были приговорены к смерти и казнены.

Однако, несмотря даже на то, что оппозиция была так легко подавлена, олигархи продолжали сомневаться в своих шансах и не решались перейти к заключительному этапу государственного переворота, опираясь только на свои силы. Поэтому они обратились за помощью к Лисандру, осаждавшему Самос. Согласно Лисию, Ферамен нарочно затягивал созыв народного собрания, в котором должен был решаться вопрос о новой афинской конституции, до прибытия Лисандра с пелопоннесскими войсками.

Когда же это случилось, было созвано народное собрание, на котором лично присутствовал Лисандр. В ходе него Ферамен предложил избрать коллегию из тридцати лиц, к которой должно было перейти управление государством.

Затем некто Драконтид из Афидны огласил проект новой конституции Эти предложения вызвали многочисленные протесты со стороны граждан, и тогда Лисандр заявил, что афиняне не выполнили условий мирного договора и поэтому если предложение Ферамена и Драконтида не будет принято, то он станет смотреть на них как на нарушителей клятвы. Стало ясно, что выбора просто не остается, и многие граждане покинули собрание. Псефизма Драконтида была, тем не менее, принята, и коллегия Тридцати назначена.

Сделано это было следующим образом: десять человек указал лично Ферамен, десятерых назвали эфоры, и только еще десять были собственно избраны собранием "из числа присутствующих" - т.е. тех, кто не стал его покидать после заявления Лисандра.

В принципе, само по себе назначение тридцати номофетов не могло вызвать бурных протестов со стороны граждан, так как подобное решение в создавшихся условиях было явлением вполне нормальным. Конечно, возможно и то, что в псефизме Драконтида содержалась развернутая олигархическая конституция, однако маловероятно, что этот факт не был отмечен ни одним из источников, кроме того, мы знаем из Ксенофонта, что такие важные решения, как составление списка трех тысяч полноправных граждан, принимались Тридцатью просто по мере политической необходимости.

События шли согласно псефизме Пифодора, была назначена коллегия тридцати номофетов, в которую вошли десять пробулов, эта комиссия выработала конституцию, которую приняло народное собрание, и таким образом власть перешла в руки Совета четырехсот. В 404 г. также была выбрана комиссия из тридцати человек для составления законов, в которую вошел комитет пяти эфоров. Они действительно занимались афинским законодательством. Однако ни о представлении на обсуждение какого-либо проекта конституции, ни об утверждении функций нового правительства источники ничего не сообщают. Мы видим, что Тридцать осуществляли функции реального правительства Афин. Аристотель добавляет, что Тридцать взяли себе в помощники десять правителей Пирея, одиннадцать стражей тюрьмы и триста слуг-биченосцев и распоряжались государством по своему усмотрению, "не считаясь ни с какими постановлениями, касающимися государственного устройства".

Таким образом, можно сделать вывод о том, что коллегия Тридцати, получив в руки реальную власть, не слишком заботилась о ее наружной легитимизации, в отличие от режима, существовавшего в Афинах в 411 г. Это объясняется различием политической ситуации, обусловленным полной победой Спарты в войне. Тридцать действовали как любая из посаженных Лисандром декархий, основывая свою власть на терроре и страхе перед победителями.

Ввиду всего вышеизложенного, мы можем сделать предположение, что псефизма Драконтида, как в свое время постановление Пифодора, содержала только предложение о назначении коллегии номофетов и порядке ее избрания, причем, по-видимому, именно этот порядок, в силу своей недемократичности, и вызвал недовольство афинян.

Имена всех членов коллегии Тридцати перечислены у Ксенофонта, но что касается большинства из них, то это все, что мы знаем. Вероятнее всего, эти люди были если не совсем безвестны, то предпочитали, подобно Антифонту, находиться по возможности в тени. Даже в 404 г., выйдя, наконец, открыто на политическую сцену, они остаются слитыми в единый безликий корпус, который Д.Уитхед не без юмора назвал "политбюро" . Относительно остальных мы имеем также весьма скупые сведения. Это были люди, стремившиеся сделать карьеру еще при демократии, где они занимали высокие государственные должности стратегов.Годы Пелопоннесской войны дают нам много примеров политических перевертышей, начинавших как демократы, а затем, вследствие расчета или разочарования, перешедших в лагерь экстремистов, стремящихся к сотрудничеству со спартанцами .

Ключевой политической фигурой в стане экстремистов в тот момент был скорее всего, Критий, сын Колласхра, хотя, вероятно, это было положение первого среди равных. Он отличался древностью рода, его прадед Дропид приходился родным братом Солону65. Мы не имеем почти никаких сведений о жизни Крития вплоть до 411 г., когда он впервые появляется на политической сцене. Характер его деятельности является для нас крайне неясным. Согласно Демосфену, Критий занимал среди Четырехсот довольно видное место и находился среди сторонников союза со Спартой.

Известно, что именно Критий занимался формальным посмертным осуждением Фриниха. Он был одним из тех, кто добивался в 407 г. возвращения из ссылки Алкивиада, с которым его связывало многое, в том числе и принадлежность к сократовскому кружку, и его собственное изгнание часто связывают с изгнанием Алкивиада в 406 г. Это трагическое событие вполне могло быть тем поворотным моментом, сделал из Крития политика, готового, в общем, подобно Алкивиаду, идти на компромисс с различными политическими силами, человека, настроенного резко оппозиционно по отношению к демократии и родному городу.

Платон в VII письме пишет: "Во главе происшедшего переворота стояли 51 человек в качестве правителей: одиннадцать в городе, десять в Пирее - каждая из этих коллегий ведала агорой и всем, чем надлежало управлять в [обоих] городах, - Тридцать же стали самодержавно управлять всем". Платон, как и Аристотель называет Тридцать самодержавными правителями, однако он не отделяет их от коллегии одиннадцати и правителей Пирея.

Здесь прежде всего интересно то, что Пирей как будто приравнивается к Афинам и называется asty. Может быть, это оговорка Платона, но, возможно, Пирей, ввиду его исключительного значения, в то время был действительно выделен в отдельную административную единицу и считался asty , хотя и не имел прав полиса. Десять правителей представляют собой типичную декархию, из тех, что насаждал Лисандр в малоазийских городах. Вероятно, эта коллегия была назначена по его приказу, о чем говорится у Плутарха.66