Комическое является особой формой выражения социальных противоречий. Оно проявляется в попытках безобразного, обреченного, бесчеловечного выдать себя за прекрасное, прогрессивное, гуманное.

Прекрасной иллюстрацией такого комического эффекта является комедия Н.В.Гоголя «Ревизор». Весьма примечательно первое явление первого действия этой не стареющей комедии, где городничий дает указания городским должностным лицам по подготовке к приезду высокопоставленного столичного чиновника:

«Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения - и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему» Русская классическая комедия: Сборник. М.: Моск. рабочий, 1989. С.189..

Комическое может возникать в результате многих эффектов. Это может быть несоответствие возможностей и замысла. Так комичен Дон-Кихот, стремившийся построить свою жизнь в соответствии с принципом гуманизма и оказавшийся бессильным претворить этот принцип в жизнь реальной Испании.

Комизм может стать следствием несерьезного подражания серьезному действию или событию. Так комичен главный герой широко известной кинокомедии «Здравствуйте, я ваша тетя!»

Комический эффект возможен вследствие нелепости чьих-либо притязаний и отсутствия осознания этой нелепости. Легко увидеть такой эффект в рассказе К.Чапека «Александр Македонский», где комизм возникает в силу описания нелепых притязаний Александра Великого, написавшего своему учителю Аристотелю письмо с просьбой убедить эллинов в божественности происхождения Александра: «И вот сейчас я прошу Вас, моего мудрого друга и наставника, философски обосновать и убедительно мотивировать грекам и македонцам провозглашение меня богом!» Не менее нелепы ложное величие и псевдовеличие, которые развенчивает Бертольд Брехт в своей пьесе «Карьера Артуро Уи».

Как комическое может быть оценена поддержка тех понятий, которые исторически устарели и не соответствуют общественным идеалам. В комедии Д.И.Фонвизина «Недоросль» показана госпожа Простакова, поддерживающая глубоко устаревшие взгляды, что вызывает комическую смеховую реакцию зрителя и читателя: «Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит» Русская классическая комедия: Сборник. М.: Моск. рабочий, 1989. С.59..

Комический эффект вызывает обыденность. Она комична своей механичностью. Реальные характеры смешны своей застывшей формой. В этой связи А.Бергсон писал, что каждый характер комичен при условии, что под характером мы будем разуметь все неподвижное и косное в нашей личности, все, что в нас аналогично механизму, раз заведенному и способному действовать автоматически. Всякий комический характер есть тип, и наоборот - всякое сходство с типом имеет в себе нечто комическое. Примером такой рамки является характер учителя Беликова из рассказа А.П.Чехова «Человек в футляре».

«Он был примечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время прятал его в поднятый воротник. Он носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой, и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх. Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое желание окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний. Действительность раздражала, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни» Чехов А.П. Собр. соч.: В 12 т. Т.9. М.: Правда, 1985. С.222-223. .

Комическое доставляет нам радость, особое духовное удовольствие, украшает жизнь, создает атмосферу праздничности, гармонизирует диссонансы внутренней жизни человека и его отношений с окружающей действитель-ностью. Однако комическое может и должно вызывать эмоции сострадания и сочувствия, боли и страдания. И это не случайно, поскольку предметом осмеяния в комическом является зло, несоответствие, противоречие идеалу. Мы улыбаемся, когда читаем, как Дон-Кихот сражается с ветряными мельницами. Мы хохочем, следуя за авантюрами «великого комбинатора». Однако мало-помалу мы начинаем ощущать жалость к тем, кто не смог реализовать себя, кто поставил себе ложные цели, кто не понимает бессмысленности своих притязаний. Смеясь, мы переходим от конкретного эмоционального восприятия к абстракции, к философскому раздумью; комический персонаж из просто чудаковатого или дурного человека превращается в обобщенный образ, заставляя задуматься над проблемой гуманизма. Единичное становится элементом всеобщего. Мы смеемся над Митрофанушкой, но огорчены деградацией человека, мы смеемся над Раневской, но осознаем безвыходность ситуации, схожей с нашей собственной жизнью. Г.К.Честертон писал, что веселье связано с глубоким мистицизмом: «Надо понять сначала, что веселье - не физическое, а мистическое явление и может быть глубоким, как горе. Надо понять, что шутка способна потрясти свод небес. Становясь всё нелепей, уподобишься божеству; ведь от смешного до великого - один шаг» Честертон Г.К. Избранное. М., 1996. С. 496. .

Комическое нередко обнаруживает в себе элементы трагического и наоборот. На родство этих двух категорий указывали еще древнегреческие философы, в т.ч. Платон и Аристотель. У.Шекспир создал не только «Отелло», но и «Укрощение строптивой», А.Пушкин написал блестящую трагедию «Борис Годунов», а вместе с этим - изящные смешные сказки. Комическое обогащает трагическое. Частный случай внутреннего слияния трагического и комического - это трагикомедия. Но даже тогда, когда произведение может быть полностью оценено как трагедия, в нем можно уловить комические ноты. Происходит это, видимо, потому, что и комическому и трагическому свойственна непреодолимая тяга к идеалу, стремление к прекрасному и совершенному. Не случайно отечественный философ и филолог М.М.Бахтин (1895-1975) писал, что все великое должно иметь свой смеховой аспект. Поэтому так легко превратить в комическое любой трагический сюжет. Именно это проделал Бернард Шоу в пьесе «Цезарь и Клеопатра», где Гай Юлий Цезарь предстает смешным стариком, а Клеопатра - неуравновешенной и суеверной девчонкой. Жизненный материал чрезвычайно многообразен и творческий ум способен видеть в нем одновременно и трагическое и комическое. Владимир Соловьев так выразил эту идею:

Из смеха звучного и из глухих рыданий

Созвучие Вселенной создано.

Звучи же, смех, свободною волною

И хоть на миг рыданье заглуши

Ты, муза бедная! Над темною стезею

Явись хоть раз с улыбкой молодою

И злую жизнь насмешкою незлою

На миг обезоружь и укроти.

Во многом подход к отражению жизненного материала в художественном произведении зависит от направленности творческого мышления. Многие явления имеют свою смешную сторону и, забывая о ней, мы лишаем себя полноты знания о мире. Такой познавательный, преодолевающий зло смех связан со свободой. Он избавляет нас от безысходности, врачует все раны.

Вместе с этим, следует помнить и о том, что комическое и трагическое объективны. Существует определенная логика действительности, которую нельзя нарушать беспредельно. Особо героические, возвышенные деяния, великие подвиги самопожертвования настоятельно требуют трагедии и не могут быть подвержены осмеянию, хотя юмор может стать частью их осмысления. Из трагедии Хиросимы не стоит делать комедию, да она и не получится, хотя юмор может составлять часть интерпретации. Равным же образом не всякое зло, безобразие, несоответствие становится предметом для трагического произведения.

Если возвращаться к изначальной проблеме о том, что же все-таки вызывает человеческий смех, то следует опять остановиться на той мере зла, несоответствия, безобразия, которая способна породить эту эмоциональную реакцию. Комическое имеет достаточно четкие границы, за пределами которых комический эффект просто не возникает. Мы смеемся, когда неловкий человек падает, наступив на банановую кожуру, но мы не будем смеяться, если это падение будет иметь результатом травму или увечье. Здесь уместно будет снова вспомнить Аристотеля, который одним из первых попытался определить границы комического: «Комическое… есть воспроизведение худших людей, однако не в смысле полной порочности, но поскольку смешное есть безобразное: это - некоторая ошибка и безобразие, никому не причиняющее страдания и ни для кого не пагубное: так, чтобы недалеко ходить за примером, комическая маска есть нечто безобразное и искаженное, но без (выражения) страдания» Аристотель. Об искусстве поэзии. М., 1957. С.53..

Безусловно, Аристотель далеко не во всем был прав. Так, он не учел того факта, что героем комедии может быть не только «худший» человек, но и человек положительный. Вспомним хотя бы фильмы Э.Рязанова. Не было во времена Аристотеля и жесткой сатиры, которая подвергает осмеянию социально опасное зло и безобразие. Вместе с тем, многое подмечено Аристотелем достаточно точно: в комическом от легкого юмора до гротеска всегда в качестве объекта присутствует некоторое несоответствие, несовершенство, но без горя и смерти. Глубокое человеческое страдание, смерть, боль не могут быть подвержены осмеянию, иначе комическое потеряет свой высокий социальный смысл и превратится в жалкое подобие комического. По настоящему понимать и ценить комическое может только глубоко гуманный человек, способный подвергнуть осмеянию не только окружающий мир, но и себя самого.

Многообразие проявления комического в жизни обуславливает различные формы его отражения в искусстве. Эстетическая оценка смешных, нелепых, но исправимых положений, отношений, характеров лежит в основе юмора, или мягкой иронии. В силу исправимости изображаемой действительности, юмор, даже самый жесткий, не направлен на полное отрицание и стремится лишь к заострению отдельных недостатков. Совершенно иную задачу ставит перед собой сатира, которая, проявляясь в форме злой иронии, сарказма, откровенной насмешки, разоблачает те пороки и зло, которые не только смешны, но еще и опасны. Сатира более непримирима к противоречиям. Она носит глобально-негативный характер, стремясь к полному отрицанию осмеиваемого явления. Сатире свойственно предельное заострение несоответствия и недостатков, которое мы можем наблюдать в эпиграммах или карикатурах. Наиболее резкой формой разоблачения общественных пороков является такая форма комического как гротеск (фр. «grotesque» - букв. «причудливый, комичный»). Гротеск - это такой вид художественной образности, который комически или трагикомически обобщает или заостряет жизненные отношения посредством причудливого и контрастного сочетания реального и фантастического, правдоподобия и карикатуры, гиперболы и алогизма. Гротеск создает такое преувеличение и заострение, которое непременно содержит в себе ирреальный, фантастический смысл. Он издревле присущ художественному мышлению и характерен, например, для произведений Ф.Рабле, Э.Т.А.Гофмана, Н.В.Гоголя, М.Твена, М.Булгакова. Гротеск, как правило, создает собирательный, зачастую утрированный образ социального зла, умышленно преувеличивает все проявления порочного, вплоть до карикатурного их изображения. К гротеску художники прибегают достаточно часто, особенно тогда, когда есть необходимость усилить впечатление от изображаемого явления, заострить внимание воспринимающего субъекта. В литературе и изобразительном искусстве гротеск стал одним из основных художественных приемов экспрессионизма (художественного направления, возникшего перед первой мировой войной и получившего свое развитие в 20-е гг. прошлого века). Стремление к гротескной изломанности, ирреальности образов наиболее ярко проявилось в творчестве таких экспрессионистов как Г.Кайзер, К.Кольвиц, Э.Нольде, Э.Кирхнер, О.Кокошка, А.Шёнберг.

Комическое уходит своими корнями в народную культуру. Примечательна в этой связи концепция народной смеховой культуры, предложенная отечественным исследователем М.М.Бахтиным. Он выделял серьезные и смеховые культуры. Серьезная культура - это однотонная культура. Односторонне серьезными могут быть только авторитарные культуры, ибо насилие не знает смеха. Многотонная, полифоничная, неоднозначная культура всегда включает в себя смеховые моменты. Смех освобождает от догм, приглашает к диалогу. Это диалог о предельных вопросах - о бытии, о смерти, о смысле человеческого существования. Согласно концепции М.Бахтина, такой смеховой культурой является народная культура Средневековья и Ренессанса. В работе «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» М.Бахтин отмечает, что в этот исторический период объем смеховой культуры был огромен, включая в себя площадные празднества, смеховые обряды и культы, шутовство, пародийную литературу и т.п. Автор разделяет проявления смеховой культуры на следующие виды:

Обрядово-зрелищные формы (праздники дураков, вольный пасхальный смех, площадные смеховые действия, смеховые стороны церковных праздников, сельскохозяйственные праздники, шутовство). Все они носили подчеркнуто неофициальный характер. Они как бы строили второй мир, отличный от официального, освященного церковью мира. Все обрядово-зрелищные формы имели подчеркнуто внецерковный и внерелигиозный характер. В них чрезвычайно силен игровой элемент. Они имели праздничный характер и отменяли все иерархические отношения, утверждая подлинный гуманизм общения, стирая все социальные границы.

Словесные смеховые произведения. Вся литература этого периода проникнута карнавальным мироощущением, пользуется языком карнавальных форм и символов. Существовал достаточно обширный пласт пародийной литературы на латинском языке («Вечеря Киприана», «Вергилий Марон Грамматический»).

Фамильярно-площадная речь. Для народной смеховой культуры характерно наличие этого пласта, который вбирает в себя фамильярность общения, прозвища, взаимные осмеяния, ругательства, клятвы, божбу и т.п.

Характеризуя народную смеховую культуру, М.Бахтин вводит понятие карнавального смеха, присущего ей. Это праздничный смех, отличающийся всенародностью (смех на миру), универсальностью (направленностью абсолютно на всё и на всех), амбивалентностью (он веселый, ликующий, жизнеутверждающий, но вместе с этим, он высмеивающий, отрицающий).

«Карнавал не созерцают, в нем живут … Карнавальный смех, во-первых, всенароден, смеются все, это - смех «на миру»; во-вторых, он универсален, он направлен на все и на всех (в том числе и на самих участников карнавала), весь мир представляется смешным, воспринимается и постигается в своем смеховом аспекте, в своей веселой относительности; в-третьих, наконец, этот смех амбивалентен: он веселый, ликующий и - одновременно - насмешливый, высмеивающий, он и отрицает и утверждает, хоронит и возрождает. Таков карнавальный смех» Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 12, 17. .

Одним из высочайших проявлений народной смеховой культуры Средневековья и Ренессанса М.Бахтин называет творчество Франсуа Рабле с его образами материально-телесного начала. Эти образы являются следствием особой эстетической концепции бытия, свойственной народной смеховой культуре, - гротескного реализма. Его ведущая особенность - снижение, перевод духовного в материально-телесный план.

Не менее ярким проявлением народной смеховой культуры М.Бахтин считает творчество Н.В.Гоголя Более подробно см.: Бахтин М. Рабле и Гоголь// Вопросы литературы и эстетики. М.: Худ. лит., 1975.. Украинская народно-праздничная и ярмарочная жизнь заполняет страницы прекрасных произведений этого великого писателя («Сорочинская ярмарка», «Ночь перед рождеством», «Майская ночь»). Здесь царят мистификации, переодевания, чертовщина, дурачество. Гоголевский смех - чистый, искренний, народно-праздничный смех. Он побеждает все. Он создает катарсис пошлости.

Следуя за мыслью М.Бахтина, можно сказать, что истинный народный смех всегда самокритичен и смеющийся не должен исключать себя из объектов осмеяния. Думается, что одна из самых серьезных опасностей комического состоит в преобладании критики над самокритикой. Смеясь над чужими недостатками, нужно помнить о своих собственных, поскольку подлинное комическое всегда направлено и на себя. Оно выступает вершиной эстетического образования и культуры личности. Понимать (или, может быть, лучше сказать - чувствовать) комическое значит понимать жизнь во всей ее полноте.

Литература

1. Феллер В.: Введение в историческую антропологию. М.: КНОРУС, 2005.

2. Яковлев Е.Г.: Эстетика. Искусствознание. Религиоведение. М.: КДУ, 2005.

3. Алексеев П.В.: Социальная философия. М.: Проспект: ТК Велби, 2004.

4. Белов К.А.: О ценностях идеальных и неидеальных. Дубна: Феникс+, 2004.

5. Бычков В.В.: Эстетика. М.: Гардарики, 2004.

6. Бычков В.В.: Эстетика. М.: Гардарики, 2004.

7. В.Г. Кузнецов и др.: Философия. М.: ИНФРА-М, 2004.

8. Гордон Г.: Философия искусства. Введение в эстетику. М.: Слово/Slovo, 2004.

9. Дворко Н.И.: Профессия - режиссёр мультимедиа. СПб.: СПбГУП, 2004.

10. Жоль К.К.: Введение в философию, или Пропедевтика к философии (философия для любознательных). М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.

11. Жоль К.К.: Введение в философию. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.

12. Каменская Е.Н.: Этика. Эстетика. Ростов н/Д: Феникс, 2004.

13. Кларк К.: Нагота в искусстве. СПб.: Азбука-классика, 2004.

Размещено на Allbest.ru